Страница:
— Именно с этой. — Андрей, улыбнувшись, указал на ее подгибающиеся колени и похлопал по подушке. — Не мучайтесь.
Ксена с трудом отлепилась от стены и села на кровать.
— Ваши ритуалы иррациональны, — сказала она. — Некоторые вообще не поддаются осмыслению.
Андрей повернулся и молча посмотрел Ксене в лицо. Сколько же ей все-таки лет?
— С одной стороны, невообразимая распущенность, с другой — огромное количество условностей, — продолжала она. — В этом невозможно разобраться. Главное, отсутствует единый алгоритм.
— Но это же замечательно?
— Нет, — она мотнула головой, — это сложно.
— Вы рассуждаете, как подросток, которому нужно быстро, много и все равно с кем.
— Откуда вам знать, о чем я говорю? — возмутилась Ксена.
— Вы сегодня пахнете иначе.
— Это, наверно, этиловый спирт.
У Андрея закружилась голова.
— Волнуетесь? — спросил он. — Не нужно. Алгоритмы существуют, только они не всем известны.
— Мне не о чём волноваться, — заявила она. — Подробней об алгоритмах. Пожалуйста.
— Вы их знаете. Выбирайте самый простой, прямая дорога короче.
— А вам не кажется, что в данный момент это ваша забота?
Андрей равнодушно хмыкнул и потянулся за графином.
— Ну ладно, — нетерпеливо бросила Ксена. — Вы не могли бы...
Он затрясся от смеха:
— Во множественном числе это звучит особенно смело.
— «Вы» — это не множественное число.
— Ты меня поняла.
— Хорошо, «ты». Ты не мог бы...
— Быстрее!
— Что?..
— Быстрее! — приказал Андрей.
— Какое хамство... — прошептала она. — Ладно, Волков. Ты...
— Еще быстрее, — сказал он, глядя ей в глаза.
— Волков... ну трахни же меня, трахни меня, Волков.
Андрея толкнули в спину. Процедив «сорри», он отошел от эскалатора и часто заморгал. Шереметьево. То ли третье, то ли четвертое.
«Шереметъево-4», — мгновенно проявилось в мозгу. Ну конечно, четвертое, как он мог забыть? Только... только вот зачем он здесь находится? Кого-то встречает?
Андрей двинул плечом и обнаружил, что держит в руке чемодан. Не большой и не тяжелый. Возможно, полупустой, с каким-нибудь хламом, который...
Джинсы, белье и три рубашки, купленные наугад.
Правильно, путешествовать налегке свойственно юным бродягам, но не респектабельному джентльмену. Он опустил голову: хорошие туфли и дорогой костюм. Ногам было удобно, хотя обувь казалась слишком большой, явно не его размера.
«Сорок четвертый с половиной». — Новая подсказка прозвучала так мягко и естественно, словно Андрей вспомнил то, что давно знал.
— Разве у меня не сорок третий? — прошептал он.
— Заканчивается регистрация пассажиров на рейс Москва — Найроби, — объявили в зале.
Андрей машинально вернулся к эскалатору и, только встав на ступеньку, понял, что не представляет, куда он идет. Едва эта мысль успела оформиться, как ее сменила другая:
«По прилете в Найроби проверить, нет ли слежки, и набрать местный номер 736-049».
Оказывается, он знал и это. Странно: нельзя сказать, что Андрей об этом забыл, однако, чтобы вспомнить, ему потребовались определенные усилия. Как будто необходимая информация хранилась в отдельных ячейках, каждая из которых была закрыта уникальным ключом. Во всяком случае, понять все сразу Андрею не удавалось.
Сойдя с эскалатора, он пошел к столу регистрации и вновь замер.
Он летит в Найроби... Зачем?
«Убедившись в отсутствии слежки, позвонить по номеру 736-049», — настойчиво повторилось в мозгу. Что-то похожее на инструкцию. Или даже на приказ.
Андрей растерянно достал билет, но с места не сдвинулся.
Девушка за стойкой приветливо улыбнулась:
— Сэр, если вылетите этим рейсом, прошу вас поторопиться. Регистрация уже закончилась. — Не дождавшись ответа, она посмотрела в свой монитор. — Господин Мамонтов? Пожалуйста, поспешите, все пассажиры уже на борту.
— Я не Ма... — начал было Андрей, но осекся. «Документы выданы на имя Евгения Павловича Мамонтова».
Он поднес билет к глазам, но желтый прямоугольник с красным уголком «VIP» тут же перестал его интересовать. Рука, в которой Андрей держал пластиковую карточку... Эта рука была чужой.
— Я никуда не лечу, — заявил он.
— Сожалею, — отозвалась девушка. — Сдать билет вы можете на первом этаже.
Развернувшись, он устремился к полированной стене.
— Господин Мамонтов, касса возврата внизу!
— Да, да, — пробормотал Андрей, не отрывая взгляда от зеркальной поверхности.
Навстречу ему, размытый и чуть искаженный, шагал мужчина с легким чемоданом. Классическая, как у политика, стрижка и солидный костюм. Очки в золотой оправе без диоптрий. Андрей их не чувствовал, словно давно привык, и лишь увидев в зеркале, сообразил, что смотрит на мир через стекла. Он медленно снял очки, чтобы лучше разглядеть лицо, хотя и так уже знал, что не ошибется. Это лицо Андрей помнил. Да и фигура... У Володи Серого был такой торс, что не скроешь никаким пиджаком.
Андрей остановился возле стены и, отпустив чемодан, приложил к ней ладони. Из зеркала на него смотрел Серый, в этом не было никаких сомнений. Владимир, которого, как и всех, разорвало в клочья, едва Дантист соединил контакты. Разве что окно... Но ведь оно было закрыто, и Серому до него оставался целый шаг. Неужели это возможно — выскочить, пока кто-то нажимает на кнопку?
Помогли рефлексы, приобретенные за время варварских тренировок в диверсионной школе. Оружие он не бросил, а просто разжал пальцы и позволил пистолету выскользнуть из ладони. Пуля уже пошла к своей цели, да это было и неважно: до взрыва он успевал сделать только одно движение. На счет «раз». На счет «два» воздух превратится в огонь, это он понимал. Рядом было окно, и он совершил то единственное, что давало шанс на спасение: он подпрыгнул. Невысоко, но так, что ноги оказались над подоконником. Остальное сделала ударная волна.
Раньше, чем пистолет упал на пол, стекло высыпалось из рам и повисло вокруг гудящим облаком. Сзади давил кромешный жар, наполненный острыми щепками. Пламя влекло тело вперед, а вместе с ним и рой обугленного мусора, который только что считался двухэтажным загородным домом. Осколки обгоняли, а некоторые он обгонял сам, и вся эта кипящая каша впивалась в плоть, проникала под кожу, оставалась там или проходила насквозь, вспарывала мышцы и вены, дробила кости, убивала и убивала его тысячу раз...
Из окна он вылетел фактически мертвым, и пока тело коснулось земли, он успел стать еще мертвее.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем ему удалось открыть глаза. Без толку: он ничего не видел. Где-то неподалеку ревела сирена, и он пополз от нее прочь. Не глядя. Не понимая. Не помня. Он просто полз, и в этом была вся его жизнь.
Второй раз он очнулся уже под утро. Вверху за кронами светили остатки звезд. Желание поесть затмило рассудок, и он дотянулся до какого-то лопуха. Мясистый стебель и влажный от росы лист. Горькая шершавая мерзость, которую он пережевывал левой стороной. Справа язык проваливался, там не было ни зубов, ни десен. Трудно представать, сколько сил потратил покойник, чтобы преодолеть сотню метров жиденького подлеска. Теперь он жрал траву — долго, пока не затошнило. Когда он встал на ноги, с него чуть на свалились штаны, пришлось перестегнуть ремень сразу на три дырки. Ни грамма жира: симбионты, поддерживая жизнь в теле с разорванным сердцем, сожгли все резервы. Сейчас, получив новое топливо, они вернулись к своей работе.
Он мог двигаться, он уже мог идти. Остальное было неважно.
Многое он вообще не запомнил. Он знал, что доехал до города, но вот на чем... Можно было лишь догадываться, как он добился согласия водителя, а позже — его гарантированного молчания. Обращаться к врачам не имело смысла: они бы ему скорее помешали, чем помогли. Не ему, конечно, а симбионтам. И, вероятно, сообщили бы о странном пациенте — либо в Академию Наук, либо в Госбез. Исполняя долг перед родиной, сдали бы его как нелюдь, как... гада.
Гражданином Сферы он осознал себя не сразу. Кажется, на третьи сутки... Возможно, на четвертые. Отлеживаясь на последнем этаже дома, приговоренного к сносу. Сходя с ума в очередном кошмаре, где он гулял по хрустальному городу и слушал лекции на незнакомом языке. Однажды он очнулся с удивительно ясной головой и почти здоровым телом. Раздобыл терминал, набрал кодовый адрес и получил последний ключ. С тех пор он больше не жил, он лишь действовал — последовательно, четко и уверенно, как автомат с неисчерпаемым ресурсом.
Андрей таращился в зеркало. Оттуда на него смотрел Серый, такой же подавленный и ошеломленный. Воскресение из мертвых, промелькнувшее в памяти, осталось и уже не исчезало, но кроме этого Андрей по-прежнему ничего о себе не знал. Впрочем, о себе ли? Все, что ему полагалось помнить, он помнил прекрасно. Например, что сейчас он находится на борту «Адмирала Мельника», в охраняемой каюте, в одной постели с Ксеной. Он не сомневался, что в любой момент может проснуться, нужно лишь захотеть. Но с пробуждением Андрей не спешил. Это еще успеется, а вот побыть в шкуре Серого, чудом спасенного... вернее, спасшегося благодаря случайности, из-за того, что Дантист не взорвал коттедж из подвала, а пижонски поднялся в комнату. Словно хотел предупредить или дать немного времени. Одно-единственное мгновение, за которое даже выпускник диверсионной школы успел только прыгнуть к окну и больше — ничего. У всех остальных шансов не было.
Закрепляя чужие воспоминания, Андрей вновь прокрутил их в мозгу. История постепенно обрастала деталями. Цепляясь друг за друга, они выныривали из памяти Серого и переставали быть его собственностью. Лишь одного там не оказалось: Катерины. Ни капли сожаления. Андрей думал, что у Катюхи с Владимиром была любовь, да и сам Серый думал точно так же, пока не понял о себе главное: его родина — Сфера. Теперь, движимый этим убеждением, он и к людям-то относился иначе. Не плохо, нет. Просто — никак. Андрей его понимал: совсем недавно он чувствовал то же самое.
Не отрываясь от зеркала, Андрей сжал пальцы в кулак. Разжал и снова сжал, притопнул ногой, склонил голову. Тело Серого слушалось, как свое. Андрей и ощущал его своим. Смириться с мыслью о том, что в действительности он лежит рядом с Ксеной и от Москвы его отделяют многие тысячи километров, было невероятно трудно. Сейчас он находился в Шереметьеве-4 стоял возле стены, поигрывал ненужным билетом в Найроби, пялился на свое отражение. Смущал служителей аэропорта.
Андрей сдержанно кашлянул и направился к эскалатору.
— Господин Мамонтов, ваш багаж! — крикнула девушка.
— А?.. Ах, да. — Он подхватил чемодан и вновь поразился тому, как покорно, как естественно чужое тело выполняет его приказы. Хотя назвать это приказами было нельзя. Андрей, как и любой человек, не думал о том, что ему следует согнуть ногу в колене, перенести центр тяжести, коснуться подошвой пола... Чушь. Он просто взял чемодан и пошел вниз.
Мысль о власти, которую он сейчас имел над Серым, потрясала. Андрей не сомневался, что легко сможет его убить — шагнув на мостовую перед мчащимся автомобилем, напав на полицейского, спрыгнув с крыши... И теперь Серого не спасут ни специальные навыки, ни природные инстинкты. Его личность в данный момент отсутствовала, телом безраздельно владел Андрей. Однако память Владимира ему не подчинялась. При том, что Андрей смотрел на мир его глазами, все знания Серого оставались недоступными. Единственное, что удалось выудить — разрозненные впечатления о взрыве и последующих днях, — было инициировано шоком Андрея и тем немым вопросом, который он задал, как казалось, самому себе. Вызвал информацию из долговременной памяти в оперативную?.. Наверное, да. Что-то вроде того.
Спустившись на первый этаж, он осмотрелся и двинулся к бару. Сколько продлится этот странный контакт, он не представлял, но хотел выжать из него максимум.
Хмурый дядька в страшной коричневой шляпе энергично перемалывал зубами бутерброд с ветчиной, в дальнем углу тихо и культурно сорилась немолодая пара. Остальные столики были свободны. Бармена Андрей признал сразу и едва удержался, чтобы не спросить его о бабке из Воронежа. Никуда этот человек не уехал. Как все: поскулил и привык. Если не смирился, то научился терпеть, потому что третьего не дано.
— Нельзя ли у вас одолжить ручку? — сказал Андрей и, чтобы не выглядеть хамом, добавил: — Пива, пожалуйста.
— Пожалуйста, — проронил бармен, улыбнувшись так, что даже у Стива получилось бы лучше. — Ручку возвращать не нужно.
Андрей занял столик в центре, отхлебнул из бокала и проверил карманы. Ничего подходящего. Выдернув салфетку, он старательно ее разгладил и написал первое, что пришло на ум.
«Привет, Серый».
Что делать дальше, как это послание передать Владимиру, он не представлял. Если только проснуться? Но где гарантия, что он сумеет влезть в его шкуру вновь? Гарантии, конечно, нет...
Андрей открыл глаза. Часы показывала половину пятого. Ксена почта не дышала, лишь изредка потягивала носом. Кровать была неширокой, и они лежали, прижимаясь друг к другу — не просто как любовники, а как действительно близкие люди. Андрей не шевелясь обвел взглядом помещение. Кроме голубого табло с цифрами, в каюте не было ни одного источника света, тем не менее, Андрей прекрасно все видел. Неистово зажмурившись, он дождался, пока радужные круги не разбегутся, и обнаружил, что видит еще лучше.
— Ладно, это потом...
Ксена во сне что-то пролепетала и положила руку ему на живот. Андрей поймал себя на том, что не чувствовал ничего подобного уже много лет, с того самого времени, как он познакомился с будущей женой. Когда это было? До акции против «Данцига» они с Еленой прожили почти четыре года. Значит, всего — девять. Целая пропасть.
— Спи, спи, — шепнул Андрей. — Рано еще. И я посплю.
В теле Володи Серого он оказался поразительно легко, хотя и не смог бы объяснить, как он это сделал.
Андрей застал себя выходящим из бара. В правой руке он держал чемодан, левой потирал влажный лоб. Парочка продолжала беседовать — тихо, но напряженно. Мужик в шляпе уже доел свою ветчину и, утирая губы, пристально смотрел ему вслед.
— Дайте-ка мне чего покрепче, — сказал Андрей, вернувшись к стойке. И, когда появилась рюмка, спросил вполголоса: — Я случайно ничего такого сейчас не творил?
— Какого? — осторожно поинтересовался бармен.
— Ну... чего-нибудь странного. Со мной иногда бывает. Вы не бойтесь, я не буйный. Люблю людей... и вообще всех.
Бармен оценил его торс и, поджав губы, кивнул на столик:
— Вы вроде бы удивились.
— Удивился?
— Очень сильно. Сидели молча, но лицо... если честно, я уж собирался полицию звать. Лицо у вас было... гхм... выразительное. Страшное, понимаете?
— Понимаю. —Андрей тягостно выпил. — Налейте еще. Только не в эту мензурку.
— Нетрезвым в самолет могут не пустить, — предупредил бармен.
— А я уже не лечу.
— Ну да, — обронил бармен, выставляя широкий стакан и блюдечко с маслинами. — Вы на рейс опоздали. Очень удивились. И решили лететь следующим.
— Я?!
— Вы сами это сказали.
— Я с вами говорил?.. А еще что я делал?
Бармен сочувственно поцокал.
— Пиво пить не стали. Сожгли салфетку. Потом спросили у меня, который час.
Подойдя к столу, Андрей обнаружил в пепельнице съеженный черный комок. Не пожелал с ним Володя здороваться.
— Сам написал, сам спалил, — угрюмо произнес посетитель. — Вонь тут развел!
Андрей на него свирепо зыркнул — Серый это умел, — и мужчина тут же засобирался на выход.
«Эх, надо было засечь время — на сколько Владимир возвращался в сознание. В тело, вернее. Как все нелепо... Вот! Надо было не приветы оставлять, а задать вопрос! Да ведь если ответа в оперативной памяти не останется, его и не узнаешь. Или пусть бы Серый ответ на салфетке написал? Только с какой стати он будет это делать? Интересно, что он сам сейчас чувствует, осознает ли он что-нибудь? Нет, если бы осознавал, то не удивлялся бы», — подумал напоследок Андрей и взял со стойки стакан. Телом Владимира он владел безраздельно, но обратиться к его личности он не мог.
За это Андрей и выпил. Водка прокатилась студеной волной и ухнула вниз. Он хлебнул еще, но глотать не стал, а погрел ее во рту и прислушался к ощущениям.
— Напитки у нас хорошие. — Бармен по-своему истолковал эту дегустацию и призывно поднял бутылку.
— Еще, — подтвердил Андрей.
Следующие сто грамм и вовсе прошли, как детское питание. Водка не обжигала, и он понял, что с таким же успехом мог бы принять дозу ацетона.
— Еще.
— Мне не жалко, но...
Андрей нащупал в кармане наличные.
— Давайте, — сказал он и придерживал горлышко до тех пор, пока стакан не наполнился до краев. — Все в порядке. — Он оттянул локоть и, сделав серию шумных глотков, грохнул донышком о стойку.
Парочка в углу тревожно замолчала.
— К черту Найроби! — заявил Андрей. — Поеду в Воронеж. Там тихо и хорошо.
— Ничего там хорошего нет, — проговорил бармен. — Все то же самое.
— А вы откуда знаете?
— Бабка у меня. В Воронеже как раз. Был я там недавно. Неделю погостил и обратно. А думал навсегда остаться.
— Не понравилось?
— Нормально. Только какая разница?
— Правильно, от гадов не скроешься. Гады везде.
— Представители Миссии, — уточнил бармен.
— Каждый сам решает, как называть гадов.
— Представителей Миссии, — упрямо повторил бармен.
— Ага, эмиссаров высшего разума. — Андрей, пошатываясь, вернулся к столу и раскрошил в пепельнице сожженную салфетку.
Четыреста граммов водки натощак опьянили даже такую машину, как Серый. Теперь Андрею оставалось кое-что выяснить — не менее важное, чем доступ к памяти Владимира.
Если Серый умудрился избавиться от симбионтов, это будет невозможно. А если они по-прежнему в нем, это окажется проще простого.
«Я трезвый. Трезвый. Абсолютно трезвый».
Андрей что-то почувствовал, но настолько невнятное, пограничное, что так и не понял, изменилось ли его состояние. Ноги держали вроде бы крепко, но в голове все еще был легкий туман, да и привкус спиртного его не покидал.
— У вас не найдется прибора для проверки на алкоголь? — спросил он у бармена.
— Сюда заходят, чтобы выпить, так чего ж проверять-то? А вам это... для кого?
— Для себя, — сказал Андрей.
Прежде чем ответить, бармен перебрал в уме десяток вариантов.
— Вы почти бутылку выпили. Держитесь вы хорошо, но... бутылка — это бутылка. Я думаю, вам больше не нужно пить. Извините, мне придется вызвать полицию.
— Не отвлекайте людей от работы. — Андрей веером выложил на стойку несколько тысячных банкнот и, по-свойски подмигнув, направился к выходу.
— Вы забыли чемодан!
— Да, спасибо. Я с ним уже замучился.
Снова оказавшись в зале, он вспомнил свой недавний прилет из Австралии и двинулся к небольшому павильону с вывеской «Аutoпрокат»? Поразительно, но и здесь была та же смена: девушку он узнал еще издали.
— Здравствуйте, — улыбнулась она. — Какой автомобиль вас интересует?
— Э-э-э... Меня интересует другое.
— Вот прайс. — Она с готовностью протянула ему ламинированный лист. — Для оформления контракта от вас требуется удостоверение личности. Что еще вы хотели знать?
— Дело в том, что я с утра выпивал, — смущенно проговорил Андрей. — Не уверен, что уже готов к поездкам. Я имею в виду дорожную полицию.
— Нет проблем. — Девушка достала тестер, который, кажется, был у нее наготове. — Глубокий вдох и длинный выдох, — сказала она, вставляя в отверстие одноразовый мундштук.
Андрей дунул и сам посмотрел в окошко. « НОРМА».
— А другого прибора у вас нет? Норма — понятие растяжимое.
— Этого вполне достаточно. У полиции претензий не будет.
— Мне нужно точнее.
— Абсолютный показатель? Нет проблем, — повторила она и, потыкав ногтями в крошечные кнопочки, вновь протянула ему тестер: — Пожалуйста.
Андрей дунул еще раз. «0,00000».
— Нечасто встретишь такого пассажира, — сказала девушка. — Вы и в самолете не употребляли?
— Я там и не был, — буркнул Андрей.
— Так какой автомобиль вас интересует?
— Я лучше пешком, — ответил он, разворачиваясь к выходу.
Симбионты. Они никуда не пропали, так и жили в организме у Серого, помогая жить ему самому. Восстановили его после травм, полученных от взрыва, и продолжали работать — когда это требовалось. Вот как сейчас, например.
Для Андрея все мгновенно прояснилось. Поделившись симбионтами с Владимиром, он не только спас его от смерти, но и сделал... своим родственником по крови. Если симбионты имели какой-то идентификатор, то Серый для системы наблюдения должен был выглядеть так же, как и Андрей. В крайнем случае, как его тень. Кстати, к Катерине это тоже относилось, и если бы она не погибла, можно было бы провести любопытный эксперимент...
Андрей обратил внимание на сногсшибательную мулатку и понял, что отвлекся. Итак, два разных человека, ставших с точки зрения системы близнецами или вроде того. Каковы возможные последствия? Поди угадай... Ксена, если и захочет сказать, все равно не скажет. Не знает она. Говорила, что его собственные симбионты обладают некими «расширенными правами», потому что отстраивали тело заново с учетом своего присутствия. Иначе говоря, Миссия заселяла этих бестий в готовые «апартаменты», а в его случае бестии сами спланировали все здание, не забыв о комнате и для себя. Если только о комнате, а не о целом этаже...
Что в итоге? Способность отключать аппаратуру, о которой не имеешь никакого понятия, и мысленно заказывать обеды. Прямой коннект с глобальной Сетью и... трансперсональная связь с Владимиром. Дистанционное управление человеком, обладающим ценнейшей информацией. Этим человеком он теперь мог распоряжаться, как куклой, а в том, что Серый знал нечто важное о старте колонистов, Андрей не сомневался. Владимир не плутал, не искал новых встреч и не задавался вопросами. Он двигался к цели — уверенно и слепо, как обвязанный взрывчаткой Дантист. И в Кению он летел, уж конечно, не ради достопримечательностей, если они там вообще есть. Что там есть точно, так это стартовый комплекс недалеко от Найроби.
Неужто Серый намерен вывести из строя один из кораблей? Вряд ли это реально. Особенно сейчас, когда Ксена потеряла последнюю нить и все, что ей осталось, — это усилить бдительность. Каким бы специалистом ни был выпускник диверсионной школы, но дворец Президента охраняли тоже не дети, да мало кто из них устоял против пяти гадов.
Андрей миновал автоматические двери и подумал, что Серого пора отпустить. Вернее, покинуть его тело, иначе временные помутнения рассудка — или как он это воспринимает? — вызовут у Владимира нешуточное беспокойство. Андрей совершенно ясно представлял, что будет, когда он проснется на крейсере. Серый проснется тоже — по-своему, в самом себе, и вновь попытается улететь в Найроби. Если и удастся с ним связаться, едва ли переговоры будут иметь успех. Серый знал, что Сфера в опасности, и он знал, что ничего дороже Сферы у него нет. Убедить его в обратном будет так же трудно, как и доказать обычному человеку, что он пришелец. Если у Владимира есть задание, то он отправится в Найроби во что бы то ни стало.
«На месте убедиться в отсутствии наблюдения и позвонить по номеру 736-049».
— Ладно, ладно, — пробормотал Андрей. — Мы обязательно позвоним.
Андрей, положив руки под голову, наблюдал, как она одевается. Это тоже было красиво.
— Мне казалось, что вчера мы перешли на «ты», — заметил он. — Если это происходит, то уже навсегда. А у вас не так?
— У нас... — она чуть помедлила, — совсем не так. Между «ты» и «вы» разницы нет.
— Как в английском, что ли?
— Нельзя сравнивать. Ты закажешь завтрак? Через симбионтов, — уточнила она.
— А позвонить не проще?
— Так интересней.
Андрей удивленно приподнялся на локте.
— Ты портишься, Ксена. Превращаешься в пошлую земную бабу.
— Это ненадолго. Скоро все закончится.
— Уже улетаете? — с притворным сожалением произнес Андрей. — Я буду скучать.
Ксена, не ответив, подошла к зеркалу.
— Надеюсь, экспериментов с пальцами больше не будет?
— Я научился видеть в темноте, — признался он. — Как летучая мышь.
— Скорее как кошка. В полной темноте видеть невозможно, а для эхолокации у тебя нет соответствующих органов. Во всяком случае, пока не обнаружено, — добавила она.
В стене звякнул прибывший лифт, и Ксена открыла дверцу.
— Там еще кофе, — сказал Андрей. — Это тоже необходимо, если ты решила попробовать себя в обывательской роли. Сигареты я тебе заказывать не стал.
— Спасибо. — Она пристроила поднос на коленях. — Почему нет второй вилки?
— Потому что я не голоден, А ты думала, мы будем из одной тарелки есть?
— В ваших фильмах это часто...
— Не нужно усваивать все, чем тебя пичкают. Сколько я спал? — неожиданно спросил Андрей.
— Ты проснулся сразу после меня.
— Нет, я не об этом. Сколько я пролежал в коме?
— Система восстановила тебя за двенадцать суток.
— Какое сегодня число?!
— Двадцать восьмое июня. — Ксена медленно покивала. — Старт колонистов послезавтра.
— А-а-а! — с улыбкой протянул Андрей. — Вот почему мы уже на «ты». Осталось два дня, а вы голые.
Ксена с трудом отлепилась от стены и села на кровать.
— Ваши ритуалы иррациональны, — сказала она. — Некоторые вообще не поддаются осмыслению.
Андрей повернулся и молча посмотрел Ксене в лицо. Сколько же ей все-таки лет?
— С одной стороны, невообразимая распущенность, с другой — огромное количество условностей, — продолжала она. — В этом невозможно разобраться. Главное, отсутствует единый алгоритм.
— Но это же замечательно?
— Нет, — она мотнула головой, — это сложно.
— Вы рассуждаете, как подросток, которому нужно быстро, много и все равно с кем.
— Откуда вам знать, о чем я говорю? — возмутилась Ксена.
— Вы сегодня пахнете иначе.
— Это, наверно, этиловый спирт.
У Андрея закружилась голова.
— Волнуетесь? — спросил он. — Не нужно. Алгоритмы существуют, только они не всем известны.
— Мне не о чём волноваться, — заявила она. — Подробней об алгоритмах. Пожалуйста.
— Вы их знаете. Выбирайте самый простой, прямая дорога короче.
— А вам не кажется, что в данный момент это ваша забота?
Андрей равнодушно хмыкнул и потянулся за графином.
— Ну ладно, — нетерпеливо бросила Ксена. — Вы не могли бы...
Он затрясся от смеха:
— Во множественном числе это звучит особенно смело.
— «Вы» — это не множественное число.
— Ты меня поняла.
— Хорошо, «ты». Ты не мог бы...
— Быстрее!
— Что?..
— Быстрее! — приказал Андрей.
— Какое хамство... — прошептала она. — Ладно, Волков. Ты...
— Еще быстрее, — сказал он, глядя ей в глаза.
— Волков... ну трахни же меня, трахни меня, Волков.
* * *
«Welcome! Welcome! Welcome!» — бежало впереди бесконечное приветствие.Андрея толкнули в спину. Процедив «сорри», он отошел от эскалатора и часто заморгал. Шереметьево. То ли третье, то ли четвертое.
«Шереметъево-4», — мгновенно проявилось в мозгу. Ну конечно, четвертое, как он мог забыть? Только... только вот зачем он здесь находится? Кого-то встречает?
Андрей двинул плечом и обнаружил, что держит в руке чемодан. Не большой и не тяжелый. Возможно, полупустой, с каким-нибудь хламом, который...
Джинсы, белье и три рубашки, купленные наугад.
Правильно, путешествовать налегке свойственно юным бродягам, но не респектабельному джентльмену. Он опустил голову: хорошие туфли и дорогой костюм. Ногам было удобно, хотя обувь казалась слишком большой, явно не его размера.
«Сорок четвертый с половиной». — Новая подсказка прозвучала так мягко и естественно, словно Андрей вспомнил то, что давно знал.
— Разве у меня не сорок третий? — прошептал он.
— Заканчивается регистрация пассажиров на рейс Москва — Найроби, — объявили в зале.
Андрей машинально вернулся к эскалатору и, только встав на ступеньку, понял, что не представляет, куда он идет. Едва эта мысль успела оформиться, как ее сменила другая:
«По прилете в Найроби проверить, нет ли слежки, и набрать местный номер 736-049».
Оказывается, он знал и это. Странно: нельзя сказать, что Андрей об этом забыл, однако, чтобы вспомнить, ему потребовались определенные усилия. Как будто необходимая информация хранилась в отдельных ячейках, каждая из которых была закрыта уникальным ключом. Во всяком случае, понять все сразу Андрею не удавалось.
Сойдя с эскалатора, он пошел к столу регистрации и вновь замер.
Он летит в Найроби... Зачем?
«Убедившись в отсутствии слежки, позвонить по номеру 736-049», — настойчиво повторилось в мозгу. Что-то похожее на инструкцию. Или даже на приказ.
Андрей растерянно достал билет, но с места не сдвинулся.
Девушка за стойкой приветливо улыбнулась:
— Сэр, если вылетите этим рейсом, прошу вас поторопиться. Регистрация уже закончилась. — Не дождавшись ответа, она посмотрела в свой монитор. — Господин Мамонтов? Пожалуйста, поспешите, все пассажиры уже на борту.
— Я не Ма... — начал было Андрей, но осекся. «Документы выданы на имя Евгения Павловича Мамонтова».
Он поднес билет к глазам, но желтый прямоугольник с красным уголком «VIP» тут же перестал его интересовать. Рука, в которой Андрей держал пластиковую карточку... Эта рука была чужой.
— Я никуда не лечу, — заявил он.
— Сожалею, — отозвалась девушка. — Сдать билет вы можете на первом этаже.
Развернувшись, он устремился к полированной стене.
— Господин Мамонтов, касса возврата внизу!
— Да, да, — пробормотал Андрей, не отрывая взгляда от зеркальной поверхности.
Навстречу ему, размытый и чуть искаженный, шагал мужчина с легким чемоданом. Классическая, как у политика, стрижка и солидный костюм. Очки в золотой оправе без диоптрий. Андрей их не чувствовал, словно давно привык, и лишь увидев в зеркале, сообразил, что смотрит на мир через стекла. Он медленно снял очки, чтобы лучше разглядеть лицо, хотя и так уже знал, что не ошибется. Это лицо Андрей помнил. Да и фигура... У Володи Серого был такой торс, что не скроешь никаким пиджаком.
Андрей остановился возле стены и, отпустив чемодан, приложил к ней ладони. Из зеркала на него смотрел Серый, в этом не было никаких сомнений. Владимир, которого, как и всех, разорвало в клочья, едва Дантист соединил контакты. Разве что окно... Но ведь оно было закрыто, и Серому до него оставался целый шаг. Неужели это возможно — выскочить, пока кто-то нажимает на кнопку?
Помогли рефлексы, приобретенные за время варварских тренировок в диверсионной школе. Оружие он не бросил, а просто разжал пальцы и позволил пистолету выскользнуть из ладони. Пуля уже пошла к своей цели, да это было и неважно: до взрыва он успевал сделать только одно движение. На счет «раз». На счет «два» воздух превратится в огонь, это он понимал. Рядом было окно, и он совершил то единственное, что давало шанс на спасение: он подпрыгнул. Невысоко, но так, что ноги оказались над подоконником. Остальное сделала ударная волна.
Раньше, чем пистолет упал на пол, стекло высыпалось из рам и повисло вокруг гудящим облаком. Сзади давил кромешный жар, наполненный острыми щепками. Пламя влекло тело вперед, а вместе с ним и рой обугленного мусора, который только что считался двухэтажным загородным домом. Осколки обгоняли, а некоторые он обгонял сам, и вся эта кипящая каша впивалась в плоть, проникала под кожу, оставалась там или проходила насквозь, вспарывала мышцы и вены, дробила кости, убивала и убивала его тысячу раз...
Из окна он вылетел фактически мертвым, и пока тело коснулось земли, он успел стать еще мертвее.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем ему удалось открыть глаза. Без толку: он ничего не видел. Где-то неподалеку ревела сирена, и он пополз от нее прочь. Не глядя. Не понимая. Не помня. Он просто полз, и в этом была вся его жизнь.
Второй раз он очнулся уже под утро. Вверху за кронами светили остатки звезд. Желание поесть затмило рассудок, и он дотянулся до какого-то лопуха. Мясистый стебель и влажный от росы лист. Горькая шершавая мерзость, которую он пережевывал левой стороной. Справа язык проваливался, там не было ни зубов, ни десен. Трудно представать, сколько сил потратил покойник, чтобы преодолеть сотню метров жиденького подлеска. Теперь он жрал траву — долго, пока не затошнило. Когда он встал на ноги, с него чуть на свалились штаны, пришлось перестегнуть ремень сразу на три дырки. Ни грамма жира: симбионты, поддерживая жизнь в теле с разорванным сердцем, сожгли все резервы. Сейчас, получив новое топливо, они вернулись к своей работе.
Он мог двигаться, он уже мог идти. Остальное было неважно.
Многое он вообще не запомнил. Он знал, что доехал до города, но вот на чем... Можно было лишь догадываться, как он добился согласия водителя, а позже — его гарантированного молчания. Обращаться к врачам не имело смысла: они бы ему скорее помешали, чем помогли. Не ему, конечно, а симбионтам. И, вероятно, сообщили бы о странном пациенте — либо в Академию Наук, либо в Госбез. Исполняя долг перед родиной, сдали бы его как нелюдь, как... гада.
Гражданином Сферы он осознал себя не сразу. Кажется, на третьи сутки... Возможно, на четвертые. Отлеживаясь на последнем этаже дома, приговоренного к сносу. Сходя с ума в очередном кошмаре, где он гулял по хрустальному городу и слушал лекции на незнакомом языке. Однажды он очнулся с удивительно ясной головой и почти здоровым телом. Раздобыл терминал, набрал кодовый адрес и получил последний ключ. С тех пор он больше не жил, он лишь действовал — последовательно, четко и уверенно, как автомат с неисчерпаемым ресурсом.
Андрей таращился в зеркало. Оттуда на него смотрел Серый, такой же подавленный и ошеломленный. Воскресение из мертвых, промелькнувшее в памяти, осталось и уже не исчезало, но кроме этого Андрей по-прежнему ничего о себе не знал. Впрочем, о себе ли? Все, что ему полагалось помнить, он помнил прекрасно. Например, что сейчас он находится на борту «Адмирала Мельника», в охраняемой каюте, в одной постели с Ксеной. Он не сомневался, что в любой момент может проснуться, нужно лишь захотеть. Но с пробуждением Андрей не спешил. Это еще успеется, а вот побыть в шкуре Серого, чудом спасенного... вернее, спасшегося благодаря случайности, из-за того, что Дантист не взорвал коттедж из подвала, а пижонски поднялся в комнату. Словно хотел предупредить или дать немного времени. Одно-единственное мгновение, за которое даже выпускник диверсионной школы успел только прыгнуть к окну и больше — ничего. У всех остальных шансов не было.
Закрепляя чужие воспоминания, Андрей вновь прокрутил их в мозгу. История постепенно обрастала деталями. Цепляясь друг за друга, они выныривали из памяти Серого и переставали быть его собственностью. Лишь одного там не оказалось: Катерины. Ни капли сожаления. Андрей думал, что у Катюхи с Владимиром была любовь, да и сам Серый думал точно так же, пока не понял о себе главное: его родина — Сфера. Теперь, движимый этим убеждением, он и к людям-то относился иначе. Не плохо, нет. Просто — никак. Андрей его понимал: совсем недавно он чувствовал то же самое.
Не отрываясь от зеркала, Андрей сжал пальцы в кулак. Разжал и снова сжал, притопнул ногой, склонил голову. Тело Серого слушалось, как свое. Андрей и ощущал его своим. Смириться с мыслью о том, что в действительности он лежит рядом с Ксеной и от Москвы его отделяют многие тысячи километров, было невероятно трудно. Сейчас он находился в Шереметьеве-4 стоял возле стены, поигрывал ненужным билетом в Найроби, пялился на свое отражение. Смущал служителей аэропорта.
Андрей сдержанно кашлянул и направился к эскалатору.
— Господин Мамонтов, ваш багаж! — крикнула девушка.
— А?.. Ах, да. — Он подхватил чемодан и вновь поразился тому, как покорно, как естественно чужое тело выполняет его приказы. Хотя назвать это приказами было нельзя. Андрей, как и любой человек, не думал о том, что ему следует согнуть ногу в колене, перенести центр тяжести, коснуться подошвой пола... Чушь. Он просто взял чемодан и пошел вниз.
Мысль о власти, которую он сейчас имел над Серым, потрясала. Андрей не сомневался, что легко сможет его убить — шагнув на мостовую перед мчащимся автомобилем, напав на полицейского, спрыгнув с крыши... И теперь Серого не спасут ни специальные навыки, ни природные инстинкты. Его личность в данный момент отсутствовала, телом безраздельно владел Андрей. Однако память Владимира ему не подчинялась. При том, что Андрей смотрел на мир его глазами, все знания Серого оставались недоступными. Единственное, что удалось выудить — разрозненные впечатления о взрыве и последующих днях, — было инициировано шоком Андрея и тем немым вопросом, который он задал, как казалось, самому себе. Вызвал информацию из долговременной памяти в оперативную?.. Наверное, да. Что-то вроде того.
Спустившись на первый этаж, он осмотрелся и двинулся к бару. Сколько продлится этот странный контакт, он не представлял, но хотел выжать из него максимум.
Хмурый дядька в страшной коричневой шляпе энергично перемалывал зубами бутерброд с ветчиной, в дальнем углу тихо и культурно сорилась немолодая пара. Остальные столики были свободны. Бармена Андрей признал сразу и едва удержался, чтобы не спросить его о бабке из Воронежа. Никуда этот человек не уехал. Как все: поскулил и привык. Если не смирился, то научился терпеть, потому что третьего не дано.
— Нельзя ли у вас одолжить ручку? — сказал Андрей и, чтобы не выглядеть хамом, добавил: — Пива, пожалуйста.
— Пожалуйста, — проронил бармен, улыбнувшись так, что даже у Стива получилось бы лучше. — Ручку возвращать не нужно.
Андрей занял столик в центре, отхлебнул из бокала и проверил карманы. Ничего подходящего. Выдернув салфетку, он старательно ее разгладил и написал первое, что пришло на ум.
«Привет, Серый».
Что делать дальше, как это послание передать Владимиру, он не представлял. Если только проснуться? Но где гарантия, что он сумеет влезть в его шкуру вновь? Гарантии, конечно, нет...
Андрей открыл глаза. Часы показывала половину пятого. Ксена почта не дышала, лишь изредка потягивала носом. Кровать была неширокой, и они лежали, прижимаясь друг к другу — не просто как любовники, а как действительно близкие люди. Андрей не шевелясь обвел взглядом помещение. Кроме голубого табло с цифрами, в каюте не было ни одного источника света, тем не менее, Андрей прекрасно все видел. Неистово зажмурившись, он дождался, пока радужные круги не разбегутся, и обнаружил, что видит еще лучше.
— Ладно, это потом...
Ксена во сне что-то пролепетала и положила руку ему на живот. Андрей поймал себя на том, что не чувствовал ничего подобного уже много лет, с того самого времени, как он познакомился с будущей женой. Когда это было? До акции против «Данцига» они с Еленой прожили почти четыре года. Значит, всего — девять. Целая пропасть.
— Спи, спи, — шепнул Андрей. — Рано еще. И я посплю.
В теле Володи Серого он оказался поразительно легко, хотя и не смог бы объяснить, как он это сделал.
Андрей застал себя выходящим из бара. В правой руке он держал чемодан, левой потирал влажный лоб. Парочка продолжала беседовать — тихо, но напряженно. Мужик в шляпе уже доел свою ветчину и, утирая губы, пристально смотрел ему вслед.
— Дайте-ка мне чего покрепче, — сказал Андрей, вернувшись к стойке. И, когда появилась рюмка, спросил вполголоса: — Я случайно ничего такого сейчас не творил?
— Какого? — осторожно поинтересовался бармен.
— Ну... чего-нибудь странного. Со мной иногда бывает. Вы не бойтесь, я не буйный. Люблю людей... и вообще всех.
Бармен оценил его торс и, поджав губы, кивнул на столик:
— Вы вроде бы удивились.
— Удивился?
— Очень сильно. Сидели молча, но лицо... если честно, я уж собирался полицию звать. Лицо у вас было... гхм... выразительное. Страшное, понимаете?
— Понимаю. —Андрей тягостно выпил. — Налейте еще. Только не в эту мензурку.
— Нетрезвым в самолет могут не пустить, — предупредил бармен.
— А я уже не лечу.
— Ну да, — обронил бармен, выставляя широкий стакан и блюдечко с маслинами. — Вы на рейс опоздали. Очень удивились. И решили лететь следующим.
— Я?!
— Вы сами это сказали.
— Я с вами говорил?.. А еще что я делал?
Бармен сочувственно поцокал.
— Пиво пить не стали. Сожгли салфетку. Потом спросили у меня, который час.
Подойдя к столу, Андрей обнаружил в пепельнице съеженный черный комок. Не пожелал с ним Володя здороваться.
— Сам написал, сам спалил, — угрюмо произнес посетитель. — Вонь тут развел!
Андрей на него свирепо зыркнул — Серый это умел, — и мужчина тут же засобирался на выход.
«Эх, надо было засечь время — на сколько Владимир возвращался в сознание. В тело, вернее. Как все нелепо... Вот! Надо было не приветы оставлять, а задать вопрос! Да ведь если ответа в оперативной памяти не останется, его и не узнаешь. Или пусть бы Серый ответ на салфетке написал? Только с какой стати он будет это делать? Интересно, что он сам сейчас чувствует, осознает ли он что-нибудь? Нет, если бы осознавал, то не удивлялся бы», — подумал напоследок Андрей и взял со стойки стакан. Телом Владимира он владел безраздельно, но обратиться к его личности он не мог.
За это Андрей и выпил. Водка прокатилась студеной волной и ухнула вниз. Он хлебнул еще, но глотать не стал, а погрел ее во рту и прислушался к ощущениям.
— Напитки у нас хорошие. — Бармен по-своему истолковал эту дегустацию и призывно поднял бутылку.
— Еще, — подтвердил Андрей.
Следующие сто грамм и вовсе прошли, как детское питание. Водка не обжигала, и он понял, что с таким же успехом мог бы принять дозу ацетона.
— Еще.
— Мне не жалко, но...
Андрей нащупал в кармане наличные.
— Давайте, — сказал он и придерживал горлышко до тех пор, пока стакан не наполнился до краев. — Все в порядке. — Он оттянул локоть и, сделав серию шумных глотков, грохнул донышком о стойку.
Парочка в углу тревожно замолчала.
— К черту Найроби! — заявил Андрей. — Поеду в Воронеж. Там тихо и хорошо.
— Ничего там хорошего нет, — проговорил бармен. — Все то же самое.
— А вы откуда знаете?
— Бабка у меня. В Воронеже как раз. Был я там недавно. Неделю погостил и обратно. А думал навсегда остаться.
— Не понравилось?
— Нормально. Только какая разница?
— Правильно, от гадов не скроешься. Гады везде.
— Представители Миссии, — уточнил бармен.
— Каждый сам решает, как называть гадов.
— Представителей Миссии, — упрямо повторил бармен.
— Ага, эмиссаров высшего разума. — Андрей, пошатываясь, вернулся к столу и раскрошил в пепельнице сожженную салфетку.
Четыреста граммов водки натощак опьянили даже такую машину, как Серый. Теперь Андрею оставалось кое-что выяснить — не менее важное, чем доступ к памяти Владимира.
Если Серый умудрился избавиться от симбионтов, это будет невозможно. А если они по-прежнему в нем, это окажется проще простого.
«Я трезвый. Трезвый. Абсолютно трезвый».
Андрей что-то почувствовал, но настолько невнятное, пограничное, что так и не понял, изменилось ли его состояние. Ноги держали вроде бы крепко, но в голове все еще был легкий туман, да и привкус спиртного его не покидал.
— У вас не найдется прибора для проверки на алкоголь? — спросил он у бармена.
— Сюда заходят, чтобы выпить, так чего ж проверять-то? А вам это... для кого?
— Для себя, — сказал Андрей.
Прежде чем ответить, бармен перебрал в уме десяток вариантов.
— Вы почти бутылку выпили. Держитесь вы хорошо, но... бутылка — это бутылка. Я думаю, вам больше не нужно пить. Извините, мне придется вызвать полицию.
— Не отвлекайте людей от работы. — Андрей веером выложил на стойку несколько тысячных банкнот и, по-свойски подмигнув, направился к выходу.
— Вы забыли чемодан!
— Да, спасибо. Я с ним уже замучился.
Снова оказавшись в зале, он вспомнил свой недавний прилет из Австралии и двинулся к небольшому павильону с вывеской «Аutoпрокат»? Поразительно, но и здесь была та же смена: девушку он узнал еще издали.
— Здравствуйте, — улыбнулась она. — Какой автомобиль вас интересует?
— Э-э-э... Меня интересует другое.
— Вот прайс. — Она с готовностью протянула ему ламинированный лист. — Для оформления контракта от вас требуется удостоверение личности. Что еще вы хотели знать?
— Дело в том, что я с утра выпивал, — смущенно проговорил Андрей. — Не уверен, что уже готов к поездкам. Я имею в виду дорожную полицию.
— Нет проблем. — Девушка достала тестер, который, кажется, был у нее наготове. — Глубокий вдох и длинный выдох, — сказала она, вставляя в отверстие одноразовый мундштук.
Андрей дунул и сам посмотрел в окошко. « НОРМА».
— А другого прибора у вас нет? Норма — понятие растяжимое.
— Этого вполне достаточно. У полиции претензий не будет.
— Мне нужно точнее.
— Абсолютный показатель? Нет проблем, — повторила она и, потыкав ногтями в крошечные кнопочки, вновь протянула ему тестер: — Пожалуйста.
Андрей дунул еще раз. «0,00000».
— Нечасто встретишь такого пассажира, — сказала девушка. — Вы и в самолете не употребляли?
— Я там и не был, — буркнул Андрей.
— Так какой автомобиль вас интересует?
— Я лучше пешком, — ответил он, разворачиваясь к выходу.
Симбионты. Они никуда не пропали, так и жили в организме у Серого, помогая жить ему самому. Восстановили его после травм, полученных от взрыва, и продолжали работать — когда это требовалось. Вот как сейчас, например.
Для Андрея все мгновенно прояснилось. Поделившись симбионтами с Владимиром, он не только спас его от смерти, но и сделал... своим родственником по крови. Если симбионты имели какой-то идентификатор, то Серый для системы наблюдения должен был выглядеть так же, как и Андрей. В крайнем случае, как его тень. Кстати, к Катерине это тоже относилось, и если бы она не погибла, можно было бы провести любопытный эксперимент...
Андрей обратил внимание на сногсшибательную мулатку и понял, что отвлекся. Итак, два разных человека, ставших с точки зрения системы близнецами или вроде того. Каковы возможные последствия? Поди угадай... Ксена, если и захочет сказать, все равно не скажет. Не знает она. Говорила, что его собственные симбионты обладают некими «расширенными правами», потому что отстраивали тело заново с учетом своего присутствия. Иначе говоря, Миссия заселяла этих бестий в готовые «апартаменты», а в его случае бестии сами спланировали все здание, не забыв о комнате и для себя. Если только о комнате, а не о целом этаже...
Что в итоге? Способность отключать аппаратуру, о которой не имеешь никакого понятия, и мысленно заказывать обеды. Прямой коннект с глобальной Сетью и... трансперсональная связь с Владимиром. Дистанционное управление человеком, обладающим ценнейшей информацией. Этим человеком он теперь мог распоряжаться, как куклой, а в том, что Серый знал нечто важное о старте колонистов, Андрей не сомневался. Владимир не плутал, не искал новых встреч и не задавался вопросами. Он двигался к цели — уверенно и слепо, как обвязанный взрывчаткой Дантист. И в Кению он летел, уж конечно, не ради достопримечательностей, если они там вообще есть. Что там есть точно, так это стартовый комплекс недалеко от Найроби.
Неужто Серый намерен вывести из строя один из кораблей? Вряд ли это реально. Особенно сейчас, когда Ксена потеряла последнюю нить и все, что ей осталось, — это усилить бдительность. Каким бы специалистом ни был выпускник диверсионной школы, но дворец Президента охраняли тоже не дети, да мало кто из них устоял против пяти гадов.
Андрей миновал автоматические двери и подумал, что Серого пора отпустить. Вернее, покинуть его тело, иначе временные помутнения рассудка — или как он это воспринимает? — вызовут у Владимира нешуточное беспокойство. Андрей совершенно ясно представлял, что будет, когда он проснется на крейсере. Серый проснется тоже — по-своему, в самом себе, и вновь попытается улететь в Найроби. Если и удастся с ним связаться, едва ли переговоры будут иметь успех. Серый знал, что Сфера в опасности, и он знал, что ничего дороже Сферы у него нет. Убедить его в обратном будет так же трудно, как и доказать обычному человеку, что он пришелец. Если у Владимира есть задание, то он отправится в Найроби во что бы то ни стало.
«На месте убедиться в отсутствии наблюдения и позвонить по номеру 736-049».
— Ладно, ладно, — пробормотал Андрей. — Мы обязательно позвоним.
* * *
— Закажите мне, пожалуйста, омлет с помидорами и грейпфрут, — сказала Ксена.Андрей, положив руки под голову, наблюдал, как она одевается. Это тоже было красиво.
— Мне казалось, что вчера мы перешли на «ты», — заметил он. — Если это происходит, то уже навсегда. А у вас не так?
— У нас... — она чуть помедлила, — совсем не так. Между «ты» и «вы» разницы нет.
— Как в английском, что ли?
— Нельзя сравнивать. Ты закажешь завтрак? Через симбионтов, — уточнила она.
— А позвонить не проще?
— Так интересней.
Андрей удивленно приподнялся на локте.
— Ты портишься, Ксена. Превращаешься в пошлую земную бабу.
— Это ненадолго. Скоро все закончится.
— Уже улетаете? — с притворным сожалением произнес Андрей. — Я буду скучать.
Ксена, не ответив, подошла к зеркалу.
— Надеюсь, экспериментов с пальцами больше не будет?
— Я научился видеть в темноте, — признался он. — Как летучая мышь.
— Скорее как кошка. В полной темноте видеть невозможно, а для эхолокации у тебя нет соответствующих органов. Во всяком случае, пока не обнаружено, — добавила она.
В стене звякнул прибывший лифт, и Ксена открыла дверцу.
— Там еще кофе, — сказал Андрей. — Это тоже необходимо, если ты решила попробовать себя в обывательской роли. Сигареты я тебе заказывать не стал.
— Спасибо. — Она пристроила поднос на коленях. — Почему нет второй вилки?
— Потому что я не голоден, А ты думала, мы будем из одной тарелки есть?
— В ваших фильмах это часто...
— Не нужно усваивать все, чем тебя пичкают. Сколько я спал? — неожиданно спросил Андрей.
— Ты проснулся сразу после меня.
— Нет, я не об этом. Сколько я пролежал в коме?
— Система восстановила тебя за двенадцать суток.
— Какое сегодня число?!
— Двадцать восьмое июня. — Ксена медленно покивала. — Старт колонистов послезавтра.
— А-а-а! — с улыбкой протянул Андрей. — Вот почему мы уже на «ты». Осталось два дня, а вы голые.