Центре психотерапии и сексопатологии, где читал лекцию об эволюции в
животном мире от примитивных функций одноклеточных к эмоциональной и
чувственной природе человека. Лекцию прервал телефонный звонок офицера
полиции, который сухим, профессиональным тоном спросил доктора Герреро,
знает ли он Беатрис Вильямисар. "Конечно, -- ответил тот, -- это моя жена".
Офицер помолчал и добавил менее официально: "Только не падайте духом". Не
нужно быть профессиональным психиатром, чтобы понять эту фразу, как
преамбулу чего-то серьезного.
-- А что случилось?
-- На перекрестке Пятого проезда и 82-й улицы убит водитель. Автомобиль
-- "Рено-21", светло-серого цвета, номерной знак Боготы РС-2034. Он вам
знаком?
-- Не имею ни малейшего представления, -- ответил обеспокоенный доктор.
-- Да скажите же, что с Беатрис?
-- Пока единственное, что мы знаем -- она исчезла, -- ответил офицер.
-- На сиденье машины обнаружен ее портфель и блокнот, где записана просьба в
экстренном случае позвонить вам.
Сомнений не осталось. Доктор Герреро сам посоветовал жене сделать эту
запись в блокноте. Он не знал номер машины, но ее описание соответствовало
машине Марухи. Перекресток, на котором произошло нападение, находится в двух
шагах от их дома, и, возвращаясь с работы, Беатрис должна была сделать там
остановку. Торопливо объяснив ситуацию, доктор Герреро отменил лекцию.
Несмотря на интенсивное вечернее движение, уролог Алонсо Акунья, друг
доктора, за пятнадцать минут довез его до места происшествия.
Альберто Вильямисар, муж Марухи Пачон и брат Беатрис, находясь в
каких-нибудь двухстах метрах от перекрестка, где было совершено нападение,
узнал обо всем от позвонившего ему привратника. Всю вторую половину дня
Альберто провел в редакции газеты "Тьемпо", занимаясь подготовкой
декабрьских выборов в Конституционную Ассамблею, вернулся домой в четыре и
от усталости и вчерашней семейной фиесты заснул, не раздеваясь. Около семи
вечера пришли его сын Андрес и сын Беатрис, Габриэль, дружившие с детства.
Андрес заглянул в спальню, надеясь увидеть мать, и разбудил отца. Альберто
удивился, что так темно, включил свет и в полудреме увидел, что уже почти
семь. Маруха еще не вернулась.
Странное опоздание. Она и Беатрис, как правило, приезжали раньше, каким
бы интенсивным ни было движение, а если вдруг задерживались, всегда
предупреждали по телефону. Кроме того, они с Марухой договорились
встретиться дома в пять. Встревоженный Альберто попросил Андреса позвонить в
"Фосине"; дежурный ответил, что Маруха и Беатрис выехали немного позже.
Наверное, вот-вот будут. Вильямисар прошел на кухню выпить воды, и в это
время зазвонил телефон. Трубку поднял Андрес. В голосе сына Альберто
почувствовал тревогу. И оказался прав: привратник не был уверен, но будто бы
на углу улицы что-то произошло с машиной Марухи.
Альберто попросил Андреса остаться на случай, если кто-то позвонит, а
сам выскочил из квартиры. Габриэль бросился за ним. Лифт оказался занят,
ждать не было сил, и они скатились по лестнице. Привратник успел крикнуть:
-- Кажется, кого-то убили.
На улице было многолюдно, как во время праздника. Из окон соседних
домов выглядывали жильцы, ругались водители машин, застрявших в пробке на
проспекте Сиркунвалар. На углу патрульный пытался отогнать любопытных от
брошенного автомобиля. Вильямисара удивило, что доктор Герреро приехал
раньше него.
Это действительно была машина Марухи. С момента похищения прошло не
меньше получаса, и теперь оставались только следы: пробитое пулей стекло со
стороны шофера, пятно крови и осколки на сиденье, темный промокший асфальт
там, где только что лежал еще живой шофер. Все остальное выглядело чистым и
обыденным.
Энергичный и исполнительный полицейский сообщил Вильямисару все
подробности, которые удалось узнать от немногочисленных свидетелей.
Информация была отрывочной и неточной, некоторые факты противоречили друг
другу, но сомнений не оставалось: произошло похищение, и на месте остался
единственный раненый -- водитель. Альберто поинтересовался, успел ли он
сообщить что-нибудь, что помогло бы напасть на след преступников. К
сожалению, водитель был без сознания, и никто не знал, куда его увезли.
Потрясенный случившимся доктор Герреро вел себя, как под наркозом и,
похоже, не понимал всего драматизма ситуации. Приехав на место, он опознал
портфель Беатрис, ее косметичку, записную книжку, кожаную обложку с
удостоверением личности, кошелек с двенадцатью тысячами песо и кредитной
карточкой и решил, что похитили только его жену.
-- Обрати внимание, портфеля Марухи здесь нет, -- сказал он Альберто.
-- К счастью, ее не было в машине.
Возможно, как профессионал, он пытался утешить брата своей жены, пока
оба не придут в себя. Но Альберто беспокоило совсем другое. Он хотел
удостовериться, что кровь в машине и вокруг принадлежит только шоферу, что
никто из женщин не ранен. Все остальное казалось ясным, и он винил себя за
то, что не смог предвидеть ничего подобного. Сейчас он был абсолютно уверен,
что все случившееся направлено лично против него, и не сомневался, что
знает, кто это сделал и почему.
Альберто уже собирался уходить, когда прервали программу радио и
сообщили, что шофер Марухи скончался в частном автомобиле по дороге в
клинику "Кантри". Вскоре приехал журналист Гильермо Франко, редактор
криминальных новостей "Караколь-Радио", который узнал о перестрелке, но
застал только брошенный автомобиль. На сиденье шофера он подобрал несколько
осколков стекла, окровавленный окурок и спрятал все это в прозрачную
коробочку с номером и датой. Той же ночью коробочка пополнила богатую
коллекцию реликвий криминальной хроники, которую Франко собирал уже много
лет.
Провожая Вильямисара домой, офицер полиции задал несколько
неофициальных вопросов, которые могли бы помочь следствию, но Альберто
отвечал рассеянно, думая лишь о долгих тяжелых временах, которые предстояло
теперь пережить. Прежде всего, нужно все объяснить Андресу. Он поручил сыну
заниматься всеми, кто будет приходить в дом, а сам решил собраться с мыслями
и сделать несколько срочных звонков. Закрывшись в спальне, он позвонил в
президентский дворец.
Президент Сесар Гавирия был связан с Вильямисаром тесными политическими
и личными отношениями, знал его, как человека импульсивного, но добродушного
и хладнокровного. Поэтому его удивил раздраженный и официальный тон, которым
Альберто сообщил ему о похищении жены и сестры, добавив:
-- Вы отвечаете передо мной за их жизнь.
Сесар умел проявлять жесткость, когда требовали обстоятельства, и
сейчас они этого требовали.
-- Послушайте меня, Альберто, -- сухо ответил он, -- все, что должно
быть сделано, будет сделано.
Тем же тоном президент сообщил, что немедленно поручает своему
советнику по безопасности Рафаэлю Пардо Руеда заняться этим вопросом и
постоянно информировать его о развитии ситуации. Дальнейшие события
подтвердили правильность этого решения.
Квартиру Вильямисара заполнили журналисты. По рассказам тех, кого
похищали раньше, Альберто знал, что пленникам разрешали слушать радио и
смотреть телевизор, поэтому без промедления выступил с обращением, в котором
призвал похитителей уважительно обращаться с Марухой и Беатрис, не имевшим
никакого отношения к войне с наркомафией, и заявил, что отныне посвятит все
свое время и приложит все силы для освобождения женщин. Одним из первых
Вильямисара навестил генерал Мигель Маса Маркес, директор Госдепартамента
безопасности (ДАС), в обязанности которого входило расследование похищений
людей. Свой пост генерал получил еще при правлении Белисарио Бетанкура семь
лет назад, удержался при президенте Вирхилио Барко и недавно был вновь
утвержден Сесаром Гавирия. Беспрецедентная живучесть на таком зыбком месте,
особенно в трудные времена войны с наркомафией. Среднего роста, крепкий,
будто отлитый из стали, с характерной для вояк бычьей шеей, генерал слыл
человеком молчаливым, замкнутым, но умеющим расслабляться в кругу друзей,
одним словом -- настоящим мужиком. На службе он не признавал полутонов.
Войну с наркомафией воспринимал как личное противостояние с Пабло Эскобаром,
не на жизнь, а насмерть. И они были достойными противниками. Эскобар уже
потратил две тысячи шестьсот килограммов динамита па организацию двух
покушений на генерала -- такой чести не удостаивался ни один из его врагов.
Маса Маркес остался невредим и утверждал, что его защитил Христос. Эскобар,
кстати, тоже благодарил Христа за чудо, что Маса Маркес до сих пор не убил
его.
Президент Гавирия считал, что вооруженные силы не должны проводить
операции по освобождению заложников без предварительного согласования с
родственниками. Но в политических кругах ходили слухи о разногласиях между
президентом и генералом Маса по поводу методов освобождения похищенных.
Поэтому Вильямисар сразу решил подстраховаться.
-- Должен предупредить вас, я против попыток силового освобождения, --
заявил он генералу. -- И хочу быть уверенным, что их не будет, а любое
решение по этому вопросу будет согласовано со мной.
Маса Маркес согласился. После долгого и полезного обсуждения обстановки
генерал распорядился поставить телефон Вильямисара на прослушивание на тот
случай, если похитители попытаются связаться с ним ночью.
Тем же вечером Рафаэль Пардо, встретившись с Вильямисаром, сообщил ему,
что президент назначил его посредником между правительством и родственниками
заложников, наделив исключительными полномочиями делать любые официальные
заявления о развитии ситуации. Оба согласились, что похищение Марухи --
коварный ход наркомафии, попытка оказать давление на правительство через
Глорию Пачон, иные предположения, казалось, не имели смысла.
Колумбия не осознавала своей роли в мировой торговле наркотиками до тех
пор, пока наркоторговцы не вторглись в большую политику страны, сначала
проникнув туда через черный ход с помощью коррупции и взяток, а затем
приступив к удовлетворению своих собственных амбиций. В 1982 году Пабло
Эскобар попытался примкнуть к движению Луиса Карлоса Галана, но был исключен
из партийных списков и разоблачен перед пятитысячным митингом в Медельине.
Вскоре Эскобар занял освободившуюся вакансию в Палате представителей от
крайнего крыла традиционных либералов, но своей обиды не забыл, развязав
смертельную войну против правительства и, в первую очередь, против движения
"Новый либерализм". Родриго Лара Бонильо, представитель этого движения и
министр юстиции при президенте Белисарио Бетанкуре, был застрелен
наемником-мотоциклистом на одной из улиц Боготы. Его преемника, министра
Энрике Парехо, киллер подкараулил аж в Будапеште, выстрелил в упор из
пистолета, но не убил. А 18 августа 1989 года Луис Карлос Галан в окружении
восемнадцати хорошо вооруженных телохранителей был расстрелян из автомата в
десяти километрах от президентского дворца, в селении Соача, на глазах у
всех.
Главной причиной этой войны был страх наркоторговцев перед возможной
экстрадицией в Соединенные Штаты, где за совершенные преступления их могли
посадить на очень длительный срок. Карлоса Ледера, колумбийского торговца
наркотиками, выданного в 1987 году, трибунал США приговорил к заключению на
сто тридцать лет. Такое стало возможным в результате соглашения,
подписанного президентом Хулио Сесаром Турбаем, которое впервые
предусматривало выдачу колумбийских граждан. После убийства Лары Бонильо
президент Белисарио Бетанкур первым применил это соглашение, передав
американцам нескольких преступников. Напуганные длинной рукой США во всем
мире, торговцы наркотиками поняли, что для них самым надежным местом
остается Колумбия, и смирились с участью изгоев в своей собственной стране.
По иронии судьбы, чтобы спасти свою шкуру, им не оставалось ничего другого,
как заручиться поддержкой государства. И они пытались добиться такой
поддержки с помощью уступок и силы, сочетая бессмысленный и безжалостный
террор с переговорами о сдаче в руки правосудия, возврате и реинвестиции
своих капиталов в экономику Колумбии при одном единственном условии: их не
выдадут США. Эта реальная, хотя и скрытая сила была отмечена клеймом:
"Подлежащие Экстрадиции" и действовала под типичным для Эскобара лозунгом:
"Лучше могила в Колумбии, чем клетка в Соединенных Штатах".
Бетанкур принял вызов. Его преемник Вирхилио Барко сделал войну более
жестокой. В такой обстановке, в 1989 году, на политической арене появился
Сесар Гавирия, новый кандидат в президенты, руководивший до убийства Луиса
Карлоса Галана его предвыборной кампанией. Сесар поддержал экстрадицию как
обязательный инструмент укрепления законности и объявил о новой стратегии в
борьбе против наркомафии. Идея была проста: тот, кто сдастся и признает свою
вину, частично или полностью, получает главное снисхождение: не подлежит
выдаче. Однако формулировка этой идеи в начальном варианте соответствующего
указа не удовлетворила Подлежащих Экстрадиции. Через своих адвокатов Эскобар
потребовал безусловной отмены экстрадиции, причем без обязательного
признания вины и без доносительства, безопасности в тюрьмах и гарантий для
родственников и соратников на свободе. Добиваясь этого террором с одной
стороны и переговорами с другой, наркомафия организовала целую серию
похищений журналистов, тем самым выкручивая правительству руки. За два
месяца исчезли восемь человек. Похищение Марухи и Беатрис стало, таким
образом, еще одним витком этой зловещей войны.

Увидев простреленный автомобиль, Вильямисар сразу все понял. Позже, в
переполненном людьми доме, ему стало абсолютно ясно, что жизнь его жены и
сестры зависит только от его собственных усилий по их спасению. Удар был
нанесен так, чтобы неизбежно причинить ему личные страдания.
Вильямисар, однако, давно научился выживать, В 1985 году, когда вместо
четких законов против наркоторговли действовали лишь разрозненные декреты на
местах, он как член палаты представителей добился принятия Государственного
Положения о наркотических препаратах. Позднее Луис Карлос Галан убедил
Вильямисара помешать близким к Эскобару парламентариям протащить
законопроект, лишающий законодательной поддержки действующее соглашение об
экстрадиции. Это был смертный приговор наркоторговле.
22 октября 1986 года, когда Вильямисар садился в машину, два наемника в
спортивных костюмах, делавшие зарядку перед его домом, выпустили в него две
автоматные очереди. Он чудом уцелел. Одного из нападавших застрелила
полиция, других сообщников арестовали, но вскоре выпустили на свободу. За
покушение никто так и не ответил, но имя его организатора даже не ставилось
под сомнение.
Галан уговорил Вильямисара на время покинуть Колумбию, приняв
назначение послом в Индонезию. Через год секретные службы США задержали в
Сингапуре киллера-колумбийца, который направлялся в Джакарту. Так и осталось
загадкой, действительно ли он был послан убить Вильямисара, но удалось
установить: в США наемник считался умершим, что подтверждалось
свидетельством о смерти, оказавшимся фальшивым.
Всю ночь после похищения Марухи и Беатрис дом Вильямисара ломился от
посетителей. Приходили полицейские, члены кабинета, родственники похищенных
женщин. Близкая подруга семьи Вильямисар, Асене Веласкес, которая занималась
торговлей предметами искусства и жила этажом выше, взяла на себя обязанности
хозяйки, и не хватало только музыки для полной иллюзии обычной пятничной
фиесты. В Колумбии так всегда: любое собрание, куда явились больше шести
человек, в любое времени суток обречено перерасти в вечеринку с танцами.
К тому времени вся разбросанная по миру семья уже знала о случившемся.
Александре, дочери Марухи от первого брака, о похищении сообщил Хавьер
Айала, когда она заканчивала ужин в ресторане "Маикао" на далеком
полуострове Гуахира. Как ведущая популярной телепередачи "Энфоке",
выходившей по средам, она только вчера приехала на Гуахиру, чтобы сделать
несколько интервью. Александра бросилась в отель, попыталась связаться с
семьей, но домашние телефоны оказались занятыми. В прошлую среду она как раз
брала интервью у одного психиатра, специалиста по лечению заболеваний,
вызванных длительным заключением в тюрьме строгого режима. Услышав по
телефону о похищении, она сразу подумала, что та же самая терапия может
помочь заложницам, и тут же вернулась в Боготу, чтобы воплотить свою идею в
ближайшей передаче.
Глория Пачон, сестра Марухи, бывшая тогда послом Колумбии при ЮНЕСКО, в
два часа ночи проснулась от голоса Вильямисара в телефонной трубке: "У меня
плохая новость". Хуана, дочь Марухи, проводившая каникулы в Париже, спала в
соседней комнате и через минуту тоже узнала о похищении. Николаса,
двадцатичетырехлетнего музыканта и композитора, разбудили телефонным звонком
в Нью-Йорке.
В два часа ночи доктор Герреро и его сын Габриэль посетили сенатора
Диего Монтанью Куэльяра, председателя Патриотического союза, филиала
компартии, члена группы Почетных граждан, образованной в декабре 1989 года
для посредничества между правительством и похитителями Альваро Диего
Монтойи. Сенатор выглядел подавленным и, к тому же, страдал бессонницей. О
похищении он узнал из вечерних новостей, и это подействовало на него
угнетающе. Герреро хотел всего лишь связаться через него с Пабло Эскобаром и
предложить в заложники себя вместо Беатрис. Ответ Монтаньи Куэльяра
соответствовал его состоянию:
-- Не будь дураком, Педро.
Доктор Герреро вернулся домой под утро, но даже не пытался уснуть.
Мучительная тревога отгоняла сон. Около семи утра ему позвонил сам редактор
новостей "Караколь-Радио", но на его вопросы Герреро отвечал односложно,
избегая непродуманных выпадов в адрес похитителей.
Вильямисар, не поспав ни минуты, в шесть тридцать утра принял душ,
переоделся и поехал к министру юстиции Хайме Хиральдо Анхелу, который
подробно проинформировал его о ходе борьбы с терроризмом и наркомафией. Из
беседы Вильямисар еще раз понял, что его задача будет трудной и долгой, но
был благодарен министру за эти два часа.
Завтрак и обед Вильямисар пропустил. Во второй половине дня, после
нескольких бесполезных встреч, он тоже навестил Диего Монтанью Куэльяра и
удивился его откровенности: "Запомни, это протянется долго, как минимум, до
июня будущего года. Пока не закончится Конституционная Ассамблея, Маруха и
Беатрис будут служить Эскобару щитом от экстрадиции". Монтанья Куэльяр хоть
и входил в группу Почетных граждан, сильно раздражал многих своим
пессимизмом, который не скрывал даже перед прессой.
-- Во всяком случае, я не буду участвовать в этом дерьме, -- колоритно
заключил он. -- Все мы оказались полными дураками.
После целого дня безрезультатных хождений Вильямисар вернулся домой
обессиленным и одиноким. Выпив залпом две порции сухого виски, он совсем
раскис. В шесть вечера Андрес, его сын и единственный теперь помощник,
заставил его "позавтракать". Вильямисар как раз садился за стол, когда ему
позвонил президент и по-дружески пригласил:
-- Альберто, приезжайте сейчас ко мне, поговорим.
В семь вечера президент принял Вильямисара в библиотеке своей квартиры
в президентском дворце, где уже три месяца жил с женой Аной Миленой Муньос и
двумя дочерьми, одиннадцатилетней Симоной и восьмилетней Марией Пас. В
скромной уютной комнате, примыкавшей к пышной цветочной оранжерее, стояли
деревянные шкафы, набитые книгами и семейными фотографиями, и небольшой
музыкальный центр с коллекцией любимых пластинок: "Битлз", Хетро Тулл, Хуан
Луис Герра, Бетховен, Бах. После изнурительного рабочего дня в этой комнате
президент проводил неофициальные встречи или отдыхал за стаканчиком виски в
кругу друзей.
Гавирия встретил Вильямисара радушно, говорил сочувственно и с
пониманием, но тон беседы носил оттенок суровой откровенности. Хорошо, что
Вильямисар уже успел взять себя в руки после первого разговора по телефону
и, кроме того, собрал достаточно информации, чтобы понять, что президент
мало чем сможет помочь в его деле. Оба согласились, что похищение Марухи и
Беатрис носит политический характер и не надо быть прорицателем, чтобы
догадаться, что это дело рук Эскобара. Гавирия заметил, что для безопасности
женщин гораздо важнее не просто знать это, а для начала добиться, чтобы это
признал сам Эскобар.
С первых минуг разговора Вильямисар убедился, что помощь президента не
будет выходить за рамки Конституции и законности и что президент не намерен
отменять военные операции по освобождению похищенных, но и не станет
предпринимать специальных акций без согласия родственников.
-- В этом -- наша политика, -- подчеркнул президент.
Все было сказано. Когда Вильямисар покидал президентский дворец, с
момента похищения прошло двадцать четыре часа, ситуация оставалась
совершенно запутанной. Но он понял: правительство поддержит его частные
усилия по освобождению пленниц, и, кроме того, можно рассчитывать на Рафаэля
Пардо. И все же грубый реализм Диего Монтаньи Куэльяра в тот момент был ему
ближе.

В этой беспрецедентной веренице похищений первое случилось 30 августа,
спустя неполные три недели после вступления в должность президента Сесара
Гавирия, и первой жертвой стала Диана Турбай, главный редактор теленовостей
"Криптон" и столичного журнала "Ой пор ой", дочь бывшего президента страны и
лидера либеральной партии Хулио Сесара Турбая. Вместе с ней исчезли четыре
члена ее команды: ответственный редактор Асусена Льевано, редактор Хуан
Витта, телеоператоры Ричард Бесерра и Орландо Асеведо, а также осевший в
Колумбии немецкий журналист Хэро Бусс. Всего шестеро.
Похитители воспользовались намеченной встречей Дианы со священником
Мануэлем Пересом, главнокомандующим Национальной Армии Освобождения (НАО).
Те немногие, кто знал о встрече, в один голос советовали Диане не принимать
приглашения священника. В их числе были министр обороны генерал Оскар Ботеро
и Рафаэль Пардо, которому президент поручил предупредить родственников
журналистки о рискованности намеченной экспедиции. Однако рассчитывать на
то, что Диана откажется от поездки, можно было только, если совсем не знать
ее. В действительности, ее интересовало не столько само интервью с Мануэлем
Пересом, сколько возможность наладить с ним мирный диалог. Несколько лет
назад в обстановке абсолютной секретности она уже совершила путешествие
верхом на муле по территориям, контролируемым вооруженными отрядами
самообороны, пытаясь понять как политик и журналист сущность этого движения.
Тогда поездке не придали значения, а собранные материалы не были
опубликованы. Позднее, в поисках мирных решений и несмотря на давнюю
неприязнь к М-19, она познакомилась с команданте Карлосом Писарро прямо в
его лагере. Безусловно, обо всем этом знали те, кто планировал обманным
путем похитить ее. Знали, что в тот момент никакие причины, никакие
обстоятельства не могли заставить Диану отказаться от поездки к священнику
Пересу, державшему в своих руках один из ключей к миру.
Год назад из-за различных препятствий, возникших в последний момент,
эта встреча была отложена, но 30 августа в пять часов вечера, не предупредив
никого, Диана и ее группа отправились в путь на потрепанном пикапе в
сопровождении двух молодых парней и девушки, выдававших себя за эмиссаров
НАО. От самой Боготы поездка была организована так, как это сделали бы
повстанцы. Сопровождавшие в точности походили на бойцов вооруженных отрядов,
они или раньше принимали участие в повстанческом движении, или очень хорошо
усвоили инструкции, потому что ни в разговорах, ни в поведении не допустили
ни единой ошибки, которая могла бы обнаружить обман. В первый день добрались
до Онды, в ста сорока шести километрах к западу от Боготы. Там их ждали
новые проводники на двух более комфортабельных автомобилях. Поужинав в
пастушьем трактире, отправились дальше под проливным дождем по едва
приметной и опасной дороге, но застряли на ней до утра в ожидании, когда
расчистят огромные завалы впереди. Наконец, в одиннадцать часов утра,
усталые и не выспавшиеся, прибыли на место, где их ожидал конный конвой. Еще
четыре часа Диана и Асусена ехали верхом, а мужчины пробирались пешком
сначала по заросшему горному склону, потом вдоль идиллической долины с
мирными домиками, разбросанными среди кофейных плантаций. Увидев их, жители
выходили навстречу, многие узнавали Диану и махали руками со своих террас.
Хуан Витта подсчитал, что по пути их видели не менее пятисот человек. К
вечеру остановились в заброшенной усадьбе, где хозяйничал похожий на
студента юноша, который представился членом НАО, но о дальнейших планах
ничего не сообщил. Тут путешественники слегка растерялись. Не более чем в
полукилометре они заметили участок автострады, а за ней, без всякого
сомнения, виднелся город Медельин. Эту территорию НАО не контролировала.
Разве что, как предположил Хэро Бусс, священник хитрил, решив встретиться с
ними там, где никто не предполагал.