Страница:
Обычно он не лез в такие дебри, но сейчас, заметив, что Мадина воспрянула духом, старался вовсю. Протяжный стон заставил его умолкнуть. Мадина тоже вздрогнула, широко раскрыв глаза. Мартин пружинисто поднялся на ноги, но, сообразив, что происходит, расслабился и сел.
— Бесстыдница… — с отвращением прошептала Мадина. — Орет, как мартовская кошка…
Спохватившись, Мартин посоветовал ей выспаться, вытащил из кладовки канистры и отправился за водой. Вначале он выбрался наружу налегке, долго осматривался и прислушивался: темные скальные массивы, плеск ручья, искрящееся звездами небо, шуршание ночных ящериц, переливчатый вой какого-то животного — издали, из сельвы… И слух, и ощущения подсказывали, что чужих рядом нет. Он несколько раз сходил к ручью и обратно, мягко ступая по камням босыми ногами. Красноватую кадмийскую луну заслоняли горы. Мартин попытался представить себе серебряную арку в ночном небе, и вдруг в его сознании возникла довольно четкая картинка: многоэтажные дома с редкими светящимися окошками, вычурные фонари на оплетенных плющом столбах, он запирает дверцу автомобиля, оглядывается через плечо — и видит над крышами эту самую арку. Громадная, от горизонта до горизонта. На юге. Почему-то он знал, что на юге. В ее призрачном свете запаркованные машины отбрасывают черные тени на побитый булыжник мостовой…
Мартин потряс головой. К черту… А то получится, что Юстан и его тоже достал!
Спать он по давней привычке устроился в кабине. Немного раздражало то, что лобовое стекло занавешено, нет обзора… Но так надо. Хорошо, если тьессин за ночь придет в себя. Вход не обязательно находится в той горе, где Гефада. Он может быть где угодно в окрестностях, причем не один. Подземные либо пробитые в скалах туннели! Стоит поискать в районе лагеря борешанистов… или даже в самом лагере? Если вход там есть, он надежно замаскирован, иначе бы Эджен его заметила. Скорее всего, есть…
Аблес наутро чувствовал себя хорошо. Его черные губы кривились в загадочно-торжествующей, как показалось Мартину, усмешке. Сотимара выглядел обессилевшим, но просветленным и поглядывал на Эджен с неприкрытым обожанием. У Мадины настроение было кислое, однако не такое подавленное, как вчера. Наскоро позавтракав, приступили к совещанию. Для начала во всех подробностях пересказали тьессину разговор с Юстаном, фаяниец переводил.
— Юстан постиг магию Гефады не настолько, чтобы пользоваться всеми ее возможностями. Иначе он был бы непобедим. Вчера он… — Сотимара запнулся, что-то переспросил у Аблеса по-савашейски, кивнул и продолжил: — Он внезапно лишился части разума и силы, когда Эджен напомнила ему знакомое в прошлом существо. К тому существу его привязывает смертельный страх и непреодолимое притяжение. Очень-очень сильная эмоция. Тот, кто принимает похожее за одинаковое, уязвим. Аблес воспользовался этим, чтобы нанести Юстану удар и спасти нас.
— Одна поправка, — проворчал Мартин. — Юстан не может лишиться разума. Он уже сумасшедший.
Тьессин, а вслед за ним фаяниец возразили:
— К сожалению, не сумасшедший.
— Тогда как расценить весь этот бред насчет прошлых жизней?
— Это не бред. Гефада пробуждает у тех, кто с ней связан, память о прошлом. Видимо, когда-то раньше вы уже встречались с существом, которое в этой жизни носит имя Юстан.
Чертыхнувшись, Мартин с тоской спросил:
— И я должен принять эту заумь как рабочую версию?
— Это истина. Тот, кто отворачивается от истины, не добьется победы, — строго повторил вслед за тьессином Сотимара.
— Ладно, — вздохнул Мартин. — Будем считать, что я живу много раз и что когда-то, на планете с кольцом вместо спутников, я крепко приложил мордой об стенку парня, который теперь носит имя Юстан. А еще у меня есть нимб и крылышки с перьями. Но только на время текущей операции!
Возражать на это Аблес не стал, лишь покачал головой с явным неодобрением. И перешел к делу.
— Он говорит, если он наденет такой же шлем, как у Юстана, у него появится шанс одолеть черного мага. Он никогда раньше не видел таких шлемов, но читал о них в древних книгах. Этот не единственный, должны быть еще.
— Ага… — кивнул Мартин. — Значит, добудем ему шлем.
Он изложил свой план. Выслушав, денорка сказала:
— Будет лучше, если мы пойдем вдвоем.
— Нет. Эджен, вы обязательно станете олигархом, но согласитесь: опыта в таких делах у меня побольше, чем у вас. Один из нас должен остаться здесь, чтобы охранять Аблеса и остальных. За шлемом пойду я.
Она неохотно уступила. Аблес опять что-то сказал.
— Он даст вам магические создания для защиты, но все равно вы рискуете, — перевел фаяниец.
— Не впервой.
— Мартин, пожалуйста, не убивайте Юстана, — Эджен слегка прищурила свои длинные серо-голубые глаза, обведенные серебристыми линиями. — Сохраните ему жизнь, если у вас будет выбор!
На секунду ее взгляд стал умоляющим. У стороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что она просит за Юстана из милосердных соображений.
— Я иду за шлемом, — напомнил Мартин. — Только за шлемом. Пришел — схватил — смылся. С Юстаном я постараюсь не встречаться.
— Он надеется, что вы будете осторожны, как очень-очень мудрый старый тьессин, — перевел Сотимара напутствие Аблеса.
Мартин рассовал по карманам безрукавки все, что могло пригодиться во время рейда. Надел на запястья и щиколотки тьессинские браслеты, которые должны были обеспечить ему дополнительную защиту. Они оказались для него маловаты, пришлось соединить застежки цепочками. Закончив с экипировкой, плотно поел, разложил кресло в кабине и устроился на отдых. В машине было душно, как будто спертый влажный воздух на восемьдесят процентов состоял из пота, но нечего и думать о том, чтобы поднять тент и проветрить до наступления темноты. У Мартина имелся большой счет к Юстану, однако сейчас его особенно доставало то, что этот сукин сын угробил ему, заодно с другими приборами, все бортовые кондиционеры.
«Поймаю — убью, — подумал он, ворочаясь в кресле. — Или нет, не убью. Отдам Эджен».
Он привык не обращать внимания на неудобства, но ему элементарно не хватало кислорода. Мадина и Сотимара чувствовали себя еще хуже.
До захода солнца оставалось полчаса, когда в кабину пришла денорка.
— Мартин, я кое-что вспомнила, — осветив кабину карманным фонариком, она положила на пульт листок. — В лагере борешанистов я видела грот в форме арки. Правильная арка полутораметровой высоты, под ней вроде бы сплошная скала. Полтора метра — это низковато и для человека, и для тьессина, но если икс-объекты, включая Гефаду, были созданы много тысячелетий назад…
— То уровень почвы за это время мог подняться, — подхватил Мартин. — Здорово. Я устрою там засаду — и посмотрим, что получится… Вы нарисовали схему лагеря?
— Вот здесь ворота. Здесь у них столбы с гамаками, здесь они в большом котле варят похлебку. Дальше ручей, на той стороне туалеты редкой паршивости… Склад орудий труда. Вот она, арка. Достаточно далеко и от гамаков, и от туалетов. Если входом пользуются по ночам, полная гарантия, что борешанисты ничего не заметят.
— Спасибо. — Запомнив схему, он улыбнулся денорке. — Эджен, у меня к вам разговор.
Она присела на подлокотник соседнего кресла. В свете фонарика слабо мерцали нанесенные на веки серебристые контуры. Мартин оглянулся: дверь в коридор плотно закрыта.
— Я не знаю, когда вернусь. За руководителя останетесь вы. Сотимара и Аблес возражать не будут, но есть еще Мадина. Очень прошу вас, не обижайте ее.
На лице девушки застыло неопределенное выражение: вероятно, она уже подумывала о том, что хорошо бы разобраться с Мадиной в его отсутствие.
— Она неплохой человек, но оказалась не на своем месте, — добавил Мартин. — Руководство Арелского университета, послав ее сюда, либо сглупило… либо нарочно ее подставило, чтоб избавиться. Иногда такое бывает.
— Я знаю, что у вас так бывает, — согласилась Эджен (Мартин про себя усмехнулся, отметив это «у вас»). — Это ее не оправдывает. Ей не нравится Денор и не нравлюсь я — это ее личное дело. Но она все время демонстрирует, как ей противно находиться в одном помещении со мной, а сегодня высказалась насчет странного вкуса Сотимары. Мое терпение не беспредельно.
— У вас железное терпение. Вы — будущий олигарх, вы умеете держать в узде свои эмоции, если это нужно для дела, и вести себя цивилизованно, несмотря на любые провокации. Мадина так не может.
Эджен молчала, слегка покачивая ногой. Он понял, что на голую лесть ее не купишь.
— Предлагаю вам сделку. Юстан ваш. Если у меня будет выбор, я его не убью, даю слово. А взамен я хочу застать Мадину живой и невредимой, когда вернусь из рейда. Согласны?
— Идет, — усмехнулась Эджен.
— Одна маленькая формальность. Дайте слово.
— Даю слово.
Вот теперь она связана. Если соискательница нарушит слово и олигархи об этом узнают, вожделенного социального статуса ей не видать. При всех негативных качествах денорской олигархии, понятия о чести там очень жесткие, иначе это сообщество давно уже развалилось бы.
— Спасибо. Когда совсем стемнеет, проветрите машину, а то дышать невозможно. Только сначала пусть Аблес проверит, нет ли кого рядом.
— Вы доверяете Аблесу?
— Да. Сейчас мы заодно. Да и потом, когда победим… Смотрите, ведь он за все эти годы не пытался прибрать к рукам Гефаду, хотя мог бы, я думаю. Тринадцать лет назад, когда на Кадм прилетели люди извне, тьессины ничего против них не предприняли. Никаких диверсий. Да и древним колонистам не мешали жить. Разве что тормозили прогресс, вот это наверняка их работа! А потом здесь объявился Юстан, случайно набрел на Гефаду — и поехало… Тьессины согласились на контакт с нами только потому, что возникла крайне опасная для всех ситуация, в противном случае они бы до сих пор сохраняли свое инкогнито. Все это убеждает меня в том, что Аблес не лукавит. Мы можем доверять ему… а также друг другу.
Выражение ее лица неуловимо изменилось, словно легкая рябь прошла по воде.
— Наши мнения насчет икс-объектов совпадают, — невозмутимо продолжил Мартин. — Никто не должен занять место Юстана. Пусть Аблес законсервирует эти штуки и сделает их недоступными для людей. А после этого нужно добиться снятия блокады.
— Денор справится с этими задачами лучше, чем любой другой мир, — уверенно заявила девушка.
— Лучше всех справится Аблес. Экстрасенс его уровня мог бы обладать громадной властью, но он не хочет власти.
Эджен хмыкнула и промолчала. Посмотрев на нее сбоку, Мартин с улыбкой заметил:
— А вы бы классно выглядели с длинными волосами!
— У меня были длинные. — Она совсем по-девчоночьи прищурилась. — Я здесь постриглась, в жару так удобней.
Мартин глянул на фосфоресцирующий циферблат часов: пора. Аблес заверил его, что ищеек Юстана поблизости нет. Днем тьессин несколько раз сканировал окрестности и определил, что поиски ведутся, но далеко, на порядочном расстоянии. Видимо, Юстан не допускал мысли, что база врагов находится у него под боком, в двух шагах от лагеря борешанистов. Мартин открыл дверцу кабины, поднырнул под тент, с наслаждением вдохнул свежий воздух. Ополоснув потное лицо водой из ручья, вволю напился и полез на гребень. Надел кошки и перчатки с загнутыми когтями, тускло сверкнувшими в звездном свете. Снизу доносились голоса: борешанисты еще не спали. Скала была старая, неровная, исполосованная трещинами, Мартин полз по ней, как большая ловкая ящерица. Ночное небо медленно удалялось.
Когда ноги встали на твердую землю, он не стал тратить время на передышку. Снял кошки и перчатки, сунул все это в серый, шершавой фактуры пакет, положил у подножия скалы и завалил сверху камнями. Потом извлек из кармана безрукавки серо-белый, в разводах, плащ с капюшоном. На капюшоне имелись прорези для глаз: можно опустить его на лицо и наблюдать, притворяясь валуном. Но сейчас темно, нет нужды в совсем уж глухой маскировке. Защелкнув на шее пряжку, он откинул капюшон и направился в ту сторону, где мерцал умирающий костер.
Мы плыли по светлеющей воде,
Туда, где мир раздался вширь и вглубь,
Где ожили все наши песни, где
Есть берег, как изгиб зовущих губ.
Сияли в небе солнца и мечи,
И наш корабль ветер обгонял,
И звезд далеких блудные лучи
Сходились там, у икрадийских скал…
Мартин не разобрал, мальчишеский голос или девичий. Некоторое время он стоял и слушал песню, потом, обогнув окруженный темными силуэтами костер, пошел дальше, ориентируясь по журчанию невидимого ручья. Пахло жидким овощным супом и нагретым камнем. Он бесшумно отступил с дороги, пропуская ребят, которые вчетвером волокли мокрый котел. Песня борешанистов звенела, отражаясь от стен каменной западни. Несмотря на паршивые условия и происки Юстана, жизнь продолжалась. Мартин с грустью подумал, что все могло бы сложиться иначе для этих ребят, успей они эвакуироваться с Кадма. Потом у него забрезжила догадка: Юстан, вот кто сорвал им эвакуацию! Спецслужбы и домохозяйки, которых с такой обидой поминал Игно Косталес, тут ни при чем. Равно как и тьессины, тигонские фундаменталисты, бекры, политики, активисты общества «Спасем космос от человека», денорские олигархи, фаянийские аристократы… Юстан — единственный, кому это было выгодно. Он одинок и нуждается в человеческом обществе: применительно к Юстану сие означает, что ему очень нужен кто-нибудь, кого можно тыкать лицом в дерьмо, унижать, сбивать с толку иррациональными нравоучениями, и кто при этом (важный момент!) будет признавать правоту Юста-на. С помощью Х-объектов вывести из строя современную технику — пустяковое дело. Вот вам и диверсия.
Сняв ботинки, Мартин вброд перешел неглубокий ледяной ручей, на том берегу обулся и, вызвав в памяти схему, двинулся вдоль скальной стены. Миновал трехметровой ширины просвет, намертво заштопанный колючей проволокой. Нагромождение валунов. Бледную в звездном свете площадку, усеянную мелкими камнями. Хоть он и двигался бесшумно, примерно треть камней бросилась наутек: ночные ящерки. Естественный грот, забитый встрепанным колючим кустарником.
Арка.
Мартин долго ощупывал шероховатую каменную поверхность, нежно скользя по ней подушечками пальцев. Строго посередине проходит тонкая, как волосок, вертикальная щель. Так и есть, вход. Присев возле арки, он накинул на голову капюшон и приготовился к долгому ожиданию.
Ожидание и впрямь оказалось долгим. Этой ночью никто входом не воспользовался. На рассвете, когда бо-решанисты начали вылезать из гамаков, Мартин наскоро позавтракал подслащенной плиткой питательного концентрата, напился из ручья, сбегал в туалет (еще гаже, чем бесплатные общественные туалеты на Ите, Юстан даже здесь всех переплюнул!) и, опустив на лицо капюшон, затаился среди валунов неподалеку от грота.
Вначале его осеняла тень, и он смог выспаться. Потом солнце, передвинувшись, начало его поджаривать. Он забился в промежуток меж двух валунов, но это его не спасло. Ничего, бывало и хуже… Потом неподалеку послышались голоса, заскрипел гравий под чьими-то ногами. Потом на Мартина сели.
— Вадим, пойдем! — позвал тонкий и печальный девчоночий голос. — Если все время отдыхать, не успеем.
— Почему Габри не дал нам досок для мостика? — устраиваясь на боку у Мартина поудобней, пробормотал Вадим.
— Потому что мы должны все сделать своими руками и построить мостик из камней, иначе в наших душах не прорежется доброта! А если будем рассуждать и анализировать — мы конченые люди. Так сказал Габри!
— Лика, иногда меня тянет рассуждать и анализировать, — понизив голос, будто речь шла о чем-то постыдном, признался юноша.
— Пойдем, — повторила девочка. — Кто-нибудь увидит, что мы отдыхаем…
«Умница, давай, уговори его!» — подумал Мартин. Борешанист весил не так уж много — отощал на лагерной похлебке, — но зад у него был костлявый.
— Да присядь лучше, — перечеркнув надежды Мартина на скорое избавление, предложил своей подружке Вадим. — Вот еще один удобный камень…
— Заметят, — после паузы прошептала Лика.
— А мы скажем, что подходящие валуны тут иск&чи.
— Но тогда выйдет, что мы обманываем Габри! — Ее голос удивленно дрогнул.
— Иногда мне хочется его обмануть, чтобы поскорей отсюда выбраться. Знаешь, этот Габри… В общем, он не такой, как я думал. Он меня шантажирует. Позавчера ночью он позвал меня поговорить…
— И ты его видел? — восторженно вскрикнула Лика. — И столько молчал? Какой он?
— Он не появился, был только голос. Я отошел от гамаков к ручью, мы долго разговаривали.
— Ой, как тебе повезло! — Мартин услышал, как она всплеснула руками. — Он уже со многими вот так ночью разговаривал, а со мной ни разу…
— Совсем не повезло, — уныло возразил Вадим. — Мы как-то очень бестолково поспорили, и он сказал, что всем расскажет, кто я такой, если я не исправлюсь. А я даже вспомнить не могу, о чем спорили, потому что все время перескакивали с одного на другое, он на меня кричал… Не знаю, что мне делать.
— Исправиться! — без запинки посоветовала Лика. — А что он про тебя расскажет?
Вадим беспокойно заерзал.
«Зараза… — Мартин стоически стиснул зубы. — Слушай, парень, думать надо головой, а не задницей!»
Впрочем, несмотря на физические неудобства, разговор его заинтересовал.
— Знаешь, откуда я?
— С Цимлы, ты же сказал…
— Моя семья эмигрировала на Цимлу с Коралиона. — В голосе Вадима звучало отчаяние человека, которому теперь уже на все наплевать. — Мне тогда было десять лет, а моей сестре было бы восемь, если б она не умерла. Мать купила ей нарядное платьице, сестра пошла гулять и испачкалась. Мать начала бить ее и ругать, она выходила из себя, если с одеждой что-то не так… Случайно толкнула ее, и сестра прямо виском об угол столика… Насмерть. Я это видел.
Лика тихо ахнула.
— В любом другом мире женщину за непреднамеренное бытовое убийство посадят в тюрьму на несколько лет, и все. А Коралион — сателлит Денора, и законы там денорские. В общем, за убийство ребенка ее бы сразу казнили. Отец тогда за два дня все распродал и купил нам билеты на гиперлайнер до Цимлы. Он классный программист, а Цимла как раз нуждалась в программистах и объявила квоту. Знаешь, Лика, он тогда был как сумасшедший, потому что сестренку любил и мать тоже очень любит. Насчет сестры заявил, что она сама поскользнулась и упала, и мне велел так говорить. Он до сих пор остался немного сумасшедшим. А мать я нормальной вообще не помню… Так что мы теперь считаемся цимлеанами, а на самом деле — коралионцы. Понимаешь, еще в Эгтемеосе я рассказал об этом Эшу, а он — Габри.
— Ну и что?
— Ну… Габри пригрозил, что всем скажет, что я денорец, потому что Денор и Коралион — одно и то же.
— Это разные планеты, — помолчав, серьезно возразила Лика. — Коралион — сателлит, зависимый мир, утративший суверенность…
— Габри сказал, я все равно денорец. Никто не должен об этом узнать! — произнес Вадим с плачущей интонацией. — Если кто-нибудь об этом узнает, для меня это смерть! Если ты меня любишь, никому не рассказывай.
«Тут нет ни грамма логики, парень, — подумал Мартин. — Да и заговорил ты сейчас как будто не своим голосом… Юстан не просто с вами играет — он помаленьку сводит вас всех с ума».
— Пойдем таскать камни, — измученным голосом позвала Лика. — Зачем ты рассказал мне весь этот ужас про мать и сестру…
Тяжесть исчезла, но освобожденный от гнета Мартин не шевельнул ни единым мускулом.
— Пойдем, — грустно согласился Вадим. — Сам не знаю, зачем… Извини.
Он так и не понял, что сидел не на камне.
Хруст гравия под ногами. Долгое шуршание. Звуки удалялись. Вот теперь Мартин позволил себе сменить позу и слегка помассировать занемевший бок. Приподняв голову, поглядел сквозь прорези капюшона: двое худых и оборванных длинноволосых ребят — не разберешь, где парень, где девушка — медленно брели к ручью, волоча за собой на куске дерюги маленький валунчик. Мартин поборол моментное желание вскочить, догнать их — и хотя бы попытаться объяснить, что к чему… У него сейчас другая задача.
Осмотревшись, он втиснулся, насколько смог, под слегка выступающий кварцевый козырек — чтоб ни у кого больше не возникло искушения присесть на «камень» передохнуть.
ГЛАВА 23
— Бесстыдница… — с отвращением прошептала Мадина. — Орет, как мартовская кошка…
Спохватившись, Мартин посоветовал ей выспаться, вытащил из кладовки канистры и отправился за водой. Вначале он выбрался наружу налегке, долго осматривался и прислушивался: темные скальные массивы, плеск ручья, искрящееся звездами небо, шуршание ночных ящериц, переливчатый вой какого-то животного — издали, из сельвы… И слух, и ощущения подсказывали, что чужих рядом нет. Он несколько раз сходил к ручью и обратно, мягко ступая по камням босыми ногами. Красноватую кадмийскую луну заслоняли горы. Мартин попытался представить себе серебряную арку в ночном небе, и вдруг в его сознании возникла довольно четкая картинка: многоэтажные дома с редкими светящимися окошками, вычурные фонари на оплетенных плющом столбах, он запирает дверцу автомобиля, оглядывается через плечо — и видит над крышами эту самую арку. Громадная, от горизонта до горизонта. На юге. Почему-то он знал, что на юге. В ее призрачном свете запаркованные машины отбрасывают черные тени на побитый булыжник мостовой…
Мартин потряс головой. К черту… А то получится, что Юстан и его тоже достал!
Спать он по давней привычке устроился в кабине. Немного раздражало то, что лобовое стекло занавешено, нет обзора… Но так надо. Хорошо, если тьессин за ночь придет в себя. Вход не обязательно находится в той горе, где Гефада. Он может быть где угодно в окрестностях, причем не один. Подземные либо пробитые в скалах туннели! Стоит поискать в районе лагеря борешанистов… или даже в самом лагере? Если вход там есть, он надежно замаскирован, иначе бы Эджен его заметила. Скорее всего, есть…
Аблес наутро чувствовал себя хорошо. Его черные губы кривились в загадочно-торжествующей, как показалось Мартину, усмешке. Сотимара выглядел обессилевшим, но просветленным и поглядывал на Эджен с неприкрытым обожанием. У Мадины настроение было кислое, однако не такое подавленное, как вчера. Наскоро позавтракав, приступили к совещанию. Для начала во всех подробностях пересказали тьессину разговор с Юстаном, фаяниец переводил.
— Юстан постиг магию Гефады не настолько, чтобы пользоваться всеми ее возможностями. Иначе он был бы непобедим. Вчера он… — Сотимара запнулся, что-то переспросил у Аблеса по-савашейски, кивнул и продолжил: — Он внезапно лишился части разума и силы, когда Эджен напомнила ему знакомое в прошлом существо. К тому существу его привязывает смертельный страх и непреодолимое притяжение. Очень-очень сильная эмоция. Тот, кто принимает похожее за одинаковое, уязвим. Аблес воспользовался этим, чтобы нанести Юстану удар и спасти нас.
— Одна поправка, — проворчал Мартин. — Юстан не может лишиться разума. Он уже сумасшедший.
Тьессин, а вслед за ним фаяниец возразили:
— К сожалению, не сумасшедший.
— Тогда как расценить весь этот бред насчет прошлых жизней?
— Это не бред. Гефада пробуждает у тех, кто с ней связан, память о прошлом. Видимо, когда-то раньше вы уже встречались с существом, которое в этой жизни носит имя Юстан.
Чертыхнувшись, Мартин с тоской спросил:
— И я должен принять эту заумь как рабочую версию?
— Это истина. Тот, кто отворачивается от истины, не добьется победы, — строго повторил вслед за тьессином Сотимара.
— Ладно, — вздохнул Мартин. — Будем считать, что я живу много раз и что когда-то, на планете с кольцом вместо спутников, я крепко приложил мордой об стенку парня, который теперь носит имя Юстан. А еще у меня есть нимб и крылышки с перьями. Но только на время текущей операции!
Возражать на это Аблес не стал, лишь покачал головой с явным неодобрением. И перешел к делу.
— Он говорит, если он наденет такой же шлем, как у Юстана, у него появится шанс одолеть черного мага. Он никогда раньше не видел таких шлемов, но читал о них в древних книгах. Этот не единственный, должны быть еще.
— Ага… — кивнул Мартин. — Значит, добудем ему шлем.
Он изложил свой план. Выслушав, денорка сказала:
— Будет лучше, если мы пойдем вдвоем.
— Нет. Эджен, вы обязательно станете олигархом, но согласитесь: опыта в таких делах у меня побольше, чем у вас. Один из нас должен остаться здесь, чтобы охранять Аблеса и остальных. За шлемом пойду я.
Она неохотно уступила. Аблес опять что-то сказал.
— Он даст вам магические создания для защиты, но все равно вы рискуете, — перевел фаяниец.
— Не впервой.
— Мартин, пожалуйста, не убивайте Юстана, — Эджен слегка прищурила свои длинные серо-голубые глаза, обведенные серебристыми линиями. — Сохраните ему жизнь, если у вас будет выбор!
На секунду ее взгляд стал умоляющим. У стороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что она просит за Юстана из милосердных соображений.
— Я иду за шлемом, — напомнил Мартин. — Только за шлемом. Пришел — схватил — смылся. С Юстаном я постараюсь не встречаться.
— Он надеется, что вы будете осторожны, как очень-очень мудрый старый тьессин, — перевел Сотимара напутствие Аблеса.
Мартин рассовал по карманам безрукавки все, что могло пригодиться во время рейда. Надел на запястья и щиколотки тьессинские браслеты, которые должны были обеспечить ему дополнительную защиту. Они оказались для него маловаты, пришлось соединить застежки цепочками. Закончив с экипировкой, плотно поел, разложил кресло в кабине и устроился на отдых. В машине было душно, как будто спертый влажный воздух на восемьдесят процентов состоял из пота, но нечего и думать о том, чтобы поднять тент и проветрить до наступления темноты. У Мартина имелся большой счет к Юстану, однако сейчас его особенно доставало то, что этот сукин сын угробил ему, заодно с другими приборами, все бортовые кондиционеры.
«Поймаю — убью, — подумал он, ворочаясь в кресле. — Или нет, не убью. Отдам Эджен».
Он привык не обращать внимания на неудобства, но ему элементарно не хватало кислорода. Мадина и Сотимара чувствовали себя еще хуже.
До захода солнца оставалось полчаса, когда в кабину пришла денорка.
— Мартин, я кое-что вспомнила, — осветив кабину карманным фонариком, она положила на пульт листок. — В лагере борешанистов я видела грот в форме арки. Правильная арка полутораметровой высоты, под ней вроде бы сплошная скала. Полтора метра — это низковато и для человека, и для тьессина, но если икс-объекты, включая Гефаду, были созданы много тысячелетий назад…
— То уровень почвы за это время мог подняться, — подхватил Мартин. — Здорово. Я устрою там засаду — и посмотрим, что получится… Вы нарисовали схему лагеря?
— Вот здесь ворота. Здесь у них столбы с гамаками, здесь они в большом котле варят похлебку. Дальше ручей, на той стороне туалеты редкой паршивости… Склад орудий труда. Вот она, арка. Достаточно далеко и от гамаков, и от туалетов. Если входом пользуются по ночам, полная гарантия, что борешанисты ничего не заметят.
— Спасибо. — Запомнив схему, он улыбнулся денорке. — Эджен, у меня к вам разговор.
Она присела на подлокотник соседнего кресла. В свете фонарика слабо мерцали нанесенные на веки серебристые контуры. Мартин оглянулся: дверь в коридор плотно закрыта.
— Я не знаю, когда вернусь. За руководителя останетесь вы. Сотимара и Аблес возражать не будут, но есть еще Мадина. Очень прошу вас, не обижайте ее.
На лице девушки застыло неопределенное выражение: вероятно, она уже подумывала о том, что хорошо бы разобраться с Мадиной в его отсутствие.
— Она неплохой человек, но оказалась не на своем месте, — добавил Мартин. — Руководство Арелского университета, послав ее сюда, либо сглупило… либо нарочно ее подставило, чтоб избавиться. Иногда такое бывает.
— Я знаю, что у вас так бывает, — согласилась Эджен (Мартин про себя усмехнулся, отметив это «у вас»). — Это ее не оправдывает. Ей не нравится Денор и не нравлюсь я — это ее личное дело. Но она все время демонстрирует, как ей противно находиться в одном помещении со мной, а сегодня высказалась насчет странного вкуса Сотимары. Мое терпение не беспредельно.
— У вас железное терпение. Вы — будущий олигарх, вы умеете держать в узде свои эмоции, если это нужно для дела, и вести себя цивилизованно, несмотря на любые провокации. Мадина так не может.
Эджен молчала, слегка покачивая ногой. Он понял, что на голую лесть ее не купишь.
— Предлагаю вам сделку. Юстан ваш. Если у меня будет выбор, я его не убью, даю слово. А взамен я хочу застать Мадину живой и невредимой, когда вернусь из рейда. Согласны?
— Идет, — усмехнулась Эджен.
— Одна маленькая формальность. Дайте слово.
— Даю слово.
Вот теперь она связана. Если соискательница нарушит слово и олигархи об этом узнают, вожделенного социального статуса ей не видать. При всех негативных качествах денорской олигархии, понятия о чести там очень жесткие, иначе это сообщество давно уже развалилось бы.
— Спасибо. Когда совсем стемнеет, проветрите машину, а то дышать невозможно. Только сначала пусть Аблес проверит, нет ли кого рядом.
— Вы доверяете Аблесу?
— Да. Сейчас мы заодно. Да и потом, когда победим… Смотрите, ведь он за все эти годы не пытался прибрать к рукам Гефаду, хотя мог бы, я думаю. Тринадцать лет назад, когда на Кадм прилетели люди извне, тьессины ничего против них не предприняли. Никаких диверсий. Да и древним колонистам не мешали жить. Разве что тормозили прогресс, вот это наверняка их работа! А потом здесь объявился Юстан, случайно набрел на Гефаду — и поехало… Тьессины согласились на контакт с нами только потому, что возникла крайне опасная для всех ситуация, в противном случае они бы до сих пор сохраняли свое инкогнито. Все это убеждает меня в том, что Аблес не лукавит. Мы можем доверять ему… а также друг другу.
Выражение ее лица неуловимо изменилось, словно легкая рябь прошла по воде.
— Наши мнения насчет икс-объектов совпадают, — невозмутимо продолжил Мартин. — Никто не должен занять место Юстана. Пусть Аблес законсервирует эти штуки и сделает их недоступными для людей. А после этого нужно добиться снятия блокады.
— Денор справится с этими задачами лучше, чем любой другой мир, — уверенно заявила девушка.
— Лучше всех справится Аблес. Экстрасенс его уровня мог бы обладать громадной властью, но он не хочет власти.
Эджен хмыкнула и промолчала. Посмотрев на нее сбоку, Мартин с улыбкой заметил:
— А вы бы классно выглядели с длинными волосами!
— У меня были длинные. — Она совсем по-девчоночьи прищурилась. — Я здесь постриглась, в жару так удобней.
Мартин глянул на фосфоресцирующий циферблат часов: пора. Аблес заверил его, что ищеек Юстана поблизости нет. Днем тьессин несколько раз сканировал окрестности и определил, что поиски ведутся, но далеко, на порядочном расстоянии. Видимо, Юстан не допускал мысли, что база врагов находится у него под боком, в двух шагах от лагеря борешанистов. Мартин открыл дверцу кабины, поднырнул под тент, с наслаждением вдохнул свежий воздух. Ополоснув потное лицо водой из ручья, вволю напился и полез на гребень. Надел кошки и перчатки с загнутыми когтями, тускло сверкнувшими в звездном свете. Снизу доносились голоса: борешанисты еще не спали. Скала была старая, неровная, исполосованная трещинами, Мартин полз по ней, как большая ловкая ящерица. Ночное небо медленно удалялось.
Когда ноги встали на твердую землю, он не стал тратить время на передышку. Снял кошки и перчатки, сунул все это в серый, шершавой фактуры пакет, положил у подножия скалы и завалил сверху камнями. Потом извлек из кармана безрукавки серо-белый, в разводах, плащ с капюшоном. На капюшоне имелись прорези для глаз: можно опустить его на лицо и наблюдать, притворяясь валуном. Но сейчас темно, нет нужды в совсем уж глухой маскировке. Защелкнув на шее пряжку, он откинул капюшон и направился в ту сторону, где мерцал умирающий костер.
Мы плыли по светлеющей воде,
Туда, где мир раздался вширь и вглубь,
Где ожили все наши песни, где
Есть берег, как изгиб зовущих губ.
Сияли в небе солнца и мечи,
И наш корабль ветер обгонял,
И звезд далеких блудные лучи
Сходились там, у икрадийских скал…
Мартин не разобрал, мальчишеский голос или девичий. Некоторое время он стоял и слушал песню, потом, обогнув окруженный темными силуэтами костер, пошел дальше, ориентируясь по журчанию невидимого ручья. Пахло жидким овощным супом и нагретым камнем. Он бесшумно отступил с дороги, пропуская ребят, которые вчетвером волокли мокрый котел. Песня борешанистов звенела, отражаясь от стен каменной западни. Несмотря на паршивые условия и происки Юстана, жизнь продолжалась. Мартин с грустью подумал, что все могло бы сложиться иначе для этих ребят, успей они эвакуироваться с Кадма. Потом у него забрезжила догадка: Юстан, вот кто сорвал им эвакуацию! Спецслужбы и домохозяйки, которых с такой обидой поминал Игно Косталес, тут ни при чем. Равно как и тьессины, тигонские фундаменталисты, бекры, политики, активисты общества «Спасем космос от человека», денорские олигархи, фаянийские аристократы… Юстан — единственный, кому это было выгодно. Он одинок и нуждается в человеческом обществе: применительно к Юстану сие означает, что ему очень нужен кто-нибудь, кого можно тыкать лицом в дерьмо, унижать, сбивать с толку иррациональными нравоучениями, и кто при этом (важный момент!) будет признавать правоту Юста-на. С помощью Х-объектов вывести из строя современную технику — пустяковое дело. Вот вам и диверсия.
Сняв ботинки, Мартин вброд перешел неглубокий ледяной ручей, на том берегу обулся и, вызвав в памяти схему, двинулся вдоль скальной стены. Миновал трехметровой ширины просвет, намертво заштопанный колючей проволокой. Нагромождение валунов. Бледную в звездном свете площадку, усеянную мелкими камнями. Хоть он и двигался бесшумно, примерно треть камней бросилась наутек: ночные ящерки. Естественный грот, забитый встрепанным колючим кустарником.
Арка.
Мартин долго ощупывал шероховатую каменную поверхность, нежно скользя по ней подушечками пальцев. Строго посередине проходит тонкая, как волосок, вертикальная щель. Так и есть, вход. Присев возле арки, он накинул на голову капюшон и приготовился к долгому ожиданию.
Ожидание и впрямь оказалось долгим. Этой ночью никто входом не воспользовался. На рассвете, когда бо-решанисты начали вылезать из гамаков, Мартин наскоро позавтракал подслащенной плиткой питательного концентрата, напился из ручья, сбегал в туалет (еще гаже, чем бесплатные общественные туалеты на Ите, Юстан даже здесь всех переплюнул!) и, опустив на лицо капюшон, затаился среди валунов неподалеку от грота.
Вначале его осеняла тень, и он смог выспаться. Потом солнце, передвинувшись, начало его поджаривать. Он забился в промежуток меж двух валунов, но это его не спасло. Ничего, бывало и хуже… Потом неподалеку послышались голоса, заскрипел гравий под чьими-то ногами. Потом на Мартина сели.
— Вадим, пойдем! — позвал тонкий и печальный девчоночий голос. — Если все время отдыхать, не успеем.
— Почему Габри не дал нам досок для мостика? — устраиваясь на боку у Мартина поудобней, пробормотал Вадим.
— Потому что мы должны все сделать своими руками и построить мостик из камней, иначе в наших душах не прорежется доброта! А если будем рассуждать и анализировать — мы конченые люди. Так сказал Габри!
— Лика, иногда меня тянет рассуждать и анализировать, — понизив голос, будто речь шла о чем-то постыдном, признался юноша.
— Пойдем, — повторила девочка. — Кто-нибудь увидит, что мы отдыхаем…
«Умница, давай, уговори его!» — подумал Мартин. Борешанист весил не так уж много — отощал на лагерной похлебке, — но зад у него был костлявый.
— Да присядь лучше, — перечеркнув надежды Мартина на скорое избавление, предложил своей подружке Вадим. — Вот еще один удобный камень…
— Заметят, — после паузы прошептала Лика.
— А мы скажем, что подходящие валуны тут иск&чи.
— Но тогда выйдет, что мы обманываем Габри! — Ее голос удивленно дрогнул.
— Иногда мне хочется его обмануть, чтобы поскорей отсюда выбраться. Знаешь, этот Габри… В общем, он не такой, как я думал. Он меня шантажирует. Позавчера ночью он позвал меня поговорить…
— И ты его видел? — восторженно вскрикнула Лика. — И столько молчал? Какой он?
— Он не появился, был только голос. Я отошел от гамаков к ручью, мы долго разговаривали.
— Ой, как тебе повезло! — Мартин услышал, как она всплеснула руками. — Он уже со многими вот так ночью разговаривал, а со мной ни разу…
— Совсем не повезло, — уныло возразил Вадим. — Мы как-то очень бестолково поспорили, и он сказал, что всем расскажет, кто я такой, если я не исправлюсь. А я даже вспомнить не могу, о чем спорили, потому что все время перескакивали с одного на другое, он на меня кричал… Не знаю, что мне делать.
— Исправиться! — без запинки посоветовала Лика. — А что он про тебя расскажет?
Вадим беспокойно заерзал.
«Зараза… — Мартин стоически стиснул зубы. — Слушай, парень, думать надо головой, а не задницей!»
Впрочем, несмотря на физические неудобства, разговор его заинтересовал.
— Знаешь, откуда я?
— С Цимлы, ты же сказал…
— Моя семья эмигрировала на Цимлу с Коралиона. — В голосе Вадима звучало отчаяние человека, которому теперь уже на все наплевать. — Мне тогда было десять лет, а моей сестре было бы восемь, если б она не умерла. Мать купила ей нарядное платьице, сестра пошла гулять и испачкалась. Мать начала бить ее и ругать, она выходила из себя, если с одеждой что-то не так… Случайно толкнула ее, и сестра прямо виском об угол столика… Насмерть. Я это видел.
Лика тихо ахнула.
— В любом другом мире женщину за непреднамеренное бытовое убийство посадят в тюрьму на несколько лет, и все. А Коралион — сателлит Денора, и законы там денорские. В общем, за убийство ребенка ее бы сразу казнили. Отец тогда за два дня все распродал и купил нам билеты на гиперлайнер до Цимлы. Он классный программист, а Цимла как раз нуждалась в программистах и объявила квоту. Знаешь, Лика, он тогда был как сумасшедший, потому что сестренку любил и мать тоже очень любит. Насчет сестры заявил, что она сама поскользнулась и упала, и мне велел так говорить. Он до сих пор остался немного сумасшедшим. А мать я нормальной вообще не помню… Так что мы теперь считаемся цимлеанами, а на самом деле — коралионцы. Понимаешь, еще в Эгтемеосе я рассказал об этом Эшу, а он — Габри.
— Ну и что?
— Ну… Габри пригрозил, что всем скажет, что я денорец, потому что Денор и Коралион — одно и то же.
— Это разные планеты, — помолчав, серьезно возразила Лика. — Коралион — сателлит, зависимый мир, утративший суверенность…
— Габри сказал, я все равно денорец. Никто не должен об этом узнать! — произнес Вадим с плачущей интонацией. — Если кто-нибудь об этом узнает, для меня это смерть! Если ты меня любишь, никому не рассказывай.
«Тут нет ни грамма логики, парень, — подумал Мартин. — Да и заговорил ты сейчас как будто не своим голосом… Юстан не просто с вами играет — он помаленьку сводит вас всех с ума».
— Пойдем таскать камни, — измученным голосом позвала Лика. — Зачем ты рассказал мне весь этот ужас про мать и сестру…
Тяжесть исчезла, но освобожденный от гнета Мартин не шевельнул ни единым мускулом.
— Пойдем, — грустно согласился Вадим. — Сам не знаю, зачем… Извини.
Он так и не понял, что сидел не на камне.
Хруст гравия под ногами. Долгое шуршание. Звуки удалялись. Вот теперь Мартин позволил себе сменить позу и слегка помассировать занемевший бок. Приподняв голову, поглядел сквозь прорези капюшона: двое худых и оборванных длинноволосых ребят — не разберешь, где парень, где девушка — медленно брели к ручью, волоча за собой на куске дерюги маленький валунчик. Мартин поборол моментное желание вскочить, догнать их — и хотя бы попытаться объяснить, что к чему… У него сейчас другая задача.
Осмотревшись, он втиснулся, насколько смог, под слегка выступающий кварцевый козырек — чтоб ни у кого больше не возникло искушения присесть на «камень» передохнуть.
ГЛАВА 23
Каменные створки раздвинулись после полуночи, когда костер вдали погас и голоса борешанистов смолкли. Услыхав тихое шипение — пневматика? — Мартин мгновенно поднялся на ноги, готовясь к броску. Из проема выглянул человек. Выходить наружу он не спешил, долго осматривался — как мышь, выясняющая, нет ли поблизости кота. Тьессинского шлема на нем не было.
Мартин прилип к скале, наблюдая за ним краем глаза. Несколько раз тот оглянулся, словно хотел убедиться в отсутствии слежки. Изнутри никаких звуков не доносилось.
«Один», — определил Мартин.
Наконец человек рискнул переступить через порог. На нем были шорты и рубашка, украшенные большим количеством пряжек. Есть надежда, что не валвэниец.
Отлепившись от скалы, Мартин зажал ему рот и аккуратным движением завернул за спину, на излом, правую руку. Прошептал:
— Тихо. Если не будешь дергаться и орать, я тебе ничего не сломаю. Попробуй крикнуть — проведешь остаток жизни в сервокостюме.
После этого предупреждения он переместил ладонь на горло пленника, давая тому возможность говорить. Парень, судя по его действиям, не хочет, чтоб его тут застукали. Поднимать шум не в его интересах.
— Ты про меня знаешь? — спросил он сдавленным шепотом.
— Ага. А вот Габри об этом узнать не должен, верно?
— Послушай, я прошу тебя, будь другом, будь мужиком, — торопливо зашептал пленник. — Договоримся как-нибудь… У Люсьены больной желудок, без дополнительного питания она заболеет. В следующий раз я тебе тоже принесу поесть! А хочешь, сейчас половину бутерброда отдам? Не говори никому, что ты меня видел. Послушай, отпусти!
— Сейчас отпущу. Приготовься к сюрпризу.
Тот повернулся к Мартину — болезненного вида молодой мужчина с небольшими светлыми усиками. Присмотрелся и изумленно приоткрыл рот.
— Да, это я, — кивнул Мартин. — Как тебя звать?
— Явор Бениус. — Он слегка опомнился. — Вы… здесь…
Мартин вынул из кобуры пистолет. Он готов был нанести удар, если Бениус сделает хоть одно подозрительное движение, но тот не шевелился, только моргал. От сумки, пристегнутой к его поясу, плыл аромат жареного бифштекса и свежего хлеба.
— Подкармливаешь свою подружку втайне от Юс-тана?
— Она болеет, — виновато, словно от него требовались оправдания, пробормотал Бениус.
— Пошли, — прошептал Мартин, втаскивая его в черный зев туннеля. — Ты мне поможешь, и никто не узнает о твоих прогулках. Где бы тут поболтать без помех?
— Я не смогу вам помочь.
— Спорим, что сможешь?
Бениус потянулся к поясу. Мартин перехватил его запястье и слегка сдавил.
— Фонарик! — простонал Бениус. — У меня там фонарик!
Мартин включил свой фонарь, укрепленный на плече. Погруженный в густую тьму коридор, сводчатый потолок, бахрома на стенах — темный пушистый мох. И под ногами такой же. Полностью глушит шаги.
— Так где можем поговорить?
— Здесь.
Боковой проем, ступеньки — лестница уводит наверх, плавно заворачивая. Короткий тупиковый коридорчик. То ли кельи, то ли кладовки, выстланные изнутри мхом. Свернув в первую, Бениус опустился на пол — колени у него давно уже подгибались. Мартин присел рядом.
— Какое у тебя гражданство?
— Я алзонец.
— Ты был вместе с Юстаном, когда вы нашли Гефаду?
Бениус молчал — то ли гордость взыграла, то ли страх перед Юстаном.
— Со мной тут денорка, — бессовестно солгал Мартин. — Караулит снаружи. Вы с Юстаном убили в Чернаре ее товарищей. Если не хочешь со мной разговаривать, тебя допросит она.
— Мы прилетели на Кадм искать золото, — сглотнув, капитулировал Бениус. — Это была Юстанова идея. Случайно наткнулись на туннель в горах и попали в зал, где тьессинское оборудование. Юстан начал экспериментировать…
— Сколько вас было?
— Восемь человек.
— А осталось?
— Пятеро.
— Где еще трое?
— Один испугался в самом начале и ушел, вместе с проводником-валвэнийцем. Мы их больше не видели. Он был случайный человек, не из нашей компании.
— А двое других?
Бениус отвел взгляд, не отвечая.
— Позвать сюда денорку?
— Не надо… — он содрогнулся. — Их нет. Юстан их… Они тоже были случайные люди, думали только о наживе, как бы все найденное подороже загнать. Юстан внедрил им в мозг волшебные комочки, для пробы. Это совсем просто делается.
— И они стали первыми зомби, — кивнул Мартин. — Кто еще тут есть, кроме вас пятерых?
— Кое-кто из Чадоры, несколько валвэнийцев…
— Давай точные цифры.
— Чадорийцев четверо, Юстан завербовал их год назад. Вначале они там выполняли его поручения, а теперь он взял их сюда. И шестеро валвэнийцев.
Мартин прилип к скале, наблюдая за ним краем глаза. Несколько раз тот оглянулся, словно хотел убедиться в отсутствии слежки. Изнутри никаких звуков не доносилось.
«Один», — определил Мартин.
Наконец человек рискнул переступить через порог. На нем были шорты и рубашка, украшенные большим количеством пряжек. Есть надежда, что не валвэниец.
Отлепившись от скалы, Мартин зажал ему рот и аккуратным движением завернул за спину, на излом, правую руку. Прошептал:
— Тихо. Если не будешь дергаться и орать, я тебе ничего не сломаю. Попробуй крикнуть — проведешь остаток жизни в сервокостюме.
После этого предупреждения он переместил ладонь на горло пленника, давая тому возможность говорить. Парень, судя по его действиям, не хочет, чтоб его тут застукали. Поднимать шум не в его интересах.
— Ты про меня знаешь? — спросил он сдавленным шепотом.
— Ага. А вот Габри об этом узнать не должен, верно?
— Послушай, я прошу тебя, будь другом, будь мужиком, — торопливо зашептал пленник. — Договоримся как-нибудь… У Люсьены больной желудок, без дополнительного питания она заболеет. В следующий раз я тебе тоже принесу поесть! А хочешь, сейчас половину бутерброда отдам? Не говори никому, что ты меня видел. Послушай, отпусти!
— Сейчас отпущу. Приготовься к сюрпризу.
Тот повернулся к Мартину — болезненного вида молодой мужчина с небольшими светлыми усиками. Присмотрелся и изумленно приоткрыл рот.
— Да, это я, — кивнул Мартин. — Как тебя звать?
— Явор Бениус. — Он слегка опомнился. — Вы… здесь…
Мартин вынул из кобуры пистолет. Он готов был нанести удар, если Бениус сделает хоть одно подозрительное движение, но тот не шевелился, только моргал. От сумки, пристегнутой к его поясу, плыл аромат жареного бифштекса и свежего хлеба.
— Подкармливаешь свою подружку втайне от Юс-тана?
— Она болеет, — виновато, словно от него требовались оправдания, пробормотал Бениус.
— Пошли, — прошептал Мартин, втаскивая его в черный зев туннеля. — Ты мне поможешь, и никто не узнает о твоих прогулках. Где бы тут поболтать без помех?
— Я не смогу вам помочь.
— Спорим, что сможешь?
Бениус потянулся к поясу. Мартин перехватил его запястье и слегка сдавил.
— Фонарик! — простонал Бениус. — У меня там фонарик!
Мартин включил свой фонарь, укрепленный на плече. Погруженный в густую тьму коридор, сводчатый потолок, бахрома на стенах — темный пушистый мох. И под ногами такой же. Полностью глушит шаги.
— Так где можем поговорить?
— Здесь.
Боковой проем, ступеньки — лестница уводит наверх, плавно заворачивая. Короткий тупиковый коридорчик. То ли кельи, то ли кладовки, выстланные изнутри мхом. Свернув в первую, Бениус опустился на пол — колени у него давно уже подгибались. Мартин присел рядом.
— Какое у тебя гражданство?
— Я алзонец.
— Ты был вместе с Юстаном, когда вы нашли Гефаду?
Бениус молчал — то ли гордость взыграла, то ли страх перед Юстаном.
— Со мной тут денорка, — бессовестно солгал Мартин. — Караулит снаружи. Вы с Юстаном убили в Чернаре ее товарищей. Если не хочешь со мной разговаривать, тебя допросит она.
— Мы прилетели на Кадм искать золото, — сглотнув, капитулировал Бениус. — Это была Юстанова идея. Случайно наткнулись на туннель в горах и попали в зал, где тьессинское оборудование. Юстан начал экспериментировать…
— Сколько вас было?
— Восемь человек.
— А осталось?
— Пятеро.
— Где еще трое?
— Один испугался в самом начале и ушел, вместе с проводником-валвэнийцем. Мы их больше не видели. Он был случайный человек, не из нашей компании.
— А двое других?
Бениус отвел взгляд, не отвечая.
— Позвать сюда денорку?
— Не надо… — он содрогнулся. — Их нет. Юстан их… Они тоже были случайные люди, думали только о наживе, как бы все найденное подороже загнать. Юстан внедрил им в мозг волшебные комочки, для пробы. Это совсем просто делается.
— И они стали первыми зомби, — кивнул Мартин. — Кто еще тут есть, кроме вас пятерых?
— Кое-кто из Чадоры, несколько валвэнийцев…
— Давай точные цифры.
— Чадорийцев четверо, Юстан завербовал их год назад. Вначале они там выполняли его поручения, а теперь он взял их сюда. И шестеро валвэнийцев.