Лифанов Сергей. Приют изгоев

   — Неплохо, — сказал Аподис, созерцая вид на гостиницу.
   — И недешево, — намекнул извозчик.
   Менкар оставил Аподиса ждать, а сам прошел по каменной дорожке к дому. Расторопный лакей открыл перед ним дверь, а на звук колокольчика в прихожую из-за конторки вышел управляющий и сдержанно, но с достоинством поклонился, оценивая нового постояльца опытным взглядом.
   — Я хочу снять номер для двоих, — сказал Менкар. — Не очень дорогой.
   — С двумя спальнями? — бесстрастно уточнил управляющий.
   — Разумеется, — не менее хладнокровно ответил Менкар.
   Управляющий кивнул. Он предложил два номера на выбор, назвал цены и пригласил пройти осмотреть.
   Недорогие по местным меркам номера располагались на третьем этаже. Менкар поднялся, сопровождаемый управляющим; сначала посмотрел тот, что был подороже, потом тот, что подешевле — разница, впрочем, была скорее символическая, — и решил занять все-таки второй; причем решение он принял не по экономическим соображениям, а единственно потому, что окна более дорогого номера смотрели на пышно декорированные цветочные клумбы, окна же более дешевого номера выходили на столетние деревья в саду. «Аподис будет в восторге», — сказал себе Менкар и велел принести вещи.
   — И распорядитесь подать обед в номер, — добавил он. — Через полчаса.
   — Сегодня обед в сельском стиле, — сказал управляющий. — Предпочитаете холодный борщ или молочный суп?
   — Борщ, — сказал Менкар. — А потом: мне хорошо прожаренный большой бифштекс с грибами, а моему приятелю… есть что-нибудь рыбное?., да, паровую осетрину с овощным пюре. И, раз обед по-сельски, то графинчик водки. И что-нибудь еще из закусок.
   — Икра? — спросил управляющий. Менкар поморщился.
   — Пирожки, — сказал он. — Давненько я не ел хороших пирожков. — Он посмотрел на управляющего с подозрением. — Вы же не хотите сказать, что мыслите обед по-сельски без пирожков?
   …Следом за лакеями, посланными управляющим за поклажей, вошел Аподис; он жадно смотрел вокруг во все глаза. Вид из окна ему действительно понравился, однако он заметил, что комната кажется ему тесноватой. «Кто бы говорил!» — подумал Менкар. Он достал из сумки подорожные и отдал управляющему для регистрации в полиции.
   — Будете потом проходить около конторки, распишетесь в книге постояльцев, — сказал управляющий и ушел.
   Менкар позвонил лакею и велел принести в номер горячей воды — и побольше.
   — Ведро? — спросил лакей, глядя на его запыленное лицо.
   — Два, — сказал Менкар. — Живо!
   Аподис плюхнулся в кресло, вытянул ноги и с глупым видом сообщил:
   — Когда вокруг слишком много суши, даже в стакане видишь океан…
 

ТАЙНЫ ВИЛЛЫ «НАСТУРЦИЯ»

   Менкару приснился Талас. Белесое небр над головой, постоянно затянутое дымкой, Стена справа, невероятно прозрачная вода внизу, острова, проливы, лодки, плоты… и Эйли — они о чем-то говорили с ней… Только вот, проснувшись, Менкар так и не мог вспомнить, о чем; проснулся он, однако, все равно улыбаясь.
   Менкар заложил руки за голову и с полчаса бездумно смотрел на потолок, лениво пытаясь вспомнить, о чем же они все-таки с Эйли говорили во сне. Не вспомнил. Но все равно, хорошо, когда день начинается с Эйли.
   Судя по солнечным пятнам на стенах, время клонилось к полудню. «Не пора ли вставать?» — спросил себя Менкар.
   Он с чувством потянулся, но еще минут пять нежился в постели.
   Потом все-таки встал, надел брюки и вышел в общую комнату. Дверь в спальню Аподиса была приоткрыта, а сама спальня пуста. Как обычно, Аподис вскочил ни свет ни заря и унесся гулять по своим делам. Совсем освоился напарник — осмелел, порхает по Столице, как… как баклан. Бакланы, правда, не порхают, заметил себе Менкар, но Аподис пусть будет исключением.
   Менкар позвонил и велел принести воды.
   Когда вернулся Аподис, он брился. Аподис бросил на стол свернутую газету, повалился в кресло и несколько минут рассматривал неравномерно намыленное лицо Менкара. Сам он, с тех пор как покинул Талас, так ни разу и не брился и успел обрасти этакой модной бородкой — не то еще щетина, не то уже пушок.
   — Прекрасная погода, между прочим, на улице, — заметил он. — А ты еще только глаза продираешь. Это у вас на нефтяном плоту такие привычки?
   Менкар что-то промычал в ответ.
   — Чего-чего?
   Менкар смыл с лица остатки мыла и спросил:
   — Ты письмо мне написал?
   — А, успею еще. После обеда. Жрать ужас как хочется.
   — Вчера ты тоже обещал написать после обеда. Однако вместо этого сел играть.
   — Ну не каждый же день такие придурки попадаются! — Аподис довольно рассмеялся. — Я отпустил его в штанах только потому, что мы живем в приличной гостинице и постояльцам здесь в голом виде ходить не положено.
   — Шулер! — осудил его Менкар.
   — Я? Ничуть. Игра была совершенно честной. Просто тот, кто выдумал «орел-решку», был хитрым человеком. Простаки пребывают в уверенности, что шансы играющих одинаковы.
   — А что — нет? — удивился Менкар.
   — Стал бы я тогда играть! — Аподис даже вскочил от возбуждения. — Я же не простак какой-нибудь!.. Тут ведь в чем дело? Второй игрок имеет шанс всегда выбрать комбинацию с лучшей вероятностью…
   — Опять какая-то «система», — презрительно сощурился Менкар.
   — Какая система! — взвился Аподис. — Чистая математика! Ну-ка, давай сыграем, просто так. Выбирай комбинацию, — потребовал он.
   — Хорошо, — неохотно согласился Менкар. — Я выбираю «орел-орел».
   — Тогда я выберу «решка-орел», — возопил Аподис. — И мой шанс выиграть будет три из четырех.
   — А если я выберу «решка-орел»?
   — Тогда мне следует выбрать «орел-решка» — по крайней мере шансы будут равны.
   Менкар подумал и внутренне согласился.
   —А если я выберу «орел-решка-орел»?
   Аподис усмехнулся:
   — Я отвечу «орел-орел-решка», и вероятность моего выигрыша становится две третьих. Однако лучше всего, если партнер выберет «орел-орел-орел». Тогда я ставлю на «решка-орел-орел» — и выигрываю в семи случаях из восьми. — Он победно посмотрел на Менкара и опять усмехнулся: — Как видишь, никакой «системы», элементарный расчет. Я это сообразил, еще когда пацаном следил, как мой благовоспитанный папашка дуется в чет-нечет с приятелями. А в Университете узнал, что не я все это придумал, что это называется «теория вероятности» и что с ее помощью можно вполне облапошивать простаков не только в чет-нечет. Так что за Столбы не меня надо было высылать, а того парня, который все это придумал. Не помню, как его там звали, но все равно он давно помер. Я просто приложил его теорию к практике, вот и все… Хочешь, могу набросать тебе схемку, — предложил он.
   Менкар хмыкнул. Как же, не помнит он. Это была еще одна маленькая хитрость развеселого парня. Менкар сразу понял, что такого слова, как «не помню», для Аподиса не существует. Его память, когда это надо, была на удивление цепкой. Только он это не то чтобы скрывал, но не демонстрировал нарочно. И была она также весьма избирательна: когда надо, Аподис мог запомнить с одного взгляда целые страницы любого текста или самую извилистую дорогу или что-то еще — например, образцы почерка: если раз он уже писал каким-то почерком, второй раз ему уже не надо было заглядывать в прописи… Что же касалось вопросов дисциплины и других условностей или наставлений, показавшихся Аподису необязательными к исполнению, то они с легкостью влетали ему в одно ухо и столь же легко вылетали из другого, не оставляя в занятой, видимо, более серьезными вещами памяти ни малейшего следа. Ополоснув лицо, Менкар прошел к шкафчику и, вернувшись, положил перед Аподисом письменные принадлежности.
   — Схемку набросать? — спросил Аподис.
   — Письмо пиши. — Менкар раскрыл купленную позавчера тетрадку-пропись с образцами каллиграфических почерков и ткнул пальцем в нужную страницу: — Вот так. — Он добавил листочек с приготовленным текстом: — Вот это.
   Это письмо Менкар мог написать без помощи Аподиса, но почерк у него оставлял желать лучшего, а требовалось изобразить нечто изящное и приятное глазу — князь все-таки читать будет. Аподису же изобразить любой почерк было парой пустяков, правда, за ним нужен был глаз да глаз: по привычке он мог сбиться на таласское правописание.
   Аподис не возражал. Он попробовал перо, покритиковал чернила, на черновом листе, приноравливаясь, несколько раз написал алфавит. Потом здесь же попробовал писать текст письма.
   Менкар, чтобы не заглядывать ему под руку и не мешать жадным вниманием, отошел к окну.
   Аподис дописал черновик, помахал в воздухе, просушивая чернила.
   Менкар подошел и посмотрел, сравнивая с образцом из прописи.
   — Ладно, — наконец одобрил он. — Пусть будет так.
   — Что значит — пусть так? — почти оскорбленно воскликнул Аподис. — Я и вот так кучеряво могу изобразить. — Он ткнул пальцем в другую страницу.
   — Таким почерком будешь любовные записки строчить. Какой-нибудь барышне из простеньких, — возразил Менкар. — А мне, пожалуйста, пиши строго и прилично.
   Аподис взял лист хорошей бумаги и строго и прилично вывел:
   «Ваше сиятельство…»
   — Постой, — засомневался Менкар. — А он точно «сиятельство»? Как-никак, а все-таки отец Князя-Сенешаля. Может, он уже «ваше высочество»?
   — Газеты надо читать, — не поднимая головы, сказал Аподис. — В сегодняшней газете его четко и недвусмысленно титулуют «сиятельством».
   Через полчаса Аподис закончил письмо и без напоминания надписал конверт. Менкар придирчиво проверил и поблагодарил.
   — Как же, как же, — рассмеялся Аподис. — Отделаешься ты от м$ня такой благодарностью! За спасибо пусть кони пашут. Мне кое-что другое требуется.
   — Навоза мешок? — безразлично спросил Менкар. — Или луну с неба?
   — Почти. — Аподиса не так-то легко было сбить с панталыку. — Я тебя в Таласе в бордель сводил? Долг платежом красен. Веди меня в Жасминовую аллею.
   Менкар присвистнул. Он не удивился, что проныра Аподис узнал место расположения того, что в Таласе называлось просто и незатейливо «лунным кварталом», а в любом городе Империи именовалось «цветочной аллеей». В каждом городе их было несколько, в зависимости от достатка клиентуры различающихся по сортам, и Аподис умудрился назвать самый привилегированный. Менкар даже догадался примерно почему.
   — Ишь куда захотел! — возмутился он. — Губа у тебя, однако, не дура. Ты представляешь, сколько это стоит?
   Аподис представлял.
   — Меньше, чем одна из твоих самых маленьких жемчужин, — сказал он.
   — Мои жемчужины, между прочим, казенные, — проворчал Менкар, но встретив ехидную ухмылку напарника, привел последний аргумент. — Да кому ты там нужен со своей небритой мордой! В Жасминовую аллею только самую чистую публику пускают.
   — Я ведь в Таласе тебя тоже не к блядям подзаборным водил, — сделал вид, что обиделся, Аподис. — Бордели были вполне приличные, и Главному Гильдеру не стыдно такие навестить. И, кстати, может, я туда как раз по казенной надобности и иду, ты почем знаешь?
   «Жетончик свой тогда не забудь», — мысленно пробурчал Менкар. В напоминании об этом вслух Аподис не нуждался.
   Всю дорогу он крутил свой киммериевый пароль в пальцах, словно в задумчивости, и, сам того не замечая, проделывал с ним разные фокусы, что чуть раздражало Менкара.
   Нанятый у гостиницы извозчик долго вез их по тихим улочкам чистой окраины Столицы, пока не свернул на улицу, где в тенистых садах стояли двух— и трехэтажные дома загородного вида с просторными стекленными верандами, флигельками и прочими надстройками, утопающие в зелени, и объявил:
   — Вот она, Жасминовая аллея. Куда господам надо? Аподис тут же высунул нос из коляски и повел им по сторонам.
   — Вот сюда! — Он далеко не наугад ткнул пальцем в чугунное кружево ворот. На медной табличке стилизованными под старину вензелями было выгравировано название: «Вилла НАСТУРЦИЯ».
   Они расплатились, а от виллы к воротам уже торопилась миловидная девица. Она отворила калитку и присела в книксене.
   — Прошу господ. Добро пожаловать. По тихой аллейке она провела их к дому, на пороге которого гостей встретила почтенная женщина средних лет.
   Вела она себя так, будто видала Менкара и Аподиса здесь уже далеко не первый раз.
   — Добрый день, благородные господа, — сказала она, скользнув испытующе-оценивающим взглядом по одному и задержав взгляд на втором. Вернее, на его киммериевом пароле. Неизвестно, что больше привлекло ее в их облике, но дама осталась удовлетворена видом клиентов. — Прошу вас проходить.
   Хозяйка провела их в стильно обставленную просторную гостиную, которую украшали многочисленные вазоны с одноименными вилле цветами, и пригласила сесть на один из многочисленных диванчиков. Вокруг было странно пусто. Точнее — совсем пусто, если не считать служанки, стоящей возле лестницы.
   — Вы вовремя сегодня, — любезно сказала хозяйка, сделав знак служанке. — Девушки только что вернулись с прогулки и будут рады таким приятным гостям. Господа ведь еще не знакомы с нашими девушками? Уверена, что вы останетесь довольны сегодняшним вечером и нисколько не пожалеете о проведенных на нашей вилле часах. — Сердечность в ее голосе была доведена до такой степени профессионализма, что казалась совершенно искренней. — Сколько часов господа намерены провести с нами?
   Аподис неопределенно покрутил пальцами.
   — Ну, я думаю, несколько — это точно. Все будет зависеть от обстоятельств.
   Хозяйка, мило улыбнувшись, кивнула:
   — Понимаю. Господа еще не определились. Тогда я пока оставлю вас, и мы переговорим позже.
   Хозяйка удалилась плавной походкой, по которой нетрудно было определить, что некогда она и сама работала на одной из здешних вилл, а вместо нее появилась давешняя служанка и поставила на столик поднос с вином, сыром и печеньем. Кроме того, на подносе лежала большая папка в тисненой коже и пустое блюдце. Менкар положил в блюдце несколько монет и раскрыл папку. Как он и ожидал, это было что-то вроде меню и прейскуранта. Блюда, предлагаемые в меню, были весьма изысканны и пикантны, а прейскурант поражал как разнообразием предлагаемых услуг, так и обилием нулей в столбце цен.
   Менкар исполнился нехорошим предчувствием, а чело Аподиса не омрачало ни малейшей печали.
   — «Закат солнца вручную», — прочитал он, заглядывая через плечо. — Интересно, как это?
   — Судя по цене, довольно сложно и трудоемко, — усмехнулся Менкар. — Что, хочешь попробовать?
   — Всенепременно! Экономить я сегодня не намерен, — заметил Аподис.
   — А я — шарахать деньги направо и налево, — сказал Менкар. — Мои предки и так уже ворочаются в могилах — не понимают, что меня сюда занесло.
   — Зануда!
   Сам Аподис между тем расцветал прямо на глазах.
   — Ты смотри, тут и в бане попариться можно! Сто лет не был в бане! Да еще и с «индивидуальным пальпационным массажем». Как это будет по-таласски? — Менкар показал как, чем привел Аподиса в полнейший восторг: — Отлично!.. И покушать можно «в приятном уединении». И «провести время в беседе с умной и прелестной собеседницей». Хочу беседы с умной и приятной собеседницей и ужина в уединении! — объявил он.
   — С ней же? — подшутил Менкар.
   — А это как получится!
   — Итак, что господа решили? — раздался над ними голос хозяйки.
   — Господа решили, что принимают ваше приглашение, — сияя улыбкой, ответил Аподис. — И господа пробудут здесь, как видно, допоздна. Не меньше четырех часов!
   — Но и не больше пяти! — подвел итог Менкар. Заветный киммериевый жетончик, к некоторому удивлению Менкара, во время расплаты за будущие услуги не появился.
 
   Три обворожительные девицы тормошили Менкара, чтобы он рассказывал им про Край Земли, про страшных таласар-рыбоедов, про свои героические похождения, большей частью такие же вымышленные и фальшивые, как и их восторги и горящие глаза. Врал он самозабвенно, не обременяя себя сколь-нибудь малым подобием правдоподобия, так же расслабленно, как обнимал талии и поглаживал плечи своих красоток. К чему было напрягаться? Он не за этим сюда пришел.
   Неподалеку развлекался Аподис. Он играл в кости на раздевание и, против всяческого ожидания и вопреки своей системе, напропалую проигрывал. Девушка, с которой он играл, была типичная северянка: светловолосая, с чуть раскосыми зелеными глазами, прохладно улыбалась, бросая кости, и, казалось, слегка скучала; иногда, когда Аподис расставался с очередной деталью своего туалета, она бросала укоризненные взгляды одной из своих свободных подруг, но та их игнорировала. Аподис, казалось, не замечая того, что девушка не настроена быть с ним, задорно смеялся и, принимая у нее из рук стаканчик с костями, легонько пожимал ей руку.
   Менкар, притомившись врать, прилег, положив голову на колени одной из девиц. Какой — уж ему-то было все равно какой. Возле его руки тут же образовался бокал с рубиновым вином, и Менкар отпил глоток, промочить горло, а изящные пальчики опустили ему в рот слоеное печеньице. Он запил его еще одним глотком, поймал пальчики и отвел следующее печеньице.
   Девушка послушно наклонилась и томно заглянула ему в глаза. Он не глядя ткнул бокал на столик и потянулся к ней. Была она свеженькая и пахла чем-то хорошим…
   Они завозились и чуть не упали с тонконогой кушетки.
   — А поудобнее место найдется? — тихо спросил Менкар.
   — Конечно, — так же, заговорщицким шепотом, ответила девушка. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
   — Как тебя зовут? — спросил Менкар. Она уже, естественно, говорила это, но он, что тоже естественно, не запомнил.
   — Сабья, — ответила она, улыбнувшись.
   Уже возле двери они оглянулись на восторженные возгласы, раздавшиеся от столика Аподиса. Тому, похоже, наконец-то улыбнулась удача — светловолосая северянка, вежливо улыбаясь, распускала шнуровку на корсете. Сам он, скрестив ноги, сидел на диванчике уже в одном исподнем и в ажурной шляпке северянки; на непривычные в этих местах таласские шелковые трусы до колен, испещренные набивными рисунками различных морских животных, сбежались посмотреть отвергнутые Менкаром девицы.
   У Менкара мелькнула мысль, что девушка сегодня не в духе и ей влетит от хозяйки. Пожалел? Нет, работа у нее такая, что поделаешь — просто посочувствовал.
   Он повернулся к Сабье:
   — Куда?
   Сабья, улыбнувшись, поманила его за собой.
   …Порядком утомившись от резвости оказавшейся неутомимой Сабьи, Менкар лежал рядом с ней и лениво слушал ее плавное повествование. Вороша ему волосы, девушка под страшным секретом рассказывала ему историю своей жизни. История была несколько необычная, явно в духе времени.
   — Ты не поверишь, конечно, но я ведь дворянка, — нашептывала ему в ушко Сабья. — Если бы отец знал, что я занимаюсь этим ремеслом, он бы, наверное, убил меня на месте. Я даже боюсь сразу выходить к гостям — а вдруг это кто-то из папиных знакомых. Посмотрю сначала в щелочку и только потом выхожу в зал. Мой отец — офицер. После мятежа он вместе с князем Сабиком ушел в Махрию. Говорили, что он ушел с князем в Океан и они вместе погибли. — В ухе шмыгнуло. — Но я не верю этому и надеюсь, что он вернется. Ведь Князь-Сенешаль объявил амнистию тем, кто сражался вместе с князем Сабиком, даже офицерам.
   — Да, — сказал Менкар рассеянно. — Должно быть, и он вернется.
   Но это было не все.
   — Я не попала бы сюда, если бы мне не надо было прятаться, — еще более интимно продолжала девушка.
   — От кого? — задал ожидаемый вопрос Менкар. Стараясь не потревожить девушку, он протянул руку за бокалом.
   — От Князя-Сенешаля. Он ищет меня.
   — Да? — Вино было теплое.
   — То есть, конечно, не меня, — поправилась Сабья. Таинственность в ее голосе достигла апогея. — Он ищет Наследника!
   Менкар чуть не подавился. Это уже слишком! Он повернул голову и посмотрел в чистые голубые глаза.
   Сабья опустила ресницы.
   — Ведь это я помогала его спасать из замка Ришад. — Менкар расслабленно откинулся на подушку. Нормальное вино, только немного приторное. — Меня взяла туда тетя, она служила Императрице и пристроила меня на службу княжне Сухейль Целено. И когда началась смута, Императрица поручила княжне вывести Наследника подземным ходом. Это был очень старый подземный ход, он был полуразрушен, а в иных местах там мог протиснуться только очень маленький человек. Потому-то из замка Ришад и смогли уйти только мы трое — ведь мы с княжной были еще совсем юные, почти дети…
   — Там было, наверное, очень страшно? — спросил Менкар с сочувствием.
   — О! Еще как!..
   Менкар закрыл глаза и расслабился. Слава Богам, подумал он, что Наследник был мал, а то в каждом уезде сейчас воспитывалось бы по своему «наследнику» — смутные времена любят самозванцев, а те, кому выгодно, устраивали бы бунты и терзали Империю. Такого напряжения не выдержит ни одно государство… Впрочем, такие легенды вполне могли распространяться самими властями и поощряться с самого верха. В таких вот борделях. С целью проверить лояльность подданных во всех эшелонах власти. Впрочем, это вряд ли, решил Менкар. Просто он дует на воду, чтобы не обжечься на молоке. Так он додумается и до того, что красотку Сабью ему подсунули, потому что подозревают… С таким же успехом можно полагать и просто зарождение очередных мифов среди простого люда.
   А Сабья, приподнявшись на локотке, вдохновенно продолжала рассказывать о страшном подземном ходе, где цепями к стене были прикованы скелеты и где крысы были размером с собаку, а летучие мыши-вампиры гроздьями свисали с потолка и, страшно растопырив крылья, показывали слюноточащие клыки… Она рассказала, как подвернула ногу, отбиваясь от них, и княжна Сухейль, беспокоясь о том, чтобы побыстрее увести Наследника из такого жуткого места, со слезами вынуждена была оставить свою верную служанку и ушла вперед.
   — …больше я их не видела, — печально закончила Сабья. На Менкара упала теплая слеза, и он очнулся. Кажется, он задремал.
   — Да? — неопределенно пробормотал он. Сабья всхлипнула:
   — У меня, конечно, был факел, я вовсе не осталась в темноте, и ответвлений я не заметила, но когда я доковыляла до выхода, он весь был заросший паутиной, как будто здесь никто не проходил по крайней мере месяц.
   — Куда ж они делись? — спросил Менкар.
   — Не знаю, — всхлипнула Сабья.
   Менкар погладил ее по плечу и нежно поцеловал где-то в районе ключицы. Давно ему не было так легко и хорошо. Сабья доверчиво прижалась к нему.
   Менкар провел ладонью по прохладной коже ее бедра и почувствовал, как Сабья шевельнулась навстречу…
   «Молодчина Аподис!» — подумал напоследок Менкар.
   …В бане стелился густой пар, звуки глохли, видимость терялась, а соблазнительные банщицы казались призраками, такими же полупрозрачными, как наброшенные на них коротенькие туники, прилипающие к влажным гибким их телам. Где-то в глубине раздавались стоны и смачное шлепанье голого по голому, сопровождаемое девичьим смехом, — это здоровенные дьяволы-банщики разминали тела грешных клиентов.
   Сабья вылила ведро теплой воды в огромную деревянную лохань, где блаженствовал Менкар, и сама залезла к нему.
   — Сейчас я тебя вымою! — весело сообщила она, берясь за мочалку.
   Менкар позволял ей делать с собой все, что заблагорассудится. Ему было томно.
   А вот Аподису все было как с гуся вода. Минуту назад он прошел мимо бадьи, щеголяя бронзовым таласским загаром и в обнимку все-таки со своей северянкой. После двух часов с северной красавицей Аподис выглядел бодро и свежо, словно и не занимался любовью; девушка тоже преобразилась в лучшую сторону. Его божественную, по мнению дамочек, фигуру: плечи, торс, все такое прочее — и, конечно же, крепкие ягодицы — даже банщицы провожали внимательными взглядами. Менкара он удостоил шевелением пальцев, лишь на мгновение оторвав руку от белого бедра северянки.
   Не пропустила прохода Аподиса и Сабья.
   — Красавчик, — не удержалась она от комментария. — Где это вы оба так загорели? Как простые матросы, право слово!
   «А вот шиш тебе тогда, а не новые сведения о бегстве Наследника из замка Ришад, красавчик рыбоед», — с ленивой завистью подумал Менкар.
   — На море и загорели, — ответил он.
   — Неправда, — возразила Сабья. — Краевики не бывают флотскими.
   — Ага, — подтвердил Менкар. —Ты мой давай, мой…
   После парной для услаждения клиентов заведения предоставлялась возможность восстановить силы разнообразными способами. Можно было уединиться в апартаментах и покушать в обществе своей избранницы, а можно — в общем зале, что располагался прямо рядом с парными, где было что-то вроде ресторана. Менкар выбрал второе, не потому, что общество Сабьи его чрезмерно утомило, а слишком уж сладострастно она принялась описывать, каким именно образом она собирается его потчевать сластями и каким образом собиралась вкушать их сама. Это уже смахивало на извращение — даже после девяти с половиной недель воздержания он с трудом представлял, как это девушку можно использовать вместо тарелки, а его самого в качестве столового прибора. Что он, собака, что ли, тарелки вылизывать.,.
   Прямо из парной Сабья вывела Менкара на веранду, где под прозрачными балдахинами из тонких тюлевых занавесей, разделенные низенькими перегородками, в изобилии украшенными цветочными гирляндами и горшками с преобладанием, разумеется, настурций, стояли простые деревянные столы с удобными деревянными же скамьями с разбросанными на них мягкими подушками для услаждения особенно нежных седалищ.