Страница:
– Я получил свой только на прошлой неделе, полковник, – отозвался возница. – Насколько мне известно, туристы все еще предпочитают старые конные экипажи, а некоторые важные господа не могут летать по воздуху, разве что на больших кораблях, – потому что на высоте чувствуют себя неспокойно. Но будущее общественного транспорта за аэрокэбами. В этом я точно уверен.
– Это доказывает, что ты не прав, – прошептал Тим. – В нашу эпоху ничего такого нет.
– У нас нет ничего из этих технологий, – подхватил Уилл.
– Ничего. Хотя они должны у нас быть.
– Тем не менее. Погляди вниз, – Уилл ткнул пальцем в окно. – Видишь?
– Да. Что это?
– Башни Тесла. Я тебе о них рассказывал. Их понастроили по всей стране. Башни связаны с электростанциями и передают электроэнергию на радиочастотах. Наш кэб принимает радиоволну, она приводит в действие двигатель. Никаких батарей, никакого лишнего веса. И все работает.
– Невероятно, – пробормотал Тим. – А у нас ничего такого даже в помине нет! Да… именно «в помине».
– Насколько я понимаю, все произошло в тысяча девятисотом. Помнишь, с чего началась вся эта история? С цифровых часов на картине «Мастерский удар эльфа-дровосека».
Тим задумчиво кивнул.
– Учтите, – окликнул их кэбмен, – я понятия не имею, как сажать эту штуку. Честно говоря, я первый раз на ней лечу.
– Уверен, вы отлично справитесь! – крикнул Уилл.
– Что? – ахнул Тим.
– Я сегодня вылетать не собирался, – признался кэбмен. – Думаю, дай для начала покатаюсь у себя во дворе, освою новую технику. И тут диспетчер передает, что полковнику Уильяму Старлингу нужно срочно добраться до корабля, а других экипажей нет, потому что все везут почтенную публику, желающую полюбоваться запуском. Вот я и вызвался – во имя Британской империи и Ее Величества, благослови ее Бог. И меня тоже. Потому что, если мы рухнем где-нибудь на полпути, я погибну, исполняя свой долг, верно?
– Что?! – переспросил Тим – куда более выразительно, чем его брат.
– И где состоится запуск? – осведомился Уилл.
– Шутить изволите, полковник, – усмехнулся кэбмен. – Будто сами не знаете.
– Допустим, не знаю, – сказал Уилл. – Так где?
– В Пендже, – ответил возница. – Я слышал, это славное местечко, хотя сам там ни разу не был. Это на территории Хрустального дворца. Могу я у вас кое-что спросить, полковник?
– Можете.
– Как вы думаете, полковник, живет там кто-нибудь, на Луне? Ну, идея о том, что на других планетах тоже кто-то живет, – она уже не нова, верно, сэр? Да и у нас на Земле понастроено столько всяких здоровенных штуковин… что это не поддается разумному объяснению и, кажется, указывает на внеземную гипотезу. Например, большая пирамида Хеопса, памятники в Карнаке… Да взять даже…
– Вперед, – оборвал его Уилл.
Хрустальный дворец…
Ах!
Просто чудо, не правда ли?
Самое восхитительное чудо, самое прекрасное чудо, самое чудесное чудо. Храм Тысячелетия…
Ох-х-х…
Пять тысяч девятьсот футов в высоту, свыше тринадцати миллионов стеклянных пластин, подсвеченных изнутри неоновыми лампами.
Аэрокэб спикировал к Хрустальному дворцу. Впрочем, пикировал он несколько неуверенно. Он то пулей мчался вперед, то резко останавливался и зависал в воздухе. Потом начинал двигаться по синусоиде, потом снова зависал. Потом как будто камнем падал вниз. И снова замирал в воздухе. И так далее.
– А-а-а-ах! – это Уилл пролез в водительский отсек, схватил кэбмена за шиворот и выкинул наружу.
– Это уж слишком, – заметил Тим.
– Он нас чуть не отправил на тот свет.
– А ты его точно отправил.
– Я отправил его в пруд. Все в порядке.
– А ты знаешь, как этим управляют?
– Я хочу заставить ее двигаться.
Тим спрятал лицо в ладонях и вручил себя Богине. Через некоторое время кэб приводнился. В небольшое озерцо, окруженное бетонными динозаврами.
– О, превосходно, – пробормотал Тим, выглядывая из ладоней. – Мы спасены.
– Немного веры, – Уилл распахнул дверцу салона и спрыгнул в воду. – Бр-р-р… Холодная. Но здесь неглубоко.
И побрел к берегу.
На берегу уже собралось не меньше тысячи зрителей – настоящие сливки викторианского общества. Люди живописными группами сидели на аккуратно постриженных газонах вокруг пестрых скатерок и корзин со снедью.
Тим и Уилл поспешили затеряться в толпе.
– Уверен, у тебя есть план, – сказал Тим. – Может, поделишься? Сделай одолжение.
– Берем курс к месту запуска, – ответил Уилл. – Высматриваем Человека-слона. И еще надо добиться, чтобы все это мероприятие отложили, пока корабль не осмотрят и не найдут бомбу.
– Просто и ясно, – подытожил Тим.
Они пробирались среди бесчисленных знаменитостей, которые расположились, словно на пикнике. Уилл опустил голову, насколько мог. Тим, напротив, вытягивал шею и глазел по сторонам.
Голос системы оповещения объявил, что доблестный пилот занял свое место и готовится к старту. Толпа ответила ликующими возгласами.
Тим и Уилл шли дальше.
День выдался просто чудесный: на небе ни облачка, погода мягкая и очень теплая для конца осени. Впереди, весь сияющий в лучах солнца, возвышался корабль. Настоящий космический корабль викторианской эпохи, со всем, что космическому кораблю викторианской эпохи полагается: со стабилизаторами, похожими на плавники, с острым носом, конечно, иллюминаторами – весьма многочисленными круглыми иллюминаторами. Тим присвистнул.
– Выглядит очаровательно. А взлететь эта штука сможет, как ты думаешь?
– Взлетит, если мы подсуетимся.
– Да я не об этом. Что ты видишь? Викторианский космический корабль, верно? Но в викторианскую эпоху не было космических кораблей. У меня начинают возникать некоторые сомнения. А вдруг именно в нашем будущем все правильно? И ничего такого на самом деле не должно быть.
– Ты что несешь? – вскинулся Уилл.
– Я сомневаюсь. Может быть, я не прав, но все это выглядит каким-то ненастоящим. Слишком похоже на мечту. Концы с концами не сходятся.
– Я тебя умоляю, не надо меня путать. Тут и так все запутано. Мы пришли сюда для того, чтобы этот корабль с нашим много-раз-прапрадедушкой на борту благополучно отправился в путь. Не знаю, что ты имеешь в виду насчет настоящего и ненастоящего, но я на полпути останавливаться не собираюсь.
– Самый подходящий денек для подобной авантюры, – бросил Тим. – Насколько я понимаю, мы подойдем как можно ближе и…
– Хорошая мысль.
И они направились вперед, чтобы подобраться как можно ближе к кораблю. Они прошли мимо группы художников-прерафаэлитов – художники наслаждались шампанским, которое принесли с собой в корзинах.
– Простите, – сказал Тим, наступив на ногу Данте Габриэлю Россетти.
Наконец идти дальше стало некуда. Тим и Уилл остановились. Перед двадцатифутовой изгородью под током.
– А это называется «неодолимое препятствие», – сообщил Тим. – И что будем делать?
Несколько секунд Уилл созерцал изгородь. Вокруг каждой проволочины потрескивали голубые электрические искорки. Таблички «не влезай, убьет» не требовалось.
– А они кое-чему научились, – заметил он. – С тех пор, как состоялся запуск «Дредноута». Они не хотят больше рисковать жизнью Ее Величества.
– Благослови ее Бог.
– Заткнись.
– Извини.
– Нам нужно просто найти вход.
– Времени мало, – ответил Тим.
– Мало?!
– Начинаем отсчет, – раздался голос системы оповещения. – Десять. Девять. Восемь…
Уилл поглядел на Тима. Тим поглядел на Уилла.
– Сделай что-нибудь, – взмолился Тим.
– Семь…
– Я не знаю, что делать.
– Шесть…
– Попроси Барри помочь.
– Пять…
– Я не собираюсь ни о чем просить Барри.
– Четыре…
– Но он бы мог…
– Три…
– Я не собираюсь его просить. Должен быть выход…
– Два…
– Сделай что-нибудь!!!
И Тим принял позу эмбриона.
– Один…
– А что если я… – начал Уилл.
НОЛЬ! БАБАХ!
ГЛАВА 32
ГЛАВА 33
– Это доказывает, что ты не прав, – прошептал Тим. – В нашу эпоху ничего такого нет.
– У нас нет ничего из этих технологий, – подхватил Уилл.
– Ничего. Хотя они должны у нас быть.
– Тем не менее. Погляди вниз, – Уилл ткнул пальцем в окно. – Видишь?
– Да. Что это?
– Башни Тесла. Я тебе о них рассказывал. Их понастроили по всей стране. Башни связаны с электростанциями и передают электроэнергию на радиочастотах. Наш кэб принимает радиоволну, она приводит в действие двигатель. Никаких батарей, никакого лишнего веса. И все работает.
– Невероятно, – пробормотал Тим. – А у нас ничего такого даже в помине нет! Да… именно «в помине».
– Насколько я понимаю, все произошло в тысяча девятисотом. Помнишь, с чего началась вся эта история? С цифровых часов на картине «Мастерский удар эльфа-дровосека».
Тим задумчиво кивнул.
– Учтите, – окликнул их кэбмен, – я понятия не имею, как сажать эту штуку. Честно говоря, я первый раз на ней лечу.
– Уверен, вы отлично справитесь! – крикнул Уилл.
– Что? – ахнул Тим.
– Я сегодня вылетать не собирался, – признался кэбмен. – Думаю, дай для начала покатаюсь у себя во дворе, освою новую технику. И тут диспетчер передает, что полковнику Уильяму Старлингу нужно срочно добраться до корабля, а других экипажей нет, потому что все везут почтенную публику, желающую полюбоваться запуском. Вот я и вызвался – во имя Британской империи и Ее Величества, благослови ее Бог. И меня тоже. Потому что, если мы рухнем где-нибудь на полпути, я погибну, исполняя свой долг, верно?
– Что?! – переспросил Тим – куда более выразительно, чем его брат.
– И где состоится запуск? – осведомился Уилл.
– Шутить изволите, полковник, – усмехнулся кэбмен. – Будто сами не знаете.
– Допустим, не знаю, – сказал Уилл. – Так где?
– В Пендже, – ответил возница. – Я слышал, это славное местечко, хотя сам там ни разу не был. Это на территории Хрустального дворца. Могу я у вас кое-что спросить, полковник?
– Можете.
– Как вы думаете, полковник, живет там кто-нибудь, на Луне? Ну, идея о том, что на других планетах тоже кто-то живет, – она уже не нова, верно, сэр? Да и у нас на Земле понастроено столько всяких здоровенных штуковин… что это не поддается разумному объяснению и, кажется, указывает на внеземную гипотезу. Например, большая пирамида Хеопса, памятники в Карнаке… Да взять даже…
– Вперед, – оборвал его Уилл.
Хрустальный дворец…
Ах!
Просто чудо, не правда ли?
Самое восхитительное чудо, самое прекрасное чудо, самое чудесное чудо. Храм Тысячелетия…
Ох-х-х…
Пять тысяч девятьсот футов в высоту, свыше тринадцати миллионов стеклянных пластин, подсвеченных изнутри неоновыми лампами.
Аэрокэб спикировал к Хрустальному дворцу. Впрочем, пикировал он несколько неуверенно. Он то пулей мчался вперед, то резко останавливался и зависал в воздухе. Потом начинал двигаться по синусоиде, потом снова зависал. Потом как будто камнем падал вниз. И снова замирал в воздухе. И так далее.
– А-а-а-ах! – это Уилл пролез в водительский отсек, схватил кэбмена за шиворот и выкинул наружу.
– Это уж слишком, – заметил Тим.
– Он нас чуть не отправил на тот свет.
– А ты его точно отправил.
– Я отправил его в пруд. Все в порядке.
– А ты знаешь, как этим управляют?
– Я хочу заставить ее двигаться.
Тим спрятал лицо в ладонях и вручил себя Богине. Через некоторое время кэб приводнился. В небольшое озерцо, окруженное бетонными динозаврами.
– О, превосходно, – пробормотал Тим, выглядывая из ладоней. – Мы спасены.
– Немного веры, – Уилл распахнул дверцу салона и спрыгнул в воду. – Бр-р-р… Холодная. Но здесь неглубоко.
И побрел к берегу.
На берегу уже собралось не меньше тысячи зрителей – настоящие сливки викторианского общества. Люди живописными группами сидели на аккуратно постриженных газонах вокруг пестрых скатерок и корзин со снедью.
Тим и Уилл поспешили затеряться в толпе.
– Уверен, у тебя есть план, – сказал Тим. – Может, поделишься? Сделай одолжение.
– Берем курс к месту запуска, – ответил Уилл. – Высматриваем Человека-слона. И еще надо добиться, чтобы все это мероприятие отложили, пока корабль не осмотрят и не найдут бомбу.
– Просто и ясно, – подытожил Тим.
Они пробирались среди бесчисленных знаменитостей, которые расположились, словно на пикнике. Уилл опустил голову, насколько мог. Тим, напротив, вытягивал шею и глазел по сторонам.
Голос системы оповещения объявил, что доблестный пилот занял свое место и готовится к старту. Толпа ответила ликующими возгласами.
Тим и Уилл шли дальше.
День выдался просто чудесный: на небе ни облачка, погода мягкая и очень теплая для конца осени. Впереди, весь сияющий в лучах солнца, возвышался корабль. Настоящий космический корабль викторианской эпохи, со всем, что космическому кораблю викторианской эпохи полагается: со стабилизаторами, похожими на плавники, с острым носом, конечно, иллюминаторами – весьма многочисленными круглыми иллюминаторами. Тим присвистнул.
– Выглядит очаровательно. А взлететь эта штука сможет, как ты думаешь?
– Взлетит, если мы подсуетимся.
– Да я не об этом. Что ты видишь? Викторианский космический корабль, верно? Но в викторианскую эпоху не было космических кораблей. У меня начинают возникать некоторые сомнения. А вдруг именно в нашем будущем все правильно? И ничего такого на самом деле не должно быть.
– Ты что несешь? – вскинулся Уилл.
– Я сомневаюсь. Может быть, я не прав, но все это выглядит каким-то ненастоящим. Слишком похоже на мечту. Концы с концами не сходятся.
– Я тебя умоляю, не надо меня путать. Тут и так все запутано. Мы пришли сюда для того, чтобы этот корабль с нашим много-раз-прапрадедушкой на борту благополучно отправился в путь. Не знаю, что ты имеешь в виду насчет настоящего и ненастоящего, но я на полпути останавливаться не собираюсь.
– Самый подходящий денек для подобной авантюры, – бросил Тим. – Насколько я понимаю, мы подойдем как можно ближе и…
– Хорошая мысль.
И они направились вперед, чтобы подобраться как можно ближе к кораблю. Они прошли мимо группы художников-прерафаэлитов – художники наслаждались шампанским, которое принесли с собой в корзинах.
– Простите, – сказал Тим, наступив на ногу Данте Габриэлю Россетти.
Наконец идти дальше стало некуда. Тим и Уилл остановились. Перед двадцатифутовой изгородью под током.
– А это называется «неодолимое препятствие», – сообщил Тим. – И что будем делать?
Несколько секунд Уилл созерцал изгородь. Вокруг каждой проволочины потрескивали голубые электрические искорки. Таблички «не влезай, убьет» не требовалось.
– А они кое-чему научились, – заметил он. – С тех пор, как состоялся запуск «Дредноута». Они не хотят больше рисковать жизнью Ее Величества.
– Благослови ее Бог.
– Заткнись.
– Извини.
– Нам нужно просто найти вход.
– Времени мало, – ответил Тим.
– Мало?!
– Начинаем отсчет, – раздался голос системы оповещения. – Десять. Девять. Восемь…
Уилл поглядел на Тима. Тим поглядел на Уилла.
– Сделай что-нибудь, – взмолился Тим.
– Семь…
– Я не знаю, что делать.
– Шесть…
– Попроси Барри помочь.
– Пять…
– Я не собираюсь ни о чем просить Барри.
– Четыре…
– Но он бы мог…
– Три…
– Я не собираюсь его просить. Должен быть выход…
– Два…
– Сделай что-нибудь!!!
И Тим принял позу эмбриона.
– Один…
– А что если я… – начал Уилл.
НОЛЬ! БАБАХ!
ГЛАВА 32
Вот это был взрыв!
Корабль разорвало на мелкие кусочки, которые разлетелись во все стороны. В Хрустальном дворце разбилось десять миллионов стекол. Придворные повалились на Ее Величество.[120] Взрывная волна отбросила Тима и Уилла от изгороди под током, которая окружала место старта, и разметала представителей высшего света и прочих знаменитостей, что сидели на стриженных газонах, разметала, как раскапризничавшийся ребенок смахивает с полки нарядных куколок. Рухнула эстрада, с нее посыпались музыканты. В небо поднялось грибовидное облако.
Всюду хаос, разрушение и опустошение.
Уилл поднял голову. Ему опалило волосы, лицо немного покраснело, но этим все обошлось.
– Тим, – позвал он. – Тим!
Люди бежали. Кого-то охватило пламя. Краем глаза Уилл заметил Оскара Уайльда в пылающих брюках, лорда Бэббиджа, мистера Тесла. Кажется, все прославленные представители своей эпохи бежали, орали и срывали с себя горящие предметы туалета.
Это был удар, после которого оправиться невозможно.
– Уделай меня в задницу… – пробормотал Тим, выбираясь из-под упавшей секции эстрады и убирая с лица волосы. – Уилл?
– Здесь я, – Уилл принялся яростно отряхиваться. – Мы оба здесь. Оба все еще здесь.
– Но корабль… И наш много-раз-пра…
– Не знаю.
– Он не мог спастись.
– Не знаю. Честное слово, не знаю.
– Давай убираться отсюда, – предложил Тим.
– Невозможно. Здесь раненые. Много раненых. Им нужна помощь.
– Ты прав.
Королеву Викторию, дрожащую, с безумными глазами, уводили с места катастрофы. Кругом уже ходили военные, помогая пострадавшим. Хрустальный дворец полыхал.[121]
О чем Тим не преминул сообщить Уиллу.
– Помнишь уроки истории? Нам рассказывали, что он сгорел. Но дата была другая, и обстоятельства тоже.
– Нам и впрямь пора делать ноги, шеф, – подал голос Барри. – Предоставь все профессионалам. Ты понятия не имеешь, как оказывать первую помощь.
Уилл замолотил кулаками по вискам.
– Ты мог это предотвратить! – заорал он.
– Я, шеф? Но ты не просил. Ты действуешь по своему усмотрению, помнишь?
– Верни меня на десять минут в прошлое, и я это смогу остановить.
– Невозможно, шеф. Так не делается. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что уже случилось. Я могу предотвратить только то, что еще должно случиться.
– С тобой все в порядке? – спросил Тим.
– Конечно, нет. А с тобой?
– Почти. Ну как, можем мы чем-то помочь?
– Нет, – Уилл покачал головой. – Мы не смогли это предотвратить. Но предотвратим то, что еще не случилось.
– Кажется, я не вполне понял твою мысль.
– Я рассердился, – объяснил Уилл. – Страшно рассердился. Пошли. За мной.
Джозеф Кэри Меррик заканчивал работу над макетом, который клеил из плотной бумаги. Это был макет завода динамо-машин Тесла, крыши которого виднелись из окон его жилища на площади Бедстед. Джозеф Кэри Меррик держал пинцетом миниатюрную радиомачту и выронил ее, когда в комнату ворвались Тим и Уилл.
– Ублюдок! – заорал Уилл. – Чертов ублюдок!
– Уильям… – пробормотал Человек-слон, – ты меня напугал.
– Чтоб мне провалиться, – произнес Тим. – И у кого на его безобразную мамашу…
– Я сам разберусь, – перебил его Уилл, надвигаясь на мистера Меррика. – Вас не было на запуске лунного корабля.
– Я редко появляюсь на публике, – ответил мистер Меррик. – Я застенчив. Это можно понять, если учитывать мой внешний вид. У большинства он вызывает неадекватную реакцию.
– Ты боялся за свою вшивую шкуру.
Теперь Уилл нависал над Мерриком. Он схватил его за грудки и рывком поставил на ноги.
– Уберите руки! – вскричал мистер Меррик.
– Ты подложили бомбу в корабль, который должен был лететь на Луну. Погибли люди. Много людей.
– Отпустите меня, прошу вас. Мое тело очень хрупко.
– Я из тебя всю душу вытрясу!
– Я спас тебе жизнь. Тебе и миллионам людей.
– Ты убил моего прапрапрапрадедушку!
– Ерунда, – заявил Человек-слон.
– Нет, не ерунда! Ты знаешь, сколько народу угробил?
– Мне пришлось. Но как ты узнал?
– Я кое-что слышал, – объяснил Уилл. – Три ночи назад, когда оставался у тебя. Я слышал, как ты вел переговоры со своим инопланетным руководством.
– Пожалуйста, отпусти меня. Мне больно.
– Я могу тебя убить, – сказал Уилл. – Всего-навсего кончиком пальца. Я мастер смертоносного боевого…
– … смертоносного боевого искусства Димак. Которому тебя учил, вне сомнений, мой старый друг Хьюго Рюн.
Уилл выпустил Человека-слона, и тот упал на свой стул.
– Рассказывай, – макет завода Тесла полетел со стола и погиб безвозвратно.
– Я работал над ним несколько месяцев, – с упреком заметил мистер Меррик.
– С тобой будет то же самое, – предупредил Уилл. – Рассказывай, или я тебя прикончу.
– И хорошо сделаешь. Я давно хочу умереть. Ты можешь себе представить, каково жить таким, как я?
– Кажется, с дамами у тебя все в порядке.
– Да, но все остальное…
– Рассказывай, – потребовал Уилл. – И быстро.
– Етслкаявпесосинру…
– Не так быстро.
– Если ты слышал, как вел переговоры со своим инопланетным руководством, – четко проговорил мистер Меррик, – ты знаешь, кто я и откуда. Я наполовину человек, наполовину инопланетянин. Если точно, я с Марса.
– Настоящий марсианин, – пробормотал Тим. – Их нет в нашем будущем.
– Что говорит этот человек? – спросил мистер Меррик.
– Не важно, – отрезал Уилл. – Продолжай.
– Народ Марса не желает войны, – заявил мистер Меррик.
– Никто и не объявляет войну Марсу.
– Ее объявит Британская империя. Она всем объявляет войну. Вы безжалостно расширяете границы своего государства. Вперед и вперед. Через пять лет вся Земля станет Британской империей. Но она не должна стать больше Земли. И не должна колонизировать Марс. Имперской космической программе необходимо положить конец.
– Прогресс остановить невозможно, – заметил Уилл. – Во всяком случае, не стоит пытаться это делать.
– Стоит, – возразил мистер Меррик. – Такова моя задача. Если я не справлюсь и Британская империя высадится на Марсе, марсианские войска вторгнутся на Землю и уничтожат всех людей.
– Вы проиграете, – сказал Уилл. – Я читал книгу Герберта Уэллса. И помню, чем там все кончается.
– Я тебя не вполне понимаю.
– Если Марс объявит войну Земле, – пояснил Уилл, – он проиграет. Все марсиане погибнут.
– А также много людей.
– И много людей, – согласился Уилл.
– А я не хочу, чтобы это произошло. Ты хочешь?
– Нет.
Наступило недолгое молчание. Его нарушил Тим:
– Итак, ты собираешься его убить?
– Итак, мы собираемся его убить? – спросила одна женщина с осунувшимся личиком у другой, похожей на первую как сестра. Обе они смотрели на полковника Уильяма Старлинга, который лежал ничком, распростертый на холодном каменном полу тюремной камеры в Брентфорде.
– Переверни его, – приказала первая. Вторая перевернула полковника носком туфельки.
– Это не он, – сказала она.
– Не он? – переспросила третья. Всего женщин было четверо, все одинаково тощие и осунувшиеся.
– Не он?
– Посмотри, какие великолепные баки. Не могли же они отрасти за одну ночь, согласна? Это не он.
– Это один из его предков.
– Следовательно, если мы…
– Именно.
– Так мы решили?
– Что вы решили, дамы? – поинтересовался констебль Мик, входя в камеру.
– Ничего, констебль. Это не тот человек, которого вы искали.
– Не тот?! – переспросил кэбмен, появляясь вслед за констеблем. – Но сходство полное. Вот его фото на первой полосе «Брентфордского Меркурия», – возница протянул газету. – Вы что, голову мне морочите? Хотите лишить меня законной тысячи фунтов?
– Баки, – произнесла одна из женщин, показывая ему фотографию на первой полосе. – У этого человека они куда пышнее. Вам не кажется, что они не могли отрасти за ночь?
– А вы уверены, что они настоящие?
Кэбмен опустился рядом с полковником на колени и дернул его за бакенбарды.
– Черт… – он покачал головой. – Настоящие. А я-то думал, что смогу оставить извоз и позволить себе немножко экзотики. Пьянки, гулянки и все такое прочее.
– Да, такова жизнь, – усмехнулась худенькая женщина. – Жаль, вам не повезло.
– Как сказал Нед Келли, – заметил констебль Мик. – Он сказал «такова жизнь», перед тем как палач вздернул его на виселицу. Так что, отпустим этого типа?
– Отдайте его нам. Мы за ним приглядим.
– Я очень огорчен, – признался кэбмен.
– Можешь отвезти нас в Чизвик, – предложила другая, поразительно похожая на остальных, – такая же худенькая и изнуренная. – Получишь большие чаевые.
– Тогда, полагаю, мне просто следует с этим примириться.
– Великолепно, – сказала еще одна женщина с осунувшимся личиком. – Выносите.
И констебль вместе с кэбменом подняли полковника и понесли в коридор.
– Отставить, – провозгласил второй констебль, преграждая им путь.
– Что такое? – спросил констебль, помогавший кэбмену.
– Мы должны задержать этого человека для допроса. Он соответствует описанию типа, который участвовал в бесчинствах некоей компании. Как-то: поджег сборщика собачьего помета, а потом на него помочился; бросался камнями в бродягу, который смотрел на него без должного уважения; столкнул с Кью-бридж в Темзу некую пожилую леди. В последнем случае, кажется, у него были веские основания для подобных действий.
– Настоящий злодей, – сказал констебль Мик, уронив полковника Старлинга на холодный каменный пол. Уронив только наполовину, потому что кэбмен полковника ронять не стал. – Несите негодяя обратно в камеру.
– Проклятье, – произнесла одна из женщин с осунувшимися личиками. Но которая, так и не выяснилось.
– Проклятье, – буркнул Уилл.
– Проклятье? – переспросил Тим.
– Он прав, – заметил Уилл. – Нравится нам это или нет, но мистер Меррик, вероятно, поступил правильно.
– Но столько убитых. Столько раненых.
– Потом будет гораздо хуже. Если Марс атакует.[122]
– Будет, – согласился мистер Меррик. – И намного хуже.
– Значит, мы просто устраняемся? – спросил Тим. – И оставляем его в покое? Несмотря на то, что он повинен в гибели стольких людей?
– А что бы ты сделал?
Тим подумал, затем пожал плечами:
– Пошли отсюда.
Корабль разорвало на мелкие кусочки, которые разлетелись во все стороны. В Хрустальном дворце разбилось десять миллионов стекол. Придворные повалились на Ее Величество.[120] Взрывная волна отбросила Тима и Уилла от изгороди под током, которая окружала место старта, и разметала представителей высшего света и прочих знаменитостей, что сидели на стриженных газонах, разметала, как раскапризничавшийся ребенок смахивает с полки нарядных куколок. Рухнула эстрада, с нее посыпались музыканты. В небо поднялось грибовидное облако.
Всюду хаос, разрушение и опустошение.
Уилл поднял голову. Ему опалило волосы, лицо немного покраснело, но этим все обошлось.
– Тим, – позвал он. – Тим!
Люди бежали. Кого-то охватило пламя. Краем глаза Уилл заметил Оскара Уайльда в пылающих брюках, лорда Бэббиджа, мистера Тесла. Кажется, все прославленные представители своей эпохи бежали, орали и срывали с себя горящие предметы туалета.
Это был удар, после которого оправиться невозможно.
– Уделай меня в задницу… – пробормотал Тим, выбираясь из-под упавшей секции эстрады и убирая с лица волосы. – Уилл?
– Здесь я, – Уилл принялся яростно отряхиваться. – Мы оба здесь. Оба все еще здесь.
– Но корабль… И наш много-раз-пра…
– Не знаю.
– Он не мог спастись.
– Не знаю. Честное слово, не знаю.
– Давай убираться отсюда, – предложил Тим.
– Невозможно. Здесь раненые. Много раненых. Им нужна помощь.
– Ты прав.
Королеву Викторию, дрожащую, с безумными глазами, уводили с места катастрофы. Кругом уже ходили военные, помогая пострадавшим. Хрустальный дворец полыхал.[121]
О чем Тим не преминул сообщить Уиллу.
– Помнишь уроки истории? Нам рассказывали, что он сгорел. Но дата была другая, и обстоятельства тоже.
– Нам и впрямь пора делать ноги, шеф, – подал голос Барри. – Предоставь все профессионалам. Ты понятия не имеешь, как оказывать первую помощь.
Уилл замолотил кулаками по вискам.
– Ты мог это предотвратить! – заорал он.
– Я, шеф? Но ты не просил. Ты действуешь по своему усмотрению, помнишь?
– Верни меня на десять минут в прошлое, и я это смогу остановить.
– Невозможно, шеф. Так не делается. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что уже случилось. Я могу предотвратить только то, что еще должно случиться.
– С тобой все в порядке? – спросил Тим.
– Конечно, нет. А с тобой?
– Почти. Ну как, можем мы чем-то помочь?
– Нет, – Уилл покачал головой. – Мы не смогли это предотвратить. Но предотвратим то, что еще не случилось.
– Кажется, я не вполне понял твою мысль.
– Я рассердился, – объяснил Уилл. – Страшно рассердился. Пошли. За мной.
Джозеф Кэри Меррик заканчивал работу над макетом, который клеил из плотной бумаги. Это был макет завода динамо-машин Тесла, крыши которого виднелись из окон его жилища на площади Бедстед. Джозеф Кэри Меррик держал пинцетом миниатюрную радиомачту и выронил ее, когда в комнату ворвались Тим и Уилл.
– Ублюдок! – заорал Уилл. – Чертов ублюдок!
– Уильям… – пробормотал Человек-слон, – ты меня напугал.
– Чтоб мне провалиться, – произнес Тим. – И у кого на его безобразную мамашу…
– Я сам разберусь, – перебил его Уилл, надвигаясь на мистера Меррика. – Вас не было на запуске лунного корабля.
– Я редко появляюсь на публике, – ответил мистер Меррик. – Я застенчив. Это можно понять, если учитывать мой внешний вид. У большинства он вызывает неадекватную реакцию.
– Ты боялся за свою вшивую шкуру.
Теперь Уилл нависал над Мерриком. Он схватил его за грудки и рывком поставил на ноги.
– Уберите руки! – вскричал мистер Меррик.
– Ты подложили бомбу в корабль, который должен был лететь на Луну. Погибли люди. Много людей.
– Отпустите меня, прошу вас. Мое тело очень хрупко.
– Я из тебя всю душу вытрясу!
– Я спас тебе жизнь. Тебе и миллионам людей.
– Ты убил моего прапрапрапрадедушку!
– Ерунда, – заявил Человек-слон.
– Нет, не ерунда! Ты знаешь, сколько народу угробил?
– Мне пришлось. Но как ты узнал?
– Я кое-что слышал, – объяснил Уилл. – Три ночи назад, когда оставался у тебя. Я слышал, как ты вел переговоры со своим инопланетным руководством.
– Пожалуйста, отпусти меня. Мне больно.
– Я могу тебя убить, – сказал Уилл. – Всего-навсего кончиком пальца. Я мастер смертоносного боевого…
– … смертоносного боевого искусства Димак. Которому тебя учил, вне сомнений, мой старый друг Хьюго Рюн.
Уилл выпустил Человека-слона, и тот упал на свой стул.
– Рассказывай, – макет завода Тесла полетел со стола и погиб безвозвратно.
– Я работал над ним несколько месяцев, – с упреком заметил мистер Меррик.
– С тобой будет то же самое, – предупредил Уилл. – Рассказывай, или я тебя прикончу.
– И хорошо сделаешь. Я давно хочу умереть. Ты можешь себе представить, каково жить таким, как я?
– Кажется, с дамами у тебя все в порядке.
– Да, но все остальное…
– Рассказывай, – потребовал Уилл. – И быстро.
– Етслкаявпесосинру…
– Не так быстро.
– Если ты слышал, как вел переговоры со своим инопланетным руководством, – четко проговорил мистер Меррик, – ты знаешь, кто я и откуда. Я наполовину человек, наполовину инопланетянин. Если точно, я с Марса.
– Настоящий марсианин, – пробормотал Тим. – Их нет в нашем будущем.
– Что говорит этот человек? – спросил мистер Меррик.
– Не важно, – отрезал Уилл. – Продолжай.
– Народ Марса не желает войны, – заявил мистер Меррик.
– Никто и не объявляет войну Марсу.
– Ее объявит Британская империя. Она всем объявляет войну. Вы безжалостно расширяете границы своего государства. Вперед и вперед. Через пять лет вся Земля станет Британской империей. Но она не должна стать больше Земли. И не должна колонизировать Марс. Имперской космической программе необходимо положить конец.
– Прогресс остановить невозможно, – заметил Уилл. – Во всяком случае, не стоит пытаться это делать.
– Стоит, – возразил мистер Меррик. – Такова моя задача. Если я не справлюсь и Британская империя высадится на Марсе, марсианские войска вторгнутся на Землю и уничтожат всех людей.
– Вы проиграете, – сказал Уилл. – Я читал книгу Герберта Уэллса. И помню, чем там все кончается.
– Я тебя не вполне понимаю.
– Если Марс объявит войну Земле, – пояснил Уилл, – он проиграет. Все марсиане погибнут.
– А также много людей.
– И много людей, – согласился Уилл.
– А я не хочу, чтобы это произошло. Ты хочешь?
– Нет.
Наступило недолгое молчание. Его нарушил Тим:
– Итак, ты собираешься его убить?
– Итак, мы собираемся его убить? – спросила одна женщина с осунувшимся личиком у другой, похожей на первую как сестра. Обе они смотрели на полковника Уильяма Старлинга, который лежал ничком, распростертый на холодном каменном полу тюремной камеры в Брентфорде.
– Переверни его, – приказала первая. Вторая перевернула полковника носком туфельки.
– Это не он, – сказала она.
– Не он? – переспросила третья. Всего женщин было четверо, все одинаково тощие и осунувшиеся.
– Не он?
– Посмотри, какие великолепные баки. Не могли же они отрасти за одну ночь, согласна? Это не он.
– Это один из его предков.
– Следовательно, если мы…
– Именно.
– Так мы решили?
– Что вы решили, дамы? – поинтересовался констебль Мик, входя в камеру.
– Ничего, констебль. Это не тот человек, которого вы искали.
– Не тот?! – переспросил кэбмен, появляясь вслед за констеблем. – Но сходство полное. Вот его фото на первой полосе «Брентфордского Меркурия», – возница протянул газету. – Вы что, голову мне морочите? Хотите лишить меня законной тысячи фунтов?
– Баки, – произнесла одна из женщин, показывая ему фотографию на первой полосе. – У этого человека они куда пышнее. Вам не кажется, что они не могли отрасти за ночь?
– А вы уверены, что они настоящие?
Кэбмен опустился рядом с полковником на колени и дернул его за бакенбарды.
– Черт… – он покачал головой. – Настоящие. А я-то думал, что смогу оставить извоз и позволить себе немножко экзотики. Пьянки, гулянки и все такое прочее.
– Да, такова жизнь, – усмехнулась худенькая женщина. – Жаль, вам не повезло.
– Как сказал Нед Келли, – заметил констебль Мик. – Он сказал «такова жизнь», перед тем как палач вздернул его на виселицу. Так что, отпустим этого типа?
– Отдайте его нам. Мы за ним приглядим.
– Я очень огорчен, – признался кэбмен.
– Можешь отвезти нас в Чизвик, – предложила другая, поразительно похожая на остальных, – такая же худенькая и изнуренная. – Получишь большие чаевые.
– Тогда, полагаю, мне просто следует с этим примириться.
– Великолепно, – сказала еще одна женщина с осунувшимся личиком. – Выносите.
И констебль вместе с кэбменом подняли полковника и понесли в коридор.
– Отставить, – провозгласил второй констебль, преграждая им путь.
– Что такое? – спросил констебль, помогавший кэбмену.
– Мы должны задержать этого человека для допроса. Он соответствует описанию типа, который участвовал в бесчинствах некоей компании. Как-то: поджег сборщика собачьего помета, а потом на него помочился; бросался камнями в бродягу, который смотрел на него без должного уважения; столкнул с Кью-бридж в Темзу некую пожилую леди. В последнем случае, кажется, у него были веские основания для подобных действий.
– Настоящий злодей, – сказал констебль Мик, уронив полковника Старлинга на холодный каменный пол. Уронив только наполовину, потому что кэбмен полковника ронять не стал. – Несите негодяя обратно в камеру.
– Проклятье, – произнесла одна из женщин с осунувшимися личиками. Но которая, так и не выяснилось.
– Проклятье, – буркнул Уилл.
– Проклятье? – переспросил Тим.
– Он прав, – заметил Уилл. – Нравится нам это или нет, но мистер Меррик, вероятно, поступил правильно.
– Но столько убитых. Столько раненых.
– Потом будет гораздо хуже. Если Марс атакует.[122]
– Будет, – согласился мистер Меррик. – И намного хуже.
– Значит, мы просто устраняемся? – спросил Тим. – И оставляем его в покое? Несмотря на то, что он повинен в гибели стольких людей?
– А что бы ты сделал?
Тим подумал, затем пожал плечами:
– Пошли отсюда.
ГЛАВА 33
Тремя с половиной часами ранее Уильям Старлинг, полковник Ее Величества Воздушной кавалерии, был разбужен звуками неизменно популярного Танца Большого Сапога, который на этот раз исполнял не Литтл Тич, а дисковый будильник Бэббиджа.
Этот будильник, подарок ныне покойного и оплакиваемого папаши, юный Уильям получил по случаю своего шестилетия.
Уильям протянул руку и выключил будильник. Потом немного поморгал и сфокусировал глаза, чтобы как следует разглядеть окружающий мир.
Он был не у себя в казарме у Куинз-гейт. Уильям поскреб белокурую макушку, потом роскошные баки. Затем воспоминания стали возвращаться. Он вспомнил прошлую ночь.
Веселая была ночка.
Его вытащили из офицерской столовой – это называлось «идем кутить». Повод для этого был: требовалось срочно отметить завтрашний запуск лунного корабля. Было выпито много шампанского, много гиней высыпано на игорные столы одного из заведений Ноттинг-хилла – так называемого Дворец Электрических Развлечений Барнаби Рэджа. Потом они посетили множество клубов в Берлингтоне, не забыли Стрингфелло и клуб «Кис-Кис». Потом было множество девочек в заведении мадам Лоррен Лавридж в Бейсуотере. Дальнейшее припоминалось более чем смутно. Кажется, они состязались в мочеиспускании – надо было потушить сборщика собачьего помета, которого подпалил потехи ради Бинки Хартингтон. Затем они бросали камнями в бродягу, который пялился на офицеров Ее Величества без должного уважения. И спихнули в Темзу с Кью-бридж какую-то пожилую леди. Что послужило причиной последнего деяния, Уильям никак не мог вспомнить, но на тот момент она представлялась вполне веской.
В общем, ночка вышла что надо. Как и любая ночь со вторника на среду, когда полк спускался с небес на грешную землю и занимал свои квартиры в Куинз-гейт.
Уильям вылез из постели и потянулся. Боевые товарищи доставили его сюда, в дом его детства, в Брентфорд, на Мэйф-кинг-авеню, 7, и уложили на его собственную детскую кроватку. Оглядев свое худощавое тело, Уильям Старлинг обнаружил, что на нем нет ничего похожего на штаны, а гениталии щедро намазаны сапожной ваксой.
– Какое убожество, – пробормотал полковник, рассматривая эту часть своего тела. – Вымазать своего товарища ваксой, стоило тому отправиться в страну снов… Хотя, – он задумчиво огляделся и сжал ягодицы, – это еще не худший вариант. Крепыш Уилберфорс запросто мог мне вставить, а я бы даже не понял, что произошло.
– Уилли, дорогой, – долетел до него знакомый голос. – Ты уже встал? У тебя сегодня большой день, помнишь?
– Уже спускаюсь, мамочка, – отозвался полковник. – Вот только помоюсь и причешусь.
– У нас копченая рыба и джем, – крикнула мать. – Все, как ты любишь.
– Больше всего люблю фуа-гра, намазанное на сосок красивой девочки, старая корова, – пробормотал полковник. И добавил, уже во весь голос: – Именно то, что я люблю, мам!
Одеться оказалось несколько сложнее, чем полковник предполагал. Брюки таинственно исчезли. Сапоги обнаружились мгновенно – начищенные до блеска, с золотыми шпорами в форме воздушного корабля. Но что касается брюк… С таким же успехом он мог искать их в комоде у фокусника.
– Какое убожество, – повторил полковник. Поскольку патентованных очищающих веществ под рукой также не оказалось, он спустился к завтраку без штанов. Позволяя всему миру увидеть, как черно бывает у негра между ног.[123]
Над лестницей, на стене, оклеенной пестрыми обоями, висели картины, но Уилл не удостоил их даже взглядом. Все они были портретами его отца, покойного капитана Эрнеста Старлинга, посмертно удостоенного Креста Виктории за спасение жизни Ее Величества во время пуска «Дредноута». Сын национального героя Уильям дослужился до полковника и всей душой стремился превзойти отца и обеспечить себе место в истории империи.
Полковник Уилл вошел в парадную гостиную. Ее обстановка являла собой пример провинциального шика двадцатилетней давности: пухлые фарнсбарновские кресла-кровати с маленькими колесиками и подчеркнуто косолапыми ножками в стиле Маршана; встроенный гарнитур с оригинальным геометрическим рисунком, выполненной натриевой амальгамой; парные «чеггеры», грелка для ног, украшенная филигранью, обеденный стол и шесть стульев, которые обычно называют «старыми хамелеонами».
На этом столе и лежал утренний выпуск «Брентфордского Меркурия».
Матушка полковника Уилла в данный момент перекладывала рыбу со скорожарки Бэббиджа (для жаренья с малым количеством масла) на электрический сервировочный столик Бэббиджа. Узрев обнаженные чресла сына, она едва не выронила кушанье.
– Какой ридикюль! – ахнула она. – О… извини, Уилл. У меня плохо с французским.
– Нет, мам, это ты прости, – отозвался полковник. – Ребята не слишком изысканно пошутили.
– Мальчишки и есть мальчишки, – произнесла миссис Старлинг, совершенно успокоившись. – Помню, как мы с твоим дорогим покойным отцом ходили на полковые вечеринки с танцами. К тому времени как пробьет десять, все молодые люди уже были без штанов.
– Придется позаимствовать папины панталоны, если я хочу прилично выглядеть на запуске, – сказал полковник Уилл, занимая место во главе стола.
– Его парадная форма лежит в сундуке на чердаке, засыпанная нафталином. Я знала: когда-нибудь ты с гордостью ее наденешь.
– Чертовски мило с твоей стороны.
Полковник Старлинг вооружился ножом и вилкой, миссис Старлинг взяла с сервировочного столика тарелку с копченой рыбой и поставила перед ним.
В течение следующих двух минут она хлопотала, потом сжала на груди руки в прожилках и склонила голову сперва вправо, а затем влево. Как делает любая мать, любующаяся единственным сыном.
– Присаживайся, мам, – предложил полковник. – Позавтракаем вместе.
– Ой нет, нет, Уилли. Я лучше постою, если ты не против.
– В чем дело?
– Ну, как бы тебе объяснить… Твой приятель, Крепыш, вчера вечером немного задержался. Сперва он уложил тебя в постель, а потом спустился и угостил меня шерри-бренди. Так что, думаю, ближайшую неделю я не смогу сесть на велосипед.
– Я понял, – ответил сын. – Давай не углубляться в подробности.
– Так я постою. И не волнуйся, если буду чуть-чуть прихрамывать, когда понадобится перейти от «А» к «П».
Этот будильник, подарок ныне покойного и оплакиваемого папаши, юный Уильям получил по случаю своего шестилетия.
Уильям протянул руку и выключил будильник. Потом немного поморгал и сфокусировал глаза, чтобы как следует разглядеть окружающий мир.
Он был не у себя в казарме у Куинз-гейт. Уильям поскреб белокурую макушку, потом роскошные баки. Затем воспоминания стали возвращаться. Он вспомнил прошлую ночь.
Веселая была ночка.
Его вытащили из офицерской столовой – это называлось «идем кутить». Повод для этого был: требовалось срочно отметить завтрашний запуск лунного корабля. Было выпито много шампанского, много гиней высыпано на игорные столы одного из заведений Ноттинг-хилла – так называемого Дворец Электрических Развлечений Барнаби Рэджа. Потом они посетили множество клубов в Берлингтоне, не забыли Стрингфелло и клуб «Кис-Кис». Потом было множество девочек в заведении мадам Лоррен Лавридж в Бейсуотере. Дальнейшее припоминалось более чем смутно. Кажется, они состязались в мочеиспускании – надо было потушить сборщика собачьего помета, которого подпалил потехи ради Бинки Хартингтон. Затем они бросали камнями в бродягу, который пялился на офицеров Ее Величества без должного уважения. И спихнули в Темзу с Кью-бридж какую-то пожилую леди. Что послужило причиной последнего деяния, Уильям никак не мог вспомнить, но на тот момент она представлялась вполне веской.
В общем, ночка вышла что надо. Как и любая ночь со вторника на среду, когда полк спускался с небес на грешную землю и занимал свои квартиры в Куинз-гейт.
Уильям вылез из постели и потянулся. Боевые товарищи доставили его сюда, в дом его детства, в Брентфорд, на Мэйф-кинг-авеню, 7, и уложили на его собственную детскую кроватку. Оглядев свое худощавое тело, Уильям Старлинг обнаружил, что на нем нет ничего похожего на штаны, а гениталии щедро намазаны сапожной ваксой.
– Какое убожество, – пробормотал полковник, рассматривая эту часть своего тела. – Вымазать своего товарища ваксой, стоило тому отправиться в страну снов… Хотя, – он задумчиво огляделся и сжал ягодицы, – это еще не худший вариант. Крепыш Уилберфорс запросто мог мне вставить, а я бы даже не понял, что произошло.
– Уилли, дорогой, – долетел до него знакомый голос. – Ты уже встал? У тебя сегодня большой день, помнишь?
– Уже спускаюсь, мамочка, – отозвался полковник. – Вот только помоюсь и причешусь.
– У нас копченая рыба и джем, – крикнула мать. – Все, как ты любишь.
– Больше всего люблю фуа-гра, намазанное на сосок красивой девочки, старая корова, – пробормотал полковник. И добавил, уже во весь голос: – Именно то, что я люблю, мам!
Одеться оказалось несколько сложнее, чем полковник предполагал. Брюки таинственно исчезли. Сапоги обнаружились мгновенно – начищенные до блеска, с золотыми шпорами в форме воздушного корабля. Но что касается брюк… С таким же успехом он мог искать их в комоде у фокусника.
– Какое убожество, – повторил полковник. Поскольку патентованных очищающих веществ под рукой также не оказалось, он спустился к завтраку без штанов. Позволяя всему миру увидеть, как черно бывает у негра между ног.[123]
Над лестницей, на стене, оклеенной пестрыми обоями, висели картины, но Уилл не удостоил их даже взглядом. Все они были портретами его отца, покойного капитана Эрнеста Старлинга, посмертно удостоенного Креста Виктории за спасение жизни Ее Величества во время пуска «Дредноута». Сын национального героя Уильям дослужился до полковника и всей душой стремился превзойти отца и обеспечить себе место в истории империи.
Полковник Уилл вошел в парадную гостиную. Ее обстановка являла собой пример провинциального шика двадцатилетней давности: пухлые фарнсбарновские кресла-кровати с маленькими колесиками и подчеркнуто косолапыми ножками в стиле Маршана; встроенный гарнитур с оригинальным геометрическим рисунком, выполненной натриевой амальгамой; парные «чеггеры», грелка для ног, украшенная филигранью, обеденный стол и шесть стульев, которые обычно называют «старыми хамелеонами».
На этом столе и лежал утренний выпуск «Брентфордского Меркурия».
Матушка полковника Уилла в данный момент перекладывала рыбу со скорожарки Бэббиджа (для жаренья с малым количеством масла) на электрический сервировочный столик Бэббиджа. Узрев обнаженные чресла сына, она едва не выронила кушанье.
– Какой ридикюль! – ахнула она. – О… извини, Уилл. У меня плохо с французским.
– Нет, мам, это ты прости, – отозвался полковник. – Ребята не слишком изысканно пошутили.
– Мальчишки и есть мальчишки, – произнесла миссис Старлинг, совершенно успокоившись. – Помню, как мы с твоим дорогим покойным отцом ходили на полковые вечеринки с танцами. К тому времени как пробьет десять, все молодые люди уже были без штанов.
– Придется позаимствовать папины панталоны, если я хочу прилично выглядеть на запуске, – сказал полковник Уилл, занимая место во главе стола.
– Его парадная форма лежит в сундуке на чердаке, засыпанная нафталином. Я знала: когда-нибудь ты с гордостью ее наденешь.
– Чертовски мило с твоей стороны.
Полковник Старлинг вооружился ножом и вилкой, миссис Старлинг взяла с сервировочного столика тарелку с копченой рыбой и поставила перед ним.
В течение следующих двух минут она хлопотала, потом сжала на груди руки в прожилках и склонила голову сперва вправо, а затем влево. Как делает любая мать, любующаяся единственным сыном.
– Присаживайся, мам, – предложил полковник. – Позавтракаем вместе.
– Ой нет, нет, Уилли. Я лучше постою, если ты не против.
– В чем дело?
– Ну, как бы тебе объяснить… Твой приятель, Крепыш, вчера вечером немного задержался. Сперва он уложил тебя в постель, а потом спустился и угостил меня шерри-бренди. Так что, думаю, ближайшую неделю я не смогу сесть на велосипед.
– Я понял, – ответил сын. – Давай не углубляться в подробности.
– Так я постою. И не волнуйся, если буду чуть-чуть прихрамывать, когда понадобится перейти от «А» к «П».