Страница:
– Уже наслышан, – сказал Брон вместо приветствия. – Говорят, знатная была гонка!
В его голосе прозвучало сожаление: сам-то он в этом не участвовал. Упругой тигриной поступью Брон приблизился к гостям и уважительно пожал обоим руки – по старшинству: сначала Валету, затем Вадиму. А может, готовил мизансцену для следующей фразы.
– Наконец-то, – произнес он со значением, задержав руку Вадима в своей. – Подзадержался ты в крепостных, даже странно. А ведь я о тебе вспоминал! Хотел даже разыскать, но решил подождать, пока сам всплывешь. Долго же пришлось дожидаться!
Вадим смотрел на вождя с удовольствием: расправленные плечи, приподнятый подбородок, – он что, специально ставил сановную осанку? Почему-то вспомнилось, что в прежние годы Брон увлекался историей – собственно, на этой почве они и сошлись. А Валет, кстати, – несостоявшийся художник. Прямо кладбище талантов.
– “Каждому – свой уровень”, – ответил Вадим, цитируя последнего. – И свой путь, верно?
– Во всяком случае, я рад, что наши пути пересеклись, – усмехнулся Брон, отпуская его руку. – Вообще, давно мог бы навестить старого приятеля.
– Эдак по-простому, да? – поддел князеньку Вадим. – Без затей, как равный к равному?
– Именно, – согласился тот весело. – Бог с тобой, Вадик, уж ты, в отличие от многих спецов, никогда не строил из себя умника – ты просто был им, верно?
– Надеюсь, и ты не станешь строить из себя принца – эдакого “сюзи” над всеми “васями”. Не хватало между нами сословной спеси!
– Заметано! – кивнул Брон и с ухмылкой поглядел на озадаченного Валета: – Не напрягайся, старина, считай это исключением. Ты ведь и сам расположен к Вадиму – при том, что клятвы с него не брал. Доверься чутью: его дружба весит больше обещаний… Как понимаю, – легко переключился он, – вы пришли по делу?
– Видишь ли, Брон, – начал Валет, но движением ладони князь остановил его и перевел взгляд на Вадима.
– Хочу к границе прогуляться, – сказал тот без обиняков, – и если вам потребен разовый водитель…
– Твое мнение? – спросил Брон у Валета.
– Водила он классный, – подтвердил тот. – Я таких еще не видал. И нервы, как из проволоки. Говоря откровенно, очень не хочется его отдавать – прямо от сердца отрываю, с кровью.
Борн насмешливо прищурил глаз, но лишь на миг.
– Ценю жертву, – сказал он серьезно, – учту при дележке. Хотя, насколько помню Вадима, он не подписался бы на твои дела.
– Да, слишком разборчив, – нехотя подтвердил Валет. – Засиделся в спецах – вот и воротит нос от настоящей работы. Вдобавок жалостлив, точно божья коровка: по живому стрелять не станет под страхом смерти!
Тихонько Вадим ухмыльнулся: знакомые претензии. Им с Марком нашлось бы что обсудить.
– Ну, это ему не потребуется – может быть, – задумчиво произнес Брон. – Напарника дам по контрасту – такому укажи цель, потом не оттащишь. А вообще, Вадим, ты кстати: аккурат на следующую ходку нужен водила. Прежний не вернулся – это к сведению: чтобы знал, на что идешь… Ладно, – добавил он весело, – с официозом покончили, теперь можно чаи погонять! Не разлюбил еще, Вадик?
Вернувшись к пульту, Брон утопил клавишу, и тотчас к гостевому столику процокала свеженькая улыбчивая девушка, возникшая из боковой дверцы, – бережно неся заставленный поднос. По всему видно, служить здешнему господину ей было не в тягость. Наоборот: она исполняла обязанности с удовольствием и радушием хорошей хозяйки. Брон поблагодарил ее ласковой улыбкой и тут же отослал, заверив, что с остальным справится сам.
– Ничего малышка, старается! – одобрил Валет, проводив ее взглядом. – Хорошо платишь – да, Брон?
– Не без того, – подтвердил тот. – Однако не все покупается, старичок, – преданность в том числе. Чтобы заставить себя почитать, одной щедрости мало.
– Уж не из Стаута ли это вынес? – заинтересовался Вадим. – Помнится, ты очень его ценил.
– Действительно, классику знать не лишне, – ухмыльнулся Брон. – Все-то ты помнишь, Вадик!.. Кстати, историю по сию пору штудирую – правда, ныне предпочитаю копаться в легендах и мифах.
– Например?
– Например, о драконах.
– Сверхактуально! – съязвил Валет, но тут же увял под пристальным взглядом Брона.
– Кто знает, – сказал он серьезно, – кто знает. Между прочим, занятные существа эти драконы – если присмотреться внимательней. Как следует из легенд, они умны, даже коварны, но при этом никогда не лгут – а если вводят в заблуждение, то исключительно правдой. Это ж как надо уметь затуманивать головы, чтобы обмануть без вранья! Вдобавок драконы настолько сильны и неуязвимы, что без особого напряга могли бы подминать под себя целые страны, – но почему-то не делали этого. Пожалуй, только на Востоке драконы становились правителями, но, видимо, восточные натуры вообще больше склонны к деспотизму – у людей и у драконов. Обычно же они живут одиноко, но при этом собирают драгоценности и похищают принцесс – зачем? Что им до мертвых камушков и живых девиц? Может, они все-таки скучают по общению и питают слабость к женщинам – иначе с той же легкостью, но с большим эффектом могли бы утаскивать королей. Однако на девиц попроще тоже ведь не клюют, хотя среди тех наверняка нашлись бы и красивее, и умнее. Стало быть, что?
– Что? – эхом откликнулся Валет, завороженно слушая.
– Во-первых, принцессы лучше разбираются в каменьях, – ответил Вадим. – Во-вторых, первые, вместе с последними, могли служить отличной приманкой для рыцарей-драконоборцев.
– Именно! Как и рыцари, как и нынешние крутари – из истинных – драконы обожали турниры, отвлекавшие их от бессмертной скуки, но при этом терпеть не могли подлых убийств и дрались лишь с теми, кто сам бросал им вызов.
– А заодно подъедали коров у крестьян и жгли окрестные города, – ехидно добавил Вадим. – Первое – с голодухи, второе – опять же для развлечения. Почему не покуражиться, когда силы невпроворот?
– Про коров-то, скорее всего, верно, – нехотя согласился Брон. – Не умирать же драконам от истощения потому, что сами умеют только драться?
– Как и нынешним крутарям, да? – снова съязвил Вадим.
– Но, может, это была дань за оказываемые крестьянам услуги, – не забывайте, драконы были существами чести, а не грабителями с большой дороги.
– Что же, и у грабителей есть “особенная гордость”. Вообще, что такое честь? Та же совесть, только для узкого круга себе подобных, – на прочих не распространяется. И чем примитивней сознание, тем уже круг.
– А что такое совесть? – с любопытством спросил Брон.
– Совесть? Осознание своей общности с человечеством, даже со всем Разумом во Вселенной – вряд ли меньше. Если угодно, это ощущение Бога в себе – единого Бога, а не поделенного между конфессиями. Потому-то не бывает совести ни родовой, ни национальной, ни сословной, – а кто противопоставляет одну группу другим, априори идет против совести.
– Круто берешь, – сказал Брон. – И однако драконы не лгали никому!
– И что – может, у них психика иначе устроена? Бывают же честные не от совести, а по скудоумию.
– И ты действительно веришь, будто они жгли города?
– Вот это как раз не обязательно: легенды-то сочинялись людьми, к тому же под надзором тогдашних правителей. Очень удобно было сваливать на драконов все неурядицы, включая пожары. В конце концов, горожане могли и обознаться: при хорошей грозе обычная туча покажется драконом, а молния – огненной струей из его пасти.
– И на том спасибо, – улыбнулся Брон. – А то я уж усомнился в твоей объективности – может, у тебя на драконов зуб?
– Мужики, вы чего, – в некотором обалдении спросил Валет, – на полном серьезе? Какие сейчас драконы, откуда? Да и не было их никогда!
– Расслабься, дружок, это у нас такая игра, – засмеялся Брон. – Нет повести забавнее на свете! К твоему сведению, таких трезвенников, как мы с Вадимом, еще поискать. Но почему не пофантазировать в свободное время?.. Ладно, – заключил он, – порезвились – хватит. Есть и другие темы, понасущней. К примеру, хотел посоветоваться по поводу названия нашей…
– Банды? – подсказал Вадим.
Брон добродушно рассмеялся.
– Сколько тебя помню, ты всегда склонялся к анархизму, – заметил он, – и власть не терпел в любых проявлениях. Но, как реалист, ты должен признать ее необходимость, а из всех зол выбрать меньшее.
– Я еще повыбираю, ладно? – проворчал Вадим.
– А пока ты привередничаешь, другим приходится действовать – по-твоему, это честно?
– И на здоровье, разве я против? Кстати, по-английски “банда” значит еще и оркестр.
– Но мы же не в Англии! – резонно возразил Брон. – И под бандитами у нас понимают отнюдь не музыкантов.
– Что в твоей отповеди впечатляет, так это “отнюдь”, – заметил Вадим. – И где набрался – учителя, что ли, откопал?
– Генетическая память, – усмехнулся главарь. – А как же! У меня ведь бабка из графьев, разве не знал?
– Господи, у тебя тоже? – изумился Вадим. – Если и дальше так пойдет, скоро я один останусь крестьянским внуком. И плодовитые ж у нас были дворяне! Может, за это их и турнули?
– Ладно, Вадик, не увлекайся, – мягко предостерег Брон. – А то Валет станет примерять тебя на роль княжеского шута. Или заподозрит меня в бесхребетности, что еще хуже. Не все понимают общение вне субординации, поверь моему опыту.
Вадим покосился на притихшего, нахмуренного Валета и решил больше не дразнить крутарей – хотя делал это больше из любопытства, чем для удовольствия. Таких типажей в его коллекции еще не было, а ведь он знал обоих много лет. Все-таки насколько меняются люди!
– Ну хорошо, – спросил он, возвращаясь к названию, – какие варианты уже предлагались?
– Как известно, вокруг нас собираются в основном славяне, – ответил Брон, – если не по крови, так по культуре. К тому же это люди, приверженные, как правило, дореволюционным, даже досамодержавным ценностям.
– Имеешь в виду “камушки”? – не удержался Вадим. – Гм, ладно… Стало быть, решили углубиться в историю?
– Сейчас ведь многие оглядываются на старину, – сказал Брон. – Приходится соответствовать. И, по возможности, направлять.
– Наверное, в домонгольский период?
– Естественно. Чему могло научить нашествие? Только лакейству.
– Как насчет православия?
– Тот еще подарочек – от византийской-то тирании! Сам же говорил: бог должен быть внутри – как, скажем, у протестантов. А за православными он присматривает снаружи, точно вселенский жандарм.
– Выходит, копаем глубже – в язычество? Кстати, графьев тогда в помине не было.
– И бог с ними, “пойдем другим путем”.
– Хорошо – названия?
– Честно сказать, первое, что в голову пришло: “Медведи”, – тем более, пошла мода на зоологию.
– Н-да…
– То-то, что банально, – согласился Брон. – Затем я подумал: а почему не назваться Слонами? Помнишь же: “Россия – родина слонов”.
– Смешно, – сказал Вадим. – Было когда-то.
– Пожалуй.
– Надеюсь вариант: “Ударная дружина имени графа Борислава Костолевского”, – не возникал?
– Даже в голову не приходил, – со смешком ответил Брон.
– Слава богам! – Вадим пораскинул мозгами. – А почему вам не назваться простенько и со вкусом: “Росичи”? Или короче: “Рось”, – в пику Орде. Так сказать, еще одна попытка противостояния на новом витке… Хотя, конечно, лучше бы с ними поладить. К тому же “Рось” перекликается с “рысью”, так что и мода на зоологию будет в какой-то мере соблюдена.
– И с кличем “рось!” бросаться в бой. – Брон усмехнулся. – Красиво – прямо, как в кино. Но многие на это купятся – я в том числе… А почему ты считаешь, что с ордынцами лучше поладить?
– Потому что виток новый. Как бы ни хотелось некоторым дважды войти в реку, слишком мы пропитались друг другом за эти века. При желании, конечно, можно провести разграничительную линию – по языку, по религии, по разрезу глаз… И все равно это будет условностью, вроде повязки на рукаве, – лишь бы не перепутать свою стаю с чужой. Но ведь повязки можно и заменить?
– Ты так в этом уверен? – вкрадчиво спросил Брон.
– Ну, вот возьмем, к примеру, тебя. – Главарь весело вскинул брови. – Конечно, мужчина ты видный и вполне можешь служить образцом человечьей породы. Однако слишком темноволос для чистокровного славянина, тем более – для росича.
– Так ведь и ты тоже?
– Кто бы спорил! Правда, своей смуглостью я обязан то ли хохлам, коим больше других досталось от татар, не считая прочих, то ли румынам, произошедших, кажется, из даков и римлян – а может, еще из турок или арабов, кто поручится? От прежних племен и наций ныне мало что уцелело, а уж Россия всегда была таким котлом!
– Короче, предлагаешь договориться с узкоглазыми?
– Скажи еще: “луноликими”, – предложил Вадим. – Интересно, они-то как нас обзывают – носачами, что ли?
– Иудеи-то поносатее будут! – со смешком заметил Валет.
– А видел ты, как ордынцы ломают хребты непокорным? – спросил Брон. – Или вырезают конкурентов целыми семьями, чтобы не оставлять мстителей?
– Ну, у твоих-то горилл даже руку сломать трудно, – проворчал Вадим, все-таки содрогнувшись. – Если не путаю, ордынцы живут по законам ясы, завещанной Чингис-ханом? Значит, тоже имеют понятие о чести – пусть и отличное от вашего.
– Не тебе объяснять, что их законы не распространяются на нас – как и их честь. И кто возьмется им доказать, что между нами больше сходства, чем различий? Может, ты? Не говоря о прочем, мне было бы жаль потерять хорошего водилу. – Брон с сомнением покачал головой. – Очень не просто, друже Вадим, стать своим для всех – от творцов до крутарей. Простые натуры больше пугает непохожесть, чем привлекает подобие, – особенно, когда непохожести больше.
– Разве обязательно ее демонстрировать?
– Предлагаешь притворяться?
– Зачем? Сам же говорил: принцип драконов – обманывать правдой. Я обязуюсь говорить только правду, но отнюдь не всю. Может, гипотетической татарской капли в моей крови вполне хватит, чтобы договориться с ордынцами?
– А твое “отнюдь” откуда? – с усмешкой поинтересовался Брон. – От твоих крестьянских предков? Или кто-то из тогдашних помещиков слишком увлекался правом первой ночи, исполняя роль местного племенного бычка? Во всяком случае, пропорции у тебя не крестьянские. Как и мозги.
– На пересечении пород часто возникают незаурядные экземпляры, – согласился Вадим. – И чем больше разброс, тем занятней результаты.
– Старички, не обижайтесь, но мне пора сваливать, – объявил Валет, неловко ерзая. – Дела, знаете, а перенести – ну никак! Конечно, я бы с удовольствием еще поточил лясы…
– Дело есть дело, – не стал неволить Брон. – Не все встречи можно отложить – тут ты прав.
Произнес он это вполне сердечно, но в последнюю фразу словно бы вложил двойной смысл – а может, просто добавлял значительности речам. Впрочем простодушный Валет ничего не заметил и скоро отбыл, прихватив на дорожку гроздь винограда.
– Конечно, Валек – парниша крепкий, – заметил Брон, созерцая закрывшуюся дверь. – Однако не дракон, отнюдь, – даже не богатырь. И лучше бы не пробовал прыгнуть выше головы.
– Мне показалось или в самом деле у вас чем выше ранг, тем короче имя? – спросил Вадим.
– Так и есть.
– Значит, мне еще повезло. Был бы я, скажем, Иннокентием или Максимилианом… Странная тенденция для славян, не находишь? Кстати, в твоем прежнем имени смысла было побольше, чем в нынешнем.
– Сам же сказал: “новый виток”.
– Разве я против новизны? Лишь бы ее не навязывали извне.
– Есть и такое мнение?
– Да просто странно, когда в самых разных структурах, включая ненавистную вам Крепость, вдруг обнаруживаются общие черты, прежде не свойственные ни одной. Ну да, я помню о “бритве Окама”, однако простых объяснений в голову не приходит. Извини: мерещится заговор.
– Модная нынче тема, – заметил Брон.
– Потому извиняюсь.
– Между прочим, он и мне мерещится.
– Ну, тебе по чину положено. А мне за какое место трястись?
– За мягкое, – хмыкнул крутарь. – Видишь многое, а при себе не держишь: совесть, что ли, не позволяет? Знаешь ведь обычную судьбу ясновидцев и прорицателей?
– У них не может быть обычной судьбы, – возразил Вадим. – Слишком необычны они сами… Думаешь, я со всеми так откровеннен? Просто последнее время почти не встречал людей, которые сразу были бы и умны, и без комплексов, – вот и расслабился, перестал себя держать.
– Я так и понял, что ты проверял меня на прочность, – кивнул Брон. – Но лучше этого не делать при подчиненных.
– Даже при Вальке?
– Даже. У нашего приятеля вполне кондовый склад ума – лишней вольницы он просто не поймет.
– Тогда и вправду произведи меня в шуты, – предложил Вадим. – Помнишь Шико в “Графине де Монсоро”?
– Я предпочел бы заиметь тебя в роли советника.
– Что, так сразу?
– Понимаешь, Вадик, у меня ведь тоже талант: я знаю цену людям, причем умею определять с первой встречи. Может, на этом и выбился в главари. Но я вижу, что тебе, в общем, плевать на благополучие нашей… банды, пока оно не сообразуется с общечеловеческим благом. Посему даю время присмотреться к нам, даже рискуя потерять тебя в этой ходке.
– Надеешься, я проникнусь вашими интересами? – осведомился Вадим. – Как тот актеришка в “Мертвом сезоне”. Или почувствую вкус к карьере?
– Говорю же: я понимаю людей. Можно сказать, насквозь вижу – особенно таких прозрачных. А потому знаю, чем тебя можно купить.
– И чем же?
– Ну, что мы имеем в нашей благословенной губернии? Про прелести официоза, ныне именуемого Крепостью, ты знаешь лучше меня, а кроме Крепости тут есть лишь четыре… пожалуй, уже пять достаточно влиятельных группировок.
– И чем ты лучше других?
– Тем, что умней.
– Вот это – вопрос формулировки.
– Давай определять ум, как способность к правильному выбору – членов команды, модели устройства, направления развития.
– А что такое “правильный”?
Брон усмехнулся.
– Хорошо, пусть будет “оптимальный”, – ответил он. – С позиции общего блага.
– Значит, ты еще и порядочнее других?
– Вот про это не будем, ладно? – отказался крутарь. – Здесь мы точно завязнем: слишком многие сейчас “радеют за народ”. Лучше предположим, что я нормальный эгоист и хочу лишь обойти на вираже прочих главарей.
– Принято, – кивнул Вадим, радуясь, что хотя бы на одного “радетеля” стало меньше. Как ни смешно, главные моралисты произрастают отнюдь не из самых совестливых… Черт, и далось мне это “отнюдь”! – посетовал он с ухмылкой. У Брона, что ли, заразился?
– Все-таки я знаю историю и, в отличие от большинства, у нее учусь, – продолжал крутарь. – Как известно, директивный способ руководства далеко не самый эффективный – даже в периоды войн, как ни странно. Если государство руководит чем-то напрямую, то почти всегда разваливает это вдрызг. Ты хорошо представляешь управленческие модели, популярные среди крутарей?
– Честно говоря, не слишком. В самых общих чертах.
– Пойдем, – Брон поднялся, взмахом одной руки приглашая Вадима за собой, а в другую взяв вазу с фруктами. – Здесь не помешает наглядность.
Он угнездился в крутящемся кресле перед монитором, небрежным щелчком согнал с экрана обнаженную милашку, кокетливо выплясывавшую во всему затемненному пространству, и принялся подбрасывать на монитор файл за файломм, комментируя возникающие тексты, списки, фотографии, диаграммы, схемы:
– Начнем с “сутенеров”. Конечно, сами-то они себя так не зовут – при том, что торгуют соответствующим товаром да еще посредничают с правителями (тоже ведь проститутки не слабые). Костяк составляют бывшие гэбэшники, партийцы, совработники, прочая шушера, во время Отделения промахнувшаяся с выбором стороны. Возглавляет их некто Вит, он же Фуня, – личность туманная, скользкая, однако не без здравого смысла, ладить с ним можно. Как я говорил, компания Вита прочно сцеплена с Крепостью: старые связи, знакомства, знание ходов, то-се, – в этом главная их сила. Сутенеров даже трудно отнести к крутарям – они избегают открытых стычек и в целом ведут себя тихо. Тем не менее с ними предпочитают не связываться. Во-первых, прищучить их довольно сложно: едва ли не половина подвизается в Крепостных структурах, в основном, на скромных управленческих должностях – поди сыщи их! А будешь слишком нажимать, у самого начнутся пожары да взрывы: сутенерчики-то наши по таким делам бо-ольшие мастера. При особой надобности могут и к главарю подобраться, а кому охота взлететь на воздух? Очень неаккуратная смерть, даже позорная, – это тебе не клинок или, на крайний случай, пуля.
Брон переключился на соседнюю директорию и снова принялся жонглировать файлами, демонстрируя завидную сноровку:
– Ну, про иудеев могу добавить немного. Во главе Гош, он же Папашка. Живут, как и положено, в гетто, неподалеку от нас. За столько веков гонений у них уже в генах записано держаться друг за друга. Их национальная взаимосцепка не уступает иным родовым, а то и семейным, и, видимо, неспроста среди всех общин только еврейские еще выдерживают конкуренцию с современными структурами. К тому же они неплохо адаптируются к среде обитания, но особенной фантазией не отличаются – идут по пути наименьшего сопротивления. В здешнем своем кибуце иудеи помешаны на огнестрелах и, надо признать, достигли в пальбе отменной умелости: вколачивают пули навскидку и в любую точку. Как известно, сейчас в чести специализация, а посему они отказались от прочего, вооружились до зубов и всем супостатам грозят железным ливнем – в точности, как Совдепия некогда размахивала “ядерной дубинкой”. Правда, сами ни на кого всерьез не наезжают – предпочитают устранять разногласия малой кровью, берегут своих… Пока нет вопросов?
– Приятно и полезно внимать просвещенному правителю, – пробормотал Вадим. – Давай, поливай дальше. Как там насчет социального устройства?
– Особых изысков нет: на всю катушку эксплуатируют нац-идею – то, что ты зовешь совестью для своих. Но, как и все прочее у них, это тупиковый путь. При враждебном окружении еще работает, для остальных ситуаций не годится. Говорят, даже в Японии отказываются от клановых принципов.
– Под “всем прочим” ты подразумеваешь огнестрелы?
– Их тоже – безусловно. Нашелся ведь и для “ядерной дубинки” подходящий “лазерный щит”? А защититься от пуль, даже от взрывчатки, куда проще – подходы уже нащупываются. И с чем тогда останутся иудеи? С грудой бесполезного железа и кучей пороха, которые они копили годами?
– И потому ты подгребаешь под себя здоровячков?
– Наши критерии покруче, чем в английской полиции, – подтвердил Брон, – вес не ниже центнера, бицепс за полметра. Но, конечно, одних габаритов мало. Вот ты, к примеру, сколько подтягиваешься?
– Раз с десять, наверно, – не стал прибедняться Вадим.
– Так мало? – удивился Брон.
– Я же на одной руке.
Крутарь оглядел его с уважением и дальше развивать тему не стал.
– Кстати, не только я пренебрегаю огнестрелами. По подобному же пути пошел Бату, ордынский каган, обрастая рукопашными бойцами, большинство из которых, само собой, ориентированы на Восток и особыми размерами не выделяются.
– Кстати, по-английски “orient” и значит Восток, – неизвестно зачем вставил Вадим. – Но это к слову – продолжай, пожалуйста.
– Однако Бату забыл одну вещь: даже сами китайцы, родоначальники большинства боевых стилей, очень почитали гигантов – как и японцы. А может, не забыл, но просто понаделся на тайное свое оружие.
– Надеюсь, не ядерное?
– Немногим лучше – экстасенсорное. Сам Бату и кое-кто из ближнего его окружения способны, якобы, выбрасывать из себя сгустки энергии, убивающие противника наповал. Черт знает, мистика какая-то!..
– Ну почему обязательно мистика? – возразил Вадим. – Такие случаи зафиксированы.
– Ордынцы стараются не афишировать подобные навыки и пускают их в ход только при крайней нужде. Однако двое моих ребят все же нарвались и расстались с жизнью очень мучительно, хотя без видимых повреждений. Полный разлад внутренних функций!..
– “Дыхание Хаоса”, – пробормотал Вадим. – Я что-то слышал об этом – на досуге надо будет поразмыслить.
– Вот-вот, поразмысли, – подхватил Брон. – А заодно подыщи защиту – тогда я с чистой совестью объявлю и этот путь тупиковым. Тем более, во всем ином ордынцы консервативны: только и стараются, что поточней скопировать древних татар, – конечно, в меру своего знания истории. Жесткая пирамида сверху донизу, что при Советах звалось “централизмом”. Предельное пренебрежение человечьими жизнями, включая собственные, но особенно – чужими.
– Как насчет религии?
– Здесь спектр широкий, как ни странно. То ли стараются привлечь под свою крышу всех, от мусульман до буддистов, то ли еще не определились – говорю же, историю плохо знают! Хотя бы со мной консультировались.
– Хорошо, – сказал Вадим. – Кто остался?
– Шершни, – Брон ухмыльнулся. – Те, кто гонял вас сегодня. Самые загадочные из всех. Где базируются, из кого состоят, кто во главе – ничего не известно. Удивительно, что сегодня они появились так рано, – обычно до заката про них не слышно. Возникают из ниоткуда, пропадают в никуда, еще до рассвета. Главный товар: “химия”, – но пробавляются также контрабандой, из-за чего мы с ними грыземся. Впрочем, не сильно: за рамки они редко выходят, я тоже волну не гоню – сам знаешь, к чему приводит эскалация насилия. Так, цапаемся помаленьку. Тебе интересны Шершни?
В его голосе прозвучало сожаление: сам-то он в этом не участвовал. Упругой тигриной поступью Брон приблизился к гостям и уважительно пожал обоим руки – по старшинству: сначала Валету, затем Вадиму. А может, готовил мизансцену для следующей фразы.
– Наконец-то, – произнес он со значением, задержав руку Вадима в своей. – Подзадержался ты в крепостных, даже странно. А ведь я о тебе вспоминал! Хотел даже разыскать, но решил подождать, пока сам всплывешь. Долго же пришлось дожидаться!
Вадим смотрел на вождя с удовольствием: расправленные плечи, приподнятый подбородок, – он что, специально ставил сановную осанку? Почему-то вспомнилось, что в прежние годы Брон увлекался историей – собственно, на этой почве они и сошлись. А Валет, кстати, – несостоявшийся художник. Прямо кладбище талантов.
– “Каждому – свой уровень”, – ответил Вадим, цитируя последнего. – И свой путь, верно?
– Во всяком случае, я рад, что наши пути пересеклись, – усмехнулся Брон, отпуская его руку. – Вообще, давно мог бы навестить старого приятеля.
– Эдак по-простому, да? – поддел князеньку Вадим. – Без затей, как равный к равному?
– Именно, – согласился тот весело. – Бог с тобой, Вадик, уж ты, в отличие от многих спецов, никогда не строил из себя умника – ты просто был им, верно?
– Надеюсь, и ты не станешь строить из себя принца – эдакого “сюзи” над всеми “васями”. Не хватало между нами сословной спеси!
– Заметано! – кивнул Брон и с ухмылкой поглядел на озадаченного Валета: – Не напрягайся, старина, считай это исключением. Ты ведь и сам расположен к Вадиму – при том, что клятвы с него не брал. Доверься чутью: его дружба весит больше обещаний… Как понимаю, – легко переключился он, – вы пришли по делу?
– Видишь ли, Брон, – начал Валет, но движением ладони князь остановил его и перевел взгляд на Вадима.
– Хочу к границе прогуляться, – сказал тот без обиняков, – и если вам потребен разовый водитель…
– Твое мнение? – спросил Брон у Валета.
– Водила он классный, – подтвердил тот. – Я таких еще не видал. И нервы, как из проволоки. Говоря откровенно, очень не хочется его отдавать – прямо от сердца отрываю, с кровью.
Борн насмешливо прищурил глаз, но лишь на миг.
– Ценю жертву, – сказал он серьезно, – учту при дележке. Хотя, насколько помню Вадима, он не подписался бы на твои дела.
– Да, слишком разборчив, – нехотя подтвердил Валет. – Засиделся в спецах – вот и воротит нос от настоящей работы. Вдобавок жалостлив, точно божья коровка: по живому стрелять не станет под страхом смерти!
Тихонько Вадим ухмыльнулся: знакомые претензии. Им с Марком нашлось бы что обсудить.
– Ну, это ему не потребуется – может быть, – задумчиво произнес Брон. – Напарника дам по контрасту – такому укажи цель, потом не оттащишь. А вообще, Вадим, ты кстати: аккурат на следующую ходку нужен водила. Прежний не вернулся – это к сведению: чтобы знал, на что идешь… Ладно, – добавил он весело, – с официозом покончили, теперь можно чаи погонять! Не разлюбил еще, Вадик?
Вернувшись к пульту, Брон утопил клавишу, и тотчас к гостевому столику процокала свеженькая улыбчивая девушка, возникшая из боковой дверцы, – бережно неся заставленный поднос. По всему видно, служить здешнему господину ей было не в тягость. Наоборот: она исполняла обязанности с удовольствием и радушием хорошей хозяйки. Брон поблагодарил ее ласковой улыбкой и тут же отослал, заверив, что с остальным справится сам.
– Ничего малышка, старается! – одобрил Валет, проводив ее взглядом. – Хорошо платишь – да, Брон?
– Не без того, – подтвердил тот. – Однако не все покупается, старичок, – преданность в том числе. Чтобы заставить себя почитать, одной щедрости мало.
– Уж не из Стаута ли это вынес? – заинтересовался Вадим. – Помнится, ты очень его ценил.
– Действительно, классику знать не лишне, – ухмыльнулся Брон. – Все-то ты помнишь, Вадик!.. Кстати, историю по сию пору штудирую – правда, ныне предпочитаю копаться в легендах и мифах.
– Например?
– Например, о драконах.
– Сверхактуально! – съязвил Валет, но тут же увял под пристальным взглядом Брона.
– Кто знает, – сказал он серьезно, – кто знает. Между прочим, занятные существа эти драконы – если присмотреться внимательней. Как следует из легенд, они умны, даже коварны, но при этом никогда не лгут – а если вводят в заблуждение, то исключительно правдой. Это ж как надо уметь затуманивать головы, чтобы обмануть без вранья! Вдобавок драконы настолько сильны и неуязвимы, что без особого напряга могли бы подминать под себя целые страны, – но почему-то не делали этого. Пожалуй, только на Востоке драконы становились правителями, но, видимо, восточные натуры вообще больше склонны к деспотизму – у людей и у драконов. Обычно же они живут одиноко, но при этом собирают драгоценности и похищают принцесс – зачем? Что им до мертвых камушков и живых девиц? Может, они все-таки скучают по общению и питают слабость к женщинам – иначе с той же легкостью, но с большим эффектом могли бы утаскивать королей. Однако на девиц попроще тоже ведь не клюют, хотя среди тех наверняка нашлись бы и красивее, и умнее. Стало быть, что?
– Что? – эхом откликнулся Валет, завороженно слушая.
– Во-первых, принцессы лучше разбираются в каменьях, – ответил Вадим. – Во-вторых, первые, вместе с последними, могли служить отличной приманкой для рыцарей-драконоборцев.
– Именно! Как и рыцари, как и нынешние крутари – из истинных – драконы обожали турниры, отвлекавшие их от бессмертной скуки, но при этом терпеть не могли подлых убийств и дрались лишь с теми, кто сам бросал им вызов.
– А заодно подъедали коров у крестьян и жгли окрестные города, – ехидно добавил Вадим. – Первое – с голодухи, второе – опять же для развлечения. Почему не покуражиться, когда силы невпроворот?
– Про коров-то, скорее всего, верно, – нехотя согласился Брон. – Не умирать же драконам от истощения потому, что сами умеют только драться?
– Как и нынешним крутарям, да? – снова съязвил Вадим.
– Но, может, это была дань за оказываемые крестьянам услуги, – не забывайте, драконы были существами чести, а не грабителями с большой дороги.
– Что же, и у грабителей есть “особенная гордость”. Вообще, что такое честь? Та же совесть, только для узкого круга себе подобных, – на прочих не распространяется. И чем примитивней сознание, тем уже круг.
– А что такое совесть? – с любопытством спросил Брон.
– Совесть? Осознание своей общности с человечеством, даже со всем Разумом во Вселенной – вряд ли меньше. Если угодно, это ощущение Бога в себе – единого Бога, а не поделенного между конфессиями. Потому-то не бывает совести ни родовой, ни национальной, ни сословной, – а кто противопоставляет одну группу другим, априори идет против совести.
– Круто берешь, – сказал Брон. – И однако драконы не лгали никому!
– И что – может, у них психика иначе устроена? Бывают же честные не от совести, а по скудоумию.
– И ты действительно веришь, будто они жгли города?
– Вот это как раз не обязательно: легенды-то сочинялись людьми, к тому же под надзором тогдашних правителей. Очень удобно было сваливать на драконов все неурядицы, включая пожары. В конце концов, горожане могли и обознаться: при хорошей грозе обычная туча покажется драконом, а молния – огненной струей из его пасти.
– И на том спасибо, – улыбнулся Брон. – А то я уж усомнился в твоей объективности – может, у тебя на драконов зуб?
– Мужики, вы чего, – в некотором обалдении спросил Валет, – на полном серьезе? Какие сейчас драконы, откуда? Да и не было их никогда!
– Расслабься, дружок, это у нас такая игра, – засмеялся Брон. – Нет повести забавнее на свете! К твоему сведению, таких трезвенников, как мы с Вадимом, еще поискать. Но почему не пофантазировать в свободное время?.. Ладно, – заключил он, – порезвились – хватит. Есть и другие темы, понасущней. К примеру, хотел посоветоваться по поводу названия нашей…
– Банды? – подсказал Вадим.
Брон добродушно рассмеялся.
– Сколько тебя помню, ты всегда склонялся к анархизму, – заметил он, – и власть не терпел в любых проявлениях. Но, как реалист, ты должен признать ее необходимость, а из всех зол выбрать меньшее.
– Я еще повыбираю, ладно? – проворчал Вадим.
– А пока ты привередничаешь, другим приходится действовать – по-твоему, это честно?
– И на здоровье, разве я против? Кстати, по-английски “банда” значит еще и оркестр.
– Но мы же не в Англии! – резонно возразил Брон. – И под бандитами у нас понимают отнюдь не музыкантов.
– Что в твоей отповеди впечатляет, так это “отнюдь”, – заметил Вадим. – И где набрался – учителя, что ли, откопал?
– Генетическая память, – усмехнулся главарь. – А как же! У меня ведь бабка из графьев, разве не знал?
– Господи, у тебя тоже? – изумился Вадим. – Если и дальше так пойдет, скоро я один останусь крестьянским внуком. И плодовитые ж у нас были дворяне! Может, за это их и турнули?
– Ладно, Вадик, не увлекайся, – мягко предостерег Брон. – А то Валет станет примерять тебя на роль княжеского шута. Или заподозрит меня в бесхребетности, что еще хуже. Не все понимают общение вне субординации, поверь моему опыту.
Вадим покосился на притихшего, нахмуренного Валета и решил больше не дразнить крутарей – хотя делал это больше из любопытства, чем для удовольствия. Таких типажей в его коллекции еще не было, а ведь он знал обоих много лет. Все-таки насколько меняются люди!
– Ну хорошо, – спросил он, возвращаясь к названию, – какие варианты уже предлагались?
– Как известно, вокруг нас собираются в основном славяне, – ответил Брон, – если не по крови, так по культуре. К тому же это люди, приверженные, как правило, дореволюционным, даже досамодержавным ценностям.
– Имеешь в виду “камушки”? – не удержался Вадим. – Гм, ладно… Стало быть, решили углубиться в историю?
– Сейчас ведь многие оглядываются на старину, – сказал Брон. – Приходится соответствовать. И, по возможности, направлять.
– Наверное, в домонгольский период?
– Естественно. Чему могло научить нашествие? Только лакейству.
– Как насчет православия?
– Тот еще подарочек – от византийской-то тирании! Сам же говорил: бог должен быть внутри – как, скажем, у протестантов. А за православными он присматривает снаружи, точно вселенский жандарм.
– Выходит, копаем глубже – в язычество? Кстати, графьев тогда в помине не было.
– И бог с ними, “пойдем другим путем”.
– Хорошо – названия?
– Честно сказать, первое, что в голову пришло: “Медведи”, – тем более, пошла мода на зоологию.
– Н-да…
– То-то, что банально, – согласился Брон. – Затем я подумал: а почему не назваться Слонами? Помнишь же: “Россия – родина слонов”.
– Смешно, – сказал Вадим. – Было когда-то.
– Пожалуй.
– Надеюсь вариант: “Ударная дружина имени графа Борислава Костолевского”, – не возникал?
– Даже в голову не приходил, – со смешком ответил Брон.
– Слава богам! – Вадим пораскинул мозгами. – А почему вам не назваться простенько и со вкусом: “Росичи”? Или короче: “Рось”, – в пику Орде. Так сказать, еще одна попытка противостояния на новом витке… Хотя, конечно, лучше бы с ними поладить. К тому же “Рось” перекликается с “рысью”, так что и мода на зоологию будет в какой-то мере соблюдена.
– И с кличем “рось!” бросаться в бой. – Брон усмехнулся. – Красиво – прямо, как в кино. Но многие на это купятся – я в том числе… А почему ты считаешь, что с ордынцами лучше поладить?
– Потому что виток новый. Как бы ни хотелось некоторым дважды войти в реку, слишком мы пропитались друг другом за эти века. При желании, конечно, можно провести разграничительную линию – по языку, по религии, по разрезу глаз… И все равно это будет условностью, вроде повязки на рукаве, – лишь бы не перепутать свою стаю с чужой. Но ведь повязки можно и заменить?
– Ты так в этом уверен? – вкрадчиво спросил Брон.
– Ну, вот возьмем, к примеру, тебя. – Главарь весело вскинул брови. – Конечно, мужчина ты видный и вполне можешь служить образцом человечьей породы. Однако слишком темноволос для чистокровного славянина, тем более – для росича.
– Так ведь и ты тоже?
– Кто бы спорил! Правда, своей смуглостью я обязан то ли хохлам, коим больше других досталось от татар, не считая прочих, то ли румынам, произошедших, кажется, из даков и римлян – а может, еще из турок или арабов, кто поручится? От прежних племен и наций ныне мало что уцелело, а уж Россия всегда была таким котлом!
– Короче, предлагаешь договориться с узкоглазыми?
– Скажи еще: “луноликими”, – предложил Вадим. – Интересно, они-то как нас обзывают – носачами, что ли?
– Иудеи-то поносатее будут! – со смешком заметил Валет.
– А видел ты, как ордынцы ломают хребты непокорным? – спросил Брон. – Или вырезают конкурентов целыми семьями, чтобы не оставлять мстителей?
– Ну, у твоих-то горилл даже руку сломать трудно, – проворчал Вадим, все-таки содрогнувшись. – Если не путаю, ордынцы живут по законам ясы, завещанной Чингис-ханом? Значит, тоже имеют понятие о чести – пусть и отличное от вашего.
– Не тебе объяснять, что их законы не распространяются на нас – как и их честь. И кто возьмется им доказать, что между нами больше сходства, чем различий? Может, ты? Не говоря о прочем, мне было бы жаль потерять хорошего водилу. – Брон с сомнением покачал головой. – Очень не просто, друже Вадим, стать своим для всех – от творцов до крутарей. Простые натуры больше пугает непохожесть, чем привлекает подобие, – особенно, когда непохожести больше.
– Разве обязательно ее демонстрировать?
– Предлагаешь притворяться?
– Зачем? Сам же говорил: принцип драконов – обманывать правдой. Я обязуюсь говорить только правду, но отнюдь не всю. Может, гипотетической татарской капли в моей крови вполне хватит, чтобы договориться с ордынцами?
– А твое “отнюдь” откуда? – с усмешкой поинтересовался Брон. – От твоих крестьянских предков? Или кто-то из тогдашних помещиков слишком увлекался правом первой ночи, исполняя роль местного племенного бычка? Во всяком случае, пропорции у тебя не крестьянские. Как и мозги.
– На пересечении пород часто возникают незаурядные экземпляры, – согласился Вадим. – И чем больше разброс, тем занятней результаты.
– Старички, не обижайтесь, но мне пора сваливать, – объявил Валет, неловко ерзая. – Дела, знаете, а перенести – ну никак! Конечно, я бы с удовольствием еще поточил лясы…
– Дело есть дело, – не стал неволить Брон. – Не все встречи можно отложить – тут ты прав.
Произнес он это вполне сердечно, но в последнюю фразу словно бы вложил двойной смысл – а может, просто добавлял значительности речам. Впрочем простодушный Валет ничего не заметил и скоро отбыл, прихватив на дорожку гроздь винограда.
– Конечно, Валек – парниша крепкий, – заметил Брон, созерцая закрывшуюся дверь. – Однако не дракон, отнюдь, – даже не богатырь. И лучше бы не пробовал прыгнуть выше головы.
– Мне показалось или в самом деле у вас чем выше ранг, тем короче имя? – спросил Вадим.
– Так и есть.
– Значит, мне еще повезло. Был бы я, скажем, Иннокентием или Максимилианом… Странная тенденция для славян, не находишь? Кстати, в твоем прежнем имени смысла было побольше, чем в нынешнем.
– Сам же сказал: “новый виток”.
– Разве я против новизны? Лишь бы ее не навязывали извне.
– Есть и такое мнение?
– Да просто странно, когда в самых разных структурах, включая ненавистную вам Крепость, вдруг обнаруживаются общие черты, прежде не свойственные ни одной. Ну да, я помню о “бритве Окама”, однако простых объяснений в голову не приходит. Извини: мерещится заговор.
– Модная нынче тема, – заметил Брон.
– Потому извиняюсь.
– Между прочим, он и мне мерещится.
– Ну, тебе по чину положено. А мне за какое место трястись?
– За мягкое, – хмыкнул крутарь. – Видишь многое, а при себе не держишь: совесть, что ли, не позволяет? Знаешь ведь обычную судьбу ясновидцев и прорицателей?
– У них не может быть обычной судьбы, – возразил Вадим. – Слишком необычны они сами… Думаешь, я со всеми так откровеннен? Просто последнее время почти не встречал людей, которые сразу были бы и умны, и без комплексов, – вот и расслабился, перестал себя держать.
– Я так и понял, что ты проверял меня на прочность, – кивнул Брон. – Но лучше этого не делать при подчиненных.
– Даже при Вальке?
– Даже. У нашего приятеля вполне кондовый склад ума – лишней вольницы он просто не поймет.
– Тогда и вправду произведи меня в шуты, – предложил Вадим. – Помнишь Шико в “Графине де Монсоро”?
– Я предпочел бы заиметь тебя в роли советника.
– Что, так сразу?
– Понимаешь, Вадик, у меня ведь тоже талант: я знаю цену людям, причем умею определять с первой встречи. Может, на этом и выбился в главари. Но я вижу, что тебе, в общем, плевать на благополучие нашей… банды, пока оно не сообразуется с общечеловеческим благом. Посему даю время присмотреться к нам, даже рискуя потерять тебя в этой ходке.
– Надеешься, я проникнусь вашими интересами? – осведомился Вадим. – Как тот актеришка в “Мертвом сезоне”. Или почувствую вкус к карьере?
– Говорю же: я понимаю людей. Можно сказать, насквозь вижу – особенно таких прозрачных. А потому знаю, чем тебя можно купить.
– И чем же?
– Ну, что мы имеем в нашей благословенной губернии? Про прелести официоза, ныне именуемого Крепостью, ты знаешь лучше меня, а кроме Крепости тут есть лишь четыре… пожалуй, уже пять достаточно влиятельных группировок.
– И чем ты лучше других?
– Тем, что умней.
– Вот это – вопрос формулировки.
– Давай определять ум, как способность к правильному выбору – членов команды, модели устройства, направления развития.
– А что такое “правильный”?
Брон усмехнулся.
– Хорошо, пусть будет “оптимальный”, – ответил он. – С позиции общего блага.
– Значит, ты еще и порядочнее других?
– Вот про это не будем, ладно? – отказался крутарь. – Здесь мы точно завязнем: слишком многие сейчас “радеют за народ”. Лучше предположим, что я нормальный эгоист и хочу лишь обойти на вираже прочих главарей.
– Принято, – кивнул Вадим, радуясь, что хотя бы на одного “радетеля” стало меньше. Как ни смешно, главные моралисты произрастают отнюдь не из самых совестливых… Черт, и далось мне это “отнюдь”! – посетовал он с ухмылкой. У Брона, что ли, заразился?
– Все-таки я знаю историю и, в отличие от большинства, у нее учусь, – продолжал крутарь. – Как известно, директивный способ руководства далеко не самый эффективный – даже в периоды войн, как ни странно. Если государство руководит чем-то напрямую, то почти всегда разваливает это вдрызг. Ты хорошо представляешь управленческие модели, популярные среди крутарей?
– Честно говоря, не слишком. В самых общих чертах.
– Пойдем, – Брон поднялся, взмахом одной руки приглашая Вадима за собой, а в другую взяв вазу с фруктами. – Здесь не помешает наглядность.
Он угнездился в крутящемся кресле перед монитором, небрежным щелчком согнал с экрана обнаженную милашку, кокетливо выплясывавшую во всему затемненному пространству, и принялся подбрасывать на монитор файл за файломм, комментируя возникающие тексты, списки, фотографии, диаграммы, схемы:
– Начнем с “сутенеров”. Конечно, сами-то они себя так не зовут – при том, что торгуют соответствующим товаром да еще посредничают с правителями (тоже ведь проститутки не слабые). Костяк составляют бывшие гэбэшники, партийцы, совработники, прочая шушера, во время Отделения промахнувшаяся с выбором стороны. Возглавляет их некто Вит, он же Фуня, – личность туманная, скользкая, однако не без здравого смысла, ладить с ним можно. Как я говорил, компания Вита прочно сцеплена с Крепостью: старые связи, знакомства, знание ходов, то-се, – в этом главная их сила. Сутенеров даже трудно отнести к крутарям – они избегают открытых стычек и в целом ведут себя тихо. Тем не менее с ними предпочитают не связываться. Во-первых, прищучить их довольно сложно: едва ли не половина подвизается в Крепостных структурах, в основном, на скромных управленческих должностях – поди сыщи их! А будешь слишком нажимать, у самого начнутся пожары да взрывы: сутенерчики-то наши по таким делам бо-ольшие мастера. При особой надобности могут и к главарю подобраться, а кому охота взлететь на воздух? Очень неаккуратная смерть, даже позорная, – это тебе не клинок или, на крайний случай, пуля.
Брон переключился на соседнюю директорию и снова принялся жонглировать файлами, демонстрируя завидную сноровку:
– Ну, про иудеев могу добавить немного. Во главе Гош, он же Папашка. Живут, как и положено, в гетто, неподалеку от нас. За столько веков гонений у них уже в генах записано держаться друг за друга. Их национальная взаимосцепка не уступает иным родовым, а то и семейным, и, видимо, неспроста среди всех общин только еврейские еще выдерживают конкуренцию с современными структурами. К тому же они неплохо адаптируются к среде обитания, но особенной фантазией не отличаются – идут по пути наименьшего сопротивления. В здешнем своем кибуце иудеи помешаны на огнестрелах и, надо признать, достигли в пальбе отменной умелости: вколачивают пули навскидку и в любую точку. Как известно, сейчас в чести специализация, а посему они отказались от прочего, вооружились до зубов и всем супостатам грозят железным ливнем – в точности, как Совдепия некогда размахивала “ядерной дубинкой”. Правда, сами ни на кого всерьез не наезжают – предпочитают устранять разногласия малой кровью, берегут своих… Пока нет вопросов?
– Приятно и полезно внимать просвещенному правителю, – пробормотал Вадим. – Давай, поливай дальше. Как там насчет социального устройства?
– Особых изысков нет: на всю катушку эксплуатируют нац-идею – то, что ты зовешь совестью для своих. Но, как и все прочее у них, это тупиковый путь. При враждебном окружении еще работает, для остальных ситуаций не годится. Говорят, даже в Японии отказываются от клановых принципов.
– Под “всем прочим” ты подразумеваешь огнестрелы?
– Их тоже – безусловно. Нашелся ведь и для “ядерной дубинки” подходящий “лазерный щит”? А защититься от пуль, даже от взрывчатки, куда проще – подходы уже нащупываются. И с чем тогда останутся иудеи? С грудой бесполезного железа и кучей пороха, которые они копили годами?
– И потому ты подгребаешь под себя здоровячков?
– Наши критерии покруче, чем в английской полиции, – подтвердил Брон, – вес не ниже центнера, бицепс за полметра. Но, конечно, одних габаритов мало. Вот ты, к примеру, сколько подтягиваешься?
– Раз с десять, наверно, – не стал прибедняться Вадим.
– Так мало? – удивился Брон.
– Я же на одной руке.
Крутарь оглядел его с уважением и дальше развивать тему не стал.
– Кстати, не только я пренебрегаю огнестрелами. По подобному же пути пошел Бату, ордынский каган, обрастая рукопашными бойцами, большинство из которых, само собой, ориентированы на Восток и особыми размерами не выделяются.
– Кстати, по-английски “orient” и значит Восток, – неизвестно зачем вставил Вадим. – Но это к слову – продолжай, пожалуйста.
– Однако Бату забыл одну вещь: даже сами китайцы, родоначальники большинства боевых стилей, очень почитали гигантов – как и японцы. А может, не забыл, но просто понаделся на тайное свое оружие.
– Надеюсь, не ядерное?
– Немногим лучше – экстасенсорное. Сам Бату и кое-кто из ближнего его окружения способны, якобы, выбрасывать из себя сгустки энергии, убивающие противника наповал. Черт знает, мистика какая-то!..
– Ну почему обязательно мистика? – возразил Вадим. – Такие случаи зафиксированы.
– Ордынцы стараются не афишировать подобные навыки и пускают их в ход только при крайней нужде. Однако двое моих ребят все же нарвались и расстались с жизнью очень мучительно, хотя без видимых повреждений. Полный разлад внутренних функций!..
– “Дыхание Хаоса”, – пробормотал Вадим. – Я что-то слышал об этом – на досуге надо будет поразмыслить.
– Вот-вот, поразмысли, – подхватил Брон. – А заодно подыщи защиту – тогда я с чистой совестью объявлю и этот путь тупиковым. Тем более, во всем ином ордынцы консервативны: только и стараются, что поточней скопировать древних татар, – конечно, в меру своего знания истории. Жесткая пирамида сверху донизу, что при Советах звалось “централизмом”. Предельное пренебрежение человечьими жизнями, включая собственные, но особенно – чужими.
– Как насчет религии?
– Здесь спектр широкий, как ни странно. То ли стараются привлечь под свою крышу всех, от мусульман до буддистов, то ли еще не определились – говорю же, историю плохо знают! Хотя бы со мной консультировались.
– Хорошо, – сказал Вадим. – Кто остался?
– Шершни, – Брон ухмыльнулся. – Те, кто гонял вас сегодня. Самые загадочные из всех. Где базируются, из кого состоят, кто во главе – ничего не известно. Удивительно, что сегодня они появились так рано, – обычно до заката про них не слышно. Возникают из ниоткуда, пропадают в никуда, еще до рассвета. Главный товар: “химия”, – но пробавляются также контрабандой, из-за чего мы с ними грыземся. Впрочем, не сильно: за рамки они редко выходят, я тоже волну не гоню – сам знаешь, к чему приводит эскалация насилия. Так, цапаемся помаленьку. Тебе интересны Шершни?