Страница:
Сходив к холодильнику, Андрей достал копченую курицу. Водка прокатилась куда-то мимо, не задев в организме ничего, но следом за ней явился аппетит.
— Второе место в нашем рейтинге! — возликовал ведущий. — Возраст Московского метрополитена уже перевалил за полтора века, но старость ему не грозит. Комиссия, состоящая из...
Андрей доел крыло и, не найдя поблизости ничего подходящего, положил кости на пол.
— ...и полная замена подвижного состава, — бодро закончил диктор.
Дальше было что-то еще в том же духе: строительство жилых и торговых комплексов, открытие мощных развязок, реконструкция территории внутри второго кольца. Город расползался вверх, вширь и даже под землю, Как и все города Земли, он рос и рос, несмотря ни на что.
— И наконец репортаж, закрывающий вчерашнюю десятку. Дерзкая выходка хулиганов, уже вторая за эту неделю.
В кадре появилось парадное с мраморным крыльцом и массивной деревянной дверью. Правее висела табличка, но не пластиковая, а медная, натертая до слепящих бликов: «Московское Дворянское Собрание». Камера показала весь особняк, затем крупно — стену со скачущей надписью:
«НИ ВЕРЫ, НИ ЦАРЯ, НИ ОТЕЧЕСТВА. ВЫ ВСЕ ПРОДАЛИ».
На последнем слове подрагивал черный прямоугольник — редактор прикрыл две буквы, оставив простор для фантазии.
— Проспали, прожрали, просрали, — начал перебирать Андрей. — И прое... хали.
— Москвичи не потерпят столь злостного нарушения общественного порядка, — раздалось из терминала сдержанно-гневное. — Во вторник надпись аналогичного содержания была обнаружена неподалеку от Городской Управы. Итак, это уже второй вызов со стороны неизвестной хулиганствующей группировки, и жители города требуют от правоохранительных органов положить конец...
Андрей продолжал смотреть репортаж, но уже не слушал. «Хулиганствующая группировка». Хороший вариант: люди желают похулиганить и для этого объединяются в группировку. Само собой. Главное — не копать глубже, не заглядывать дальше. Просто требовать — например, положить конец.
— Именно этого вы и добились, — хмуро произнес Андрей. — На вас положили. Потому что вы сами на все положили, Уже давно.
Его посетила странная мысль, на первый взгляд — совсем не об этом: мир стал таким стабильным, что даже вторжение пришельцев оказалось не в силах его изменить.
Он отодвинул недоеденную курицу и наклонился за бутылкой. Еще грамм пятьдесят, снова в один глоток. Отбросив бутылку на кровать, он сладко потянулся. Бессонная ночь и стакан водки: нормальный человек должен был скиснуть.
Андрей чувствовал себя новорожденным.
Каналов было невообразимо много — к полуночи сюда влилась орда московских абонентов, — но «Гормональный террор» оказался лишь один. На экране открылось окошко со списком виртуальных комнат. Чтобы не читать все заголовки, Андрей набрал в поиске: «1984».
«Комната „1984“ не найдена. Создать?»
Покусав ноготь, он исправил: «Оруэлл, 1984».
«Введите логин. Выберите юзерник».
Андрей прокрутил галерею персональных картинок и нашел печального кота. Имя родилось само: «Полосатый». Прикоснувшись к полю «ввод», он замер.
Фоновым рисунком в комнате был выбран светлый березовый лес. Под списком участников сидел одинокий заяц, как бы у опушки. Андрей навел на него курсор, и заяц томно шевельнул хвостом. Зайчиха, стало быть.
За тысячелетия общения люди не придумали ничего оригинального, и Андрей тоже мудрить не стал. Над опушкой появилось:
ПОЛОСАТЫЙ. Привет!
Ответили мгновенно:
ЗАЙКА, приветики:)
ПОЛОСАТЫЙ. Сколько тебе лет?
ЗАЙКА, а тебе?
Андрей, не задумываясь, набрал:
ПОЛОСАТЫЙ. 15.
ЗАЙКА, мне 16.
ПОЛОСАТЫЙ. Старуха!
ЗАЙКА, хамло:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты здесь по теме?
ЗАЙКА, дааа... ты откуда, котик?
ПОЛОСАТЫЙ. Мск.
ЗАЙКА, чиво?
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ЗАЙКА. мАсквА:) про ру опять не поняла.
ПОЛОСАТЫЙ. Так. Старая привычка.
ЗАЙКА, в 15лет — старые привычки? попался засранец:) тебе небось лет 70?:) .
ПОЛОСАТЫЙ. Мы не о том. говорим.
ЗАЙКА, согласна:) ну поехали?
ПОЛОСАТЫЙ. Что на тебе надето?
ЗАЙКА, а как всегда:) ничиво:)
ПОЛОСАТЫЙ. Bay!
ЗАЙКА, да я такая :) боишься отмороженных?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты классная!
ЗАЙКА, вообще да:)
ПОЛОСАТЫЙ. Я тоже раздеваюсь.
ЗАЙКА. ОК
Андрей машинально скинул тапочки и, взглянув на свои ноги, захохотал.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ЗАЙКА, конечно:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты мне еще сильней.
ЗАЙКА, а?
ПОЛОСАТЫЙ. Говорю, классная ты, Зайка!
ЗАЙКА, трабл! родаки вернулись, котик чао...
Андрей перечитал последнюю строку, но так и не понял, о чем это.
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
Вместо ответа зайчиха снова шевельнула хвостом и медленно растворилась. На экране остались лишь березки, грустный кот и колонка текста, уходящая в голубое небо. Андрей вернулся к началу разговора и успел просмотреть его до середины, когда в номер вдруг постучали. Чертыхнувшись, он сохранил диалог и выключил терминал.
За дверью стоял Канунников.
— Первый час, — заметил Андрей. — Случилось что?
— Ничего. Ты с кем тут?
— Один я, один.
— Тем более не помешаю, — сказал Николай заходя в номер. — Хотел проверить условия содержания. Жалоб нет? — Он беззлобно рассмеялся.
Андрей мог бы продолжить шутку, на языке вертелись два хороших варианта, но он лишь молча прищурился
— Кто-то в картонной коробке чувствует себя, как в люксе, — проговорил майор, — а кто-то и в люксе расслабиться неспособен.
— Это не люкс.
— Какие новости? — отстранение спросил он.
— Никаких, — ответил Андрей тем же тоном.
Канунников без любопытства выглянул в окно и,
Не снимая плаща, уселся на диван.
— Давай-ка, Коля, проясним кой-чего, — сказал Андрей, закипая.
— Давай. Водка есть?
— Нет.
— Плохо дело.
— Обойдемся. — Андрей сел в кресло напротив. — В каком режиме я э-э... существую?
— Метафизический вопрос, — хмыкнул Канунников. — Без водки тут никак. — Он сунул руку в плащ и достал плоскую бутылку. — Семьсот грамм, даже говорить смешно. Нашим симбионтам это на один зубок. Ты неси, неси стаканы-то.
Андрей, вздохнув, поднялся.
— Я все-таки не понял, — сказал он. — Я что, поднадзорный? У меня хоть какая-то свобода есть?
— В отличие от водки, — кивнул майор и опять рассмеялся. — Да конечно, конечно, Андрюша! Чудак-человек. Кто же ее у тебя отнимает, свободу? Ставь, ставь рюмочки, не надо их в лапах греть. Разве тебе запрещали что-то? Захотел культурно отдохнуть — нет проблем! — Николай сноровисто разлил. — Маша и Даша. Ветераны секс-фронта и красивые девушки к тому же. Я бы сам с ними повалялся, да нельзя: у меня моральный облик. — Он взял рюмку. — За любовь и здоровье, Андрюша.
— Я просто... Ох, я бы сказал, что я про тебя думаю. Если бы думал, что ты сегодня без микрофонов. — Андрей выпил и шумно втянул воздух.
— Кому нужны эти микрофоны, когда вокруг столько неравнодушных людей? Они сами, сами. Маша и Даша. Явились с интервалом в сорок минут, сообщили о подозрительном жеребце из отеля «Айленд Рус». Так что утром ты переезжаешь. Жеребец! — Канунников поиграл бровями и снова налил.
— Куда явились? К вам?!
— Конечно. Если бы ты их бил и принуждал к тому, что им несвойственно, они пошли бы в полицию. А ты... удивил их, Андрюша. Они в этом бизнесе так давно, что забыли больше, чем ты помнишь. Им же по тридцатнику. Хорошо выглядят, знаю-знаю. Вера Сурмина и Любовь Аничкина, обе с седьмого класса трудятся. Вообрази, сколько у них опыта и всяких впечатлений.
— Про стимуляторы какие-то был разговор.
— Был, был. — Николай чокнулся с рюмкой Андрея. — Это они вначале решили. А потом обсудили по-женски и поняли, что таблетки такого эффекта не дают, даже запрещенные. И заподозрили девочки неладное. В итоге договорились, что о тебе надо помалкивать. — Выпив, он на секунду замер, словно прислушался. — Показания у обеих девиц брала лейтенант Тарасова. Обогатила жизненный опыт невероятно. Приносит протоколы, а у самой глаз так и блестит! Ты чего не пьешь-то?
— Не вижу смысла.
— А не надо его видеть. Надо пить, когда тебе майор наливает. И думать — тоже надо. Прежде чем подвиги совершать. В общем, не встречали они еще таких мужиков. Поздравляю, Андрюша! Удивить двух профессионалок — это дорогого стоит. Киборгом тебя называли. Машиной, зверем, отбойным молотком и еще, кажется, танком. Очень глупо. Ты что, не мог воздержаться? Ограничился бы... ну... разумными пределами какими-то. Ниже абсолютного рекорда. Это я не из зависти, во мне тоже симбионты, если ты забыл. И я могу сделать все то же самое. И любой дурак сможет — с симбионтами. Ты им не силу свою показал. — Канунников влил в себя очередную рюмку. — Ты им показал, что ты не совсем человек. Всю систему подставляешь! Один герой двух проституток затрахал насмерть, другой из расплющенной тачки вылез и стоит, курит. Курит он стоит, понимаешь?! — Николай набирался на глазах, еще быстрее, чем тогда в кафе. Похоже, способность к мгновенному протрезвлению разбудила в нем скрытого алкоголика. — Гер-р-рои! — проревел он, хлопнув рюмкой по столу. — Бычок-производитель и человек-змея. Тот без костей гуляет, а у этого яйца вместо мозгов!
— Что ты сказал?
— Яйца! Вместо! Мозгов! Еще повторить?
— Про яйца понятно. Про кости — не совсем.
— Сегодня один наш деятель... наш, наш, — мрачно покивал Николай. — Залетел на «Опеле» под грузовик. Фура тремя осями прошлась, там уже и не «Опель» был. Лепешка жестяная. А минут через десять товарищ спокойно из этой лепешки выбирается. У него все кости в труху, позвоночник, считай, отсутствует, а он вылез и курит. Доставили в больницу, осмотрели... — Майор всплеснул руками. — Аи, молодец! Повреждений нет, — добавил он вполголоса. — Ни единого перелома не нашли. Стали его спрашивать, так он, веришь ли, додумался... Агата Кристи, да и только! Сказал, что его по ошибке привезли, что он, мол, просто рядом стоял, от шока растерялся, потому и не возражал, когда его в «Скорую» грузили. Ну врачи-то в ужасе! Связываются с подорожниками: вы кого прислали, уроды? Вынимайте водителя, зачем нам прохожие в реанимации? А спасатели к тому времени уже крышу спилили. Смотрят в салон: «Опель» пустой. Кровищи море, кожа лоскутами висит, на полу зубы валяются, а человека нет.
— Зубы?! — ужаснулся Андрей.
— Дантисты нам теперь тоже без надобности. Но это не сразу, не сразу. Несколько суток. Вот кости быстрее срастаются. Даже не срастаются, а как будто склеиваются. — Николай вроде бы слегка протрезвел — Гады заботу тебе обещали? Ну скажи теперь, что они не держат слово. Держат, Андрюша, держат. Правда, от смерти защиты все равно нет. Приятелю нашему повезло: башка уцелела. Хотя почему — неизвестно. Возможно, и тут симбионты помогли, например, дали команду правильно сгруппироваться. Если бы я не вмешался, его бы до старости под микроскопом держали.
— А кто он?
— Э-э! Какая тебе разница? Завтра у него будет новая внешность. Вот об этом я и толкую: не надо подвигов, а? Не надо, дружище. Стив сказал, что на третью перелицовку лучше не рассчитывать. Человек либо годен к оперативной работе, либо не годен. А если ошибок будет слишком много, они забракуют всю систему и начнут строить новую агентурную сеть. Другую, без меня. Это уже не от Стива информация, это простая логика.
— Стив тебе за всеми следить поручил? Сколько под тобой сотрудников?
— Подо мной женщины иногда бывают. А вы — ячейка. Ты и тот акробат из «Опеля». Третьего мне вряд ли дадут, — Канунников разлил остатки и выпил, как будто впустую. — А Стив мне ничего не поручал. У тебя испытательный срок? У меня у самого срок, и свой экзамен я намерен сдать на «отлично». И не важно кого мне ради этого придется... — он усмехнулся, — сдать. Причину я уже назвал: мне надо быть внутри системы.
— И ты мне это спокойно говоришь? Настолько мне веришь?
Николай неожиданно поднялся и направился к выходу.
— Все, что я сказал, гады и сами знают. Ладно, улыбнись.
Андрей улыбнулся — недоверчиво.
— О! Уже на что-то похоже. — Майор открыл дверь, — Счастливо. Учти: завтра тебя здесь нет.
— Перееду. Нет, ну какие же бляди!
Канунников остановился в коридоре:
— Странный человек. Ты кого заказывал-то? Уборщиц? Художниц? Что хотел, то и получил.
— Я не только про девок, — буркнул Андрей, запирая. — Да я вообще не про них.
ПОЛОСАТЫЙ. 15.
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
— Вот это мне кажется наиболее значимым, — сказала она.
— «Я уже голый», — вслух прочитал Трайк. — Нет, мне ничего такого не кажется.
Ксена повернулась к Стиву.
— У меня нет определенного мнения, — отозвался тот.
Трайк достал индивидуальный пищевой контейнер и побарабанил по клапану. Он был из тех офицеров, чья служба, несмотря на ожесточенность Войны, обошлась без трагических эпизодов, однако упрекнуть его в этом никто бы не осмелился. Как следовало из личного дела Трайка, он всегда выполнял задание наилучшим образом, то есть с минимальным риском. Если бы не Война, вряд ли он оказался бы в армии. Из Трайка мог выйти, например, замечательный врач, или хороший воспитатель, или образцовый начальник диспетчерской службы — если бы только не Война.
Ксена вдруг задумалась, какую родовую дефиницию могли носить его предки, жившие до упразднения преемственности. Это можно было узнать в архиве, впрочем, все семейственные отличия давно стерлись, и дефиниции превратились в чистую условность.
Трайк был чуть жестче Стива — во всем, что касалось службы, а поскольку Миссия работала без перерывов, он всегда оставался предельно собранным. Даже принимая пищу.
Перед отправкой экспедиции Ксену заверили, что командирами отрядов назначены лучшие офицеры. Она и не сомневалась.
— Что может означать число «15»? Все, что угодно! Или вообще ничего. — Трайк, появившись в московской квартире, с порога заговорил по-испански, но после пары реплик естественным образом перешел на Русский. — У Миссии нет других забот? Снова Волков, да? Как я понимаю, уважаемая Ксена сделала ставку на него?
— Правильно понимаете, — сказал Стив. — Но скоро вы поймете и другое: все не так просто.
— Тогда прошу информировать. — Он придвинул к себе контейнер и зачерпнул питательной массы.
Ксена демонстративно вскрыла упаковку с нарезанной ветчиной.
— Возможно, уже и пора, — произнесла она. — В Тегусигальпе обошлось без эксцессов?
— В городе — да. Тюрьма от него далеко.
— Но в тюрьме жертвы значительные?
— Я вам докладывал. Заключенные устроили конкурс на право стать нашим сотрудником. Это последнее исправительное учреждение, куда мы прибыли. Слухи об амнистии добрались быстрее, и в итоге те, кто нас интересовал, до нее не дожили. Прискорбно.
— Мы взяли на службу сто восемь человек, этого достаточно, — сказала Ксена. — После запуска «Аполло» и «Союза» их ожидает большая работа. Я не буду объяснять, почему переселение с Колыбели не может начаться раньше, чем земные корабли отправятся на Викторию. Пока они не покинули эту планету, мы ходим по ней не дыша.
Трайк согласно кивнул.
— Кстати, давно хотел спросить, — произнес он. — Не получится ли так, что наши новации повлияют на старт?
— Для чего наблюдатели оставили здесь свои жизни? Они просчитали любые последствия — настолько глубоко, насколько это возможно. Аборигены принимают наши технологии, но они не доверяют нам самим. Ни один из новых лекарственных препаратов не войдет в летные комплекты, и это разумно. Мы можем совершить пять революций в земной медицине, но дата старта «Аполло» и «Союза» не сдвинется ни на час. После, когда корабли разгонятся до двадцати процентов от фотонного барьера и их возвращение станет невозможным...
— Тогда мы и приступим к масштабной колонизации, — заключил Трайк. — Все это было известно еще на Колыбели.
Стив промолчал. Он догадывался, что Ксена подводит разговор к чему-то важному. Она это почувствовала и, ответив ему благодарным взглядом, достала из упаковки ломтик ветчины.
— На Колыбели известно еще и другое, — сказала она. — В частности, то, что идея переселения вряд ли уникальна.
Трайк застыл над своим контейнером.
— Что значит «не уникальна»? — проронил он.
— Почему от этого должна отказаться Сфера? Разве у них меньше проблем с территорией? Разве их силы не подорваны Войной?
Закрыв глаза, Трайк медленно вдохнул.
— Сфера... Мы почти проиграли дома, мы столкнемся с ними и здесь...
— Не раньше, чем к Виктории отправятся корабли, — уточнил Стив. — На Сфере это понимают не хуже нас.
— Так вот о чем речь, вот в чем ваши особые полномочия, Ксена! Мы воюем со Сферой на родине, и нам предстоит воевать с ней на Земле...
— Они тоже могут готовить колонизацию, но их средства не обязаны совпадать с нашими, — сказала Ксена. — я имею в виду, что Колыбель это делает открыто, а Сфера... допустим, как-то иначе.
— Вы занимаетесь тем, что ищете на Земле их шпионов? — удивился Трайк.
— Это моя профессия, — ответила она. — Почему я должна заниматься чем-то другим? Однако «ищу» — не совсем верное определение. Ведь мы могли бы появиться на Земле тайно, вы об этом не задумывались? Для чего нам нужна была демонстрация силы — захват Президента, показательный залп, торговля технологиями? Все это призвано усмирить население, но главное...
— Миссия заявила о себе, чтобы привлечь и обнаружить посланцев Сферы, — проговорил Стив.
— В том случае, если они тут есть, — добавил Трайк,
— К сожалению, есть, — сказала Ксена.
— Вы о Волкове? Это несерьезно.
— Не только о нем. Что означает число «15», нам действительно не ясно. Возможно, вы правы, и оно не значит ничего, Но что касается всего остального...
Ксена вновь указала на монитор:
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
— Волков в Москве, это первое, — произнесла она. — Второе: он принят на службу.
— «Голый»? —хмыкнул Трайк.
— Тот факт, что он выбрался из лагеря, уже свидетельствует о сотрудничестве с Миссией, — возразил Стив. — «Голый»... скорее это говорит о том, что Волков ощущает на себе наше внимание.
— Да, это ближе к истине, — ответила Ксена. — Благодарю вас. И, наконец, «зови их сюда, пусть присоединяются». Самая прозрачная реплика, пояснения не нужны.
— Речь шла о совокуплении, — напомнил Трайк.
— Здесь все об этом, и только об этом. — Она прокрутила на экране сохраненный лог и снова вернулась к последней фразе. — В то же время о совокуплений здесь нет ни слова. Два человека, один в Москве, другой в Хабаровске, ведут разговор на частную тему. Сетевой канал «Гормональный террор» забит подобными беседами. — Ксена сделала паузу. — Но это не простая беседа, это передача информации. Абсолютно открытая, без какой-либо шифровки. Волков сознает, что мы можем располагать неизвестными ему средствами наблюдения, поэтому он решил следовать принципу: хочешь хорошо спрятать — оставь на виду.
Трайк отодвинул пищевой контейнер и скрестил руки.
— Либо вас преследуют навязчивые идеи, либо вы основательно погружены в материал.
— В местную культуру, — поправила Ксена. — На крейсере я достаточно много общалась с заключенными «Каменного Чертога».
— Она требовала, чтобы мы разговаривали по-русски, — вставил Стив.
— Из-за Волкова?
— Так я быстрее смогу его понять. И не только его. «Зови их сюда, пусть присоединяются», — снова повторила Ксена. — По-моему, это приказ. Кому он адресован, объяснять не нужно: Волков собирает резидентуру Сферы.
— Вы полагаете, у них на Земле целая сеть? — осведомился Трайк, уже без иронии.
— А вы полагаете, разведка Сферы в чем-то уступает нашей? — парировал Стив.
— Ни один из наблюдателей Колыбели не был раскрыт до самой смерти, — со значением добавила Ксена. — Биологические различия минимальны, отсталость местной науки позволяет их скрыть.
— На Земле действует вражеская резидентура — подытожил Трайк. — И вы знали это заранее.
— Руководство не исключало такой возможности, Иначе Миссия обошлась бы без меня.
— И отбор новых сотрудников из числа изгоев — это часть вашей операции?
— Не только. Люди нам понадобятся в ближайшее время, но основная задача — выявить среди них шпионов Сферы, обнаружить всю их сеть и подавить ее деятельность. После этого Миссии не помешает уже ничто. У Земли нет ни сил, ни воли к сопротивлению.
— И все-таки для меня остается загадкой, почему вы искали агентов Сферы в лагерях для особо опасных преступников, — проговорил Трайк.
— Попробуйте взглянуть на это с другой стороны, — сказала Ксена. — Противник знает, что мы будем набирать сотрудников среди недовольных и отчаявшихся. Человек, у которого отняли надежду на освобождение, — первый кандидат в предатели. Кроме того, задача-максимум для шпиона Сферы — не просто наблюдать за Миссией, а внедриться. Если они рассчитывали внедрить к нам своего агента, они должны были залегендировать его на Земле как отверженного. Кстати, и наши наблюдатели подтвердили, что тюрьма — лучший способ легализации в местном обществе. Вот поэтому мы искали шпионов там... где искали всех остальных. Мы позволили себя обмануть, это нормальный прием контрразведки. Хотя стопроцентной уверенности нет.
— Но вы же сами только что...
— Беда в том, что мы не можем следить за Волковым слишком явно. Он догадывается о нашем внимании, но он не должен почувствовать, что мы выделяем его среди остальных сотрудников.
— Кому досталось его дело? — спросил Трайк. — Кто отобрал его для разработки?
— Такой же сотрудник, как и он.
— Местный?!
— Николай Канунников, майор из Департамента Государственной Безопасности. Руководитель среднего звена одной из спецслужб, — пояснил Стив. — Майор умен, самостоятелен, осторожен и весьма нелоялен.
— Зачем нам такие помощники?
— Трайк, ну вы же взяли агента ФБР, — вступилась Ксена.
— Он был разжалован за должностное преступление и приговорен к огромному сроку. Около двухсот лет, если не ошибаюсь. Его психотип как нельзя кстати подходил для вербовки, ну и... вы сами одобрили его кандидатуру.
— Уволен и осужден? Вероятно, задним числом. Это действующий агент ФБР, он работает под прикрытием. Потому мы его и взяли. Пусть в Бюро считают, что они нас частично контролируют. Примерно так же дело обстоит и с Госбезом. Разница лишь в том, что майора Канунникова никто не подставлял, даже фиктивно. Он обратился в Миссию сам, внешняя мотивация — желание всегда находиться при наиболее сильном хозяине. И еще здоровье. Симбионты привели его организм в порядок, теперь майор злоупотребляет всем, что только может предложить ему современное общество, и производит впечатление человека, крайне Довольного жизнью. Он не шпион Сферы, это бесспорно.
— Зато он рекомендовал нам другого шпиона.
— Он сразу уловил, какие люди требуются Миссии. Майора никто не ориентировал, но у него большой опыт, этого нельзя отрицать. Возможно, он искренне хотел помочь, возможно — пытался заработать перед нами очки.
— Пять лет назад майор участвовал в расследовании по делу Волкова, — добавил Стив. — Он доложил, что эта кандидатура нас устроит.
— И он не ошибся, — кивнула Ксена. — Нам остается лишь фиксировать контакты Волкова. И не спешить, поскольку второго выхода на резидентуру Сферы у нас пока нет.
Трайк развел руками:
— Десантники верят пилоту, пилоты верят...
— Избавьте меня, — перебила она. — Я это слышала много раз. Невыносимо длинная пословица.
— Я только хотел напомнить конец. — Трайк взглянул на Стива, и тот поддержал:
— «Командующий армией верит в контрразведку». Так говорят в войсках. Разделяю мнение коллеги.
Трайк, словно бы смутившись, запечатал контейнер с едой.
— Вернусь я, видимо, к утру, — глухо произнес он. — Надеюсь никого не разбудить.
Какие у него могут быть дела в Москве, Ксена не представляла, но она точно знала, что если командир второго отряда собрался уйти, то он непременно уйдет.
Кратко отсалютовав обоим, Трайк удалился. Стив некоторое время сидел, изучая стеклянную столешницу, затем ударил по ней пальцем и вслушался в едва различимый гул.
— Вы заблуждаетесь, Ксена, — неожиданно сказал он. — Волков — человек.
— Странно. Только что вы говорили иное. Да я и сама не уверена в нем на сто процентов.
— Второе место в нашем рейтинге! — возликовал ведущий. — Возраст Московского метрополитена уже перевалил за полтора века, но старость ему не грозит. Комиссия, состоящая из...
Андрей доел крыло и, не найдя поблизости ничего подходящего, положил кости на пол.
— ...и полная замена подвижного состава, — бодро закончил диктор.
Дальше было что-то еще в том же духе: строительство жилых и торговых комплексов, открытие мощных развязок, реконструкция территории внутри второго кольца. Город расползался вверх, вширь и даже под землю, Как и все города Земли, он рос и рос, несмотря ни на что.
— И наконец репортаж, закрывающий вчерашнюю десятку. Дерзкая выходка хулиганов, уже вторая за эту неделю.
В кадре появилось парадное с мраморным крыльцом и массивной деревянной дверью. Правее висела табличка, но не пластиковая, а медная, натертая до слепящих бликов: «Московское Дворянское Собрание». Камера показала весь особняк, затем крупно — стену со скачущей надписью:
«НИ ВЕРЫ, НИ ЦАРЯ, НИ ОТЕЧЕСТВА. ВЫ ВСЕ ПРОДАЛИ».
На последнем слове подрагивал черный прямоугольник — редактор прикрыл две буквы, оставив простор для фантазии.
— Проспали, прожрали, просрали, — начал перебирать Андрей. — И прое... хали.
— Москвичи не потерпят столь злостного нарушения общественного порядка, — раздалось из терминала сдержанно-гневное. — Во вторник надпись аналогичного содержания была обнаружена неподалеку от Городской Управы. Итак, это уже второй вызов со стороны неизвестной хулиганствующей группировки, и жители города требуют от правоохранительных органов положить конец...
Андрей продолжал смотреть репортаж, но уже не слушал. «Хулиганствующая группировка». Хороший вариант: люди желают похулиганить и для этого объединяются в группировку. Само собой. Главное — не копать глубже, не заглядывать дальше. Просто требовать — например, положить конец.
— Именно этого вы и добились, — хмуро произнес Андрей. — На вас положили. Потому что вы сами на все положили, Уже давно.
Его посетила странная мысль, на первый взгляд — совсем не об этом: мир стал таким стабильным, что даже вторжение пришельцев оказалось не в силах его изменить.
Он отодвинул недоеденную курицу и наклонился за бутылкой. Еще грамм пятьдесят, снова в один глоток. Отбросив бутылку на кровать, он сладко потянулся. Бессонная ночь и стакан водки: нормальный человек должен был скиснуть.
Андрей чувствовал себя новорожденным.
* * *
Так называемые каналы устарели еще пять лет назад. Сейчас этот сервис — без звука, без видео, без возможности заглянуть в профайл собеседника — превратился в настоящий реликт, но продолжал привлекать посетителей. Малая степень свободы оборачивалась, как ни странно, подлинной свободой. Анонимность — наиболее ценное, что может быть в знакомстве, которое заводится со строго определенной целью и длится, в самом героическом случае, около часа. В Сети ходила масса легенд о реальных браках, родившихся из подобных контактов. Часть историй Андрей слышал, часть сочинил лично — еще в той жизни, до лагеря.Каналов было невообразимо много — к полуночи сюда влилась орда московских абонентов, — но «Гормональный террор» оказался лишь один. На экране открылось окошко со списком виртуальных комнат. Чтобы не читать все заголовки, Андрей набрал в поиске: «1984».
«Комната „1984“ не найдена. Создать?»
Покусав ноготь, он исправил: «Оруэлл, 1984».
«Введите логин. Выберите юзерник».
Андрей прокрутил галерею персональных картинок и нашел печального кота. Имя родилось само: «Полосатый». Прикоснувшись к полю «ввод», он замер.
Фоновым рисунком в комнате был выбран светлый березовый лес. Под списком участников сидел одинокий заяц, как бы у опушки. Андрей навел на него курсор, и заяц томно шевельнул хвостом. Зайчиха, стало быть.
За тысячелетия общения люди не придумали ничего оригинального, и Андрей тоже мудрить не стал. Над опушкой появилось:
ПОЛОСАТЫЙ. Привет!
Ответили мгновенно:
ЗАЙКА, приветики:)
ПОЛОСАТЫЙ. Сколько тебе лет?
ЗАЙКА, а тебе?
Андрей, не задумываясь, набрал:
ПОЛОСАТЫЙ. 15.
ЗАЙКА, мне 16.
ПОЛОСАТЫЙ. Старуха!
ЗАЙКА, хамло:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты здесь по теме?
ЗАЙКА, дааа... ты откуда, котик?
ПОЛОСАТЫЙ. Мск.
ЗАЙКА, чиво?
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ЗАЙКА. мАсквА:) про ру опять не поняла.
ПОЛОСАТЫЙ. Так. Старая привычка.
ЗАЙКА, в 15лет — старые привычки? попался засранец:) тебе небось лет 70?:) .
ПОЛОСАТЫЙ. Мы не о том. говорим.
ЗАЙКА, согласна:) ну поехали?
ПОЛОСАТЫЙ. Что на тебе надето?
ЗАЙКА, а как всегда:) ничиво:)
ПОЛОСАТЫЙ. Bay!
ЗАЙКА, да я такая :) боишься отмороженных?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты классная!
ЗАЙКА, вообще да:)
ПОЛОСАТЫЙ. Я тоже раздеваюсь.
ЗАЙКА. ОК
Андрей машинально скинул тапочки и, взглянув на свои ноги, захохотал.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ЗАЙКА, конечно:)
ПОЛОСАТЫЙ. Ты мне еще сильней.
ЗАЙКА, а?
ПОЛОСАТЫЙ. Говорю, классная ты, Зайка!
ЗАЙКА, трабл! родаки вернулись, котик чао...
Андрей перечитал последнюю строку, но так и не понял, о чем это.
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
Вместо ответа зайчиха снова шевельнула хвостом и медленно растворилась. На экране остались лишь березки, грустный кот и колонка текста, уходящая в голубое небо. Андрей вернулся к началу разговора и успел просмотреть его до середины, когда в номер вдруг постучали. Чертыхнувшись, он сохранил диалог и выключил терминал.
За дверью стоял Канунников.
— Первый час, — заметил Андрей. — Случилось что?
— Ничего. Ты с кем тут?
— Один я, один.
— Тем более не помешаю, — сказал Николай заходя в номер. — Хотел проверить условия содержания. Жалоб нет? — Он беззлобно рассмеялся.
Андрей мог бы продолжить шутку, на языке вертелись два хороших варианта, но он лишь молча прищурился
— Кто-то в картонной коробке чувствует себя, как в люксе, — проговорил майор, — а кто-то и в люксе расслабиться неспособен.
— Это не люкс.
— Какие новости? — отстранение спросил он.
— Никаких, — ответил Андрей тем же тоном.
Канунников без любопытства выглянул в окно и,
Не снимая плаща, уселся на диван.
— Давай-ка, Коля, проясним кой-чего, — сказал Андрей, закипая.
— Давай. Водка есть?
— Нет.
— Плохо дело.
— Обойдемся. — Андрей сел в кресло напротив. — В каком режиме я э-э... существую?
— Метафизический вопрос, — хмыкнул Канунников. — Без водки тут никак. — Он сунул руку в плащ и достал плоскую бутылку. — Семьсот грамм, даже говорить смешно. Нашим симбионтам это на один зубок. Ты неси, неси стаканы-то.
Андрей, вздохнув, поднялся.
— Я все-таки не понял, — сказал он. — Я что, поднадзорный? У меня хоть какая-то свобода есть?
— В отличие от водки, — кивнул майор и опять рассмеялся. — Да конечно, конечно, Андрюша! Чудак-человек. Кто же ее у тебя отнимает, свободу? Ставь, ставь рюмочки, не надо их в лапах греть. Разве тебе запрещали что-то? Захотел культурно отдохнуть — нет проблем! — Николай сноровисто разлил. — Маша и Даша. Ветераны секс-фронта и красивые девушки к тому же. Я бы сам с ними повалялся, да нельзя: у меня моральный облик. — Он взял рюмку. — За любовь и здоровье, Андрюша.
— Я просто... Ох, я бы сказал, что я про тебя думаю. Если бы думал, что ты сегодня без микрофонов. — Андрей выпил и шумно втянул воздух.
— Кому нужны эти микрофоны, когда вокруг столько неравнодушных людей? Они сами, сами. Маша и Даша. Явились с интервалом в сорок минут, сообщили о подозрительном жеребце из отеля «Айленд Рус». Так что утром ты переезжаешь. Жеребец! — Канунников поиграл бровями и снова налил.
— Куда явились? К вам?!
— Конечно. Если бы ты их бил и принуждал к тому, что им несвойственно, они пошли бы в полицию. А ты... удивил их, Андрюша. Они в этом бизнесе так давно, что забыли больше, чем ты помнишь. Им же по тридцатнику. Хорошо выглядят, знаю-знаю. Вера Сурмина и Любовь Аничкина, обе с седьмого класса трудятся. Вообрази, сколько у них опыта и всяких впечатлений.
— Про стимуляторы какие-то был разговор.
— Был, был. — Николай чокнулся с рюмкой Андрея. — Это они вначале решили. А потом обсудили по-женски и поняли, что таблетки такого эффекта не дают, даже запрещенные. И заподозрили девочки неладное. В итоге договорились, что о тебе надо помалкивать. — Выпив, он на секунду замер, словно прислушался. — Показания у обеих девиц брала лейтенант Тарасова. Обогатила жизненный опыт невероятно. Приносит протоколы, а у самой глаз так и блестит! Ты чего не пьешь-то?
— Не вижу смысла.
— А не надо его видеть. Надо пить, когда тебе майор наливает. И думать — тоже надо. Прежде чем подвиги совершать. В общем, не встречали они еще таких мужиков. Поздравляю, Андрюша! Удивить двух профессионалок — это дорогого стоит. Киборгом тебя называли. Машиной, зверем, отбойным молотком и еще, кажется, танком. Очень глупо. Ты что, не мог воздержаться? Ограничился бы... ну... разумными пределами какими-то. Ниже абсолютного рекорда. Это я не из зависти, во мне тоже симбионты, если ты забыл. И я могу сделать все то же самое. И любой дурак сможет — с симбионтами. Ты им не силу свою показал. — Канунников влил в себя очередную рюмку. — Ты им показал, что ты не совсем человек. Всю систему подставляешь! Один герой двух проституток затрахал насмерть, другой из расплющенной тачки вылез и стоит, курит. Курит он стоит, понимаешь?! — Николай набирался на глазах, еще быстрее, чем тогда в кафе. Похоже, способность к мгновенному протрезвлению разбудила в нем скрытого алкоголика. — Гер-р-рои! — проревел он, хлопнув рюмкой по столу. — Бычок-производитель и человек-змея. Тот без костей гуляет, а у этого яйца вместо мозгов!
— Что ты сказал?
— Яйца! Вместо! Мозгов! Еще повторить?
— Про яйца понятно. Про кости — не совсем.
— Сегодня один наш деятель... наш, наш, — мрачно покивал Николай. — Залетел на «Опеле» под грузовик. Фура тремя осями прошлась, там уже и не «Опель» был. Лепешка жестяная. А минут через десять товарищ спокойно из этой лепешки выбирается. У него все кости в труху, позвоночник, считай, отсутствует, а он вылез и курит. Доставили в больницу, осмотрели... — Майор всплеснул руками. — Аи, молодец! Повреждений нет, — добавил он вполголоса. — Ни единого перелома не нашли. Стали его спрашивать, так он, веришь ли, додумался... Агата Кристи, да и только! Сказал, что его по ошибке привезли, что он, мол, просто рядом стоял, от шока растерялся, потому и не возражал, когда его в «Скорую» грузили. Ну врачи-то в ужасе! Связываются с подорожниками: вы кого прислали, уроды? Вынимайте водителя, зачем нам прохожие в реанимации? А спасатели к тому времени уже крышу спилили. Смотрят в салон: «Опель» пустой. Кровищи море, кожа лоскутами висит, на полу зубы валяются, а человека нет.
— Зубы?! — ужаснулся Андрей.
— Дантисты нам теперь тоже без надобности. Но это не сразу, не сразу. Несколько суток. Вот кости быстрее срастаются. Даже не срастаются, а как будто склеиваются. — Николай вроде бы слегка протрезвел — Гады заботу тебе обещали? Ну скажи теперь, что они не держат слово. Держат, Андрюша, держат. Правда, от смерти защиты все равно нет. Приятелю нашему повезло: башка уцелела. Хотя почему — неизвестно. Возможно, и тут симбионты помогли, например, дали команду правильно сгруппироваться. Если бы я не вмешался, его бы до старости под микроскопом держали.
— А кто он?
— Э-э! Какая тебе разница? Завтра у него будет новая внешность. Вот об этом я и толкую: не надо подвигов, а? Не надо, дружище. Стив сказал, что на третью перелицовку лучше не рассчитывать. Человек либо годен к оперативной работе, либо не годен. А если ошибок будет слишком много, они забракуют всю систему и начнут строить новую агентурную сеть. Другую, без меня. Это уже не от Стива информация, это простая логика.
— Стив тебе за всеми следить поручил? Сколько под тобой сотрудников?
— Подо мной женщины иногда бывают. А вы — ячейка. Ты и тот акробат из «Опеля». Третьего мне вряд ли дадут, — Канунников разлил остатки и выпил, как будто впустую. — А Стив мне ничего не поручал. У тебя испытательный срок? У меня у самого срок, и свой экзамен я намерен сдать на «отлично». И не важно кого мне ради этого придется... — он усмехнулся, — сдать. Причину я уже назвал: мне надо быть внутри системы.
— И ты мне это спокойно говоришь? Настолько мне веришь?
Николай неожиданно поднялся и направился к выходу.
— Все, что я сказал, гады и сами знают. Ладно, улыбнись.
Андрей улыбнулся — недоверчиво.
— О! Уже на что-то похоже. — Майор открыл дверь, — Счастливо. Учти: завтра тебя здесь нет.
— Перееду. Нет, ну какие же бляди!
Канунников остановился в коридоре:
— Странный человек. Ты кого заказывал-то? Уборщиц? Художниц? Что хотел, то и получил.
— Я не только про девок, — буркнул Андрей, запирая. — Да я вообще не про них.
* * *
Ксена просмотрела текст и выделила на экране четыре строки:ПОЛОСАТЫЙ. 15.
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
— Вот это мне кажется наиболее значимым, — сказала она.
— «Я уже голый», — вслух прочитал Трайк. — Нет, мне ничего такого не кажется.
Ксена повернулась к Стиву.
— У меня нет определенного мнения, — отозвался тот.
Трайк достал индивидуальный пищевой контейнер и побарабанил по клапану. Он был из тех офицеров, чья служба, несмотря на ожесточенность Войны, обошлась без трагических эпизодов, однако упрекнуть его в этом никто бы не осмелился. Как следовало из личного дела Трайка, он всегда выполнял задание наилучшим образом, то есть с минимальным риском. Если бы не Война, вряд ли он оказался бы в армии. Из Трайка мог выйти, например, замечательный врач, или хороший воспитатель, или образцовый начальник диспетчерской службы — если бы только не Война.
Ксена вдруг задумалась, какую родовую дефиницию могли носить его предки, жившие до упразднения преемственности. Это можно было узнать в архиве, впрочем, все семейственные отличия давно стерлись, и дефиниции превратились в чистую условность.
Трайк был чуть жестче Стива — во всем, что касалось службы, а поскольку Миссия работала без перерывов, он всегда оставался предельно собранным. Даже принимая пищу.
Перед отправкой экспедиции Ксену заверили, что командирами отрядов назначены лучшие офицеры. Она и не сомневалась.
— Что может означать число «15»? Все, что угодно! Или вообще ничего. — Трайк, появившись в московской квартире, с порога заговорил по-испански, но после пары реплик естественным образом перешел на Русский. — У Миссии нет других забот? Снова Волков, да? Как я понимаю, уважаемая Ксена сделала ставку на него?
— Правильно понимаете, — сказал Стив. — Но скоро вы поймете и другое: все не так просто.
— Тогда прошу информировать. — Он придвинул к себе контейнер и зачерпнул питательной массы.
Ксена демонстративно вскрыла упаковку с нарезанной ветчиной.
— Возможно, уже и пора, — произнесла она. — В Тегусигальпе обошлось без эксцессов?
— В городе — да. Тюрьма от него далеко.
— Но в тюрьме жертвы значительные?
— Я вам докладывал. Заключенные устроили конкурс на право стать нашим сотрудником. Это последнее исправительное учреждение, куда мы прибыли. Слухи об амнистии добрались быстрее, и в итоге те, кто нас интересовал, до нее не дожили. Прискорбно.
— Мы взяли на службу сто восемь человек, этого достаточно, — сказала Ксена. — После запуска «Аполло» и «Союза» их ожидает большая работа. Я не буду объяснять, почему переселение с Колыбели не может начаться раньше, чем земные корабли отправятся на Викторию. Пока они не покинули эту планету, мы ходим по ней не дыша.
Трайк согласно кивнул.
— Кстати, давно хотел спросить, — произнес он. — Не получится ли так, что наши новации повлияют на старт?
— Для чего наблюдатели оставили здесь свои жизни? Они просчитали любые последствия — настолько глубоко, насколько это возможно. Аборигены принимают наши технологии, но они не доверяют нам самим. Ни один из новых лекарственных препаратов не войдет в летные комплекты, и это разумно. Мы можем совершить пять революций в земной медицине, но дата старта «Аполло» и «Союза» не сдвинется ни на час. После, когда корабли разгонятся до двадцати процентов от фотонного барьера и их возвращение станет невозможным...
— Тогда мы и приступим к масштабной колонизации, — заключил Трайк. — Все это было известно еще на Колыбели.
Стив промолчал. Он догадывался, что Ксена подводит разговор к чему-то важному. Она это почувствовала и, ответив ему благодарным взглядом, достала из упаковки ломтик ветчины.
— На Колыбели известно еще и другое, — сказала она. — В частности, то, что идея переселения вряд ли уникальна.
Трайк застыл над своим контейнером.
— Что значит «не уникальна»? — проронил он.
— Почему от этого должна отказаться Сфера? Разве у них меньше проблем с территорией? Разве их силы не подорваны Войной?
Закрыв глаза, Трайк медленно вдохнул.
— Сфера... Мы почти проиграли дома, мы столкнемся с ними и здесь...
— Не раньше, чем к Виктории отправятся корабли, — уточнил Стив. — На Сфере это понимают не хуже нас.
— Так вот о чем речь, вот в чем ваши особые полномочия, Ксена! Мы воюем со Сферой на родине, и нам предстоит воевать с ней на Земле...
— Они тоже могут готовить колонизацию, но их средства не обязаны совпадать с нашими, — сказала Ксена. — я имею в виду, что Колыбель это делает открыто, а Сфера... допустим, как-то иначе.
— Вы занимаетесь тем, что ищете на Земле их шпионов? — удивился Трайк.
— Это моя профессия, — ответила она. — Почему я должна заниматься чем-то другим? Однако «ищу» — не совсем верное определение. Ведь мы могли бы появиться на Земле тайно, вы об этом не задумывались? Для чего нам нужна была демонстрация силы — захват Президента, показательный залп, торговля технологиями? Все это призвано усмирить население, но главное...
— Миссия заявила о себе, чтобы привлечь и обнаружить посланцев Сферы, — проговорил Стив.
— В том случае, если они тут есть, — добавил Трайк,
— К сожалению, есть, — сказала Ксена.
— Вы о Волкове? Это несерьезно.
— Не только о нем. Что означает число «15», нам действительно не ясно. Возможно, вы правы, и оно не значит ничего, Но что касается всего остального...
Ксена вновь указала на монитор:
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
— Волков в Москве, это первое, — произнесла она. — Второе: он принят на службу.
— «Голый»? —хмыкнул Трайк.
— Тот факт, что он выбрался из лагеря, уже свидетельствует о сотрудничестве с Миссией, — возразил Стив. — «Голый»... скорее это говорит о том, что Волков ощущает на себе наше внимание.
— Да, это ближе к истине, — ответила Ксена. — Благодарю вас. И, наконец, «зови их сюда, пусть присоединяются». Самая прозрачная реплика, пояснения не нужны.
— Речь шла о совокуплении, — напомнил Трайк.
— Здесь все об этом, и только об этом. — Она прокрутила на экране сохраненный лог и снова вернулась к последней фразе. — В то же время о совокуплений здесь нет ни слова. Два человека, один в Москве, другой в Хабаровске, ведут разговор на частную тему. Сетевой канал «Гормональный террор» забит подобными беседами. — Ксена сделала паузу. — Но это не простая беседа, это передача информации. Абсолютно открытая, без какой-либо шифровки. Волков сознает, что мы можем располагать неизвестными ему средствами наблюдения, поэтому он решил следовать принципу: хочешь хорошо спрятать — оставь на виду.
Трайк отодвинул пищевой контейнер и скрестил руки.
— Либо вас преследуют навязчивые идеи, либо вы основательно погружены в материал.
— В местную культуру, — поправила Ксена. — На крейсере я достаточно много общалась с заключенными «Каменного Чертога».
— Она требовала, чтобы мы разговаривали по-русски, — вставил Стив.
— Из-за Волкова?
— Так я быстрее смогу его понять. И не только его. «Зови их сюда, пусть присоединяются», — снова повторила Ксена. — По-моему, это приказ. Кому он адресован, объяснять не нужно: Волков собирает резидентуру Сферы.
— Вы полагаете, у них на Земле целая сеть? — осведомился Трайк, уже без иронии.
— А вы полагаете, разведка Сферы в чем-то уступает нашей? — парировал Стив.
— Ни один из наблюдателей Колыбели не был раскрыт до самой смерти, — со значением добавила Ксена. — Биологические различия минимальны, отсталость местной науки позволяет их скрыть.
— На Земле действует вражеская резидентура — подытожил Трайк. — И вы знали это заранее.
— Руководство не исключало такой возможности, Иначе Миссия обошлась бы без меня.
— И отбор новых сотрудников из числа изгоев — это часть вашей операции?
— Не только. Люди нам понадобятся в ближайшее время, но основная задача — выявить среди них шпионов Сферы, обнаружить всю их сеть и подавить ее деятельность. После этого Миссии не помешает уже ничто. У Земли нет ни сил, ни воли к сопротивлению.
— И все-таки для меня остается загадкой, почему вы искали агентов Сферы в лагерях для особо опасных преступников, — проговорил Трайк.
— Попробуйте взглянуть на это с другой стороны, — сказала Ксена. — Противник знает, что мы будем набирать сотрудников среди недовольных и отчаявшихся. Человек, у которого отняли надежду на освобождение, — первый кандидат в предатели. Кроме того, задача-максимум для шпиона Сферы — не просто наблюдать за Миссией, а внедриться. Если они рассчитывали внедрить к нам своего агента, они должны были залегендировать его на Земле как отверженного. Кстати, и наши наблюдатели подтвердили, что тюрьма — лучший способ легализации в местном обществе. Вот поэтому мы искали шпионов там... где искали всех остальных. Мы позволили себя обмануть, это нормальный прием контрразведки. Хотя стопроцентной уверенности нет.
— Но вы же сами только что...
— Беда в том, что мы не можем следить за Волковым слишком явно. Он догадывается о нашем внимании, но он не должен почувствовать, что мы выделяем его среди остальных сотрудников.
— Кому досталось его дело? — спросил Трайк. — Кто отобрал его для разработки?
— Такой же сотрудник, как и он.
— Местный?!
— Николай Канунников, майор из Департамента Государственной Безопасности. Руководитель среднего звена одной из спецслужб, — пояснил Стив. — Майор умен, самостоятелен, осторожен и весьма нелоялен.
— Зачем нам такие помощники?
— Трайк, ну вы же взяли агента ФБР, — вступилась Ксена.
— Он был разжалован за должностное преступление и приговорен к огромному сроку. Около двухсот лет, если не ошибаюсь. Его психотип как нельзя кстати подходил для вербовки, ну и... вы сами одобрили его кандидатуру.
— Уволен и осужден? Вероятно, задним числом. Это действующий агент ФБР, он работает под прикрытием. Потому мы его и взяли. Пусть в Бюро считают, что они нас частично контролируют. Примерно так же дело обстоит и с Госбезом. Разница лишь в том, что майора Канунникова никто не подставлял, даже фиктивно. Он обратился в Миссию сам, внешняя мотивация — желание всегда находиться при наиболее сильном хозяине. И еще здоровье. Симбионты привели его организм в порядок, теперь майор злоупотребляет всем, что только может предложить ему современное общество, и производит впечатление человека, крайне Довольного жизнью. Он не шпион Сферы, это бесспорно.
— Зато он рекомендовал нам другого шпиона.
— Он сразу уловил, какие люди требуются Миссии. Майора никто не ориентировал, но у него большой опыт, этого нельзя отрицать. Возможно, он искренне хотел помочь, возможно — пытался заработать перед нами очки.
— Пять лет назад майор участвовал в расследовании по делу Волкова, — добавил Стив. — Он доложил, что эта кандидатура нас устроит.
— И он не ошибся, — кивнула Ксена. — Нам остается лишь фиксировать контакты Волкова. И не спешить, поскольку второго выхода на резидентуру Сферы у нас пока нет.
Трайк развел руками:
— Десантники верят пилоту, пилоты верят...
— Избавьте меня, — перебила она. — Я это слышала много раз. Невыносимо длинная пословица.
— Я только хотел напомнить конец. — Трайк взглянул на Стива, и тот поддержал:
— «Командующий армией верит в контрразведку». Так говорят в войсках. Разделяю мнение коллеги.
Трайк, словно бы смутившись, запечатал контейнер с едой.
— Вернусь я, видимо, к утру, — глухо произнес он. — Надеюсь никого не разбудить.
Какие у него могут быть дела в Москве, Ксена не представляла, но она точно знала, что если командир второго отряда собрался уйти, то он непременно уйдет.
Кратко отсалютовав обоим, Трайк удалился. Стив некоторое время сидел, изучая стеклянную столешницу, затем ударил по ней пальцем и вслушался в едва различимый гул.
— Вы заблуждаетесь, Ксена, — неожиданно сказал он. — Волков — человек.
— Странно. Только что вы говорили иное. Да я и сама не уверена в нем на сто процентов.