Страница:
Я непроизвольно втянул голову в плечи, а Бруно сделал вид, что очень занят своей грудой металлолома.
— Молчуны, — хмыкнул второй охранник и шмыгнул свернутым набок носом. — Заберем обоих? Там разберутся.
«Бульдог» ловко отцепил со шлейки на поясе наручники и, косолапя, потопал к нам.
И тут открывается дверь ванной комнаты, появляется удивленная физиономия Эдди, глупо спрашивающего: «Это ко мне?», охранники поворачивают к нему свои рыла, Бруно орет: «Беги!» — и я ломлюсь к двери, правда, все это происходит гораздо быстрее, чем описывается.
Еще быстрее я соображаю, что мне все равно не уйти, что они меня стреножат на любом посту, а потом вспоминаю о виртуальности и лечу в раздевалку. Сзади слышатся вопли, глухие удары, а потом топот кованых сапог. Но я уже в раздевалке, оглядываюсь по сторонам и вижу швабру в руках уборщика. Именно в таком порядке. Я хватаюсь за швабру, но старый пень держит ее мертвой хваткой. «Убью»! — рычу я, но он не верит, и тогда я бью его ногой в пах. Намек уборщик понял и руки разжал. Я засовываю швабру в дверную ручку, но понимаю, что она слишком тонка, чтобы выдержать бизонью силу охранников. Зато у меня появляется несколько секунд. Я, словно заправский стриптизер, одним движением сбрасываю одежду, запихиваю ее в рюкзак, а затем выхватываю из ящика свой ВР-костюм и лихорадочно принимаюсь его напяливать. Благо за два месяца я научился делать это достаточно быстро. Швабра в дверях трещит, но пока держит, уборщик все еще держится за живот и приседает как заведенный. А я уже застегиваю змейку на животе, надеваю шлем.
— Аревидерчи, господа цэрэушники! Мне с вами не по пути…
А швабра все-таки выдержала. Умеют у нас делать хорошие вещи.
А дальше встал вопрос: куда теперь направить свои стопы? Конечно, хотелось сразу в Нью-Йорк к Хэлтропу. Но наверняка и они будут искать «убийцу Хопкинса» прежде всего там.
До меня стало наконец доходить, что я теперь вне закона и ЦРУ направит по моему следу целую свору гончих. Так, может, вернуться, пока еще не поздно, покаяться, объяснить, что я больше не буду взбрыкивать, что я уже конь объезженный и готов стоять в стойле, сколько прикажут? А потом проклинать себя всю жизнь за то, что не вырвался из их лап, что сдался, едва в воздухе запахло опасностью. Нет, они не хотят отпускать меня, но что может быть лучше свободы? И я ее не отдам!
Пока еще какое-то время у меня в запасе было, но не стоило на этот счет обольщаться. Пройдет полчаса, если не меньше, и здесь, в «виртале», меня тоже начнут разыскивать. Разыскивать для того, чтобы отправить в Стрэнк, а то и вовсе ликвидировать. ЦРУ умеет сохранять свои секреты.
Поэтому, быстренько модернизировав свой шлем по методу Тревор-Хопкинса (похоже, это я мог уже делать с закрытыми глазами), я поспешил в эллинг, где застыл в вечном ожидании виртуального полета модуль. Не знаю, был ли это тот самый, что мы бросили подле Лондона, или же они создали другой. Я так и не спросил об этом у Бруно. Да в общем-то какая разница?
Я залез в капсулу и долго смотрел на вьюер со шкалой деления, читая названия городов, куда мог попасть. Честно говоря, я и понятия не имел, что делать дальше. И посоветоваться было не с кем, ни знакомых, ни друзей…
— А Сюзан? — Я хлопнул себя ладонью по лбу. — Милая и добрая Сюзи! Из всех живущих на Земле только она будет рада моему появлению.
Я протянул руку к вьюеру, но выставить шкалу напротив Лондона не успел. Модуль, быстро набирая скорость, рванулся с места. Я ошалело уставился на панель, не понимая, что происходит. Неужели модулем можно управлять дистанционно, даже находясь в реальности? Черт! Он же подключен к телефонной сети, а значит, при желании можно контролировать через компьютер и управление им. Почему Бруно ни разу не заикнулся о том, что капсула имеет автоматику? Может, он и сам этого не знал?
Тем временем модуль все набирал и набирал скорость. Я включил стабилизирующую систему и откинулся на спинку сиденья, глядя на стрелку, застывшую возле отметки «Берлин». Для чего-то они хотели скинуть меня в Германию, знать бы только, для чего?
Эх, как же я мог ошибиться в Стрэдфорде? Добродушный, сердечный мозгляк… Или у него просто не было выбора? Нет. Выбор есть всегда, но, кроме того, имеются желания и возможности. Да, я сделал ошибку, неправильно рассчитав реакцию шефа на мою просьбу. А ведь просто надо было поставить себя на его место. Разве мог он допустить, чтобы на суде я заявил во всеуслышание, что виртуальная реальность дает возможность погружения человеческого организма в ирреальный мир? А если вспомнить еще и клонирование, и вывод объектов из «виртала» в реал…
Господи, я же сам когда-то пытался воспрепятствовать этому! А теперь что? Дошло дело до моей собственной шкуры, и я обо всем забыл. Вот такой, господа, перед вами борец за светлое будущее человечества. И поделом тогда мне…
Одно обидно, неужели Стрэдфорд не мог объяснить мне все это, не прибегая к доводам силы? А с другой стороны, почему я стараюсь его идеализировать? Мог, но решил иначе, значит, и душа у него не такая, как я предполагал. С гнильцой у него душа.
«Впереди преграда», — вывел сообщение на забрало шлема компьютер.
— Что? Какая преграда?!
«Обрыв виртуальной проекции», — бесстрастно сообщил комп.
— Тормози! — заорал я. — Немедленно экстренное торможение!
Тут же раздался громкий хлопок, кабина завибрировала, и я клацнул зубами, больно прикусив язык.
— Расстояние? — продолжал орать я.
«Виртуальный километр».
— У нас есть время на остановку?
«Не хватает данных. Туннель схлопывается с обеих сторон».
И тогда мне стало совсем плохо. Они сворачивали виртуальную проекцию кабеля. Каким образом? Если бы я знал! Но зато было ясно, что с туннелем «свернусь» и я. Навсегда свернусь. Как парень, закапсулированный вместе с программой, тот, о котором целую вечность назад рассказывал Бруно.
Я сидел скованный ужасом и словно со стороны наблюдал, как почти незаметно замедляется бег модуля, а впереди навстречу мне несется на дикой скорости волна бирюзового свечения. Я оказался словно в середине бикфордова шнура, подожженного с обеих сторон.
«Вот и все, — пронеслось в голове. — Вера в справедливость, куда же ты меня привела? В серьезных играх терпят поражение сперва доверчивые, а потом уж глупые. Я же оказался и тем, и другим. Но я, господа, обязательно исправлюсь, если, конечно, вы мне дадите на это время».
Модуль остановился. Я открыл колпак и выпрыгнул наружу. Две стены огня нависали надо мной, оглушительно треща электрическими разрядами.
Но я успел, фортуна по-прежнему не покинула меня! И я готов был станцевать для нее джигу, а может, даже принести ей на алтарь жертву. Человеческую. Но это произойдет позже, сейчас мне некогда.
— Выход! — выдохнул я приказ компу.
Потом пришло понимание, что я вышел из «виртала» посреди океана, ведь трансатлантический кабель лежал на его дне. Только вот на какой глубине меня выбросило? Я поднял глаза кверху и увидел, что до поверхности было далеко, слишком далеко. Как я не потерял сознание из-за сумасшедшего перепада давления, до сих пор не понимаю. Впрочем, весь этот кошмар длился не более нескольких долей секунды. Я едва успел подумать о том, как отдать звуковой приказ компу, когда во рту полно воды, как он сам, видимо, оценив ситуацию, бросил меня обратно в виртуальность.
Я опять оказался в кабеле, но теперь никаких сверкающих электричеством стен не было. Все правильно, кабель многожильный, и я попал совсем в другой туннель. Только вот странным оказался этот туннель. До того странным, что я выхватил оружие и, прижавшись спиной к стене, готов был в любую минуту открыть пальбу.
А в туннеле на стенах, полу, потолке копошились какие-то ужасные твари, не то сошедшие с картин Босха, не то сбежавшие из горячечного бреда какого-то сумасшедшего. Да и как описать эту мерзость, имевшую зубы без ртов, щупальца без туловищ, глаза без голов? Многих тварей вообще нельзя было с чем-то сравнить, а значит, и нельзя описать, ибо, не оперируя известными понятиями, невозможно рассказать о том, что не попадает ни под одно из них. Так устроен человеческий мозг — везде искать аналогии. Нет их — нет и образа, нет и слов, которыми можно было передать то, что видят глаза или ощущают другие наши рецепторы.
— Где мы? — тихо прошептал я.
«В виртуальной проекции кабеля», — тут же отпечатал на забрале шлема комп.
— Это я и без тебя понимаю. Можешь сказать конкретнее, куда ты меня забросил?
«Нет. Я дал обыкновенную команду на погружение в „виртал“».
— Но ты видишь все это? «Что именно»?
— Этих тварей.
«Разумеется, вижу. Телеобъективы в норме. Электронные связи в норме…» — начал он тестирование системы.
— Прекрати! — прошипел я. — Я и сам вижу, что все в норме, только вот мы с тобой оказались в каком-то ненормальном месте. Ты когда-нибудь сталкивался с подобным?
«Нет».
«Вот это везение… — с тоской подумал я. — Понял Стрэдфорд, что в огне я не сгорел, и запустил новый вариант капсулирования. Ведь все это только видимость, а как эта дрянь выглядит на самом деле, только виртуальному богу известно. Может, я уже умер? Захлебнулся водой и умер? А это, так сказать, преисподняя. А что, неплохо — виртуальный ад, где и черти на чертей не больно-то похожи. Ладно, хватит— мечтать, мертвому и смерть нипочем, а тебе, братец, надо выпутываться из этой передряги».
— Слушай, — сказал я компу, — ты можешь выкинуть меня в другой кабель?
«Нет. Выход только через реальность».
«Ага! Значит, опять надо будет принимать холодные ванны. А где к тому же гарантии, что он меня не выбросит поближе к океанскому дну и я тут же не загнусь от чудовищного давления? Таких гарантий нет, но нет их и на то, что через секунду вся эта свора не навалится на меня и не слопает на завтрак. Веселенькое положеньице, просто замечательное. Однако надо что-то придумать, попытаться спасти свою шкуру. Черт, почему у меня нет под рукой бластера? Тогда бы у нас хоть шансы немного сровнялись».
Ладно, нечего мечтать. Надо действовать, надо сматываться отсюда, если, конечно, они мне это позволят…
Я осторожно сделал первый шаг, затем второй. Висящая у меня над головой клювасто-когтистая мерзость с тысячами мелких шипов по всему телу пошевелилась, зашипела, заглушив на миг шуршание и чавканье остальных обитателей виртуального Аида, а потом, расправив десяток кожистых крыльев, рванулась в мою сторону.
И пришлось стрелять, пришлось засадить в нее половину обоймы, прежде чем эта нечисть наконец издохла, выпуская бело-мутную слизь. И когда я кончил стрелять, я вдруг понял, какая тишина опустилась на это обиталище монстров. Я оглянулся. Тысячи шипов, клювов, оскаленных пастей были направлены в мою сторону. И я вытащил из сумки гранату и бросил ее в эти шипы, клювы и пасти.
«Что же это за виртуальная дрянь такая, если ее можно уничтожить обычным оружием? — билось в мозгу. — Как Стрэдфорд сумел такое создать? А может, он ни при чем? Откуда же взялась здесь вся эта пакость? Если монстры существуют в виртуальности, значит, они созданы руками людей. Только для какой цели? Кому такое понадобилось? Потом, все потом… Вот выберусь, буду сидеть в каком-нибудь уютном баре и потягивать пиво из запотевшего бокала, тогда на досуге можно будет поразмышлять, а сейчас…»
Скользя на слизистом полу и непрестанно спотыкаясь о тела издыхающих тварей, я шел и шел вперед, бросая одну гранату за другой и зная, что когда-нибудь они все же кончатся.
И вот последняя. Впереди — тысячи еще живых тел, наблюдающих за каждым моим движением. Они дождались своего часа. У меня лишь «узи» и два полных магазина к нему да еще безотказный автомат Калашникова с одним рожком. Но я уже знал, что не отдам себя на растерзание этим гадам ползучим, я отправлю в цель последний патрон и выпрыгну в океанскую пучину. Пусть на корм рыбам, но они все-таки милее, чем эти…
Вот одна из тварей, похожая на змею с множеством голов, извиваясь, выползает из общей массы. Я разношу ее в клочья и перезаряжаю автомат. Теперь семенит что-то необъяснимое с тысячами лап-усиков. Голова вращается вместе с шеей, будто они прикреплены к туловищу на шарикоподшипнике. Этакая бурильная установка о тысяче ног. Еще один труп и еще полрожка.
Пора, понимаю я, уже давно пора, но все оттягиваю этот момент. Даже такие минуты жизни краше, нежели небытие… Вот и все. «Калашников» вздрогнул и заглох.
— Выход! — командую я и оказываюсь… в какой-то комнате с круглыми окнами.
Пол под ногами качается, и комната слишком маленькая, с двухъярусной койкой и с девочкой, лежащей на верхней. Девочка смотрит на меня испуганными, но любопытными глазенками, и я слышу ее тоненький голосок:
— Дяденька, вы водолаз?
И только тогда я понимаю, что жив, что выбросило меня на какой-то корабль, чудом оказавшийся поблизости. И осознав это, я медленно оседаю на пол, срываю с головы шлем и улыбаюсь девочке той обезоруживающей улыбкой, после которой дети просто забывают, что надо орать во все горло при виде мужика, неизвестно каким образом материализовавшегося из воздуха посреди океана в твоей каюте. И девочка улыбается мне в ответ, и я ощущаю блаженство наподобие того, какое испытывает дрессировщик, засунувший голову в пасть льву и успевший вытащить ее до того, как подавившийся слюной зверюга щелкнул зубами…
— Дяденька, вы водолаз? — снова спросила девочка.
— Да, — кивнул я.
— А как вы вынырнули прямо в нашу комнату?
— Новые скафандры ученые придумали.
— А можно я надену ваш шлем?
— Валяй, — добродушно разрешил я.
Девочка соскочила с койки и ухватилась за края шлема.
— Ой, такой легкий! А как его надевать?
— Давай помогу.
Я нахлобучил ей на голову шлем, и она превратилась в смешного и милого головастика.
— Вот здорово! — восхищенно выдохнула она. — А куда цифирки бегут?
— Это компьютер. Он внутри шлема находится, — пояснил я. — А где твоя мама?
— Мамы нет, мы с папой плывем к ней в Дакар.
«Ага, — радостно подумал я. — Порт назначения мы знаем, теперь бы только папаша сговорчивый попался».
Увы, папаша сговорчивым не был. Он уже открыл дверь, да так и замер на пороге.
«Сейчас спросит, как я сюда попал», — с тоской подумал я.
Так и случилось. И что я мог ему ответить? Объяснить что к чему? Так он больше бы поверил в то, что я Кентервилльское привидение. Пришлось на ходу сочинять, что я боец подразделения «морские львы», что выполняю спецзадание, что… Но тут его дочурка ляпнула, что появился я прямо из воздуха.
— Та-ак, — протянул папаша, закрывая за собой дверь. — Мне нравятся фокусы, но не фокусники!
— Хорошо, — сдался я, — вы поверите мне, что наука смогла придумать такие приспособления, чтобы человеческий организм мог проникать в виртуальность и выходить обратно?
— Ой как здорово! — всплеснула руками ничего не понявшая девочка.
— Помолчи, — осадил ее суровый джентльмен.
— Папа, он же ничего плохого не сделал. Даже дал мне подержать свой замечательный шлем. Знаешь, там внутри есть компьютер, и он…
Но папа бросил на нее такой взгляд, что девочка осеклась и умолкла.
— Документы, надеюсь, у вас есть? — спросил он.
Документы у меня были. В кармане рубахи. А рубаха лежала в мокром рюкзаке, с которого на пол натекла уже целая лужа.
Я кивнул на рюкзак и сказал.
— Удостоверение там. Достать?
Он как-то странно посмотрел на меня и сказал:
— Обойдемся. Лучше я вызову представителей власти, пусть сами разбираются.
— А вот этого не надо, — сказал я и, повернувшись к девочке, добавил: — Ты уж извини.
И я врезал этому дотошному гражданину кулаком в челюсть. Он даже не охнул, просто отлетел к переборке и оплыл на пол в ту самую лужу.
— Я же не виноват… — сказал я девочке. — Он сам все это начал.
И я выскочил вон из каюты. Черт побери, когда все это кончится? Я обрету когда-нибудь покой хоть на пять минут? Вот теперь ищи, где можно спрятаться. Этот тугодум поставит на уши всю команду, и они перероют судно от кормы до носа.
Но первым делом надо было переодеться. Почему я не сделал этого в каюте, ведь была куча времени, я же балдел, сидя на полу, словно кот на печной трубе? Плохо быть умным задним числом, теперь не те времена, чтобы позволять себе подобную роскошь.
Пришлось раздеваться прямо в коридоре. Я стянул со спины рюкзак, вытащил оттуда хоть и помятую, хоть и влажную, но все же нормальную для реала одежду и принялся снимать с себя костюм. И надо же, когда я был в совершенно непрезентабельном виде, дверь одной из кают отварилась и в коридор выплыла дородная дама в белой пляжной шляпе и купальнике, обнажавшем ее рыхлые телеса.
— Боже мой! — воскликнула дама при виде моей обнаженной натуры. — Что вы тут делаете в таком виде?
— Конференция нудистов, — крякнул я. — Разве вы не знали, что почти все судно арендовала наша организация?
— Нет! — гневно сказала она. — Если бы знала, ноги моей здесь бы не было. Я порядочная женщина.
— Значит, вам не повезло, — двусмысленно посочувствовал я. — Но чтобы больше вас не расстраивать, позвольте я оденусь. Не думал, что мой вид вызовет столь бурную реакцию.
— Уж извольте, — сказала дама и, смешно колыша задом, поплыла по коридору, в конце которого виднелась дверь на палубу.
Я быстренько оделся и побежал в другую сторону — туда, где находилась лестница.
Так, а теперь куда — вверх или вниз?
Вверх, на дневной свет, почему-то не хотелось. Мне бы сейчас забиться в какую-нибудь щель и сидеть там, как таракану, не высовывая наружу даже усов. И еще очень хотелось узнать, далеко ли мы находимся от Дакара: от этого зависело, насколько серьезная игра в прятки мне предстоит. Но пока второй вопрос был менее важен, чем первый. И я нырнул в чрево судна, спускаясь по лестнице все ниже и ниже.
Исчезли коврики, прикрепленные к ступенькам стальными планками, стало грязнее, и не так блестел давно не крашенный пол. Наконец я оказался на последней пассажирской палубе, где располагались каюты четвертого класса.
«Прежде всего надо спрятать рюкзак, — подумал я. — Во-первых, улика, а во-вторых, я не слишком уж и похож на туриста».
Искать место для тайника даже и не пришлось, за сходнями вполне могло поместиться не меньше десятка таких же рюкзаков. Туда я его и засунул и лишь потом принялся разглядывать уныло освещенный тусклыми лампочками коридор со множеством дверей. Тесновато здесь, но, может, с моим помятым костюмчиком в этом улье как раз и удастся сойти за местную «пчелу»?
Я открыл первую дверь и заглянул внутрь. Какой-то важный негр читал газету, а рядом под неусыпным оком шоколадной мамаши возились ребятишки.
— Простите, — сказал я и направился к следующей двери.
Здесь дрыхли четверо здоровенных мужиков, и запах чеснока бил, как из брандспойта, тугой и мощной струей, выкинувшей меня обратно в коридор.
За третьей дверью играли в карты, играли по маленькой, и сюда набилось еще человек пять глазеющих. Что ж, на какое-то время есть где приткнуться, и на том спасибо! Не спрашивая разрешения, я вошел в каюту и через чье-то плечо принялся следить за ходом игры, сотворив на лице заинтересованное выражение.
Внимания на меня не обратил никто. На нижних палубах довольно часто можно увидеть подобное «карточное» времяпрепровождение. Люди, которым едва хватило денег на билет, не могут позволить себе корабельные развлечения вроде баров и дансингов. Так и коротают они время, выигрывая и проигрывая крохи, которые им кажутся целым состоянием. Увы, все познается в сравнении.
Через какое-то время мне удалось присесть на одну из коек, оттеснив впередистоящих. Теперь они оказались между мной и дверью. Дай бог, чтобы карточная игра продолжалась как можно дольше, а их спины послужили хорошим укрытием от чужих глаз.
Теперь оставалось ждать и надеяться, что тот нервный папаша не сможет убедить капитана начать крупномасштабные поиски. Впрочем, скорее всего произойдет как раз наоборот. Свое везение, равно как и невезение, я уже проверял сегодня не единожды. Очередь за невезением. Так и есть: скрипнула дверь, и над нами громыхнул грубый с хрипотцой голос:
— Это что здесь за казино, бездельники?! Марш по своим каютам! Еще раз увижу карты — пеняйте на себя.
Все повернулись к двери, хмуро глядя на седовласого моряка в лихо заломленной фуражке.
— Я сказал — выметайтесь! И не все разом! Выходите по одному.
Я аккуратно выглянул из-за чьей-то спины, и сердце забарабанило прямо по ребрам. Рядом с моряком стоял побитый мной папаша и внимательно вглядывался в лица. Любители карточных игр начали по очереди покидать каюту. Я, разумно решив, что не стоит быть в этой очереди последним, пристроился за худосочным низеньким человечком и, сотворив на лице безразличное выражение, направился к двери.
Удивительно, но на меня так и не указали пальцем, не заорали: «Вот он! Держи его, держи!» Я вышел в коридор и направился к лестнице, краем уха услышав вопрос, заданный хриплым голосом:
— Ну что, и здесь его нет?
— Я же вам объяснял! — заорал въедливый джентльмен. — Тот был в водолазном костюме и со шлемом.
«Лопух, — хмыкнул я про себя, — только страху на меня нагнал, паршивец».
Оказалось, мы были уже рядом с африканским берегом, и к двум часам пополудни следующего дня на горизонте показался Дакар.
Что знал я об этом городе? Практически ничего. Ну, о гонках Париж — Дакар знают все, о том, что это столица Сенегала, — тоже, и то, что страна эта славится на весь мир своим арахисом, — многие. Но вот чего я не знал, так это то, что дакарцы встречают заморские корабли чуть ли не всем городом. Когда мы вошли в акваторию порта, пристань, к которой наш пассажирский лайнер собирался швартоваться, была заполнена неграми, почему-то преимущественно мужского пола. Они радостно махали руками, кричали что-то на своем языке, в общем, радовались несказанно.
Я наблюдал за аборигенами с нижней палубы и не меньше их радовался тому, что окажусь наконец на суше и смогу по-человечески отдохнуть, ведь всю предыдущую ночь мне пришлось проторчать на данс-площадке, развлекая танцами не первой молодости дамочек. Они щедро угощали меня выпивкой, приглашали за свои столики, но почти не предлагали есть. Поэтому под утро я был пьян вдрызг и с трудом сумел перевалиться через борт шлюпки, где и продрых до полудня.
Эх, что вспоминать, паршиво мне было, да и теперь не очень-то хорошо. Зато впереди меня ожидал отдых. Я решил на несколько дней задержаться здесь и позагорать на роскошных пляжах, обдумывая план дальнейших действий. Однако для этого мне надо было сперва отправиться в виртуальность и раздобыть там денег, ведь я был на абсолютном нуле…
Кто-то подергал меня за рукав. Я вздрогнул и оглянулся. Это была девочка, в каюте которой я материализовался из «виртала». Она улыбалась мне широкой улыбкой.
— Дядя, это вы?
Я быстро стрельнул глазами по сторонам. Ее отца на горизонте не наблюдалось.
— Да, — выдохнув, признался я. — А где твой папа?
— Спит. Он вчера всю ночь гонялся за вами. И не нашел, и потому очень и очень злился. А я ему сказала, что вы хороший, а он мне ответил, что хорошие пап не бьют.
Я рассмеялся.
— Я не хотел его бить, но ты же видела — он сам все начал.
— Папа всегда такой въедливый, он ведь у меня.военный.
«Так, — уныло подумал я, — похоже, мне придется несколько подсократить свой отдых в Дакаре. Военный — не агент ЦРУ, но все же надо держать ухо востро. Этот парень дела так не оставит, припрется, чего доброго, в американское посольство и заявит о нашей нелицеприятной беседе. Ну ничего. Пока они отреагируют, пока займутся поисками, я уже Успею покинуть этот город».
Тем временем к лайнеру приблизились буксиры и начали толкать его к пристани.
— Тебя как звать, королева? — спросил я.
— Джулия, — покраснела девочка.
— Мне пора, Джулия. Боюсь, твой отец может в любой момент появиться на палубе. А неприятности нам ни к чему. Правильно?
— Пока, — сказала Джулия и побежала к себе в каюту. Я смотрел ей вслед и думал, что, может быть, и зря врезал ее папаше. Эх, да что там говорить! Все как-то с самого начала пошло наперекосяк.
Наконец подали сходни, и я выбрался на берег. Внимательно огляделся — слава Богу, ничего подозрительного.
Только теперь стало понятно, почему наше судно встречали так много негров. Они наперебой предлагали нехитрые свои товары: часы, бижутерию, ткани и даже портативные ноутбуки. Все это стоило раз в десять дешевле, чем в Америке, но и качество вполне соответствовало цене.
Я пробился сквозь толпу и вышел на длинную улицу, идущую вдоль океанского побережья. Чувствовалось, что я в Африке: солнце палило нещадно, а вокруг росли экзотические пальмы. Я и не знал, что есть так много их разновидностей. Одни были покрыты какой-то зеленой чешуей, другие — маленькие и пузатые, третьи — наоборот, высоченные, но почти без листьев, лишь на самой их верхушке торчал небольшой пук, будто кепка на темечке забулдыги. Были здесь и банановые пальмы, но с какими-то уж чрезвычайно маленькими плодами, и масличные с большими гроздьями. А между пальмами попадались манговые деревья, баобабы и еще бог знает что за растения с неизвестными мне названиями. В общем, Африка, что еще сказать?
— Молчуны, — хмыкнул второй охранник и шмыгнул свернутым набок носом. — Заберем обоих? Там разберутся.
«Бульдог» ловко отцепил со шлейки на поясе наручники и, косолапя, потопал к нам.
И тут открывается дверь ванной комнаты, появляется удивленная физиономия Эдди, глупо спрашивающего: «Это ко мне?», охранники поворачивают к нему свои рыла, Бруно орет: «Беги!» — и я ломлюсь к двери, правда, все это происходит гораздо быстрее, чем описывается.
Еще быстрее я соображаю, что мне все равно не уйти, что они меня стреножат на любом посту, а потом вспоминаю о виртуальности и лечу в раздевалку. Сзади слышатся вопли, глухие удары, а потом топот кованых сапог. Но я уже в раздевалке, оглядываюсь по сторонам и вижу швабру в руках уборщика. Именно в таком порядке. Я хватаюсь за швабру, но старый пень держит ее мертвой хваткой. «Убью»! — рычу я, но он не верит, и тогда я бью его ногой в пах. Намек уборщик понял и руки разжал. Я засовываю швабру в дверную ручку, но понимаю, что она слишком тонка, чтобы выдержать бизонью силу охранников. Зато у меня появляется несколько секунд. Я, словно заправский стриптизер, одним движением сбрасываю одежду, запихиваю ее в рюкзак, а затем выхватываю из ящика свой ВР-костюм и лихорадочно принимаюсь его напяливать. Благо за два месяца я научился делать это достаточно быстро. Швабра в дверях трещит, но пока держит, уборщик все еще держится за живот и приседает как заведенный. А я уже застегиваю змейку на животе, надеваю шлем.
— Аревидерчи, господа цэрэушники! Мне с вами не по пути…
А швабра все-таки выдержала. Умеют у нас делать хорошие вещи.
* * *
В экипировочном сегменте я набрал оружия, сколько мог унести. Вы думаете, в виртуальности тяжесть не ощущается? Еще как ощущается!А дальше встал вопрос: куда теперь направить свои стопы? Конечно, хотелось сразу в Нью-Йорк к Хэлтропу. Но наверняка и они будут искать «убийцу Хопкинса» прежде всего там.
До меня стало наконец доходить, что я теперь вне закона и ЦРУ направит по моему следу целую свору гончих. Так, может, вернуться, пока еще не поздно, покаяться, объяснить, что я больше не буду взбрыкивать, что я уже конь объезженный и готов стоять в стойле, сколько прикажут? А потом проклинать себя всю жизнь за то, что не вырвался из их лап, что сдался, едва в воздухе запахло опасностью. Нет, они не хотят отпускать меня, но что может быть лучше свободы? И я ее не отдам!
Пока еще какое-то время у меня в запасе было, но не стоило на этот счет обольщаться. Пройдет полчаса, если не меньше, и здесь, в «виртале», меня тоже начнут разыскивать. Разыскивать для того, чтобы отправить в Стрэнк, а то и вовсе ликвидировать. ЦРУ умеет сохранять свои секреты.
Поэтому, быстренько модернизировав свой шлем по методу Тревор-Хопкинса (похоже, это я мог уже делать с закрытыми глазами), я поспешил в эллинг, где застыл в вечном ожидании виртуального полета модуль. Не знаю, был ли это тот самый, что мы бросили подле Лондона, или же они создали другой. Я так и не спросил об этом у Бруно. Да в общем-то какая разница?
Я залез в капсулу и долго смотрел на вьюер со шкалой деления, читая названия городов, куда мог попасть. Честно говоря, я и понятия не имел, что делать дальше. И посоветоваться было не с кем, ни знакомых, ни друзей…
— А Сюзан? — Я хлопнул себя ладонью по лбу. — Милая и добрая Сюзи! Из всех живущих на Земле только она будет рада моему появлению.
Я протянул руку к вьюеру, но выставить шкалу напротив Лондона не успел. Модуль, быстро набирая скорость, рванулся с места. Я ошалело уставился на панель, не понимая, что происходит. Неужели модулем можно управлять дистанционно, даже находясь в реальности? Черт! Он же подключен к телефонной сети, а значит, при желании можно контролировать через компьютер и управление им. Почему Бруно ни разу не заикнулся о том, что капсула имеет автоматику? Может, он и сам этого не знал?
Тем временем модуль все набирал и набирал скорость. Я включил стабилизирующую систему и откинулся на спинку сиденья, глядя на стрелку, застывшую возле отметки «Берлин». Для чего-то они хотели скинуть меня в Германию, знать бы только, для чего?
Эх, как же я мог ошибиться в Стрэдфорде? Добродушный, сердечный мозгляк… Или у него просто не было выбора? Нет. Выбор есть всегда, но, кроме того, имеются желания и возможности. Да, я сделал ошибку, неправильно рассчитав реакцию шефа на мою просьбу. А ведь просто надо было поставить себя на его место. Разве мог он допустить, чтобы на суде я заявил во всеуслышание, что виртуальная реальность дает возможность погружения человеческого организма в ирреальный мир? А если вспомнить еще и клонирование, и вывод объектов из «виртала» в реал…
Господи, я же сам когда-то пытался воспрепятствовать этому! А теперь что? Дошло дело до моей собственной шкуры, и я обо всем забыл. Вот такой, господа, перед вами борец за светлое будущее человечества. И поделом тогда мне…
Одно обидно, неужели Стрэдфорд не мог объяснить мне все это, не прибегая к доводам силы? А с другой стороны, почему я стараюсь его идеализировать? Мог, но решил иначе, значит, и душа у него не такая, как я предполагал. С гнильцой у него душа.
«Впереди преграда», — вывел сообщение на забрало шлема компьютер.
— Что? Какая преграда?!
«Обрыв виртуальной проекции», — бесстрастно сообщил комп.
— Тормози! — заорал я. — Немедленно экстренное торможение!
Тут же раздался громкий хлопок, кабина завибрировала, и я клацнул зубами, больно прикусив язык.
— Расстояние? — продолжал орать я.
«Виртуальный километр».
— У нас есть время на остановку?
«Не хватает данных. Туннель схлопывается с обеих сторон».
И тогда мне стало совсем плохо. Они сворачивали виртуальную проекцию кабеля. Каким образом? Если бы я знал! Но зато было ясно, что с туннелем «свернусь» и я. Навсегда свернусь. Как парень, закапсулированный вместе с программой, тот, о котором целую вечность назад рассказывал Бруно.
Я сидел скованный ужасом и словно со стороны наблюдал, как почти незаметно замедляется бег модуля, а впереди навстречу мне несется на дикой скорости волна бирюзового свечения. Я оказался словно в середине бикфордова шнура, подожженного с обеих сторон.
«Вот и все, — пронеслось в голове. — Вера в справедливость, куда же ты меня привела? В серьезных играх терпят поражение сперва доверчивые, а потом уж глупые. Я же оказался и тем, и другим. Но я, господа, обязательно исправлюсь, если, конечно, вы мне дадите на это время».
Модуль остановился. Я открыл колпак и выпрыгнул наружу. Две стены огня нависали надо мной, оглушительно треща электрическими разрядами.
Но я успел, фортуна по-прежнему не покинула меня! И я готов был станцевать для нее джигу, а может, даже принести ей на алтарь жертву. Человеческую. Но это произойдет позже, сейчас мне некогда.
— Выход! — выдохнул я приказ компу.
* * *
И внутрь меня хлынула вода. Я захлебнулся, запаниковал, чувствуя, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут из-за сумасшедшего давления.Потом пришло понимание, что я вышел из «виртала» посреди океана, ведь трансатлантический кабель лежал на его дне. Только вот на какой глубине меня выбросило? Я поднял глаза кверху и увидел, что до поверхности было далеко, слишком далеко. Как я не потерял сознание из-за сумасшедшего перепада давления, до сих пор не понимаю. Впрочем, весь этот кошмар длился не более нескольких долей секунды. Я едва успел подумать о том, как отдать звуковой приказ компу, когда во рту полно воды, как он сам, видимо, оценив ситуацию, бросил меня обратно в виртуальность.
Я опять оказался в кабеле, но теперь никаких сверкающих электричеством стен не было. Все правильно, кабель многожильный, и я попал совсем в другой туннель. Только вот странным оказался этот туннель. До того странным, что я выхватил оружие и, прижавшись спиной к стене, готов был в любую минуту открыть пальбу.
А в туннеле на стенах, полу, потолке копошились какие-то ужасные твари, не то сошедшие с картин Босха, не то сбежавшие из горячечного бреда какого-то сумасшедшего. Да и как описать эту мерзость, имевшую зубы без ртов, щупальца без туловищ, глаза без голов? Многих тварей вообще нельзя было с чем-то сравнить, а значит, и нельзя описать, ибо, не оперируя известными понятиями, невозможно рассказать о том, что не попадает ни под одно из них. Так устроен человеческий мозг — везде искать аналогии. Нет их — нет и образа, нет и слов, которыми можно было передать то, что видят глаза или ощущают другие наши рецепторы.
— Где мы? — тихо прошептал я.
«В виртуальной проекции кабеля», — тут же отпечатал на забрале шлема комп.
— Это я и без тебя понимаю. Можешь сказать конкретнее, куда ты меня забросил?
«Нет. Я дал обыкновенную команду на погружение в „виртал“».
— Но ты видишь все это? «Что именно»?
— Этих тварей.
«Разумеется, вижу. Телеобъективы в норме. Электронные связи в норме…» — начал он тестирование системы.
— Прекрати! — прошипел я. — Я и сам вижу, что все в норме, только вот мы с тобой оказались в каком-то ненормальном месте. Ты когда-нибудь сталкивался с подобным?
«Нет».
«Вот это везение… — с тоской подумал я. — Понял Стрэдфорд, что в огне я не сгорел, и запустил новый вариант капсулирования. Ведь все это только видимость, а как эта дрянь выглядит на самом деле, только виртуальному богу известно. Может, я уже умер? Захлебнулся водой и умер? А это, так сказать, преисподняя. А что, неплохо — виртуальный ад, где и черти на чертей не больно-то похожи. Ладно, хватит— мечтать, мертвому и смерть нипочем, а тебе, братец, надо выпутываться из этой передряги».
— Слушай, — сказал я компу, — ты можешь выкинуть меня в другой кабель?
«Нет. Выход только через реальность».
«Ага! Значит, опять надо будет принимать холодные ванны. А где к тому же гарантии, что он меня не выбросит поближе к океанскому дну и я тут же не загнусь от чудовищного давления? Таких гарантий нет, но нет их и на то, что через секунду вся эта свора не навалится на меня и не слопает на завтрак. Веселенькое положеньице, просто замечательное. Однако надо что-то придумать, попытаться спасти свою шкуру. Черт, почему у меня нет под рукой бластера? Тогда бы у нас хоть шансы немного сровнялись».
Ладно, нечего мечтать. Надо действовать, надо сматываться отсюда, если, конечно, они мне это позволят…
Я осторожно сделал первый шаг, затем второй. Висящая у меня над головой клювасто-когтистая мерзость с тысячами мелких шипов по всему телу пошевелилась, зашипела, заглушив на миг шуршание и чавканье остальных обитателей виртуального Аида, а потом, расправив десяток кожистых крыльев, рванулась в мою сторону.
И пришлось стрелять, пришлось засадить в нее половину обоймы, прежде чем эта нечисть наконец издохла, выпуская бело-мутную слизь. И когда я кончил стрелять, я вдруг понял, какая тишина опустилась на это обиталище монстров. Я оглянулся. Тысячи шипов, клювов, оскаленных пастей были направлены в мою сторону. И я вытащил из сумки гранату и бросил ее в эти шипы, клювы и пасти.
«Что же это за виртуальная дрянь такая, если ее можно уничтожить обычным оружием? — билось в мозгу. — Как Стрэдфорд сумел такое создать? А может, он ни при чем? Откуда же взялась здесь вся эта пакость? Если монстры существуют в виртуальности, значит, они созданы руками людей. Только для какой цели? Кому такое понадобилось? Потом, все потом… Вот выберусь, буду сидеть в каком-нибудь уютном баре и потягивать пиво из запотевшего бокала, тогда на досуге можно будет поразмышлять, а сейчас…»
Скользя на слизистом полу и непрестанно спотыкаясь о тела издыхающих тварей, я шел и шел вперед, бросая одну гранату за другой и зная, что когда-нибудь они все же кончатся.
И вот последняя. Впереди — тысячи еще живых тел, наблюдающих за каждым моим движением. Они дождались своего часа. У меня лишь «узи» и два полных магазина к нему да еще безотказный автомат Калашникова с одним рожком. Но я уже знал, что не отдам себя на растерзание этим гадам ползучим, я отправлю в цель последний патрон и выпрыгну в океанскую пучину. Пусть на корм рыбам, но они все-таки милее, чем эти…
Вот одна из тварей, похожая на змею с множеством голов, извиваясь, выползает из общей массы. Я разношу ее в клочья и перезаряжаю автомат. Теперь семенит что-то необъяснимое с тысячами лап-усиков. Голова вращается вместе с шеей, будто они прикреплены к туловищу на шарикоподшипнике. Этакая бурильная установка о тысяче ног. Еще один труп и еще полрожка.
Пора, понимаю я, уже давно пора, но все оттягиваю этот момент. Даже такие минуты жизни краше, нежели небытие… Вот и все. «Калашников» вздрогнул и заглох.
— Выход! — командую я и оказываюсь… в какой-то комнате с круглыми окнами.
Пол под ногами качается, и комната слишком маленькая, с двухъярусной койкой и с девочкой, лежащей на верхней. Девочка смотрит на меня испуганными, но любопытными глазенками, и я слышу ее тоненький голосок:
— Дяденька, вы водолаз?
И только тогда я понимаю, что жив, что выбросило меня на какой-то корабль, чудом оказавшийся поблизости. И осознав это, я медленно оседаю на пол, срываю с головы шлем и улыбаюсь девочке той обезоруживающей улыбкой, после которой дети просто забывают, что надо орать во все горло при виде мужика, неизвестно каким образом материализовавшегося из воздуха посреди океана в твоей каюте. И девочка улыбается мне в ответ, и я ощущаю блаженство наподобие того, какое испытывает дрессировщик, засунувший голову в пасть льву и успевший вытащить ее до того, как подавившийся слюной зверюга щелкнул зубами…
— Дяденька, вы водолаз? — снова спросила девочка.
— Да, — кивнул я.
— А как вы вынырнули прямо в нашу комнату?
— Новые скафандры ученые придумали.
— А можно я надену ваш шлем?
— Валяй, — добродушно разрешил я.
Девочка соскочила с койки и ухватилась за края шлема.
— Ой, такой легкий! А как его надевать?
— Давай помогу.
Я нахлобучил ей на голову шлем, и она превратилась в смешного и милого головастика.
— Вот здорово! — восхищенно выдохнула она. — А куда цифирки бегут?
— Это компьютер. Он внутри шлема находится, — пояснил я. — А где твоя мама?
— Мамы нет, мы с папой плывем к ней в Дакар.
«Ага, — радостно подумал я. — Порт назначения мы знаем, теперь бы только папаша сговорчивый попался».
Увы, папаша сговорчивым не был. Он уже открыл дверь, да так и замер на пороге.
«Сейчас спросит, как я сюда попал», — с тоской подумал я.
Так и случилось. И что я мог ему ответить? Объяснить что к чему? Так он больше бы поверил в то, что я Кентервилльское привидение. Пришлось на ходу сочинять, что я боец подразделения «морские львы», что выполняю спецзадание, что… Но тут его дочурка ляпнула, что появился я прямо из воздуха.
— Та-ак, — протянул папаша, закрывая за собой дверь. — Мне нравятся фокусы, но не фокусники!
— Хорошо, — сдался я, — вы поверите мне, что наука смогла придумать такие приспособления, чтобы человеческий организм мог проникать в виртуальность и выходить обратно?
— Ой как здорово! — всплеснула руками ничего не понявшая девочка.
— Помолчи, — осадил ее суровый джентльмен.
— Папа, он же ничего плохого не сделал. Даже дал мне подержать свой замечательный шлем. Знаешь, там внутри есть компьютер, и он…
Но папа бросил на нее такой взгляд, что девочка осеклась и умолкла.
— Документы, надеюсь, у вас есть? — спросил он.
Документы у меня были. В кармане рубахи. А рубаха лежала в мокром рюкзаке, с которого на пол натекла уже целая лужа.
Я кивнул на рюкзак и сказал.
— Удостоверение там. Достать?
Он как-то странно посмотрел на меня и сказал:
— Обойдемся. Лучше я вызову представителей власти, пусть сами разбираются.
— А вот этого не надо, — сказал я и, повернувшись к девочке, добавил: — Ты уж извини.
И я врезал этому дотошному гражданину кулаком в челюсть. Он даже не охнул, просто отлетел к переборке и оплыл на пол в ту самую лужу.
— Я же не виноват… — сказал я девочке. — Он сам все это начал.
И я выскочил вон из каюты. Черт побери, когда все это кончится? Я обрету когда-нибудь покой хоть на пять минут? Вот теперь ищи, где можно спрятаться. Этот тугодум поставит на уши всю команду, и они перероют судно от кормы до носа.
Но первым делом надо было переодеться. Почему я не сделал этого в каюте, ведь была куча времени, я же балдел, сидя на полу, словно кот на печной трубе? Плохо быть умным задним числом, теперь не те времена, чтобы позволять себе подобную роскошь.
Пришлось раздеваться прямо в коридоре. Я стянул со спины рюкзак, вытащил оттуда хоть и помятую, хоть и влажную, но все же нормальную для реала одежду и принялся снимать с себя костюм. И надо же, когда я был в совершенно непрезентабельном виде, дверь одной из кают отварилась и в коридор выплыла дородная дама в белой пляжной шляпе и купальнике, обнажавшем ее рыхлые телеса.
— Боже мой! — воскликнула дама при виде моей обнаженной натуры. — Что вы тут делаете в таком виде?
— Конференция нудистов, — крякнул я. — Разве вы не знали, что почти все судно арендовала наша организация?
— Нет! — гневно сказала она. — Если бы знала, ноги моей здесь бы не было. Я порядочная женщина.
— Значит, вам не повезло, — двусмысленно посочувствовал я. — Но чтобы больше вас не расстраивать, позвольте я оденусь. Не думал, что мой вид вызовет столь бурную реакцию.
— Уж извольте, — сказала дама и, смешно колыша задом, поплыла по коридору, в конце которого виднелась дверь на палубу.
Я быстренько оделся и побежал в другую сторону — туда, где находилась лестница.
Так, а теперь куда — вверх или вниз?
Вверх, на дневной свет, почему-то не хотелось. Мне бы сейчас забиться в какую-нибудь щель и сидеть там, как таракану, не высовывая наружу даже усов. И еще очень хотелось узнать, далеко ли мы находимся от Дакара: от этого зависело, насколько серьезная игра в прятки мне предстоит. Но пока второй вопрос был менее важен, чем первый. И я нырнул в чрево судна, спускаясь по лестнице все ниже и ниже.
Исчезли коврики, прикрепленные к ступенькам стальными планками, стало грязнее, и не так блестел давно не крашенный пол. Наконец я оказался на последней пассажирской палубе, где располагались каюты четвертого класса.
«Прежде всего надо спрятать рюкзак, — подумал я. — Во-первых, улика, а во-вторых, я не слишком уж и похож на туриста».
Искать место для тайника даже и не пришлось, за сходнями вполне могло поместиться не меньше десятка таких же рюкзаков. Туда я его и засунул и лишь потом принялся разглядывать уныло освещенный тусклыми лампочками коридор со множеством дверей. Тесновато здесь, но, может, с моим помятым костюмчиком в этом улье как раз и удастся сойти за местную «пчелу»?
Я открыл первую дверь и заглянул внутрь. Какой-то важный негр читал газету, а рядом под неусыпным оком шоколадной мамаши возились ребятишки.
— Простите, — сказал я и направился к следующей двери.
Здесь дрыхли четверо здоровенных мужиков, и запах чеснока бил, как из брандспойта, тугой и мощной струей, выкинувшей меня обратно в коридор.
За третьей дверью играли в карты, играли по маленькой, и сюда набилось еще человек пять глазеющих. Что ж, на какое-то время есть где приткнуться, и на том спасибо! Не спрашивая разрешения, я вошел в каюту и через чье-то плечо принялся следить за ходом игры, сотворив на лице заинтересованное выражение.
Внимания на меня не обратил никто. На нижних палубах довольно часто можно увидеть подобное «карточное» времяпрепровождение. Люди, которым едва хватило денег на билет, не могут позволить себе корабельные развлечения вроде баров и дансингов. Так и коротают они время, выигрывая и проигрывая крохи, которые им кажутся целым состоянием. Увы, все познается в сравнении.
Через какое-то время мне удалось присесть на одну из коек, оттеснив впередистоящих. Теперь они оказались между мной и дверью. Дай бог, чтобы карточная игра продолжалась как можно дольше, а их спины послужили хорошим укрытием от чужих глаз.
Теперь оставалось ждать и надеяться, что тот нервный папаша не сможет убедить капитана начать крупномасштабные поиски. Впрочем, скорее всего произойдет как раз наоборот. Свое везение, равно как и невезение, я уже проверял сегодня не единожды. Очередь за невезением. Так и есть: скрипнула дверь, и над нами громыхнул грубый с хрипотцой голос:
— Это что здесь за казино, бездельники?! Марш по своим каютам! Еще раз увижу карты — пеняйте на себя.
Все повернулись к двери, хмуро глядя на седовласого моряка в лихо заломленной фуражке.
— Я сказал — выметайтесь! И не все разом! Выходите по одному.
Я аккуратно выглянул из-за чьей-то спины, и сердце забарабанило прямо по ребрам. Рядом с моряком стоял побитый мной папаша и внимательно вглядывался в лица. Любители карточных игр начали по очереди покидать каюту. Я, разумно решив, что не стоит быть в этой очереди последним, пристроился за худосочным низеньким человечком и, сотворив на лице безразличное выражение, направился к двери.
Удивительно, но на меня так и не указали пальцем, не заорали: «Вот он! Держи его, держи!» Я вышел в коридор и направился к лестнице, краем уха услышав вопрос, заданный хриплым голосом:
— Ну что, и здесь его нет?
— Я же вам объяснял! — заорал въедливый джентльмен. — Тот был в водолазном костюме и со шлемом.
«Лопух, — хмыкнул я про себя, — только страху на меня нагнал, паршивец».
Оказалось, мы были уже рядом с африканским берегом, и к двум часам пополудни следующего дня на горизонте показался Дакар.
Что знал я об этом городе? Практически ничего. Ну, о гонках Париж — Дакар знают все, о том, что это столица Сенегала, — тоже, и то, что страна эта славится на весь мир своим арахисом, — многие. Но вот чего я не знал, так это то, что дакарцы встречают заморские корабли чуть ли не всем городом. Когда мы вошли в акваторию порта, пристань, к которой наш пассажирский лайнер собирался швартоваться, была заполнена неграми, почему-то преимущественно мужского пола. Они радостно махали руками, кричали что-то на своем языке, в общем, радовались несказанно.
Я наблюдал за аборигенами с нижней палубы и не меньше их радовался тому, что окажусь наконец на суше и смогу по-человечески отдохнуть, ведь всю предыдущую ночь мне пришлось проторчать на данс-площадке, развлекая танцами не первой молодости дамочек. Они щедро угощали меня выпивкой, приглашали за свои столики, но почти не предлагали есть. Поэтому под утро я был пьян вдрызг и с трудом сумел перевалиться через борт шлюпки, где и продрых до полудня.
Эх, что вспоминать, паршиво мне было, да и теперь не очень-то хорошо. Зато впереди меня ожидал отдых. Я решил на несколько дней задержаться здесь и позагорать на роскошных пляжах, обдумывая план дальнейших действий. Однако для этого мне надо было сперва отправиться в виртуальность и раздобыть там денег, ведь я был на абсолютном нуле…
Кто-то подергал меня за рукав. Я вздрогнул и оглянулся. Это была девочка, в каюте которой я материализовался из «виртала». Она улыбалась мне широкой улыбкой.
— Дядя, это вы?
Я быстро стрельнул глазами по сторонам. Ее отца на горизонте не наблюдалось.
— Да, — выдохнув, признался я. — А где твой папа?
— Спит. Он вчера всю ночь гонялся за вами. И не нашел, и потому очень и очень злился. А я ему сказала, что вы хороший, а он мне ответил, что хорошие пап не бьют.
Я рассмеялся.
— Я не хотел его бить, но ты же видела — он сам все начал.
— Папа всегда такой въедливый, он ведь у меня.военный.
«Так, — уныло подумал я, — похоже, мне придется несколько подсократить свой отдых в Дакаре. Военный — не агент ЦРУ, но все же надо держать ухо востро. Этот парень дела так не оставит, припрется, чего доброго, в американское посольство и заявит о нашей нелицеприятной беседе. Ну ничего. Пока они отреагируют, пока займутся поисками, я уже Успею покинуть этот город».
Тем временем к лайнеру приблизились буксиры и начали толкать его к пристани.
— Тебя как звать, королева? — спросил я.
— Джулия, — покраснела девочка.
— Мне пора, Джулия. Боюсь, твой отец может в любой момент появиться на палубе. А неприятности нам ни к чему. Правильно?
— Пока, — сказала Джулия и побежала к себе в каюту. Я смотрел ей вслед и думал, что, может быть, и зря врезал ее папаше. Эх, да что там говорить! Все как-то с самого начала пошло наперекосяк.
Наконец подали сходни, и я выбрался на берег. Внимательно огляделся — слава Богу, ничего подозрительного.
Только теперь стало понятно, почему наше судно встречали так много негров. Они наперебой предлагали нехитрые свои товары: часы, бижутерию, ткани и даже портативные ноутбуки. Все это стоило раз в десять дешевле, чем в Америке, но и качество вполне соответствовало цене.
Я пробился сквозь толпу и вышел на длинную улицу, идущую вдоль океанского побережья. Чувствовалось, что я в Африке: солнце палило нещадно, а вокруг росли экзотические пальмы. Я и не знал, что есть так много их разновидностей. Одни были покрыты какой-то зеленой чешуей, другие — маленькие и пузатые, третьи — наоборот, высоченные, но почти без листьев, лишь на самой их верхушке торчал небольшой пук, будто кепка на темечке забулдыги. Были здесь и банановые пальмы, но с какими-то уж чрезвычайно маленькими плодами, и масличные с большими гроздьями. А между пальмами попадались манговые деревья, баобабы и еще бог знает что за растения с неизвестными мне названиями. В общем, Африка, что еще сказать?