Страница:
Бруно устроился в кресле, я же выбрал один из стульев и сел на него в позе добропослушного подчиненного.
— Итак, — начал Стрэдфорд, — сегодня вечером вам предстоит доставить депешу нашему агенту в Лондоне. Содержание депеш обычно курьеры не знают. Это я объясняю вам, Эндрю. Скажу лишь одно: от этого сообщения зависит жизнь нескольких человек. Встреча с агентом назначена в клубе «Реформ» на Пэлл-Мэлл с двадцати двух часов до полуночи. Вы узнаете нужного человека по золотой, в форме трилистника булавке на галстуке. Агент подойдет к вам сам и скажет пароль: «Не хочу навязываться, но терпеть не могу одиночества», на что вы должны ответить: «Ради Бога, втроем всегда веселее».
— Один вопрос, шеф, — сказал Бруно. — А если мы не уложимся в нужное время?
— Обязаны уложиться. МИ-5 села этому парню на хвост. Без инструкций ему из Англии не выбраться.
— Понятно, — вздохнул Филетти.
— Для вас же, Эндрю, это будет отличной школой, — продолжал Стрэдфорд. — Бруно — непревзойденный специалист в своей области, съевший в «виртале» не один пуд соли. Именно поэтому я посылаю вас двоих, что обычно мы не практикуем. Учитесь, перенимайте навыки, в дальнейшем вам предстоит работать в одиночку. Ну а сейчас пообедайте, отдохните, в общем, готовьтесь…
Мы встали и, попрощавшись, вышли в коридор. — Что такое МИ-5? — спросил я. — Британская служба безопасности или, проще, контрразведка.
— А-а… — протянул я.
— Не дрейфь, парень, все будет о'кей. А вообще лучше не Думай об этом, вспомни о хорошей еде. Еще неизвестно, когда нам доведется перекусить в следующий раз.
— Совсем не против, — ответил я, все еще размышляя о службе безопасности.
— Тогда вперед! Тут есть отличное место, где подают великолепные спагетти.
За прошедшее время мы сдружились с Филетти. Разговоры наши становились все откровеннее, поэтому я не боялся обидеть итальянца вопросом:
— Не хочешь рассказать, как ты очутился на этой работе?
Бруно зыркнул черными глазищами и сперва неохотно, но потом со все большим энтузиазмом поведал мне свою историю.
В семье Филетти почитался один-единственный бог — компьютер. Отец и мать были высококвалифицированными программистами, начинавшими свою карьеру еще на заре развития вычислительной техники. С детства Бруно был погружен в эту среду. Первая написанная им строчка появилась на экране монитора и лишь потом на бумаге.
В восемь лет Бруно создал свою первую программу на тогда весьма распространенном, но теперь давно забытом языке С. Далее — школа с кибернетическим уклоном, колледж. К восемнадцати годам — автор почти сотни системных, прикладных и познавательно-игровых программ. Но ни денег, ни славы, о которых мечтал молодой Филетти, они не принесли. Бруно фатально не везло. Его программы нагло присваивали другие, чаще просто воровали, иногда все же покупали, но по такой смехотворной цене, что молодой программист, к тому времени оставшийся без родителей, едва сводил концы с концами.
И однажды ему все это смертельно надоело. Он взломал банковскую компьютерную сеть и с нескольких раскиданных по всему миру счетов перевел на свой три тысячи долларов. Все прошло гладко, и Бруно воспрянул духом. В то время он работал над структурированной автоматизированной системой логического проектирования, и, чтобы целиком отдаться исследованиям, ему постоянно нужны были средства.
Два года он потихоньку воровал деньги с разных счетов из разных банков, не ведая, что к нему медленно, но уверенно подбирается отделение по борьбе с компьютерными преступлениями Интерпола. Впрочем, вычислить его они вряд ли когда-нибудь бы смогли, если б результаты двухлетнего труда Бруно по созданию революционной системы программирования не были вновь украдены.
Филетти доверился молодой, но быстро развивающейся компьютерной фирме, которая еще быстрее обанкротилась и в довершение всего продала за бесценок системный продукт, в который Бруно вложил всю свою душу, талант и сбережения. Проклиная весь мир, а особенно компьютерный, Бруно создал один за другим несколько вирусов, вызвавших немалый переполох в локальных компьютерных сетях Чикаго, откуда Филетти был родом.
— Но все это было лишь тренировкой, — возбужденно говорил Бруно. — Я, так сказать, набивал руку, готовя нечто грандиозное, от чего содрогнулся бы весь мир. На меньшее я просто не был согласен. Я решил сделать так, чтобы все люди поняли: от компьютеров не стоит ждать ничего хорошего. Они — путь к хаосу. Слишком много на них возложено, за многое они отвечают, даже за жизни человеческие. Конечно, я был юн и запальчив. Свои личные обиды хотел спрятать за глобальными проблемами, а со временем и вовсе уверовал, что несу человечеству избавление…
«Господи, как он похож на меня», — подумал я, продолжая слушать итальянца.
— Три года я создавал своего «скорпиона» и потом запустил его через систему теледопуска сразу с нескольких десятков компьютеров, раскиданных по всей Америке.
— Ну ты даешь! — пробормотал я.
— Это еще что, — хохотнул Бруно. — Дальше было интересней. Чтобы распространение вируса было как можно шире, я ввел его сразу в несколько компьютерных сетей. А затем, чтобы обезопасить себя, специальная программа «скорпиона» стерла из памяти компьютеров первоначального запуска всю информацию, по которой можно было определить, откуда вирус поступил в сети.
И началась потеха… Вирус, используя системы электронной почты, сетевые утилиты и другие средства коммуникаций, начал распространяться с невиданной скоростью. Почему? Обычно создатели вирусов пытаются вогнать свои детища в чужие компьютеры при помощи различных лазеек, оставленных разработчиками при составлении программ для облегченного доступа в любую их точку, либо же пробуют подобрать пользовательские пароли. Бруно пошел напролом. «Скорпион» нес в себе программу, которая, опережая системный защитный файл, сама запрашивала у него пароль входа в систему, одновременно изменяя структуру этого файла. Программа-взломщик как бы менялась местами с программой допуска. Все двери широко распахнулись, впуская в себя заразного больного. А дальше все шло как обычное инфицирование самым банальным «сетевым червем». После прорыва модуля захвата в систему сразу же задействовалась вторая часть вируса, занимавшаяся тем, что отыскивала адреса других компьютеров, входящих в данный узел сети, одновременно размножаясь и посылая свои копии по уже обнаруженным абонентам.
— Впрочем, самым главным в «скорпионе», сам понимаешь, был его хвост, — хвастливо сообщил Филетти. — Стоило вирусу закончить размножение и прорваться в «нутро» очередных своих жертв, в первично зараженном компе включалась последняя программа, ради осуществления которой я, собственно, все и затеял. Эта совсем крошечная программка вмешивалась в работу электросхемы компьютера и давала пиковую нагрузку на монитор и материнскую плату. Перегорали они за милую душу. «Скорпион» жалил сам себя и погибал вместе со своим инкубатором — компьютером. Но десятки, сотни, тысячи его детишек уже трудились в других местах.
— Маньяк, — хмуро сказал я. — Ты хоть задумывался, к какой катастрофе могли привести твои действия?
— Конечно, — усмехнулся Бруно. — Но я хотел лишь показать, что может натворить один-единственный вирус, а отнюдь не собирался уничтожать человечество. Прежде всего я запрограммировал «скорпиона» так, что при всем желании он не мог вторгнуться ни в одну служебную сеть, только в развлекательные, фактографические и библиографические. Так что ни о каких катастрофах с человеческими жертвами не могло быть и речи. Пользователи лишь потеряли свои компы и информацию.
— Допустим, — сказал я. — А системы виртуальных развлечений?
— Им тоже досталось. «Саркофагов» сгорело порядочно… Жалоб было море! Страховые компании совсем взбесились, — радостно ухмыльнулся итальянец.
— Чертов хакер, — пробурчал я. — Убивать таких надо.
— Ты дальше слушай! — с энтузиазмом перебил меня Филетти.
И Бруно принялся рассказывать, как ФБР, дотошно проверяя всех, кто подключался в систему теледоступа, из которой началось распространение вируса, аналитически его вычислило. А потом на Федеральное бюро расследований вышел Интерпол. Сопоставили факты и вышли на Бруно. Правда, доказать его виновность в ограблениях банков и порче частного имущества было не так уж и просто. Бруно затаскали на допросы, а он упорно отмалчивался.
«Это как раз понятно, — угрюмо размышлял я. — Все молчат. Стрэдфорд тоже. Что с того, что я выяснил, что его идеи базируются на волновой теории? Виртуальная волна в реальном мире, реальная в „виртале“… От мира, куда они вторгаются, волны достаточно надежно защищены. А они на него влияют? Бог весть… Похоже, Маргарет что-то поняла… Хоть Убейте, не могу поверить, что эта хитрая стерва рисковала своей драгоценной жизнью ради виртуальных развлечений. Да и рисковала ли? Не складывается, ничего не складывается… Дьявол! Здесь нужно быть специалистом-теоретиком, причем неординарным…»
— И они мне сказали, что у тебя, парень, есть два выхода. — Оказывается, Бруно все еще продолжал свой рассказ. — Либо тебя засадят на пятнадцать лет в тюрьму и ты до конца своих дней будешь выплачивать деньги за нанесенный ущерб, либо мы тихо и мирно закрываем дело, взамен предлагая тебе интересную и высокооплачиваемую работу, на которой ты сможешь сполна раскрыть все свои таланты. Понятное дело, я выбрал второй вариант.
Опять у меня мелькнула мысль о том, что в курьеры берут людей с не совсем безоблачным прошлым. Но развивать ее дальше я побоялся. К тому же слишком мало данных у меня пока было, а делать какие-то поспешные выводы уже надоело. Я ведь не был гадалкой на кофейной гуще.
— Меня интересует другое, — сказал я Филетти, — почему такого программиста, как ты, Стрэдфорд держит в черном теле, заставляя столько времени работать курьером?
— Тут может быть несколько ответов, — невесело усмехнулся Бруно. — Первый: мне не доверяют до конца, все еще присматриваются, так сказать. Второй: как любой разведывательной службе, им прежде всего нужны действующие агенты, а не научные сотрудники. Третий: наш шеф сильно боится, что кто-то сможет хотя бы чуть-чуть приблизиться к его гениальности. Этак со временем и затмить сумеют. Поверь, за эти годы я хорошо изучил его болезненное самолюбие…
— Понятно, — вздохнул я. — Значит, и мне уготована та же участь.
— Все может быть. Но сильно не расстраивайся, в лабораториях тоже не сахар. Они вечно там грызутся, как голодные псы над костью. У нас же есть хоть какое-то ощущение свободы. Поверь, это многого стоит…
Я снова тяжело вздохнул.
Мы молчали. Я пытался разглядеть туннель за прозрачным фонарем кабины. Но толком так ничего и не увидел. Слишком быстро мы двигались, поэтому все вокруг сливалось в одно сплошное пятно.
Наконец капсула стала замедлять ход.
— Скоро центральная АТС Лондона, — сказал Бруно. — Нам надо соскочить раньше, иначе вляпаемся в фильтр-очиститель.
— Что за фильтр? — спросил я.
— Да придумали недавно на нашу голову средство защиты. Новичок, конечно, может попасться, а вообще ерунда. Движущийся модуль на короткий миг лишается поступательного импульса и мгновенно тормозит. Это как вмазаться в бетонную стену на сверхзвуковой скорости. Сам понимаешь, после подобного поцелуйчика от капсулы остаются одни воспоминания.
— Замечательно, — невесело усмехнулся я. — На какие еще сюрпризы я могу рассчитывать?
— Их больше, чем ты можешь себе представить, но если делать все как надо, любую ловушку можно обойти. Так что учись. Пригодится.
— Мог бы этого и не говорить. Сам все понимаю, — ответил я, разглядывая стены туннеля, которые раньше не мог рассмотреть из-за бешеной скорости.
Оказывается, они были однородны и однообразны, как песчинки в пустыне. Никаких стыков, никаких сочленений — обычная цельнотянутая гладкостенная труба. Да и чему тут удивляться, туннель — это всего-навсего телефонный кабель.
— Все, — сказал Бруно, — приехали. Судя по датчику расстояния, мы находимся в пределах Лондона.
Модуль прокатился еще метров двадцать и замер. Мы выбрались наружу, разминая затекшие члены.
— Что дальше? — спросил я
— Переоденемся.
Я тут же потянулся к змейке на животе. Признаться, стягивающий тело костюм мне уже порядком надоел.
— Стой! — заорал Бруно. — Ты с ума сошел! Сперва нужно активировать объективное поле, иначе тебя раскидает по разным реальностям. Я видел однажды, как это происходит. Голова и правая рука того бедолаги остались в виртуальности, а остальное вышвырнуло в обычное пространство. Жуткая, скажу тебе, была картинка.
Меня передернуло, как будто я и сам присутствовал при этом.
— А как это делается? — с трудом выговаривая слова, спросил я.
— Что именно?
— Активация.
— Уже забыл? Знаешь, Эндрю, люди с короткой памятью у нас не задерживаются. Просто отдай команду компу, он сам все сделает.
— Активация! — с замиранием сердца произнес я.
— Активация, — повторил за мной Бруно и тут же засветился с ног до головы ярким голубым светом, похожим на огни святого Эльма. Я посмотрел на свои руки и понял, что выгляжу так же нелепо, как и мой напарник.
— Возьми из модуля рюкзак и можешь переодеваться. Только не снимай пока шлем и не забудь переложить оружие, — распорядился Филетти.
Я с радостью достал из ранца белую сорочку, пестрый галстук, темно-синие твидовые брюки и такой же пиджак, затем снял комбинезон и принялся запихивать его в рюкзак.
— Нет, — остановил меня Бруно. — Не надо его мять, просто положи на сиденье в модуле. К тому же рюкзак нам еще понадобится.
Итальянец уже полностью оделся, сунул пистолет в кобуру и теперь ждал меня. Пришлось поторапливаться. Только движения мои были какие-то замедленные, как бывает, когда ты идешь под водой. Я поинтересовался у Бруно, почему это так, и он объяснил, что такой эффект возникает, если снять биосенсорный костюм.
— Теперь его функцию выполняет шлем, реагируя на возмущения каждой нервной клетки. По существу, перезагрузка компа и создает такое ощущение. Ну ничего, привыкнешь. Это не страшно. Страшнее выход, — говорил Бруно, пока я возился с пуговицами. — Никогда не знаешь, куда тебя выкинет из сети. Можешь попасть в чью-то квартиру или оказаться посреди многолюдной улицы, а может случиться что-нибудь еще похлеще. Так что будь готов ко всему. Вполне возможно, что нам сразу же придется уносить ноги.
— Разве нельзя придумать более безопасный выход в реальность? — удивленно спросил я.
— Увы. — Бруно развел руками. — Раньше проблем не было. В любом крупном городе у нас были конспиративные квартиры. Достаточно было сделать телефонный звонок по нужному адресу, и тебя выбрасывало прямо туда. Теперь же из-за этих чертовых фильтров дело сильно усложнилось.
— Но подожди. — Я был ошарашен. — Тогда получается, что способ доставки информации курьерами так же ненадежен, как и все остальные?
— Ты забываешь об одной мелочи. В случае неудачного выхода мы тут же можем нырнуть обратно в «виртал» и попытаться выйти в другом месте. Ну что, готов?
Я кивнул.
— Даю команду на синхронизацию наших компов, чтобы нас не раскидало при выходе, — произнес Филетти.
На дисплее моего забрала забегали цифры, выстраиваясь в столбики.
— Приготовься! — раздался в наушнике голос Бруно. — Три, два, один, зеро!
Автобус с воем несся на меня, слепя фарами.
— О черт! — заорал я и прыгнул к обочине, вытянув вперед руки.
Тугая волна воздуха прижала к бордюру, заставив почувствовать каждую неровность камня, и железный монстр, ревя Девятижильным мотором, умчался прочь.
Я пошевелил руками, потом ногами. Вроде цел. Перевернулся на спину, сел.
Машин на шоссе больше не было, но зато вокруг стояла Темень, как в трюме нефтеналивного транспорта. Но хуже было то, что эта местность на Лондон как-то не тянула, да и на городские предместья тоже.
Однако сейчас меня интересовало вовсе не это. Я не видел Бруно, хотя крутил головой на все триста шестьдесят градусов. Либо его выбросило в другом месте, либо… Либо его сбил автобус! Я вскочил на ноги, я запаниковал, я завопил как ненормальный:
— Бруно! Бруно, где ты, мать твою?!
— Чего орешь? — раздался за спиной спокойный голос итальянца.
— Это ты! — Я подпрыгнул от радости. — А я уж думал…
— Сними шлем и спрячь его в рюкзак, — перебил меня Филетти.
— Да-да, конечно; — бормотал я, радуясь, как щенок, нашедший хозяина.
— Надо запомнить это место, — оборвал мои излияния Бруно. — Телефонный кабель проходит где-то рядом с дорогой. Я пойду в эту сторону, ты — в другую. Ищи указатель с надписью «кабель». Надо обязательно определиться, иначе потом не найдем модуль.
— А где мы вообще находимся? — спросил я. — Что-то не похоже на город.
— Лондон вон там, — показал Бруно. — Видишь слабое зарево на севере?
— Угу.
— Не знаю, почему мы оказались так далеко от места. Наверное, фильтр отодвинули от границ города. А может, в модуле барахлит датчик расстояния. Впрочем, все не так уж и плохо. Выход практически чистый, если не считать того, что ты едва не поцеловал радиатор автобуса на полном ходу. — Он громко хохотнул и хлопнул меня по плечу.
Я тоже улыбнулся, но не так жизнерадостно.
— Ладно, разошлись, — сказал Бруно. — И смотри в оба.
К тому времени мои глаза адаптировались к слабому свету небесных светил, и я разглядел грязно-белый столбик метрах в двадцати от нас.
Бруно достал фонарик и посветил.
— До Лондона двенадцать миль, — пробормотал он. — Это не тот указатель, но тоже сойдет за ориентир. Достань из своего рюкзака саперную лопатку.
— Что? У меня нет никакой лопатки.
— Тогда посмотри в моем.
Я подчинился и долго рылся в содержимом рюкзака, хотя и понимал, что лопата — не иголка. Наконец сдался и сказал:
— Здесь тоже ничего нет.
— Черт! — выругался Бруно. — Неужели они убрали из комплекта лопату? Кретины! Как теперь, скажи на милость, мы спрячем рюкзаки?
— А зачем их прятать?
— Слушай, парень, — зло проговорил Бруно, — ты действительно настолько туп или притворяешься?
— Притворяюсь, — буркнул я, понимая, что он прав.
— Тогда займись делом, — сказал Бруно. — Придется поработать руками.
Он достал нож и прямо под столбом принялся разгребать лезвием землю. Я последовал его примеру.
Прошло не меньше получаса, прежде чем мы вырыли яму достаточно глубокую, чтобы в ней могли уместиться оба рюкзака. Правда, несколько раз, когда по дороге проезжали автомобили, нам приходилось отрываться от работы и отходить от столбика подальше.
Но теперь, уложив рюкзаки на дно, мы закидали их землей, тщательно разровняв ее.
— До утра земля подсохнет, — сказал Бруно. — Будем надеяться, что наш тайник никто не обнаружит.
— Да кому нужно бродить возле шоссе? — фыркнул я.
— Ты не смейся, — косо посмотрел на меня Бруно. — В нашем деле любая мелочь может оказаться роковой. Ладно. Пошли. До рандеву осталось всего полтора часа…
Выбравшись на шоссе, мы, как мотыльки, устремились на свет Лондона, пусть пока едва различимый, но не теряющий из-за этого своей привлекательности. Несколько раз нас обгоняли машины, но лишь с четвертой попытки Бруно удалось остановить попутку.
Здоровенный розовощекий детина, насквозь пропахший навозом, оказался фермером из Саутгемптона. Звали его Рони Фэлдон. Небольшой рефрижератор был под завязку набит говяжьими тушами. Фэлдон вез их на фабрику пищевых концентратов, где должен был сдать по бросовой цене. Но лучше уж так, чем вообще ничего.
Все это Рони выложил нам в первую минуту, а потом начал рассказывать о своей ферме, о непомерных налогах, о жене и двух дочерях, от которых в хозяйстве никакого проку.
— Эти бездельницы думают лишь о том, как бы повыгодней выскочить замуж, — сетовал Фэлдон. — Даже доить коров не хотят. Всё на моей шее. И тронуть их нельзя — Мэри сразу на дыбы. Говорит, если сам горбатишься от зари до зари, так пускай хоть у дочерей будет лучшая доля. Бездельниц из них вырастила и довольна. Дура! Работать надо, вот что я скажу. Отец мой скот разводил, и дед разводил, и прадед разводил. Да и Мэри из фермерской семьи, откуда у нее такие взгляды на жизнь — ума не приложу. Хоть бы сына мне, что ли, родила. Я б его научил землю любить…
Меня от его трёпа уже тошнило. Бруно пока только скрипел зубами, но я чувствовал, что он в любую секунду может взорваться. Итальянцы — народ вспыльчивый, импульсивный, но оказалось, и они умеют сдерживаться. Бруно просто закрыл глаза и уснул. Я же принялся разглядывать все более яркое сияние впереди…
В тюрьме я читал книгу о Лондоне. Там было много фотографий, и я заочно, так сказать, познакомился со знаменитыми на весь мир Вестминстерским аббатством, Биг-Бэном и Тауэром. Удастся ли мне насладиться всеми красотами Лондона воочию, я не знал, но очень хотелось, чтобы нашлось время осмотреть достопримечательности города.
Занятый этими мыслями, я потихоньку погрузился в дрему под монотонные причитания Фэлдона. Когда же проснулся, оказалось, что дорогу с обеих сторон обступили коттеджи.
— Где мы сейчас? — перебив неутихающего Рони, который, похоже, так и не заметил, что «благодарные слушатели» давно не внемлют его речам, спросил я.
— А? — непонимающе посмотрел на меня фермер.
— Спрашиваю, где мы находимся? — повысив голос, прорычал я, отчего, вздрогнув, сразу же проснулся Бруно.
— Ты чего? — испуганно спросил он.
— Спи, — буркнул я. — Иначе он тебя своей болтовней на тот свет загонит.
— Что? — спросил Рони.
— Черт побери! — выругался я. — Как прикажете разговаривать с вами двумя одновременно? Бруно, ты помолчи, хорошо? А тем временем Рони мне ответит, где мы сейчас находимся.
— А-а, — протянул Фэлдон. — Так мы недавно проехали Кобем, а это — Ишер. Потом будут Сербитон и Хук. Туда я и еду.
— Там можно поймать такси? — спросил Бруно.
— Конечно. Такси можно везде поймать. Вон, к примеру, стоит.
— Тормози! — заорал я.
Рони резко надавил на педаль тормоза, отчего мы с Бруно едва не врезались головами в лобовое стекло.
— Что случилось? — спросил фермер.
— Ничего, — ответил я. — Спасибо, что подвез. Дальше мы уж как-нибудь сами.
— Жаль, — вздохнул Фэлдон. — А я как раз хотел поведать историю о моей тетушке Мэг…
— Только не это! — соскакивая с подножки, вскричал Бруно.
— Язык тебе надо периодически подрезать, как шерсть у овец, — чуть тише добавил я.
Улица Пэлл-Мэлл, застроенная в незапамятные времена серыми домами с высокими окнами и напоминавшая гравюру викторианской эпохи, навевала тоску. «Реформ», впрочем, выглядел вполне респектабельно, но, как оказалось, это заведение давно не было клубом, а числилось в разряде вполне обычных ресторанов. Просто хозяин его, будучи человеком консервативным, решил не менять прежнее название. Отдавая дань прошлому, он несказанно гордился тем, что когда-то членами клуба были высшие государственные чиновники и политические деятели Британии.
— Говорят, сам сэр Уинстон Черчилль и «железная леди» Тэтчер наслаждались форелью именно здесь, — доверительно шептал нам на ухо гордый официант, ведя к свободному столику. — Кстати, советую и вам отведать нашу форель. Нынешний повар просто виртуоз, пальчики оближете.
— Спасибо, — ответил Бруно, усаживаясь на стул с высокой спинкой и показывая взглядом, чтобы я устроился напротив него. — И еще хорошего вина пятилетней, скажем, выдержки.
Когда официант удалился, итальянец тихо прошептал:
— Не нравится мне здесь.
— Почему? — встревожено спросил я.
— Не знаю. Но что-то тут не так. Да не крути головой! Старайся вести себя непринужденно, а еще лучше — сделай вид, что занят изучением меню.
Я подхватил со стола пластиковый лист и невидящими глазами уставился на него. Бруно же подозвал официанта, попросив принести пока аперитив.
— Что будем делать? — тихо спросил я, едва официант отошел на достаточное расстояние.
— Не паникуй. Мы ничем не отличаемся от других посетителей. Главное, не показывать, что мы нервничаем.
Но его слова на меня не подействовали. Я понимал, какое мнение составит обо мне Бруно и что расскажет Стрэдфорду, но поделать с собой ничего не мог.
— Ты видишь т-того п-парня? — слегка заикаясь, спросил я.
— Какого?
— Ну, с кем мы должны встретиться.
— Пока нет, но он может подойти в любую минуту. А пока постарайся осторожно расстегнуть пиджак, чтобы в любой момент можно было выхватить пистолет из кобуры.
Господи, я совсем забыл про оружие! Долго не мог привыкнуть к давившей под ребра кобуре, а привыкнув, напрочь забыл про нее. Теперь же, как ни странно, сознание того, что я вооружен, добавило мне смелости. Тело перестало противно дрожать, и я более спокойным тоном спросил:
— Думаешь, может случиться перестрелка?
— Все может быть, — криво усмехнулся Бруно. — Эти субчики, я имею в виду наших разведчиков, попав в передрягу, начинают делать кучу ошибок. Мы — их соломинка, с помощью которой можно выплыть, а можно пойти на дно, прихватив с собой и ее… Ага, вот и наш утопающий.
— Итак, — начал Стрэдфорд, — сегодня вечером вам предстоит доставить депешу нашему агенту в Лондоне. Содержание депеш обычно курьеры не знают. Это я объясняю вам, Эндрю. Скажу лишь одно: от этого сообщения зависит жизнь нескольких человек. Встреча с агентом назначена в клубе «Реформ» на Пэлл-Мэлл с двадцати двух часов до полуночи. Вы узнаете нужного человека по золотой, в форме трилистника булавке на галстуке. Агент подойдет к вам сам и скажет пароль: «Не хочу навязываться, но терпеть не могу одиночества», на что вы должны ответить: «Ради Бога, втроем всегда веселее».
— Один вопрос, шеф, — сказал Бруно. — А если мы не уложимся в нужное время?
— Обязаны уложиться. МИ-5 села этому парню на хвост. Без инструкций ему из Англии не выбраться.
— Понятно, — вздохнул Филетти.
— Для вас же, Эндрю, это будет отличной школой, — продолжал Стрэдфорд. — Бруно — непревзойденный специалист в своей области, съевший в «виртале» не один пуд соли. Именно поэтому я посылаю вас двоих, что обычно мы не практикуем. Учитесь, перенимайте навыки, в дальнейшем вам предстоит работать в одиночку. Ну а сейчас пообедайте, отдохните, в общем, готовьтесь…
Мы встали и, попрощавшись, вышли в коридор. — Что такое МИ-5? — спросил я. — Британская служба безопасности или, проще, контрразведка.
— А-а… — протянул я.
— Не дрейфь, парень, все будет о'кей. А вообще лучше не Думай об этом, вспомни о хорошей еде. Еще неизвестно, когда нам доведется перекусить в следующий раз.
— Совсем не против, — ответил я, все еще размышляя о службе безопасности.
— Тогда вперед! Тут есть отличное место, где подают великолепные спагетти.
За прошедшее время мы сдружились с Филетти. Разговоры наши становились все откровеннее, поэтому я не боялся обидеть итальянца вопросом:
— Не хочешь рассказать, как ты очутился на этой работе?
Бруно зыркнул черными глазищами и сперва неохотно, но потом со все большим энтузиазмом поведал мне свою историю.
В семье Филетти почитался один-единственный бог — компьютер. Отец и мать были высококвалифицированными программистами, начинавшими свою карьеру еще на заре развития вычислительной техники. С детства Бруно был погружен в эту среду. Первая написанная им строчка появилась на экране монитора и лишь потом на бумаге.
В восемь лет Бруно создал свою первую программу на тогда весьма распространенном, но теперь давно забытом языке С. Далее — школа с кибернетическим уклоном, колледж. К восемнадцати годам — автор почти сотни системных, прикладных и познавательно-игровых программ. Но ни денег, ни славы, о которых мечтал молодой Филетти, они не принесли. Бруно фатально не везло. Его программы нагло присваивали другие, чаще просто воровали, иногда все же покупали, но по такой смехотворной цене, что молодой программист, к тому времени оставшийся без родителей, едва сводил концы с концами.
И однажды ему все это смертельно надоело. Он взломал банковскую компьютерную сеть и с нескольких раскиданных по всему миру счетов перевел на свой три тысячи долларов. Все прошло гладко, и Бруно воспрянул духом. В то время он работал над структурированной автоматизированной системой логического проектирования, и, чтобы целиком отдаться исследованиям, ему постоянно нужны были средства.
Два года он потихоньку воровал деньги с разных счетов из разных банков, не ведая, что к нему медленно, но уверенно подбирается отделение по борьбе с компьютерными преступлениями Интерпола. Впрочем, вычислить его они вряд ли когда-нибудь бы смогли, если б результаты двухлетнего труда Бруно по созданию революционной системы программирования не были вновь украдены.
Филетти доверился молодой, но быстро развивающейся компьютерной фирме, которая еще быстрее обанкротилась и в довершение всего продала за бесценок системный продукт, в который Бруно вложил всю свою душу, талант и сбережения. Проклиная весь мир, а особенно компьютерный, Бруно создал один за другим несколько вирусов, вызвавших немалый переполох в локальных компьютерных сетях Чикаго, откуда Филетти был родом.
— Но все это было лишь тренировкой, — возбужденно говорил Бруно. — Я, так сказать, набивал руку, готовя нечто грандиозное, от чего содрогнулся бы весь мир. На меньшее я просто не был согласен. Я решил сделать так, чтобы все люди поняли: от компьютеров не стоит ждать ничего хорошего. Они — путь к хаосу. Слишком много на них возложено, за многое они отвечают, даже за жизни человеческие. Конечно, я был юн и запальчив. Свои личные обиды хотел спрятать за глобальными проблемами, а со временем и вовсе уверовал, что несу человечеству избавление…
«Господи, как он похож на меня», — подумал я, продолжая слушать итальянца.
— Три года я создавал своего «скорпиона» и потом запустил его через систему теледопуска сразу с нескольких десятков компьютеров, раскиданных по всей Америке.
— Ну ты даешь! — пробормотал я.
— Это еще что, — хохотнул Бруно. — Дальше было интересней. Чтобы распространение вируса было как можно шире, я ввел его сразу в несколько компьютерных сетей. А затем, чтобы обезопасить себя, специальная программа «скорпиона» стерла из памяти компьютеров первоначального запуска всю информацию, по которой можно было определить, откуда вирус поступил в сети.
И началась потеха… Вирус, используя системы электронной почты, сетевые утилиты и другие средства коммуникаций, начал распространяться с невиданной скоростью. Почему? Обычно создатели вирусов пытаются вогнать свои детища в чужие компьютеры при помощи различных лазеек, оставленных разработчиками при составлении программ для облегченного доступа в любую их точку, либо же пробуют подобрать пользовательские пароли. Бруно пошел напролом. «Скорпион» нес в себе программу, которая, опережая системный защитный файл, сама запрашивала у него пароль входа в систему, одновременно изменяя структуру этого файла. Программа-взломщик как бы менялась местами с программой допуска. Все двери широко распахнулись, впуская в себя заразного больного. А дальше все шло как обычное инфицирование самым банальным «сетевым червем». После прорыва модуля захвата в систему сразу же задействовалась вторая часть вируса, занимавшаяся тем, что отыскивала адреса других компьютеров, входящих в данный узел сети, одновременно размножаясь и посылая свои копии по уже обнаруженным абонентам.
— Впрочем, самым главным в «скорпионе», сам понимаешь, был его хвост, — хвастливо сообщил Филетти. — Стоило вирусу закончить размножение и прорваться в «нутро» очередных своих жертв, в первично зараженном компе включалась последняя программа, ради осуществления которой я, собственно, все и затеял. Эта совсем крошечная программка вмешивалась в работу электросхемы компьютера и давала пиковую нагрузку на монитор и материнскую плату. Перегорали они за милую душу. «Скорпион» жалил сам себя и погибал вместе со своим инкубатором — компьютером. Но десятки, сотни, тысячи его детишек уже трудились в других местах.
— Маньяк, — хмуро сказал я. — Ты хоть задумывался, к какой катастрофе могли привести твои действия?
— Конечно, — усмехнулся Бруно. — Но я хотел лишь показать, что может натворить один-единственный вирус, а отнюдь не собирался уничтожать человечество. Прежде всего я запрограммировал «скорпиона» так, что при всем желании он не мог вторгнуться ни в одну служебную сеть, только в развлекательные, фактографические и библиографические. Так что ни о каких катастрофах с человеческими жертвами не могло быть и речи. Пользователи лишь потеряли свои компы и информацию.
— Допустим, — сказал я. — А системы виртуальных развлечений?
— Им тоже досталось. «Саркофагов» сгорело порядочно… Жалоб было море! Страховые компании совсем взбесились, — радостно ухмыльнулся итальянец.
— Чертов хакер, — пробурчал я. — Убивать таких надо.
— Ты дальше слушай! — с энтузиазмом перебил меня Филетти.
И Бруно принялся рассказывать, как ФБР, дотошно проверяя всех, кто подключался в систему теледоступа, из которой началось распространение вируса, аналитически его вычислило. А потом на Федеральное бюро расследований вышел Интерпол. Сопоставили факты и вышли на Бруно. Правда, доказать его виновность в ограблениях банков и порче частного имущества было не так уж и просто. Бруно затаскали на допросы, а он упорно отмалчивался.
«Это как раз понятно, — угрюмо размышлял я. — Все молчат. Стрэдфорд тоже. Что с того, что я выяснил, что его идеи базируются на волновой теории? Виртуальная волна в реальном мире, реальная в „виртале“… От мира, куда они вторгаются, волны достаточно надежно защищены. А они на него влияют? Бог весть… Похоже, Маргарет что-то поняла… Хоть Убейте, не могу поверить, что эта хитрая стерва рисковала своей драгоценной жизнью ради виртуальных развлечений. Да и рисковала ли? Не складывается, ничего не складывается… Дьявол! Здесь нужно быть специалистом-теоретиком, причем неординарным…»
— И они мне сказали, что у тебя, парень, есть два выхода. — Оказывается, Бруно все еще продолжал свой рассказ. — Либо тебя засадят на пятнадцать лет в тюрьму и ты до конца своих дней будешь выплачивать деньги за нанесенный ущерб, либо мы тихо и мирно закрываем дело, взамен предлагая тебе интересную и высокооплачиваемую работу, на которой ты сможешь сполна раскрыть все свои таланты. Понятное дело, я выбрал второй вариант.
Опять у меня мелькнула мысль о том, что в курьеры берут людей с не совсем безоблачным прошлым. Но развивать ее дальше я побоялся. К тому же слишком мало данных у меня пока было, а делать какие-то поспешные выводы уже надоело. Я ведь не был гадалкой на кофейной гуще.
— Меня интересует другое, — сказал я Филетти, — почему такого программиста, как ты, Стрэдфорд держит в черном теле, заставляя столько времени работать курьером?
— Тут может быть несколько ответов, — невесело усмехнулся Бруно. — Первый: мне не доверяют до конца, все еще присматриваются, так сказать. Второй: как любой разведывательной службе, им прежде всего нужны действующие агенты, а не научные сотрудники. Третий: наш шеф сильно боится, что кто-то сможет хотя бы чуть-чуть приблизиться к его гениальности. Этак со временем и затмить сумеют. Поверь, за эти годы я хорошо изучил его болезненное самолюбие…
— Понятно, — вздохнул я. — Значит, и мне уготована та же участь.
— Все может быть. Но сильно не расстраивайся, в лабораториях тоже не сахар. Они вечно там грызутся, как голодные псы над костью. У нас же есть хоть какое-то ощущение свободы. Поверь, это многого стоит…
Я снова тяжело вздохнул.
Мы молчали. Я пытался разглядеть туннель за прозрачным фонарем кабины. Но толком так ничего и не увидел. Слишком быстро мы двигались, поэтому все вокруг сливалось в одно сплошное пятно.
Наконец капсула стала замедлять ход.
— Скоро центральная АТС Лондона, — сказал Бруно. — Нам надо соскочить раньше, иначе вляпаемся в фильтр-очиститель.
— Что за фильтр? — спросил я.
— Да придумали недавно на нашу голову средство защиты. Новичок, конечно, может попасться, а вообще ерунда. Движущийся модуль на короткий миг лишается поступательного импульса и мгновенно тормозит. Это как вмазаться в бетонную стену на сверхзвуковой скорости. Сам понимаешь, после подобного поцелуйчика от капсулы остаются одни воспоминания.
— Замечательно, — невесело усмехнулся я. — На какие еще сюрпризы я могу рассчитывать?
— Их больше, чем ты можешь себе представить, но если делать все как надо, любую ловушку можно обойти. Так что учись. Пригодится.
— Мог бы этого и не говорить. Сам все понимаю, — ответил я, разглядывая стены туннеля, которые раньше не мог рассмотреть из-за бешеной скорости.
Оказывается, они были однородны и однообразны, как песчинки в пустыне. Никаких стыков, никаких сочленений — обычная цельнотянутая гладкостенная труба. Да и чему тут удивляться, туннель — это всего-навсего телефонный кабель.
— Все, — сказал Бруно, — приехали. Судя по датчику расстояния, мы находимся в пределах Лондона.
Модуль прокатился еще метров двадцать и замер. Мы выбрались наружу, разминая затекшие члены.
— Что дальше? — спросил я
— Переоденемся.
Я тут же потянулся к змейке на животе. Признаться, стягивающий тело костюм мне уже порядком надоел.
— Стой! — заорал Бруно. — Ты с ума сошел! Сперва нужно активировать объективное поле, иначе тебя раскидает по разным реальностям. Я видел однажды, как это происходит. Голова и правая рука того бедолаги остались в виртуальности, а остальное вышвырнуло в обычное пространство. Жуткая, скажу тебе, была картинка.
Меня передернуло, как будто я и сам присутствовал при этом.
— А как это делается? — с трудом выговаривая слова, спросил я.
— Что именно?
— Активация.
— Уже забыл? Знаешь, Эндрю, люди с короткой памятью у нас не задерживаются. Просто отдай команду компу, он сам все сделает.
— Активация! — с замиранием сердца произнес я.
— Активация, — повторил за мной Бруно и тут же засветился с ног до головы ярким голубым светом, похожим на огни святого Эльма. Я посмотрел на свои руки и понял, что выгляжу так же нелепо, как и мой напарник.
— Возьми из модуля рюкзак и можешь переодеваться. Только не снимай пока шлем и не забудь переложить оружие, — распорядился Филетти.
Я с радостью достал из ранца белую сорочку, пестрый галстук, темно-синие твидовые брюки и такой же пиджак, затем снял комбинезон и принялся запихивать его в рюкзак.
— Нет, — остановил меня Бруно. — Не надо его мять, просто положи на сиденье в модуле. К тому же рюкзак нам еще понадобится.
Итальянец уже полностью оделся, сунул пистолет в кобуру и теперь ждал меня. Пришлось поторапливаться. Только движения мои были какие-то замедленные, как бывает, когда ты идешь под водой. Я поинтересовался у Бруно, почему это так, и он объяснил, что такой эффект возникает, если снять биосенсорный костюм.
— Теперь его функцию выполняет шлем, реагируя на возмущения каждой нервной клетки. По существу, перезагрузка компа и создает такое ощущение. Ну ничего, привыкнешь. Это не страшно. Страшнее выход, — говорил Бруно, пока я возился с пуговицами. — Никогда не знаешь, куда тебя выкинет из сети. Можешь попасть в чью-то квартиру или оказаться посреди многолюдной улицы, а может случиться что-нибудь еще похлеще. Так что будь готов ко всему. Вполне возможно, что нам сразу же придется уносить ноги.
— Разве нельзя придумать более безопасный выход в реальность? — удивленно спросил я.
— Увы. — Бруно развел руками. — Раньше проблем не было. В любом крупном городе у нас были конспиративные квартиры. Достаточно было сделать телефонный звонок по нужному адресу, и тебя выбрасывало прямо туда. Теперь же из-за этих чертовых фильтров дело сильно усложнилось.
— Но подожди. — Я был ошарашен. — Тогда получается, что способ доставки информации курьерами так же ненадежен, как и все остальные?
— Ты забываешь об одной мелочи. В случае неудачного выхода мы тут же можем нырнуть обратно в «виртал» и попытаться выйти в другом месте. Ну что, готов?
Я кивнул.
— Даю команду на синхронизацию наших компов, чтобы нас не раскидало при выходе, — произнес Филетти.
На дисплее моего забрала забегали цифры, выстраиваясь в столбики.
— Приготовься! — раздался в наушнике голос Бруно. — Три, два, один, зеро!
Автобус с воем несся на меня, слепя фарами.
— О черт! — заорал я и прыгнул к обочине, вытянув вперед руки.
Тугая волна воздуха прижала к бордюру, заставив почувствовать каждую неровность камня, и железный монстр, ревя Девятижильным мотором, умчался прочь.
Я пошевелил руками, потом ногами. Вроде цел. Перевернулся на спину, сел.
Машин на шоссе больше не было, но зато вокруг стояла Темень, как в трюме нефтеналивного транспорта. Но хуже было то, что эта местность на Лондон как-то не тянула, да и на городские предместья тоже.
Однако сейчас меня интересовало вовсе не это. Я не видел Бруно, хотя крутил головой на все триста шестьдесят градусов. Либо его выбросило в другом месте, либо… Либо его сбил автобус! Я вскочил на ноги, я запаниковал, я завопил как ненормальный:
— Бруно! Бруно, где ты, мать твою?!
— Чего орешь? — раздался за спиной спокойный голос итальянца.
— Это ты! — Я подпрыгнул от радости. — А я уж думал…
— Сними шлем и спрячь его в рюкзак, — перебил меня Филетти.
— Да-да, конечно; — бормотал я, радуясь, как щенок, нашедший хозяина.
— Надо запомнить это место, — оборвал мои излияния Бруно. — Телефонный кабель проходит где-то рядом с дорогой. Я пойду в эту сторону, ты — в другую. Ищи указатель с надписью «кабель». Надо обязательно определиться, иначе потом не найдем модуль.
— А где мы вообще находимся? — спросил я. — Что-то не похоже на город.
— Лондон вон там, — показал Бруно. — Видишь слабое зарево на севере?
— Угу.
— Не знаю, почему мы оказались так далеко от места. Наверное, фильтр отодвинули от границ города. А может, в модуле барахлит датчик расстояния. Впрочем, все не так уж и плохо. Выход практически чистый, если не считать того, что ты едва не поцеловал радиатор автобуса на полном ходу. — Он громко хохотнул и хлопнул меня по плечу.
Я тоже улыбнулся, но не так жизнерадостно.
— Ладно, разошлись, — сказал Бруно. — И смотри в оба.
К тому времени мои глаза адаптировались к слабому свету небесных светил, и я разглядел грязно-белый столбик метрах в двадцати от нас.
Бруно достал фонарик и посветил.
— До Лондона двенадцать миль, — пробормотал он. — Это не тот указатель, но тоже сойдет за ориентир. Достань из своего рюкзака саперную лопатку.
— Что? У меня нет никакой лопатки.
— Тогда посмотри в моем.
Я подчинился и долго рылся в содержимом рюкзака, хотя и понимал, что лопата — не иголка. Наконец сдался и сказал:
— Здесь тоже ничего нет.
— Черт! — выругался Бруно. — Неужели они убрали из комплекта лопату? Кретины! Как теперь, скажи на милость, мы спрячем рюкзаки?
— А зачем их прятать?
— Слушай, парень, — зло проговорил Бруно, — ты действительно настолько туп или притворяешься?
— Притворяюсь, — буркнул я, понимая, что он прав.
— Тогда займись делом, — сказал Бруно. — Придется поработать руками.
Он достал нож и прямо под столбом принялся разгребать лезвием землю. Я последовал его примеру.
Прошло не меньше получаса, прежде чем мы вырыли яму достаточно глубокую, чтобы в ней могли уместиться оба рюкзака. Правда, несколько раз, когда по дороге проезжали автомобили, нам приходилось отрываться от работы и отходить от столбика подальше.
Но теперь, уложив рюкзаки на дно, мы закидали их землей, тщательно разровняв ее.
— До утра земля подсохнет, — сказал Бруно. — Будем надеяться, что наш тайник никто не обнаружит.
— Да кому нужно бродить возле шоссе? — фыркнул я.
— Ты не смейся, — косо посмотрел на меня Бруно. — В нашем деле любая мелочь может оказаться роковой. Ладно. Пошли. До рандеву осталось всего полтора часа…
Выбравшись на шоссе, мы, как мотыльки, устремились на свет Лондона, пусть пока едва различимый, но не теряющий из-за этого своей привлекательности. Несколько раз нас обгоняли машины, но лишь с четвертой попытки Бруно удалось остановить попутку.
Здоровенный розовощекий детина, насквозь пропахший навозом, оказался фермером из Саутгемптона. Звали его Рони Фэлдон. Небольшой рефрижератор был под завязку набит говяжьими тушами. Фэлдон вез их на фабрику пищевых концентратов, где должен был сдать по бросовой цене. Но лучше уж так, чем вообще ничего.
Все это Рони выложил нам в первую минуту, а потом начал рассказывать о своей ферме, о непомерных налогах, о жене и двух дочерях, от которых в хозяйстве никакого проку.
— Эти бездельницы думают лишь о том, как бы повыгодней выскочить замуж, — сетовал Фэлдон. — Даже доить коров не хотят. Всё на моей шее. И тронуть их нельзя — Мэри сразу на дыбы. Говорит, если сам горбатишься от зари до зари, так пускай хоть у дочерей будет лучшая доля. Бездельниц из них вырастила и довольна. Дура! Работать надо, вот что я скажу. Отец мой скот разводил, и дед разводил, и прадед разводил. Да и Мэри из фермерской семьи, откуда у нее такие взгляды на жизнь — ума не приложу. Хоть бы сына мне, что ли, родила. Я б его научил землю любить…
Меня от его трёпа уже тошнило. Бруно пока только скрипел зубами, но я чувствовал, что он в любую секунду может взорваться. Итальянцы — народ вспыльчивый, импульсивный, но оказалось, и они умеют сдерживаться. Бруно просто закрыл глаза и уснул. Я же принялся разглядывать все более яркое сияние впереди…
В тюрьме я читал книгу о Лондоне. Там было много фотографий, и я заочно, так сказать, познакомился со знаменитыми на весь мир Вестминстерским аббатством, Биг-Бэном и Тауэром. Удастся ли мне насладиться всеми красотами Лондона воочию, я не знал, но очень хотелось, чтобы нашлось время осмотреть достопримечательности города.
Занятый этими мыслями, я потихоньку погрузился в дрему под монотонные причитания Фэлдона. Когда же проснулся, оказалось, что дорогу с обеих сторон обступили коттеджи.
— Где мы сейчас? — перебив неутихающего Рони, который, похоже, так и не заметил, что «благодарные слушатели» давно не внемлют его речам, спросил я.
— А? — непонимающе посмотрел на меня фермер.
— Спрашиваю, где мы находимся? — повысив голос, прорычал я, отчего, вздрогнув, сразу же проснулся Бруно.
— Ты чего? — испуганно спросил он.
— Спи, — буркнул я. — Иначе он тебя своей болтовней на тот свет загонит.
— Что? — спросил Рони.
— Черт побери! — выругался я. — Как прикажете разговаривать с вами двумя одновременно? Бруно, ты помолчи, хорошо? А тем временем Рони мне ответит, где мы сейчас находимся.
— А-а, — протянул Фэлдон. — Так мы недавно проехали Кобем, а это — Ишер. Потом будут Сербитон и Хук. Туда я и еду.
— Там можно поймать такси? — спросил Бруно.
— Конечно. Такси можно везде поймать. Вон, к примеру, стоит.
— Тормози! — заорал я.
Рони резко надавил на педаль тормоза, отчего мы с Бруно едва не врезались головами в лобовое стекло.
— Что случилось? — спросил фермер.
— Ничего, — ответил я. — Спасибо, что подвез. Дальше мы уж как-нибудь сами.
— Жаль, — вздохнул Фэлдон. — А я как раз хотел поведать историю о моей тетушке Мэг…
— Только не это! — соскакивая с подножки, вскричал Бруно.
— Язык тебе надо периодически подрезать, как шерсть у овец, — чуть тише добавил я.
* * *
Без всяких приключений мы добрались на такси в центр города. Возле клуба «Реформ» водитель остановил машину, и, расплатившись, мы выбрались на мостовую.Улица Пэлл-Мэлл, застроенная в незапамятные времена серыми домами с высокими окнами и напоминавшая гравюру викторианской эпохи, навевала тоску. «Реформ», впрочем, выглядел вполне респектабельно, но, как оказалось, это заведение давно не было клубом, а числилось в разряде вполне обычных ресторанов. Просто хозяин его, будучи человеком консервативным, решил не менять прежнее название. Отдавая дань прошлому, он несказанно гордился тем, что когда-то членами клуба были высшие государственные чиновники и политические деятели Британии.
— Говорят, сам сэр Уинстон Черчилль и «железная леди» Тэтчер наслаждались форелью именно здесь, — доверительно шептал нам на ухо гордый официант, ведя к свободному столику. — Кстати, советую и вам отведать нашу форель. Нынешний повар просто виртуоз, пальчики оближете.
— Спасибо, — ответил Бруно, усаживаясь на стул с высокой спинкой и показывая взглядом, чтобы я устроился напротив него. — И еще хорошего вина пятилетней, скажем, выдержки.
Когда официант удалился, итальянец тихо прошептал:
— Не нравится мне здесь.
— Почему? — встревожено спросил я.
— Не знаю. Но что-то тут не так. Да не крути головой! Старайся вести себя непринужденно, а еще лучше — сделай вид, что занят изучением меню.
Я подхватил со стола пластиковый лист и невидящими глазами уставился на него. Бруно же подозвал официанта, попросив принести пока аперитив.
— Что будем делать? — тихо спросил я, едва официант отошел на достаточное расстояние.
— Не паникуй. Мы ничем не отличаемся от других посетителей. Главное, не показывать, что мы нервничаем.
Но его слова на меня не подействовали. Я понимал, какое мнение составит обо мне Бруно и что расскажет Стрэдфорду, но поделать с собой ничего не мог.
— Ты видишь т-того п-парня? — слегка заикаясь, спросил я.
— Какого?
— Ну, с кем мы должны встретиться.
— Пока нет, но он может подойти в любую минуту. А пока постарайся осторожно расстегнуть пиджак, чтобы в любой момент можно было выхватить пистолет из кобуры.
Господи, я совсем забыл про оружие! Долго не мог привыкнуть к давившей под ребра кобуре, а привыкнув, напрочь забыл про нее. Теперь же, как ни странно, сознание того, что я вооружен, добавило мне смелости. Тело перестало противно дрожать, и я более спокойным тоном спросил:
— Думаешь, может случиться перестрелка?
— Все может быть, — криво усмехнулся Бруно. — Эти субчики, я имею в виду наших разведчиков, попав в передрягу, начинают делать кучу ошибок. Мы — их соломинка, с помощью которой можно выплыть, а можно пойти на дно, прихватив с собой и ее… Ага, вот и наш утопающий.