Страница:
— Он с детства был очень впечатлительным, — доверительно сообщил Иржи Грег Станиславу Лешко, сообщил таким тоном, каким испокон веков любящие родители рассказывают о своих детях.
Лешко кивнул, а потом заметил:
— У нас там поводов для впечатлительности хоть отбавляй.
На улицах городка, в отличие от дневного затишья, было сравнительно многолюдно; изредка вдоль домов медленно проезжали авто. Ребятня, забравшись на фруктовые деревья, со смехом кидалась яблоками. Иржи Грег здоровался со всеми, кто встречался им на пути; Станислав Лешко тоже вежливо кивал. В глазах людей он видел сочувствие — городок был очень маленьким, и все, кроме грудных детей, конечно же, знали, что у Иржи Грега, вифлеемского полицейского, пропал сын. Ушел, не попрощавшись — и пропал…
2
3
Лешко кивнул, а потом заметил:
— У нас там поводов для впечатлительности хоть отбавляй.
На улицах городка, в отличие от дневного затишья, было сравнительно многолюдно; изредка вдоль домов медленно проезжали авто. Ребятня, забравшись на фруктовые деревья, со смехом кидалась яблоками. Иржи Грег здоровался со всеми, кто встречался им на пути; Станислав Лешко тоже вежливо кивал. В глазах людей он видел сочувствие — городок был очень маленьким, и все, кроме грудных детей, конечно же, знали, что у Иржи Грега, вифлеемского полицейского, пропал сын. Ушел, не попрощавшись — и пропал…
2
ТЕЧЕНИЕ ЖИЗНИ
Станислав Лешко, заложив руки за голову, лежал в темноте на диване в комнате Леонардо и смотрел в окно. Мягкий свет струился от аккуратных домиков, весело мигала на площади вывеска ресторана «У подножия Альп». Над городскими огнями нависало плотное, совершенно темное пространство — там скрывался невидимый сейчас склон, поросший соснами, — а еще выше, соперничая яркостью с вывеской ресторанчика, горели крупные и, казалось, очень близкие звезды. Станиславу представилось, как Лео еще мальчишкой так же вот лежал на этом диване и смотрел в ночное звездное небо…
Прохладная простыня и прохладное легкое одеяло приятно освежали тело, и хотелось безмятежно закрыть глаза, распахнуть дверь кладовой со всякими необязательными ленивыми мыслями и дать им возможность медленным хороводом кружиться в голове, исчезать и вновь появляться, расплываться и незаметно перетекать в сон. Тем, кто вдыхает этот горный воздух, должны сниться только легкие и хорошие сны.
Но Станислав Лешко никак не мог заснуть.
Он поужинал вместе с немногословными и печальными родителями Леонардо, потом прогулялся по тихим вечерним улицам и посидел на почти безлюдной открытой веранде ресторана «У подножия Альп», потягивая легкий коктейль. Играла еле слышная медленная музыка, три девушки, окружившие столик у края веранды, весело обсуждали какие-то свои дела; время от времени они поглядывали на ступени, ведущие из нижнего зала ресторана, словно кого-то ждали. В самом углу веранды, лицом к Станиславу Лешко, расположился пожилой бородатый мужчина в строгом сером костюме. Привалившись к столу, он то и дело отхлебывал из высокого вместительного бокала, и после каждого длинного глотка бросал в рот какие-то темные шарики, горкой лежащие в вычурной вазе перед ним — то ли сладости, то ли фрукты, то ли еще что-нибудь из местной кухни. «Из местных закусок», — поправил себя Лешко, потому что бородатый господин пил, кажется, не коктейль и не сок. Голова его уже начинала слегка покачиваться из стороны в сторону, и амплитуда колебаний, как отметил Лешко, постепенно становилась все больше.
Он уже собрался покинуть тихую веранду и отправиться спать, когда господин, с шумом отодвинувшись от столика вместе с плетеным стулом, сделал попытку подняться. Со второго раза это ему удалось и он, цепко зажав в кулаке свой бокал и делая другой рукой какие-то жесты, направился прямиком к столику Лешко, ступая по полу, как по болоту. Станислав внутренне поморщился и тоже поднялся, всем своим видом демонстрируя, что его время истекло и пора идти ложиться спать — не было у него настроения выслушивать какие бы то ни было откровения слегка подгулявшего местного жителя.
Но местный житель не дал ему уйти.
— П-погодите, господин полицейский! — производя хватательные движения свободной рукой, на всю веранду воззвал бородач на полдороге, заставив Станислава Лешко задержаться у стола. Девушки тихо захихикали.
Одежда Лешко — черная, с напуском, рубашка и темно-коричневые брюки с накладными карманами — ничуть не напоминала полицейскую форму, но в этом городишке, как и во всех других городишках любых миров, новости распространялись мгновенно. Лешко вряд ли удивился бы, даже обнаружив, что горожанам известно, какое казино он предпочитает посещать в Кремсе, на Соколиной.
— Слушаю вас, — сухо сказал он, когда бородач приблизился и, поставив бокал, оперся руками о столик.
— Из-звините, господин полицейский… Вы ведь к господам Грегам… насчет их сына, верно?
— Да, — коротко и все так же сухо подтвердил Станислав Лешко. Вряд ли бородач располагал какой-нибудь дополнительной информацией — местная полиция опросила всех горожан, бывших в Озерном двадцать третьего июня.
— Так вот что я вам скажу, господин… господин полицейский… Кстати, меня зовут Карел Солтык… к вашим услугам… — господин Солтык очень тщательно поклонился и тут же вздернул голову, как испуганный конь.
Станислав Лешко не стал называть своего имени. «Господин полицейский» — этого, пожалуй, было достаточно.
— Так вот что я вам скажу, — повторил господин Солтык, неожиданно распахнув влажно блестящие глаза, подернутые легким туманом, и не отводя взгляда от Лешко. — Никаких сыновей вам не найти. Не найти… — Он поводил пальцем перед собственным носом. — Мальчонку Лео я знаю… знал… Он же вырос вместе с моим сыном… в один класс ходили… Сын уже… — Господин Солтык присвистнул и махнул рукой в сторону темного неба. — П-полет Цапли, наблюдательный корпус… мало ему здесь было, что ли?.. Правда, зарабатывает прилично… А вот Леонардо вам не найти. Не найти, — повторил он, вновь водя пальцем у своего лица.
Станислав Лешко не собирался вступать в длительную беседу, а тем более в дискуссию, но дала о себе знать профессиональная привычка. При минимуме информации надо черпать из любого источника. Даже если в источнике не вода, а Бог весть что.
— Это почему же, господин Солтык? — вежливо поинтересовался Лешко.
— П-потому что он никуда не уходил. Он здесь, вокруг нас, — пояснил Карел Солтык, описывая рукой широкий полукруг. — Он преодолел тяготение плоти и слился с энергией космоса, сам стал частицей энергии космоса… О-о, господин полицейский, это первооснова и финал, это наиценнейшее состояние того, что было когда-то разумом. Не каждому дано, господин полицейский, отнюдь не каждому! Я знал Лео мальчишкой, и тогда уже видел задатки. Они с моим сыном…
Девушки, продолжая похихикивать, слушали монолог господина Солтыка, бросая на него и нахмурившегося Станислава Лешко веселые взгляды.
Лешко вдруг пришла в голову совершенно нелепая мысль о том, что Леонардо Грег, решив оставить с носом предполагаемых преследователей, мог добраться по той нависающей над обрывом обломанной ветке до ствола, перелезть на соседнее дерево — сосны там стояли густо, цепляясь друг за друга своими раскидистыми кронами, — и таким способом достичь гор. А в горах, если человек задался целью спрятаться от постороннего глаза, найти его, пожалуй, просто невозможно.
— Совершеннейший бред, — вслух сказал Лешко, представив пробирающегося по ветвям Леонардо.
— Н-напрасно. — Господин Солтык укоризненно покачал головой и Лешко только сейчас обнаружил, что тот все это время не прекращал говорить. — Космос принимает не всех, он пр-роизводит отбор. Большинство в итоге останется мусором, хламом, избранные же преобразятся в самую чистую энергию…
— Извините, господин Солтык, но мне пора, — жестким голосом сказал Лешко. — Возможно, ваше предположение не хуже других, и я его обдумаю. Хотя есть и еще одна неплохая гипотеза: похищение господина Грега звездными чужаками. Она тоже все объясняет. До свидания. — Станислав Лешко, коротко поклонившись, решительно направился к ведущим вниз ступеням.
— Э-эх… — длинно, со стоном, вздохнул за его спиной господин Солтык и протянул с сожалением: — Нич-чего-то вы не поняли, господин полицейский…
«Самым ценным в гипотезе этого чудака является то, что она все объясняет, — подумал Лешко, ворочаясь на диване в комнате Лео Грега. — А самым слабым — то, что подобных гипотез можно слепить хоть и целую дюжину, а то и две. При достаточно развитом воображении».
Звезды глядели в окно, суля беззаботные сны, но Станиславу Лешко по-прежнему не спалось. В доме было тихо, и тихо было в городке, и тихо было на окунувшемся в ночь склоне, поросшем соснами, где терялись следы офицера Грега, терялись следы Лео, друга и напарника… Лешко лежал с открытыми глазами и, сам того не замечая, прокручивал в памяти события, начало которым положила информация, пришедшая с планеты Феникс.
Вереница ужасных смертей. Зловещие красные огни, белый призрак, женщины-монстры… Останки людей, подобные лохмотьям… Бесформенная масса, в которой перемешались плоть, кости и кровь… Все новые и новые сообщения из разных миров Ассоциации. Невиданная жестокость совершенных убийств, полная их непредсказуемость и необъяснимость. Лео напал на след, установил связь между появлением призраков и монстров и безобиднейшим транквилизатором «Льды Коцита», место производства которого пока так и не обнаружено. След привел на Серебристый Лебедь, унылую планету, чья поверхность постепенно и неуклонно превращается в безжизненную пустыню. След привел — и оборвался. Странной смертью умер Лайош Ковач, к которому сходились все нити. Затем столь же странно ушли из жизни семеро коммивояжеров, доставлявших транквилизатор на другие планеты. Он, Станислав Лешко, покинул Серебристый Лебедь в разгар поисков скрытого предприятия по производству транквилизатора — поиски пока ничего не дали, но все-таки, казалось, уже можно хоть немного перевести дух, потому что новые сообщения о зверских убийствах не поступали, и нигде больше не материализовались жуткие мыслеобразы-убийцы. Именно поэтому Совет Ассоциации решил пока повременить с привлечением войск к патрулированию всех населенных пунктов обитаемых миров; дело ограничилось усиленными полицейскими нарядами.
Лешко подумал, что они-таки задали работы ученым — как-то ведь надо все это обосновать, объяснить, втиснуть в рамки существующих теорий или ломать голову над созданием новых теорий… Потом он подумал о Славии, о погибшей девушке Славии, по чьему-то заданию стрелявшей в Лео. Он вспомнил, как вместе с Лео слушал ее предсмертное послание в комнате Грега… Тогда он, Лешко, высказал предположение о телепатическом воздействии какой-то необычайно одаренной личности и о генераторе дистанционного внушения, гипотетическом генераторе… а Лео видел во всем случившемся происки Врага рода человеческого… Совершенно всерьез.
Много, много событий произошло за последние дни.
Совсем недавно, вернувшись с Серебристого Лебедя на Соколиную, Станислав Лешко имел долгий разговор с руководителем отдела господином Суассаром, Кондором с планеты Кондор. Кондор был спокоен и благодушен и ничем не напоминал того усталого и нервного субъекта, которого видели сотрудники «пятерки» всего неделю назад. Кондор выиграл бой и мог теперь умиротворенно сложить крылья — большинством голосов Совет Ассоциации Миров признал целесообразным присутствие независимых наблюдателей-аналитиков в обитаемых мирах. Безусловно, на принятие именно такого решения во многом повлияли события, связанные с мыслеобразами-убийцами. Правда, не все суверенные планеты-государства согласились с позицией Совета — после консультаций со своими правительствами представители Аиста, Соловьиной Трели и Гаруды наотрез отказались терпеть присутствие в своих мирах «глаз и ушей Унипола», но дело все-таки было сделано.
Станислав Лешко подробно рассказывал о Серебристом Лебеде, о неуклонном передвижении фронтира и расширении мертвой зоны, о странной закономерности, под действие которой (если верить слухам) попадали люди, когда-либо работавшие на Западном континенте и безжизненных островах Серебристого Лебедя: все они раньше или позже кончали жизнь самоубийством.
Услышав о печальной статистике, касающейся фронтира на Серебристом Лебеде, Кондор растерял все свое благодушие. Он тут же поручил Лешко сделать самый тщательный анализ и, если слухи действительно имеют под собой основание, вппотную заняться фронтиром.
А вот к исчезновению руководителя пятой группы Леонардо Грега Кондор, в отличие от Лешко, отнесся довольно спокойно. Лешко не стал ничего говорить о видениях Грега на острове Ковача; он сказал только, что Грег переутомился и вообще… нервный срыв…
«Дорогой Стан, — сказал Кондор, — если настоящий профессионал не желает оставлять за собой следов, то он не оставляет за собой следов. Не ищите его, он отойдет, восстановится и объявится сам. По-моему, я неплохо знаю Лео».
Это был один из тех случаев, когда Станислав Лешко категорически не согласился с мнением руководителя отдела. «И все-таки я буду его искать, — упрямо наклонив голову, сказал он. — Есть еще такая абсолютно ненаучная штука, как предчувствие. Но оно меня редко подводит, господин Суассар». — «Что ж, — усмехнулся Кондор, — предоставляю свободу действий. Но не забудь заняться фронтиром на Серебристом. А что касается поисков этого секретного предприятия… Думаю, мы его не прозеваем, даже если они уже переполошились и свернули свою деятельность. Это вопрос времени».
Кондор обладал очень хорошим качеством: он никогда не рубил гипотезы, которые считал абсолютно несостоятельными, и давал возможность заниматься их проработкой. Кондор отдал Униполу без малого три десятка лет…
«Вообще-то я намеревался предложить тебе замещать Грега», — продолжал Кондор, но Лешко поспешно замотал головой: «Нет, господин Суассар, пусть уж лучше Драган…» Руководитель отдела согласно кивнул.
«Может быть, действительно, мы рано забили тревогу? — думал Станислав Лешко, направляясь к себе в кабинет. — Может быть и впрямь Лео разыскал какого-нибудь местного Дедала, и тот сделал ему крылья? Отойдет, восстановится и вернется…»
Кондору было простительно такое отношение к исчезновению Лео: он не слушал аудиту с предсмертным посланием Славии; не видел Грега, лежащего у входа в пещеру на острове Ковача; не присутствовал при разговоре в гостиничном номере, когда он, Станислав Лешко, испугался, что Грег всадит в него заряд эманатора; не ходил у оплавленных скал на том же острове у фронтира. Именно тогда ему, Станиславу Лешко, стало окончательно ясно, что его друг и напарник серьезно болен. Господин Суассар ничего этого не знал… И пусть предчувствие, действительно, штука несколько иррациональная, но все-таки оно существует; далеко не все явления можно понять и познать, однако это отнюдь не значит, что их нет…
И была, была еще одна заноза, очень неприятная и причиняющая боль заноза, хотя, скорее всего, совершенно нереальная, относящаяся к категории кажущихся.
«Покои Мнемосины» в полицейском управлении Илиона. Зондаж личности Лайоша Ковача.
Конечно, это вполне могли быть, как считал дубль-офицер Патрис Бохарт, просто отрывки из фильмов, которые паренек-оператор Андрей наугад выуживал из памяти молчуна Ковача. А если не отрывки из фильмов? А если все-таки отрывки из жизни, из многовековой жизни Лайоша Ковача, заключившего когда-то договор с Врагом и ставшего верным его помощником?..
Преддверие… Он, Станислав Лешко, еще раз побывал в той пещере на острове Ковача — и ничего там не обнаружил и не увидел. Ничего. Никаких отблесков — ни багровых, ни золотистых… хотя, конечно, это ничего не значило. Ход открывался именно для Лео….и закрылся после его возвращения…
«Что за вздор, господин Лешко, — сказал он себе. — Какой ход, какие отблески? Фронтир. Нужно немедленно заняться фронтиром. И поисками Лео».
Тем не менее, устроившись за столом в своем кабинете, Станислав Лешко задал биокомпу Валентину сразу четыре задачи.
Первое. Раздобыть информацию и проанализировать судьбу людей, когда-либо работавших на фронтире и в мертвой зоне Серебристого Лебедя. Со времен Заселения. Задача была не из легких, но биокомп не делал различия между легкими и трудными задачами и именно в этом, по мнению Лешко, состояло его коренное отличие от человека.
Второе. Дать свою версию исчезновения Леонардо Грега. Не касаясь психологических мотивов, объяснить с чисто технической стороны, каким образом Грег мог исчезнуть из Озерного.
Третье. Разыскать в архивах такие показания подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, где речь идет не о заранее запланированном преступном деянии, а о внезапном внутреннем приказе. Станислав Лешко надеялся напасть на след телепатического воздействия или генератора дистанционного внушения, хотя почва для анализа была здесь очень и очень зыбкой…
И, наконец, выяснить жизненный путь Лайоша Ласло Красимиры Ковача. В обратной последовательности, от смерти до рождения.
Потом Станислав Лешко переговорил с Драганом Пестичем и получил в помощь Сергея и Фарида. Сергей был ему нужен для работы над третьей задачей. Фариду было поручено найти, изучить и обобщить материалы по фронтиру.
Хотя Лешко не терпелось попасть на Альбатрос, он дождался ответа Валентина по поводу исчезновения Леонардо Грега. И ответ биокомпа его не устроил. У Валентина хватило фантазии только на все тот же неизвестный летательный аппарат или даже небольшой воздушный шар, который Грег мог в свернутом виде прихватить с собой к обрыву. Ну откуда вдруг мог взяться в Озерном воздушный шар! Тем не менее, эту версию чуть позже тоже учли, проверили и убедились в ее несостоятельности.
Все-таки Валентин был биокомпом, а не человеком; впрочем, люди тоже не могли дать никакого более-менее убедительного объяснения случившемуся.
«Если настоящий профессионал не желает оставлять за собой следов, он не оставляет следов…» И получалось, что он, Станислав Лешко, давний сотрудник Унипола, еще не дорос до уровня профессионала, потому что не может понять, как Леонардо Грегу удалось исчезнуть с обрыва. Хотя дело полицейского — не заметать следы, а искать их…
Утром, перед нуль-броском на Альбатрос, Станислав Лешко поинтересовался, как идут дела у Сергея и биокомпа Валентина. Фарида он решил не тревожить: самое большее, что мог успеть Фарид, — это сделать запросы и приступить к изучению материалов. Хотя и от Сергея, и от биокомпа тоже вряд ли можно было ожидать каких-то результатов.
Так и оказалось. Сергей с несколько виноватым видом сообщил, что анализировать данные оказалось гораздо труднее, чем можно было предположить, — слишком уж много неопределенности. Поэтому пока он не может сказать ничего вразумительного.
Версия казалась Лешко очень важной. И не потому что именно он, Лешко, выдвинул ее, а потому что, кроме Леонардо Грега, только он, Лешко, слушал предсмертную аудиту Славии. Кто-то вынуждал ее убить Грега, кто-то извне воздействовал на ее сознание, внушал ей эту мысль, а когда она все-таки нашла в себе силы не выполнить приказ (хотя все-таки стреляла в любимого человека) — вынудил ее покончить жизнь самоубийством, броситься вниз со скал… А еще — смерть коммивояжеров. А еще — смерть Лайоша Ковача.
«Копай, Сережа, пока не найдешь, — жестко сказал он. — Там должен быть сундук, я чувствую». — «С драгоценностями?» — прищурился Сергей. «Скорее уж с дерьмом, Сережа. Но нам-то как раз дерьмо и нужно».
Затем Лешко пообщался с биокомпом. У Валентина дела вообще пока были практически на нуле. Данные о работавших на фронтире специалистах и сведения о жителе Илиона Лайоше Коваче находились на Серебристом Лебеде и информация оттуда просто не могла еще дойти до Соколиной. Впрочем, Лешко и сам это знал, и не рассчитывал на другой ответ… просто ему очень уж не терпелось, и была у него все-таки надежда, что в архивах Кремса отыщутся хоть какие-то следы.
Увы, следов не было. Единственное, что выяснил Валентин — это имена землян — работников Службы Дальней Разведки времен Заселения, которые проводили первые исследования на Западном континенте Серебристого Лебедя, изучая пригодность планеты для проживания людей. Но для того, чтобы узнать дальнейшие судьбы первопроходцев, опять-таки требовалась информация. На этот раз — с Земли. Не родился еще второй такой великий Колдун, как Мвангбва Н'Мнгкобви, чтобы придумать иной способ передачи информации с планеты на планету, нечто быстрее нуль-перехода…
В общем, дела пока находились в эмбриональном состоянии, и Лешко ощущал знакомый внутренний зуд, когда хочется что-то делать, что-то немедленно делать, куда-то мчаться, кого-то хватать, добывать какие-то сведения — лишь бы сдвинуть с места эту махину, преодолеть, наконец, эту невыносимую инерцию покоя! Этот зуд погнал его в нуль-порт — и, окунувшись на миг в неописуемый и безликий колодец нуль-пространства, Лешко вынырнул из него на Альбатросе, готовый вывернуть наизнанку всю планету и найти Леонардо Грега.
…И ничего пока не получалось.
Уже близилось утро, когда Станислав Лешко заснул, наконец, на диване в комнате Леонардо. А спустя несколько часов, попрощавшись с родителями Грега, отправился в обратный путь на Соколиную. Привычный зуд заставлял его быстрыми шагами мерить площадь перед нуль-портом в ожидании старта. Единственное, что немного успокаивало, была уверенность: там, в Кремсе, за время его отсутствия, несомненно, хоть что-нибудь да прояснилось.
Прохладная простыня и прохладное легкое одеяло приятно освежали тело, и хотелось безмятежно закрыть глаза, распахнуть дверь кладовой со всякими необязательными ленивыми мыслями и дать им возможность медленным хороводом кружиться в голове, исчезать и вновь появляться, расплываться и незаметно перетекать в сон. Тем, кто вдыхает этот горный воздух, должны сниться только легкие и хорошие сны.
Но Станислав Лешко никак не мог заснуть.
Он поужинал вместе с немногословными и печальными родителями Леонардо, потом прогулялся по тихим вечерним улицам и посидел на почти безлюдной открытой веранде ресторана «У подножия Альп», потягивая легкий коктейль. Играла еле слышная медленная музыка, три девушки, окружившие столик у края веранды, весело обсуждали какие-то свои дела; время от времени они поглядывали на ступени, ведущие из нижнего зала ресторана, словно кого-то ждали. В самом углу веранды, лицом к Станиславу Лешко, расположился пожилой бородатый мужчина в строгом сером костюме. Привалившись к столу, он то и дело отхлебывал из высокого вместительного бокала, и после каждого длинного глотка бросал в рот какие-то темные шарики, горкой лежащие в вычурной вазе перед ним — то ли сладости, то ли фрукты, то ли еще что-нибудь из местной кухни. «Из местных закусок», — поправил себя Лешко, потому что бородатый господин пил, кажется, не коктейль и не сок. Голова его уже начинала слегка покачиваться из стороны в сторону, и амплитуда колебаний, как отметил Лешко, постепенно становилась все больше.
Он уже собрался покинуть тихую веранду и отправиться спать, когда господин, с шумом отодвинувшись от столика вместе с плетеным стулом, сделал попытку подняться. Со второго раза это ему удалось и он, цепко зажав в кулаке свой бокал и делая другой рукой какие-то жесты, направился прямиком к столику Лешко, ступая по полу, как по болоту. Станислав внутренне поморщился и тоже поднялся, всем своим видом демонстрируя, что его время истекло и пора идти ложиться спать — не было у него настроения выслушивать какие бы то ни было откровения слегка подгулявшего местного жителя.
Но местный житель не дал ему уйти.
— П-погодите, господин полицейский! — производя хватательные движения свободной рукой, на всю веранду воззвал бородач на полдороге, заставив Станислава Лешко задержаться у стола. Девушки тихо захихикали.
Одежда Лешко — черная, с напуском, рубашка и темно-коричневые брюки с накладными карманами — ничуть не напоминала полицейскую форму, но в этом городишке, как и во всех других городишках любых миров, новости распространялись мгновенно. Лешко вряд ли удивился бы, даже обнаружив, что горожанам известно, какое казино он предпочитает посещать в Кремсе, на Соколиной.
— Слушаю вас, — сухо сказал он, когда бородач приблизился и, поставив бокал, оперся руками о столик.
— Из-звините, господин полицейский… Вы ведь к господам Грегам… насчет их сына, верно?
— Да, — коротко и все так же сухо подтвердил Станислав Лешко. Вряд ли бородач располагал какой-нибудь дополнительной информацией — местная полиция опросила всех горожан, бывших в Озерном двадцать третьего июня.
— Так вот что я вам скажу, господин… господин полицейский… Кстати, меня зовут Карел Солтык… к вашим услугам… — господин Солтык очень тщательно поклонился и тут же вздернул голову, как испуганный конь.
Станислав Лешко не стал называть своего имени. «Господин полицейский» — этого, пожалуй, было достаточно.
— Так вот что я вам скажу, — повторил господин Солтык, неожиданно распахнув влажно блестящие глаза, подернутые легким туманом, и не отводя взгляда от Лешко. — Никаких сыновей вам не найти. Не найти… — Он поводил пальцем перед собственным носом. — Мальчонку Лео я знаю… знал… Он же вырос вместе с моим сыном… в один класс ходили… Сын уже… — Господин Солтык присвистнул и махнул рукой в сторону темного неба. — П-полет Цапли, наблюдательный корпус… мало ему здесь было, что ли?.. Правда, зарабатывает прилично… А вот Леонардо вам не найти. Не найти, — повторил он, вновь водя пальцем у своего лица.
Станислав Лешко не собирался вступать в длительную беседу, а тем более в дискуссию, но дала о себе знать профессиональная привычка. При минимуме информации надо черпать из любого источника. Даже если в источнике не вода, а Бог весть что.
— Это почему же, господин Солтык? — вежливо поинтересовался Лешко.
— П-потому что он никуда не уходил. Он здесь, вокруг нас, — пояснил Карел Солтык, описывая рукой широкий полукруг. — Он преодолел тяготение плоти и слился с энергией космоса, сам стал частицей энергии космоса… О-о, господин полицейский, это первооснова и финал, это наиценнейшее состояние того, что было когда-то разумом. Не каждому дано, господин полицейский, отнюдь не каждому! Я знал Лео мальчишкой, и тогда уже видел задатки. Они с моим сыном…
Девушки, продолжая похихикивать, слушали монолог господина Солтыка, бросая на него и нахмурившегося Станислава Лешко веселые взгляды.
Лешко вдруг пришла в голову совершенно нелепая мысль о том, что Леонардо Грег, решив оставить с носом предполагаемых преследователей, мог добраться по той нависающей над обрывом обломанной ветке до ствола, перелезть на соседнее дерево — сосны там стояли густо, цепляясь друг за друга своими раскидистыми кронами, — и таким способом достичь гор. А в горах, если человек задался целью спрятаться от постороннего глаза, найти его, пожалуй, просто невозможно.
— Совершеннейший бред, — вслух сказал Лешко, представив пробирающегося по ветвям Леонардо.
— Н-напрасно. — Господин Солтык укоризненно покачал головой и Лешко только сейчас обнаружил, что тот все это время не прекращал говорить. — Космос принимает не всех, он пр-роизводит отбор. Большинство в итоге останется мусором, хламом, избранные же преобразятся в самую чистую энергию…
— Извините, господин Солтык, но мне пора, — жестким голосом сказал Лешко. — Возможно, ваше предположение не хуже других, и я его обдумаю. Хотя есть и еще одна неплохая гипотеза: похищение господина Грега звездными чужаками. Она тоже все объясняет. До свидания. — Станислав Лешко, коротко поклонившись, решительно направился к ведущим вниз ступеням.
— Э-эх… — длинно, со стоном, вздохнул за его спиной господин Солтык и протянул с сожалением: — Нич-чего-то вы не поняли, господин полицейский…
«Самым ценным в гипотезе этого чудака является то, что она все объясняет, — подумал Лешко, ворочаясь на диване в комнате Лео Грега. — А самым слабым — то, что подобных гипотез можно слепить хоть и целую дюжину, а то и две. При достаточно развитом воображении».
Звезды глядели в окно, суля беззаботные сны, но Станиславу Лешко по-прежнему не спалось. В доме было тихо, и тихо было в городке, и тихо было на окунувшемся в ночь склоне, поросшем соснами, где терялись следы офицера Грега, терялись следы Лео, друга и напарника… Лешко лежал с открытыми глазами и, сам того не замечая, прокручивал в памяти события, начало которым положила информация, пришедшая с планеты Феникс.
Вереница ужасных смертей. Зловещие красные огни, белый призрак, женщины-монстры… Останки людей, подобные лохмотьям… Бесформенная масса, в которой перемешались плоть, кости и кровь… Все новые и новые сообщения из разных миров Ассоциации. Невиданная жестокость совершенных убийств, полная их непредсказуемость и необъяснимость. Лео напал на след, установил связь между появлением призраков и монстров и безобиднейшим транквилизатором «Льды Коцита», место производства которого пока так и не обнаружено. След привел на Серебристый Лебедь, унылую планету, чья поверхность постепенно и неуклонно превращается в безжизненную пустыню. След привел — и оборвался. Странной смертью умер Лайош Ковач, к которому сходились все нити. Затем столь же странно ушли из жизни семеро коммивояжеров, доставлявших транквилизатор на другие планеты. Он, Станислав Лешко, покинул Серебристый Лебедь в разгар поисков скрытого предприятия по производству транквилизатора — поиски пока ничего не дали, но все-таки, казалось, уже можно хоть немного перевести дух, потому что новые сообщения о зверских убийствах не поступали, и нигде больше не материализовались жуткие мыслеобразы-убийцы. Именно поэтому Совет Ассоциации решил пока повременить с привлечением войск к патрулированию всех населенных пунктов обитаемых миров; дело ограничилось усиленными полицейскими нарядами.
Лешко подумал, что они-таки задали работы ученым — как-то ведь надо все это обосновать, объяснить, втиснуть в рамки существующих теорий или ломать голову над созданием новых теорий… Потом он подумал о Славии, о погибшей девушке Славии, по чьему-то заданию стрелявшей в Лео. Он вспомнил, как вместе с Лео слушал ее предсмертное послание в комнате Грега… Тогда он, Лешко, высказал предположение о телепатическом воздействии какой-то необычайно одаренной личности и о генераторе дистанционного внушения, гипотетическом генераторе… а Лео видел во всем случившемся происки Врага рода человеческого… Совершенно всерьез.
Много, много событий произошло за последние дни.
Совсем недавно, вернувшись с Серебристого Лебедя на Соколиную, Станислав Лешко имел долгий разговор с руководителем отдела господином Суассаром, Кондором с планеты Кондор. Кондор был спокоен и благодушен и ничем не напоминал того усталого и нервного субъекта, которого видели сотрудники «пятерки» всего неделю назад. Кондор выиграл бой и мог теперь умиротворенно сложить крылья — большинством голосов Совет Ассоциации Миров признал целесообразным присутствие независимых наблюдателей-аналитиков в обитаемых мирах. Безусловно, на принятие именно такого решения во многом повлияли события, связанные с мыслеобразами-убийцами. Правда, не все суверенные планеты-государства согласились с позицией Совета — после консультаций со своими правительствами представители Аиста, Соловьиной Трели и Гаруды наотрез отказались терпеть присутствие в своих мирах «глаз и ушей Унипола», но дело все-таки было сделано.
Станислав Лешко подробно рассказывал о Серебристом Лебеде, о неуклонном передвижении фронтира и расширении мертвой зоны, о странной закономерности, под действие которой (если верить слухам) попадали люди, когда-либо работавшие на Западном континенте и безжизненных островах Серебристого Лебедя: все они раньше или позже кончали жизнь самоубийством.
Услышав о печальной статистике, касающейся фронтира на Серебристом Лебеде, Кондор растерял все свое благодушие. Он тут же поручил Лешко сделать самый тщательный анализ и, если слухи действительно имеют под собой основание, вппотную заняться фронтиром.
А вот к исчезновению руководителя пятой группы Леонардо Грега Кондор, в отличие от Лешко, отнесся довольно спокойно. Лешко не стал ничего говорить о видениях Грега на острове Ковача; он сказал только, что Грег переутомился и вообще… нервный срыв…
«Дорогой Стан, — сказал Кондор, — если настоящий профессионал не желает оставлять за собой следов, то он не оставляет за собой следов. Не ищите его, он отойдет, восстановится и объявится сам. По-моему, я неплохо знаю Лео».
Это был один из тех случаев, когда Станислав Лешко категорически не согласился с мнением руководителя отдела. «И все-таки я буду его искать, — упрямо наклонив голову, сказал он. — Есть еще такая абсолютно ненаучная штука, как предчувствие. Но оно меня редко подводит, господин Суассар». — «Что ж, — усмехнулся Кондор, — предоставляю свободу действий. Но не забудь заняться фронтиром на Серебристом. А что касается поисков этого секретного предприятия… Думаю, мы его не прозеваем, даже если они уже переполошились и свернули свою деятельность. Это вопрос времени».
Кондор обладал очень хорошим качеством: он никогда не рубил гипотезы, которые считал абсолютно несостоятельными, и давал возможность заниматься их проработкой. Кондор отдал Униполу без малого три десятка лет…
«Вообще-то я намеревался предложить тебе замещать Грега», — продолжал Кондор, но Лешко поспешно замотал головой: «Нет, господин Суассар, пусть уж лучше Драган…» Руководитель отдела согласно кивнул.
«Может быть, действительно, мы рано забили тревогу? — думал Станислав Лешко, направляясь к себе в кабинет. — Может быть и впрямь Лео разыскал какого-нибудь местного Дедала, и тот сделал ему крылья? Отойдет, восстановится и вернется…»
Кондору было простительно такое отношение к исчезновению Лео: он не слушал аудиту с предсмертным посланием Славии; не видел Грега, лежащего у входа в пещеру на острове Ковача; не присутствовал при разговоре в гостиничном номере, когда он, Станислав Лешко, испугался, что Грег всадит в него заряд эманатора; не ходил у оплавленных скал на том же острове у фронтира. Именно тогда ему, Станиславу Лешко, стало окончательно ясно, что его друг и напарник серьезно болен. Господин Суассар ничего этого не знал… И пусть предчувствие, действительно, штука несколько иррациональная, но все-таки оно существует; далеко не все явления можно понять и познать, однако это отнюдь не значит, что их нет…
И была, была еще одна заноза, очень неприятная и причиняющая боль заноза, хотя, скорее всего, совершенно нереальная, относящаяся к категории кажущихся.
«Покои Мнемосины» в полицейском управлении Илиона. Зондаж личности Лайоша Ковача.
Конечно, это вполне могли быть, как считал дубль-офицер Патрис Бохарт, просто отрывки из фильмов, которые паренек-оператор Андрей наугад выуживал из памяти молчуна Ковача. А если не отрывки из фильмов? А если все-таки отрывки из жизни, из многовековой жизни Лайоша Ковача, заключившего когда-то договор с Врагом и ставшего верным его помощником?..
Преддверие… Он, Станислав Лешко, еще раз побывал в той пещере на острове Ковача — и ничего там не обнаружил и не увидел. Ничего. Никаких отблесков — ни багровых, ни золотистых… хотя, конечно, это ничего не значило. Ход открывался именно для Лео….и закрылся после его возвращения…
«Что за вздор, господин Лешко, — сказал он себе. — Какой ход, какие отблески? Фронтир. Нужно немедленно заняться фронтиром. И поисками Лео».
Тем не менее, устроившись за столом в своем кабинете, Станислав Лешко задал биокомпу Валентину сразу четыре задачи.
Первое. Раздобыть информацию и проанализировать судьбу людей, когда-либо работавших на фронтире и в мертвой зоне Серебристого Лебедя. Со времен Заселения. Задача была не из легких, но биокомп не делал различия между легкими и трудными задачами и именно в этом, по мнению Лешко, состояло его коренное отличие от человека.
Второе. Дать свою версию исчезновения Леонардо Грега. Не касаясь психологических мотивов, объяснить с чисто технической стороны, каким образом Грег мог исчезнуть из Озерного.
Третье. Разыскать в архивах такие показания подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, где речь идет не о заранее запланированном преступном деянии, а о внезапном внутреннем приказе. Станислав Лешко надеялся напасть на след телепатического воздействия или генератора дистанционного внушения, хотя почва для анализа была здесь очень и очень зыбкой…
И, наконец, выяснить жизненный путь Лайоша Ласло Красимиры Ковача. В обратной последовательности, от смерти до рождения.
Потом Станислав Лешко переговорил с Драганом Пестичем и получил в помощь Сергея и Фарида. Сергей был ему нужен для работы над третьей задачей. Фариду было поручено найти, изучить и обобщить материалы по фронтиру.
Хотя Лешко не терпелось попасть на Альбатрос, он дождался ответа Валентина по поводу исчезновения Леонардо Грега. И ответ биокомпа его не устроил. У Валентина хватило фантазии только на все тот же неизвестный летательный аппарат или даже небольшой воздушный шар, который Грег мог в свернутом виде прихватить с собой к обрыву. Ну откуда вдруг мог взяться в Озерном воздушный шар! Тем не менее, эту версию чуть позже тоже учли, проверили и убедились в ее несостоятельности.
Все-таки Валентин был биокомпом, а не человеком; впрочем, люди тоже не могли дать никакого более-менее убедительного объяснения случившемуся.
«Если настоящий профессионал не желает оставлять за собой следов, он не оставляет следов…» И получалось, что он, Станислав Лешко, давний сотрудник Унипола, еще не дорос до уровня профессионала, потому что не может понять, как Леонардо Грегу удалось исчезнуть с обрыва. Хотя дело полицейского — не заметать следы, а искать их…
Утром, перед нуль-броском на Альбатрос, Станислав Лешко поинтересовался, как идут дела у Сергея и биокомпа Валентина. Фарида он решил не тревожить: самое большее, что мог успеть Фарид, — это сделать запросы и приступить к изучению материалов. Хотя и от Сергея, и от биокомпа тоже вряд ли можно было ожидать каких-то результатов.
Так и оказалось. Сергей с несколько виноватым видом сообщил, что анализировать данные оказалось гораздо труднее, чем можно было предположить, — слишком уж много неопределенности. Поэтому пока он не может сказать ничего вразумительного.
Версия казалась Лешко очень важной. И не потому что именно он, Лешко, выдвинул ее, а потому что, кроме Леонардо Грега, только он, Лешко, слушал предсмертную аудиту Славии. Кто-то вынуждал ее убить Грега, кто-то извне воздействовал на ее сознание, внушал ей эту мысль, а когда она все-таки нашла в себе силы не выполнить приказ (хотя все-таки стреляла в любимого человека) — вынудил ее покончить жизнь самоубийством, броситься вниз со скал… А еще — смерть коммивояжеров. А еще — смерть Лайоша Ковача.
«Копай, Сережа, пока не найдешь, — жестко сказал он. — Там должен быть сундук, я чувствую». — «С драгоценностями?» — прищурился Сергей. «Скорее уж с дерьмом, Сережа. Но нам-то как раз дерьмо и нужно».
Затем Лешко пообщался с биокомпом. У Валентина дела вообще пока были практически на нуле. Данные о работавших на фронтире специалистах и сведения о жителе Илиона Лайоше Коваче находились на Серебристом Лебеде и информация оттуда просто не могла еще дойти до Соколиной. Впрочем, Лешко и сам это знал, и не рассчитывал на другой ответ… просто ему очень уж не терпелось, и была у него все-таки надежда, что в архивах Кремса отыщутся хоть какие-то следы.
Увы, следов не было. Единственное, что выяснил Валентин — это имена землян — работников Службы Дальней Разведки времен Заселения, которые проводили первые исследования на Западном континенте Серебристого Лебедя, изучая пригодность планеты для проживания людей. Но для того, чтобы узнать дальнейшие судьбы первопроходцев, опять-таки требовалась информация. На этот раз — с Земли. Не родился еще второй такой великий Колдун, как Мвангбва Н'Мнгкобви, чтобы придумать иной способ передачи информации с планеты на планету, нечто быстрее нуль-перехода…
В общем, дела пока находились в эмбриональном состоянии, и Лешко ощущал знакомый внутренний зуд, когда хочется что-то делать, что-то немедленно делать, куда-то мчаться, кого-то хватать, добывать какие-то сведения — лишь бы сдвинуть с места эту махину, преодолеть, наконец, эту невыносимую инерцию покоя! Этот зуд погнал его в нуль-порт — и, окунувшись на миг в неописуемый и безликий колодец нуль-пространства, Лешко вынырнул из него на Альбатросе, готовый вывернуть наизнанку всю планету и найти Леонардо Грега.
…И ничего пока не получалось.
Уже близилось утро, когда Станислав Лешко заснул, наконец, на диване в комнате Леонардо. А спустя несколько часов, попрощавшись с родителями Грега, отправился в обратный путь на Соколиную. Привычный зуд заставлял его быстрыми шагами мерить площадь перед нуль-портом в ожидании старта. Единственное, что немного успокаивало, была уверенность: там, в Кремсе, за время его отсутствия, несомненно, хоть что-нибудь да прояснилось.
3
НОВОСТИ
Так и оказалось. Влетев в свой кабинет, Станислав Лешко сразу же поручил биокомпу отыскать Сергея и Фарида, и когда их лица появились на экране, потребовал отчета.
Первым начал Сергей.
— Дело, конечно, очень интересное, — медленно произнес он, при каждом слове взмахивая своими красивыми девичьими ресницами, постоянным объектом беззлобных шуток сотрудников «пятерки». — Из разряда «пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Но коль вы сказали, что там должен быть сундук, то я добросовестно ищу этот…
— А если без интродукций? — резко перебил его Лешко.
Сергей помахал ресницами и помрачнел:
— А если без интродукций, господин офицер, то у меня в разработке сейчас находятся триста тридцать шесть уголовных дел, связанных с покушениями и убийствами. Это за последние десять лет. Отбор производился по указанному вами принципу, господин офицер.
— Ну-ну, Сережа, перестань, не выламывайся, — почти ласково попросил Лешко. — Знаю, что подсунул тебе ловлю ветра, а что поделать? Ведь ловили же и ветер, если очень припекало!
— Да я ничего… В общем, отобрал все случаи, где хотя бы раз у обвиняемого прозвучало: «сам не знаю, как»; «как будто кто-то подтолкнул»; «и в мыслях такого не было, а потом что-то такое накатило»… И так далее. Буду просеивать, делать запросы, проверять. — Сергей пожал плечами. — Методика обычная. Только вот по времени… Финишную хроноточку назвать не могу, даже в первом приближении.
— Не лимитирую, Сережа. Только темпа не снижай. По пространственному разбросу не анализировал?
— Пока не вижу необходимости. Вот когда просею…
— Хорошо. Просеивай, Сережа, и собирай урожай. Должен быть урожай!
— Сундук с дерьмом? — не удержался Сергей.
— Именно, — скупо улыбнулся Лешко одними губами. — Фарид, если есть, что сказать, — коротко и самое главное.
— Прошу прощения, — торопливо сказал Сергей. — Что там на Альбатросе, господин Лешко? Что с нашим командором?
— В лесах командор, — отрезал Лешко. — Слушаю, Фарид.
— Ну-ну-у, — протянул Сергей и замолчал.
— Собственно, информации хоть отбавляй, — после небольшой паузы сказал Фарид, привычно сплетая и расплетая длинные гибкие пальцы. — Даже без данных с Серебристого, они там сейчас готовят обобщающие материалы. Хоть отбавляй, — повторил он. — И это и хорошо, и плохо.
— Фарид, философию оставь философам. — Лешко заерзал в кресле. — Что сейчас известно о причинах возникновения мертвой зоны на Серебристом Лебеде и перемещения фронтира? Меня интересуют причины.
Фарид хмыкнул:
— Причины интересуют очень многих. Никакой единой теории не существует; есть то, что мы назвали бы версиями. Каждая из них страдает неполным обоснованием. Первая, — Фарид загнул палец, — воздействие неведомого источника неведомого же внешнего излучения. То бишь пролетавшая мимо ядовитая комета или вообще неизвестный нам космический объект… возможно даже искусственного происхождения. В общем, обстрел из космоса. Вторая, тоже экзогенная, — этакая антипанспермия, перенос с других планет или из какой-то межзвездной области вирусов, уничтожающих все живое. Третья подобна ей, но уже эндогенная: собственные, домашние вирусы Серебристого Лебедя. Недостатки версий видны невооруженным глазом. — Фарид распрямил пальцы и тут же вновь начал их сплетать и расплетать. — Четвертая видит причину в спонтанных мутациях. Пятая — кстати, нумерация версий моя и совершенно произвольна, — так вот, пятая предполагает, что некогда, вследствие вулканической деятельности, на Западном континенте Серебристого произошел выброс каких-то веществ с угнетающими компонентами… собственно, это вариация на ту же тему. Следующая основана на неосторожной деятельности древней цивилизации Серебристого…
Первым начал Сергей.
— Дело, конечно, очень интересное, — медленно произнес он, при каждом слове взмахивая своими красивыми девичьими ресницами, постоянным объектом беззлобных шуток сотрудников «пятерки». — Из разряда «пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Но коль вы сказали, что там должен быть сундук, то я добросовестно ищу этот…
— А если без интродукций? — резко перебил его Лешко.
Сергей помахал ресницами и помрачнел:
— А если без интродукций, господин офицер, то у меня в разработке сейчас находятся триста тридцать шесть уголовных дел, связанных с покушениями и убийствами. Это за последние десять лет. Отбор производился по указанному вами принципу, господин офицер.
— Ну-ну, Сережа, перестань, не выламывайся, — почти ласково попросил Лешко. — Знаю, что подсунул тебе ловлю ветра, а что поделать? Ведь ловили же и ветер, если очень припекало!
— Да я ничего… В общем, отобрал все случаи, где хотя бы раз у обвиняемого прозвучало: «сам не знаю, как»; «как будто кто-то подтолкнул»; «и в мыслях такого не было, а потом что-то такое накатило»… И так далее. Буду просеивать, делать запросы, проверять. — Сергей пожал плечами. — Методика обычная. Только вот по времени… Финишную хроноточку назвать не могу, даже в первом приближении.
— Не лимитирую, Сережа. Только темпа не снижай. По пространственному разбросу не анализировал?
— Пока не вижу необходимости. Вот когда просею…
— Хорошо. Просеивай, Сережа, и собирай урожай. Должен быть урожай!
— Сундук с дерьмом? — не удержался Сергей.
— Именно, — скупо улыбнулся Лешко одними губами. — Фарид, если есть, что сказать, — коротко и самое главное.
— Прошу прощения, — торопливо сказал Сергей. — Что там на Альбатросе, господин Лешко? Что с нашим командором?
— В лесах командор, — отрезал Лешко. — Слушаю, Фарид.
— Ну-ну-у, — протянул Сергей и замолчал.
— Собственно, информации хоть отбавляй, — после небольшой паузы сказал Фарид, привычно сплетая и расплетая длинные гибкие пальцы. — Даже без данных с Серебристого, они там сейчас готовят обобщающие материалы. Хоть отбавляй, — повторил он. — И это и хорошо, и плохо.
— Фарид, философию оставь философам. — Лешко заерзал в кресле. — Что сейчас известно о причинах возникновения мертвой зоны на Серебристом Лебеде и перемещения фронтира? Меня интересуют причины.
Фарид хмыкнул:
— Причины интересуют очень многих. Никакой единой теории не существует; есть то, что мы назвали бы версиями. Каждая из них страдает неполным обоснованием. Первая, — Фарид загнул палец, — воздействие неведомого источника неведомого же внешнего излучения. То бишь пролетавшая мимо ядовитая комета или вообще неизвестный нам космический объект… возможно даже искусственного происхождения. В общем, обстрел из космоса. Вторая, тоже экзогенная, — этакая антипанспермия, перенос с других планет или из какой-то межзвездной области вирусов, уничтожающих все живое. Третья подобна ей, но уже эндогенная: собственные, домашние вирусы Серебристого Лебедя. Недостатки версий видны невооруженным глазом. — Фарид распрямил пальцы и тут же вновь начал их сплетать и расплетать. — Четвертая видит причину в спонтанных мутациях. Пятая — кстати, нумерация версий моя и совершенно произвольна, — так вот, пятая предполагает, что некогда, вследствие вулканической деятельности, на Западном континенте Серебристого произошел выброс каких-то веществ с угнетающими компонентами… собственно, это вариация на ту же тему. Следующая основана на неосторожной деятельности древней цивилизации Серебристого…