Кук Глен Чарльз. Дракон не спит никогда

   – Вряд ли у них был выбор.
   – Наверное, не было.
   На экранах показались чертежи кораблей противника, оставшихся в этой свалке. Было несколько не людской работы. Зонд дал данные по видам, найденным среди обломков. «Джемина» не узнала почти ни одного.
   Нашли подбитый корабль противника размером с рейдер. Вылетела дюжина хеллспиннеров. Три вошли в контакт, уничтожив половину корабля. Военачальник чуть изменил курс, чтобы пройти достаточно близко к орудийной платформе для пуска хеллспиннеров.
   Экран ее был того же качества, что у Стражей. Но не выдержал долгого обстрела.
   Перехватчики «Джемины-7» встретили корабли противника на подлете. В первые секунды стало ясно, что у Стража пилоты лучше. Но численное преимущество было у противника.
   – На этот раз они готовились долго, – повторил про себя Военачальник. Все орудия, которые могла наводить «Джемина-7», были приведены в действие. Пока они вели заградительный огонь.
   С Паутины сошел «Фретензис-28». Его Военачальник оценил ситуацию и приказал выпустить истребители на прикрытие «Джемины-7», чтобы «Джемина-7» могла поддержать «Фульминату-12».
   – Поставить минное облако! – приказал Ханавер Стрейт. – Если они на нас насядут, пойдем под прикрытием экрана, пока не подойдет подкрепление.
   Минное облако состояло из взрывчатых пакетов, обращавшихся вокруг Стража на шнурах ослабленных гравитаторов.
   «Фретензис-28» начал сбрасывать скорость, чтобы действовать против врагов по одному и закрыть выход на Паутину.
   Лазеек не будет.
   Военачальника окликнул старший офицер связи.
   – С «Фульминаты-12» пробилось сообщение, сэр. Вам персонально. Сигнал жутко замусорен. Мы его очистим не раньше чем через минуту.
   Другой голос объявил:
   – Истребители атакуют!
   Военачальник поглядел на сегментированный экран, показывающий все атаки.
   – Ни одной машины людской работы. Держать экраны до последнего момента! Все виды оружия – огонь по готовности.
   Истребители ударили. Наружу вырвался вал заградительного огня. Завертелись хеллспиннеры. Один невезучий пилот налетел на мину. Экран закрылся в последний момент. Рвущиеся к бреши пилоты не могли избежать столкновения.
   – Скольких мы накрыли? – спросил Военачальник.
   – Шесть на экране, сэр. Восемь в минном облаке. Тринадцать – огнем.
   – Неплохо.
   Противник начал прицельно стрелять по минам. Ему нужно было пространство для маневра вблизи экрана.
   – Следите за раннерами, – предупредил Военачальник. Пока бесятся хеллспиннеры, в экране могут образовываться слабые места.
   Но большинство истребителей противника рванулись на перехват боевых кораблей «Фретензиса». Корабли с «Джемины-7» догоняли «Фульминату-12», накрывая огнем все, что попадало в поле зрения и разнося в клочья противника, слишком занятого «Фульминатой-12».
   – Сообщение с «Фульминаты-12» готово к прочтению, сэр.
   – Давайте.
   Оно начиналось с видеоколлажа, иллюстрирующего тактику противника – мрачная вариация темы раннера. Раннеры проскакивали насквозь и плевались малокалиберными снарядами антиматерии. Они сгорали в огне и взрывались.
   Военачальник «Фульминаты-12» был немногословен.
   – У нас дестабилизирован щит. Он не выдержит. Мы им устроим баню. Удачи, «Джемина-7». «Фульмината-12», конец связи.
   – Выдерживает роль до конца, – пробормотал Военачальник.

48

   Лупо Провик безнадежно выругался.
   – Симон, я тебе гарантирую, что против трех Стражей нам не вытянуть. Они нас уже дерут на части. Залезешь ли ты в свой проклятый вояджер и уберешься наконец?
   Симон пытался найти надежду там, где ее не могло быть. Лупо добавил:
   – Если повернется по-нашему, сможешь вернуться.
   – А ты?
   – Я тебя прикрою, черт возьми! И смоюсь, как только тебя здесь не станет. Что мне тебя, тащить? Ты что, хочешь посмотреть, что здесь начнется, когда до этих тварей дойдет, что их в самом деле ждет смерть?
   – Ладно, ладно. – Трегессер направился к выходу. – В конце концов мы попытались.
   – Поможет это, когда снова будем набирать союзников Вовне. Иди!
   Лупо посмотрел данные. Половины его истребителей уже не было. Половина всей техники получила повреждения разной степени тяжести. А третий Страж крейсировал, выполняя работу палача и блокируя выход. И нет смысла посылать сигнал отбоя войскам – им все равно некуда деваться.
   – Но мы же не собирались притащить сюда целый флот, – буркнул про себя Лупо.
   Он смотрел на Стражей до тех пор, пока не получил доклад, что вояджер Трегессера стартовал и вышел в пустоту, направляясь к задней двери космического тупика.
   – Мистер Провик! – Голос дрожал. Человек явно не верил собственным глазам.
   – Что там?
   – Ведущий Страж сбросил экран.
   – Мы прорвались?
   – Нет, сэр. Они его сняли. Нарочно.
   – Безумие!
   Он проверил данные в поисках ошибки, которой там не было. Страж выплевывал огня больше, чем получал. И огонь не слабел, как должно было бы быть. Лупо посмотрел визуальный дисплей.
   От «Фульминаты-12» во все стороны летели клочья. Он выбрал один, отъюстировал увеличение…
   – Черт меня побери!
   «Фульмината-12» обдирала себя, как луковицу, отбрасывая слои по сотне метров толщиной и целые демонтированные секции. А слои под ними были вооружены так же мощно, как и сброшенные.
   Зрелище было неутешительное. У них всегда есть что-то, чего ты еще не видел.
   Все чаще и чаше его орудийные платформы были вынуждены терять время, экранируя себя. И от этого труднее было парировать точечные выпады вражеских истребителей.
   – Черт их побери! Они такие же психи, как самоубийцы Симона. Просто лезут, и все. Как отбить того, кому наплевать на смерть?
   Интересно бы узнать, почему они так дешево ценят свои жизни. Но сейчас не время об этом думать. Лупо постучал по запястью:
   – Готовы? Время.
   Он выплыл из зала, когда никто на него не смотрел. И присоединился к своей семье на мостике личного вояджера. Пока Лупо Первый выводил судно из ангара, он сказал:
   – «Фульмината-12» взорвалась минуту назад. Хотите посмотреть?
   – Можно.
   На Лупо навалилась тяжелейшая усталость. Усталость сильнее, чем от любой изматывающей работы. Та усталость, что приходит после страшного напряжения, после такого поражения, когда работа половины жизни оказывается напрасной.
   Он этого ожидал, но ожидание не смягчило удара.
   За кормой вояджера пламя и смерть рвали когтями ночь, раздирая в клочья ткань пространства.

49

   «Джемину-7» охватило абсолютное молчание. В каждом отсеке, который мог похвастать обзорным экраном, люди смотрели, как расцветает на звездном небе огненный цветок – панегирик «Фульминаты-12» самой себе.
   Уже две тысячи лет ни один Страж не прибегал к саморазрушению. Даже в поражении в такой крайности не было необходимости.
   Военачальник подозревал, что это была не необходимость, а декларация. Никому и ничему не могла позволить «Фульмината» стать арбитром ее судьбы.
   Характер.
   Военачальник оглядел Обожествленных. Макарска Виз отказывалась замечать его присутствие. Она была сильно потрясена. Поддержка, которой она пользовалась, после выходки с кваем растворилась как туман.
   Военачальник грубо нарушил благоговейную тишину:
   – Готовьтесь, парни. Сейчас наша очередь.
   К воздуху примешивался запах страха.
   «Джемина» уже глубоко влезла в смертельный мешок, приближаясь к месту, где сбросила экраны «Фульмината-12». Очень много сил противника было уничтожено. Но и оставалось много. Может быть – достаточно.
   На Военачальника навалилась свинцовая тяжесть. Он не хотел идти следом за «Фульминатой-12» в забвение. Решился ли бы он, если бы не было здесь свидетеля – «Фретензиса-28»?
   На них обрушилась мощь врага. За несколько секунд «Джемина-7» оказалась заперта в своем экране слишком туго, чтобы вести ответный огонь.
   Стрейт посмотрел, что делают его рейдеры и истребители.
   Немногие оставшиеся от «Фульминаты-12» и некоторые с «Джемины-7» шли к «Фретензису» пополнять боезапас. От пилотов «Фульминаты-12», измотанных и упавших духом, вряд ли будет много толку.
   И противник тоже начал восстанавливать силы. Вдруг Военачальник понял, почему Старейча, казалось, намеренно рвался к своей судьбе.
   – Полное ускорение вперед! – приказал он, проклиная про себя того, кто обрек его на этот прямой курс. – Свяжите меня с командирами эскадрилий. Со всех Стражей. Всем кораблям: передавать дальше тем, с кем у нас нет прямой связи.
   Щелчок! Включились все резервированные для Обожествленных экраны.
   – Сеть поставлена, Военачальник.
   – Внимание, всем эскадрильям. Говорит Военачальник «Джемины-7». Всем кораблям, которые могут это сделать, – выходить из боя. Противник уходит на пополнение боезапаса. Всем кораблям: преследовать его, по открытым ангарам открывать огонь. Уничтожать корабли, идущие на пополнение боезапаса. На батареи противника времени не тратить. При необходимости пополнения боезапаса идти на «Фретензис-28». «Фретензис-28», я хочу вогнать этот кулак насквозь и действовать с тыла. У вас хватит пилотов резерва на корабли с «Фульминаты-12» и «Джемины-7»?
   Короткое «да» и конец связи.
   Военачальник проверил щит. Он держал, но давление на него росло. И должно было еще вырасти. Может быть, настолько, что придется последовать примеру Старейчи и лишь надеяться, что перед смертью «Джемина-7» успеет очистить этот мешок.
   А он мог бы отдать приказ убрать экран? Он не был Военачальником «Фульминаты-12», одержимым идеей непобедимости, готовым выбрать смерть, если альтернативой было отступление.
   А все эти Обожествленные, многие из которых были Военачальниками до него, понимали, что с ним происходит, и думали: могли бы они сами отдать такой приказ?
   – Военачальник!
   Голос был встревоженный. Он поспешил к пульту этой женщины. Она показала на монитор. На нем был чертеж лежащей впереди части мешка, перечеркнутый полями огня. Она убрала поля огня, а неприятная картина и мрачный прогноз остались.
   – Я должен был догадаться.
   Он думал, что это мешок, а не труба. А замысливший операцию противник явно не собирался упускать ни одной возможности.
   Конец смертоносной трубы был забит мертвыми каменными обломками.
   – Сколько их? Четыре?
   – Шесть. Два маленьких.
   Оставалось только одно решение. Уходить от столкновения поздно. Значит, надо войти в него с экраном.
   – Оттуда ведется огонь?
   – Нет, сэр. Зондирование показывает только мертвый камень.
   – Покажите еще раз поля огня.
   Она вызвала их на экран. Он стал их рассматривать, игнорируя предупреждения связанной с экраном системы. Потом хмыкнул. Слабое решение, но единственное.
   Надо было открыть впереди порт и бросить в него всю огневую мощь, чтобы уменьшить массу обломков. Направить порт, как ствол орудия, чтобы он был каналом для хеллспиннеров. Если мастерам закрутки не нужно будет тратить времени на прицеливание, плотность огня хеллспиннеров будет больше.
   Он отдал приказы. «Джемина-7» направила вперед массированный огонь. Военачальник смотрел на схему, не обращая внимание на трескающийся экран. Щит выдержит. Или не выдержит.
   Удачный хеллспиннер испарил самую малую скалу. Тяжелые снаряды с антиматерией размолотили другую в гальку. Хеллспиннеры отхватывали куски от больших скал.
   – Всем пристегнуться! – приказал Военачальник и подал пример.
   Двадцать восемь секунд – и этот сумасшедший полет кончится. «Джемина-7» выйдет из смертельной зоны, развернется и начнет бойню.
   – Военачальник! Экран поддается!
   – Держать его спереди! Все виды оружия – огонь! – Он летел в самую гущу, хотел он того или нет. – Мать вашу, я сказал: спереди экран держать! Поднять экран, так вас и этак!
   Два. Один. Удар.

50

   Провик отключил экран кормового обзора.
   – Я бы мог справиться с двумя Стражами.
   – Осталось бы всего тридцать, – саркастически заметила Четвертая.
   – С двумя мог бы справиться, но они послали три. Все та же старая история. Если играть в их игру, не выиграешь. – Он уставился в пустоту. – Все наши вложения сгорели за несколько часов.
   – Мы знали свои шансы, – сказала Четвертая. – Ничего нового мы не сделали. Только сосредоточили больше огня в одном месте. А созданный Внешниками экран мало что дал.
   – С тактической точки зрения он сыграл малую роль, – признал Лупо.
   – Нам стратегия нужна новая, – продолжала Четвертая.
   – Готов слушать предложения.
   – Нам нужны хеллспиннеры, – сказал Третий.
   – Если хочешь помечтать, – едко заметил Лупо, – мечтай уже сразу о собственном Страже, как Симон.
   На этом разговор увял. Лупо снова включил экран и стал смотреть на удаляющуюся зону битвы. Там корабли все еще сбивали друг друга, но это уже трудно было разглядеть. Массированный огонь затихал. Оставшийся Страж дождется своей минуты и закончит работу.
   Хорошо ли он прикрыл Дом Трегессер? Сейчас это было главным. Не оставил ли он чего-нибудь, на что можно показать пальцем? Не что-то важное, вроде кого-то, знающего что-то, но что-нибудь тривиальное, что выдаст Дом Трегессер?
   Нет, он предусмотрел все. Однако еще долго он будет оглядываться, что у него за спиной.
   – Есть контакт с вояджером Симона?
   – На пределе видимости.
   – Так и держите. Если будет вызывать – не отвечайте. Все посмотрели на него. Первый спросил:
   – Ты решил?..
   – Пока нет. Этот плод должен созреть. Или сгнить.
   – Он будет злиться, если мы не ответим.
   – Он нас не увидит. У нас система обнаружения лучше. К тому же он будет молчать. Не хочет же он, чтобы за ним погнался Страж.
   Лупо смотрел в экран и думал, хватит ли его на то, чтобы выполнить задуманное.

51

   Долгое молчание прервала Джо:
   – Тьфу ты! Цепи! До какого абсурда собираются дойти эти клоуны?
   Дега, Эни-Каат и Вайда – еще одуревшие от снотворного – горели тем же возмущением. Им хотелось кого-нибудь покусать. Подумать только – посадили в псевдопримитивную камеру, да еще заковали в цепи!
   И только Хагет был в хорошем настроении.
   – Ты-то чего лыбишься, службист деревянный? – рявкнула на него Джо. – Чего ты тут нашел хорошего?
   Улыбка его исчезла, но тут же появилась вновь.
   – Ничего не могу поделать. Просто думаю, как будет весело, когда маятник пойдет обратно.
   – Маятник? Какой маятник, дурная твоя голова?
   Хагет приложил палец к губам:
   – Пусть они на собственной шкуре узнают.
   – Он спятил, – буркнула Джо. – Мы в руках дикарей, а наш бесстрашный вождь думает, что это с ними кто-то сыграл шутку.
   – Так и есть, Джо. Они сами с собой ее сыграли.
   – Шолот – это и был крекелен, – сказал Дега. Хагет согласился.
   – Тиммербах сам никогда бы на такое не пошел. У настоящего Шолота хватило бы злобности, но не хватило бы духу.
   – Тогда мы его упустили. Он выберется из тревеллера и превратится в кого-нибудь еще.
   – Может быть. Но если ты догадался, то Тиммербах тоже может. Когда мы начнем разбираться с «Искателем славы», крекелен будет на нем. И под замком. Хочешь пари?
   – Ты права, Джо, – задумчиво сказал Дега. – У него винтики разболтались.
   – Так две недели вне корабля, ребята. Джо, эта скотинка еще не померла?
   Джо посмотрела на Искателя. Он явно не выказывал намерения прийти в себя.
   – Все еще дышит.
   – Все уладится, ребята. Так что можно полежать и получить удовольствие от каникул.
   – Нет, вы его послушайте! Назвать это каникулами!
   – Так изобразите удовольствие. Это их взбесит.
   – Ха-ха! Давайте веселиться!
   Джо посмотрела на Искателя. Эта чертова штука впала в зимнюю спячку, что ли?
   – Привет, парни! – сказал Хагет трем мрачным типам из СТАСИСа, стоящим в проеме двери. – Улыбайтесь, это полезно.
   Джо нацепила на себя улыбку.
   – Ешь, пей и веселись, ибо тебе мало отпущено времени.
   Типы ушли. Хотела бы Джо быть так уверена, как она изображала.

52

   Панцирь обосновался в пустом кабинете, выходившем окном на огромную пещеру родового канала, где получали жизнь Стражи. Для него это место было не лучше всякого другого. Но Миднайт здесь нравилось. Она радостно носилась в воздухе в прерывистом гравитационном поле канала. Крылья ее снова приобрели цвет и блеск.
   Шесть дней Панцирь работал до изнеможения. Если на базе и были секреты, которые от него нужно было хранить, он не нашел ни одного блокирующего их устройства. Если здесь был кто-нибудь живой, Панцирь не обнаружил его следов. Не нашел ни одного Обожествленного, которым полагалось управлять этой системой. Не было никаких признаков вездесущего наблюдения, как на «Джемине-7».
   Ничто не говорило, что база хоть чем-то отличается от того, чем она казалась, – полузабытая крепость, где никто не помнит, что надо запирать ворота, и где часовые дремлют на постах. Разболтанность, рожденная абсолютной уверенностью.
   Ни одной активной защитной системы. Панцирь вышел посмотреть на танцующую Миднайт.
   – Заколдованный замок, – пробормотал он, глядя на ее пируэты и вспомнив старую легенду. Замок ужасный и несокрушимый, который стерегли демоны со стальными когтями и алмазными клыками. Но Тае Киодо вошел туда незамеченным и вынес Чашу Истины, потому что демоны предавались сиесте, считая, что ужасная слава замка отпугнет любого.
   Над пещерой заработала автоматическая фабрика. Полетели искры. Миднайт спланировала вниз.
   – Это было прекрасно, – сказал Панцирь.
   – В такой слабой гравитации это просто. Ты нашел выход?
   – И до смешного простой. Мы сядем на один из этих шаттлов. Обожествленным, которые ими управляют, наплевать, что там внутри. Проблемы начнутся, когда мы доберемся до Барбикана. Там придется пересесть, и нас распознают как нездешних.
   – Я посмотрю, как там Янтарная Душа.
   – Ладно.
   Панцирь смотрел в пустоту. Где-то на жизненном пути он растерял тот жар, что вел его во дни Ужаса Лучезарного.
   Столько лет он провел, скрываясь в тени, проскальзывая в щели, обучаясь и вооружаясь для следующей схватки с некромантами, а теперь намерен отложить меч и объявить Стражам мир. Революционные перемены бросят Канон в зубы хищников.
   Шли эволюционные перемены, и он начинал их видеть, хотя симптомы первым назвал ему Военачальник.
   Канон рос неумолимо, как черная дыра. И рост этот не остановится, пока есть корабли-Стражи и нападающие на них Внешники.
   Пусть так и будет. Завоеватели никогда не нападали первыми.
   Внутри постоянно расширяющихся границ возникает вакуум, поскольку людское население не растет. Это старая раса, и, быть может, с момента выхода на Паутину – вымирающая.
   А вакуум заполняется другими расами, приходящими на пустое место. Медленным, почти капиллярным просачиванием проникают они в иерархии. Может быть, им и суждено унаследовать эту великую империю – Канон. И через десять тысяч лет только Стражи и закон Канона будут свидетельством, что раса людей когда-то существовала.
   Обстоятельства говорили, что наибольшим благом для наибольшего числа будет сохранение статус-кво.
 

* * *

 
   Как выбраться? Единственным способом. Украдкой. Выйти незамеченными, не оставив следов. Но на пути стоял Барбикан – как стена длиной в тысячу километров и высотой в пятьсот.
   – Панцирь! – Это был голос Миднайт. – Иди сюда! Она просыпается! И на этот раз по-настоящему.
   Он поспешил на голос.

53

   Выходя из уюта вояджера в неизвестность ангара, Блаженный Трегессер минуту помедлил. М. Шрилика-ЗА. Не самое сердце империи Трегессеров. Убыточный мир. Внутрисистемная станция ЗБ, не подверженная законам Канона, почти прекратила существование.
   И сама планета тоже была источником убытков. Единственная ее ценность – туда можно ссылать изгнанников.
   Раш Норим, у которой он принимал губернаторство, выглядела как человек, получивший неожиданное помилование. А взвод функционеров рядом с ней имел вид людей, отбывающих пожизненное без права амнистии.
   – Ладно, если делать, то не будем тянуть резину.
   Блаженный шагнул вперед. За ним вышли Найо и Тина Бофоку и Кейбл Шайк – добровольные товарищи по изгнанию.
   Шайку было двадцать два. Он был выходец с самого темного дна Черного Кольца. Глаза его были глазами старика, что видели все зло мира. Блаженный собирался сделать из него собственного Лупо Провика. Кейбл вполне воспринимал роль.
   Блаженный остановился перед Норим, обеими руками взял ее за руку:
   – Не вопрошай свою удачу – просто пользуйся. Я точно так же поступаю здесь. – Казалось, ей неудобно, что ее освобождение куплено ценой чужой судьбы. – Найо, конверт.
   Найо протянул конверт Норим:
   – Назначение, командировочные и всякая всячина.
   Она открыла конверт. Прочла.
   – Герата Трегессер? Пилон?
   – Я дернул за кое-какие веревочки. Хорошо иметь там друга. Кого-то, кто иногда перескажет тебе последние сплетни.
   Лицо ее стало непроницаемым. Она знала, что этого будет мало. Придет время, когда потребуют настоящей расплаты.
   – Понимаю. Благодарю тебя.
   – Ну и хорошо. Вояджер ждет. Можешь ехать, куда хочешь. А мне придется встретиться с твоими менеджерами и посмотреть, как тут повернуть дела в другую сторону.
   Раш Норим уставила на него тяжелый взгляд. Семнадцатилетний мальчишка собирается повернуть ход дел в самом убыточном мире империи Трегессер.
   – Большой тебе удачи.
   – Мы по дороге изучали вопрос. Вот Кейбл считает, что есть возможность уменьшить потери.
   Норим взглянула на Шайка.
   – Я уже сказала – удачи. Напишу, когда устроюсь.
   Ее эта сцена позабавила. Ее спутников – нисколько. В голосе Блаженного они услышали смертельную сталь.

54

   Валерена стояла у бронированного стекла, глядя в полумрак ласкового и солнечного полудня С. Пвеллии-2 – мира, только выходящего из пеленок. Тектоническая активность была здесь такова, что на поверхности ничего строить не решались. Все жили на борту одной и той же воздушной тюрьмы – непрочного гигантского сооружения, пародии на звездолет, которое нельзя было поднять выше пятнадцати тысяч метров без молитвы.
   – Сегед Трегессера, – сказала Валерена сама себе вполголоса. – Подмышечная впадина вселенной.
   На С. Пвеллии-2 было натыкано столько вулканов, что планета казалась кипящей кашей. Кора ее состояла из коварных плит, которые в любой момент могли сломаться или перевернуться, как льдины. Иногда вулканическая активность выбрасывала наверх редкие элементы в такой концентрации, что их сбор окупался.
   Это была работа дешевая и еле-еле дающая прибыль, и занимались ею лишь из-за трегессерского хватательного рефлекса. Если Дом Трегессер отсюда уйдет, придет другой Дом.
   Валерена подумала: а может ли такой подход не таить в себе зародыш катастрофы? Если ты слишком упрямо цепляешься, ты пропустишь момент, когда единственной реальной возможностью является выход из дела.
   Она привела с собой свиту из ста человек в эту адову дыру, где дожди шли лишь на стратосферных высотах, и эти дожди несли смертельную коррозию. Сейчас ее свита стояла у нее за спиной. Она повернулась:
   – Они нашли предлог, чтобы заслать нас к чертям. Так засунем этот предлог им в глотки!

55

   Янтарная душа три дня ела, как голодный волк. Потом они сели на первый корабль до Барбикана. На борту Панцирь объяснил ей, что случилось, где они и что надо делать, чтобы отсюда выбраться. Потом объяснил еще раз. Потом вычеркнул все, что она не могла понять, и объяснил еще раз. Потом оставалось только надеяться на лучшее.
   Но одну вещь она хотела слышать снова и снова.
   – Твоя раса живет в системе, называемой М. Меддина – четвертая планета, мир Закрытого Договора. Твой народ редко ее покидает. Как ты попала на Мерод Скене – никто не может понять.
   Еще она хотела слышать о представителе своего народа, который был на тревеллере Шолота. Панцирь мог сообщить ей только имя: «Искатель Потерянных Детей».
   Добраться до Барбикана было просто. Обожествленные, ведущие корабль, ничего не заметили. Переход на хаулер Дома Хоригава был сложнее, но Янтарная Душа успешно их прикрыла.
   Некоторые датчики обнаружения нарушителей на них все же отреагировали, что вызвало со стороны техников и СТАСИСа ворчание насчет призраков и глюков.
   Полет в брюхе хаулера был не сложнее первого этапа. При порожнем пробеге команде незачем было проверять трюмы.
   Но проблемой стала Миднайт. Ее нервы не были к такому приспособлены. Панцирь ее успокаивал:
   – Еще один перелет – и мы в безопасности. Максимум два. С Хоригавы улетим на другом хаулере. Сойдем на какой-нибудь станции Паутины и просто исчезнем. Может быть, найдем фантом, чтобы как следует замести следы. Они не смогут в поисках нас перевернуть всю вселенную.
   – Но куда мы направляемся? И что собираемся делать? У нас нет никаких документов. Нет кредита.
   Для Панциря с его бесконечной перспективой это не были проблемы. За десять лет он что-нибудь придумает.
   Ему много раз приходилось это делать, пока он не залег в Мерод Скене.
   Вселенную они не перевернут, но Военачальник объявит тревогу по всем СТАСИСам и гарнизонам Канона. Панцирь теперь стал реальной опасностью. И должен был найти убежище быстро.