Страница:
Из-за частых недомоганий императрица редко сходила на берег. Большей частью она сидела на палубе, вязала, занималась рукоделием, писала письма, любовалась морем и чайками. Оставшись в салоне, она исполняла на пианино произведения Баха, Бетховена и Чайковского. Подросши, девочки по очереди оставались с матерью. В 1907 году, когда А.Вырубова была впервые приглашена на яхту, обе женщины проводили дни, греясь на солнце, вязали и беседовали.
К чаю возвращался на судно царь с великими княжнами. Они рассказывали о своих приключениях, приносили с собой лесные цветы, мох, ягоды, кусочки кварца. Чай пили на верхней палубе, слушая исполняемые духовым оркестром марши или же наигрыши балалаечников. Иногда девочки исполняли театральные скетчи. Анна Вырубова описывает случай, когда неподалеку от "Штандарта" бросила якорь "Полярная звезда", на борту которой находилась императрица-мать, навестившая семью сына: "Помню, как вечером, проходя мимо двери Алексея Николаевича, я увидела Императрицу-Мать, сидящую на его кроватке: она бережно чистила ему яблоко, и они весело болтали".
Больше всего Александра Федоровна любила закат. Когда последние лучи заходящего солнца скользили по стволам деревьев, скалам, поверхности воды, она, поднявшись на палубу, наблюдала за спуском флага и слушала сильные голоса выстроившихся на верхней палубе моряков, произносивших слова вечерней молитвы. Позднее, когда государь играл в бильярд и курил на палубе со своими адъютантами, императрица читала и шила при свете лампы. Спать ложились рано. Укачавшись на волнах, вся семья засыпала, и когда в одиннадцать вечера буфетчики приносили чай в гостиную, там уже никого не было.
В 1907 году плавание на "Штандарте" едва не закончилось трагедией. Судно выходило узким проливом в открытое море. Пассажиры сидели на верхней палубе и пили чай. Внезапно раздался удар. Опрокинулись чашки, упали стулья, попадали на палубу музыканты. В пробоину устремилась вода, судно накренилось и стало оседать. Взвыли сирены, стали спускать на воду шлюпки. Куда-то запропастился трехлетний Алексей Николаевич. Родители места не находили, пока ребенок не отыскался. Свидетельница происшествия, А.Вырубова вспоминала: "Моментально у правого борта стали миноносцы, конвоирующие яхту, и детей с их няньками перевели на финский корабль. Государыня и я бросились в каюты и с поспешностью стали связывать все вещи в простыни; мы съехали с яхты последними, перейдя на транспортное судно "Азия"... Детей уложили в большую каюту, Императрица с наследником поместилась рядом, а Государь и свита в каютах наверху. Всюду была неимоверная грязь... Государь принес Императрице и мне таз с водой, чтобы помыть руки, - писала Вырубова. - На следующий день пришла яхта "Александрия", где мы жили две недели очень тесно, пока пришла "Полярная Звезда".
В августе 1909 года "Штандарт" малым ходом проследовал мимо острова Уайт. То был последний визит императорской семьи в Англию. Царь прибыл незадолго до королевской регаты, к самому началу гонок. В честь высокого гостя король Эдуард VII устроил парад своего военно-морского флота. Построившись в три линии, самая могучая в мире армада броненосцев и линейных кораблей встала на якорь. Когда британская королевская яхта "Виктория и Альберт" приближалась к каждой из стальных громад, приветственно приспускались флаги, грохотали орудия, залпы, оркестры исполняли гимны "Боже царя храни!" и "Боже хpани коpоля!", летевшее над морем от одного корабля к другому. На палубе яхты, прижимая ладонь к козырьку, стояли статный король и его русский гость в форме английского адмирала.
После военно-морского парада начались яхтенные гонки - главное событие летнего сезона. Появились сотни парусников, на солнце сверкал целый лес их лакированных мачт. "Обеды и балы устраивались как на берегу, так и на судах, - вспоминал наблюдатель. - Между яхтами и кораблями эскадры сновали сверкающие бронзой труб паровые катера, изящные вельботы и быстрые гички, увлекаемые вперед взмахами длинных белоснежных весел. Днем, словно крылья гигантских бабочек, над синей гладью залива Солент раскрывались паруса яхт; ночью на ониксовом фоне воды горели якорные огни и вспыхивали фонарики, похожие на светлячки. В ночное небо взлетали и рассыпались брызги фейерверка".
То был единственный раз, когда принц Эдуард, ставший позднее герцогом Виндзорским, встретился со своими родственниками из России. Принц Эдуард, которому тогда было пятнадцать лет, и его младший брат принц Альберт, будущий король Георг VI, были кадетами военно-морского училища в Осборне, что неподалеку от Кауса, расположенного на острове Уайт. Предполагалось, что оба принца покажут русским гостям свое училище, но в самую последнюю минуту Альберт простудился, простуда быстро перешла в коклюш. Доктор Боткин высказал опасение, что если Алексей Николаевич заразится от английского принца, то приступы кашля могут вызвать у наследника кровотечение. Принца Альберта изолировали.
"Тогда я первый и последний раз увидел царя Николая II, - вспоминал об этом событии герцог Виндзорский. - В связи с вероятностью покушения... императорское правительство не захотело рисковать жизнью царя-батюшки и настояло на встрече его не в столице, а в Каусе, на острове Уайт, который можно было изолировать почти полностью. Дядя Ники прибыл на регату вместе с императрицей и своим многочисленным потомством на борту яхты "Штандарт". Помню, как я был удивлен тем огромным количеством агентов, которые наблюдали за каждым шагом царя при посещении им училища в Осборне".
Императрица Александра Федоровна была рада вновь оказаться в стране, с которой были связаны самые светлые ее детские впечатления.
В восторге от радушия и гостеприимства, оказанного ее семье королем Эдуардом, она писала: "Дорогой дядя был чрезвычайно добр и внимателен". Не прошло и года, как "дорогой дядя" умер. Трон занял его сын, Георг V, а юный принц Эдуард стал принцем Уэльским.
Не было ни одного императора, короля или президента в Европе, который бы не ступил на сверкающую чистотой палубу "Штандарта". Кайзер, чья белая с золотом яхта "Гогенцоллерн", откровенно завидовал русскому царю. "Он заявил, что был бы счастлив получить ее в подарок, " - писал императрице-матери государь. В ответном письме Мария Федоровна не скрывала своего возмущения: "Шутка его... была весьма сомнительного свойства. Надеюсь он не посмеет заказать здесь (в Дании) такую же. Подобный жест был бы пределом всего, хотя и в его стиле, характерном для его "тактичности".
Русский царь и немецкий кайзер встретились в последний раз в июне 1912 года, когда "Штандарт" и "Гогенцоллерн", придя в Ревель, встали на якорь борт о борт. В письме от 30 июня государь докладывал родительнице: "Император Вильгельм оставался три дня, и все прошло вполне удачно. Он был чрезвычайно весел и приветлив и много шутил с Анастасией... Он дал хорошие подарки детям и Алексею много игр в миниатюре... Он пригласил в последнее утро к себе на яхту всех офицеров на закуску с шампанским. Этот прием продолжался полтора часа, после чего он... рассказал, что наши офицеры выпили 60 бутылок его шампанского".
Всем остальным местностям своей империи Николай II и Александра Федоровна предпочитали Крым. Приезжающему с севера поездом путешественнику, утомленному многочасовой поездкой по однообразным просторам украинских степей, Крым являет собой фантастическое зрелище. Южный берег полуострова, омываемый Черным морем - это крутые скалы, отражающиеся в синей и изумрудной воде. Верхние склоны Яйлы поросли соснами. В долинах и вдоль побережья кипарисовые рощи, фруктовые сады, виноградники, аулы, пастбища. Испокон века Крым славился цветами и изобилием винограда. В царствование Николая II ни один зимний бал в Петербурге не обходился без свежих цветов, доставленных поездом из Крыма. Ни одна трапеза у великих князей, в какой бы части страны они не жили, не обходилась без белого и красного вина из крымского поместья хозяина. Крымский климат благодатен круглый год, но весной цветущие деревья, кусты, виноградники, множество цветов превращают долины полуострова в огромный благоухающий сад. Сирень, глицинии, море фиалок, белая акация. Лесной земляникой были покрыты все склоны гор. Вдоль дороги - виноград всех сортов и оттенков: ешь - не хочу. Но больше всего розанов. "Розаны всех сортов, - вспоминала А.Вырубова. - Ими покрыты все стены строений, все склоны гор; в парке лужайки, беседки". Благодаря изобилию цветов с их нежным ароматом, яркому солнцу, дующему с моря теплому ветру, ореолу свободы и здоровья, с которыми был связан в их сознании Крым, больше всех других своих поместий государь и императрица любили Ливадию.
До 1917 года Крым сохранял первозданную дикую красу. Вдоль черноморского побережья от Ялты до Севастополя тянулись нарядные виллы, принадлежавшие членам императорской фамилии и знати. Половина территории полуострова была отмечена столбами, над которыми реяли золотые двуглавые орлы, обозначая владения царской семьи. Не желая, чтобы тишину и природную дикость этого земного рая нарушали шум и копоть, Александр III и Николай II отклоняли проекты железных дорог в Крыму. Исключение составляла лишь ветка, соединявшая Симферополь с Севастополем. В Ялту, небольшую гавань на границе императорского поместья, добирались из этого порта или экипажем или же на судне. Морское путешествие продолжалось четыре часа, на поездку в карете уходил целый день.
Коренным населением Крыма были исповедовавшие ислам татары - остатки полчищ, вторгшихся в Россию в XIII веке. До XVIII века, когда Крым был завоеван князем Григорием Потемкиным, полководцем Екатерины II, крымскими татарами правил хан. При царях они жили в живописных белых домиках, разбросанных по склонам гор. Аулы их можно было заметить издалека по стройным минаретам мечетей. Мужчины - мускулистые и смуглые - носили круглые черные шапочки, вышитые куртки и узкие белые штаны. "Когда вы видели кавалькаду всадников, - с восхищением писала Вырубова, - то казалось, что перед тобой племя кентавров". Татарские женщины были очаровательными существами, которые красили волосы хной и прятали лица под накидкой. Всем существом татары были преданы царю, видя в нем приемника ханов. Когда царская карета проезжала через татарское селение, ей приходилось останавливаться с тем, чтобы впереди нее, исполняя свой верноподданический долг, смог проехать местный старейшина.
Предметом особенной гордости императрицы был ливадийский дворец. Воздвигнутый на месте старого деревянного сооружения в 1911 году, он был сложен из белого известняка на вершине скалы, возвышающейся над морем. Его украшенные колоннами балконы и дворики были выполнены в средиземноморском стиле, который пробуждал в государыне радостные воспоминания о дворцах и крытых аркадах, которые она видела во Флоренции еще до бракосочетания. Сады с треугольными цветочными клумбами были украшены фрагментами древнегреческих мраморных скульптур, найденных при раскопках. А.А.Вырубова так описывает дворец: "Глазам нашим представился новый дворец - белое здание в Итальянском стиле - окруженный цветущими кустами на фоне синего моря... Танцевали внизу, в большой гостиной. Столовая выходила на мавританский дворик, где вокруг колодца были посажены розаны. Спальня Их Величеств выходила на большой балкон с видом на море; налево... был кабинет Императрицы... с светлой мебелью и массой цветов". Оттуда в мае она видела снежные вершины гор. "Направо от спальни находился кабинет Государя. Наверху помещалась... семейная столовая, комнаты Великих Княжен и Наследника и их нянь и большая белая зала. После прибытия Их Величества прошли в дворцовую церковь, где был отслужен молебен, и вслед за духовенством, которое кропило здание, последовали в свои помещения". После устройства комнат и размещения вещей императрица принялась развешивать образа, акварели, расставлять фотографии.
Для Александры Федоровны и наследника приезд в Ливадию означал прилив новых сил и избавление от недугов. Мать и сын по утрам оставались вместе: государыня полулежала в кресле на балконе, мальчик возился с игрушками. После обеда она шла в сад или каталась на коляске, запряженной пони, по дорожкам вокруг дворца. Алексей Николаевич купался с отцом в теплом море. Однажды - это случилось в 1906 году - император с четырьмя дочерьми купался в волнах прибоя. Неожиданно прихлынувший вал захлестнул их. Царь и три старшие дочери всплыли на гребне волны, а пятилетняя Анастасия исчезла. "Мы с маленьким Алексеем (ему было два года) сидели на берегу и видели все это, - писала сестра Николая II, Ольга Александровна. Мальчик, разумеется, не осознавал опасности и при виде прибоя хлопал в ладоши. Ники снова нырнул в воду и, схватив Анастасию за длинные волосы, поплыл с ней к берегу. Я похолодела от ужаса".
Несмотря на тот случай, Николай Александрович по-прежнему любил купаться в море. Он считал морские купания настолько полезными для здоровья, что распорядился построить крытый бассейн, наполнявшийся теплой морской водой. Таким образом, семья могла купаться ежедневно, не опасаясь ветреной погоды и низких температур. Видя сына здоровым, государь был преисполнен радости. В 1909 году, прервав на середине письма императрице-матери, Николай Александрович радостно отметил: "В эту минуту вошел Алексей после своей ванны и потребовал, чтобы я написал тебе, что он крепко целует бабушку. Он хорошо загорел, так же как его сестры и я сам".
В Ливадии государь и императрица чувствовали себя гораздо проще, чем где-либо, Александра Федоровна ездила в Ялту за покупками, чего не делала ни в Петербурге, ни в Царском Селе. "Осенью Ее Величество пошла с Вырубовой в Ялту за покупками. Вскоре пошел сильный дождь, так что, когда Ее Величество вошла в магазин, с ее зонтика натекли большие лужи на пол, и приказчик строго сказал ей, указав на подставку для палок и зонтиков: "Мадам, для этого есть вещь в углу". Императрица покорно поставила зонтик, но велико же было смущение приказчика, когда Вырубова сказала: "Александра Федоровна, " и он догадался, с кем разговаривал, " - писала Т.Боткина.
Почти все дни царь проводил в Ливадии на свежем воздухе. Каждое утро играл в теннис. Вместе с дочерьми ездил верхом на соседние виллы, на ферму, откуда поставлялись продукты к столу, в горы к водопаду. Как и в Финляндии, дети вместе с отцом собирали в лесу ягоды и грибы. Иногда осенью царь разводил костер, собрав сухие ветки и листья, наливал в оловянную миску вино и готовил грибы. В 1909 году, когда военное министерство вводило в армии обмундирование и амуницию нового образца, император повелел поставить в Ливадию форму его размера. Надев комплект обмундирования, "Государь вышел из дворца совершенно один, прошел двадцать верст и, вернувшись по другой дороге, сделал всего более сорока верст, неся ранец с полною укладкою на спине и ружье на плече, взяв с собой хлеба и воды... Признав новое снаряжение подходящим, впоследствии его утвердил". Командир 16 Императора Александра III стрелкового полка испросил зачислить его в I взвод I роты. "Были случаи, когда часовые, не узнав Государя, не хотели впустить его обратно в Ливадию, " - вспоминала Вырубова.
Известие о походе русского императора раздосадовало кайзера оттого, что не ему первому пришла в голову мысль такого рода, и он приказал своему военному атташе прислать отчет об этом событии. Командир полка, в форме которого совершил поход царь, попросил его заполнить солдатскую записную книжку. В соответствующих графах император указал: "Романов". "Уезда Царскосельского". "Город Царское Село". "На службе с 16 июня 1884 г". "Стрелок с 24 октября 1909 г". "На правах (срок окончания службы): до гробовой доски".
Пасху царская семья обычно встречала в Ливадии. Хотя этот праздник в императорской России и был утомителен для императрицы, он приносил ей много радости. Государыня не щадила сил, которые собирала по крохе. Христово Воскресение было главным событием года, важнее даже Рождества. Повсюду на лицах видны были радость и умиление. По всей России в святую ночь храмы полны были верующих, которые, держа в руках зажженные свечи, слушали пасхальную службу. Незадолго до полуночи начинался крестный ход, который возглавлял священник, епископ или митрополит. За ним, словно огненная река, шли прихожане. Вернувшись к дверям храма, они воссоздавали сцену, когда ученики Христа обнаружили, что камень, закрывавший погребальную пещеру, отвален. Заглянув внутрь и убедившись, что храм пуст, священник обращал лицо к собравшимся и восторженно восклицал: "Христос Воскресе!" И прихожане с сияющими от радости глазами громогласно ответствовали: "Воистину Воскресе!" В разных уголках России - перед собором Василия Блаженного на Красной площади, на ступенях Казанского собора в Петербурге, в маленьких церквушках в самых отдаленных селениях русские люди - и князья, и простолюдины - смеялись и плакали от счастья. А.Вырубова вспоминала: "В светлое Христово Воскресенье в продолжение двух часов Их Величества христосовались, Государь с нижними чинами охраны, полиции, конвоя, команды яхты "Штандарт" и т.д. Императрица - с детьми местных школ". Когда заканчивалась служба, начинался всенародный праздник. Люди угощали и угощались, ходили друг к другу в гости, обменивались подарками. Пировать, как правило, начинали после возвращения из храма. Великий пост, во время которого запрещено было, помимо прочего, есть масло, сыр и яйца, оканчивался. Традиционным угощением была пасха, изготовлявшаяся из творога, сметаны и изюма, и кулич - круглый праздничный кекс, залитый сверху белой глазурью, по которой выведены были инициалы ХВ - "Христос Воскресе". Всякий, кто заходил в дом, был желанным гостем, столы были накрыты днем и ночью. Ливадийский дворец превращался в огромный банкетный зал. Наутро приезжали из Ялты похристосоваться школьники, получавшие из рук императрицы и великих княжен куличики. Свитским и лейб-гвардейцам августейшие хозяева дарили свои знаменитые пасхальные яйца. Некоторые из них были незамысловаты: изящно раскрашенная скорлупа, откуда сквозь крохотные отверстия извлечено содержимое. Но были и такие, что представляли собой шедевры ювелирного искусства - творения бессмертного Фаберже.
Петр Карлович Фаберже был русским французского происхождения. В начале нынешнего столетия, когда он находился в зените своей славы, в мастерских Фаберже было занято пятьсот ювелиров, златокузнецов и подмастерьев. Филиалы его контор находились в Москве, Лондоне и Париже; торговля серебряными и золотыми изделиями, в особенности, сервизами из многих предметов, была поставлена у него на широкую ногу. Однако прославился он необычайно высокой художественностью своих ювелирных изделий. Гениальность Фаберже, как художника, заключается в том, что он не стал злоупотреблять драгоценными камнями. Главным в его работе был замысел. Например, создавая портсигар, мастера Фаберже брали за основу прозрачную синюю, красную или розовую эмаль, обозначая контуры рисунка мелкими алмазами. В результате возникал шедевр сдержанности, изящества и красоты.
Официально Фаберже был придворным ювелиром, но клиентура его была международной. В числе постоянных его заказчиков находился Эдуард VII, который всегда требовал: "Мы не желаем дубликатов", на что Фаберже с завидным спокойствием отвечал: "Ваше величество, вы останетесь довольны". В один день в 1898 году фирма Фаберже приняла у себя короля и королеву Норвегии, королей Дании и Греции, а также английскую королеву Александру, супругу Эдуарда VII. Ни одно бракосочетание или день рождения членов великокняжеской семьи, ни один полковой юбилей или светское событие не обходилось без брошек, колье, подвесок, портсигаров, запонок, письменных приборов и часов от Фаберже. Чтобы угодить своим августейшим клиентам, Фаберже проявлял чудеса мастерства и изобретательности. Из рук его ювелиров нескончаемым потоком выходили цветы из драгоценных камней, целый зверинец различных животных, фигурки русских крестьян и казаков верхом. Он изготавливал миниатюрные зонтики, садовые лейки, украшенные бриллиантами, создал конную статую Петра I из золота высотой меньше дюйма, золотой секретер в стиле Людовика XVI высотой всего пять дюймов и трехдюймовой высоты золотые с эмалью паланкины, отделанные внутри перламутром.
Вершиной ювелирного искусства Фаберже явились пятьдесят шесть знаменитых пасхальных яиц, созданных им для Александра III и Николая II. Начало этому обычаю положил в 1884 году император Александр III, подаривший изготовленное Фаберже яйцо своей супруге Марии Федоровне. Продолжая традицию покойного родителя, Николай II ежегодно заказывал придворному ювелиру два пасхальных яйца, одно для супруги, второе для императрицы-матери. Выбор материала и художественное оформление определялись самим мастером, который обставлял создание очередного шедевра чрезвычайной секретностью. Прежде всего, Фаберже решил использовать яйцо лишь как футляр, внутри которого заключен сюрприз. Открыв яйцо, вы могли видеть корзинку полевых цветов с лепестками из халцедона и золотыми листьями. Были и другие варианты. Каждый час верхняя часть яйца открывалась, оттуда выскакивал украшенный самоцветами и эмалью петушок, который кукарекал и хлопал крыльями.
Создавать новые шедевры с каждым годом становилось все труднее. Превзойти им же самим созданное в 1900 году пасхальное яйцо знаменитому ювелиру так и не удалось. Поскольку, еще в бытность цесаревичем, Николай Александрович был назначен председателем комитета по строительству Великого Сибирского пути, из голубой, зеленой и желтой эмали Фаберже изготовил яйцо, на котором серебряной инкрустацией была изображена карта Сибири и обозначена трасса железной дороги. Стоило прикоснуться к золотому двуглавому орлу, увенчивавшему это произведение, как крышка открывалась, и взорам зрителя представал сюрприз. То была миниатюрная - длиной в фут и шириной в пять восьмых дюйма модель транссибирского экспресса, состоявшего из пяти вагонов и локомотива. "Ведущие колеса, двойные шасси, поддерживавшие вагоны и другие подвижные детали, были изготовлены скрупулезно точно. Стоило несколько раз повернуть золотой ключик, вставив его... в локомотив из золота и платины и рубином вместо фонаря, как он начинал двигаться, увлекая за собой состав, - писал очевидец. - К багажному вагону был прицеплен пульман, где половина мест предназначалась для дам, второй вагон - детский... еще один вагон для курящих... и вагон-церковь с православным крестом и золотыми крохотными колоколами на крыше".
Фаберже остался жив после революции, но искусство его погибло. Мастерские были разграблены [(Самая большая коллекция пасхальных яиц Фаберже оказалась у Арманда Хаммера, "самого большого друга" всех советских правителей, начиная с В.И.Ленина и кончая М.С.Горбачевым.)], чудо-мастера разбежались кто куда, сам знаменитый ювелир под видом дипломата покинул в 1918 году Россию и последние два года жизни жил в Швейцарии. Первоклассный художник, поставщик двора его величества, он был создателем произведений искусства, которые напоминают нам теперь о канувшей в вечность эпохе - эпохе не только изобилия, но также высочайшего мастерства, добросовестности и красоты.
Помимо дворцов и вилл русской знати, южный берег Крыма был усеян лечебницами и санаториями для туберкулезных больных. Государыня была частым гостем в этих лечебных учреждениях. В тех случаях, когда она не могла посетить их сама, императрица посылала туда своих дочерей. "Они должны понять, сколько печали среди всей этой красоты, " - объясняла она одной из фрейлин. А.Вырубова вспоминала: "Государыня приняла горячее участие в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Осмотрев старые санатории, Государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями... Императрица организовала четыре больших базара в пользу туберкулезных, которые принесли много денег... Она сама работала, рисовала и вышивала для базара... Она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из ее рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле нее на прилавке, протягивая ручки с вещами восторженной толпе".
Государю и императрице хотелось вести в Ливадии тихий, уединенный образ жизни, но обитатели соседних вилл постоянно устраивали пикники, прогулки на яхтах и балы. Когда Ольга и Татьяна Николаевна подросли, их стали приглашать на эти прогулки и балы. Иногда дав им надежных провожатых, родители отпускали великих княжен. В Ливадийском дворце жизнь императора становилась более активной, чем в Царском Селе. Тут почти всегда было полно гостей: в их числе были министры, приехавшие из Петербурга, местные жители, соседи, офицеры со "Штандарта" или из какого-нибудь из полков, расквартированных в Крыму. Здешние порядки отличались от тех, что были заведены в Царском: гостей неизменно приглашали к обеду. Любимым гостем детей был эмир Бухарский, властитель входившего в состав Российской империи самостоятельного государства, граничившего с Афганистаном. Это был высокий, смуглый господин с окладистой бородой, закрывавшей грудь халата с усыпанными алмазами эполетами русского генерала. Хотя эмир получил образование в Петербургском университете и превосходно говорил по-русски, при официальных беседах с императором он пользовался услугами переводчика. Когда эмир приезжал в сопровождении двух министров с длинными, крашеными хной бородами, он привозил с собой удивительные подарки. Однажды, вспоминала сестра царя, она получила в подарок огромное золотое ожерелье с похожими на языки пламени рубинами.
К чаю возвращался на судно царь с великими княжнами. Они рассказывали о своих приключениях, приносили с собой лесные цветы, мох, ягоды, кусочки кварца. Чай пили на верхней палубе, слушая исполняемые духовым оркестром марши или же наигрыши балалаечников. Иногда девочки исполняли театральные скетчи. Анна Вырубова описывает случай, когда неподалеку от "Штандарта" бросила якорь "Полярная звезда", на борту которой находилась императрица-мать, навестившая семью сына: "Помню, как вечером, проходя мимо двери Алексея Николаевича, я увидела Императрицу-Мать, сидящую на его кроватке: она бережно чистила ему яблоко, и они весело болтали".
Больше всего Александра Федоровна любила закат. Когда последние лучи заходящего солнца скользили по стволам деревьев, скалам, поверхности воды, она, поднявшись на палубу, наблюдала за спуском флага и слушала сильные голоса выстроившихся на верхней палубе моряков, произносивших слова вечерней молитвы. Позднее, когда государь играл в бильярд и курил на палубе со своими адъютантами, императрица читала и шила при свете лампы. Спать ложились рано. Укачавшись на волнах, вся семья засыпала, и когда в одиннадцать вечера буфетчики приносили чай в гостиную, там уже никого не было.
В 1907 году плавание на "Штандарте" едва не закончилось трагедией. Судно выходило узким проливом в открытое море. Пассажиры сидели на верхней палубе и пили чай. Внезапно раздался удар. Опрокинулись чашки, упали стулья, попадали на палубу музыканты. В пробоину устремилась вода, судно накренилось и стало оседать. Взвыли сирены, стали спускать на воду шлюпки. Куда-то запропастился трехлетний Алексей Николаевич. Родители места не находили, пока ребенок не отыскался. Свидетельница происшествия, А.Вырубова вспоминала: "Моментально у правого борта стали миноносцы, конвоирующие яхту, и детей с их няньками перевели на финский корабль. Государыня и я бросились в каюты и с поспешностью стали связывать все вещи в простыни; мы съехали с яхты последними, перейдя на транспортное судно "Азия"... Детей уложили в большую каюту, Императрица с наследником поместилась рядом, а Государь и свита в каютах наверху. Всюду была неимоверная грязь... Государь принес Императрице и мне таз с водой, чтобы помыть руки, - писала Вырубова. - На следующий день пришла яхта "Александрия", где мы жили две недели очень тесно, пока пришла "Полярная Звезда".
В августе 1909 года "Штандарт" малым ходом проследовал мимо острова Уайт. То был последний визит императорской семьи в Англию. Царь прибыл незадолго до королевской регаты, к самому началу гонок. В честь высокого гостя король Эдуард VII устроил парад своего военно-морского флота. Построившись в три линии, самая могучая в мире армада броненосцев и линейных кораблей встала на якорь. Когда британская королевская яхта "Виктория и Альберт" приближалась к каждой из стальных громад, приветственно приспускались флаги, грохотали орудия, залпы, оркестры исполняли гимны "Боже царя храни!" и "Боже хpани коpоля!", летевшее над морем от одного корабля к другому. На палубе яхты, прижимая ладонь к козырьку, стояли статный король и его русский гость в форме английского адмирала.
После военно-морского парада начались яхтенные гонки - главное событие летнего сезона. Появились сотни парусников, на солнце сверкал целый лес их лакированных мачт. "Обеды и балы устраивались как на берегу, так и на судах, - вспоминал наблюдатель. - Между яхтами и кораблями эскадры сновали сверкающие бронзой труб паровые катера, изящные вельботы и быстрые гички, увлекаемые вперед взмахами длинных белоснежных весел. Днем, словно крылья гигантских бабочек, над синей гладью залива Солент раскрывались паруса яхт; ночью на ониксовом фоне воды горели якорные огни и вспыхивали фонарики, похожие на светлячки. В ночное небо взлетали и рассыпались брызги фейерверка".
То был единственный раз, когда принц Эдуард, ставший позднее герцогом Виндзорским, встретился со своими родственниками из России. Принц Эдуард, которому тогда было пятнадцать лет, и его младший брат принц Альберт, будущий король Георг VI, были кадетами военно-морского училища в Осборне, что неподалеку от Кауса, расположенного на острове Уайт. Предполагалось, что оба принца покажут русским гостям свое училище, но в самую последнюю минуту Альберт простудился, простуда быстро перешла в коклюш. Доктор Боткин высказал опасение, что если Алексей Николаевич заразится от английского принца, то приступы кашля могут вызвать у наследника кровотечение. Принца Альберта изолировали.
"Тогда я первый и последний раз увидел царя Николая II, - вспоминал об этом событии герцог Виндзорский. - В связи с вероятностью покушения... императорское правительство не захотело рисковать жизнью царя-батюшки и настояло на встрече его не в столице, а в Каусе, на острове Уайт, который можно было изолировать почти полностью. Дядя Ники прибыл на регату вместе с императрицей и своим многочисленным потомством на борту яхты "Штандарт". Помню, как я был удивлен тем огромным количеством агентов, которые наблюдали за каждым шагом царя при посещении им училища в Осборне".
Императрица Александра Федоровна была рада вновь оказаться в стране, с которой были связаны самые светлые ее детские впечатления.
В восторге от радушия и гостеприимства, оказанного ее семье королем Эдуардом, она писала: "Дорогой дядя был чрезвычайно добр и внимателен". Не прошло и года, как "дорогой дядя" умер. Трон занял его сын, Георг V, а юный принц Эдуард стал принцем Уэльским.
Не было ни одного императора, короля или президента в Европе, который бы не ступил на сверкающую чистотой палубу "Штандарта". Кайзер, чья белая с золотом яхта "Гогенцоллерн", откровенно завидовал русскому царю. "Он заявил, что был бы счастлив получить ее в подарок, " - писал императрице-матери государь. В ответном письме Мария Федоровна не скрывала своего возмущения: "Шутка его... была весьма сомнительного свойства. Надеюсь он не посмеет заказать здесь (в Дании) такую же. Подобный жест был бы пределом всего, хотя и в его стиле, характерном для его "тактичности".
Русский царь и немецкий кайзер встретились в последний раз в июне 1912 года, когда "Штандарт" и "Гогенцоллерн", придя в Ревель, встали на якорь борт о борт. В письме от 30 июня государь докладывал родительнице: "Император Вильгельм оставался три дня, и все прошло вполне удачно. Он был чрезвычайно весел и приветлив и много шутил с Анастасией... Он дал хорошие подарки детям и Алексею много игр в миниатюре... Он пригласил в последнее утро к себе на яхту всех офицеров на закуску с шампанским. Этот прием продолжался полтора часа, после чего он... рассказал, что наши офицеры выпили 60 бутылок его шампанского".
Всем остальным местностям своей империи Николай II и Александра Федоровна предпочитали Крым. Приезжающему с севера поездом путешественнику, утомленному многочасовой поездкой по однообразным просторам украинских степей, Крым являет собой фантастическое зрелище. Южный берег полуострова, омываемый Черным морем - это крутые скалы, отражающиеся в синей и изумрудной воде. Верхние склоны Яйлы поросли соснами. В долинах и вдоль побережья кипарисовые рощи, фруктовые сады, виноградники, аулы, пастбища. Испокон века Крым славился цветами и изобилием винограда. В царствование Николая II ни один зимний бал в Петербурге не обходился без свежих цветов, доставленных поездом из Крыма. Ни одна трапеза у великих князей, в какой бы части страны они не жили, не обходилась без белого и красного вина из крымского поместья хозяина. Крымский климат благодатен круглый год, но весной цветущие деревья, кусты, виноградники, множество цветов превращают долины полуострова в огромный благоухающий сад. Сирень, глицинии, море фиалок, белая акация. Лесной земляникой были покрыты все склоны гор. Вдоль дороги - виноград всех сортов и оттенков: ешь - не хочу. Но больше всего розанов. "Розаны всех сортов, - вспоминала А.Вырубова. - Ими покрыты все стены строений, все склоны гор; в парке лужайки, беседки". Благодаря изобилию цветов с их нежным ароматом, яркому солнцу, дующему с моря теплому ветру, ореолу свободы и здоровья, с которыми был связан в их сознании Крым, больше всех других своих поместий государь и императрица любили Ливадию.
До 1917 года Крым сохранял первозданную дикую красу. Вдоль черноморского побережья от Ялты до Севастополя тянулись нарядные виллы, принадлежавшие членам императорской фамилии и знати. Половина территории полуострова была отмечена столбами, над которыми реяли золотые двуглавые орлы, обозначая владения царской семьи. Не желая, чтобы тишину и природную дикость этого земного рая нарушали шум и копоть, Александр III и Николай II отклоняли проекты железных дорог в Крыму. Исключение составляла лишь ветка, соединявшая Симферополь с Севастополем. В Ялту, небольшую гавань на границе императорского поместья, добирались из этого порта или экипажем или же на судне. Морское путешествие продолжалось четыре часа, на поездку в карете уходил целый день.
Коренным населением Крыма были исповедовавшие ислам татары - остатки полчищ, вторгшихся в Россию в XIII веке. До XVIII века, когда Крым был завоеван князем Григорием Потемкиным, полководцем Екатерины II, крымскими татарами правил хан. При царях они жили в живописных белых домиках, разбросанных по склонам гор. Аулы их можно было заметить издалека по стройным минаретам мечетей. Мужчины - мускулистые и смуглые - носили круглые черные шапочки, вышитые куртки и узкие белые штаны. "Когда вы видели кавалькаду всадников, - с восхищением писала Вырубова, - то казалось, что перед тобой племя кентавров". Татарские женщины были очаровательными существами, которые красили волосы хной и прятали лица под накидкой. Всем существом татары были преданы царю, видя в нем приемника ханов. Когда царская карета проезжала через татарское селение, ей приходилось останавливаться с тем, чтобы впереди нее, исполняя свой верноподданический долг, смог проехать местный старейшина.
Предметом особенной гордости императрицы был ливадийский дворец. Воздвигнутый на месте старого деревянного сооружения в 1911 году, он был сложен из белого известняка на вершине скалы, возвышающейся над морем. Его украшенные колоннами балконы и дворики были выполнены в средиземноморском стиле, который пробуждал в государыне радостные воспоминания о дворцах и крытых аркадах, которые она видела во Флоренции еще до бракосочетания. Сады с треугольными цветочными клумбами были украшены фрагментами древнегреческих мраморных скульптур, найденных при раскопках. А.А.Вырубова так описывает дворец: "Глазам нашим представился новый дворец - белое здание в Итальянском стиле - окруженный цветущими кустами на фоне синего моря... Танцевали внизу, в большой гостиной. Столовая выходила на мавританский дворик, где вокруг колодца были посажены розаны. Спальня Их Величеств выходила на большой балкон с видом на море; налево... был кабинет Императрицы... с светлой мебелью и массой цветов". Оттуда в мае она видела снежные вершины гор. "Направо от спальни находился кабинет Государя. Наверху помещалась... семейная столовая, комнаты Великих Княжен и Наследника и их нянь и большая белая зала. После прибытия Их Величества прошли в дворцовую церковь, где был отслужен молебен, и вслед за духовенством, которое кропило здание, последовали в свои помещения". После устройства комнат и размещения вещей императрица принялась развешивать образа, акварели, расставлять фотографии.
Для Александры Федоровны и наследника приезд в Ливадию означал прилив новых сил и избавление от недугов. Мать и сын по утрам оставались вместе: государыня полулежала в кресле на балконе, мальчик возился с игрушками. После обеда она шла в сад или каталась на коляске, запряженной пони, по дорожкам вокруг дворца. Алексей Николаевич купался с отцом в теплом море. Однажды - это случилось в 1906 году - император с четырьмя дочерьми купался в волнах прибоя. Неожиданно прихлынувший вал захлестнул их. Царь и три старшие дочери всплыли на гребне волны, а пятилетняя Анастасия исчезла. "Мы с маленьким Алексеем (ему было два года) сидели на берегу и видели все это, - писала сестра Николая II, Ольга Александровна. Мальчик, разумеется, не осознавал опасности и при виде прибоя хлопал в ладоши. Ники снова нырнул в воду и, схватив Анастасию за длинные волосы, поплыл с ней к берегу. Я похолодела от ужаса".
Несмотря на тот случай, Николай Александрович по-прежнему любил купаться в море. Он считал морские купания настолько полезными для здоровья, что распорядился построить крытый бассейн, наполнявшийся теплой морской водой. Таким образом, семья могла купаться ежедневно, не опасаясь ветреной погоды и низких температур. Видя сына здоровым, государь был преисполнен радости. В 1909 году, прервав на середине письма императрице-матери, Николай Александрович радостно отметил: "В эту минуту вошел Алексей после своей ванны и потребовал, чтобы я написал тебе, что он крепко целует бабушку. Он хорошо загорел, так же как его сестры и я сам".
В Ливадии государь и императрица чувствовали себя гораздо проще, чем где-либо, Александра Федоровна ездила в Ялту за покупками, чего не делала ни в Петербурге, ни в Царском Селе. "Осенью Ее Величество пошла с Вырубовой в Ялту за покупками. Вскоре пошел сильный дождь, так что, когда Ее Величество вошла в магазин, с ее зонтика натекли большие лужи на пол, и приказчик строго сказал ей, указав на подставку для палок и зонтиков: "Мадам, для этого есть вещь в углу". Императрица покорно поставила зонтик, но велико же было смущение приказчика, когда Вырубова сказала: "Александра Федоровна, " и он догадался, с кем разговаривал, " - писала Т.Боткина.
Почти все дни царь проводил в Ливадии на свежем воздухе. Каждое утро играл в теннис. Вместе с дочерьми ездил верхом на соседние виллы, на ферму, откуда поставлялись продукты к столу, в горы к водопаду. Как и в Финляндии, дети вместе с отцом собирали в лесу ягоды и грибы. Иногда осенью царь разводил костер, собрав сухие ветки и листья, наливал в оловянную миску вино и готовил грибы. В 1909 году, когда военное министерство вводило в армии обмундирование и амуницию нового образца, император повелел поставить в Ливадию форму его размера. Надев комплект обмундирования, "Государь вышел из дворца совершенно один, прошел двадцать верст и, вернувшись по другой дороге, сделал всего более сорока верст, неся ранец с полною укладкою на спине и ружье на плече, взяв с собой хлеба и воды... Признав новое снаряжение подходящим, впоследствии его утвердил". Командир 16 Императора Александра III стрелкового полка испросил зачислить его в I взвод I роты. "Были случаи, когда часовые, не узнав Государя, не хотели впустить его обратно в Ливадию, " - вспоминала Вырубова.
Известие о походе русского императора раздосадовало кайзера оттого, что не ему первому пришла в голову мысль такого рода, и он приказал своему военному атташе прислать отчет об этом событии. Командир полка, в форме которого совершил поход царь, попросил его заполнить солдатскую записную книжку. В соответствующих графах император указал: "Романов". "Уезда Царскосельского". "Город Царское Село". "На службе с 16 июня 1884 г". "Стрелок с 24 октября 1909 г". "На правах (срок окончания службы): до гробовой доски".
Пасху царская семья обычно встречала в Ливадии. Хотя этот праздник в императорской России и был утомителен для императрицы, он приносил ей много радости. Государыня не щадила сил, которые собирала по крохе. Христово Воскресение было главным событием года, важнее даже Рождества. Повсюду на лицах видны были радость и умиление. По всей России в святую ночь храмы полны были верующих, которые, держа в руках зажженные свечи, слушали пасхальную службу. Незадолго до полуночи начинался крестный ход, который возглавлял священник, епископ или митрополит. За ним, словно огненная река, шли прихожане. Вернувшись к дверям храма, они воссоздавали сцену, когда ученики Христа обнаружили, что камень, закрывавший погребальную пещеру, отвален. Заглянув внутрь и убедившись, что храм пуст, священник обращал лицо к собравшимся и восторженно восклицал: "Христос Воскресе!" И прихожане с сияющими от радости глазами громогласно ответствовали: "Воистину Воскресе!" В разных уголках России - перед собором Василия Блаженного на Красной площади, на ступенях Казанского собора в Петербурге, в маленьких церквушках в самых отдаленных селениях русские люди - и князья, и простолюдины - смеялись и плакали от счастья. А.Вырубова вспоминала: "В светлое Христово Воскресенье в продолжение двух часов Их Величества христосовались, Государь с нижними чинами охраны, полиции, конвоя, команды яхты "Штандарт" и т.д. Императрица - с детьми местных школ". Когда заканчивалась служба, начинался всенародный праздник. Люди угощали и угощались, ходили друг к другу в гости, обменивались подарками. Пировать, как правило, начинали после возвращения из храма. Великий пост, во время которого запрещено было, помимо прочего, есть масло, сыр и яйца, оканчивался. Традиционным угощением была пасха, изготовлявшаяся из творога, сметаны и изюма, и кулич - круглый праздничный кекс, залитый сверху белой глазурью, по которой выведены были инициалы ХВ - "Христос Воскресе". Всякий, кто заходил в дом, был желанным гостем, столы были накрыты днем и ночью. Ливадийский дворец превращался в огромный банкетный зал. Наутро приезжали из Ялты похристосоваться школьники, получавшие из рук императрицы и великих княжен куличики. Свитским и лейб-гвардейцам августейшие хозяева дарили свои знаменитые пасхальные яйца. Некоторые из них были незамысловаты: изящно раскрашенная скорлупа, откуда сквозь крохотные отверстия извлечено содержимое. Но были и такие, что представляли собой шедевры ювелирного искусства - творения бессмертного Фаберже.
Петр Карлович Фаберже был русским французского происхождения. В начале нынешнего столетия, когда он находился в зените своей славы, в мастерских Фаберже было занято пятьсот ювелиров, златокузнецов и подмастерьев. Филиалы его контор находились в Москве, Лондоне и Париже; торговля серебряными и золотыми изделиями, в особенности, сервизами из многих предметов, была поставлена у него на широкую ногу. Однако прославился он необычайно высокой художественностью своих ювелирных изделий. Гениальность Фаберже, как художника, заключается в том, что он не стал злоупотреблять драгоценными камнями. Главным в его работе был замысел. Например, создавая портсигар, мастера Фаберже брали за основу прозрачную синюю, красную или розовую эмаль, обозначая контуры рисунка мелкими алмазами. В результате возникал шедевр сдержанности, изящества и красоты.
Официально Фаберже был придворным ювелиром, но клиентура его была международной. В числе постоянных его заказчиков находился Эдуард VII, который всегда требовал: "Мы не желаем дубликатов", на что Фаберже с завидным спокойствием отвечал: "Ваше величество, вы останетесь довольны". В один день в 1898 году фирма Фаберже приняла у себя короля и королеву Норвегии, королей Дании и Греции, а также английскую королеву Александру, супругу Эдуарда VII. Ни одно бракосочетание или день рождения членов великокняжеской семьи, ни один полковой юбилей или светское событие не обходилось без брошек, колье, подвесок, портсигаров, запонок, письменных приборов и часов от Фаберже. Чтобы угодить своим августейшим клиентам, Фаберже проявлял чудеса мастерства и изобретательности. Из рук его ювелиров нескончаемым потоком выходили цветы из драгоценных камней, целый зверинец различных животных, фигурки русских крестьян и казаков верхом. Он изготавливал миниатюрные зонтики, садовые лейки, украшенные бриллиантами, создал конную статую Петра I из золота высотой меньше дюйма, золотой секретер в стиле Людовика XVI высотой всего пять дюймов и трехдюймовой высоты золотые с эмалью паланкины, отделанные внутри перламутром.
Вершиной ювелирного искусства Фаберже явились пятьдесят шесть знаменитых пасхальных яиц, созданных им для Александра III и Николая II. Начало этому обычаю положил в 1884 году император Александр III, подаривший изготовленное Фаберже яйцо своей супруге Марии Федоровне. Продолжая традицию покойного родителя, Николай II ежегодно заказывал придворному ювелиру два пасхальных яйца, одно для супруги, второе для императрицы-матери. Выбор материала и художественное оформление определялись самим мастером, который обставлял создание очередного шедевра чрезвычайной секретностью. Прежде всего, Фаберже решил использовать яйцо лишь как футляр, внутри которого заключен сюрприз. Открыв яйцо, вы могли видеть корзинку полевых цветов с лепестками из халцедона и золотыми листьями. Были и другие варианты. Каждый час верхняя часть яйца открывалась, оттуда выскакивал украшенный самоцветами и эмалью петушок, который кукарекал и хлопал крыльями.
Создавать новые шедевры с каждым годом становилось все труднее. Превзойти им же самим созданное в 1900 году пасхальное яйцо знаменитому ювелиру так и не удалось. Поскольку, еще в бытность цесаревичем, Николай Александрович был назначен председателем комитета по строительству Великого Сибирского пути, из голубой, зеленой и желтой эмали Фаберже изготовил яйцо, на котором серебряной инкрустацией была изображена карта Сибири и обозначена трасса железной дороги. Стоило прикоснуться к золотому двуглавому орлу, увенчивавшему это произведение, как крышка открывалась, и взорам зрителя представал сюрприз. То была миниатюрная - длиной в фут и шириной в пять восьмых дюйма модель транссибирского экспресса, состоявшего из пяти вагонов и локомотива. "Ведущие колеса, двойные шасси, поддерживавшие вагоны и другие подвижные детали, были изготовлены скрупулезно точно. Стоило несколько раз повернуть золотой ключик, вставив его... в локомотив из золота и платины и рубином вместо фонаря, как он начинал двигаться, увлекая за собой состав, - писал очевидец. - К багажному вагону был прицеплен пульман, где половина мест предназначалась для дам, второй вагон - детский... еще один вагон для курящих... и вагон-церковь с православным крестом и золотыми крохотными колоколами на крыше".
Фаберже остался жив после революции, но искусство его погибло. Мастерские были разграблены [(Самая большая коллекция пасхальных яиц Фаберже оказалась у Арманда Хаммера, "самого большого друга" всех советских правителей, начиная с В.И.Ленина и кончая М.С.Горбачевым.)], чудо-мастера разбежались кто куда, сам знаменитый ювелир под видом дипломата покинул в 1918 году Россию и последние два года жизни жил в Швейцарии. Первоклассный художник, поставщик двора его величества, он был создателем произведений искусства, которые напоминают нам теперь о канувшей в вечность эпохе - эпохе не только изобилия, но также высочайшего мастерства, добросовестности и красоты.
Помимо дворцов и вилл русской знати, южный берег Крыма был усеян лечебницами и санаториями для туберкулезных больных. Государыня была частым гостем в этих лечебных учреждениях. В тех случаях, когда она не могла посетить их сама, императрица посылала туда своих дочерей. "Они должны понять, сколько печали среди всей этой красоты, " - объясняла она одной из фрейлин. А.Вырубова вспоминала: "Государыня приняла горячее участие в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Осмотрев старые санатории, Государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями... Императрица организовала четыре больших базара в пользу туберкулезных, которые принесли много денег... Она сама работала, рисовала и вышивала для базара... Она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из ее рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле нее на прилавке, протягивая ручки с вещами восторженной толпе".
Государю и императрице хотелось вести в Ливадии тихий, уединенный образ жизни, но обитатели соседних вилл постоянно устраивали пикники, прогулки на яхтах и балы. Когда Ольга и Татьяна Николаевна подросли, их стали приглашать на эти прогулки и балы. Иногда дав им надежных провожатых, родители отпускали великих княжен. В Ливадийском дворце жизнь императора становилась более активной, чем в Царском Селе. Тут почти всегда было полно гостей: в их числе были министры, приехавшие из Петербурга, местные жители, соседи, офицеры со "Штандарта" или из какого-нибудь из полков, расквартированных в Крыму. Здешние порядки отличались от тех, что были заведены в Царском: гостей неизменно приглашали к обеду. Любимым гостем детей был эмир Бухарский, властитель входившего в состав Российской империи самостоятельного государства, граничившего с Афганистаном. Это был высокий, смуглый господин с окладистой бородой, закрывавшей грудь халата с усыпанными алмазами эполетами русского генерала. Хотя эмир получил образование в Петербургском университете и превосходно говорил по-русски, при официальных беседах с императором он пользовался услугами переводчика. Когда эмир приезжал в сопровождении двух министров с длинными, крашеными хной бородами, он привозил с собой удивительные подарки. Однажды, вспоминала сестра царя, она получила в подарок огромное золотое ожерелье с похожими на языки пламени рубинами.