Область бурана осталась позади, но на ветровые стекла все еще налипали снежные комья. С другой стороны, ночь была спокойной, только ветер шумел. Температура воздуха снаружи была –31º по Цельсию. На небе, в прорехах между облаками, виднелись звезды.
Хатч включила посадочные огни.
Келли расположилась рядом с ней, и на ее черты падал отсвет с панели управления. Наблюдая за ней, Хатч поняла, что все ее предупреждения о необходимых мерах предосторожности уже забыты.
– Келли – наш второй пилот, – объявила она. – Если со мной случится нечто непредвиденное, и я... – Она заколебалась. – ...И я погибну, Келли займет мое место. Примет на себя командование.
Келли покосилась на нее, но промолчала.
– Уверена, что ничего не случится, – добавила Хатч.
Участок земли вокруг башни был плоским, блеклым и пустынным. На западном горизонте были разбросаны холмы, кое-где виднелись то вкрапления леса, то парочка одиноких деревьев.
– Я сяду как можно ближе к башне, – сообщила Хатч.
Снег, казалось, шел здесь вечно, тихо падал и опускался в полную темноту. Ей подумалось, что это серьезный аргумент о пользе наличия луны.
Посадочный модуль тихо заурчал, и башня, холодная и темная, стала приближаться.
Для приземления Хатч могла бы воспользоваться ИИ, однако в обстоятельствах подобного рода предпочитала управлять сама. Ей вовсе не хотелось рисковать, если произойдет что-то неожиданное, поскольку ИИ всегда действует исходя из заданной цели.
Она уменьшила реактивную тягу. Снежный покров казался нетронутым.
Трудно было поверить, что на этой гладкой белой поверхности некогда стоял целый город.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы оценить его размеры. Стена, к которой примыкала или не примыкала башня, тянулась под снегом на полтора километра, затем поворачивала на север, через какое-то время снова поворачивала, потом еще раз, и наконец возвращалась к башне, которая представляла собой северо-западный угол фортификационных сооружений.
Город, очевидно, раскинулся на вершине одного из низких холмов.
Посадочный модуль падал в тьму.
– Спокойно, – сказала Келли так тихо, что Хатч решила: Колье считает, что она ее не слышит.
Удерживая нос модуля направленным вверх, Хатч ослабляла действие спайка и приближалась к земле – так человек спускается по лестнице в темную комнату.
Вокруг вихрился ветер, и она почти чувствовала его сквозь корпус. Хатч чуть-чуть добавила мощности, почти остановив падение посадочного модуля. В кабине царила тишина.
Аппарат коснулся снежного покрова.
Она дождалась, когда посадочный модуль замер, и выключила двигатели. На ветровое стекло упало несколько снежинок.
– Славный снежок, – заметил Найтингейл.
– Хатч, ты села? – раздался голос Марселя.
– Угадал, – ответила она.
За время своей карьеры Хатч побывала, наверное, на двадцати планетах и лунах. И вот в пятый раз она приземлилась на планету, о которой почти ничего не знала, и впервые возглавляла экспедицию.
До башни было метров двадцать.
Хатч навела на нее прожекторы посадочного модуля. Щербатая, истерзанная свирепыми и долгими зимами башня была круглой, не более трех этажей в высоту, хотя Хатч оценивала ее по человеческим меркам. Широкой башня не была: Хатч сумела бы обойти ее за минуту.
У башни имелось восемь окон, причем все на разных уровнях, и каждое смотрело в другую сторону. Самое нижнее располагалось так, что через него легко было проникнуть внутрь. Верх башни окружало двойное кольцо карнизов, выступающих прямо над верхним окном. Венчала сооружение выпуклая крыша.
Хатч активировала скафандр и ощутила знакомый толчок, отделяющий ее от сиденья и спинки кресла, словно вокруг образовалась воздушная подушка. Келли проверила радиосвязь с Хатч и кивнула. Все в порядке. Она натянула вспомогательный жилет, попросила Тони передать с заднего сиденья минисканер, пристегнула его и положила в кармашек резак.
– Что вы собираетесь делать? – тревожно осведомился Найтингейл.
– Исторический момент. Его стоит запечатлеть. – Келли хлопнула внутренним люком модуля, выровняла в кабине давление, чтобы оно соответствовало давлению снаружи, и встала с сиденья. – Прошу всех надеть скафандры. Переключить систему воздухообеспечения в режим преобразования.
Этот режим позволял системе отсеивать все лишнее из чужой атмосферы, чтобы участникам экспедиции не приходилось таскать на себе баллоны с воздухом.
Келли раздала генераторы Фликингера. Группа пристегнула их к поясам и активировала скафандры. Включились преобразователи, осуществляя подачу воздуха.
– У меня не работает, – сообщила Тони.
Келли посмотрела, произвела настройку воздушного генератора и снова включила его.
– Попробуй еще раз.
Поле Фликингера тихо зашипело, и Тони подняла большой палец.
– Отлично.
– А я уж решил, – произнес Чианг, – что мы будем ждать до утра.
– Будем, Чианг. Мне бы хотелось, чтобы ты постоял у люка.
– Хорошо, – согласился он, поднимаясь. И через секунду спросил: – Зачем?
– На случай просчетов, разных нежелательных сюрпризов – да чего угодно. – Хатч взглянула на часы. – До рассвета примерно два часа. Как только рассветет, мы отправимся к башне.
– Да ничего там от нас не сбежит, – заметил Чианг. – Хотя, почему бы нам не взглянуть на нее прямо сейчас?
– Только когда будет светло.
Хатч настроила сенсоры и прошлась ими вдоль лесной полосы, по тем местам, где, по ее мнению, могли скрываться рептилии. Если их нет в самой башне.
Замерцали зеленые огоньки, открылся внешний люк.
– Оттуда что-то двигается, – сообщила она. – Интересно, что.
И с этими словами она спустилась по трапу.
Чианг включил фонарь, и в луче света заискрился снег.
– Как ночью на Рождество.
Хатч проверила землю и провалилась в снег почти до середины икр. Поле Фликингера сохранило для нее тепло и сухость.
– Снег довольно мягкий, – сообщила она.
– Да, я вижу.
Башня нависала над ней. В западной части неба ярко-зеленой звездой горел Морган, затмевая своим сиянием даже Денеб. Пришелец находился за 84 миллиона километров отсюда, и планеты стремились навстречу друг другу с относительной скоростью семьдесят километров в секунду. Сама башня наводила только тоску. Груда каменных блоков и ничего более. Хатч сфотографировала ее. Потом еще раз.
Затем она взглянула на ряд деревьев. Кто-то – Найтингейл, решила она – весьма недипломатично осведомился, умеет ли Келли управлять посадочным модулем.
Хатч не услышала ответа. По-видимому, Келли оказалось достаточным лишь взглянуть на Найтингейла.
Хатч встала лицом к посадочному модулю, тщательно осмотрела его опытным глазом, настроила свет и сфотографировала.
– Отлично, – сказала Келли. – А теперь возвращайся.
Это был именно тот снимок, который Хатч хотелось сделать – снимок, который она повесит где-нибудь в каюте, которую, возможно, когда-нибудь будет занимать. Она слегка изменила ракурс и отошла подальше от летательного аппарата, так, чтобы на фотографии запечатлелись и нос воздушного судна, и башня.
– Превосходно, – проговорила она.
* * *
Рассвет пришел серый и безрадостный.
Здешнее солнце было больше земного. Однако оно казалось туманным и совершенно неощутимым, будто было так называемым «ложным солнцем», видимым с Великих Равнин Северной Америки.
Период обращения Обреченной вокруг своей оси составлял девятнадцать часов шесть минут и одиннадцать секунд. Светило располагалось на несколько миллионов километров ближе к планете, чем Солнце к Земле, однако Малейва была старше и холоднее.
На крыше башни лежал снег. Хатч думала о том, кто жил в этом здании и как давно. И куда они пропали?
Возможно, эта башня отмечала место какой-то решающей битвы или пункт, где враждующие силы сошлись, чтобы учредить союз. В более теплые времена на этом холме Платон мог бы вести дискуссии. Или Солон устанавливать законы.
Кто знает? Никто никогда не узнает этого – она в силах спасти здесь лишь жалкие крохи.
Они вышли из посадочного модуля, проверили приборы и стали пробираться по снегу к окну, находившемуся на уровне земли. По всей башне был слышен еле уловимый шепот ветра. Снег с шорохом падал и громко скрипел под ногами, нарушая обычную тишину.
Вдалеке показались две птицы, быстро летящие на северо-восток. Найтингейл повернулся, посмотрел на Хатч и почувствовал, как по телу побежали мурашки. Но не промолвил ни слова.
Птицы летели, описывая огромные медленные круги, расправив крылья, вверяя себя потоку воздуха.
В окне была рама, в которой уцелело несколько осколков, из чего можно было сделать вывод, что некогда здесь было стекло. Внутри здания они увидели комнату, совершенно пустую, если не считать нескольких деревяшек и обломков.
Наверх шла узкая деревянная лестница. Ее ступени, расположенные очень близко друг к другу, были весьма неудобны для человеческих ног.
Хатч настроила сканер, чтобы все запечатлеть, повесила его на шею и пролезла в раму. Голову пришлось пригнуть. Пол казался прочным. Скрытый слоем снега и земли, он был сделан из толстых досок. Хатчинс изучила стенную штукатурку, местами осыпавшуюся, грязную и испещренную какими-то отверстиями. На стене она увидела несколько рядов полок.
Потолок был заметно ниже двух метров. Иными словами, недостаточно высоким, чтобы Хатч могла выпрямиться в полный рост.
Она заглянула в другую комнату, туда, где находилась лестница, и увидела далее третье помещение.
Очевидно, лестница вела на верх башни. И вниз на несколько этажей. Она была изготовлена из дерева.
Хатч сделала знак остальным: входите.
Чианг ударился головой о потолок. Посыпалась пыль.
В верхних и нижних помещениях тоже было по окну, с виду таких же, как и находящееся на уровне земли, вот только выходили все они в разные стороны.
Исследователи поднялись еще на один уровень. Все двигались скрючившись, чтобы не набить шишек.
– Марсель оказался прав насчет этих людей, – пробормотала Келли. – Они были меньше самого низенького человека.
После первичного осмотра люди вернулись к посадочному модулю, и Хатч распределила инструменты: светящийся шнур и мел, чтобы отмечать места, где были сделаны находки; линейки и лампы, баллончики со сжатым воздухом, чтобы сдувать пыль, и тому подобное – все, о чем она сумела вспомнить. Она сказала группе, что если кто-нибудь наткнется на любую необычную находку, пусть сразу сообщает ей. Вообще, пусть ставят в известность обо всем, что сочтут нестандартным.
Когда вовсю разгорелся день, они разбрелись по башне. Побывали на восьми этажах над землей. Внизу насчитали еще шесть уровней. На самом верху башни помещалась единственная комната с на удивление высоким потолком, где все, кроме Чианга, смогли стоять во весь рост. Там исследователи обнаружили крюк и нашли на полу два предмета. Один мог оказаться звеном цепи. Другой – сломанной деревянной треногой.
– И что ты думаешь по этому поводу? – спросила Тони.
– Наверное, этим пользовались, чтобы точить топоры, – предположила Келли. – Смотри: кладешь сюда камень...
На каждом этаже имелась закопченная ниша – скорее всего, бывший очаг. Ко всему прочему на самом нижнем этаже сооружения нашлась дверь, ведущая на север. Вероятно, в город. Она была закрыта, заметно деформирована и никак не поддавалась. Они решили сначала завершить изучение здания, а уж затем разбираться с ней.
Комнаты были почти пусты: кресло, которое можно было назвать игрушечным, плоский кусок дерева, некогда, видимо, служивший столешницей, кучка тряпок, один ботинок и еще обломки чего-то, настолько разрушенного, что просто нереально было представить его назначение.
Ботинок был очень маленький, словно его тачали для эльфа.
Однако «столешница» стала открытием.
– На ней гравировка, – произнес Чианг.
Надпись практически стерлась, и ее почти невозможно было разобрать. Даже Хатч не могла понять, что это: какие-то условные обозначения предметов, просто геометрические фигуры, пиктограммы или буквы.
Треногу также украшала гравировка. И тоже до того стертая, что нельзя было и надеяться уловить ее смысл. Они внимательно изучали треногу, когда их раздумья прервал голос Марселя:
– Мы только что получили сообщение из Академии. Полагаю, тебе будет интересно узнать, как они назвали это место.
– В самом деле? Как?
– Точка Бербеджа.
– Они назвали его в честь Бербеджа?
Этот сенатор всегда считался в Академии примером того, как не нужно управлять финансовыми фондами.
– Ну да.
– Господи! Может быть, они пытались этим что-то сказать?
– Вряд ли. Мне кажется, это они так заискивают.
– У тебя что-нибудь еще, Марсель?
– Да. Аналитики просмотрели снимки на предмет оставшихся городов. Сейчас мы обнаружили девять, большинство под толщей льда, все погребено. Кстати, у них есть защитные и оборонительные сооружения. Стены.
– Эта запирается.
– Ага. Примитивная цивилизация. Впрочем, есть одно исключение. Одно сооружение без ограды, но оно на острове. Вот «академики» и называют их именами тех, кто, с их точки зрения, дает им или добывает для них деньги. У нас теперь есть Блицберг, Корман-сити, Кэмпбеллвилль...
– Ты шутишь?
Он рассмеялся.
– Я тебя когда-нибудь обманывал?
Найтингейл бросил на нее взгляд, и она точно догадалась, о чем он думает: «И эти кретины послали нас сюда рисковать жизнью».
– Марсель, – спросила она. – Что еще известно о Точке Бербеджа?
– Совсем немного. Выглядит так, словно здесь прошли подряд несколько войн. Кто-то занял город, ворвавшись как раз с этой стороны, и разрушил стены. Очевидно, оставив только башню.
– А каково наше положение по отношению к этому городу? Мы добрались до двери на самом дне здания. Она ведет на север. У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, что мы увидим, когда выломаем ее?
– Наверное, только лед.
– Хорошо. Я сообщу тебе, что там окажется.
– Мы прислушиваемся к каждому слову, Хатч. И разбросали на орбите несколько спутников, так что вы не потеряетесь, когда окажетесь за горизонтом.
– Замечательно.
Но вряд ли это принесет группе какую-либо пользу, если она попадет в серьезную переделку.
Они перенесли обрывки цепи и точило для топора на нижний уровень, положили в сумку и нацепили бирки. Келли описала, где были обнаружены эти находки, и уже хотела упаковать треногу, когда Чианг попросил разрешения осмотреть ее.
Он внимательно изучил треногу, потом поставил уцелевшей ножкой на пол и посмотрел на лестницу, ведущую на верх башни.
– Понимаешь, – проговорил он, – возможно, мы наткнулись на обсерваторию.
– Что ты имеешь в виду?
– Чтоб мне тоже остаться без двух ног, но эту крышу часто открывали.
Келли перевела взгляд с треноги на него и озадаченно спросила:
– Ты хочешь сказать, что, по-твоему, на этой штуке крепился телескоп?
– Может быть, – ответил он.
Тони с усмешкой посмотрела на Келли.
– Так что ты там говорила про точку топоров?
Келли рассмеялась, ее глаза заискрились.
– Все это еще не значит, что я не права. Возможно, они и открывали крышу для чего-нибудь. Например, это помогало обороняться.
Хатч посмотрела на нее.
– Тренога кажется слишком маленькой, – произнесла она. – Окуляр телескопа должен быть на уровне твоих бедер.
Чианг указал большим пальцем на потолок.
– Не забывайте, какого роста были здешние обитатели.
Люди двинулись на самый верх. Посреди потолка проходила трещина. Щель. Покопавшись в скрывающей пол пыли и остатках каких-то растений, они обнаружили маленькую металлическую пластину, а также предмет, куда она могла сбоку вставляться.
– Возможно, ты и прав, – проговорила Хатч, пытаясь представить себе крошечного астронома с крошечным телескопом, вглядывающегося в небо через раздвинутые створки крыши. – Это должно означать, что они были знакомы с оптикой.
6
Покажите мне кристально честного человека, и я скажу вам: вот человек, которому не предлагали его цену. А ведь это полезная для развития общества вещь. На протяжении всей нашей долгой и печальной истории существовали люди, считавшие себя образцом честности. От них-то весь вред. Любой крестовый поход – за достойные литературные стандарты, за защиту женского тела, за освобождение святой земли – был инициирован, одобрен и с энтузиазмом осуществлялся мужчинами с высокой репутацией.
Грегори Макаллистер. Спускаясь с горы. Советы политикам
– Мистер Макаллистер. – Капитан Николсон поставил локти на подлокотники кресла и сцепил кончики пальцев. – Я очень рад быть вам чем-то полезным. Вам это наверняка известно.
– Разумеется, капитан.
– Но такое я сделать просто не могу. Из соображений безопасности. Да и вообще это будет нарушением политики компании.
С этими словами он беспомощно развел руками.
– Понимаю, – произнес Макаллистер. – Однако жаль. Не подскажите, как скоро произойдет следующее подобное событие?
В глазах капитана, сплошь в золотых крапинках, отразилась некоторая неуверенность. Очевидно, он не хотел обижать влиятельного издателя. Но если Макаллистер будет настаивать на своем, Николсон окажется в неудобном положении.
Макаллистеру этого не хотелось.
Они сидели в приемной, примыкающей к капитанской каюте, мелкими глотками пили бордо и ели крошечные, с палец, сэндвичи. Приватный поздний завтрак на двоих. Переборки были изготовлены из кожи и меди, а в глубине помещения на полках блестели позолотой книги в дорогих переплетах. Две свечи в форме ламп лили мягкий свет. Одну из переборок занимала схема «Вечерней звезды», а логограмма «Трансгалактических линий» в виде звездного водоворота смотрела со стены прямо над симуляцией камина.
Они сидели в мягких креслах, склонившись друг к другу.
– Я полностью сознаю причины вашего несогласия, – заявил Макаллистер тоном «по-правде-сказать-я-ощущаю-то-же-самое». – И чувствую, что вы не из тех, кого легко сподвигнуть на какую-либо авантюру.
Николсон скромно кивнул, тем самым соглашаясь с этим предположением. Капитану по многим причинам следовало быть осторожным. И консервативным. Макаллистер предположил, что у Николсона есть в качестве помощника надежный администратор, а добрый славный ИИ – не при делах, поддерживается на случай, чтобы передать ему управление, если ход событий станет неуправляемым. Скорее всего, Николсон получил свою должность благодаря связям: вероятно, женился на дочери кого-то влиятельного или сам – сын какой-то «шишки».
– Нет, не совсем так, мистер Макаллистер, – проговорил он. – Мы обязуемся твердо придерживаться установленных правил. И я знаю, что вы из тех, кто понимает это.
Лицо Макаллистера вытянулось. «Из тех, кто понимает?»
– Конечно, капитан. Больше я не стану вас уговаривать. – Он сказал это тоном смягчения внезапной напряженности. – Увы, придется благополучно пустить дело на самотек.
– А что мы, собственно, теряем? – спросил Николсон.
– Ну... – Макаллистер покачал головой, отпил глоток вина и махнул рукой, словно желая сменить тему разговора. – Это не столь важно. Хотя, полагаю, можно было бы обрести неплохие приобретения.
– Что вы имеете в виду, мистер Макаллистер?
– Обреченная почти стала легендой, Эрик. Вы позволите называть вас Эрик? – тепло осведомился Макаллистер.
– Да, да, разумеется! – Николсон смягчился, обрадованный, что столь именитый гость решил обращаться к нему по имени. – Конечно, Грегори.
– Через несколько недель Малейва-3 исчезнет навсегда. Люди десятилетиями, а возможно, и веками, будут говорить об этом круизе и вспоминать о руинах на этой планете. А... – Макаллистер задумчиво посмотрел куда-то поверх левого плеча Николсона, – ...фрагменты этих руин валяются там, внизу, ожидая, когда их поднимут. – Он осушил бокал и поставил его на боковой столик. – Несколько таких мест показаны сейчас на дисплее. Здесь, на «Звезде», эти фрагменты стали бы бесценным активом.
– Каким образом?
– Они могли бы принести вам известность. Останки навсегда исчезнувшей цивилизации. Выставленные для обозрения на корабле, который их сохранил. Это свидетельство высоких достоинств «Вечерней звезды» и ее капитана. И «Трансгалактик». Полагаю, вы могли бы рассчитывать на некоторую признательность ваших нанимателей.
Николсон то ли хмыкнул, то ли хихикнул.
– Это невозможно, – проговорил он. – Бакстер и прочие слишком заняты своей выгодой, чтобы оценить приобретение подобного рода.
– Кто знает.
– И все же... – Капитан задумывался все глубже. – Это выглядит симпатично.
– И добиться этого очень просто, – обронил Макаллистер.
Он понял, что правильно оценил этого человека. Николсон не жаждал денег. Предложение похитить несколько артефактов для собственной выгоды не найдет в этой комнате понимания. Капитана значительно больше беспокоило, что высшее руководство может расценить такой шаг по-своему. Но да. Это вполне неплохо смотрится.
Капитан ощупал бокал.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы меня неправильно поняли, Грегори. Я строго придерживаюсь порядка действий и процедур, необходимых для сохранности и четкого функционирования этого корабля.
– Так скажет любой компетентный и опытный офицер командного состава. – Макаллистер снова наполнил оба бокала. – Эрик, я не сомневаюсь, что у вас есть некоторая свобода действий в условиях, когда, по вашему мнению, можно совершить некоторые не противоречащие вашим обязанностям действия во благо пассажиров «Трансгалактик» и самой корпорации.
– Да, – согласился тот. – Вы совершенно правы.
Макаллистер с любопытством рассматривал план корабля, тем самым давая собеседнику как следует обдумать свое предложение.
– Вы и в самом деле считаете, что уникальные предметы просто-напросто валяются там на земле? – осведомился Николсон.
– О, в этом я нисколько не сомневаюсь. Знай поднимай да кидай в кузов. То есть все это можно забрать. И когда планета исчезнет навеки и никакая сила не сможет ее возродить, я спрошу у вас: как вы оцениваете, скажем, идола из Малейванского храма?
– О, полагаю, его ценность будет очень высока. В этом отношении вы совершенно правы.
– Вы думаете, находящаяся там сейчас археологическая группа способна забрать все подобные предметы?
– Я плохо представляю, какие у них возможности. Насколько я понимаю, у них всего один посадочный модуль. А сколько можно на нем забрать? – Капитан попытался изобразить задумчивость. – На палубе «В», рядом с бассейном, есть замечательный уголок, идеально подходящий для музея. – После паузы он продолжил: – Гиперкрыло. Эта зона корабля в настоящее время отведена для демонстрации действия различных двигательных систем корабля, в особенности при передвижении быстрее света. Да, – промолвил он. – Выглядит соблазнительно.
– Если вы все-таки решитесь, – заметил Макаллистер, – я с удовольствием приму в этом участие. Ладно, давайте пока закроем тему. Дадим ей отлежаться, так сказать.
– Имеете ли вы в виду, что напишете об этом в своих заметках?
– С удовольствием, если вам будет угодно.
– Мы могли бы забрать оттуда артефакты...
– И устроить из них в музей.
– С торжественной церемонией. Вам бы не хотелось принять в ней участие?
– Почту за честь, Эрик.
Николсон с умным видом кивнул. Скорее себе, чем Макаллистеру.
– Я подумаю, Грегори. Если мне удастся изыскать возможность, мы это сделаем.
* * *
Марсель постоянно оставался на связи, чтобы следить за происходящим на поверхности. Это позволяло ему прослушивать все разговоры, проходящие через открытые каналы. Передатчики вели трансляцию либо непосредственно на «Венди», либо на один из спутников связи.
Марсель чувствовал себя неуютно. Обитаемые планеты были непредсказуемы, а эта – особенно, поскольку находилась в преддверии столкновения с Морганом. Однако сейчас исследователям, в общем, ничего не угрожало. Бикман точно знал, что гравитационное воздействие гигантской планеты не проявится до последнего, поскольку столкновение будет лобовым, как врезаются друг в друга мчащиеся навстречу автомобили. Тут не будет постепенного приближения по спирали.
Он услышал, что Хатч и ее группа пробрались в башню, и рассматривал изображения, передаваемые посредством микросканера, который Хатч нацепила на пояс. Там почти не на что было смотреть; только голые стены и полы, покрытые снегом и пылью.
Они прорезали в башенной стене на уровне земли отверстие, чтобы больше не пролазить через окно. Хатч поставила Чианга возле этой новой двери для наблюдения, чтобы не подобрались хищники. Затем отправила Тони к специально выбранному для ведения наблюдений месту, чтобы та, как и Чианг, следила за окрестностями. Тем временем сама Хатч, Келли и Найтингейл занялись попытками пробиться через дверь, расположенную в самом низу башни. В эти минуты они почти не разговаривали, но Марсель слышал шипение лазера, разрезающего камень.
Вошел Бикман, посмотрел на капитана, нахмурился и сел.
– Марсель, как там, все в порядке? – осведомился он.
– Разумеется. А что?
– Ты какой-то невеселый.
Келли испуганным голосом сказала в микрофон:
– Ого, посмотрите на это, Рэнди.
Марсель встал и скрестил руки на груди, словно защищаясь.
– Там, похоже, собрались самоубийцы. Я бы на их месте просто отснял все те чертовы штуки и убрался восвояси.
Бикман всегда был чрезвычайно невысокого мнения о способностях и компетенции управленческого аппарата Академии. Марсель предполагал, что рано или поздно Гюнтер выскажется на этот счет. Но сейчас тот лишь отметил, что Марсель, скорее всего, прав и вряд ли наземная команда обнаружит что-либо полезное за столь короткое время. Сверх всего он добавил, что все это и в самом деле весьма опасное мероприятие.