Страница:
Деревня выскочила из-за гребня внезапно — десяток темно-коричневых конусов, расставленных среди деревьев с фиолетовой листвой, пустые загоны для скота, пепелище в центре. Мартин нажал на тормоз.
— Что там? — спросил Сотимара, поднимая к глазам бинокль.
— Поселение каннибалов. Мадина, возьмите в нижнем справа шкафчике пластиковый пакет.
— Зачем?
— Держите под рукой. Пригодится.
— Лучше не смотрите в окно, — изменившимся голосом посоветовал фаяниец. — Это зрелище не для вас…
Он опоздал со своим предупреждением. Мадину вывернуло — в пакет, который она все-таки успела достать.
— Отвернитесь от окна, — велел Мартин. — Мадина, вы меня слышите? Я хочу понять, что здесь произошло, придется ненадолго задержаться.
Мадина сползла с кресла на пол и теперь сидела в углу кабины, наклонив побледневшее лицо к раскрытому пакету, содрогаясь от рвотных спазмов. Сотимара, нежно поглаживая ее плечо, бормотал что-то успокаивающее. Отвернувшись, Мартин исподлобья поглядел на открывшуюся картину: он тоже испытывал отвращение, смешанное со злостью, но без физиологической реакции. Деревня как деревня, если не замечать развешанных среди фиолетовой листвы кусков человеческих тел. И трупов около хижин.
— Не высовывайтесь, — бросил он перед тем, как надеть респиратор (на случай, если снаружи притаился бомбометатель), и выпрыгнул из машины.
Тропическая жара, оранжевое солнце в зените. Запах разлагающейся плоти проникал даже сквозь многослойные фильтры. Мужчины. Женщины. Старики. Подростки. Убиты примерно двое-трое суток назад. Расправились с ними отнюдь не другие каннибалы: во-первых, все трупы целехоньки, во-вторых, в пыли сохранились следы рубчатых подошв — валвэнийцы такой обуви не носят. Стрельбы не было, жителей деревни убивали голыми руками либо холодным оружием. Засохшие серые комочки: остатки наркотических бомб. Услыхав слабый шорох в одной из хижин, Мартин мгновенно развернулся. Все тихо. Он откинул кожаный полог, заглянул внутрь, держа наготове меч. На циновках сидела древняя старуха в окружении нескольких детей, смуглых, с чумазыми мордашками, и все они уставились на Мартина с диким ужасом. Еще бы! Ведь он как две капли воды похож на злых демонов, уничтоживших деревню.
Он заметил в полумраке хижины среди туземной утвари кое-какие предметы, которые никак не могли быть изготовлены в Чернаре: рваную измусоленную книгу, грязный кружевной лоскут, кованую пряжку, разбитые очки в металлической оправе, раскрашенную матерчатую куклу. Иногда чернарийцы устраивают засады на тракте, добывая пропитание и заодно разживаясь диковинными вещами.
На Мартина смотрели, затаив дыхание, только одна маленькая девочка, не обращая внимания на демона, что-то грызла. Высушенную человеческую кисть. Мартин шагнул на солнцепек, еще раз огляделся и направился к машине.
— Поехали, — покосившись на Мадину, попросил Сотимара. — Ей совсем плохо…
Мартин молча забрал у Мадины использованный пакет, вышвырнул наружу, захлопнул дверцу и сел за руль. Скалы, похожие на окаменевших ползучих тварей. Кремовые и бледно-желтые живые воронки, устремленные раструбами к небу. Озера в оврагах, заросшие по краям высокой травой, зеленой и фиолетовой вперемешку. Чернара — красивое место, если держаться подальше от человеческих поселений.
— Боже мой… — хрипло простонала Мадина.
— Сотимара, дайте ей немного вина. Того, что мы купили в Аомре.
Выпив вина, Мадина более-менее пришла в себя, хотя выглядела пришибленной.
— Извините за деликатный вопрос, — вполголоса обратился к ней Мартин, когда фаяниец вышел. — Вы не беременны?
— Нет, — она помотала головой. — Спираль. Задоголовые келмаки не знают, что это такое, а я просвещать их не стала. Дело не в этом. Мартин, на меня всегда так действуют… такие вещи. Ну, куски тел, внутренности… Я из-за этого терпеть не могу натурализм в искусстве. Это ненормально, недопустимо… Что там было, в этой деревне? Дикари между собой воюют?
— Нет. Недавно там побывали денорцы, только и всего. Могу заключить, что они тоже не любят каннибалов.
— Да они сами не лучше каннибалов! Вот значит как… И они всех поубивали?
— Ага. Уцелела одна старуха и пятеро детей.
— Преступники… — прошептала Мадина. — Истребить целую деревню…
— Помнится, когда вы эту деревню увидели, у вас чуть желудок наружу не выскочил.
Мадина слегка скривилась, подавила возникший было рвотный спазм, но потом возразила:
— Это не повод для массового убийства! А вы, значит, ничуть не возмущены?
— Я?.. — Мартин пожал плечами. — Для меня это находится за гранью человеческого. Я имею в виду чернарийцев с их гастрономическими пристрастиями. Я не стал бы нападать на деревню и всех поголовно истреблять, но возмущения по этому поводу не испытываю.
— Есть разные этносы, и у каждого…
— Мадина, не втягивайте меня в полемику! Видите, какая трасса? Если я во что-нибудь врежусь или заеду в яму, мы сведем очень близкое знакомство со здешним этносом.
Она замолчала.
На другой день трасса стала еще хуже, продвижение вперед замедлилось. Склоны, ямы, овраги, коварно торчащие из земли невысокие каменные гребешки. Более густые, чем раньше, заросли фиолетовых деревьев и живых воронок. Смотреть приходилось в оба, Мадина не справлялась, и Мартин бессменно сидел за рулем. Вдобавок у Сотимары подскочила температура, он лежал в салоне с мокрой тряпкой на голове. Мартин вколол ему дозу антибиотиков, но лучше не стало.
— Аллергия, — объяснил фаяниец, еле ворочая языком. — Я сам не знаю, на что, но иногда начинается.
Антиаллергенов в аптечке не было, весь запас остался в Эгтемеосе.
— Надо найти ивьяп, — прищелкнула пальцами Мадина. — Вот! Целебное растение и растет как раз в этих широтах, около воды. Антиаллерген. Я знаю, как он выглядит: почти черные звездообразные листья, сиреневые, с пушком с изнанки.
— Да, ивьяп… — оживился Сотимара. — Но тут слишком опасно, чтобы его искать. Не беспокойтесь, я потерплю…
Выглядел он плохо, и Мартин решил:
— Поищем. Все равно я уже одурел от этой езды, нужна передышка.
— Нам придется пойти вместе, — вопросительно глядя на него, сказала Мадина. — Есть похожие на ивьяп растения, главное — не перепутать.
— А вы не перепутаете?
— Я видела ивьяп. Тьессины в Канаморе специально его выращивают.
— Я могу потерпеть до Канамора, — слабым голосом запротестовал, приподняв голову, фаяниец. — Не надо рисковать.
Говорил он с трудом, опухшее лицо и кисти рук покрывала красноватая сыпь.
— Да какой там риск… Найдем ивьяп и быстренько поставим вас на ноги, — Мартин наигранно усмехнулся, скрывая тревогу. — До завтра пройдет. Мадина, вы обещаете, что во время нашей вылазки будете беспрекословно мне подчиняться?
— Беспрекословно — это как? — она склонила голову набок.
— Это значит, вы будете бегать, прыгать, замирать, прятаться и так далее только по моей команде.
— А больше ничего от меня не хотите? — Мадина изобразила сладкую улыбку.
— Больше ничего. Мы не в Арелском ботаническом парке, а на Кадме, в Чернаре. Если будете меня слушаться, я гарантирую, что вы останетесь живы.
— Ладно. — Покосившись на Сотимару, который опять прикрыл глаза, она с нарочито покорной гримасой вздохнула. — Поскольку Мартин Паад — великий специалист по выживанию, я отдаю себя в ваши руки.
— Обещаете? — с нажимом повторил Мартин.
— Обещаю.
— Хорошо. Тогда наденьте жилет с карманами, смажьте кожу репеллентом и возьмите респиратор. В темпе, нам не стоит долго торчать на одном месте.
Насмешливым жестом отдав честь, Мадина развернулась на пятках и вышла из салона. Мартин, с мрачной физиономией, протиснулся в коридорчик следом за ней. Лучше бы оставить ее в машине, сходить одному… Но он не был уверен, что не притащит вместо ивьяпа какую-нибудь бесполезную травку.
— Пожалуйста, не валяйте дурака, — угрюмо попросил он, запирая дверцу бронекара.
— Да я и не собираюсь, не бойтесь, — вполне покладисто отозвалась Мадина.
Слегка щуря глаза от яркого полуденного света, она оглядывала окрестности. Каменные гребни, группы воронкообразных растений, прихотливо оплетенные лианами фиолетовые деревья скрывали перспективу, только на юго-востоке в виде исключения приоткрывалась голубая даль.
— Где будем искать?
— Нам нужен затененный овраг с озером. — Мадина наугад двинулась на восток. — Ивьяп растет в тени.
— Пошли. Старайтесь не шуметь.
Мартин вынул меч из ножен. На бедре у него висела кобура с пистолетом, в карманах лежало несколько газовых гранат. Мадина никакого оружия с собой не взяла. Он до сих пор не понял, рисуется она или ей действительно неприятно пользоваться оружием.
— Идите за мной, — вполголоса приказал он, обогнав ее.
— Вы найдете дорогу назад? — обеспокоенно спросила Мадина, когда бронекар скрылся из виду.
— Найду.
Подходящего оврага все не было и не было. Попадались раскрытые навстречу солнцу ямы с обмелевшими, ослепительно сверкающими озерами. Зато за нагретым, как печка, скоплением гребней они наткнулись на Х-объект. Дырявый приплюснутый купол, вознесенный над землей на шести суставчатых лапах. Мартин отлично помнил, что на карте его нет. В Чернаре вообще нет Х-объектов. По крайней мере раньше не было…
— Обходим, — шепнул он, увлекая Мадину в сторону.
Та молча подчинилась. Что ж, свое обещание она пока держит… За следующим гребнем стеной стояли фиолетовые деревья, целая роща.
— Посмотрим там? — оживилась Мадина.
Мартин шел впереди, раздвигая ветви, она шла следом. Журчание воды он услыхал первым. Ручей. Он тек по дну глубокого оврага, а вдоль берегов под сенью перепутанных ветвей чернели среди лиловато-зеленой травы звездообразные листья. Сорвав один, внимательно рассмотрев и понюхав, Мадина удовлетворенно прошептала:
— Ивьяп.
Она рвала листья и заталкивала в карманы жилета, Мартин с мечом в руке стоял рядом, озираясь и чутко прислушиваясь. Что-то его беспокоило. Он не мог бы сказать, что именно, оно едва улавливалось на пределе восприятия… Что-то не так с лесным шумом. Журчание воды, шорох листвы на слабом ветерке, жужжание насекомых в диапазоне от исчезающе-высокого до басовито-низкого, щебет и писк иной тропической живности, чавканье влажной почвы под кроссовками Мадины… Он сортировал звуки, пытаясь выделить то, что вызвало беспокойство, и вдруг Мадина, издав странный горловой вопль, отпрыгнула назад, чуть не напоровшись на меч. Ее спасла от увечья молниеносная реакция Мартина.
— Что такое?
— Вот он… — выдавила Мадина, показав пальцем.
По берегу ковылял паук. Размером с очень большой чайник. Мохнатый, лиловато-зеленый, с черным крестом на спине. Припомнив энциклопедию живой природы Кадма — яд у этой разновидности слабенький, вызывает локальное кожное раздражение, — Мартин успокаивающе сжал локоть Мадины:
— Порядок. Он не опасен.
— Да он же громадный! Прогоните его!
— Пшел отсюда, скотина! — замахнувшись ногой, шикнул Мартин.
Паук проворно отбежал в сторону и скрылся среди высокой травы.
— Я набрала много ивьяпа, — утерев лоб тыльной стороной ладони, вздохнула Мадина. — Хватит. Пойдем обратно?
— Пойдем…
Не договорив, Мартин замер и приложил палец к губам. Человеческие голоса. Раньше они вплетались в лесной шум, не выделяясь, а теперь слышались вполне отчетливо. Люди. Пока еще далеко, но приближаются. Возможно, услыхали крик Мадины.
— Наденьте респиратор и пошли, — скомандовал Мартин.
Сам он тоже натянул свой респиратор, висевший на груди: чернарийские каннибалы обычно начинают атаку с забрасывания жертв наркотическими бомбами. Сделав несколько шагов, он на мгновение остановился, прислушался и сдернул респиратор.
— М-м?.. — спросила Мадина.
— Снимайте. Это не дикари, они говорят на импере.
— Кто же тогда?
— Вероятно, денорцы.
— А вы говорите — не дикари! — она фыркнула.
— Идем. В чем дело?
Мадина Милаус, активистка движения непримиримых противников насилия, побледнела и сжала кулаки, ее глаза заблестели.
— Я не буду бегать от этих мерзавцев! Они везде творят произвол, они уничтожили мирную деревню! Наше благоразумное правительство не позволило мне сказать с трибуны, что я думаю, так я сейчас им скажу!
— Мадина, вы спятили? — тихо осведомился Мартин.
— Нет, не спятила! Я давно хотела им сказать… Можете хоть лопнуть, а я с ними поговорю, я не собираюсь от них прятаться! С ними никто не хочет связываться, вот они и обнаглели. Если я сейчас убегу вместе с вами, я никогда себе этого не прощу. Цель моей жизни — борьба с такими, как они, и я не полезу в кусты.
— Вы мне кое-что обещали, — сквозь зубы напомнил Мартин.
— Простите, но мое дело важней обещаний. Они убили человека в Рильсьене, а теперь рыщут по Чернаре и творят геноцид. Они расчетливые ублюдки: выбирают тех, кого не жалко, чтоб, если что, выложить кучу оправданий. Да пусть они со своими оправданиями идут в Келму или в задницу! Я-то знаю им цену, и, прежде чем они меня убьют, я им кое-что выскажу!
«Все, приехали», — подумал Мартин, холодея. Обыкновенный, не обремененный принципами политик знает, когда надо излагать свое кредо, а когда лучше промолчать, но вся беда в том, что Мадина Милаус не была обыкновенным политиком. Ее звонкий голос дрожал от силы напирающих изнутри эмоций, в глазах появился фанатичный блеск. Человек в таком состоянии не колеблясь выходит с булыжником против танка или открывает окно на шестнадцатом этаже и перешагивает через подоконник, сделав ручкой… или оскорбляет в лицо денорских олигархов. Обещания, Х-объекты, зловредный Габри, Сотимара с его аллергией, собственная жизнь — все побоку. Главное — торжество идеи!
— Мадина, вы способны рассуждать рационально?
— Я способна рассуждать правильно!
— Тогда извините.
Примерившись, он нанес ей короткий удар в скулу, аккуратный и точный. Мадина упала на траву. Мартин убрал меч в ножны, взял ее на руки и легко взбежал по склону оврага, спугнув все того же невезучего паука. Вскоре его настигли денорцы. Двое мужчин и женщина, высокие, мускулистые, одетые и экипированные примерно так же, как он. Без шлемов. Еще бы они были в шлемах…
— Это Мартин Паад, — после короткой немой сценки констатировала женщина.
— Он самый, — улыбнулся Мартин. — Очень приятно! В прошлый раз я так и не побывал в Чернаре, а теперь вот собираю материал для новой книги.
— А это кто? — один из мужчин кивнул на Мадину.
— Моя спутница. Она в обмороке, — Мартин с лицемерным сожалением вздохнул. — Испугалась паука, бедняжка. Такой здоровенный выскочил… В общем, нервы.
По лицу денорки скользнула усмешка: она, олигарх, пауков не боялась.
— Я хочу поскорей донести ее до машины, — озабоченно сказал Мартин. — Пусть отдохнет. Такие переживания не для нее!
Денорцы проводили его до бронекара — на всякий случай, ведь местность кишит каннибалами, а руки у него заняты. Мартин всю дорогу рассказывал им о своих творческих планах, одновременно обливаясь холодным потом: вдруг Мадина не вовремя очнется? Страшно подумать, что будет… На его счастье, она не очнулась. Попрощавшись с олигархами, он с облегчением перевел дух, втащил бесчувственную спутницу в кабину. Поглядел в окошко: денорцы уже исчезли. Мартин взвалил Мадину на плечо и перенес в салон.
— Что с ней? — приоткрыв глаза, с тревогой спросил Сотимара.
— Ей нужен отдых, — туманно ответил Мартин, опуская Мадину на соседний диванчик. — Ивьяп мы нашли.
Он сразу вернулся в кабину, включил зажигание. Надо поскорее рвать когти… Навстречу поползли гребни, овраги, заросли, холмики, ямы. По лицу стекал пот, но Мартин не выпускал руль, чтоб его вытереть: слишком паршивая трасса, на каждом шагу западня. Миновало два часа. До тракта уже рукой подать, но эти последние десятки километров — сплошное нагромождение препятствий. О, какой участок: с одной стороны гребень, с другой — канава метровой глубины, с болотцем на дне, а за ней теснятся растения-воронки нежнейших расцветок. Ширина в самый раз, чтобы прошел бронекар. Чуть левее, и колесо попадет в канаву. Тогда здесь надолго придется задержаться… Машина медленно, как по ниточке, двигалась по узкому промежутку между скалой и выемкой. Мартин был собран и мобилизован, все внимание приковано к дороге. Позади стукнула дверь. Он даже бровью не повел. Впереди канава чуть расширяется, а дорога — то, что можно считать дорогой, — соответственно, сужается, но если провести бронекар с ювелирной точностью…
— Сссукин сын…
В правом ухе как будто взорвалась граната. Голова мотнулась от удара, потерявший управление бронекар вильнул влево, накренился. Мартин ударился виском о шкафчик, чуть не вылетев из кресла. Вскрикнула Мадина, ее тоже швырнуло на стенку. Покатилась по пульту, выпав из специального углубления, кружка из-под кофе.
Морщась, Мартин попытался выпрямиться и оценить обстановку. Натужно урчат моторы, мир за лобовым стеклом неподвижен и перекошен. Наклон — почти сорок пять градусов. Канава все-таки взяла свое.
ГЛАВА 19
— Что там? — спросил Сотимара, поднимая к глазам бинокль.
— Поселение каннибалов. Мадина, возьмите в нижнем справа шкафчике пластиковый пакет.
— Зачем?
— Держите под рукой. Пригодится.
— Лучше не смотрите в окно, — изменившимся голосом посоветовал фаяниец. — Это зрелище не для вас…
Он опоздал со своим предупреждением. Мадину вывернуло — в пакет, который она все-таки успела достать.
— Отвернитесь от окна, — велел Мартин. — Мадина, вы меня слышите? Я хочу понять, что здесь произошло, придется ненадолго задержаться.
Мадина сползла с кресла на пол и теперь сидела в углу кабины, наклонив побледневшее лицо к раскрытому пакету, содрогаясь от рвотных спазмов. Сотимара, нежно поглаживая ее плечо, бормотал что-то успокаивающее. Отвернувшись, Мартин исподлобья поглядел на открывшуюся картину: он тоже испытывал отвращение, смешанное со злостью, но без физиологической реакции. Деревня как деревня, если не замечать развешанных среди фиолетовой листвы кусков человеческих тел. И трупов около хижин.
— Не высовывайтесь, — бросил он перед тем, как надеть респиратор (на случай, если снаружи притаился бомбометатель), и выпрыгнул из машины.
Тропическая жара, оранжевое солнце в зените. Запах разлагающейся плоти проникал даже сквозь многослойные фильтры. Мужчины. Женщины. Старики. Подростки. Убиты примерно двое-трое суток назад. Расправились с ними отнюдь не другие каннибалы: во-первых, все трупы целехоньки, во-вторых, в пыли сохранились следы рубчатых подошв — валвэнийцы такой обуви не носят. Стрельбы не было, жителей деревни убивали голыми руками либо холодным оружием. Засохшие серые комочки: остатки наркотических бомб. Услыхав слабый шорох в одной из хижин, Мартин мгновенно развернулся. Все тихо. Он откинул кожаный полог, заглянул внутрь, держа наготове меч. На циновках сидела древняя старуха в окружении нескольких детей, смуглых, с чумазыми мордашками, и все они уставились на Мартина с диким ужасом. Еще бы! Ведь он как две капли воды похож на злых демонов, уничтоживших деревню.
Он заметил в полумраке хижины среди туземной утвари кое-какие предметы, которые никак не могли быть изготовлены в Чернаре: рваную измусоленную книгу, грязный кружевной лоскут, кованую пряжку, разбитые очки в металлической оправе, раскрашенную матерчатую куклу. Иногда чернарийцы устраивают засады на тракте, добывая пропитание и заодно разживаясь диковинными вещами.
На Мартина смотрели, затаив дыхание, только одна маленькая девочка, не обращая внимания на демона, что-то грызла. Высушенную человеческую кисть. Мартин шагнул на солнцепек, еще раз огляделся и направился к машине.
— Поехали, — покосившись на Мадину, попросил Сотимара. — Ей совсем плохо…
Мартин молча забрал у Мадины использованный пакет, вышвырнул наружу, захлопнул дверцу и сел за руль. Скалы, похожие на окаменевших ползучих тварей. Кремовые и бледно-желтые живые воронки, устремленные раструбами к небу. Озера в оврагах, заросшие по краям высокой травой, зеленой и фиолетовой вперемешку. Чернара — красивое место, если держаться подальше от человеческих поселений.
— Боже мой… — хрипло простонала Мадина.
— Сотимара, дайте ей немного вина. Того, что мы купили в Аомре.
Выпив вина, Мадина более-менее пришла в себя, хотя выглядела пришибленной.
— Извините за деликатный вопрос, — вполголоса обратился к ней Мартин, когда фаяниец вышел. — Вы не беременны?
— Нет, — она помотала головой. — Спираль. Задоголовые келмаки не знают, что это такое, а я просвещать их не стала. Дело не в этом. Мартин, на меня всегда так действуют… такие вещи. Ну, куски тел, внутренности… Я из-за этого терпеть не могу натурализм в искусстве. Это ненормально, недопустимо… Что там было, в этой деревне? Дикари между собой воюют?
— Нет. Недавно там побывали денорцы, только и всего. Могу заключить, что они тоже не любят каннибалов.
— Да они сами не лучше каннибалов! Вот значит как… И они всех поубивали?
— Ага. Уцелела одна старуха и пятеро детей.
— Преступники… — прошептала Мадина. — Истребить целую деревню…
— Помнится, когда вы эту деревню увидели, у вас чуть желудок наружу не выскочил.
Мадина слегка скривилась, подавила возникший было рвотный спазм, но потом возразила:
— Это не повод для массового убийства! А вы, значит, ничуть не возмущены?
— Я?.. — Мартин пожал плечами. — Для меня это находится за гранью человеческого. Я имею в виду чернарийцев с их гастрономическими пристрастиями. Я не стал бы нападать на деревню и всех поголовно истреблять, но возмущения по этому поводу не испытываю.
— Есть разные этносы, и у каждого…
— Мадина, не втягивайте меня в полемику! Видите, какая трасса? Если я во что-нибудь врежусь или заеду в яму, мы сведем очень близкое знакомство со здешним этносом.
Она замолчала.
На другой день трасса стала еще хуже, продвижение вперед замедлилось. Склоны, ямы, овраги, коварно торчащие из земли невысокие каменные гребешки. Более густые, чем раньше, заросли фиолетовых деревьев и живых воронок. Смотреть приходилось в оба, Мадина не справлялась, и Мартин бессменно сидел за рулем. Вдобавок у Сотимары подскочила температура, он лежал в салоне с мокрой тряпкой на голове. Мартин вколол ему дозу антибиотиков, но лучше не стало.
— Аллергия, — объяснил фаяниец, еле ворочая языком. — Я сам не знаю, на что, но иногда начинается.
Антиаллергенов в аптечке не было, весь запас остался в Эгтемеосе.
— Надо найти ивьяп, — прищелкнула пальцами Мадина. — Вот! Целебное растение и растет как раз в этих широтах, около воды. Антиаллерген. Я знаю, как он выглядит: почти черные звездообразные листья, сиреневые, с пушком с изнанки.
— Да, ивьяп… — оживился Сотимара. — Но тут слишком опасно, чтобы его искать. Не беспокойтесь, я потерплю…
Выглядел он плохо, и Мартин решил:
— Поищем. Все равно я уже одурел от этой езды, нужна передышка.
— Нам придется пойти вместе, — вопросительно глядя на него, сказала Мадина. — Есть похожие на ивьяп растения, главное — не перепутать.
— А вы не перепутаете?
— Я видела ивьяп. Тьессины в Канаморе специально его выращивают.
— Я могу потерпеть до Канамора, — слабым голосом запротестовал, приподняв голову, фаяниец. — Не надо рисковать.
Говорил он с трудом, опухшее лицо и кисти рук покрывала красноватая сыпь.
— Да какой там риск… Найдем ивьяп и быстренько поставим вас на ноги, — Мартин наигранно усмехнулся, скрывая тревогу. — До завтра пройдет. Мадина, вы обещаете, что во время нашей вылазки будете беспрекословно мне подчиняться?
— Беспрекословно — это как? — она склонила голову набок.
— Это значит, вы будете бегать, прыгать, замирать, прятаться и так далее только по моей команде.
— А больше ничего от меня не хотите? — Мадина изобразила сладкую улыбку.
— Больше ничего. Мы не в Арелском ботаническом парке, а на Кадме, в Чернаре. Если будете меня слушаться, я гарантирую, что вы останетесь живы.
— Ладно. — Покосившись на Сотимару, который опять прикрыл глаза, она с нарочито покорной гримасой вздохнула. — Поскольку Мартин Паад — великий специалист по выживанию, я отдаю себя в ваши руки.
— Обещаете? — с нажимом повторил Мартин.
— Обещаю.
— Хорошо. Тогда наденьте жилет с карманами, смажьте кожу репеллентом и возьмите респиратор. В темпе, нам не стоит долго торчать на одном месте.
Насмешливым жестом отдав честь, Мадина развернулась на пятках и вышла из салона. Мартин, с мрачной физиономией, протиснулся в коридорчик следом за ней. Лучше бы оставить ее в машине, сходить одному… Но он не был уверен, что не притащит вместо ивьяпа какую-нибудь бесполезную травку.
— Пожалуйста, не валяйте дурака, — угрюмо попросил он, запирая дверцу бронекара.
— Да я и не собираюсь, не бойтесь, — вполне покладисто отозвалась Мадина.
Слегка щуря глаза от яркого полуденного света, она оглядывала окрестности. Каменные гребни, группы воронкообразных растений, прихотливо оплетенные лианами фиолетовые деревья скрывали перспективу, только на юго-востоке в виде исключения приоткрывалась голубая даль.
— Где будем искать?
— Нам нужен затененный овраг с озером. — Мадина наугад двинулась на восток. — Ивьяп растет в тени.
— Пошли. Старайтесь не шуметь.
Мартин вынул меч из ножен. На бедре у него висела кобура с пистолетом, в карманах лежало несколько газовых гранат. Мадина никакого оружия с собой не взяла. Он до сих пор не понял, рисуется она или ей действительно неприятно пользоваться оружием.
— Идите за мной, — вполголоса приказал он, обогнав ее.
— Вы найдете дорогу назад? — обеспокоенно спросила Мадина, когда бронекар скрылся из виду.
— Найду.
Подходящего оврага все не было и не было. Попадались раскрытые навстречу солнцу ямы с обмелевшими, ослепительно сверкающими озерами. Зато за нагретым, как печка, скоплением гребней они наткнулись на Х-объект. Дырявый приплюснутый купол, вознесенный над землей на шести суставчатых лапах. Мартин отлично помнил, что на карте его нет. В Чернаре вообще нет Х-объектов. По крайней мере раньше не было…
— Обходим, — шепнул он, увлекая Мадину в сторону.
Та молча подчинилась. Что ж, свое обещание она пока держит… За следующим гребнем стеной стояли фиолетовые деревья, целая роща.
— Посмотрим там? — оживилась Мадина.
Мартин шел впереди, раздвигая ветви, она шла следом. Журчание воды он услыхал первым. Ручей. Он тек по дну глубокого оврага, а вдоль берегов под сенью перепутанных ветвей чернели среди лиловато-зеленой травы звездообразные листья. Сорвав один, внимательно рассмотрев и понюхав, Мадина удовлетворенно прошептала:
— Ивьяп.
Она рвала листья и заталкивала в карманы жилета, Мартин с мечом в руке стоял рядом, озираясь и чутко прислушиваясь. Что-то его беспокоило. Он не мог бы сказать, что именно, оно едва улавливалось на пределе восприятия… Что-то не так с лесным шумом. Журчание воды, шорох листвы на слабом ветерке, жужжание насекомых в диапазоне от исчезающе-высокого до басовито-низкого, щебет и писк иной тропической живности, чавканье влажной почвы под кроссовками Мадины… Он сортировал звуки, пытаясь выделить то, что вызвало беспокойство, и вдруг Мадина, издав странный горловой вопль, отпрыгнула назад, чуть не напоровшись на меч. Ее спасла от увечья молниеносная реакция Мартина.
— Что такое?
— Вот он… — выдавила Мадина, показав пальцем.
По берегу ковылял паук. Размером с очень большой чайник. Мохнатый, лиловато-зеленый, с черным крестом на спине. Припомнив энциклопедию живой природы Кадма — яд у этой разновидности слабенький, вызывает локальное кожное раздражение, — Мартин успокаивающе сжал локоть Мадины:
— Порядок. Он не опасен.
— Да он же громадный! Прогоните его!
— Пшел отсюда, скотина! — замахнувшись ногой, шикнул Мартин.
Паук проворно отбежал в сторону и скрылся среди высокой травы.
— Я набрала много ивьяпа, — утерев лоб тыльной стороной ладони, вздохнула Мадина. — Хватит. Пойдем обратно?
— Пойдем…
Не договорив, Мартин замер и приложил палец к губам. Человеческие голоса. Раньше они вплетались в лесной шум, не выделяясь, а теперь слышались вполне отчетливо. Люди. Пока еще далеко, но приближаются. Возможно, услыхали крик Мадины.
— Наденьте респиратор и пошли, — скомандовал Мартин.
Сам он тоже натянул свой респиратор, висевший на груди: чернарийские каннибалы обычно начинают атаку с забрасывания жертв наркотическими бомбами. Сделав несколько шагов, он на мгновение остановился, прислушался и сдернул респиратор.
— М-м?.. — спросила Мадина.
— Снимайте. Это не дикари, они говорят на импере.
— Кто же тогда?
— Вероятно, денорцы.
— А вы говорите — не дикари! — она фыркнула.
— Идем. В чем дело?
Мадина Милаус, активистка движения непримиримых противников насилия, побледнела и сжала кулаки, ее глаза заблестели.
— Я не буду бегать от этих мерзавцев! Они везде творят произвол, они уничтожили мирную деревню! Наше благоразумное правительство не позволило мне сказать с трибуны, что я думаю, так я сейчас им скажу!
— Мадина, вы спятили? — тихо осведомился Мартин.
— Нет, не спятила! Я давно хотела им сказать… Можете хоть лопнуть, а я с ними поговорю, я не собираюсь от них прятаться! С ними никто не хочет связываться, вот они и обнаглели. Если я сейчас убегу вместе с вами, я никогда себе этого не прощу. Цель моей жизни — борьба с такими, как они, и я не полезу в кусты.
— Вы мне кое-что обещали, — сквозь зубы напомнил Мартин.
— Простите, но мое дело важней обещаний. Они убили человека в Рильсьене, а теперь рыщут по Чернаре и творят геноцид. Они расчетливые ублюдки: выбирают тех, кого не жалко, чтоб, если что, выложить кучу оправданий. Да пусть они со своими оправданиями идут в Келму или в задницу! Я-то знаю им цену, и, прежде чем они меня убьют, я им кое-что выскажу!
«Все, приехали», — подумал Мартин, холодея. Обыкновенный, не обремененный принципами политик знает, когда надо излагать свое кредо, а когда лучше промолчать, но вся беда в том, что Мадина Милаус не была обыкновенным политиком. Ее звонкий голос дрожал от силы напирающих изнутри эмоций, в глазах появился фанатичный блеск. Человек в таком состоянии не колеблясь выходит с булыжником против танка или открывает окно на шестнадцатом этаже и перешагивает через подоконник, сделав ручкой… или оскорбляет в лицо денорских олигархов. Обещания, Х-объекты, зловредный Габри, Сотимара с его аллергией, собственная жизнь — все побоку. Главное — торжество идеи!
— Мадина, вы способны рассуждать рационально?
— Я способна рассуждать правильно!
— Тогда извините.
Примерившись, он нанес ей короткий удар в скулу, аккуратный и точный. Мадина упала на траву. Мартин убрал меч в ножны, взял ее на руки и легко взбежал по склону оврага, спугнув все того же невезучего паука. Вскоре его настигли денорцы. Двое мужчин и женщина, высокие, мускулистые, одетые и экипированные примерно так же, как он. Без шлемов. Еще бы они были в шлемах…
— Это Мартин Паад, — после короткой немой сценки констатировала женщина.
— Он самый, — улыбнулся Мартин. — Очень приятно! В прошлый раз я так и не побывал в Чернаре, а теперь вот собираю материал для новой книги.
— А это кто? — один из мужчин кивнул на Мадину.
— Моя спутница. Она в обмороке, — Мартин с лицемерным сожалением вздохнул. — Испугалась паука, бедняжка. Такой здоровенный выскочил… В общем, нервы.
По лицу денорки скользнула усмешка: она, олигарх, пауков не боялась.
— Я хочу поскорей донести ее до машины, — озабоченно сказал Мартин. — Пусть отдохнет. Такие переживания не для нее!
Денорцы проводили его до бронекара — на всякий случай, ведь местность кишит каннибалами, а руки у него заняты. Мартин всю дорогу рассказывал им о своих творческих планах, одновременно обливаясь холодным потом: вдруг Мадина не вовремя очнется? Страшно подумать, что будет… На его счастье, она не очнулась. Попрощавшись с олигархами, он с облегчением перевел дух, втащил бесчувственную спутницу в кабину. Поглядел в окошко: денорцы уже исчезли. Мартин взвалил Мадину на плечо и перенес в салон.
— Что с ней? — приоткрыв глаза, с тревогой спросил Сотимара.
— Ей нужен отдых, — туманно ответил Мартин, опуская Мадину на соседний диванчик. — Ивьяп мы нашли.
Он сразу вернулся в кабину, включил зажигание. Надо поскорее рвать когти… Навстречу поползли гребни, овраги, заросли, холмики, ямы. По лицу стекал пот, но Мартин не выпускал руль, чтоб его вытереть: слишком паршивая трасса, на каждом шагу западня. Миновало два часа. До тракта уже рукой подать, но эти последние десятки километров — сплошное нагромождение препятствий. О, какой участок: с одной стороны гребень, с другой — канава метровой глубины, с болотцем на дне, а за ней теснятся растения-воронки нежнейших расцветок. Ширина в самый раз, чтобы прошел бронекар. Чуть левее, и колесо попадет в канаву. Тогда здесь надолго придется задержаться… Машина медленно, как по ниточке, двигалась по узкому промежутку между скалой и выемкой. Мартин был собран и мобилизован, все внимание приковано к дороге. Позади стукнула дверь. Он даже бровью не повел. Впереди канава чуть расширяется, а дорога — то, что можно считать дорогой, — соответственно, сужается, но если провести бронекар с ювелирной точностью…
— Сссукин сын…
В правом ухе как будто взорвалась граната. Голова мотнулась от удара, потерявший управление бронекар вильнул влево, накренился. Мартин ударился виском о шкафчик, чуть не вылетев из кресла. Вскрикнула Мадина, ее тоже швырнуло на стенку. Покатилась по пульту, выпав из специального углубления, кружка из-под кофе.
Морщась, Мартин попытался выпрямиться и оценить обстановку. Натужно урчат моторы, мир за лобовым стеклом неподвижен и перекошен. Наклон — почти сорок пять градусов. Канава все-таки взяла свое.
ГЛАВА 19
— Вы меня сами спровоцировали! — угрюмая, с ног до головы перемазанная грязью Мадина всем весом навалилась на лопату, вдавливая лезвие в вязкую неподатливую почву. — Никогда бы не подумала, что вы способны ударить женщину! У меня только-только прошли келмацкие синяки, и тут вы меня бьете как последний келмак. Скула опять распухла, я ужасно выгляжу…
— Если б олигархи узнали, кто вы такая, вы бы сейчас выглядели еще хуже, — утешил ее Мартин.
Такой же грязный, он тоже копал, ни на секунду не останавливаясь для передышки. У него дело спорилось быстрее.
— Жаль, видеокамеры нет, — проворчал он. — Я бы снялся на память с багровым ухом.
— Хотите высудить у меня компенсацию? — сердито прищурилась Мадина.
— Да нет. Я же сказал — на память. Мне не каждый день случается получать по уху от непримиримых противников насилия.
— Это из-за вас я отступила от своих принципов. — Мадина вздохнула, со стоном нажимая на лопату. — С кем поведешься… Я первый и единственный раз в жизни ударила человека, и спровоцировали меня вы!
— У меня не было выбора. Как спасатель, я должен вытащить вас с Кадма живьем, это моя работа.
— А я не могла иначе, это вы понимаете? Раньше я обличала денорских олигархов на митингах, в сети, в телеинтервью, но никогда не встречалась с ними лицом к лицу. Вчера мне представилась возможность бросить в их кровожадные морды все, что я думаю, и тут вклинились вы. Спасатель! — она передразнила его интонацию. — Вы же такой крутой, неужели вы их испугались?
— Я один, а их много. И у каждого из них боевая подготовка на том же уровне, как у меня. Это, во-первых. А во-вторых, я с ними не ссорился.
— Да вы просто-напросто конформист! — Мадина презрительно тряхнула головой.
— Живой конформист, — буркнул Мартин.
Некоторое время они трудились молча, остервенело вонзая лопаты в землю и швыряя в канаву осклизлые комья. Как будто соревновались. Потом Мадина выпрямилась, убрала за ухо упавшую на лоб мокрую прядь, глянула на свои ладони и прошептала:
— Ну вот, кровавые мозоли… Выкапываем машину лопатами, как первобытные люди! Неужели другого способа нет? Сотимара, что делают в Чадоре, если машина вот так застряла? — она повернулась к фаянийцу.
Сотимару, как больного, от земляных работ освободили. Он сидел возле гребня, примостившись на каменном выступе. Вчера вечером и сегодня утром ему давали отвар из ивьяпа, сыпь после этого почти исчезла, температура понизилась до тридцати семи. Его немного знобило, он зябко кутался в легкий шелковый плащ.
— Запрягают кулума, показывают ему кусок сахара, и он вытаскивает машину из кювета, — откликнулся Сотимара. — На всех наших автомобилях приделаны по бокам специальные скобы для упряжи.
— Гениально! — оценил Мартин. — Жаль, у нас нет кулума…
С неба, затянутого от края до края творожистой облачной массой, опять начало капать. Дождь зарядил с вечера, из-за чего почва раскисла, и бронекар увяз еще глубже. В Чернаре ночью творилось что-то неладное: с юга доносились странные завывания и треск, земля несколько раз содрогнулась. Мартин предположил, что эти явления как-то связаны с Х-объектом, на который наткнулись они с Мадиной.
— Не руки, а сплошной волдырь, — она измученно оперлась о лопату.
— Я же советовал вам надеть перчатки.
— В Келму ваши советы!
Мартин не стал огрызаться. Близились сумерки, он хотел освободить бронекар до наступления темноты. Сейчас машину подпирал домкрат. Три сдвоенных левых колеса стояли на свежей насыпи, четвертое, переднее, все еще висело над пустотой. По ту сторону канавы, на расчищенном от воронкообразных растений участке, Мартин раз за разом вгонял лопату в землю, и насыпь росла. Землю пронизывали корни, в ней шевелились составленные из блестящих сегментов личинки, недовольные переселением. Еще чуть-чуть — и можно будет убирать домкрат.
— Паад! — позвал Сотимара. — Паад! Ее что-то слишком долго нет!
— Кого нет?
— Госпожи Милаус.
— Какого черта?
— Боюсь, это я виноват. Она присела отдохнуть рядом со мной, а я случайно расстроил ее разговором, и она ушла за скалу, — придерживая у горла складки плаща, фаяниец конвульсивно моргал. Похоже, у него опять подскочила температура. — Я не знал, что эта вполне пристойная тема будет ей неприятна.
— Какая еще тема?
— Реинкарнация. Мне пришло в голову, что «видения смерти» — это картины наших прежних смертей, и в магических снах мы видим эпизоды из наших прошлых жизней. Я сказал ей об этом. Госпожа Милаус вдруг заволновалась, расплакалась и начала ругаться… как она обычно ругается, сказала, что все это ерунда, что она в это не верит, потом вскочила и ушла. Я не хотел ее расстроить…
— Ясно, — воткнув лопату в землю, процедил Мартин.
Копая, он машинально фиксировал окружающие звуки — на предмет опасности, — но к их разговору не прислушивался. Он был до мозга костей реалист, мистика его не интересовала.
— Сотимара, идите в машину. Не беспокойтесь, я найду ее. Дверцу я запру. Если что, вы сможете открыть изнутри, но лучше не открывайте. Чтоб еще и вас искать не пришлось… Если появятся дикари, наплюйте на них — в бронекаре вы как в крепости Если появятся другие инопланетяне, скажите им, что вы вместе с Паадом. Это если я задержусь… И выпейте свой отвар.
Забросив лопаты в кабину, он захлопнул дверцу. Оружие при нем — меч, гранаты, пистолет в кобуре. Обогнув скалу, Мартин огляделся. На раскисшей земле отпечатались следы келмацких сапожек с подковами на каблучках, но дальше, среди высокой намокшей травы, они терялись. Ага, вот здесь кто-то прошел, трава примята… Высматривая малейшие зацепки, Мартин двигался по следу; внезапно каменные гребни впереди расступились, и открылось ничем не загроможденное пространство — лиловато-зеленая равнина, рассеченная поперек широкой бурой полосой, плавно заворачивающей на север. Купеческий тракт. Оказывается, до него гораздо ближе, чем Мартин предполагал. На севере, у горизонта, еле намечались какие-то полупрозрачные контуры. Это уже Канамор, почти невидимый из-за дождя и тумана. А Мадины нигде нет.
— Мадина! — выйдя на равнину, во всю глотку заорал Мартин.
Дождь поглотил эхо.
— Мадина!
— Я здесь! — донеслось откуда-то сбоку, из-за гребней.
Почему-то Мадина ответила по-чадорийски, а не на импере… Непонятно. Он замер, определяя направление, потом вытащил пистолет и двинулся в ту сторону.
Гребни кое-где смыкались друг с другом — каменный лабиринт с несметным множеством тупиков. Мартин перемещался бесшумно, держа палец на спусковом крючке. Вокруг тихо шелестел теплый дождь.
— Я здесь!
Определенно, ее голос. Совсем близко. Он начал огибать серый с кварцевыми прожилками гребень, похожий на задремавшего кулума.
— Стой!
Другой голос, мужской. Он прозвучал сверху. Мартин отпрыгнул в сторону.
— Стой! — новый окрик по-чадорийски. — Не шевелись или мы убьем твою женщину! Брось оружие! Эй, сука, скажи ему!
— Мартин, они меня убьют! — крикнула Мадина. — А-а…
— Мой парень перережет ей глотку, — сообщил мужской голос. — Стой на месте, оружие на землю!
Говорили сверху. С гребня. Мартин не спешил выполнять требование. Мадина опять сдавленно закричала.
— Иди налево, к серому камню, или мы ее прирежем! Наверх не смотри!
Мартин не спеша двинулся в указанном направлении. Что-то шлепнулось на землю у его ног, в ноздри ударил густой обжигающий аромат. Наркотическая бомба. А он без респиратора… От брошенного в голову камня он все-таки успел уклониться, но наркотик уже подействовал, его реакция замедлилась, и второй камень попал в цель.
— Если б олигархи узнали, кто вы такая, вы бы сейчас выглядели еще хуже, — утешил ее Мартин.
Такой же грязный, он тоже копал, ни на секунду не останавливаясь для передышки. У него дело спорилось быстрее.
— Жаль, видеокамеры нет, — проворчал он. — Я бы снялся на память с багровым ухом.
— Хотите высудить у меня компенсацию? — сердито прищурилась Мадина.
— Да нет. Я же сказал — на память. Мне не каждый день случается получать по уху от непримиримых противников насилия.
— Это из-за вас я отступила от своих принципов. — Мадина вздохнула, со стоном нажимая на лопату. — С кем поведешься… Я первый и единственный раз в жизни ударила человека, и спровоцировали меня вы!
— У меня не было выбора. Как спасатель, я должен вытащить вас с Кадма живьем, это моя работа.
— А я не могла иначе, это вы понимаете? Раньше я обличала денорских олигархов на митингах, в сети, в телеинтервью, но никогда не встречалась с ними лицом к лицу. Вчера мне представилась возможность бросить в их кровожадные морды все, что я думаю, и тут вклинились вы. Спасатель! — она передразнила его интонацию. — Вы же такой крутой, неужели вы их испугались?
— Я один, а их много. И у каждого из них боевая подготовка на том же уровне, как у меня. Это, во-первых. А во-вторых, я с ними не ссорился.
— Да вы просто-напросто конформист! — Мадина презрительно тряхнула головой.
— Живой конформист, — буркнул Мартин.
Некоторое время они трудились молча, остервенело вонзая лопаты в землю и швыряя в канаву осклизлые комья. Как будто соревновались. Потом Мадина выпрямилась, убрала за ухо упавшую на лоб мокрую прядь, глянула на свои ладони и прошептала:
— Ну вот, кровавые мозоли… Выкапываем машину лопатами, как первобытные люди! Неужели другого способа нет? Сотимара, что делают в Чадоре, если машина вот так застряла? — она повернулась к фаянийцу.
Сотимару, как больного, от земляных работ освободили. Он сидел возле гребня, примостившись на каменном выступе. Вчера вечером и сегодня утром ему давали отвар из ивьяпа, сыпь после этого почти исчезла, температура понизилась до тридцати семи. Его немного знобило, он зябко кутался в легкий шелковый плащ.
— Запрягают кулума, показывают ему кусок сахара, и он вытаскивает машину из кювета, — откликнулся Сотимара. — На всех наших автомобилях приделаны по бокам специальные скобы для упряжи.
— Гениально! — оценил Мартин. — Жаль, у нас нет кулума…
С неба, затянутого от края до края творожистой облачной массой, опять начало капать. Дождь зарядил с вечера, из-за чего почва раскисла, и бронекар увяз еще глубже. В Чернаре ночью творилось что-то неладное: с юга доносились странные завывания и треск, земля несколько раз содрогнулась. Мартин предположил, что эти явления как-то связаны с Х-объектом, на который наткнулись они с Мадиной.
— Не руки, а сплошной волдырь, — она измученно оперлась о лопату.
— Я же советовал вам надеть перчатки.
— В Келму ваши советы!
Мартин не стал огрызаться. Близились сумерки, он хотел освободить бронекар до наступления темноты. Сейчас машину подпирал домкрат. Три сдвоенных левых колеса стояли на свежей насыпи, четвертое, переднее, все еще висело над пустотой. По ту сторону канавы, на расчищенном от воронкообразных растений участке, Мартин раз за разом вгонял лопату в землю, и насыпь росла. Землю пронизывали корни, в ней шевелились составленные из блестящих сегментов личинки, недовольные переселением. Еще чуть-чуть — и можно будет убирать домкрат.
— Паад! — позвал Сотимара. — Паад! Ее что-то слишком долго нет!
— Кого нет?
— Госпожи Милаус.
— Какого черта?
— Боюсь, это я виноват. Она присела отдохнуть рядом со мной, а я случайно расстроил ее разговором, и она ушла за скалу, — придерживая у горла складки плаща, фаяниец конвульсивно моргал. Похоже, у него опять подскочила температура. — Я не знал, что эта вполне пристойная тема будет ей неприятна.
— Какая еще тема?
— Реинкарнация. Мне пришло в голову, что «видения смерти» — это картины наших прежних смертей, и в магических снах мы видим эпизоды из наших прошлых жизней. Я сказал ей об этом. Госпожа Милаус вдруг заволновалась, расплакалась и начала ругаться… как она обычно ругается, сказала, что все это ерунда, что она в это не верит, потом вскочила и ушла. Я не хотел ее расстроить…
— Ясно, — воткнув лопату в землю, процедил Мартин.
Копая, он машинально фиксировал окружающие звуки — на предмет опасности, — но к их разговору не прислушивался. Он был до мозга костей реалист, мистика его не интересовала.
— Сотимара, идите в машину. Не беспокойтесь, я найду ее. Дверцу я запру. Если что, вы сможете открыть изнутри, но лучше не открывайте. Чтоб еще и вас искать не пришлось… Если появятся дикари, наплюйте на них — в бронекаре вы как в крепости Если появятся другие инопланетяне, скажите им, что вы вместе с Паадом. Это если я задержусь… И выпейте свой отвар.
Забросив лопаты в кабину, он захлопнул дверцу. Оружие при нем — меч, гранаты, пистолет в кобуре. Обогнув скалу, Мартин огляделся. На раскисшей земле отпечатались следы келмацких сапожек с подковами на каблучках, но дальше, среди высокой намокшей травы, они терялись. Ага, вот здесь кто-то прошел, трава примята… Высматривая малейшие зацепки, Мартин двигался по следу; внезапно каменные гребни впереди расступились, и открылось ничем не загроможденное пространство — лиловато-зеленая равнина, рассеченная поперек широкой бурой полосой, плавно заворачивающей на север. Купеческий тракт. Оказывается, до него гораздо ближе, чем Мартин предполагал. На севере, у горизонта, еле намечались какие-то полупрозрачные контуры. Это уже Канамор, почти невидимый из-за дождя и тумана. А Мадины нигде нет.
— Мадина! — выйдя на равнину, во всю глотку заорал Мартин.
Дождь поглотил эхо.
— Мадина!
— Я здесь! — донеслось откуда-то сбоку, из-за гребней.
Почему-то Мадина ответила по-чадорийски, а не на импере… Непонятно. Он замер, определяя направление, потом вытащил пистолет и двинулся в ту сторону.
Гребни кое-где смыкались друг с другом — каменный лабиринт с несметным множеством тупиков. Мартин перемещался бесшумно, держа палец на спусковом крючке. Вокруг тихо шелестел теплый дождь.
— Я здесь!
Определенно, ее голос. Совсем близко. Он начал огибать серый с кварцевыми прожилками гребень, похожий на задремавшего кулума.
— Стой!
Другой голос, мужской. Он прозвучал сверху. Мартин отпрыгнул в сторону.
— Стой! — новый окрик по-чадорийски. — Не шевелись или мы убьем твою женщину! Брось оружие! Эй, сука, скажи ему!
— Мартин, они меня убьют! — крикнула Мадина. — А-а…
— Мой парень перережет ей глотку, — сообщил мужской голос. — Стой на месте, оружие на землю!
Говорили сверху. С гребня. Мартин не спешил выполнять требование. Мадина опять сдавленно закричала.
— Иди налево, к серому камню, или мы ее прирежем! Наверх не смотри!
Мартин не спеша двинулся в указанном направлении. Что-то шлепнулось на землю у его ног, в ноздри ударил густой обжигающий аромат. Наркотическая бомба. А он без респиратора… От брошенного в голову камня он все-таки успел уклониться, но наркотик уже подействовал, его реакция замедлилась, и второй камень попал в цель.