Страница:
– Благодарю, ваша честь, – сказал Тим. – Я постараюсь доказать, что мой клиент невиновен. Как и его брат-близнец. Что обвинение, выдвинутое против них, сфабриковано. Более того: я намерен доказать существование заговора с целью свержения британского правительства, уничтожить технические достижения Британской империи и отбросить мир во тьму мрачного средневековья. У истоков этого заговора стоит клика ведьм, которые именуют себя Гильдией Чизвикских Горожанок.
– Гр-р-р! – прорычал мистер Гуинплен Дхарк.
– Крайне любопытное заявление, – заметил судья Давстон. – Как вы считаете, много ли времени на это уйдет?
– Полагаю, пара месяцев, – ответил Тим. – Я намерен пригласить большое число свидетелей, включая Ее Величество королеву (благослови ее Бог), лорда Чарльза Бэббиджа, мистера Николя Тесла, мистера Шерлока Холмса и бесчисленное множество других.
– Это обещает быть весьма забавным, – сказал судья. – Столько знаменитостей в нашем зале еще ни разу не присутствовало.
– Протестую, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Защитник пытается ввести суд в заблуждение. Суть дела очевидна, и его пора закрыть. Этих сумасшедших ждет виселица в Тибурне. Им пора сплясать джигу Джека Кетча.
– Я вас вполне понимаю. Но представьте себе, что Ее Величество…
– Благослови ее Бог, – подхватили все присутствующие.
– Именно, – кивнул судья. – Представьте себе, что Ее Величество вступает прямо сюда, в этот зал…
– Я могу себе это представить, – ответил мистер Гуинплен Дхарк. – И делает кувырок назад через скамью.
– Простите?
– Это немыслимо, ваша честь. Ее Величество никогда не согласится дать показания.
– Она уже согласилась, – сказал Тим. – Я только что прибыл из Букингемского дворца. Оттуда же я сделал ряд телефонных звонков и заручился согласием остальных свидетелей, в количестве двадцати трех человек. Я хорошо подготовился.
– Вот видишь, – шепнул Уилл, обращаясь к Барри. – Тим в ударе.
– Это ничего не даст, шеф.
– Даст, Барри. И без всякого применения силы, без убийств, мы с моим вторым «я» свободно покинем этот зал и останемся живы. А ведьм арестуют и…
– Если не ошибаюсь, мистер Дхарк тоже колдун? – уточнил Барри. – И он просто поднимет руки и спокойно позволит препроводить себя в камеру?
– Не все сразу, Барри.
– Ты серьезно заблуждаешься, шеф.
– Ну, во всяком случае, хуже уже не будет.
– Далее, я намерен доказать, – продолжал Тим Макгрегор – во время этого короткого диалога он держал многозначительную паузу, – что мистер Гуинплен Дхарк – некто иной, как колдун и служитель сатанинского культа. По этой причине мистера Дхарка надлежит подвергнуть пытке и сжечь живьем на костре.
– Это тоже звучит весьма забавно, – высказался судья Давстон.
Мистер Гуинплен Дхарк устремил на Тима еще более яростный взгляд. И Тим почувствовал, как у него в паху лопаются нарывы.
– Бесполезно, шеф, – не унимался Барри. – Сама идея была идиотской. С самого начала.
Уилл снова прижал ладонь к губам.
– Я совершенно не хочу, чтобы меня вот так вот взяли и казнили. Равно как и не хочу, чтобы казнили другого меня. Если эта клика ведьм существует, если есть какой-то убийца-писхопат, которого я-другой считает Сатаной и который каким-то образом с этими ведьмами связан, их всех надо вывести на чистую воду. Пусть явятся сюда, в суд. И посмотрим, что из этого выйдет.
– Это самый дурацкий план, шеф.
– А у тебя есть лучше?
– В «Книге Рюна» – есть.
– Кстати, ты на нее еще ни разу не ссылался.
– Это было бы нечестно. Но я помог тебе через столько всего пройти, и без всякой «Книги Рюна». И сейчас ты можешь поступить умнее.
– И тогда мне в любом случае крышка.
– Не в любом случае, шеф. В отношении тебя-второго да, скорее всего, так и будет. Но такова его планида. Мы не можем брать это на себя.
– Я могу делать все, что захочу, Барри. А я хочу все делать по-своему.
– Это добром не кончится, шеф. Позволь мне немедленно вытащить тебя отсюда.
– Нас, Барри. Обоих «меня».
– Прости, шеф, не могу.
– Значит, нам придется действовать так, как решил я. Барри отчаянно застонал.
– … и спасти мир, – заключил свою речь Тим.
– Что?! – потрясенно переспросил судья Давстон.
– Мой клиент, – сказал Тим, – может и должен спасти мир. Таково его предназначение. Это воля провидения, а против воли провидения мы все бессильны.
– Посмотрим, – вставил мистер Гуинплен Дхарк.
– Полагаю, заседание придется перенести, – объявил мистер Давстон. – Во-первых, скоро время ланча. Во-вторых, дело это таково, что я считаю нелишним поставить в известность представителей прессы и Британской Вещательной Корпорации. Это обеспечит Брентфорду известность, в которой он всегда нуждался. Люди не способны отдать должное Брентфорду, потому что не понимают, что он собой представляет. Но благодаря этому инциденту Брентфорд попадет на страницы истории.
Мистер Гуинплен Дхарк издал нечто вроде рычания. Изо рта у него пошел сернистый дым, белки глаз почернели.
– Итак, – объявил судья Давстон, – суд объявляет перерыв на два часа. Дама в соломенной шляпке, прошу вас зайти ко мне на пару слов. А вы, мистер Дхарк…
– Да, ваша честь?
– Почистите зубы. У вас несвежее дыхание.
Стены камеры приятно оживляла свежая роспись в виде всевозможных морских мотивов в пастельных тонах. Внутри спасательного круга, который обрамлял зарешеченное окошко, виднелся клочок синевы, который заключенные зовут небом. На стене возле двери висело несколько лодок из плавника, а традиционный соломенный тюфяк был заменен гамаком. В гамаке сидел Уилл номер два. Уилл номер один расположился на потертом коврике с изображением чаек, а у двери в небрежной позе стоял Тим, который пытался курить викторианскую сигарету и одновременно улыбался от уха до уха.
– Тебе не кажется, – он прокашлялся, – что это просто блеск?
Уилл номер один изобразил сдержанную улыбку. Уилл номер два не стал даже пытаться.
– Но это действительно блеск, – Тим уже успел оглядеть камеру и теперь приступил к повторному осмотру. – А я-то представлял себе крыс, струйки воды, стекающие по стенам…
Уилл номер два горестно застонал.
– Тебе здесь нравится – я правильно тебя понял? – осведомился Уилл-первый, обращаясь к своему единокровному брату.
– О да, – Тим улыбнулся еще шире – оказывается, такое было возможно. – Я же говорю: полный блеск. Спасибо, что взял меня с собой. Тут так здорово! Правда.
– Я вас не познакомил, – бросил Уилл-первый Уиллу-второму. – Это мой…
– Брат, – сказал Уилл-второй. – Должен быть. Он выглядит именно так, как должен выглядеть мой братец. Даже в этом смешном костюме и с хвостиком на затылке.
– Наверно, у твоего брата все то же самое, – сказал Тим.
– Нет, – ответил Уилл-второй. – Только у тебя.
Улыбка Тима почти не потускнела.
– Забавный тип, – сказал он, обращаясь к Уиллу-первому. – В точности как ты описывал. Так что у нас дальше в программе?
– Может, заглянем в «Книгу Рюна»?
– Это жульничество, шеф.
– Я делаю то, что считаю нужным, Барри.
Тим порылся в портфеле и вытащил «Книгу Рюна».
– Я забрал ее из твоей комнаты в Дорчестере, как ты и просил. Кстати, там возникли кое-какие накладки. Как я понял, ты уплатил за неделю вперед, едва заселившись, но банк возвратил твой чек ввиду отсутствия средств на счете. Не думаю, что тебе стоит туда возвращаться.
– Превосходно, – Уилл вздохнул.
– Ты ведь не собирался платить за комнату, верно, шеф? – заметил Барри. – Ты истинный наследник мистера Рюна. Ты следуешь по его стопам. И не держишь все яйца в одной корзине.
– Давай посмотрим в книгу, – перебил его Уилл.
Тим извлек «Книгу Рюна» из портфеля и вручил ее другу.
– Ты зря тратишь время, – бросил Уилл номер два. – В Писании про это нет ни слова.
– Ни слова? – переспросил Уилл-первый.
– Конечно. Я знаю Писание наизусть. В меня его вбивали чуть ли не с пеленок. Думаешь, там написано, что я напьюсь в брентфордской пивной, попаду под арест, потом под суд и мне будет грозить смертный приговор? Если бы я знал, то в жизни бы такого не допустил.
– Я хочу знать, каким образом мне удастся разрушить планы ведьм.
– «Разрушить планы»! – повторил Тим. – Это мне нравится.
– Я это выражение слышать не могу, – признался Уилл.
– Ну, используй какой-нибудь синоним. «Сокрушить замыслы». «Остановить». Или вот: «положить конец преступным намерениям». Классное выражение. Одно из моих любимых.
– Никогда его от тебя не слышал.
– Я его недавно полюбил.
Уилл покосился «Книгу Рюна».
– Боже мой, – вздохнул он. – Читается, как приключения Ласло Вудбайна.
– Никогда о таком не слышал, – Уилл начал раскачиваться в гамаке. – Кстати, я проголодался. Как думаете, у нас тоже будет ланч? Или подсудимых положено морить голодом?
– Я уже заказал, – сообщил Тим. – Из «Летящего Лебедя». Ланч называется «Свинья в пролете»: одно из блюд – большая порция свиных пятачков. Очень большая. Извини, я тебя перебил: что за приключения Ласло Вудбайна?
– Я случайно на них наткнулся, – пояснил Уилл – разумеется, Уилл номер один. – Копался в файлах Британской библиотеки, хотел скачать себе какое-нибудь приятное чтиво. Вообще-то я искал рассказы сэра Артура Конан Дойла, а «Приключения детектива Вудбайна» случайно оказались в том же разделе. Вудбайна придумал один американский писатель пятидесятых годов двадцатого века, лучший автор детективов всех времен и народов.[106] В этих историях всего четыре места действия: контора, куда являются с просьбами клиенты; проулок, где случаются все неприятности; бар, где детектив общается с барменом, и конек крыши, где происходит последняя схватка детектива с преступником. Разумеется, преступнику в самом конце всегда полагается кануть в небытие. Так вот, «Книга Рюна» – в точности как история про Вудбайна.
– Ну и как? Будешь следовать Вудбайну или предпочтешь метод Шерлока Холмса?
– Я предпочту метод Уилла Старлинга. Он заключается в том, чтобы действовать по своему усмотрению, – Уилл сунул «Книгу Рюна» себе в карман. – Давай прикинем, чего мы можем добиться в зале суда. Тим?
– Без паники, – Тим изобразил букву «О» при помощи большого и указательного пальцев. – В конце концов, мы это веками планировали, или нет?
– Как прикажете это понимать? – недоуменно спросил Уилл-второй.
– Я… ну как бы это сказать… совершил небольшое путешествие во времени. Несколько минут назад, не покидая зала суда. Ты, конечно, заметил, что сначала мой костюм выглядел не лучшим образом. А в какой-то момент – раз! И я оказался в том, что на мне сейчас. Кажется, вполне элегантная тройка.
Уилл номер два пожал плечами:
– Я думал, мне мерещится. Это похмелье меня вконец достало. Но как ты это сделал? Ты вернул мою машину времени?
– Нет. Давай обойдемся без лишних подробностей…
– Давай ты мне расскажешь все подробности, а я сам решу, какие из них лишние. Каким образом ты сходил в другое время и не взял с собой меня?
– Я не мог, – ответил Уилл. – Вернее, мог, но только в одиночку.
– Тогда это должен был оказаться я. Хочу тебе напомнить: я – пострадавшая сторона. Сделай так, чтобы я прямо сейчас отправился в другое время.
– Это невозможно.
– Кошмар, – ответил Уилл номер два и отвернулся с видом оскорбленной добродетели.
В камеру постучали, потом в замке со скрипом повернулся ключ, и в дверь прошествовал весьма дородный джентльмен, чей наряд дополняли колпак шеф-повара и кожаный передник. Он нес доверху нагруженную корзину.
– Добр' день, джентльмены, – сказал он. – Я Крафтон, толстяк-подручный из «Летящего Лебедя». Я принес вам ланч.
– Великолепно, – сказал Уилл.
– Пожалуйста, сначала мне, – взмолился Уилл-второй. – Я поем как следует, а вы поделите остальное.
– Нет, поделим по-честному, – возразил Уилл-первый.
– Так и будет по-честному. Я Обещанный. Сперва мне, затем всем остальным.
– Он опять за свое, шеф, – сказал Барри. – Скажи Тиму, пусть даст ему пинка.
Уилл ничего не ответил. Он принял корзину, открыл ее и разделил еду поровну. Крафтон, толстяк-подручный, раскланялся и удалился, не забыв запереть за собой дверь камеры на ключ. Уилл номер два некоторое время все еще сидел в гамаке в позе Наполеона и всем своим видом демонстрировал недовольство. Наконец он соизволил разомкнуть руки и принялся за еду.
– Этот Гуинплен Дхарк – еще тот тип, – с набитым ртом произнес Тим. – Если он и впрямь в сговоре с ведьмами и самим Сатаной, что ему помешает сотворить еще одного вонючего терминатора, пока мы тут болтаем?
– Он действительно в сговоре с Дьяволом, – Уилл-второй дожевал свиной пятачок и приложился к бутылке эля. – Нам всем придет конец. И все из-за тебя. Этот колдун нас всех…
– Если я на что-то гожусь – нет, – перебил Уилл-первый, откупоривая свою бутылку. – Это ему придет конец. Поверь, мне совершенно не хочется погибать.
– Советую ему поверить, – подхватил Тим. – Он знает, что говорит. У нас есть план. Даже два плана. План «А» и план «В». План «А» просто гениален.
– А план «В»?
– Говорю тебе, план «А» – полный отпад, – продолжал Тим. – Мы тебя отсюда вытащим.
– А план «В»? – не отступал Уилл-второй.
– План «А» тебе точно понравится, – ответил Тим.
Уилл номер два осушил свою бутылку и потянулся за второй.
– Кажется, похмелье проходит, – сообщил он. – Закажите еще эля. Чтобы на весь день хватило.
– Сомневаюсь, что судья позволит, – Уилл собирался последовать его примеру, но обнаружил, что Уилл-второй опустошает ту самую бутылку, на которую он нацелился. – Пиво верни, будь добр.
– Не-а, – булькнул его двойник и покачал головой.
– Тим, – попросил Уилл-первый, – стукни его, пожалуйста.
Тим не отказал бы своему единокровному брату в столь скромной просьбе, но в этот момент дверь камеры снова распахнулась. Вот только теперь на пороге стояли два здоровенных констебля. Они поигрывали дубинками, отчего двойной набор ручных и ножных кандалов весьма немелодично позвякивал.
– Пора в путь, ребятки, – объявил один из констеблей. – Палач ждет.
– Ничего, перетопчется, – отозвался Уилл.
ГЛАВА 28
– Гр-р-р! – прорычал мистер Гуинплен Дхарк.
– Крайне любопытное заявление, – заметил судья Давстон. – Как вы считаете, много ли времени на это уйдет?
– Полагаю, пара месяцев, – ответил Тим. – Я намерен пригласить большое число свидетелей, включая Ее Величество королеву (благослови ее Бог), лорда Чарльза Бэббиджа, мистера Николя Тесла, мистера Шерлока Холмса и бесчисленное множество других.
– Это обещает быть весьма забавным, – сказал судья. – Столько знаменитостей в нашем зале еще ни разу не присутствовало.
– Протестую, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Защитник пытается ввести суд в заблуждение. Суть дела очевидна, и его пора закрыть. Этих сумасшедших ждет виселица в Тибурне. Им пора сплясать джигу Джека Кетча.
– Я вас вполне понимаю. Но представьте себе, что Ее Величество…
– Благослови ее Бог, – подхватили все присутствующие.
– Именно, – кивнул судья. – Представьте себе, что Ее Величество вступает прямо сюда, в этот зал…
– Я могу себе это представить, – ответил мистер Гуинплен Дхарк. – И делает кувырок назад через скамью.
– Простите?
– Это немыслимо, ваша честь. Ее Величество никогда не согласится дать показания.
– Она уже согласилась, – сказал Тим. – Я только что прибыл из Букингемского дворца. Оттуда же я сделал ряд телефонных звонков и заручился согласием остальных свидетелей, в количестве двадцати трех человек. Я хорошо подготовился.
– Вот видишь, – шепнул Уилл, обращаясь к Барри. – Тим в ударе.
– Это ничего не даст, шеф.
– Даст, Барри. И без всякого применения силы, без убийств, мы с моим вторым «я» свободно покинем этот зал и останемся живы. А ведьм арестуют и…
– Если не ошибаюсь, мистер Дхарк тоже колдун? – уточнил Барри. – И он просто поднимет руки и спокойно позволит препроводить себя в камеру?
– Не все сразу, Барри.
– Ты серьезно заблуждаешься, шеф.
– Ну, во всяком случае, хуже уже не будет.
– Далее, я намерен доказать, – продолжал Тим Макгрегор – во время этого короткого диалога он держал многозначительную паузу, – что мистер Гуинплен Дхарк – некто иной, как колдун и служитель сатанинского культа. По этой причине мистера Дхарка надлежит подвергнуть пытке и сжечь живьем на костре.
– Это тоже звучит весьма забавно, – высказался судья Давстон.
Мистер Гуинплен Дхарк устремил на Тима еще более яростный взгляд. И Тим почувствовал, как у него в паху лопаются нарывы.
– Бесполезно, шеф, – не унимался Барри. – Сама идея была идиотской. С самого начала.
Уилл снова прижал ладонь к губам.
– Я совершенно не хочу, чтобы меня вот так вот взяли и казнили. Равно как и не хочу, чтобы казнили другого меня. Если эта клика ведьм существует, если есть какой-то убийца-писхопат, которого я-другой считает Сатаной и который каким-то образом с этими ведьмами связан, их всех надо вывести на чистую воду. Пусть явятся сюда, в суд. И посмотрим, что из этого выйдет.
– Это самый дурацкий план, шеф.
– А у тебя есть лучше?
– В «Книге Рюна» – есть.
– Кстати, ты на нее еще ни разу не ссылался.
– Это было бы нечестно. Но я помог тебе через столько всего пройти, и без всякой «Книги Рюна». И сейчас ты можешь поступить умнее.
– И тогда мне в любом случае крышка.
– Не в любом случае, шеф. В отношении тебя-второго да, скорее всего, так и будет. Но такова его планида. Мы не можем брать это на себя.
– Я могу делать все, что захочу, Барри. А я хочу все делать по-своему.
– Это добром не кончится, шеф. Позволь мне немедленно вытащить тебя отсюда.
– Нас, Барри. Обоих «меня».
– Прости, шеф, не могу.
– Значит, нам придется действовать так, как решил я. Барри отчаянно застонал.
– … и спасти мир, – заключил свою речь Тим.
– Что?! – потрясенно переспросил судья Давстон.
– Мой клиент, – сказал Тим, – может и должен спасти мир. Таково его предназначение. Это воля провидения, а против воли провидения мы все бессильны.
– Посмотрим, – вставил мистер Гуинплен Дхарк.
– Полагаю, заседание придется перенести, – объявил мистер Давстон. – Во-первых, скоро время ланча. Во-вторых, дело это таково, что я считаю нелишним поставить в известность представителей прессы и Британской Вещательной Корпорации. Это обеспечит Брентфорду известность, в которой он всегда нуждался. Люди не способны отдать должное Брентфорду, потому что не понимают, что он собой представляет. Но благодаря этому инциденту Брентфорд попадет на страницы истории.
Мистер Гуинплен Дхарк издал нечто вроде рычания. Изо рта у него пошел сернистый дым, белки глаз почернели.
– Итак, – объявил судья Давстон, – суд объявляет перерыв на два часа. Дама в соломенной шляпке, прошу вас зайти ко мне на пару слов. А вы, мистер Дхарк…
– Да, ваша честь?
– Почистите зубы. У вас несвежее дыхание.
Стены камеры приятно оживляла свежая роспись в виде всевозможных морских мотивов в пастельных тонах. Внутри спасательного круга, который обрамлял зарешеченное окошко, виднелся клочок синевы, который заключенные зовут небом. На стене возле двери висело несколько лодок из плавника, а традиционный соломенный тюфяк был заменен гамаком. В гамаке сидел Уилл номер два. Уилл номер один расположился на потертом коврике с изображением чаек, а у двери в небрежной позе стоял Тим, который пытался курить викторианскую сигарету и одновременно улыбался от уха до уха.
– Тебе не кажется, – он прокашлялся, – что это просто блеск?
Уилл номер один изобразил сдержанную улыбку. Уилл номер два не стал даже пытаться.
– Но это действительно блеск, – Тим уже успел оглядеть камеру и теперь приступил к повторному осмотру. – А я-то представлял себе крыс, струйки воды, стекающие по стенам…
Уилл номер два горестно застонал.
– Тебе здесь нравится – я правильно тебя понял? – осведомился Уилл-первый, обращаясь к своему единокровному брату.
– О да, – Тим улыбнулся еще шире – оказывается, такое было возможно. – Я же говорю: полный блеск. Спасибо, что взял меня с собой. Тут так здорово! Правда.
– Я вас не познакомил, – бросил Уилл-первый Уиллу-второму. – Это мой…
– Брат, – сказал Уилл-второй. – Должен быть. Он выглядит именно так, как должен выглядеть мой братец. Даже в этом смешном костюме и с хвостиком на затылке.
– Наверно, у твоего брата все то же самое, – сказал Тим.
– Нет, – ответил Уилл-второй. – Только у тебя.
Улыбка Тима почти не потускнела.
– Забавный тип, – сказал он, обращаясь к Уиллу-первому. – В точности как ты описывал. Так что у нас дальше в программе?
– Может, заглянем в «Книгу Рюна»?
– Это жульничество, шеф.
– Я делаю то, что считаю нужным, Барри.
Тим порылся в портфеле и вытащил «Книгу Рюна».
– Я забрал ее из твоей комнаты в Дорчестере, как ты и просил. Кстати, там возникли кое-какие накладки. Как я понял, ты уплатил за неделю вперед, едва заселившись, но банк возвратил твой чек ввиду отсутствия средств на счете. Не думаю, что тебе стоит туда возвращаться.
– Превосходно, – Уилл вздохнул.
– Ты ведь не собирался платить за комнату, верно, шеф? – заметил Барри. – Ты истинный наследник мистера Рюна. Ты следуешь по его стопам. И не держишь все яйца в одной корзине.
– Давай посмотрим в книгу, – перебил его Уилл.
Тим извлек «Книгу Рюна» из портфеля и вручил ее другу.
– Ты зря тратишь время, – бросил Уилл номер два. – В Писании про это нет ни слова.
– Ни слова? – переспросил Уилл-первый.
– Конечно. Я знаю Писание наизусть. В меня его вбивали чуть ли не с пеленок. Думаешь, там написано, что я напьюсь в брентфордской пивной, попаду под арест, потом под суд и мне будет грозить смертный приговор? Если бы я знал, то в жизни бы такого не допустил.
– Я хочу знать, каким образом мне удастся разрушить планы ведьм.
– «Разрушить планы»! – повторил Тим. – Это мне нравится.
– Я это выражение слышать не могу, – признался Уилл.
– Ну, используй какой-нибудь синоним. «Сокрушить замыслы». «Остановить». Или вот: «положить конец преступным намерениям». Классное выражение. Одно из моих любимых.
– Никогда его от тебя не слышал.
– Я его недавно полюбил.
Уилл покосился «Книгу Рюна».
– Боже мой, – вздохнул он. – Читается, как приключения Ласло Вудбайна.
– Никогда о таком не слышал, – Уилл начал раскачиваться в гамаке. – Кстати, я проголодался. Как думаете, у нас тоже будет ланч? Или подсудимых положено морить голодом?
– Я уже заказал, – сообщил Тим. – Из «Летящего Лебедя». Ланч называется «Свинья в пролете»: одно из блюд – большая порция свиных пятачков. Очень большая. Извини, я тебя перебил: что за приключения Ласло Вудбайна?
– Я случайно на них наткнулся, – пояснил Уилл – разумеется, Уилл номер один. – Копался в файлах Британской библиотеки, хотел скачать себе какое-нибудь приятное чтиво. Вообще-то я искал рассказы сэра Артура Конан Дойла, а «Приключения детектива Вудбайна» случайно оказались в том же разделе. Вудбайна придумал один американский писатель пятидесятых годов двадцатого века, лучший автор детективов всех времен и народов.[106] В этих историях всего четыре места действия: контора, куда являются с просьбами клиенты; проулок, где случаются все неприятности; бар, где детектив общается с барменом, и конек крыши, где происходит последняя схватка детектива с преступником. Разумеется, преступнику в самом конце всегда полагается кануть в небытие. Так вот, «Книга Рюна» – в точности как история про Вудбайна.
– Ну и как? Будешь следовать Вудбайну или предпочтешь метод Шерлока Холмса?
– Я предпочту метод Уилла Старлинга. Он заключается в том, чтобы действовать по своему усмотрению, – Уилл сунул «Книгу Рюна» себе в карман. – Давай прикинем, чего мы можем добиться в зале суда. Тим?
– Без паники, – Тим изобразил букву «О» при помощи большого и указательного пальцев. – В конце концов, мы это веками планировали, или нет?
– Как прикажете это понимать? – недоуменно спросил Уилл-второй.
– Я… ну как бы это сказать… совершил небольшое путешествие во времени. Несколько минут назад, не покидая зала суда. Ты, конечно, заметил, что сначала мой костюм выглядел не лучшим образом. А в какой-то момент – раз! И я оказался в том, что на мне сейчас. Кажется, вполне элегантная тройка.
Уилл номер два пожал плечами:
– Я думал, мне мерещится. Это похмелье меня вконец достало. Но как ты это сделал? Ты вернул мою машину времени?
– Нет. Давай обойдемся без лишних подробностей…
– Давай ты мне расскажешь все подробности, а я сам решу, какие из них лишние. Каким образом ты сходил в другое время и не взял с собой меня?
– Я не мог, – ответил Уилл. – Вернее, мог, но только в одиночку.
– Тогда это должен был оказаться я. Хочу тебе напомнить: я – пострадавшая сторона. Сделай так, чтобы я прямо сейчас отправился в другое время.
– Это невозможно.
– Кошмар, – ответил Уилл номер два и отвернулся с видом оскорбленной добродетели.
В камеру постучали, потом в замке со скрипом повернулся ключ, и в дверь прошествовал весьма дородный джентльмен, чей наряд дополняли колпак шеф-повара и кожаный передник. Он нес доверху нагруженную корзину.
– Добр' день, джентльмены, – сказал он. – Я Крафтон, толстяк-подручный из «Летящего Лебедя». Я принес вам ланч.
– Великолепно, – сказал Уилл.
– Пожалуйста, сначала мне, – взмолился Уилл-второй. – Я поем как следует, а вы поделите остальное.
– Нет, поделим по-честному, – возразил Уилл-первый.
– Так и будет по-честному. Я Обещанный. Сперва мне, затем всем остальным.
– Он опять за свое, шеф, – сказал Барри. – Скажи Тиму, пусть даст ему пинка.
Уилл ничего не ответил. Он принял корзину, открыл ее и разделил еду поровну. Крафтон, толстяк-подручный, раскланялся и удалился, не забыв запереть за собой дверь камеры на ключ. Уилл номер два некоторое время все еще сидел в гамаке в позе Наполеона и всем своим видом демонстрировал недовольство. Наконец он соизволил разомкнуть руки и принялся за еду.
– Этот Гуинплен Дхарк – еще тот тип, – с набитым ртом произнес Тим. – Если он и впрямь в сговоре с ведьмами и самим Сатаной, что ему помешает сотворить еще одного вонючего терминатора, пока мы тут болтаем?
– Он действительно в сговоре с Дьяволом, – Уилл-второй дожевал свиной пятачок и приложился к бутылке эля. – Нам всем придет конец. И все из-за тебя. Этот колдун нас всех…
– Если я на что-то гожусь – нет, – перебил Уилл-первый, откупоривая свою бутылку. – Это ему придет конец. Поверь, мне совершенно не хочется погибать.
– Советую ему поверить, – подхватил Тим. – Он знает, что говорит. У нас есть план. Даже два плана. План «А» и план «В». План «А» просто гениален.
– А план «В»?
– Говорю тебе, план «А» – полный отпад, – продолжал Тим. – Мы тебя отсюда вытащим.
– А план «В»? – не отступал Уилл-второй.
– План «А» тебе точно понравится, – ответил Тим.
Уилл номер два осушил свою бутылку и потянулся за второй.
– Кажется, похмелье проходит, – сообщил он. – Закажите еще эля. Чтобы на весь день хватило.
– Сомневаюсь, что судья позволит, – Уилл собирался последовать его примеру, но обнаружил, что Уилл-второй опустошает ту самую бутылку, на которую он нацелился. – Пиво верни, будь добр.
– Не-а, – булькнул его двойник и покачал головой.
– Тим, – попросил Уилл-первый, – стукни его, пожалуйста.
Тим не отказал бы своему единокровному брату в столь скромной просьбе, но в этот момент дверь камеры снова распахнулась. Вот только теперь на пороге стояли два здоровенных констебля. Они поигрывали дубинками, отчего двойной набор ручных и ножных кандалов весьма немелодично позвякивал.
– Пора в путь, ребятки, – объявил один из констеблей. – Палач ждет.
– Ничего, перетопчется, – отозвался Уилл.
ГЛАВА 28
После перерыва на ланч народу в зале суда заметно прибавилось. Представители прессы, которые отличались от остальной публики белоснежными брюками, полосатыми пиджаки и соломенными канотье, столпились на галерее и в дверях. Джентльмены из ВВС[107] все как один в черных утренних костюмах – по правде говоря, довольно мрачных, – уже расставили микрофоны по всему залу и сами примостились кто где, регулируя уровень записи при помощи многочисленных ручек и приставок, в которых было мудрено не запутаться. Заседание почтил своим присутствием поэт-лауреат,[108] явившийся под видом независимого корреспондента. Прибыли местные жители. Их было очень много, и все они собрались здесь в предвкушении грандиозного скандала. Ибо слухи о предстоящем скандале привлекают людей подобно тому, как пламя привлекает мотыльков – и не только мотыльков.
Но в зале суда присутствовал кое-кто еще. Кое-кто еще сидел в первом ряду на галерее для публики. Это были шесть женщин в черном, одетых очень хорошо – можно сказать, даже роскошно, но невероятно исхудалых и осунувшихся.
Потом секретарь суда провозгласил: «Встать, суд идет!», – и все способные стоять встали. Видимо, для того, чтобы судья Давстон мог пробраться к своему месту, никому не отдавив ноги.
– Убирайтесь из моего кресла, черт возьми, – сказал он, обращаясь к шведке-блондиночке из службы погоды, которая появилась здесь просто на всякий случай – потому что так ей посоветовал ее агент. Блондиночка освободила судейское кресло и исчезла под кафедрой – или столом, или конторкой – или как еще назвать предмет, за которым заседает судья.
– И покиньте мой гардероб, – потребовал судья Давстон, который и сам не знал, как называется этот предмет мебели.
Блондиночка быстро удалилась, обдав улыбкой фотографов из прессы.
Судья Давстон уселся в свое кресло. Он выглядел несколько растрепанным и помятым, а на буклях его парика угадывались следы губной помады.
– Всем сесть, – объявил он залу.
Все, кто стоял, потому что мог стоять, и все, кто мог сесть, сели. Судья Давстон с улыбкой оглядел зал суда.
– Ну, примерно на это я и рассчитывал, – сказал он. – Я рад видеть, что столь многие представители прессы почтили нас своим присутствием. Также я рад видеть джентльменов из Британской Радиовещательной Корпорации, – он постучал своим молоточком по микрофону. Один из звукооператоров подскочил, как ужаленный и с истошным воплем сорвал с головы наушники.
– Эй, эй, – произнес судья Давстон с той особой интонацией, которую однажды изберет легендарный ныне (или в те времена) сэр Джимми Сэвилл.[109] – Как насчет порядка, а?
– Ни о чем не беспокойся, – шепнул Тим Уиллу – разумеется, Уиллу номер один, скованному по рукам и ногам. – Оглянуться не успеете, как вам предложат покинуть это место и вы отправитесь гулять по улицам как свободные люди.
– Думаю, пару раз мы оглянемся, – возразил Уилл.
– О да, пару раз. Но не больше. Ну, в лучшем случае это займет пару месяцев.
Защитник Тим Макгрегор приблизился к судейскому месту.
– Я хотел бы перекинуться с вами парой слов, ваша честь, – произнес он.
– А, – откликнулся судья. – Мистер Макгрегор. Я надеялся, что еще с вами… столкнусь.
– Разумеется, я же защитник обвиняемого.
– Вам придется хорошо потрудиться…
– Не сомневаюсь, что так и будет, ваша честь.
– … потому что я, честно говоря, не в восторге оттого, что Фредди Лонсдейл по прозвищу Проигрыватель отстранен от дела.
– Таково желание моего клиента, ваша честь.
– Просто Фредди только что известил меня, что он мой кузен.
– О…
Возможно, Тим собирался еще что-то сказать, но рядом неожиданно материализовался мистер Гуинплен Дхарк.
– Если ваша честь позволит, я хотел бы вызвать первого свидетеля, – произнес он.
– А, мистер Дхарк… Конечно, вызывайте. Полагаю, это какая-нибудь знаменитость?
Тим оглядел мистера Дхарка с головы до пят. Тот буквально источал зло. Зло струилось из пор его кожи. В итоге мистера Дхарка окружала жуткая тьма и не менее жуткий холод.
– Бр-р-р, – произнес судья Давстон. – Будьте любезны, кто-нибудь! Включите обогреватели. И свет зажгите, а то темновато становится.
– Ваша честь, – мистер Дхарк растянул губы в улыбке, обнажив два ряда острых желтых зубов. – Я хотел бы пригласить мастера Мэйкписа Скриббенса.
– Мэйкписа Скриббенса? – переспросил судья. – Сомневаюсь, что я о таком слышал.
– Безусловно слышали, ваша честь. Он местная знаменитость.
Судья Д. покачал головой, и его парик чуть съехал набок.
– Об этом писали во всех газетах, ваша честь. Несомненно, вам доводилось слышать о маленьких детях, потерянных родителями в лесах и джунглях, которые прибивались к волчьим стаям и воспитывались волками? Такие случаи неоднократно имели место в наших колониях.
– Полагаю, доводилось, – ответил судья хорошо поставленным голосом прямо в микрофон. – А также газелями и обезьянами. Вы не о сыночке лорда Грейстока?[110]
– О нет, ваша честь. Семья Мастера Мэйкписа Скриббенса стала жертвой аномального электрического разряда. Это произошло в Брентфорде, прямо у них на огороде. Родителей поразило насмерть. Мастер Мэйкпис, крохотное беспомощное дитя, остался один-одинешенек. И непременно умер бы, но его подобрали улитки. Они выкормили его и воспитали.
Судья Давстон смахнул слезинку.
– Какая трогательная и поучительная история. И этот бедный малютка сможет выступить в качестве свидетеля по данному делу?
– Без сомнения, ваша честь. Он был самым настоящим свидетелем инцидента. И, будучи воспитанным улитками, он окажется идеальным свидетелем. Поскольку не умеет лгать.
Судья Давстон улыбнулся:
– Улитки действительно славятся своей честностью. Как говорили в старину, «чего улитка не знает о честности, того не знает муха о лукавстве»…
– Ваша честь высказывается точно, как никто иной. Может, ваша честь, вы сами в чем-то сродни улиткам?
– Льстец, – проговорил судья.
– Что? – переспросил Уилл номер один.
– Что? – переспросил Уилл номер два.
– Протестую, – сказал Тим Макгрегор.
– Почему? – спросил судья.
– Я не вполне уверен, – объяснил Тим, – но мне не нравится эта история о воспитаннике улиток.
– О-о-о-о-о! – выдохнули все присутствующие. Включая представителей прессы, джентльменов с ВВС[111] и шведку-блондинку из службы погоды. Правда, блондинка сказала скорее «О-ох», потому что запрокинула при этом голову.
– В чем дело? – удивился Тим.
– Улитки имеют репутацию правдивых созданий, – пояснил судья. – Вы в этом усомнились. И тем самым ступили на скользкую почву.
– Протест снят, – ответил Тим. – Более того, приветствую свидетеля обвинения. Пусть внесут этого слизнячка.
– О-о-о-о-о-о! – разом произнесли все присутствующие.
– Оу!!! – воскликнула шведка-блондиночка и шлепнула репортера, который только что шлепнул ее по задничке.
– А теперь что? – спросил Тим. – По какому случаю это всеобщее «о-о-о-о»?
– Он прикован к инвалидному креслу, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Ваше замечание было слегка нетактичным.
– Но, – возразил Тим, – но…
– Вызывается мастер Мэйкпис Скриббенс, – объявил судья.
– Вызывается мистер Маркиз Рыббинс, – подхватил секретарь суда, у которого был волдырь в левом ухе.
– Вызывается миссис Марица Улыбица! – крикнул судебный исполнитель, который стоял у дверей. На копчике у судебного исполнителя была бородавка, и он пытался избавиться от нее при помощи иглоукалывания.
– Вызывают оккупантов с межпланетного судна, – провозгласил в коридоре констебль, внуку которого предстояло прославиться песнями, написанными для «Карпентерс».[112]
– Но я поэт-лауреат, – возразил поэт-лауреат. – Стихи мои – это мой хлеб насущный.
– Простите, – уступил звукорежиссер. – Прошу вас, продолжайте.
– Не могу. Муза пропала.
– Может, вы ее в другом килте оставили? – предположил звукорежиссер.
– Пойду взгляну, – согласился поэт-лауреат, известный также как Великий Макгонагалл.
В это время в зале суда появился мастер Мэйкпис Скриббенс, Брентфордский Мальчик-улитка.
Сначала все взгляды обратились к двери. Потом почти все в ужасе отвели глаза. Но многие из тех, кто отвел глаза, снова устремили их на Мальчика-улитку. Ибо что такого в том, чтобы просто взглянуть? В конце концов, не каждый день можно увидеть мальчика, которого вырастили улитки.
– Надеюсь, это зрелище будет достойно внимания, – сказал судья Давстон. – Такой накал страстей…
– Не сомневайтесь, – ответил мистер Гуинплен Дхарк, – я все-таки королевский адвокат.
Инвалидное кресло катила няня. Это была хорошенькая молодая женщина с ясными глазками и розовыми щечками, ее звали мисс Поппинс.
Подопечный мисс Поппинс, сидящий в инвалидном кресле, не мог похвастаться ни ясными глазками, ни розовыми щечками. Почти все его тельце было скрыто одеялом. Но и одеяло не могло скрыть того, что тельце Мальчика-улитки комковатое и бесформенное. Для головы же и того немногого, что оставалось на виду, скорее подходили эпитеты «пухлое», «раздутое» и тому подобные. Глаза терялись в складках бледной плоти, от лысого черепа попахивало чем-то похожим на плесень. За колесами тянулись две полоски слизи.
Но в зале суда присутствовал кое-кто еще. Кое-кто еще сидел в первом ряду на галерее для публики. Это были шесть женщин в черном, одетых очень хорошо – можно сказать, даже роскошно, но невероятно исхудалых и осунувшихся.
Потом секретарь суда провозгласил: «Встать, суд идет!», – и все способные стоять встали. Видимо, для того, чтобы судья Давстон мог пробраться к своему месту, никому не отдавив ноги.
– Убирайтесь из моего кресла, черт возьми, – сказал он, обращаясь к шведке-блондиночке из службы погоды, которая появилась здесь просто на всякий случай – потому что так ей посоветовал ее агент. Блондиночка освободила судейское кресло и исчезла под кафедрой – или столом, или конторкой – или как еще назвать предмет, за которым заседает судья.
– И покиньте мой гардероб, – потребовал судья Давстон, который и сам не знал, как называется этот предмет мебели.
Блондиночка быстро удалилась, обдав улыбкой фотографов из прессы.
Судья Давстон уселся в свое кресло. Он выглядел несколько растрепанным и помятым, а на буклях его парика угадывались следы губной помады.
– Всем сесть, – объявил он залу.
Все, кто стоял, потому что мог стоять, и все, кто мог сесть, сели. Судья Давстон с улыбкой оглядел зал суда.
– Ну, примерно на это я и рассчитывал, – сказал он. – Я рад видеть, что столь многие представители прессы почтили нас своим присутствием. Также я рад видеть джентльменов из Британской Радиовещательной Корпорации, – он постучал своим молоточком по микрофону. Один из звукооператоров подскочил, как ужаленный и с истошным воплем сорвал с головы наушники.
– Эй, эй, – произнес судья Давстон с той особой интонацией, которую однажды изберет легендарный ныне (или в те времена) сэр Джимми Сэвилл.[109] – Как насчет порядка, а?
– Ни о чем не беспокойся, – шепнул Тим Уиллу – разумеется, Уиллу номер один, скованному по рукам и ногам. – Оглянуться не успеете, как вам предложат покинуть это место и вы отправитесь гулять по улицам как свободные люди.
– Думаю, пару раз мы оглянемся, – возразил Уилл.
– О да, пару раз. Но не больше. Ну, в лучшем случае это займет пару месяцев.
Защитник Тим Макгрегор приблизился к судейскому месту.
– Я хотел бы перекинуться с вами парой слов, ваша честь, – произнес он.
– А, – откликнулся судья. – Мистер Макгрегор. Я надеялся, что еще с вами… столкнусь.
– Разумеется, я же защитник обвиняемого.
– Вам придется хорошо потрудиться…
– Не сомневаюсь, что так и будет, ваша честь.
– … потому что я, честно говоря, не в восторге оттого, что Фредди Лонсдейл по прозвищу Проигрыватель отстранен от дела.
– Таково желание моего клиента, ваша честь.
– Просто Фредди только что известил меня, что он мой кузен.
– О…
Возможно, Тим собирался еще что-то сказать, но рядом неожиданно материализовался мистер Гуинплен Дхарк.
– Если ваша честь позволит, я хотел бы вызвать первого свидетеля, – произнес он.
– А, мистер Дхарк… Конечно, вызывайте. Полагаю, это какая-нибудь знаменитость?
Тим оглядел мистера Дхарка с головы до пят. Тот буквально источал зло. Зло струилось из пор его кожи. В итоге мистера Дхарка окружала жуткая тьма и не менее жуткий холод.
– Бр-р-р, – произнес судья Давстон. – Будьте любезны, кто-нибудь! Включите обогреватели. И свет зажгите, а то темновато становится.
– Ваша честь, – мистер Дхарк растянул губы в улыбке, обнажив два ряда острых желтых зубов. – Я хотел бы пригласить мастера Мэйкписа Скриббенса.
– Мэйкписа Скриббенса? – переспросил судья. – Сомневаюсь, что я о таком слышал.
– Безусловно слышали, ваша честь. Он местная знаменитость.
Судья Д. покачал головой, и его парик чуть съехал набок.
– Об этом писали во всех газетах, ваша честь. Несомненно, вам доводилось слышать о маленьких детях, потерянных родителями в лесах и джунглях, которые прибивались к волчьим стаям и воспитывались волками? Такие случаи неоднократно имели место в наших колониях.
– Полагаю, доводилось, – ответил судья хорошо поставленным голосом прямо в микрофон. – А также газелями и обезьянами. Вы не о сыночке лорда Грейстока?[110]
– О нет, ваша честь. Семья Мастера Мэйкписа Скриббенса стала жертвой аномального электрического разряда. Это произошло в Брентфорде, прямо у них на огороде. Родителей поразило насмерть. Мастер Мэйкпис, крохотное беспомощное дитя, остался один-одинешенек. И непременно умер бы, но его подобрали улитки. Они выкормили его и воспитали.
Судья Давстон смахнул слезинку.
– Какая трогательная и поучительная история. И этот бедный малютка сможет выступить в качестве свидетеля по данному делу?
– Без сомнения, ваша честь. Он был самым настоящим свидетелем инцидента. И, будучи воспитанным улитками, он окажется идеальным свидетелем. Поскольку не умеет лгать.
Судья Давстон улыбнулся:
– Улитки действительно славятся своей честностью. Как говорили в старину, «чего улитка не знает о честности, того не знает муха о лукавстве»…
– Ваша честь высказывается точно, как никто иной. Может, ваша честь, вы сами в чем-то сродни улиткам?
– Льстец, – проговорил судья.
– Что? – переспросил Уилл номер один.
– Что? – переспросил Уилл номер два.
– Протестую, – сказал Тим Макгрегор.
– Почему? – спросил судья.
– Я не вполне уверен, – объяснил Тим, – но мне не нравится эта история о воспитаннике улиток.
– О-о-о-о-о! – выдохнули все присутствующие. Включая представителей прессы, джентльменов с ВВС[111] и шведку-блондинку из службы погоды. Правда, блондинка сказала скорее «О-ох», потому что запрокинула при этом голову.
– В чем дело? – удивился Тим.
– Улитки имеют репутацию правдивых созданий, – пояснил судья. – Вы в этом усомнились. И тем самым ступили на скользкую почву.
– Протест снят, – ответил Тим. – Более того, приветствую свидетеля обвинения. Пусть внесут этого слизнячка.
– О-о-о-о-о-о! – разом произнесли все присутствующие.
– Оу!!! – воскликнула шведка-блондиночка и шлепнула репортера, который только что шлепнул ее по задничке.
– А теперь что? – спросил Тим. – По какому случаю это всеобщее «о-о-о-о»?
– Он прикован к инвалидному креслу, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Ваше замечание было слегка нетактичным.
– Но, – возразил Тим, – но…
– Вызывается мастер Мэйкпис Скриббенс, – объявил судья.
– Вызывается мистер Маркиз Рыббинс, – подхватил секретарь суда, у которого был волдырь в левом ухе.
– Вызывается миссис Марица Улыбица! – крикнул судебный исполнитель, который стоял у дверей. На копчике у судебного исполнителя была бородавка, и он пытался избавиться от нее при помощи иглоукалывания.
– Вызывают оккупантов с межпланетного судна, – провозгласил в коридоре констебль, внуку которого предстояло прославиться песнями, написанными для «Карпентерс».[112]
– Не следовало говорить об этом стихами, – заметил звукорежиссер ВВС.
И вот отверзлись двери,
Притих огромный зал,
В давящей атмосфере
Гремел сердец металл.
И некто жутким скрипом
Потряс всеобщий слух.
Все ближе, ближе, ближе.
Химера? Зверь? Иль дух?
– Но я поэт-лауреат, – возразил поэт-лауреат. – Стихи мои – это мой хлеб насущный.
– Простите, – уступил звукорежиссер. – Прошу вас, продолжайте.
– Не могу. Муза пропала.
– Может, вы ее в другом килте оставили? – предположил звукорежиссер.
– Пойду взгляну, – согласился поэт-лауреат, известный также как Великий Макгонагалл.
В это время в зале суда появился мастер Мэйкпис Скриббенс, Брентфордский Мальчик-улитка.
Сначала все взгляды обратились к двери. Потом почти все в ужасе отвели глаза. Но многие из тех, кто отвел глаза, снова устремили их на Мальчика-улитку. Ибо что такого в том, чтобы просто взглянуть? В конце концов, не каждый день можно увидеть мальчика, которого вырастили улитки.
– Надеюсь, это зрелище будет достойно внимания, – сказал судья Давстон. – Такой накал страстей…
– Не сомневайтесь, – ответил мистер Гуинплен Дхарк, – я все-таки королевский адвокат.
Инвалидное кресло катила няня. Это была хорошенькая молодая женщина с ясными глазками и розовыми щечками, ее звали мисс Поппинс.
Подопечный мисс Поппинс, сидящий в инвалидном кресле, не мог похвастаться ни ясными глазками, ни розовыми щечками. Почти все его тельце было скрыто одеялом. Но и одеяло не могло скрыть того, что тельце Мальчика-улитки комковатое и бесформенное. Для головы же и того немногого, что оставалось на виду, скорее подходили эпитеты «пухлое», «раздутое» и тому подобные. Глаза терялись в складках бледной плоти, от лысого черепа попахивало чем-то похожим на плесень. За колесами тянулись две полоски слизи.