Страница:
«Самое прискорбное то, что этот псих не оригинален, — подумал Мартин. — Такие идейки были в ходу еще на древней Земле. Стереотипы определенного слоя нашей культуры. В человеческой культуре перемешано всякое, и хорошее, и дрянное…»
— Ты что-то совсем расстроился, убийца, — ухмыльнулся Юстан. — Вали к себе в камеру! Я должен подготовиться к задушевной беседе с бедным дурачком Бениусом.
Оказавшись в камере, Мартин прикрыл глаза, спасаясь от фиолетового светового мельтешения. Да, он был подавлен, и переломы опять разболелись, но параллельно в нем крепла уверенность, что решение есть. Совсем рядом. Только руку протяни и возьми. Другое дело, что он не знал, куда протягивать руку.
— …Они все-таки позвали вас! — человек, вскочивший со стула при его появлении, выглядел неважно: его лицо, в прошлом артистически-живое, заливала сероватая бледность обреченного. — Вы должны мне помочь! Вы же частный сыщик, работаете по найму? Я вас нанимаю, я потом заплачу, обязательно заплачу! Я достану любую сумму, какую скажете. Помогите мне отсюда выбраться!
— Даже если б я мог тебе помочь, то не стал бы возиться, — процедил он сквозь зубы. — За то, что ты сделал, тебя пристрелить мало.
— Это не уголовное преступление, у меня была высокая цель! Я нужен людям, нужен своим друзьям… Она же меня убьет!
— Наверняка.
— Послушай, ты должен понять, что я нужен человечеству!
— А я непонятливый.
Дверь открылась, в комнату вошли еще двое. Спортивного вида парень с мечом за спиной, длинные светлые волосы собраны в хвост на затылке. Бронзовокожая черноволосая женщина в облегающем черном комбинезоне. Парню он отвесил официальный полупоклон: наследный принц независимого Севера, надо с ним повежливей. Женщине с нарочитой небрежностью кивнул. Его с ней связывали сложные и странные отношения. Они были не врагами, но противниками в игре, и каждый знал, что от другого можно ждать любого подвоха. Боги, как ему хотелось наконец-то обыграть ее! В то же время, когда он сдуру решил, что она погибла, он от расстройства запил. Ни намека на взаимное влечение тут не было, однако в ее присутствии он каждый раз переживал благотворный для организма стресс: обогащенная адреналином кровь быстрее бежала по жилам, голова работала лучше.
Его собеседник со страхом глядел на вошедших.
— Ты приговорен к смерти, — сказала женщина. — Приговор будет приведен в исполнение сейчас.
— Нет… — пробормотал приговоренный. — Нет, так нельзя… Я же сделал это ради тебя! Попробуй оценить мою жертву… Я умею жертвовать и страдать и хотел тебя тоже научить…
— Это верно, ты умеешь жертвовать другими. — Она холодно усмехнулась.
— Ты не имеешь права, это незаконно! Вы хотите совершить преступление! Я гражданин своей страны, меня должны судить, мне нужен адвокат…
— Обойдемся без формальностей.
Он вдруг со всей отчетливостью понял, что его «вражда» с этой женщиной — действительно всего лишь несерьезная игра. К счастью для него. Сейчас перед ней стоял настоящий враг, которого она собиралась уничтожить, и от нее веяло жутью. Он непроизвольно шагнул в сторону, чтобы не находиться с ней рядом, и заметил, что принц сделал то же самое.
Еще больше побледнев, приговоренный попятился, его била крупная дрожь. Женщина не двигалась, только смотрела на него. Он вдруг захрипел и упал на колени, потом его отбросило к стене, и больше он не шевелился.
После тягостной безмолвной паузы принц подошел и склонился над ним. Выпрямившись, сказал:
— Констатирую факт смерти.
Он вежливо возразил:
— Тут нужен врач, ваше высочество.
— У меня медицинское образование, помимо инженерного. Взгляните сами.
Осмотрев тело, он подтвердил:
— Ваша правда, покойник.
Потом повернулся к женщине:
— Как вы это сделали? Каким-нибудь своим хитрым оружием, да?
Она молча показала пустые ладони.
— Я же сам видел, как он к стенке отлетел! Голову морочите…
В комнату заглянул худощавый светловолосый мужчина в шелковистом плаще — жрец-эмигрант, которого на его варварской родине чуть не прикончили в ходе политических разборок. Он уже успел несколько раз сцепиться с ним до пены на губах, защищая с детства дорогую и привычную материалистическую картину мира.
— Вы это сделали, — произнес жрец, слегка поклонившись женщине. — Я находился в коридоре и наблюдал. У вас получилось.
«Как же ты наблюдал-то через закрытую дверь?!» — подумал он, но промолчал: не было охоты сию минуту затевать новый спор.
Он вышел из комнаты и направился к лестнице. Коридор как коридор, стены обшиты самыми обыкновенными деревянными панелями, а посмотришь вверх — никаких там плафонов, весь потолок мягко светится. Крутая у них техника… За поворотом он увидал девушку. Невысокая и тоненькая, длинные каштановые волосы распущены по плечам. Шагнув навстречу, она спросила:
— Его, наконец, убили?
— Да. Все кончено.
— Он испортил жизнь многим людям, — ее большие серо-зеленые глаза сумрачно мерцали. — Откуда берутся такие, как он?
— Оттуда же, откуда берутся все подонки. Его больше нет. Пойдем, все в порядке.
Пусть ей не четырнадцать лет, как кажется на первый взгляд, а скоро двадцать, пусть это жена его старшего брата — он воспринимал ее не как взрослую женщину, а как девочку-подростка. На правах новоиспеченного родственника он уже перешел на «ты», а вот она смущалась и говорила ему то «вы», то «ты», вперемежку.
— Его нет, но созданное им зло осталось. Вы же знаете, ему многие верили…
— Со временем очухаются.
— По-твоему, все они смогут избавиться от его влияния?
— Не все. Те, кто поумнее. Черные боги, хотел бы я понять, как она с ним разделалась…
«Интересно получается, Юстан, — подумал проснувшийся Мартин. — Никто в том мире о тебе не пожалел. Наоборот, все вздохнули с облегчением! А сделал ты нечто крайне гнусное… Итак, зеленоглазая девчонка со второго портрета — жена брата моего двойника. А светящийся потолок — банальнейшее дизайнерское решение, чего это я на него так пялился… Стоп. Не я, мой двойник. Я — это я, Мартин Паад с Лидоны. Я не знаю фактов, которые подтверждали бы, что реинкарнация — не сказки».
Сегодня он чувствовал себя хуже, чем вчера. Даже ощущение времени отключилось. И не давала покоя настойчивая мысль: есть что-то, чем он может воспользоваться для спасения — если поймет, что это такое.
За ним пришли, отконвоировали в зал. Мартин был очень слаб, его пошатывало: скудное питание и ни на секунду не утихающая боль понемногу подтачивали его силы. Он знал, что ни черта Юстану не скажет, но и выполнить свою задачу в таком состоянии не сможет. Голова закружилась, он тяжело плюхнулся на первый же подвернувшийся стул. Кто-то из людей Юстана засмеялся.
Появился сам Юстан — он жевал сэндвич с ветчиной, но, несмотря на это, выглядел недовольным.
— Я видел, как все вы радовались после моей смерти! — невнятно промычал он, усевшись напротив Мартина. — Что, ножки-то не держат? Ну сиди, сиди… Мне нужно, чтобы ты вспомнил, как попал из того мира сюда, а для этого я должен получше изучить Гефаду. Я стану властелином этой Галактики и потом прорвусь туда, — он поправил съехавший на глаза громоздкий шлем. — Все были рады-радешеньки… Вот оно, ликование серости, похоронившей незаурядную личность! Я им устрою, когда вернусь… А больше всех радовалась эта мерзкая девчонка с зелеными глазами. — Юстан выругался, длинно и непечатно, и пояснил: — Я ненавижу ее даже больше, чем тебя, убийца! Есть за что.
— За что?
— Это она разрушила мой выстраданный план! Она годилась разве что в зомби, она была изначально закрыта для моего влияния. Лицемерная и бездушная северная аристократка. Этот напыщенный малый, так называемый принц Севера, взвился на дыбы из-за того, что я, видите ли, воспользовался его именем, чтоб обмануть его подданную! Псих. Из-за такой малости он хотел убить меня на поединке, но я — то не псих, отказался от поединка… И тогда меня убила женщина, которую я любил. Ты видел. У них был уговор: если он в течение месяца меня не прикончит — это право переходит к ней. Представляешь, какой подлый уговор?
Юстан швырнул остатки сэндвича на стол, где валялось среди драгоценной посуды множество других объедков, засохших и заплесневелых. Вздохнув, сам же и ответил:
— Ты этого не представляешь, убийца. Где тебе понять… Ладно, сейчас я покажу тебе кое-что такое, что даже ты своим умишком поймешь!
На тьессинском экране возникли кварталы белого глинобитного города, вид сверху.
— Ласна, Ширана, — прокомментировал Юстан. — Смотри, убийца! Вот как я поступаю с никчемными серыми людишками, которые не хотят идти за мной и развиваться! Они цепляются за свой жалкий уют — сейчас мы этот их уют… Смотри внимательно!
Мартин смотрел — внутренне помертвевший, внешне бесстрастный. Надо экономить силы. Он наконец-то понял, что должен сделать. Неизвестно, сработает или нет, но любой шанс стоит использовать.
Белые дома на экране беззвучно оседали, трансформируясь в плотные кучи щебня. Пыли почти не было. Деревья и кустарник сминались, как придавленные прессом картонные макеты. Игравший во внутреннем дворике ребенок превратился в кровавую кляксу.
— Я разворошил это обывательское гнездо! — сияя, прошептал Юстан. — Теперь дремлющая Ласна проснется и внесет свой вклад в кадмийскую культуру! Понял, убийца? А, ни черта ты не понял…
Мартин промолчал. В камере ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после Юстановой демонстрации. Потом. Все потом. Нужно расслабиться, сосредоточиться и настроиться на поиск.
«Я перевожу свой мозг в режим поиска. В моем распоряжении находятся все усвоенные мной когда-либо знания, весь мой прежний опыт… а также вероятный опыт моей другой жизни, когда я был частным сыщиком и жил в городе под желтыми небесами. Я хочу получить информацию, которая поможет мне вернуть форму и расправиться с Юстаном. Где-то в моем прошлом есть такая информация. Я хочу, чтобы она поступила в активную память. Это приказ!»
Время от времени он пользовался этим приемом. Иногда срабатывало. Мартин ни на что не надеялся. Он просто послал запрос, то ли в глубины своей памяти, то ли в общее информационное поле, о существовании которого на протяжении тысячелетий ведутся споры, то ли куда-то еще — и сейчас, лежа в полутрансе на мшистом полу камеры, ждал результата.
ГЛАВА 25
— Ты что-то совсем расстроился, убийца, — ухмыльнулся Юстан. — Вали к себе в камеру! Я должен подготовиться к задушевной беседе с бедным дурачком Бениусом.
Оказавшись в камере, Мартин прикрыл глаза, спасаясь от фиолетового светового мельтешения. Да, он был подавлен, и переломы опять разболелись, но параллельно в нем крепла уверенность, что решение есть. Совсем рядом. Только руку протяни и возьми. Другое дело, что он не знал, куда протягивать руку.
— …Они все-таки позвали вас! — человек, вскочивший со стула при его появлении, выглядел неважно: его лицо, в прошлом артистически-живое, заливала сероватая бледность обреченного. — Вы должны мне помочь! Вы же частный сыщик, работаете по найму? Я вас нанимаю, я потом заплачу, обязательно заплачу! Я достану любую сумму, какую скажете. Помогите мне отсюда выбраться!
— Даже если б я мог тебе помочь, то не стал бы возиться, — процедил он сквозь зубы. — За то, что ты сделал, тебя пристрелить мало.
— Это не уголовное преступление, у меня была высокая цель! Я нужен людям, нужен своим друзьям… Она же меня убьет!
— Наверняка.
— Послушай, ты должен понять, что я нужен человечеству!
— А я непонятливый.
Дверь открылась, в комнату вошли еще двое. Спортивного вида парень с мечом за спиной, длинные светлые волосы собраны в хвост на затылке. Бронзовокожая черноволосая женщина в облегающем черном комбинезоне. Парню он отвесил официальный полупоклон: наследный принц независимого Севера, надо с ним повежливей. Женщине с нарочитой небрежностью кивнул. Его с ней связывали сложные и странные отношения. Они были не врагами, но противниками в игре, и каждый знал, что от другого можно ждать любого подвоха. Боги, как ему хотелось наконец-то обыграть ее! В то же время, когда он сдуру решил, что она погибла, он от расстройства запил. Ни намека на взаимное влечение тут не было, однако в ее присутствии он каждый раз переживал благотворный для организма стресс: обогащенная адреналином кровь быстрее бежала по жилам, голова работала лучше.
Его собеседник со страхом глядел на вошедших.
— Ты приговорен к смерти, — сказала женщина. — Приговор будет приведен в исполнение сейчас.
— Нет… — пробормотал приговоренный. — Нет, так нельзя… Я же сделал это ради тебя! Попробуй оценить мою жертву… Я умею жертвовать и страдать и хотел тебя тоже научить…
— Это верно, ты умеешь жертвовать другими. — Она холодно усмехнулась.
— Ты не имеешь права, это незаконно! Вы хотите совершить преступление! Я гражданин своей страны, меня должны судить, мне нужен адвокат…
— Обойдемся без формальностей.
Он вдруг со всей отчетливостью понял, что его «вражда» с этой женщиной — действительно всего лишь несерьезная игра. К счастью для него. Сейчас перед ней стоял настоящий враг, которого она собиралась уничтожить, и от нее веяло жутью. Он непроизвольно шагнул в сторону, чтобы не находиться с ней рядом, и заметил, что принц сделал то же самое.
Еще больше побледнев, приговоренный попятился, его била крупная дрожь. Женщина не двигалась, только смотрела на него. Он вдруг захрипел и упал на колени, потом его отбросило к стене, и больше он не шевелился.
После тягостной безмолвной паузы принц подошел и склонился над ним. Выпрямившись, сказал:
— Констатирую факт смерти.
Он вежливо возразил:
— Тут нужен врач, ваше высочество.
— У меня медицинское образование, помимо инженерного. Взгляните сами.
Осмотрев тело, он подтвердил:
— Ваша правда, покойник.
Потом повернулся к женщине:
— Как вы это сделали? Каким-нибудь своим хитрым оружием, да?
Она молча показала пустые ладони.
— Я же сам видел, как он к стенке отлетел! Голову морочите…
В комнату заглянул худощавый светловолосый мужчина в шелковистом плаще — жрец-эмигрант, которого на его варварской родине чуть не прикончили в ходе политических разборок. Он уже успел несколько раз сцепиться с ним до пены на губах, защищая с детства дорогую и привычную материалистическую картину мира.
— Вы это сделали, — произнес жрец, слегка поклонившись женщине. — Я находился в коридоре и наблюдал. У вас получилось.
«Как же ты наблюдал-то через закрытую дверь?!» — подумал он, но промолчал: не было охоты сию минуту затевать новый спор.
Он вышел из комнаты и направился к лестнице. Коридор как коридор, стены обшиты самыми обыкновенными деревянными панелями, а посмотришь вверх — никаких там плафонов, весь потолок мягко светится. Крутая у них техника… За поворотом он увидал девушку. Невысокая и тоненькая, длинные каштановые волосы распущены по плечам. Шагнув навстречу, она спросила:
— Его, наконец, убили?
— Да. Все кончено.
— Он испортил жизнь многим людям, — ее большие серо-зеленые глаза сумрачно мерцали. — Откуда берутся такие, как он?
— Оттуда же, откуда берутся все подонки. Его больше нет. Пойдем, все в порядке.
Пусть ей не четырнадцать лет, как кажется на первый взгляд, а скоро двадцать, пусть это жена его старшего брата — он воспринимал ее не как взрослую женщину, а как девочку-подростка. На правах новоиспеченного родственника он уже перешел на «ты», а вот она смущалась и говорила ему то «вы», то «ты», вперемежку.
— Его нет, но созданное им зло осталось. Вы же знаете, ему многие верили…
— Со временем очухаются.
— По-твоему, все они смогут избавиться от его влияния?
— Не все. Те, кто поумнее. Черные боги, хотел бы я понять, как она с ним разделалась…
«Интересно получается, Юстан, — подумал проснувшийся Мартин. — Никто в том мире о тебе не пожалел. Наоборот, все вздохнули с облегчением! А сделал ты нечто крайне гнусное… Итак, зеленоглазая девчонка со второго портрета — жена брата моего двойника. А светящийся потолок — банальнейшее дизайнерское решение, чего это я на него так пялился… Стоп. Не я, мой двойник. Я — это я, Мартин Паад с Лидоны. Я не знаю фактов, которые подтверждали бы, что реинкарнация — не сказки».
Сегодня он чувствовал себя хуже, чем вчера. Даже ощущение времени отключилось. И не давала покоя настойчивая мысль: есть что-то, чем он может воспользоваться для спасения — если поймет, что это такое.
За ним пришли, отконвоировали в зал. Мартин был очень слаб, его пошатывало: скудное питание и ни на секунду не утихающая боль понемногу подтачивали его силы. Он знал, что ни черта Юстану не скажет, но и выполнить свою задачу в таком состоянии не сможет. Голова закружилась, он тяжело плюхнулся на первый же подвернувшийся стул. Кто-то из людей Юстана засмеялся.
Появился сам Юстан — он жевал сэндвич с ветчиной, но, несмотря на это, выглядел недовольным.
— Я видел, как все вы радовались после моей смерти! — невнятно промычал он, усевшись напротив Мартина. — Что, ножки-то не держат? Ну сиди, сиди… Мне нужно, чтобы ты вспомнил, как попал из того мира сюда, а для этого я должен получше изучить Гефаду. Я стану властелином этой Галактики и потом прорвусь туда, — он поправил съехавший на глаза громоздкий шлем. — Все были рады-радешеньки… Вот оно, ликование серости, похоронившей незаурядную личность! Я им устрою, когда вернусь… А больше всех радовалась эта мерзкая девчонка с зелеными глазами. — Юстан выругался, длинно и непечатно, и пояснил: — Я ненавижу ее даже больше, чем тебя, убийца! Есть за что.
— За что?
— Это она разрушила мой выстраданный план! Она годилась разве что в зомби, она была изначально закрыта для моего влияния. Лицемерная и бездушная северная аристократка. Этот напыщенный малый, так называемый принц Севера, взвился на дыбы из-за того, что я, видите ли, воспользовался его именем, чтоб обмануть его подданную! Псих. Из-за такой малости он хотел убить меня на поединке, но я — то не псих, отказался от поединка… И тогда меня убила женщина, которую я любил. Ты видел. У них был уговор: если он в течение месяца меня не прикончит — это право переходит к ней. Представляешь, какой подлый уговор?
Юстан швырнул остатки сэндвича на стол, где валялось среди драгоценной посуды множество других объедков, засохших и заплесневелых. Вздохнув, сам же и ответил:
— Ты этого не представляешь, убийца. Где тебе понять… Ладно, сейчас я покажу тебе кое-что такое, что даже ты своим умишком поймешь!
На тьессинском экране возникли кварталы белого глинобитного города, вид сверху.
— Ласна, Ширана, — прокомментировал Юстан. — Смотри, убийца! Вот как я поступаю с никчемными серыми людишками, которые не хотят идти за мной и развиваться! Они цепляются за свой жалкий уют — сейчас мы этот их уют… Смотри внимательно!
Мартин смотрел — внутренне помертвевший, внешне бесстрастный. Надо экономить силы. Он наконец-то понял, что должен сделать. Неизвестно, сработает или нет, но любой шанс стоит использовать.
Белые дома на экране беззвучно оседали, трансформируясь в плотные кучи щебня. Пыли почти не было. Деревья и кустарник сминались, как придавленные прессом картонные макеты. Игравший во внутреннем дворике ребенок превратился в кровавую кляксу.
— Я разворошил это обывательское гнездо! — сияя, прошептал Юстан. — Теперь дремлющая Ласна проснется и внесет свой вклад в кадмийскую культуру! Понял, убийца? А, ни черта ты не понял…
Мартин промолчал. В камере ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после Юстановой демонстрации. Потом. Все потом. Нужно расслабиться, сосредоточиться и настроиться на поиск.
«Я перевожу свой мозг в режим поиска. В моем распоряжении находятся все усвоенные мной когда-либо знания, весь мой прежний опыт… а также вероятный опыт моей другой жизни, когда я был частным сыщиком и жил в городе под желтыми небесами. Я хочу получить информацию, которая поможет мне вернуть форму и расправиться с Юстаном. Где-то в моем прошлом есть такая информация. Я хочу, чтобы она поступила в активную память. Это приказ!»
Время от времени он пользовался этим приемом. Иногда срабатывало. Мартин ни на что не надеялся. Он просто послал запрос, то ли в глубины своей памяти, то ли в общее информационное поле, о существовании которого на протяжении тысячелетий ведутся споры, то ли куда-то еще — и сейчас, лежа в полутрансе на мшистом полу камеры, ждал результата.
ГЛАВА 25
…Эти непробиваемо-приветливые ребята не удосужились предупредить его о том, что пинать тут можно не каждую стенку. Раскрываются только стены, устроенные соответствующим образом. Навороты здешних дизайнеров вызывали у него отчасти мальчишеское восхищение, но отчасти и раздражение: дверь должна выглядеть, как дверь, а не как отсутствие оной! Поэтому он взял в привычку пинать хитроумно закамуфлированные двери, стараясь успеть раньше, чем услужливый компьютер их откроет. Своего рода соревнование с вездесущей и педантичной, но все равно тупой (по сравнению с ним) машиной.
А вот сейчас просчитался — стенка-то оказалась монолитная, дверь вон там, дальше… Так как саданул он от души, пальцы правой ноги ныли. Как назло, туфли он надел мягкие, вельветовые, благо ни грязи, ни лишней пыли в подводном городе нет.
Подозрительно оглядев своих провожатых — те сумели удержаться от ухмылок, — он махнул рукой:
— Ладно, пошли.
— Можно обезболить, — предложил кто-то.
— Да пошли, ерунда.
Они вошли в зал, выдержанный в кремовых и песочных тонах, ему указали на кресло в центре. Когда он сел, над головой зависло нечто вроде шлема.
— Первая ступень информационного курса, — услыхал он вежливый голос компьютера. — Это не гипноз, а запись информации напрямую в мозг. Вы получите только ту информацию, которую согласны принять. Приготовьтесь.
— Валяй, — разрешил он.
Он получит все, что можно взять, ни каплей меньше! Еще покойные отец с матерью учили: если что-то хорошее дают бесплатно — хватай обеими руками, не будь дураком. Так он всю жизнь и делал. Особенно наглядно это проявлялось у него по отношению к еде и деньгам, но и к знаниям тоже.
— Информационный курс окончен, — сообщил компьютер. — Как вы себя чувствуете?
— Так быстро? — удивился он.
— Как вы себя чувствуете?
— Да нормально, нормально, — кряхтя, он вылез из кресла.
Ребята, которые проводили его сюда, ждали около входа. И правда, славные ребята, дружелюбные. Он ощущает их эмоции?.. Ага, похоже на то. Торопясь проверить, получил ли он все, что рассчитывал получить, извлек из кармана перочинный ножик, щелкнул лезвием и полоснул себя по запястью. Нахмурился:
— Гляди-ка, не заживает!
— Не так быстро, — возразил один из его новых знакомых, слегка ошеломленный такой спешкой. — Попробуйте сделать все по порядку. Если не получится, заклеим пластырем.
— На хрена мне пластырь, если я теперь вроде вас, — проворчал он, неумело выстраивая в уме цепочку команд-импульсов: убрать боль — остановить кровотечение — срастить поврежденные ткани…
Боль исчезла, кровь больше не сочилась. А вот порез никуда не делся.
— Для этого нужно некоторое время, — заверили его. — Вы дали команду — ваше тело ее выполнит, но не мгновенно. Все равно заживет быстрее, чем у обычного человека.
— Проверим, — пробормотал он, глядя мимо собеседника на высокую черноволосую женщину, которая приближалась к ним, огибая фонтан в виде водяной чаши.
Она улыбнулась, и он в ответ ухмыльнулся.
«Наконец-то мы с тобой потягаемся на равных! Я теперь такой же, как ты. Посмотрим, чья возьмет…»
Жмурясь от фиолетового мерцания, очнувшийся Мартин попытался лечь поудобней. Болели переломанные кости, ныли кое-как вправленные вывихи, разламывалась голова. Странный сон-видение… Человеком он был тем же самым, а вот обстановка совсем другая. И какой необычный крутой дизайн в этом подводном городе… Зрелище произвело впечатление даже на Мартина, повидавшего всякое.
А-а, проклятые ребра… И поиск не дал результата, полезную информацию он так и не нашел.
Или все-таки нашел?..
Попробуем. Сосредоточившись на своих внутренних ощущениях, Мартин послал команду-импульс: убрать боль.
Боль исчезла.
Минуты две он лежал, тупо глядя в потолок и наслаждаясь непривычно комфортным состоянием: как здорово, когда ничего не болит! Потом, опомнившись, послал вторую команду: восстановить поврежденные ткани.
«На такие травмы, как у меня, уйдет от полутора до двух суток. Даже больше, если учесть, какая здесь кормежка. Откуда я все это знаю? Гм… Главное, что знаю. Черт, неужели я действительно жил до этой жизни в другом мире, в другом теле, и меня звали Ол… это, кстати, уменьшительное имя, полного не помню… и сны-видения — мои собственные воспоминания, разбуженные Гефадой? Да нет, маловато данных для такого скоропалительного вывода! Возможны ведь и другие объяснения, более научные».
Когда за ним пришли, он еле волочил ноги, демонстрируя крайнюю степень физической разбитости. Юстану совсем не обязательно знать о том, что его пленник выздоравливает.
В зале на одном из диванчиков сидел Бениус, вялый и поникший, как будто вылепленный из размякшего пластилина. Мартин тяжело опустился на соседний диванчик. Никаких резких движений. Не только потому, что это не вяжется с имиджем избитого до полусмерти человека: он заблокировал боль, но травмы остались; если он хочет, чтобы кости поскорее срослись, не надо мешать организму залечивать повреждения. А вот разжиться чем-нибудь съестным стоит… Мартин покосился на стол. Стоит, но не сейчас. Конвоиры ушли, оставив его наедине с Бениусом. Скорее всего, Юстан за ними наблюдает: хочет выяснить, верен ли ему Бениус после смерти Люсьены. Выходки Юстана непредсказуемы, зато мотивы его поступков вычислить нетрудно.
Бениус ни разу не взглянул в сторону Мартина. И Мартин молчал: он не собирался подыгрывать Юстану. Он все острее ощущал тоску и подавленность, которые обволакивали Бениуса плотным серым коконом. Ощущал?.. У него никогда не было экстрасенсорных способностей. Значит, это тоже пришло оттуда. Интересно, что он еще прихватил из своего предполагаемого прошлого опыта7
Юстану надоело ждать — он появился из арки, обрамленной световым орнаментом, присел рядом с Бениусом и заговорил участливым, проникновенным тоном:
— Явор, это нужно было сделать. Я понимаю, тебе сейчас больно. Тебе очень больно, и это светлая боль! Та, которая толкает вперед и прогресс общества, и прогресс каждого отдельного человека. Поверь, Люсьена поняла бы тебя. Я вижу, что ты не предал нашу цель, остался моим другом — значит, ее жертва не напрасна.
— Мне так ее не хватает… — тускло пробормотал Бениус.
— Явор, я разделяю твою боль. — Юстан улыбнулся доброй понимающей улыбкой. — Это нужно для твоего развития, дурачок! Развитие не бывает безболезненным. Безболезненное существование только у сытых сереньких обывателей, у тех, кого мы давим, потому что иначе их не разбудить. Явор, твои страдания прекрасны! Поверь, я тебе завидую.
Мартин мог бы засвидетельствовать, что испытывает Юстан отнюдь не зависть: он ликовал от сознания своей власти над Бениусом — презирал его — одновременно жалел, извлекая удовольствие из этого чувства, — до некоторой степени опасался, что Бениус все-таки взбунтуется, — хотел убедиться, что тот окончательно сдался. В душе у подавленного Бениуса шевелился слабый протест, и вместе с тем крепла признательность за сочувствие и поддержку.
— Если бы ты меня предал, ты бы ничего не стоил, — продолжал Юстан. — Потому что я забочусь о тебе! Не о твоих мелких житейских интересах — о росте твоей души! Не каждый способен это оценить. Поверь мне, Люсьена бы оценила… Ты духовно вырос на целую ступеньку! Даже на две, Явор!
Протест угас. Бениуса переполняла вымученная благодарность к мудрому другу. Мартину стало тошно, и он после нескольких неумелых попыток отсек эмпатическое восприятие.
— Я не предам тебя, Теодор, — тихо заверил Бениус.
— Я рад за тебя. — Юстан ободряюще улыбнулся. — Иди, мне нужно потолковать с этим убийцей.
Когда Бениус ушел, он удовлетворенно заметил:
— Видишь, убийца, я умею увлекать за собой людей!
«Умеешь. И поэтому тебя надо поскорей уничтожить».
— А ты выглядишь подавленным, — усмехнулся Юстан. — Понял, что спасения не будет? На вот, заслужил!
Он взял с грязной тарелки объеденный с одного бока птичий окорок и швырнул Мартину, как собаке. Рука Мартина рефлекторно дернулась — поймать, — но он вовремя остановил движение: незачем демонстрировать Юстану свою хорошую реакцию. Окорок шлепнулся на пол, Юстан радостно захохотал. Ненадолго разблокировав болевые ощущения (для контроля, чтоб не нагружать сверх меры травмированные области тела), Мартин охнул, скривился и очень осторожно подобрал еду.
Мясо. Несвежее, но в пищу сгодится. Для восстановления ему необходимы протеины и микроэлементы. Послав соответствующую команду-импульс, он сумеет уничтожить болезнетворные микробы и вывести из организма токсины. Юстан даже не догадывается, насколько ценную информацию подсунул ему сегодня ночью!
«Конечно, не догадывается: ведь я подвергся изменению уже после того, как его убили».
— С чего такая щедрость? — спросил Мартин вслух, перед тем как вонзить зубы в подсохшее, но все еще жирное мясо.
— Ты видел во сне ее, — голос Юстана звучал грустно, и грусть была не показная — в этом Мартин убедился, вновь включив эмпатическое восприятие. — Я получил от Гефады копию и тоже смог ее увидеть. Убийца, за такие воспоминания я каждый раз буду награждать тебя едой! Ты ведь любишь вкусно поесть? Постарайся, чтоб она почаще тебе снилась.
— А ты сам разве не видишь такие сны?
— Вижу, каждую ночь, но я хочу еще! — Юстан испытывал сложную смесь влечения, страха и ностальгии. — Рядом с ней я не был счастлив, но без нее еще хуже. Ты примитивная натура, где тебе понять мою амбивалентность… Я любил ее, а она меня не любила, у нее вообще был отвратительный вкус! — он скрипнул зубами, и Мартина окатило волной злобы. — Понимаешь, убийца, я умею управлять людьми, но с ней сладить не мог. Когда я придумал, как сделать ее управляемой, она совсем осатанела, ты же сам видел!
Мартин молча, в темпе, обгладывал кость: он подозревал, что с амбивалентного Юстана вполне станется отобрать у неге недоеденный кусок.
— В этом сне она тебе улыбнулась! — вздохнул Юс-тан — его опять охватила ностальгическая печаль. — Я знаю, ты не мог ей нравиться, но все равно обидно. Прошу тебя, покажи мне ее еще! Тогда я тебя опять хорошо покормлю.
С хрустом раскусив кость, Мартин высосал мозг и потребовал:
— Пива. Или я вообще никаких снов не увижу.
Поискав на столе, Юстан подал ему фарфоровую кружку с темной жижей. Мартин вовремя вспомнил, что пальцами он владеет плохо и, допив до дна, дал кружке выскользнуть. Та упала на затоптанный ширанийский ковер с тусклой золотой нитью.
— До чего же противно ты жрешь, — процедил Юстан.
— А ты бы завел холодильник, — в тон ему ответил Мартин. — Пиво теплое, как в самой дрянной забегаловке на Ите.
— Не напоминай мне про Иту! — Он болезненно скривился. — Я там был дебилом, и никто меня не любил, даже собственная мать… Холодильник ему подавай! Эта сраная Гефада гробит любую нашу технику, а сама ни… не морозит, я уже пробовал. Тьессины — скоты, как и все негуманоиды. Запомни, убийца: ты будешь получать пиво и мясо, только если увидишь во сне ее! Очень трудно вызывать определенные воспоминания, я знаю. И почему-то все эти эпизоды начинаются с неприятных эмоций или с боли, хотя бы пустячной, ты заметил? Если хочешь жрать, постарайся.
— Как получится, Юстан.
«Мне самому любопытно. Почему мы с ней враждовали?.. А, вспомнил: она что-то сделала моему брату — не нарочно, без злого умысла, преследуя свои личные интересы, но я очень долго не мог ей этого простить. Хотя брат простил. Он был выдающийся человек. И совершил какое-то великое научное открытие, уже после того, как стал лордом-дипломатом…»
— Уматывай, убийца, — печально изрек Юстан. — Хоть мы с тобой и пришли сюда из одного мира, твое присутствие для меня как куча свежего дерьма на обеденном столе. Не вдохновляет.
— Ты имеешь в виду этот обеденный стол? — невинным тоном осведомился Мартин.
— Я неординарная ранимая натура, и быт у меня не-обустроенный, — покосившись на основательно загаженный стол, огрызнулся Юстан. — Сам уйдешь или тебя пинками прогнать? Я хочу еще раз посмотреть в одиночестве копию твоего сна, где она улыбается, такая гордая и красивая…
Кряхтя, Мартин поднялся с диванчика и побрел к арке. Пусть любуется, сколько влезет. Юстан-несчастный влюбленный — это не так плохо, как Юстан-маньяк, разрушающий города.
В камере, отключив блокировку боли, Мартин обнаружил, что поврежденные места болят теперь не так сильно, как вчера вечером. Опухшие пальцы и запястье тоже выглядят получше… Сработало, он поправляется! А погруженный в свои переживания Юстан ни черта не заметил.
…Ледяной дождь со снегом, обычная погода для этого сезона. Их компания пряталась под бетонным козырьком на открытой платформе станции монорельса, а поезда все не было и не было. Внизу, под колышущейся белесой пеленой, угадывались крыши двухэтажек. Вдали призрачно проступали силуэты древних высотных зданий. Небо, по случаю ненастья не желтое, а лохмато-серое, нависало над столицей, как брюхо мифического зверя, на котором разъезжает верхом бог правосудия. В субтропиках хорошо летом, весной и осенью, но в середине короткой южной зимы — более чем паршиво.
— Ол, тебя правда, что ли, из универа поперли? — спросил кто-то, стуча зубами от холода.
— Правда, — ответил он.
— Куда же ты теперь?
— Пойду в частные охранники. Платят там — завались, и лицензию на пистолет получу.
— Так ведь могут убить, — заметил собеседник, парень с экономического факультета.
— Меня за просто так не убьешь.
Порыв ветра хлестнул по лицу, чуть не сорвал шляпу. Он выругался: этой зимой уже две шляпы вот так потерял. В глубине разверстых небесных хлябей зародилось некое темное пятно, оно медленно приближалось, понемногу обретая форму и плотность. Студенты под козырьком обрадованно зашевелились: поезд идет, наконец-то…
Проснувшись, Мартин первым делом осмотрел пальцы, запястье, ощупал ключицу — и остался доволен: отеки мягких тканей значительно уменьшились, да и кости почти не болят. Жить можно. Через сутки он будет в полном порядке.
«Вряд ли Юстан доволен моим сном — а значит, пожрать не даст. Ничего, сам возьму».
Когда за ним пришли, он покорно поплелся в зал, стараясь держать руки таким образом, чтоб улучшение не бросалось в глаза, и одновременно сканируя эмоции конвойных: если те заметят неладное, атаковать придется немедленно. Ничего они не заметили. И Юстан, появившийся через четверть часа, усмехнулся, поглядев на беспросветно-удрученную физиономию Мартина, а вот на исчезновение припухлостей и кровоподтеков внимания не обратил.
— Меня не интересует, как ты в юные годы мок под дождем, убийца. Не будет тебе сегодня мяса, не заслужил. Награду надо заработать!
— Я не знаю, как это сделать.
Мартин уселся на парчовый пуфик в метре от стола и уже наметил, что в первую очередь схватит, когда Юстан отвернется.
А вот сейчас просчитался — стенка-то оказалась монолитная, дверь вон там, дальше… Так как саданул он от души, пальцы правой ноги ныли. Как назло, туфли он надел мягкие, вельветовые, благо ни грязи, ни лишней пыли в подводном городе нет.
Подозрительно оглядев своих провожатых — те сумели удержаться от ухмылок, — он махнул рукой:
— Ладно, пошли.
— Можно обезболить, — предложил кто-то.
— Да пошли, ерунда.
Они вошли в зал, выдержанный в кремовых и песочных тонах, ему указали на кресло в центре. Когда он сел, над головой зависло нечто вроде шлема.
— Первая ступень информационного курса, — услыхал он вежливый голос компьютера. — Это не гипноз, а запись информации напрямую в мозг. Вы получите только ту информацию, которую согласны принять. Приготовьтесь.
— Валяй, — разрешил он.
Он получит все, что можно взять, ни каплей меньше! Еще покойные отец с матерью учили: если что-то хорошее дают бесплатно — хватай обеими руками, не будь дураком. Так он всю жизнь и делал. Особенно наглядно это проявлялось у него по отношению к еде и деньгам, но и к знаниям тоже.
— Информационный курс окончен, — сообщил компьютер. — Как вы себя чувствуете?
— Так быстро? — удивился он.
— Как вы себя чувствуете?
— Да нормально, нормально, — кряхтя, он вылез из кресла.
Ребята, которые проводили его сюда, ждали около входа. И правда, славные ребята, дружелюбные. Он ощущает их эмоции?.. Ага, похоже на то. Торопясь проверить, получил ли он все, что рассчитывал получить, извлек из кармана перочинный ножик, щелкнул лезвием и полоснул себя по запястью. Нахмурился:
— Гляди-ка, не заживает!
— Не так быстро, — возразил один из его новых знакомых, слегка ошеломленный такой спешкой. — Попробуйте сделать все по порядку. Если не получится, заклеим пластырем.
— На хрена мне пластырь, если я теперь вроде вас, — проворчал он, неумело выстраивая в уме цепочку команд-импульсов: убрать боль — остановить кровотечение — срастить поврежденные ткани…
Боль исчезла, кровь больше не сочилась. А вот порез никуда не делся.
— Для этого нужно некоторое время, — заверили его. — Вы дали команду — ваше тело ее выполнит, но не мгновенно. Все равно заживет быстрее, чем у обычного человека.
— Проверим, — пробормотал он, глядя мимо собеседника на высокую черноволосую женщину, которая приближалась к ним, огибая фонтан в виде водяной чаши.
Она улыбнулась, и он в ответ ухмыльнулся.
«Наконец-то мы с тобой потягаемся на равных! Я теперь такой же, как ты. Посмотрим, чья возьмет…»
Жмурясь от фиолетового мерцания, очнувшийся Мартин попытался лечь поудобней. Болели переломанные кости, ныли кое-как вправленные вывихи, разламывалась голова. Странный сон-видение… Человеком он был тем же самым, а вот обстановка совсем другая. И какой необычный крутой дизайн в этом подводном городе… Зрелище произвело впечатление даже на Мартина, повидавшего всякое.
А-а, проклятые ребра… И поиск не дал результата, полезную информацию он так и не нашел.
Или все-таки нашел?..
Попробуем. Сосредоточившись на своих внутренних ощущениях, Мартин послал команду-импульс: убрать боль.
Боль исчезла.
Минуты две он лежал, тупо глядя в потолок и наслаждаясь непривычно комфортным состоянием: как здорово, когда ничего не болит! Потом, опомнившись, послал вторую команду: восстановить поврежденные ткани.
«На такие травмы, как у меня, уйдет от полутора до двух суток. Даже больше, если учесть, какая здесь кормежка. Откуда я все это знаю? Гм… Главное, что знаю. Черт, неужели я действительно жил до этой жизни в другом мире, в другом теле, и меня звали Ол… это, кстати, уменьшительное имя, полного не помню… и сны-видения — мои собственные воспоминания, разбуженные Гефадой? Да нет, маловато данных для такого скоропалительного вывода! Возможны ведь и другие объяснения, более научные».
Когда за ним пришли, он еле волочил ноги, демонстрируя крайнюю степень физической разбитости. Юстану совсем не обязательно знать о том, что его пленник выздоравливает.
В зале на одном из диванчиков сидел Бениус, вялый и поникший, как будто вылепленный из размякшего пластилина. Мартин тяжело опустился на соседний диванчик. Никаких резких движений. Не только потому, что это не вяжется с имиджем избитого до полусмерти человека: он заблокировал боль, но травмы остались; если он хочет, чтобы кости поскорее срослись, не надо мешать организму залечивать повреждения. А вот разжиться чем-нибудь съестным стоит… Мартин покосился на стол. Стоит, но не сейчас. Конвоиры ушли, оставив его наедине с Бениусом. Скорее всего, Юстан за ними наблюдает: хочет выяснить, верен ли ему Бениус после смерти Люсьены. Выходки Юстана непредсказуемы, зато мотивы его поступков вычислить нетрудно.
Бениус ни разу не взглянул в сторону Мартина. И Мартин молчал: он не собирался подыгрывать Юстану. Он все острее ощущал тоску и подавленность, которые обволакивали Бениуса плотным серым коконом. Ощущал?.. У него никогда не было экстрасенсорных способностей. Значит, это тоже пришло оттуда. Интересно, что он еще прихватил из своего предполагаемого прошлого опыта7
Юстану надоело ждать — он появился из арки, обрамленной световым орнаментом, присел рядом с Бениусом и заговорил участливым, проникновенным тоном:
— Явор, это нужно было сделать. Я понимаю, тебе сейчас больно. Тебе очень больно, и это светлая боль! Та, которая толкает вперед и прогресс общества, и прогресс каждого отдельного человека. Поверь, Люсьена поняла бы тебя. Я вижу, что ты не предал нашу цель, остался моим другом — значит, ее жертва не напрасна.
— Мне так ее не хватает… — тускло пробормотал Бениус.
— Явор, я разделяю твою боль. — Юстан улыбнулся доброй понимающей улыбкой. — Это нужно для твоего развития, дурачок! Развитие не бывает безболезненным. Безболезненное существование только у сытых сереньких обывателей, у тех, кого мы давим, потому что иначе их не разбудить. Явор, твои страдания прекрасны! Поверь, я тебе завидую.
Мартин мог бы засвидетельствовать, что испытывает Юстан отнюдь не зависть: он ликовал от сознания своей власти над Бениусом — презирал его — одновременно жалел, извлекая удовольствие из этого чувства, — до некоторой степени опасался, что Бениус все-таки взбунтуется, — хотел убедиться, что тот окончательно сдался. В душе у подавленного Бениуса шевелился слабый протест, и вместе с тем крепла признательность за сочувствие и поддержку.
— Если бы ты меня предал, ты бы ничего не стоил, — продолжал Юстан. — Потому что я забочусь о тебе! Не о твоих мелких житейских интересах — о росте твоей души! Не каждый способен это оценить. Поверь мне, Люсьена бы оценила… Ты духовно вырос на целую ступеньку! Даже на две, Явор!
Протест угас. Бениуса переполняла вымученная благодарность к мудрому другу. Мартину стало тошно, и он после нескольких неумелых попыток отсек эмпатическое восприятие.
— Я не предам тебя, Теодор, — тихо заверил Бениус.
— Я рад за тебя. — Юстан ободряюще улыбнулся. — Иди, мне нужно потолковать с этим убийцей.
Когда Бениус ушел, он удовлетворенно заметил:
— Видишь, убийца, я умею увлекать за собой людей!
«Умеешь. И поэтому тебя надо поскорей уничтожить».
— А ты выглядишь подавленным, — усмехнулся Юстан. — Понял, что спасения не будет? На вот, заслужил!
Он взял с грязной тарелки объеденный с одного бока птичий окорок и швырнул Мартину, как собаке. Рука Мартина рефлекторно дернулась — поймать, — но он вовремя остановил движение: незачем демонстрировать Юстану свою хорошую реакцию. Окорок шлепнулся на пол, Юстан радостно захохотал. Ненадолго разблокировав болевые ощущения (для контроля, чтоб не нагружать сверх меры травмированные области тела), Мартин охнул, скривился и очень осторожно подобрал еду.
Мясо. Несвежее, но в пищу сгодится. Для восстановления ему необходимы протеины и микроэлементы. Послав соответствующую команду-импульс, он сумеет уничтожить болезнетворные микробы и вывести из организма токсины. Юстан даже не догадывается, насколько ценную информацию подсунул ему сегодня ночью!
«Конечно, не догадывается: ведь я подвергся изменению уже после того, как его убили».
— С чего такая щедрость? — спросил Мартин вслух, перед тем как вонзить зубы в подсохшее, но все еще жирное мясо.
— Ты видел во сне ее, — голос Юстана звучал грустно, и грусть была не показная — в этом Мартин убедился, вновь включив эмпатическое восприятие. — Я получил от Гефады копию и тоже смог ее увидеть. Убийца, за такие воспоминания я каждый раз буду награждать тебя едой! Ты ведь любишь вкусно поесть? Постарайся, чтоб она почаще тебе снилась.
— А ты сам разве не видишь такие сны?
— Вижу, каждую ночь, но я хочу еще! — Юстан испытывал сложную смесь влечения, страха и ностальгии. — Рядом с ней я не был счастлив, но без нее еще хуже. Ты примитивная натура, где тебе понять мою амбивалентность… Я любил ее, а она меня не любила, у нее вообще был отвратительный вкус! — он скрипнул зубами, и Мартина окатило волной злобы. — Понимаешь, убийца, я умею управлять людьми, но с ней сладить не мог. Когда я придумал, как сделать ее управляемой, она совсем осатанела, ты же сам видел!
Мартин молча, в темпе, обгладывал кость: он подозревал, что с амбивалентного Юстана вполне станется отобрать у неге недоеденный кусок.
— В этом сне она тебе улыбнулась! — вздохнул Юс-тан — его опять охватила ностальгическая печаль. — Я знаю, ты не мог ей нравиться, но все равно обидно. Прошу тебя, покажи мне ее еще! Тогда я тебя опять хорошо покормлю.
С хрустом раскусив кость, Мартин высосал мозг и потребовал:
— Пива. Или я вообще никаких снов не увижу.
Поискав на столе, Юстан подал ему фарфоровую кружку с темной жижей. Мартин вовремя вспомнил, что пальцами он владеет плохо и, допив до дна, дал кружке выскользнуть. Та упала на затоптанный ширанийский ковер с тусклой золотой нитью.
— До чего же противно ты жрешь, — процедил Юстан.
— А ты бы завел холодильник, — в тон ему ответил Мартин. — Пиво теплое, как в самой дрянной забегаловке на Ите.
— Не напоминай мне про Иту! — Он болезненно скривился. — Я там был дебилом, и никто меня не любил, даже собственная мать… Холодильник ему подавай! Эта сраная Гефада гробит любую нашу технику, а сама ни… не морозит, я уже пробовал. Тьессины — скоты, как и все негуманоиды. Запомни, убийца: ты будешь получать пиво и мясо, только если увидишь во сне ее! Очень трудно вызывать определенные воспоминания, я знаю. И почему-то все эти эпизоды начинаются с неприятных эмоций или с боли, хотя бы пустячной, ты заметил? Если хочешь жрать, постарайся.
— Как получится, Юстан.
«Мне самому любопытно. Почему мы с ней враждовали?.. А, вспомнил: она что-то сделала моему брату — не нарочно, без злого умысла, преследуя свои личные интересы, но я очень долго не мог ей этого простить. Хотя брат простил. Он был выдающийся человек. И совершил какое-то великое научное открытие, уже после того, как стал лордом-дипломатом…»
— Уматывай, убийца, — печально изрек Юстан. — Хоть мы с тобой и пришли сюда из одного мира, твое присутствие для меня как куча свежего дерьма на обеденном столе. Не вдохновляет.
— Ты имеешь в виду этот обеденный стол? — невинным тоном осведомился Мартин.
— Я неординарная ранимая натура, и быт у меня не-обустроенный, — покосившись на основательно загаженный стол, огрызнулся Юстан. — Сам уйдешь или тебя пинками прогнать? Я хочу еще раз посмотреть в одиночестве копию твоего сна, где она улыбается, такая гордая и красивая…
Кряхтя, Мартин поднялся с диванчика и побрел к арке. Пусть любуется, сколько влезет. Юстан-несчастный влюбленный — это не так плохо, как Юстан-маньяк, разрушающий города.
В камере, отключив блокировку боли, Мартин обнаружил, что поврежденные места болят теперь не так сильно, как вчера вечером. Опухшие пальцы и запястье тоже выглядят получше… Сработало, он поправляется! А погруженный в свои переживания Юстан ни черта не заметил.
…Ледяной дождь со снегом, обычная погода для этого сезона. Их компания пряталась под бетонным козырьком на открытой платформе станции монорельса, а поезда все не было и не было. Внизу, под колышущейся белесой пеленой, угадывались крыши двухэтажек. Вдали призрачно проступали силуэты древних высотных зданий. Небо, по случаю ненастья не желтое, а лохмато-серое, нависало над столицей, как брюхо мифического зверя, на котором разъезжает верхом бог правосудия. В субтропиках хорошо летом, весной и осенью, но в середине короткой южной зимы — более чем паршиво.
— Ол, тебя правда, что ли, из универа поперли? — спросил кто-то, стуча зубами от холода.
— Правда, — ответил он.
— Куда же ты теперь?
— Пойду в частные охранники. Платят там — завались, и лицензию на пистолет получу.
— Так ведь могут убить, — заметил собеседник, парень с экономического факультета.
— Меня за просто так не убьешь.
Порыв ветра хлестнул по лицу, чуть не сорвал шляпу. Он выругался: этой зимой уже две шляпы вот так потерял. В глубине разверстых небесных хлябей зародилось некое темное пятно, оно медленно приближалось, понемногу обретая форму и плотность. Студенты под козырьком обрадованно зашевелились: поезд идет, наконец-то…
Проснувшись, Мартин первым делом осмотрел пальцы, запястье, ощупал ключицу — и остался доволен: отеки мягких тканей значительно уменьшились, да и кости почти не болят. Жить можно. Через сутки он будет в полном порядке.
«Вряд ли Юстан доволен моим сном — а значит, пожрать не даст. Ничего, сам возьму».
Когда за ним пришли, он покорно поплелся в зал, стараясь держать руки таким образом, чтоб улучшение не бросалось в глаза, и одновременно сканируя эмоции конвойных: если те заметят неладное, атаковать придется немедленно. Ничего они не заметили. И Юстан, появившийся через четверть часа, усмехнулся, поглядев на беспросветно-удрученную физиономию Мартина, а вот на исчезновение припухлостей и кровоподтеков внимания не обратил.
— Меня не интересует, как ты в юные годы мок под дождем, убийца. Не будет тебе сегодня мяса, не заслужил. Награду надо заработать!
— Я не знаю, как это сделать.
Мартин уселся на парчовый пуфик в метре от стола и уже наметил, что в первую очередь схватит, когда Юстан отвернется.