Куин Джулия. Романтическая история мистера Бриджертона

   Когда он был в городе, отношения между ними представлялись спокойной, можно сказать даже крепкой дружбой. Но, на что еще могла надеяться двадцативосьмилетняя старая дева?
   Безответная любовь никогда не была легким чувством, но, в конце концов, Пенелопа смирилась с ней.

ГЛАВА 1

   Амбициозные мамаши, мечтающие видеть своих дочерей замужем, объединились в своем ликовании — Колин Бриджертон вернулся из Греции!
   Для тех благородных (и неосведомленных) читателей, которые недавно появились в городе, и не в курсе всех событий, поясним, что мистер Колин Бриджертон это третий из восьми легендарных отпрысков Бриджертонов (поэтому его имя начинается на К, он идет по порядку после Энтони и Бенедикта, а после него — Дафна, Элоиза, Франческа, Грегори и Гиацинта).
   Хотя мистер Колин Бриджертон и не имеет титула, да и вряд ли его унаследует (он седьмой в линии наследования титула виконта Бриджертона после двух сыновей самого виконта, своего брата Бенедикта и трех его сыновей), его все еще рассматривают, как очень неплохую добычу на брачном рынке Сезона благодаря его удаче, внешности, фигуре и обаянию. Довольно трудно предсказать уступит ли Колин Бриджертон чьим-нибудь матримониальным планам на этот Сезон. В его возрасте давно пора жениться (ему тридцать три), но до этого он никогда не выказывал явный интерес к какой-нибудь леди соответствующего происхождения, правда, он усложнял возможность наблюдения за собой, приобретя в последнее время привычку немедленно покидать Лондон, отбывая в каком-нибудь неизвестном и, вероятно, экзотическом направлении.
   Светская хроника Леди Уислдаун, 2 апреля 1824
   (Anthony, Benedict, Colin, Daphne, Eloise, Francesca, Gregory, Hyacinth — Энтони, Бенедикт, Колин, Дафна, Элоиза, Франческа, Грегори, Гиацинта — A B C D E F G H — прим. переводчика)
 
   — Ты только взгляни на это! — завопила Порция Физеренгтон, — Вернулся Колин Бриджертон!
   Пенелопа отвлеклась от своего рукоделия. Ее мать схватилась за последний выпуск Светской хроники леди Уислдаун, так как Пенелопа могла бы схватиться за спасительную соломинку.
   — Знаю, — пробормотала она.
   Порция нахмурилась. Ей очень не нравилось, когда кто-нибудь, без разницы кто, узнавал сплетни раньше ее.
   — Как это тебе удалось заполучить леди Уислдаун до меня? Я велела Бриарли приносить ее мне сразу, и не позволять никому дотрагиваться до нее —
   — Я не читала об этом у леди Уислдаун, — Пенелопа перебила мать, не дав той, начать осуждать их бедного дворецкого. — Мне сказала Фелиция. Вчера вечером. А ей сказала Гиацинта Бриджертон.
   — Твоя сестра проводит чересчур много времени в Бриджертон-хаусе.
   — Как и я, — указала Пенелопа, гадая, в чем же дело.
   Порция постучала пальцем себя по подбородку, как делала всегда, когда замышляла какую-нибудь интригу.
   — Колин Бриджертон как раз в том возрасте, когда следует искать жену.
   Пенелопа с трудом успела моргнуть, и выпучила удивленно глаза.
   — Колин Бриджертон не собирается жениться на Фелиции!
   Порция пожала плечами.
   — И не такое случалось.
   — Такого я еще не видела, — пробормотала Пенелопа.
   — Энтони Бриджертон женился на Кэйт Шеффилд, а она была в свое время еще менее популярна, чем ты.
   Это было не совсем правильно. Пенелопа считала, что они находились тогда на одинаково низкой ступени социальной лестницы. Но было бесполезно говорить об этом матери, возможно, думающей, что она сказала комплимент своей дочери о том, что в тот Сезон Пенелопа была не самой непопулярной девушкой в свете.
   Пенелопа почувствовала, как ее губы сердито сжались. Материнские “комплименты” имели привычку жалить так же больно, как оса.
   — Не думай, что я тебя критикую, — волнуясь, неожиданно сказала Порция, — По правде говоря, я рада видеть тебя не замужем. Я была одна в этом мире, растя своих дочерей, и мне приятно знать, что одна из них сможет позаботиться обо мне в старости.
   У Пенелопы появилось видение своего будущего — будущего, описанного матерью — и почувствовала немедленное желание бежать отсюда и выйти замуж хоть за трубочиста. У нее было много времени поразмыслить о своем будущем, когда она поняла, что ей суждено быть старой девой, но она всегда представляла себя в собственном уютном маленьком домике с террасой. Или в аккуратном коттедже на берегу моря.
   Но в последнее время Порция все время сдабривала их беседы упоминанием о своем преклонном возрасте, и как она счастлива, что Пенелопа сможет заботиться о ней. Не стоил упоминания тот факт, что Прюденс и Филиппа вышли замуж за хорошо обеспеченных людей и имели вполне достаточно средств, чтобы обеспечить мать всем мыслимым или немыслимым комфортом. Или тот, что Порция сама была вполне обеспечена; когда ее семья выделила деньги на приданное, четверть была перечислена на ее собственный счет.
   Нет, когда Порция говорила о “заботе”, она не ссылалась на деньги. Она хотела, чтобы у нее была своя собственная рабыня.
   Пенелопа тяжело вздохнула. Она была чересчур груба по отношения к матери, правда, только в мыслях. Правда, последнее время, это случалось все чаще. Ее мать любит ее. Она знала, что мать ее любит. И в свою очередь любила мать.
   Правда, иногда, ей довольно много не нравилось в матери. Она надеялась, что из-за таких мыслей, ее нельзя назвать плохим и бесчувственным человеком. По-правде говоря, ее мать могла вывести из себя самую добрую и отзывчивую дочь, и Пенелопа готова была согласиться, что временами она была немного язвительной.
   — Почему ты так уверена, что Колин не жениться на Фелиции? — спросила Порция.
   Пенелопа удивленно подняла глаза на мать. Она думала, что они покончили с этой неприятной для нее темой. Следовало помнить, какая мать упрямая.
   — Ну-у, — медленно пробормотала она, — начнем с того, что она моложе его на целых двенадцать лет.
   — Пф-ф, — фыркнула Порция, махнув рукой, — Это все ерунда, и ты прекрасно знаешь об этом.
   Пенелопа нахмурилась, затем неожиданно взвизгнула, случайно уколов палец иголкой.
   — Кроме того, — радостным голосом продолжила Порция, — Ему, — тут она снова посмотрела на колонку сплетен Уислдаун, и уточнила его точный возраст, — тридцать три! Как он собирается избежать разницу в двенадцать лет между ним и его женой? Ты же не можешь ожидать от него, что он жениться на какой-нибудь леди твоего возраста?
   Пенелопа сунула уколотый палец в рот и пососала его, хотя и знала, что делать так, значит выглядеть безнадежно неотесанной в глазах матери. Но ей просто необходимо было чем-нибудь занять свой рот, не то она точно выскажет что-то ужасное и жутко злобное.
   Но все, о чем говорила ее мать, было правдой. На многих свадьбах людей из высшего света — наверно даже можно сказать на большинстве таких свадеб — было видно, что жених на дюжину, а то и более лет был старше невесты. Но все же, разница в возрасте между Колином и Филицией казалась гораздо больше, возможно, потому…
   Она не смогла убрать с лица отвращение:
   — Она ему как сестра. Как младшая сестренка.
   — Неужели, Пенелопа. Я вот твердо уверена в —
   — Это почти, как инцест, — тихо пробормотала Пенелопа.
   — Что ты сказала?
   Пенелопа принялась снова за свое рукоделие. — Ничего.
   — Нет, я просто уверена, ты что-то сказала.
   Пенелопа покачала головой.
   — Я прочищала горло. Возможно, тебе послышалось —.
   — Я слышала, как ты что-то пробормотала. Я уверена в этом!
   Пенелопа застонала. Предстоящая жизнь вырисовалась перед ней в жутко утомительном свете.
   — Мама, — проговорила Пенелопа с благочестивым смирением, если не святой, то, по крайней мере, очень набожной монахини, — Фелиция почти помолвлена с мистером Олбэнсдейлом.
   Порция начала в возбуждении потирать руки.
   — Она не может быть помолвлена с ним, если есть шанс поймать Колина Бриджертона.
   — Фелиция, скорее умрет, чем будет преследовать мистера Бриджертона.
   — Ох, ну конечно, нет. Фелиция умная девушка. А всякая нормальная девушка, как только посмотрит на Колина Бриджертона, тут же поймет, что это лучшая добыча.
   — Но Фелиция любит мистера Олбэнсдейла!
   Порция тяжело уселась в свое, оббитое мягкой материей, кресло. — Вот в чем дело.
   — И, — Пенелопа продолжила с большим воодушевлением, — Мистер Олбэнсдейл наследует довольно приличное состояние.
   Порция задумчиво постучала пальцем по щеке.
   — Верно…Нет! — резко сказала она, — его состояние сопоставимо лишь с частью средств Бриджертона, правда, я думаю, не следует пренебрегать им.
   Пенелопа знала, что сейчас самое время заканчивать разговор, но не могла не сказать последнее слово.
   — По правде, говоря, мама, он отличная партия для Фелиции. Мы должны радоваться за нее.
   — Знаю, знаю, — проворчала Порция. — Это так, но я так хочу, чтобы одна из моих дочерей вышла замуж за Бриджертона. Какая была бы удача! Я бы стала на целые недели единственным предметом разговора всего Лондона. А может быть и на годы…
   Пенелопа сильно воткнула иголку в подушечку для игл. Это был довольно глупый способ выпускать пар, но в противном случае она бы вскочила на ноги и завопила: “А как же я?!”
   Выходит, Порция считала, что как только Фелиция выйдет замуж, все ее надежды на соединение с Бриджертонами погибнут. Но ведь Пенелопа до сих пор не замужем — неужели это не имеет никакого значения?!
   Неужели для нее было слишком нескромно желать, чтобы мать думала о ней с такой же гордостью, которую она чувствовала по отношению к другим трем ее дочерям. Пенелопа знала, что Колин никогда не выберет ее в качестве своей невесты, но должна же мать быть хоть немножечко слепа к недостаткам ее родных дочерей. Для Пенелопы было очевидно, что ни у Прюденс, ни у Филиппы, ни даже у Фелиции никогда не было никаких шансов породниться с Бриджертонами. Почему же ее мать думает, что их обаяние настолько сильно превосходит обаяние Пенелопы?
   Ну ладно, Пенелопа вынуждена была согласиться с тем, что Фелиция наслаждается своей популярностью, которая уже давно превысила популярность всех трех ее старших сестер вместе взятых. Ни Прюденс, ни Филиппу никогда не называли мисс Несравненность. Они так же, как и сама Пенелопа чаще всего подпирали стены бальных залов.
   Хотя, конечно, сейчас они обе уже замужем. Пенелопа не могла связывать свою жизнь любым человеком, но ее сестры, по крайней мере, были женами. К счастью, мысли Порции перенеслись на более зеленые пастбища.
   — Я должна навестить Вайолет, — произнесла Порция. — Она, должно быть, вздохнула с облегчением от того, что Колин наконец-то вернулся домой.
   — Я уверена, леди Бриджертон будет рада тебя видеть, — сказала Пенелопа.
   — Бедная женщина, — сказала Порция с драматическим вздохом, — Знаешь, она так волнуется из-за него.
   — Да, знаю.
   — По правде, говоря, я думаю, для матери невыносимо такое ожидание. Он шатается, один Бог знает где, по разным странам с непонятными религиями —
   — Я уверена, они в Греции исповедуют Христианство, — проговорила Пенелопа, снова опустив глаза к своему рукоделию.
   — Не дерзи, Пенелопа Анна Физеренгтон, они Католики! — Порцию в дрожь бросило на этом слове.
   — Они совсем не католики, — возразила Пенелопа, отставляя в сторону свое рукоделие. — Они принадлежат к Греческой Православной церкви.
   — Да, но они не принадлежать к англиканской церкви, — сказала с сопением Порция.
   — Будучи греками, я очень сомневаюсь, что их сильно волнует, принадлежат они к англиканской церкви или нет.
   Глаза Порции неодобрительно прищурились.
   — Кстати, откуда ты узнала о греческой религии? Нет, не говори мне, — драматически произнесла она, — Ты должно быть где-то прочитала об этом.
   Пенелопа только заморгала и попыталась придумать подходящий ответ.
   — Мне бы хотелось, чтобы ты поменьше читала, — вздохнула Порция, — Я бы, возможно, давно бы отдала тебя замуж, если бы ты больше внимания обращала на светские добродетели, и меньше…гораздо меньше на…
   Пенелопа просто обязана была переспросить.
   — Меньше на что?
   — Я даже не знаю. О чем ты думаешь, когда уставишься глазами в пространство и витаешь в облаках все дни напролет?
   — Я просто думаю, — тихо ответила Пенелопа. — Иногда мне нравиться остановиться и подумать.
   — Остановить что? — хотела знать Порция.
   Пенелопа не смогла не улыбнуться. Сам вопрос Порции, казалось, воплощал в себе все то, что отличало мать от дочери.
   — Ничего, мама, — сказала Пенелопа, — Правда, ничего.
   Порция выглядела так, словно хотела сказать еще что-то, но передумала. А может, она просто проголодалась. Она схватила бисквит с чайного подноса, и сунула его в рот.
   Пенелопа собралась, было взять последний бисквит, но затем, решила оставить его матери. Пусть лучше материнский рот будет подольше занят. Меньше всего ей хотелось сейчас беседовать о Бриджертоне.

* * *

   — Колин вернулся!
   Пенелопа оторвала взгляд от книги — Краткая история Греции — чтобы увидеть Элоизу Бриджертон, врывающуюся к ней в комнату. Как обычно, об Элоизе не доложили. Дворецкий Физеренгтонов так часто ее видел в доме, что уже стал воспринимать, как члена их семьи.
   — Неужели? — переспросила Пенелопа, удачно изображая (по ее собственному мнению) довольно реалистическое безразличие. Разумеется, она успела засунуть историю Греции под Матильду, роман Филдинга, бывший довольно популярным в прошлом году. Практически у всех этот роман стоял на туалетном столике. К тому же роман было достаточно толст, чтобы закрыть Краткую историю.
   Элоиза села за письменный стол Пенелопы.
   — Это так, и он ужасно загорел. Думаю, он все время был на солнце.
   — Он был Греции, не так ли?
   Элоиза покачала головой.
   — Он сказал, что война все ухудшила, и находиться сейчас, там стало очень опасно. Вместо Греции, он поехал на Кипр.
   — Ну, ну, — сказала Пенелопа с улыбкой, — Леди Уислдаун все-таки ошиблась.
   Элоиза улыбнулась дерзкой улыбкой Бриджертонов, и снова Пенелопа подумала, как удачно, что у нее есть такая близкая подруга, как Элоиза. Она и Элоиза были неразлучны, с тех самых пор, как им стало по семнадцать. Они вместе проводили лондонские Сезоны, вместе взрослели, и к ужасу их матерей, вместе стали старыми девами.
   Элоиза утверждала, что она еще не встретила подходящего человека.
   Пенелопу же, конечно, никто не спрашивал.
   — Ему понравился Кипр? — спросила Пенелопа.
   Элоиза вздохнула.
   — Он сказал, что там было просто чудесно. Как же я хотела бы путешествовать. Кажется, все побывали буквально везде, но только не я.
   — И не я, — напомнила Пенелопа.
   — И не ты, — согласилась с ней Элоиза, — Слава Богу, что есть ты, не так обидно.
   — Элоиза! — воскликнула Пенелопа, кидая в нее подушку.
   Но она благодарила Бога зато, что на свете есть Элоиза. Каждый день. Большинство женщин живет без близкой подруги, а у нее есть близкий человек, с которым она может все обсудить и поговорить на любые темы.
   Ну, хорошо, почти на любые. Пенелопа никогда не рассказывала Элоизе о своих чувствах к Колину, хотя время от времени думала, что Элоиза догадывается обо всем. Элоизе не свойственно было чувство такта, что еще больше убеждало Пенелопу в том, что Колин ее никогда не полюбит. Если бы Элоиза, на мгновение подумала, что у Пенелопы есть реальный шанс выйти замуж за Колина, она бы с беспощадностью, которой позавидовал бы любой армейский генерал, тут же начала строить матримониальные планы в отношении Пенелопы.
   Если бы дошло до этого, Элоиза была бы самым подходящим человеком.
   “…а потом он сказал, что на море было небольшое волнение, поэтому он перегнулся за борт судна и …”, — Элоиза нахмурилась, — Ты совсем не слушаешь меня.
   — Нет, — согласилась Пенелопа, — Ну, частично. Не могу поверить, чтобы Колин мог тебе рассказать о своей морской болезни, и что его рвало.
   — Ну, я же все-таки его сестра.
   — Он бы разозлился, если бы узнал, что ты мне это все рассказываешь.
   Элоиза махнула рукой в знак протеста.
   — Его это не волнует. Ты ему как сестра.
   Пенелопа улыбнулась и тяжко вздохнула в одно и тоже время.
   — Мама спрашивала его, конечно, планирует ли он остаться в городе на Сезон, — продолжала Элоиза, — И конечно, он был ужасно уклончив, но я решила допросить его сама.
   — Ужасно мило с твоей стороны, — проговорила Пенелопа.
   Элоиза швырнула в нее подушку обратно.
   — И, в конце концов, я заставила его признаться мне, что да, он намерен остаться, по крайней мере, на несколько месяцев. Но он взял с меня обещание не говорить ничего маме.
   — Но, это, — Пенелопа прокашлялась, — довольно глупо с его стороны. Если ваша мать будет думать, что он пробудет здесь недолго, она удвоит свои усилия женить его. Я думаю, что больше всего на свете он желает избежать этого.
   — По-моему это уже стало целью его жизни, — сказала Элоиза.
   — Если бы он успокоил твою мать мыслью о том, что он останется надолго, и нет смысла спешить, возможно, она тогда, не стала бы так сильно травить его.
   — Интересная идея, — произнесла Элоиза, — Но она хорошо только теории, а не на практике. Моя мать настолько решила женить его, что уже не имеет значение, увеличит ли она свои усилия или нет. Ее обычных усилий вполне хватает, чтобы сводить его с ума.
   — Интересно, может ли кто-нибудь вдвойне сойти с ума, — размышляла Пенелопа.
   Элоиза вскинула голову.
   — Не знаю, — ответила Элоиза, — И думаю, что мне совсем не хотелось бы узнать это.
   Они обе некоторое время задумчиво молчали (что случалось довольно редко), а затем Элоиза резко вскочила на ноги, и быстро сказала: — Мне пора, я должна бежать.
   Пенелопа улыбнулась. Люди, плохо знавшие Элоизу, могли подумать, что у нее привычка очень часто (и резко) менять тем разговора, но Пенелопа знала, что правда заключалась в другом. Когда Элоиза о чем-то задумывалась, она была совершенно не способна заниматься ничем другим. Это объясняло то, что когда Элоизе резко захотелось уйти, значит просто-напросто ее решение связано с чем-то, о чем они разговаривали ранее, и дело возможно в-
   — Колина ожидают к чаю, — объяснила Элоиза.
   Пенелопа улыбнулась. Ей нравилось ощущение, когда она была права.
   — Тебе непременно нужно прийти, — произнесла Элоиза.
   Пенелопа потрясла головой. — Он скорей всего, захочет быть в кругу семьи.
   — Возможно, ты права, — призналась Элоиза, слегка кивая. — Ладно, я тогда побежала. Ужасно сожалею, что мой визит к тебе вышел таким коротким, но я просто хотела удостовериться, что тебе известно о приезде Колина.
   — Леди Уислдаун, — напомнила ей Пенелопа.
   — Понятно. Интересно откуда же эта женщина берет свою информацию? — проговорила Элоиза, удивленно покачивая головой. Клянусь, иногда, когда оказывается, что она довольно много знает о моей семье, я просто пугаюсь.
   — Она не может продолжать это вечно, — прокомментировала Пенелопа, поднимаясь на ноги, чтобы проводить подругу. — Когда-нибудь, ее обязательно вычислят, ты не думаешь?
   — Я не знаю, — ответила Элоиза.
   Положив руку на дверную ручку, она повернула и нажала на нее. — Я и раньше так думала. Но это продолжается уже десять лет. Возможно, даже немного больше. Я думаю, если бы ее смогли вычислить и разоблачить, это бы уже давным-давно произошло.
   Пенелопа проводила Элоизу до лестницы.
   — В конечном счете, она совершит ошибку. Она не может быть неуловимой. В конце концов, она же всего лишь человек.
   Элоиза засмеялась. — В этом плане, я иногда ее считаю почти богом.
   Пенелопа усмехнулась.
   Внезапно Элоиза остановилась и развернулась так резко, что Пенелопа почти налетела на нее. Еще бы чуть-чуть и они бы обе кувыркались на лестнице.
   — Знаешь, что? — сказала Элоиза.
   — Я не могу даже предположить.
   Элоиза даже не потрудилась скорчить гримаску. — Я держу пари, что леди Уислдаун уже совершила ошибку, — сказала она.
   — Не поняла?
   — Ты же сама сказала. Она — хотя это мог быть и он, я полагаю — пишет свою колонку уже десять лет. Никто не может так долго оставаться неизвестным, и не совершить не единой ошибки. Знаешь, что я думаю?
   Пенелопа лишь нетерпеливо махнула рукой.
   — Я думаю, проблема заключается в том, что мы все слишком глупы, чтобы заметить ее ошибки.
   Пенелопа на мгновение уставилась на нее, затем буквально расхохоталась.
   — Ох, Элоиза, — проговорила она, вытираю слезы из уголков глаз, — Я так тебя люблю.
   Элоиза улыбнулась.
   — Ты правильно делаешь, что не спешишь выходить замуж, как и я. Я думаю, нам следует поселиться в одном доме и вместе вести домашнее хозяйство, когда нам будет за тридцать, и мы станем старыми каргами.
   Пенелопа ухватилась за ее идею, как за спасительную соломинку.
   — Ты думаешь, мы бы смогли? — воскликнула она.
   Затем, понизив голос, и осмотревшись украдкой по сторонам, Пенелопа тихо проговорила:
   — Мама последнее время с пугающей частотой начала говорить о своей старости.
   — И что же в этом такого страшного?
   — Во всех ее мечтах присутствую я, выполняя все ее капризы.
   — О, боже.
   — И это еще самое мягкое, что приходит мне на ум.
   — Пенелопа! — но Элоиза улыбалась.
   — Я люблю свою мать, — сказала Пенелопа.
   — Я знаю, что ты ее любишь, — успокоила ее Элоиза.
   — Нет, я, правда, ее по-настоящему люблю.
   Левый уголок рта Элоизы начал подрагивать.
   — Я знаю, что ты действительно ее любишь.
   — Это просто —
   Элоиза подняла руку.
   — Не говори ничего. Я прекрасно все поняла. Я — О! Добрый день, миссис Физеренгтон.
   — Элоиза, — произнесла Порция, шумно спускаясь в холл. — Я и не знала, что ты у нас.
   — Я тихо прокралась, как всегда, — ответила Элоиза, — Почти нахально.
   Порция снисходительно улыбнулась. — Я слышала, ваш брат вернулся в Лондон.
   — Да, мы все просто в восторге.
   — Уверена, что ваша мама, особенно рада.
   — Действительно. Она просто вне себя от счастья. Думаю, прямо сейчас она составляет список.
   Порция сразу навострила уши, так бывало всегда при малейшем упоминании чего-либо, что могло бы рассматриваться, как сплетня.
   — Список? Интересно, что это за список?
   — Ох, знаете, такой список она делает для всех своих взрослых детей. Возможные невесты, женихи и все такое прочее.
   — Мне интересно, — неестественным голосом сказала Порция, — Что подразумевается под ‘прочим’.
   — Иногда она включает в список безнадежно неподходящих, для того, чтобы подчеркнуть достоинства реальных вариантов.
   Порция засмеялась. — Возможно, она и тебя впишет в свой лист, Пенелопа!
   Пенелопа не засмеялась. Не засмеялась и Элоиза. Порция, казалось, не замечала этого.
   — Ладно, я лучше пойду, — сказала Элоиза, прокашлявшись, чтобы смягчить момент, неприятный для двух из трех человек, находившихся в холе. — Колина ждут к чаю. Мама хочет, чтобы присутствовали члены всей семьи.
   — А вы все поместитесь? — спросила Порция.
   Дом леди Бриджертон был большим, но ее дети, их супруги и внуки уже насчитывали двадцать один человек. Это действительно, была очень большая семья.
   — Мы собираемся в Бриджертон-хаусе, — объяснила Элоиза.
   Ее мать выехала из официальной лондонской резиденции Бриджертонов после того, как женился ее старший сын. Энтони, который стал виконтом в возрасте восемнадцати лет, пытался отговорить Вайолет. Но она настояла на своем отъезде, пояснив, что ему и его жене требуется уединенность. В итоге, Энтони и Кэйт жили с их тремя детьми в Бриджертон-хаусе, в то время как Вайолет с неженатыми и незамужними детьми (исключая Колина, у которого была своя холостяцкая квартира) поселилась всего в нескольких кварталах на Брутон-стрит, дом пять. Примерно через год, после безуспешных попыток назвать новый дом леди Бриджертон, семья стала называть его просто Номер пять.
   — Желаю приятно провести время, — сказала Порция, — Мне нужно найти Фелицию. Мы опаздываем на встречу с модисткой.
   Элоиза проводила взглядом, поднимающуюся по лестнице, Порцию, затем повернулась к Пенелопе и сказала: — Твоя сестра, кажется, проводит все свое время у модистки.
   Пенелопа пожала плечами.
   — Фелиция сходит с ума от этих всех примерок, но она единственная надежда матери на действительно хорошую партию. Я боюсь, что она убеждена, что Фелиция сможет поймать герцога, если будет одета в правильное, по ее мнению, платье.
   — Она ведь почти помолвлена с мистером Олбэнсдейлом?
   — Думаю, он сделает официальное предложение на следующей недели. А до той поры, глаза нашей матери будут широко открыты, — Пенелопа закатила глаза, — Тебе стоит убедить своего брата держаться от нее на приличном расстоянии.
   — Грегори? — с недоверием переспросила Элоиза, — Он ведь еще университет не закончил.
   — Колина.
   — Колина? — рассмеялась Элоиза, — да, это будет забавно.
   — Я ей сказала то же самое, но ты знаешь, что бывает, когда она вобьет себе в голову какую-нибудь мысль.
   Элоиза захихикала. — Прямо как я.
   — Упрямая до самого конца.
   — Упрямство может быть очень хорошим качеством, — возразила Элоиза, — в соответствующее время.
   — Верно, — согласилась Пенелопа с саркастической усмешкой, — А в неподходящее время, оно превращается в полный кошмар.
   Элоиза засмеялась.
   — Выше нос, подруга. По крайней мере, она избавила тебя от необходимости носить те желтые платья.