Страница:
Перемена в политике мало коснулась жизни Эйли. Она и раньше была чем-то вроде заложницы и ежеминутно ощущала над собой неусыпный контроль — теперь же такой контроль начали ощущать и все вокруг; на взгляд Эйли, в этом было нечто справедливое. Правда, она начала задумываться о том, что теперь будет с ней. Тучи сгущались, стало ясно, что Наследнику угрожает серьезная опасность: Садалмелики не могли допустить, чтобы осталась и эта преграда между троном и ними. Эйли читала исторические книги, да и преданий слышала немало, в том числе и о подобных ситуациях, и ей все чаще и чаще приходило на ум, что Садалмелики после устранения Императора и Наследника начнут избавляться от неугодных свидетелей. Но что могут сделать с ней, если не отправить обратно в «забытый Создателем Талас»?.. А с Наследником? Ведь что устранить Наследника? Устранить — это значит убить!.. И ей становилось жалко уже не себя, а этого мальчика, который и не знает, что над его головой собирается гроза, и она с особенной добротой относилась к нему; хотя раньше, если признаться, он ее порядком раздражал.
Эйли сидела за столом в углу игровой веранды и клеила воздушных змеев. В Таласе, конечно, были и лучшие, чем она, мастера, змеев делали таких, что Эйли даже не снились, — здесь же змеев делали скучных, примитивных, так что и Эйли оказалась мастером. Единственным на всю Империю.
Наследник частенько прибегал посмотреть, как она это делает, но если бы он только смотрел! Просто удивительно, как много может напортить один трехлетний мальчишка! И Эйли в очередной раз пришлось напоминать нянюшке и кормилице, что сле-дить за Наследником — это вообще-то их обязанность.
Мальчика увели и заняли: юнкера опять развлекали его военными играми. Только сегодня не палили из пушек, а стреляли из арбалетов; арбалеты, как и пушки, были сделаны для Наследника специально — по росту и силе. Смотреть, как рослые юнкера обращаются с этими игрушками, было довольно забавно…
К Эйли подошел юнкер Аламак Менкар, чуть поклонившись, сел за ее стол и без слов принялся помогать.
— Похоже, вы, господин Аламак, вовсе не считаете меня важной особой? — спросила Эйли, не отрываясь от дела.
— У вас в Таласе не поощряют все это придворное обезьянничание, — сказал Менкар. — Я знаю, у меня были знакомые таласары.
— Вы занимались контрабандой? — не столько спросила, сколько установила Эйли.
— Разумеется, — подтвердил Менкар. — Разве я смог бы поступить в Юнкерское училище Имперского замка Ришад, если б у меня не было заветного кисета с жемчугом? Я ведь не из столбового дворянства, мой дед землю пахал.
Он оглянулся, и Эйли было подумала, что сейчас услышит, кто и сколько в этом замке получил взяток, но Менкар, не оставляя работы с бумагой, сказал совершенно спокойно:
— Мы все здесь смертники.
У Эйли дрогнули руки, и она чуть не сломала змей.
— И что? — спросила она. — Разве меня выпустят из замка, если я захочу уехать?
— Из замка никого не выпустят, — сказал Менкар. — Эти крестьяне, что подвозят продукты в замок…
—Да?
— Это не крестьяне, — сказал Менкар. — Это солдаты.
Эйли посмотрела, что выходит из-под рук юнкера. Бумажный голубь. Менкар загладил последние складки и запустил голубя с веранды. В полном молчании они проследили за тем, как бумажная птица пролетела над едва зазеленевшим садом и мягко опустилась на дорожку.
— Люди не умеют летать, — сказал Менкар. — В большинстве своем. Таласары летать умеют.
Эйли оглянулась на высоченную замковую башню.
— Я не могу построить планер, — призналась Эйли. — Даже если мне будут помогать.
— Планер строить все равно нельзя, — покачал головой Менкар. — Эти липовые крестьяне имеют глаза. Однако таласары летают еще и на этаких.., — Менкар сложил лист бумаги иным способом.
— Крыло? — переспросила Эйли. — На нем неоткуда стартовать, а без этого оно далеко не улетит.
— А далеко и не надо. Достаточно миновать расположение кордонов, а для этого хватит нескольких сотен футов. — Менкар внимательно посмотрел на Эйли.
— Не знаю, — неуверенно произнесла она. — Я почти не летала на крыльях — детям не разрешают летать самостоятельно, а потом меня отправили сюда. Правда, я много раз прыгала на мягком крыле…
— А сделать такое крыло ты смогла бы?
— Не знаю. — В голосе Эйли совсем не было уверенности. Менкар посмотрел на башню.
— Скоро зацветут сады, — сказал он. — На цветение в этой местности дует сильный северо-восточный ветер.
Эйли не нашла, что ему ответить, и он сделал еще одного голубя и ушел.
Эйли продолжала возиться со змеем, но мысли ее крутились где-то возле вершины замковой башни. Слова Менкара зародили в ней слабую надежду. Однако, как уже было сказано, сама она мало летала на крыле, хватит ли для короткого полета высоты башни?..
Тем не менее вечером, когда начало смеркаться, Эйли специально поднялась на башню и долго рассматривала окрестности, особенно на юге и юго-западе. Потом она спустилась вниз и пошла к Императрице.
Императрица готовилась к ужину. Она делала это так, словно замок Ришад не был во враждебном окружении: вокруг нее вертелось несколько камеристок — укладывали платье красивыми складками, поправляли прическу. Эйли накинула ей на плечи палевый шелковый пудромантель, потом протянула золоченое зеркальце.
Императрица посмотрела на Эйли с вопросом: эта добрая варварская девочка не так уж часто приходила к ней без приглашения.
Эйли скромно осведомилась:
— Нет ли новостей, ваше величество?
Императрица пожала плечами.
— Все по-прежнему, — сказала она. — Ждешь письма от матери?
— Да, ваше величество, — ответила Эйли.
Императрица протянула руку и коснулась подбородка девочки.
— Скучаешь, дитя мое? Меисса недавно писала, что тоже очень скучает по мне…
Меисса в конце осени вышла замуж и теперь жила в Столице. Императрица надеялась, что ей ничто не угрожает — зять через свою бабушку был в родстве с Расальфагами.
— Приходи после ужина ко мне, — предложила Императрица. — Я люблю слушать, как ты читаешь стихи.
— Как прикажете, ваше величество, — сделала Эйли реверанс.
Камеристка, закончив с прической, расстегнула и осторожно сняла с плеч государыни пудромантель.
— Идем к столу, девочка моя, — сказала Императрица, беря Эйли за руку.
Они вышли в столовую. Нянюшка привела Наследника пожелать матушке спокойной ночи. Императрица поцеловала сына, как водится, пожурила его за непослушание и отправила спать; Наследник ужинал отдельно от матери и раньше.
Ужин проходил как обычно. За столом велся легкий разговор, в нише играли музыканты; можно было забыть о том, что замок Ришад окружен.
Эйли, однако, чувствовала себя не в своей тарелке и с трудом дождалась того момента, когда ее пригласят в будуар Императрицы.
Она почти не глядя взяла в библиотеке переплетенный в золоченую кожу томик стихов и была смущена, когда после нескольких прочтенных как во сне строф Императрица отобрала у нее книгу и строго сказала:
— Такие стихи тебе читать еще рановато. Эйли глянула на нее непонимающе: смысл стихов остался для нее непонятным или — скорее — не услышанным.
— Девочка, что с тобой? — ласково спросила Императрица. Эйли старалась сдержать выступающие слезы.
— Мы умрем? — спросила она тихо.
Императрица вздохнула, притянула девочку.к себе и украдкой огляделась. В будуаре, кроме их двоих и молочной сестры Императрицы госпожи Порримы, никого не было.
— Сухейль, девочка моя, — сказала Императрица. — Поверишь ли ты мне? Последние дни я вела с Расальфагом Акрабом тайную переписку.
Эйли подняла голову.
— Я просила разрешения для тебя и моих придворных покинуть Ришад, — продолжила Императрица. — Он ответил отказом.
— Значит, он приговорил нас всех, — сказала Эйли.
— Вчера я получила с голубиной почтой письмо, — проговорила Императрица и замолчала.
Эйли заглянула в ее сухие глаза.
— Император убит.
Эйли даже не ахнула, хотя новость была ошеломляющей.
— Если бы я знала способ, — Императрица печально улыбнулась в пространство, — которым можно было бы избавить тебя или кого другого от горькой участи, неужели бы я стала кого-нибудь удерживать?
— Я знаю такой способ, — почти беззвучно проговорила Эйли. — Он не очень надежен, но какой-то шанс бежать из замка у меня есть.
— У тебя?
— Я имею в виду: у меня одной, — сказала Эйли. — Я смогу… может быть, смогу… улететь. Императрица улыбнулась:
— Что-то я не слыхала, девочка моя, чтобы ты практиковала магию и могла обернуться белой лебедью.
— В Таласе летают без всякой магии. Я могу попробовать сделать крыло, — сказала Эйли, — и попробовать улететь на нем. Не знаю, получится ли, но просто сидеть здесь и ждать смерти…
Императрица смиренно вздохнула.
— Что ж, девочка моя, — сказала Императрица. — Пробуй.
Эйли начала пробовать, но получалось у нее плохо: крыло сделать — это все-таки не змей склеить. И Эйли решила ограничиться простым, мягким крылом, которое таласары использовали для спуска с Обрыва. Это было гораздо проще, чем мастерить настоящее крыло для полета. Высота башни вполне позволяла хотя бы просто спрыгнуть с нее не разбившись, а ветер — при большом везении — вполне мог отнести ее на те несколько сот футов, которые необходимы были, чтобы миновать посты. Эйли помнила, что не раз видела, что как долго и далеко могли парить на совсем небольших мягких крыльях мастера этого дела, порой даже поднимаясь выше тех мест, с которых прыгали. Исходный материал у нее тоже был — таласские плащи из морского шелка, как всем таласарам известно, это уже готовая заготовка для мягкого крыла, только надо приторочить к нему особым способом стропы, чтобы с ним можно было управляться во время спуска.
Два дня спустя, когда Императрица снова пригласила Эйли почитать после ужина, Эйли со вздохом посмотрела на изготовленные ею стропы и пришла к выводу, что если она будет возиться такими темпами, то к усилению ветра сделать крыло явно не успеет. Она пошла в библиотеку и, выбирая книгу, на этот раз все-таки посмотрела, что собирается читать, но ей даже не пришлось раскрыть томик. Императрица, оставшись наедине с ней, сразу же спросила, как продвигается ее работа.
— Увы, — пожала плечами Эйли. — Боюсь, я немного переоценила свои силы.
Императрица нервно прошла по комнате, заламывая руки.
— Жаль. Как жаль…
Эйли удивленно подняла на нее глаза:
— Ваше величество?..
— А я уже начала надеяться, — вдруг сказала Императрица.
— Ваше величество, я… — проговорила Эйли. Императрица оборвала ее:
— Погоди! Я уже начала было надеяться, что если ты можешь улететь, то сможешь прихватить с собой Наследника. Он ведь легкий — едва больше пуда…
Эйли открыла рот и замерла. Потом она пришла в себя и прошептала:
— Я не смогу. Я не смею, ваше величество… Одна я могла бы рискнуть, но Наследник… Боги, да мы оба погибнем!
И тогда Императрица сказала:
— Пусть. Наследника все равно не оставят в живых, ты же это понимаешь, девочка. Так почему не использовать этот шанс, сколь малым бы он ни оказался? Это все же лучше, чем погибнуть от руки этих подлых убийц…
Эйли вышла от Императрицы изрядно растерянная. Возможность ее спасения обернулась теперь совсем иной стороной. Но спасти Наследника?..
Она вернулась к себе, разделась, легла в приготовленную постель. Но, проворочавшись с четверть часа не в силах уснуть, встала и достала из сундука свою таласскую одежду — куртку и короткие, едва прикрывающие колени штаны; за последние месяцы Эйли заметно подросла, и одежда стала ей тесноватой. Хорошо, что хоть ботинки оставались в самый раз.
Крыши замка Ришад давно были ей хорошо знакомы, ведь Эйли и здесь, как и прежде во Дворце, иногда предпринимала ночные прогулки, чтобы не разучиться ходить по крышам и карнизам. Поэтому она без труда прошла по высоте до юнкерского училища и заглянула в окно замковой гауптвахты: почему-то ей пришло в голову, что это самое подходящее место, где можно было отыскать Аламака Менкара.
Удивительно — или не очень? — что ее расчет оказался верным: Менкар, против обыкновения ничуть не сонный, играл в кости с охранником. Эйли слыхала от Сабика, что жульничать при игре в кости теоретически невозможно, но то ли Менкар умел это делать вопреки теории, то ли имел сильный талисман, помогающий при игре, только кучка серебряных монет возле его локтя была гораздо больше, чем у его противника, а за то время, пока Эйли вынуждена была ожидать, еще изрядно увеличилась.
Эйли немного поскучала на карнизе в ожидании, когда все серебро охранника перекочует к его узнику. К счастью, последние две недели было очень тепло; жара сохранялась даже ночью, и только под утро наступала заметная прохлада, так что Эйли могла позволить себе посидеть; у нее, правда, возникало подозрение, что матушка подобного ее поведения не одобрила бы, как не одобряла и иных выходок дочери, связанных с риском получить какое-нибудь осложнение в делах дальнейшего престолонаследия Таласа. Эйли понимала все это, но сейчас ее больше волновало наследование престола Империи, для чего требовалось как можно скорее — и без всяких свидетелей! — поговорить с Аламаком Менкаром. Пусть даже с риском — не таким уж, впрочем, большим — для короны Таласа.
Наконец охранник все же решил, что на сегодня с него хватит. Он, недовольно ворча, собрал кости в кисет и'мстительно притушил лампу, чтобы не расходовать зря масло. Менкар тоже почему-то покинул свое неуютное жилище. Эйли от досады нехорошо помянула его родителей и всех краевиков заодно с ними, но тут внизу отворилась дверь, и из караулки вышла темная фигура и проследовала в сторону стоящей неподалеку будочки вполне понятного назначения. Это был Менкар, Эйли узнала его как всегда чуть разболтанную походочку; охранник, судя по всему, не счел необходимым затруднить себя сопровождением арестованного до сортира; похоже, у него были свои взгляды на точное исполнение устава.
Когда Менкар скрылся за деревянной загородкой входа, Эйли соскользнула с крыши и мягко спрыгнула на землю. А через мгновение тенью скользнула следом за ним.
Внутри царила, слава Богам, полнейшая темнота и густой соответствующий дух.
— Кого тут несет! — рявкнул откуда-то из вонючей темноты знакомый голос, и Эйли, чуть не задохнувшись, ответила злым шепотом:
— Не ори! Это я, Сухейль…
Что-то там, во мраке, тяжело и мокро шлепнулось, завозилось.
— Госпожа Сухейль? Ваше высочество? — раздался до невозможности удивленный голос Менкара. — Как?..
— Молчи! Ради всего святого молчи! — зашипела как можно тише Эйли. — Да, это я. Мне надо с тобой поговорить.
— Ваше высочество? — повторил Менкар. Его голова тут же проявилась силуэтом на фоне светового пятна на стене. — Поговорить?
Эйли не давала ему опомниться:
— Молчи! Мне нужна твоя помощь.
— Прямо сейчас? — Менкар был все еще очень удивлен. Впрочем, кажется, сейчас он уже где-то наполовину притворялся.
— У меня не получается крыло. Это очень, очень важно!
— Крыло? Ага…
Голова Менкара закачалась, в темноте что-то завозилось, звякнуло, потом затихло и до Эйли донесся шепот:
— Простите, ваше высочество, но не могли бы вы обождать с вашим делом буквально одну минуту. Уж больно вы меня напугали…
Эйли фыркнула. Тоже мне, аристократ.
— Хорошо, — ответила она насмешливо. — Я подожду тебя снаружи. Только поторопись. — И не выдержав, она добавила: — Надеюсь, тебе не придется менять штаны?
— Почти, — пробурчал голос Менкара, и Эйли выскользнула наружу.
«А этот парень ничего себе, — подумала Эйли, скрывшись в густой тени ближайшего дерева, — не теряется и быстро соображает».
Менкар появился из сортира минуты через две. Он огляделся, и Эйли негромко мяукнула, не очень-то стараясь походить на кошку, скорее просто привлекая к себе его внимание.
Менкар услышал, обернулся и уже через миг стоял возле дерева.
— Ох и напугали вы меня, ваше высочество, — весело зашептал он. — Только, понимаешь, я…
— Потом! — резко оборвала его Эйли. — Ты мне нужен… Она быстро объяснила ему что к чему.
— Ждите! — все поняв, тут же ответил Менкар. Он вышел из-под дерева и направился к караулке. Хлопнула дверь.
Несколько минут его не было, и Эйли, встревожившись, подбежала к окну.
За мутным стеклом Менкар что-то втолковывал давешнему стражнику. Стражник в ответ хитро подмигивал и наконец кивнул. Менкар подмигнул ему в ответ, пододвинул горку монет и, подхватив свой колет, вышел на крыльцо.
— Иди за мной, — не дав ему опомниться, дернула за рукав Эйли, и они побежали.
Они прошмыгнули в башню в полнейшей темноте, лишь изредка рассеиваемой лунным светом из узких окошек, быстро поднялись по винтовой лестнице почти на самый верх, в запущенную всеми комнату, где Эйли тайком мастерила свое крыло.
Перед дверью комнаты Эйли остановилась, зачиркала огнивом. У нее не сразу получилось высечь огонь, и Менкар, отобрав огниво, сам занялся добыванием огня. Эйли тем временем достала большой ключ и отперла дверь, с трудом попав в замочную скважину.
Менкар зажег свечу, оставленную около двери, и огляделся.
— Закрой дверь, — сказала Эйли. — Я не хочу, чтобы заметили свет в окне.
Менкар затворил дверь, нашел глазами лампу, бросил взгляд на окно — окно было завешено плотной темной тканью; Менкар добавил масла из большой бутыли, зажег и повесил лампу на крюк, вбитый в потолок. Потом нагнулся и стал рассматривать, что там намастерила Эйли.
Эйли молча сидела в углу на низком табурете, уперев локти в колени и положив подбородок на сцепленные пальцы; вид у нее был угрюмый.
— Да, — сказал наконец Менкар. — Действительно никуда не годится.
— Рук не хватает, — мрачно сказала Эйли. — И утюг слишком быстро остывает…
Менкар с серьезным видом осмотрел остывшую жаровню и стоящий в ней утюг. Утюг был великоват для ее высочества.
— Императрица хочет, чтобы я увезла Наследника, — вдруг сказала Эйли, не меняя позы.
На мгновение Менкар оторвался от созерцания утюга и внимательно поглядел на девушку.
Эйли кивнула.
— На этом? — Менкар поддел изделие носком сапога.
— На чем получится, — ответила Эйли безразлично. Юнкер задумчиво обошел расстеленную на полу заготовку крыла.
— Теперь понятно, почему вы ко мне в самый сортир полезли, — бормотал он себе под нос, — из-за чего я чуть в очко не провалился, как тот парень с заставы. — Он поднял с пола лист бумаги, на котором очень толково был нарисован чертеж, повертел в руках. — Так… так, — бормотал он, сверяя то, что лежало перед ним на полу, с рисунком. — А это что?.. Ага, понятно… Самоубийство, — сказал он вдруг резко. — Это же просто самоубийство…
Он еще что-то бормотал и все ходил и ходил вокруг.
А Эйли сидела и молча смотрела в пол. Она его не слушала. Она даже ни о чем не думала. Просто сидела и ощущала, как медленно и неотвратимо тает в ее душе и без того слабая надежда на спасение. На спасение даже не себя, а малыша-Наследника, которого всего-то несколько недель назад она не знала, который все это время досаждал ей своими капризами, излишней надоедливостью, детским своей непосредственностью и упрямством…
Вдруг Эйли обратила внимание, что не слышит бормотания юнкера; она подняла глаза.
Юнкер Аламак Менкар, как всегда немного расхристанный, как всегда чуть небрежный на грани разгильдяйства, но с непривычной какой-то взрослой решимостью в глазах стоял перед ней и смотрел сверху вниз прямо ей в лицо.
Они молчали долго и серьезно. У Эйли даже защипало в глазах, и когда она моргнула, то с удивлением обнаружила, что по щекам ее ползут слезы.
Тогда Менкар сказал:
— Мне необходимо вернуться до ночной стражи. А завтра… Завтра надо устроить Наследнику еще одно нападение на крепость варваров. Это возможно?
Эйли вздохнула. Точнее — всхлипнула. И улыбнулась.
— Конечно. Об этом ты можешь не беспокоиться.
Ждать было нечего.
Позавчера ночью к замку Ришад пытался прорваться отряд оставшихся верными Дому егерей Королевской Охоты, личных войск Императора. Императрица и вся челядь всю ночь прислушивались к звукам недалекого боя — были слышны крики и выстрелы из аркебузов, но к рассвету все стихло. А чуть позже злорадный Расальфаг прислал в замок Ришад страшный груз — телегу, полную голов, отрубленных, естественно, у врагов и изменников Империи, пытавшихся захватить замок с подлыми намерениями. Императрица тогда сама вышла во двор и постояла у телеги, глядя, как офицеры ее охраны опознают погибших. Именно тогда она поняла, что нравится ей это или нет, кажется ли совершенно безнадежным и очень опасным, но единственный шанс удалить Наследника из замка — и тем самым спасти его — может осуществить одна лишь княжна Сухейль с ее безумным летающим крылом.
И вот — крыло готово, а над замком гуляет сильный ветер.
Вернулся Менкар и выжидательно посмотрел на Эйли. Эйли передернула плечами, приходя в себя, еще раз проверила, правильно ли на ней закреплены ремни из морского шелка, подозвала мальчика и, взяв его за руку, повела на верхнюю площадку. Тот охотно шел за ней, предчувствуя какую-то небывало интересную игру.
У края площадки Эйли остановилась и с помощью Менкара начала пристраивать мальчика в сложной системе ремней; мальчик сильно мешал, чтобы не сказать больше — из-за него нарушалась центровка, и Эйли сильно опасалась, что далеко с ним не улетит. Ее угнетали тяжкие сомнения, но в присутствии Императрицы Эйли не осмеливалась их показывать. Один только Менкар знал о них. Все время, пока они воплощали замысел Эйли, она пыталась советоваться с ним, подсовывая ему чертежи с указанием действующих моментов и равнодействующих сил, для чего ей самой пришлось вспомнить весь школьный курс физики. Менкар, однако, механику знал лишь в том объеме, который им давали в училище, а это значит, в весьма небольшом, и Эйли с печалью спрашивала его, почему он не захотел учиться на инженера.
— Почему-почему… — вяло отбивался'Менкар. — Да меня бы весь Край засмеял бы — как же, решил стать вдруг не военным, а строителем! Фортификатором! — со смаком выговаривал он. — Не дело это для краевика — с бумажками, отвесами да астролябиями возиться.
Все же Эйли умудрилась кое-как найти решение проблемы и сейчас была почти спокойна. Лишь бы не подвел ветер.
Менкар помог ей привязаться к крылу. Простым кивком она поблагодарила его, проверила крепления и шагнула к заранее расчищенному месту; часть перил Менкар прошлой ночью снял, убрал мусор, сейчас Эйли стояла и одной рукой чуть держалась за стойку, ожидая, когда наполнится ветром крыло. Менкар тем временем где-то позади нее разворачивал полотнище против ветра и следил за тем, чтобы не перепутались стропы. Эйли чувствовала это по рывкам своей сбруи. Наследник, которому его положение — за спиной Эйли — мешало с интересом смотреть вокруг, а главное — вперед, досаждал ей и не позволял нормально держаться на ногах.
— Да что ты возишься, — раздраженно прикрикнула Эйли. — Я тут надорвусь, держа ребенка!
Быстро подошла Поррима, решив помочь Эйли, но девушка покачала головой, глядя через плечо на действия Менкара. Она напрасно его ругала, он действовал очень толково. Крыло уверенно вбирало в себя ветер и тащило Менкара к краю площадки; он упирался ногами. Эйли, перебирая стропы, переместилась к самому краю площадки поближе к ней, пока носки ее туфель не оказались за гранью каменной кладки.
Эйли посмотрела вниз, на колышущиеся под ветром такие близкие кроны.
«Небеса! Только бы умереть сразу. И чтобы мальчик не мучился…»
— Пора! — сказала она, Сказала себе, а не кому-то другому. Сказала, потому что было страшно решиться шагнуть в темноту.
«Хоть бы кто-нибудь толкнул!»
И кто-то там, наверху, в Небесах, видимо, услышал ее просьбу.
Сильнейший порыв ветра ударил Эйли в лицо, едва не опрокинув на спину, на Наследника. Эйли судорожно вцепилась в петли строп, которые должны были поднять верхнюю кромку крыла, что есть сил потянула их на себя. Крыло позади нее набухло силой воздуха, отбросив зазевавшегося Менкара прямо на шаткие перила справа. Наследник испуганно заорал во весь голос, оглушив девушку. Где-то сбоку вскрикнула Императрица, ахнула дама Поррима. Эйли вдруг почувствовала, как ее с силой дернуло назад, потом вверх. И она, навалившись всем телом на петли строп, шагнула вперед…
И потеряла опору под ногами…
Эйли сидела за столом в углу игровой веранды и клеила воздушных змеев. В Таласе, конечно, были и лучшие, чем она, мастера, змеев делали таких, что Эйли даже не снились, — здесь же змеев делали скучных, примитивных, так что и Эйли оказалась мастером. Единственным на всю Империю.
Наследник частенько прибегал посмотреть, как она это делает, но если бы он только смотрел! Просто удивительно, как много может напортить один трехлетний мальчишка! И Эйли в очередной раз пришлось напоминать нянюшке и кормилице, что сле-дить за Наследником — это вообще-то их обязанность.
Мальчика увели и заняли: юнкера опять развлекали его военными играми. Только сегодня не палили из пушек, а стреляли из арбалетов; арбалеты, как и пушки, были сделаны для Наследника специально — по росту и силе. Смотреть, как рослые юнкера обращаются с этими игрушками, было довольно забавно…
К Эйли подошел юнкер Аламак Менкар, чуть поклонившись, сел за ее стол и без слов принялся помогать.
— Похоже, вы, господин Аламак, вовсе не считаете меня важной особой? — спросила Эйли, не отрываясь от дела.
— У вас в Таласе не поощряют все это придворное обезьянничание, — сказал Менкар. — Я знаю, у меня были знакомые таласары.
— Вы занимались контрабандой? — не столько спросила, сколько установила Эйли.
— Разумеется, — подтвердил Менкар. — Разве я смог бы поступить в Юнкерское училище Имперского замка Ришад, если б у меня не было заветного кисета с жемчугом? Я ведь не из столбового дворянства, мой дед землю пахал.
Он оглянулся, и Эйли было подумала, что сейчас услышит, кто и сколько в этом замке получил взяток, но Менкар, не оставляя работы с бумагой, сказал совершенно спокойно:
— Мы все здесь смертники.
У Эйли дрогнули руки, и она чуть не сломала змей.
— И что? — спросила она. — Разве меня выпустят из замка, если я захочу уехать?
— Из замка никого не выпустят, — сказал Менкар. — Эти крестьяне, что подвозят продукты в замок…
—Да?
— Это не крестьяне, — сказал Менкар. — Это солдаты.
Эйли посмотрела, что выходит из-под рук юнкера. Бумажный голубь. Менкар загладил последние складки и запустил голубя с веранды. В полном молчании они проследили за тем, как бумажная птица пролетела над едва зазеленевшим садом и мягко опустилась на дорожку.
— Люди не умеют летать, — сказал Менкар. — В большинстве своем. Таласары летать умеют.
Эйли оглянулась на высоченную замковую башню.
— Я не могу построить планер, — призналась Эйли. — Даже если мне будут помогать.
— Планер строить все равно нельзя, — покачал головой Менкар. — Эти липовые крестьяне имеют глаза. Однако таласары летают еще и на этаких.., — Менкар сложил лист бумаги иным способом.
— Крыло? — переспросила Эйли. — На нем неоткуда стартовать, а без этого оно далеко не улетит.
— А далеко и не надо. Достаточно миновать расположение кордонов, а для этого хватит нескольких сотен футов. — Менкар внимательно посмотрел на Эйли.
— Не знаю, — неуверенно произнесла она. — Я почти не летала на крыльях — детям не разрешают летать самостоятельно, а потом меня отправили сюда. Правда, я много раз прыгала на мягком крыле…
— А сделать такое крыло ты смогла бы?
— Не знаю. — В голосе Эйли совсем не было уверенности. Менкар посмотрел на башню.
— Скоро зацветут сады, — сказал он. — На цветение в этой местности дует сильный северо-восточный ветер.
Эйли не нашла, что ему ответить, и он сделал еще одного голубя и ушел.
Эйли продолжала возиться со змеем, но мысли ее крутились где-то возле вершины замковой башни. Слова Менкара зародили в ней слабую надежду. Однако, как уже было сказано, сама она мало летала на крыле, хватит ли для короткого полета высоты башни?..
Тем не менее вечером, когда начало смеркаться, Эйли специально поднялась на башню и долго рассматривала окрестности, особенно на юге и юго-западе. Потом она спустилась вниз и пошла к Императрице.
Императрица готовилась к ужину. Она делала это так, словно замок Ришад не был во враждебном окружении: вокруг нее вертелось несколько камеристок — укладывали платье красивыми складками, поправляли прическу. Эйли накинула ей на плечи палевый шелковый пудромантель, потом протянула золоченое зеркальце.
Императрица посмотрела на Эйли с вопросом: эта добрая варварская девочка не так уж часто приходила к ней без приглашения.
Эйли скромно осведомилась:
— Нет ли новостей, ваше величество?
Императрица пожала плечами.
— Все по-прежнему, — сказала она. — Ждешь письма от матери?
— Да, ваше величество, — ответила Эйли.
Императрица протянула руку и коснулась подбородка девочки.
— Скучаешь, дитя мое? Меисса недавно писала, что тоже очень скучает по мне…
Меисса в конце осени вышла замуж и теперь жила в Столице. Императрица надеялась, что ей ничто не угрожает — зять через свою бабушку был в родстве с Расальфагами.
— Приходи после ужина ко мне, — предложила Императрица. — Я люблю слушать, как ты читаешь стихи.
— Как прикажете, ваше величество, — сделала Эйли реверанс.
Камеристка, закончив с прической, расстегнула и осторожно сняла с плеч государыни пудромантель.
— Идем к столу, девочка моя, — сказала Императрица, беря Эйли за руку.
Они вышли в столовую. Нянюшка привела Наследника пожелать матушке спокойной ночи. Императрица поцеловала сына, как водится, пожурила его за непослушание и отправила спать; Наследник ужинал отдельно от матери и раньше.
Ужин проходил как обычно. За столом велся легкий разговор, в нише играли музыканты; можно было забыть о том, что замок Ришад окружен.
Эйли, однако, чувствовала себя не в своей тарелке и с трудом дождалась того момента, когда ее пригласят в будуар Императрицы.
Она почти не глядя взяла в библиотеке переплетенный в золоченую кожу томик стихов и была смущена, когда после нескольких прочтенных как во сне строф Императрица отобрала у нее книгу и строго сказала:
— Такие стихи тебе читать еще рановато. Эйли глянула на нее непонимающе: смысл стихов остался для нее непонятным или — скорее — не услышанным.
— Девочка, что с тобой? — ласково спросила Императрица. Эйли старалась сдержать выступающие слезы.
— Мы умрем? — спросила она тихо.
Императрица вздохнула, притянула девочку.к себе и украдкой огляделась. В будуаре, кроме их двоих и молочной сестры Императрицы госпожи Порримы, никого не было.
— Сухейль, девочка моя, — сказала Императрица. — Поверишь ли ты мне? Последние дни я вела с Расальфагом Акрабом тайную переписку.
Эйли подняла голову.
— Я просила разрешения для тебя и моих придворных покинуть Ришад, — продолжила Императрица. — Он ответил отказом.
— Значит, он приговорил нас всех, — сказала Эйли.
— Вчера я получила с голубиной почтой письмо, — проговорила Императрица и замолчала.
Эйли заглянула в ее сухие глаза.
— Император убит.
Эйли даже не ахнула, хотя новость была ошеломляющей.
— Если бы я знала способ, — Императрица печально улыбнулась в пространство, — которым можно было бы избавить тебя или кого другого от горькой участи, неужели бы я стала кого-нибудь удерживать?
— Я знаю такой способ, — почти беззвучно проговорила Эйли. — Он не очень надежен, но какой-то шанс бежать из замка у меня есть.
— У тебя?
— Я имею в виду: у меня одной, — сказала Эйли. — Я смогу… может быть, смогу… улететь. Императрица улыбнулась:
— Что-то я не слыхала, девочка моя, чтобы ты практиковала магию и могла обернуться белой лебедью.
— В Таласе летают без всякой магии. Я могу попробовать сделать крыло, — сказала Эйли, — и попробовать улететь на нем. Не знаю, получится ли, но просто сидеть здесь и ждать смерти…
Императрица смиренно вздохнула.
— Что ж, девочка моя, — сказала Императрица. — Пробуй.
Эйли начала пробовать, но получалось у нее плохо: крыло сделать — это все-таки не змей склеить. И Эйли решила ограничиться простым, мягким крылом, которое таласары использовали для спуска с Обрыва. Это было гораздо проще, чем мастерить настоящее крыло для полета. Высота башни вполне позволяла хотя бы просто спрыгнуть с нее не разбившись, а ветер — при большом везении — вполне мог отнести ее на те несколько сот футов, которые необходимы были, чтобы миновать посты. Эйли помнила, что не раз видела, что как долго и далеко могли парить на совсем небольших мягких крыльях мастера этого дела, порой даже поднимаясь выше тех мест, с которых прыгали. Исходный материал у нее тоже был — таласские плащи из морского шелка, как всем таласарам известно, это уже готовая заготовка для мягкого крыла, только надо приторочить к нему особым способом стропы, чтобы с ним можно было управляться во время спуска.
Два дня спустя, когда Императрица снова пригласила Эйли почитать после ужина, Эйли со вздохом посмотрела на изготовленные ею стропы и пришла к выводу, что если она будет возиться такими темпами, то к усилению ветра сделать крыло явно не успеет. Она пошла в библиотеку и, выбирая книгу, на этот раз все-таки посмотрела, что собирается читать, но ей даже не пришлось раскрыть томик. Императрица, оставшись наедине с ней, сразу же спросила, как продвигается ее работа.
— Увы, — пожала плечами Эйли. — Боюсь, я немного переоценила свои силы.
Императрица нервно прошла по комнате, заламывая руки.
— Жаль. Как жаль…
Эйли удивленно подняла на нее глаза:
— Ваше величество?..
— А я уже начала надеяться, — вдруг сказала Императрица.
— Ваше величество, я… — проговорила Эйли. Императрица оборвала ее:
— Погоди! Я уже начала было надеяться, что если ты можешь улететь, то сможешь прихватить с собой Наследника. Он ведь легкий — едва больше пуда…
Эйли открыла рот и замерла. Потом она пришла в себя и прошептала:
— Я не смогу. Я не смею, ваше величество… Одна я могла бы рискнуть, но Наследник… Боги, да мы оба погибнем!
И тогда Императрица сказала:
— Пусть. Наследника все равно не оставят в живых, ты же это понимаешь, девочка. Так почему не использовать этот шанс, сколь малым бы он ни оказался? Это все же лучше, чем погибнуть от руки этих подлых убийц…
Эйли вышла от Императрицы изрядно растерянная. Возможность ее спасения обернулась теперь совсем иной стороной. Но спасти Наследника?..
Она вернулась к себе, разделась, легла в приготовленную постель. Но, проворочавшись с четверть часа не в силах уснуть, встала и достала из сундука свою таласскую одежду — куртку и короткие, едва прикрывающие колени штаны; за последние месяцы Эйли заметно подросла, и одежда стала ей тесноватой. Хорошо, что хоть ботинки оставались в самый раз.
Крыши замка Ришад давно были ей хорошо знакомы, ведь Эйли и здесь, как и прежде во Дворце, иногда предпринимала ночные прогулки, чтобы не разучиться ходить по крышам и карнизам. Поэтому она без труда прошла по высоте до юнкерского училища и заглянула в окно замковой гауптвахты: почему-то ей пришло в голову, что это самое подходящее место, где можно было отыскать Аламака Менкара.
Удивительно — или не очень? — что ее расчет оказался верным: Менкар, против обыкновения ничуть не сонный, играл в кости с охранником. Эйли слыхала от Сабика, что жульничать при игре в кости теоретически невозможно, но то ли Менкар умел это делать вопреки теории, то ли имел сильный талисман, помогающий при игре, только кучка серебряных монет возле его локтя была гораздо больше, чем у его противника, а за то время, пока Эйли вынуждена была ожидать, еще изрядно увеличилась.
Эйли немного поскучала на карнизе в ожидании, когда все серебро охранника перекочует к его узнику. К счастью, последние две недели было очень тепло; жара сохранялась даже ночью, и только под утро наступала заметная прохлада, так что Эйли могла позволить себе посидеть; у нее, правда, возникало подозрение, что матушка подобного ее поведения не одобрила бы, как не одобряла и иных выходок дочери, связанных с риском получить какое-нибудь осложнение в делах дальнейшего престолонаследия Таласа. Эйли понимала все это, но сейчас ее больше волновало наследование престола Империи, для чего требовалось как можно скорее — и без всяких свидетелей! — поговорить с Аламаком Менкаром. Пусть даже с риском — не таким уж, впрочем, большим — для короны Таласа.
Наконец охранник все же решил, что на сегодня с него хватит. Он, недовольно ворча, собрал кости в кисет и'мстительно притушил лампу, чтобы не расходовать зря масло. Менкар тоже почему-то покинул свое неуютное жилище. Эйли от досады нехорошо помянула его родителей и всех краевиков заодно с ними, но тут внизу отворилась дверь, и из караулки вышла темная фигура и проследовала в сторону стоящей неподалеку будочки вполне понятного назначения. Это был Менкар, Эйли узнала его как всегда чуть разболтанную походочку; охранник, судя по всему, не счел необходимым затруднить себя сопровождением арестованного до сортира; похоже, у него были свои взгляды на точное исполнение устава.
Когда Менкар скрылся за деревянной загородкой входа, Эйли соскользнула с крыши и мягко спрыгнула на землю. А через мгновение тенью скользнула следом за ним.
Внутри царила, слава Богам, полнейшая темнота и густой соответствующий дух.
— Кого тут несет! — рявкнул откуда-то из вонючей темноты знакомый голос, и Эйли, чуть не задохнувшись, ответила злым шепотом:
— Не ори! Это я, Сухейль…
Что-то там, во мраке, тяжело и мокро шлепнулось, завозилось.
— Госпожа Сухейль? Ваше высочество? — раздался до невозможности удивленный голос Менкара. — Как?..
— Молчи! Ради всего святого молчи! — зашипела как можно тише Эйли. — Да, это я. Мне надо с тобой поговорить.
— Ваше высочество? — повторил Менкар. Его голова тут же проявилась силуэтом на фоне светового пятна на стене. — Поговорить?
Эйли не давала ему опомниться:
— Молчи! Мне нужна твоя помощь.
— Прямо сейчас? — Менкар был все еще очень удивлен. Впрочем, кажется, сейчас он уже где-то наполовину притворялся.
— У меня не получается крыло. Это очень, очень важно!
— Крыло? Ага…
Голова Менкара закачалась, в темноте что-то завозилось, звякнуло, потом затихло и до Эйли донесся шепот:
— Простите, ваше высочество, но не могли бы вы обождать с вашим делом буквально одну минуту. Уж больно вы меня напугали…
Эйли фыркнула. Тоже мне, аристократ.
— Хорошо, — ответила она насмешливо. — Я подожду тебя снаружи. Только поторопись. — И не выдержав, она добавила: — Надеюсь, тебе не придется менять штаны?
— Почти, — пробурчал голос Менкара, и Эйли выскользнула наружу.
«А этот парень ничего себе, — подумала Эйли, скрывшись в густой тени ближайшего дерева, — не теряется и быстро соображает».
Менкар появился из сортира минуты через две. Он огляделся, и Эйли негромко мяукнула, не очень-то стараясь походить на кошку, скорее просто привлекая к себе его внимание.
Менкар услышал, обернулся и уже через миг стоял возле дерева.
— Ох и напугали вы меня, ваше высочество, — весело зашептал он. — Только, понимаешь, я…
— Потом! — резко оборвала его Эйли. — Ты мне нужен… Она быстро объяснила ему что к чему.
— Ждите! — все поняв, тут же ответил Менкар. Он вышел из-под дерева и направился к караулке. Хлопнула дверь.
Несколько минут его не было, и Эйли, встревожившись, подбежала к окну.
За мутным стеклом Менкар что-то втолковывал давешнему стражнику. Стражник в ответ хитро подмигивал и наконец кивнул. Менкар подмигнул ему в ответ, пододвинул горку монет и, подхватив свой колет, вышел на крыльцо.
— Иди за мной, — не дав ему опомниться, дернула за рукав Эйли, и они побежали.
Они прошмыгнули в башню в полнейшей темноте, лишь изредка рассеиваемой лунным светом из узких окошек, быстро поднялись по винтовой лестнице почти на самый верх, в запущенную всеми комнату, где Эйли тайком мастерила свое крыло.
Перед дверью комнаты Эйли остановилась, зачиркала огнивом. У нее не сразу получилось высечь огонь, и Менкар, отобрав огниво, сам занялся добыванием огня. Эйли тем временем достала большой ключ и отперла дверь, с трудом попав в замочную скважину.
Менкар зажег свечу, оставленную около двери, и огляделся.
— Закрой дверь, — сказала Эйли. — Я не хочу, чтобы заметили свет в окне.
Менкар затворил дверь, нашел глазами лампу, бросил взгляд на окно — окно было завешено плотной темной тканью; Менкар добавил масла из большой бутыли, зажег и повесил лампу на крюк, вбитый в потолок. Потом нагнулся и стал рассматривать, что там намастерила Эйли.
Эйли молча сидела в углу на низком табурете, уперев локти в колени и положив подбородок на сцепленные пальцы; вид у нее был угрюмый.
— Да, — сказал наконец Менкар. — Действительно никуда не годится.
— Рук не хватает, — мрачно сказала Эйли. — И утюг слишком быстро остывает…
Менкар с серьезным видом осмотрел остывшую жаровню и стоящий в ней утюг. Утюг был великоват для ее высочества.
— Императрица хочет, чтобы я увезла Наследника, — вдруг сказала Эйли, не меняя позы.
На мгновение Менкар оторвался от созерцания утюга и внимательно поглядел на девушку.
Эйли кивнула.
— На этом? — Менкар поддел изделие носком сапога.
— На чем получится, — ответила Эйли безразлично. Юнкер задумчиво обошел расстеленную на полу заготовку крыла.
— Теперь понятно, почему вы ко мне в самый сортир полезли, — бормотал он себе под нос, — из-за чего я чуть в очко не провалился, как тот парень с заставы. — Он поднял с пола лист бумаги, на котором очень толково был нарисован чертеж, повертел в руках. — Так… так, — бормотал он, сверяя то, что лежало перед ним на полу, с рисунком. — А это что?.. Ага, понятно… Самоубийство, — сказал он вдруг резко. — Это же просто самоубийство…
Он еще что-то бормотал и все ходил и ходил вокруг.
А Эйли сидела и молча смотрела в пол. Она его не слушала. Она даже ни о чем не думала. Просто сидела и ощущала, как медленно и неотвратимо тает в ее душе и без того слабая надежда на спасение. На спасение даже не себя, а малыша-Наследника, которого всего-то несколько недель назад она не знала, который все это время досаждал ей своими капризами, излишней надоедливостью, детским своей непосредственностью и упрямством…
Вдруг Эйли обратила внимание, что не слышит бормотания юнкера; она подняла глаза.
Юнкер Аламак Менкар, как всегда немного расхристанный, как всегда чуть небрежный на грани разгильдяйства, но с непривычной какой-то взрослой решимостью в глазах стоял перед ней и смотрел сверху вниз прямо ей в лицо.
Они молчали долго и серьезно. У Эйли даже защипало в глазах, и когда она моргнула, то с удивлением обнаружила, что по щекам ее ползут слезы.
Тогда Менкар сказал:
— Мне необходимо вернуться до ночной стражи. А завтра… Завтра надо устроить Наследнику еще одно нападение на крепость варваров. Это возможно?
Эйли вздохнула. Точнее — всхлипнула. И улыбнулась.
— Конечно. Об этом ты можешь не беспокоиться.
ПОПЫТКА БЕГСТВА
Менкар взял в охапку тщательно сложенное крыло и понес на смотровую площадку башни. Императрица и дама Поррима стояли у стены, не глядя друг на друга; Поррима нервно теребила рубашечку: они только что переодевали Наследника — из него получилась хорошенькая крестьянская девочка. Эйли в каком-то оцепенении стояла, прислонившись спиной к распахнутой двери — придерживала ее, чтобы дверь не мешала пройти Менкару, да так и осталась неподвижной, не имея сил сдвинуться с места. Естественно, она волновалась, но отказываться от своего намерения не собиралась. Даже Императрица, которая в последние дни впервые показала свою слабость, колеблясь между тоскливой надеждой на что-то почти невозможное и глухим неверием, что может случиться нечто спасительное, сейчас тоже была полна решимости отправить сына в наверняка угрожающий смертью полет.Ждать было нечего.
Позавчера ночью к замку Ришад пытался прорваться отряд оставшихся верными Дому егерей Королевской Охоты, личных войск Императора. Императрица и вся челядь всю ночь прислушивались к звукам недалекого боя — были слышны крики и выстрелы из аркебузов, но к рассвету все стихло. А чуть позже злорадный Расальфаг прислал в замок Ришад страшный груз — телегу, полную голов, отрубленных, естественно, у врагов и изменников Империи, пытавшихся захватить замок с подлыми намерениями. Императрица тогда сама вышла во двор и постояла у телеги, глядя, как офицеры ее охраны опознают погибших. Именно тогда она поняла, что нравится ей это или нет, кажется ли совершенно безнадежным и очень опасным, но единственный шанс удалить Наследника из замка — и тем самым спасти его — может осуществить одна лишь княжна Сухейль с ее безумным летающим крылом.
И вот — крыло готово, а над замком гуляет сильный ветер.
Вернулся Менкар и выжидательно посмотрел на Эйли. Эйли передернула плечами, приходя в себя, еще раз проверила, правильно ли на ней закреплены ремни из морского шелка, подозвала мальчика и, взяв его за руку, повела на верхнюю площадку. Тот охотно шел за ней, предчувствуя какую-то небывало интересную игру.
У края площадки Эйли остановилась и с помощью Менкара начала пристраивать мальчика в сложной системе ремней; мальчик сильно мешал, чтобы не сказать больше — из-за него нарушалась центровка, и Эйли сильно опасалась, что далеко с ним не улетит. Ее угнетали тяжкие сомнения, но в присутствии Императрицы Эйли не осмеливалась их показывать. Один только Менкар знал о них. Все время, пока они воплощали замысел Эйли, она пыталась советоваться с ним, подсовывая ему чертежи с указанием действующих моментов и равнодействующих сил, для чего ей самой пришлось вспомнить весь школьный курс физики. Менкар, однако, механику знал лишь в том объеме, который им давали в училище, а это значит, в весьма небольшом, и Эйли с печалью спрашивала его, почему он не захотел учиться на инженера.
— Почему-почему… — вяло отбивался'Менкар. — Да меня бы весь Край засмеял бы — как же, решил стать вдруг не военным, а строителем! Фортификатором! — со смаком выговаривал он. — Не дело это для краевика — с бумажками, отвесами да астролябиями возиться.
Все же Эйли умудрилась кое-как найти решение проблемы и сейчас была почти спокойна. Лишь бы не подвел ветер.
Менкар помог ей привязаться к крылу. Простым кивком она поблагодарила его, проверила крепления и шагнула к заранее расчищенному месту; часть перил Менкар прошлой ночью снял, убрал мусор, сейчас Эйли стояла и одной рукой чуть держалась за стойку, ожидая, когда наполнится ветром крыло. Менкар тем временем где-то позади нее разворачивал полотнище против ветра и следил за тем, чтобы не перепутались стропы. Эйли чувствовала это по рывкам своей сбруи. Наследник, которому его положение — за спиной Эйли — мешало с интересом смотреть вокруг, а главное — вперед, досаждал ей и не позволял нормально держаться на ногах.
— Да что ты возишься, — раздраженно прикрикнула Эйли. — Я тут надорвусь, держа ребенка!
Быстро подошла Поррима, решив помочь Эйли, но девушка покачала головой, глядя через плечо на действия Менкара. Она напрасно его ругала, он действовал очень толково. Крыло уверенно вбирало в себя ветер и тащило Менкара к краю площадки; он упирался ногами. Эйли, перебирая стропы, переместилась к самому краю площадки поближе к ней, пока носки ее туфель не оказались за гранью каменной кладки.
Эйли посмотрела вниз, на колышущиеся под ветром такие близкие кроны.
«Небеса! Только бы умереть сразу. И чтобы мальчик не мучился…»
— Пора! — сказала она, Сказала себе, а не кому-то другому. Сказала, потому что было страшно решиться шагнуть в темноту.
«Хоть бы кто-нибудь толкнул!»
И кто-то там, наверху, в Небесах, видимо, услышал ее просьбу.
Сильнейший порыв ветра ударил Эйли в лицо, едва не опрокинув на спину, на Наследника. Эйли судорожно вцепилась в петли строп, которые должны были поднять верхнюю кромку крыла, что есть сил потянула их на себя. Крыло позади нее набухло силой воздуха, отбросив зазевавшегося Менкара прямо на шаткие перила справа. Наследник испуганно заорал во весь голос, оглушив девушку. Где-то сбоку вскрикнула Императрица, ахнула дама Поррима. Эйли вдруг почувствовала, как ее с силой дернуло назад, потом вверх. И она, навалившись всем телом на петли строп, шагнула вперед…
И потеряла опору под ногами…