Рэнкин Роберт. Чисвикские ведьмы

   – Угу, – ответил Уилл. – Знаешь, у меня что-то между ног мерзнет. Идем внутрь.
 
   Внутри, под куполом огромного амфитеатра, блестящая публика занимала места. И любой, чье имя что-то значило, находился здесь.
   Здесь был Оскар Уайльд – он восседал на подушке из лебяжьего пуха по причине ожога, который получил при взрыве лунного корабля. Здесь был Бердслей – он рассказывал Ричарду Дэдду о том, как успешно его брат Питер играет в Брентфордском футбольном клубе и как недавно его заприметил охотник за талантами из Ливерпуля. Здесь был герцог Веллингтон,^[141] который болтал с лордом Колостоми, а тот пытался сбыть ему мешок овечьей шерсти.^[142] Здесь была мадам Нелли Мелба, которая восхищенно разглядывала Большие Сапоги Литтл Тича.
   Лорд Бэббидж и мистер Тесла сидели рядом с Ее Величеством королевой (благослови ее Бог), а по другую руку от Ее Величества сидела принцесса Александра, чья ручка снова покоилась на здоровом колене Джозефа Меррика.
   Здесь был мистер Шерлок Холмс, который недавно вернулся из Дартмура, где успешно раскрыл еще одно дело. И доктор Ватсон, у которого в течение последних пяти лет был тайный роман с Ее Величеством. Рядом с Ватсоном сидел королевский гинеколог сэр Фредерик Тревс, и они рассказывали друг другу медицинские анекдоты.
   Разумеется, здесь были все прерафаэлиты, и они обменивались шутками с группой протосюрреалистов.
   Все шутки касались рыбы.
   Также здесь были: Монтегю Саммерс и мадам Блаватская, Алистер Кроули^[143] и папа римский.
   Но они не обменивались шутками и не рассказывали анекдоты. Они друг с другом даже не разговаривали.
   И конечно, в этом амфитеатре царила атмосфера ожидания. Атмосфера блеска, экзальтации, предвкушения, надежды. Ибо на пороге было новое столетие. Учитывая прогресс, который произошел за последние полвека, оно представлялось весьма многообещающим.
   Но что именно оно обещает? Куда направится семимильными шагами Британская империя? Завоюет весь мир? Или устремится к звездам?
   – Определенно к звездам, – сказал Человек из Клэпхемского Омнибуса, который был нынче вечером Лицом Толпы. Правда, все люди в толпе сегодня были исключительными.
 
   Исключительные люди проходили по рядам и занимали свои места.
   На мостике, который тянулся вдоль южного луча, Тим открыл дверь.
   – Готово, – сказал он. – За мной.
   – Ты хотя бы представляешь, куда мы попадем? – спросил Уилл.
   – Весьма приблизительно, – признался Тим.
 
   В уборной «Исполнителей» низшего класса стоял гомон. Всюду горел свет.
   – Пять минут до занавеса, – сообщил голос по сети оповещения.
   В амфитеатре под куполом оркестр занял места и начал настраивать инструменты. Запах опилок смешивался с ароматом духов.
   – Сюда, вниз, – сказал Уилл.
   – А хотя бы представляешь, куда мы попадем?
   – Весьма приблизительно.
 
   Последний из аэрокэбов выгрузил последних представителей светской публики и полетел прочь. Потом к выходу причалил еще один кэб. Этот был тот самый кэб, который доставил сюда Уилла. Кэбмен, которому Тим и Уилл отдали свои билеты, привез с собой брата – того самого, который упал в пруд возле Хрустального дворца и сломал ноги. Понятно, что обе ноги брата были в гипсе.
   Кэбмен помог брату выбраться наружу.
   – Это будет для тебя лучшим лекарством, братик. Ты это заслужил.
   – Я рад, – ответил тот, опираясь на костыли.
   – Погоди, двигатель выключу, – кэбмен просунулся в кабинку, и двигатель затих. – Готово.
   Прежде чем он успел окончательно выпрямиться, аэрокэб рухнул на Уайтчейпл.
   – Идиот! – завопил брат с загипсованными ногами.
 
   – Если бы мы немножко подумали, – заметил Тим, пробираясь вместе с Уиллом по служебному тоннелю, который тянулся непосредственно под баллоном дирижабля, – мы раздобыли бы план этой посудины. Спорю: в Бюро Патентов нам бы его точно выдали. А может быть, еще где-нибудь.
   – Мы не заблудимся, – пообещал ему Уилл. – Немного веры.
   – О, чего-чего, а веры у меня сколько угодно. Слушай внимательно. Слышишь?
   Уилл прислушался.
   – Что это? Как ты думаешь? Уилл снова прислушался.
   – Аплодисменты, – сказал он. – Аплодисменты.
   – Представление началось, – подхватил Тим. И был прав.
   Представление действительно началось.

ГЛАВА 42

   Аплодисменты. Бурные аплодисменты. Овации. Бурные овации.
   Огромный амфитеатр погрузился во тьму, но за стеклянным куполом по-прежнему мерцали звезды. А потом тьму пронзил луч прожектора, ударил точно в центр арены, и на свет выступил человек.
   Громоподобными аплодисментами публика приветствовала графа Отто Блэка.
   Граф был великолепен. Его куполообразная лысина скрывалась под высокой меховой шляпой. Подол роскошного золотого плаща с высоким воротником, подбитый горностаем, подметал опилки. Под острым кадыком сверкала большая пряжка из чистого золота, на которой были выгравированы таинственные символы, длинная черная борода заплетена в косички, сверкающие разноцветными бусинами. Глаза графа, круглые и навыкате, блестели, рот растянут в ухмылке, обнажающей желтые зубы.
   Потом граф распахнул плащ, предоставляя публике полюбоваться малиновой рубахой, расшитой золотом, и лосинами из канареечного шелка, заправленными в черные лаковые ботфорты. Раскинув длинные костлявые руки, он пошевелил пальцами, точно сухое дерево на ветру. Правда, редко встретишь сухое дерево, чьи ветки и сучки унизаны драгоценными перстнями, да еще таким, на которых выгравированы всевозможные таинственные символы.
   – Привет всем собравшимся! – прокричал он.
   Толпа ответила восторженными возгласами и снова зааплодировала. Кэбмен, который сидел на месте Уилла, оглушительно засвистел.
   – Итак, – продолжал граф. – Дамы и господа, леди и джентльмены, ваше святейшество папа, художники, поэты, великие мыслители эпохи, рад вас приветствовать. И в первую очередь – приветствую Ее Величество королеву, императрицу Индии, Америки и Африканских Штатов. Ваш покорный слуга, мадам.
   Граф согнулся в низком поклоне, и королева глупо захихикала.
   – Думаю, он тоже ей всаживал, – шепнул доктор Ватсон Шерлоку Холмсу.
   – В этот знаменательный вечер… – граф зашагал по арене, и луч прожектора следовал за ним, не отставая. – В этот знаменательный вечер я счастлив представить вам зрелище, какого не еще никому не доводилось видеть. Оно превзойдет все, чему аплодировали жители Древнего Рима и те, кому посчастливилось побывать при российском дворе. Вам предстоит стать свидетелями чуда. Вас охватит трепет, и никто из вас не сможет сохранить спокойствие. Вы будете потрясены и ошеломлены. А как только Биг Бен пробьет полночь и настанет первая минута двадцатого века…
   Граф приложил к губам длинный костлявый палец и смолк.
   – Именно тогда произойдет самое главное. Представить такое будет не под силу самому пылкому воображению.
   – Я не прочь это увидеть, – шепнула дама в соломенной шляпке своей подруге по имени Дорис. – У меня как раз очень пылкое воображение.
   – Итак… – граф снова воздел руки, – наше представление начинается.
 
   – Мы куда-то не туда свернули, – пробормотал Тим. – Давай попробуем вниз по этой лестнице.
   Уилл поскреб свою белокурую макушку.
   – А ты не заметил одну вещь? Этот чертов летающий цирк внутри несколько больше, чем снаружи!
   Тим изобразил самую задумчивую мину в своей жизни.
   – Я как раз собирался это сказать, – ответил он.
   – Значит, – произнес Уилл, – спускаемся по этой лестнице.
 
   Под огромным куполом вспыхнул свет, и на арену выехали пятьдесят карликов верхом на страусах. Под аккомпанемент оркестра страусы исполнили великолепнейший танец в стиле мюзик-холла, ибо оркестр играл популярные песенки, в том числе «Не прыгай с крыши, папа, и двор нам не дырявь» и «Когда в серебро превратится твоя седина, полфунта не сможешь ли мне разменять?» и «Доставай фрикадельки, мама, мы пришли на развилку дорог». Все эти песенки пользовались неизменной популярностью. Конечно, не такой, как Танец Большого Сапога, но его, к счастью, в программе не было.
   Слова, конечно, знали все. Публика подпевала, Ее Величество королева Виктория помахивала в такт рукой, принцесса Александра постукивала пальцами: па-ра-рам, па-ра-рам.
   Мистер Джозеф Меррик просто трубил.
   – Недурно, правда? – спросил кэбмен, который сидел на месте Уилла. – Как тебе, братец?
   Его брат с загипсованными ногами покачал головой.
   – Мне бы гораздо лучше, если мой кэб не торчал сейчас из крыши «Веселого Епископа», лопух носатый!
 
   Мастер Мэйкпис Скриббенс еще раз попудрил нос.
   – Настоящий денди, – шепнул ему на ухо чей-то голос. Мастер Скриббенс поглядел в зеркало. Но там отражался только он сам.
   – Это я, – прошептал Герберт Уэллс. – Помни, как мы договаривались. Если я спрашиваю, либо кивай, либо качай головой. Понял?
   Мастер Скриббенс кивнул.
   – Ты раздобыл билеты для Уильяма и Тимоти? Мастер Скриббенс снова кивнул.
   – Ты знаешь, заняли ли они свои места?
   Теперь мастер Скриббенс покачал головой, и вялые складки его кожи заколыхались, как тесто.
   – Мне не удалось обнаружить на борту этого дирижабля ни одного компьютера. Я не слышал ничего подозрительного. Просто не знаю, что подумать.
   Мастер Скриббенс многозначительно кивнул, а затем покачал головой.
   – Надеюсь, мы не совершили роковой ошибки, – произнес мистер Герберт Уэллс.
   – «Кавалькада Причуд» – на арену, – протрубила на всю уборную система оповещения.
   – Мне пора, – прошептал мастер Скриббенс.
   – Сломай ногу, – сказал мистер Уэллс.
 
   Тим споткнулся на лестнице.
   – Черт, – сказал он, поднимаясь. – Я уже думал, что я сломал ногу.
   Но он просто зацепился штаниной за какую-то заклепку. Один рывок – и Тим был свободен. Правда, на штанине образовался великолепный разрез.
   – Постарайся идти поосторожней, – недовольно буркнул Уилл.
   – Постараюсь. Веришь, я не нарочно. Такие классные были брюки…
   – Я окончательно запутался, – признался Уилл. – Это не тот коридор, по которому мы только что пришли?
   – Ты хочешь сказать, что мы ходим кругами?
   – Ну… вряд ли, учитывая, что мы только что спустились по лестнице.
   – Попробуем туда, – предложил Тим.
   – На этот раз ты идешь первый, – сказал Уилл.
 
   Брентфордский Мальчик-улитка шел на арену – вернее, полз или скользил, – а мистер Уэллс следовал за ним, все еще под впечатлением оттого, что довелось увидеть в летающем цирке графа Отто. Кажется, он осмотрел здесь все. Симметрично расположенные коридоры, идеально подобранное оборудование – все по последнему слову техники – и это в нынешнюю эпоху невероятных технических достижений!
   Но только сейчас мистер Уэллс заметил одну странность. Невидимые стальные подковки на каблуках его невидимых башмаков больше не цокали по металлическому полу. Еще недавно он вынужден был ходить на цыпочках, чтобы никто не услышал его шагов.
   Мистер Уэллс остановился, подпрыгнул, но ничего не услышал.
   Он погладил невидимый подбородок и снова последовал за Мальчиком-улиткой.
 
   Уилл следовал за Тимом.
   – Вниз по этой лестнице, – сказал Тим.
   – Просто и со вкусом, – отозвался Уилл. – Только на этот раз постарайся ни за что не зацепиться.
   – Уговорил.
   Тим сделал шаг, споткнулся и сосчитал все ступеньки.
   – Ты просто пытаешься меня позабавить, – сказал Уилл, спустившись и помогая брату встать.
   – Честное слово, у меня этого и в мыслях не было, – Тим отряхнулся и пнул нижнюю ступеньку. – А вот это уже интересно.
   – Я бы сказал «бессмысленно». Ногу не повредил?
   – Конечно, нет.
   Но перекошенная от боли физиономия Тима свидетельствовала об обратном.
   – Я о звуках, Уилл.
   – О звуках?
   – Звуки пропали.
   Тим снова пнул ступеньку лестницы. Ни удара, ни гула.
   – В самом деле интересно, – согласился Уилл.
   – О чем я и говорю. И посмотри сюда.
   – Это еще что такое?
   – А ты не узнаешь? Клок моей штанины. Именно здесь я в прошлый раз навернулся. Уилл посмотрел на Тима. Тим посмотрел на Уилла.
   – Похоже, у нас проблемы, – пробормотал Уилл.
 
   – Ты знаешь, у карликов такие проблемы… – проговорила дама в соломенной шляпке. Ее подруга Дорис покачала головой.
   – Я не знаю. Но кто-то должен знать.
   В этот момент публика разом встала, чтобы приветствовать Брентфордского Мальчика-улитку и Кавалькаду Причуд.

 
Мальчик-Собака жонглировал кисками.
Толстый Нормандец пел.
Девочка-Свинка каталась на диске,
Ребенок-Бубенчик звенел.
Двухголовый ковбой
Говорил сам с собой.
Сиамские сестры рьяно
Играли на фортепиано
В четыре руки сарабанду,
А одноног
С головой, как молоток…
 

   – Простите, что? – окликнул Великого Макгонагалла лорд Байрон. – Не найти рифму к слову «сарабанда»?
   – Может быть, «контрабанда»? – предложил поэт-лауреат.
 
   В перерывах между номерами оркестр исполнял избранные фрагменты из музыки к спектаклю «Иосиф и его разноцветное платье», а также из спектакля «Апокалипсис: Мюзикл»^[144] премьера которой состоялась в одном из пабов Брентфорда, но не была оценена критикой.
   – Когда будут танцующие медведи? – спросила Ее Величество королева Виктория (благослови ее Бог).
   Принцесса Александра не ответила. Разговаривать с набитым ртом не принято, а ее голова как раз покоилась на коленях мистера Джозефа Меррика.^[145]
 
   Когда хорошо проводишь время, оно идет быстро. Между прочим, это означает, что таких понятий, как преждевременная эякуляция, просто не существует. Особенно когда время идет очень быстро.
   Оттанцевали страусы, на которых ездили карлики. Явила себя во всем блеске Кавалькада Причуд. Отлетали птицы высокого полета, борцы побороли друг друга, ушли с каната канатоходцы, а мистер Аквафаг вернул обратно не только золотую рыбку, которую до этого проглотил, но макрель, лосося, морского окуня, рыб-молот и целый отряд дельфинов. Казаки показали представление «Взятие Сталинграда». Затем выступила балетная труппа автоматов лорда Бэббиджа. Великаны исполнили Танец Маленьких Туфелек. Потом были танцующие медведи (которым бурно аплодировала Ее Величество королева – ни в коем случае не забудьте сказать «благослови ее Бог») и танцующие слоны (которые не произвели на нее никакого впечатления). А еще – бесчисленные клоуны, мимы, фокусники и, конечно, Осел Освальд, который станцевал венский вальс. Так что никто не заметил, как приблизилась полночь.
   – Вы хорошо проводите время?
   На арену снова вышел граф Отто Блэк. Вместо ответа публика разразилась овациями.
   – Позвольте мне услышать ваше «Да!»
   – Да!» – ответила публика.
   – Да!
   – Да!!!
 
   – Да… – произнес Тим.
   – Что? – переспросил Уилл.
   – Кто-то кричит «Да». Полагаю, это граф Отто.
   – О да… – вздохнул Уилл.
   Они сидели на лестнице. На той самой лестнице, по которой уже два часа то спускались, то поднимались.
   – Нас обманули, – сказал Уилл. – Мы в ловушке. Мы не можем даже найти дверь, чрез которую суда проникли. Сами вошли в западню. Это вроде ленты Мёбиуса. Ни начала, ни конца.
   – Должен быть выход, – сказал Тим.
   – Должен, – согласился Уилл. – Только не подумай, что я слишком туп и поэтому мы до сих пор здесь топчемся. Я буду действовать так, как сочту нужным.
   – Я тебя не понимаю, – признался Тим.
   Уилл вздохнул:
   – Барри.
 
   Тим и Уилл материализовались на галерке амфитеатра, за спинами толпы.
   – Тебе достаточно было попросить, шеф, – заметил Барри. – И вам не понадобилось бы два часа бегать кругами. А теперь… Посмотри, который час.
   – Не могу, – ответил Уилл. – У меня часы украли.
   – Полночь близится, шеф. Осталось пять минут.
   – Что?!
   – Опять ты со своим «что». Остолоп!
 
   – Да! – снова закричала уважаемая публика, и у Уилла заложило уши.
   – А теперь, – граф Отто вновь зашагал по арене, – наступает конец представления. И мы увидим, как падает занавес…^[146] Друзья мои, я вам представлю номер. Не сомневаюсь, он вас впечатлит. Я прожил жизнь – в чем честно вам признаюсь – в которой места не было для скуки. Я странствовал по всем дорогам мира и делал все, чтоб верою и правдой… служить моему властителю Сатане.
   – Такой стих испортил! Правда, шеф?
   В зале раздались многочисленные «О-о-о!», «Что?», «А?», а кто-то довольно громко произнес: «Господи, помилуй».
   – Да, – граф Отто Блэк кивнул. – Я сказал именно то, что имел в виду. Сатане. Вы не ослышались.
   Зрители начали вставать – но уже не для того, чтобы поприветствовать графа. Те, кто не встали, беспокойно зашевелились. С удвоенным пылом зашелестели веера. Люди натягивали лайковые перчатки, надевали цилиндры, скрывая под ними уложенные с помощью макассарового масла прически. Несколько человек уже направилось к выходу.
   – Тихо! – приказал граф Отто. – Всем оставаться на местах. Никто отсюда не выйдет.
   В зале раздалось недовольное ворчание, а с некоторых мест донеслись полные раздражения фразы и гневные выкрики. И тут на арену вышли автоматы, множество автоматов, похожих как близнецы – одинаковые жуткие типы с мертвыми черными глазами порождений ада и запахом серы, который, очевидно, исходил у них из подмышек.
   Они подняли совершенно одинаковые пистолеты самого последнего образца и угрожающе взяли на прицел публику.
   Публика смолкла. Не похоже, что ей было очень весело.
   Тим, который стоял в полный рост у всех за спиной, помрачнел.
   – Что будем делать, Уилл?
   – Сматывайся, – прошептал Уилл. – Сматывайся через любую дверь. Найди компьютерную. Прости, Тим, но мы прокололись, как два идиота.
   – А ты что собираешься делать?
   – Барри, – попросил Уилл. – Пожалуйста, перебрось меня на пару минут в центр арены, а потом обратно. Я застрелю графа Отто.
   – Не могу, шеф. Прости. Если бы ты послушал меня раньше… Я мог тебе такое местечко посоветовать! Но ты не желал слушать. Я не могу выполнить твою просьбу, это вне моей компетенции. Это мошенничество. Обман. Подтасовка. Называй как хочешь. Но ты, по крайней мере, оказался в нужном месте в нужное время, верно? Так что придется играть по слуху.
   – Большое спасибо, – пробормотал Уилл.
   – За что? – удивленно спросил Тим.
   – Я говорил с Барри. Сматывайся, Тим. А я попробую застрелить графа Отто прямо отсюда.
   И он вытащил один из пистолетов, которые висели у него на поясе.
   А Тим попытался смыться.
   Однако смыться ему не удалось, потому что все выходы были перекрыты.
   Перед каждой дверью стоял жуткий черноглазый зловонный тип. Он верно понял намерения Тима и устремил на него взгляд своих жутких черных глаз.
   – Вернитесь на место, – произнес он густым басом с тем же резким немецким акцентом.
   Уилл тщательно прицелился.
   Далеко внизу, на лбу у стоящего на арене графа Отто Блэка появилось красное пятнышко. Уилл прищурился и, глядя в оптический прицел, мягко нажал на кнопку.
   Но тут оружие выбили у него из рук.
   А его самого сбили с ног.
 
   – Я знаю, о чем вы думаете, – произнес Отто Блэк. – Вы думаете, к чему бы все это. Возможно, вы думаете: «А, наверно, граф Отто приберег для нас какое-то особое чудо, дабы завершить свое восхитительное представление. Он пообещал нам нечто особенное – и сейчас это начнется». Да, до некоторой степени вы правы. Я действительно обещаю вам нечто особенное. Я обещаю вам конец цивилизации, которую вы знаете.
   – Граф Отто, – подала голос Ее Величество (разумеется, благослови ее Бог). – Надеюсь, это особое чудо и конец цивилизации, которую мы знаем, не слишком затянется. Я бы хотела вернуться, минут через десять вернуться в Букингемский дворец, чтобы посмотреть фейерверк.
   Граф Отто Блэк покачал головой.
   – Не стоит беспокоиться, Ваше Величество. Завтра вы даже не вспомните о том, чему станете свидетельницей. Это относится ко всем остальным. Завтра вы проснетесь с воспоминаниями о восхитительном фейерверке и будете его помнить всю жизнь, но эти воспоминания не будут истинными. Ибо прошлое, каким вы его помните, и настоящее, как вы его понимаете, окажутся стерты.
   На лице Ее Величества появилось недоумение.
   – Я чувствую, необходимо кое-что объяснить, – граф Отто Блэк хлопнул в ладоши. – Леди и джентльмены, почтенная публика, позвольте представить вам Гильдию Чизвикских Горожанок.
   На арену вышло тринадцать женщин с полупрозрачными личиками.
   С такого расстояния они казались похожими как сестры. Правда, на этот раз их было слишком много (что могло бы навести на мысль о клонировании – в другую эпоху). Все в роскошных туалетах из черной саржи с вытканным рисунком, расшитых шелком и блестками. Все словно находились на крайней стадии истощения. И на всех осунувшихся, полупрозрачных личиках было написано выражение решимости и сосредоточенности.
   Женщины окружили графа и взялись за руки. И пошли хороводом, покачиваясь, напевая и подметая подолами опилки.
   – Вот все и кончается, – вскричал граф Отто Блэк. – Будущее меняется, равно как и прошлое. Пять жертв принесено внизу, а теперь еще одна будет принесена наверху.
   Публика роптала. Сейчас многие больше всего желали оказаться где-нибудь подальше от этого места.
   – А ну тихо!
   Граф Отто поднял руки, словно желал коснуться звезд, мерцающих за стеклянным куполом.
   – Полагаю, требуется демонстрация силы. И почему бы не провести ее с участием тех, кто явился сюда, чтобы нанести ущерб моему господину? Полагаю, они на двенадцатом и тринадцатом местах в ряду А.
   – А? – переспросил кэбмен, вытаскивая из кармана билеты. – Это же мы! Верно, братец?
   Но, к сожалению, больше он ничего не сказал. Сверкнула молния, и оба брата вместе с гипсом превратились в горстку пепла – что ни в коем случае нельзя считать актом справедливости.
   – О-о-о-о! – произнесла публика, и все упали в свои кресла.
   В этот момент Уилл открыл глаза.
   – А это еще кто?
   Жуткий зловонный тип с черными глазами поставил его на ноги.
   – Умелый убийца, – ответил жуткий тип. Он крепко держал Уилла, и выражение «мертвой хваткой» будет в данном случае как нельзя более уместным.
   – О, – произнес граф Отто, прижав палец к уху, где находился крохотный приемник, сделанный по патенту Бэббиджа. – Кажется, вышла небольшая ошибка. Будьте любезны, направьте прожектор на задний ряд слева от выхода.
   И луч прожектора осветил задние ряды. И Уилла Старлинга. И Тима. Обоих совершенно одинаково, держали совершенно одинаковые жуткие типы с черными глазами. Держали мертвой хваткой.
   – Мистер Старлинг! – провозгласил граф Отто. – Я не ошибаюсь, это вы? С этой бородой вас трудно узнать – ведь вы на это и рассчитывали, верно? Я догадывался, что вы придумаете какую-нибудь хитрость. Прошу сюда, ко мне. И вашего спутника я тоже приглашаю… – он подал знак автоматам. – Этих двоих – ко мне. Быстро.
   Зловонный автомат обхватил Уилла покрепче, прижимая его руки к телу. Сопротивляться было бесполезно: черноглазое чудовище спускалось к арене, не обращая внимания на его потуги. Второй автомат подобным же образом вел Тима.
   – Полагаю, – сказал граф Отто, когда третий автомат ловко разоружил Уилла и швырнул его в опилки, – для вас было бы весьма досадно пропустить такое зрелище. Поскольку вы имеете к происходящему самое непосредственное отношение.
   Уилл в бессильном гневе посмотрел на графа Отто.
   – Вы свое получите, – пообещал он.
   – Вот-вот, – согласился Тим, который теперь лежал рядом с Уиллом на арене.
   – О, несомненно, – граф Отто улыбнулся. – Хотя и в несколько ином смысле, нежели вы думаете. Приведите жертву.
   Занавес, закрывающий проход за эстрадой, распахнулся, и на арену вышли еще два автомата, волоча…
   – Это второй я, – прошептал Уилл.
   Но это был не Уилл-второй.
   – Уильям Старлинг, – объявил граф Отто. – Полковник Ее Величества Воздушной кавалерии. Полагаю, ваш много-раз-прапрадед.
   Уилл чуть слышно выругался. Вероятно, стоящему рядом с ним автомату это не понравилось, и он попытался придавить его ногой.
   – Уберите ваши мерзкие лапы! – крикнул полковник. – Сначала меня избивают, бросают в тюремную камеру, затем перевозят неизвестно куда, теперь выставляют на всеобщее обозрение. Это возмутительно! Я требую объяснений, сэр!
   – Наша задача, – проговорил граф Отто, не обращая внимания на протесты полковника, – исключить для вас саму возможность осуществить возмездие. Мы пытались уничтожить вас обоих и в этом времени, и в будущем. Хьюго Рюн, ваш самый прославленный и самый неудобный для нас предок, ушел из жизни. Однако вы все еще живы. Впрочем, вам осталось недолго. Полковник умрет, не оставив ни жены, ни детей. И вы, безусловно, прекратите существование.