Прошкин Евгений Александрович. Истребитель "Родина"

   — Ошибаешься ты, Серый. — Андрей выглянул в окно: следом за «Волгой» у забора остановились два микроавтобуса с крестами. — Африку не нужно сравнивать ни со здоровым, ни с больным. Человеком, — закончил он.
   Канунников, помахивая бутылкой, шагал к дому и при этом что-то насвистывал. Не перестал он свистеть и когда открыл дверь, лишь взял ноту повыше. Удивился, стало быть. Затем последовало еще три удивления — майор переходил из комнаты в комнату и натыкался на новые тела.
   — Богато, — процедил он, поднявшись на второй этаж. — О, и тут тоже!
   — Что ты сказал? — обратился Владимир к Андрею. — Дантист — не человек?! Гад?
   — Во как... — Майор встал посередине и протянул бутылку, предлагая ее всем сразу. — Что про Дантиста, Андрюша? Я как нельзя вовремя.
   — Дантиста тоже ты рекомендовал?
   — Почему «тоже»? Ах, да. — Николай, не дождавшись компании, глотнул сам и приставил бутылку к ноге. — Ну да, — проронил он. — Тоже.
   — Потрясающий подбор кадров, — сказала Катерина.
   — Ксена хотела нелюдей, — майор пьяно повел плечами, — их она и получила.
   — Так ты заранее знал, что Дантист не человек? — воскликнул Андрей.
   — Я и сейчас этого не знаю. Только что от тебя услышал.
   — Почему ты сразу о нем не рассказал?
   — Неправда, Волков. Я тебе говорил. Кое-что. А ты бы хотел все сразу? С какой стати? Ты сам-то чем лучше Дантиста был? На тот момент, — уточнил Канунников. — Для меня вы были просто двое подопечных. Два равно мерзопакостных типа. Откуда я мог знать, что ты — мальчик со звезд? Да и он, как выясняется, не меньше тебя — звездный мальчик.
   — Хватит пить!!! — не выдержал Андрей.
   — Хватит, хватит, — пролопотал Николай. — Тут и тебе хватит, и мне. А у ребят еще спирт есть. Много. — Майор осклабился. — Эй, здесь тоже лежат! — крикнул он вниз.
   — После освобождения Дантист с кем-нибудь встречался?
   — Нет. Ну кроме тех, с кем и ты.
   — Что значит «с кем и я»?! — прошипел Андрей.
   — Девочки, пришелец. Хорошие дорогие девочки. Тоже уползали от него чуть живые, но — при зубах. Да ведь и ты никого больше не топишь, ага?
   «Ага» майора Канунникова прозвучало столь выразительно, что Катя нахмурилась, а у Серого заиграли желваки.
   — Если Дантист ни с кем не встречался, откуда он мог...
   Андрей замолчал: в комнату вошли двое молодых людей. Они чувствовали, что прервали важный разговор, но служебные навыки у них были развиты превосходно. Коронеры с сосредоточенными лицами переложили Малевича на носилки и удалились.
   — О телах позаботятся, — заверил Николай. — Мрамора не обещаю, но к студентам в анатомичку они не попадут. Если всех собрали, можете ехать, — напутствовал он перевозку. — Только баночку мне оставьте! Так что ты хотел сообщить, Волков? Или спросить?
   — Я не понимаю, как Дантист... — Андрей замялся.
   — Понял, кто он такой и зачем здесь находится? — подсказал Канунников. — И ты хочешь, чтобы я, сугубо земной майор, объяснил это тебе, космическому шпиону?
   Андрей скрипнул зубами.
   — Кстати! — Николай нагнулся и взял бутылку. — За космос!
   У него в горле надолго заклокотала водка. Другой от такой дозы остекленел бы на месте, но Канунников, наоборот, стал трезвее.
   — Я серьезно, Волков. За Дантистом присматривали, но полного контроля не было. Личных контактов не отмечено, ну и что? За контакты сетевые никто не поручится. Самое главное, что я знаю о тебе, я знаю от тебя же. А с Дантистом у нас душевных бесед не было. Не получалось как-то. Значит, версия у меня такая. — Канунников снова посмотрел на бутылку, но заставил себя отвернуться. — Когда вы прорвались через доберманов, Ксена окончательно убедилась, что наш пришелец, — глубокий поклон Андрею, — как есть натуральный пришелец, и приказала Дантисту уходить. По своей ли воле он тут бардак устроил, или по наущению Ксены — это я не в курсе. Мог и по своей, между прочим. Дима Саблин — человек не самый уравновешенный. То есть, тьфу... даже и не человек, выходит. Хотя на чем основана уверенность в его, так сказать, происхождении? — спохватился Николай. — Ну, зубы он выбивать перестал. Мелочь это какая-то, вам не кажется?
   — А тебе не кажется, что преступник с такой историей, как у Дантиста, должен был попасть в закрытую клинику, а не в лагерь? — парировал Андрей. — «Каменный Чертог» — место не для психов.
   — Слабо, Волков, слабо. Ты опять упираешься в зубы. Кроме зубов у тебя никаких аргументов нет?
   — Меня сейчас не аргументы волнуют, — сказал он. — Меня волнует, откуда он взялся. Этот Дантист, он... неучтенный фактор в раскладе.
   — Ясно. Саблин прошел твоим путем, и если он твой земляк, то почему ты о нем не слышал? А если это игрок со стороны противника, тогда и вовсе худо.
   Андрей лишь кивнул.
   — Чтобы рассуждать об этом, у нас недостаточно данных. — Николай нервно развел руками.
   — А по твоим каналам?
   — Что — по моим каналам? У нас и на тебя ничего конкретного не было. Одни сомнения.
   — Эм-м... Так насчет Дантиста тоже сомнения есть?
   — Есть, есть, — прокряхтел майор. — Такая же картина: немотивированная жестокость. При отсутствии психических патологий, что важно.
   — Как будто единственной целью преступника было... было что? — вкрадчиво произнес Андрей.
   — Засветиться, — с неохотой согласился Канунникое. — Геростратов комплекс, ага. Только зря ты думаешь, что таких, как вы, всего двое. Да знаешь, сколько на Земле... — Он осекся и опять заглянул в бутылку. — Это ты на что намекаешь? На то, что вас тут целая толпа? А может... кхе-кхе, коренных землян давно уж нет? Всех уже подменили?
   — А точно! — оживилась Катерина. — Я про такое читала.
   — Отставить! — цыкнул Николай. — На-ка лучше выпей.
   — Нет, майор, вопрос действительно серьезный, — вмешался Владимир. — Пока я не узнаю, кто такой Дантист, можете на меня не рассчитывать. Он положил остатки моего отряда, и если он земляк Волкова...
   — Вот и третий аргумент, — перебил Андрей. — Улавливаешь, Коля? Ксена здорово нами руководит. Подкидывает нам одну вводную за другой, и мы выстраиваемся под нее, сами того не понимая. Что скажешь?
   — А что я тебе скажу? Ксена — отличный менеджер. Давайте за это выпьем.
   — Да пошел ты!
   — Предлагаю пойти вниз, мне там баночку оставить обещали.
   Серый с Катериной направились к лестнице, и Андрей апатично двинулся следом. Он чувствовал усталость — запредельную, на грани боли, но мысли об отдыхе не возникало, напротив, хотелось действовать. роль пассивного наблюдателя тяготила, как чужая обувь, но избавиться от нее Андрей не мог. Не сейчас. Ожидание следующего хода от Миссии — вот все, что предписывалось ему на данном этапе. Затем, возможно, еще одного хода. И еще одного. Андрей не исключал, что ждать придется до самого старта, особенно теперь, когда на поле появился новый игрок.
   Дантист тревожил Андрея всерьез, и то обстоятельство, что они сидели в одном лагере, выглядело скорее издевкой, чем редким совпадением. Они никогда не виделись, режим спецлага это исключал, но как только Андрей осмыслил ситуацию с Дантистом, он сразу понял, что их связывает нечто большее, чем общий коридор в недрах скального острова. У них и судьба была общей — при абсолютно разных биографиях.
   Андрей взялся за поручень и занес ногу над ступенькой, как вдруг его пронзило:
   «Гражданин Единства, по происхождению русский, осужден на пожизненное заключение, отбывал наказание в специальном лагере „Каменный Чертог“, впоследствии завербован представителями Колыбели и выпущен на свободу под вымышленным именем».
   Офицера Госбеза за такую аналитическую справку, наверное, отправили бы подметать улицу, но для интервала в пятнадцать веков эти сведения выглядели потрясающе полными. Оставалось лишь уточнить анкетные данные.
   Откуда взялась его фамилия, Андрей не знал, но догадывался. Колыбель, как и Сфера, собирала информацию о Земле достаточно долго, чтобы Ксена не испытывала затруднений в подборе вариантов. Либо Волков, либо Саблин. Либо... кто-то еще.
   Он машинально обернулся и нашел на полу свой плевок. Слюны там почти не было — Серый врезал ему от души, и Андрей сплюнул одной кровью. Но теперь уже не было и крови: она высохла, превратившись в пыльную кляксу вроде тех, что оставил на подоконнике раненый Дантист.
   — Что вы называете баночкой? — воскликнула внизу Катерина.
   — Все, что меньше ведра, — невозмутимо отозвался Канунников. — Хотя, если вдуматься, ведро — тоже баночка. Эй, пришелец, ты где там застрял?
   Андрей вздохнул и начал спускаться. Он не заметил, когда перестал ощущать усталость. Просто забыл о ней, а через мгновение вспомнив, лишь тихо, сам для себя, хмыкнул. Если воздействие Миссии пробуждало нечеловеческое даже в людях, то уж ему-то, нечеловеку в пятидесятом поколении, и говорить было не о чем. Он вновь чувствовал себя взведенным курком — несложным механизмом, созданным со строго определенной целью. Аналогия с пороховым пистолетом была нарочито земной, но других аналогий ему в голову прийти не могло. Те, кто готовил Андрея к этой операции, позаботились о том, чтобы вырвать у него из памяти все лишнее. Правда, в последнее время он начал подозревать, что вместе с лишним ему отсекли и необходимое.

* * *

   Солнце катилось к западу, но продолжало слепить. Шторки на окнах лимузина были сняты, а затемнение стекол оказалось недостаточным. Ксена щурилась, водитель виновато поглядывал в зеркало.
   — Если позволите, — наконец решился он, — у меня... вот. — Он протянул назад хромированный пенал. — Новые, их никто не носил, даже не мерил. Юни-секс, они вам должны подойти.
   — Что? — Ксена сощурилась еще сильней. Шофер смутился. Потом испугался. Наблюдать эти метаморфозы было и удивительно, и жалко.
   — Очки, — пояснил он. — Солнцезащитные. Мне показалось, вам мешает свет. Простите.
   Водитель в черной форме с золотым аксельбантом был молод и, вероятно, обаятелен. Он выходил из машины на несколько секунд, только чтобы открыть перед Ксеной дверь, но и за это время успел удостоиться множества заинтересованных взглядов, Полицейские пытались оцепить подъезд, но Ксена запретила: ей хотелось, чтобы люди шли по тротуару, как обычно. Стив попробовал ей возразить — не в надежде на результат, а лишь по долгу службы. Получив предсказуемый ответ, он молча занял место в черном лимузине. Белым, поданным чуть раньше, управлял мужчина лет сорока. Он был спокоен и обходителен, однако на его лице читалась какая-то потаенная решимость. Выяснять, на что именно он отважился — на серьезный разговор с женой или на крушение автомобиля, Ксена и Стив не стали. Машина отправилась обратно в гараж, а вместо нее вызвали другую. Второй шофер нервничал, и это было гораздо лучше.
   — Не нужно извиняться, — ответила Ксена, принимая футляр.
   Водитель снова взглянул в зеркало, и она, к своему Удивлению, не поняла этого взгляда. Возможно, он просто хотел услышать, как она говорит по-русски.
   Ксена достала очки и, надев их, повернулась к Стиву:
   — Вам нравится?
   — Что именно? — не понял тот.
   — Все в порядке, — ответила она после паузы и посмотревшись в тонированное окно, поправила волосы.
   Сегодня водолазка на ней была не черная, а темно-синяя. Ксена долго перебирала вакуумные брикетики с одеждой, пока не нашла тот, который хоть чем-то отличался бы от остальных. Как он попал в багаж, она не знала, но была уверена, что это не случайность. Влияние новой среды предсказывали еще на Колыбели, но как оно проявится, угадать было невозможно. И если цель наблюдателей заключалась в том, чтобы полностью ассимилироваться и раствориться среди людей, то у членов Миссии задача была другая.
   — Здесь даже вечером слишком резко, — заметил Стив.
   Ксена не сразу сообразила, что он тоже думает о солнце.
   — Я неоднократно рекомендовал вам подняться на орбиту, — продолжал офицер. — На корабле меньше пространства, но там все устроено для нас.
   — Да уж, яркость освещения там регулируется, — невпопад произнесла Ксена.
   Стив рассмотрел табло под рукой, и из передней спинки выползла звукоизолирующая панель.
   — Если вам нужно контролировать информационное поле, то наши средства связи это позволяют, — добавил он.
   — Не только поле. Атмосфера, Стив.
   — Атмосфера? — озадачился он.
   Ксена указала за окно: на площадке перед торговым центром выстраивались неровные шеренги. Люди безобразно улыбались и махали кто чем. Оповещения о проезде машины не было, значит, они собрались спонтанно. И — по собственной воле. Несколько секунд Ксена старалась вспомнить, чего этим людям не хватает. Потом догадалась: флажков. Если бы у Колыбели был государственный флаг, его следовало бы предложить к распространению. Прямоугольник, раскрашенный в какие-нибудь внятные цвета, мог бы существенно очеловечить Миссию в глазах аборигенов.
   — Я должна не только видеть это, но и понимать, что это означает, — сказала она, глядя на улицу. — Нет, даже не понимать. Чувствовать, Стив. Улавливать настроение.
   — Для этого вам придется стать такой, как они, потому что...
   — Посмотрите на их лица, — перебила Ксена.
   — Приблизительная оценка: сорок процентов радости, пятьдесят процентов любопытства, — ответил офицер. — От пяти до семи процентов — страх.
   — И еще около трех процентов...
   — Погрешность.
   — Это не погрешность, это и есть разница. То самое, от чего мы избавились за полторы тысячи лет. Или потеряли.
   Стив медленно отвернулся от окна и уставился на Ксену. В ответ она накрыла его руку ладонью и приподняла утолки губ:
   — О моем психическом здоровье не беспокойтесь. Лучше доложите, как идет выдача медикаментов.
   — Все препараты, производство которых может быть освоено земной фармакологией, уже переданы. Шесть наименований. Мы рассчитывали на большее.
   — Шесть неизлечимых недугов, — отрешенно кивнула Ксена. — Мы готовы избавить их еще от десятка, но без технологического прорыва это невозможно.
   — Их нельзя винить в отсталости. Они отстают по определению.
   — Разве я их виню? Я не виню, я сожалею.
   Стив убрал руку с сиденья и потер ее, словно проверил, не потрескалась ли кожа.
   — Если для вас это принципиально, — пробормотал он, — мы можем передать им и другие медикаменты. Вместе с технологиями. Новые знания, даже преждевременные, ничего не изменят.
   — Это очень странное заявление, Стив.
   — До старта на Викторию осталось немного. Ни один из наших препаратов на корабли не попадет: не настолько нам доверяют. А технологический прорыв и сопутствующие... нет, я бы сказал — вероятные катаклизмы начнутся, когда колонисты будут уже в пути.
   — Вот об этом и речь. Не исключены катаклизмы.
   — Но только после старта, — недоуменно повторил Стив.
   — Послушайте, офицер. — Ксена вздохнула и снова отвернулась к окну. — Вам действительно безразлично, что кто-то из этих людей может быть вашим предком?
   — Более чем безразлично. К тому же все наши предки входят в состав экспедиции. И еще одно: земные колонисты дали жизнь не только Колыбели, но и Сфере.
   — Упрек не по адресу, — возразила она. — Это мы разделились на два враждующих мира.
   — Нет, не мы. Когда потомки колонистов начинали территориальные споры, ни Сферы, ни Колыбели еще не было. Это они, колонисты, перенесли свои традиции на Землю-2. Испытывать к ним родственные чувства так же иррационально, как и к протобактериям, — заключил он.
   — Как вы сказали? Чувства? Родственные?
   Стиву на мгновение показалось, что Ксена улыбается, уже по-настоящему.
   — Я тоже нахожусь под влиянием среды, — неуверенно ответил он.
   — Так вот почему вы стремитесь вернуться на борт «Колыбели»?
   — Путь вниз всегда легче. Однако двигаться по нему можно с разной скоростью. Либо сопротивляться, либо нет.
   — По-вашему, я опустилась ниже?
   — Этого я не говорил. Но... — Стив помялся. — Ксена, для чего мы едем к Президенту? Кастель перелетел через весь океан, и до нас ему оставалось уже немного. Он бы и сам пришел.
   — Да, конечно. А если бы мы попросили его захватить туалетной бумаги, то Президент Единства прибыл бы на встречу с рулоном.
   — Ну и что?
   — Представьте себя на его месте.
   — Я вас категорически не понимаю!
   Ксена сняла очки, и Стив увидел, что она хмурится. На Колыбели такое выражение лица сочли бы неприличным.
   — Офицер, что мы написали у них в пустыне? Помните?
   — «Мы вам не враги».
   — И это правда: мы им не враги. Мы не должны оставлять за собой хаос и смерть только потому, что способны на это.
   — Вы посетовали, что наша помощь Земле ограничена рамками их собственных возможностей, а я сказал, что эти рамки сдерживают их, но не нас. Вот и все. Не вижу причин для того, чтобы намеренно причинять им вред.
   — Поэтому я не вызвала Президента на дом, а еду к нему сама.
   Ксена снова надела очки и стала неотличима от тех, кто собирался вдоль дороги. Мужчины и женщины, многие с детьми, продолжали выстраиваться на пути следования лимузина, будто получили сигнал о всеобщей мобилизации. Как ни старалась дорожная инспекция, все полосы были забиты, и машина едва двигалась. Ксена наблюдала за людьми, улавливая по мимике оттенки настроения. На борту корабля, при всех возможностях связи, столь плотный контакт был бы исключен.
   — Трайк тоже под контролем, — невпопад произнес офицер, и Ксена поняла, что в его сознании эти темы каким-то образом увязаны. — Но я не думаю, что нам следует ждать от Трайка чего-то неординарного. Полагаю, его поиски предков — это всего лишь... любопытство. Издержки акклиматизации.
   Ксена ухмыльнулась, но отвечать не захотела.
   — Этот поиск сам по себе не опасен. Поскольку предки у нас общие, — Стив пренебрежительно махнул за окно, — все мы в некоторой степени родственники. И то, что Трайк с Волковым генетически близки, ни о чем не говорит. Возможно, у меня или у вас обнаружится такое же сходство с половиной населения Сферы. Это не повод подозревать нас в измене.
   — Да, лучше сконцентрируйте внимание на Саблине, — перебила Ксена.
   — Мне казалось, он свою задачу выполнил.
   — А мне кажется, что бывший «Дантист» и сам не знает, какова его настоящая задача. Пока не знает, — подчеркнула Ксена.
   — Второй агент Сферы? — выдавил Стив. — Этой мыслью вы со мной еще не делились.
   — Это и не мысль. Скорее ощущение. Саблин не похож на гражданина Сферы, но на Земле он тоже чужой.
   — Вы так думаете?
   — Я чувствую, — сказала Ксена.
   — Так вот почему вы не сопротивлялись ассимиляции?
   — В том числе.
   — И насколько хорошо вам удается смотреть на мир глазами аборигенов?
   — Плохо удается. — Ксена поправила очки. — Но кое-что видно. В этой среде Саблин такое же инородное тело, как и Волков. Он был залегендирован так же грубо, в расчете на то, что мы его не упустим. Мы, разумеется, не упустили. Но, в отличие от Волкова, Дантист не демонстрировал своих связей с резидентурой Сферы.
   — Его поведение слишком безрассудно! — запротестовал Стив. — Я имею в виду, для разведчика. После автоаварии Дантист возвращался к нам на повторную реконструкцию. Без всяких гарантий, что мы дадим ему второе лицо и второй комплект документов и снова откажемся от глубокого сканирования памяти. Да и сама авария! Вы знакомились с протоколом?
   — Я его изучала. Водитель большегрузного автомобиля не нарушил правил, все случилось по вине Саблина. Похоже, он намеренно создал аварийную ситуацию. Любопытная деталь: в тот момент он уже был нами завербован и соответственно...
   — Симбионты! — крякнул Стив. — Дантисту пришлось преодолеть не только страх смерти, но и сопротивление симбионтов.
   — А это не каждому под силу, — закончила Ксена.
   — Мне не ясно: для чего второму агенту Сферы нужно было попадаться нам на глаза?
   — И второму, и третьему, и десятому, — монотонно проговорила она. — Корабль на орбите принадлежит Колыбели. У Сферы есть только один вариант: воспользоваться нашими средствами.
   — В таком случае почему бы нам не вывернуть Дантиста наизнанку?
   — Все, что я привела, — не доказательства. Умопостроения, не более.
   — А что мы теряем?
   — Стив, мы это уже обсуждали. Самое простое, что приходит в голову, — допрос, не правда ли? Глупо надеяться, что на Сфере не предусмотрели такой возможности. Поэтому при насильственном проникновении в память агента мы рискуем потерять все.
   — Хорошо, тогда я предлагаю сканировать Волкова. Раз вы сделали вывод о том, что он фигура второстепенная.
   — Я? Сделала такой вывод? —удивилась Ксена.
   — Но мне показалось... — Стив осекся. — Нет, теперь мне кажется другое: нас заставляют выбирать.
   — Браво, офицер. Вы наконец-то уловили суть. Игра Сферы заключается в том, чтобы сдать нам несколько фиктивных исполнителей и вынудить искать среди них настоящего. Могу поспорить, что и Саблин, и Волков где-то на скрытых уровнях памяти хранят некие сведения о «Союзе» и «Аполло». При сканировании мы эту информацию легко получим. Или не очень легко, — добавила Ксена, подумав.
   — Мы ведь не обязаны принимать результаты допроса на веру? Мы можем их инвертировать. К Виктории стартует всего два корабля, выбор невелик.
   К тому же если оба агента — фигуры второстепенные, то мне непонятно, чего вы боитесь.
   — А если я ошибаюсь? — Ксена попробовала улыбнуться, но у нее не вышло. — Или так: если под видом дезинформации нам откроют правду — в расчете на то, что мы ее... гм, как раз инвертируем? Выбор невелик, я согласна, но пятьдесят на пятьдесят — это не те шансы, ради которых мы сюда прибыли. С таким же успехом мы могли бы вообще не высаживаться на Земле, а дождаться колонистов у входа в Аномалию и наугад уничтожить один из кораблей.
   — Если Миссия исчерпает все другие возможности, мы так и поступим, — твердо сказал Стив. — И не говорите мне о шансах. Наша родина уже проиграла, и пятьдесят процентов против нуля — отличное соотношение. Кажется, это называется офицерской рулеткой?
   — Гусарской, Стив. На гусара вы совсем не похожи.
   — Когда мы отправились на Землю, я не знал и половины из того, что знали вы. Нетрудно догадаться, что на случай провала Миссии ваша инструкция предписывает произвольный выбор мишени. Для этого не нужно быть секретным агентом, достаточно окончить летное училище. Готовность к самоликвидации — необходимое качество для пилота. А наша задача легче: нам предстоит уничтожить лишь вероятных предков. Хотя, признаться, я все чаще размышляю о том, что со мной станет в случае исчезновения моих родителей. Психологическая блокировка уже почти не действует, Поэтому... Ксена?.. — Стив подался вперед, чтобы увидеть ее лицо, но она порывисто отвернулась. — Ксена, что с вами?
   — Все в порядке, — глухо отозвалась она. — Секунду, офицер.
   «Айрикс, Ишер, Кире, Тим, — мелькнуло, как чужое отражение. — Чья-то готовность к самоликвидации убила их всех, не оставила никого. Черное пятно на месте целого квартала».
   — По-моему, я вас расстроил. Но я полагал, что вы и сами отдаете себе отчет...
   Ксена подняла руку, требуя замолчать.
   «Расстроил» — как странно прозвучало это слово в салоне лимузина, едва ползущего по чужой планете на расстоянии десяти световых лет от Колыбели. В немыслимой дали от побежденной родины. Возможно, уже погибшей... Войну иногда называли вечной, хотя в названиях она не нуждалась: других войн Колыбель не знала. Нет, вечных войн не бывает. Однажды у кого-то просто кончаются силы, и за этим следует мир. Но мир — только для победителя.
   — Нет, — машинально произнесла Ксена. — Вы меня не расстроили, я в порядке. Действительно, аварийный вариант — ликвидация одного из кораблей с колонистами. При отсутствии каких-либо версий выбор производится на мое усмотрение. То есть как левая нога пожелает. Но я не хотела бы доверять ей судьбы двух миров. До старта еще есть время. Даже начав с нуля, мы можем успеть. А у нас все-таки не нуль. У нас и Волков, и Саблин, и еще сотня человек на службе. Хороший материал.
   — Докладов пока нет, — мгновенно откликнулся офицер. — Вызвать Дантиста?
   — Да что вы все «Дантист», «Дантист»?! И я за вами. Это у него в прошлом, теперь он Дмитрий Саблин. Нет, сейчас его вызывать не надо. Коллективный сеанс связи нам ни к чему, а они же все вместе, так?
   Стив торопливо раскрыл перед Ксеной терминал.
   — Та-ак, — удовлетворенно сказала она. — Дантист... гм... Дантист получил указание покинуть отряд Серого. Приказ проигнорирован, разумеется. Вот они.
   Черепичная крыша на мониторе потеряла фактуру и стала прозрачной. Под ней, в границах невидимых стен, лениво перемещались метки. Три ярких: Волков, Дантист, майор и две побледнее: Владимир Серый со своей подругой. Оба последних индекса совпадали с тем, который стоял у Волкова, но агент Сферы напрасно думал, что это ему поможет. Система опознавания все лучше отличала донора от реципиентов. С каким бы количеством людей Волков ни поделился своими симбионтами, его персональная метка на радаре останется уникальной.
   — Прошу прощения, — подал голос Стив. — Мы подъезжаем.
   Ксена выключила терминал и зафиксировала прерванную мысль: «Саблин». Фактически Дантист ничего еще не сделал, свою задержку на базе у Серого он наверняка сумеет оправдать. Но все же это было первым открытым проявлением собственной воли, и значит, собственной программы. После стольких дней ожидания и позиционной войны — так Ксена называла это про себя — один из агентов Сферы наконец-то начал действовать. Похоже, Дантисту был необходим личный контакт с Волковым. Препятствовать этому Ксена не собиралась, тем более, что они могли бы связаться и через майора, который с самого начала явно был ориентирован на противодействие Миссии.