Страница:
— Всем приготовиться к переходу, — отдал я ставшую уже привычной команду, — посторонним с палубы!
Позади меня послышался топот множества тяжелых башмаков — по правилам в момент пересечения границы миров наверху оставались только маг и капитан с помощником.
Ооргенг вытянул левую руку вперед, словно прицеливаясь из невидимого пистолета. Прямо перед нами из моря выросло мерцающее облако бледного света, похожее на сплющенное с боков яйцо. Просто и обыденно.
Ни грома небесного и грозно звучащих заклинаний, ни зловещего шелеста, ни воющего ветра и разноцветных вспышек молний. Магия в чистом виде…
— Малый вперед! — рявкнул я в телефон.
Отвечая мне, под днищем завыли водометные турбины.
В следующее мгновение наступила неправдоподобная тишина, и мы оказались в коконе из жемчужно сияющего тумана. Одновременно по всему телу Ооргенга прошла, корежа напрягшиеся мышцы, судорожная волна. Затем его резко перегнуло пополам, и содержимое его желудка полилось на палубу. Судорога вновь и вновь терзала его тело, а с губ рвался вполне человеческий стон. Я такое видел уже не единожды и всякий раз ощущал в глубине души нечто похожее на мстительное удовлетворение.
Наш мир преподносит иногда заносчивым эораттанцам довольно-таки неприятные сюрпризы, жестоко мстя за использование чуждых ему сил.
Его вновь вывернуло наизнанку, на этот раз желчью. Мне стало боязно — что, если он потеряет сознание и нас выбросит неизвестно куда?
Но Тирусан Ооргенг уже распрямился, вытирая рот. Одновременно перламутровый полумрак сменился вечерним закатным небом и в уши вновь ворвался плеск волн.
— Тяжелый переход, — глухо поделился со мною впечатлениями чародей.
Потом без лишних слов направился к входу в кормовую надстройку.
Я оглядел горизонт — нет ли вблизи других возвращающихся на базу судов: струна, по которой мы прибыли сюда, была одной из самых удобных и часто используемых трасс.
Но нет, в данный момент мы были здесь одни.
Пока два матроса торопливо убирали за Тирусаном, высыпавшие на палубу члены команды под руководством Адриана уже заводили концы на брашпиль — вернуть в прежнее положение мачты.
Через полминуты под скрежет шестерен и глухое завывание двигателя мачты стали на место, и Ингольф вновь поднял обруч, закрепив его двумя шкворнями.
Еще через восемь часов из-за горизонта начал подниматься холмистый берег. В моем мире тут находился Бостон.
Уже через час наша флотилия вошла в бухту. Россыпь складов на берегу, суетящиеся люди, корабли у причалов.
Над высоким частоколом из почерневших бревен, опоясывавших вершину холма, торчала, как указующий в небо перст, заклинательная башня магов.
Позади всего этого по склону пологого холма, поросшего кривым сосняком, взбирались разнообразного вида строения. Мы были дома.
У бревенчатого причала качалось несколько дюжин самых разнообразных судов, от баркентин до арабских дхоу и финикийских «круглых» кораблей. Тут же были пришвартованы два небольших пароходика.
На первый взгляд база выглядела обычным приморским поселком. Жилые строения, сараи и мастерские, в беспорядке разбросанные по песчаному берегу.
На стапелях эллинга стояло три корабля, оттуда доносился стук топоров и визг пил.
Как мне признавался в доверительной беседе командор нашей базы, почтенный Хухотухчи, подбор подходящих кораблей — едва ли не самое трудное в его ремесле после прокладки маршрутов. Ведь корабль должен выглядеть по крайней мере не слишком чужеродно как минимум для десятка миров, да еще при этом вмещать по возможности побольше груза.
Вначале хэоликийцы пытались строить их сами, но быстро прекратили. Верфи, на которых приходилось строить огромное множество кораблей десятков и сотен типов, съедали изрядную долю прибыли, при этом требуя множества рабочих рук. К тому же незаметная доставка судов по тысячам континуумов превращалась в почти неразрешимую задачу.
Суда начали заказывать в ближайших окрестностях баз, на месте их только доводили до ума, устанавливая кое-какие полезные и необходимые приспособления.
Сначала искусные плотники — действительно искусные (их поиск и ловля были для нас изрядной проблемой) — аккуратно наращивали второе дно, оставляя совсем небольшое свободное пространство, где и монтировались двигатели и тайные кладовые (именно в таком порядке и никак иначе — традиция!).
Затем двойное дно тщательно заливали толстым слоем дегтя и смолы, после чего сверху настилали еще доски. За много столетий этот прием ни разу не подводил. Разумеется, какой-нибудь особо привередливый таможенник может приказать поднять настил, но что он там увидит? Никому в здравом уме не придет в голову отдать приказ рубить днище корабля. Во всяком случае, таких случаев анналы базы не сохранили. Там, в междудонном пространстве, прячется водометный двигатель почти всегда одной и той же марки — «Ансальдо» 1979 года выпуска, с небольшим запасом горючего (спирта или керосина) и газовым генератором, работающим на дровах. Никто не удивится, обнаружив среди груза несколько десятков кубов хороших сосновых или пальмовых досок. Там же в рундуке сложено оружие, которое разрешается применять только в самом крайнем случае.
Там же — запас продуктов в японском диффузном холодильнике, изготовленном в 2011 году. Последние являются весьма нелишним дополнением к извечной солонине, сухарям, похлебке из сушеных овощей и консервам.
Здесь же хранятся лекарства — буквально от всех возможных болезней. Вылечить содержимым этого ящичка можно — я не преувеличиваю — почти все. Вернее, скажем так: почти все и почти у каждого. Однако следовало быть осторожным. Всякий врач знает: чем сильнее средство, тем сильнее и побочные эффекты. У этих снадобий эффекты таковы, что иногда на то, чем становится человек, не могут без содрогания смотреть даже самые бывалые из нас. Тем не менее лекарства эти приходится использовать довольно часто — ведь в основном мы торгуем в мирах, находящихся где-то на уровне средневековья, и это в лучшем случае. Разнообразные эпидемии там привычные гости, а получить рану можно куда проще, чем у меня дома — схлопотать по морде.
А магия тоже не всегда может помочь — ведь она отнюдь не всесильна в нашем мире. В наших мирах…
Интерлюдия 1
Василий (продолжение)
Позади меня послышался топот множества тяжелых башмаков — по правилам в момент пересечения границы миров наверху оставались только маг и капитан с помощником.
Ооргенг вытянул левую руку вперед, словно прицеливаясь из невидимого пистолета. Прямо перед нами из моря выросло мерцающее облако бледного света, похожее на сплющенное с боков яйцо. Просто и обыденно.
Ни грома небесного и грозно звучащих заклинаний, ни зловещего шелеста, ни воющего ветра и разноцветных вспышек молний. Магия в чистом виде…
— Малый вперед! — рявкнул я в телефон.
Отвечая мне, под днищем завыли водометные турбины.
В следующее мгновение наступила неправдоподобная тишина, и мы оказались в коконе из жемчужно сияющего тумана. Одновременно по всему телу Ооргенга прошла, корежа напрягшиеся мышцы, судорожная волна. Затем его резко перегнуло пополам, и содержимое его желудка полилось на палубу. Судорога вновь и вновь терзала его тело, а с губ рвался вполне человеческий стон. Я такое видел уже не единожды и всякий раз ощущал в глубине души нечто похожее на мстительное удовлетворение.
Наш мир преподносит иногда заносчивым эораттанцам довольно-таки неприятные сюрпризы, жестоко мстя за использование чуждых ему сил.
Его вновь вывернуло наизнанку, на этот раз желчью. Мне стало боязно — что, если он потеряет сознание и нас выбросит неизвестно куда?
Но Тирусан Ооргенг уже распрямился, вытирая рот. Одновременно перламутровый полумрак сменился вечерним закатным небом и в уши вновь ворвался плеск волн.
— Тяжелый переход, — глухо поделился со мною впечатлениями чародей.
Потом без лишних слов направился к входу в кормовую надстройку.
Я оглядел горизонт — нет ли вблизи других возвращающихся на базу судов: струна, по которой мы прибыли сюда, была одной из самых удобных и часто используемых трасс.
Но нет, в данный момент мы были здесь одни.
Пока два матроса торопливо убирали за Тирусаном, высыпавшие на палубу члены команды под руководством Адриана уже заводили концы на брашпиль — вернуть в прежнее положение мачты.
Через полминуты под скрежет шестерен и глухое завывание двигателя мачты стали на место, и Ингольф вновь поднял обруч, закрепив его двумя шкворнями.
Еще через восемь часов из-за горизонта начал подниматься холмистый берег. В моем мире тут находился Бостон.
Уже через час наша флотилия вошла в бухту. Россыпь складов на берегу, суетящиеся люди, корабли у причалов.
Над высоким частоколом из почерневших бревен, опоясывавших вершину холма, торчала, как указующий в небо перст, заклинательная башня магов.
Позади всего этого по склону пологого холма, поросшего кривым сосняком, взбирались разнообразного вида строения. Мы были дома.
У бревенчатого причала качалось несколько дюжин самых разнообразных судов, от баркентин до арабских дхоу и финикийских «круглых» кораблей. Тут же были пришвартованы два небольших пароходика.
На первый взгляд база выглядела обычным приморским поселком. Жилые строения, сараи и мастерские, в беспорядке разбросанные по песчаному берегу.
На стапелях эллинга стояло три корабля, оттуда доносился стук топоров и визг пил.
Как мне признавался в доверительной беседе командор нашей базы, почтенный Хухотухчи, подбор подходящих кораблей — едва ли не самое трудное в его ремесле после прокладки маршрутов. Ведь корабль должен выглядеть по крайней мере не слишком чужеродно как минимум для десятка миров, да еще при этом вмещать по возможности побольше груза.
Вначале хэоликийцы пытались строить их сами, но быстро прекратили. Верфи, на которых приходилось строить огромное множество кораблей десятков и сотен типов, съедали изрядную долю прибыли, при этом требуя множества рабочих рук. К тому же незаметная доставка судов по тысячам континуумов превращалась в почти неразрешимую задачу.
Суда начали заказывать в ближайших окрестностях баз, на месте их только доводили до ума, устанавливая кое-какие полезные и необходимые приспособления.
Сначала искусные плотники — действительно искусные (их поиск и ловля были для нас изрядной проблемой) — аккуратно наращивали второе дно, оставляя совсем небольшое свободное пространство, где и монтировались двигатели и тайные кладовые (именно в таком порядке и никак иначе — традиция!).
Затем двойное дно тщательно заливали толстым слоем дегтя и смолы, после чего сверху настилали еще доски. За много столетий этот прием ни разу не подводил. Разумеется, какой-нибудь особо привередливый таможенник может приказать поднять настил, но что он там увидит? Никому в здравом уме не придет в голову отдать приказ рубить днище корабля. Во всяком случае, таких случаев анналы базы не сохранили. Там, в междудонном пространстве, прячется водометный двигатель почти всегда одной и той же марки — «Ансальдо» 1979 года выпуска, с небольшим запасом горючего (спирта или керосина) и газовым генератором, работающим на дровах. Никто не удивится, обнаружив среди груза несколько десятков кубов хороших сосновых или пальмовых досок. Там же в рундуке сложено оружие, которое разрешается применять только в самом крайнем случае.
Там же — запас продуктов в японском диффузном холодильнике, изготовленном в 2011 году. Последние являются весьма нелишним дополнением к извечной солонине, сухарям, похлебке из сушеных овощей и консервам.
Здесь же хранятся лекарства — буквально от всех возможных болезней. Вылечить содержимым этого ящичка можно — я не преувеличиваю — почти все. Вернее, скажем так: почти все и почти у каждого. Однако следовало быть осторожным. Всякий врач знает: чем сильнее средство, тем сильнее и побочные эффекты. У этих снадобий эффекты таковы, что иногда на то, чем становится человек, не могут без содрогания смотреть даже самые бывалые из нас. Тем не менее лекарства эти приходится использовать довольно часто — ведь в основном мы торгуем в мирах, находящихся где-то на уровне средневековья, и это в лучшем случае. Разнообразные эпидемии там привычные гости, а получить рану можно куда проще, чем у меня дома — схлопотать по морде.
А магия тоже не всегда может помочь — ведь она отнюдь не всесильна в нашем мире. В наших мирах…
Интерлюдия 1
С чего все началось…
Наверное, начать следовало бы так, в любимом хэоликийцами высокопарном стиле:
«…Некогда, неизмеримые миллионы миллионов лет назад, неведомо почему возникла Вселенная. Одна, Самая Первая, из которой и произросло, как из семечка, великое Древо Миров и Времен, на котором каждая ветвь — бесконечное мироздание…»
Впрочем, это не единственно возможный взгляд на устройство Вселенной. Вот, например, как выглядит он с точки зрения (во всяком случае, насколько это известно нам) эораттанских магов.
Вся Вселенная, вместе с Землей и Меркурием, Луной и Альтаиром, Солнцем и туманностью Андромеды, миллионами галактик, черных дыр и квазаров, является одной из страниц колоссальной книги, написанной Великими Творцами.
Все эти вселенные-страницы были созданы одновременно, по одному и тому же образцу, измышленному Божественным промыслом.
Но хотя все миры и были изготовлены совершено одинаковыми, уже в первые мгновения в них стали возникать различия: где-то частица отклонилась от предначертанной орбиты, где-то пылинка столкнулась с другой пылинкой.
В результате в одной вселенной Земля получила несколько другую орбиту, где-то место океанов заняли материки, а место болот — пустыни, место жарких тропиков — вечная мерзлота, как следствие — возникли и развились другие виды животных и растений… И так далее.
Но кроме случайных изменений есть еще и порожденные Великой и Непостижимой Игрой Творцов, которые время от времени развлекаются, внося изменения в течение судьбы.
Можно услышать еще одно объяснение. Вселенная в принципе бесконечна во времени и пространстве и состоит из совокупности вселенных, непрерывно рождающихся и гибнущих каждое мгновение. Однако все они созданы по единому образцу, как клетки человеческого организма или коралловые полипы, слагающие риф. Из чего следует…
Нет, пожалуй, на этом все об устройстве мира — все равно ведь истины не знает никто.
Тем более что от своих знакомых мне приходилось выслушивать и другие космогонические теории, зачастую весьма фантастические.
Что же касается хэоликийцев, то, по их глубокому убеждению, человек — ничтожная пылинка перед лицом повелевающих миром сил. Поэтому смертным достаточно почитать последних и не раздражать их, пытаясь проникнуть в тайны их замысла. Тогда они позволят верным почитателям спокойно приумножать свое земное достояние, в чем, собственно, и состоит цель всякого разумного человека. А доискиваться всяких там высших тайн мироздания просто глупо и бессмысленно.
Но, так или иначе, существует неизмеримо большое число вселенных, отделенных друг от друга неощутимыми и непроницаемыми для простых смертных барьерами.
Все эти миры схожи друг с другом, везде есть Земля, и заселена она — если заселена — людьми.
Где-то существуют, быть может, цивилизации динозавров, лемуров, дельфинов или даже каких-нибудь головоногих моллюсков, но если и так, то все эти миры отстоят слишком далеко от наших, человеческих. Во всяком случае, ни разу в официальных хэолийкских хрониках (правда, лишь тех, что дозволялось читать нам, их простым слугам) и в легендах торговцев мне не попадались упоминания о встречах с ними.
Все эти вселенные, как уже говорилось, отделены друг от друга невидимыми и непреодолимыми стенами… Нет, пожалуй, это не совсем то. Каждый континуум располагается по отношению к другим везде и нигде и в то же время симметрично им. При этом симметрия может быть полной, обратной и находящейся в противофазе. Именно так объясняют все это маги Сообщества Эораттан, и остается только им поверить, ибо других объяснений вообще нет, а маги обладают у себя дома чувствами, нам недоступными.
Что такое Эораттан и откуда там маги? Об этом как раз сейчас будет сказано…
Но сначала о хэоликийцах.
В одном из бесчисленного множества миров, заметно отличающегося от тех, где родился я и большинство моих товарищей, на острове, величиной примерно с Крит или Кипр, лежавшем в теплом океане и называвшемся Хэоликой, когда-то давно возникла цивилизация торговцев, мореходов и пиратов, в чем-то похожая на Финикию или Венецию.
И случилось так, что именно им, самым первым из обычных людей, пришлось столкнуться с пришельцами из иного мира — по-настоящему иного.
Выше говорилось, что все континуумы схожи друг с другом в главном.
За одним исключением — существует целый пласт вселенных, где человек обрел способность воздействовать на косную материю одной только своей волей.
Трудно сказать — то ли в этих мирах присутствует нечто такое, чего нет в обычных, то ли, наоборот, у них нет чего-то, блокирующего подобные способности у нас.
Об этом могли бы сказать сами их обитатели, но, думаю, они не те люди, которых следует спрашивать об этом.
По терминологии островитян, эти миры именуются Мирами Левой Руки, в то время как мы все — обитатели Миров Правой Руки.
В одном из «левых» миров существует двойник Земли, именуемый на одном из его языков, ставшим потом всепланетным, — Эораттан. Тамошняя цивилизация насчитывает, по словам самих жителей, более сорока тысяч лет. Все это время они совершенствовали чародейские способности и умения, и неудивительно, что пришло время и они каким-то способом узнали о наличии параллельных вселенных и, естественно, захотели добраться до них.
Двигало ими как любопытство, одинаковое для всех людей во всех мирах, так и столь же универсальный завоевательный инстинкт. Маги открыли и освоили способ проникновения из одного континуума в другой, но до поры до времени ограничивались только посещением вселенных, подобных своей.
Маги прокладывали все новые и новые тоннели между мирами, пока однажды очередной проход не вывел их прямиком на Хэолику. Трудно сказать, кто больше был поражен: эораттанцы, обнаружившие вдруг, что в единый момент лишились своего могущества, или почтенные торговцы и моряки, на глазах которых прямо из воздуха начали появляться люди.
С помощью доступных им остатков магии эораттанцы вначале захватили изрядную часть острова, но затем война пошла по-другому. Не потерявшие, несмотря на бедствия, своей купеческой трезвости хэоликийцы собрались с силами и доказали магам, что колдовство, тем более ослабленное, может далеко не все.
Некоторое время война шла с переменным успехом, пока наконец, понесши немалые потери, маги не убрались обратно на Эораттан. Однако на этом дело не кончилось. Среди оправившихся от поражения магов нашлись те, кто быстро сообразил, какие выгоды может сулить открытие этого странного мира. И в один прекрасный день жители стольного града Хэолики вновь увидели, как из пустоты появились люди в знакомых черных одеждах. На этот раз в их руках было не оружие, а богатые дары…
Так возник этот странный союз — между колдунами и островными купцами.
Недоверие и прежнюю враждебность быстро преодолеть не удалось. Скажу больше: до сих пор эораттанские маги и хэоликийцы друг друга втихую недолюбливают.
Как бы то ни было, пережив первый шок от осознания множественности вселенных, островитяне быстро сообразили, как использовать сей факт для наполнения мошны, и, заручившись помощью эораттанцев, сначала робко, а потом все активнее занялись торговлей с другими мирами.
Но к тому времени хэоликийская культура существовала более тысячи лет и они были уже не теми отважными мореходами, которые готовы были ради прибыли безоглядно рисковать головой.
Команды кораблей уже давно наполовину, если не больше, состояли из иноземцев. Разве что капитаны и навигаторы, да и то это были в основном младшие сыновья богатых семейств и неудачники, не сумевшие завести собственного дела.
Допускать же к великой тайне и неисчислимым сокровищам своих соседей, весьма недолюбливавших островитян за их богатство и гордыню, правители Хэолики решительно не желали.
И тогда было найдено гениальное в своей простоте решение: богатство в других мирах для них должны добывать сами жители этих миров.
И вот уже много столетий купленные, захваченные, похищенные, завербованные обманом и просто случайно подобранные жители всех тех мест, куда дотягивались загребущие руки островных торговцев, пополняют ряды добытчиков богатства.
Хэолика оказалась единственным Миром Правой Руки, куда эораттанцы сумели пробить тоннель со своей родной планеты. Единственным трамплином, откуда открывался путь во вселенные, подобные нашей.
И только маги способны открывать ворота между вселенными. Только им под силу отыскать слабые места в ткани пространства и времени и пройти сквозь них.
Однако, как гласят легенды, так было не всегда…
Наверное, начать следовало бы так, в любимом хэоликийцами высокопарном стиле:
«…Некогда, неизмеримые миллионы миллионов лет назад, неведомо почему возникла Вселенная. Одна, Самая Первая, из которой и произросло, как из семечка, великое Древо Миров и Времен, на котором каждая ветвь — бесконечное мироздание…»
Впрочем, это не единственно возможный взгляд на устройство Вселенной. Вот, например, как выглядит он с точки зрения (во всяком случае, насколько это известно нам) эораттанских магов.
Вся Вселенная, вместе с Землей и Меркурием, Луной и Альтаиром, Солнцем и туманностью Андромеды, миллионами галактик, черных дыр и квазаров, является одной из страниц колоссальной книги, написанной Великими Творцами.
Все эти вселенные-страницы были созданы одновременно, по одному и тому же образцу, измышленному Божественным промыслом.
Но хотя все миры и были изготовлены совершено одинаковыми, уже в первые мгновения в них стали возникать различия: где-то частица отклонилась от предначертанной орбиты, где-то пылинка столкнулась с другой пылинкой.
В результате в одной вселенной Земля получила несколько другую орбиту, где-то место океанов заняли материки, а место болот — пустыни, место жарких тропиков — вечная мерзлота, как следствие — возникли и развились другие виды животных и растений… И так далее.
Но кроме случайных изменений есть еще и порожденные Великой и Непостижимой Игрой Творцов, которые время от времени развлекаются, внося изменения в течение судьбы.
Можно услышать еще одно объяснение. Вселенная в принципе бесконечна во времени и пространстве и состоит из совокупности вселенных, непрерывно рождающихся и гибнущих каждое мгновение. Однако все они созданы по единому образцу, как клетки человеческого организма или коралловые полипы, слагающие риф. Из чего следует…
Нет, пожалуй, на этом все об устройстве мира — все равно ведь истины не знает никто.
Тем более что от своих знакомых мне приходилось выслушивать и другие космогонические теории, зачастую весьма фантастические.
Что же касается хэоликийцев, то, по их глубокому убеждению, человек — ничтожная пылинка перед лицом повелевающих миром сил. Поэтому смертным достаточно почитать последних и не раздражать их, пытаясь проникнуть в тайны их замысла. Тогда они позволят верным почитателям спокойно приумножать свое земное достояние, в чем, собственно, и состоит цель всякого разумного человека. А доискиваться всяких там высших тайн мироздания просто глупо и бессмысленно.
Но, так или иначе, существует неизмеримо большое число вселенных, отделенных друг от друга неощутимыми и непроницаемыми для простых смертных барьерами.
Все эти миры схожи друг с другом, везде есть Земля, и заселена она — если заселена — людьми.
Где-то существуют, быть может, цивилизации динозавров, лемуров, дельфинов или даже каких-нибудь головоногих моллюсков, но если и так, то все эти миры отстоят слишком далеко от наших, человеческих. Во всяком случае, ни разу в официальных хэолийкских хрониках (правда, лишь тех, что дозволялось читать нам, их простым слугам) и в легендах торговцев мне не попадались упоминания о встречах с ними.
Все эти вселенные, как уже говорилось, отделены друг от друга невидимыми и непреодолимыми стенами… Нет, пожалуй, это не совсем то. Каждый континуум располагается по отношению к другим везде и нигде и в то же время симметрично им. При этом симметрия может быть полной, обратной и находящейся в противофазе. Именно так объясняют все это маги Сообщества Эораттан, и остается только им поверить, ибо других объяснений вообще нет, а маги обладают у себя дома чувствами, нам недоступными.
Что такое Эораттан и откуда там маги? Об этом как раз сейчас будет сказано…
Но сначала о хэоликийцах.
В одном из бесчисленного множества миров, заметно отличающегося от тех, где родился я и большинство моих товарищей, на острове, величиной примерно с Крит или Кипр, лежавшем в теплом океане и называвшемся Хэоликой, когда-то давно возникла цивилизация торговцев, мореходов и пиратов, в чем-то похожая на Финикию или Венецию.
И случилось так, что именно им, самым первым из обычных людей, пришлось столкнуться с пришельцами из иного мира — по-настоящему иного.
Выше говорилось, что все континуумы схожи друг с другом в главном.
За одним исключением — существует целый пласт вселенных, где человек обрел способность воздействовать на косную материю одной только своей волей.
Трудно сказать — то ли в этих мирах присутствует нечто такое, чего нет в обычных, то ли, наоборот, у них нет чего-то, блокирующего подобные способности у нас.
Об этом могли бы сказать сами их обитатели, но, думаю, они не те люди, которых следует спрашивать об этом.
По терминологии островитян, эти миры именуются Мирами Левой Руки, в то время как мы все — обитатели Миров Правой Руки.
В одном из «левых» миров существует двойник Земли, именуемый на одном из его языков, ставшим потом всепланетным, — Эораттан. Тамошняя цивилизация насчитывает, по словам самих жителей, более сорока тысяч лет. Все это время они совершенствовали чародейские способности и умения, и неудивительно, что пришло время и они каким-то способом узнали о наличии параллельных вселенных и, естественно, захотели добраться до них.
Двигало ими как любопытство, одинаковое для всех людей во всех мирах, так и столь же универсальный завоевательный инстинкт. Маги открыли и освоили способ проникновения из одного континуума в другой, но до поры до времени ограничивались только посещением вселенных, подобных своей.
Маги прокладывали все новые и новые тоннели между мирами, пока однажды очередной проход не вывел их прямиком на Хэолику. Трудно сказать, кто больше был поражен: эораттанцы, обнаружившие вдруг, что в единый момент лишились своего могущества, или почтенные торговцы и моряки, на глазах которых прямо из воздуха начали появляться люди.
С помощью доступных им остатков магии эораттанцы вначале захватили изрядную часть острова, но затем война пошла по-другому. Не потерявшие, несмотря на бедствия, своей купеческой трезвости хэоликийцы собрались с силами и доказали магам, что колдовство, тем более ослабленное, может далеко не все.
Некоторое время война шла с переменным успехом, пока наконец, понесши немалые потери, маги не убрались обратно на Эораттан. Однако на этом дело не кончилось. Среди оправившихся от поражения магов нашлись те, кто быстро сообразил, какие выгоды может сулить открытие этого странного мира. И в один прекрасный день жители стольного града Хэолики вновь увидели, как из пустоты появились люди в знакомых черных одеждах. На этот раз в их руках было не оружие, а богатые дары…
Так возник этот странный союз — между колдунами и островными купцами.
Недоверие и прежнюю враждебность быстро преодолеть не удалось. Скажу больше: до сих пор эораттанские маги и хэоликийцы друг друга втихую недолюбливают.
Как бы то ни было, пережив первый шок от осознания множественности вселенных, островитяне быстро сообразили, как использовать сей факт для наполнения мошны, и, заручившись помощью эораттанцев, сначала робко, а потом все активнее занялись торговлей с другими мирами.
Но к тому времени хэоликийская культура существовала более тысячи лет и они были уже не теми отважными мореходами, которые готовы были ради прибыли безоглядно рисковать головой.
Команды кораблей уже давно наполовину, если не больше, состояли из иноземцев. Разве что капитаны и навигаторы, да и то это были в основном младшие сыновья богатых семейств и неудачники, не сумевшие завести собственного дела.
Допускать же к великой тайне и неисчислимым сокровищам своих соседей, весьма недолюбливавших островитян за их богатство и гордыню, правители Хэолики решительно не желали.
И тогда было найдено гениальное в своей простоте решение: богатство в других мирах для них должны добывать сами жители этих миров.
И вот уже много столетий купленные, захваченные, похищенные, завербованные обманом и просто случайно подобранные жители всех тех мест, куда дотягивались загребущие руки островных торговцев, пополняют ряды добытчиков богатства.
Хэолика оказалась единственным Миром Правой Руки, куда эораттанцы сумели пробить тоннель со своей родной планеты. Единственным трамплином, откуда открывался путь во вселенные, подобные нашей.
И только маги способны открывать ворота между вселенными. Только им под силу отыскать слабые места в ткани пространства и времени и пройти сквозь них.
Однако, как гласят легенды, так было не всегда…
Василий (продолжение)
Отдав необходимые распоряжения, распустив экипажи, сдав пленников нашему заведующему работорговлей Хильперику Вульфраду, а корабли — под присмотр береговой команды и грузчиков (это не заняло слишком много времени), мы с Дмитрием наконец-то сошли на пристань.
По плоскому берегу мы направились к резиденции командора базы.
В прибое плескались полдюжины голых ребятишек под присмотром молоденькой девушки. Несколько женщин постарше сидели на берегу, подставив спины все еще теплому солнцу ранней осени.
Женщин на базе было не так уж мало — почти четверть населения.
Это не только жены и дочери обитателей, которым было дозволено обзавестись семьей, и не только те, в чью обязанность входит развлекать пока не получивших такого разрешения.
Представительницы слабого пола входят и в число торговцев, достигая немалых должностей. Во многих цивилизациях женщины пользуются не меньшими правами, чем мужчины, и наличие их в экипаже торгового корабля (даже в качестве капитана) или среди купеческого обоза — явление обычное. Далеко не везде считают, что женщина на судне приносит несчастье.
Во-вторых, бывают ситуации, когда без них просто не справиться. Наконец, фактории, как и всякое большое дело, требуют немалого обслуживающего и административного персонала, и опять-таки женщины тут незаменимы.
У входа в резиденцию я по привычке бросил взгляд на два ряда флагштоков, выстроившихся вдоль тисовой аллеи, ведущей к крыльцу.
Справа висели вымпелы с изображениями животных, имена которых носили стоявшие в данный момент у причалов суда, слева — личные вымпелы капитанов.
Вымпела Иветты, к своему огорчению, я не увидел. Мой вымпел и вымпел Дмитрия поднять пока тоже не успели. Зато был в наличии штандарт Ятэра. Неплохо, надо будет навестить старика.
Миновав резную двустворчатую дверь, мы поднялись по винтовой лестнице в приемную капитана базы, где сидели несколько человек, с которыми я перекинулся парой слов.
Тут же отирался один из помощников главного эконома — Нат Тернер, наш старый и не очень добрый знакомый, с которым у нас, как, впрочем, и почти у всех капитанов, шла глухая и непрерывная война. Мы сделали вид, что его тут нет.
В приемной, за конторкой с электронной пишущей машинкой, ПК и селектором — командор нашей базы оформил свои служебные апартаменты в соответствии с известными ему достижениями новейшей техники, — восседала его старшая личная секретарша, немолодая и некрасивая особа.
Впрочем, она могла позволить себе быть немолодой и некрасивой, так же как могла позволить себе иметь неработающего мужа на пятнадцать лет моложе себя.
Мэри Джексон была единственной среди нас, кто хорошо изучил язык Хэолики, да не просто канааль — низкую речь, но и обе высоких — керану и миал. Она могла не только свободно общаться с островитянами при отключенном лингвестре, но и составлять официальные отчеты, так что, несмотря на вроде бы невысокую должность, ее статус был никак не ниже капитанского.
Мы достаточно вежливо поприветствовали даму, после чего она подняла трубку, и через полминуты нас пригласили войти.
Тхотончи равнодушно выслушал доклад Дмитрия, задал ему и мне пару ничего не значащих вопросов и, поблагодарив за находчивость в эпизоде с пиратами, отпустил.
Наш капитан мудро не влезал в текущие дела, да это и не было, собственно, его главной задачей. В его обязанности входило то, что в моем мире называлось обтекаемым термином «общее руководство», а также периодическая отправка на Хэолику необходимых острову товаров.
Еще он был единственный, кто имел некоторую власть над магами — смею заверить, достаточно эфемерную.
До следующего рейса, то есть не меньше двух недель, мы могли располагать собой как угодно. Если, конечно, не обнаружится какой-нибудь срочной работы, вроде составления сводки-лоции, обучения новичков или того хуже — перевода с моего родного языка какой-нибудь книги или фильма.
Если подобной срочной работы не обнаружится, нас не побеспокоят, даже если некому будет вести корабли с данью в Дормай. В этом случае командор педантично дождется окончания срока отдыха.
Надо сказать, хэоликийцы вообще страшные формалисты. Это может показаться странным, учитывая, что они всегда были предприимчивой нацией купцов и мореходов, но тем не менее это так. Деятельность их определяют незыблемые, уходящие корнями в тысячелетия традиции, понятия, правила поведения, обычаи и кодексы, изменить раз и навсегда установленные принципы которых их заставит разве что угроза конца света. Придерживались они их в полном соответствии с принципом «Сперва выполни заповедь, а потом уж думай — зачем».
Помню, как-то я задал Тхотончи вопрос, почему они предпочитают формировать команды кораблей из подобранных в разных мирах людей, когда, казалось бы, к их услугам такой неисчерпаемый резервуар, как Город. Сперва он не понял, о чем, собственно, я спрашиваю. Потом, весьма раздраженный, пробурчал себе под нос что-то об освященных тысячелетиями обычаях и о мудрости народа, освоившего благородное искусство торговли еще в те времена, когда предки других размахивали каменными топорами, и не пристало представителю вышеупомянутых народов подвергать мудрость Хэолики сомнению.
Выйдя из кабинета шефа, мы попрощались с Мери Джексон, на что она не отреагировала, продолжая полировать ногти.
Просто удивительно, как прочно эта англичанка середины девятнадцатого века усвоила привычки и манеры современных секретарш из немногих виденных ею фильмов.
Выйдя, мы расстались: Дмитрий пошел сразу к себе домой, а я направился в столовую.
В кухонном чаду сновал между огромными котлами в окружении двух юных поварих и поваренка шеф-кок базы Борис Максимович Беспредельный.
Максимыч был из одного со мною мира, — во всяком случае, никаких существенных различий нам обнаружить не удалось. Правда, попал он сюда из сорокового года и живет тут уже почти тридцать лет.
Мы обменялись приветствиями, и он указал мне на уставленный разнообразными блюдами длинный стол, специально предназначенный для того, чтобы пришедшие с моря могли в любое время подкрепиться.
— Что у нас там? Опять оленина?
— Она, родимая. А если чего другого хочешь, так поговори с Сато, пусть охоту организует на бизонов. Или на этих, косматых, которые с клыками…
— Ты бы и поговорил, твой будущий зять как-никак…
— Да что я? Мое дело маленькое — готовлю то, что есть. Ты капитан, тебя он скорей послушает. А кто я для него? Тоже мне, важная птица — главный повар! У себя дома он таких с кашей ел. А зять — так что с того? И вообще, кто я для вас такой? Ты вот, капитан… — Он уже был готов пуститься в длинные рассуждения, что его мало уважают, хотя и жрут исправно приготовленную им еду, — это была одна из любимых его тем.
— Иветта где — не в курсе? — поспешил я направить беседу в другую сторону.
— Отплыла три дня назад, в Египет.
— А в какой именно?
— К фараонам. Повезли медь и олово.
— А что покупать будут?
— Должно быть, золото да девок — что еще есть в том Египте хорошего? До тамошних девок наши хозяева большие охотники! Да уж вернуться на днях должны бы…
Он дал легкий подзатыльник одной из девчонок — та, заслушавшись нас, прекратила помешивать похлебку в огромном котле.
Всем поварятам, надо сказать, он приходился отцом. Несмотря на неказистую внешность, Максимыч пользовался немалым успехом у женщин. От его многочисленных связей у него было четверо детей самого разнообразного облика и цвета кожи. Уже не раз наш главный повар ходатайствовал об отставке и разрешении поселиться в Городе вместе со всем семейством, но начальство в лице Тхотончи все не желало отпускать великолепного кулинара.
Для непосвященных поясню: Город — это место, куда отправляются те, кто, с точки зрения хозяев, заслужил право на покой. Я бывал там несколько раз — и когда доставлял товары, и, если можно так выразиться, на экскурсиях. Их устраивают с тем, чтобы пресечь время от времени начинающие циркулировать слухи, что вышедших в тираж слуг хэоликийцы просто-напросто уничтожают или продают на Эораттан. Могу засвидетельствовать, что это и в самом деле пустые россказни, — я встречал там тех, кто на моей памяти уходил в отставку, и чувствовали они себя прекрасно. Когда очередной Город слишком разрастается и в нем живет уже десятое или пятнадцатое поколение потомков первопоселенцев, хозяева бросают его, то есть просто перестают завозить туда новые партии «пенсионеров», и этот мир отмечается на картах как запретный для посещений. Жителям его предоставляется возможность жить и существовать, как они сочтут нужным и как смогут.
— Ты-то сам откуда вернулся? — спросил меня главный повар, глядя, как я расправляюсь с мясным пирогом.
— Из родных краев, Максимыч, можно сказать, — в Великий Новгород плавали.
— Что-то больно быстро вернулись? — с нарочитым сомнением поскреб губу кок.
— Так ведь шли большим зигзагом — по струне прямо к базе нас и доставило.
Он кивнул:
— А какой груз?
— Да какой может быть оттуда груз? — пожал я плечами. — Как обычно из тех мест — мед, воск, меха, икра осетровая — пятьдесят бочек, высший сорт. Рабов еще полторы сотни, так и то не купленные, а в плен захваченные. Хотели посмотреть, что у нас в трюмах.
— Викинги?
— Угу, — кивнул я, — кому ж еще там быть?
Обсуждение этой темы особого удовольствия мне не доставляло, хотя пора бы уже привыкнуть.
— Ты бочку медку не подкинешь? Я бы медовухи сварил. Блины опять же с медом — объедение!
— Сделаем, — заверил я. — У нас как раз один бочонок расселся, верхний обруч лопнул. Много вытекло, конечно, но литров пятьдесят осталось.
Заморив червячка, я покинул камбуз, решив по пути домой слегка прогуляться, наслаждаясь твердой землей под ногами.
Я забрел в контору эконома осведомиться насчет Иветты.
Как выяснилось, перед Египтом они ходили в мир вроде моего, но там сейчас конец девятнадцатого века.
Оттуда было привезено сто тонн стального лома с крупповских заводов, десять тысяч топоров с клеймом «Барановъ и К», тысяча сабель, две тысячи мечей, оформленных как «длинные мачете для рубки тропической растительности» — именно под таким названием их заказали в Петербурге. Последняя формулировка была изобретена самим экономом, и ее остроумием он весьма гордился.
По плоскому берегу мы направились к резиденции командора базы.
В прибое плескались полдюжины голых ребятишек под присмотром молоденькой девушки. Несколько женщин постарше сидели на берегу, подставив спины все еще теплому солнцу ранней осени.
Женщин на базе было не так уж мало — почти четверть населения.
Это не только жены и дочери обитателей, которым было дозволено обзавестись семьей, и не только те, в чью обязанность входит развлекать пока не получивших такого разрешения.
Представительницы слабого пола входят и в число торговцев, достигая немалых должностей. Во многих цивилизациях женщины пользуются не меньшими правами, чем мужчины, и наличие их в экипаже торгового корабля (даже в качестве капитана) или среди купеческого обоза — явление обычное. Далеко не везде считают, что женщина на судне приносит несчастье.
Во-вторых, бывают ситуации, когда без них просто не справиться. Наконец, фактории, как и всякое большое дело, требуют немалого обслуживающего и административного персонала, и опять-таки женщины тут незаменимы.
У входа в резиденцию я по привычке бросил взгляд на два ряда флагштоков, выстроившихся вдоль тисовой аллеи, ведущей к крыльцу.
Справа висели вымпелы с изображениями животных, имена которых носили стоявшие в данный момент у причалов суда, слева — личные вымпелы капитанов.
Вымпела Иветты, к своему огорчению, я не увидел. Мой вымпел и вымпел Дмитрия поднять пока тоже не успели. Зато был в наличии штандарт Ятэра. Неплохо, надо будет навестить старика.
Миновав резную двустворчатую дверь, мы поднялись по винтовой лестнице в приемную капитана базы, где сидели несколько человек, с которыми я перекинулся парой слов.
Тут же отирался один из помощников главного эконома — Нат Тернер, наш старый и не очень добрый знакомый, с которым у нас, как, впрочем, и почти у всех капитанов, шла глухая и непрерывная война. Мы сделали вид, что его тут нет.
В приемной, за конторкой с электронной пишущей машинкой, ПК и селектором — командор нашей базы оформил свои служебные апартаменты в соответствии с известными ему достижениями новейшей техники, — восседала его старшая личная секретарша, немолодая и некрасивая особа.
Впрочем, она могла позволить себе быть немолодой и некрасивой, так же как могла позволить себе иметь неработающего мужа на пятнадцать лет моложе себя.
Мэри Джексон была единственной среди нас, кто хорошо изучил язык Хэолики, да не просто канааль — низкую речь, но и обе высоких — керану и миал. Она могла не только свободно общаться с островитянами при отключенном лингвестре, но и составлять официальные отчеты, так что, несмотря на вроде бы невысокую должность, ее статус был никак не ниже капитанского.
Мы достаточно вежливо поприветствовали даму, после чего она подняла трубку, и через полминуты нас пригласили войти.
Тхотончи равнодушно выслушал доклад Дмитрия, задал ему и мне пару ничего не значащих вопросов и, поблагодарив за находчивость в эпизоде с пиратами, отпустил.
Наш капитан мудро не влезал в текущие дела, да это и не было, собственно, его главной задачей. В его обязанности входило то, что в моем мире называлось обтекаемым термином «общее руководство», а также периодическая отправка на Хэолику необходимых острову товаров.
Еще он был единственный, кто имел некоторую власть над магами — смею заверить, достаточно эфемерную.
До следующего рейса, то есть не меньше двух недель, мы могли располагать собой как угодно. Если, конечно, не обнаружится какой-нибудь срочной работы, вроде составления сводки-лоции, обучения новичков или того хуже — перевода с моего родного языка какой-нибудь книги или фильма.
Если подобной срочной работы не обнаружится, нас не побеспокоят, даже если некому будет вести корабли с данью в Дормай. В этом случае командор педантично дождется окончания срока отдыха.
Надо сказать, хэоликийцы вообще страшные формалисты. Это может показаться странным, учитывая, что они всегда были предприимчивой нацией купцов и мореходов, но тем не менее это так. Деятельность их определяют незыблемые, уходящие корнями в тысячелетия традиции, понятия, правила поведения, обычаи и кодексы, изменить раз и навсегда установленные принципы которых их заставит разве что угроза конца света. Придерживались они их в полном соответствии с принципом «Сперва выполни заповедь, а потом уж думай — зачем».
Помню, как-то я задал Тхотончи вопрос, почему они предпочитают формировать команды кораблей из подобранных в разных мирах людей, когда, казалось бы, к их услугам такой неисчерпаемый резервуар, как Город. Сперва он не понял, о чем, собственно, я спрашиваю. Потом, весьма раздраженный, пробурчал себе под нос что-то об освященных тысячелетиями обычаях и о мудрости народа, освоившего благородное искусство торговли еще в те времена, когда предки других размахивали каменными топорами, и не пристало представителю вышеупомянутых народов подвергать мудрость Хэолики сомнению.
Выйдя из кабинета шефа, мы попрощались с Мери Джексон, на что она не отреагировала, продолжая полировать ногти.
Просто удивительно, как прочно эта англичанка середины девятнадцатого века усвоила привычки и манеры современных секретарш из немногих виденных ею фильмов.
Выйдя, мы расстались: Дмитрий пошел сразу к себе домой, а я направился в столовую.
В кухонном чаду сновал между огромными котлами в окружении двух юных поварих и поваренка шеф-кок базы Борис Максимович Беспредельный.
Максимыч был из одного со мною мира, — во всяком случае, никаких существенных различий нам обнаружить не удалось. Правда, попал он сюда из сорокового года и живет тут уже почти тридцать лет.
Мы обменялись приветствиями, и он указал мне на уставленный разнообразными блюдами длинный стол, специально предназначенный для того, чтобы пришедшие с моря могли в любое время подкрепиться.
— Что у нас там? Опять оленина?
— Она, родимая. А если чего другого хочешь, так поговори с Сато, пусть охоту организует на бизонов. Или на этих, косматых, которые с клыками…
— Ты бы и поговорил, твой будущий зять как-никак…
— Да что я? Мое дело маленькое — готовлю то, что есть. Ты капитан, тебя он скорей послушает. А кто я для него? Тоже мне, важная птица — главный повар! У себя дома он таких с кашей ел. А зять — так что с того? И вообще, кто я для вас такой? Ты вот, капитан… — Он уже был готов пуститься в длинные рассуждения, что его мало уважают, хотя и жрут исправно приготовленную им еду, — это была одна из любимых его тем.
— Иветта где — не в курсе? — поспешил я направить беседу в другую сторону.
— Отплыла три дня назад, в Египет.
— А в какой именно?
— К фараонам. Повезли медь и олово.
— А что покупать будут?
— Должно быть, золото да девок — что еще есть в том Египте хорошего? До тамошних девок наши хозяева большие охотники! Да уж вернуться на днях должны бы…
Он дал легкий подзатыльник одной из девчонок — та, заслушавшись нас, прекратила помешивать похлебку в огромном котле.
Всем поварятам, надо сказать, он приходился отцом. Несмотря на неказистую внешность, Максимыч пользовался немалым успехом у женщин. От его многочисленных связей у него было четверо детей самого разнообразного облика и цвета кожи. Уже не раз наш главный повар ходатайствовал об отставке и разрешении поселиться в Городе вместе со всем семейством, но начальство в лице Тхотончи все не желало отпускать великолепного кулинара.
Для непосвященных поясню: Город — это место, куда отправляются те, кто, с точки зрения хозяев, заслужил право на покой. Я бывал там несколько раз — и когда доставлял товары, и, если можно так выразиться, на экскурсиях. Их устраивают с тем, чтобы пресечь время от времени начинающие циркулировать слухи, что вышедших в тираж слуг хэоликийцы просто-напросто уничтожают или продают на Эораттан. Могу засвидетельствовать, что это и в самом деле пустые россказни, — я встречал там тех, кто на моей памяти уходил в отставку, и чувствовали они себя прекрасно. Когда очередной Город слишком разрастается и в нем живет уже десятое или пятнадцатое поколение потомков первопоселенцев, хозяева бросают его, то есть просто перестают завозить туда новые партии «пенсионеров», и этот мир отмечается на картах как запретный для посещений. Жителям его предоставляется возможность жить и существовать, как они сочтут нужным и как смогут.
— Ты-то сам откуда вернулся? — спросил меня главный повар, глядя, как я расправляюсь с мясным пирогом.
— Из родных краев, Максимыч, можно сказать, — в Великий Новгород плавали.
— Что-то больно быстро вернулись? — с нарочитым сомнением поскреб губу кок.
— Так ведь шли большим зигзагом — по струне прямо к базе нас и доставило.
Он кивнул:
— А какой груз?
— Да какой может быть оттуда груз? — пожал я плечами. — Как обычно из тех мест — мед, воск, меха, икра осетровая — пятьдесят бочек, высший сорт. Рабов еще полторы сотни, так и то не купленные, а в плен захваченные. Хотели посмотреть, что у нас в трюмах.
— Викинги?
— Угу, — кивнул я, — кому ж еще там быть?
Обсуждение этой темы особого удовольствия мне не доставляло, хотя пора бы уже привыкнуть.
— Ты бочку медку не подкинешь? Я бы медовухи сварил. Блины опять же с медом — объедение!
— Сделаем, — заверил я. — У нас как раз один бочонок расселся, верхний обруч лопнул. Много вытекло, конечно, но литров пятьдесят осталось.
Заморив червячка, я покинул камбуз, решив по пути домой слегка прогуляться, наслаждаясь твердой землей под ногами.
Я забрел в контору эконома осведомиться насчет Иветты.
Как выяснилось, перед Египтом они ходили в мир вроде моего, но там сейчас конец девятнадцатого века.
Оттуда было привезено сто тонн стального лома с крупповских заводов, десять тысяч топоров с клеймом «Барановъ и К», тысяча сабель, две тысячи мечей, оформленных как «длинные мачете для рубки тропической растительности» — именно под таким названием их заказали в Петербурге. Последняя формулировка была изобретена самим экономом, и ее остроумием он весьма гордился.