Страница:
113
Панцирь беспокойно бродил, жалея, что не оказался на борту «Антона Трегессера» со своими братьями. Но Внешники были недоверчивы. Корабль его соратников вели двое непреклонных пилотов-Внешников. Он и заложники летели на тревеллере с фальшивыми опознавательными знаками под опекой сотни коммандос. Советники летели на отдельном тревеллере, тоже замаскированном, кроме горстки тех, кто на четвертом корабле полетел вперед для обсуждения с Голосами Божиими.
Его люди следили за курьером, готовые открыть огонь, если ответом будет «нет». Они подбили бы этот тревеллер и постарались бы взять его на абордаж, пока Внешники не успели избавиться от заложников. Они захватили бы делегацию Внешников, во что бы это ни обошлось.
Солдаты Внешников старались не попадаться ему на дороге, но из виду не выпускали. Это его не беспокоило. Он прожил в окружении врагов большую часть своей жизни.
Беспокоила его Миднайт.
Расхаживая, он столкнулся с ней лицом к лицу.
– Ты меня избегаешь последнее время, Панцирь.
– Да. Я не знаю, как сделать, чтобы ты поняла.
– Зачем ты это делаешь?
Без всякого внимания к его словам. И вопрос не такой, на который ждут ответа, а вопрос-обвинение, на который приемлемого ответа быть не может.
– Потому что я то, чем меня сделали. Как и у тебя, у меня нет выбора. – Это должно быть ей понятно. – Я был создан для битвы с драконом.
Но Миднайт была не в состоянии представить себе долговременный план. Она жила в вечном «сейчас», смутно представляя себе любое будущее дальше, чем на несколько дней, и не лучше помня прошлое. Вспоминает ли она Военачальника или Мерод Скене? Она никогда о них не говорила. И больше не спрашивала, что сталось с Янтарной Душой.
– Ты все равно должен, даже если это послужит большему злу?
Она не могла озарить вселенную блестящей мыслью, но умела попасть вопросом в больную точку. И он сделал то, что она всегда понимала. Он ее обнял.
Потом он шагнул назад и поглядел на нее внимательно. То, что он увидел, его обеспокоило.
Она наконец заполучила Блаженного целиком для себя, без соперничества Тины Бофоку или Дома. Она должна была сиять от счастья. Но вид у нее был изможденный, крылья выцвели и чуть увяли, как листья в самом начале осени. Сердца квая коснулась жалость.
Дыхание времени коснулось леди Миднайт.
Биороботы этого типа сохраняли молодой вид довольно долго – дольше, чем женщины, рожденные от женщин, – но не вечно. Скоро она будет способна лишь на грубую имитацию своего танца в полете, а потом – сможет летать лишь в невесомости. Крылья ее сморщатся, высохнут и отвалятся. И если она не покончит в отчаянии самоубийством, то больше нескольких месяцев все равно не протянет.
Но она не будет знать, что ее ждет. Будет удивляться и горевать, но не зная, что ждет впереди. Ее неспособность видеть дальше здесь и сейчас обернется великой милостью.
Самое большее, на что она могла бы рассчитывать, – десять лет. А скорее всего пять.
Скорбно быть квайским воином, живущим в цивилизации людей. Все друзья уходят в прошлое, и лишь враги существуют вечно, как звезды.
Он снова ее обнял. Очень мало остается времени знать ее и ценить.
Загудели сирены. Он почувствовал электрические разряды системы торможения.
– Курьер сошел с Паутины. Иди к себе в каюту. Оставайся там, пока не будем знать, чем кончилось.
Он говорил таким тоном, что даже она не стала задавать вопросов. Поспешила к себе.
Он пошел к себе в каюту ждать решения судьбы.
Через полчаса заглянул Лупо Провик.
– Они согласились.
Панцирь это знал. Если бы решение было другим, он был бы уже мертв или спасен.
Его люди следили за курьером, готовые открыть огонь, если ответом будет «нет». Они подбили бы этот тревеллер и постарались бы взять его на абордаж, пока Внешники не успели избавиться от заложников. Они захватили бы делегацию Внешников, во что бы это ни обошлось.
Солдаты Внешников старались не попадаться ему на дороге, но из виду не выпускали. Это его не беспокоило. Он прожил в окружении врагов большую часть своей жизни.
Беспокоила его Миднайт.
Расхаживая, он столкнулся с ней лицом к лицу.
– Ты меня избегаешь последнее время, Панцирь.
– Да. Я не знаю, как сделать, чтобы ты поняла.
– Зачем ты это делаешь?
Без всякого внимания к его словам. И вопрос не такой, на который ждут ответа, а вопрос-обвинение, на который приемлемого ответа быть не может.
– Потому что я то, чем меня сделали. Как и у тебя, у меня нет выбора. – Это должно быть ей понятно. – Я был создан для битвы с драконом.
Но Миднайт была не в состоянии представить себе долговременный план. Она жила в вечном «сейчас», смутно представляя себе любое будущее дальше, чем на несколько дней, и не лучше помня прошлое. Вспоминает ли она Военачальника или Мерод Скене? Она никогда о них не говорила. И больше не спрашивала, что сталось с Янтарной Душой.
– Ты все равно должен, даже если это послужит большему злу?
Она не могла озарить вселенную блестящей мыслью, но умела попасть вопросом в больную точку. И он сделал то, что она всегда понимала. Он ее обнял.
Потом он шагнул назад и поглядел на нее внимательно. То, что он увидел, его обеспокоило.
Она наконец заполучила Блаженного целиком для себя, без соперничества Тины Бофоку или Дома. Она должна была сиять от счастья. Но вид у нее был изможденный, крылья выцвели и чуть увяли, как листья в самом начале осени. Сердца квая коснулась жалость.
Дыхание времени коснулось леди Миднайт.
Биороботы этого типа сохраняли молодой вид довольно долго – дольше, чем женщины, рожденные от женщин, – но не вечно. Скоро она будет способна лишь на грубую имитацию своего танца в полете, а потом – сможет летать лишь в невесомости. Крылья ее сморщатся, высохнут и отвалятся. И если она не покончит в отчаянии самоубийством, то больше нескольких месяцев все равно не протянет.
Но она не будет знать, что ее ждет. Будет удивляться и горевать, но не зная, что ждет впереди. Ее неспособность видеть дальше здесь и сейчас обернется великой милостью.
Самое большее, на что она могла бы рассчитывать, – десять лет. А скорее всего пять.
Скорбно быть квайским воином, живущим в цивилизации людей. Все друзья уходят в прошлое, и лишь враги существуют вечно, как звезды.
Он снова ее обнял. Очень мало остается времени знать ее и ценить.
Загудели сирены. Он почувствовал электрические разряды системы торможения.
– Курьер сошел с Паутины. Иди к себе в каюту. Оставайся там, пока не будем знать, чем кончилось.
Он говорил таким тоном, что даже она не стала задавать вопросов. Поспешила к себе.
Он пошел к себе в каюту ждать решения судьбы.
Через полчаса заглянул Лупо Провик.
– Они согласились.
Панцирь это знал. Если бы решение было другим, он был бы уже мертв или спасен.
114
Джо и Эни-Каат осторожно подходили к шаттлу, выдерживая между собой дистанцию три метра. Шаттл вне расписания – это было беспрецедентно. Шаттл, посланный специально за ними и утверждавший, что у него приказ поднять их с планеты – просто невозможно. Неужто дошло одно из их писем? Слишком много надежд.
Куда легче поверить, что Дом Трегессер послал кого-то закончить работу, начатую Провиком.
Возле трапа стоял космолетчик. Он нервничал. Над ним медленно повернулась орудийная турель. Джо и Эни-Каат оказались в мертвой зоне. Факт многозначительный, но не снимающий до конца настороженность. Может быть, ликвидаторы хотят стрелять по нужной цели наверняка.
Космолетчик покрылся холодным потом под двумя наставленными пистолетами. С трудом сглотнув слюну, он спросил:
– Лейтенант Джо Класс? Это кто-то из вас?
– Ну и что? – ответила Джо встречным вопросом.
– На станции вас ждет тревеллер. Если это вы. Нас зафрахтовали, чтобы вас забрать.
– Кто?
– Мне неизвестно.
– Не нравится мне это, Джо, – сказала Эни-Каат.
– Если это наши друзья с… с корабля, они могут не хотеть, чтобы кто-нибудь знал, кто они.
– То же самое наши враги.
– И все равно лучший наш шанс – полететь. Уйдем в космос.
С этим Эни-Каат спорить не могла.
– Ты пойдешь первой? Или я?
Эни-Каат пошла вперед.
– Эй, погодите! – Космолетчик хотел ее схватить за руку, но промахнулся. Тут же дуло распылителя Джо оказалось напротив его левого глаза. – Ей туда нельзя!
– Что так?
– Нам сказали забрать только Класс.
– У вас сегодня счастливый день. Получаете двух по цене одной.
– Она летит. Или мы все остаемся. – Она достала оружие, полученное от квая. – Один выстрел – и эта шкура не годится для вакуума. Понятно?
Турель завизжала. В воздухе раздался хлопок детского пугача. Наблюдатель сразу все понял. Хватило одного предупредительного выстрела.
– У вас дар убеждения, лейтенант.
– Хотите отсюда выбраться? Тогда пошли.
Космолетчик поднялся на несколько ступенек, остановился. Джо его подтолкнула. Он полез дальше.
Эни-Каат ждала внутри у люка. Еще одного космолетчика она положила лицом вниз на плиты палубы.
– Еще один у турели и один в ходовой рубке. Всего их здесь не больше четырех.
– Пошли в ходовую рубку.
Эни-Каат повела. Космолетчики угрюмо шли за ней. Если не считать турели, шаттл не был оборудован для серьезных разговоров. Люк в ходовую рубку не запирался и был открыт, когда они подошли.
Человек за пультом был жирноват и лыс. Он поглядел на женщин с оружием, покачал головой, щелкнул языком.
– СТАСИС разберется, – сказал он и нажал на кнопку. – Давай вниз, Маг. Надо взлетать.
Эни-Каат заняла одно из пустых кресел. Космолетчик постарше закатил глаза.
– Займи место, Марк. Остальные – в каюту, чтобы можно было этот цирк оторвать от земли.
Джо подтолкнула человека, оставшегося без кресла.
– Пойдем. Эни-Каат, следи за коммуникатором.
– Я уже на нем.
Когда они пришли в пассажирскую каюту, оператор турели была уже там. Она была под стать пожилому. Операция мамы с папой? В такое время? Но это В. Ортика-4, почти оставленная Домом Мерод.
Взлет был выполнен так плавно, что Джо едва заметила. Ее внимание раздвоилось между людьми, за которыми она наблюдала, и теми, кого она могла вскоре встретить. Последние волновали ее больше. Эти вполне были довольны, что с двумя крутыми бабами будет разбираться Станция.
Шаттл звякнул фиксатором причала. Системы крутились по инерции, останавливаясь. Джо бросила своих подопечных и пошла обратно в ходовую рубку.
– Как тут, Эни-Каат?
– Они хорошо себя вели.
– Что мы имеем? Ты смотрела, что снаружи?
– Два хаулера, один меродский, другой – магеллановский специального назначения. Меродский тут уже пять месяцев со сломанной лопастью Паутинной тяги. Магеллановский прибыл на прошлой неделе и заменяет лопасть на меродском хаулере. Визуальное подтверждение. Единственный другой корабль – пиюговский тревеллер «Рассветная вахта».
Что ничего не значило. Дом Пиюгов – коммерсанты чистейшей воды. Работают на каждого, кто заплатит их цену, и выжмут из него все ради максимальной прибыли.
– Мы выйдем с этой четверкой. Как далеко мы от тревеллера?
– Километр.
– Отлично. Что дал визуальный обзор ангара?
– Все вымерло, кроме обычной команды докеров для шаттла, какой-то крабообразной суки в форме администратора и пацана в одежде космонавта с пиюговскими нашивками. У него такой вид, будто половое созревание может начаться в любую минуту.
Капитан шаттла засунул в рот гигантскую дымовую палочку, но не зажег.
– Слушайте, девки, что вы за порода головорезов? Если не психов? Здесь станция В. Ортика-4, а не пиратский притон.
– Мы – профессиональные головорезы, – ответила Джо. – И собираемся ими остаться. Выключай свою машину и пошли.
Он стал нажимать кнопки, покачивая головой:
– С кем только не приходится сталкиваться на этой работе.
Через десять минут можно было идти. Джо поставила команду шаттла впереди, что их скорее позабавило, чем встревожило. Пожилой подошел прямо к ждущей в ангаре женщине.
– Еще один пустой рейс, Син. – Он протянул ей кассету. – Двадцать шесть тонн чистого воздуха. Взимай пошлину.
– Двое пассажиров? У меня документы на одного. Что у вас творится?
– Они умеют убеждать.
– Кто из них Класс?
– Вон та, со злобной рожей. Приятной беседы.
Он повернулся и пошел, его ребята за ним. Джо не видела причины их останавливать.
Женщина из администрации посмотрела на что-то у себя в руке.
– Лейтенант Класс, Джо.
– Чего?
– Удостоверение и документы.
Джо предъявила ей рабочий конец распылителя. Эни-Каат наблюдала за рабочими. Те старались не проявлять интереса.
– Вот все документы, которые вам будут предъявлены. Давайте пойдем к этому пиюговскому тревеллеру.
Женщина посмотрела на оружие, понимая если не его тип, то угрозу во всяком случае.
– Согласно правилам, я должна…
– Стоит ли умирать за правила? – спросила Эни-Каат. И тут же поймала за рукав пиюговского мальчишку. – Ты куда? Будь здесь. Вы оба нам нужны. Если что-то случится, вы будете прямо в центре событий.
– Вы сумасшедшие, – сказала женщина.
– И все еще живые после всех этих лет. – Сумасшествие очень бывало полезно в некоторых ситуациях. – Давай иди.
Когда они подходили к тревеллеру, мальчишка напрягся.
– Даже и не думай, – сказала Эни-Каат. – Просто грех будет такому красивому мальчику делать дырку в голове.
Третий куплет той же песни с участием старпома тревеллера. У него в списке не было никакой Карвин Эни-Каат.
Недоразумение разрешилось предъявлением посадочного талона крупного калибра.
– На ходовой мостик! – скомандовала Джо, как только они оказались внутри. – Вы вперед, – сказала она старпому и мальчишке. Женщину-администратора она отпустила. – И побыстрее.
Скоро проявится СТАСИС.
– Джо, только не надо зря стрелять.
– Не буду.
На ходовом мостике была обычная стояночная вахта. И вахтенные удивились, когда ввалилась волна народу. Руки взметнулись вверх, челюсти отвалились вниз, один тихо выругался – все думали, что это пиратский абордаж. Джо подумала, что вид у них подходящий. Только черепа с костями на одежде не хватает.
– Я прикрою, а ты давай к пультам, – сказала она.
– О’кей, – ответила Эни-Каат, выдергивая кого-то из кресла.
– Какого… – начал было вахтенный офицер, но, увидев распылитель в руках Джо, забыл окончание вопроса.
Эни-Каат играла с кнопками несколько минут. Давно она не сидела за пультом и к тому же не знала точно, что искать.
Джо услышала звуки из коридора. И не хотела оставаться спиной к люку.
– У нас компания, Эни-Каат. Прикрой.
– Есть.
Джо повернулась к люку.
– Лейтенант Джо. Наконец я тебя нашел.
– Искатель? Ах, сукин ты сын! Эни-Каат, это Искатель! Слушай, что это за чертовщина? Ты и в самом деле был в моих кошмарах?
– Тонкая была эта ниточка и слабая, Джо Класс. И поиск был долог и труден.
– Ты нас нашел! Я тебя расцеловать готова. А ты, Эни-Каат?
– Ага. Джо, станция гудит, как улей.
– Ну и мать ее так.
У нее был миллион вопросов.
– Теперь мы должны разыскать твоего командира.
– Хагета? Он погиб. И давно. Ты же это видел – ты там был.
– Того, которого зовут Военачальник Ханавер Стрейт Диктат. Ему многое надо рассказать.
– Можешь смело ставить свою задницу, что мы его разыщем. Ему надо дать знать, что тут творится, а потом пойдем бить некоторые морды.
– Джо!
На лице Эни-Каат отразилась боль, которая никогда бы не вышла на поверхность, не вырвись они из Мерод Скене. У Эни-Каат был ребенок, которого она не видела чертову уйму лет. И куда ближе, чем была эта станция от Мерод Скене пару часов назад. Всего один якорный пункт отсюда.
– Ага, ладно. Искатель, нам надо выйти на прядь к П. Джексонике. Понимаешь, надо.
Ну вот, Эни-Каат. Ты довольна?
Джо пыталась подавить панику, поднимающуюся откуда-то из-под ложечки. Все эти дни опасностей, все эти ночи страха, все эти годы не было ничего постоянного, ничего верного – только Эни-Каат. Это было так долго, что вошло в программы ее клеток, казалось ей. И теперь, быть может, этого больше не будет.
Ее охватил почти парализующий страх – остаться одной. Это было страшно там, внизу, но еще хуже – сейчас. Теперь это не было то, с чем можно справиться, если быть самой быстрой и смертоносной в округе.
– Станция ходит ходуном, – сообщила Эни-Каат. – Кто-нибудь должен с ними договориться, пока СТАСИС не вломился наводить порядок.
Искатель встретился со шкипером. Судя по ответам человека, народ Искателя разве что не купил этот тревеллер. Его экипаж был склонен делать все, что их попросят. Если могли понять, что от них хотят.
Команда принялась за работу. Эни-Каат убралась у них с дороги. А Джо сказала помощнику:
– Хорошо бы вы нам нашли место, где поспать.
Он коротко глянул на распылитель в ее руке и ответил:
– Да, мэм.
Куда легче поверить, что Дом Трегессер послал кого-то закончить работу, начатую Провиком.
Возле трапа стоял космолетчик. Он нервничал. Над ним медленно повернулась орудийная турель. Джо и Эни-Каат оказались в мертвой зоне. Факт многозначительный, но не снимающий до конца настороженность. Может быть, ликвидаторы хотят стрелять по нужной цели наверняка.
Космолетчик покрылся холодным потом под двумя наставленными пистолетами. С трудом сглотнув слюну, он спросил:
– Лейтенант Джо Класс? Это кто-то из вас?
– Ну и что? – ответила Джо встречным вопросом.
– На станции вас ждет тревеллер. Если это вы. Нас зафрахтовали, чтобы вас забрать.
– Кто?
– Мне неизвестно.
– Не нравится мне это, Джо, – сказала Эни-Каат.
– Если это наши друзья с… с корабля, они могут не хотеть, чтобы кто-нибудь знал, кто они.
– То же самое наши враги.
– И все равно лучший наш шанс – полететь. Уйдем в космос.
С этим Эни-Каат спорить не могла.
– Ты пойдешь первой? Или я?
Эни-Каат пошла вперед.
– Эй, погодите! – Космолетчик хотел ее схватить за руку, но промахнулся. Тут же дуло распылителя Джо оказалось напротив его левого глаза. – Ей туда нельзя!
– Что так?
– Нам сказали забрать только Класс.
– У вас сегодня счастливый день. Получаете двух по цене одной.
– Она летит. Или мы все остаемся. – Она достала оружие, полученное от квая. – Один выстрел – и эта шкура не годится для вакуума. Понятно?
Турель завизжала. В воздухе раздался хлопок детского пугача. Наблюдатель сразу все понял. Хватило одного предупредительного выстрела.
– У вас дар убеждения, лейтенант.
– Хотите отсюда выбраться? Тогда пошли.
Космолетчик поднялся на несколько ступенек, остановился. Джо его подтолкнула. Он полез дальше.
Эни-Каат ждала внутри у люка. Еще одного космолетчика она положила лицом вниз на плиты палубы.
– Еще один у турели и один в ходовой рубке. Всего их здесь не больше четырех.
– Пошли в ходовую рубку.
Эни-Каат повела. Космолетчики угрюмо шли за ней. Если не считать турели, шаттл не был оборудован для серьезных разговоров. Люк в ходовую рубку не запирался и был открыт, когда они подошли.
Человек за пультом был жирноват и лыс. Он поглядел на женщин с оружием, покачал головой, щелкнул языком.
– СТАСИС разберется, – сказал он и нажал на кнопку. – Давай вниз, Маг. Надо взлетать.
Эни-Каат заняла одно из пустых кресел. Космолетчик постарше закатил глаза.
– Займи место, Марк. Остальные – в каюту, чтобы можно было этот цирк оторвать от земли.
Джо подтолкнула человека, оставшегося без кресла.
– Пойдем. Эни-Каат, следи за коммуникатором.
– Я уже на нем.
Когда они пришли в пассажирскую каюту, оператор турели была уже там. Она была под стать пожилому. Операция мамы с папой? В такое время? Но это В. Ортика-4, почти оставленная Домом Мерод.
Взлет был выполнен так плавно, что Джо едва заметила. Ее внимание раздвоилось между людьми, за которыми она наблюдала, и теми, кого она могла вскоре встретить. Последние волновали ее больше. Эти вполне были довольны, что с двумя крутыми бабами будет разбираться Станция.
* * *
Шаттл звякнул фиксатором причала. Системы крутились по инерции, останавливаясь. Джо бросила своих подопечных и пошла обратно в ходовую рубку.
– Как тут, Эни-Каат?
– Они хорошо себя вели.
– Что мы имеем? Ты смотрела, что снаружи?
– Два хаулера, один меродский, другой – магеллановский специального назначения. Меродский тут уже пять месяцев со сломанной лопастью Паутинной тяги. Магеллановский прибыл на прошлой неделе и заменяет лопасть на меродском хаулере. Визуальное подтверждение. Единственный другой корабль – пиюговский тревеллер «Рассветная вахта».
Что ничего не значило. Дом Пиюгов – коммерсанты чистейшей воды. Работают на каждого, кто заплатит их цену, и выжмут из него все ради максимальной прибыли.
– Мы выйдем с этой четверкой. Как далеко мы от тревеллера?
– Километр.
– Отлично. Что дал визуальный обзор ангара?
– Все вымерло, кроме обычной команды докеров для шаттла, какой-то крабообразной суки в форме администратора и пацана в одежде космонавта с пиюговскими нашивками. У него такой вид, будто половое созревание может начаться в любую минуту.
Капитан шаттла засунул в рот гигантскую дымовую палочку, но не зажег.
– Слушайте, девки, что вы за порода головорезов? Если не психов? Здесь станция В. Ортика-4, а не пиратский притон.
– Мы – профессиональные головорезы, – ответила Джо. – И собираемся ими остаться. Выключай свою машину и пошли.
Он стал нажимать кнопки, покачивая головой:
– С кем только не приходится сталкиваться на этой работе.
Через десять минут можно было идти. Джо поставила команду шаттла впереди, что их скорее позабавило, чем встревожило. Пожилой подошел прямо к ждущей в ангаре женщине.
– Еще один пустой рейс, Син. – Он протянул ей кассету. – Двадцать шесть тонн чистого воздуха. Взимай пошлину.
– Двое пассажиров? У меня документы на одного. Что у вас творится?
– Они умеют убеждать.
– Кто из них Класс?
– Вон та, со злобной рожей. Приятной беседы.
Он повернулся и пошел, его ребята за ним. Джо не видела причины их останавливать.
Женщина из администрации посмотрела на что-то у себя в руке.
– Лейтенант Класс, Джо.
– Чего?
– Удостоверение и документы.
Джо предъявила ей рабочий конец распылителя. Эни-Каат наблюдала за рабочими. Те старались не проявлять интереса.
– Вот все документы, которые вам будут предъявлены. Давайте пойдем к этому пиюговскому тревеллеру.
Женщина посмотрела на оружие, понимая если не его тип, то угрозу во всяком случае.
– Согласно правилам, я должна…
– Стоит ли умирать за правила? – спросила Эни-Каат. И тут же поймала за рукав пиюговского мальчишку. – Ты куда? Будь здесь. Вы оба нам нужны. Если что-то случится, вы будете прямо в центре событий.
– Вы сумасшедшие, – сказала женщина.
– И все еще живые после всех этих лет. – Сумасшествие очень бывало полезно в некоторых ситуациях. – Давай иди.
Когда они подходили к тревеллеру, мальчишка напрягся.
– Даже и не думай, – сказала Эни-Каат. – Просто грех будет такому красивому мальчику делать дырку в голове.
Третий куплет той же песни с участием старпома тревеллера. У него в списке не было никакой Карвин Эни-Каат.
Недоразумение разрешилось предъявлением посадочного талона крупного калибра.
– На ходовой мостик! – скомандовала Джо, как только они оказались внутри. – Вы вперед, – сказала она старпому и мальчишке. Женщину-администратора она отпустила. – И побыстрее.
Скоро проявится СТАСИС.
– Джо, только не надо зря стрелять.
– Не буду.
На ходовом мостике была обычная стояночная вахта. И вахтенные удивились, когда ввалилась волна народу. Руки взметнулись вверх, челюсти отвалились вниз, один тихо выругался – все думали, что это пиратский абордаж. Джо подумала, что вид у них подходящий. Только черепа с костями на одежде не хватает.
– Я прикрою, а ты давай к пультам, – сказала она.
– О’кей, – ответила Эни-Каат, выдергивая кого-то из кресла.
– Какого… – начал было вахтенный офицер, но, увидев распылитель в руках Джо, забыл окончание вопроса.
Эни-Каат играла с кнопками несколько минут. Давно она не сидела за пультом и к тому же не знала точно, что искать.
Джо услышала звуки из коридора. И не хотела оставаться спиной к люку.
– У нас компания, Эни-Каат. Прикрой.
– Есть.
Джо повернулась к люку.
– Лейтенант Джо. Наконец я тебя нашел.
– Искатель? Ах, сукин ты сын! Эни-Каат, это Искатель! Слушай, что это за чертовщина? Ты и в самом деле был в моих кошмарах?
– Тонкая была эта ниточка и слабая, Джо Класс. И поиск был долог и труден.
– Ты нас нашел! Я тебя расцеловать готова. А ты, Эни-Каат?
– Ага. Джо, станция гудит, как улей.
– Ну и мать ее так.
У нее был миллион вопросов.
– Теперь мы должны разыскать твоего командира.
– Хагета? Он погиб. И давно. Ты же это видел – ты там был.
– Того, которого зовут Военачальник Ханавер Стрейт Диктат. Ему многое надо рассказать.
– Можешь смело ставить свою задницу, что мы его разыщем. Ему надо дать знать, что тут творится, а потом пойдем бить некоторые морды.
– Джо!
На лице Эни-Каат отразилась боль, которая никогда бы не вышла на поверхность, не вырвись они из Мерод Скене. У Эни-Каат был ребенок, которого она не видела чертову уйму лет. И куда ближе, чем была эта станция от Мерод Скене пару часов назад. Всего один якорный пункт отсюда.
– Ага, ладно. Искатель, нам надо выйти на прядь к П. Джексонике. Понимаешь, надо.
Ну вот, Эни-Каат. Ты довольна?
Джо пыталась подавить панику, поднимающуюся откуда-то из-под ложечки. Все эти дни опасностей, все эти ночи страха, все эти годы не было ничего постоянного, ничего верного – только Эни-Каат. Это было так долго, что вошло в программы ее клеток, казалось ей. И теперь, быть может, этого больше не будет.
Ее охватил почти парализующий страх – остаться одной. Это было страшно там, внизу, но еще хуже – сейчас. Теперь это не было то, с чем можно справиться, если быть самой быстрой и смертоносной в округе.
– Станция ходит ходуном, – сообщила Эни-Каат. – Кто-нибудь должен с ними договориться, пока СТАСИС не вломился наводить порядок.
Искатель встретился со шкипером. Судя по ответам человека, народ Искателя разве что не купил этот тревеллер. Его экипаж был склонен делать все, что их попросят. Если могли понять, что от них хотят.
Команда принялась за работу. Эни-Каат убралась у них с дороги. А Джо сказала помощнику:
– Хорошо бы вы нам нашли место, где поспать.
Он коротко глянул на распылитель в ее руке и ответил:
– Да, мэм.
115
До пересечения Границы конвой дважды сходил с Паутины, оба раза для обмена информацией между командирами и оба раза далеко от всех якорных пунктов. На Панциря это произвело впечатление. У Внешников было больше смелости, чем у навигаторов Канона, которые до колик боялись сходить с Паутины где бы то ни было, кроме тщательно рассчитанных оптимальных пунктов внутри систем. Очень немногие из кораблей Канона годились для долгих переходов в открытом космосе.
Корабль Голосов Божиих ждал возле второго пункта остановки. Он передал известия, что коммандос Дома Трегессер вырвались из поставленной ловушки в Нейтралитете Хемебук.
Сейчас они ничего не могли с этим сделать. Но Панцирь был уверен, что они попытаются при первой возможности сравнять счет. Ему придется поддерживать у них мнение, что он не исчерпал лимит полезности.
Конвой сделал долгий переход к приграничным областям империи Внешников и сошел с Паутины в самом глухом пылевом облаке, которое Панцирю приходилось видеть.
Здесь плотность межзвездного газа и пыли была так высока, что не было видно соседних галактик. Части облака находились в таком интенсивном движении, что их электромагнитные голоса сливались в один бесконечный крик. Бешеные гравитационные приливы разрывали в разные стороны газ, пыль и куски холодной материи размером от песчинки до планетоида. Центром облака была тройная система, состоящая из черной дыры, нейтронной звезды и гиганта, который выворачивали наизнанку первые двое, вращаясь в бешеном орбитальном танце, искажавшем самую ткань пространства. Облако было не более пяти световых лет протяженностью, но Панцирь мог разглядеть невооруженным глазом еще дюжину звезд или протозвезд. Их огонь освещал на пыли волосы ангелов, сплетающиеся в косы огненной бури, накрывавшей все небо.
В этот мальстрем вело четырнадцать прядей. Ни одна не имела якоря.
Провика это заинтриговало. Он считал, что изучение местных условий откроет что-то новое о Паутине, изучение которой для него было больше чем хобби, но далеко от одержимости.
– Я тебе говорю, Кез Маэфель, если мы останемся живы, я просто уйду в отставку. Чем я старше, тем меньше все это меня волнует. Шайк будет рад занять мой пост. А мне дайте вояджер, чтобы парить на нем и пытаться выяснить, что же такое Паутина, зачем она, откуда возникла и все прочее.
И у него в глазах горел настоящий интерес.
– Почетная цель, – заметил Панцирь.
И не оригинальная. Паутина заинтересовывала каждого, кто на нее всходил, к какому бы виду он ни принадлежал.
Насколько было всем известно, Паутина была всегда. Но ее не могла объяснить никакая физика или космология, никакая наука или религия. Физически Паутина не имела права существовать. Она не могла делать того, что делала. Однако делала.
Еще одна из загадок Паутины – никто не нашел ее независимо. Каждый вид, выходивший на Паутину, узнавал этот способ победить железную тиранию фотона от другой расы.
Черт побери, это было как сама вселенная. Как глубоко ни копай, до Первопричины не докопаешься.
– Почетная цель, – повторил Панцирь. – Но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь добился здесь реального прогресса. Даже Страж Валерены, который провел на ней столетия, мало что сделал, кроме карт неизвестных до него прядей.
Провик неопределенно хмыкнул. Ему неприятно было слышать, что его мечта нереальна.
В облаке конвой двигался медленно, оставляя маяки, идя с поднятыми экранами. Скопление было столь плотно и непредсказуемо, что ни одна карта не была надежной. Двумя днями позже, оставив позади последний конец пряди, он достиг металлической коробки станции в кармане, который держали свободным от опасной холодной материи.
Вскоре после схода Панцирь узнал, что Внешники верят, будто могут им полностью управлять. Они стали давать ему данные, ради которых Военачальник мог бы пойти на убийство. Выдача этих данных гарантировала ему лучшие шансы на успех. А еще – что они его и не думают отпускать.
Однажды Провик заметил:
– Теперь мы знаем, где они берут такие бешеные количества редких металлов. Очевидно, здесь все время взрываются звезды.
У станции стояло около сотни кораблей. В них были видны концепции кораблестроения по крайней мере десяти различных рас. В основном это были длинные и тонкие корабли-охотники Внешников. Отдельной группой, слишком массивные, чтобы войти в гнезда, стояли три корабля самих Голосов Божиих.
Неподалеку была верфь, где строили корабли в промышленном масштабе.
– Готовят свой последний оплот, – предположил Панцирь. – У них нет ложного оптимизма насчет своих шансов в войне. Жаль, что у кваев не было доступа в подобный регион.
– Почему? – спросила Миднайт, не в силах оторваться от поразительного зрелища пылевого облака.
– Мы могли бы драться до сих пор. Стражи не добрались бы до наших корней. Они могли бы только нас запереть, а это навсегда сковало бы силы половины флота.
Внешники знали, что победить они не могут. И они купили его, чтобы выиграть время на строительство в этом облаке тайного убежища своей темной веры.
Голоса Божии не очень заботились о потере своей империи. Эта боль будет терзать их человеческих зверушек-рабов-союзников.
Для этих облако не будет великим благом. Те, кто сюда спасется, не могут спрятаться глубже, чем находится эта станция. Им придется все время двигаться среди хаотической материи. Внешние операции потребуют долгих переходов к концам прядей – путешествий в открытом космосе сроком в десятилетия.
Понимают ли люди-Внешники, что их хозяева собираются их бросить?
Существование такого места и связанные с ним планы говорили о многом. В частности, о том, что Панцирь оказался в челюстях новой моральной дилеммы.
Организовать разрушение Звездной Базы так, чтобы Канону для выживания понадобилось резко измениться, – это не то же самое, что разрушить ее для гарантии выживания омерзительной и хищной веры.
Панцирь посмотрел на Валерену-дубль, на Блаженного, на Провиков, как бы ища вдохновения – и нашел его. В том, чем они были. В том, что они представляли. Одна из величайших язв Канона может стать благословением – из-за их жадности.
В этом облаке было невообразимое богатство. Пусть же Дома бьются за него с тьмой.
– Это место может стать нашим домом надолго, – сказал Панцирь. – И хорошо, если не последним домом.
Внешники наметили существенно более напряженное расписание, чем Панцирь. Он едва успел найти свои комнаты, как его запрягли в работу.
Центр станции больше напоминал военный штаб. И он был целиком предоставлен в распоряжение Панциря. Все его ресурсы и персонал были брошены на этот проект. Панцирю показали, как что работает, дали команду переводчиков и велели заняться делом.
Ему дали доступ к любой информации о военном и промышленном потенциале. Дали техников, которые могли связаться с любым из Голосов Божиих в любой точке Паутины через Голосов Божиих, находящихся в штабе. Он мог проверить любую боевую единицу и сведения о противостоящем ей противнике. Он мог арестовать кого угодно, приди ему в голову такая причуда.
Работодатели были намерены дать ему все, чтобы он выполнил работу.
Сбывалась его главная мечта.
Он был создан всевластным полководцем, но даже он не мог этому поверить.
Почти все свое время Панцирь проводил в командном центре, узнавая новое и сопоставляя сведения, строя модели, ставя эксперименты за много световых лет отсюда, даже вмешиваясь – там, где вмешательство могло спасти жизни и ресурсы или помочь избежать глупостей, оскорблявших его чувство профессионала. И все это время работодатели изучали его самого, докапываясь до его истинной сути.
Метанодышащие следили за каждым его вздохом, громоздясь и скользя по герметичным прозрачным трубам, извивающимся вдоль всей станции.
Иногда он не мог удержаться от соблазна использовать свою власть, чтобы дать Стражам щелчок по носу. Для флота этот год стал годом испытаний.
Все меньше и меньше представлялось Панцирю случаев посоветоваться со своей совестью. Слишком он был занят работой, для которой был создан.
Внешники даже дали ему, как командующему, корабль. Этот корабль, еще не бывший в бою, имел неудачное название «Тонкая гармония». Он прибыл уже с готовыми помещениями для шести Голосов Божиих – агентов дальней связи. Они же сторожа.
Корабль Голосов Божиих ждал возле второго пункта остановки. Он передал известия, что коммандос Дома Трегессер вырвались из поставленной ловушки в Нейтралитете Хемебук.
Сейчас они ничего не могли с этим сделать. Но Панцирь был уверен, что они попытаются при первой возможности сравнять счет. Ему придется поддерживать у них мнение, что он не исчерпал лимит полезности.
Конвой сделал долгий переход к приграничным областям империи Внешников и сошел с Паутины в самом глухом пылевом облаке, которое Панцирю приходилось видеть.
Здесь плотность межзвездного газа и пыли была так высока, что не было видно соседних галактик. Части облака находились в таком интенсивном движении, что их электромагнитные голоса сливались в один бесконечный крик. Бешеные гравитационные приливы разрывали в разные стороны газ, пыль и куски холодной материи размером от песчинки до планетоида. Центром облака была тройная система, состоящая из черной дыры, нейтронной звезды и гиганта, который выворачивали наизнанку первые двое, вращаясь в бешеном орбитальном танце, искажавшем самую ткань пространства. Облако было не более пяти световых лет протяженностью, но Панцирь мог разглядеть невооруженным глазом еще дюжину звезд или протозвезд. Их огонь освещал на пыли волосы ангелов, сплетающиеся в косы огненной бури, накрывавшей все небо.
В этот мальстрем вело четырнадцать прядей. Ни одна не имела якоря.
Провика это заинтриговало. Он считал, что изучение местных условий откроет что-то новое о Паутине, изучение которой для него было больше чем хобби, но далеко от одержимости.
– Я тебе говорю, Кез Маэфель, если мы останемся живы, я просто уйду в отставку. Чем я старше, тем меньше все это меня волнует. Шайк будет рад занять мой пост. А мне дайте вояджер, чтобы парить на нем и пытаться выяснить, что же такое Паутина, зачем она, откуда возникла и все прочее.
И у него в глазах горел настоящий интерес.
– Почетная цель, – заметил Панцирь.
И не оригинальная. Паутина заинтересовывала каждого, кто на нее всходил, к какому бы виду он ни принадлежал.
Насколько было всем известно, Паутина была всегда. Но ее не могла объяснить никакая физика или космология, никакая наука или религия. Физически Паутина не имела права существовать. Она не могла делать того, что делала. Однако делала.
Еще одна из загадок Паутины – никто не нашел ее независимо. Каждый вид, выходивший на Паутину, узнавал этот способ победить железную тиранию фотона от другой расы.
Черт побери, это было как сама вселенная. Как глубоко ни копай, до Первопричины не докопаешься.
– Почетная цель, – повторил Панцирь. – Но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь добился здесь реального прогресса. Даже Страж Валерены, который провел на ней столетия, мало что сделал, кроме карт неизвестных до него прядей.
Провик неопределенно хмыкнул. Ему неприятно было слышать, что его мечта нереальна.
В облаке конвой двигался медленно, оставляя маяки, идя с поднятыми экранами. Скопление было столь плотно и непредсказуемо, что ни одна карта не была надежной. Двумя днями позже, оставив позади последний конец пряди, он достиг металлической коробки станции в кармане, который держали свободным от опасной холодной материи.
Вскоре после схода Панцирь узнал, что Внешники верят, будто могут им полностью управлять. Они стали давать ему данные, ради которых Военачальник мог бы пойти на убийство. Выдача этих данных гарантировала ему лучшие шансы на успех. А еще – что они его и не думают отпускать.
Однажды Провик заметил:
– Теперь мы знаем, где они берут такие бешеные количества редких металлов. Очевидно, здесь все время взрываются звезды.
У станции стояло около сотни кораблей. В них были видны концепции кораблестроения по крайней мере десяти различных рас. В основном это были длинные и тонкие корабли-охотники Внешников. Отдельной группой, слишком массивные, чтобы войти в гнезда, стояли три корабля самих Голосов Божиих.
Неподалеку была верфь, где строили корабли в промышленном масштабе.
– Готовят свой последний оплот, – предположил Панцирь. – У них нет ложного оптимизма насчет своих шансов в войне. Жаль, что у кваев не было доступа в подобный регион.
– Почему? – спросила Миднайт, не в силах оторваться от поразительного зрелища пылевого облака.
– Мы могли бы драться до сих пор. Стражи не добрались бы до наших корней. Они могли бы только нас запереть, а это навсегда сковало бы силы половины флота.
Внешники знали, что победить они не могут. И они купили его, чтобы выиграть время на строительство в этом облаке тайного убежища своей темной веры.
Голоса Божии не очень заботились о потере своей империи. Эта боль будет терзать их человеческих зверушек-рабов-союзников.
Для этих облако не будет великим благом. Те, кто сюда спасется, не могут спрятаться глубже, чем находится эта станция. Им придется все время двигаться среди хаотической материи. Внешние операции потребуют долгих переходов к концам прядей – путешествий в открытом космосе сроком в десятилетия.
Понимают ли люди-Внешники, что их хозяева собираются их бросить?
Существование такого места и связанные с ним планы говорили о многом. В частности, о том, что Панцирь оказался в челюстях новой моральной дилеммы.
Организовать разрушение Звездной Базы так, чтобы Канону для выживания понадобилось резко измениться, – это не то же самое, что разрушить ее для гарантии выживания омерзительной и хищной веры.
Панцирь посмотрел на Валерену-дубль, на Блаженного, на Провиков, как бы ища вдохновения – и нашел его. В том, чем они были. В том, что они представляли. Одна из величайших язв Канона может стать благословением – из-за их жадности.
В этом облаке было невообразимое богатство. Пусть же Дома бьются за него с тьмой.
– Это место может стать нашим домом надолго, – сказал Панцирь. – И хорошо, если не последним домом.
* * *
Внешники наметили существенно более напряженное расписание, чем Панцирь. Он едва успел найти свои комнаты, как его запрягли в работу.
Центр станции больше напоминал военный штаб. И он был целиком предоставлен в распоряжение Панциря. Все его ресурсы и персонал были брошены на этот проект. Панцирю показали, как что работает, дали команду переводчиков и велели заняться делом.
Ему дали доступ к любой информации о военном и промышленном потенциале. Дали техников, которые могли связаться с любым из Голосов Божиих в любой точке Паутины через Голосов Божиих, находящихся в штабе. Он мог проверить любую боевую единицу и сведения о противостоящем ей противнике. Он мог арестовать кого угодно, приди ему в голову такая причуда.
Работодатели были намерены дать ему все, чтобы он выполнил работу.
Сбывалась его главная мечта.
Он был создан всевластным полководцем, но даже он не мог этому поверить.
Почти все свое время Панцирь проводил в командном центре, узнавая новое и сопоставляя сведения, строя модели, ставя эксперименты за много световых лет отсюда, даже вмешиваясь – там, где вмешательство могло спасти жизни и ресурсы или помочь избежать глупостей, оскорблявших его чувство профессионала. И все это время работодатели изучали его самого, докапываясь до его истинной сути.
Метанодышащие следили за каждым его вздохом, громоздясь и скользя по герметичным прозрачным трубам, извивающимся вдоль всей станции.
Иногда он не мог удержаться от соблазна использовать свою власть, чтобы дать Стражам щелчок по носу. Для флота этот год стал годом испытаний.
Все меньше и меньше представлялось Панцирю случаев посоветоваться со своей совестью. Слишком он был занят работой, для которой был создан.
Внешники даже дали ему, как командующему, корабль. Этот корабль, еще не бывший в бою, имел неудачное название «Тонкая гармония». Он прибыл уже с готовыми помещениями для шести Голосов Божиих – агентов дальней связи. Они же сторожа.
116
Военачальник спокойно занимался делом – беспощадным, эффективным и безжалостным завоеванием. Критицизм Обожествленных пошел на спад.
Своими же мыслями он не делился ни с кем, кроме Алеас. Когда она не соглашалась, то не критиковала. Она возражала, но не язвила, не интриговала, не пыталась объединить против него мнения других, как привыкли делать Обожествленные с тех пор, как Макарска Виз внесла дух раздора.
Были и мысли, которыми он не делился даже с ней, своим лучшим другом. Может быть, их знала «Джемина». Но «Джемина» его не выдавала.
Долгие месяцы с тех пор, как «Джемина-7» пересекла Рубеж, он осторожно пробовал воду.
– Там что-то серьезное происходит на той стороне, Алеас. Ты заметила?
– Их стало труднее находить и труднее заставить стоять спокойно, пока мы их найдем. И они поумнели.
– Да?
– Может быть, они приняли на вооружение кое-что из нашей тактики?
Он толкнул ей по столу лист распечатки:
– Прочти это.
Три Стража вели атаку против цели шестьдесят девять, столичный сектор, четыре орбитальные крепости. Передовой Страж произвел главный запуск с целью заставить крепости поднять экраны. Противник произвел запуск истребителей. Схема стандартная. Нестандартно: атака была направлена не на Стражи, а на истребители.
В системе присутствовали в отдалении от места действия двенадцать тяжелых кораблей метанодышащих. Такая концентрация ранее не наблюдалась. Они оставались пассивны до момента необходимости принятия на борт истребителей и пополнения их боезапаса.
Истребители стражей подверглись массированной атаке. Стражи были вынуждены поднять экраны. Легкие корабли Стражей понесли опустошительные потери. Противник попеременно выпускал волны истребителей из крепостей и с кораблей. Внешники добились тотального превосходства в легких кораблях.
Головной Страж внезапно оказался на острие атаки противника. Туннель хеллспиннеров был размыт контрбарражем самоэкранирующихся АМ-снарядов противника. Головной Страж был выведен из строя. Стражи поддержки уничтожили крепости. Истребители противника уничтожили подбитый Страж. Стражи поддержки попытались вступить в ближний бой с кораблями метанодышащих, которые оставались в отдалении, используя легкие корабли.
Совет Военачальников принял решение возвращаться на Звездную Базу. Метанодышащие блокировали доступ к пряди Паутины, намеренно столкнувшись с одним из Стражей. Оставшийся Страж отступил на полной скорости через открытый космос и вышел на прядь, избавившись от преследования.
События имели место четыре месяца назад.
Алеас прочла это дважды.
– И это не мое воспаленное воображение, – сказал Военачальник. – «Джемина» проанализировала события у целей от шестидесятой до семьдесят пятой. В верховном командовании противника произошла перетряска. Они приняли совершенно новые стратегические цели, и не важно, что было раньше, курица или яйцо. Они сохраняют свои лучшие силы и наносят нам максимальные потери. Для меня это значит, что они готовят такое, что встряхнет Канон и гальванизирует его противников. Они готовятся поставить все на один бросок костей.
Своими же мыслями он не делился ни с кем, кроме Алеас. Когда она не соглашалась, то не критиковала. Она возражала, но не язвила, не интриговала, не пыталась объединить против него мнения других, как привыкли делать Обожествленные с тех пор, как Макарска Виз внесла дух раздора.
Были и мысли, которыми он не делился даже с ней, своим лучшим другом. Может быть, их знала «Джемина». Но «Джемина» его не выдавала.
Долгие месяцы с тех пор, как «Джемина-7» пересекла Рубеж, он осторожно пробовал воду.
– Там что-то серьезное происходит на той стороне, Алеас. Ты заметила?
– Их стало труднее находить и труднее заставить стоять спокойно, пока мы их найдем. И они поумнели.
– Да?
– Может быть, они приняли на вооружение кое-что из нашей тактики?
Он толкнул ей по столу лист распечатки:
– Прочти это.
* * *
Три Стража вели атаку против цели шестьдесят девять, столичный сектор, четыре орбитальные крепости. Передовой Страж произвел главный запуск с целью заставить крепости поднять экраны. Противник произвел запуск истребителей. Схема стандартная. Нестандартно: атака была направлена не на Стражи, а на истребители.
В системе присутствовали в отдалении от места действия двенадцать тяжелых кораблей метанодышащих. Такая концентрация ранее не наблюдалась. Они оставались пассивны до момента необходимости принятия на борт истребителей и пополнения их боезапаса.
Истребители стражей подверглись массированной атаке. Стражи были вынуждены поднять экраны. Легкие корабли Стражей понесли опустошительные потери. Противник попеременно выпускал волны истребителей из крепостей и с кораблей. Внешники добились тотального превосходства в легких кораблях.
Головной Страж внезапно оказался на острие атаки противника. Туннель хеллспиннеров был размыт контрбарражем самоэкранирующихся АМ-снарядов противника. Головной Страж был выведен из строя. Стражи поддержки уничтожили крепости. Истребители противника уничтожили подбитый Страж. Стражи поддержки попытались вступить в ближний бой с кораблями метанодышащих, которые оставались в отдалении, используя легкие корабли.
Совет Военачальников принял решение возвращаться на Звездную Базу. Метанодышащие блокировали доступ к пряди Паутины, намеренно столкнувшись с одним из Стражей. Оставшийся Страж отступил на полной скорости через открытый космос и вышел на прядь, избавившись от преследования.
События имели место четыре месяца назад.
* * *
Алеас прочла это дважды.
– И это не мое воспаленное воображение, – сказал Военачальник. – «Джемина» проанализировала события у целей от шестидесятой до семьдесят пятой. В верховном командовании противника произошла перетряска. Они приняли совершенно новые стратегические цели, и не важно, что было раньше, курица или яйцо. Они сохраняют свои лучшие силы и наносят нам максимальные потери. Для меня это значит, что они готовят такое, что встряхнет Канон и гальванизирует его противников. Они готовятся поставить все на один бросок костей.