Левашов Виктор. Их было семеро

и в нужное место?
Там, где неизвестность, предполагай худшее. Допустим, резервы есть и
средства доставки тоже не проблема. А вот проблема для них -- нужное место.
Они ее решат, если мы будем продолжать двигаться вдоль побережья по трассе
Е-87, которая на территории Румынии переходила в Е-60, а дальше
разветвлялась на целый куст магистралей. А кто, собственно, заставляет нас
по ней переться? Мы и выбрали-то этот маршрут без всякой задней мысли:
движение наверняка не такое интенсивное, как по центральным шоссе, море
рядом, в любой момент можно остановиться и искупаться. Отдохнуть, в общем.

И чуть было не отдохнули.

Значит, нужно срочно сваливать с Е-87 и идти в Польшу через Шумен, Русе
и Бухарест. Вот тут уж точно споем: "Проезжая теперь Бухарест, снова слышу я
речь неродную..."
Второй вопрос. Что делать с нашим приметным красавцем? Свою отвлекающую
роль он выполнил. И отвлек, и даже привлек. Но так или иначе Назаров получил
возможность незаметно убраться с виллы. А это было главное. Если все прошло
без накладок, он с двумя телохранителями, бывшими "альфовцами" из команды
Губермана, давно уже переплыл из Фамагусты в Бейрут, оттуда через Эр-Риед и
Дели долетел или еще долетает до Токио, оттуда переедет в Осаку -- или где
там японцы сбывают нашим соотечественникам свои старые автомобили по цене
железного лома. Там купит себе симпатичную "хондочку" баксов за двести --
триста и вместе с ней, счастливый от удачной покупки, переплывет на пароме
во Владик. А потом сядет в обычный плацкартный вагон поезда Владивосток --
Москва и через семь суток вывалится вместе с разношерстной толпой на
Казанском вокзале.
Схема была громоздкая, но практически гарантировала от того, что
Назарова задержат на каком-нибудь из западных погранпунктов или в
Шереметьево-2. Даже если в Управлении предусмотрели этот вариант, то уж
блокировать Дальний Восток, да еще паром или железнодорожный вокзал им и в
голову не пришло. А теперь, после взрыва виллы, и вовсе бдительность
потеряют. Но осторожность никогда не бывает чрезмерной. Фактор времени
Назарова и вовсе не поджимал. Из купленного по дороге номера английского
экономического журнала "Индепендет" Док вычитал, что на фондовых биржах
России отмечается необычно оживленная торговля акциями нефтяных компаний,
что -- по мнению экспертов -- связано с принятым правительством РФ решением
о распродаже контрольных пакетов акций, находившихся в собственности
государства.
И здесь Назаров не просчитался. Крупного калибра мужик. Таких я никогда
еще не встречал. Рядом с ним я чувствовал себя щенком. Кем, вероятно, и был.

Ладно, с ним пока более-менее ясно. Сейчас нам нужно было подумать о
себе.

Избавиться от "ситроена" или продолжать путь на нем? Идеальный вариант,
если бы дорожная полиция Болгарии или Румынии обнаружила на дне
какого-нибудь горного ущелья останки нашего красавца, а в нем -- шесть
трупов с нашими документами. Горных ущелий по пути хватало, а вот где взять
шесть трупов? Играть самих себя в этой интермедии нам как-то не улыбалось.
Просто бросить "ситроен", а самим инфильтроваться в Россию через Варну, Чоп
или Брест -- тоже не проходило. Даже если Управление не разослало
ориентировки на нас на все погранпереходы, чего исключать было никак нельзя,
наше исчезновение поставит всех на уши, будут блокированы наши дома и все
возможные связи. Даже если нас не переловят поодиночке и не сведут к нулю по
милицейской графе "ДТП" или "бытовое ограбление и убийство", мы будем лишены
всякой возможности действовать. А бездействие никак не входило в наш план,
разработанный совместно с Назаровым.
Значит, хотим мы того или нет, но сначала нам придется объявиться в
Нови Дворе, а уж потом, на месте, решать, что делать. Уравнение со многими
неизвестными. А тут еще эти ублюдки Хруста. Они не оставят нас в покое. Два
с половиной миллиона баксов -- слишком сильный стимул. Значит, и с ними
придется разбираться. Опять же: хотим того или нет. В этом смысле появление
в Нови Дворе нашего экзотически разукрашенного "ситроена" было нам, пожалуй,
на руку. Он станет для них, Хрустовых братков, приманкой. А это может
облегчить нашу задачу.

Теперь меня тревожило только одно. Болгарские следователи. Они
наверняка обнаружили среди обгорелых обломков джипа автоматы и пулемет. И
поняли, что здесь не просто странное дорожно-транспортное происшествие, а
кое-что посерьезнее. Они и отнесутся к расследованию серьезно. А если наш
"ситроен" попадет в зону их внимания и к тому же расколется рыжий Вася...
Ни к чему нам входить в контакт с болгарской полицией. Ни с какой
стороны ни к чему. Значит, нужно немедленно, сегодня же ночью, сниматься с
места и гнать без остановки до румынской границы.

Что мы и сделали.

Петра Петрова наше решение необычайно расстроило. Не утешило его и то,
что все баксы за ночлег останутся у него. Очень уж хотелось ему посидеть с
русскими "братушками" за рюмкой доброй сливянки и поговорить о политике. Но
он в этом смысле был человек западный и понимал: дела есть дела. Он взял у
меня конверт с тремя стольниками для рыжего Васи, пообещал немедленно, как
только тот появится, передать, но напоследок, уже перед самым нашим
отъездом, все же не удержался и спросил:
-- Значит, если танков нет, ракет нет, то и Советский Союз нет?
-- Нет, -- подтвердил я.
Он немного подумал и сказал:
-- Тогда и не надо его восстанавливат.
-- Тогда и не буду, -- пообещал я.

III

Через трое с половиной суток, просвистев с юга на север почти всю
Восточную Европу и потеряв напоследок часа четыре в старых кварталах и
новостройках Белостока, потому что по дурости проскочили поворот на
объездную дорогу, мы выбрались наконец на трассу Е-12, ведущую к Гродно, а
еще через час свернули с нее на "дрогу другорцедне", второстепенную дорогу,
углублявшуюся в пущи и болота Мазурского поозерья.
До Нови Двора оставалось около сорока километров. Но не успели мы
проехать по этой "дроге" и четверти часа, как увидели возле автобусной
остановки, торчавшей на обочине посреди бескрайних картофельных полей, серый
"жигуленок" первой модели, выпуска какого-то девятьсот лохматого года, с
польским транзитным номером на заднем бампере.
Возле "жигуленка" торчал, полуприсев на багажник, какой-то человек в
светлом плаще и курил сигарету. При виде нашего "ситроена" он выбросил
окурок и коротко поднял руку -- так, словно у него не было ни малейших
сомнений в том, что эта многотонная серебристая махина остановится как
вкопанная от его небрежного жеста.
Док, сидевший за рулем, лупить по тормозам не стал, но приказ
остановиться выполнил. Да и как было не выполнить, если его отдает твой
начальник. А полковник Голубков, тормознувший нас, был -- пока или еще, или
все еще -- нашим начальником.
Мы выпрыгнули из кабины и окружили его.
-- Привет, дядя Костя! -- весело сказал Трубач. -- На какой помойке вы
нашли этот шедевр советской автомобильной промышленности?
-- Не нашел, а купил, -- строго поправил Голубков. -- На авторынке в
Нови Дворе. Там довольно приличный выбор.
-- Зачем?! -- изумился Боцман.
-- Отгоню в Гродно и продам. А потом вернусь в Нови Двор и куплю
другой.
-- Такой же? -- предположил Боцман.
-- Какой попадется. И тоже продам в Гродно.
-- А потом? -- заинтригованно спросил Трубач.
-- Потом?.. Потом куплю самолет и улечу от всех этих дел -- сказать
куда?
-- Не стоит, -- ответил Док.
Но Голубков все же сказал.
-- Что случилось, Константин Дмитриевич? -- спросил я.
-- Случилось? Ничего не случилось. Вполне житейское дело. Просто я
получил приказ перейти границу вместе с вами.
-- Вон оно что! -- пробормотал я. -- А вас-то за что?
Он с усмешкой взглянул на меня и ответил вопросом на вопрос:
-- А вас?
Потом помолчал и перешел на деловой тон:
-- Докладываю ситуацию. Я почему жду вас сегодня здесь с самого ранья?
Потому что ваших двоих, Мухина и Артиста... вы их отправили изучить
обстановку на зеленой?
-- Да, -- кивнул я.
-- Я так и понял.
-- Что такое "зеленая"? -- спросил Док.
-- Место перехода границы. "Зеленая тропа", -- объяснил Трубач. -- Так
что с ними?
-- Вчера вечером их взяли.
-- Кто? -- вырвалось у меня. -- Управление? "Контора"? Местная полиция?
-- Нет. Четыре каких-то бугая. Насколько я разбираюсь в людях, три
"быка", а четвертый -- "козырный фраер". Это вроде доверенного лица при воре
в законе или авторитете, -- объяснил Голубков, не дожидаясь, пока Док
проявит по-человечески понятную, но совершенно несвоевременную
любознательность. -- Как офицер по особым поручениям при генерале.
-- Здешние? -- спросил я.
-- Нет. Русские. Но не местные. И не московские. По-моему, этот след
тянется с Кипра.
-- Почему вы так решили?
-- Загар.
-- Константин Дмитриевич, так мы проторчим здесь до вечера. Давайте по
правилам, -- предложил я. -- Сначала -- то, что вы видели своими глазами, а
потом уж догадки и предположения.
-- Согласен, -- кивнул Голубков. -- Но прежде нужно убрать ваш
"ситроен" с глаз долой. Если, конечно, у вас нет намерения засвечиваться
раньше времени.

Такого намерения у нас не было. Поэтому мы проследовали за серым
"жигуленком" Голубкова километров пять по направлению к Нови Двору, свернули
на проселок и пристроили нашего красавца на машинном дворе местной
сельхозартели, а сами разместились в задней комнате деревенской харчевни,
где по вечерам, вероятно, собирались здешние завсегдатаи перекинуться в
картишки. Пока хозяин распоряжался на кухне насчет обеда для заезжих панов,
Голубков ввел нас в курс дела.
Артиста и Муху он увидел совершенно случайно два дня назад на
авторынке, где околачивался от нечего делать, разглядывая свезенные сюда со
всей Европы тачки -- от новых, наверняка ворованных "мерсов" до
"фольксвагенов-жуков" и американских "виллисов" времен второй мировой войны.
Артист и Муха, похоже, таким же образом убивали время. Вступать с ними в
контакт он не стал, но на всякий случай проследил их до отеля, в котором они
остановились. Это был не придорожный мотель на въезде, а другой, со стороны
границы, довольно симпатичный деревянный теремок в три этажа, полупустой
из-за совершенно бешеных цен. Сам Голубков за простенький номер в гостинице
возле почты платил сорок баксов в сутки, а тут самый дешевый стоил целую
охапку злотых, эквивалентную почти ста долларам.
Часов в семь вечера Артист и Муха вывели из двора отеля два велосипеда
и уехали на них в сторону границы. Вернулись около восьми утра. Из чего
Голубков сделал естественный и совершенно правильный вывод о том, чем они
занимались ночью в районе границы и что за приборы были в их небольших
студенческих рюкзачках.
На другой день -- это было вчера, после обеда -- Голубков вновь увидел
их на авторынке: то ли всерьез, то ли от нечего делать они приценивались к
микроавтобусу типа "вишенка". Но тут он заметил кое-что поважнее: их пасли.
Трое. Два "быка" и третий -- молодой, явно "шестерка", весь в фингалах и с
заплывшим от синяка глазом. Голубков и раньше обратил внимание на эту
троицу, шатавшуюся по рынку и разглядывавшую не выставленные на продажу
машины, а покупателей и продавцов. Они явно кого-то искали. И по их реакции
при виде Артиста и Мухи Голубков понял: нашли. После этого один из "быков"
увел куда-то "шестерку", а второй "бык" остался на рынке, держась в стороне,
но не упуская Артиста и Муху из виду. Минут через сорок тот "бык" снова
появился возле первого. Он вел под руку другого парня, тоже молодого и тоже
с прилично обработанной кулаками физиономией. "Быки" издали показали этому
третьему Муху и Артиста. Тот кивнул, будто подтверждая: они.
-- Я рассказываю с деталями, потому что не знаю сути, -- объяснил
Голубков. -- Тебе эти подробности что-нибудь говорят?
Я подтвердил:
-- Да. Продолжайте.
После этого второй "бык" куда-то увел молодого, а через час вернулся
еще с двумя "быками". Они дождались, когда Артист и Муха, так и не сторговав
"вишенку", вышли с территории рынка. Один из "быков", главный из них --
"козырный фраер", подошел к ребятам и показал им на белый фиатовский
фургончик с металлическим кузовом. Жест истолковывался однозначно: вы
интересовались "вишенкой", может, эта тачка вам подойдет?
Артист и Муха обошли микроавтобус, придирчиво его осматривая. "Козырный
фраер" открыл дверь, приглашая испробовать тачку на ходу. Артист и Муха
влезли внутрь, "фраер" за ними. Дверь закрылась, и фургон уехал.
-- Вот и все, -- закончил Голубков.
-- Но почему вы решили, что их взяли? -- спросил Док.
-- Метров через двадцать этот "фиат" начал вдруг выписывать по дороге
довольно затейливые кренделя, пару раз даже чуть не врезался в бетонный
забор. Так он двигался метров сто. Потом поехал нормально. Это одно. Второе:
Муха и Артист в отель не вернулись.
-- Вам не удалось проследить, куда их увезли? -- спросил я -- так, на
всякий случай, ни на что не надеясь.
-- Как? Такси там нет, а этого автомобиля у меня еще не было. К
сожалению, -- добавил Голубков. -- Тебе что-нибудь ясно?
Я кивнул:
-- Практически все.
-- А теперь объясни и мне.
И я объяснил.
Почти все.
А сам подумал: какое все-таки счастье, что мы отказались от мысли
бросить наш "ситроен" где-нибудь на полпути.
Теперь только на него была вся надежда.
И на святого Георгия-победоносца, покровителя воинов.
И на молитвы отца Андрея.

"Отец мой небесный, всемилостивый и всемогущий, Ты судишь народы, суди
и меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне. Да
прекратится злоба нечестивых, а праведника укрепи, ибо Ты испытуешь сердца и
утробы, праведный Боже. Щит мой в Тебе, спасающем правых сердцем. Господи
Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!.."

Глава седьмая
ОБЪЕКТ УГРОЗЫ

I

Когда-то, при царе Горохе -- в брежневские и горбачевские времена, --
Нови Двор был типичным захолустным польским местечком с населением тысяч в
пять -- семь жителей, работавших на картофельных и ржаных полях и на мелких
производствах вроде лесопилок и молокозавода. Некоторое оживление в
местечковые будни вносил присоседившийся сбоку военный городок, где -- по
Варшавскому договору -- базировалась советская танковая дивизия. Здешние
панночки постреливали глазами на молодых офицеров, мечтая выйти замуж хоть и
за русского и уехать с ним нехай хоть у тую Сибирь, лишь бы подальше от
опостылевшего ридного Нови Двора.
Народ пожилой с большим интересом поглядывал на прапоров и старшин,
отпущенных в краткосрочное увольнение или самоходом сваливших из
расположения воинской части в надежде раздобыть местной сливовицы или
можжевеловой самогонки. Что им неизменно и удавалось, потому что самогонку в
Нови Дворе не варил только самый лядащий, а рынок сбыта был постоянным и на
редкость устойчивым, не подверженным никаким валютным кризисам. В уплату шли
и рубли, и злотые, а когда их запасы в военном городке истощались, деньги с
успехом заменяли бензин, солярка, комбинезоны, шапки, сапоги, домкраты и
прочий полезный в хозяйстве инструмент, не говоря уж про олифу и краску.
Добрая половина домов и заборов в Нови Дворе и окрестных хуторах была
прекрасного цвета хаки, что для любого начинающего шпиона из блока НАТО
могло быть достоверным свидетельством того, какая именно секретная боевая
техника сосредоточена за высоким, с колючкой и вышками по углам, забором
таинственного военного объекта.
Но шпионов в Нови Дворе сроду не видывали, а патрули, утюжившие по
вечерам местечковые улочки, занимались исключительно тем, что собирали
выпавший в осадок сержантский состав и господ офицеров и отправляли на
"губу" в специально приспособленном для этой цели "газоне".
В тот день, когда ворота военного городка вдруг распахнулись и из него
в направлении ближайшего железнодорожного узла вышли танковые колонны и
грузовики с матчастью, жители Нови Двора с энтузиазмом приветствовали
освобождение от клятых оккупантов и распевали не поощряемый прежними
властями национальный гимн: "Аще Польска не згинела". Однако довольно скоро
ощутили явное отощание своих портмоне. Сливовица и можжевеловка пылились в
четвертях, не имея сбыта, бензин и солярка, оказывается, немалых грошей
стоили на частных заправках, пся крев. Немного отвлеклись, растаскивая из
брошенного без охраны военного городка все, что могло сгодиться в хозяйстве.
Когда же на полигоне, в боксах и в казармах не осталось ни одной двери, ни
одной оконной рамы, ни одного радиатора и даже метра трубы, вновь заскребли
в затылках и бородах: с чего жить, панове?
Удача к Нови Двору пришла с совершенно неожиданной стороны. Помаявшись
со стихийно возникающими автомобильными барахолками, загораживавшими и без
того узкие трассы, поразгоняв их всеми силами дорожной и муниципальной
полиции и поняв, наконец, всю тщетность своих попыток приостановить или хотя
бы пустить в русло поток автомобильного хлама, хлынувший на восток со всех
концов Европы, власти Белостокского воеводства вспомнили про разоренный
военный городок возле Нови Двора и махнули рукой: вот там хай и торгуют, с
глаз подальше. И в считанные дни после этого судьбоносного для Нови Двора
решения поселок захлестнули тысячи машин и людей. Здесь встретились
безлошадный Восток и осатаневший от автомобильного изобилия Запад. Даже в
будние дни с трудом можно было втиснуться в плотные ряды машин, занявших
десять с лишним гектаров бывшего военного городка, а по выходным базар
занимал все окрестности, превратив в пыльные укатанные площади прилегающие
поля.
Но в Нови Дворе не жаловались. Экономика местечка получила мощный
импульс. По пять -- десять баксов с носа в сутки брали за постой с
белорусов, украинцев и москалей, приехавших за машинами, пооткрывали
харчевен с почти ресторанными ценами, понаставили на рынке и вокруг него
палаток, завозя туда из Варшавы местный и западный ширпотреб, засновали
между поселком и вокзалом в Сокулке на своих легковушках и даже автобусах,
перевозя на новоявленный автомобильный Клондайк пассажиров, сошедших с
поезда Гродно -- Белосток. Новидворские панночки частью встали за прилавки
палаток, а другие втиснулись в мини-юбки и зачастили к ночным барам и
казино, где оттягивались после нервного торгового дня и покупатели, и
продавцы, и белостокская братва, наложившая лапу на новидворский рынок.
Правда, сивушную можжевеловку и сливовицу сбывать было по-прежнему
некому. Так то не беда, не пропадет добро. Прошем, панове! Не згинела
Польска? Не згинела, панове, не згинела. Прозит!
Поляк -- это не национальность.
Поляк -- это профессия.
А русский? Национальность? Тоже навряд ли.
Русский -- это образ жизни.

В один из будних дней, утром двадцать четвертого июля, к въезду в
бывший военный городок в Нови Дворе в веренице "БМВ", "фиатов",
"фольксвагенов", старых "мерседесов" и почти новых "хонд" и "тойот" подкатил
большегрузный "ситроен" с серебристым тентом, разукрашенным призывами на
английском и русском языках открыть для себя Кипр в пансионате "Три оливы" с
божественными условиями по божеским ценам. Кабина и высокие борта машины
были покрыты слоем пыли и грязи, что говорило о том, что "ситроен" прошел не
одну сотню километров по Центральной Европе, обильно политой дождями,
принесенными с Атлантики обширным циклоном.
За рулем сидел плотный молодой мужик добродушного вида, с крепкими,
обтянутыми коричневой кожаной курточкой плечами, с ранними залысинами на
крупном лице, с сильными руками, спокойно лежащими на руле. Рядом с ним на
просторном сиденье небрежно развалился, нога на ногу, второй -- постарше,
лет тридцати пяти, в приличном темном костюме и рубашке с галстуком, со
спокойным интеллигентным лицом. В руках у него был свернутый в трубку
английский журнал с неброской глянцевой обложкой, он время от времени
раскрывал его и тут же закрывал, словно досадуя, что дорожные обстоятельства
мешают ему углубиться в чтение.
Лысоватый водитель терпеливо дождался очереди на въезд через ворота,
стальные щиты которых давно уже были сняты и увезены каким-то предприимчивым
жителем Нови Двора, без спора заплатил десять баксов местному бригадиру и
аккуратно провел махину грузовика в конец полигона, где стояли выставленные
на продажу самосвалы, автобусы и даже два трактора "Беларусь". После чего
спрыгнул с высокой подножки и начал протирать хромированные части
"ситроена", а его товарищ остался в кабине и занялся, наконец, журналом.
Завсегдатаев новидворской автомобильной барахолки трудно было
чем-нибудь удивить, но мощный, крепенький, подбористых форм супергрузовик
привлек внимание даже тех, у кого денег хватило бы разве что на десятилетний
"форд-гранада". Водитель охотно отвечал на расспросы, но его напарнику
оживление возле машины почему-то не понравилось. Он вырвал из своего
английского журнала более-менее чистую страницу, жирным черным фломастером
вывел на ней: "СИТРОЕН, год выпуска -- 1994, пробег 112 000 км. Цена 30000
долларов. Торг неуместен". И прикрепил этот листок щеткой на лобовом стекле.
После этого число праздно любопытствующих сразу же сократилось. Народ
подходил, уважительно рассматривал машину, при виде цены еще более
уважительно покачивал головами и шел дальше по насущным делам.
Лишь трое средних лет, до черноты загорелых казахстанских немцев долго
ходили вокруг "ситроена", оглядывая его взглядами опытных водил, потом один
из них поинтересовался, не подвинется ли хозяин в цене, рассудив, что
который в костюме -- тот хозяин и есть, а водитель -- он всего лишь
водитель.
Трубач, старательно исполнявший роль водилы при боссе Доке,
поинтересовался:
-- А зачем вам такая тачка?
-- Мы из Кустаная, -- объяснил старший из немцев. -- В Москву гонять,
туда-сюда ездить. Дороги у нас длинные. И...
Он дал точное определение качества дорог и добавил:
-- Такая ходовая для них самое то.
-- Ходовая -- да, -- согласился Трубач. -- Но не ваша это тачка,
мужики. Она же девяносто восьмой жрет. И лучше -- "бляйфрай". Она с вас на
одной горючке штаны спустит.
-- А если прокладку поставить и перевести на семьдесят шестой? --
предположил один из них, помоложе.
Охотно вошедший в образ разухабистого водилы Трубач тотчас дал ему
бесплатный совет, в какое именно место в его организме ему нужно поставить
прокладку, и заключил:
-- Это ж фирма, голуби! Тут даже масло другое зальешь -- и сразу
вкладыши застучат! Въехали?
Немцы, посовещавшись, въехали и отошли, а их место у "ситроена" заняли
двое других. Один был рослый, хорошо накачанный брюнет с короткой стрижкой и
слегка восточным разрезом глаз, лет тридцати с небольшим. Второй ,
сухопарый, тоже высокий, верткий, с узким лицом и быстрым, чуть исподлобья,
взглядом. Ему было под сорок, но из-за верткости и легкого сложения он
казался лет на десять моложе. Оба из-за хмурой погоды, грозящей дождем, были
в черных кожаных куртках. На смуглом лице брюнета загар был почти незаметен,
зато второй, блондинистый, прямо источал своей лисьей физиономией щедрость
средиземноморского солнца.
Это и были те, кого Док и Трубач ждали.
Первый -- "бык". Второй -- "козырный фраер".
Якут и Лис -- так их обозначил для себя Трубач.
У Якута широкая полоса лейкопластыря закрывала сломанный нос. У Лиса
была забинтована кисть левой руки, из-под рукава куртки торчал кусок
медицинской шины, какие накладывают при переломах и вывихах.
Непросто, видно, удался им захват Артиста и Мухи.
Но все же удался.
Лис не стал тратить время на разговоры с "шестеркой"-водилой. Он открыл
дверцу кабины и обратился к Доку:
-- Не крутовато, хозяин? "Торг неуместен". На базар и приезжают, чтобы
поторговаться.
Док лишь пожал плечами:
-- Кто как. Мы приехали продать аппарат, а не торговаться.
-- Неужели не прогнешься хоть на несколько штук?
-- Будет настоящий покупатель -- подумаю.
-- А мы, по-твоему, не настоящие?
Док оторвался от журнала и внимательно взглянул на Лиса, а потом на
Якута.
-- Настоящие покупатели приходят на базар с бабками, а не с пушками, --
заметил он и вновь углубился в журнал.
-- Да ты что, мужик? Какие пушки? -- запротестовал Лис. -- Нет у нас
никаких пушек! Хоть обыщи! -- Он сделал вид, что хочет распахнуть куртку, но
распахивать ее почему-то не стал. -- В натуре, ты нас не за тех принял. Нам
нужна тачка. Как раз такая.
Док кивнул Трубачу:
-- Покажи им машину.
-- Интересный журнал? -- полюбопытствовал Лис, которому явно хотелось
втянуть в разговор Дока, а не осматривать "ситроен".
-- "Экономист", -- вежливо ответил Док. -- Любопытные материалы о
резком обострении ситуации на российском нефтяном рынке. Нефтью не
интересуетесь?
-- Нефтью?.. Да как-то нет.
-- Я так и подумал, -- ответил Док и даже чуть отвернулся, давая
понять, что разговор закончен.
Якут как стоял на месте, так и остался стоять, время от времени
осторожно трогая пальцами нос. А Лису пришлось выслушать обстоятельную
лекцию Трубача об особенности конструкции "ситроена" и его эксплуатационных
качествах. Про машины Лис знал вряд ли больше того, как выжимать сцепление и
включать скорость, но Трубача слушал внимательно, осмотрел кузов, заглянул в
спальный отсек и даже попросил завести двигатель, чтобы проверить, не сечет
ли глушак, для чего залез под машину и пробыл там минуты четыре.
-- Нормально, -- закончив осмотр, сообщил он.