Страница:
— Я не потерплю дармоедов! — зарычал предводитель Вейра Д'ган на стоявшего перед ним синего всадника.
Предводитель Телгар-Вейра был одет в полный летный костюм. Выше его на стенах чаши Вейра выстроились боевые крылья, но одно из них было неполным. Лицо Д'гана было искажено злой гримасой.
— Но Джалит'…
— Дармоеды! — еще громче рявкнул Д'ган, в гневе наклоняясь к синему всаднику (который был намного меньше ростом) с таким видом, будто сейчас начнет колошматить его.
Но предводитель лишь обжег сникшего командира синего крыла высокомерным взглядом. Джалит' и М'рит были стариками, они жили в Телгар-Вейре задолго до того, как туда попал Д'ган.
— Они пытаются подорвать мой авторитет как предводителя Вейра, только и всего!
Д'ган был очень злопамятен и на всю жизнь запомнил, с какой неприязнью, если не сказать презрением, его и остальных айгенских всадников встретили в Телгаре, когда они впервые прибыли сюда. Словно это их вина в том, что на Айген обрушились совершенно непреодолимые трудности, вдобавок к которым выяснилось, что их престарелая королева (она вскоре умерла) не смогла отложить золотое яйцо.
— Мне совершенно так не кажется, — сказал К'рем, целитель Телгар-Вейра, самым умиротворяющим тоном, на какой был способен. — Джалит' дышит точно так же, как те огненные ящерицы…
— Хватит болтовни! — снова взревел Д'ган. — Мне до этого нет никакого дела! — Он ткнул палец вверх, указывая на небо. — Со дня на день полетят Нити. И я не потерплю ни одного дармоеда! Когда летят Нити, всадники должны быть в небе!
Д'гану потребовалось очень много усилий — он нисколько не сомневался, что старые телгарские всадники просто-напросто не способны на такой подвиг, — чтобы завоевать уважение обитателей своего нового дома. В конце концов, его дракон сумел догнать старшую королеву, и он стал предводителем Вейра. С тех пор он каждый день показывал им, какие всадники прибыли из Айгена.
— Я знаю свой долг! — продолжал рычать Д'ган. — И все всадники в моем Вейре должны знать свой!
— Сегодня Нитей в небе еще нет, — не сдавался К'рем. — Может быть, если позволить Джалит'у отдохнуть…
— Нет! — На лбу Д'гана вздулись толстые вены. — Ни сегодня, ни завтра — никогда! Все мои крылья будут летать в полном составе. Мы будем учитьсясражаться против Нитей. И никто не смеет увиливать от своих обязанностей. — Он величественным жестом указал на удрученного синего всадника. — А сейчас вернись к своему дракону и становись в строй.
Синий всадник побледнел.
— Может быть, если бы я дал Джалит'у что-нибудь… — предложил К'рем.
Д'ган сразу же перебил его:
— Ты можешь делать все, что тебе взбредет в голову, целитель, но послетого, как мы закончим упражнения. — Он в два быстрых легких шага подошел к своему бронзовому, легко забрался на могучую шею и направил дракона в небо.
Следующие несколько семидневок слились для Лораны в одно сплошное кормление и умащивание Арит'ы; в этом почти непрерывном процессе Лоране иногда все же удавалось урвать возможность чуть-чуть поесть и накоротке вздремнуть. Девушка, естественно, предполагала, что молодые драконы не придерживаются определенного режима и могут просыпаться в любое время суток, как маленькие дети, но после объяснений К'тана поняла, что жизненный ритм ее дракона отличался от привычного для всадников.
— Как правило, все проходит гораздо спокойнее, — сказал ей целитель Вейра, когда они однажды встретились по дороге к столовой пещере. — Тут едва ли не все дело в болезни Брет'ы. Когда королева не спит, весь Вейр тоже не спит.
— Арит'а тоже будит других? — спросила не на шутку обеспокоенная Лорана.
К'тан мотнул головой.
— Только некоторых, — успокоил он девушку. — Все бронзовые и большая часть коричневых связаны со старшей королевой, так что…
Лорана кивнула.
— К тому же существуют еще огненные ящерицы, — вмешался неслышно подошедший сзади Киндан.
Лорана подскочила от испуга и резко обернулась. Киндан приветственно помахал ей рукой. Судя по широкой улыбке, он нисколько не считал себя виноватым в том, что напугал девушку.
— Главный инструмент арфиста — его уши, — повторил К'тан старинную поговорку.
Киндан покачал головой, ухмыльнулся и ткнул себя пальцем в лоб.
— Уши только второй инструмент, а главный — это мозги.
— Значит, рот только третий? — насмешливо осведомился К'тан.
— Конечно, — согласился Киндан, продолжая улыбаться. За последнее время его настроение заметно улучшилось. — Так вот, я говорил об огненных ящерицах.
— Что именно? — спросила Лорана.
— Мы пытаемся понять, как они заболевают и сколько времени проходит, прежде чем… — он осекся.
— …они умирают? — закончила фразу Лорана. Киндан кивнул, поджав губы.
Они спустились в пещеру и сели около огня. Киндан поприветствовал Кьяри, которая улыбнулась в ответ и принесла каждому по куску сыра и большой кувшин кла на всех. Тарелки и кружки уже стояли на столе, приготовленные для желающих поесть среди дня. Киндан взял из стоявшей посреди стола корзинки булочку, разломил ее и ловко намазал на хлеб мягкий сыр. Затем он подвинул корзинку Лоране, которая, благодарно кивнув, тоже взяла булочку, после чего Киндан предложил хлеб К'тану.
Несколько минут все трое молча ели свежеиспеченный хлеб с нежнейшим сыром. Киндан, закончивший первым, сразу же потянулся к кувшину и налил кла себе и другим.
Лишь выпив содержимое своей кружки до дна, он снова заговорил.
— Если нам удастся понять, каким образом болезнь прогрессирует у огненных ящериц, тогда мы, возможно, получим некоторое представление о том, как она действует на драконов.
— Я ничем не могу вам помочь, — сказала Лорана, печально мотнув головой. — Я совершенно не представляю, когда мои двое заболели… Я даже не уверена, болели ли они вообще.
— И ты послала своих файров в Промежуток? — спросил К'тан, задумчиво прищурившись.
— Волла тоже ушел в Промежуток, — добавил Киндан.
— Чтобы умереть? — прямо спросил К'тан.
— У Воллы был сильный жар от лихорадки, — сказала Лорана.
— Может быть, они, когда заболевают, не могут выносить холода Промежутка? — предположил К'тан.
— Или теряют ориентацию, — добавил Киндан.
— Заблудились в Промежутке? — Лорана, как от холода, передернула плечами и вдруг задумалась. — Таким образом, первое, что необходимо сделать, это не позволить больному файру…
— Или дракону, — вставил Киндан.
— Или дракону, — согласилась Лорана, — перемещаться через Промежуток.
— Но это не отвечает на вопрос, смертельна ли сама болезнь, — возразил К'тан.
— Верно, — согласился Киндан, пожав плечами.
— С другой стороны, — заметил К'тан, — мы так и не узнаем, смертельна ли болезнь сама по себе, если не сможем воспрепятствовать файру уйти в Промежуток.
— Или дракону, — мрачно добавил Киндан.
— Я надеюсь, — горячо заявил К'тан, — что до этого не дойдет.
— К нам кто-то прибыл, — внезапно сказала Лорана; ее глаза широко раскрылись.
Ее собеседники закрутили головами, смотря по сторонам.
— Откуда?
— Из Промежутка, — ответила девушка. На ее лице вдруг появилось страдальческое выражение. — Дракон очень несчастен, и его всадник тоже.
— Ты и это можешь чувствовать? — спросил К'тан. Лорана кивнула.
— Они очень обеспокоены.
Снаружи донесся звук, извещавший о появлении дракона из Промежутка. Сторожевой дракон вопросительно взревел.
«Нидапт' и К'район из Исты», — услышала Лорана ответ прибывшего дракона.
— Пойдемте, — сказал К'тан. Он поднялся со стула и направился в сторону выхода.
И вдруг волна эмоций с такой силой нахлынула на Лорану, что она чуть не упала. Киндан едва успел подхватить девушку.
Драконы завели скорбный плач. «Камент'а из Исты больше нет», — сообщил Гаминт'. Внезапно плач сделался еще громче. «Джалит' из Телгара ушел в Промежуток», — добавила Брет'а, королева Салины.
— Знаешь что, обопрись-ка на меня, — предложил Киндан Лоране.
Но девушка, наоборот, отодвинулась от него. Боль от гибели драконов разрывала ее сердце.
— Нет! Мне нужно скорее бежать наверх. Арит'а будет волноваться.
— В таком случае я тебе помогу, — твердо повторил Киндан.
Лорана заставила себя согласиться и с сердитым вздохом обняла его за шею.
— Только побыстрее, — сказала она.
В чаше Вейра только что приземлился бронзовый дракон. Вид у него был совершенно потрясенный. Вокруг поспешно собирались другие, не менее встревоженные всадники. Лорана сразу же заметила М'тала и Салину. Туллеа неестественно цеплялась за Б'ника.
К'тан уже стоял около бронзового всадника, поддерживая его. Вновь прибывший бронзовый дракон наклонил голову к своему всаднику, его глаза лихорадочно вращались в орбитах, выдавая совершенно необычный для драконов испуг.
— Я слышал, что у тебя есть какое-то лекарство, — хрипло сказал К'тану К'район, предводитель Иста-Вейра.
И вдруг все содрогнулись, услышав сверху громкий захлебывающийся кашель.
— Нет, Брет'а, нет! — громко закричала Салина, увидев, что ее королева спрыгнула с карниза и расправила крылья. — Нет! Остановись!
Лорана поспешно набрала полную грудь воздуха, нашла взглядом королеву за долю мгновения до того, как та исчезла в Промежутке, и закрыла глаза. Мысленно она послала вслед королеве отчаянный зов: «Брет'а, вернись! Верписъ!»
Она напрягала всю свою волю, пытаясь заставить королеву подчиниться, но Брет'а оказалась слишком сильной. Лорана чувствовала, как Брет'а уходит от нее в Промежуток, дальше, чем Лоране когда-либо доводилось побывать наяву или в мыслях. В напугавший ее своей определенностью момент она почувствовала, что потеряла королеву, а затем потеряла и самое себя.
«Арит'а!» —отчаянно крикнула она, не произнеся ни звука, одновременно пытаясь мысленно отыскать дорогу назад. И не услышала никакого ответа. «Я» Лораны металось, пытаясь найти выход из чего-то, много более обширного, чем беспредельный Промежуток. И затем, уже на самой грани бытия, она почувствовала другое «я», схватилась за него, ощутила встречный порыв и потеряла сознание.
Глава 10
Все жизненные функции суть продукт взаимодействия термодинамики и химии.
Элементарные биологические системы. Изд. 18. Введение.
Форт-холд, 50 год Первого Прохождения, 58 ПВ
Цветок Ветра проснулась, словно ее что-то толкнуло. Опасность. Опасность для драконов. Нет, сказала она себе, садясь на постели и опираясь одной рукой, это был сон. Она свесила ноги с кровати, поставила босые ступни на холодные доски, служившие полом палатки. Ее тело протестовало против пробуждения гораздо сильнее, чем обычно: все кости ломило от холода и сырости.«Я всего лишь экстраполирую данные, полученные по огненной ящерице, для драконов, — продолжала она беседу сама с собой. — Самый логичный путь».
Сидя в постели, она вспоминала события нескольких последних недель.
Борьба за спасение драгоценной огненной ящерицы, найденной Тьераном, заняла семнадцать дней, невзирая на то что были использованы остатки антибиотиков.
Инфекция представлялась ей настолько опасной, что Цветок Ветра испытывала почти непреодолимое, желание уничтожить образец зеленой мокроты из опасения распространения болезни. Тело погибшего файра было по ее приказу растворено в нагретой азотной кислоте, и Цветок Ветра всерьез подумывала о том, чтобы сделать то же самое и с живой огненной ящерицей.
В итоге она не уничтожила ни выжившую огненную ящерицу, ни образец мокроты. Под микроскопом ей удалось рассмотреть в зеленой слизи множество антител. К сожалению, она не имела возможности пойти в своем анализе дальше. Если бы до этого времени дожил кто-нибудь из лаборантов, умевших обращаться со сложным оборудованием, то ей, возможно, удалось бы подвергнуть образцы обработке, которая позволила бы изучить их под электронным микроскопом — если бы, конечно, удалось заставить хоть один включиться.
Еще лучше, если бы можно было воспользоваться каким-нибудь из более совершенных приборов и провести полный микробиологический анализ. Цветок Ветра знала, как при помощи компьютеров провести точные исследования генетической структуры микробов, найденных в слизи, и разыскать соответствие им среди изученных прежде болезнетворных микроорганизмов. Но печальный факт заключался в том, что первое Падение произошло раньше, чем высадившиеся на Перне люди сумели провести более или менее детальное изучение местной экосистемы.
Как бы там ни было, Цветку Ветра все же удалось получить полезную информацию, наблюдая за реакцией выжившего файра на применяемый ею антибиотик общего назначения.
Потребовалось более четырех дней применения максимальных доз, высчитанных по принятой для человека норме на единицу массы тела, прежде чем стало ясно, что огненная ящерица может выздороветь. Но и после этого Цветок Ветра продолжала лечить файра, пока не удостоверилась в том, что инфекционное заболевание, поразившее легкие маленькой полуразумной летающей рептилии, полностью побеждено.
По поводу того, что именно могло явиться причиной заболевания огненной ящерицы, Цветок Ветра имела лишь самое неопределенное представление. На тщательно сформулированные многократные запросы ко всему Перну по поводу любых необычных проявлений в состоянии и поведении огненных ящериц не поступило никаких достойных внимания ответов. И казалось, как бы невероятно это ни звучало, что новую болезнь подхватили только два файра, обнаруженные Тьераном.
Пока она занималась организацией карантина — для этого потребовалось, в частности, приобрести у лорда Мендина эту самую палатку (лорд очень расстроился, когда ему несколько позже сообщили, что и палатку, и все ее содержимое в обязательном порядке сожгут, как только карантин будет снят), — Джанир и Эморра тратили очень много времени на ответы на вопросы, сыпавшиеся со всех концов обитаемой части Перна. И едва ли не главной их заботой было обуздание любопытства здоровых огненных ящериц. Нужно было добиться того, чтобы они прилетали в Колледж или в Форт-холд, но никак не на Барабанную башню.
Караул на Барабанной башне — саму башню от верха до подножия тщательно промыли горячим раствором нашатырного спирта — был усилен. Его задачей стало держать под постоянным наблюдением разбитую неподалеку палатку, в которой поместились Цветок Ветра, Эморра, Тьеран, Кассия и выздоравливавшая понемногу огненная ящерица.
По тенту стучал дождь. Изнутри палатку смутно освещал игравший в железной печке огонь. Через откинутую створку входа Цветок Ветра увидела, что снаружи чуть заметно посветлело, и предположила, что до рассвета осталось не так уж много времени.
Тьеран спал в неудобной позе, осторожно положив руку на небольшой горбик на одеяле — устроившуюся рядом с ним огненную ящерицу.
Кассия, следившая за огнем, почтительно поклонилась Цветку Ветра, а затем вернулась к своим раздумьям у огня. За проведенное вместе с юной девушкой время Цветок Ветра начала уважать Кассию, оценив, что та не замечает обезображенную внешность Тьерана, а интересуется его душой и умом.
Эморра заворочалась во сне и вдруг открыла глаза. Заметив, что мать проснулась, она устало потянулась и тоже села в кровати.
— Мама, ты здорова? Цветок Ветра махнула рукой.
— Все прекрасно, — сказала она. — И огненная ящерица, очевидно, тоже в полном порядке. — Она ткнула пальцем в сторону файра, спавшего на постели Тьерана.
— В таком случае что же тебя подняло? — недовольно осведомилась Эморра.
Кассия отвернулась от игравшего в печке пламени и внимательно прислушалась к обмену репликами.
— Я увидела сон, — призналась Цветок Ветра. — Вернее, кошмар.
Кассия так и впилась глазами в старушку-генетика.
— Про драконов? — спросила Эморра. Ее тело вдруг напряглось.
— Что-то не так с драконами? — вмешалась в разговор Кассия. — Мне тоже это привиделось.
Когда Цветок Ветра и Эморра удивленно взглянули на нее, она пожала плечами.
— И впрямь привиделось. Я не спала, сидела поглядывала в огонь.
— Это… этот сон… как ни странно, но именно он меня и разбудил, — несколько растерянно созналась Эморра.
Цветок Ветра вздохнула.
— Это все пустяки, — решительно сказала она. — Мы все волнуемся, особенно теперь, когда этот коричневый малыш, похоже, стал поправляться. Это естественно.
Эморра с откровенным скепсисом взглянула на мать.
— Я никогда не видела ничего подобного, даже когда спала, — сказала Кассия. — Мои сны никогда не бывают такими яркими.
— Наверно, действительно, во всем виноваты нервы, — вздохнула Эморра. — Мы давно уже спим в непривычной обстановке…
— Возможно, — согласилась Кассия.
— Лично мне станет намного легче, когда мы разыщем владельца огненных ящериц, — сказала Эморра.
При первом же осмотре коричневой огненной ящерицы все трое — Цветок Ветра, Эморра и Тьеран — заметили следы не очень давнего перелома косточки крыла и от души восхитились искусством, с каким были совмещены обломки: все срослось совершенно верно, и о переломе говорило лишь небольшое аккуратное утолщение. Из одного этого было ясно, что обе огненные ящерицы кому-то принадлежали. Тьеран настаивал на том, что следует сохранить украшенную ярким бисером плетенную из тонкой кожи сбрую, которая была надета на файра, и ему удалось убедить старую наставницу в том, что только эти ремешки помогут им найти владельца.
Сбрую простерилизовали путем получасового кипячения и должны были прокипятить еще раз перед тем, как Цветок Ветра с помощниками выйдет из карантина.
— Ложись спать, мама, — сказала Эморра, снова опустив голову на подушку. — Еще даже не начало светать, и погода нисколько не лучше, чем вчера.
После совещаний с Джаниром, Эморрой и Мендином Цветок Ветра пришла к выводу, что карантин можно будет прекратить в том случае, если у огненной ящерицы по прошествии недели не появится признаков рецидива заболевания, а погода будет достаточно хороша, чтобы можно было сразу же беспрепятственно сжечь их лагерную стоянку. Она очень надеялась на то, что день окажется теплым, поскольку заключительные дезинфекционные процедуры обещали немало возни с холодными антисептическими растворами.
Цветок Ветра неделю назад сообщила об этом своим соратникам по карантину, так что у всех была возможность привыкнуть к мысли о неприятностях, которые предстояло испытать. Она договорилась с Джаниром, чтобы к тому времени приготовили слабый раствор кислоты. Когда они окажутся готовы к завершающей дезинфекции, им придется раздеться, сбрить все волосы на теле, выйти из палатки и вымыть друг друга раствором кислоты.
Кислота мгновенно омылит кожные жиры и убьет всех микробов, которые окажутся на теле. Этот процесс представлялся крайне неприятным, и Эморра пыталась спорить с матерью, но Цветок Ветра была непреклонна.
— Так что, нам придется торчать там в чем мать родила?! — возмущалась Кассия.
— А как быть с файром? — спросил Тьеран.
— Тебе придется объяснить ему, что мы вынуждены будем сделать с ним то же самое, что и с собой, — ответила Цветок Ветра.
— Если ты пообещаешь ему, что после этого тщательно натрешь его маслом и дополнительно покормишь, то, может быть, он согласится, — посоветовала Эморра.
Тьеран недоверчиво поморщился. Слишком уж часто он со страхом ожидал, что огненная ящерица скроется в Промежутке и он никогда больше ее не увидит; Он провел много бессонных ночей, гадая, как он сможет помешать, если такое все же случится, и слегка успокоился лишь после того, как лихорадочное состояние файра заметно пошло на улучшение.
Тем утром Тьеран проснулся от неспокойного сна, ощутив, как маленькая головка мягко трется о его щеку, и услышав жалобное попискивание. Зеленые глазки взволнованно вращались в орбитах. Юноша восхищенно смотрел в эти глаза, и его сердце билось все быстрее и быстрее от надежды на то, что огненная ящерица останется с ним. Так и получилось: маленький коричневый файр остался и не удалялся от Тьерана надолго.
Сейчас Цветок Ветра задумчиво смотрела в полумраке на лежащую в кровати дочь и думала, не последовать ли ее совету снова лечь спать. И едва она пришла к выводу, что да, надо прилечь, глаза Эморры открылись снова, и она произнесла:
— А если инфекция все же перекинется на драконов? Цветок Ветра жестом велела ей продолжать, мимолетно отметив, что Тьеран проснулся, а Кассия снова отвернулась от огня и внимательно слушает.
— Падение закончилось, драконам больше не нужно сражаться, — сказала Эморра. — Если инфекция поражает только легкие…
— Ты считаешь, что королеву убил шок от пребывания в Промежутке? — спросила Цветок Ветра.
Эморра нахмурилась.
— Если это так, то посещение Промежутка, вероятно, должно убивать инфицированных драконов.
— Следовательно, драконы могут оставаться в живых до тех пор, пока их удается удерживать от входа в Промежуток?
— Если сама по себе инфекция не смертельна, — согласилась Эморра. — Остается надеяться на то, что у драконов усиленная иммунная система.
— Это верно, но боюсь, что мы не можем рассчитывать на появление антигена антитела, — заметила, скептически поджав губы, Цветок Ветра.
— Что это значит? — спросила Кассия, раздраженно сдвинув брови.
Всю минувшую семидневку она внимательно прислушивалась к разговорам. Не обученной даже простейшим основам медицинской науки девушке это давалось очень нелегко.
— То, что следующее поколение драконов может с тем же успехом подхватить эту болезнь, — объяснила Эморра. — Если, конечно, допустить, что микробы когда-нибудь видоизменятся настолько, что смогут заразить не только огненных ящериц, но и драконов.
— Неверно, — отрезала Цветок Ветра, покачав головой. — Нет никакого сомнения в том, что микроорганизм, опасный для огненных ящериц, окажется также опасным и для драконов, и для стражей порога.
— Но драконы настолько больше их всех! — возразила Кассия.
— В этом что-то есть, — протянула Цветок Ветра, медленно, задумчиво, кивнув.
— Ты хочешь сказать, что должно быть много болезнетворных факторов…
— Бактерий, — твердо поправила Цветок Ветра.
— Почему именно бактерий? — удивилась Эморра.
— Потому что нам удалось справиться с инфекцией у огненной ящерицы при помощи антибиотика, — раздраженным тоном отозвалась Цветок Ветра. — Если бы инфекция была вирусной, от антибиотика не было бы никакого толку.
— Ну, конечно, как я сама не сообразила, — сказала Эморра и досадливо поморщилась, вновь после долгого перерыва ощутив себя тупой ученицей, стоящей перед ехидным преподавателем. — Знаешь, мама, я очень устала. Мои мозги работают не лучшим образом.
— Нельзя не заметить, — с привычной едкостью отозвалась Цветок Ветра и посмотрела на Кассию. — Твое замечание о размере было уместным. Весьма вероятно, что дракон должен получить куда больше бактерий, прежде чем инфекция начнет проявляться.
— И благодаря этому у иммунной системы дракона окажется больше времени, чтобы выработать антитела, — вставила Эморра. — Таким образом, эта инфекция не обязательно окажется опасной для драконов и стражей порога.
— Не исключено! — фыркнула Цветок Ветра. — А ты согласилась бы поставить под удар весь Перн, зная, что удар «не обязательно», — она выделила последние слова голосом, — окажется смертельным?
Кассия напряженно думала. Очевидный ответ не на шутку напугал ее.
— Вы хотите сказать, что если драконы заразятся, то они могут все умереть и оставить Перн беззащитным против Нитей?
— Мы надеемся, что до этого не дойдет, — пылко заявила Эморра.
— Но именно поэтому мы должны больше узнать об этом файре и его владельце, — добавила Цветок Ветра.
— А почему бы нам не рассмотреть как следует его сбрую? — сонным голосом проговорил Тьеран.
Все три женщины так и подскочили от неожиданности.
— Я вовсе не хотела будить тебя, — извиняющимся тоном заметила Цветок Ветра.
— Вот и прекрасно, — сварливо откликнулся Тьеран. — В таком случае кончайте болтовню и дайте мне поспать. — Он повернулся на другой бок, но тут же вернулся в прежнее положение и посмотрел на старую наставницу. — Если не ошибаюсь, вы сказали, что инфекция у файра была бактериальной.
— Совершенно верно.
Взгляд Тьерана выразил искреннее удивление.
— Я не могу понять, почему вы так решили. А что, если бактериальная инфекция была только условно патогенной?
Цветок Ветра задумалась над его словами. Ее глаза постепенно раскрывались все шире и шире.
— Такое, конечно, тоже возможно, — согласилась она.
— Разве не вы говорили мне: прежде чем открывать рот, следует знать, что слетит с языка? — ядовито спросил Тьеран и снова отвернулся.
Кассия, затаив дыхание, смотрела на генетика. Она была уверена, что старуха сейчас в самом прямом смысле сдерет шкуру с дерзкого молокососа. Но ее ждало разочарование. Цветок Ветра, подняв брови, посмотрела в спину лежавшему Тьерану, пожала плечами и тоже легла в постель.