Куин Джулия. Романтическая история мистера Бриджертона

   — Ну, конечно, — проговорил он, решив, что ему очень нравится младшая сестра Пенелопы. — Наконец-то, увижу, насколько они уникальны.
   — Пенелопа, — сказала миссис Физеренгтон, безуспешно стараясь скрыть свое раздражение, — Не будешь столь любезна принести сюда акварель Фелиции?
   — Пенелопа не знает, где они лежат, — быстро сказала Фелиция.
   — Почему ты тогда просто не скажешь ей?
   — Ради Бога, — взорвался Колин, — Да, дайте вы, наконец, Фелиции уйти, мне необходимо с вами поговорить наедине.
   Наступила долгая тишина. Это был первый раз, когда Колин Бриджертон входил из себя на публике. Около себя, он услышал, как резко вздохнула Пенелопа, но когда он посмотрел на нее, он успел заметить, как она рукой прикрывает небольшую улыбку на губах.
   От этого, он почему-то почувствовал себя необычайно хорошо.
   — Наедине? — эхом отозвалась миссис Физеренгтон, рука ее, дрожа, прикоснулась к груди.
   Она бросила взгляд на Прюденс и Роберта, которые все еще стояли у окна. Они тут же покинули комнату, хотя и не без небольшого ворчания со стороны Прюденс.
   — Пенелопа, — сказала миссис Физеренгтон, — Возможно, тебе стоит пойти с Фелицией.
   — Пенелопа останется, — решительно сказал Колин.
   — Пенелопа? — недоверчиво переспросила миссис Физеренгтон.
   — Да, — медленно проговорил Колин, в случае, если она не понимает то, что он говорит. — Пенелопа.
   — Но —
   Колин, не выдержав, так посмотрел на нее, что она буквально отодвинулась, и сложила руки на коленях.
   — Я убегаю, — прощебетала Фелиция, буквально выскакивая из комнаты.
   Но прежде чем она закрыла за собой дверь, Колин успел заметить, как она быстро подмигнула Пенелопе. Пенелопа улыбнулась, в ее глазах засветилась настоящая любовь к своей сестре. Колин расслабился. Он не осознавал до сих пор, как страдания Пенелопы отдаются на него, заставляя его напрягаться. А она была определенно несчастна. Боже, он не может ждать, когда, наконец, вырвет Пенелопу из рук ее заботливой семейки.
   Миссис Физеренгтон сделала слабую попытку улыбнуться. Она перевела взгляд с Колина на Пенелопу, затем с Пенелопы на Колина, потом обратно, и наконец сказала:
   — Вы хотели что-то сказать?
   — Да, — ответил он, желая поскорее с этим закончить, — Я почел бы за честь, если бы вы отдали мне руку вашей дочери. Я хотел бы жениться на ней.
   На мгновенье никакой реакции со стороны миссис Физеренгтон не последовало. Затем ее глаза резко округлились, рот широко открылся, ей тело — ну, ее тело уже и так было довольно обширное — она сложила руки вместе, неспособная ничего сказать, кроме:
   — Ох! Ох!
   А затем: — Фелиция! Фелиция!
   Фелиция?!!
   Порция Физеренгтон вскочила на ноги, побежала к двери, по пути вопя, как торговка:
   — Фелиция! Фелиция!
   — О, мама-мама, — простонала Пенелопа.
   — Почему вы зовете Фелицию? — резко спросил Колин, поднимаясь на ноги.
   Миссис Физеренгтон обернулась к нему, улыбаясь.
   — Разве вы не хотите жениться на Фелиции?
   Колин подумал, что у него может с головой, что-то не в порядке.
   — Нет, ради Бога, я не собираюсь жениться на Фелиции, — рявкнул он, — Если бы я хотел жениться на Фелиции, я вряд ли послал бы ее наверх за ее проклятой акварелью, разве не так?
   Миссис Физеренгтон судорожно сглотнула.
   — Мистер Бриджертон, пробормотала она, заламывая руки, — Я не понимаю.
   Он уставился на нее в ужасе, который затем превратился в отвращение.
   — Пенелопа, — сказал он, беря Пенелопу за руку, и притягивая ее к себе так, чтобы она была вплотную прижата к нему. — Я хочу жениться на Пенелопе.
   — Пенелопа? — эхом отозвалась миссис Физеренгтон, — Но —
   — Но, что? — резко прервал он ее, в его голосе послышалась угроза.
   — Н-но —
   — Все нормально, Колин, — торопливо сказала Пенелопа, — Я —
   — Нет, все не нормально, — взорвался он, — Я никогда не давал ни малейшего повода считать, что я хоть немного заинтересован Фелицией.
   Фелиция появилась в дверном проеме, приложила руку к губам, и тут же исчезла, мудро закрывая за собой дверь.
   — Да, — проговорила Пенелопа, бросая быстрый успокаивающий взгляд на мать, — Но Фелиция не замужем, и —
   — Так же, как и ты, — указал он.
   — Ты же знаешь, я старая, и —
   — А Фелиция — младенец, — рассердился он, — Боже мой, жениться на ней, это то же самое, что жениться на Гиацинте.
   — Ну, если не считать кровосмешение, — проговорила Пенелопа.
   Он кинул на нее крайне недовольный взгляд.
   — Действительно, — сказала Пенелопа, главным образом для того, чтобы заполнить тишину в комнате, — Это просто ужасное недоразумение, не так ли?
   Никто ничего не сказал. Пенелопа умоляюще посмотрела на Колина: — Разве не так?
   — Да, конечно, — пробормотал он.
   Пенелопа повернулась к матери:
   — Мама?
   — Пенелопа? — пробормотала та, мать больше ничего не говорила, но Пенелопа видела, что мать все еще никак не могла поверить в то, что Колин действительно может хотеть жениться на ней.
   И ох, как же ей было больно от этого. Правда, ей уже давно надо было принять это.
   — Я хотела бы выйти замуж за мистера Бриджертона, — сказала Пенелопа, стараясь собрать по крупицам все оставшиеся достоинство. — Он сделал мне предложение, и я ответила: да.
   — Ну, конечно же, ты сказала, да, — проговорила ее мать, — Ты была бы полной идиоткой, если бы сказала, нет.
   — Миссис Физеренгтон, — напряженно проговорил Колин, — Я бы посоветовал вам начать относиться к моей будущей жене с должным почтением и уважением.
   — Колин, не надо, в это нет необходимости, — сказала Пенелопа, взяв его за руку, но настоящая правда была в том, что ее сердце буквально воспарило от этих слов.
   Он мог ее не любить, но он заботился о ней. Ни один человек не мог так яростно защищать женщину, не заботясь о ней хотя бы немножко.
   — Это необходимо, — ответил он. — Ради Бога, Пенелопа. Я приехал сюда с тобой вместе. Я ясно потребовал твоего присутствия в комнате, я фактически выпихнул Фелицию за дверь, отправив за акварелью. С какой стати, кто-нибудь на земле, мог бы подумать, что я собираюсь жениться на Фелиции?
   Миссис Физеренгтон, открыла и закрыла рот, несколько раз, затем пробормотала:
   — Я, конечно, люблю Пенелопу, но —
   — Но вы ее знаете? — сердито спросил Колин, — Она прекрасная и интеллигентная молодая женщина, обладающая потрясающим чувством юмора. Кто не захотел бы жениться на такой женщине?
   Пенелопа растаяла от этих слов, и точно бы растянулась на полу, если бы он предусмотрительно не держал ее за руку.
   — Спасибо, — прошептала она, не заботясь о том, что мать может услышать ее слова, даже не слишком заботясь о том, слышит или нет, Колин ее благодарность. В первую очередь, она сказала эти слова для себя.
   Она была совсем не такой, какой она себя представляла.
   Лицо леди Данбери всплыло у нее перед глазами, выражение ее лица было доброе, и немного хитрое.
   Нечто больше. Возможно, Пенелопа и в самом деле представляла собой нечто большее, чем это было на первый взгляд, и Колин был единственный мужчина, который понял это.
   Это заставило ее любить его еще сильнее.
   Ее мать откашлялась, шагнула вперед, и неожиданно обняла Пенелопу.
   Сначала, это были нерешительные объятия с обоих сторон, затем Порция крепко и сердечно обняла свою третью девочку, и с всхлипом Пенелопа сердечно обняла свою мать в ответ.
   — Я, действительно, тебя люблю, Пенелопа, — сказала Порция, — И я очень рада за тебя.
   Она отодвинулась и вытерла слезы из глаз.
   — Мне будет так одиноко без тебя, особенно когда, я уже думала, что мы будем стареть вместе, но это будет для тебя гораздо лучше, и это как раз то, что, значит, быть матерью.
   Пенелопа громко засопела и зашмыгала носом, затем слепо схватила платок Колина, который он уже заранее вытащил из кармана, и держал перед ней.
   — Ты тоже когда-нибудь станешь матерью, и научишься этому, — она погладила Пенелопу по руке.
   Порция повернулась к Колину и проговорила:
   — Мы рады сказать вам: Добро пожаловать в нашу семью.
   Он кивнул, правда не слишком дружески и сердечно, но Пенелопа подумала, что он сделал над собой невероятное усилия, учитывая, каким сердитым он был, буквально пару минут назад.
   Пенелопа улыбнулась, и крепко держала его за руку, зная, что сейчас начнется главное приключение ее жизни.

Глава 15

   — Знаешь, — сказала Элоиза три дня спустя, после того, как Колин и Пенелопа сделали свое заявление, оказавшиеся полной неожиданностью для всех. — По настоящему жалко, что леди Уислдаун ушла, потому что это было бы просто сногсшибательным событием десятилетия.
   — С точки зрения леди Уислдаун, безусловно, — проговорила Пенелопа, поднося чайную чашку к губам, и смотря на настенные часы, висящие в неофициальной гостиной леди Бриджертон.
   Лучше не смотреть в глаза Элоизы. У нее была особенность замечать тайны. Это было забавно. Пенелопа прожила больше десяти лет, не волнуясь, что Элоиза откроет правду о леди Уислдаун. По крайней мере, не слишком волнуясь. Но теперь, когда Колин знал ее тайну, что так или иначе, чувствовалось так, словно ее тайна разлита в воздухе, подобно частицам пыли, только и ждущим, чтобы сформироваться в облако знания.
   К тому же Бриджертоны были вместе, как колода карт. Если кто-нибудь из них о чем-то узнал, то это лишь вопрос времени, когда об этом узнают остальные.
   — Что ты хочешь этим сказать? — спросила Элоиза, вламываясь в, и без этого, нервные мысли Пенелопы.
   — Если я помню правильно, — сказала Пенелопа очень осторожно, — Она однажды написала, что, ей придется оставить свое место и никогда больше не писать, если я когда-нибудь выйду замуж за Бриджертона.
   Элоиза буквально выпучила от удивления глаза.
   — Она так написала?
   — Или что-то похожее, — проговорила Пенелопа.
   — Ты шутишь, — сказала Элоиза, и издала звук “пф-ф”. — Она никогда не была настолько жестокой.
   Пенелопа кашлянула, она, конечно, не думала, что ей удастся закрыть тему, притворившись, будто подавилась кусочком бисквита, но попробовать стоило.
   — Нет, действительно, — упорствовала Элоиза, — Скажи точно, что она тогда написала?
   — Я точно не могу вспомнить.
   — Постарайся.
   Пенелопа поставила свою чашку, и потянулась за другим бисквитом. Они с Элоизой были одни за столом, что было довольно странно.
   Но леди Бриджертон, куда-то потащила Колина по какому-то делу, имеющему отношение к предстоящей свадьбе — остался всего лишь месяц! — а Гиацинта сейчас отправилась за покупками вместе с Фелицией, которая, услышав новость о скорой свадьбе своей сестры, пылко обняла ее, и так вопила от восхищения, что у Пенелопы заложило уши.
   — Хорошо, — сказала Пенелопа, пережевывая кусочек бисквита, — Я полагаю, она написала, что если я выйду замуж за Бриджертона, это будет означать конец света в том виде, в котором она его понимает, и она должна будет немедленно прекратит писать.
   — Это не точное воспоминание?
   — Никто не сможет забыть такой вещи, — заявила Пенелопа.
   — Хм-п-х, — Элоиза презрительно сморщила носик, — Ладно, должна сказать, это довольно отвратительно с ее стороны, написать такое. Теперь мне вдвойне жаль, что она не пишет, потому что ей пришлось бы вынести целую стаю сплетниц, которые бы издевались над ней.
   — Стаю сплетниц?
   — Не знаю, — быстро ответила Элоиза, — Наверно.
   — Ты очень хороший друг, Элоиза, — тихо проговорила Пенелопа.
   — Да, — сказала Элоиза с эффектным вздохом. — Я знаю. Самый лучший.
   Пенелопа улыбнулась. Веселые реплики Элоизы, ясно дали понять, что она не в настроение депрессии или грусти. Что было прекрасно. Есть время и место для всего. Пенелопа сказала то, что она хотела сказать, и она знала, что Элоиза ответит на ее дружеское чувство, даже если она в этот момент предпочитает шутить и дразнить.
   — Тем не менее, я должна признаться, — сказала Элоиза, протягивая руку за бисквитом, — Ты и Колин преподнесли мне довольно неожиданный сюрприз.
   — Мы преподнесли довольно неожиданный сюрприз и мне, — скривив рот, пробормотала Пенелопа.
   — Не то, чтобы я не радовалась за тебя, — поспешила добавить Элоиза. — Нет другого человека, кроме тебя, которого я хотела бы видеть в качестве собственной сестры. Конечно, кроме тех сестер, которые у меня уже есть. И если бы я когда-нибудь могла представить вас вместе, я бы непременно вмешалась.
   — Я знаю, — сказала Пенелопа, уголки ее рта смеялись.
   — Да, — Элоиза махнула рукой в ответ, на ее комментарий, — Я известна, как чересчур упорная и настойчивая женщина.
   — Что это у тебя с пальцами? — спросила Пенелопа, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть.
   — Что? Это? О, так, ерунда, — но, тем не менее, Элоиза спрятала руки, положив их на колени.
   — Это не ерунда, — сказала Пенелопа, — Покажи мне. Выглядит так, словно ты испачкала руки в чернилах.
   — Ну, хорошо. Это так и есть. Это чернила.
   — Тогда, почему ты не ответила, когда я спросила?
   — Потому что, — сказала Элоиза дерзким тоном, — Это не твое дело.
   Пенелопа отодвинулась в шоке от Элоизы из-за ее резкого тона.
   — Я ужасно сожалею, — холодно сказала она, — Я не знала, что для тебя это такой чувствительный предмет.
   — Ох, нет, это не так, — быстро проговорила Элоиза. — Не глупи. Это просто из-за моей неуклюжести. Я думаю, я не могу писать, без того, чтобы половина чернил не оказывалась у меня на пальцах. Можно было бы конечно носить перчатки, но они бы часто были запятнаны чернилами, и мне бы пришлось все время их менять, а я не хочу тратить все мои карманные деньги — к тому же довольно скудные — на перчатки.
   Пенелопа пристально смотрела на нее в течение ее долгого объяснения, затем спросила:
   — И что же ты пишешь?
   — Ничего, — быстро ответила Элоиза, — Просто письма.
   Пенелопа поняла по довольно оживленному тону Элоиза, что та очень не хочет останавливаться на этой теме, но она была так нехарактерно для себя уклончива, что Пенелопа, не выдержав, резко спросила:
   — К кому?
   — Письма?
   — Да, — сказала Пенелопа, хотя, она думала, это было довольно очевидно.
   — О, так, никому.
   — Ладно, разве только, если они это дневник, то они не к кому и не отправились, — произнесла Пенелопа, в его голосе прозвучало нетерпение.
   Элоиза кинула на нее оскорбленный взгляд.
   — Ты сегодня чересчур любопытна.
   — Лишь потому, что ты сегодня чересчур уклончива.
   — Они к Франческе, — сказала Элоиза с небольшим фырканьем.
   — Хорошо, тогда почему же ты сразу так не сказала?
   Элоиза скрестила руки на груди.
   — Возможно потому, что я мне не нравится твой допрос.
   Пенелопа открыла рот. Она не могла вспомнить, когда в последний раз, они были так близки к настоящей ссоре.
   — Элоиза, — сказала она, удивление прозвучало в ее голосе, — Что случилось?
   — Ничего не случилось.
   — Я знаю, что это неправда.
   Элоиза ничего не сказала, лишь упрямо сжала губы, и, отвернувшись, посмотрела в окно, явно пытаясь положить конец их разговору.
   — Ты злишься на меня? — настаивала Пенелопа.
   — Почему я должна на тебя злиться?
   — Я не знаю, но явно вижу, что ты злишься.
   Элоиза тяжело вздохнула.
   — Я не злюсь.
   — Хорошо, но с тобой явно что-то происходит.
   — Я просто … Я просто… — Элоиза покачала головой. — Я не знаю, что со мной. Беспокойство, наверное.
   Пенелопа некоторое время переваривала сказанное, затем тихо спросила:
   — Я могу что-нибудь сделать для тебя?
   — Нет, — криво улыбнулась Элоиза, — Если бы мне нужно было, чтобы ты что-нибудь сделала, можешь быть уверена, я бы уже давно попросила тебя это сделать.
   Пенелопа почувствовала, как внутри нее нарастает смех. Как это похоже на Элоизу.
   — Я полагаю, это …, — начала Элоиза задумчиво, — Нет, не имеет значение.
   — Нет, — сказала Пенелопа, пододвигаясь и беря руку подруги в свои руки, — Скажи мне.
   Элоиза выдернула руку, и посмотрела на Пенелопу.
   — Ты будешь думать, что я дурочка.
   — Возможно, — сказала Пенелопа, — Но ты все же моя самая близкая подруга.
   — Ох, Пенелопа, но я не такая, — грустно сказала Элоиза, — Я не достойна этого.
   — Элоиза не сходи с ума. Я бы не смогла войти в общество и ходить по Лондону без тебя.
   Элоиза улыбнулась.
   — Это было так забавно, помнишь?
   — Да, правда только тогда, когда ты была рядом со мной, — согласилась Пенелопа, — Остальную часть времени я была проклятой несчастной девушкой.
   — Пенелопа! Не могу поверить! Я никогда раньше не слышала, чтобы ты так грубо выражалась.
   Пенелопа робко улыбнулась.
   — Это случайно вырвалось. Кроме того, я не могу представить себе более подходящее прилагательное, чтобы описать жизнь девушки, не пользующейся успехом в обществе, и все время подпирающей стенки в танцевальном зале.
   Элоиза неожиданно захихикала.
   — Выглядит, словно заглавие в книге: “Жизнь девушки, не пользующейся успехом в обществе”.
   — Если тебе, конечно, понравится трагедия.
   — Ох, перестань, это не может быть трагедией. Это была бы романтическая история. В конце концов, ты получила свой счастливый конец.
   Пенелопа улыбнулась. Как это было не странно, но у нее действительно, все счастливо заканчивается. Колин был чудесным и внимательным женихом, по крайней мере, в течение этих трех дней, он неплохо играл свою роль. И возможно, это было не так-то просто; они стали предметом тщательного изучения и такого количества сплетен, что Пенелопе с трудом верилось во все это.
   Она не была сильно удивлена, хотя, когда она (леди Уислдаун) писала, что наступит конец света, если Физеренгтон выйдет замуж за Бриджертона, она думала, что просто повторяет довольно распространенное мнение.
   Сказать, что общество было удивлено ее предстоящей свадьбой, было ничего не сказать.
   Но как бы сильно Пенелопе не нравилось ожидать и размышлять о своем предстоящем замужестве, она все же встревожилась странным поведением Элоизы.
   — Элоиза, — серьезно сказала она, — Я хочу, чтобы ты мне ясно рассказала, что тебя беспокоит.
   Элоиза вздохнула.
   — Я так надеялась, что ты уже забыла про это.
   — Я училась упорству и настойчивости у мастера в этом дела, — сообщила Пенелопа.
   Это снова заставило Элоизу улыбнуться, но лишь на мгновение.
   — Я чувствую себя просто предательницей, — наконец сказала она.
   — Что же ты сделала?
   — О, ничего.
   Она положила руку на сердце: — Это все глубоко внутри. Я —
   Она замолчала, посмотрела в сторону, взгляд ее остановился на уголке ковра, но Пенелопа подозревала, что она сейчас практически ничего не видит. Ничего, кроме того, что сейчас грохочет у нее в мозгу.
   — Я так счастлива за тебя, — сказала Элоиза, слова она произносила отдельно, словно время от времени, разрывая тишину в комнате.
   — И я честно думаю, я, действительно, могу сказать, что я не ревнива. Но в то же самое время …
   Пенелопа ждала, когда Элоиза соберется с мыслями. Или возможно, соберет свою храбрость.
   — В то же самое время, — сказала она настолько тихо, что Пенелопа могла с трудом слышать ее голос, — Я всегда думала, что ты останешься старой девой, вместе со мной. Я сама выбрала такую жизнь. Я знала, что я делаю. Я могла бы выйти замуж.
   — Я знаю, — тихо сказала Пенелопа.
   — Но я не хотела выходить замуж, потому что мне казалось правильным, если я не хочу соглашаться на что-то меньшее, чем у моих братьев и у Дафны. А сейчас, и у Колина, — сказала она, пододвигаясь поближе к Пенелопе.
   Пенелопа не упоминала, что Колин никогда не говорил, что любит ее. Это не походило на правильную вещь, точнее, она не хотела об этом никому говорить. Кроме того, даже если он не любил ее, он о ней заботился, а для нее и этого было достаточно.
   — Я никогда не хотела, чтобы ты не выходила замуж, — объяснила Элоиза, — Я просто никогда не думала, что ты выйдешь замуж.
   Она прикрыла глаза, выглядя довольно смущенной и так, словно ей это было мучительно неприятно.
   — Я все неправильно сказала. Я ужасно оскорбила тебя.
   — Нет, ты не оскорбила меня, — сказала Пенелопа, — Я тоже никогда не думала, что выйду замуж.
   Элоиза печально кивнула.
   — Так или иначе, все это …хорошо. Правда, мне почти двадцать восемь и я не замужем, тебе уже двадцать восемь, и ты не замужем. Мы всегда были друг другу близкими подругами. Но теперь, у тебя есть Колин.
   — У меня все еще есть ты. По крайней мере, я надеюсь на это.
   — Конечно, это так, — пылко ответила Элоиза. — Но это уже не будет, так как раньше. Ты должна будешь быть близкой только со своим мужем. По крайней мере, все так говорят, — добавила она с озорным блеском в глазах.
   — Колин должен быть первым и единственным, так должно быть. И откровенно говоря, — сказала Элоиза с хитрой улыбкой, — Я должна буду прибить тебя, если он не будет единственным. В конце концов, он мой любимый брат. Это, действительно, не подходит ему, иметь неверную жену.
   Не выдержав, Пенелопа громко рассмеялась.
   — Ты ненавидишь меня?
   Пенелопа покачала головой.
   — Нет, — мягко ответила она, — Я в тебе больше всего люблю твою откровенность, тем более я представляю, как трудно должно быть, честно заговорить со мной на эту тему.
   — Я рада, что ты так сказала, — произнесла Элоиза с громким драматическим вздохом. — Я бы испугалась, скажи ты, что единственное верное для меня решение это срочно найти себе мужа.
   Какая-то смутная мысль появилась в голове у Пенелопы, но она потрясла головой и сказала:
   — Конечно, нет.
   — Хорошо. Потому что моя мать говорит это постоянно.
   Пенелопа озорно улыбнулась.
   — Я бы очень удивилась, если бы она тебе не говорила такое.
   — Добрый день, милые леди!
   Две женщины подняли головы и увидели Колина, входящего в комнату. При виде его сердце Пенелопы сделало небольшой скачок, и она почувствовала себя странно запыхавшийся. Ее сердце постоянно подскакивало в течение многих лет, когда он входил в комнату, но сейчас, так или иначе, скачок был немного другой, гораздо более интенсивный.
   Возможно потому, что она знала.
   Знала, что так приятно быть рядом с ним, быть прекрасной и желанной.
   Знать, что он скоро станет ее мужем.
   Ее сердце подпрыгнуло снова.
   Колин громко простонал: — Неужели вы вдвоем съели всю еду?
   — Здесь была всего лишь одна небольшая тарелка бисквитов, — высказалась Элоиза в их защиту.
   — На это, я точно не поведусь, и не за что не поверю, — проворчал Колин.
   Пенелопа и Элоиза переглянулись вдвоем, и тут же рассмеялись.
   — Что? — пробурчал Колин.
   Он подошел, наклонился вниз, быстро и почтительно поцеловав Пенелопу в щеку.
   — Твой голос звучал слишком мрачно, — пояснила Элоиза, — Это же просто еда.
   — Это никогда не было просто едой, — сказал Колин, усаживаясь на стул.
   Пенелопа все еще задавалась вопросом, когда же, наконец, прекратит покалывать ее щеку.
   — Так, — проговорил он, забирая полусъеденный бисквит с тарелки Элоизы, — О чем вы тут вдвоем болтаете?
   — Леди Уислдаун, — быстро сказала Элоиза.
   Пенелопа захлебнулась свои чаем и закашлялась.
   — Вы разговаривали о ней? — спокойно спросил Колин, но Пенелопа уловила некоторое напряжение в его голосе.
   — Да, — подтвердила Элоиза, — Я сказала Пенелопе: по-настоящему плохо, что она ушла, так как ваша предстоящая свадьба весьма заслуживает освещения в печати, это самое интересное событие за весь год.
   — Интересно, как бы это выглядело? — пробормотал Колин.
   — М-м, — раздумывала Элоиза, — Она бы точно посвятила всю свою колонку, чтобы осветить твой завтрашний бал по случаю помолвки.
   Пенелопа, так и не отрывала чашку ото рта.
   — Ты не хочешь еще бисквитов? — спросила ее Элоиза.
   Пенелопа кивнула, и протянула ей чашку, хотя она в последний момент использовала ее большей частью, как щит. Она догадывалась, что Элоиза выболтала имя леди Уислдаун, потому что она не хотела, чтобы Колин знал, какие чувства, она испытывает к его предстоящему браку с Пенелопой. Пенелопе же очень хотелось, чтобы Элоиза в ответ на вопрос Колина, сказала что-нибудь другое.
   — Почему ты не позвонишь, чтобы принесли еще бисквитов? — спросила Элоиза у Колина.
   — Можно сказать, я уже сделал это, — ответил Колин, — Викхэм перехватил меня еще при входе, и поинтересовался, не голоден ли я.
   Он проглотил последний кусочек бисквита.
   — Умный человек, этот Викхэм.
   — Куда ты сегодня ездил, Колин? — спросила Пенелопа, стремясь побыстрее сменить тему разговора.
   Колин лишь покачал головой.
   — Дьявол меня забери, если я знаю. Мать таскала меня из одного магазина в другой.
   — Разве тебе не тридцать три года? — сладким голосом спросила Элоиза.
   Он посмотрел на нее, нахмурившись.
   — Ну, довольно забавно, в таком возрасте позволять матери тащить тебя за собой, вот и все, — пробормотала она.
   — Мать нас будет тащить за собой, даже когда мы все станем старыми и трясущимися стариками, ты прекрасно знаешь это, — сказал он, — Кроме того, она так счастлива видеть меня почти женатым, я просто не могу портить ей удовольствие от этого.
   Пенелопа вздохнула. Вот, должно быть, почему она любит этого мужчину. Любой, кто так хорошо относится к своей матери, безусловно, будет превосходным мужем.