Страница:
Т. Дьяченко: Борис Абрамович, можно, конечно, придумать, чтобы они заплатили налог больше с заявленного капитала.
Б. Березовский: Совершенно верно. Я и говорю, что надо легализировать положение. Легализировать – давай так назовем. Но не заниматься популизмом-то…
А ведь помимо залоговых аукционов в арсенале высокопоставленных жуликов было и немало других остроумнейших комбинаций .
Например, махинации с ОВВЗ – облигациями внутренного валютного государственного займа, которые банки скупали за 10–30% от номинала, а казна тут же принимала их по полной стоимости.
Или ставшая кремлевской народной забавой, игра: «распили международные кредиты».
До сих пор ни один ясновидящий толком не может объяснить, куда же исчезли $275 миллионов, выделенных Международным валютным фондом в 1996 году якобы на реструктуризацию угольной промышленности. А также какова судьба $1,4 миллиарда, направленных МБРР – Международным банком реконструкции и развития в 1997 году.
Не менее занимательной выглядит и история $4,8 миллиарда, которые аккурат за неделю до дефолта – в августе 1998 года – МВФ прислал в Россию. Американский министр финансов м-р Рубин прямо заявлял, что деньги эти «были использованы на другие цели неподобающим образом».
Даже не дойдя до России, искомые миллиарды тут же были распылены по австралийским, швейцарским, американским и немецким счетам. Причем, как прозрачно намекала западная пресса, часть денег почему-то очутилась на счетах некой мало кому известной австралийской компании. А принадлежала будто бы сия компания одной весьма влиятельной кремлевской даме… Но тс-с-с! Не будем об этом …
…Если бы летом 1998 года МВФовские миллиарды пришли в страну, грянувшего дефолта вполне можно было избежать. Дефолт ведь появился не сам по себе, как грозовая туча. Это был вполне логичный итог еще одной гигантской аферы под названием «ГКО».
Аббревиатура ГКО расшифровывается так: государственные казначейские обязательства. Если объяснять кратко, правительство под предлогом острой нехватки средств (правильно: откуда им взяться, если миллиарды уходили в частные банки, под залоговые аукционы) брало у коммерсантов в долг, расплачиваясь взамен долговыми бумагами. При этом доходность облигаций (есть еще наукоемкое словечко «ликвидность») была выше всяких ожиданий. На каждый вложенный доллар кредиторы получали уже два, но через год. Или не получали, предпочитая играть на повышение, ибо проценты по ГКО росли каждый месяц ровно в геометрической прогрессии.
В общем, налицо классическая схема пирамиды, вроде «МММ» или «Властелины», с одной лишь разницей – организовали ее не проходимцы типа Мавроди и дебелой гражданки Соловьевой, а само же распрекрасное государство.
Но пирамида на то и пирамида, чтобы в один прекрасный миг со страшным грохотом обрушиться, похоронив под своими обломками чересчур заигравшихся вкладчиков .
Уже к началу 1998 года выплаты по ГКО превысили все доходы страны ровно вдвое. И когда по весне банки дружно принялись сбрасывать эти дутые бумажки, пирамида угрожающе затрещала.
Часть банков – особо приближенных ко двору – деньги свои успели вытащить, заработав несметные барыши. Другие – зазевавшиеся – навсегда остались в прошлом.
Но в ГКО играли отнюдь не одни только банки. Через год после дефолта генпрокурор Юрий Скуратов объявил на всю страну (не буду скрывать: с моей скромной помощью – Авт. ) о том, что среди игроков значилось как минимум 780 высокопоставленных чиновников, в том числе два вице-премьера (Чубайс и Серов), два федеральных министра (Козырев, Тихонов) и бесчисленное множество зам.министров – преимущественно из Минфина и Минэкономики.
А еще, утверждал Скуратов, следствие сумело задокументировать участие в означенных спекуляциях двух президентских дочек: Татьяны Дьяченко и Елены Окуловой. Они распоряжались миллионными суммами и деньги свои, естественно, благополучно успели вытащить.
«Все эти люди, – рассказывал в интервью мне генпрокурор, – имели доступ к так называемой инсайдеровской информации. То есть они сами же устанавливали правила игры, сами играли и, разумеется, выигрывали… Мы рассматривали версию того, что должностные лица, понимая, к чему приведет пирамида, сознательно не останавливали маховик. Возможность получить сверхприбыли, тем более если ты четко знаешь, что никогда не останешься в проигрыше, была для них важнее интересов страны».
Августовский дефолт надолго отбросил Россию назад. Рубль упал в четыре раза. Миллионы людей разорились. Тысячи предприятий оказались банкротами.
И только узкая горстка олигархов да 780 лучших людей России, включая кремлевских царевен, довольно потирали руки. Чем беднее становилась страна, тем ширилось их богатство…
Впрочем, ни единого мало-мальски серьезного коррупционного дела – даже те немногие, что удавалось возбудить прокуратуре – в эпоху Ельцина до суда упорно не доходили; а ежели и доходили, то заканчивались полным пшиком . Апогеем ельцинского правосудия стал приговор, вынесенный министру юстиции Ковалеву: девять лет условно. С тем же успехом казнокрада Ковалева могли условно приговорить к смертной казни…
Громкое дело «Мабетекса» – из того же разряда.
О том, что десятки российских чиновников имеют банковские счета в Швейцарии, генпрокурор Скуратов впервые узнал в мае 1998 года, во время визита в Москву его швейцарской коллеги Карлы Дель Понте. Тогда-то впервые и прозвучало диковинное название: «Мабетекс».
Фирма «Мабетекс», которую возглавлял швейцарец албанского происхождения Беджет Пакколи, являлась основным подрядчиком ремонта московского Кремля. На восстановление царской обители государство затратило тогда чудовищные деньги: сотни миллионов долларов. Только мебель для 1-го президентского корпуса обошлась в 90 миллионов «зеленых».
То есть в стране натурально кризис, бюджетники годами не получают зарплату, а президент тем временем никак не может обойтись без кресел ценой в миллионы долларов.
Впрочем, не это даже оказалось самым страшным. По версии швейцарской прокуратуры, фирма «Мабетекс» регулярно платила взятки российским царедворцам, переводя деньги им на счета, которые и обнаружились в той же Швейцарии.
Дело в том, что по швейцарскому законодательству наитягчайшим преступлением почитается не взятка – случай парадоксальный! – а неуплата налогов. Посему швейцарские подрядчики, ничтоже сумняшеся, предъявили финансовой разведке все свои расходы – «комиссионные» русским чиновникам – и даже заплатили с них положенные налоги.
В западной прессе утверждалось, что прокуратура нашла как минимум 59 счетов российских сановников. В том числе – личные счета Ельцина и его дочерей.
Слово – главному свидетелю обвинения, бывшему советнику швейцарского банка «Дель Готтардо» Филиппу Туроверу, с которым не раз приходилось мне встречаться в период скандала; испанец русского происхождения Туровер был связником между Дель Понте и Скуратовым. Интервью, выдержки из которого вам предстоит прочесть, я записывал осенью 1999 года.
– Действительно в банке («Дель Готтардо». – Авт .) были открыты три карты. Одна – «Америкэн экспресс» – на имя Бориса Ельцина. Две – «Еврокард» – на его дочерей, Татьяну Дьяченко и Елену Окулову.[43]
– Когда это произошло?
– Если мне не изменяет память, в 1993 году.
– И как чисто технически проходило открытие карт?
– Через маленький магазинчик в Лугано, торгующий нижним бельем и всякой одеждой. Назывался он «Фенини Шоп» и принадлежал одному из вице-директоров банка «Дель Готтардо» Франко Фенини… Эти кредитные карты были приписаны к магазину Фенини. На адрес магазина приходили счета за все использования карт.
– Сколько денег было на этих картах?
– У Ельцина – немного: несколько тысяч долларов. У членов семьи – цифры уже другие, и в первую очередь, конечно, у г-жи Дьяченко. Общее же движение по всем трем картам – около 600 тысяч долларов.
– Кто оплачивал их счета?
– Наполнение шло со счетов фирмы «Мабетекс» или же частного счета ее хозяина – г-на Пакколи, через счета компании «Ля Фен С.А.». «Фен» – сокращение от Фенини: эта фирма также принадлежала вице-директору «Дель Готтардо».
– Члены сановной фамилии пользовались этими картами?
– Безусловно. Картами они расплачивались в самых дорогих магазинах Европы.
– Российская сторона, однако, утверждает, что без их присутствия подобные карты открыть не могли. А поскольку никто в Швейцарию специально не летал, карты-де – фальшивка. Это так?
– Я бы не сказал. Присутствие клиента совершенно не обязательно. Выписать карту может банковский офицер и своей властью привезти ее будущему владельцу. На тот момент Фенини такой возможностью обладал.
– Нужно ли заявление от Ельцина?
– Бесспорно. Обычно владелец карточки сам заполняет специальный формуляр, указывает адрес рассылки счетов, расписывается. Затем заявление поступает в банк, и банк должен выдать финансовые гарантии на определенную сумму – не менее 30 тысяч швейцарских франков (20 тысяч долларов). После этого компания, выпускающая карточку, либо отдает ее клиенту, либо присылает в банк. В зависимости от желания.
– И вы хотите сказать, что президент Ельцин такие документы заполнял?
– Я ничего не хочу сказать. Однако можно предложить и другую схему: банковский офицер передает уже заполненные документы человеку, близкому к Ельцину, и Ельцину остается лишь расписать-ся. Или же сам офицер приезжает к клиенту и получает автограф.
Поскольку мы ведем речь о Франко Фенини, который регулярно приезжал в Москву и был частым гостем в Кремле, вариант этот вполне приемлем.
– Вы лично видели эти карты?
– Конечно, нет – карты находились у владельцев. Но я видел их копии, видел всю банковскую историю. Их показывал мне г-н Фенини. Видимо, он хотел продемонстрировать свою значимость и уровень связей с российским руководством…
В конце взрывоопасного списка три до боли знакомых фамилии: Татьяна Б. Дьяченко, Елена Б. Окулова и… Третья, самая последняя в реестре фамилия, замазана – даже генпрокурор не решался держать в своем сейфе такой убийственный компромат; лишь позже, своей рукой, он впишет искомое имя – Ельцин Б. Н…
Дело «Мабетекса» стоило Скуратову карьеры. Получив швейцарские материалы, генпрокурор тайно возбудил уголовное дело – в прокуратуре о нем знали всего три человека.
Утечка произошла совершенно случайно. В январе 1999 года швейцарцы провели в штаб-квартире «Мабетекса» серию обысков. Среди изъятого оказались и документы, подтверждающие, что глава фирмы открыл Ельцину и его дочерям кредитные карты.
Возбужденная Дель Понте немедля позвонила Скуратову. Это было 25 января. Прекраснодушная швейцарка и в страшном сне не могла представить, что у российского генпрокурора могут прослушивать телефон.
А уже 1 февраля Скуратова пригласил глава президентской администрации и предъявил ставшую впоследствии знаменитой видеозапись «человека, похожего на генпрокурора». (На допросе Бордюжа скажет потом, что кассету… нашел у себя на столе.)
Остальное, как любил говорить комментатор Маслаченко, вы видели сами…
Когда информация о счетах президентской семьи утекла в газеты, Борис Николаевич рвал и метал. Кремль, разумеется, с ходу принялся отрицать все и вся. Самый оригинальный контраргумент привел экс-премьер Черномырдин:
«Наш президент денег уже лет пять или десять в глаза-то не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги».
Можно подумать, будто на швейцарских счетах лежали рубли…
Вообще, последний год ельцинского правления выдался необычайно урожайным на шумные дворцовые скандалы.
Сначала на Каймановых островах обнаружились оффшорные счета президентского зятя Леонида Дьяченко. Он давно уже переквалифицировался из конструкторов в бизнесмены, и его фирма «Белка Трейдинг Корпорейшн», по странному стечению обстоятельств, оказалась крупнейшим трейдером «Сибнефти»; той самой «Сибнефти», которую указом Ельцина за копейки продали когда-то Березовскому с Абрамовичем.
(Американские власти подозревали Дьяченко в уклонении от уплаты налогов – на счетах его лежало 2,7 миллиона долларов – даже вызывали на допрос; но никуда крон-принц, понятно, не поехал, и дело благополучно заглохло.)
Потом то в одной, то в другой стране начали всплывать следы «семейной» недвижимости.
Так, в окрестностях Ниццы, на мысе Антиб, загадочный богатей, пожелавший остаться неизвестным, – прямо мистер Оун из «Десяти негритят» – приобрел за 55 миллионов франков (это примерно – 11 миллионов долларов) старинный замок «Шато ла Гароп» с участком в 10 гектаров. Причем бывшие владельцы замка в интервью английскому журналу «Кантри лайф» честно признались, что таинственный «мистер Оун» – не кто иной, как российский президент. Их сильнее всего тревожило, сможет ли его челядь «достойным образом ухаживать за старыми оливковыми деревьями». А французский журнал «Экспресс» поместил фотоснимки «Шато ла Гароп» с пояснением, что сие теперь – собственность мадам Татьяны Дьяченко.
В немецких Альпах, в курортном городке Гармиш-Партенкирхен, журналисты разыскали не менее скромный домишко – замок Ляйтеншлессель, также купленный на подставное лицо. Жители городка с удовольствием поведали, что фрау Татьяна Дьяченко с недавних пор стала их соседкой, регулярно наведывается сюда с друзьями, а в почтовом ящике у ворот замка репортеры с удивлением обнаружили торчащий конверт, адресованный некой Татьяне Ельциной.
На фоне этих старинных дворцов – даже как-то неудобно упоминать о том, что и в Подмосковье, в элитном поселке Николина Гора на Рублевке, столь же таинственные незнакомцы построили кирпичный особняк площадью свыше 800 кв. метров. По рассказам соседей, которых удалось разговорить журналистам, контролировать работы много раз приезжала гражданка Дьяченко, а сам этот дом упорно зовется в народе «дьяченковским»…
Все вышеперечисленные факты ельцинская администрация предпочла не комментировать: ни да, ни нет.
Лишь выйдя уже в отставку, первый президент соизволил начертать в мемуарах:
«Многих, наверное, интересует: что там с нашими сверхдоходами? Иными словами – богатый ли я человек? Честно говоря, не знаю… Смотря по каким меркам судить. Давайте посмотрим, что у меня есть, чего у меня нет.
Итак, я живу на государственной даче. Владею (совместно с женой) недвижимым имуществом, а именно дачей в Одинцовском районе Московской области. Площадь дачи – 452 квадратных метра. Площадь участка – четыре гектара.
Есть у меня и машина марки “БМВ”, купленная в 1995 году.
Есть квартира в Москве, на Осенней улице. Есть холодильники на даче и холодильник дома. Есть несколько телевизоров.
Мебель (диваны, кресла, пуфики, шкафы – и так далее). Кое-какая одежда.
Украшения жены и дочерей. Теннисные ракетки. Весы напольные. Ружья охотничьи. Книги. Музыкальный центр. Диктофон.
Теперь немного о том, чего у меня нет совсем.
Ценных бумаг, акций, векселей – нет.
Недвижимости за рубежом (вилл, замков, дворцов, ранчо, ферм, фазенд и асиенд) – нет.
Счетов в зарубежных банках – нет.
Отдельных драгоценных камней – нет.
Золотых рудников, нефтяных скважин, алмазных копей, земельных участков за рубежом – нет.
Яхт, самолетов, вертолетов и прочего – нет.
Моя жена, мои дочери, Лена и Таня, не открывали банковских счетов ни в швейцарских, ни в английских, ни в каких-либо еще зарубежных банках, у них нет замков и вилл, земельных участков за границей, нет акций зарубежных компаний, заводов или шахт. Нет и никогда не было».
Когда я прочитал эти взволнованные строки, сердце мое исполнилось такой жалостью, что я было едва не заплакал, а вместе со мной плакали и русские денежки в швейцарских и прочих банках. Бедная (в полном смысле слова) Дьяченко – тонкая, ранимая, романтичная…
Взять бы Ельцина сегодняшнего, с его холодильниками, пуфиками и напольными весами, и отправить в прошлое: даже совсем в недавнее. Год эдак в 1993-й, когда в России громыхнул первый крупномасштабный коррупционный скандал.
Кто не помнит – был такой подозрительный коммерсант Борис Бирштейн (отчества не знаю; чем черт не шутит – может, и Абрамович). И был юный, но очень способный авантюрист Дмитрий Якубовский, чуть не ставший полпредом всех российских спецслужб и правоохранительных органов в правительстве.
А еще были свежеиспеченные министры и генералы, которые коммерческого опыта пока не имели, конвертировать в деньги свой административный ресурс еще не научились, но страстно желали красивой жизни. В чем означенные господа им охотно и помогали.
Потом Якубовского с Бирштейном выперли из страны, но Якубовский – не будь дураком – увез с собой горы компромата: он еще с юности привык вести четкую бухгалтерию – кому, за что и сколько. Тут-то и оказалось, что на содержании у юного авантюриста находились лучшие люди России.
Часть его бывших друзей со страху тут же кинулись в стан оппозиции: министр безопасности Баранников, первый зам.министра МВД Дунаев, генпрокурор Степанков окажутся в октябре 1993 года в красном Белом доме; лишь у первого вице-премьера Шумейко хватило ума не делать резких движений, за что и был он потом вознагражден креслом спикера Совета Федерации.
Так вот: если сравнить Якубовского с Березовским и Абрамовичем, то разница будет примерно такая же, как между дворовой футбольной командой и клубом «Челси».
Баранникова с Дунаевым, например, подвергли обструкции только лишь за то, что их жены осмелились съездить за счет Бирштейна в Швейцарию и там прикупить пару чемоданов остромодных вещей, включая шубы и часы. (На самом деле и поездку, и «шоппинг» организовывал не Бирштейн, а Якубовский.)
«В Москву жены привезли двадцать мест багажа, – осуждающе писал тогда Ельцин во второй книге мемуаров, – а за перегруз фирма заплатила две тысячи долларов, что в три раза дороже, чем билет на самолет в Швейцарию. Я думаю, даже самая избалованная миллионерша не смогла бы при всей фантазии за три дня истратить столько денег».
Ой, не зарекались бы вы, Борис Николаевич.
Как писала взахлеб шведская пресса, когда в 1997 году Ельцин прибыл с визитом в Стокгольм, его супруга вместе с младшей дочерью-советницей осчастливили своим присутствием лучший меховой магазин города ««Моде Пёлс», где без разговоров приобрели две норковых и одну каракулевую шубу – всего на двадцать тысяч долларов. Расплачивались они платиновыми кредитными картами «Мастеркард». (Это к вопросу о том, что никто, никогда, никаких заграничных счетов…)
$ 20 000 – много это или мало? Для Абрамовича с Березовским – гроши. Для пенсионерки и госслужащей – прилично: где-то полугодовая президентская зарплата.
А ведь были еще и речные катера марки «Фэрлайн» (Made in GB) ценой в $ 450 000, купленные за счет известной уже фирмы «Мабетекс». И новехонькая «БМВ», которую Борис Николаевич приобрел для своих личных надобностей будто бы за $ 15 000 (в действительности, машина обошлась в 130 тысяч, а названная президентом цена – это из области развесистой картошки, которую сажает он всей семьей). Да и старший инфант Борис Ельцин гранит науки грыз не в школе рабочей молодежи, а в престижном английском колледже Милфилд, где курс обучения ежегодно обходится в 14,5 тысячи фунтов стерлингов (примерно $ 25 000).
Это вам не 15 соток в деревне Молоково…
Но подождите: а почему, собственно, глава государства и его родные – должны жить впроголодь? Если абстрагироваться от эмоций и хорошенько поразмыслить: вряд ли нищий, оборванный президент будет способствовать поднятию престижа страны.
При тех возможностях, которыми обладал Ельцин, все, в чем обвиняли его – сущие пустяки.
Знаете, например, сколько денег обнаружилось на счетах филиппинского диктатора Маркоса? 350 миллионов долларов, не считая собственности и бессчетного имущества; гардероб его супруги Эминды, в котором восставшие массы одних только пар обуви обнаружили несколько тысяч, до сих пор остается непревзойденным рекордом женского кокетства.
У украинского премьера Лазаренко в американских и швейцарских банках хранилось 280 миллионов.
У премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто на паях с мужем – 100 миллионов.
В сравнении с этим великолепием пара тысяч «зеленых», обнаруженных на ельцинской карте «Америкэн Экспресс», – даже не подлежит обсуждению.
Напротив, стыдно даже рассказывать: засмеют. У других президенты как президенты, миллионами тащат, а наш-то…. Ни украсть, ни покараулить…
Что же до дочерей его, олигархов и приемного сына Юмашева… Отцовская любовь – слепа.
Разогнав всех своих друзей и наперсников, Ельцин оказался в сплошной изоляции; никого, кроме семьи, рядом с ним больше не было.
Всю свою жизнь он не обращал внимания на родных, относясь к ним как к обязательному, но малопродуктивному своему придатку. Главным для него всегда оставались работа, карьера, власть. (В Свердловске, когда переехали они на новую квартиру, соседи много лет искренне считали Наину Иосифовну матерью-одиночкой.)
Б. Березовский: Совершенно верно. Я и говорю, что надо легализировать положение. Легализировать – давай так назовем. Но не заниматься популизмом-то…
А ведь помимо залоговых аукционов в арсенале высокопоставленных жуликов было и немало других остроумнейших комбинаций .
Например, махинации с ОВВЗ – облигациями внутренного валютного государственного займа, которые банки скупали за 10–30% от номинала, а казна тут же принимала их по полной стоимости.
Или ставшая кремлевской народной забавой, игра: «распили международные кредиты».
До сих пор ни один ясновидящий толком не может объяснить, куда же исчезли $275 миллионов, выделенных Международным валютным фондом в 1996 году якобы на реструктуризацию угольной промышленности. А также какова судьба $1,4 миллиарда, направленных МБРР – Международным банком реконструкции и развития в 1997 году.
Не менее занимательной выглядит и история $4,8 миллиарда, которые аккурат за неделю до дефолта – в августе 1998 года – МВФ прислал в Россию. Американский министр финансов м-р Рубин прямо заявлял, что деньги эти «были использованы на другие цели неподобающим образом».
Даже не дойдя до России, искомые миллиарды тут же были распылены по австралийским, швейцарским, американским и немецким счетам. Причем, как прозрачно намекала западная пресса, часть денег почему-то очутилась на счетах некой мало кому известной австралийской компании. А принадлежала будто бы сия компания одной весьма влиятельной кремлевской даме… Но тс-с-с! Не будем об этом …
…Если бы летом 1998 года МВФовские миллиарды пришли в страну, грянувшего дефолта вполне можно было избежать. Дефолт ведь появился не сам по себе, как грозовая туча. Это был вполне логичный итог еще одной гигантской аферы под названием «ГКО».
Аббревиатура ГКО расшифровывается так: государственные казначейские обязательства. Если объяснять кратко, правительство под предлогом острой нехватки средств (правильно: откуда им взяться, если миллиарды уходили в частные банки, под залоговые аукционы) брало у коммерсантов в долг, расплачиваясь взамен долговыми бумагами. При этом доходность облигаций (есть еще наукоемкое словечко «ликвидность») была выше всяких ожиданий. На каждый вложенный доллар кредиторы получали уже два, но через год. Или не получали, предпочитая играть на повышение, ибо проценты по ГКО росли каждый месяц ровно в геометрической прогрессии.
В общем, налицо классическая схема пирамиды, вроде «МММ» или «Властелины», с одной лишь разницей – организовали ее не проходимцы типа Мавроди и дебелой гражданки Соловьевой, а само же распрекрасное государство.
Но пирамида на то и пирамида, чтобы в один прекрасный миг со страшным грохотом обрушиться, похоронив под своими обломками чересчур заигравшихся вкладчиков .
Уже к началу 1998 года выплаты по ГКО превысили все доходы страны ровно вдвое. И когда по весне банки дружно принялись сбрасывать эти дутые бумажки, пирамида угрожающе затрещала.
Часть банков – особо приближенных ко двору – деньги свои успели вытащить, заработав несметные барыши. Другие – зазевавшиеся – навсегда остались в прошлом.
Но в ГКО играли отнюдь не одни только банки. Через год после дефолта генпрокурор Юрий Скуратов объявил на всю страну (не буду скрывать: с моей скромной помощью – Авт. ) о том, что среди игроков значилось как минимум 780 высокопоставленных чиновников, в том числе два вице-премьера (Чубайс и Серов), два федеральных министра (Козырев, Тихонов) и бесчисленное множество зам.министров – преимущественно из Минфина и Минэкономики.
А еще, утверждал Скуратов, следствие сумело задокументировать участие в означенных спекуляциях двух президентских дочек: Татьяны Дьяченко и Елены Окуловой. Они распоряжались миллионными суммами и деньги свои, естественно, благополучно успели вытащить.
«Все эти люди, – рассказывал в интервью мне генпрокурор, – имели доступ к так называемой инсайдеровской информации. То есть они сами же устанавливали правила игры, сами играли и, разумеется, выигрывали… Мы рассматривали версию того, что должностные лица, понимая, к чему приведет пирамида, сознательно не останавливали маховик. Возможность получить сверхприбыли, тем более если ты четко знаешь, что никогда не останешься в проигрыше, была для них важнее интересов страны».
Августовский дефолт надолго отбросил Россию назад. Рубль упал в четыре раза. Миллионы людей разорились. Тысячи предприятий оказались банкротами.
И только узкая горстка олигархов да 780 лучших людей России, включая кремлевских царевен, довольно потирали руки. Чем беднее становилась страна, тем ширилось их богатство…
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬПерефразируя известное изречение Тютчева, можно смело сказать: «Русская история до выборов Ельцина – одна пьянка, а после – одно уголовное дело».
Жена французского короля Людовика ХVI юная австрийская принцесса Мария Антуанетта прославилась непомерной тягой к роскоши и богатству. Несмотря на дикую нищету, царящую в обществе, она регулярно тратила на свои развлечения гигантские суммы из королевской казны, за что получила прозвище «госпожа дефицит». Кроме того, королева активно влияла на своего безвольного мужа, заставляя отправлять в отставку министров-реформаторов, пытавшихся сократить расходы двора, и назначать взамен угодных ей вельмож.
Когда во Франции начались массовые крестьянские восстания, королева спросила у придворных: «Чего хотят эти люди?» – «Хлеба, Ваше Величество». – «Так пусть едят пирожные», – удивленно ответила Мария-Антуанетта.
После Великой французской революции королевская чета пыталась бежать из страны, но была схвачена близ границы. В августе 1792 года по решению суда Мария-Антуаннета была гильотинирована; через пять месяцев та же участь постигла и ее безвольного мужа.
Впрочем, ни единого мало-мальски серьезного коррупционного дела – даже те немногие, что удавалось возбудить прокуратуре – в эпоху Ельцина до суда упорно не доходили; а ежели и доходили, то заканчивались полным пшиком . Апогеем ельцинского правосудия стал приговор, вынесенный министру юстиции Ковалеву: девять лет условно. С тем же успехом казнокрада Ковалева могли условно приговорить к смертной казни…
Громкое дело «Мабетекса» – из того же разряда.
О том, что десятки российских чиновников имеют банковские счета в Швейцарии, генпрокурор Скуратов впервые узнал в мае 1998 года, во время визита в Москву его швейцарской коллеги Карлы Дель Понте. Тогда-то впервые и прозвучало диковинное название: «Мабетекс».
Фирма «Мабетекс», которую возглавлял швейцарец албанского происхождения Беджет Пакколи, являлась основным подрядчиком ремонта московского Кремля. На восстановление царской обители государство затратило тогда чудовищные деньги: сотни миллионов долларов. Только мебель для 1-го президентского корпуса обошлась в 90 миллионов «зеленых».
То есть в стране натурально кризис, бюджетники годами не получают зарплату, а президент тем временем никак не может обойтись без кресел ценой в миллионы долларов.
Впрочем, не это даже оказалось самым страшным. По версии швейцарской прокуратуры, фирма «Мабетекс» регулярно платила взятки российским царедворцам, переводя деньги им на счета, которые и обнаружились в той же Швейцарии.
Дело в том, что по швейцарскому законодательству наитягчайшим преступлением почитается не взятка – случай парадоксальный! – а неуплата налогов. Посему швейцарские подрядчики, ничтоже сумняшеся, предъявили финансовой разведке все свои расходы – «комиссионные» русским чиновникам – и даже заплатили с них положенные налоги.
В западной прессе утверждалось, что прокуратура нашла как минимум 59 счетов российских сановников. В том числе – личные счета Ельцина и его дочерей.
Слово – главному свидетелю обвинения, бывшему советнику швейцарского банка «Дель Готтардо» Филиппу Туроверу, с которым не раз приходилось мне встречаться в период скандала; испанец русского происхождения Туровер был связником между Дель Понте и Скуратовым. Интервью, выдержки из которого вам предстоит прочесть, я записывал осенью 1999 года.
– Действительно в банке («Дель Готтардо». – Авт .) были открыты три карты. Одна – «Америкэн экспресс» – на имя Бориса Ельцина. Две – «Еврокард» – на его дочерей, Татьяну Дьяченко и Елену Окулову.[43]
– Когда это произошло?
– Если мне не изменяет память, в 1993 году.
– И как чисто технически проходило открытие карт?
– Через маленький магазинчик в Лугано, торгующий нижним бельем и всякой одеждой. Назывался он «Фенини Шоп» и принадлежал одному из вице-директоров банка «Дель Готтардо» Франко Фенини… Эти кредитные карты были приписаны к магазину Фенини. На адрес магазина приходили счета за все использования карт.
– Сколько денег было на этих картах?
– У Ельцина – немного: несколько тысяч долларов. У членов семьи – цифры уже другие, и в первую очередь, конечно, у г-жи Дьяченко. Общее же движение по всем трем картам – около 600 тысяч долларов.
– Кто оплачивал их счета?
– Наполнение шло со счетов фирмы «Мабетекс» или же частного счета ее хозяина – г-на Пакколи, через счета компании «Ля Фен С.А.». «Фен» – сокращение от Фенини: эта фирма также принадлежала вице-директору «Дель Готтардо».
– Члены сановной фамилии пользовались этими картами?
– Безусловно. Картами они расплачивались в самых дорогих магазинах Европы.
– Российская сторона, однако, утверждает, что без их присутствия подобные карты открыть не могли. А поскольку никто в Швейцарию специально не летал, карты-де – фальшивка. Это так?
– Я бы не сказал. Присутствие клиента совершенно не обязательно. Выписать карту может банковский офицер и своей властью привезти ее будущему владельцу. На тот момент Фенини такой возможностью обладал.
– Нужно ли заявление от Ельцина?
– Бесспорно. Обычно владелец карточки сам заполняет специальный формуляр, указывает адрес рассылки счетов, расписывается. Затем заявление поступает в банк, и банк должен выдать финансовые гарантии на определенную сумму – не менее 30 тысяч швейцарских франков (20 тысяч долларов). После этого компания, выпускающая карточку, либо отдает ее клиенту, либо присылает в банк. В зависимости от желания.
– И вы хотите сказать, что президент Ельцин такие документы заполнял?
– Я ничего не хочу сказать. Однако можно предложить и другую схему: банковский офицер передает уже заполненные документы человеку, близкому к Ельцину, и Ельцину остается лишь расписать-ся. Или же сам офицер приезжает к клиенту и получает автограф.
Поскольку мы ведем речь о Франко Фенини, который регулярно приезжал в Москву и был частым гостем в Кремле, вариант этот вполне приемлем.
– Вы лично видели эти карты?
– Конечно, нет – карты находились у владельцев. Но я видел их копии, видел всю банковскую историю. Их показывал мне г-н Фенини. Видимо, он хотел продемонстрировать свою значимость и уровень связей с российским руководством…
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬВ приложении к этой книге вы без труда можете узреть официальные документы швейцарской прокуратуры – перечень высокопоставленных вкладчиков. Эти бумаги еще тогда, опасаясь ареста, передал мне на сохранение генпрокурор Скуратов.
Великокняжеский дом Романовых традиционно увлекался запусканием рук в казну и организацией различных коммерческих прожектов.
Будучи главнокомандующим в русско-турецкой войне 1877–1878 годов, великий князь Николай Николаевич пробавлялся «откатами» за поставку товаров для нужд армии. Массовое завышение цен привело к судебному разбирательству, в ходе которого подследственные принялись давать прямые показания на великого князя, посему дело благополучно было прекращено.
«Высочайший шеф» русского военного флота великий князь Алексей Александрович попался на присвоении казенных миллионов из бюджета флота, а также из средств Красного Креста. Как писал современник: «В карманах честного Алексея уместилось несколько броненосцев и пара миллионов Красного Креста, причем он весьма остроумно преподнес балерине, которая была его любовницей, чудесный красный крест из рубинов, и она надела его в тот самый день, когда стало известно о недочете в два миллиона». В результате царь вынужден был убрать Алексея Александровича из высочайших шефов флота.
Великий князь Сергей Михайлович, генерал-инспектор артиллерии, остро нуждаясь в деньгах, приказал закупать пушки французской фирмы Шнейдера, качество которых оставляло желать лучшего. Недостатки орудий прикрывались фальсификацией документов. В результате к началу Первой мировой войны русская армия осталась без тяжелой артиллерии.
«Все эти критические годы Романовы, которые могли бы быть прочнейшей поддержкой трона, не были достойны звания или традиций семьи, – писала перед смертью сестра последнего императора, великая княгиня Ольга Александровна. – Слишком много нас, Романовых, погрязло в мире эгоизма, где мало здравого смысла, не исключая бесконечного удовлетворения личных желаний и амбиций».
В конце взрывоопасного списка три до боли знакомых фамилии: Татьяна Б. Дьяченко, Елена Б. Окулова и… Третья, самая последняя в реестре фамилия, замазана – даже генпрокурор не решался держать в своем сейфе такой убийственный компромат; лишь позже, своей рукой, он впишет искомое имя – Ельцин Б. Н…
Дело «Мабетекса» стоило Скуратову карьеры. Получив швейцарские материалы, генпрокурор тайно возбудил уголовное дело – в прокуратуре о нем знали всего три человека.
Утечка произошла совершенно случайно. В январе 1999 года швейцарцы провели в штаб-квартире «Мабетекса» серию обысков. Среди изъятого оказались и документы, подтверждающие, что глава фирмы открыл Ельцину и его дочерям кредитные карты.
Возбужденная Дель Понте немедля позвонила Скуратову. Это было 25 января. Прекраснодушная швейцарка и в страшном сне не могла представить, что у российского генпрокурора могут прослушивать телефон.
А уже 1 февраля Скуратова пригласил глава президентской администрации и предъявил ставшую впоследствии знаменитой видеозапись «человека, похожего на генпрокурора». (На допросе Бордюжа скажет потом, что кассету… нашел у себя на столе.)
Остальное, как любил говорить комментатор Маслаченко, вы видели сами…
Когда информация о счетах президентской семьи утекла в газеты, Борис Николаевич рвал и метал. Кремль, разумеется, с ходу принялся отрицать все и вся. Самый оригинальный контраргумент привел экс-премьер Черномырдин:
«Наш президент денег уже лет пять или десять в глаза-то не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги».
Можно подумать, будто на швейцарских счетах лежали рубли…
Вообще, последний год ельцинского правления выдался необычайно урожайным на шумные дворцовые скандалы.
Сначала на Каймановых островах обнаружились оффшорные счета президентского зятя Леонида Дьяченко. Он давно уже переквалифицировался из конструкторов в бизнесмены, и его фирма «Белка Трейдинг Корпорейшн», по странному стечению обстоятельств, оказалась крупнейшим трейдером «Сибнефти»; той самой «Сибнефти», которую указом Ельцина за копейки продали когда-то Березовскому с Абрамовичем.
(Американские власти подозревали Дьяченко в уклонении от уплаты налогов – на счетах его лежало 2,7 миллиона долларов – даже вызывали на допрос; но никуда крон-принц, понятно, не поехал, и дело благополучно заглохло.)
Потом то в одной, то в другой стране начали всплывать следы «семейной» недвижимости.
Так, в окрестностях Ниццы, на мысе Антиб, загадочный богатей, пожелавший остаться неизвестным, – прямо мистер Оун из «Десяти негритят» – приобрел за 55 миллионов франков (это примерно – 11 миллионов долларов) старинный замок «Шато ла Гароп» с участком в 10 гектаров. Причем бывшие владельцы замка в интервью английскому журналу «Кантри лайф» честно признались, что таинственный «мистер Оун» – не кто иной, как российский президент. Их сильнее всего тревожило, сможет ли его челядь «достойным образом ухаживать за старыми оливковыми деревьями». А французский журнал «Экспресс» поместил фотоснимки «Шато ла Гароп» с пояснением, что сие теперь – собственность мадам Татьяны Дьяченко.
В немецких Альпах, в курортном городке Гармиш-Партенкирхен, журналисты разыскали не менее скромный домишко – замок Ляйтеншлессель, также купленный на подставное лицо. Жители городка с удовольствием поведали, что фрау Татьяна Дьяченко с недавних пор стала их соседкой, регулярно наведывается сюда с друзьями, а в почтовом ящике у ворот замка репортеры с удивлением обнаружили торчащий конверт, адресованный некой Татьяне Ельциной.
На фоне этих старинных дворцов – даже как-то неудобно упоминать о том, что и в Подмосковье, в элитном поселке Николина Гора на Рублевке, столь же таинственные незнакомцы построили кирпичный особняк площадью свыше 800 кв. метров. По рассказам соседей, которых удалось разговорить журналистам, контролировать работы много раз приезжала гражданка Дьяченко, а сам этот дом упорно зовется в народе «дьяченковским»…
Все вышеперечисленные факты ельцинская администрация предпочла не комментировать: ни да, ни нет.
Лишь выйдя уже в отставку, первый президент соизволил начертать в мемуарах:
«Многих, наверное, интересует: что там с нашими сверхдоходами? Иными словами – богатый ли я человек? Честно говоря, не знаю… Смотря по каким меркам судить. Давайте посмотрим, что у меня есть, чего у меня нет.
Итак, я живу на государственной даче. Владею (совместно с женой) недвижимым имуществом, а именно дачей в Одинцовском районе Московской области. Площадь дачи – 452 квадратных метра. Площадь участка – четыре гектара.
Есть у меня и машина марки “БМВ”, купленная в 1995 году.
Есть квартира в Москве, на Осенней улице. Есть холодильники на даче и холодильник дома. Есть несколько телевизоров.
Мебель (диваны, кресла, пуфики, шкафы – и так далее). Кое-какая одежда.
Украшения жены и дочерей. Теннисные ракетки. Весы напольные. Ружья охотничьи. Книги. Музыкальный центр. Диктофон.
Теперь немного о том, чего у меня нет совсем.
Ценных бумаг, акций, векселей – нет.
Недвижимости за рубежом (вилл, замков, дворцов, ранчо, ферм, фазенд и асиенд) – нет.
Счетов в зарубежных банках – нет.
Отдельных драгоценных камней – нет.
Золотых рудников, нефтяных скважин, алмазных копей, земельных участков за рубежом – нет.
Яхт, самолетов, вертолетов и прочего – нет.
Моя жена, мои дочери, Лена и Таня, не открывали банковских счетов ни в швейцарских, ни в английских, ни в каких-либо еще зарубежных банках, у них нет замков и вилл, земельных участков за границей, нет акций зарубежных компаний, заводов или шахт. Нет и никогда не было».
Когда я прочитал эти взволнованные строки, сердце мое исполнилось такой жалостью, что я было едва не заплакал, а вместе со мной плакали и русские денежки в швейцарских и прочих банках. Бедная (в полном смысле слова) Дьяченко – тонкая, ранимая, романтичная…
Таня и травкаИногда я очень жалею, что человечество до сих пор не придумало машины времени.
(рассказ для сентиментальных девочек от 6 до 106 лет, рекомендованный для чтения в воскресных школах)
«Таня на каждой даче упорно сажала газон. Видимо, ей хотелось украсить наше казенное жилище. (…)
Как-то я спросил: “Ты зачем его сажаешь? Мы же все равно отсюда уедем”. Она говорит: “Ну и что? Пусть растет”.
…Пусть растет».
(Б. Ельцин, «Президентский марафон», с. 183)
Взять бы Ельцина сегодняшнего, с его холодильниками, пуфиками и напольными весами, и отправить в прошлое: даже совсем в недавнее. Год эдак в 1993-й, когда в России громыхнул первый крупномасштабный коррупционный скандал.
Кто не помнит – был такой подозрительный коммерсант Борис Бирштейн (отчества не знаю; чем черт не шутит – может, и Абрамович). И был юный, но очень способный авантюрист Дмитрий Якубовский, чуть не ставший полпредом всех российских спецслужб и правоохранительных органов в правительстве.
А еще были свежеиспеченные министры и генералы, которые коммерческого опыта пока не имели, конвертировать в деньги свой административный ресурс еще не научились, но страстно желали красивой жизни. В чем означенные господа им охотно и помогали.
Потом Якубовского с Бирштейном выперли из страны, но Якубовский – не будь дураком – увез с собой горы компромата: он еще с юности привык вести четкую бухгалтерию – кому, за что и сколько. Тут-то и оказалось, что на содержании у юного авантюриста находились лучшие люди России.
Часть его бывших друзей со страху тут же кинулись в стан оппозиции: министр безопасности Баранников, первый зам.министра МВД Дунаев, генпрокурор Степанков окажутся в октябре 1993 года в красном Белом доме; лишь у первого вице-премьера Шумейко хватило ума не делать резких движений, за что и был он потом вознагражден креслом спикера Совета Федерации.
Так вот: если сравнить Якубовского с Березовским и Абрамовичем, то разница будет примерно такая же, как между дворовой футбольной командой и клубом «Челси».
Баранникова с Дунаевым, например, подвергли обструкции только лишь за то, что их жены осмелились съездить за счет Бирштейна в Швейцарию и там прикупить пару чемоданов остромодных вещей, включая шубы и часы. (На самом деле и поездку, и «шоппинг» организовывал не Бирштейн, а Якубовский.)
«В Москву жены привезли двадцать мест багажа, – осуждающе писал тогда Ельцин во второй книге мемуаров, – а за перегруз фирма заплатила две тысячи долларов, что в три раза дороже, чем билет на самолет в Швейцарию. Я думаю, даже самая избалованная миллионерша не смогла бы при всей фантазии за три дня истратить столько денег».
Ой, не зарекались бы вы, Борис Николаевич.
Как писала взахлеб шведская пресса, когда в 1997 году Ельцин прибыл с визитом в Стокгольм, его супруга вместе с младшей дочерью-советницей осчастливили своим присутствием лучший меховой магазин города ««Моде Пёлс», где без разговоров приобрели две норковых и одну каракулевую шубу – всего на двадцать тысяч долларов. Расплачивались они платиновыми кредитными картами «Мастеркард». (Это к вопросу о том, что никто, никогда, никаких заграничных счетов…)
$ 20 000 – много это или мало? Для Абрамовича с Березовским – гроши. Для пенсионерки и госслужащей – прилично: где-то полугодовая президентская зарплата.
А ведь были еще и речные катера марки «Фэрлайн» (Made in GB) ценой в $ 450 000, купленные за счет известной уже фирмы «Мабетекс». И новехонькая «БМВ», которую Борис Николаевич приобрел для своих личных надобностей будто бы за $ 15 000 (в действительности, машина обошлась в 130 тысяч, а названная президентом цена – это из области развесистой картошки, которую сажает он всей семьей). Да и старший инфант Борис Ельцин гранит науки грыз не в школе рабочей молодежи, а в престижном английском колледже Милфилд, где курс обучения ежегодно обходится в 14,5 тысячи фунтов стерлингов (примерно $ 25 000).
Это вам не 15 соток в деревне Молоково…
Но подождите: а почему, собственно, глава государства и его родные – должны жить впроголодь? Если абстрагироваться от эмоций и хорошенько поразмыслить: вряд ли нищий, оборванный президент будет способствовать поднятию престижа страны.
При тех возможностях, которыми обладал Ельцин, все, в чем обвиняли его – сущие пустяки.
Знаете, например, сколько денег обнаружилось на счетах филиппинского диктатора Маркоса? 350 миллионов долларов, не считая собственности и бессчетного имущества; гардероб его супруги Эминды, в котором восставшие массы одних только пар обуви обнаружили несколько тысяч, до сих пор остается непревзойденным рекордом женского кокетства.
У украинского премьера Лазаренко в американских и швейцарских банках хранилось 280 миллионов.
У премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто на паях с мужем – 100 миллионов.
В сравнении с этим великолепием пара тысяч «зеленых», обнаруженных на ельцинской карте «Америкэн Экспресс», – даже не подлежит обсуждению.
Напротив, стыдно даже рассказывать: засмеют. У других президенты как президенты, миллионами тащат, а наш-то…. Ни украсть, ни покараулить…
Что же до дочерей его, олигархов и приемного сына Юмашева… Отцовская любовь – слепа.
Разогнав всех своих друзей и наперсников, Ельцин оказался в сплошной изоляции; никого, кроме семьи, рядом с ним больше не было.
Всю свою жизнь он не обращал внимания на родных, относясь к ним как к обязательному, но малопродуктивному своему придатку. Главным для него всегда оставались работа, карьера, власть. (В Свердловске, когда переехали они на новую квартиру, соседи много лет искренне считали Наину Иосифовну матерью-одиночкой.)