Страница:
Это стоит денег, улыбнулся Уилл. Мистер Рюн явно питал слабость к ювелирным изделиям.
Уилл открывал коробку за коробкой. В одной обнаружилось множество перстней. Несомненно, большинство из них были магическими – с таинственными надписями, причудливыми оправами; перстни с кабошонами, бирюзой и ляпис-лазурью. При виде каждой новой находки Уилл чувствовал, как его нижняя челюсть опускается на дюйм. Да, вот они, сокровища. Несметные сокровища, наследство Хьюга Рюна.
Он наугад взял какое-то кольцо и надел на палец. Но то ли кольцо было слишком большим, то ли пальцы у Уилла оказались слишком худыми. На всякий случай он подышал на камушек, которым оно было украшено, и потер его о рукав.
Прелестно.
Он взял еще одно. Потом еще. И еще – сколько руки могли удержать.
– Спасибо, мистер Рюн, – пробормотал Уилл. – Ничто из этого не пропадет, уверяю вас.
Он высыпал кольца на тюфяк и снова заглянул в сундук. Там осталась только одна коробка, и Уилл вытащил ее.
Коробка была больше той, в которой лежали кольца. И тяжелее. Вернее, она была просто тяжелой.
– Тут-то мы и прячемся, – произнес Уилл. – Здравствуйте, матушка золотая жила.
Он попробовал открыть коробку, но это ему не удалось. И никаких признаков замочной скважины. Просто ларчик с крышкой. Однако не из тех ларчиков, что просто открываются.
Уилл еще раз внимательно обследовал коробочку. Она была обтянута дубленой кожей нежно-розового цвета. Что за животное поделилось с мастером своей шкуркой, можно было только догадываться, но Уиллу стало слегка не по себе.
Что касается размеров и формы, ларчик представлял собой куб с высотой грани около десяти сантиметров. Крышечку украшал латунный диск с какой-то гравировкой. Уилл присмотрелся.
Имя. Просто имя без фамилии.
«Барри».
– «Барри», – сказал Уилл. – Хотел бы я знать, кто такой этот Барри. Наверно, прежний владелец… И все-таки интересно, как эта штука открывается?
Он начал новый раунд борьбы, но силы оказались неравны. Ларчик упорно отказывался открываться. Уилл достал карманный ножик, выбрал подходящее лезвие и снова взялся за дело. Однако непрочное лезвие отскочило, и Уилл чудом не остался без глаза.
– Ладно, – произнес Уилл. – Я не допущу, чтобы меня переупрямила какая-то коробочка. Раз она не открывается, я ее раздавлю. Не думаю, что от моего веса бриллиант пострадает.
– Нет, шеф, только не это!
Тоненький голосок раздавался откуда-то издалека.
– Кто это сказал? – Уилл огляделся, и свободная рука сама сжалась в кулак. – Выходи, не вздумай прятаться.
– Я не спрятался, шеф. Я угнездился.
– Кто это сказал?
– Это я, шеф. Я сижу в коробке. Я – Барри.
– Барри? – Уилл недоуменно посмотрел на коробку, повертел ее в руке, потом поднес к уху и встряхнул. – Барри?
– Да, шеф, Барри. Пожалуйста, перестань меня трясти, Уилл издал нечленораздельный вопль и швырнул коробочку через всю комнату. Комната, как уже говорилось, была не слишком просторной. Ударившись о стену точно между двух пятен плесени, коробочка упала на голый пол. Подскочив к ней, Уилл занес ногу и уже приготовился со всей силы наступить на загадочную шкатулку. На этот раз – не для того, чтобы достать спрятанное внутри сокровище, а с целью уничтожить то, что спряталось за этими стенками, обтянутыми розовой кожей.
Какое-то существо? Демон? Фамильяр,[61] которых держат при себе ведьмы? Уилл понятия не имел, что это.
– О, как больно, – простонал тонкий голосок. Ощущение было как при прикосновении к обнаженному нерву. – Не надо меня топтать, шеф. Я теперь твой друг. И буду здорово благодарен, если ты меня отсюда выпустишь.
По спине Уилла потекла струйка пота.
– Ты кто? – спросил он дрожащим голосом. – Или как тебя называть?
– Я Барри, шеф. Прошу тебя, не надо на меня наступать.
Уилл поднял шкатулку и посмотрел на нее.
– Ты джинн?
– Простите, шеф?
– Джинн, – ответил Уилл. – Я про них читал. Это магические сущности, которые заперты в бутылки, лампы и тому подобное. Когда их освобождают, они исполняют три желания.
– А… – протянул голосок. – Понимаю. Меня действительно можно так назвать.
– Значит, ты исполнишь три моих желания? – При этой мысли на душе у Уилла потеплело.
– Разумеется. Я сделаю для тебя все, что могу.
Уилл поднес ларчик к уху.
– Обещаешь?
– О чем разговор, шеф? Я пообещаю все, что угодно.
– И как мне открыть коробку.
– Просто поверни крышечку, обалдуй. Она отвинчивается.
– Как ты меня назвал? – грозно переспросил Уилл.
– Никак, шеф. Я сказал: просто поверни крышечку. Она отвинчивается. Без лишних мук.
– А я уверен, ты сказал что-то другое.
– Ну, как тебе будет угодно, шеф. Возможно, ты обойдешься без исполнения трех желаний. Хотя я почему-то сомневаюсь.
– Ладно. Держись.
Уилл размышлял недолго – впрочем, как и любой, кто оказался бы на его месте. А на такое место, надо отметить, мало кто попадает. Особенно если ваша жизнь течет спокойно. Но мало к кому обращаются за помощью в поимке Джека-Потрошителя.
Существо в шкатулке могло оказаться опасным. Даже очень опасным. И открывать ее было очень рискованно.
Да, очень, очень рискованно.
Уилл повернул крышку. Она щелкнула и плавно отошла вбок. А внутри был…
– Кочешок… – пробормотал Уилл. Он был потрясен до глубины души. – Так ты – кочешок…
– Разумеется, я кочешок, – ответил Барри. – А ты что, джинна ожидал увидеть?
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
Уилл открывал коробку за коробкой. В одной обнаружилось множество перстней. Несомненно, большинство из них были магическими – с таинственными надписями, причудливыми оправами; перстни с кабошонами, бирюзой и ляпис-лазурью. При виде каждой новой находки Уилл чувствовал, как его нижняя челюсть опускается на дюйм. Да, вот они, сокровища. Несметные сокровища, наследство Хьюга Рюна.
Он наугад взял какое-то кольцо и надел на палец. Но то ли кольцо было слишком большим, то ли пальцы у Уилла оказались слишком худыми. На всякий случай он подышал на камушек, которым оно было украшено, и потер его о рукав.
Прелестно.
Он взял еще одно. Потом еще. И еще – сколько руки могли удержать.
– Спасибо, мистер Рюн, – пробормотал Уилл. – Ничто из этого не пропадет, уверяю вас.
Он высыпал кольца на тюфяк и снова заглянул в сундук. Там осталась только одна коробка, и Уилл вытащил ее.
Коробка была больше той, в которой лежали кольца. И тяжелее. Вернее, она была просто тяжелой.
– Тут-то мы и прячемся, – произнес Уилл. – Здравствуйте, матушка золотая жила.
Он попробовал открыть коробку, но это ему не удалось. И никаких признаков замочной скважины. Просто ларчик с крышкой. Однако не из тех ларчиков, что просто открываются.
Уилл еще раз внимательно обследовал коробочку. Она была обтянута дубленой кожей нежно-розового цвета. Что за животное поделилось с мастером своей шкуркой, можно было только догадываться, но Уиллу стало слегка не по себе.
Что касается размеров и формы, ларчик представлял собой куб с высотой грани около десяти сантиметров. Крышечку украшал латунный диск с какой-то гравировкой. Уилл присмотрелся.
Имя. Просто имя без фамилии.
«Барри».
– «Барри», – сказал Уилл. – Хотел бы я знать, кто такой этот Барри. Наверно, прежний владелец… И все-таки интересно, как эта штука открывается?
Он начал новый раунд борьбы, но силы оказались неравны. Ларчик упорно отказывался открываться. Уилл достал карманный ножик, выбрал подходящее лезвие и снова взялся за дело. Однако непрочное лезвие отскочило, и Уилл чудом не остался без глаза.
– Ладно, – произнес Уилл. – Я не допущу, чтобы меня переупрямила какая-то коробочка. Раз она не открывается, я ее раздавлю. Не думаю, что от моего веса бриллиант пострадает.
– Нет, шеф, только не это!
Тоненький голосок раздавался откуда-то издалека.
– Кто это сказал? – Уилл огляделся, и свободная рука сама сжалась в кулак. – Выходи, не вздумай прятаться.
– Я не спрятался, шеф. Я угнездился.
– Кто это сказал?
– Это я, шеф. Я сижу в коробке. Я – Барри.
– Барри? – Уилл недоуменно посмотрел на коробку, повертел ее в руке, потом поднес к уху и встряхнул. – Барри?
– Да, шеф, Барри. Пожалуйста, перестань меня трясти, Уилл издал нечленораздельный вопль и швырнул коробочку через всю комнату. Комната, как уже говорилось, была не слишком просторной. Ударившись о стену точно между двух пятен плесени, коробочка упала на голый пол. Подскочив к ней, Уилл занес ногу и уже приготовился со всей силы наступить на загадочную шкатулку. На этот раз – не для того, чтобы достать спрятанное внутри сокровище, а с целью уничтожить то, что спряталось за этими стенками, обтянутыми розовой кожей.
Какое-то существо? Демон? Фамильяр,[61] которых держат при себе ведьмы? Уилл понятия не имел, что это.
– О, как больно, – простонал тонкий голосок. Ощущение было как при прикосновении к обнаженному нерву. – Не надо меня топтать, шеф. Я теперь твой друг. И буду здорово благодарен, если ты меня отсюда выпустишь.
По спине Уилла потекла струйка пота.
– Ты кто? – спросил он дрожащим голосом. – Или как тебя называть?
– Я Барри, шеф. Прошу тебя, не надо на меня наступать.
Уилл поднял шкатулку и посмотрел на нее.
– Ты джинн?
– Простите, шеф?
– Джинн, – ответил Уилл. – Я про них читал. Это магические сущности, которые заперты в бутылки, лампы и тому подобное. Когда их освобождают, они исполняют три желания.
– А… – протянул голосок. – Понимаю. Меня действительно можно так назвать.
– Значит, ты исполнишь три моих желания? – При этой мысли на душе у Уилла потеплело.
– Разумеется. Я сделаю для тебя все, что могу.
Уилл поднес ларчик к уху.
– Обещаешь?
– О чем разговор, шеф? Я пообещаю все, что угодно.
– И как мне открыть коробку.
– Просто поверни крышечку, обалдуй. Она отвинчивается.
– Как ты меня назвал? – грозно переспросил Уилл.
– Никак, шеф. Я сказал: просто поверни крышечку. Она отвинчивается. Без лишних мук.
– А я уверен, ты сказал что-то другое.
– Ну, как тебе будет угодно, шеф. Возможно, ты обойдешься без исполнения трех желаний. Хотя я почему-то сомневаюсь.
– Ладно. Держись.
Уилл размышлял недолго – впрочем, как и любой, кто оказался бы на его месте. А на такое место, надо отметить, мало кто попадает. Особенно если ваша жизнь течет спокойно. Но мало к кому обращаются за помощью в поимке Джека-Потрошителя.
Существо в шкатулке могло оказаться опасным. Даже очень опасным. И открывать ее было очень рискованно.
Да, очень, очень рискованно.
Уилл повернул крышку. Она щелкнула и плавно отошла вбок. А внутри был…
– Кочешок… – пробормотал Уилл. Он был потрясен до глубины души. – Так ты – кочешок…
– Разумеется, я кочешок, – ответил Барри. – А ты что, джинна ожидал увидеть?
ГЛАВА 15
– Кочешок… – Уилл вытащил Барри из ларчика и усадил на ладонь. – Говорящий кочешок…
– Думаю, мы это уже выяснили, шеф, – сказал говорящий кочешок.
– Но кочешок… – в голосе Уилла звучало неподдельное благоговение. – Говорящий кочешок…
– Да, да, шеф. Давай не будем делать из этого историю.
– Но я имею в виду, что ты овощ. И умеешь говорить.
– Ой-ой-ой, – сказал Барри, говорящий кочешок. – Мы слишком часто совали в рот оловянных солдатиков в раннем детстве?
– Что?!
– Или, быть может, тебя в младенчестве уронили? Это бы кое-что объяснило.
– Что ты сказал? – пальцы Уилла обхватили кочешок.
– О-о-о! – вскричал Барри. – Пожалуйста, не надо!
Хватка Уилла медленно ослабла.
– Я пытаюсь оставаться спокойным и собранным, – произнес он. – Уверен, что ты мне не мерещишься.
– Он никогда обо мне не упоминал, не так ли?
– Кто? – спросил Уилл.
– Мой повелитель Хьюго Рюн.
– Нет, – признался Уилл. – Ни разу.
– Это на него похоже, – заметил Барри. – Пожалуйста, не тискай меня, ладно?
Уилл послушно убрал руку и задумчиво поглядел на маленькую зеленую сферу. Потом ошалело покачал головой.
– Я разговариваю с кочешком брюссельской капусты, – пробормотал он. – Интересно, что полагается говорить в таких случаях.
– Ну, для начала: «Рад познакомиться, Барри». А затем, минут, примерно через десять, можешь добавить: «Большое спасибо за то, что спас мне жизнь».
– Что?!
– Не «что», а «рад познакомиться».
– Я не понял насчет спасения жизни – сказал Уилл.
– Хватит одного «спасибо», а сейчас шевелись.
– Что?
– Похоже, он моносиллабик[62] – заметил Барри. – Или умственно отсталый.
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!
– Я сказал, что ты вот-вот окажешься в большой заднице, шеф. И если ты не хочешь в ней оказаться, то возьмешь вон то видавшее виды одеяло, выкинешь на него все, что стоит взять из сундука мастера Рюна, потом свернешь и с этим свертком выберешься через окно.
– Что? – снова вырвалось у Уилла.
– А это уже катастрофа, – сказал Барри. – Все. Давай, живо, шевелись. Я знаю, что говорю. Честное слово.
– Угу, – согласился Уилл. – Верно.
– Тогда шевелись.
– Верно, – повторил Уилл.
– Я не шучу, – заявил Барри. – Беда приближается. Уилл покосился на дверь. И точно: с лестницы доносились звуки, похожие на удары кувалдой, и грохот тяжелых шагов.
Стонали и поскрипывали хрупкие деревянные ступени. А главное Уилл уже ощутил омерзительную вонь. Этот запах было невозможно с чем-то перепутать.
– Ты прав, – Уилл сунул Барри обратно в ларчик, а ларчик в карман. Затем подтащил морской сундук мистера Рюна и припер им дверь. Драгоценности и так были рассыпаны по одеялу, оставалось лишь собрать книги по магии и швырнуть их сверху. Рядом кучей валялась одежда покойного магистра, но без нее, пожалуй, можно было бы обойтись. Разве только прихватить что-нибудь из собственных пожиток…
Что-то ударило в дверь. И весьма мощно.
– Уильям Старлинг? – произнес из-за двери голос густого тембра. У его обладателя был сильный немецкий акцент.
– О нет, – пролепетал мистер Уильям Старлинг.
Скрутив одеяло, он поспешно связал углы, подхватил трость своего наставника и устремился к окну. Новые удары обрушились на дверь. От косяка отскочило несколько щепок, петли подались. По другую ее сторону Уилл прилагал не меньшие усилия, пытаясь открыть окно – правда, результат был куда более скромным. Похоже, раму заклинило из-за многолетних отложений копоти. Можно было воспользоваться ломиком, но времени на его поиски уже не оставалось.
Поэтому Уилл сделал единственное, что оставалось: отступил к противоположной стене комнатушки, потом устремился вперед, чтобы выбить стекло собственным телом. Надо заметить, что комнатушка находилась на четвертом этаже.
Нынче такое случается только в кино. Потому что кино – это кино, а реальная жизнь – нечто совсем иное. Киногерой вот может с разгону выпрыгнуть не только с четвертого этажа, но даже с восьмого, и внизу непременно окажется что-то мягкое. Или, по крайней мере, что-то такое, что позволит приземлиться с минимальными потерями для него. Как то: тент, гора картонных коробок, случайно проезжающий мимо воз с сеном, грузовик с открытым верхом, везущий матрасы или спортивные маты.
Реальная жизнь, как уже было сказано, – это нечто принципиально другое. Поэтому в реальной жизни внизу непременно окажутся: ограда с копьями, бетонная площадка, усеянная битым стеклом, бассейн, полный аллигаторов. Правда, чаще там поджидает заурядная шайка байкеров-каннибалов или стая кровожадных бешеных цыплят.
Уилл выбил стекло и пролетел три этажа навстречу своей неизбежной участи. Тент замедлил его падение. Прорвав ткань, Уилл приземлился на гору картонных коробок,[63] а с нее на проползающий мимо воз сена, с сена соскользнул в открытый грузовик, который перевозил матрасы, а с грузовика плюхнулся на спортивный мат, который кто-то зачем-то бросил на мостовую.
– Ф-фу! – выдохнул Уилл, поднимаясь на ноги – целый и невредимый. И как раз в этот момент на него набросилась стая кровожадных бешеных цыплят.
– Уау! – завопил он и, с боем прорвавшись сквозь стаю, припустил по улице так, что только пятки сверкали.
Восемь минут спустя Уилл сидел в таверне под названием «Латук и Гнилая Кочерыжка» и пытался отдышаться.
Эта таверна находилась у причалов на Темзе, и ее частыми посетителями были матросы с барж и лихтеров, пираты, бродяги, контрабандисты, разбойники и уже упоминавшиеся сборщики собачьего помета. В таверне стоял запах корабельного вара, сальных свечей, крепкого табака и бренди, а также не чищенных зубов, потных подмышек и задниц, не знающих (или давно забывших), что такое туалетная бумага. А еще в таверне было очень шумно. Ее стены гудели от хриплых голосов могучих морских волков, и речь шла в основном о ноках, реях, спинакерах, верхних шкотах и якорных цепях. А также о трюмной воде, трапах и новых электрокораблях, которые испытывает Королевских Флот, о веселых девках и том, чем с ними занимаются, и о том, как может сыграть «Брентфорд» в матчах за кубок Футбольной Ассоциации.
Одноглазый и одноногий властитель этого царства восседал на своем троне, то есть за барной стойкой, а дама в соломенной шляпке и форме Армии Спасения расхаживала среди посетителей распространяя экземпляры «Боевого Клича». Уилл в своем трауре смотрелся здесь несколько не к месту. Поэтому он выбрал из темных углов тот, что был ближе к двери, и забился туда. Узел из одеяла он поставил под ноги, трость Рюна – у локтя. Перед его носом, на грязном обшарпанном столике, красовалась кружка грога, а дрожащие руки мистера Старлинга крепко сжимали ларчик, обтянутый странной розовой кожей.
Наконец Уилл решился отвернуть крышку и взглянуть на лежащий там кочешок по имени Барри.
– Большое спасибо за то, что спас мне жизнь, – прошептал Уилл.
– Говори чуть погромче, шеф, – тонко прочирикал Барри, – В этом заведении такой гвалт!.. Я ни слова не понял.
– Я не хочу говорить громче, – Уилл склонился над ларчиком. – Просто потому что не желаю, чтобы кто-то увидел, как я разговариваю с брюссельской капустой.
– О, прости, – сказал Барри. – Здесь не слишком интимная обстановка, тебе не кажется?
– Я не об этом, и ты это прекрасно понимаешь. Но еще раз спасибо за то, что спас мне жизнь.
– Всегда к твоим услугам, шеф. Полагаю, ты не возражаешь, если я прямо сейчас отправлю тебя домой?
– В данный момент у меня нет дома, – уныло произнес Уилл.
– Я имею в виду твой родной дом. В твоем времени.
– Что?!
– Пожалуйста, не надо этих «что». Я могу отправить тебя домой, если хочешь.
– О – сказал Уилл. – Так ты и вправду джинн?
– Я Кочешок Времени, – заявил Барри. – С планеты Фнааргос. Я направлялся в двадцатый век с дружественным визитом. Но сбился с курса. Не без помощи мистера Рюна.
Ничего не понимаю, – пробормотал Уилл. Это было очень искреннее признание.
– Слишком долго все объяснять, шеф. Но если хочешь попасть домой, просто дай мне знать. Для меня это… даже не полдела.
Уилл задумался. Потом установил ларчик с Барри на обшарпанную столешницу, взял кружку и стал потягивать грог. Не так уж и скверно, если не обращать внимания на подозрительные крупинки, которые плавали на поверхности. Наконец Уилл вытер губы рукой и поставил кружку обратно.
– Пока я не могу вернуться, – проговорил он.
– Да ты что, шеф? Я думал, ты жаждешь отсюда убраться. Уилл покачал головой:
– Абсурд. Бред. Капуста, которая путешествует во времени. В самом деле бред. Похоже, я окончательно свихнулся.
– С тобой все в полном порядке, шеф. В полном порядке. Нет, не спорю: у тебя легкое потрясение… или сотрясение… но в остальном все в порядке. Это тебе кочешок говорит.
– Тем более я не могу уйти. Я поклялся отомстить за смерть мистера Рюна. И предать Джека-Потрошителя в руки правосудия.
Барри присвистнул.
– По правде говоря, ты этого совершенно не хочешь, – заметил он. – Так что позволь мне вернуть тебя в твое время, так будет лучше.
– Я останусь здесь, – заявил Уилл. – Пока не сделаю это дело.
– Ты даже не представляешь, во что ввязываешься, шеф.
– Ну и плевать. Я сам так решил. Это дело чести.
– А ты славный парень, шеф. Я таких уважаю. Я так и надеялся, что ты это скажешь. То есть… наконец-то я встретил стоящего парня. Впихни меня в ухо, и займемся делом.
– Что?
– Шеф, – заметил Барри, – ты не мог бы прекратить свои «что»?
– Прости, – сказал Уилл. – Я просто не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ты слишком надолго открываешь мой ларчик. Я не могу дышать вашей атмосферой больше чем пару минут. Ты должен сунуть меня к себе в ухо. И я примусь за дело.
– Нет, Уилл покачал головой – причем весьма определенно. Я даже не подумаю пихать тебя к себе в ухо. Тем более ты туда все равно не влезешь.
– Влезу. Все будет прекрасно. Поверь.
– Не верю. Мы едва знакомы.
– Я спас тебе жизнь, верно? И еще не раз тебе помогу.
Вот увидишь, как я умею помогать.
– Нет, – заявил Уилл. – Исключено.
– Тогда прости, шеф. Мы оба проиграем. Ты не вернешься в свое время. Что до меня… – Барри издал тихий звук, похожий на кашель. – Я покойник, шеф, прости. Ах-х… кхе-кхе-кхе…
Последовала серия немыслимых скрипов, хрипов и стонов.
– Прекрати, – произнес Уилл. – Я тебе не верю.
Барри издал жуткий сдавленный звук, и его зеленые листья начали заметно увядать.
– Прекрати, – Уилл вытащил Барри из ларчика и встряхнул. Какой-то здоровяк-барочник с любопытством уставился на них. Потом подтолкнул локтем своего соседа, не столь крупного, и указал на Уилла пальцем.
– Проснись! – Уилл снова встряхнул Барри.
– Я увядаю, шеф. Прощай.
– Прекрати, прекрати! Только этого не хватало!
Он стукнул кочешком себя по уху. Что-то чмокнуло, потом раздался жуткий шлепок.
– О-о-о! – возопил Уилл.
– Чтоб меня в задницу отымели! – рявкнул здоровяк-барочник. – Ты видел, Чарли? Или я уже до чертиков набрался?
– Не, я тож видел, – ответил Чарли. – Он сунул себе в нос корнишон.
Да что ты несешь! – здоровяк крепко двинул его локтем. – У него был кочешок капусты, вроде этой… как ее… брюссельской. И он его р-раз – и прямо в ухо.
– А за каким таким чертом? Корн'шон в ноздрю – эт' да. Я сам так развлекался. На севере. Предотвр… щает цингу и прочищает носовые пазухи. Или это я про кант… талуп? Или, мож'т, б… б'клажан…
– Эй, парень, – крикнул барочник. – Кто ты там есть, гробовщик, что ли… Что ты только что впихнул себе в ухо?
– О-о-о! – простонал Уилл, стискивая руками голову. Речник поднялся и направился к его столику:
– Эй, парень, не шути. Вытаскивай эту штуку.
– Не могу, – простонал Уилл и принялся царапать голову ногтями.
– Спокойно, шеф, – раздался голос изнутри.
– А-а-а! – взмолился Уилл. – Выходи оттуда!
– Ты что затеял? – барочник протянул в его сторону свою здоровенную лапищу, украшенную татуировками.
– Выходи, – простонал Уилл, вскакивая.
– Спокойно, шеф. Мне здесь тепло и уютно.
В этот момент к диалогу подключился мелкий лодочник по имени Чарли.
– Зажми пальцем п… пустую ноздрю, а потом дунь со всей силы.
– Это у него не в носу, – возразил его приятель. – Это в ухе.
– Убирайся! – Уилл принялся лупить себя по голове кулаками, обратив на себя внимание одноглазого бармена.
– Эй, эй, эй! – заорал тот. – Что там такое?
– У парня огурец застрял в заднице, – объяснил Чарли.
– Да не было никакого огурца! – здоровяк снова толкнул его локтем.
– X… хорош руки р'спускать!
С этими словами Чарли пнул обидчика по щиколотке. Одноглазый бармен исчез под прилавком в поисках своей миротворческой дубинки. Уилл выл как портовая сирена и лупил себя кулаками по голове.
– Ой! – раздался у него в ушах голос Барри. – Прекрати, шеф!
В это время лодочники уже тузили друг друга. Одноглазый бармен перемахнул через стойку – трудно было ожидать такой прыти от калеки с деревянной ногой. Уилл бросился вперед, опрокинул стол и окатил обоих грогом. Бармен взмахнул своей дубинкой, но зацепил лишь даму в соломенной шляпке.
– Убирайся из моей головы! – орал Уилл. Здоровяк-барочник отвесил Чарли очередного тумака, но тот почему-то замахнулся на Уилла.
– Берегись, шеф! – крикнул Барри. – Ниже голову!
Уилл пригнулся, и кулак малыша Чарли просвистел как раз у него над головой.
– Ты видишь, сколько от меня пользы? – Барри едва успел произнести эти слова, когда трехногий табурет, пролетев по воздуху, сбил Уилла с ног, и тот приземлился как раз на свой узел.
– Думаю, нам пора в путь, шеф, – продолжал Барри. – Заглянем в пару местечек, встретим кого надо… ну и так далее.
– Вылезай! – простонал Уилл и принялся чесать пальцем правое ухо.
– Не могу, шеф. Необратимые последствия и все такое прочее. Но я тебе не помешаю. Места мне надо всего ничего.
Одноглазый бармен как раз примеривался, чтобы огреть Уилла своей деревяшкой, но желающих почесать кулаки об него самого оказалось больше.
– Нам пора убираться, – заметил Барри. – Только не забудь узел с нашим добром и трость мистера Рюна.
Уилл поспешно повиновался.
Вокруг уже вовсю свистели кулаки, удары сопровождались отборной бранью. Барочник молотил барочника, матрос – матроса, сборщик помета, о которых мы уже говорили, – сборщика помета. А странствующий епископ, который ошибся дверью, отвесил пинка моряку, который волей судеб носил прозвище Папа Римский.
Тем временем виновник потасовки прокрался к выходу и удалился с поспешностью, которая сделала бы честь самому мистеру Рюну.
– Думаю, мы это уже выяснили, шеф, – сказал говорящий кочешок.
– Но кочешок… – в голосе Уилла звучало неподдельное благоговение. – Говорящий кочешок…
– Да, да, шеф. Давай не будем делать из этого историю.
– Но я имею в виду, что ты овощ. И умеешь говорить.
– Ой-ой-ой, – сказал Барри, говорящий кочешок. – Мы слишком часто совали в рот оловянных солдатиков в раннем детстве?
– Что?!
– Или, быть может, тебя в младенчестве уронили? Это бы кое-что объяснило.
– Что ты сказал? – пальцы Уилла обхватили кочешок.
– О-о-о! – вскричал Барри. – Пожалуйста, не надо!
Хватка Уилла медленно ослабла.
– Я пытаюсь оставаться спокойным и собранным, – произнес он. – Уверен, что ты мне не мерещишься.
– Он никогда обо мне не упоминал, не так ли?
– Кто? – спросил Уилл.
– Мой повелитель Хьюго Рюн.
– Нет, – признался Уилл. – Ни разу.
– Это на него похоже, – заметил Барри. – Пожалуйста, не тискай меня, ладно?
Уилл послушно убрал руку и задумчиво поглядел на маленькую зеленую сферу. Потом ошалело покачал головой.
– Я разговариваю с кочешком брюссельской капусты, – пробормотал он. – Интересно, что полагается говорить в таких случаях.
– Ну, для начала: «Рад познакомиться, Барри». А затем, минут, примерно через десять, можешь добавить: «Большое спасибо за то, что спас мне жизнь».
– Что?!
– Не «что», а «рад познакомиться».
– Я не понял насчет спасения жизни – сказал Уилл.
– Хватит одного «спасибо», а сейчас шевелись.
– Что?
– Похоже, он моносиллабик[62] – заметил Барри. – Или умственно отсталый.
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!
– Я сказал, что ты вот-вот окажешься в большой заднице, шеф. И если ты не хочешь в ней оказаться, то возьмешь вон то видавшее виды одеяло, выкинешь на него все, что стоит взять из сундука мастера Рюна, потом свернешь и с этим свертком выберешься через окно.
– Что? – снова вырвалось у Уилла.
– А это уже катастрофа, – сказал Барри. – Все. Давай, живо, шевелись. Я знаю, что говорю. Честное слово.
– Угу, – согласился Уилл. – Верно.
– Тогда шевелись.
– Верно, – повторил Уилл.
– Я не шучу, – заявил Барри. – Беда приближается. Уилл покосился на дверь. И точно: с лестницы доносились звуки, похожие на удары кувалдой, и грохот тяжелых шагов.
Стонали и поскрипывали хрупкие деревянные ступени. А главное Уилл уже ощутил омерзительную вонь. Этот запах было невозможно с чем-то перепутать.
– Ты прав, – Уилл сунул Барри обратно в ларчик, а ларчик в карман. Затем подтащил морской сундук мистера Рюна и припер им дверь. Драгоценности и так были рассыпаны по одеялу, оставалось лишь собрать книги по магии и швырнуть их сверху. Рядом кучей валялась одежда покойного магистра, но без нее, пожалуй, можно было бы обойтись. Разве только прихватить что-нибудь из собственных пожиток…
Что-то ударило в дверь. И весьма мощно.
– Уильям Старлинг? – произнес из-за двери голос густого тембра. У его обладателя был сильный немецкий акцент.
– О нет, – пролепетал мистер Уильям Старлинг.
Скрутив одеяло, он поспешно связал углы, подхватил трость своего наставника и устремился к окну. Новые удары обрушились на дверь. От косяка отскочило несколько щепок, петли подались. По другую ее сторону Уилл прилагал не меньшие усилия, пытаясь открыть окно – правда, результат был куда более скромным. Похоже, раму заклинило из-за многолетних отложений копоти. Можно было воспользоваться ломиком, но времени на его поиски уже не оставалось.
Поэтому Уилл сделал единственное, что оставалось: отступил к противоположной стене комнатушки, потом устремился вперед, чтобы выбить стекло собственным телом. Надо заметить, что комнатушка находилась на четвертом этаже.
Нынче такое случается только в кино. Потому что кино – это кино, а реальная жизнь – нечто совсем иное. Киногерой вот может с разгону выпрыгнуть не только с четвертого этажа, но даже с восьмого, и внизу непременно окажется что-то мягкое. Или, по крайней мере, что-то такое, что позволит приземлиться с минимальными потерями для него. Как то: тент, гора картонных коробок, случайно проезжающий мимо воз с сеном, грузовик с открытым верхом, везущий матрасы или спортивные маты.
Реальная жизнь, как уже было сказано, – это нечто принципиально другое. Поэтому в реальной жизни внизу непременно окажутся: ограда с копьями, бетонная площадка, усеянная битым стеклом, бассейн, полный аллигаторов. Правда, чаще там поджидает заурядная шайка байкеров-каннибалов или стая кровожадных бешеных цыплят.
Уилл выбил стекло и пролетел три этажа навстречу своей неизбежной участи. Тент замедлил его падение. Прорвав ткань, Уилл приземлился на гору картонных коробок,[63] а с нее на проползающий мимо воз сена, с сена соскользнул в открытый грузовик, который перевозил матрасы, а с грузовика плюхнулся на спортивный мат, который кто-то зачем-то бросил на мостовую.
– Ф-фу! – выдохнул Уилл, поднимаясь на ноги – целый и невредимый. И как раз в этот момент на него набросилась стая кровожадных бешеных цыплят.
– Уау! – завопил он и, с боем прорвавшись сквозь стаю, припустил по улице так, что только пятки сверкали.
Восемь минут спустя Уилл сидел в таверне под названием «Латук и Гнилая Кочерыжка» и пытался отдышаться.
Эта таверна находилась у причалов на Темзе, и ее частыми посетителями были матросы с барж и лихтеров, пираты, бродяги, контрабандисты, разбойники и уже упоминавшиеся сборщики собачьего помета. В таверне стоял запах корабельного вара, сальных свечей, крепкого табака и бренди, а также не чищенных зубов, потных подмышек и задниц, не знающих (или давно забывших), что такое туалетная бумага. А еще в таверне было очень шумно. Ее стены гудели от хриплых голосов могучих морских волков, и речь шла в основном о ноках, реях, спинакерах, верхних шкотах и якорных цепях. А также о трюмной воде, трапах и новых электрокораблях, которые испытывает Королевских Флот, о веселых девках и том, чем с ними занимаются, и о том, как может сыграть «Брентфорд» в матчах за кубок Футбольной Ассоциации.
Одноглазый и одноногий властитель этого царства восседал на своем троне, то есть за барной стойкой, а дама в соломенной шляпке и форме Армии Спасения расхаживала среди посетителей распространяя экземпляры «Боевого Клича». Уилл в своем трауре смотрелся здесь несколько не к месту. Поэтому он выбрал из темных углов тот, что был ближе к двери, и забился туда. Узел из одеяла он поставил под ноги, трость Рюна – у локтя. Перед его носом, на грязном обшарпанном столике, красовалась кружка грога, а дрожащие руки мистера Старлинга крепко сжимали ларчик, обтянутый странной розовой кожей.
Наконец Уилл решился отвернуть крышку и взглянуть на лежащий там кочешок по имени Барри.
– Большое спасибо за то, что спас мне жизнь, – прошептал Уилл.
– Говори чуть погромче, шеф, – тонко прочирикал Барри, – В этом заведении такой гвалт!.. Я ни слова не понял.
– Я не хочу говорить громче, – Уилл склонился над ларчиком. – Просто потому что не желаю, чтобы кто-то увидел, как я разговариваю с брюссельской капустой.
– О, прости, – сказал Барри. – Здесь не слишком интимная обстановка, тебе не кажется?
– Я не об этом, и ты это прекрасно понимаешь. Но еще раз спасибо за то, что спас мне жизнь.
– Всегда к твоим услугам, шеф. Полагаю, ты не возражаешь, если я прямо сейчас отправлю тебя домой?
– В данный момент у меня нет дома, – уныло произнес Уилл.
– Я имею в виду твой родной дом. В твоем времени.
– Что?!
– Пожалуйста, не надо этих «что». Я могу отправить тебя домой, если хочешь.
– О – сказал Уилл. – Так ты и вправду джинн?
– Я Кочешок Времени, – заявил Барри. – С планеты Фнааргос. Я направлялся в двадцатый век с дружественным визитом. Но сбился с курса. Не без помощи мистера Рюна.
Ничего не понимаю, – пробормотал Уилл. Это было очень искреннее признание.
– Слишком долго все объяснять, шеф. Но если хочешь попасть домой, просто дай мне знать. Для меня это… даже не полдела.
Уилл задумался. Потом установил ларчик с Барри на обшарпанную столешницу, взял кружку и стал потягивать грог. Не так уж и скверно, если не обращать внимания на подозрительные крупинки, которые плавали на поверхности. Наконец Уилл вытер губы рукой и поставил кружку обратно.
– Пока я не могу вернуться, – проговорил он.
– Да ты что, шеф? Я думал, ты жаждешь отсюда убраться. Уилл покачал головой:
– Абсурд. Бред. Капуста, которая путешествует во времени. В самом деле бред. Похоже, я окончательно свихнулся.
– С тобой все в полном порядке, шеф. В полном порядке. Нет, не спорю: у тебя легкое потрясение… или сотрясение… но в остальном все в порядке. Это тебе кочешок говорит.
– Тем более я не могу уйти. Я поклялся отомстить за смерть мистера Рюна. И предать Джека-Потрошителя в руки правосудия.
Барри присвистнул.
– По правде говоря, ты этого совершенно не хочешь, – заметил он. – Так что позволь мне вернуть тебя в твое время, так будет лучше.
– Я останусь здесь, – заявил Уилл. – Пока не сделаю это дело.
– Ты даже не представляешь, во что ввязываешься, шеф.
– Ну и плевать. Я сам так решил. Это дело чести.
– А ты славный парень, шеф. Я таких уважаю. Я так и надеялся, что ты это скажешь. То есть… наконец-то я встретил стоящего парня. Впихни меня в ухо, и займемся делом.
– Что?
– Шеф, – заметил Барри, – ты не мог бы прекратить свои «что»?
– Прости, – сказал Уилл. – Я просто не понимаю, о чем ты говоришь.
– Ты слишком надолго открываешь мой ларчик. Я не могу дышать вашей атмосферой больше чем пару минут. Ты должен сунуть меня к себе в ухо. И я примусь за дело.
– Нет, Уилл покачал головой – причем весьма определенно. Я даже не подумаю пихать тебя к себе в ухо. Тем более ты туда все равно не влезешь.
– Влезу. Все будет прекрасно. Поверь.
– Не верю. Мы едва знакомы.
– Я спас тебе жизнь, верно? И еще не раз тебе помогу.
Вот увидишь, как я умею помогать.
– Нет, – заявил Уилл. – Исключено.
– Тогда прости, шеф. Мы оба проиграем. Ты не вернешься в свое время. Что до меня… – Барри издал тихий звук, похожий на кашель. – Я покойник, шеф, прости. Ах-х… кхе-кхе-кхе…
Последовала серия немыслимых скрипов, хрипов и стонов.
– Прекрати, – произнес Уилл. – Я тебе не верю.
Барри издал жуткий сдавленный звук, и его зеленые листья начали заметно увядать.
– Прекрати, – Уилл вытащил Барри из ларчика и встряхнул. Какой-то здоровяк-барочник с любопытством уставился на них. Потом подтолкнул локтем своего соседа, не столь крупного, и указал на Уилла пальцем.
– Проснись! – Уилл снова встряхнул Барри.
– Я увядаю, шеф. Прощай.
– Прекрати, прекрати! Только этого не хватало!
Он стукнул кочешком себя по уху. Что-то чмокнуло, потом раздался жуткий шлепок.
– О-о-о! – возопил Уилл.
– Чтоб меня в задницу отымели! – рявкнул здоровяк-барочник. – Ты видел, Чарли? Или я уже до чертиков набрался?
– Не, я тож видел, – ответил Чарли. – Он сунул себе в нос корнишон.
Да что ты несешь! – здоровяк крепко двинул его локтем. – У него был кочешок капусты, вроде этой… как ее… брюссельской. И он его р-раз – и прямо в ухо.
– А за каким таким чертом? Корн'шон в ноздрю – эт' да. Я сам так развлекался. На севере. Предотвр… щает цингу и прочищает носовые пазухи. Или это я про кант… талуп? Или, мож'т, б… б'клажан…
– Эй, парень, – крикнул барочник. – Кто ты там есть, гробовщик, что ли… Что ты только что впихнул себе в ухо?
– О-о-о! – простонал Уилл, стискивая руками голову. Речник поднялся и направился к его столику:
– Эй, парень, не шути. Вытаскивай эту штуку.
– Не могу, – простонал Уилл и принялся царапать голову ногтями.
– Спокойно, шеф, – раздался голос изнутри.
– А-а-а! – взмолился Уилл. – Выходи оттуда!
– Ты что затеял? – барочник протянул в его сторону свою здоровенную лапищу, украшенную татуировками.
– Выходи, – простонал Уилл, вскакивая.
– Спокойно, шеф. Мне здесь тепло и уютно.
В этот момент к диалогу подключился мелкий лодочник по имени Чарли.
– Зажми пальцем п… пустую ноздрю, а потом дунь со всей силы.
– Это у него не в носу, – возразил его приятель. – Это в ухе.
– Убирайся! – Уилл принялся лупить себя по голове кулаками, обратив на себя внимание одноглазого бармена.
– Эй, эй, эй! – заорал тот. – Что там такое?
– У парня огурец застрял в заднице, – объяснил Чарли.
– Да не было никакого огурца! – здоровяк снова толкнул его локтем.
– X… хорош руки р'спускать!
С этими словами Чарли пнул обидчика по щиколотке. Одноглазый бармен исчез под прилавком в поисках своей миротворческой дубинки. Уилл выл как портовая сирена и лупил себя кулаками по голове.
– Ой! – раздался у него в ушах голос Барри. – Прекрати, шеф!
В это время лодочники уже тузили друг друга. Одноглазый бармен перемахнул через стойку – трудно было ожидать такой прыти от калеки с деревянной ногой. Уилл бросился вперед, опрокинул стол и окатил обоих грогом. Бармен взмахнул своей дубинкой, но зацепил лишь даму в соломенной шляпке.
– Убирайся из моей головы! – орал Уилл. Здоровяк-барочник отвесил Чарли очередного тумака, но тот почему-то замахнулся на Уилла.
– Берегись, шеф! – крикнул Барри. – Ниже голову!
Уилл пригнулся, и кулак малыша Чарли просвистел как раз у него над головой.
– Ты видишь, сколько от меня пользы? – Барри едва успел произнести эти слова, когда трехногий табурет, пролетев по воздуху, сбил Уилла с ног, и тот приземлился как раз на свой узел.
– Думаю, нам пора в путь, шеф, – продолжал Барри. – Заглянем в пару местечек, встретим кого надо… ну и так далее.
– Вылезай! – простонал Уилл и принялся чесать пальцем правое ухо.
– Не могу, шеф. Необратимые последствия и все такое прочее. Но я тебе не помешаю. Места мне надо всего ничего.
Одноглазый бармен как раз примеривался, чтобы огреть Уилла своей деревяшкой, но желающих почесать кулаки об него самого оказалось больше.
– Нам пора убираться, – заметил Барри. – Только не забудь узел с нашим добром и трость мистера Рюна.
Уилл поспешно повиновался.
Вокруг уже вовсю свистели кулаки, удары сопровождались отборной бранью. Барочник молотил барочника, матрос – матроса, сборщик помета, о которых мы уже говорили, – сборщика помета. А странствующий епископ, который ошибся дверью, отвесил пинка моряку, который волей судеб носил прозвище Папа Римский.
Тем временем виновник потасовки прокрался к выходу и удалился с поспешностью, которая сделала бы честь самому мистеру Рюну.
ГЛАВА 16
Ну вот, – объявил Барри. – А теперь скажи мне спасибо – за то, что выбрался из столь беспокойного места невредимым.
– Я не хочу больше с тобой разговаривать, – огрызнулся Уилл. – И вообще, тебе нечего делать у меня голове.
– Простите, сэр, – произнес джентльмен, стоявший за прилавком магазина Эспри, увидев в зале потрепанного незнакомца.[64] Джентльмен за прилавком не был настоящим джентльменом. Это был автомат – правда, не имеющий почти ничего общего с жутким черноглазым сатанинским автоматом, источающим ужасный запах. То была прославленная дорогая элегантная модель – «Бэббидж-1900».
– Простите, сэр, – повторил автомат.
– Ничего, – ответил Уилл. – Я говорил не с вами.
– Как вам угодно, сэр. Что желаете?
– Карандаш, – проговорил Уилл. – Хорошо заточенный.
Лавка Эспри – шикарный магазин. Он всегда был шикарным и останется таковым. Он расположен в центре Мэйфер, в блистательном торгового центре, где можно увидеть фарфор и серебро, старые книги и чемоданы, холст и хрусталь, пистолеты, пастель и пастилки, и какие угодно стильные автоматы на втором этаже. В магазине Эспри прекрасно все, особенно карандаши.
– Разумеется, сэр, – произнес одетый в ливрею джентль-мен-на-службе-у-джентльмена, ибо это и был он.
– Погоди, шеф, – сказал Барри, – зачем тебе карандаш?
– Хочу сунуть его в ухо и вытащить тебя оттуда.
– Простите, сэр?
– Я не вам, – объяснил Уилл. – Просто продайте мне карандаш, пожалуйста.
– Вы желаете поковырять им в ухе, сэр?
– У меня там застрял чужеродный предмет.
– Тогда, наверно, вам лучше обратиться к хирургу, сэр. Чтобы не подвергать себя риску и не нанести себе серьезных телесных повреждений.
Уилл скорчил зверскую рожу.
– Просто продайте мне этот чертов карандаш.
– Как желаете, сэр. Упаковать покупку?
Гримаса Уилла стала еще более зверской.
– Д ведь он прав, шеф, – заявил Барри. – Вы поранитесь. Может, просто поговорим как человек с кочешком?
– Нет, – огрызнулся Уилл. – Ты опасный паразит.
– Вы совершенно правы, сэр. В этом нет необходимости.
– Я не с вами разговариваю!!!
Хорошо одетые посетители задрали носы и пробормотали: «отвратительно» и «какое убожество».
– А вам я советую не лезть не в свое дело!
Уилл едва держался на ногах, поэтому лишь бессильно погрозил им кулаком.
– Забудь о карандашике, шеф, – посоветовал Барри. – У тебя недостаточно средств, чтобы совершить покупку. Или ты собираешься записать его на счет мистера Рюна?
– Именно так, – сказал Уилл.
– Но мистер Рюн мертв, шеф. И все, что тебе нужно, – это немного успокоиться. Почему бы нам не заложить пару запонок мистера Рюна и не снять комнату в Дорчестере?
– Что?!
– Ну вот, опять ты со своим «что». Время уходит, и если ты действительно хочешь отомстить за смерть мистера Рюна, стоит сосредоточиться на деле.
– Я себя неважно чувствую, – пожаловался Уилл.
– Тогда вздремни, шеф. Предоставь это мне.
Уилл едва не сказал «что?» Но не сказал. Вместо этого он провалился в небытие.
Проснувшись, он обнаружил, что лежит на самой уютной кровати розового дерева эпохи Регентства, а кровать находится в апартаментах в Дорчестере.
Апартаменты были весьма элегантны и со вкусом обставлены: ковер по рисунку Уильяма Морриса, шкаф атласного дерева в стиле Георга III, стол красного дерева в стиле Людовика XVI, французский секретер из имитированного черного дерева с лицевой стороной, украшенной маркетри в стиле Булля,[65] латунными накладками и цоколем с каплевидными выпуклостями (чем бы они ни были), а также кушетка и кресла в стиле Томаса Хоупа (кем бы он ни был).[66]
– Я не хочу больше с тобой разговаривать, – огрызнулся Уилл. – И вообще, тебе нечего делать у меня голове.
– Простите, сэр, – произнес джентльмен, стоявший за прилавком магазина Эспри, увидев в зале потрепанного незнакомца.[64] Джентльмен за прилавком не был настоящим джентльменом. Это был автомат – правда, не имеющий почти ничего общего с жутким черноглазым сатанинским автоматом, источающим ужасный запах. То была прославленная дорогая элегантная модель – «Бэббидж-1900».
– Простите, сэр, – повторил автомат.
– Ничего, – ответил Уилл. – Я говорил не с вами.
– Как вам угодно, сэр. Что желаете?
– Карандаш, – проговорил Уилл. – Хорошо заточенный.
Лавка Эспри – шикарный магазин. Он всегда был шикарным и останется таковым. Он расположен в центре Мэйфер, в блистательном торгового центре, где можно увидеть фарфор и серебро, старые книги и чемоданы, холст и хрусталь, пистолеты, пастель и пастилки, и какие угодно стильные автоматы на втором этаже. В магазине Эспри прекрасно все, особенно карандаши.
– Разумеется, сэр, – произнес одетый в ливрею джентль-мен-на-службе-у-джентльмена, ибо это и был он.
– Погоди, шеф, – сказал Барри, – зачем тебе карандаш?
– Хочу сунуть его в ухо и вытащить тебя оттуда.
– Простите, сэр?
– Я не вам, – объяснил Уилл. – Просто продайте мне карандаш, пожалуйста.
– Вы желаете поковырять им в ухе, сэр?
– У меня там застрял чужеродный предмет.
– Тогда, наверно, вам лучше обратиться к хирургу, сэр. Чтобы не подвергать себя риску и не нанести себе серьезных телесных повреждений.
Уилл скорчил зверскую рожу.
– Просто продайте мне этот чертов карандаш.
– Как желаете, сэр. Упаковать покупку?
Гримаса Уилла стала еще более зверской.
– Д ведь он прав, шеф, – заявил Барри. – Вы поранитесь. Может, просто поговорим как человек с кочешком?
– Нет, – огрызнулся Уилл. – Ты опасный паразит.
– Вы совершенно правы, сэр. В этом нет необходимости.
– Я не с вами разговариваю!!!
Хорошо одетые посетители задрали носы и пробормотали: «отвратительно» и «какое убожество».
– А вам я советую не лезть не в свое дело!
Уилл едва держался на ногах, поэтому лишь бессильно погрозил им кулаком.
– Забудь о карандашике, шеф, – посоветовал Барри. – У тебя недостаточно средств, чтобы совершить покупку. Или ты собираешься записать его на счет мистера Рюна?
– Именно так, – сказал Уилл.
– Но мистер Рюн мертв, шеф. И все, что тебе нужно, – это немного успокоиться. Почему бы нам не заложить пару запонок мистера Рюна и не снять комнату в Дорчестере?
– Что?!
– Ну вот, опять ты со своим «что». Время уходит, и если ты действительно хочешь отомстить за смерть мистера Рюна, стоит сосредоточиться на деле.
– Я себя неважно чувствую, – пожаловался Уилл.
– Тогда вздремни, шеф. Предоставь это мне.
Уилл едва не сказал «что?» Но не сказал. Вместо этого он провалился в небытие.
Проснувшись, он обнаружил, что лежит на самой уютной кровати розового дерева эпохи Регентства, а кровать находится в апартаментах в Дорчестере.
Апартаменты были весьма элегантны и со вкусом обставлены: ковер по рисунку Уильяма Морриса, шкаф атласного дерева в стиле Георга III, стол красного дерева в стиле Людовика XVI, французский секретер из имитированного черного дерева с лицевой стороной, украшенной маркетри в стиле Булля,[65] латунными накладками и цоколем с каплевидными выпуклостями (чем бы они ни были), а также кушетка и кресла в стиле Томаса Хоупа (кем бы он ни был).[66]