Страница:
— А войны? — спросил я.
— Что войны? Если вы не пойдете в армию, вас расстреляют как дезертира. Тут верная смерть, а на войне есть хоть какой-то шанс уцелеть. Выбора нет. Просто из двух зол выбирают меньшее. Это, заметьте, основная аксиома нашей жизни.
Я слушал его и думал, неужели я единственный кретин, решивший пожертвовать собой ради блага цивилизации? Нет, глупости. Из истории я знал тысячи примеров, когда люди шли на смерть ради спасения друга, семьи, страны. А если Шин прав и все это лишь патетика патриотизма и самоотверженности? Кто знает, о чем думали эти люди, заглянув смерти в глаза? Не проклинали ли они себя за необдуманный шаг, приведший их на край пропасти? Или же они попадали в такие условия, что выбирать уже было не из чего? Смерть или смерть — тут нет дилеммы. Ответить на этот вопрос я не мог, но и тем более не верил в собственную исключительность.
А Шин продолжал вещать своим размеренным менторским голосом:
— Бихевиористы были правы, когда сводили всю психологию к ответным реакциям подопытного на раздражители. Дайте вам возможность насладиться чем-то, ну… хотя бы хорошей пищей, вином или женщиной, но при этом скажите, что, прежде чем придет наслаждение, вы испытаете дикую боль. И поверьте мне, вы откажетесь от еды, даже если будете голодать, но согласитесь на эту боль, если наступит время умирать от истощения. Разве я не прав?
— Не знаю, — ответил я. — Вы заставили меня крепко задуматься. И, признаюсь, я сейчас не готов вступать с вами в полемику, если вообще найдется в этом необходимость.
— Ценю откровенность, — улыбнулся Шин, и его толстая физиономия расплылась от удовольствия. — Но вообще-то я бы хотел поговорить с вами вот на какую тему…
«Боже мой, — мысленно застонал я, — он сегодня замучит меня своими философскими размышлениями».
И тут словно фея из доброй сказки в комнату вошла Кэрол Тренси, крутя на указательном пальце коротенькую цепочку с ключами.
— Кого подвезти? — спросила она, рассматривая нашу слегка подвыпившую компанию.
— Еще полно шампанского, — сказал Шин. — Да и куда торопиться? Дома меня ждут только мыши.
Смит тоже отказался ехать, кивнув на спящего Грипса, дескать, кто присмотрит за стариком. Я же подхватился на ноги и, пожелав всем приятного вечера, поспешил за Кэрол.
Добрых полчаса мы выбирались из здания ЦРУ и шли до автостоянки, где застыл в ожидании хозяйки роскошный бирюзовый «ягуар».
— Вы любите красивые вещи? — спросил я.
— И дорогие, — улыбнулась Кэрол.
— Я о вас почти ничего не знаю, хотя в нашем отделе не так уж и много сотрудников.
— Неудивительно, когда в мужском коллективе всего одна женщина, не считая уборщиц, ей приходится не выставлять себя напоказ. Да и разве можно поговорить с мужчинами о дамских делах?
— Да, — вздохнул я, садясь в машину, — вам нелегко.
— Привыкла, — пожала плечами мисс Тренси. — И, может быть, так даже лучше. Меньше отвлекаешься от работы.
Она включила зажигание, и машина лениво выползла из теснины парковки.
— Вы уже обжились на новом месте? — спросила Кэрол, когда мы проехали последний пропускной пункт.
— Как вам сказать… Квартира неплохая, но все равно это клетка.
— Помышляете о побеге?
— И вы тоже?
— Зачем? Я сама предложила свои услуги ЦРУ.
— И мне незачем. Снова в тюрьму я не хочу.
— Я слышала, вы кого-то убили? — не слишком, на мой взгляд, тактично поинтересовалась мисс Трэнси.
— Гм… — прокашлялся я. — И вы после этого не боитесь ехать со мной в одной машине?
— Бруно о вас очень хорошо отзывается. Вы вытащили его из МИ-5. Признаться, надо быть смелым человеком, чтобы сунуться в это логово.
— Не знаю, — я пожал плечами, — может быть, я и смелый. Смотря с какого боку.
— Даже так? Тогда зачем вы рисковали жизнью, вытаскивая его из контрразведки?
— А как я мог вернуться без него?
— Причина только в этом?
— Тогда была в этом. Сейчас я сделал бы то же самое, но исходя из иных мотивов.
— Дружба? — улыбнулась Кэрол.
— Можно сказать и так.
Мы надолго замолчали, и я все это время с тоской смотрел в окно на приближающийся жилой массив Лэнгли. Вот моя новая тюрьма. Лучше, чем Стрэнк, но что с того? Вечерами я прихожу в пустую квартиру, ужинаю, включаю телевизор и смотрю на экран, не видя его. Нет, работа мне нравится и нравилась бы еще больше, если бы не столько повседневного риска. Смешное словосочетание — «повседневный риск» — и страшное. Бруно говорит, что к нашей работе можно привыкнуть. Верю, но с большим трудом. Тем более вот уже две недели, как я хожу в «виртал» один. Филетти научил меня всему, что умел сам, остальное придет с опытом. Если доживу до него, этого опыта.
В общем, на работе я занят, мне не до тоски-печали. Но вот после нее разом приходят и полное одиночество, и мысли, мысли, мысли…
Я так и не смог по-настоящему с кем-то сдружиться, даже с Бруно. Когда выдается мало-мальски свободная минута, он возится с компьютерами. Да и в компанию медленно спивающихся виртуалыциков, в которую я с недавних пор записался, он тоже не входит. Так что общаться нам с ним просто некогда…
Мы въехали в поселок, в основном застроенный одно— и двухэтажными коттеджами, и свернули на Линкольн-стрит, куда селили новобранцев вроде меня.
— Четвертый дом, — сказал я, и Кэрол послушно притормозила возле моего узилища.
— До завтра, — улыбнулась она.
«Черт, — подумал я, — до чего ж она красива. Как Лора Клейн, даже красивее».
Честно говоря, я устал от воздержания. Нет, когда меня отпускали на выходные в Вашингтон, я мог заплатить за любую проститутку, даже самую дорогую, но с юных лет у меня выработалась к ним брезгливость. Сколько было до меня у такой дамы мужиков — сотня, тысяча? Да и что это за секс сродни работе? Нет уж, увольте.
О Кэрол же я и не мечтал. Квазимодо и Эсмеральда при любом раскладе не пара. И все же я забросил удочку.
— В Вашингтоне я купил отличный кофе, может…
Но она не дала мне договорить, задав встречный вопрос: — А выпивка у вас есть?
— Нет, — честно признался я. — Мне хватает тепленькой компании во главе с Шином.
— Плохо, — сморщилась Кэрол. — Тогда сделаем так: сбегаете за своим кофе, а потом мы поедем ко мне.
— Понял, — сказал я, пряча улыбку. Похоже, наступил Квазимодин день!
Внутреннее содержание ее жилища соответствовало внешнему виду: всюду ковры, дорогая бытовая техника, мебель из натурального дерева и еще много всякой всячины, на описание которой ушло бы не менее получаса.
А еще у Кэрол была прислуга: три женщины, которые смотрели за порядком в доме, готовили обед и вообще занимались всем хозяйством. Как оказалось, мисс Тренси ненавидела домашнюю работу.
Покуда я рассматривал обстановку, она отдала приказ накрыть стол и вручила одной из служанок мою банку кофе.
— Нет, — встрепенулся я. — Сварю сам.
— Тогда позже, — улыбнулась Кэрол. — После ужина. А пока идем в библиотеку, выпьем немного, чтобы взбодриться.
— С удовольствием, — сказал я. — Правда, бодрости во мне хоть отбавляй.
Библиотека меня потрясла не меньше, чем все остальное. Я видел подобное изобилие разве что в хорошем книжном магазине где-нибудь на Мэлтон-стрит в Нью-Йорке.
— Вот это да… — выдохнул я, замерев на пороге.
— Интеллектуальные мужчины, — фыркнула Кэрол. — Почему-то вас всегда поражает больше всего библиотека, а не, скажем, этот «саркофаг» на две персоны или 786-я модель компьютера, которых в мире всего-то штук двадцать из-за сумасшедшей стоимости процессора.
Действительно, только сейчас я заметил стоявший на письменном столе черного дерева мощный сервер с монитором 72 по диагонали и странного вида широченный «саркофаг».
— Удивлены, откуда все это? Получила наследство от дядюшки. У него была своя компьютерная фирма.
— Я чужих денег не считаю, — честно сказал я и, не моргнув, выдержал ее пристальный взгляд.
— Похвальная черта, — усмехнулась Кэрол. — И вообще я вижу, вы положительный во всех отношениях человек. Что будете пить?
«Ну и переходы у нее, — подумал я, — похвалит и тут же кувалдой по голове: дескать, знаем мы ваше увлечение спиртными напитками».
Но я все же попросил бурбон, а пока она звенела бокалами, подошел к компьютеру. Оказалось, он работал, и на черном фоне хранителя экрана без конца бежала разноцветная надпись. Прочитав ее, я замер и долго стоял словно в трансе, не веря собственным глазам…
Красота порождает ненависть
А потом я тихо, почти беззвучно прошептал: «Маргарет» и, увидев, как напряглась спина мисс Тренси, услышав, как предательски звякнули в ее руке бокалы, понял, что не ошибся.
Кэрол повернулась ко мне, на ее губах играла презрительная усмешка.
— Хотите убить меня, как Лору? — спокойно спросила она.
— Нет, слишком поздно, — прошептал я.
— Неужели вы поумнели? — иронически заметила мисс Тренси, а потом добавила:— Когда вы появились у нас, я решила заменить экранную заставку, да все было недосуг, а потом вообще забылось. Честно говоря, была уверена, что вы провалите тест в Кэмп-Пири. Увы, ошиблась. Хотя… Какая теперь разница? Садитесь, мы должны поговорить.
Она протянула мне бокал, наполовину наполненный янтарной жидкостью, и уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Но я так и остался стоять, пытаясь переварить новость, навалившуюся на меня тугой удушливой волной.
Маргарет Тревор жива! Значит, я не преступник? Значит, тогда я ее только ранил?
«Нет, — с тоской подумал я, — этого не может быть… Я видел то, что сделал с ее телом луч бластера. Такие раны смертельны, тут и неспециалисту ясно. Да и не дышала она тогда, я проверил. К тому же, если бы я только ранил ее, меня не осудили бы на пожизненный срок».
И тут я наконец понял, в чем дело, и, пристально поглядев на Кэрол, как ни в чем не бывало потягивающую бурбон из своего бокала, спросил:
— Так сколько вас теперь, мисс Маргарет, две, пять?
— Не знаю, — пожала плечами Тренси-Тревор. — Любой мой дубль может сделать себе сколько захочет клонов. Что может быть проще виртуального клонирования?
— Но вы-то — оригинал?
— Увы… Только я клон первого порядка, так же, как и Лора. Нас сделала сама Маргарет.
— А где она сейчас?
— Понятия не имею. Мы живем сами по себе, встречаемся раз в год в День благодарения. Нужно же обмениваться информацией. И даже этого чересчур много. Скучно находиться в компании с собой, зная заранее, что скажет твоя виртуальная сестрица. Хотя кое в чем мы различаемся. Лора, к примеру, обожала азартные игры, а я их терпеть не могу.
«Господи! — думал я. — Как далеко они зашли… Десятки, сотни женщин с одинаковым темпераментом, мышлением и даже запросами. Это как цепная реакция. Да и кто знает, может быть, уже появились дубли не только Маргарет? Ведь у каждого из них наверняка есть друзья или близкие, возжелавшие разойтись по всему свету, как сыны из-раилевы».
— А как выглядит сейчас мисс Тревор?
— Какая разница? — Женщина подняла бокал, полюбовалась цветом его содержимого.
— Уж наверное, не так, как выглядела прежде, — сам себе ответил я. — Готов поспорить: она создала себе самую шикарную матрицу. Рядом с ней и Клеопатра казалась бы дурнушкой. Как и рядом с вами…
— Да? — Кэрол обворожительно улыбнулась. — Спасибо. — Потом внезапно расхохоталась: — Господи, да вы и впрямь считаете, что я — Маргарет!
— Почему бы и нет?
— Думайте что хотите. — В ее глазах появились колючие льдинки. — Мне наплевать. Да и зачем вам Маргарет?
— Я могу с ней увидеться?
— Для чего?
«А действительно, для чего? — с тоской подумал я. — Чтобы с помощью ее доказать правосудию, что я убил вовсе не человека? Но разве клон — не мыслящее существо с душой и плотью? Нет, стоп. Так я могу договориться до чего угодно. Суд постановил, что я явился причиной смерти мисс Лоры Клейн, спасибо Хэлтропу, он не сказал, кто на самом деле убитая, а просто закрыл дело с исчезновением. Правда, теперь основная проблема именно в этом. Но все же у меня есть свидетель, который может рассказать правду, а значит, и надежда восстановить свое доброе имя.
Впрочем, и комплекса вины по большому счету я могу не испытывать, ведь на самом деле мисс Тревор я не убивал, а уничтожил лишь порождение «виртала», которое и человеком-то… Черт, я совсем запутался. Да и чему тут удивляться? Наша цивилизация еще не создала критериев, по которым можно было бы четко ответить на вопрос: кто есть гомо сапиенс, а кто…
— Стрэдфорд знает, кто вы? — спросил я.
— И кто же я? — изумленно вскинула она брови.
— Ну… — замялся я.
— Не человек? Вы это хотите сказать? Признаться, я даже покраснел.
— Так вот какую дилемму вы решали эти пять минут! Да, я — клон. Но чем я отличаюсь сейчас от Маргарет? Ее физическая сущность… Нет, зачем усложнять. Она, вернее, ее тело вошло в виртуальность, изменило физические параметры и вышло тем же человеком. Я же очеловеченный программный продукт, но во крови и во плоти, как и вы. «Cogito ergo sum — я мыслю, значит, существую», — сказал почти четыре века назад Рене Декарт, повторив фразу древнегреческого философа Парменида, изрекшего «Мыслить и быть — одно и то же». Право, точнее просто невозможно сказать.
— Может быть, вы и правы… — пробормотал я.
— Я права, и вы это понимаете. А чтобы удовлетворить вашу любознательность, отвечу на последний вопрос. Нет, говорить что-либо подобное Стрэдфорду я и не думала. Если бы вы размышляли, прежде чем задавали вопросы, то сэкономили бы кучу времени. Я — человек. И Лора была человеком! Вы убили человека!
— Нет! — вскинулся я.
— Да! Да! Да! — Лицо Кэрол внезапно исказилось, но оно осталось по-прежнему прекрасным. — Неужели вы думаете, что мы простили вам Лору? Не надейтесь! Свое вы получите… — Она так же внезапно успокоилась и почти ласково улыбнулась: — Не бойтесь. Это произойдет не сегодня. И не завтра. Убийца, даже раскаявшийся, должен нести свой крест долго, очень долго… А ведь вы не раскаялись…
«Почему все они так и норовят ткнуть меня мордой в грязь? То Лора, то она, — со злостью подумал я. — Окажись кто-нибудь из них на моем месте, у них бы и не так голова пошла кругом. Хотя… Хотя положение у Кэрол, если она, конечно, не врет, похуже моего. Кому-кому, а ей действительно не позавидуешь. Жить среди людей и знать, что ты не такая, как все. Бр-р-р».
Меня даже передернуло.
— Надеюсь, с вопросами мы покончили? — спросила Кэрол, допивая свой бурбон.
— Не знаю, — признался я. — Все так неожиданно, нужно обдумать это.
— Тогда проваливайте! Забейтесь в свою конуру и ломайте голову, как выпутаться из этой истории. А я устала и хочу спать. Завтра у меня тяжелый день…
Всю ночь я ходил по комнате, словно загнанный в ловушку зверь, а утром прямиком отправился в кабинет шефа. Стрэдфорд был не в духе, хмурился, глядя на меня из своего глубокого кресла, да изредка поглядывал на монитор компьютера.
— Ну что еще? — проскрипел он, как несмазанная дверная петля.
— Я хочу расторгнуть контракт с ЦРУ, — сказал я.
— Что?!
— Повторяю, я хочу…
— Я понял, что ты сказал! — взревел Сгрэдфорд. — И еще я понял, что ты рехнулся. Больше устраивает жизнь за решеткой? Или подобным образом ты пытаешься добиться повышения по службе?
— Ни то и ни другое, — спокойно ответил я. — Тот крючок, на который подцепило меня ЦРУ, проржавел. Я хочу добиться в суде пересмотра дела.
— Хочешь сказать, что никого не убивал?
— Нет, этого я не говорю. Только вот убил я совсем не человека, и в этом весь вопрос.
— А кого же тогда? — опешил Стрэдфорд.
— Это и предстоит выяснить суду.
— Та-ак, — протянул шеф, — замечательно. Ну-ка садись и выкладывай все начистоту.
И я поведал ему все, начиная с того дождливого вечера, когда сержант Стоуни приехал за мной. Ну, почти все…
Когда рассказ наконец закончился, Стрэдфорд долго сидел в задумчивости, и я, как ни старался, не мог определить по выражению его лица, на моей он теперь стороне или нет. Впрочем, ответ, как мне казалось, я просчитал еше ночью, иначе не явился бы к нему со своей просьбой.
— Чего же ты ждешь конкретно от меня? — спросил наконец Стрэдфорд.
— Отсюда я не могу начать судебное разбирательство. Я хочу, чтобы вы негласно отпустили меня на некоторое время, пока я не выиграю дело.
— А если проиграешь?
— Вернусь обратно.
— Ладно. — Стрэдфорд вытолкнул свое тело из кресла и, подойдя ко мне вплотную, похлопал по плечу. — Я подумаю, как тебе можно помочь.
— Спасибо. Я знал, что вы порядочный человек, — пробормотал я.
— Ну-ну, — усмехнулся шеф и вернулся обратно к себе за стол. — Ступай. Я тебя вызову.
Я вылетел из кабинета, словно стал воздушным шариком, таким легким казалось тело, таким радостным мне виделось будущее. В дверях столкнулся с Дэвидом Нортоном, и он еще долго провожал меня взглядом, наблюдая, как я вприпрыжку бегу по коридору. А я изо всех сил сдерживал крик «Свобода! Я буду свободен!».
Почему даже зрелые люди иногда впадают в детство? Или радость, как и спиртное, низводит нас до уровня младенцев, которые умеют радоваться на всю катушку, не оглядываясь на какие-то, пусть пока отошедшие на второй план, но все же никогда не прекращающиеся проблемы?
И тут я наткнулся на Кэрол. А когда увидел ее глаза, радость моя улетучилась, словно аммиак, вырвавшийся из резервуара, — столько презрения было в ее взгляде.
— Значит, это из-за вас меня вызывает шеф, — не столько спрашивая, сколько утверждая, произнесла она. — Не думаю, что вы взвесили все «за» и «против». Но теперь уже поздно что-либо менять. Глупец…
— Но вы же еще вчера понимали, что вас ждет. — В моих словах было столько наивного удивления, что мисс Тренси расхохоталась:
— Бедненький и несчастненький! Один он попал под жернова системы. Нужно было радоваться тому, что вам предложили. Это самые мягкие жернова из всех возможных. Теперь же вас ждет кое-что пострашнее, чем работа виртуальным курьером…
— Глупости! Я добьюсь правды, чего бы мне это ни стоило! — зло выкрикнул я.
— Кто спорит? Только цена, которую вы за это заплатите, будет гораздо выше возможного приза.
Я повернулся и, не говоря больше ни слова, двинулся было дальше по коридору, но остановился, сознавая, что она все-таки смогла посеять во мне зерно сомнения… Резко крутнувшись на каблуке, я рванулся вдогонку за Кэрол.
Зачем? Я и сам не знал. Но мисс Тренси успела уже зайти к Стрэдфорду. Пришлось мне остановиться чуть поодаль от его кабинета и, опершись спиной о стену коридора, дожидаться или ее возвращения, или вызова шефа.
Прошло минут двадцать, а Кэрол все не появлялась, да и Стрэдфорд не давал о себе знать. Я уже истомился ожиданием. Честно говоря, в эти минуты меня больше всего интересовала собственная судьба, и не было мне дела до Тревор-Тренси-Клейн и всех прочих клонов вместе взятых. Нет, любопытство все же оставалось, но постепенно оно притуплялось, ибо свой смокинг всегда дороже. Мыслями я давно перенесся в Нью-Йорк, просчитывая каждый шаг, который мне предстояло сделать на пути к свободе. Я так увлекся этим, что не заметил, как подошел Бруно.
— Эй, атлант, — произнес он. — Ты чего это прилип к стене, боишься, что она обвалится?
Я невидящими глазами посмотрел на коллегу.
— Не дрейфь! — продолжал Филетти. — ЦРУ строило свою вотчину на века, если не на тысячелетия.
Наконец я сфокусировал на нем взгляд и улыбнулся.
— А, это ты, любитель макарон и острых соусов. Опять опоздал?
— Куда? — встрепенулся Бруно.
— На службу, разумеется.
— А-а, — итальянец махнул рукой, — я вообще не понимаю, зачем шеф заставляет нас торчать здесь с утра до вечера. Достаточно, чтобы один из троих дежурил, а если подвернется горячая работенка, то до Лэнгли-Сити рукой подать. Пять минут — и мы здесь.
— Ну так скажи это Стрэдфорду.
— Ага! Сам скажи.
— Слушай, отстань. Меня сейчас интересует нечто другое.
По моей радостной физиономии Бруно понял: что-то произошло.
— Тогда выкладывай, — сказал он. — Ты же знаешь, что итальянцы больше всего на свете любят сплетни.
— Это не сплетни.
— Еще лучше. Только пошли отсюда, мне возле кабинета шефа становится как-то не по себе. С тобой этого не происходит?
Я улыбнулся, и мы двинулись вдоль коридора к небольшой, но уютно захламленной стараниями Филетти комнате, где, собственно, и положено нам было находиться в ожидании виртуальных вылазок.
Наши «апартаменты» располагались рядом с экипировочной раздевалкой. Далее шли складские помещения и гигантское бомбоубежище, предназначенное для эвакуации правого крыла здания. Короче говоря, в этом закутке, кроме курьеров, никто не обитал, что нас вполне устраивало. Как говорят в армии: «Подальше от командира, поближе к сортиру». А мудрость народа — это мудрость всей нации.
Мы ввалились в свою резиденцию, изрядно напугав осоловелого от сна Смита.
— Дрыхнешь! — заорал Бруно. — Интересно, чем ты всю ночь занимался? Опять девочки?
Эдди благодушно улыбнулся, безуспешно пытаясь разлепить непослушные веки.
— Надо, надо умываться, если хочешь бодрым быть, — промямлил он.
— И еще предохраняться, раз не хочешь СПИД лечить, — гнусаво допел я куплет дурацкой, но почему-то ставшей шлягером песенки.
Эдди поднялся с дивана, который мы с Бруно сперли в прошлом месяце у интенданта, и отправился в ванную комнату. Я плюхнулся на его место, а Бруно отправился к холодильнику за пивом, запасы которого мы не забывали периодически пополнять. Кинул одну банку мне, вторую откупорил сам и спросил:
— Что у тебя за известия? Выкладывай побыстрей, пока я не занялся этой рухлядью. — И он кивнул на свой стол, где глыбой застыла куча металлолома, еще недавно называвшаяся компьютерной техникой.
— Вчера я был у мисс Тренси, — начал я и запнулся, прерванный репликой итальянца:
— И всего-то? Нашел чем удивить.
— Да я не о том, — разозлился я. — Знаешь, кто такая наша мисс Тренси?
— Богатющая суч…
— Заткнешься ты или нет! — рявкнул я.
— Все-все. Понял, не прав, молчу.
— На самом деле Тренси — это Маргарет Тревор.
— Кто?
— Я же тебе рассказывал. По ее милости я оказался здесь
— Ага, припоминаю. Так ты хочешь сказать… Погоди… Ты же ее… того…
— Оказывается, я убил всего-навсего ее виртуальный клон.
И тут до Бруно дошло окончательно. Он выпучил глаза.
— Ты хочешь сказать, что та страшилка стала теперь Кэрол? Боже мой, вот это поворот сюжета!
— Вот именно. Всей правды она не сказала, однако я ее раскусил. Но даже не это главное. Пойми, теперь все меняется коренным образом!
— Что именно? — озадаченно посмотрел на меня Бруно, и я уже хотел обозвать его тупоголовым кретином, но передумал и терпеливо пояснил:
— Понимаешь, я убил Лору Клейн, считая что это и есть Маргарет, но на самом-то деле она жива. А значит, с меня могут снять обвинение в убийстве.
— Но ты уверен, что Кэрол и есть мисс Тревор?
— Вот это я и хотел выяснить, поджидая вызова шефа, а тут заявился ты.
— Ничего, успеешь, — задумчиво сказал Бруно и через несколько секунд добавил: — А она что, у Стрэдфорда?
— Он ее вызвал после того, как поговорил со мной.
— Не понял? Ты что, все рассказал старику?
— В обшем-то да…
— О господи! — простонал Бруно. — Ты же…
И как обычно бывает по законам сюжета в приключенческих романах, дверь в этот момент открылась, и в комнате появились трое здоровенных охранников. Но хуже всего было то, что все это происходило не в развлекательном боевике, это была жизнь, и главным действующим лицом в ней был я сам.
— Кто из вас Эндрю Хопкинс? — спросил самый здоровенный охранник, щеголявший бульдожьей челюстью и кулаками размером с мою голову.
— Что войны? Если вы не пойдете в армию, вас расстреляют как дезертира. Тут верная смерть, а на войне есть хоть какой-то шанс уцелеть. Выбора нет. Просто из двух зол выбирают меньшее. Это, заметьте, основная аксиома нашей жизни.
Я слушал его и думал, неужели я единственный кретин, решивший пожертвовать собой ради блага цивилизации? Нет, глупости. Из истории я знал тысячи примеров, когда люди шли на смерть ради спасения друга, семьи, страны. А если Шин прав и все это лишь патетика патриотизма и самоотверженности? Кто знает, о чем думали эти люди, заглянув смерти в глаза? Не проклинали ли они себя за необдуманный шаг, приведший их на край пропасти? Или же они попадали в такие условия, что выбирать уже было не из чего? Смерть или смерть — тут нет дилеммы. Ответить на этот вопрос я не мог, но и тем более не верил в собственную исключительность.
А Шин продолжал вещать своим размеренным менторским голосом:
— Бихевиористы были правы, когда сводили всю психологию к ответным реакциям подопытного на раздражители. Дайте вам возможность насладиться чем-то, ну… хотя бы хорошей пищей, вином или женщиной, но при этом скажите, что, прежде чем придет наслаждение, вы испытаете дикую боль. И поверьте мне, вы откажетесь от еды, даже если будете голодать, но согласитесь на эту боль, если наступит время умирать от истощения. Разве я не прав?
— Не знаю, — ответил я. — Вы заставили меня крепко задуматься. И, признаюсь, я сейчас не готов вступать с вами в полемику, если вообще найдется в этом необходимость.
— Ценю откровенность, — улыбнулся Шин, и его толстая физиономия расплылась от удовольствия. — Но вообще-то я бы хотел поговорить с вами вот на какую тему…
«Боже мой, — мысленно застонал я, — он сегодня замучит меня своими философскими размышлениями».
И тут словно фея из доброй сказки в комнату вошла Кэрол Тренси, крутя на указательном пальце коротенькую цепочку с ключами.
— Кого подвезти? — спросила она, рассматривая нашу слегка подвыпившую компанию.
— Еще полно шампанского, — сказал Шин. — Да и куда торопиться? Дома меня ждут только мыши.
Смит тоже отказался ехать, кивнув на спящего Грипса, дескать, кто присмотрит за стариком. Я же подхватился на ноги и, пожелав всем приятного вечера, поспешил за Кэрол.
Добрых полчаса мы выбирались из здания ЦРУ и шли до автостоянки, где застыл в ожидании хозяйки роскошный бирюзовый «ягуар».
— Вы любите красивые вещи? — спросил я.
— И дорогие, — улыбнулась Кэрол.
— Я о вас почти ничего не знаю, хотя в нашем отделе не так уж и много сотрудников.
— Неудивительно, когда в мужском коллективе всего одна женщина, не считая уборщиц, ей приходится не выставлять себя напоказ. Да и разве можно поговорить с мужчинами о дамских делах?
— Да, — вздохнул я, садясь в машину, — вам нелегко.
— Привыкла, — пожала плечами мисс Тренси. — И, может быть, так даже лучше. Меньше отвлекаешься от работы.
Она включила зажигание, и машина лениво выползла из теснины парковки.
— Вы уже обжились на новом месте? — спросила Кэрол, когда мы проехали последний пропускной пункт.
— Как вам сказать… Квартира неплохая, но все равно это клетка.
— Помышляете о побеге?
— И вы тоже?
— Зачем? Я сама предложила свои услуги ЦРУ.
— И мне незачем. Снова в тюрьму я не хочу.
— Я слышала, вы кого-то убили? — не слишком, на мой взгляд, тактично поинтересовалась мисс Трэнси.
— Гм… — прокашлялся я. — И вы после этого не боитесь ехать со мной в одной машине?
— Бруно о вас очень хорошо отзывается. Вы вытащили его из МИ-5. Признаться, надо быть смелым человеком, чтобы сунуться в это логово.
— Не знаю, — я пожал плечами, — может быть, я и смелый. Смотря с какого боку.
— Даже так? Тогда зачем вы рисковали жизнью, вытаскивая его из контрразведки?
— А как я мог вернуться без него?
— Причина только в этом?
— Тогда была в этом. Сейчас я сделал бы то же самое, но исходя из иных мотивов.
— Дружба? — улыбнулась Кэрол.
— Можно сказать и так.
Мы надолго замолчали, и я все это время с тоской смотрел в окно на приближающийся жилой массив Лэнгли. Вот моя новая тюрьма. Лучше, чем Стрэнк, но что с того? Вечерами я прихожу в пустую квартиру, ужинаю, включаю телевизор и смотрю на экран, не видя его. Нет, работа мне нравится и нравилась бы еще больше, если бы не столько повседневного риска. Смешное словосочетание — «повседневный риск» — и страшное. Бруно говорит, что к нашей работе можно привыкнуть. Верю, но с большим трудом. Тем более вот уже две недели, как я хожу в «виртал» один. Филетти научил меня всему, что умел сам, остальное придет с опытом. Если доживу до него, этого опыта.
В общем, на работе я занят, мне не до тоски-печали. Но вот после нее разом приходят и полное одиночество, и мысли, мысли, мысли…
Я так и не смог по-настоящему с кем-то сдружиться, даже с Бруно. Когда выдается мало-мальски свободная минута, он возится с компьютерами. Да и в компанию медленно спивающихся виртуалыциков, в которую я с недавних пор записался, он тоже не входит. Так что общаться нам с ним просто некогда…
Мы въехали в поселок, в основном застроенный одно— и двухэтажными коттеджами, и свернули на Линкольн-стрит, куда селили новобранцев вроде меня.
— Четвертый дом, — сказал я, и Кэрол послушно притормозила возле моего узилища.
— До завтра, — улыбнулась она.
«Черт, — подумал я, — до чего ж она красива. Как Лора Клейн, даже красивее».
Честно говоря, я устал от воздержания. Нет, когда меня отпускали на выходные в Вашингтон, я мог заплатить за любую проститутку, даже самую дорогую, но с юных лет у меня выработалась к ним брезгливость. Сколько было до меня у такой дамы мужиков — сотня, тысяча? Да и что это за секс сродни работе? Нет уж, увольте.
О Кэрол же я и не мечтал. Квазимодо и Эсмеральда при любом раскладе не пара. И все же я забросил удочку.
— В Вашингтоне я купил отличный кофе, может…
Но она не дала мне договорить, задав встречный вопрос: — А выпивка у вас есть?
— Нет, — честно признался я. — Мне хватает тепленькой компании во главе с Шином.
— Плохо, — сморщилась Кэрол. — Тогда сделаем так: сбегаете за своим кофе, а потом мы поедем ко мне.
— Понял, — сказал я, пряча улыбку. Похоже, наступил Квазимодин день!
* * *
У мисс Тренси был собственный особняк, да такой здоровенный, что я сперва подумал, будто мы подъехали к дому самого директора ЦРУ. Нет, эта дама положительно имела много денег и жила на широкую ногу.Внутреннее содержание ее жилища соответствовало внешнему виду: всюду ковры, дорогая бытовая техника, мебель из натурального дерева и еще много всякой всячины, на описание которой ушло бы не менее получаса.
А еще у Кэрол была прислуга: три женщины, которые смотрели за порядком в доме, готовили обед и вообще занимались всем хозяйством. Как оказалось, мисс Тренси ненавидела домашнюю работу.
Покуда я рассматривал обстановку, она отдала приказ накрыть стол и вручила одной из служанок мою банку кофе.
— Нет, — встрепенулся я. — Сварю сам.
— Тогда позже, — улыбнулась Кэрол. — После ужина. А пока идем в библиотеку, выпьем немного, чтобы взбодриться.
— С удовольствием, — сказал я. — Правда, бодрости во мне хоть отбавляй.
Библиотека меня потрясла не меньше, чем все остальное. Я видел подобное изобилие разве что в хорошем книжном магазине где-нибудь на Мэлтон-стрит в Нью-Йорке.
— Вот это да… — выдохнул я, замерев на пороге.
— Интеллектуальные мужчины, — фыркнула Кэрол. — Почему-то вас всегда поражает больше всего библиотека, а не, скажем, этот «саркофаг» на две персоны или 786-я модель компьютера, которых в мире всего-то штук двадцать из-за сумасшедшей стоимости процессора.
Действительно, только сейчас я заметил стоявший на письменном столе черного дерева мощный сервер с монитором 72 по диагонали и странного вида широченный «саркофаг».
— Удивлены, откуда все это? Получила наследство от дядюшки. У него была своя компьютерная фирма.
— Я чужих денег не считаю, — честно сказал я и, не моргнув, выдержал ее пристальный взгляд.
— Похвальная черта, — усмехнулась Кэрол. — И вообще я вижу, вы положительный во всех отношениях человек. Что будете пить?
«Ну и переходы у нее, — подумал я, — похвалит и тут же кувалдой по голове: дескать, знаем мы ваше увлечение спиртными напитками».
Но я все же попросил бурбон, а пока она звенела бокалами, подошел к компьютеру. Оказалось, он работал, и на черном фоне хранителя экрана без конца бежала разноцветная надпись. Прочитав ее, я замер и долго стоял словно в трансе, не веря собственным глазам…
Красота порождает ненависть
А потом я тихо, почти беззвучно прошептал: «Маргарет» и, увидев, как напряглась спина мисс Тренси, услышав, как предательски звякнули в ее руке бокалы, понял, что не ошибся.
Кэрол повернулась ко мне, на ее губах играла презрительная усмешка.
— Хотите убить меня, как Лору? — спокойно спросила она.
— Нет, слишком поздно, — прошептал я.
— Неужели вы поумнели? — иронически заметила мисс Тренси, а потом добавила:— Когда вы появились у нас, я решила заменить экранную заставку, да все было недосуг, а потом вообще забылось. Честно говоря, была уверена, что вы провалите тест в Кэмп-Пири. Увы, ошиблась. Хотя… Какая теперь разница? Садитесь, мы должны поговорить.
Она протянула мне бокал, наполовину наполненный янтарной жидкостью, и уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Но я так и остался стоять, пытаясь переварить новость, навалившуюся на меня тугой удушливой волной.
Маргарет Тревор жива! Значит, я не преступник? Значит, тогда я ее только ранил?
«Нет, — с тоской подумал я, — этого не может быть… Я видел то, что сделал с ее телом луч бластера. Такие раны смертельны, тут и неспециалисту ясно. Да и не дышала она тогда, я проверил. К тому же, если бы я только ранил ее, меня не осудили бы на пожизненный срок».
И тут я наконец понял, в чем дело, и, пристально поглядев на Кэрол, как ни в чем не бывало потягивающую бурбон из своего бокала, спросил:
— Так сколько вас теперь, мисс Маргарет, две, пять?
— Не знаю, — пожала плечами Тренси-Тревор. — Любой мой дубль может сделать себе сколько захочет клонов. Что может быть проще виртуального клонирования?
— Но вы-то — оригинал?
— Увы… Только я клон первого порядка, так же, как и Лора. Нас сделала сама Маргарет.
— А где она сейчас?
— Понятия не имею. Мы живем сами по себе, встречаемся раз в год в День благодарения. Нужно же обмениваться информацией. И даже этого чересчур много. Скучно находиться в компании с собой, зная заранее, что скажет твоя виртуальная сестрица. Хотя кое в чем мы различаемся. Лора, к примеру, обожала азартные игры, а я их терпеть не могу.
«Господи! — думал я. — Как далеко они зашли… Десятки, сотни женщин с одинаковым темпераментом, мышлением и даже запросами. Это как цепная реакция. Да и кто знает, может быть, уже появились дубли не только Маргарет? Ведь у каждого из них наверняка есть друзья или близкие, возжелавшие разойтись по всему свету, как сыны из-раилевы».
— А как выглядит сейчас мисс Тревор?
— Какая разница? — Женщина подняла бокал, полюбовалась цветом его содержимого.
— Уж наверное, не так, как выглядела прежде, — сам себе ответил я. — Готов поспорить: она создала себе самую шикарную матрицу. Рядом с ней и Клеопатра казалась бы дурнушкой. Как и рядом с вами…
— Да? — Кэрол обворожительно улыбнулась. — Спасибо. — Потом внезапно расхохоталась: — Господи, да вы и впрямь считаете, что я — Маргарет!
— Почему бы и нет?
— Думайте что хотите. — В ее глазах появились колючие льдинки. — Мне наплевать. Да и зачем вам Маргарет?
— Я могу с ней увидеться?
— Для чего?
«А действительно, для чего? — с тоской подумал я. — Чтобы с помощью ее доказать правосудию, что я убил вовсе не человека? Но разве клон — не мыслящее существо с душой и плотью? Нет, стоп. Так я могу договориться до чего угодно. Суд постановил, что я явился причиной смерти мисс Лоры Клейн, спасибо Хэлтропу, он не сказал, кто на самом деле убитая, а просто закрыл дело с исчезновением. Правда, теперь основная проблема именно в этом. Но все же у меня есть свидетель, который может рассказать правду, а значит, и надежда восстановить свое доброе имя.
Впрочем, и комплекса вины по большому счету я могу не испытывать, ведь на самом деле мисс Тревор я не убивал, а уничтожил лишь порождение «виртала», которое и человеком-то… Черт, я совсем запутался. Да и чему тут удивляться? Наша цивилизация еще не создала критериев, по которым можно было бы четко ответить на вопрос: кто есть гомо сапиенс, а кто…
— Стрэдфорд знает, кто вы? — спросил я.
— И кто же я? — изумленно вскинула она брови.
— Ну… — замялся я.
— Не человек? Вы это хотите сказать? Признаться, я даже покраснел.
— Так вот какую дилемму вы решали эти пять минут! Да, я — клон. Но чем я отличаюсь сейчас от Маргарет? Ее физическая сущность… Нет, зачем усложнять. Она, вернее, ее тело вошло в виртуальность, изменило физические параметры и вышло тем же человеком. Я же очеловеченный программный продукт, но во крови и во плоти, как и вы. «Cogito ergo sum — я мыслю, значит, существую», — сказал почти четыре века назад Рене Декарт, повторив фразу древнегреческого философа Парменида, изрекшего «Мыслить и быть — одно и то же». Право, точнее просто невозможно сказать.
— Может быть, вы и правы… — пробормотал я.
— Я права, и вы это понимаете. А чтобы удовлетворить вашу любознательность, отвечу на последний вопрос. Нет, говорить что-либо подобное Стрэдфорду я и не думала. Если бы вы размышляли, прежде чем задавали вопросы, то сэкономили бы кучу времени. Я — человек. И Лора была человеком! Вы убили человека!
— Нет! — вскинулся я.
— Да! Да! Да! — Лицо Кэрол внезапно исказилось, но оно осталось по-прежнему прекрасным. — Неужели вы думаете, что мы простили вам Лору? Не надейтесь! Свое вы получите… — Она так же внезапно успокоилась и почти ласково улыбнулась: — Не бойтесь. Это произойдет не сегодня. И не завтра. Убийца, даже раскаявшийся, должен нести свой крест долго, очень долго… А ведь вы не раскаялись…
«Почему все они так и норовят ткнуть меня мордой в грязь? То Лора, то она, — со злостью подумал я. — Окажись кто-нибудь из них на моем месте, у них бы и не так голова пошла кругом. Хотя… Хотя положение у Кэрол, если она, конечно, не врет, похуже моего. Кому-кому, а ей действительно не позавидуешь. Жить среди людей и знать, что ты не такая, как все. Бр-р-р».
Меня даже передернуло.
— Надеюсь, с вопросами мы покончили? — спросила Кэрол, допивая свой бурбон.
— Не знаю, — признался я. — Все так неожиданно, нужно обдумать это.
— Тогда проваливайте! Забейтесь в свою конуру и ломайте голову, как выпутаться из этой истории. А я устала и хочу спать. Завтра у меня тяжелый день…
* * *
Уснуть я не мог. Открытие ошарашило меня, выбило из колеи. Чем больше я думал, тем больше убеждал себя, что Кэрол лгала. Именно под ее личиной укрылась Маргарет Тре-вор! А как иначе объяснить ее богатство? Она же обмолвилась, что получила наследство от дяди, имевшего компьютерную фирму. Уж не от дядюшки ли Арчибальда? Не отдала бы жадюга Маргарет деньги своей матрице, никогда бы не отдала! Да и не верил я во множественное клонирование. Не сошла же с ума мисс Тревор, чтобы пойти на такое… Дублей, пусть внешне не похожих друг на друга, человечество не потерпит. И так нас слишком много на этом маленьком шарике, и без того чуть ли не половина человечества живет в скотских условиях, голодает и умирает от пустяковых болезней. А значит, клонов начнут преследовать, если вообще не отстреливать, как в старом фантастическом триллере «Бегущий по лезвию бритвы», где подобным образом поступали с киборгами. Наверняка Маргарет понимает это. И потому должна быть осторожной. Чертовски осторожной… Нет, Кэрол не матрица, она и есть Маргарет Тревор!Всю ночь я ходил по комнате, словно загнанный в ловушку зверь, а утром прямиком отправился в кабинет шефа. Стрэдфорд был не в духе, хмурился, глядя на меня из своего глубокого кресла, да изредка поглядывал на монитор компьютера.
— Ну что еще? — проскрипел он, как несмазанная дверная петля.
— Я хочу расторгнуть контракт с ЦРУ, — сказал я.
— Что?!
— Повторяю, я хочу…
— Я понял, что ты сказал! — взревел Сгрэдфорд. — И еще я понял, что ты рехнулся. Больше устраивает жизнь за решеткой? Или подобным образом ты пытаешься добиться повышения по службе?
— Ни то и ни другое, — спокойно ответил я. — Тот крючок, на который подцепило меня ЦРУ, проржавел. Я хочу добиться в суде пересмотра дела.
— Хочешь сказать, что никого не убивал?
— Нет, этого я не говорю. Только вот убил я совсем не человека, и в этом весь вопрос.
— А кого же тогда? — опешил Стрэдфорд.
— Это и предстоит выяснить суду.
— Та-ак, — протянул шеф, — замечательно. Ну-ка садись и выкладывай все начистоту.
И я поведал ему все, начиная с того дождливого вечера, когда сержант Стоуни приехал за мной. Ну, почти все…
Когда рассказ наконец закончился, Стрэдфорд долго сидел в задумчивости, и я, как ни старался, не мог определить по выражению его лица, на моей он теперь стороне или нет. Впрочем, ответ, как мне казалось, я просчитал еше ночью, иначе не явился бы к нему со своей просьбой.
— Чего же ты ждешь конкретно от меня? — спросил наконец Стрэдфорд.
— Отсюда я не могу начать судебное разбирательство. Я хочу, чтобы вы негласно отпустили меня на некоторое время, пока я не выиграю дело.
— А если проиграешь?
— Вернусь обратно.
— Ладно. — Стрэдфорд вытолкнул свое тело из кресла и, подойдя ко мне вплотную, похлопал по плечу. — Я подумаю, как тебе можно помочь.
— Спасибо. Я знал, что вы порядочный человек, — пробормотал я.
— Ну-ну, — усмехнулся шеф и вернулся обратно к себе за стол. — Ступай. Я тебя вызову.
Я вылетел из кабинета, словно стал воздушным шариком, таким легким казалось тело, таким радостным мне виделось будущее. В дверях столкнулся с Дэвидом Нортоном, и он еще долго провожал меня взглядом, наблюдая, как я вприпрыжку бегу по коридору. А я изо всех сил сдерживал крик «Свобода! Я буду свободен!».
Почему даже зрелые люди иногда впадают в детство? Или радость, как и спиртное, низводит нас до уровня младенцев, которые умеют радоваться на всю катушку, не оглядываясь на какие-то, пусть пока отошедшие на второй план, но все же никогда не прекращающиеся проблемы?
И тут я наткнулся на Кэрол. А когда увидел ее глаза, радость моя улетучилась, словно аммиак, вырвавшийся из резервуара, — столько презрения было в ее взгляде.
— Значит, это из-за вас меня вызывает шеф, — не столько спрашивая, сколько утверждая, произнесла она. — Не думаю, что вы взвесили все «за» и «против». Но теперь уже поздно что-либо менять. Глупец…
— Но вы же еще вчера понимали, что вас ждет. — В моих словах было столько наивного удивления, что мисс Тренси расхохоталась:
— Бедненький и несчастненький! Один он попал под жернова системы. Нужно было радоваться тому, что вам предложили. Это самые мягкие жернова из всех возможных. Теперь же вас ждет кое-что пострашнее, чем работа виртуальным курьером…
— Глупости! Я добьюсь правды, чего бы мне это ни стоило! — зло выкрикнул я.
— Кто спорит? Только цена, которую вы за это заплатите, будет гораздо выше возможного приза.
Я повернулся и, не говоря больше ни слова, двинулся было дальше по коридору, но остановился, сознавая, что она все-таки смогла посеять во мне зерно сомнения… Резко крутнувшись на каблуке, я рванулся вдогонку за Кэрол.
Зачем? Я и сам не знал. Но мисс Тренси успела уже зайти к Стрэдфорду. Пришлось мне остановиться чуть поодаль от его кабинета и, опершись спиной о стену коридора, дожидаться или ее возвращения, или вызова шефа.
Прошло минут двадцать, а Кэрол все не появлялась, да и Стрэдфорд не давал о себе знать. Я уже истомился ожиданием. Честно говоря, в эти минуты меня больше всего интересовала собственная судьба, и не было мне дела до Тревор-Тренси-Клейн и всех прочих клонов вместе взятых. Нет, любопытство все же оставалось, но постепенно оно притуплялось, ибо свой смокинг всегда дороже. Мыслями я давно перенесся в Нью-Йорк, просчитывая каждый шаг, который мне предстояло сделать на пути к свободе. Я так увлекся этим, что не заметил, как подошел Бруно.
— Эй, атлант, — произнес он. — Ты чего это прилип к стене, боишься, что она обвалится?
Я невидящими глазами посмотрел на коллегу.
— Не дрейфь! — продолжал Филетти. — ЦРУ строило свою вотчину на века, если не на тысячелетия.
Наконец я сфокусировал на нем взгляд и улыбнулся.
— А, это ты, любитель макарон и острых соусов. Опять опоздал?
— Куда? — встрепенулся Бруно.
— На службу, разумеется.
— А-а, — итальянец махнул рукой, — я вообще не понимаю, зачем шеф заставляет нас торчать здесь с утра до вечера. Достаточно, чтобы один из троих дежурил, а если подвернется горячая работенка, то до Лэнгли-Сити рукой подать. Пять минут — и мы здесь.
— Ну так скажи это Стрэдфорду.
— Ага! Сам скажи.
— Слушай, отстань. Меня сейчас интересует нечто другое.
По моей радостной физиономии Бруно понял: что-то произошло.
— Тогда выкладывай, — сказал он. — Ты же знаешь, что итальянцы больше всего на свете любят сплетни.
— Это не сплетни.
— Еще лучше. Только пошли отсюда, мне возле кабинета шефа становится как-то не по себе. С тобой этого не происходит?
Я улыбнулся, и мы двинулись вдоль коридора к небольшой, но уютно захламленной стараниями Филетти комнате, где, собственно, и положено нам было находиться в ожидании виртуальных вылазок.
Наши «апартаменты» располагались рядом с экипировочной раздевалкой. Далее шли складские помещения и гигантское бомбоубежище, предназначенное для эвакуации правого крыла здания. Короче говоря, в этом закутке, кроме курьеров, никто не обитал, что нас вполне устраивало. Как говорят в армии: «Подальше от командира, поближе к сортиру». А мудрость народа — это мудрость всей нации.
Мы ввалились в свою резиденцию, изрядно напугав осоловелого от сна Смита.
— Дрыхнешь! — заорал Бруно. — Интересно, чем ты всю ночь занимался? Опять девочки?
Эдди благодушно улыбнулся, безуспешно пытаясь разлепить непослушные веки.
— Надо, надо умываться, если хочешь бодрым быть, — промямлил он.
— И еще предохраняться, раз не хочешь СПИД лечить, — гнусаво допел я куплет дурацкой, но почему-то ставшей шлягером песенки.
Эдди поднялся с дивана, который мы с Бруно сперли в прошлом месяце у интенданта, и отправился в ванную комнату. Я плюхнулся на его место, а Бруно отправился к холодильнику за пивом, запасы которого мы не забывали периодически пополнять. Кинул одну банку мне, вторую откупорил сам и спросил:
— Что у тебя за известия? Выкладывай побыстрей, пока я не занялся этой рухлядью. — И он кивнул на свой стол, где глыбой застыла куча металлолома, еще недавно называвшаяся компьютерной техникой.
— Вчера я был у мисс Тренси, — начал я и запнулся, прерванный репликой итальянца:
— И всего-то? Нашел чем удивить.
— Да я не о том, — разозлился я. — Знаешь, кто такая наша мисс Тренси?
— Богатющая суч…
— Заткнешься ты или нет! — рявкнул я.
— Все-все. Понял, не прав, молчу.
— На самом деле Тренси — это Маргарет Тревор.
— Кто?
— Я же тебе рассказывал. По ее милости я оказался здесь
— Ага, припоминаю. Так ты хочешь сказать… Погоди… Ты же ее… того…
— Оказывается, я убил всего-навсего ее виртуальный клон.
И тут до Бруно дошло окончательно. Он выпучил глаза.
— Ты хочешь сказать, что та страшилка стала теперь Кэрол? Боже мой, вот это поворот сюжета!
— Вот именно. Всей правды она не сказала, однако я ее раскусил. Но даже не это главное. Пойми, теперь все меняется коренным образом!
— Что именно? — озадаченно посмотрел на меня Бруно, и я уже хотел обозвать его тупоголовым кретином, но передумал и терпеливо пояснил:
— Понимаешь, я убил Лору Клейн, считая что это и есть Маргарет, но на самом-то деле она жива. А значит, с меня могут снять обвинение в убийстве.
— Но ты уверен, что Кэрол и есть мисс Тревор?
— Вот это я и хотел выяснить, поджидая вызова шефа, а тут заявился ты.
— Ничего, успеешь, — задумчиво сказал Бруно и через несколько секунд добавил: — А она что, у Стрэдфорда?
— Он ее вызвал после того, как поговорил со мной.
— Не понял? Ты что, все рассказал старику?
— В обшем-то да…
— О господи! — простонал Бруно. — Ты же…
И как обычно бывает по законам сюжета в приключенческих романах, дверь в этот момент открылась, и в комнате появились трое здоровенных охранников. Но хуже всего было то, что все это происходило не в развлекательном боевике, это была жизнь, и главным действующим лицом в ней был я сам.
— Кто из вас Эндрю Хопкинс? — спросил самый здоровенный охранник, щеголявший бульдожьей челюстью и кулаками размером с мою голову.