Страница:
Через несколько минут вернулся Пьер с подносом, и скользкие темы пришлось оставить. Когда же Эмили подавилась и закашлялась, попытавшись проглотить хоть глоток — измученные легкие воспротивились даже крошечному дополнительному усилию, — разговор пришлось и вовсе прекратить.
Пьер обратился к Цветку Ветра.
— Вы можете сделать хоть что-нибудь еще? — молящим голосом спросил он.
— У меня есть немного обезболивающего, но…
— Пьер, она назвала мне цифру смертности, — перебила ее Эмили, справившаяся с приступом кашля.
Пьер закусил губу и бросил на Цветок Ветра яростный взгляд.
— Я спросила ее… Это мой долг, ты же знаешь.
Пьер посмотрел в глаза жене и печально кивнул.
— И все же предпочел бы избавить тебя от излишней боли, любовь моя.
— Я знаю, — сказала Эмили. — И Цветок Ветра тоже не хотела говорить. Но я должна была узнать, Это помогло мне принять решение. Вернее, два.
И Пьер, и Цветок Ветра вопросительно уставились на нее.
— Я уже попросила ее произвести вскрытие моего трупа, — сказала Эмили.
— Я не хочу делать это, — сказала Цветок Ветра Пьеру. Он долго всматривался в ее лицо широко раскрытыми глазами, разглядел наконец, что глаза женщины — биолога и врача — тоже полны слез, и поник.
— Нужно сделать все, что может помочь тем, кто останется, — сказала Эмили. — Это — моя работа, моя последняя обязанность.
— Я понимаю, ma petite, — отозвался Пьер. — Все будет сделано так, как ты захочешь. А второе решение?
— Здесь ты сможешь помочь, — сказала Эмили. Она перевела взгляд с лица мужа на подругу. — Правда ли, что мы плохо знаем лечебные свойства флоры Перна?
— Мы их совсем не знаем! — воскликнул Пьер, не дожидаясь, пока Цветок Ветра подтвердит его слова. — Но ведь не хочешь же ты…
— Это никуда не годная идея, — перебила Цветок Ветра. Эмили и Пьер дружно захлопали глазами. — Я понимаю, что вы имеете в виду, но мы не сможем узнать, какое действие оказывает та или иная трава. Препятствует ли она развитию болезни или ускоряет его? Кроме того, при такой стадии заболевания, как у вас, потребуется слишком много времени, чтобы понять, дает ли трава хоть какой-нибудь положительный эффект. Такую попытку нельзя считать научным экспериментом, губернатор.
— Может быть, попробуем поискать хотя бы что-нибудь, что снимет боль? — слабым голосом спросила Эмили. — Видите ли, я считаю очень несправедливым, что вы пичкаете меня болеутоляющими, в то время когда их можно давать другим, у кого есть шансы выжить.
— Ты заслужила такое право! — решительно заявил Пьер.
— Не в этом дело, мой милый, — возразила Эмили. Она еще больше понизила голос, словно желала тем самым показать, что не желает вести спор. — А только в одном: почему мы должны впустую тратить ценные болеутоляющие на меня, а не на других, раз уж меня все равно нельзя спасти?
— Вы, по большому счету, правы, — согласилась Цветок Ветра, заработав еще один уничтожающий взгляд Пьера. — Но поскольку врач здесь я, то и вся ответственность за то, кого, как и чем лечить, принадлежит мне.
— Но вы же согласны, что я не выживу, — упорствовала Эмили.
— Как, по-вашему, мы будем себя чувствовать, видя, что вы умираете в страшных мучениях? — мягко спросила Цветок Ветра. — Не только вам приходится принимать решения.
Эмили приподняла руку, показывая этим жестом, что признает поражение, но все же попыталась предпринять еще одну попытку возразить:
— Но там же есть дети…
Цветок Ветра наклонилась к кровати и взяла раскрытую ладонь Эмили в свою руку.
— Я знаю, — сказала она, чудовищным усилием контролируя свой голос, готовый постыдно сорваться. — Я держала их за руки, когда они…
Пьер положил руку ей на плечо.
— Простите меня, Цветок Ветра, я не подумал…
Цветок Ветра выпрямилась, с ее лица сошло всякое выражение, и оно сделалось подобным маске.
— Я не смогу помочь им, если буду поддаваться горю и страху.
— Вы же буквально повторяете мои слова! — чуть слышно воскликнула Эмили; ее глаза сверкнули торжеством.
Цветок Ветра кивнула.
— Мы начали применять некоторые новые средства. Например, делаем инъекции сока растения под названием кошачья трава…
— У меня есть немного, — сообщил Пьер.
— Если вы не против, мы могли бы заменить кое-что из наших стандартных медикаментов теми природными лекарствами, которые успели найти.
— Мне нравится это предложение, — сказала Эмили. — Заодно попробуем определить дозу, не так ли?
И таким образом они перешли к новому способу лечения. Цветок Ветра выписала первый рецепт, и Пьер под ее наблюдением приготовил лекарство. Как только Эмили получила первую дозу лекарства, Цветок Ветра поспешно удалилась, сославшись на необходимость посетить других больных.
Она возвращалась еще трижды на протяжении той ночи. При первом возвращении они обсудили дозировку, и Цветок Ветра добавила к соку кошачьей травы что-то еще, что должно было ослабить кашель. Во время второго посещения Эмили, казалось, спала.
— Она без сознания, — сказала Цветок Ветра Пьеру, наскоро осмотрев больную.
— Я боялся этого, — сказал Пьер. — У нее такой сильный жар.
— Мы не знаем, что убивает — сама лихорадка или же иммунный ответ организма, — сказала Цветок Ветра. — Пол Найтро и Бэй Харкенон выяснили, что погружение в холодную воду не дает ничего хорошего.
— Температура все же не настолько высока, — сказал Пьер.
Цветок Ветра кивнула.
— Пульс слабый и очень неровный. Это больше всего похоже на… — Она умолкла на полуслове и мягко осела на пол.
— Вы здоровы? — Пьер подбежал к маленькой женщине, легко поднял ее и усадил на стул.
Она была очень бледна. Пьер заставил ее согнуться и свесить голову между коленями.
— Когда вы в последний раз ели?
Цветок Ветра попыталась выпрямиться и оттолкнуть хлопотавшего вокруг нее Пьера.
— Некогда. Я должна идти к больным…
Он нежно, но непреклонно удержал ее на месте.
— Вы немного посидите вот так, потом поедите и чего-нибудь выпьете. После этого я, возможно, отпущу вас.
— Пьер! Я должна идти. Люди же умирают, — возразила она, но ее голос был очень слаб, а ноги не слушались.
— Если вы загоняете себя до смерти, это не поможет им поправиться, — сказал Пьер, — Эмили разговаривала со мной после вашего ухода. Сколько людей заболело? И сколько там врачей?.
Цветок Ветра покачала головой:
— Я не знаю.
— Разве вы не проводите совещаний?
— Конечно, — сказала Цветок Ветра, снова усаживаясь прямо. На сей раз Пьер не стал ей препятствовать. — Но я, похоже, пропустила последнюю конференцию, и, думаю никто не может позволить себе ждать…
— Когда была последняя конференция?
— Вчера вечером, — сказала Цветок Ветра. — Я так думаю.
— Выпейте это, — сказал Пьер, вручая ей стакан с кла, вкусным и питательным напитком, приготовленным из коры местного дерева. — Сколько народу было на последнем совещании — том, на котором вы присутствовали?
— Человек десять, — ответила Цветок Ветра. — Но я думаю, многие были так заняты с больными, что не смогли прийти.
— Эмили сказала мне, что похоронили уже полторы тысячи. А сколько всего больных?
Цветок Ветра тряхнула головой.
— Я могу только предполагать. Возможно, вдвое больше.
— Съешьте это, — сказал он, подавая женщине бутерброд. — Значит, получается, что у нас один доктор приходится на три сотни больных?
Она кивнула:
— Теперь вы понимаете, почему мне нельзя рассиживаться?
— Вы должны отдохнуть! — ответил Пьер и взмахнул рукой, отметая возражения. — Поешьте, выпейте, а там посмотрим. Что говорит Пол о… Он ведь тоже заболел. Так кто же теперь всем руководит?
— Боюсь, что я, — слабым голосом ответила Цветок Ветра. — Пол Найтро, если я не ошибаюсь, умер два дня назад. Бэй Харкенон я видела больной, в постели. Зато все всадники здоровы.
— Это великое счастье, — с чувством произнес Пьер. — Доешьте бутерброд, пожалуйста.
Понимая, что ей никуда не удастся уйти до тех пор, пока она не выполнит требование Пьера, возвышавшегося рядом с ней, словно башня — если честно, то рядом с ней едва ли не любой человек казался огромным, — Цветок Ветра откусила кусок и попыталась, не жуя, проглотить его.
— Non, s'il vous plait! [3] — сказал Пьер. — Я потратил больше времени на его приготовление, чем вы — на еду!
В конце концов она все же съела два бутерброда и выпила стакан какого-то фруктового сока, и лишь после этого Пьер позволил ей уйти.
Когда она пришла в следующий раз, Пьер встретил ее в дверях.
— Она мертва, — сказал он без всякого выражения. — Ее сердце прекратило биться несколько минут назад. Она сказала мне, чтобы я не пытался реанимировать ее. — Он вытер слезы с глаз тыльной стороной ладони. — Я как раз шел искать вас. Куда я должен доставить ее тело?
Цветок Ветра проскользнула мимо него в комнату. Она бросила один-единственный взгляд на мертвую Эмили и опустилась на стул рядом с кроватью, поникнув головой. Несколько секунд она молчала.
— Когда я познакомилась с ней, она была самой красивой из женщин, каких мне когда-либо доводилось встречать. В ее присутствии в любом помещении становилось светлее, у всех поднималось настроение. Даже под угрозой уничтожения она не позволяла себе показать хоть малейший признак дурного настроения. Когда Нахи день и ночь бомбили Тау Кита, именно губернатор Болл сплотила всех. Она неустанно работала, всегда была с людьми, всегда была наготове…
— Я слышал об этом, — прервал ее Пьер, — но никогда никто не говорил так.
— Я была совсем молодой, почти девочкой, — продолжала Цветок Ветра. — Моя мать постоянно отсутствовала; я ее почти не видела. Когда же мы встречались, все время уходило на мою учебу… и ее брюзжание. — Она вздохнула. — Губернатор Болл всегда старалась сказать мне что-нибудь ободряющее. Даже когда враги стирали наши города с лица планеты, она все равно выкраивала несколько минут, чтобы поговорить с одинокой девочкой.
— Я не знал об этом, — сказал Пьер.
— Я и не говорила никому, — призналась Цветок Ветра. — Моя мать пришла бы в ярость, а я сама очень стеснялась того, что губернатор Болл оказывает мне такую честь.
— Но теперь ее с нами нет. А мы остались для того, чтобы продолжать ее дело.
— Да, — согласилась генетик, поднимаясь с места. — Вы сможете отнести тело?
— Думаю, да, — ответил он. — Куда я должен его доставить?
— В Колледже сделали нечто вроде морга.
Пьер долгим задумчивым взглядом посмотрел на тело Эмили.
— Я справлюсь. И что потом? Цветок Ветра потерла лицо ладонями.
— Лаборанты, и первая, и вторая группы, давно уже слегли. Я прежде всего должна понять, что сумею сделать сама. Но мне все равно нужно провести обход. Пациенты…
Пьер погрозил ей пальцем.
— Никто не может находиться в двух местах одновременно; даже Эмили это было не под силу. Что важнее?
— И то и другое.
— Кто может вам помочь?
— Если там остался кто-нибудь из медсестер или интернов, они в силах ухаживать за больными, но я не думаю, чтобы кто-то из них умел пользоваться лабораторным оборудованием.
— Вот вам и ответ, — сказал Пьер.
— Я не знаю, достаточно ли у нас интернов, — ответила она.
— Должно хватить, — сказал Пьер после секундного размышления. — Раз вы единственная, кто умеет обращаться с лабораторным оборудованием, то другим придется обойтись без вашей помощи.
На том и порешили. Цветок Ветра удалилась в лабораторию. Как-то так получилось, что Пьер расположился перед входом туда, чтобы никто не мешал исследовательнице, а потом к нему сама собой перешла ответственность за всю организацию оказания медицинской помощи, начиная от обеспечения врачей и их помощников едой и условиями для отдыха и кончая организацией карантина для больных и похорон тех, кому медики так и не сумели помочь.
К исходу второго дня Цветку Ветра удалось выделить возбудитель болезни. Как она и опасалась, это оказался продукт скрещивания микроорганизма, являвшегося коренным обитателем Перна, с земной бактерией. Несчастные лаборанты, получившие весьма скромное биологическое образование, искали наиболее вероятную причину заболевания, какой-нибудь флавовирус вроде эболы или комбинацию вирусных и вторичных бактериальных инфекций. И, не успев найти возбудитель, сами оказались его жертвами.
Они правильно определили симптомы, но ошиблись с виновником. У колонистов Перна не могло быть естественной защиты против гибридных бактерий. Цветок Ветра, опираясь на знание экологии, изолировала мутировавшую форму, расшифровала генетическое ядро и разработала вакцину и курс лечения.
Немногочисленные оставшиеся в живых медики получили прививки первыми, следующими стали их помощники, потом перешли к лечению всего населения, и наконец эпидемия была прекращена.
Но победа досталась очень дорогой ценой. Среди умерших большинство составляли дети младше четырех лет, почти все беременные женщины и недавно родившие матери, девять из каждых десяти медиков, имевшихся в Форт-холде, — и Эмили Болл.
В беседах наедине, сначала с Пьером, а затем и с благополучно выздоровевшим Полом Бенденом, было решено приписать эпидемию «таинственной» болезни, а не инфекции, вызванной новообразованным микроорганизмом, — по крайней мере, до тех пор, пока Цветок Ветра не обучит некоторое количество молодых медиков выявлять подобные случаи. Поскольку вакцина вводилась наряду с приемом различных других лекарств, оказалось нетрудно убедить большинство людей, что лечение явилось лишь поддерживающим средством и что выжившие люди обладают врожденным иммунитетом и потому могут не бояться повторного заболевания.
Незадолго до смерти Эмили написала записку, предназначенную для Зорки. Зорка никому не показала эту записку, но вскоре после ее получения попросила генетика посетить ее.
Их первая встреча прошла довольно напряженно. Однако по прошествии долгого времени к вынужденным профессиональным отношениям прибавилось взаимное уважение, перешедшее в конце концов в дружбу.
Когда у Цветка Ветра родился первый и единственный ребенок, она дала дочери имя Эморра, в честь Эмили и Зорки, и попросила Зорку и Пьера стать крестными девочки. Оба с радостью согласились.
— Как дела у вашей дочери? — спросила Зорка, угадав ход мыслей гостьи.
Та вздохнула.
— Она не научилась мудрости. Зорка слабо пожала руку Цветка Ветра.
— Я уверена, что это обязательно придет к ней.
— Но не от меня, — сказала Цветок Ветра.
— М'халл, оставь нас, — приказала Зорка. Сын недовольно взглянул на нее, но старая всадница спокойно сказала, предупреждая возможные возражения: — Не волнуйся, мой дорогой, я успею позвать тебя.
Ничуть не успокоенный ее словами, М'халл все же вышел. Зорка некоторое время смотрела на дверь, удостоверяясь, что сын не вернется назад через несколько секунд, а потом перевела взгляд на гостью.
— Теперь рассказывайте.
Многолетняя дружба давала Цветку Ветра право сделать вид, что она плохо поняла подругу.
— У нас все хорошо, — сказала она. Зорка смерила ее недовольным взглядом.
— Цветок Ветра, я действительно умираю, но не выжила из ума. Я слышала о провалах в памяти.
Цветок Ветра достаточно научилась владеть своим лицом, чтобы не показать удивление, но ей не удалось обмануть Зорку, которая великолепно понимала язык тела. Первая госпожа Вейра позволила себе удовлетворенно хмыкнуть.
— И какой же во всем этом смысл? Цветок Ветра вздохнула.
— Я очень обеспокоена тем, что у нас, у самого старшего поколения, слишком мало времени для того, чтобы передать младшим практические навыки, которые необходимо отрабатывать, а не просто заучивать.
— А это значит, что мы потеряем еще часть знаний, — подытожила Зорка. — Это уже случалось во многих колонизированных мирах, и они выжили.
Цветок Ветра кивнула.
— Верно. Но это всегда влекло за собой большие потери: эти знания приходилось получать заново, как правило, методом проб и ошибок. И иногда отсутствие тех или иных знаний приводило колонии к серьезному упадку культуры.
— Такое может случиться и здесь?
— Да. Мы особенно уязвимы из-за потерь среди населения, которые понесли в Год Лихорадки и при следующих эпидемиях.
Зорка поморщилась.
— Я знаю. К тому же мы с вами не раз об этом говорили. Цветок Ветра позволила себе столь редкую на ее лице улыбку.
— Но теперь мы обсуждаем эту проблему в последний раз, моя леди.
Зорка фыркнула; ее не на шутку позабавило звучание сравнительно недавно вошедшего в употребление титула в устах подруги, всегда отличавшейся презрением к условностям.
— О нет! И вы туда же!
— Я полагаю, если уж меня со всех сторон величают таким образом, то вы заслужили его ничуть не меньше!
Зорка с трудом подняла свободную руку, чтобы поправить волосы, и улыбнулась.
— По крайней мере, нельзя сказать, чтобы мы с вами, такие достойные дамы, не заслужили права на уважение.
— Верно, — согласилась Цветок Ветра и усмехнулась. — Но это тревожит меня, потому что показывает: люди начинают принимать кастовую систему.
— А как это может затронуть положения Хартии? — задумчиво произнесла Зорка.
— С социологической точки зрения я могу понять, почему это «возвышение», выражающееся в использовании старых, как Земля, титулов лорда и леди, так легко воспринимает молодежь, — сказала Цветок Ветра.
Зорка приподняла с одеяла свободную руку.
— Мы уже говорили об этом.
— Помню, — ответила Цветок Ветра. — Но стоит повторить. Молодежи приходится предоставлять значительные управленческие полномочия старшим колонистам, просто потому, что мы, старики, успели выработать навыки, необходимые для выживания. Выживание на Перне — все еще дело довольно спорное, и народ успел заметить, что те из молодых, кто не прислушивается к старикам, как правило, расплачиваются за непочтительность собственной жизнью.
Зорка высвободила руку, удерживаемую Цветком Ветра, и жестом попросила подругу поторопиться.
— Я не могу торопиться, Зорка, я же думаю вслух, — извинилась Цветок Ветра.
Она сделала паузу, пытаясь восстановить прерванный ход мыслей.
— Итак, Перну предстоит получить сословие лордов и леди, которое будет состоять из предводителей и предводительниц Вейров, мужчин и женщин, которые будут управлять холдами, — произнесла Зорка, нарушив затянувшееся молчание.
Громкий звук шагов в коридоре отвлек обеих женщин от размышлений. Герцог, бронзовый файр Зорки, все это время дремавший в изножье кровати своей хозяйки, вскинул было голову на шум, но тут же снова успокоился.
— М'халл! — раздался громкий голос Торен. — Почему ты ничего мне не сказал? В чем дело? Может быть, ты почему-то решил, что я не захочу проститься?
Голос М'халла, пытавшегося умиротворить подругу, которая, похоже, всерьез считала себя оскорбленной, донесся как невнятный шум.
— Вы видели последние, сводки смертности? — обратилась Цветок Ветра к Зорке, как только женщины решили, что в ближайшие минуты их все же не прервут.
— Видела. — В голосе госпожи Вейра прозвучала боль.
— Я вам сочувствую. Моя мать предсказала такую динамику, когда впервые вычислила продолжительность брачного цикла, — сказала Цветок Ветра. — Но при столь малой продолжительности жизни, учитывая необходимость борьбы с Нитями и трудность обеспечения колонистов продовольствием, наше право затрачивать силы и средства на такую роскошь, как образование и проведение научных исследований, становится весьма проблематичным.
Зорка кивнула и жестом попросила подругу продолжать.
— Таким образом, наше общество ждет культурная деградация и социальное расслоение, причем не когда-нибудь, а в самое ближайшее время. Прежде, чем закончится это Прохождение.
— А потом?
Цветок Ветра задумчиво покачала головой.
— Потом демографическое давление приведет к ускоренному росту количества холдеров и созданию новых холдов на этом континенте. Благодаря отсутствию Нитей нескольким поколениям всадников будет обеспечена сравнительно спокойная жизнь. Они смогут оправиться от первого Прохождения и тоже прибавить в численности. К следующему Прохождению их должно стать намного больше — достаточно, чтобы отразить нападения. В Вейрах и в холдах возникнет стремление к объединению того, что они имеют, закреплению на консервативной основе. Любые знания и навыки, не являющиеся насущно необходимыми для этих целей, будут отброшены.
— Процесс уже пошел.
— К следующему Прохождению все навыки, необходимые для работы с нашим старым оборудованием, не требующимся для повседневной жизни, будут утрачены.
— А может, даже раньше, — согласилась Зорка. Цветок Ветра кивнула.
— Как бы там ни было, наши потомки должны выжить.
— Если не утратят те навыки, без которых нельзя обойтись, — добавила Зорка.
— Это меня и тревожит, — кивнула Цветок Ветра.
— Вы адепт Пути Эридани и значит, должны прежде всего тревожиться об экологии, — констатировала Зорка. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Вы волнуетесь о драконах, не так ли?
— Рано или поздно должен образоваться болезнетворный организм, который заразит драконов инфекцией, присущей огненным ящерицам, — сказала Цветок Ветра.
— А личинки и стражи порога — как насчет них?
— Личинки Таббермана — это настоящий шедевр, — ответила Цветок Ветра. — Они представляют собой новую разновидность, полученную из нескольких местных животных. Это обеспечивает им присущие местным организмам защитные механизмы и такие же, как у местных, уязвимые места. Учитывая наличие других близких разновидностей, следует ожидать высокой вероятности возникновения метисов, что и продемонстрировал Пурман с новыми личинками, предназначенными для защиты винограда. Это обеспечивает довольно высокую степень защищенности, потому что любой болезнетворный субъект имеет достаточно широкий выбор объектов для инфицирования. С другой стороны, любая успешная защита, появившаяся у одной из разновидностей, быстро распространяется среди родственников. Кроме того, поскольку мы планируем расселить личинки по всему Северному континенту — притом, что Южный континент уже обильно заселен ими, — имеется очень весомая вероятность того, что любое серьезное нападение паразитов на личинки перейдет в симбиоз. Еще до того, как все разновидности будут уничтожены.
— Точно так же, как когда-то произошло на Земле у европейцев с Черной смертью, — заметила Зорка.
— Да, пожалуй, — согласилась Цветок Ветра.
— Если мы достаточно широко расселимся по Северному континенту, это уже не будет самой главной проблемой, верно?
— Я надеюсь, что нет, — отозвалась Цветок Ветра. — В таком случае урон от следующей эпидемии будет уменьшаться чуть ли не обратно пропорционально росту расстояния между поселениями.
— Таким образом, слабым звеном во всей этой цепи оказываются драконы? — продолжала допытываться Зорка.
Цветок Ветра тряхнула головой.
— Трудно сказать наверняка. Драконы или стражи порога. Они, похоже, самые восприимчивые. У нас имеются миллионы или тысячи миллионов личинок, но всего лишь несколько сотен драконов и еще меньше стражей порога.
— И эти виды настолько сходны генетически, что одна болезнь могла бы уничтожить оба?
Цветок Ветра поджала губы.
— Я стремилась избежать этого. Вообще-то я запроектировала очень много отличий… которые могут быть одной из причин того, что у стражей порога так часто появляются яйца, из которых не вылупляются детеныши.
Глаза Зорки сверкнули.
— Однойиз причин?
Цветок Ветра безмятежно взглянула ей в глаза.
— Меня очень интересуют другие причины, — сказала Зорка. — Теперь-то я уверена, что некоторые из ваших неудач вы запланировали специально, чтобы вас считали не столь квалифицированной, какой вы являетесь на самом деле.
Цветок Ветра ничего не сказала.
— Ваша мать училась у эриданцев, — продолжала Зорка. — Вы учились у нее. Я не ошибаюсь?
Цветок Ветра резко вскинула голову.
— Есть вопросы, на которые я не могу ответить даже вам, Зорка.
Тело старой госпожи Вейра сотряслось от хриплого кашля, и в дверях мгновенно появился М'халл. Из-за его плеча тревожно выглядывала Торен.
Зорка махнула им рукой, показывая, что все уже в порядке.
— Что ж, если вы не можете ответить на мои вопросы, я не буду на этом настаивать, — сказала она, отпив воды из стакана, который поднесла ей Цветок Ветра.
Та передернула плечами.
— Я не хочу обременять вас излишним знанием. Зорка улыбнулась.
— А я намеревалась облегчить ваше бремя. Разделенный груз становится намного легче.
Цветок Ветра задумалась на несколько секунд.
— Я знаю далеко не все. Во многое меня не посвящали.
— Но вы строили предположения, — отозвалась Зорка. — Я делала то же самое. Позвольте мне поделиться с вами некоторыми из моих предположений. Я считаю очень странным, что такие выдающиеся личности, как адмирал Бенден и губернатор Болл, с готовностью отправились навстречу неизвестности, можно сказать, в изгнание и забвение, сразу же после завершения войны с Нахи, когда их присутствие, несомненно, было бы крайне необходимо.
Пьер обратился к Цветку Ветра.
— Вы можете сделать хоть что-нибудь еще? — молящим голосом спросил он.
— У меня есть немного обезболивающего, но…
— Пьер, она назвала мне цифру смертности, — перебила ее Эмили, справившаяся с приступом кашля.
Пьер закусил губу и бросил на Цветок Ветра яростный взгляд.
— Я спросила ее… Это мой долг, ты же знаешь.
Пьер посмотрел в глаза жене и печально кивнул.
— И все же предпочел бы избавить тебя от излишней боли, любовь моя.
— Я знаю, — сказала Эмили. — И Цветок Ветра тоже не хотела говорить. Но я должна была узнать, Это помогло мне принять решение. Вернее, два.
И Пьер, и Цветок Ветра вопросительно уставились на нее.
— Я уже попросила ее произвести вскрытие моего трупа, — сказала Эмили.
— Я не хочу делать это, — сказала Цветок Ветра Пьеру. Он долго всматривался в ее лицо широко раскрытыми глазами, разглядел наконец, что глаза женщины — биолога и врача — тоже полны слез, и поник.
— Нужно сделать все, что может помочь тем, кто останется, — сказала Эмили. — Это — моя работа, моя последняя обязанность.
— Я понимаю, ma petite, — отозвался Пьер. — Все будет сделано так, как ты захочешь. А второе решение?
— Здесь ты сможешь помочь, — сказала Эмили. Она перевела взгляд с лица мужа на подругу. — Правда ли, что мы плохо знаем лечебные свойства флоры Перна?
— Мы их совсем не знаем! — воскликнул Пьер, не дожидаясь, пока Цветок Ветра подтвердит его слова. — Но ведь не хочешь же ты…
— Это никуда не годная идея, — перебила Цветок Ветра. Эмили и Пьер дружно захлопали глазами. — Я понимаю, что вы имеете в виду, но мы не сможем узнать, какое действие оказывает та или иная трава. Препятствует ли она развитию болезни или ускоряет его? Кроме того, при такой стадии заболевания, как у вас, потребуется слишком много времени, чтобы понять, дает ли трава хоть какой-нибудь положительный эффект. Такую попытку нельзя считать научным экспериментом, губернатор.
— Может быть, попробуем поискать хотя бы что-нибудь, что снимет боль? — слабым голосом спросила Эмили. — Видите ли, я считаю очень несправедливым, что вы пичкаете меня болеутоляющими, в то время когда их можно давать другим, у кого есть шансы выжить.
— Ты заслужила такое право! — решительно заявил Пьер.
— Не в этом дело, мой милый, — возразила Эмили. Она еще больше понизила голос, словно желала тем самым показать, что не желает вести спор. — А только в одном: почему мы должны впустую тратить ценные болеутоляющие на меня, а не на других, раз уж меня все равно нельзя спасти?
— Вы, по большому счету, правы, — согласилась Цветок Ветра, заработав еще один уничтожающий взгляд Пьера. — Но поскольку врач здесь я, то и вся ответственность за то, кого, как и чем лечить, принадлежит мне.
— Но вы же согласны, что я не выживу, — упорствовала Эмили.
— Как, по-вашему, мы будем себя чувствовать, видя, что вы умираете в страшных мучениях? — мягко спросила Цветок Ветра. — Не только вам приходится принимать решения.
Эмили приподняла руку, показывая этим жестом, что признает поражение, но все же попыталась предпринять еще одну попытку возразить:
— Но там же есть дети…
Цветок Ветра наклонилась к кровати и взяла раскрытую ладонь Эмили в свою руку.
— Я знаю, — сказала она, чудовищным усилием контролируя свой голос, готовый постыдно сорваться. — Я держала их за руки, когда они…
Пьер положил руку ей на плечо.
— Простите меня, Цветок Ветра, я не подумал…
Цветок Ветра выпрямилась, с ее лица сошло всякое выражение, и оно сделалось подобным маске.
— Я не смогу помочь им, если буду поддаваться горю и страху.
— Вы же буквально повторяете мои слова! — чуть слышно воскликнула Эмили; ее глаза сверкнули торжеством.
Цветок Ветра кивнула.
— Мы начали применять некоторые новые средства. Например, делаем инъекции сока растения под названием кошачья трава…
— У меня есть немного, — сообщил Пьер.
— Если вы не против, мы могли бы заменить кое-что из наших стандартных медикаментов теми природными лекарствами, которые успели найти.
— Мне нравится это предложение, — сказала Эмили. — Заодно попробуем определить дозу, не так ли?
И таким образом они перешли к новому способу лечения. Цветок Ветра выписала первый рецепт, и Пьер под ее наблюдением приготовил лекарство. Как только Эмили получила первую дозу лекарства, Цветок Ветра поспешно удалилась, сославшись на необходимость посетить других больных.
Она возвращалась еще трижды на протяжении той ночи. При первом возвращении они обсудили дозировку, и Цветок Ветра добавила к соку кошачьей травы что-то еще, что должно было ослабить кашель. Во время второго посещения Эмили, казалось, спала.
— Она без сознания, — сказала Цветок Ветра Пьеру, наскоро осмотрев больную.
— Я боялся этого, — сказал Пьер. — У нее такой сильный жар.
— Мы не знаем, что убивает — сама лихорадка или же иммунный ответ организма, — сказала Цветок Ветра. — Пол Найтро и Бэй Харкенон выяснили, что погружение в холодную воду не дает ничего хорошего.
— Температура все же не настолько высока, — сказал Пьер.
Цветок Ветра кивнула.
— Пульс слабый и очень неровный. Это больше всего похоже на… — Она умолкла на полуслове и мягко осела на пол.
— Вы здоровы? — Пьер подбежал к маленькой женщине, легко поднял ее и усадил на стул.
Она была очень бледна. Пьер заставил ее согнуться и свесить голову между коленями.
— Когда вы в последний раз ели?
Цветок Ветра попыталась выпрямиться и оттолкнуть хлопотавшего вокруг нее Пьера.
— Некогда. Я должна идти к больным…
Он нежно, но непреклонно удержал ее на месте.
— Вы немного посидите вот так, потом поедите и чего-нибудь выпьете. После этого я, возможно, отпущу вас.
— Пьер! Я должна идти. Люди же умирают, — возразила она, но ее голос был очень слаб, а ноги не слушались.
— Если вы загоняете себя до смерти, это не поможет им поправиться, — сказал Пьер, — Эмили разговаривала со мной после вашего ухода. Сколько людей заболело? И сколько там врачей?.
Цветок Ветра покачала головой:
— Я не знаю.
— Разве вы не проводите совещаний?
— Конечно, — сказала Цветок Ветра, снова усаживаясь прямо. На сей раз Пьер не стал ей препятствовать. — Но я, похоже, пропустила последнюю конференцию, и, думаю никто не может позволить себе ждать…
— Когда была последняя конференция?
— Вчера вечером, — сказала Цветок Ветра. — Я так думаю.
— Выпейте это, — сказал Пьер, вручая ей стакан с кла, вкусным и питательным напитком, приготовленным из коры местного дерева. — Сколько народу было на последнем совещании — том, на котором вы присутствовали?
— Человек десять, — ответила Цветок Ветра. — Но я думаю, многие были так заняты с больными, что не смогли прийти.
— Эмили сказала мне, что похоронили уже полторы тысячи. А сколько всего больных?
Цветок Ветра тряхнула головой.
— Я могу только предполагать. Возможно, вдвое больше.
— Съешьте это, — сказал он, подавая женщине бутерброд. — Значит, получается, что у нас один доктор приходится на три сотни больных?
Она кивнула:
— Теперь вы понимаете, почему мне нельзя рассиживаться?
— Вы должны отдохнуть! — ответил Пьер и взмахнул рукой, отметая возражения. — Поешьте, выпейте, а там посмотрим. Что говорит Пол о… Он ведь тоже заболел. Так кто же теперь всем руководит?
— Боюсь, что я, — слабым голосом ответила Цветок Ветра. — Пол Найтро, если я не ошибаюсь, умер два дня назад. Бэй Харкенон я видела больной, в постели. Зато все всадники здоровы.
— Это великое счастье, — с чувством произнес Пьер. — Доешьте бутерброд, пожалуйста.
Понимая, что ей никуда не удастся уйти до тех пор, пока она не выполнит требование Пьера, возвышавшегося рядом с ней, словно башня — если честно, то рядом с ней едва ли не любой человек казался огромным, — Цветок Ветра откусила кусок и попыталась, не жуя, проглотить его.
— Non, s'il vous plait! [3] — сказал Пьер. — Я потратил больше времени на его приготовление, чем вы — на еду!
В конце концов она все же съела два бутерброда и выпила стакан какого-то фруктового сока, и лишь после этого Пьер позволил ей уйти.
Когда она пришла в следующий раз, Пьер встретил ее в дверях.
— Она мертва, — сказал он без всякого выражения. — Ее сердце прекратило биться несколько минут назад. Она сказала мне, чтобы я не пытался реанимировать ее. — Он вытер слезы с глаз тыльной стороной ладони. — Я как раз шел искать вас. Куда я должен доставить ее тело?
Цветок Ветра проскользнула мимо него в комнату. Она бросила один-единственный взгляд на мертвую Эмили и опустилась на стул рядом с кроватью, поникнув головой. Несколько секунд она молчала.
— Когда я познакомилась с ней, она была самой красивой из женщин, каких мне когда-либо доводилось встречать. В ее присутствии в любом помещении становилось светлее, у всех поднималось настроение. Даже под угрозой уничтожения она не позволяла себе показать хоть малейший признак дурного настроения. Когда Нахи день и ночь бомбили Тау Кита, именно губернатор Болл сплотила всех. Она неустанно работала, всегда была с людьми, всегда была наготове…
— Я слышал об этом, — прервал ее Пьер, — но никогда никто не говорил так.
— Я была совсем молодой, почти девочкой, — продолжала Цветок Ветра. — Моя мать постоянно отсутствовала; я ее почти не видела. Когда же мы встречались, все время уходило на мою учебу… и ее брюзжание. — Она вздохнула. — Губернатор Болл всегда старалась сказать мне что-нибудь ободряющее. Даже когда враги стирали наши города с лица планеты, она все равно выкраивала несколько минут, чтобы поговорить с одинокой девочкой.
— Я не знал об этом, — сказал Пьер.
— Я и не говорила никому, — призналась Цветок Ветра. — Моя мать пришла бы в ярость, а я сама очень стеснялась того, что губернатор Болл оказывает мне такую честь.
— Но теперь ее с нами нет. А мы остались для того, чтобы продолжать ее дело.
— Да, — согласилась генетик, поднимаясь с места. — Вы сможете отнести тело?
— Думаю, да, — ответил он. — Куда я должен его доставить?
— В Колледже сделали нечто вроде морга.
Пьер долгим задумчивым взглядом посмотрел на тело Эмили.
— Я справлюсь. И что потом? Цветок Ветра потерла лицо ладонями.
— Лаборанты, и первая, и вторая группы, давно уже слегли. Я прежде всего должна понять, что сумею сделать сама. Но мне все равно нужно провести обход. Пациенты…
Пьер погрозил ей пальцем.
— Никто не может находиться в двух местах одновременно; даже Эмили это было не под силу. Что важнее?
— И то и другое.
— Кто может вам помочь?
— Если там остался кто-нибудь из медсестер или интернов, они в силах ухаживать за больными, но я не думаю, чтобы кто-то из них умел пользоваться лабораторным оборудованием.
— Вот вам и ответ, — сказал Пьер.
— Я не знаю, достаточно ли у нас интернов, — ответила она.
— Должно хватить, — сказал Пьер после секундного размышления. — Раз вы единственная, кто умеет обращаться с лабораторным оборудованием, то другим придется обойтись без вашей помощи.
На том и порешили. Цветок Ветра удалилась в лабораторию. Как-то так получилось, что Пьер расположился перед входом туда, чтобы никто не мешал исследовательнице, а потом к нему сама собой перешла ответственность за всю организацию оказания медицинской помощи, начиная от обеспечения врачей и их помощников едой и условиями для отдыха и кончая организацией карантина для больных и похорон тех, кому медики так и не сумели помочь.
К исходу второго дня Цветку Ветра удалось выделить возбудитель болезни. Как она и опасалась, это оказался продукт скрещивания микроорганизма, являвшегося коренным обитателем Перна, с земной бактерией. Несчастные лаборанты, получившие весьма скромное биологическое образование, искали наиболее вероятную причину заболевания, какой-нибудь флавовирус вроде эболы или комбинацию вирусных и вторичных бактериальных инфекций. И, не успев найти возбудитель, сами оказались его жертвами.
Они правильно определили симптомы, но ошиблись с виновником. У колонистов Перна не могло быть естественной защиты против гибридных бактерий. Цветок Ветра, опираясь на знание экологии, изолировала мутировавшую форму, расшифровала генетическое ядро и разработала вакцину и курс лечения.
Немногочисленные оставшиеся в живых медики получили прививки первыми, следующими стали их помощники, потом перешли к лечению всего населения, и наконец эпидемия была прекращена.
Но победа досталась очень дорогой ценой. Среди умерших большинство составляли дети младше четырех лет, почти все беременные женщины и недавно родившие матери, девять из каждых десяти медиков, имевшихся в Форт-холде, — и Эмили Болл.
В беседах наедине, сначала с Пьером, а затем и с благополучно выздоровевшим Полом Бенденом, было решено приписать эпидемию «таинственной» болезни, а не инфекции, вызванной новообразованным микроорганизмом, — по крайней мере, до тех пор, пока Цветок Ветра не обучит некоторое количество молодых медиков выявлять подобные случаи. Поскольку вакцина вводилась наряду с приемом различных других лекарств, оказалось нетрудно убедить большинство людей, что лечение явилось лишь поддерживающим средством и что выжившие люди обладают врожденным иммунитетом и потому могут не бояться повторного заболевания.
Незадолго до смерти Эмили написала записку, предназначенную для Зорки. Зорка никому не показала эту записку, но вскоре после ее получения попросила генетика посетить ее.
Их первая встреча прошла довольно напряженно. Однако по прошествии долгого времени к вынужденным профессиональным отношениям прибавилось взаимное уважение, перешедшее в конце концов в дружбу.
Когда у Цветка Ветра родился первый и единственный ребенок, она дала дочери имя Эморра, в честь Эмили и Зорки, и попросила Зорку и Пьера стать крестными девочки. Оба с радостью согласились.
— Как дела у вашей дочери? — спросила Зорка, угадав ход мыслей гостьи.
Та вздохнула.
— Она не научилась мудрости. Зорка слабо пожала руку Цветка Ветра.
— Я уверена, что это обязательно придет к ней.
— Но не от меня, — сказала Цветок Ветра.
— М'халл, оставь нас, — приказала Зорка. Сын недовольно взглянул на нее, но старая всадница спокойно сказала, предупреждая возможные возражения: — Не волнуйся, мой дорогой, я успею позвать тебя.
Ничуть не успокоенный ее словами, М'халл все же вышел. Зорка некоторое время смотрела на дверь, удостоверяясь, что сын не вернется назад через несколько секунд, а потом перевела взгляд на гостью.
— Теперь рассказывайте.
Многолетняя дружба давала Цветку Ветра право сделать вид, что она плохо поняла подругу.
— У нас все хорошо, — сказала она. Зорка смерила ее недовольным взглядом.
— Цветок Ветра, я действительно умираю, но не выжила из ума. Я слышала о провалах в памяти.
Цветок Ветра достаточно научилась владеть своим лицом, чтобы не показать удивление, но ей не удалось обмануть Зорку, которая великолепно понимала язык тела. Первая госпожа Вейра позволила себе удовлетворенно хмыкнуть.
— И какой же во всем этом смысл? Цветок Ветра вздохнула.
— Я очень обеспокоена тем, что у нас, у самого старшего поколения, слишком мало времени для того, чтобы передать младшим практические навыки, которые необходимо отрабатывать, а не просто заучивать.
— А это значит, что мы потеряем еще часть знаний, — подытожила Зорка. — Это уже случалось во многих колонизированных мирах, и они выжили.
Цветок Ветра кивнула.
— Верно. Но это всегда влекло за собой большие потери: эти знания приходилось получать заново, как правило, методом проб и ошибок. И иногда отсутствие тех или иных знаний приводило колонии к серьезному упадку культуры.
— Такое может случиться и здесь?
— Да. Мы особенно уязвимы из-за потерь среди населения, которые понесли в Год Лихорадки и при следующих эпидемиях.
Зорка поморщилась.
— Я знаю. К тому же мы с вами не раз об этом говорили. Цветок Ветра позволила себе столь редкую на ее лице улыбку.
— Но теперь мы обсуждаем эту проблему в последний раз, моя леди.
Зорка фыркнула; ее не на шутку позабавило звучание сравнительно недавно вошедшего в употребление титула в устах подруги, всегда отличавшейся презрением к условностям.
— О нет! И вы туда же!
— Я полагаю, если уж меня со всех сторон величают таким образом, то вы заслужили его ничуть не меньше!
Зорка с трудом подняла свободную руку, чтобы поправить волосы, и улыбнулась.
— По крайней мере, нельзя сказать, чтобы мы с вами, такие достойные дамы, не заслужили права на уважение.
— Верно, — согласилась Цветок Ветра и усмехнулась. — Но это тревожит меня, потому что показывает: люди начинают принимать кастовую систему.
— А как это может затронуть положения Хартии? — задумчиво произнесла Зорка.
— С социологической точки зрения я могу понять, почему это «возвышение», выражающееся в использовании старых, как Земля, титулов лорда и леди, так легко воспринимает молодежь, — сказала Цветок Ветра.
Зорка приподняла с одеяла свободную руку.
— Мы уже говорили об этом.
— Помню, — ответила Цветок Ветра. — Но стоит повторить. Молодежи приходится предоставлять значительные управленческие полномочия старшим колонистам, просто потому, что мы, старики, успели выработать навыки, необходимые для выживания. Выживание на Перне — все еще дело довольно спорное, и народ успел заметить, что те из молодых, кто не прислушивается к старикам, как правило, расплачиваются за непочтительность собственной жизнью.
Зорка высвободила руку, удерживаемую Цветком Ветра, и жестом попросила подругу поторопиться.
— Я не могу торопиться, Зорка, я же думаю вслух, — извинилась Цветок Ветра.
Она сделала паузу, пытаясь восстановить прерванный ход мыслей.
— Итак, Перну предстоит получить сословие лордов и леди, которое будет состоять из предводителей и предводительниц Вейров, мужчин и женщин, которые будут управлять холдами, — произнесла Зорка, нарушив затянувшееся молчание.
Громкий звук шагов в коридоре отвлек обеих женщин от размышлений. Герцог, бронзовый файр Зорки, все это время дремавший в изножье кровати своей хозяйки, вскинул было голову на шум, но тут же снова успокоился.
— М'халл! — раздался громкий голос Торен. — Почему ты ничего мне не сказал? В чем дело? Может быть, ты почему-то решил, что я не захочу проститься?
Голос М'халла, пытавшегося умиротворить подругу, которая, похоже, всерьез считала себя оскорбленной, донесся как невнятный шум.
— Вы видели последние, сводки смертности? — обратилась Цветок Ветра к Зорке, как только женщины решили, что в ближайшие минуты их все же не прервут.
— Видела. — В голосе госпожи Вейра прозвучала боль.
— Я вам сочувствую. Моя мать предсказала такую динамику, когда впервые вычислила продолжительность брачного цикла, — сказала Цветок Ветра. — Но при столь малой продолжительности жизни, учитывая необходимость борьбы с Нитями и трудность обеспечения колонистов продовольствием, наше право затрачивать силы и средства на такую роскошь, как образование и проведение научных исследований, становится весьма проблематичным.
Зорка кивнула и жестом попросила подругу продолжать.
— Таким образом, наше общество ждет культурная деградация и социальное расслоение, причем не когда-нибудь, а в самое ближайшее время. Прежде, чем закончится это Прохождение.
— А потом?
Цветок Ветра задумчиво покачала головой.
— Потом демографическое давление приведет к ускоренному росту количества холдеров и созданию новых холдов на этом континенте. Благодаря отсутствию Нитей нескольким поколениям всадников будет обеспечена сравнительно спокойная жизнь. Они смогут оправиться от первого Прохождения и тоже прибавить в численности. К следующему Прохождению их должно стать намного больше — достаточно, чтобы отразить нападения. В Вейрах и в холдах возникнет стремление к объединению того, что они имеют, закреплению на консервативной основе. Любые знания и навыки, не являющиеся насущно необходимыми для этих целей, будут отброшены.
— Процесс уже пошел.
— К следующему Прохождению все навыки, необходимые для работы с нашим старым оборудованием, не требующимся для повседневной жизни, будут утрачены.
— А может, даже раньше, — согласилась Зорка. Цветок Ветра кивнула.
— Как бы там ни было, наши потомки должны выжить.
— Если не утратят те навыки, без которых нельзя обойтись, — добавила Зорка.
— Это меня и тревожит, — кивнула Цветок Ветра.
— Вы адепт Пути Эридани и значит, должны прежде всего тревожиться об экологии, — констатировала Зорка. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Вы волнуетесь о драконах, не так ли?
— Рано или поздно должен образоваться болезнетворный организм, который заразит драконов инфекцией, присущей огненным ящерицам, — сказала Цветок Ветра.
— А личинки и стражи порога — как насчет них?
— Личинки Таббермана — это настоящий шедевр, — ответила Цветок Ветра. — Они представляют собой новую разновидность, полученную из нескольких местных животных. Это обеспечивает им присущие местным организмам защитные механизмы и такие же, как у местных, уязвимые места. Учитывая наличие других близких разновидностей, следует ожидать высокой вероятности возникновения метисов, что и продемонстрировал Пурман с новыми личинками, предназначенными для защиты винограда. Это обеспечивает довольно высокую степень защищенности, потому что любой болезнетворный субъект имеет достаточно широкий выбор объектов для инфицирования. С другой стороны, любая успешная защита, появившаяся у одной из разновидностей, быстро распространяется среди родственников. Кроме того, поскольку мы планируем расселить личинки по всему Северному континенту — притом, что Южный континент уже обильно заселен ими, — имеется очень весомая вероятность того, что любое серьезное нападение паразитов на личинки перейдет в симбиоз. Еще до того, как все разновидности будут уничтожены.
— Точно так же, как когда-то произошло на Земле у европейцев с Черной смертью, — заметила Зорка.
— Да, пожалуй, — согласилась Цветок Ветра.
— Если мы достаточно широко расселимся по Северному континенту, это уже не будет самой главной проблемой, верно?
— Я надеюсь, что нет, — отозвалась Цветок Ветра. — В таком случае урон от следующей эпидемии будет уменьшаться чуть ли не обратно пропорционально росту расстояния между поселениями.
— Таким образом, слабым звеном во всей этой цепи оказываются драконы? — продолжала допытываться Зорка.
Цветок Ветра тряхнула головой.
— Трудно сказать наверняка. Драконы или стражи порога. Они, похоже, самые восприимчивые. У нас имеются миллионы или тысячи миллионов личинок, но всего лишь несколько сотен драконов и еще меньше стражей порога.
— И эти виды настолько сходны генетически, что одна болезнь могла бы уничтожить оба?
Цветок Ветра поджала губы.
— Я стремилась избежать этого. Вообще-то я запроектировала очень много отличий… которые могут быть одной из причин того, что у стражей порога так часто появляются яйца, из которых не вылупляются детеныши.
Глаза Зорки сверкнули.
— Однойиз причин?
Цветок Ветра безмятежно взглянула ей в глаза.
— Меня очень интересуют другие причины, — сказала Зорка. — Теперь-то я уверена, что некоторые из ваших неудач вы запланировали специально, чтобы вас считали не столь квалифицированной, какой вы являетесь на самом деле.
Цветок Ветра ничего не сказала.
— Ваша мать училась у эриданцев, — продолжала Зорка. — Вы учились у нее. Я не ошибаюсь?
Цветок Ветра резко вскинула голову.
— Есть вопросы, на которые я не могу ответить даже вам, Зорка.
Тело старой госпожи Вейра сотряслось от хриплого кашля, и в дверях мгновенно появился М'халл. Из-за его плеча тревожно выглядывала Торен.
Зорка махнула им рукой, показывая, что все уже в порядке.
— Что ж, если вы не можете ответить на мои вопросы, я не буду на этом настаивать, — сказала она, отпив воды из стакана, который поднесла ей Цветок Ветра.
Та передернула плечами.
— Я не хочу обременять вас излишним знанием. Зорка улыбнулась.
— А я намеревалась облегчить ваше бремя. Разделенный груз становится намного легче.
Цветок Ветра задумалась на несколько секунд.
— Я знаю далеко не все. Во многое меня не посвящали.
— Но вы строили предположения, — отозвалась Зорка. — Я делала то же самое. Позвольте мне поделиться с вами некоторыми из моих предположений. Я считаю очень странным, что такие выдающиеся личности, как адмирал Бенден и губернатор Болл, с готовностью отправились навстречу неизвестности, можно сказать, в изгнание и забвение, сразу же после завершения войны с Нахи, когда их присутствие, несомненно, было бы крайне необходимо.