Страница:
Несмотря на занятия с отцом Янышевым, Аликс часто заглядывала в комнаты Николая. Цесаревич извинялся перед матерью за то, что не пишет чаще. "Каждую минуту, - объяснял он, - мне хотелось подняться и заключить ее в объятия". Очевидно, во время одного из таких вторжений Аликс узнала, что жених ведет дневник. Она начала делать в нем записи и сама. Записи эти, чаще всего по-английски, поначалу были совсем коротенькими: "Много раз целую", "Благослави тебя Господь, ангел мой", "Навсегда, навсегда". Потом на смену им пришли стихи и молитвы:
"Мне снилось, я любима и, проснувшись, убедилась в этом наяву и благодарила на коленях Господа. Истинная любовь - дар Божий - с каждым днем все сильней, глубже, полнее и чище".
Видя себя предметом такого безграничного обожания, Николай решил рассказать невесте о некоторых эпизодах из прошлой своей жизни. Так зашла речь о Матильде Кшесинской. Хотя ей было всего двадцать два года, Аликс, как подобает внучке королевы Виктории, оказалась на высоте. Она великодушно простила своего нареченного, но прочитала ему назидательную лекцию на тему о том, что чистая любовь искупает мужчину:
"Что прошло, то прошло, и к нему нет возврата. В этом мире мы все окружены соблазнами, и когда мы молоды, мы не всегда находим в себе силы устоять перед ними. Но мы покаемся, Господь простит нас... Прости, что так много пишу, но я хочу, чтобы ты был уверен в моей любви к тебе и знал, что я люблю тебя еще больше после того, как ты поведал мне ту историю; твое доверие ко мне меня так тронуло... Хочу всегда быть достойной его... Да благословит тебя Господь, мой любимый Ники..."
Зная о любви Николая к армии и строевым занятиям, королева Виктория то и дело устраивала военные парады и учения в Виндзоре. "1000 мальчиков, будущих матросов, отлично проделали гимнастические упражнения под музыку и затем прошли церемониальным маршем. Они все из ", - вспоминал цесаревич. Он произвел смотр шести ротам гвардейского Колдстримского полка, офицеры которого пригласили русского гостя на обед. В обычных условиях Николай охотно принял бы это приглашение. "Granny меня слишком любит и, как и Аликс, не желает отпустить от своего обеда", - объяснил он свой отказ в письме к императрице. В Альдершоте, огромном военном лагере, "в темноте при свете факелов четыре сборных хора прошли почетными караулами от 4-х племен соединенного королевства, которые потом соединились", - записал в дневнике Николай Александрович. На следующий день Николай Александрович, облачившись в гусарскую форму, принимал парад. "На месте парада всего было собрано около 10000 чел. После "Royal salute" началось прохождение, сначала конная артиллерия, кавалерия, пешая артиллерия и пехота... Парад закончился общим наступлением к флангу и гимном", - гласила запись в дневнике. Особенно понравились Николаю юбочки и волынки шотландских полков.
Во время пребывания русского цесаревича в Англии в английской королевской семье родился младенец. "Вчера в 10 час. вечера у Джоржа и Мэй родился сын, радость и ликование были всеобщие...". Ребенок, получивший титул принца Уэльского, станет королем Эдуардом VIII, а затем герцогом Виндзорским. Николай и Аликс стали крестными родителями маленького принца. "Вместо погружения архиепископ намочил пальцы и обвел ими голову ребенка", - записал цесаревич. "Какой славный, хорошенький ребенок...". Впоследствии родитель новорожденного посетил обрученных в Весминстерском замке. Даже в дневнике Николай старается не нарушать приличий. Описывая визит, он указывает: "К завтраку приехал Georgie. Он и Аликс сидели у меня со мной прибавил "со мной", потому что без него выходило довольно странно".
Прежде чем уехать из Англии, цесаревич и его нареченная вместе с королевой Викторией отправились в Осборн, летнюю королевскую резиденцию на острове Уайт. С дворцовых газонов они смогли наблюдать вереницы яхт, летевших на всех парусах. "Мы отправились к морю, где я ходил, как ребенок, в воде голыми ногами".
В конце июля продолжавшаяся шесть недель идиллия кончилась. Дневник Николая был испещрен записями, сделанными Аликс: "Любовь попала в плен. Я связала ей крылья. Он больше не уйдет и не улетит. В обоих наших сердцах вечно поет любовь". Когда "Полярная звезда" прошла мимо Лувра, держа курс на север, Николай прочитал строки, написанные рукой Аликс: "Спи сладко, и пусть мягкие волны тебя убаюкают. Твой Ангел Хранитель стоит на страже. Нежно целую".
На другой день возле ютландского побережья Николай стоял у поручней, глядя на огненный закат. Двадцать судов германского императорского флота приспустили флаги, салютуя русскому цесаревичу. Пройдя проливом Скагеррак в Балтийское море, "Полярная звезда" медленно проплывала мимо побережья Дании, над которым возвышался замок Эльсинор. Но в мыслях Николай уносился в другие края.
"Я твоя, - писала Аликс, - ты мой, будь в этом уверен. Ты пленен в моем сердце и ключик затерян, и ты навсегда останешься там".
Была там и другая запись, до странности пророческая строка из Марии Корелли: "Ведь прошлое осталось позади и никогда не вернется, будущее нам неведомо, и лишь настоящее принадлежит нам".
4. БРАКОСОЧЕТАНИЕ
По приезде цесаревича в Гатчину выяснилось, что семья обеспокоена состоянием здоровья императора. Государя мучили головные боли, бессонница, у него стали отекать ноги. Врачи рекомендовали ему отдых, лучше всего в Крыму. Но Александр III был не из тех, кто меняет свои планы лишь потому, что ему нездоровится. В сентябре вся семья села в поезд и поехала. Но не в Крым, а в Польшу, где в Спале у царской семьи был охотничий дворец.
Но и там здоровье императора не улучшилось. Из Вены был выписан профессор Лейден. Внимательно осмотрев великана-царя, Лейден установил диагноз: нефрит. Он настоял на том, чтобы пациента тотчас отвезли лечиться в Крым. На сей раз Александр III повиновался. Цесаревич разрывался между "долгом оставаться с дорогими родителями, чтобы сопровождать их в Крым, и непременным желанием поехать в Вольфсгартен, чтобы оказаться рядом со моей милой Аликс". Подавив в себе эгоистическое чувство, вместе с семьей он отправился в Крым, где в Ливадии императорская семья имела летний дворец.
Там, в теплом краю, среди виноградников, царь начал поправляться. У него появился аппетит, он стал принимать солнечные ванны и даже спускался к морю. Но через несколько дней государя начала снова мучить бессонница, появилась слабость в ногах, и он слег. Была назначена строгая диета и, к крайнему огорчению царя, ему было запрещено есть мороженое. Шестнадцатилетняя Ольга, которая сидела у постели отца, однажды услышала шепот: "Деточка, милая, я знаю, в соседней комнате есть мороженое. Принеси мне, только, чтобы никто не заметил". Дочь тайком принесла больному лакомство, и тот с неописуемым наслаждением съел его. Был вызван из Петербурга отец Иоанн Кронштадтский, многие почитатели священника называли его чудотворцем. Доктора лечили, отец Иоанн молился, но с каждым днем государю становилось все хуже.
Почувствовав роковой исход, Николай попросил Аликс приехать в Ливадию. Невеста тотчас примчалась. Ехала она в обыкновенном пассажирском поезде. Нареченной наследника цесаревича следовало бы подать специальный поезд, но министр двора, в чьи обязанности входило решение подобных проблем, был так занят в связи с болезнью государя, что упустил это из виду. Подъезжая к Крыму в сопровождении сестры Эллы, которая встретила ее на границе, Аликс телеграфировала, указав в телеграмме, что желает как можно скорее принять православие. Николай Александрович был не в силах скрыть своих чувств: "Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч!"
Встретив Аликс в Алуште вместе с великим князем Сергеем Александровичем, он привез ее в Ливадию в открытой коляске. Во время четырехчасового путешествия оба неоднократно останавливались в татарских аулах, жители которых встречали их хлебом-солью, охапками винограда и цветов. Когда экипаж подкатил ко дворцу, где для встречи цесаревича и его невесты выстроился почетный караул, оказалось, что коляска доверху нагружена цветами и виноградом.
Желая оказать внимание невесте своего сына, будущей императрице российской, несмотря на все запреты врачей и семьи, Александр III встал с кровати, надел полную парадную форму и, сидя в кресле, благословил будущих супругов, припавших к ногам бледного, обессилевшего гиганта.
Десять суток не отходили домашние от постели умирающего царя. Охваченные одновременно счастьем и отчаянием, Николай и Аликс неслышно двигались по дому. Гуляли среди виноградников, по берегу моря, не смея удаляться от дома, где жил император. Когда царь принимался за доклады, доставленные министрами, Аликс садилась у его постели. Для молодой невесты роль эта была нелегкая. Оказавшись среди убитых горем близких царя, она чувствовала себя посторонней. Единственно, с кем она встречалась, кому могла довериться, был Николай. Императрица Мария Федоровна была слишком занята больным супругом, чтобы уделять особое внимание своей будущей невестке. Вполне естественно, в семье, где больной был одновременно мужем, отцом и правителем огромной империи, взоры всех были обращены к главе семейства и его супруге. Врачи, министры и придворные относились к императрице не только с почтением, какого и заслуживает царица, но еще и с особой заботой, понимая, какие тяжкие испытания выпали на ее долю. Едва отойдя от постели больного царя, врачи направлялись к императрице, почти не замечая робкого юношу и молодую женщину, стоящих возле дверей или у лестницы. В конце концов Аликс это возмутило. Ее любимый, которого она почитала, наследник престола. Если этот великан, с которым она была почти незнакома, скончается, царем станет ее суженый. Однако на него смотрят, как на пустое место.
Многие из испытываемых ею чувств Аликс выразила в знаменитой записи в его дневнике: "Дорогое дитя! Молись Богу, Он поможет тебе не падать духом, Он утешит тебя в твоем горе. Твое Солнышко молится за тебя и за любимого больного... Будь стойким и прикажи доктору Лейдену и другому Г. приходить к тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его находят, а также все подробности относительно того, что они находят нужным для него сделать. И если д-ру что-нибудь нужно, пусть он приходит прямо к тебе. Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты любимый сын Отца, и тебя должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви твою личную волю и не позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, дорогой!"
Страдания царственного больного продолжались все десять дней, которые прошли после приезда Аликс в Ливадию. "Окружающие встретили ее холодно, в особенности, княжна А.А.Оболенская и графиня Воронцова. Ей было тяжело и одиноко; не нравились ей шумные обеды наверху... собравшейся семьи, в такой момент, когда... доживал свои последние дни и часы Государь", писала впоследствии А.А.Вырубова.
Днем 20-го октября (1-го ноября) 1894 года Александр III скончался. Мария Федоровна, подхваченная Аликс, упала в обморок. "Боже мой, Боже мой, что за день. Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется - кажется до того неправдоподобным ужасная действительность. Все утро мы провели наверху около него! Дыхание было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Св.Тайн; вскоре начались легкие судороги... и конец быстро настал! О. Иоанн больше часу стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама!"
Никто не осознал в большей мере значения кончины царя, чем двадцатишестилетний цесаревич, унаследовавший его трон.
"В эту минуту в первый и последний раз в моей жизни я увидел слезы в его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что сделался императором, и это страшное бремя власти давило его", - вспоминал великий князь Александр Михайлович, двоюродный дядя Николая II.
"Сандро, что я буду делать, - патетически воскликнул он. - Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами".
В конце дня, когда в гавани Ялты еще грохотали орудия кораблей, отдавая последний долг почившему в бозе монарху, перед дворцом был установлен алтарь. Придворные, чиновники, слуги и члены царской семьи, встали полукругом, и священник в золотых ризах совершил чин присяги новому императору, Николаю II.
На следующее утро весь дворец был драпирован черным крепом, на Черном море бушевал шторм. Пришли бальзамировщики и занялись телом усопшего царя; в этот день православные священники, совершив таинство миропомазания, присоединили протестантскую немецкую принцессу к святому православию и нарекли ее Александрой Федоровной. Поздно утром того же дня новый царь, его нареченная невеста и императрица мать отправились в дворцовую церковь на богослужение.
"И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость, записал Николай Александрович. - В 10 часов в присутствии только семейства моя милая дорогая Аликс была миропомазана и после обедни мы причастились вместе с нею, дорогой Мама и Эллой. Аликс поразительно хорошо и внятно прочла свои ответы и молитвы".
Когда все вернулись во дворец, новый император издал первый свой манифест. В нем указывалось новое вероисповедание, новый титул и новое имя прежней принцессы Гессенской, Аликс, внучки королевы Виктории. Манифест гласил: "Сегодня совершено Св.Миропомазание на нареченной невестою нашей. Приняв имя Александры, она стала Дщерью Православной нашей Церкви, к великому утешению нашему и всей России".
Смерть могучего царя Александра III в возрасте сорока девяти лет явилась тяжким ударом для всей России. Для похорон ничего не было подготовлено, и пока шел обмен телеграммами между Крымом и С.-Петербургом, тело усопшего государя целую неделю находилось в Ливадии. Бракосочетание, которое, как вначале предполагалось, должно было состояться весной следующего года, по настоянию Николая Александровича, было перенесено на более ранний срок. Взвалив на себя тяжкую ношу царского служения, он не желал лишится поддержки единственного близкого человека, внушавшего ему доверие.
"Мама, некоторые другие и я находим, что всего лучше сделать свадьбу здесь спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома, - записал он 22-го октября в дневнике, - а все дяди против этого и говорят, что мне следует женится в Питере, после похорон".
Четыре дяди Николая, братья покойного императора, были независимыми, волевыми людьми, имевшими большой вес в семействе Романовых. И они настояли на том, чтобы бракосочетание их молодого племянника, слишком важное в жизни страны событие, не состоялось в узком семейном кругу в Ливадии. Между тем непрерывно шли богослужения. Члены царской семьи целовали усопшего императора в мертвые уста и дважды в день ходили в часовню молиться за упокой его души. "Состоялась тяжелая церемония переноса тела дорогого Папа в гробу в большую церковь, - написал 25 октября Николай Александрович. - Казаки несли гроб на носилках... Вернулись в пустой дом, разбитые нравственно. Тяжелое испытание послал нам всем Господь!"
В конце недели задрапированный алым, сопровождаемый остальной царской семьей, гроб доставили из Ялты в Севастополь на пароходе "Память Меркурия" под тентом их Андреевского флага. В порту ждал траурный поезд. Когда траурный поезд ехал по Украине, к железнодорожному полотну группами подходили крестьяне, чтобы проводить усопшего царя. Останавливались в Борках и Харькове для панихид. Затем в Курске, Орле и Туле, где в присутствии местного дворянства и чиновного люда тоже совершались панихиды. В Москве гроб установили на колесницу и повезли в Успенский собор, оставив там его на ночь. Ноябрьское небо затянуло свинцовыми тучами, мокрый снег хлестал в лица солдат и тысяч москвичей, вышедших на улицы проститься с царем. Прежде чем траурный кортеж добрался до Кремля, было десять остановок для литий против церквей. В С.-Петербурге у вокзала стояли красные с золотом кареты, которые повезли царскую семью по улицам, покрытым успевшим растаять снегом. Целых четыре часа двигалось траурное шествие к Петропавловской крепости к собору, служившему местом упокоения царей династии Романовых, начиная с Петра I. Во всех частях столицы слышен был приглушенный бой обтянутых крепом барабанов, грохот карет по мостовой да заунывный колокольный звон. Великая княгиня Александра Федоровна, закрыв плотной вуалью лицо, ехала одна позади остальных членов царской семьи. Молчаливая толпа силилась разглядеть свою будущую императрицу. "Женщины в толпе, набожно осеняя себя крестным знамением, шептались, указывая на молодую царицу: "Она вошла к нам позади гроба, она приносит нам несчастие".
Проводить в последний путь русского императора прибыли короли Греции, Дании и Сербии, Принц Уэльский Эдуард вместе с сыном, герцогом Йоркским Георгом, представляли королеву Викторию; принц Генрих Прусский представлял своего брата кайзера Вильгельма. В течении той недели мраморные дворцы С.-Петербурга собрали в своих стенах восемьдесят одного представителя королевских домов Европы, каждого со своей свитой. Отдать последний долг государю прибыли министры, высшие чины армии и флота, губернаторы и четыреста шестьдесят делегатов, приехавших с разных концов России. "Принимал массу депутаций... Погулял немного в саду, голова кругом ходила", - записал Николай Александрович. Во время обеда, устроенного в честь заезжих принцев, он чуть не разревелся, садясь за стол - до того тяжело было видеть подобную обстановку, когда на душе камень".
Семнадцать дней лежало в открытом гробу тело усопшего государя. Тысячи подданных прошли мимо катафалка, рядом с которым стоял священник, читавший заупокойные молитвы. Представители всех царствующих домов дважды в день проезжали по сырым улицам, чтобы присутствовать на панихиде. Будущий английский король Георг V писал своей жене Мэри:
"Ежедневно после обеда устраивались еще одна служба в церкви. После мы поднимались к открытому гробу, чтобы поцеловать икону, котоpую деpжал в pуках импеpатоp. Когда я склонился к нему, я был потрясен, увидев так близко от себя его дорогие черты. У него такое прекрасное, спокойное лицо, но, разумеется, он сильно изменился. Уже две недели прошло со дня его кончины".
Среди священников и их молитв, комнат и улиц, задрапированных крепом, печальных лиц, слез и рук, ломаемых в горе, Александра старалась скрыть свою радость. "Представь мои чувства, - писала она сестре. - Один день ты в глубочайшем трауре, оплакиваешь любимого человека, на другой день облачаешься в роскошные платья для бракосочетания. Более значительный контраст трудно вообразить, но именно это обстоятельство еще больше сблизило нас, если это возможно". "Так я въехала в Россию, - рассказывала своей фрейлине государыня. - Государь был слишком поглощен событиями, чтобы уделить мне много времени, и я холодела от робости, одиночества и непривычной обстановки. Свадьба наша была как бы продолжением этих панихид, - только, что меня одели в белое платье". Свадьба была в Зимнем дворце. Те, кто видел государыню в тот день, говорили, что она была бесконечно грустна и бледна".
Бракосочетание состоялось 26 ноября, через неделю после похорон Александра III. День бракосочетания совпал с днем тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны, и по этому поводу протоколом разрешалось некоторое послабление траура. Одетые в белое, Александра Федоровна и Мария Федоровна вместе ехали по Невскому проспекту к Зимнему дворцу. Перед знаменитым золотым зеркалом, которым пользовались все русские великие княжны в день своего бракосочетания, невесту одели дамы императорской фамилии. Она облачилась в старинное русское придворное платье из серебристой тафты со шлейфом из золотой парчи, отороченной горностаем. Взяв с красной бархатной подушки усыпанную алмазами диадему, вдовствующая императрица собственноручно возложила ее на голову невестки. Обе женщины вместе прошли по галереям в дворцовую церковь, где их ждал Николай Александрович - в сапогах и гусарском доломане. С зажженной свечой в руке, Николай и Александра обратили свои лица к митрополиту. Обряд венчания был завершен около часу.
Александра сияла от счастья. "Она выглядела удивительно прекрасной", - отметила принцесса Уэльская. Герцог Йоркский Георг написал в Англию жене: "По-моему Ники очень повезло: у него такая красивая и очаровательная жена. Должен признаться, никогда я еще не видел пары более любящей и более счастливой, чем они. Я сказал, что желаю им лишь одного - чтобы они были столь же счастливы, как мы с тобой. Правда ведь?"
По причине траура после бракосочетания не было ни приема, ни медового месяца. Молодая чета сразу же вернулись в Аничков дворец. "Когда они ехали после бракосочетания из Зимнего дворца, огромные толпы народа встретили их бурной овацией, - писал королеве Виктории Георг. - Приветствия были искренними, и это напомнило мне Англию... Ники был воплощенной добротой, он все тот же славный мальчик, каким он был всегда и говорит со мной обо всем совершенно откровенно... Он все делает спокойно и естественно; на всех это производит огромное впечатление, он уже пользуется большой популярностью". В Аничковом дворце вдовствующая императрица Мария Федоровна уже ждала молодую чету с хлебом-солью. В тот вечер они остались дома, отвечали на поздравительные телеграммы. "Обедали в 8 час., - записал Николай Александрович. - Завалились спать рано, т.к. у нее [Александры Федоровны] сильно разболелась голова".
Супружеская жизнь, начавшаяся тогда, не была омрачена ничем до самого конца их жизни. То был викторианский брак - внешне торжественный и чинный, но основанный на страстной взаимной любви. Перед брачной ночью Александра записала в дневнике мужа: "Наконец-то мы соединены, связаны узами на всю жизнь, и когда эта жизнь кончится, мы снова встретимся в мире ином и останемся навечно вместе. Твоя, твоя". На следующее утро, переполненная новыми, неизведанными чувствами, она написала: "Никогда не думала, что на свете бывает такое счастье, такое чувство единения двух земных существ. Я люблю тебя, в этих трех словах вся моя жизнь".
В ту первую зиму молодые занимали шесть комнат Аничкова дворца, хозяйкой которого была вдовствующая императрица. Из-за спешки, связанной с бракосочетанием, Николай Александрович не успел позаботиться о собственном гнезде и въехал с молодой женой в комнаты, которые он в детстве занимал вместе с братом Георгием. Владея целым континентом, молодой царь вел государственные дела, расположившись в небольшой гостиной, а двадцатидвухлетняя императрица находилась в соседней комнате, где занималась русским языком. Когда Николай выкраивал свободное время, он заходил к жене, чтобы поболтать и выкурить папиросу. Поскольку в их комнатах столовой не было, Hниколай и Александра трапезничали у "дорогой Мама".
Молодым досаждала не теснота занимаемых ими помещений, а долгие часы разлуки. "День был преисполнен суеты... и затем я принимал, - досадовал государь, - так что за все утро виделся с милой Аликс только час... Невообразимо счастливо с Аликс, жаль, что занятия отнимают столько времени, которое так хотелось бы проводить исключительно с ней!" Вечером Николай читал супруге по-французски, поскольку ей хотелось совершенствоваться в языке, на котором говорили при дворе. Начали они с чтения новелл Альфонса Додэ и книги, описывающей ссылку Наполеона на остров св.Елены.
Иногда вечером, закутав Александру в меха, царь усаживал ее рядом с собой на санки, и они неслись по заснеженным улицам и площадям города. Вернувшись домой, оба надевали домашние халаты и, устроившись перед затопленным камином, затевали поздний ужин.
В последний день 1894 гола Николаю вспомнились памятные его события. В дневнике он записал: "Тяжело было стоять в церкви при мысли о страшной перемене, которая случилась в этом году. Но, уповая на Бога, я без страха смотрю на наступающий год - потому что для меня худшее случилось, именно то, чего я так боялся всю жизнь. Вместе с таким непоправимым горем Господь наделил меня также и счастьем, о каком я не мог даже мечтать - дав мне Аликс".
Существуют проблемы, общие для всех семей. Искренне жалея внезапно овдовевшую родительницу, Николай Александрович пытался утешить ее своим присутствием, ужинал в ее обществе и часто оставался у матери после ужина. Первые месяцы своего правления Николай II советовался с вдовствующей императрицей по государственным делам. И та щедро давала ему советы, не подозревая, что такое ее отношение к сыну может придтись не по нраву невестке. В глазах Марии Федоровны невестка по прежнему была неуклюжей немецкой девушкой, совсем недавно прибывшей в Россию и не имеющей ни знаний, ни опыта ведения государственных дел. Когда траур окончился, вдовствующая императрица вернулась к яркой светской жизни, занялась нарядами, драгоценностями. Ее часто видели на Невском в открытом экипаже или в санях, запряженных парой холеных вороных коней в сопровождении pослого чернобрового казака, стоящего на запятках. Согласно протоколу русского двора вдовствующая императрица имеет преимущество перед молодой цаpицей. Во время церемоний Мария Федоровна, облаченная в белое платье, украшенная алмазами, выступала впереди, опираясь на руку сына, молодая государыня, поддерживаемая кем-нибудь из великих князей, шла сзади. Ведущая роль вдовствующей царицы настолько бросалась в глаза молодой императрице, что, узнав, насколько этим огорчена невестка, Мария Федоровна удивилась и обиделась.
"Мне снилось, я любима и, проснувшись, убедилась в этом наяву и благодарила на коленях Господа. Истинная любовь - дар Божий - с каждым днем все сильней, глубже, полнее и чище".
Видя себя предметом такого безграничного обожания, Николай решил рассказать невесте о некоторых эпизодах из прошлой своей жизни. Так зашла речь о Матильде Кшесинской. Хотя ей было всего двадцать два года, Аликс, как подобает внучке королевы Виктории, оказалась на высоте. Она великодушно простила своего нареченного, но прочитала ему назидательную лекцию на тему о том, что чистая любовь искупает мужчину:
"Что прошло, то прошло, и к нему нет возврата. В этом мире мы все окружены соблазнами, и когда мы молоды, мы не всегда находим в себе силы устоять перед ними. Но мы покаемся, Господь простит нас... Прости, что так много пишу, но я хочу, чтобы ты был уверен в моей любви к тебе и знал, что я люблю тебя еще больше после того, как ты поведал мне ту историю; твое доверие ко мне меня так тронуло... Хочу всегда быть достойной его... Да благословит тебя Господь, мой любимый Ники..."
Зная о любви Николая к армии и строевым занятиям, королева Виктория то и дело устраивала военные парады и учения в Виндзоре. "1000 мальчиков, будущих матросов, отлично проделали гимнастические упражнения под музыку и затем прошли церемониальным маршем. Они все из ", - вспоминал цесаревич. Он произвел смотр шести ротам гвардейского Колдстримского полка, офицеры которого пригласили русского гостя на обед. В обычных условиях Николай охотно принял бы это приглашение. "Granny меня слишком любит и, как и Аликс, не желает отпустить от своего обеда", - объяснил он свой отказ в письме к императрице. В Альдершоте, огромном военном лагере, "в темноте при свете факелов четыре сборных хора прошли почетными караулами от 4-х племен соединенного королевства, которые потом соединились", - записал в дневнике Николай Александрович. На следующий день Николай Александрович, облачившись в гусарскую форму, принимал парад. "На месте парада всего было собрано около 10000 чел. После "Royal salute" началось прохождение, сначала конная артиллерия, кавалерия, пешая артиллерия и пехота... Парад закончился общим наступлением к флангу и гимном", - гласила запись в дневнике. Особенно понравились Николаю юбочки и волынки шотландских полков.
Во время пребывания русского цесаревича в Англии в английской королевской семье родился младенец. "Вчера в 10 час. вечера у Джоржа и Мэй родился сын, радость и ликование были всеобщие...". Ребенок, получивший титул принца Уэльского, станет королем Эдуардом VIII, а затем герцогом Виндзорским. Николай и Аликс стали крестными родителями маленького принца. "Вместо погружения архиепископ намочил пальцы и обвел ими голову ребенка", - записал цесаревич. "Какой славный, хорошенький ребенок...". Впоследствии родитель новорожденного посетил обрученных в Весминстерском замке. Даже в дневнике Николай старается не нарушать приличий. Описывая визит, он указывает: "К завтраку приехал Georgie. Он и Аликс сидели у меня со мной прибавил "со мной", потому что без него выходило довольно странно".
Прежде чем уехать из Англии, цесаревич и его нареченная вместе с королевой Викторией отправились в Осборн, летнюю королевскую резиденцию на острове Уайт. С дворцовых газонов они смогли наблюдать вереницы яхт, летевших на всех парусах. "Мы отправились к морю, где я ходил, как ребенок, в воде голыми ногами".
В конце июля продолжавшаяся шесть недель идиллия кончилась. Дневник Николая был испещрен записями, сделанными Аликс: "Любовь попала в плен. Я связала ей крылья. Он больше не уйдет и не улетит. В обоих наших сердцах вечно поет любовь". Когда "Полярная звезда" прошла мимо Лувра, держа курс на север, Николай прочитал строки, написанные рукой Аликс: "Спи сладко, и пусть мягкие волны тебя убаюкают. Твой Ангел Хранитель стоит на страже. Нежно целую".
На другой день возле ютландского побережья Николай стоял у поручней, глядя на огненный закат. Двадцать судов германского императорского флота приспустили флаги, салютуя русскому цесаревичу. Пройдя проливом Скагеррак в Балтийское море, "Полярная звезда" медленно проплывала мимо побережья Дании, над которым возвышался замок Эльсинор. Но в мыслях Николай уносился в другие края.
"Я твоя, - писала Аликс, - ты мой, будь в этом уверен. Ты пленен в моем сердце и ключик затерян, и ты навсегда останешься там".
Была там и другая запись, до странности пророческая строка из Марии Корелли: "Ведь прошлое осталось позади и никогда не вернется, будущее нам неведомо, и лишь настоящее принадлежит нам".
4. БРАКОСОЧЕТАНИЕ
По приезде цесаревича в Гатчину выяснилось, что семья обеспокоена состоянием здоровья императора. Государя мучили головные боли, бессонница, у него стали отекать ноги. Врачи рекомендовали ему отдых, лучше всего в Крыму. Но Александр III был не из тех, кто меняет свои планы лишь потому, что ему нездоровится. В сентябре вся семья села в поезд и поехала. Но не в Крым, а в Польшу, где в Спале у царской семьи был охотничий дворец.
Но и там здоровье императора не улучшилось. Из Вены был выписан профессор Лейден. Внимательно осмотрев великана-царя, Лейден установил диагноз: нефрит. Он настоял на том, чтобы пациента тотчас отвезли лечиться в Крым. На сей раз Александр III повиновался. Цесаревич разрывался между "долгом оставаться с дорогими родителями, чтобы сопровождать их в Крым, и непременным желанием поехать в Вольфсгартен, чтобы оказаться рядом со моей милой Аликс". Подавив в себе эгоистическое чувство, вместе с семьей он отправился в Крым, где в Ливадии императорская семья имела летний дворец.
Там, в теплом краю, среди виноградников, царь начал поправляться. У него появился аппетит, он стал принимать солнечные ванны и даже спускался к морю. Но через несколько дней государя начала снова мучить бессонница, появилась слабость в ногах, и он слег. Была назначена строгая диета и, к крайнему огорчению царя, ему было запрещено есть мороженое. Шестнадцатилетняя Ольга, которая сидела у постели отца, однажды услышала шепот: "Деточка, милая, я знаю, в соседней комнате есть мороженое. Принеси мне, только, чтобы никто не заметил". Дочь тайком принесла больному лакомство, и тот с неописуемым наслаждением съел его. Был вызван из Петербурга отец Иоанн Кронштадтский, многие почитатели священника называли его чудотворцем. Доктора лечили, отец Иоанн молился, но с каждым днем государю становилось все хуже.
Почувствовав роковой исход, Николай попросил Аликс приехать в Ливадию. Невеста тотчас примчалась. Ехала она в обыкновенном пассажирском поезде. Нареченной наследника цесаревича следовало бы подать специальный поезд, но министр двора, в чьи обязанности входило решение подобных проблем, был так занят в связи с болезнью государя, что упустил это из виду. Подъезжая к Крыму в сопровождении сестры Эллы, которая встретила ее на границе, Аликс телеграфировала, указав в телеграмме, что желает как можно скорее принять православие. Николай Александрович был не в силах скрыть своих чувств: "Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч!"
Встретив Аликс в Алуште вместе с великим князем Сергеем Александровичем, он привез ее в Ливадию в открытой коляске. Во время четырехчасового путешествия оба неоднократно останавливались в татарских аулах, жители которых встречали их хлебом-солью, охапками винограда и цветов. Когда экипаж подкатил ко дворцу, где для встречи цесаревича и его невесты выстроился почетный караул, оказалось, что коляска доверху нагружена цветами и виноградом.
Желая оказать внимание невесте своего сына, будущей императрице российской, несмотря на все запреты врачей и семьи, Александр III встал с кровати, надел полную парадную форму и, сидя в кресле, благословил будущих супругов, припавших к ногам бледного, обессилевшего гиганта.
Десять суток не отходили домашние от постели умирающего царя. Охваченные одновременно счастьем и отчаянием, Николай и Аликс неслышно двигались по дому. Гуляли среди виноградников, по берегу моря, не смея удаляться от дома, где жил император. Когда царь принимался за доклады, доставленные министрами, Аликс садилась у его постели. Для молодой невесты роль эта была нелегкая. Оказавшись среди убитых горем близких царя, она чувствовала себя посторонней. Единственно, с кем она встречалась, кому могла довериться, был Николай. Императрица Мария Федоровна была слишком занята больным супругом, чтобы уделять особое внимание своей будущей невестке. Вполне естественно, в семье, где больной был одновременно мужем, отцом и правителем огромной империи, взоры всех были обращены к главе семейства и его супруге. Врачи, министры и придворные относились к императрице не только с почтением, какого и заслуживает царица, но еще и с особой заботой, понимая, какие тяжкие испытания выпали на ее долю. Едва отойдя от постели больного царя, врачи направлялись к императрице, почти не замечая робкого юношу и молодую женщину, стоящих возле дверей или у лестницы. В конце концов Аликс это возмутило. Ее любимый, которого она почитала, наследник престола. Если этот великан, с которым она была почти незнакома, скончается, царем станет ее суженый. Однако на него смотрят, как на пустое место.
Многие из испытываемых ею чувств Аликс выразила в знаменитой записи в его дневнике: "Дорогое дитя! Молись Богу, Он поможет тебе не падать духом, Он утешит тебя в твоем горе. Твое Солнышко молится за тебя и за любимого больного... Будь стойким и прикажи доктору Лейдену и другому Г. приходить к тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его находят, а также все подробности относительно того, что они находят нужным для него сделать. И если д-ру что-нибудь нужно, пусть он приходит прямо к тебе. Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты любимый сын Отца, и тебя должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви твою личную волю и не позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, дорогой!"
Страдания царственного больного продолжались все десять дней, которые прошли после приезда Аликс в Ливадию. "Окружающие встретили ее холодно, в особенности, княжна А.А.Оболенская и графиня Воронцова. Ей было тяжело и одиноко; не нравились ей шумные обеды наверху... собравшейся семьи, в такой момент, когда... доживал свои последние дни и часы Государь", писала впоследствии А.А.Вырубова.
Днем 20-го октября (1-го ноября) 1894 года Александр III скончался. Мария Федоровна, подхваченная Аликс, упала в обморок. "Боже мой, Боже мой, что за день. Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется - кажется до того неправдоподобным ужасная действительность. Все утро мы провели наверху около него! Дыхание было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Св.Тайн; вскоре начались легкие судороги... и конец быстро настал! О. Иоанн больше часу стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама!"
Никто не осознал в большей мере значения кончины царя, чем двадцатишестилетний цесаревич, унаследовавший его трон.
"В эту минуту в первый и последний раз в моей жизни я увидел слезы в его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что сделался императором, и это страшное бремя власти давило его", - вспоминал великий князь Александр Михайлович, двоюродный дядя Николая II.
"Сандро, что я буду делать, - патетически воскликнул он. - Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами".
В конце дня, когда в гавани Ялты еще грохотали орудия кораблей, отдавая последний долг почившему в бозе монарху, перед дворцом был установлен алтарь. Придворные, чиновники, слуги и члены царской семьи, встали полукругом, и священник в золотых ризах совершил чин присяги новому императору, Николаю II.
На следующее утро весь дворец был драпирован черным крепом, на Черном море бушевал шторм. Пришли бальзамировщики и занялись телом усопшего царя; в этот день православные священники, совершив таинство миропомазания, присоединили протестантскую немецкую принцессу к святому православию и нарекли ее Александрой Федоровной. Поздно утром того же дня новый царь, его нареченная невеста и императрица мать отправились в дворцовую церковь на богослужение.
"И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость, записал Николай Александрович. - В 10 часов в присутствии только семейства моя милая дорогая Аликс была миропомазана и после обедни мы причастились вместе с нею, дорогой Мама и Эллой. Аликс поразительно хорошо и внятно прочла свои ответы и молитвы".
Когда все вернулись во дворец, новый император издал первый свой манифест. В нем указывалось новое вероисповедание, новый титул и новое имя прежней принцессы Гессенской, Аликс, внучки королевы Виктории. Манифест гласил: "Сегодня совершено Св.Миропомазание на нареченной невестою нашей. Приняв имя Александры, она стала Дщерью Православной нашей Церкви, к великому утешению нашему и всей России".
Смерть могучего царя Александра III в возрасте сорока девяти лет явилась тяжким ударом для всей России. Для похорон ничего не было подготовлено, и пока шел обмен телеграммами между Крымом и С.-Петербургом, тело усопшего государя целую неделю находилось в Ливадии. Бракосочетание, которое, как вначале предполагалось, должно было состояться весной следующего года, по настоянию Николая Александровича, было перенесено на более ранний срок. Взвалив на себя тяжкую ношу царского служения, он не желал лишится поддержки единственного близкого человека, внушавшего ему доверие.
"Мама, некоторые другие и я находим, что всего лучше сделать свадьбу здесь спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома, - записал он 22-го октября в дневнике, - а все дяди против этого и говорят, что мне следует женится в Питере, после похорон".
Четыре дяди Николая, братья покойного императора, были независимыми, волевыми людьми, имевшими большой вес в семействе Романовых. И они настояли на том, чтобы бракосочетание их молодого племянника, слишком важное в жизни страны событие, не состоялось в узком семейном кругу в Ливадии. Между тем непрерывно шли богослужения. Члены царской семьи целовали усопшего императора в мертвые уста и дважды в день ходили в часовню молиться за упокой его души. "Состоялась тяжелая церемония переноса тела дорогого Папа в гробу в большую церковь, - написал 25 октября Николай Александрович. - Казаки несли гроб на носилках... Вернулись в пустой дом, разбитые нравственно. Тяжелое испытание послал нам всем Господь!"
В конце недели задрапированный алым, сопровождаемый остальной царской семьей, гроб доставили из Ялты в Севастополь на пароходе "Память Меркурия" под тентом их Андреевского флага. В порту ждал траурный поезд. Когда траурный поезд ехал по Украине, к железнодорожному полотну группами подходили крестьяне, чтобы проводить усопшего царя. Останавливались в Борках и Харькове для панихид. Затем в Курске, Орле и Туле, где в присутствии местного дворянства и чиновного люда тоже совершались панихиды. В Москве гроб установили на колесницу и повезли в Успенский собор, оставив там его на ночь. Ноябрьское небо затянуло свинцовыми тучами, мокрый снег хлестал в лица солдат и тысяч москвичей, вышедших на улицы проститься с царем. Прежде чем траурный кортеж добрался до Кремля, было десять остановок для литий против церквей. В С.-Петербурге у вокзала стояли красные с золотом кареты, которые повезли царскую семью по улицам, покрытым успевшим растаять снегом. Целых четыре часа двигалось траурное шествие к Петропавловской крепости к собору, служившему местом упокоения царей династии Романовых, начиная с Петра I. Во всех частях столицы слышен был приглушенный бой обтянутых крепом барабанов, грохот карет по мостовой да заунывный колокольный звон. Великая княгиня Александра Федоровна, закрыв плотной вуалью лицо, ехала одна позади остальных членов царской семьи. Молчаливая толпа силилась разглядеть свою будущую императрицу. "Женщины в толпе, набожно осеняя себя крестным знамением, шептались, указывая на молодую царицу: "Она вошла к нам позади гроба, она приносит нам несчастие".
Проводить в последний путь русского императора прибыли короли Греции, Дании и Сербии, Принц Уэльский Эдуард вместе с сыном, герцогом Йоркским Георгом, представляли королеву Викторию; принц Генрих Прусский представлял своего брата кайзера Вильгельма. В течении той недели мраморные дворцы С.-Петербурга собрали в своих стенах восемьдесят одного представителя королевских домов Европы, каждого со своей свитой. Отдать последний долг государю прибыли министры, высшие чины армии и флота, губернаторы и четыреста шестьдесят делегатов, приехавших с разных концов России. "Принимал массу депутаций... Погулял немного в саду, голова кругом ходила", - записал Николай Александрович. Во время обеда, устроенного в честь заезжих принцев, он чуть не разревелся, садясь за стол - до того тяжело было видеть подобную обстановку, когда на душе камень".
Семнадцать дней лежало в открытом гробу тело усопшего государя. Тысячи подданных прошли мимо катафалка, рядом с которым стоял священник, читавший заупокойные молитвы. Представители всех царствующих домов дважды в день проезжали по сырым улицам, чтобы присутствовать на панихиде. Будущий английский король Георг V писал своей жене Мэри:
"Ежедневно после обеда устраивались еще одна служба в церкви. После мы поднимались к открытому гробу, чтобы поцеловать икону, котоpую деpжал в pуках импеpатоp. Когда я склонился к нему, я был потрясен, увидев так близко от себя его дорогие черты. У него такое прекрасное, спокойное лицо, но, разумеется, он сильно изменился. Уже две недели прошло со дня его кончины".
Среди священников и их молитв, комнат и улиц, задрапированных крепом, печальных лиц, слез и рук, ломаемых в горе, Александра старалась скрыть свою радость. "Представь мои чувства, - писала она сестре. - Один день ты в глубочайшем трауре, оплакиваешь любимого человека, на другой день облачаешься в роскошные платья для бракосочетания. Более значительный контраст трудно вообразить, но именно это обстоятельство еще больше сблизило нас, если это возможно". "Так я въехала в Россию, - рассказывала своей фрейлине государыня. - Государь был слишком поглощен событиями, чтобы уделить мне много времени, и я холодела от робости, одиночества и непривычной обстановки. Свадьба наша была как бы продолжением этих панихид, - только, что меня одели в белое платье". Свадьба была в Зимнем дворце. Те, кто видел государыню в тот день, говорили, что она была бесконечно грустна и бледна".
Бракосочетание состоялось 26 ноября, через неделю после похорон Александра III. День бракосочетания совпал с днем тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны, и по этому поводу протоколом разрешалось некоторое послабление траура. Одетые в белое, Александра Федоровна и Мария Федоровна вместе ехали по Невскому проспекту к Зимнему дворцу. Перед знаменитым золотым зеркалом, которым пользовались все русские великие княжны в день своего бракосочетания, невесту одели дамы императорской фамилии. Она облачилась в старинное русское придворное платье из серебристой тафты со шлейфом из золотой парчи, отороченной горностаем. Взяв с красной бархатной подушки усыпанную алмазами диадему, вдовствующая императрица собственноручно возложила ее на голову невестки. Обе женщины вместе прошли по галереям в дворцовую церковь, где их ждал Николай Александрович - в сапогах и гусарском доломане. С зажженной свечой в руке, Николай и Александра обратили свои лица к митрополиту. Обряд венчания был завершен около часу.
Александра сияла от счастья. "Она выглядела удивительно прекрасной", - отметила принцесса Уэльская. Герцог Йоркский Георг написал в Англию жене: "По-моему Ники очень повезло: у него такая красивая и очаровательная жена. Должен признаться, никогда я еще не видел пары более любящей и более счастливой, чем они. Я сказал, что желаю им лишь одного - чтобы они были столь же счастливы, как мы с тобой. Правда ведь?"
По причине траура после бракосочетания не было ни приема, ни медового месяца. Молодая чета сразу же вернулись в Аничков дворец. "Когда они ехали после бракосочетания из Зимнего дворца, огромные толпы народа встретили их бурной овацией, - писал королеве Виктории Георг. - Приветствия были искренними, и это напомнило мне Англию... Ники был воплощенной добротой, он все тот же славный мальчик, каким он был всегда и говорит со мной обо всем совершенно откровенно... Он все делает спокойно и естественно; на всех это производит огромное впечатление, он уже пользуется большой популярностью". В Аничковом дворце вдовствующая императрица Мария Федоровна уже ждала молодую чету с хлебом-солью. В тот вечер они остались дома, отвечали на поздравительные телеграммы. "Обедали в 8 час., - записал Николай Александрович. - Завалились спать рано, т.к. у нее [Александры Федоровны] сильно разболелась голова".
Супружеская жизнь, начавшаяся тогда, не была омрачена ничем до самого конца их жизни. То был викторианский брак - внешне торжественный и чинный, но основанный на страстной взаимной любви. Перед брачной ночью Александра записала в дневнике мужа: "Наконец-то мы соединены, связаны узами на всю жизнь, и когда эта жизнь кончится, мы снова встретимся в мире ином и останемся навечно вместе. Твоя, твоя". На следующее утро, переполненная новыми, неизведанными чувствами, она написала: "Никогда не думала, что на свете бывает такое счастье, такое чувство единения двух земных существ. Я люблю тебя, в этих трех словах вся моя жизнь".
В ту первую зиму молодые занимали шесть комнат Аничкова дворца, хозяйкой которого была вдовствующая императрица. Из-за спешки, связанной с бракосочетанием, Николай Александрович не успел позаботиться о собственном гнезде и въехал с молодой женой в комнаты, которые он в детстве занимал вместе с братом Георгием. Владея целым континентом, молодой царь вел государственные дела, расположившись в небольшой гостиной, а двадцатидвухлетняя императрица находилась в соседней комнате, где занималась русским языком. Когда Николай выкраивал свободное время, он заходил к жене, чтобы поболтать и выкурить папиросу. Поскольку в их комнатах столовой не было, Hниколай и Александра трапезничали у "дорогой Мама".
Молодым досаждала не теснота занимаемых ими помещений, а долгие часы разлуки. "День был преисполнен суеты... и затем я принимал, - досадовал государь, - так что за все утро виделся с милой Аликс только час... Невообразимо счастливо с Аликс, жаль, что занятия отнимают столько времени, которое так хотелось бы проводить исключительно с ней!" Вечером Николай читал супруге по-французски, поскольку ей хотелось совершенствоваться в языке, на котором говорили при дворе. Начали они с чтения новелл Альфонса Додэ и книги, описывающей ссылку Наполеона на остров св.Елены.
Иногда вечером, закутав Александру в меха, царь усаживал ее рядом с собой на санки, и они неслись по заснеженным улицам и площадям города. Вернувшись домой, оба надевали домашние халаты и, устроившись перед затопленным камином, затевали поздний ужин.
В последний день 1894 гола Николаю вспомнились памятные его события. В дневнике он записал: "Тяжело было стоять в церкви при мысли о страшной перемене, которая случилась в этом году. Но, уповая на Бога, я без страха смотрю на наступающий год - потому что для меня худшее случилось, именно то, чего я так боялся всю жизнь. Вместе с таким непоправимым горем Господь наделил меня также и счастьем, о каком я не мог даже мечтать - дав мне Аликс".
Существуют проблемы, общие для всех семей. Искренне жалея внезапно овдовевшую родительницу, Николай Александрович пытался утешить ее своим присутствием, ужинал в ее обществе и часто оставался у матери после ужина. Первые месяцы своего правления Николай II советовался с вдовствующей императрицей по государственным делам. И та щедро давала ему советы, не подозревая, что такое ее отношение к сыну может придтись не по нраву невестке. В глазах Марии Федоровны невестка по прежнему была неуклюжей немецкой девушкой, совсем недавно прибывшей в Россию и не имеющей ни знаний, ни опыта ведения государственных дел. Когда траур окончился, вдовствующая императрица вернулась к яркой светской жизни, занялась нарядами, драгоценностями. Ее часто видели на Невском в открытом экипаже или в санях, запряженных парой холеных вороных коней в сопровождении pослого чернобрового казака, стоящего на запятках. Согласно протоколу русского двора вдовствующая императрица имеет преимущество перед молодой цаpицей. Во время церемоний Мария Федоровна, облаченная в белое платье, украшенная алмазами, выступала впереди, опираясь на руку сына, молодая государыня, поддерживаемая кем-нибудь из великих князей, шла сзади. Ведущая роль вдовствующей царицы настолько бросалась в глаза молодой императрице, что, узнав, насколько этим огорчена невестка, Мария Федоровна удивилась и обиделась.