Страница:
Он оценивал обстановку, глядя из-под еле приоткрытых век: деревянная комната, освещенная тусклой масляной лампой, за дверным проемом — еще одна комната, смежная, там свет поярче. Маленькие окошки-бойницы затянуты грязной марлей, снаружи — чернота. Пока он был в отключке, наступила ночь. В соседней комнате звучала чадорийская речь: ругань, похвальба, визгливый женский смех. Там шла пьянка. Мартин лежал на замусоренном полу, на запястьях и щиколотках — стальные оковы отнюдь не кадмийского производства. Вероятно, бандиты приобрели их в Эгтемеосе. Плохо. Если б его просто связали, он бы в два счета освободился… Сапоги, безрукавка, меч и пояс с кобурой исчезли. Шорты остались на нем. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он открыл глаза пошире и осмотрелся. Чуть поодаль лежала Мадина, полностью обнаженная, руки связаны. Лица не видно. Время от времени она вздрагивала всем телом. По крайней мере живая. Пол заплеван и замусорен: объедки, обрывки газет, окровавленные бинты, треснувший стеклянный корпус для масляной лампы, какое-то застиранное тряпье. Видимо, хозяевам этой берлоги не приходило в голову, что помойку можно бы устроить и снаружи. Вдоль стен громоздились испачканные мешки, стояли штабелем грязные деревянные ящики. Склад. Мадина тихо застонала.
— Мадина, — тихо позвал Мартин, — вы меня слышите?
Она не ответила.
— Если слышите, отзовитесь.
Стараясь не шуметь, он передвинулся к ней поближе.
— Мадина?
Она рывком повернулась в его сторону. Опухшее от слез лицо с отеками под глазами, на горле — засохшая кровь и два поперечных пореза.
— Простите меня, — прошептала Мадина. — Это я виновата. Жизнь кончена, если я сделала что-то плохое — я за все ответила. А других жизней нет и не будет. То, что приснилось мне в Канаморе, никогда не было правдой! Сотимара говорит ерунду. Я живу только один раз и не могу отвечать за прошлое, которого я не помню!
— Тихо, — шикнул Мартин. — Самое время сейчас разводить философию… Видите вон тот ржавый гвоздь?
— Да…
— Подтолкните его ко мне.
— Как? Я же связана!
— Тогда подвиньтесь.
После нескольких жалких попыток Мадина все-таки сумела отползти в сторону. Мартин передвинулся на ее место, извернувшись, нашарил скованными за спиной руками гвоздь. Теперь надо с его помощью открыть замок наручников. Придется повозиться, но Мартин когда-то специально этому учился. Лишь бы не помешали.
— Что это за шайка?
— Ублюдки из Чадоры… — Мадина содрогнулась. — Хуже келмаков… Они торгуют с каннибалами: продают им людей в обмен на чернарийские наркотики. Еще грабежом занимаются, у них тут вроде базы. Нас тоже хотят продать. Знаете, что они со мной делали, пока вы были без сознания?.. А эти их суки смотрели и хохотали…
— Сколько их?
— Трое мужчин и две шлюхи. Это не все, еще трое утром ушли в Чернару за товаром. Скоро должны вернуться. Мартин, меня никогда так не унижали, даже в Келме…
— Когда я избавлюсь от наручников, я убью их.
— Нет… — помотав головой, прерывистым от спазмов голосом возразила Мадина. — Убивать никого не надо. Даже таких людей нельзя убивать, я всю жизнь против этого боролась… Как вы освободитесь от наручников?
— Это мое ноу-хау.
— Это же невозможно…
— Мадина, заткнитесь, пожалуйста, — неловко вертя в пальцах гвоздь, прошипел Мартин. — Я уже бывал в таких ситуациях. Шансы есть. Я не брошу ни вас, ни Сотимару. А ваша задача — молча ждать и не подставляться.
Мадина опустила голову на грязный пол, прикрыла глаза. Она по-прежнему периодически вздрагивала. Почти до вывиха изогнув правую кисть, Мартин сумел совместить острие гвоздя с отверстием замка. Давненько он не тренировался, а стоило бы… Хлопнула дверь. Новоприбывших приветствовал хор пьяных голосов. Говорили по-чадорийски, но на жаргоне, которого Мартин не знал. Понятных слов раз, два и обчелся.
— …Еще телку притащили! — пронзительно взвизгнула женщина. — Ай да парни! (Непонятная фраза). Одна тут уже есть, ее уже …!
— А эта помоложе! — мужской голос. — Сымай с ее все, посмотрим!
Смех.
«Все вы трупы, ребята, — со злостью подумал Мартин. — Дайте мне только немного времени».
— Чего она, дохлая?
— Тепленькая, дышит. Пусть в себя придет. Тащи ее к тем двум пока, а мы выпьем.
Не выпуская гвоздь, Мартин закрыл глаза и расслабил мышцы. Шаги. Звук упавшего на пол тела. Потом его пнули в бок, и кто-то сказал:
— Здоровый, а до сих пор не шевелится.
— А здоровые они все такие, когда хорошо получат, — отозвался другой голос. — Девку-то где нашли?
— В Чернаре. Валялась, как неживая. Э, девка, ты там еще не сдохла?
— Не сдохла, — засмеялся второй. — Полежи тут, мы пока выпьем, разогреемся. Та-акая телка…
Шаги удаляются. Немного выждав, Мартин открыл глаза. Она лежала у стены, около штабеля ящиков. Без сознания. Совсем девочка, вряд ли ей больше двадцати. Светлая кожа, изящно вылепленные скулы, короткий ежик блестящих черных волос, небольшая крепкая грудь с коричневыми сосками. Мартин осторожно принял полусидячее положение и опять приступил к манипуляциям с гвоздем. За работу. Освободившись от оков, он спасет от дальнейших надругательств и Мадину, и эту девочку.
— Бедный ребенок, ее тоже изнасилуют, — жалобно вздохнула Мадина.
— Замолчите, — шепнул Мартин. — Не привлекайте их внимание, а то я не успею.
Тихий звук справа. Он покосился в ту сторону: девчонка, перекатившись, сменила местоположение. Так она не в обмороке… На секунду их взгляды встретились. Глаза у нее были миндалевидные, серо-голубые, обведенные серебристыми контурами. Мартин подбадривающе кивнул ей. Девчонка вновь ловко перекатилась и оказалась рядом с треснувшей стекляшкой для масляной лампы. Развернулась спиной к стекляшке. Негромкий хруст. В смежной комнате, где шла попойка, шума не услыхали.
Мартин ухмыльнулся: все складывается не так паршиво, как началось. Если девочка успеет перетереть свои веревки раньше, чем он управится с наручниками, она ему поможет — а уж он положит всю перепившуюся банду за полторы-две минуты. Лишь бы за это время ничего не случилось с машиной и Сотимарой.
Девушка рывком освободила руки, на запястьях у нее кровоточили свежие порезы. Шаги. Она вновь спрятала руки за спину. В проеме возник длинноволосый лощеный парень с золотыми цепочками в ушах, свисающими почти до плеч, одетый грязновато, но с претензией на шик.
— А тут уже все проснулись… — протянул он, оглядев складское помещение.
Мартин изобразил тупую гримасу: он едва очнулся, мается головной болью и не соображает, где находится. Голова после удара и наркотика действительно побаливала. Мадина испуганно сжалась. Скользнув по ним незаинтересованным взглядом, бандит с пьяной усмешкой присел около девушки.
— Какие серебряные глазки… Не будь недотрогой. Все равно в Чернаре тебя скушают, а сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю…
Она ударила с двух сторон, по вискам. Мартин оценил быстроту смазанного движения. Обшарив карманы бесчувственного бандита, девчонка вытащила револьвер и нож, вскочила на ноги и бросилась к дверному проему. Мартин видел ее стройный силуэт со спины: метнув в кого-то нож, она двумя руками подняла большой чадорийский револьвер, прогремело четыре выстрела подряд. Потом раздался истошный женский визг на два голоса, а девчонка коротко рассмеялась.
— Мартин, сделайте что-нибудь! — простонала рядом Мадина.
— А я делаю! — огрызнулся Мартин. — Не мешайте.
Ему только что удалось надежно загнать чертов гвоздь в отверстие замка, и теперь он, рискуя растянуть сухожилия, старался повернуть его под нужным углом.
— Она же людей убивает, остановите ее!
Щелчок. Левый браслет раскрылся, одна рука свободна. Не теряя времени, Мартин сунул гвоздь в замок правого браслета.
— Еще немного, и я вас развяжу, — попытался он успокоить Мадину.
Грохот падающей мебели, звон стекла. Потом приятный девичий голос по-чадорийски спросил:
— Где моя одежда?
Нетрезвое бормотание. Пауза. Хриплый женский крик, внезапно оборвавшийся.
— Господи, да что она с ними делает… — прошептала Малина.
— На их месте я бы отдал ей одежду, — рассеянно отозвался Мартин, ковыряясь в замке.
Щелчок. Правая рука свободна. Остались оковы на щиколотках, там запоры похитрее.
— Где мои вещи? — повторила девчонка вопрос, обращаясь, видимо, к другой женщине.
— Там… — пролепетали в ответ. — Вон, ящик в углу, все там… Я ни в чем не виновата, я с ними была, чтоб совсем немножко заработать… Иначе наша сестра не прокормится… Не надо!..
Стон, звук упавшего тела. Вслед за этим наступила тишина.
— О, боже… — вздохнула Мадина.
Неслышно ступая, девчонка вернулась в комнату. В одной руке она держала нож, в другой — большую глиняную кружку. Остановившись около бандита с золотыми цепочками в ушах, она выплеснула содержимое кружки ему в лицо. Тот что-то промямлил и пошевелился. Мартин краем глаза наблюдал за ними, разбираясь с замком. Мадина рядом тихо стонала, стуча зубами.
— Очнулся? — спросила девчонка. — Я боялась, что ты умер.
— Сука… — ошарашенно вымолвил чадориец, пытаясь сесть.
Мартин освободил, наконец, левую щиколотку.
— Сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю.
Девчонка склонилась над бандитом, и тот закричал. Мадина, вторя ему, тоже закричала. Избавившись от последнего браслета, Мартин поднялся на ноги. Ступни слегка занемели, но стоять он мог. Девушка повернулась к нему, удивленно сощурила длинные, оконтуренные серебром глаза.
— Вы Мартин Паад!
— Совершено верно. — Он слегка поклонился. — Одолжите мне, пожалуйста, нож, надо помочь моей спутнице.
Секунду поколебавшись, она отдала ему нож. Мартин предусмотрительно вытер окровавленное лезвие о ближайший мешок, одним взмахом рассек веревки на запястьях охрипшей от крика Мадины, вернул нож девчонке и поставил Мадину на ноги. Только после этого она замолчала. На ее кожу налипла грязь, свалявшиеся волосы растрепались, распухшие губы дрожали.
— Все позади, — он дружески обнял ее за плечи. — Пошли, найдем ваши шмотки и что-нибудь выпить. Не смотрите на это.
Мадина посмотрела на это, и ее туг же вырвало.
— Идем отсюда, — Мартин, не церемонясь, потащил ее в соседнюю комнату.
Бандит на полу продолжал выть.
— Господи… — Мадину била крупная дрожь.
— Эти люди зашли слишком далеко. Не делай другому того, чего не хочешь для себя. Кто-то из древних землян, мудрый был человек… — Окинув взглядом грязную разгромленную комнату, освещенную тремя масляными лампами, он подвел Мадину к накрытому циновкой табурету у стены. — Присядьте вот тут.
Тела лежали на полу — пятеро мужчин и две женщины. В свете висевших на стенах запыленных ламп переливались драгоценные камни, тускло блестели золотые перстни, цепочки, серьги, браслеты. Каждый из членов шайки таскал на себе с полкило ювелирных изделий. Легкая, в соответствии с климатом, одежда из яркого ширанийского шелка. Заняв стратегически выгодную позицию неподалеку от купеческого тракта, бандиты регулярно разживались новыми шмотками и украшениями.
Около опрокинутого стола темнели винные лужи. В углу стоял большой ящик, заполненный всевозможным барахлом. Рядом, в ящике поменьше, лежало оружие. Мартин извлек оттуда свой меч и кобуру, потом нашел свою безрукавку, сапоги, Мадинины келмацкие сапожки, лиф, трусики, шорты. Крик в соседней комнате перешел в протяжный хрип и затих. Держа вещи в охапке, Мартин повернулся к Мадине. В дверном проеме появилась девчонка.
— Я перерезала ему глотку, — с улыбкой сообщила она. — Меня зовут Эджен Лерг Тареоно.
До этого Мадина сидела там, где Мартин ее оставил, не меняя позы, и мелко дрожала, уткнувшись лицом в ладони, однако, услыхав имя, которое могло быть только денорским и никаким другим, она встрепенулась, подняла голову и с надрывными нотками в голосе представилась:
— А я — Мадина Милаус!
Эджен вежливо кивнула. Десять лет назад, когда непримиримые устроили ту достопамятную акцию около денорского посольства на Лидоне, она была маленькой девочкой, ходила в школу и политикой не интересовалась. Она не знала, кто такая Мадина Милаус.
— Очень приятно, — вмешался Мартин, не давая Мадине еще что-нибудь ляпнуть. — Эджен, по-моему, ваша одежда и оружие тоже там лежат, посмотрите.
Подойдя к своей спутнице, он сухо спросил:
— Это ваша первая экспедиция, верно?
— Да.
— Вы никогда раньше не покидали Лидону?
— Один раз я была с экскурсией на Алзоне…
— Ага, но вы никогда не бывали в нецивилизованных мирах? И на Лидоне вы не посещали местечек вроде Джавелейской свалки или Ненужных островов?
— Нет, что я там потеряла? — Ее как будто задел такой вопрос.
— Ага, — повторил Мартин. — Тогда учтите, если до вас до сих пор не дошло: мы далеко от Лидоны, и хорошо оснащенной лидонской полиции здесь нет. Здесь есть только я. Хотите выжить — выполняйте все мои инструкции. В следующий раз я искать вас не пойду.
— Незачем повторять одно и то же, я уже поняла, — прошептала Мадина, пощупав распухшую, до крови прокушенную нижнюю губу. — Боже мой, на кого я похожа… Это не люди и не звери, это просто какие-то выродки! Не представляю, каким должен быть человек, чтобы так поступать с себе подобными…
— А вы ждали от бандитов чего-то другого? — удивленно поднял бровь Мартин.
— Надо же соблюдать хоть какие-то этические нормы…
— Они их соблюдали, но только между собой, внутри своей группы. На всех остальных эти нормы не распространяются.
Положив вещи на пол, он надел ремень с кобурой, начал натягивать сапоги. Подошла Эджен со своим имуществом. У нее тоже были меч и кобура, высокие ботинки, шорты, безрукавка с многочисленными карманами, лилово-зеленая, в разводах, разрезанная на плечах. Достав из кармана скотч для ткани, такой же лилово-зеленый, девушка с невозмутимым лицом заклеила разрезы. Мадина, опять впавшая в ступор, вдруг встрепенулась, пробормотала: «Да я же совсем…» — и начала одеваться. Одевалась она торопливо, суматошно, в то время как Эджен каждый предмет, перед тем как надеть, хорошенько встряхивала и придирчиво осматривала швы.
— Нам придется дождаться здесь рассвета, — объявил Мартин, когда все трое закончили. — Если кто-нибудь заявится — мы вооружены, проблем не будет… — он искоса взглянул на дверь, запертую на засовы (видимо, своим деловым партнерам из Чернары бандиты до конца не доверяли). — А утром пойдем. Мы к себе, а вы, Эджен, к себе.
— Все наши погибли, — поглядев ему в глаза, ровным голосом сказала Эджен. — Прошлой ночью.
— Погодите… Разве вы не из той группы денорцев, которая приехала сюда через Рильсьену на двух машинах?
— Из той. Все, кроме меня, ночью погибли. Их убило… что-то непонятное, — она старалась оставаться бесстрастной, и все-таки на лице отразилась боль потери. — Я не знаю, виновен в их смерти кто-то, с кого можно спросить, или это было неизученное явление природы.
— Расскажите-ка мне, что случилось, — сразу подобрался Мартин. — Понимаю, что вам тяжело, но я кое-что знаю о здешних неизученных явлениях.
Ловко поддев ногой и поставив вертикально лежавший на боку табурет, Эджен уселась, не сводя с Мартина внимательных серо-голубых глаз. Сейчас ее лицо не выглядело детским.
— Это случилось ночью. Что-то связанное с гравитацией. Мы были в курсе, что в Валвэни такое иногда бывает, но частотность невелика. Обе наши машины раздавило, как яичную скорлупу. Людей… тоже. Меня задело как будто по касательной, ощущение страшной перегрузки… Там, на одной скале, был низкий такой козырек, я заползла под него. На инстинкте — я успела заметить, что со скалами ничего не происходит. Я потеряла сознание, а когда очнулась, уже рассвело и шел дождь. Нас было одиннадцать человек, я всех нашла. — Угол ее рта болезненно дернулся. — Прямо там их похоронила. Я боялась, что дикари съедят останки. После этого отключилась, а очнулась связанная. Я пока еще не так вынослива, как олигархи.
— Вы соискательница?
— Да. Что вам известно о здешних неизученных явлениях?
— Расскажу, — кивнул Мартин. — Только сначала давайте сообразим поужинать и выпить?
Он потер вскочившую на голове здоровенную шишку и пошел искать съестное. Все, что находилось на столе, теперь валялось в грязи на полу: украшенные зашлифованными драгоценными камнями золотые и серебряные ширанийские кубки, еда вперемешку с осколками глиняных тарелок, разбитые бутылки. На халтурно сколоченном стеллаже в углу Мартин обнаружил треснутую стеклянную банку с мутной водицей, две глиняные бутыли с пряным цибенским пивом, банку просроченных зитанийских рыбных консервов и плетенку с иссиня-черными сушеными плодами.
— Эджен, хотите совет бывалого человека? — спросил он, обернувшись.
— Да?
— Никогда не пинайте без веской причины стол со жратвой, даже если на вашей стороне справедливость.
Эджен, все еще печальная, слабо улыбнулась в ответ.
— Вот наш ужин, — притащив два табурета, Мартин на один поставил пиво и плетенку, на втором устроился сам. — Предлагаю пить из бутылок. Бокалы есть, очень красивые, но с ними одна накладка: из них пили бандиты, а помыть негде.
— Мне необходимо помыться! — вновь прорвав тонкую оболочку своего полузабытья, заговорила Мадина. — Я вся грязная, липкая… Я наверняка подцепила от них какую-нибудь заразу…
— У нас есть антибиотики, на всякий случай пройдете курс лечения по полной программе. А помоетесь в Канаморском озере — если ничего больше не стряслось, мы будем там завтра к вечеру.
— Это было до того мерзко…
Эджен повернулась к ней:
— Можете зайти в ту комнату и посмотреть, что я сделала напоследок с одним из них. Жаль, с остальными не получилось…
Похоже, она искренне хотела утешить Мадину, но добилась эффекта прямо противоположного: та опять задрожала всем телом и уткнулась лицом в ладони.
— Мадина, выпейте пива, — укоризненно покосившись на Эджен, велел Мартин. — Давайте, вам это просто необходимо!
Он почти силой заставил ее сделать несколько глотков. Как он и рассчитывал, после спиртного Мадина расслабилась.
— Я думала, ей будет приятно на это взглянуть, — с оттенком недоумения заметила Эджен.
— Она лидонка. Вы же в курсе насчет разницы наших культур? — Сам он тоже отхлебнул пива. — Итак, насчет здешнего необъяснимого… Первое и самое главное: за всем этим стоит не что-то, а кто-то.
— Люди? — девушка прищурилась, впившись в него взглядом.
— Да. Или один человек.
Мартин рассказал ей все, что знал об Х-объектах и Габри. Опустил только ту деталь, что на Кадм он прибыл по заданию ЛОСУ.
— Я хочу добраться до этого Габри, — подытожил он. — Со мной Мадина и один фаяниец. Не хотите присоединиться?
Пребывавшая в дремотном оцепенении Мадина издала слабый протестующий возглас. Мартин проигнорировал ее реакцию.
— Да, — сразу согласилась Эджен. — Я тоже хочу до него добраться! И пойти мне некуда — я не знаю, где еще есть наши группы. Спасибо.
— А чем тут занималась ваша группа? — вскользь спросил Мартин.
— В Чернаре мы ненадолго задержались, чтобы поохотиться на каннибалов.
Ясно, что более определенного ответа от нее не добьешься. Ну и черт с ними, с денорскими тайнами.
Мадина покачнулась на табурете. Проверив один из свернутых в углу гамаков на предмет паразитов, Мартин подвесил его на вбитых в стену крючьях и уложил ее спать. Ее по-прежнему знобило. Порывшись в ящике с краденым барахлом, он нашел там ширанийскую шелковую шаль, скомканную, но чистую, и укрыл Мадину. Эджен за ним наблюдала.
— Ваша невеста? — спросила она, когда Мартин опять уселся на табурет.
— Нет, — сказав это, он про себя добавил: «Слава богу, нет!»
Как спасатель, он делил людей, которых доводилось спасать, на три категории. К первой принадлежали разумные и сообразительные — такие сохраняют самообладание (или хотя бы стараются его сохранять), понимают тебя с полуслова, выполняют все твои инструкции и не проявляют дурной инициативы. Работать с ними одно удовольствие. Вторые пассивны и растеряны, зато не суют тебе палки в колеса. А третьи — это неуправляемые паникеры либо индивиды вроде Мадины. Не приведи нелегкая с ними столкнуться! Таких клиентов Мартин вспоминал с оторопью, и вот теперь к этой коллекции прибавился еще один экземпляр… Покосившись на гамак (кажется, уснула, это хорошо: спящая Мадина Милаус предсказуема), он потянулся за бутылкой.
— Как вам удалось избавиться от оков?
— Могу научить.
Сушеные черные плоды оказались приторно-сладкими, но Мартин и девушка поглощали их с аппетитом. Окружающая обстановка трапезе не мешала: Мартин за годы своей жизни насмотрелся на всякое, его трудно было выбить из колеи; Эджен тоже, несмотря на юный возраст, обладала крепкими нервами и крепким желудком. Иначе не стала бы соискательницей чести войти в денорскую элиту — вроде так это у них называется… Интересно, что она еще умеет, кроме крутых разборок? Если ей светит перспектива стать олигархом, помимо железных мускулов она должна обладать хорошими мозгами.
— Эджен, кто вы по образованию?
— Электронщик. Я еще не закончила учебу в университете. — Взяв двумя пальцам последний плод, одиноко лежавший в центре блюда, она с легкой гримасой добавила: — Увы, здесь и сейчас мои знания бесполезны.
«Посмотрим, — подумал Мартин. — Вот узнаем побольше об Х-объектах — и тогда посмотрим… Электронщик — это хорошо».
До рассвета оставалось несколько часов, они потратили это время на осмотр домика. На «складе» в мешках и ящиках хранились награбленное. Вещи были распиханы кое-как, вперемешку, никто не сортировал их и не заботился об их сохранности. Расшитая полудрагоценными камнями парчовая одежда вместе с ширанийской тушью в фарфоровых баночках, тушь вытекла и все что можно перепачкала, тут же заскорузлый от крови пурпурный церемониальный парик солванского придворного, тут же заплесневелый кусок цибенского священного пирога, завернутый в тряпицу. В другом мешке — пожираемая личинками роскошная меховая накидка и покрытые изысканной росписью фарфоровые тарелки, по большей части разбитые. В ящике рядом — несколько испорченных до полной нечитабельности пергаментных свитков и куча грязной обуви. Кое-что лежало отдельно: сложенные в большой мешок мешочки с агерой — бледно-лиловыми бутонами и темными клейкими листочками, из которых аборигены готовят наркотические снадобья. Предмет бизнеса.
— Жаль, что мы не знали про эту шайку, — сузив свои серебристые глаза, сказала Эджен. — Все они слишком легко отделались…
— Утром спалим эту конуру, — решил Мартин. — Чтоб остальным, если таковые есть, некуда было вернуться. Вы убили восьмерых, а гамаков в той комнате десять.
— Хорошо бы устроить засаду! — оживилась девчонка.
— У нас нет времени. Она кивнула.
— Эджен, сколько вам лет? — поинтересовался он, роясь в ящике с оружием (чадорийские пистолеты и патроны к ним — все это стоит прихватить с собой).
— Двадцать стандартных.
— И вы уже соискательница?
— Я хорошо себя зарекомендовала. — На ее лице появилась гордая ухмылка.
— А на Кадме вы давно?
— Четыре месяца.
Итак, попала она сюда — вместе с остальной денорской компанией — уже после установления блокады. Интересно, зачем?
— Мартин?! — донесся из соседней комнаты испуганный вскрик Мадины. — Где вы?!
— Здесь! — отозвался Мартин. — Спите.
Были у бандитов и деньги: всевозможные чадорийские купюры, монеты разных валвэнийских государств, даже несколько пластиковых жетонов из Эгтемеоса. Мартин и Эджен сложили их в мешочки из-под вытряхнутой на пол агеры. Деньги пригодятся, также как и драгоценные ширанийские кубки — Мартин собрал их и упаковал в мешок побольше. Неизвестно, сколько еще времени придется провести на Кадме. Лучше, если они будут платежеспособной группой.
Чернота за марлевыми окошками сменилась кофейно-коричневым, а после розовым. Разбудив Мадину, Мартин подал ей бутылку с остатками пива, потом вывел ее наружу. Кое-как сколоченный деревянный домик прятался среди каменных гребней, окутанных прозрачным туманом. Туман прокалывали солнечные лучи. Увидав Эджен — та разминалась, демонстрируя отличную мышечную координацию, — Мадина вздрогнула и повернулась к Мартину, ее осунувшееся и как будто постаревшее за ночь лицо осветилось энергией негодования:
— Она все еще здесь?
— А что вы против нее имеете? — обозлился Мартин. — Трахала вас не она!
После бессонной ночи он был раздражителен, да и шишка на голове побаливала. А этот ходячий источник всех его неприятностей за последние двое суток еще выражает недовольство…
— Начинающая маньячка… — прошептала Мадина. — Она убила людей!
— Ага, несчастных бандитов, которые так по-доброму с вами обошлись.
Глаза Мадины наполнились слезами, она отвернулась и всхлипнула, ничего больше не сказав. Мартин вынес наружу мешок с деньгами, оружием и ширанийскими кубками, потом вернулся в дом, разлил по полу масло для ламп и поджег. Когда он управился с этим, Мадина уже успокоилась.
— Вы можете дать честное слово, что не станете ссориться с Эджен и воздержитесь от глупостей? — шепотом спросил Мартин.
— Мадина, — тихо позвал Мартин, — вы меня слышите?
Она не ответила.
— Если слышите, отзовитесь.
Стараясь не шуметь, он передвинулся к ней поближе.
— Мадина?
Она рывком повернулась в его сторону. Опухшее от слез лицо с отеками под глазами, на горле — засохшая кровь и два поперечных пореза.
— Простите меня, — прошептала Мадина. — Это я виновата. Жизнь кончена, если я сделала что-то плохое — я за все ответила. А других жизней нет и не будет. То, что приснилось мне в Канаморе, никогда не было правдой! Сотимара говорит ерунду. Я живу только один раз и не могу отвечать за прошлое, которого я не помню!
— Тихо, — шикнул Мартин. — Самое время сейчас разводить философию… Видите вон тот ржавый гвоздь?
— Да…
— Подтолкните его ко мне.
— Как? Я же связана!
— Тогда подвиньтесь.
После нескольких жалких попыток Мадина все-таки сумела отползти в сторону. Мартин передвинулся на ее место, извернувшись, нашарил скованными за спиной руками гвоздь. Теперь надо с его помощью открыть замок наручников. Придется повозиться, но Мартин когда-то специально этому учился. Лишь бы не помешали.
— Что это за шайка?
— Ублюдки из Чадоры… — Мадина содрогнулась. — Хуже келмаков… Они торгуют с каннибалами: продают им людей в обмен на чернарийские наркотики. Еще грабежом занимаются, у них тут вроде базы. Нас тоже хотят продать. Знаете, что они со мной делали, пока вы были без сознания?.. А эти их суки смотрели и хохотали…
— Сколько их?
— Трое мужчин и две шлюхи. Это не все, еще трое утром ушли в Чернару за товаром. Скоро должны вернуться. Мартин, меня никогда так не унижали, даже в Келме…
— Когда я избавлюсь от наручников, я убью их.
— Нет… — помотав головой, прерывистым от спазмов голосом возразила Мадина. — Убивать никого не надо. Даже таких людей нельзя убивать, я всю жизнь против этого боролась… Как вы освободитесь от наручников?
— Это мое ноу-хау.
— Это же невозможно…
— Мадина, заткнитесь, пожалуйста, — неловко вертя в пальцах гвоздь, прошипел Мартин. — Я уже бывал в таких ситуациях. Шансы есть. Я не брошу ни вас, ни Сотимару. А ваша задача — молча ждать и не подставляться.
Мадина опустила голову на грязный пол, прикрыла глаза. Она по-прежнему периодически вздрагивала. Почти до вывиха изогнув правую кисть, Мартин сумел совместить острие гвоздя с отверстием замка. Давненько он не тренировался, а стоило бы… Хлопнула дверь. Новоприбывших приветствовал хор пьяных голосов. Говорили по-чадорийски, но на жаргоне, которого Мартин не знал. Понятных слов раз, два и обчелся.
— …Еще телку притащили! — пронзительно взвизгнула женщина. — Ай да парни! (Непонятная фраза). Одна тут уже есть, ее уже …!
— А эта помоложе! — мужской голос. — Сымай с ее все, посмотрим!
Смех.
«Все вы трупы, ребята, — со злостью подумал Мартин. — Дайте мне только немного времени».
— Чего она, дохлая?
— Тепленькая, дышит. Пусть в себя придет. Тащи ее к тем двум пока, а мы выпьем.
Не выпуская гвоздь, Мартин закрыл глаза и расслабил мышцы. Шаги. Звук упавшего на пол тела. Потом его пнули в бок, и кто-то сказал:
— Здоровый, а до сих пор не шевелится.
— А здоровые они все такие, когда хорошо получат, — отозвался другой голос. — Девку-то где нашли?
— В Чернаре. Валялась, как неживая. Э, девка, ты там еще не сдохла?
— Не сдохла, — засмеялся второй. — Полежи тут, мы пока выпьем, разогреемся. Та-акая телка…
Шаги удаляются. Немного выждав, Мартин открыл глаза. Она лежала у стены, около штабеля ящиков. Без сознания. Совсем девочка, вряд ли ей больше двадцати. Светлая кожа, изящно вылепленные скулы, короткий ежик блестящих черных волос, небольшая крепкая грудь с коричневыми сосками. Мартин осторожно принял полусидячее положение и опять приступил к манипуляциям с гвоздем. За работу. Освободившись от оков, он спасет от дальнейших надругательств и Мадину, и эту девочку.
— Бедный ребенок, ее тоже изнасилуют, — жалобно вздохнула Мадина.
— Замолчите, — шепнул Мартин. — Не привлекайте их внимание, а то я не успею.
Тихий звук справа. Он покосился в ту сторону: девчонка, перекатившись, сменила местоположение. Так она не в обмороке… На секунду их взгляды встретились. Глаза у нее были миндалевидные, серо-голубые, обведенные серебристыми контурами. Мартин подбадривающе кивнул ей. Девчонка вновь ловко перекатилась и оказалась рядом с треснувшей стекляшкой для масляной лампы. Развернулась спиной к стекляшке. Негромкий хруст. В смежной комнате, где шла попойка, шума не услыхали.
Мартин ухмыльнулся: все складывается не так паршиво, как началось. Если девочка успеет перетереть свои веревки раньше, чем он управится с наручниками, она ему поможет — а уж он положит всю перепившуюся банду за полторы-две минуты. Лишь бы за это время ничего не случилось с машиной и Сотимарой.
Девушка рывком освободила руки, на запястьях у нее кровоточили свежие порезы. Шаги. Она вновь спрятала руки за спину. В проеме возник длинноволосый лощеный парень с золотыми цепочками в ушах, свисающими почти до плеч, одетый грязновато, но с претензией на шик.
— А тут уже все проснулись… — протянул он, оглядев складское помещение.
Мартин изобразил тупую гримасу: он едва очнулся, мается головной болью и не соображает, где находится. Голова после удара и наркотика действительно побаливала. Мадина испуганно сжалась. Скользнув по ним незаинтересованным взглядом, бандит с пьяной усмешкой присел около девушки.
— Какие серебряные глазки… Не будь недотрогой. Все равно в Чернаре тебя скушают, а сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю…
Она ударила с двух сторон, по вискам. Мартин оценил быстроту смазанного движения. Обшарив карманы бесчувственного бандита, девчонка вытащила револьвер и нож, вскочила на ноги и бросилась к дверному проему. Мартин видел ее стройный силуэт со спины: метнув в кого-то нож, она двумя руками подняла большой чадорийский револьвер, прогремело четыре выстрела подряд. Потом раздался истошный женский визг на два голоса, а девчонка коротко рассмеялась.
— Мартин, сделайте что-нибудь! — простонала рядом Мадина.
— А я делаю! — огрызнулся Мартин. — Не мешайте.
Ему только что удалось надежно загнать чертов гвоздь в отверстие замка, и теперь он, рискуя растянуть сухожилия, старался повернуть его под нужным углом.
— Она же людей убивает, остановите ее!
Щелчок. Левый браслет раскрылся, одна рука свободна. Не теряя времени, Мартин сунул гвоздь в замок правого браслета.
— Еще немного, и я вас развяжу, — попытался он успокоить Мадину.
Грохот падающей мебели, звон стекла. Потом приятный девичий голос по-чадорийски спросил:
— Где моя одежда?
Нетрезвое бормотание. Пауза. Хриплый женский крик, внезапно оборвавшийся.
— Господи, да что она с ними делает… — прошептала Малина.
— На их месте я бы отдал ей одежду, — рассеянно отозвался Мартин, ковыряясь в замке.
Щелчок. Правая рука свободна. Остались оковы на щиколотках, там запоры похитрее.
— Где мои вещи? — повторила девчонка вопрос, обращаясь, видимо, к другой женщине.
— Там… — пролепетали в ответ. — Вон, ящик в углу, все там… Я ни в чем не виновата, я с ними была, чтоб совсем немножко заработать… Иначе наша сестра не прокормится… Не надо!..
Стон, звук упавшего тела. Вслед за этим наступила тишина.
— О, боже… — вздохнула Мадина.
Неслышно ступая, девчонка вернулась в комнату. В одной руке она держала нож, в другой — большую глиняную кружку. Остановившись около бандита с золотыми цепочками в ушах, она выплеснула содержимое кружки ему в лицо. Тот что-то промямлил и пошевелился. Мартин краем глаза наблюдал за ними, разбираясь с замком. Мадина рядом тихо стонала, стуча зубами.
— Очнулся? — спросила девчонка. — Я боялась, что ты умер.
— Сука… — ошарашенно вымолвил чадориец, пытаясь сесть.
Мартин освободил, наконец, левую щиколотку.
— Сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю.
Девчонка склонилась над бандитом, и тот закричал. Мадина, вторя ему, тоже закричала. Избавившись от последнего браслета, Мартин поднялся на ноги. Ступни слегка занемели, но стоять он мог. Девушка повернулась к нему, удивленно сощурила длинные, оконтуренные серебром глаза.
— Вы Мартин Паад!
— Совершено верно. — Он слегка поклонился. — Одолжите мне, пожалуйста, нож, надо помочь моей спутнице.
Секунду поколебавшись, она отдала ему нож. Мартин предусмотрительно вытер окровавленное лезвие о ближайший мешок, одним взмахом рассек веревки на запястьях охрипшей от крика Мадины, вернул нож девчонке и поставил Мадину на ноги. Только после этого она замолчала. На ее кожу налипла грязь, свалявшиеся волосы растрепались, распухшие губы дрожали.
— Все позади, — он дружески обнял ее за плечи. — Пошли, найдем ваши шмотки и что-нибудь выпить. Не смотрите на это.
Мадина посмотрела на это, и ее туг же вырвало.
— Идем отсюда, — Мартин, не церемонясь, потащил ее в соседнюю комнату.
Бандит на полу продолжал выть.
— Господи… — Мадину била крупная дрожь.
— Эти люди зашли слишком далеко. Не делай другому того, чего не хочешь для себя. Кто-то из древних землян, мудрый был человек… — Окинув взглядом грязную разгромленную комнату, освещенную тремя масляными лампами, он подвел Мадину к накрытому циновкой табурету у стены. — Присядьте вот тут.
Тела лежали на полу — пятеро мужчин и две женщины. В свете висевших на стенах запыленных ламп переливались драгоценные камни, тускло блестели золотые перстни, цепочки, серьги, браслеты. Каждый из членов шайки таскал на себе с полкило ювелирных изделий. Легкая, в соответствии с климатом, одежда из яркого ширанийского шелка. Заняв стратегически выгодную позицию неподалеку от купеческого тракта, бандиты регулярно разживались новыми шмотками и украшениями.
Около опрокинутого стола темнели винные лужи. В углу стоял большой ящик, заполненный всевозможным барахлом. Рядом, в ящике поменьше, лежало оружие. Мартин извлек оттуда свой меч и кобуру, потом нашел свою безрукавку, сапоги, Мадинины келмацкие сапожки, лиф, трусики, шорты. Крик в соседней комнате перешел в протяжный хрип и затих. Держа вещи в охапке, Мартин повернулся к Мадине. В дверном проеме появилась девчонка.
— Я перерезала ему глотку, — с улыбкой сообщила она. — Меня зовут Эджен Лерг Тареоно.
До этого Мадина сидела там, где Мартин ее оставил, не меняя позы, и мелко дрожала, уткнувшись лицом в ладони, однако, услыхав имя, которое могло быть только денорским и никаким другим, она встрепенулась, подняла голову и с надрывными нотками в голосе представилась:
— А я — Мадина Милаус!
Эджен вежливо кивнула. Десять лет назад, когда непримиримые устроили ту достопамятную акцию около денорского посольства на Лидоне, она была маленькой девочкой, ходила в школу и политикой не интересовалась. Она не знала, кто такая Мадина Милаус.
— Очень приятно, — вмешался Мартин, не давая Мадине еще что-нибудь ляпнуть. — Эджен, по-моему, ваша одежда и оружие тоже там лежат, посмотрите.
Подойдя к своей спутнице, он сухо спросил:
— Это ваша первая экспедиция, верно?
— Да.
— Вы никогда раньше не покидали Лидону?
— Один раз я была с экскурсией на Алзоне…
— Ага, но вы никогда не бывали в нецивилизованных мирах? И на Лидоне вы не посещали местечек вроде Джавелейской свалки или Ненужных островов?
— Нет, что я там потеряла? — Ее как будто задел такой вопрос.
— Ага, — повторил Мартин. — Тогда учтите, если до вас до сих пор не дошло: мы далеко от Лидоны, и хорошо оснащенной лидонской полиции здесь нет. Здесь есть только я. Хотите выжить — выполняйте все мои инструкции. В следующий раз я искать вас не пойду.
— Незачем повторять одно и то же, я уже поняла, — прошептала Мадина, пощупав распухшую, до крови прокушенную нижнюю губу. — Боже мой, на кого я похожа… Это не люди и не звери, это просто какие-то выродки! Не представляю, каким должен быть человек, чтобы так поступать с себе подобными…
— А вы ждали от бандитов чего-то другого? — удивленно поднял бровь Мартин.
— Надо же соблюдать хоть какие-то этические нормы…
— Они их соблюдали, но только между собой, внутри своей группы. На всех остальных эти нормы не распространяются.
Положив вещи на пол, он надел ремень с кобурой, начал натягивать сапоги. Подошла Эджен со своим имуществом. У нее тоже были меч и кобура, высокие ботинки, шорты, безрукавка с многочисленными карманами, лилово-зеленая, в разводах, разрезанная на плечах. Достав из кармана скотч для ткани, такой же лилово-зеленый, девушка с невозмутимым лицом заклеила разрезы. Мадина, опять впавшая в ступор, вдруг встрепенулась, пробормотала: «Да я же совсем…» — и начала одеваться. Одевалась она торопливо, суматошно, в то время как Эджен каждый предмет, перед тем как надеть, хорошенько встряхивала и придирчиво осматривала швы.
— Нам придется дождаться здесь рассвета, — объявил Мартин, когда все трое закончили. — Если кто-нибудь заявится — мы вооружены, проблем не будет… — он искоса взглянул на дверь, запертую на засовы (видимо, своим деловым партнерам из Чернары бандиты до конца не доверяли). — А утром пойдем. Мы к себе, а вы, Эджен, к себе.
— Все наши погибли, — поглядев ему в глаза, ровным голосом сказала Эджен. — Прошлой ночью.
— Погодите… Разве вы не из той группы денорцев, которая приехала сюда через Рильсьену на двух машинах?
— Из той. Все, кроме меня, ночью погибли. Их убило… что-то непонятное, — она старалась оставаться бесстрастной, и все-таки на лице отразилась боль потери. — Я не знаю, виновен в их смерти кто-то, с кого можно спросить, или это было неизученное явление природы.
— Расскажите-ка мне, что случилось, — сразу подобрался Мартин. — Понимаю, что вам тяжело, но я кое-что знаю о здешних неизученных явлениях.
Ловко поддев ногой и поставив вертикально лежавший на боку табурет, Эджен уселась, не сводя с Мартина внимательных серо-голубых глаз. Сейчас ее лицо не выглядело детским.
— Это случилось ночью. Что-то связанное с гравитацией. Мы были в курсе, что в Валвэни такое иногда бывает, но частотность невелика. Обе наши машины раздавило, как яичную скорлупу. Людей… тоже. Меня задело как будто по касательной, ощущение страшной перегрузки… Там, на одной скале, был низкий такой козырек, я заползла под него. На инстинкте — я успела заметить, что со скалами ничего не происходит. Я потеряла сознание, а когда очнулась, уже рассвело и шел дождь. Нас было одиннадцать человек, я всех нашла. — Угол ее рта болезненно дернулся. — Прямо там их похоронила. Я боялась, что дикари съедят останки. После этого отключилась, а очнулась связанная. Я пока еще не так вынослива, как олигархи.
— Вы соискательница?
— Да. Что вам известно о здешних неизученных явлениях?
— Расскажу, — кивнул Мартин. — Только сначала давайте сообразим поужинать и выпить?
Он потер вскочившую на голове здоровенную шишку и пошел искать съестное. Все, что находилось на столе, теперь валялось в грязи на полу: украшенные зашлифованными драгоценными камнями золотые и серебряные ширанийские кубки, еда вперемешку с осколками глиняных тарелок, разбитые бутылки. На халтурно сколоченном стеллаже в углу Мартин обнаружил треснутую стеклянную банку с мутной водицей, две глиняные бутыли с пряным цибенским пивом, банку просроченных зитанийских рыбных консервов и плетенку с иссиня-черными сушеными плодами.
— Эджен, хотите совет бывалого человека? — спросил он, обернувшись.
— Да?
— Никогда не пинайте без веской причины стол со жратвой, даже если на вашей стороне справедливость.
Эджен, все еще печальная, слабо улыбнулась в ответ.
— Вот наш ужин, — притащив два табурета, Мартин на один поставил пиво и плетенку, на втором устроился сам. — Предлагаю пить из бутылок. Бокалы есть, очень красивые, но с ними одна накладка: из них пили бандиты, а помыть негде.
— Мне необходимо помыться! — вновь прорвав тонкую оболочку своего полузабытья, заговорила Мадина. — Я вся грязная, липкая… Я наверняка подцепила от них какую-нибудь заразу…
— У нас есть антибиотики, на всякий случай пройдете курс лечения по полной программе. А помоетесь в Канаморском озере — если ничего больше не стряслось, мы будем там завтра к вечеру.
— Это было до того мерзко…
Эджен повернулась к ней:
— Можете зайти в ту комнату и посмотреть, что я сделала напоследок с одним из них. Жаль, с остальными не получилось…
Похоже, она искренне хотела утешить Мадину, но добилась эффекта прямо противоположного: та опять задрожала всем телом и уткнулась лицом в ладони.
— Мадина, выпейте пива, — укоризненно покосившись на Эджен, велел Мартин. — Давайте, вам это просто необходимо!
Он почти силой заставил ее сделать несколько глотков. Как он и рассчитывал, после спиртного Мадина расслабилась.
— Я думала, ей будет приятно на это взглянуть, — с оттенком недоумения заметила Эджен.
— Она лидонка. Вы же в курсе насчет разницы наших культур? — Сам он тоже отхлебнул пива. — Итак, насчет здешнего необъяснимого… Первое и самое главное: за всем этим стоит не что-то, а кто-то.
— Люди? — девушка прищурилась, впившись в него взглядом.
— Да. Или один человек.
Мартин рассказал ей все, что знал об Х-объектах и Габри. Опустил только ту деталь, что на Кадм он прибыл по заданию ЛОСУ.
— Я хочу добраться до этого Габри, — подытожил он. — Со мной Мадина и один фаяниец. Не хотите присоединиться?
Пребывавшая в дремотном оцепенении Мадина издала слабый протестующий возглас. Мартин проигнорировал ее реакцию.
— Да, — сразу согласилась Эджен. — Я тоже хочу до него добраться! И пойти мне некуда — я не знаю, где еще есть наши группы. Спасибо.
— А чем тут занималась ваша группа? — вскользь спросил Мартин.
— В Чернаре мы ненадолго задержались, чтобы поохотиться на каннибалов.
Ясно, что более определенного ответа от нее не добьешься. Ну и черт с ними, с денорскими тайнами.
Мадина покачнулась на табурете. Проверив один из свернутых в углу гамаков на предмет паразитов, Мартин подвесил его на вбитых в стену крючьях и уложил ее спать. Ее по-прежнему знобило. Порывшись в ящике с краденым барахлом, он нашел там ширанийскую шелковую шаль, скомканную, но чистую, и укрыл Мадину. Эджен за ним наблюдала.
— Ваша невеста? — спросила она, когда Мартин опять уселся на табурет.
— Нет, — сказав это, он про себя добавил: «Слава богу, нет!»
Как спасатель, он делил людей, которых доводилось спасать, на три категории. К первой принадлежали разумные и сообразительные — такие сохраняют самообладание (или хотя бы стараются его сохранять), понимают тебя с полуслова, выполняют все твои инструкции и не проявляют дурной инициативы. Работать с ними одно удовольствие. Вторые пассивны и растеряны, зато не суют тебе палки в колеса. А третьи — это неуправляемые паникеры либо индивиды вроде Мадины. Не приведи нелегкая с ними столкнуться! Таких клиентов Мартин вспоминал с оторопью, и вот теперь к этой коллекции прибавился еще один экземпляр… Покосившись на гамак (кажется, уснула, это хорошо: спящая Мадина Милаус предсказуема), он потянулся за бутылкой.
— Как вам удалось избавиться от оков?
— Могу научить.
Сушеные черные плоды оказались приторно-сладкими, но Мартин и девушка поглощали их с аппетитом. Окружающая обстановка трапезе не мешала: Мартин за годы своей жизни насмотрелся на всякое, его трудно было выбить из колеи; Эджен тоже, несмотря на юный возраст, обладала крепкими нервами и крепким желудком. Иначе не стала бы соискательницей чести войти в денорскую элиту — вроде так это у них называется… Интересно, что она еще умеет, кроме крутых разборок? Если ей светит перспектива стать олигархом, помимо железных мускулов она должна обладать хорошими мозгами.
— Эджен, кто вы по образованию?
— Электронщик. Я еще не закончила учебу в университете. — Взяв двумя пальцам последний плод, одиноко лежавший в центре блюда, она с легкой гримасой добавила: — Увы, здесь и сейчас мои знания бесполезны.
«Посмотрим, — подумал Мартин. — Вот узнаем побольше об Х-объектах — и тогда посмотрим… Электронщик — это хорошо».
До рассвета оставалось несколько часов, они потратили это время на осмотр домика. На «складе» в мешках и ящиках хранились награбленное. Вещи были распиханы кое-как, вперемешку, никто не сортировал их и не заботился об их сохранности. Расшитая полудрагоценными камнями парчовая одежда вместе с ширанийской тушью в фарфоровых баночках, тушь вытекла и все что можно перепачкала, тут же заскорузлый от крови пурпурный церемониальный парик солванского придворного, тут же заплесневелый кусок цибенского священного пирога, завернутый в тряпицу. В другом мешке — пожираемая личинками роскошная меховая накидка и покрытые изысканной росписью фарфоровые тарелки, по большей части разбитые. В ящике рядом — несколько испорченных до полной нечитабельности пергаментных свитков и куча грязной обуви. Кое-что лежало отдельно: сложенные в большой мешок мешочки с агерой — бледно-лиловыми бутонами и темными клейкими листочками, из которых аборигены готовят наркотические снадобья. Предмет бизнеса.
— Жаль, что мы не знали про эту шайку, — сузив свои серебристые глаза, сказала Эджен. — Все они слишком легко отделались…
— Утром спалим эту конуру, — решил Мартин. — Чтоб остальным, если таковые есть, некуда было вернуться. Вы убили восьмерых, а гамаков в той комнате десять.
— Хорошо бы устроить засаду! — оживилась девчонка.
— У нас нет времени. Она кивнула.
— Эджен, сколько вам лет? — поинтересовался он, роясь в ящике с оружием (чадорийские пистолеты и патроны к ним — все это стоит прихватить с собой).
— Двадцать стандартных.
— И вы уже соискательница?
— Я хорошо себя зарекомендовала. — На ее лице появилась гордая ухмылка.
— А на Кадме вы давно?
— Четыре месяца.
Итак, попала она сюда — вместе с остальной денорской компанией — уже после установления блокады. Интересно, зачем?
— Мартин?! — донесся из соседней комнаты испуганный вскрик Мадины. — Где вы?!
— Здесь! — отозвался Мартин. — Спите.
Были у бандитов и деньги: всевозможные чадорийские купюры, монеты разных валвэнийских государств, даже несколько пластиковых жетонов из Эгтемеоса. Мартин и Эджен сложили их в мешочки из-под вытряхнутой на пол агеры. Деньги пригодятся, также как и драгоценные ширанийские кубки — Мартин собрал их и упаковал в мешок побольше. Неизвестно, сколько еще времени придется провести на Кадме. Лучше, если они будут платежеспособной группой.
Чернота за марлевыми окошками сменилась кофейно-коричневым, а после розовым. Разбудив Мадину, Мартин подал ей бутылку с остатками пива, потом вывел ее наружу. Кое-как сколоченный деревянный домик прятался среди каменных гребней, окутанных прозрачным туманом. Туман прокалывали солнечные лучи. Увидав Эджен — та разминалась, демонстрируя отличную мышечную координацию, — Мадина вздрогнула и повернулась к Мартину, ее осунувшееся и как будто постаревшее за ночь лицо осветилось энергией негодования:
— Она все еще здесь?
— А что вы против нее имеете? — обозлился Мартин. — Трахала вас не она!
После бессонной ночи он был раздражителен, да и шишка на голове побаливала. А этот ходячий источник всех его неприятностей за последние двое суток еще выражает недовольство…
— Начинающая маньячка… — прошептала Мадина. — Она убила людей!
— Ага, несчастных бандитов, которые так по-доброму с вами обошлись.
Глаза Мадины наполнились слезами, она отвернулась и всхлипнула, ничего больше не сказав. Мартин вынес наружу мешок с деньгами, оружием и ширанийскими кубками, потом вернулся в дом, разлил по полу масло для ламп и поджег. Когда он управился с этим, Мадина уже успокоилась.
— Вы можете дать честное слово, что не станете ссориться с Эджен и воздержитесь от глупостей? — шепотом спросил Мартин.