Страница:
— Спасибо! — Краев схватил обеими руками сухую кисть Бессонова и тряхнул ее так, что хрустнули суставы. — Спасибо, Люк! Что там надо делать? У нас еще есть сутки! Ты должен меня поднатаскать, проинструктировать!
— Ты ничего не будешь делать там. Ты будешь просто присутствовать. И стараться не мешать тем людям, которые знают, что делать. Да, вот еще что. Пожалуй, я дам тебе охрану. Двоих молодых людей. Они все равно ничего здесь не делают…
— Салем и Крюгер? — Да.
— Не боишься?
— За себя — нет. Мне уже нечего бояться. — Голова Бессонова тряслась все заметнее — видно было, как быстро он начал уставать. — Я боюсь за тебя, Николай.
Эти двое чумников — опытные и рассудительные люди, несмотря на свою молодость. Я проинструктирую их отдельно от тебя. Расскажу им немножко об особенностях твоих психических реакций. Если что — они удержат тебя от дурацких поступков.
— Я склонен к идиотизму. — Краев смущенно опустил голову. — Я знаю это, Люк. Но на этот раз я обещаю…
— Охотно верю твоим обещаниям. — Бессонов протянул руку Краеву. — Помоги-ка мне встать, брат. Погода, наверно, портится. Ломит все кости…
Краев чувствовал под ногами холодные плиты старой лестницы.
Глава 6
— Ты ничего не будешь делать там. Ты будешь просто присутствовать. И стараться не мешать тем людям, которые знают, что делать. Да, вот еще что. Пожалуй, я дам тебе охрану. Двоих молодых людей. Они все равно ничего здесь не делают…
— Салем и Крюгер? — Да.
— Не боишься?
— За себя — нет. Мне уже нечего бояться. — Голова Бессонова тряслась все заметнее — видно было, как быстро он начал уставать. — Я боюсь за тебя, Николай.
Эти двое чумников — опытные и рассудительные люди, несмотря на свою молодость. Я проинструктирую их отдельно от тебя. Расскажу им немножко об особенностях твоих психических реакций. Если что — они удержат тебя от дурацких поступков.
— Я склонен к идиотизму. — Краев смущенно опустил голову. — Я знаю это, Люк. Но на этот раз я обещаю…
— Охотно верю твоим обещаниям. — Бессонов протянул руку Краеву. — Помоги-ка мне встать, брат. Погода, наверно, портится. Ломит все кости…
Краев чувствовал под ногами холодные плиты старой лестницы.
Глава 6
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Прежде чем идти на дело, Краеву пришлось подвергнуться не очень приятной процедуре. Бессонов удалил «маячок», спрятанный в теле Краева. Нашел он его без труда, но, к сожалению, радиочип оказался спрятан не под кожу — он сидел глубоко в мышце спины. Краева разрезали под местным наркозом и извлекли чип. Место это обезболили, но при резких наклонах боль до сих пор стреляла в поясницу. Краев терпел. Старался не показать, что его что-то беспокоит.
Честно говоря, чувствовал он себя не самым лучшим образом. Наверное, сказались чрезмерные физические перегрузки. Сам виноват — нечего было играть в волейбол целыми днями, не мальчишка уже. Загонял себя, наверное. Ладно, все пройдет…
Краев успокаивал себя. А может быть, даже в чем-то и обманывал себя. Потому что знакомая боль в колене, забытая за последние недели, проснулась. Пока еще слабо покусывала сустав, чуть трогала его острыми зубками, облизывала языком, шершавым, как рашпиль. Но Краев помнил, как начинались его мучения много лет назад. Это было так же. Так же.
Ерунда. Это все мелочь. Главное — успеть. Не свалиться с ног, выдюжить, довести до конца диверсионную операцию. А там разберемся.
Краев и сам точно не знал, каким образом их доставили в Москву. Весь путь они втроем с Салемом и Крюгером проделали в закрытой тесной камере, обитой мягкой обшивкой. Поскольку транспортировали их ночью, Краев заснул. Потом их высадили, долго вели куда-то, показывая дорогу фонариками, и Николай не мог спросонок сориентироваться, что является причиной кромешной тьмы — ночь или подземелье. Наконец они попали в помещение, где света было достаточно. Оказалось, что компанию им составляют еще три человека среднего возраста — все, как один, с длинными носами и пушистыми усами цвета соломы.
— Какие вы все, однако, одинаковые, братцы, — тонко подметил Краев.
— Сейчас и вы такими же будете, — прогундосил один из них.
И трое усачей принялись за работу. На физиономию Краева наклеили несколько слоев тонкой растягивающейся пленки, потом между слоями ввели какую-то субстанцию, придающую маске желаемую форму и цвет. Краев скосил глаза внутрь и увидел кончик собственного нового носа. Нос был здоровенным, ноздреватым и слегка горбатым. Николай ожидал, что сразу вспотеет в маске, но она, по-видимому, пропускала воздух, потому что никакого дискомфорта Николай не ощущал. Закончилось пластическое вмешательство прилаживанием лохматых бровей и усов и приклеиванием на ладони и пальцы рук фальшивых кожных отпечатков.
— Вставай, — сказал усач. — Полюбуйся на себя. Мама родная не узнает.
Краев глянул в зеркало и расхохотался. Теперь его физиономия действительно ничем не отличалась от носато-усатых унылых морд тех людей, что привели их сюда. Такие же в точности портреты заполучили Салем и Крюгер. Отличались они друг от друга только ростом.
— Ну вы даете! — сказал он. — У вас что, только такие лица на складе остались? Или фантазия плохо работает?
— А что, плохо сделано? — Один из усачей, Краев теперь уж и не мог сказать, какой именно, с удовлетворением оглядывал свою работу. — Нос, что ли, жмет?
Краев надул щеки, пошевелил бровями, потрогал себя за кончик носа. Нет, все было сделано великолепно. Если бы Краев смотрел на себя со стороны, он никогда бы не заподозрил, что перед ним — не живая кожа, а синтетическая пленка.
— Качество работы отменное, — сказал он. — Я о другом говорю. Почему все так одинаково? Зачем вы нас тут клонировали, как однояйцевых близнецов?
— А потому что мы все шестеро — один и тот же человек. Пудов Валерий Вениаминович. Запомнил фамилию? Объясняю: Пудов — это техник «Центра-18». «Центр-18» — это сеть лабораторий, где изготавливают вирусные препараты, и сеть складов, где их хранят. Там все автоматизировано, потому что присутствие лишних людей нежелательно. Через час начинается рабочая смена Пудова. Он должен обслуживать и охранять склад номер 41z, где хранится требуемый нам «товар». Для охраны Пудову положено оружие, которым он в совершенстве умеет пользоваться. Рабочая смена Пудова — всего лишь четыре часа. За это время мы должны найти то, что нам нужно, забрать и уйти. И постараться при этом наделать как можно меньше шума. Это непросто, но это возможно. Вот и все, пожалуй.
— А настоящего Пудова?… Мы что, уберем его?
— Настоящего Пудова уже убрали. Он холост, живет один, и никто не заметил, что он не пришел вчера вечером домой.
— Вы что его, того? — Краев чиркнул пальцем по горлу. — Навсегда уговорили?
— Ну что ты. — Усач усмехнулся. — Это не наш стиль работы — убивать ни в чем не повинных людей. Пудов в надежном месте. Закончим работу — выпустим его на волю. Он все равно ничего не знает. Потому что спит как младенец.
— Он что, чумник, этот Пудов?
— Нет.
— Баран?! Как же он тогда может обращаться с оружием?
— Он тормоз. Бывший спецназовец. В одиночку может справиться со взводом. Радуйся, что его обезвредили без твоего участия.
— Но тормоза — это те же самые бараны!
— Тормоза — это бараны с самой высокой внушаемостью. Под излучением им можно приказать делать все, что угодно. В том числе и убивать людей. И можешь быть уверен, они сделают это без малейшего сомнения.
— А как же баранья неагрессивность?! — потрясенно воскликнул Краев.
— А вот так. — Усач развел руками. — Так вот. Дальше думай сам. Мотай на ус, пока он не отклеился.
— А вы кто?
— Мы — никто. Просто люди. Люди без вируса.
— Внимание! — Второй усач постучал по часам. — Время, ребятки! Хватит лясы точить! Пора двигаться. Наушники все прилепили?
— Да.
— Правый наушник — официальный. То, что вы услышите в нем, предназначено для настоящего Пудова. Левый наушник — наша внутренняя связь. Если услышите приказ в левом ухе, постарайтесь выполнить его быстро и точно. Правое и левое ухи никто не путает?
— Нет вроде бы, — сказал один из носатых голосом Салема.
— Мой вам совет — не путайте. Будете проявлять самодеятельность — быстро превратитесь в труп. Там сплошная автоматика, ребята. Она убивает непрошеных гостей сама, без человеческой помощи. В чем-то она действует точнее, чем человек, в чем-то — тупа и неизобретательна. Чтобы обмануть автоматику и протащить вместо одного целых шесть техников Пудовых, нужно четко соблюдать определенный алгоритм. Времени инструктировать вас нет. Увидите все на месте. Вы трое повторите все так же, как сделаем мы. Смотрите за нами внимательно. После того как дверь открылась, нажимайте кнопку «Сброс» и быстро проходите внутрь. Сохраняйте полное молчание. Вот и все, пожалуй. Вперед.
Стоп. Остановились. Трое пошептались о чем-то, один из них сказал «Ну, давайте», нырнул в боковое ответвление коридора и исчез.
— Куда он?
— На проходную. Мы с вами должны попасть через люк прямо в помещение. А один должен обязательно засветиться на контрольном пункте внешней охраны. Якобы настоящий Пудов прошел внутрь «Центра-18». Там его будут проверять люди. Люди, которые знают настоящего Пудова. Вшестером там делать нечего.
— А он справится?
— Должен справиться. Он — тоже охранник, работает здесь и знает все здешние порядки и ловушки. И с Пудовым он хорошо знаком. Он изобразит его достаточно точно. Полгода тренировался.
— Если он сам техник, почему тогда под своим именем не пошел? — поинтересовался Салем. — Проще бы было.
— А ты бы пошел под своим именем?
— Да, действительно… — Салем попытался по привычке почесать лысый затылок, но вспомнил, что теперь его голый череп прикрыт париком и цилиндрической кепочкой. — Так он что, тоже тормоз?
— Он хорошо притворяется тормозом. Уже восемь лет, как притворяется. Он наш человек.
Они стояли молча и ждали. Один из усатых смотрел на часы. Минута проходила за минутой. Краеву отчаянно хотелось курить.
Зачем он пошел сюда? Толку от него здесь действительно не было — продумана операция была, судя по всему, с умом, и добавить к этому было просто нечего. Наоборот, участие Краева и прилагавшихся к нему Салема и Крюгера только осложняло дело. Вместо трех запланированных заранее усачей-носачей появилось целых шесть фальшивых Пудовых. Удивительно, как исполнители операции согласились на такое безобразие? Наверное, Бессонов обладал очень большим авторитетом, если смог за день до операции впихнуть туда еще трех «пассажиров».
— Хорошо. — Тот, кто смотрел на часы, кивнул. — По времени он уже должен пройти через пропускной пункт. Через пять минут мы идем наверх. Даю последние инструкции. Вот эти фиговины прилепите к горлу. — Человек раздал каждому желтые кругляши, похожие на большие таблетки. — Прилепили?
— Да, — ответили все дружно совершенно одинаковыми гнусавыми голосами.
— Это модификаторы тембра. Теперь вы все говорите голосом Пудова. Так… Теперь оружие. — Усач полез в сумку и достал оттуда прямоугольную черную коробочку, поднял ее вверх. — Показываю. Оружие настоящее и очень неслабое. Его луч пробивает трехмиллиметровое железо на расстоянии двадцати метров. Называется оно «излучатель СИ-105 м», но мы обычно называем его просто сикалкой. С ударением на втором слоге. Я бы с удовольствием не дал вам эти нехорошие игрушки, ребята, но настоящий Пудов должен быть вооружен такой вот сикалкой, а значит, и вы тоже! Вот смотрите, пальцы вставляете в петельки, коробка в результате надевается на тыльную сторону правой кисти. Вот это — отверстие луча, его направляют на предполагаемого противника, но ни в коем случае не себе в глаз. Вот это — рычажок предохранителя. У всех у вас излучатель стоит на отключенном режиме, и я даже не покажу, как его включать. Ни к чему это вам.
— А если вдруг нечаянно включится? — поинтересовался Крюгер. — Например, об стенку рукой ненарочно чиркнуть? Поубиваем ведь тогда друг друга — по незнанию.
— Я те чиркну! — прогундосил инструктор. — Знаю я ваше чумное «нечаянно»! Ладно. Покажу то, чего не стоит делать, если сикалка, не дай Бог, включится. Вот это большой палец правой руки. Вот это — средний палец. При включенном излучателе эти пальцы не надо соединять вместе, в такое вот, показываю специально для тупых, колечко. Потому что при этом излучатель начинает продырявливать все, что попадется ему на глазок. При однократном коротком соединении указанных пальцев, каковое, конечно, вы делать не будете, короткий импульс действует наподобие пули. Если вы не будете долго держать пальцы соединенными, то у вас не получится длинный луч, который косит все на своем пути. И наконец: мне не хотелось бы показывать вам регулировку силы луча, которая осуществляется посредством перемещения большого пальца по поверхности среднего пальца. Чем ближе к ладони, тем сильнее луч. Все поняли, чего не надо делать?!
— Так точно! — гаркнули Салем с Крюгером. Видно было, что руки у них чесались от нетерпения побыстрее заполучить заветные излучатели.
— Берите излучатели. И наверх.
«Руками-ногами без нужды не двигать, — услышал Краев четкий голос в своем левом наушнике. — Уроните какое-нибудь ведро — грохоту не оберемся. Не разговаривать. Фонари не включать».
Дверь бесшумно отворилась, бросив в темноту полоску света, показавшуюся с отвычки ослепительной. Голова того, кто шел через проходную, просунулась внутрь и тут же исчезла.
«Сейчас будете выползать по одному. По-пластунски! Прижимайтесь к полу. Голову и прочие части тела не поднимать выше сорока сантиметров. Все, что выше, будет засечено датчиком и аккуратно отрезано лучом…»
Один, другой, третий… Краев полз четвертым. Полз и думал о том, сколько сантиметров он представляет собой в толщину. Никогда не интересовался этим раньше. Сантиметров тридцать-тридцать пять навскидку. Значит, пять сантиметров допуска есть. Немного. Лучше уж носом в пыль. Жить-то как хочется… Потянуло его на приключения, козла старого… Чиркнет вот сейчас по оттопыренной заднице острым лучиком — и прощай, любимый окорок…
«Неплохо. Сейчас лежим и внимательно смотрим, что делает первый из Пудовых. Запоминаем».
Голос из левого наушника. И полная тишина вокруг. Интересно, как это инструктор умудряется говорить так, что его слышно только в наушнике?
Пять человек лежало на полу в продолговатом помещении — два метра шириной, шесть метров длиной. Здесь не было никаких предметов мебели, не было аппаратуры, не было даже телекамер. Только ослепительно яркий свет бил с потолка и ровные продольные щели шли по белым стенам через каждые полметра. Краев вспомнил «комнату для расстрелов» в подземелье Агрегата. Там были круглые дырки в стенах, здесь — щели. Там были расплющенные пули на полу, тут предполагались тонкие пучки лазерных лучей. Неизвестно, что было хуже. Краеву не хотелось попробовать на собственной шкуре ни того ни другого.
«Пудов номер один» прошел вдоль коридора ровным, спокойным шагом и остановился перед массивной никелированной дверью с надписью «41z». Приложил левую руку пальцами и ладонью к прямоугольнику, обведенному тонкой красной линией. Правую руку с прикрепленной к ней сикалкой отвел перпендикулярно в сторону.
«Один, два, три, четыре…»
Синтезированный механический голос раздался в правом наушнике, и Краев вздрогнул от неожиданности. Голос считал до двадцати размеренно, как метроном. А Пудов трижды произнес слово «пойнт» — после девяти, одиннадцати и семнадцати.
«Имя?» — после некоторого молчания спросил автомат, очевидно удовлетворившись выполненными действиями испытуемого. «Пудов. Валерий. Вениаминович». — «Группа допуска?» — «Три дэ бис». — «Смена?» — «Первая». — «Пароль?» — «Трепанация». — «Предыдущий, пароль?» — «Хрен моржовый».
Опять тишина. Краев уже начал думать, что что-то не так, когда механический голос произнес: «Допуск разрешен». Дверь поползла в сторону, тонко запищал зуммер, замигала красная лампочка где-то сбоку. «Пудов» подождал, когда дверь откроется полностью, нажал большую черную кнопку, находящуюся прямо под лампочкой, и быстро скользнул в проем. Дверь бесшумно рванулась назад и захлопнулась, чудом не отдавив ему пятку. В эту же секунду «Пудов номер два» поднялся на ноги с пола и пошел вперед ровным шагом.
«Сброс! — четко проговорил автомат. — Повторите процедуру опознания».
Второй из усачей уже стоял у двери — одна рука на прямоугольнике, другая отставлена в сторону.
«Один, два, три, четыре»…
Все шло без малейшей запинки.
«Ребятки, все поняли? — живая речь в левом наушнике. — Следующий идет Крюгер. Дальше — Николай, потом Салем. Последний — я. Главное — два момента. Первый — прыгать в дверь сразу, как только нажмете „Сброс“. Иначе так хрястнет, что мало не покажется. Второй момент — следующему вставать, когда моргает красная лампочка. В это время отключаются лазерные датчики. Вот и все. Удачи вам».
Николай почему-то начисто избавился от волнения. Второй самозванец уже шмыгнул в дверь, и Крюгер стоял на его месте и голосом Пудова произносил то, что положено. Процедура допуска была достаточно сложной, имела несколько степеней защиты, но те, кто разрабатывал операцию, учли все, что нужно было учесть. И ничего лишнего. Вероятно, при допуске идентифицировалась физиономия техника, его голос и отпечатки пальцев. Все это у Краева сейчас точно соответствовало требуемому образцу. Глупо было думать, что этот аппарат вдруг станет измерять рост человека или, к примеру, идентифицировать сетчатку его глаза. Впрочем, если бы это требовалось — подогнали бы и это. Как? Это уже технические вопросы.
И только когда Краев прошмыгнул в дверь, тупо лязгнувшую у самой его задницы, он почувствовал, как его трясет. Один из усачей тут же схватил его за лацканы форменной куртки и прислонил к стене в положенном месте, рядом с Крюгером.
«Стойте тут, — тихий голос в левом наушнике. — Ради Бога, не разговаривайте — у вас нет переговорных устройств. И не двигайтесь лишнего. Вы хотели присутствовать? Присутствуйте. Смотрите. И не мешайте».
Через две минуты уже все шестеро двойников находились на складе. Трое стояли у стены и наблюдали. Другие трое — те, кто знал, что делать, — надели на головы защитные шлемы из прозрачного пластика и теперь шныряли по складу, занимались поисками. Краев слышал их переговоры, но сам сказать ничего не мог.
«Какой термос?» — «Понятия не имею». — «А чего заранее не узнал?» — «Так мне и сказали…» — «Методом тыка?» — «Шутишь? На себе, что ли, пробовать будешь?» — «Там метка должна стоять — „антиСЭМ-13“». — «Ты точно знаешь название штамма?» — «Точняк!» — «Нет тут никаких меток вообще. Все термосы одинаковые, черт бы их побрал!» — «Дурень! Ты что, не видишь, что я делаю?!» — «А… Так бы сразу и сказал!..»
Обрывки не слишком понятного разговора в левом ухе Краева. Однако, сопоставляя то, что он слышал, и то, что делали эти трое, Краев начинал разбираться в ситуации. «Термосами» назывались высокие металлические цилиндры-контейнеры с крышками сложной конфигурации. На складе находилось больше трех десятков термосов, каждый из них был высотой около метра и весил, наверное, не одну сотню килограммов. Стояли термосы на полу тремя рядами и соединялись трубками и кабелями в сложную конструкцию. Мониторы на стеллаже у стены показывали десятки функций — контролировали, как чувствуют себя культуры вирусов, и поддерживали их существование. Триллионы микроскопических живых существ спали в этих цилиндрах, погруженные в жидкий азот, в состоянии глубокой заморозки.
«Интересно, видят ли вирусы сны? — подумал Краев. — Мечтают ли они скорее вырваться на свободу, на свежий воздух, чтобы заразить человека, внедриться в его хромосомы и обрести таким образом руки, ноги, тело и даже разум?» Вирус СЭМ не был разумен сам по себе, но, входя в человека, он становился частью его сознания. По мнению Краева, не самой лучшей его частью. Он превращал свободного человека в послушного раба. Лишал его права выбора.
Краев с удовольствием взорвал бы весь этот склад. Только что это могло дать? Вирус уже сделал свое дело — поселился в людях и изменил их. Отравил их души. Теперь людям нужно было противоядие, дабы спастись. И Краев пришел сюда за ним.
Видимых букв или знаков на контейнерах действительно не было. Но Краев видел, что один из усачей облучает каждый цилиндр приборчиком, похожим на маленький фонарь. И в лучах этого фонарика на боку каждого цилиндра начинали светиться коды. Техник обследовал уже около половины термосов, но пока только недовольно качал головой.
«Ты уверен, что товар на этом складе?» — «А ты не уверен? Иди поищи на другом». — «Быстрее давай. Время не резиновое». — «Это мозги у тебя резиновые». — «Кончайте лаяться, мужики! Спокойнее…» — «Ага! Есть! Сюда».
Нашли. Бросились все втроем к термосу, самому ближнему к Краеву. Николай хорошо видел круглую крышку из белого пластика, величиной с большую тарелку. Видел, что на ней установлен плоский прямоугольный предмет с рядами кнопок. Кодовый замок. И можно ручаться, замок посложнее тех, что ставят на двери подъездов.
«Так, Гриша, теперь твоя работа. Подбирай код». — «Тут какой? Квантовый?» — «Электронно-механический». — «Боже, какая древность!» — «Черта с два! Посложнее твоего квантового будет. Полтора миллиона комбинаций». — «Вот чума! Ладно, разберемся…» — «Сколько тебе времени надо?» — «Откуда я знаю? Как повезет». — «Ну, если по максимуму?» — «Часа полтора — по миллиону за час». — «Что у тебя за прибор такой тупой?» — «Сам ты тупой! Хочешь — сам подбирай!» — «Мужики, не лайтесь, в последний раз говорю!» — «Ладно, запустил. Теперь только ждать».
Краев уже начал различать голоса, которые по очереди менялись в его левом ухе. Даже определил, кто из троих какие функции исполняет. Первый, главный инструктор, имел несомненные признаки военного человека. Это он объяснял, как обращаться с оружием, и командовал всеми при передвижениях. Второй был техником с соседнего склада — он единственный ориентировался во всех хитросплетениях «Центра-18». Третий, Гриша, был взломщиком замков и, вероятно, специалистом по электронной аппаратуре.
Голоса замолчали, и стало совсем уж тягостно. Минуты. Десятки минут. Боль в колене кусает все сильнее. «Терпи, сам напросился. Боже, как больно-то… Господи, сесть бы на пол, вытянуть конечности, перенести непосильный вес туловища на пятую точку, прислониться к стене… Даже спросить ничего нельзя. Молчи как рыба».
«Ребята, вы можете сесть». Тихий, благодатный голос ангела, сошедшего с небес, в наушнике.
Как хорошо! Какое блаженство! Сегодня все получается просто замечательно! Чего переживать-то? Сколько времени прошло? Уже полчаса. Какой-то жалкий час остался — и эти усатые-носатые профессионалы извлекут из контейнера то, что им требовалось. Потом они тихо прошмыгнут под землю — процедура выхода, конечно, окажется намного проще, чем процедура допуска, и идти через проходную опять же уже никому не нужно. Скоро Краев снова окажется в Лесной Дыре. Он честно признается Люку, что у него проблемы с коленом, — не будет больше бахвалиться своим якобы железным здоровьем. И Люк вылечит его — он же врач, в конце концов! Бедный Люк… Себя он уже вылечить не может. Но что такое мелкое, легко излечивающееся правое колено по сравнению с раком? Ерунда. Все будет в порядке.
Вопрос: зачем он, Краев, лез сюда, напросился на эту операцию, в которой ему досталась роль лишнего бесполезного балласта? Э, ребятки, не спешите судить, вы просто не знаете всего! Вы хреново разбираетесь в такой сложной штуке, как судьба! Может быть, его, Краева, роль и есть самая главная в успешности проводимой сегодня операции! Если бы не его личное присутствие, все пошло бы наперекосяк! Первого фальшивого Пудова отловили бы на проходной, второму прищемило бы ногу дверью, а третьего лазерные лучи покрошили бы на мелкий гуляш. Так-то вот! Бессонов хорошо понимал, зачем отправляет Краева сюда — в качестве счастливого талисмана. Бессонов — он молодец! Скорее увидеть его снова. Дотащить до него свое несчастное колено. И больше не соваться в авантюры. Дальше все пойдет и без его, Краева, участия. Он просто будет наблюдать все со стороны — со спокойным, созерцательным удовлетворением. Все будет как надо. Люди в этой стране снова начнут становиться людьми, вспоминать, какими они когда-то были. Но к старой, нищей России возврата уже не будет. Люди разучились быть сволочами, и вряд ли им захочется стать ими снова. Просто они станут свободными. Выдернуть из всех приемников «Телероса» гадские излучатели — больше они не нужны! Может быть, в этом и заключается сермяжная правда — России нужно было пройти через это испытание, чтобы найти основу своего свободного, гармоничного существования. Пройти через страдания…
— Да! — Громкий, настоящий, не из наушника, голос прервал бредовые мечты Краева, вернул его к реальной жизни. — Да! Это техник Пудов! Я слушаю! Да! Конечно! Все нормально. Через сколько вы подойдете? Через пять минут? Ага. Хорошо. Жду вас. Так точно!
Молчание, повисшее в воздухе, — густое, тяжелое, ощутимое кожей, как давление океанской воды на тысячеметровой глубине.
«Это один из местных хмырей-вирусологов, — наконец проговорил техник через наушник коммутатора. — Что-то ему здесь понадобилось, холера его забери. Идет сюда».
«Чего ему дома не сидится! Сегодня же воскресенье! Специально ведь выходной день выбирали».
«А что им воскресенье? Они здесь день и ночь торчат. Ученые, в дерьме моченые… Небось еще гордятся тем, что труд их приносит счастье людям. Давить таких надо. Как клопов».
Честно говоря, чувствовал он себя не самым лучшим образом. Наверное, сказались чрезмерные физические перегрузки. Сам виноват — нечего было играть в волейбол целыми днями, не мальчишка уже. Загонял себя, наверное. Ладно, все пройдет…
Краев успокаивал себя. А может быть, даже в чем-то и обманывал себя. Потому что знакомая боль в колене, забытая за последние недели, проснулась. Пока еще слабо покусывала сустав, чуть трогала его острыми зубками, облизывала языком, шершавым, как рашпиль. Но Краев помнил, как начинались его мучения много лет назад. Это было так же. Так же.
Ерунда. Это все мелочь. Главное — успеть. Не свалиться с ног, выдюжить, довести до конца диверсионную операцию. А там разберемся.
Краев и сам точно не знал, каким образом их доставили в Москву. Весь путь они втроем с Салемом и Крюгером проделали в закрытой тесной камере, обитой мягкой обшивкой. Поскольку транспортировали их ночью, Краев заснул. Потом их высадили, долго вели куда-то, показывая дорогу фонариками, и Николай не мог спросонок сориентироваться, что является причиной кромешной тьмы — ночь или подземелье. Наконец они попали в помещение, где света было достаточно. Оказалось, что компанию им составляют еще три человека среднего возраста — все, как один, с длинными носами и пушистыми усами цвета соломы.
— Какие вы все, однако, одинаковые, братцы, — тонко подметил Краев.
— Сейчас и вы такими же будете, — прогундосил один из них.
И трое усачей принялись за работу. На физиономию Краева наклеили несколько слоев тонкой растягивающейся пленки, потом между слоями ввели какую-то субстанцию, придающую маске желаемую форму и цвет. Краев скосил глаза внутрь и увидел кончик собственного нового носа. Нос был здоровенным, ноздреватым и слегка горбатым. Николай ожидал, что сразу вспотеет в маске, но она, по-видимому, пропускала воздух, потому что никакого дискомфорта Николай не ощущал. Закончилось пластическое вмешательство прилаживанием лохматых бровей и усов и приклеиванием на ладони и пальцы рук фальшивых кожных отпечатков.
— Вставай, — сказал усач. — Полюбуйся на себя. Мама родная не узнает.
Краев глянул в зеркало и расхохотался. Теперь его физиономия действительно ничем не отличалась от носато-усатых унылых морд тех людей, что привели их сюда. Такие же в точности портреты заполучили Салем и Крюгер. Отличались они друг от друга только ростом.
— Ну вы даете! — сказал он. — У вас что, только такие лица на складе остались? Или фантазия плохо работает?
— А что, плохо сделано? — Один из усачей, Краев теперь уж и не мог сказать, какой именно, с удовлетворением оглядывал свою работу. — Нос, что ли, жмет?
Краев надул щеки, пошевелил бровями, потрогал себя за кончик носа. Нет, все было сделано великолепно. Если бы Краев смотрел на себя со стороны, он никогда бы не заподозрил, что перед ним — не живая кожа, а синтетическая пленка.
— Качество работы отменное, — сказал он. — Я о другом говорю. Почему все так одинаково? Зачем вы нас тут клонировали, как однояйцевых близнецов?
— А потому что мы все шестеро — один и тот же человек. Пудов Валерий Вениаминович. Запомнил фамилию? Объясняю: Пудов — это техник «Центра-18». «Центр-18» — это сеть лабораторий, где изготавливают вирусные препараты, и сеть складов, где их хранят. Там все автоматизировано, потому что присутствие лишних людей нежелательно. Через час начинается рабочая смена Пудова. Он должен обслуживать и охранять склад номер 41z, где хранится требуемый нам «товар». Для охраны Пудову положено оружие, которым он в совершенстве умеет пользоваться. Рабочая смена Пудова — всего лишь четыре часа. За это время мы должны найти то, что нам нужно, забрать и уйти. И постараться при этом наделать как можно меньше шума. Это непросто, но это возможно. Вот и все, пожалуй.
— А настоящего Пудова?… Мы что, уберем его?
— Настоящего Пудова уже убрали. Он холост, живет один, и никто не заметил, что он не пришел вчера вечером домой.
— Вы что его, того? — Краев чиркнул пальцем по горлу. — Навсегда уговорили?
— Ну что ты. — Усач усмехнулся. — Это не наш стиль работы — убивать ни в чем не повинных людей. Пудов в надежном месте. Закончим работу — выпустим его на волю. Он все равно ничего не знает. Потому что спит как младенец.
— Он что, чумник, этот Пудов?
— Нет.
— Баран?! Как же он тогда может обращаться с оружием?
— Он тормоз. Бывший спецназовец. В одиночку может справиться со взводом. Радуйся, что его обезвредили без твоего участия.
— Но тормоза — это те же самые бараны!
— Тормоза — это бараны с самой высокой внушаемостью. Под излучением им можно приказать делать все, что угодно. В том числе и убивать людей. И можешь быть уверен, они сделают это без малейшего сомнения.
— А как же баранья неагрессивность?! — потрясенно воскликнул Краев.
— А вот так. — Усач развел руками. — Так вот. Дальше думай сам. Мотай на ус, пока он не отклеился.
— А вы кто?
— Мы — никто. Просто люди. Люди без вируса.
— Внимание! — Второй усач постучал по часам. — Время, ребятки! Хватит лясы точить! Пора двигаться. Наушники все прилепили?
— Да.
— Правый наушник — официальный. То, что вы услышите в нем, предназначено для настоящего Пудова. Левый наушник — наша внутренняя связь. Если услышите приказ в левом ухе, постарайтесь выполнить его быстро и точно. Правое и левое ухи никто не путает?
— Нет вроде бы, — сказал один из носатых голосом Салема.
— Мой вам совет — не путайте. Будете проявлять самодеятельность — быстро превратитесь в труп. Там сплошная автоматика, ребята. Она убивает непрошеных гостей сама, без человеческой помощи. В чем-то она действует точнее, чем человек, в чем-то — тупа и неизобретательна. Чтобы обмануть автоматику и протащить вместо одного целых шесть техников Пудовых, нужно четко соблюдать определенный алгоритм. Времени инструктировать вас нет. Увидите все на месте. Вы трое повторите все так же, как сделаем мы. Смотрите за нами внимательно. После того как дверь открылась, нажимайте кнопку «Сброс» и быстро проходите внутрь. Сохраняйте полное молчание. Вот и все, пожалуй. Вперед.
* * *
Они передвигались пешком, быстрым шагом, подсвечивая себе путь фонариками. Все-таки темнота была связана не с ночью — часы Краева показывали уже полвосьмого утра. Они шли под землей, по каким-то коммуникациям. Трубы, кабели, крысиный помет. Не канализационные трубы, не вонючая жижа по пояс, как в киношных боевиках, — и слава Богу. Краев больше думал о своем колене. Вернее, как раз пытался не думать, старался переключить свое внимание на спину, в которой тоже разгоралась боль, но все равно думал только о коленке.Стоп. Остановились. Трое пошептались о чем-то, один из них сказал «Ну, давайте», нырнул в боковое ответвление коридора и исчез.
— Куда он?
— На проходную. Мы с вами должны попасть через люк прямо в помещение. А один должен обязательно засветиться на контрольном пункте внешней охраны. Якобы настоящий Пудов прошел внутрь «Центра-18». Там его будут проверять люди. Люди, которые знают настоящего Пудова. Вшестером там делать нечего.
— А он справится?
— Должен справиться. Он — тоже охранник, работает здесь и знает все здешние порядки и ловушки. И с Пудовым он хорошо знаком. Он изобразит его достаточно точно. Полгода тренировался.
— Если он сам техник, почему тогда под своим именем не пошел? — поинтересовался Салем. — Проще бы было.
— А ты бы пошел под своим именем?
— Да, действительно… — Салем попытался по привычке почесать лысый затылок, но вспомнил, что теперь его голый череп прикрыт париком и цилиндрической кепочкой. — Так он что, тоже тормоз?
— Он хорошо притворяется тормозом. Уже восемь лет, как притворяется. Он наш человек.
Они стояли молча и ждали. Один из усатых смотрел на часы. Минута проходила за минутой. Краеву отчаянно хотелось курить.
Зачем он пошел сюда? Толку от него здесь действительно не было — продумана операция была, судя по всему, с умом, и добавить к этому было просто нечего. Наоборот, участие Краева и прилагавшихся к нему Салема и Крюгера только осложняло дело. Вместо трех запланированных заранее усачей-носачей появилось целых шесть фальшивых Пудовых. Удивительно, как исполнители операции согласились на такое безобразие? Наверное, Бессонов обладал очень большим авторитетом, если смог за день до операции впихнуть туда еще трех «пассажиров».
— Хорошо. — Тот, кто смотрел на часы, кивнул. — По времени он уже должен пройти через пропускной пункт. Через пять минут мы идем наверх. Даю последние инструкции. Вот эти фиговины прилепите к горлу. — Человек раздал каждому желтые кругляши, похожие на большие таблетки. — Прилепили?
— Да, — ответили все дружно совершенно одинаковыми гнусавыми голосами.
— Это модификаторы тембра. Теперь вы все говорите голосом Пудова. Так… Теперь оружие. — Усач полез в сумку и достал оттуда прямоугольную черную коробочку, поднял ее вверх. — Показываю. Оружие настоящее и очень неслабое. Его луч пробивает трехмиллиметровое железо на расстоянии двадцати метров. Называется оно «излучатель СИ-105 м», но мы обычно называем его просто сикалкой. С ударением на втором слоге. Я бы с удовольствием не дал вам эти нехорошие игрушки, ребята, но настоящий Пудов должен быть вооружен такой вот сикалкой, а значит, и вы тоже! Вот смотрите, пальцы вставляете в петельки, коробка в результате надевается на тыльную сторону правой кисти. Вот это — отверстие луча, его направляют на предполагаемого противника, но ни в коем случае не себе в глаз. Вот это — рычажок предохранителя. У всех у вас излучатель стоит на отключенном режиме, и я даже не покажу, как его включать. Ни к чему это вам.
— А если вдруг нечаянно включится? — поинтересовался Крюгер. — Например, об стенку рукой ненарочно чиркнуть? Поубиваем ведь тогда друг друга — по незнанию.
— Я те чиркну! — прогундосил инструктор. — Знаю я ваше чумное «нечаянно»! Ладно. Покажу то, чего не стоит делать, если сикалка, не дай Бог, включится. Вот это большой палец правой руки. Вот это — средний палец. При включенном излучателе эти пальцы не надо соединять вместе, в такое вот, показываю специально для тупых, колечко. Потому что при этом излучатель начинает продырявливать все, что попадется ему на глазок. При однократном коротком соединении указанных пальцев, каковое, конечно, вы делать не будете, короткий импульс действует наподобие пули. Если вы не будете долго держать пальцы соединенными, то у вас не получится длинный луч, который косит все на своем пути. И наконец: мне не хотелось бы показывать вам регулировку силы луча, которая осуществляется посредством перемещения большого пальца по поверхности среднего пальца. Чем ближе к ладони, тем сильнее луч. Все поняли, чего не надо делать?!
— Так точно! — гаркнули Салем с Крюгером. Видно было, что руки у них чесались от нетерпения побыстрее заполучить заветные излучатели.
— Берите излучатели. И наверх.
* * *
Они пролезли наверх друг за другом по вертикальной железной лестнице. И очутились в совершенно темной и глухой кладовке.«Руками-ногами без нужды не двигать, — услышал Краев четкий голос в своем левом наушнике. — Уроните какое-нибудь ведро — грохоту не оберемся. Не разговаривать. Фонари не включать».
Дверь бесшумно отворилась, бросив в темноту полоску света, показавшуюся с отвычки ослепительной. Голова того, кто шел через проходную, просунулась внутрь и тут же исчезла.
«Сейчас будете выползать по одному. По-пластунски! Прижимайтесь к полу. Голову и прочие части тела не поднимать выше сорока сантиметров. Все, что выше, будет засечено датчиком и аккуратно отрезано лучом…»
Один, другой, третий… Краев полз четвертым. Полз и думал о том, сколько сантиметров он представляет собой в толщину. Никогда не интересовался этим раньше. Сантиметров тридцать-тридцать пять навскидку. Значит, пять сантиметров допуска есть. Немного. Лучше уж носом в пыль. Жить-то как хочется… Потянуло его на приключения, козла старого… Чиркнет вот сейчас по оттопыренной заднице острым лучиком — и прощай, любимый окорок…
«Неплохо. Сейчас лежим и внимательно смотрим, что делает первый из Пудовых. Запоминаем».
Голос из левого наушника. И полная тишина вокруг. Интересно, как это инструктор умудряется говорить так, что его слышно только в наушнике?
Пять человек лежало на полу в продолговатом помещении — два метра шириной, шесть метров длиной. Здесь не было никаких предметов мебели, не было аппаратуры, не было даже телекамер. Только ослепительно яркий свет бил с потолка и ровные продольные щели шли по белым стенам через каждые полметра. Краев вспомнил «комнату для расстрелов» в подземелье Агрегата. Там были круглые дырки в стенах, здесь — щели. Там были расплющенные пули на полу, тут предполагались тонкие пучки лазерных лучей. Неизвестно, что было хуже. Краеву не хотелось попробовать на собственной шкуре ни того ни другого.
«Пудов номер один» прошел вдоль коридора ровным, спокойным шагом и остановился перед массивной никелированной дверью с надписью «41z». Приложил левую руку пальцами и ладонью к прямоугольнику, обведенному тонкой красной линией. Правую руку с прикрепленной к ней сикалкой отвел перпендикулярно в сторону.
«Один, два, три, четыре…»
Синтезированный механический голос раздался в правом наушнике, и Краев вздрогнул от неожиданности. Голос считал до двадцати размеренно, как метроном. А Пудов трижды произнес слово «пойнт» — после девяти, одиннадцати и семнадцати.
«Имя?» — после некоторого молчания спросил автомат, очевидно удовлетворившись выполненными действиями испытуемого. «Пудов. Валерий. Вениаминович». — «Группа допуска?» — «Три дэ бис». — «Смена?» — «Первая». — «Пароль?» — «Трепанация». — «Предыдущий, пароль?» — «Хрен моржовый».
Опять тишина. Краев уже начал думать, что что-то не так, когда механический голос произнес: «Допуск разрешен». Дверь поползла в сторону, тонко запищал зуммер, замигала красная лампочка где-то сбоку. «Пудов» подождал, когда дверь откроется полностью, нажал большую черную кнопку, находящуюся прямо под лампочкой, и быстро скользнул в проем. Дверь бесшумно рванулась назад и захлопнулась, чудом не отдавив ему пятку. В эту же секунду «Пудов номер два» поднялся на ноги с пола и пошел вперед ровным шагом.
«Сброс! — четко проговорил автомат. — Повторите процедуру опознания».
Второй из усачей уже стоял у двери — одна рука на прямоугольнике, другая отставлена в сторону.
«Один, два, три, четыре»…
Все шло без малейшей запинки.
«Ребятки, все поняли? — живая речь в левом наушнике. — Следующий идет Крюгер. Дальше — Николай, потом Салем. Последний — я. Главное — два момента. Первый — прыгать в дверь сразу, как только нажмете „Сброс“. Иначе так хрястнет, что мало не покажется. Второй момент — следующему вставать, когда моргает красная лампочка. В это время отключаются лазерные датчики. Вот и все. Удачи вам».
Николай почему-то начисто избавился от волнения. Второй самозванец уже шмыгнул в дверь, и Крюгер стоял на его месте и голосом Пудова произносил то, что положено. Процедура допуска была достаточно сложной, имела несколько степеней защиты, но те, кто разрабатывал операцию, учли все, что нужно было учесть. И ничего лишнего. Вероятно, при допуске идентифицировалась физиономия техника, его голос и отпечатки пальцев. Все это у Краева сейчас точно соответствовало требуемому образцу. Глупо было думать, что этот аппарат вдруг станет измерять рост человека или, к примеру, идентифицировать сетчатку его глаза. Впрочем, если бы это требовалось — подогнали бы и это. Как? Это уже технические вопросы.
И только когда Краев прошмыгнул в дверь, тупо лязгнувшую у самой его задницы, он почувствовал, как его трясет. Один из усачей тут же схватил его за лацканы форменной куртки и прислонил к стене в положенном месте, рядом с Крюгером.
«Стойте тут, — тихий голос в левом наушнике. — Ради Бога, не разговаривайте — у вас нет переговорных устройств. И не двигайтесь лишнего. Вы хотели присутствовать? Присутствуйте. Смотрите. И не мешайте».
Через две минуты уже все шестеро двойников находились на складе. Трое стояли у стены и наблюдали. Другие трое — те, кто знал, что делать, — надели на головы защитные шлемы из прозрачного пластика и теперь шныряли по складу, занимались поисками. Краев слышал их переговоры, но сам сказать ничего не мог.
«Какой термос?» — «Понятия не имею». — «А чего заранее не узнал?» — «Так мне и сказали…» — «Методом тыка?» — «Шутишь? На себе, что ли, пробовать будешь?» — «Там метка должна стоять — „антиСЭМ-13“». — «Ты точно знаешь название штамма?» — «Точняк!» — «Нет тут никаких меток вообще. Все термосы одинаковые, черт бы их побрал!» — «Дурень! Ты что, не видишь, что я делаю?!» — «А… Так бы сразу и сказал!..»
Обрывки не слишком понятного разговора в левом ухе Краева. Однако, сопоставляя то, что он слышал, и то, что делали эти трое, Краев начинал разбираться в ситуации. «Термосами» назывались высокие металлические цилиндры-контейнеры с крышками сложной конфигурации. На складе находилось больше трех десятков термосов, каждый из них был высотой около метра и весил, наверное, не одну сотню килограммов. Стояли термосы на полу тремя рядами и соединялись трубками и кабелями в сложную конструкцию. Мониторы на стеллаже у стены показывали десятки функций — контролировали, как чувствуют себя культуры вирусов, и поддерживали их существование. Триллионы микроскопических живых существ спали в этих цилиндрах, погруженные в жидкий азот, в состоянии глубокой заморозки.
«Интересно, видят ли вирусы сны? — подумал Краев. — Мечтают ли они скорее вырваться на свободу, на свежий воздух, чтобы заразить человека, внедриться в его хромосомы и обрести таким образом руки, ноги, тело и даже разум?» Вирус СЭМ не был разумен сам по себе, но, входя в человека, он становился частью его сознания. По мнению Краева, не самой лучшей его частью. Он превращал свободного человека в послушного раба. Лишал его права выбора.
Краев с удовольствием взорвал бы весь этот склад. Только что это могло дать? Вирус уже сделал свое дело — поселился в людях и изменил их. Отравил их души. Теперь людям нужно было противоядие, дабы спастись. И Краев пришел сюда за ним.
Видимых букв или знаков на контейнерах действительно не было. Но Краев видел, что один из усачей облучает каждый цилиндр приборчиком, похожим на маленький фонарь. И в лучах этого фонарика на боку каждого цилиндра начинали светиться коды. Техник обследовал уже около половины термосов, но пока только недовольно качал головой.
«Ты уверен, что товар на этом складе?» — «А ты не уверен? Иди поищи на другом». — «Быстрее давай. Время не резиновое». — «Это мозги у тебя резиновые». — «Кончайте лаяться, мужики! Спокойнее…» — «Ага! Есть! Сюда».
Нашли. Бросились все втроем к термосу, самому ближнему к Краеву. Николай хорошо видел круглую крышку из белого пластика, величиной с большую тарелку. Видел, что на ней установлен плоский прямоугольный предмет с рядами кнопок. Кодовый замок. И можно ручаться, замок посложнее тех, что ставят на двери подъездов.
«Так, Гриша, теперь твоя работа. Подбирай код». — «Тут какой? Квантовый?» — «Электронно-механический». — «Боже, какая древность!» — «Черта с два! Посложнее твоего квантового будет. Полтора миллиона комбинаций». — «Вот чума! Ладно, разберемся…» — «Сколько тебе времени надо?» — «Откуда я знаю? Как повезет». — «Ну, если по максимуму?» — «Часа полтора — по миллиону за час». — «Что у тебя за прибор такой тупой?» — «Сам ты тупой! Хочешь — сам подбирай!» — «Мужики, не лайтесь, в последний раз говорю!» — «Ладно, запустил. Теперь только ждать».
Краев уже начал различать голоса, которые по очереди менялись в его левом ухе. Даже определил, кто из троих какие функции исполняет. Первый, главный инструктор, имел несомненные признаки военного человека. Это он объяснял, как обращаться с оружием, и командовал всеми при передвижениях. Второй был техником с соседнего склада — он единственный ориентировался во всех хитросплетениях «Центра-18». Третий, Гриша, был взломщиком замков и, вероятно, специалистом по электронной аппаратуре.
Голоса замолчали, и стало совсем уж тягостно. Минуты. Десятки минут. Боль в колене кусает все сильнее. «Терпи, сам напросился. Боже, как больно-то… Господи, сесть бы на пол, вытянуть конечности, перенести непосильный вес туловища на пятую точку, прислониться к стене… Даже спросить ничего нельзя. Молчи как рыба».
«Ребята, вы можете сесть». Тихий, благодатный голос ангела, сошедшего с небес, в наушнике.
Как хорошо! Какое блаженство! Сегодня все получается просто замечательно! Чего переживать-то? Сколько времени прошло? Уже полчаса. Какой-то жалкий час остался — и эти усатые-носатые профессионалы извлекут из контейнера то, что им требовалось. Потом они тихо прошмыгнут под землю — процедура выхода, конечно, окажется намного проще, чем процедура допуска, и идти через проходную опять же уже никому не нужно. Скоро Краев снова окажется в Лесной Дыре. Он честно признается Люку, что у него проблемы с коленом, — не будет больше бахвалиться своим якобы железным здоровьем. И Люк вылечит его — он же врач, в конце концов! Бедный Люк… Себя он уже вылечить не может. Но что такое мелкое, легко излечивающееся правое колено по сравнению с раком? Ерунда. Все будет в порядке.
Вопрос: зачем он, Краев, лез сюда, напросился на эту операцию, в которой ему досталась роль лишнего бесполезного балласта? Э, ребятки, не спешите судить, вы просто не знаете всего! Вы хреново разбираетесь в такой сложной штуке, как судьба! Может быть, его, Краева, роль и есть самая главная в успешности проводимой сегодня операции! Если бы не его личное присутствие, все пошло бы наперекосяк! Первого фальшивого Пудова отловили бы на проходной, второму прищемило бы ногу дверью, а третьего лазерные лучи покрошили бы на мелкий гуляш. Так-то вот! Бессонов хорошо понимал, зачем отправляет Краева сюда — в качестве счастливого талисмана. Бессонов — он молодец! Скорее увидеть его снова. Дотащить до него свое несчастное колено. И больше не соваться в авантюры. Дальше все пойдет и без его, Краева, участия. Он просто будет наблюдать все со стороны — со спокойным, созерцательным удовлетворением. Все будет как надо. Люди в этой стране снова начнут становиться людьми, вспоминать, какими они когда-то были. Но к старой, нищей России возврата уже не будет. Люди разучились быть сволочами, и вряд ли им захочется стать ими снова. Просто они станут свободными. Выдернуть из всех приемников «Телероса» гадские излучатели — больше они не нужны! Может быть, в этом и заключается сермяжная правда — России нужно было пройти через это испытание, чтобы найти основу своего свободного, гармоничного существования. Пройти через страдания…
— Да! — Громкий, настоящий, не из наушника, голос прервал бредовые мечты Краева, вернул его к реальной жизни. — Да! Это техник Пудов! Я слушаю! Да! Конечно! Все нормально. Через сколько вы подойдете? Через пять минут? Ага. Хорошо. Жду вас. Так точно!
Молчание, повисшее в воздухе, — густое, тяжелое, ощутимое кожей, как давление океанской воды на тысячеметровой глубине.
«Это один из местных хмырей-вирусологов, — наконец проговорил техник через наушник коммутатора. — Что-то ему здесь понадобилось, холера его забери. Идет сюда».
«Чего ему дома не сидится! Сегодня же воскресенье! Специально ведь выходной день выбирали».
«А что им воскресенье? Они здесь день и ночь торчат. Ученые, в дерьме моченые… Небось еще гордятся тем, что труд их приносит счастье людям. Давить таких надо. Как клопов».