Страница:
– Гризли, подъем! – рявкнул Вадим. – Пришла весна, пора выбираться из берлоги!
В кабине грозно заворчали и грузно заворочались, будто в самом деле пробуждался медведь. Затем прозвучало:
– Ух, это я даванул! Чего ж не разбудил?
– А на кой ты мне невыспатым?
– А ты мне? – резонно возразил Гризли, позевывая. – Ну, чего там? Все тихо?
– Как в санатории. Уже загорать можно.
– Даже сгореть, – пробурчал напарник, возвращаясь к обычной своей настороженности, – причем заживо. Пару ходок назад по моему подручному садануло такой молнией!..
– С ясного-то неба?
– А то! Ни облачка не было.
– И что?
– А ничего, – хмыкнул Гризли. – Один пепел остался. Смел в пакет да отвез родичам – все ж утешение. И на крематорий тратиться не надо.
– А не врешь? Имей в виду, толстый, я доверчив как младенец – меня грех обманывать!
– Побожиться, что ль? Так я нехристь.
– Чего ж ты раньше это не рассказал? – поинтересовался Вадим. – До отправки?
– Ага, ищи тогда тебя! Клиента надо ставить перед фактом, как учит нас великий Брон.
– Так ты – медведь ученый, да? Небось и читать умеешь?
– Небось, небось… Ладно, умник, двигай-ка вниз. Заправимся напоследок, и вперед, к сияющим вершинам!
– К зияющим, – поправил Вадим, спускаясь к столику, на котором, точно на скатерти-самобранке, уже благоухали разнообразные яства, расставленные со вкусом и даже любовью. – Здоров же ты жрать, толстый! – вздохнул он. – Даже сервировать насобачился, что твой метрдотель. С тобой и меня скоро разнесет шире дверей.
– Не смеши, – флегматично откликнулся Гризли. – Это тебя разнесет? Да ты клюешь, как воробей! Тоже, мужик…
– Конечно, куда нам до ведмедей, – согласился Вадим. – Ну, ты наелся?
Здоровяк с возмущением фыркнул, однако жевать принялся пошустрей. Что до Вадима, то ему по утрам вообще не хотелось ничего, кроме фруктов. Их он и “поклевал”, по выражению Гризли, – естественно, управясь намного быстрей. И тут же принялся убирать со стола, не обращая внимания на протестующие рыки напарника. В конце концов тому пришлось переставить пару тарелок на колени и заканчивать трапезу, отгораживаясь от Вадима локтями, будто на его долю и вправду покушались.
– Чего тебе неймется? – проворчал Гризли, наконец покончив с едой. – Времени – вагон!
– А ежели сей вагон сковырнется с рельс? – возразил Вадим. – Давай, медведище, шевелись! “Раньше сядем, раньше выйдем”. К тому ж мне еще надо ощупать Бугор.
Утробно огрызаясь, больше по инерции, верзила взгромоздился на свой насест, втиснулся в бронегнездо, будто в суфлерскую будку, и захлопотал там по-хозяйски, выметая остатки снега, наводя привычный марафет, проверяя пулемет и турель. А Вадим снова взялся за управление, благо на главном экране теперь сияла красочная картина раннего утра, вдобавок похожего на раннюю весну, – а значит, отпала нужда в прочих средствах ориентации.
Стряхивая с себя снежные пласты, бэтрик выбрался из сугроба и весело покатился вверх, широченными шинами хрустя по свежему настилу. Солнце уже пригревало вовсю, понемногу раскаляя броню, но воздух сохранял морозную свежесть и сухость, свойственные высокогорью. Так что тепло не усугублялось духотой, и после ночных заморочек такая идиллия даже настораживала. Однако подозрительного вокруг не происходило, а склон и вправду сделался пологим, уже не доставляя бэтру серьезных проблем.
Довольно быстро они миновали последнюю рощу и выкатились на просторную поляну, скорее даже луг, пологий и плоский, протянувшийся почти до горизонта. А с той стороны уже выезжал из леса похожий вездеход и так же резво стремился навстречу. Похоже, граница пролегала по самому центру лесной плеши, где ту пересекала широкая полоса голой, расчищенной от снега земли (интересно, кем – пограничников что-то не видать), и где должна была состояться долгожданная “стрелка” контрабандистов соседних губерний.
– Ваши бэтры не из одного инкубатора? – поинтересовался Вадим. – Или тамошние партнеры и подбросили вам это чудо техники?
В ответ Гризли только неопределенно хмыкнул, зародив в Вадиме сомнения. Однако с выводами он решил погодить, пристальней вглядываясь в приближающийся бэтрик.
– Не гони шибко, – вполголоса предупредил напарник. – Медленней, медленней… еще…
И тут горизонт перед ними стал взмывать в небо, будто приграничный луг вдруг принялись сгибать посередине. Вадим ощутил внезапное и угрожающее нарастание крутизны, а встречный бэтрик уже опасно нависал над ними, готовый сорваться в любой миг. Ударив по тормозам, Вадим перевел дыхание и оглянулся, снова обнаружив себя на бесконечно длинном склоне, плавно спускающемся в пустоту. Затем слегка сдал машиной назад и выключил моторы.
– Приехали, – подтвердил Гризли. – Двигай, приятель, на выход, только огнестрелы не забудь – мало ли?
Вслед за напарником Вадим выбрался из вездехода, уже не удивляясь, что наверху, по ту сторону границы, из такого же бэтрика появляются двое верзил в неотличимых скафандрах, так же забрасывают за спины убойники и принимаются раскупоривать кузов, в точности повторяя все их движения. “Вот и состыкнулся с забугорьем, – подумал он, – после стольких-то лет! Мало, что они зеркально нас копируют, так еще ходят вниз головами – верно, для пущего издевательства. Ну хорошо, а как с ними меняться-то?”
На пару с Гризли, в четыре руки, Вадим выволок из кузова странного вида конструкцию и прочно укрепил на расчищенной от снега площадке, даже ввинтил опоры в припасенные невесть с каких времен бетонные гнезда, массивные и глубокие. Затем они перетащили от бэтрика весь запас тюков, не без удовольствия ворочая тяжести и аккуратно складируя тюки рядом с загадочной установкой. А последний уложили прямо в нее, на небольшую платформу, похоже, разгоняемую вдоль коротких рельс.
– Что ли, катапульта? – предположил Вадим. – Сами-то в нее не забирались?
– Ага, попробуй, – ухмыльнулся Гризли. – Знаешь, какая тут мощ а? Говорят, при разгоне человек расплывается в кровяное желе.
– В биомассу?
– Ну, – согласился здоровяк, – так говорят. Лично не проверял – может, и врут.
– А как же трофеи? – Вадим кивнул на тушу хищника. – Только броня и долетает?
– Насколько знаю, не только. Наверно, они сшиты покрепче нас.
– Понятно. – Вадим взглянул на часы. – У нас еще минут сорок, верно? Я прогуляюсь.
Неторопливо он двинулся вверх по склону, с каждым шагом все сильней клонясь к поверхности, пока не пришлось карабкаться по обрыву, цепляясь за пучки пожухлой травы. Сорваться Вадим не боялся – в крайнем случае, прокатится по рыхлому снежку, да и земля здесь почти без камней. Но вот что ждало его впереди… или наверху? Или кто?
Кажется, он только-только почуял странные и чуждые ароматы, веявшие невесть откуда, и даже ощутил снова присутствие ночного исполина, когда перевалившая через вертикаль поверхность стала клониться на Вадима, все круче и круче, а травяные пучки – с хлюпаньем выдираться из дерна, не выдерживая его тяжести. Наверно, он выбрал не самый удачный маршрут для подъема, а переигрывать уже не было времени. Пришлось отступить, как ни обидно.
Однако к кое-каким выводам Вадим успел прийти, подправив ночные рассуждения. Оказалось, после поворота пространства на четверть начинается только уменьшение веса (естественно – ведь центр притяжения остается под землей!), а настоящие чудеса, судя по всему, разражаются после полуоборота, уже при невесомости. Видимо, там и образуется исполинское зеркало – но вот что случается, когда наконец встречаешься с собой? Бр-р-р.. Н-да, может, и ничего. Или же меня вознесет в самую стратосферу, поближе к вожделенным телеспутникам. А что станет со мной ночью, когда те исчезают? Завершу оборот до полного? И где в итоге окажусь? Ой-ёй..
А если пространство делает полуоборот, скажем, на оболочке сознания или, еще лучше, на поверхности экрана? – внезапно представил он. Очень занятно… Над этим, господа, стоит поразмыслить, да.
– Вы позаботились о прикрытии? – спросил Вадим, когда вернулся к напарнику, лениво за ним наблюдавшему. – Не понимаешь? Рано или поздно у вашей катапульты перестанет хватать мощей, и тогда вас накроет собственными тюками, возвращающимися по той же траектории… Может, хотя бы бэтрик подгоним?
– Валяй, – не стал возражать Гризли. – Предусмотрительный ты наш. Пяток минут еще есть.
Поставив вездеход вплотную к установке, Вадим занял позицию возле тюков, готовясь работать у Гризли на подхвате.
– Пошел! – почти сразу сказал тот, и катапульта болезненно содрогнулась, выпуская первый снаряд. Всем телом Вадим ощутил сдвоенную отдачу, больно ударившую по ступням, а тюк будто растворился в воздухе, вместе с платформой. Но если она за миг переместилась только в дальний конец направляющих рельс и теперь плавно съезжала обратно, то от тюка по эту сторону границы остался лишь короткий, оборвавшийся на пике вой, будто вскрик. Из такой пушки можно и на Луну, оторопело прикинул Вадим. Только что же туда долетит?
– Живо! – скомандовал Гризли. Слаженным махом они забросили на платформу второй тюк, затем крутарь повернулся и вперился вдаль, приставив к бровям мясистую ладонь. Подождал, пока на другом конце поляны взметнется снежный взрыв, предваренный ответным взвизгом, и снова запустил катапульту.
В том же ритме, не теряя ни секунды, они переправили в неизвестность остальные тюки, каждый раз дожидаясь ответной посылки, а последней не без труда взгромоздили на платформу бронированную и уже закоченевшую тушу. Против Вадимовых опасений, она не вернулась к ним чудовищным снарядом, сокрушая дьявольское орудие контрабандистов или же их спасительный бэтрик, – а значит, мощности катапульты пока хватало даже на такую тяжесть.
Потом Вадим забрался в кабину, а Гризли примостился поверх брони, и через заснеженный луг они направились собирать забугорные товары, довольно небрежно (а чего им теперь сделается?) забрасывая в кузов почти такие же тюки, какие сами только что переправили на ту сторону. Погрузив все, тотчас развернули бэтрик к городу и покатились под уклон, почти не задействуя моторы.
Над лесом по-прежнему полыхало солнце, будто пытаясь одолеть недавнюю зиму, однако зеленела вокруг исключительно хвоя, а уцелевшие листья, похоже, доживали последние дни – такими они стали желтыми и высохшими. Еще бы: каждую ночь выдерживать подобные встряски! Вадиму и одного раза показалось много. Зато сейчас с бэтром управился бы даже ребенок – только и забот, что не угодить в подснежную яму. Расслабленно откинувшись в кресле, Вадим “на автомате” следил за дорогой, выбирая лучший маршрут больше из привычки, чем по необходимости, а думал о своем.
Ну вот, прокатился он на границу – и чего узнал? Что туда фиг попадешь без спецснаряжения, а если попадешь, все одно толку чуть? Серьезное достижение! Можно сказать, большая победа губернской научной мысли. И что мне с этой победой делать? Как говорит Гризли, засунь ее… Н-да. Грубо, зато по существу. Мало было заморочек с климатом, добавились еще гравитационные фокусы. Причем и то и другое имеет суточный цикл. Только в разгаре дня, когда все на минимуме, контрабандисты способны прошибить “железный занавес” – хотя какой он железный? А это кошмарное зверье вообще ни в какие ворота!.. То есть почему ни в какие? – спохватился Вадим. Как раз на ворота это больше и смахивает. Словно бы нашу злосчастную губернию аккуратно обрезали вдоль границы, а краешки, для надежности, присандалили черти куда – вот из этого “тридесятого” теперь и прет всякая нечисть. Хорошенькая цена за изоляцию! Впрочем, не там ли черпаются последние новшества? Что мы сдуру надыбали? Если в “тридесятом” все другое, то и придумывать ничего не надо: просто передирай с тамошней природы, как это насобачились делать с чужими изобретениями. Тогда и прорыв в лазерной технологии не сложен, а эти новые странные материалы…
– Эй, – позвал сверху Гризли, – чего замолчал?
– Не натрепался еще? – откликнулся Вадим. – Или испугался, что я заснул?
– А черт разберет вас с бортокомпом! Может, сговорились за моей спиной и теперь дежурите посменно?
– Нет, я понял! Ты вообразил, будто я втихаря подметаю твои припасы. Вот это уже серьезно, да?
– Ха, – презрительно сказал Гризли, – там же на месяц хватит!
– Господи, зачем столько?
– Мало ли…
– Э-э, Михей, погоди. Мы с Броном договаривались: пара дней – не больше!
– А он что – бог? Ежели ничего не стрясется…
– Ну да, это я уже слышал, – подтвердил Вадим. – А что может случиться – по такой-то погоде? – Он снова и с удовольствием оглядел на широком экране залитые солнцем окрестности: курорт, и только. – Даже хищники, скорее всего, попрятались.
– Откуда знаешь? – с подозрением спросил Гризли.
– Предполагаю. Откуда б они ни нагрянули, проникать могут только ночами – стало быть, тогда же и охотятся.
– Умник! Чтоб ты знал, звери – еще цветочки.
– Хороши цветочки! Хотел бы я взглянуть на тот кустик, когда он станет плодоносить.
– Да бог с ним, со зверьем-то!
– Бог с нами, толстый, – серьезно возразил Вадим. – По крайней мере, я на это надеюсь.
– К черту его! – рявкнул Гризли.
– Бога, что ли? Эка завернул! В такое стоит вдуматься.
– Что-то раздухарился ты не ко времени, – проворчал верзила. – А ведь еще не выбрались. По-твоему, почему мы возвращаемся другой дорогой – от нечего делать, что ли?
– Чтобы жизнь медом не казалась.
– Это бизнес, приятель, – тут не до развлечений. А дело все в том, что к Бугру мы взбирались с местным товаром, к тому же ночью и по крутизне, так что перехватывать нас было без толку, да и накладно. Зато теперь мы – лакомый кусочек!
– Особенно – ты, – вставил Вадим. – И кого ж следует стеречься – блюстов, других крутарей?
– Всех. Даже селян, ежели дошли до ручки. Ночью они трясутся по своим норам, будто суслики, зато с рассветом выползают. Им такой бэтрик, да еще с шестистволкой, – во как пригодился бы!.. И товары б не помешали: вдруг там убойники?
– Ну да, до вас-то далеко, и попробуй еще, дознайся. А зверь – вот он, под боком. – Вадим вздохнул. – Только, по-моему, ни один приличный ствол такой пересылки не переживет.
– То-то и оно. Все наши огнестрелы – из прежних посылок, а из-за Бугра получаем сейчас только припасы. Но поди, докажи это селянам!
– Лишь бы они не подбили бетрик снежками, – сказал Вадим. – Представляешь, какой стыд?.. О, – добавил он затем, – кажись, становится веселей!
В самом деле, местность пошла вниз заметно круче – видно, к искуственному наклону добавился естественный, с прежних времен. А привычное уже хвойное редколесье, в котором было где разгуляться ветрам и транспорту, стало смыкаться в непролазные чащи, перемежаемые травяными лугами и разрезанные узкими просеками.
– А ведь знакомые места, – заметил Вадим. – Тут неподалеку речушка, верно? Когда-то, в доисторические времена, мы закатывали на ней такие рыбалки!
Сверившись с бортокомпом, он удовлетворенно кивнул: память не обманывала – река рядом.
– И какая ж она была тихая да уютная, – грустно продолжил Вадим. – Заросли камыша вдоль берегов, крохотные зеркальные заводи, островки, протоки, кувшинки. Дело даже не в рыбе – я и тогда мало ловил. Но эти ароматы, эти краски, этот покой!.. И представь, какой река сделалась теперь, когда черными ночами несется вниз, будто с горы, снося на пути камыш и островки. А что стало с рыбой?
– Зато сейчас тут не поскучаешь, – со смешком возразил Гризли. – А к прежней живности добавилось такое! Во были времена, да? Охотники, рыболовы-спортсмены… А теперь не поймешь, кто кого ловит.
– Спасибо за поддержку, – кротко поблагодарил Вадим. – Как я понимаю, по этой реке и поплывем?
– Точно.
Втиснувшись в очередной лесной коридор, бэтрик шустро покатился под уклон, задевая бортами ветки, иной раз и ломая. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы освещать просеку до самого грунта, и даже густые тени по сторонам, под сплетенными в единую крону ветвями, больше не грозили неведомыми опасностями. Преодолев еще пару-тройку рухнувших стволов, благо мощности хватало с запасом, вездеход наконец вывалился из зарослей на пологий берег, насквозь пропитанный влагой. И здесь Вадим притормозил.
Река и вправду больше не выглядела уютной, разбухнув и помутнев от талой воды. И уже едва умещалась в старом русле, хотя за прошедшие годы наверняка углубила его вдвое, стремнинами размывая мягкое дно. Ни камыша, ни рогоза почти не осталось, лишь кое-где над поверхностью проступали концы острых листьев, – островков тоже не было видно. Даже и сейчас, в разгаре дня, поток скользил по склону с угрожающей, враждебной мощью, будто набрался свирепости от чужаков, затаившихся в его глубинах, и теперь алкал жертв, как они.
– Н-да, вдохновляет, – пробормотал Вадим. – А какой был уголок – чудный, чудный!.. Это вон туда и надо лезть, да?
– Ага, – подтвердил Гризли не без злорадства. – Ты ж хотел порыбалить?
– А не утопнем?
Впрочем, от бортокомпа Вадим успел вызнать, что по совместительству бэтрик служил амфибией, так что плавучести у него было в избытке, несмотря на броню.
– Вперед! – скомандовал верзила, и нехотя Вадим повиновался, как положено вышколенному водиле. Вездеход плюхнулся с бережка, слегка черпанув воды широким носом, тут же выправился и бодро зашлепал колесами-лопастями, набирая скорость. Без затруднений выбрался на середину потока, повернул по течению, и сразу же Вадим включил эхолот, нацелив в глубину. Все-таки эти черные воды, вкупе с намеками Гризли, очень бередили воображение, и без того воспаленное.
– Не хочешь перебраться вниз? – позвал Вадим. – А, рыбачок? Или у тебя вместо удочки шестиствол?
– Вот если мы могли бы погрузиться целиком! – возмечтал Гризли. – А так только и жди пакостей – с берегов или сверху. Конечно, срезаем-то мы прилично, а на суше свои закидоны…
– Или снизу, – озабоченно добавил Вадим, глядя на экраны. – Кажется, одна такая пакость к нам сейчас всплывает.
– Уже? – не слишком удивился Гризли. – И здоровая?
– И голодная, по-моему, – подтвердил Вадим, прощупывая пришельца собственными сенсорами и ежась от цепенящей чужой злобы, чрезмерной даже по меркам Земли. – Сейчас она припомнит нам наши рыбалки! Давненько за мной не охотились – с прошлой ночи. Не хочешь все же спуститься – а, Михей?
– Небось, небось, – забормотал крутарь свое заклинание. – Где она?
– За кормой, чуть вправо.
– Развернись.
Вадим до упора крутанул рулем, за секунду поменяв местами нос и корму, и тут же дал “полный назад”. Почти не замедлясь, бэтрик продолжил спуск по течению.
– А теперь? – спросил Гризли.
– Теперь, естественно, перед носом и чуть влево. Только еще ближе – оно нагоняет и быстро!
– Небось, небось…
– Уже под самой поверхностью – не видишь?
– Ни фига… Мать твою! – вдруг выдохнул Гризли. И на своем экране Вадим увидел, как над водой выступил громадный бугор, поросший смоляными тонкими щупальцами – неисчислимым множеством их! – возбужденно извивающимися, словно змееволосы Горгоны. Затем щупальца раздвинулись, и по центру открылось багровое пятно, стремительно раскалявшееся, будто дуло лазерной пушки.
– Огонь! – подхлестнутый предчувствием, выкрикнул Вадим. – Бей по красному, Гризли!
Пулемет и лазер ударили разом – впрочем, пулемет чуть раньше, на долю секунды. Вадим ощутил, как все тело, от пальцев и до нутра, скрутило разрядом, продравшимся сквозь изоляции и доспехи, в глазах потемнело. Затем атака схлынула – так же внезапно, как началась, – и он услышал, как сверху рушится обмякший Гризли. В последний миг тот вдруг затвердел и повис на кончиках железных пальцев. Потом подтянулся, громоздясь на толстые ноги, еще подгибавшиеся от потрясения.
– Не слабо! – пробурчал он, по-медвежьи качая тяжелой головой, будто пытаясь избавиться от тумана. – Давненько не бывал я… в нокдауне. Но и я саданул – видел? Прямо по пятну, как ты заказывал, – вдрызг!
На экране уже никого не наблюдалось, однако Вадим чувствовал, что исполинская тварь жива, только опять уходит на глубину – залечивать рану или поджидать следующую добычу, посговорчивей.
– Счастлив наш бог, что ты не промазал, – откликнулся он, еще дрожа. – Иначе волосатик достал бы нас из-под брони уже хорошо прожаренными – как твой подручный из позапрошлой ходки.
Потряся занемелыми ладонями, он снова взялся за эхолот, чтоб подтвердить известное: хищник убрался. Кто на очереди теперь?
– Ты был прав, толстый, – со вздохом признал Вадим, разворачивая машину носом вперед. – Твое место у пулемета. Ну, чего ты ждешь здесь – ордена?
– Хватит и обеда, – ухмыльнулся в ответ Гризли. – По-моему, его-то мы заслужили. От таких передряг у меня всегда разыгрывается аппетит.
– Так забирай, сколько унесешь, и уматывай в гнездо!
Без возражений здоровяк порылся в припасах, складывая на поднос чего приглянулось, и убрался наверх – пировать на свежем воздухе, без отрыва от пулемета.
А ведь и я был прав, подумал Вадим. Вот вам природный лазер, прямо сейчас готовый для исследования! Только и осталось, что загарпунить его либо заарканить. А сколько еще в этих глубинах, водных или лесных, таких перспективных феноменов? И, кстати, во сколько жизней обойдется каждый из них?
Чтобы не скучать и не завидовать смачно хрумкающему напарнику, он укрепил рядом блюдо с набором экзотических фруктов и стал пробовать наудачу, пытаясь соотнести их вкус и вид со слышанными когда-то названиями. Игра оказалась занятной и необременительной, хотя слегка разочаровывающей: от запретных плодов всегда ожидаешь многого.
По сторонам все так же тянулись лесистые берега, часто затопленные вместе с деревьями, – лишь время от времени сплошные заросли разрывались пустошами. Минуты уходили за минутами, складываясь в часы, но вокруг ничего экстремального не происходило. Лишь иногда в глубинах одичалой реки эхолот нащупывал непонятные и внушительные объекты, медленно проплывающие мимо либо обосновавшиеся на дне. А Вадим ясно ощущал дремлющую в них свирепость, в любой миг готовую разразиться взрывом пугающей ярости, но, к счастью, так ни разу и не пробудившуюся. Впору и впрямь было заняться рыбалкой – конечно, если бы в кабине сыскались удочки, а в реке рыба. Хотя занятие это больше подобает медведям: Гризли, например, – а сам Вадим его забросил давно, еще до радикального озверения здешних мест.
– Ну-ка выключи моторы, – внезапно сказал крутарь, и Вадим послушно заглушил двигатель, настораживаясь. – Ничего не слышишь?
– Многое, – ответил он. – Вода плещет, деревья шелестят, птички еще поют, хотя с надрывом… Природа!
– И все?
– Ага, вот! В лесу треснула ветка… и еще… Кто-то пробирается сквозь чащобу – кто-то здоровый. И направляется в сторону реки, как раз нам наперерез!
Запустив снова моторы, Вадим слегка изменил курс, прижимая бэтрик к другому берегу, подальше от возможной угрозы.
– И мне так кажется, – согласился Гризли, разворачивая пулемет. – А друзья здесь не ходят.
– Кто не с нами, тот против? – спросил Вадим. – Не торопись пулять, толстый. Пусть сперва покажется.
– А мне жалко, что ли? Пусть!
И они дождались. На краю зарослей зашевелились высокие кусты, качнулись стволы, и на берег выбрался странного вида вездеход, грузно чавкая по промокшей траве шестью массивными лапами, будто чудовищный стальной жук. Перебирал ими “жук” весьма ловко, не хуже настоящего и много быстрей. А особенно это стало заметно, когда стопоход повернулся и побежал вдоль реки, с легкостью прыгая через ямы или поваленные деревья.
– Вот теперь я понял, – пробормотал Вадим.
– Чего?
– Почему прочий транспорт прозвали колесниками. Чтобы с этим не спутать.
– Мама моя! – ахнул Гризли, словно для разнообразия. – А ты взгляни на его башню!
Лучше б этого не видеть: с изящно выгнутого нароста, венчающего обтекаемое тело “жука”, на них уже нацеливалось короткое орудие, очень похожее на лазерную пушку, насколько Вадим в этом смыслил. Не дожидаясь выстрела, он поспешно направил бэтрик к другому берегу, уже совсем близкому, и с разгона выскочил на сушу. “А вот теперь поиграем”, – злорадно подумал он, резко тормозя. И подгадал: над самой рекой на миг зависла жаркая молния, исторгнув из нее клубы пара, а перед самым носом бэтрика лес будто взорвался, полыхнув огнем во все стороны.
– А-а, гаденыш! – азартно рявкнул Гризли, и запустил в ответ длинную очередь, усеяв чужой вездеход искрами. Все-таки стрелком он был классным, с твердой рукой и немалым опытом, и метил сейчас по бойницам, пусть бронированным, но все равно уязвимых для разрывных пуль и такой плотной пальбы. Если не пробить, то попортить стекла стоило попытаться.
– “Не догоню, так хоть согреюсь”, – сквозь зубы пробормотал Вадим и в предчувствии следующей молнии рванул бэтрик вперед. И снова не ошибся, аккуратно пропустив ее за кормой. Тут же злобно взревел пулемет, отправляя через реку новую свинцовую струю. А Вадим уже вполне настроился на засевшего в “жуке” убийцу, кем бы тот ни был, и с возбужденного его сознания считывал момент атаки так же ясно, будто собирался стрелять сам. С удивительным хладнокровием, раз за разом, он уворачивался от очередной молнии, сразу же останавливаясь, чтобы не сбивать прицел напарнику.
Бог знает, сколько продолжалась бы эта необычная захватывающая игра, если бы “жук” вдруг не споткнулся, пробежав еще несколько шагов по инерции, и не застыл, как подстреленный. Однако подстрелили, похоже, не “жука”, а его водителя – настырный Гризли все же прогрызся сквозь одну из бойниц. Переключиться (для подтверждения) на другое сознание Вадим не решился, продолжая следить за чужим стрелком, да и убоялся: кому ж охота ощутить смерть? Но метание молний сразу прекратилось, а сам громовержец, видимо, перебрался за управление, потому что секунды спустя бронированный “жук” зашевелился и живенько отступил в заросли, как будто там и обитал последние годы. А Вадим тотчас остановил бэтрик.
В кабине грозно заворчали и грузно заворочались, будто в самом деле пробуждался медведь. Затем прозвучало:
– Ух, это я даванул! Чего ж не разбудил?
– А на кой ты мне невыспатым?
– А ты мне? – резонно возразил Гризли, позевывая. – Ну, чего там? Все тихо?
– Как в санатории. Уже загорать можно.
– Даже сгореть, – пробурчал напарник, возвращаясь к обычной своей настороженности, – причем заживо. Пару ходок назад по моему подручному садануло такой молнией!..
– С ясного-то неба?
– А то! Ни облачка не было.
– И что?
– А ничего, – хмыкнул Гризли. – Один пепел остался. Смел в пакет да отвез родичам – все ж утешение. И на крематорий тратиться не надо.
– А не врешь? Имей в виду, толстый, я доверчив как младенец – меня грех обманывать!
– Побожиться, что ль? Так я нехристь.
– Чего ж ты раньше это не рассказал? – поинтересовался Вадим. – До отправки?
– Ага, ищи тогда тебя! Клиента надо ставить перед фактом, как учит нас великий Брон.
– Так ты – медведь ученый, да? Небось и читать умеешь?
– Небось, небось… Ладно, умник, двигай-ка вниз. Заправимся напоследок, и вперед, к сияющим вершинам!
– К зияющим, – поправил Вадим, спускаясь к столику, на котором, точно на скатерти-самобранке, уже благоухали разнообразные яства, расставленные со вкусом и даже любовью. – Здоров же ты жрать, толстый! – вздохнул он. – Даже сервировать насобачился, что твой метрдотель. С тобой и меня скоро разнесет шире дверей.
– Не смеши, – флегматично откликнулся Гризли. – Это тебя разнесет? Да ты клюешь, как воробей! Тоже, мужик…
– Конечно, куда нам до ведмедей, – согласился Вадим. – Ну, ты наелся?
Здоровяк с возмущением фыркнул, однако жевать принялся пошустрей. Что до Вадима, то ему по утрам вообще не хотелось ничего, кроме фруктов. Их он и “поклевал”, по выражению Гризли, – естественно, управясь намного быстрей. И тут же принялся убирать со стола, не обращая внимания на протестующие рыки напарника. В конце концов тому пришлось переставить пару тарелок на колени и заканчивать трапезу, отгораживаясь от Вадима локтями, будто на его долю и вправду покушались.
– Чего тебе неймется? – проворчал Гризли, наконец покончив с едой. – Времени – вагон!
– А ежели сей вагон сковырнется с рельс? – возразил Вадим. – Давай, медведище, шевелись! “Раньше сядем, раньше выйдем”. К тому ж мне еще надо ощупать Бугор.
Утробно огрызаясь, больше по инерции, верзила взгромоздился на свой насест, втиснулся в бронегнездо, будто в суфлерскую будку, и захлопотал там по-хозяйски, выметая остатки снега, наводя привычный марафет, проверяя пулемет и турель. А Вадим снова взялся за управление, благо на главном экране теперь сияла красочная картина раннего утра, вдобавок похожего на раннюю весну, – а значит, отпала нужда в прочих средствах ориентации.
Стряхивая с себя снежные пласты, бэтрик выбрался из сугроба и весело покатился вверх, широченными шинами хрустя по свежему настилу. Солнце уже пригревало вовсю, понемногу раскаляя броню, но воздух сохранял морозную свежесть и сухость, свойственные высокогорью. Так что тепло не усугублялось духотой, и после ночных заморочек такая идиллия даже настораживала. Однако подозрительного вокруг не происходило, а склон и вправду сделался пологим, уже не доставляя бэтру серьезных проблем.
Довольно быстро они миновали последнюю рощу и выкатились на просторную поляну, скорее даже луг, пологий и плоский, протянувшийся почти до горизонта. А с той стороны уже выезжал из леса похожий вездеход и так же резво стремился навстречу. Похоже, граница пролегала по самому центру лесной плеши, где ту пересекала широкая полоса голой, расчищенной от снега земли (интересно, кем – пограничников что-то не видать), и где должна была состояться долгожданная “стрелка” контрабандистов соседних губерний.
– Ваши бэтры не из одного инкубатора? – поинтересовался Вадим. – Или тамошние партнеры и подбросили вам это чудо техники?
В ответ Гризли только неопределенно хмыкнул, зародив в Вадиме сомнения. Однако с выводами он решил погодить, пристальней вглядываясь в приближающийся бэтрик.
– Не гони шибко, – вполголоса предупредил напарник. – Медленней, медленней… еще…
И тут горизонт перед ними стал взмывать в небо, будто приграничный луг вдруг принялись сгибать посередине. Вадим ощутил внезапное и угрожающее нарастание крутизны, а встречный бэтрик уже опасно нависал над ними, готовый сорваться в любой миг. Ударив по тормозам, Вадим перевел дыхание и оглянулся, снова обнаружив себя на бесконечно длинном склоне, плавно спускающемся в пустоту. Затем слегка сдал машиной назад и выключил моторы.
– Приехали, – подтвердил Гризли. – Двигай, приятель, на выход, только огнестрелы не забудь – мало ли?
Вслед за напарником Вадим выбрался из вездехода, уже не удивляясь, что наверху, по ту сторону границы, из такого же бэтрика появляются двое верзил в неотличимых скафандрах, так же забрасывают за спины убойники и принимаются раскупоривать кузов, в точности повторяя все их движения. “Вот и состыкнулся с забугорьем, – подумал он, – после стольких-то лет! Мало, что они зеркально нас копируют, так еще ходят вниз головами – верно, для пущего издевательства. Ну хорошо, а как с ними меняться-то?”
На пару с Гризли, в четыре руки, Вадим выволок из кузова странного вида конструкцию и прочно укрепил на расчищенной от снега площадке, даже ввинтил опоры в припасенные невесть с каких времен бетонные гнезда, массивные и глубокие. Затем они перетащили от бэтрика весь запас тюков, не без удовольствия ворочая тяжести и аккуратно складируя тюки рядом с загадочной установкой. А последний уложили прямо в нее, на небольшую платформу, похоже, разгоняемую вдоль коротких рельс.
– Что ли, катапульта? – предположил Вадим. – Сами-то в нее не забирались?
– Ага, попробуй, – ухмыльнулся Гризли. – Знаешь, какая тут мощ а? Говорят, при разгоне человек расплывается в кровяное желе.
– В биомассу?
– Ну, – согласился здоровяк, – так говорят. Лично не проверял – может, и врут.
– А как же трофеи? – Вадим кивнул на тушу хищника. – Только броня и долетает?
– Насколько знаю, не только. Наверно, они сшиты покрепче нас.
– Понятно. – Вадим взглянул на часы. – У нас еще минут сорок, верно? Я прогуляюсь.
Неторопливо он двинулся вверх по склону, с каждым шагом все сильней клонясь к поверхности, пока не пришлось карабкаться по обрыву, цепляясь за пучки пожухлой травы. Сорваться Вадим не боялся – в крайнем случае, прокатится по рыхлому снежку, да и земля здесь почти без камней. Но вот что ждало его впереди… или наверху? Или кто?
Кажется, он только-только почуял странные и чуждые ароматы, веявшие невесть откуда, и даже ощутил снова присутствие ночного исполина, когда перевалившая через вертикаль поверхность стала клониться на Вадима, все круче и круче, а травяные пучки – с хлюпаньем выдираться из дерна, не выдерживая его тяжести. Наверно, он выбрал не самый удачный маршрут для подъема, а переигрывать уже не было времени. Пришлось отступить, как ни обидно.
Однако к кое-каким выводам Вадим успел прийти, подправив ночные рассуждения. Оказалось, после поворота пространства на четверть начинается только уменьшение веса (естественно – ведь центр притяжения остается под землей!), а настоящие чудеса, судя по всему, разражаются после полуоборота, уже при невесомости. Видимо, там и образуется исполинское зеркало – но вот что случается, когда наконец встречаешься с собой? Бр-р-р.. Н-да, может, и ничего. Или же меня вознесет в самую стратосферу, поближе к вожделенным телеспутникам. А что станет со мной ночью, когда те исчезают? Завершу оборот до полного? И где в итоге окажусь? Ой-ёй..
А если пространство делает полуоборот, скажем, на оболочке сознания или, еще лучше, на поверхности экрана? – внезапно представил он. Очень занятно… Над этим, господа, стоит поразмыслить, да.
– Вы позаботились о прикрытии? – спросил Вадим, когда вернулся к напарнику, лениво за ним наблюдавшему. – Не понимаешь? Рано или поздно у вашей катапульты перестанет хватать мощей, и тогда вас накроет собственными тюками, возвращающимися по той же траектории… Может, хотя бы бэтрик подгоним?
– Валяй, – не стал возражать Гризли. – Предусмотрительный ты наш. Пяток минут еще есть.
Поставив вездеход вплотную к установке, Вадим занял позицию возле тюков, готовясь работать у Гризли на подхвате.
– Пошел! – почти сразу сказал тот, и катапульта болезненно содрогнулась, выпуская первый снаряд. Всем телом Вадим ощутил сдвоенную отдачу, больно ударившую по ступням, а тюк будто растворился в воздухе, вместе с платформой. Но если она за миг переместилась только в дальний конец направляющих рельс и теперь плавно съезжала обратно, то от тюка по эту сторону границы остался лишь короткий, оборвавшийся на пике вой, будто вскрик. Из такой пушки можно и на Луну, оторопело прикинул Вадим. Только что же туда долетит?
– Живо! – скомандовал Гризли. Слаженным махом они забросили на платформу второй тюк, затем крутарь повернулся и вперился вдаль, приставив к бровям мясистую ладонь. Подождал, пока на другом конце поляны взметнется снежный взрыв, предваренный ответным взвизгом, и снова запустил катапульту.
В том же ритме, не теряя ни секунды, они переправили в неизвестность остальные тюки, каждый раз дожидаясь ответной посылки, а последней не без труда взгромоздили на платформу бронированную и уже закоченевшую тушу. Против Вадимовых опасений, она не вернулась к ним чудовищным снарядом, сокрушая дьявольское орудие контрабандистов или же их спасительный бэтрик, – а значит, мощности катапульты пока хватало даже на такую тяжесть.
Потом Вадим забрался в кабину, а Гризли примостился поверх брони, и через заснеженный луг они направились собирать забугорные товары, довольно небрежно (а чего им теперь сделается?) забрасывая в кузов почти такие же тюки, какие сами только что переправили на ту сторону. Погрузив все, тотчас развернули бэтрик к городу и покатились под уклон, почти не задействуя моторы.
Над лесом по-прежнему полыхало солнце, будто пытаясь одолеть недавнюю зиму, однако зеленела вокруг исключительно хвоя, а уцелевшие листья, похоже, доживали последние дни – такими они стали желтыми и высохшими. Еще бы: каждую ночь выдерживать подобные встряски! Вадиму и одного раза показалось много. Зато сейчас с бэтром управился бы даже ребенок – только и забот, что не угодить в подснежную яму. Расслабленно откинувшись в кресле, Вадим “на автомате” следил за дорогой, выбирая лучший маршрут больше из привычки, чем по необходимости, а думал о своем.
Ну вот, прокатился он на границу – и чего узнал? Что туда фиг попадешь без спецснаряжения, а если попадешь, все одно толку чуть? Серьезное достижение! Можно сказать, большая победа губернской научной мысли. И что мне с этой победой делать? Как говорит Гризли, засунь ее… Н-да. Грубо, зато по существу. Мало было заморочек с климатом, добавились еще гравитационные фокусы. Причем и то и другое имеет суточный цикл. Только в разгаре дня, когда все на минимуме, контрабандисты способны прошибить “железный занавес” – хотя какой он железный? А это кошмарное зверье вообще ни в какие ворота!.. То есть почему ни в какие? – спохватился Вадим. Как раз на ворота это больше и смахивает. Словно бы нашу злосчастную губернию аккуратно обрезали вдоль границы, а краешки, для надежности, присандалили черти куда – вот из этого “тридесятого” теперь и прет всякая нечисть. Хорошенькая цена за изоляцию! Впрочем, не там ли черпаются последние новшества? Что мы сдуру надыбали? Если в “тридесятом” все другое, то и придумывать ничего не надо: просто передирай с тамошней природы, как это насобачились делать с чужими изобретениями. Тогда и прорыв в лазерной технологии не сложен, а эти новые странные материалы…
– Эй, – позвал сверху Гризли, – чего замолчал?
– Не натрепался еще? – откликнулся Вадим. – Или испугался, что я заснул?
– А черт разберет вас с бортокомпом! Может, сговорились за моей спиной и теперь дежурите посменно?
– Нет, я понял! Ты вообразил, будто я втихаря подметаю твои припасы. Вот это уже серьезно, да?
– Ха, – презрительно сказал Гризли, – там же на месяц хватит!
– Господи, зачем столько?
– Мало ли…
– Э-э, Михей, погоди. Мы с Броном договаривались: пара дней – не больше!
– А он что – бог? Ежели ничего не стрясется…
– Ну да, это я уже слышал, – подтвердил Вадим. – А что может случиться – по такой-то погоде? – Он снова и с удовольствием оглядел на широком экране залитые солнцем окрестности: курорт, и только. – Даже хищники, скорее всего, попрятались.
– Откуда знаешь? – с подозрением спросил Гризли.
– Предполагаю. Откуда б они ни нагрянули, проникать могут только ночами – стало быть, тогда же и охотятся.
– Умник! Чтоб ты знал, звери – еще цветочки.
– Хороши цветочки! Хотел бы я взглянуть на тот кустик, когда он станет плодоносить.
– Да бог с ним, со зверьем-то!
– Бог с нами, толстый, – серьезно возразил Вадим. – По крайней мере, я на это надеюсь.
– К черту его! – рявкнул Гризли.
– Бога, что ли? Эка завернул! В такое стоит вдуматься.
– Что-то раздухарился ты не ко времени, – проворчал верзила. – А ведь еще не выбрались. По-твоему, почему мы возвращаемся другой дорогой – от нечего делать, что ли?
– Чтобы жизнь медом не казалась.
– Это бизнес, приятель, – тут не до развлечений. А дело все в том, что к Бугру мы взбирались с местным товаром, к тому же ночью и по крутизне, так что перехватывать нас было без толку, да и накладно. Зато теперь мы – лакомый кусочек!
– Особенно – ты, – вставил Вадим. – И кого ж следует стеречься – блюстов, других крутарей?
– Всех. Даже селян, ежели дошли до ручки. Ночью они трясутся по своим норам, будто суслики, зато с рассветом выползают. Им такой бэтрик, да еще с шестистволкой, – во как пригодился бы!.. И товары б не помешали: вдруг там убойники?
– Ну да, до вас-то далеко, и попробуй еще, дознайся. А зверь – вот он, под боком. – Вадим вздохнул. – Только, по-моему, ни один приличный ствол такой пересылки не переживет.
– То-то и оно. Все наши огнестрелы – из прежних посылок, а из-за Бугра получаем сейчас только припасы. Но поди, докажи это селянам!
– Лишь бы они не подбили бетрик снежками, – сказал Вадим. – Представляешь, какой стыд?.. О, – добавил он затем, – кажись, становится веселей!
В самом деле, местность пошла вниз заметно круче – видно, к искуственному наклону добавился естественный, с прежних времен. А привычное уже хвойное редколесье, в котором было где разгуляться ветрам и транспорту, стало смыкаться в непролазные чащи, перемежаемые травяными лугами и разрезанные узкими просеками.
– А ведь знакомые места, – заметил Вадим. – Тут неподалеку речушка, верно? Когда-то, в доисторические времена, мы закатывали на ней такие рыбалки!
Сверившись с бортокомпом, он удовлетворенно кивнул: память не обманывала – река рядом.
– И какая ж она была тихая да уютная, – грустно продолжил Вадим. – Заросли камыша вдоль берегов, крохотные зеркальные заводи, островки, протоки, кувшинки. Дело даже не в рыбе – я и тогда мало ловил. Но эти ароматы, эти краски, этот покой!.. И представь, какой река сделалась теперь, когда черными ночами несется вниз, будто с горы, снося на пути камыш и островки. А что стало с рыбой?
– Зато сейчас тут не поскучаешь, – со смешком возразил Гризли. – А к прежней живности добавилось такое! Во были времена, да? Охотники, рыболовы-спортсмены… А теперь не поймешь, кто кого ловит.
– Спасибо за поддержку, – кротко поблагодарил Вадим. – Как я понимаю, по этой реке и поплывем?
– Точно.
Втиснувшись в очередной лесной коридор, бэтрик шустро покатился под уклон, задевая бортами ветки, иной раз и ломая. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы освещать просеку до самого грунта, и даже густые тени по сторонам, под сплетенными в единую крону ветвями, больше не грозили неведомыми опасностями. Преодолев еще пару-тройку рухнувших стволов, благо мощности хватало с запасом, вездеход наконец вывалился из зарослей на пологий берег, насквозь пропитанный влагой. И здесь Вадим притормозил.
Река и вправду больше не выглядела уютной, разбухнув и помутнев от талой воды. И уже едва умещалась в старом русле, хотя за прошедшие годы наверняка углубила его вдвое, стремнинами размывая мягкое дно. Ни камыша, ни рогоза почти не осталось, лишь кое-где над поверхностью проступали концы острых листьев, – островков тоже не было видно. Даже и сейчас, в разгаре дня, поток скользил по склону с угрожающей, враждебной мощью, будто набрался свирепости от чужаков, затаившихся в его глубинах, и теперь алкал жертв, как они.
– Н-да, вдохновляет, – пробормотал Вадим. – А какой был уголок – чудный, чудный!.. Это вон туда и надо лезть, да?
– Ага, – подтвердил Гризли не без злорадства. – Ты ж хотел порыбалить?
– А не утопнем?
Впрочем, от бортокомпа Вадим успел вызнать, что по совместительству бэтрик служил амфибией, так что плавучести у него было в избытке, несмотря на броню.
– Вперед! – скомандовал верзила, и нехотя Вадим повиновался, как положено вышколенному водиле. Вездеход плюхнулся с бережка, слегка черпанув воды широким носом, тут же выправился и бодро зашлепал колесами-лопастями, набирая скорость. Без затруднений выбрался на середину потока, повернул по течению, и сразу же Вадим включил эхолот, нацелив в глубину. Все-таки эти черные воды, вкупе с намеками Гризли, очень бередили воображение, и без того воспаленное.
– Не хочешь перебраться вниз? – позвал Вадим. – А, рыбачок? Или у тебя вместо удочки шестиствол?
– Вот если мы могли бы погрузиться целиком! – возмечтал Гризли. – А так только и жди пакостей – с берегов или сверху. Конечно, срезаем-то мы прилично, а на суше свои закидоны…
– Или снизу, – озабоченно добавил Вадим, глядя на экраны. – Кажется, одна такая пакость к нам сейчас всплывает.
– Уже? – не слишком удивился Гризли. – И здоровая?
– И голодная, по-моему, – подтвердил Вадим, прощупывая пришельца собственными сенсорами и ежась от цепенящей чужой злобы, чрезмерной даже по меркам Земли. – Сейчас она припомнит нам наши рыбалки! Давненько за мной не охотились – с прошлой ночи. Не хочешь все же спуститься – а, Михей?
– Небось, небось, – забормотал крутарь свое заклинание. – Где она?
– За кормой, чуть вправо.
– Развернись.
Вадим до упора крутанул рулем, за секунду поменяв местами нос и корму, и тут же дал “полный назад”. Почти не замедлясь, бэтрик продолжил спуск по течению.
– А теперь? – спросил Гризли.
– Теперь, естественно, перед носом и чуть влево. Только еще ближе – оно нагоняет и быстро!
– Небось, небось…
– Уже под самой поверхностью – не видишь?
– Ни фига… Мать твою! – вдруг выдохнул Гризли. И на своем экране Вадим увидел, как над водой выступил громадный бугор, поросший смоляными тонкими щупальцами – неисчислимым множеством их! – возбужденно извивающимися, словно змееволосы Горгоны. Затем щупальца раздвинулись, и по центру открылось багровое пятно, стремительно раскалявшееся, будто дуло лазерной пушки.
– Огонь! – подхлестнутый предчувствием, выкрикнул Вадим. – Бей по красному, Гризли!
Пулемет и лазер ударили разом – впрочем, пулемет чуть раньше, на долю секунды. Вадим ощутил, как все тело, от пальцев и до нутра, скрутило разрядом, продравшимся сквозь изоляции и доспехи, в глазах потемнело. Затем атака схлынула – так же внезапно, как началась, – и он услышал, как сверху рушится обмякший Гризли. В последний миг тот вдруг затвердел и повис на кончиках железных пальцев. Потом подтянулся, громоздясь на толстые ноги, еще подгибавшиеся от потрясения.
– Не слабо! – пробурчал он, по-медвежьи качая тяжелой головой, будто пытаясь избавиться от тумана. – Давненько не бывал я… в нокдауне. Но и я саданул – видел? Прямо по пятну, как ты заказывал, – вдрызг!
На экране уже никого не наблюдалось, однако Вадим чувствовал, что исполинская тварь жива, только опять уходит на глубину – залечивать рану или поджидать следующую добычу, посговорчивей.
– Счастлив наш бог, что ты не промазал, – откликнулся он, еще дрожа. – Иначе волосатик достал бы нас из-под брони уже хорошо прожаренными – как твой подручный из позапрошлой ходки.
Потряся занемелыми ладонями, он снова взялся за эхолот, чтоб подтвердить известное: хищник убрался. Кто на очереди теперь?
– Ты был прав, толстый, – со вздохом признал Вадим, разворачивая машину носом вперед. – Твое место у пулемета. Ну, чего ты ждешь здесь – ордена?
– Хватит и обеда, – ухмыльнулся в ответ Гризли. – По-моему, его-то мы заслужили. От таких передряг у меня всегда разыгрывается аппетит.
– Так забирай, сколько унесешь, и уматывай в гнездо!
Без возражений здоровяк порылся в припасах, складывая на поднос чего приглянулось, и убрался наверх – пировать на свежем воздухе, без отрыва от пулемета.
А ведь и я был прав, подумал Вадим. Вот вам природный лазер, прямо сейчас готовый для исследования! Только и осталось, что загарпунить его либо заарканить. А сколько еще в этих глубинах, водных или лесных, таких перспективных феноменов? И, кстати, во сколько жизней обойдется каждый из них?
Чтобы не скучать и не завидовать смачно хрумкающему напарнику, он укрепил рядом блюдо с набором экзотических фруктов и стал пробовать наудачу, пытаясь соотнести их вкус и вид со слышанными когда-то названиями. Игра оказалась занятной и необременительной, хотя слегка разочаровывающей: от запретных плодов всегда ожидаешь многого.
По сторонам все так же тянулись лесистые берега, часто затопленные вместе с деревьями, – лишь время от времени сплошные заросли разрывались пустошами. Минуты уходили за минутами, складываясь в часы, но вокруг ничего экстремального не происходило. Лишь иногда в глубинах одичалой реки эхолот нащупывал непонятные и внушительные объекты, медленно проплывающие мимо либо обосновавшиеся на дне. А Вадим ясно ощущал дремлющую в них свирепость, в любой миг готовую разразиться взрывом пугающей ярости, но, к счастью, так ни разу и не пробудившуюся. Впору и впрямь было заняться рыбалкой – конечно, если бы в кабине сыскались удочки, а в реке рыба. Хотя занятие это больше подобает медведям: Гризли, например, – а сам Вадим его забросил давно, еще до радикального озверения здешних мест.
– Ну-ка выключи моторы, – внезапно сказал крутарь, и Вадим послушно заглушил двигатель, настораживаясь. – Ничего не слышишь?
– Многое, – ответил он. – Вода плещет, деревья шелестят, птички еще поют, хотя с надрывом… Природа!
– И все?
– Ага, вот! В лесу треснула ветка… и еще… Кто-то пробирается сквозь чащобу – кто-то здоровый. И направляется в сторону реки, как раз нам наперерез!
Запустив снова моторы, Вадим слегка изменил курс, прижимая бэтрик к другому берегу, подальше от возможной угрозы.
– И мне так кажется, – согласился Гризли, разворачивая пулемет. – А друзья здесь не ходят.
– Кто не с нами, тот против? – спросил Вадим. – Не торопись пулять, толстый. Пусть сперва покажется.
– А мне жалко, что ли? Пусть!
И они дождались. На краю зарослей зашевелились высокие кусты, качнулись стволы, и на берег выбрался странного вида вездеход, грузно чавкая по промокшей траве шестью массивными лапами, будто чудовищный стальной жук. Перебирал ими “жук” весьма ловко, не хуже настоящего и много быстрей. А особенно это стало заметно, когда стопоход повернулся и побежал вдоль реки, с легкостью прыгая через ямы или поваленные деревья.
– Вот теперь я понял, – пробормотал Вадим.
– Чего?
– Почему прочий транспорт прозвали колесниками. Чтобы с этим не спутать.
– Мама моя! – ахнул Гризли, словно для разнообразия. – А ты взгляни на его башню!
Лучше б этого не видеть: с изящно выгнутого нароста, венчающего обтекаемое тело “жука”, на них уже нацеливалось короткое орудие, очень похожее на лазерную пушку, насколько Вадим в этом смыслил. Не дожидаясь выстрела, он поспешно направил бэтрик к другому берегу, уже совсем близкому, и с разгона выскочил на сушу. “А вот теперь поиграем”, – злорадно подумал он, резко тормозя. И подгадал: над самой рекой на миг зависла жаркая молния, исторгнув из нее клубы пара, а перед самым носом бэтрика лес будто взорвался, полыхнув огнем во все стороны.
– А-а, гаденыш! – азартно рявкнул Гризли, и запустил в ответ длинную очередь, усеяв чужой вездеход искрами. Все-таки стрелком он был классным, с твердой рукой и немалым опытом, и метил сейчас по бойницам, пусть бронированным, но все равно уязвимых для разрывных пуль и такой плотной пальбы. Если не пробить, то попортить стекла стоило попытаться.
– “Не догоню, так хоть согреюсь”, – сквозь зубы пробормотал Вадим и в предчувствии следующей молнии рванул бэтрик вперед. И снова не ошибся, аккуратно пропустив ее за кормой. Тут же злобно взревел пулемет, отправляя через реку новую свинцовую струю. А Вадим уже вполне настроился на засевшего в “жуке” убийцу, кем бы тот ни был, и с возбужденного его сознания считывал момент атаки так же ясно, будто собирался стрелять сам. С удивительным хладнокровием, раз за разом, он уворачивался от очередной молнии, сразу же останавливаясь, чтобы не сбивать прицел напарнику.
Бог знает, сколько продолжалась бы эта необычная захватывающая игра, если бы “жук” вдруг не споткнулся, пробежав еще несколько шагов по инерции, и не застыл, как подстреленный. Однако подстрелили, похоже, не “жука”, а его водителя – настырный Гризли все же прогрызся сквозь одну из бойниц. Переключиться (для подтверждения) на другое сознание Вадим не решился, продолжая следить за чужим стрелком, да и убоялся: кому ж охота ощутить смерть? Но метание молний сразу прекратилось, а сам громовержец, видимо, перебрался за управление, потому что секунды спустя бронированный “жук” зашевелился и живенько отступил в заросли, как будто там и обитал последние годы. А Вадим тотчас остановил бэтрик.