Левашов Виктор. Их было семеро

четверо сместились на одну сторону. После чего приказал:
-- Руки за голову! К стенке! Лицом к стенке!
Мы подчинились. Двое держали нас на мушке, а двое других закинули
автоматы за спину и принялись обшаривать нас. Это был очень удобный момент,
чтобы отобрать у них их игрушки. Я чувствовал, как ребята напряглись, ожидая
моего сигнала. Но все-таки промолчал. Ситуация была, конечно, очень горячая,
но я решил: если кто-то хочет с нами поговорить, пусть говорит с позиции
силы. Это располагает к большей откровенности. А удобные моменты -- ну,
будут еще. Эти лбы не смогут не сделать пары-тройки ошибок, не та школа. А
нам столько и не надо, нам и одной хватит. Но в свое время.

Пока они охлопывали наши бока и выворачивали из карманов документы и
деньги, а потом вываливали на бетонный пол бельишко из наших сумок, я
внимательно осмотрел зал. Выходов из него было только два. Один -- через
гаражные ворота, черта их откроешь, если электропривод будет блокирован
снаружи. Второй -- через дверь, ведущую в глубь дома. Тоже не слабенькая
дверца -- из стального листа, обваренного уголками. Окон не было. Если не
считать двух проемов в торцевой стене, напротив ворот. Проемы были шириной
метра по полтора и высотой с полметра. Изнутри они были закрыты толстыми
прутьями арматуры, а снаружи застеклены. Не окна, а вентиляционные отверстия
под самым потолком. Что надо тюрьма. Если они вздумают нас здесь держать,
выбраться будет непросто. Но вряд ли будут. Иначе не стали бы выгонять
микроавтобус. А зачем выгнали -- ужу ясно: чтобы не повредить при стрельбе.
Бережливый народ.
Когда со шмоном было покончено, главный достал из кармана "уоки-токи",
сказал в микрофон:
-- Нормально все.
Я ожидал, что на нас наденут наручники, но то ли их не припасли, то ли
решили, что при такой огневой мощи они и без браслеток обойдутся. Ну, тем
лучше. Такие маленькие оплошности противника всегда украшают жизнь.

Минут через десять стальная дверь открылась, и в зале появились еще три
действующих лица. Одного мы уже знали, это был напарник рыжего водилы. На
плече у него висел "узи", а впереди себя он аккуратно спускал по пандусу
инвалидную коляску, в которой сидел совершенно лысый мужик лет шестидесяти.
Он был в цветастой рубашке с расстегнутым воротом и короткими рукавами,
обнажавшими жилистые, в синих наколках руки. Наколки просвечивали и сквозь
седые волосы на груди. Ноги были укрыты клетчатым пледом. С ним было все
ясно: пахан.
А вот третий, который вошел вслед за ними и прикрыл за собой дверь, был
птицей совсем другого полета. Лет сорока, в аккуратном светло-коричневом
костюме, с правильным невыразительным лицом и быстрым взглядом. В толпе на
него и внимания не обратишь, но тут, среди этой уголовной братии, он
выглядел белой вороной. "Контора". Это было на нем прямо написано. Майор или
даже подполковник. Впрочем, вряд ли подполковник, слишком подобран, в форме,
подполковники редко такими бывают. Его-то как сюда занесло?
У все троих физиономии были такими, словно бы перед тем, как войти
сюда, они крепко пересобачились. И как бы в продолжение этой ругани напарник
рыжего показал на нас:
-- Вот, только четверо!
Лысый и Майор (так я про себя его окрестил) посмотрели на нас, как
будто хотели в этом убедиться. И убедились: да, четверо. Майор извлек из
кармана пиджака небольшой фотоаппарат "Никон" и раза три щелкнул нас,
сверкнув вспышкой.
-- Завтра снова, выходит, ехать? -- недовольно спросил лысый. -- Так не
договаривались. Двойная работа.
-- Уладим! -- раздраженно бросил ему Майор, сделал еще пару снимков и
сунул аппарат в карман.
Старшой автоматчиков подошел к коляске и протянул лысому наши документы
и деньги. У каждого из нас было по пятьсот баксов мелкими купюрами на
карманные расходы. Трубач прихватил из своего гонорара пачечку новеньких
стольников -- он хотел купить хороший саксофон взамен старого. А еще
двадцать штук -- на серьезные траты, которые по ходу дела могли
понадобиться, -- были переведены на мое имя в ларнакский "Парадиз-банк", я
мог их получить по предъявлении паспорта.
Деньги лысый оставил у себя, а документы передал Майору. Тот
внимательно просмотрел наши паспорта. Куда внимательней, чем кипрские
пограничники.
-- Иван Георгиевич Перегудов... Что ж, Иван Георгиевич, давайте
поговорим, -- обратился он к Доку, предположив в нем старшего, из чего я с
чувством глубокого удовлетворения заключил, что даже если он о нас что-то и
знает, то знает далеко не все.
-- Я -- врач команды, -- ответил Док. -- А капитан у нас -- он, Сергей
Пастухов.
-- Команды? -- переспросил Майор. -- Ах да, вы же спортсмены. Как вы,
Сергей Пастухов, насчет того, чтобы откровенно поговорить?
-- При них? -- кивнул я на лысого пахана и его шайку.
-- Вы правы, пожалуй, -- согласился Майор и обернулся к лысому: --
Извините, пан. Эта информация вам ни к чему. Не возражаете, если я побеседую
с нашими гостями тет-а-тет?
Пан. В лысом не было ничего польского. Значит, кличка.
-- Валяйте. Меньше знаешь -- лучше спишь. А если что?
-- Вы же будете рядом.
Пан нажал какую-то кнопку на ручке коляски и откатился в другой конец
гаража. За ним последовали и его кадры. Четверо с "узи" слегка расслабились,
но все еще были настороже и не спускали с нас глаз.
-- Так лучше, да? -- спросил Майор. -- Итак, кто вы? Но прежде: где еще
двое?
-- В милиции, -- ответил я, а сам тем временем соображал. Знает, что
спортсмены. Знает, что должно быть шестеро. Знает про "Эр-вояж" и "Три
оливы". Знает, когда мы должны были прилететь. Что он еще знает?
-- Что они делают в милиции? -- удивился Майор.
-- Что делают в милиции люди? Или работают, или сидят. Наши сидят.
-- Почему?
-- За что, -- поправил я. -- Немного поддали, ввязались в драку с
какими-то неграми. Их и забрали.
Понятия не имею, откуда мне на язык вывернулись эти негры. Но
вывернулись очень кстати, такие детали сообщают достоверность любой туфтяре.
-- Не с неграми, -- вмешался в наш разговор Артист. -- С арабами.
-- С какими арабами? -- подключился Муха. -- С татарами!
-- Иди ты - с татарами! -- возразил Артист. -- Тренер сказал: с
черными. Разве татары черные?
-- А какие? Желтые?
-- Белые. Даже рыжие бывают.
-- Татары -- рыжие?! -- презрительно переспросил Муха. -- Где ты таких
видел?!
-- А что? И видел! -- стоял на своем Артист. -- Даже грузины и чечены
бывают рыжие!
-- Во дает! У него уже и чечены рыжие!
-- Кончайте, -- прервал их перепалку Док, резонно опасаясь, что их
ненароком занесет в воспоминания о чеченской войне. -- Неважно, с кем они
подрались. Важно, что их забрали.
-- Неплохо, -- оценил Майор. -- Синхронно работаете. И что же -- некому
было выручить?
-- Поздно узнали, -- объяснил я. -- Перед самым отлетом. Выручат,
конечно.
-- Кто?
-- Ну, кто? Тренер. Или кто-нибудь из Национального фонда спорта.
-- Мы договаривались быть откровенными, -- напомнил Майор.
-- Разве? -- удивился я. -- Так, может, вы и начнете?
-- Я знаю о вас все.
-- Да ну?
-- Или почти все.
-- Есть разница.
-- Цель вашего приезда на Кипр -- господин Назаров. Я знаю, что вы
должны с ним сделать. Но я хотел бы, чтобы вы сами об этом сказали.
"Резидент, -- понял я. -- Вот откуда он это знает. Ровно столько,
сколько знает резидент. На хрена бы нам такое информационное обеспечение?!"
-- Не слышу ответа, -- проговорил Майор.
Я пожал плечами.
-- Зачем вам мой ответ, если вы и так все знаете? Убить, конечно.
-- Бросьте, Пастухов! Кто же посылает шесть человек, чтобы убить
одного? Здесь одного и достаточно. Нет, у вас другое задание: выкрасть
Назарова и доставить его в Россию.
Он внимательно взглянул на меня, пытаясь определить, какое впечатление
произвели его слова.
-- Не слабо, майор, -- сказал я. -- Вы действительно много знаете. Чего
же вы не знаете?
-- На кого вы работаете?
-- А вы?
-- Почему вы назвали меня майором? -- спохватился он.
Дошло.
-- Потому что вы и есть майор. -- Я вспомнил слова полковника
Голубкова: "Эмиссар КПРФ". И добавил: -- В отставке или в запасе. Вас из
"конторы" вышибли или вы сами ушли?
-- Так... Что еще вы знаете обо мне?
-- Вчера вы встречались с другом и компаньоном Назарова Борисом
Розовским.
-- Вы в этом уверены?
-- Более чем.
Он не спросил, откуда я это знаю, но, судя по выражению лица,
напряженно об этом думал.
-- Не сушите мозги, майор, -- посоветовал я. -- Конечно же резидент.
Он укоризненно покачал головой:
-- Ай-ай-ай, какой нехороший человек! Просто сволочь.
-- Ну почему же сразу сволочь? -- возразил я. -- Может, вы просто мало
ему платите? И он вынужден подторговывать информацией на стороне?
-- Зачем же, по-вашему, я встречался с Розовским?
-- Чтобы договориться о встрече с самим Назаровым.
-- А для чего мне встречаться с Назаровым?
"Зачем эмиссару КПРФ встречаться с Назаровым?" -- спросил я себя. И
ответил вслух:
-- Вы хотите получить от него компромат на некоторых деятелей из
президентского окружения. Но вы его не получите. Он вас пошлет. Очень
далеко. -- Я будто пробирался по кочкам через болото -- приходилось
тщательно обдумывать каждую фразу. -- Тогда вы дадите ему срок для
размышления. И намекнете, что его ждет в случае отказа.
-- Что?
Я не люблю произносить это слово. Есть слова, которые притягивают
опасности. Еще древние это знали. Поэтому у них было столько табу. Но в этой
бетонной коробке каждый кубический сантиметр был пропитан опасностью. Хуже
не бывает. Поэтому я сказал:
-- Смерть.
Майор промолчал. Я был уверен, что угадал. Теперь можно было и
блефануть.
-- Это вторая позиция в вашей оперативной разработке. Запасной вариант.
В новом покушении на Назарова весь мир увидит руку Кремля. Что вполне
устраивает ваших работодателей. Вы считали этот вариант маловероятным, --
продолжал я уже более уверенно. -- Не сомневались, что Назаров согласится
отдать вам компромат на своих врагов.
-- Я и сейчас в этом не сомневаюсь, -- сказал Майор.
-- Вы ошибаетесь. На вас работают никчемные психологи. Они не смогли
понять, что такой человек, как Назаров, никогда не даст ни одного козыря
коммунистам. Поэтому вы и не запаслись профессиональным киллером. И теперь
будете вынуждены обращаться к этой швали.
-- Я обратился к ним только для того, чтобы перехватить вас.
-- Зачем?
-- Познакомиться с конкурентами. А вдруг выяснится, что мы не
противники, а союзники?
-- Ну, перехватили. Познакомились. Выяснили, что не союзники. А дальше
что? Кому-то нужно будет завершить операцию. Значит, придется и за этим к
ним обращаться. Гиблое дело, майор. Рано или поздно они завалятся и продадут
вас со всеми потрохами. И этого вам ваши заказчики не простят. У вас нет
ощущения, что вас подставляют?
Если этого ощущения у него раньше и не было, то после моих слов
появилось. Майор задумался. Наконец сказал:
-- Вы правы. Поручать им это дело нельзя. Но я знаю, кто с ним
справится.
-- Кто?
-- Вы.
-- Это вы так шутите?
-- А если я скажу, что за эту работу вы получите пятьдесят тысяч
долларов?
Я засмеялся.
-- Знаете, почему коммунисты не смогли удержать власть? Они не любили
платить. Все тащили к себе и жрали за заборами своих дач.
-- Хотите сказать, что вам заплатили больше?
-- И намного, -- подтвердил я.
-- У вас нет выбора. Либо вы будете работать на меня, либо отсюда не
выйдете.
-- Выстрелы услышат в соседних домах.
-- Ближайший дом -- в пяти километрах отсюда.
-- Нас будут искать.
-- Не здесь. Никто не узнает, куда вас увезли.
-- А четыре трупа? И завтра еще два. Их вы куда денете?
-- Не мои проблемы. Но я поинтересовался. Тут неподалеку есть бетонный
завод. Делают блоки для фундамента. Продолжать?
-- А если мы согласимся, а потом кинем вас?
Майор усмехнулся. Похоже, он обрел под ногами твердую почву.
-- Вы этого не сделаете. У вас есть родители, жены, дети. Вы подумаете
о них.
-- Неужели вы пойдете на это? -- спросил я, хотя был на все сто уверен,
что он пойдет на все. Такая это порода. Они с генералом Жеребцовым в одной
школе учились. А верней: одну бешеную суку сосали.
-- С неохотой, -- ответил Майор. -- Но я должен подстраховаться. Для
этого мне достаточно сделать всего один звонок в Москву. Я могу сделать его
прямо из этого дома. Если хотите -- при вас. И я его сделаю.
-- Если у вас будет эта возможность, -- вступил в наш разговор Док.
Майор мгновенно осмотрелся. Четверо с автоматами по-прежнему стояли
метрах в двенадцати от нас. Как я и предполагал, намеренно затягивая этот
разговор, они еще больше расслабились, опустили стволы, двое курили. "Узи"
пятого, напарника рыжего водителя, вообще висел на плече. Склонившись к
Пану, он о чем-то негромко с ним разговаривал. Значит, этот вообще не в
счет. Ему понадобится секунды три, а то и больше, чтобы начать стрелять.
Целая вечность. Этим четверым -- меньше, конечно. Двоим, что курили, --
секунды две. А двоим другим -- полторы как минимум. Да плюс время, пока
врубятся. А они не похожи были на профи, способных сделать это мгновенно.
Так что шансы у нас были. И неплохие, в Чечне не раз бывало и хуже.
Но Майор, судя по всему, не оценил ситуацию как угрожающую. На всякий
случай он отодвинулся от нас, шага на два. И как раз по направлению к
автоматчикам. Ну, подарок! Будь он в моей команде, за такое дело я отправил
бы его на "губу". Суток на трое. Потому что он перекрыл автоматчикам
директрису -- линию огня. Значит, в плюс нам -- еще секунда: пока они
сообразят, как стрелять через Майора.

Пора. Лучше момента не будет.

Я уже готов был дать знак, но тут Док демонстративно-медлительно
закурил и неожиданно протянул мне пачку "Мальборо":
-- Сделай пару затяжек. Очень прочищает мозги.
Он прекрасно знал, что я не курю. Но раз предлагает -- значит, знает
зачем.
Я прикурил от его зажигалки. Не затягиваясь, выпустил изо рта струйку
дыма. Ничего не понял. Выпустил еще одну. И только тут дошло: дым не
стелился в воздухе, как всегда в закрытых помещениях, а явственно
вытягивался вверх. Это могло означать только одно -- вентиляционные
люки-окна наверху открыты. И это в корне меняло ситуацию.
-- Расслабьтесь, -- сказал я Майору. -- Мы не собираемся брать вас в
заложники.
-- Значит, вы принимаете мое предложение?
-- Нет, не значит. У нас уже есть контракт. Выгодней вашего.
-- Контракт -- с кем? -- спросил он.
На этот вопрос можно было не отвечать. Но я решил, что стоит попытаться
прояснить, кто наши работодатели. Он мог о них знать. Поэтому я ответил:
-- С Управлением по планированию специальных мероприятий. Знаете такое?
Реакция его была неожиданной и -- нужно отдать ему должное -- очень
быстрой.
-- Огонь! -- крикнул он, прыгнул в сторону и перекатился по полу к
ногам автоматчиков, одновременно вырывая из подмышечной кобуры пистолет.
Я предполагал, что от команды до начала пальбы пройдет секунды
полторы-две, но ошибся сильно ошибся вдвое. Мы рассыпались по бетону, как
брызги ртути. Муха успел перемахнуть пустое пространство, взвиться в сальто
и взять в захват ногами шею напарника рыжего. Он уже лежал на полу, а эти
четверо все бросали сигареты, поднимали, поднимали и поднимали свои стволы
-- конца этому, казалось, не будет. А когда все же подняли, прозвучало два
очень громких выстрела. Верней, четыре -- два по два, сообразил я, увидев,
как все четверо повалились на пол, так и не успев нажать курков.
Майор выхватил, наконец, свой ПМ и вскинул его, целя вверх, над нашими
головами. Но еще два выстрела поставили точку в его карьере. Я решил, что
все закончено, и хотел уже встать, но тут лысый Пан круто развернул свою
коляску и по бетонной стене над нашими головами полоснули две автоматные
очереди. Надо же, какой хитрожопый! В ручки коляски вмонтировал стволы.
Прямо Кулибин. Но истратить весь боезапас ему не удалось, Муха уже завладел
автоматом клиента и короткой очередью, почти в упор, снес Кулибину
полчерепа.
-- Все в порядке, Пастух? -- прозвучал сверху, как глас самого апостола
Петра, бас Трубача. Его физиономия виднелась в вентиляционном люке между
прутьями арматуры. А в соседнем люке -- физиономия Боцмана. И из обоих люков
торчали автоматные стволы.
-- В полном, -- ответил я. -- Спускайтесь!
-- Сейчас будем!..

Мы связали клиенту Мухи руки и ноги, оттащили его к стене и обошли
гараж, осматриваясь. Картина была та еще. Пять трупов, не считая Майора. А
почему, собственно, не считая? Считая. Шесть трупов.
Артист только головой покачал.
-- Добро пожаловать на остров любви! -- проговорил он и после
некоторого раздумья добавил: -- Если кто-нибудь при мне еще раз скажет эти
слова, я ему всю морду разобью!
-- Что будем делать, Сережа? -- спросил Док.
-- Нужно подумать.
И было над чем подумать. И прежде всего: почему этот Майор так
реагировал на мое упоминание об Управлении? Что же это за зверь такой,
ввергающий в панику тертых-перетертых кагэбэшников или фээсбэшников? А Майор
явно был в панике, когда узнал, с кем имеет дело. Поэтому мгновенно забыл
про все свои планы. У него в мозгах было лишь одно: уничтожить все следы его
контакта с нами. Выжечь. Стереть. Смыть кровью. Думай, Пастух, думай,
приказывал я себе. Но ничего путного в голову не приходило. Кроме одного:
что с нашими работодателями нужно держать ухо востро. Очень востро.
-- Обыщите их! -- кивнул я ребятам на трупы, а сам занялся Майором.
Бывшим.
Одна пуля вошла ему в лоб и на выходе разнесла весь затылок, другая
попала в сердце и по пути прошила бумажник. Крови на костюме почти не было,
а во внутренний карман пиджака, где лежал бумажник, немного натекло, так что
дырка в углу паспорта была обведена красным. Если бы это был не обычный
общегражданский паспорт еще с гербом СССР, а комсомольский или партийный
билет, место ему было бы в музее на стенде "Они сражались за Родину". Только
вот за какую, интересно, Родину этот Майор сражался?
Вологдин Олег Максимович. Сорок лет. Так я и предполагал. Место
рождения: город Москва. Отметки о браке нет. О детях -- тоже. Что ж, меньше
горя будет в Москве. Выездной визы нет. Значит, прямиком прилетел на Кипр.
Немного денег в бумажнике: доллары и кипрские фунты. Никаких писем, записок,
фотографий, никакой телефонной книжки.
Из наружного кармана пиджака я извлек фотоаппарат и взглянул на счетчик
кадров. В окошечке стояла цифра "5". Значит, на пленке, кроме нас, ничего не
было. Я засветил пленку, вернул "Никон" на место и на всякий случай ощупал
труп с боков. Могло быть еще оружие.
В районе пояса почувствовал какое-то утолщение. Расстегнул рубашку,
задрал майку. На голом теле был укреплен широкий парусиновый пояс. Я вытащил
его и расстегнул "молнию". В кармашках лежали доллары. Десять пачек по пять
тысяч в каждой. Итого: пятьдесят. Я подозвал ребят и показал на пояс:
-- Цена жизни Аркадия Назарова. Или правильней -- цена смерти?
Они постояли, посмотрели, но ничего не сказали. Да что тут скажешь?
Цена жизни или смерти -- одна цена.
Документы, извлеченные из карманов остальных, не дали никакой
интересной информации. У лысого был вид на жительство на Кипре. Фамилия его
была Панков, отсюда и кличка -- Пан. У двоих были долгосрочные германские
визы, у остальных -- обычные загранпаспорта с отметками о въезде на Кипр.
Тем временем из-за стальной двери, ведущей в дом, появились Трубач и
Боцман. И не одни. Боцман подталкивал перед собой давешнего рыжего водилу, а
Трубач волочил за шиворот еще двух молодых мордоворотов. Руки у этой троицы
были связаны, а рты забиты кляпами. Их "узи" висели у Боцмана и Трубача на
плечах.
-- Внешняя охрана, -- объяснил Трубач, сваливая своих пленников на пол.
-- А этот рыжий возле микроавтобуса был.
-- Дом осмотрели? -- спросил я.
-- Больше никого нет. Вот их документы и "тэтэшник" рыжего.
То же самое: германские визы и транзитные через всю Европу.
Я вытащил у них кляпы и спросил:
-- Вы что, из Германии ворованные машины гоняли?
Рыжий с готовностью закивал:
-- Ну! Мы больше не будем, не убивайте нас!
Гаражный пейзаж произвел на него, судя по всему, очень сильное
впечатление.
-- Кому же нужны на Кипре машины с левым рулем?
-- А наши брали, русские. Их здесь сейчас полно. Вы нас не убьете?
Посмотрим на ваше поведение.
Трубач отвел меня в сторону и негромко сказал:
-- У нас цейтнот, Пастух.
-- А что такое?
-- Понимаешь, "додж"...
-- Которым вы нам мигнули -- стоп-сигналами на шоссе?
-- Ну да. Понимаешь, его бы надо поскорей вернуть.
-- Кому? -- не понял я.
-- На стоянку. Пока не хватились. Может, и не хватятся скоро, а вдруг?
-- Так вы его угнали?
-- А что было делать? Не на такси же за вами ехать!
-- Черт! Кипрской полиции нам только и не хватает! Ладно, потороплюсь.
Проще всего, конечно, было немедленно позвонить в полицию и объяснить
все как есть: как нас захватили в аэропорту и привезли сюда под угрозой
оружия, как наши товарищи проследили за похитителями, разоружили охрану и
вынуждены были открыть огонь для защиты наших жизней. Убийство в пределах
необходимой обороны. Такая статья была в российском Уголовном кодексе,
наверняка была и в кипрском.
Но у полиции возникла бы куча вопросов: почему захватили именно нас,
чего от нас требовали, о чем мы говорили с Паном и его клиентом. И еще
немало других. А на них ответить мы не могли. К тому же до выяснения всех
обстоятельств дела нас сунули бы в кутузку, а во всех газетах наверняка
появились бы наши снимки. В общем, в любом варианте на нашем задании мы
могли ставить жирный крест.

Не годилось. Нужно было придумывать другой план. И я его придумал.

-- Развяжите их, -- кивнул я ребятам на пленников, а сам обшарил
карманы Пана. И нашел то, что искал: связку ключей. Один из них был сложный,
с множеством выступов и бородок -- явно от сейфа.
-- Где сейф? -- спросил я у рыжего, понимая, что он сейчас самый
разговорчивый.
-- На кухне, за холодильником, -- поспешно ответил он.
-- Как отодвигается холодильник?
-- Просто руками -- сильно влево. Хотите, покажу?
-- Обойдемся. -- Я бросил ключи Боцману: -- Открой. Сигнализацию не
забудь отключить. Если есть деньги -- неси сюда. Бумаги вывали на пол. Сейф
не закрывай, пусть так и стоит.
Боцман вышел. Я достал из своей разворошенной сумки майку и тщательно
вытер автоматы, из которых стреляли Трубач, Боцман и Муха, предварительно их
разрядив. После этого, обмотав руку майкой, чтобы не оставить на металле
своих пальцев, сунул автоматы охранникам и напарнику рыжего. Ничего не
понимая, они взяли оружие в руки.
-- А теперь положите стволы на пол и отойдите в сторону! Объясняю
ситуацию, -- продолжал я, когда они выполнили приказ. -- Сейчас мы вызываем
полицию и рассказываем: мы заблудились, подъехали к этому дому спросить
дорогу и неожиданно услышали стрельбу. Поскольку мы опытные спортсмены, нам
удалось проникнуть в дом и обезоружить вас. Картина для полиции будет
совершенно ясной. Каким-то образом вы заманили или похитили российского
бизнесмена. Его, -- показал я на труп Майора. -- При нем было пятьдесят
тысяч долларов. Вы убили его, но при дележе добычи поссорились и
перестреляли друг друга. Ваши пальцы на "узи" есть, баллистическая
экспертиза покажет, из какого автомата в кого стреляли. Так что высшая мера
вам обеспечена.
-- На Кипре нет вышки, -- буркнул напарник рыжего.
-- Для общеуголовных преступлений, -- согласился я. -- Но не для таких,
где шесть трупов.
-- Не докажешь, -- хмуро возразил напарник. -- Мы все на вас скажем.
Как было.
-- А что вы нас похитили под угрозой оружия -- тоже скажете?
Вошел Боцман. В одной руке у него был средних размеров атташе-кейс с
цифровыми замками, в другой -- пачка кипрских фунтов. Очень даже приличная
пачка.
-- Ключи оставил в сейфе, -- объяснил он, передавая мне деньги. --
Пальцы стер.
Я бросил фунты на пол.
-- Вот вам еще одно: вы не только застрелили хозяина, но и его тоже
попытались ограбить... А что в кейсе?
-- Не знаю, -- сказал Боцман. -- Сейчас посмотрим.
Прикладом "узи" он сбил замки и открыл крышку. В кейсе были плотно
уложенные небольшие полиэтиленовые пакеты с каким-то белым порошком. И хотя
я видел кокаин и опиум только по телевизору, сразу догадался, что это.
Наркота.
Док вынул один из пакетов, повертел его в руках, пощупал, а потом
разорвал плотный полиэтилен так, что часть порошка высыпалась на пол.
-- Эй! Ты что?! -- предостерегающе потянулся к нему напарник рыжего. --
Это же!..
Док понюхал порошок, растер между пальцами, потом осторожно попробовал
на язык.
-- По-моему, героин, -- сказал он. -- Опыт у меня небольшой, но... Да,
героин.
-- Так-так, -- заметил я. -- Значит, вы не просто хотели ограбить
хозяина, но и забрать у него партию наркотиков. Сколько здесь?
-- Килограммов пять, не меньше, -- предположил Боцман.
-- Пять килограммов героина и шесть трупов. Неужели и это не потянет на
вышку? Как, по-твоему? -- обратился я к знатоку кипрского уголовного
законодательства.
Он промолчал.
Я заключил:
-- Вижу, вам не нравится этот вариант. Нам тоже. Не потому, что мы
хотим сберечь ваши шкуры. Просто у нас еще слишком много дел и нет времени
на объяснения с кипрской полицией. Предлагаю другое. Сейчас мы вас
отпускаем. Вы садитесь в микроавтобус и с максимальной скоростью гоните в
ближайший аэропорт. В Никосию...
-- Ближе в Ларнаку, -- подсказал рыжий. -- Там тоже международный
аэропорт.
-- Тем лучше, в Ларнаку, -- согласился я. -- Там вы покупаете билеты и
улетаете ближайшим рейсом в Европу. Через сутки вы должны быть в Варшаве.
Там сядете на поезд до Белостока. А оттуда доберетесь до городка, который
называется Нови Двор. Запомнили? Остановитесь в мотеле при въезде в Нови