Ринго Джон. Марш через джунгли

   Мардуканец произнес неразборчивую фразу. Ева кивнула. Слова значили для нее ровно столько же, сколько жестикуляция этой рогатой скотины. Он явно показывал в сторону убитой принцем зверюги – может, возмущался зверским убийством домашнего любимца, а может, благодарил за спасение своей жизни. Ее зуммер, напрягшись, попытался разобраться с переводом, но только пискнул и вместо текста выдал цепочку нулей. Местный диалект не имел ничего общего с ядром в пятьсот слов, которое на всякий случай загрузили в каждый имплант.
   – Мне нужна О'Кейси, сию минуту, – беззвучно сказала она, включив ларингофон.
   – Мы уже идем, – отозвался Панэ. – С нами его высочество.
   Косутич еще раз приветственно помахала нежданному гостю и посмотрела через плечо назад. И обнаружила, что все это время гость, не проявляющий ни малейшей враждебности, находился под прицелом двух бисерных ружей и плазмомета.
   – Разойдитесь и опустите оружие, парни. Просто держите его под рукой.
   Она полуобернулась, с улыбкой глядя на приближающуюся группу. Миниатюрного шефа персонала было и не разглядеть за спинами рослого Панэ и Роджера, облаченного в бронескафандр и окруженного отделением второго взвода. Телохранители профессионально демонстрировали готовность сражаться хоть со всем миром. Подходящий момент, чтобы смыться. Косутич поклонилась мардуканцу и потихоньку отступила назад, гадая, как развернутся события дальше.
   Профессиональные лингвисты – к которым Элеонора О'Кейси никогда не принадлежала – пользовались имплантами особой комплектации и, как правило, обладали языковым чутьем, что позволяло осуществлять перевод синергетично и синхронно. Элеонора же целиком зависела от программного обеспечения. Правда, до некоторой степени ей мог сослужить службу огромный багаж знаний о разнообразных разумных видах. Но и здесь имелось несколько отчетливых «если».
   В окрестностях космопорта в качестве приглашения к переговорам использовали сложный поклон с участием четырех рук. К несчастью, этот жест имел множество нюансов в исполнении – и ни один из них не был разъяснен толком. А самое главное, у Элеоноры было только две руки.
   И надо было как-то выкручиваться.
   Д'Нал Корд присмотрелся к маленькому существу, остановившемуся перед ним. Все существа в этом племени – двуногостью и переваливающейся походкой они напоминали базиков – были маленькими и довольно слабыми. В большинстве своем они постоянно меняли раскраску, сливаясь с фоном. Вероятно, это было свойство их странного верхнего покрытия. А еще у них было оружие – или магия, – позволившее убить зверя флара. И в том и в другом заключалась большая сила. А еще они убили зверя флара, когда тот почти настиг его самого. А значит, он теперь в ази-долгу перед одним из них. В его-то возрасте!
   Существо перед ним поклонилось – почти правильно, надо сказать – и заговорило на непонятном гортанном языке. Между собой существа говорили по-другому.
   – Я ищу того, кто убил зверя флара, – ответил он, указывая на охотившееся за ним чудовище.
   Обычно эти твари пережидали день в норах, вырытых в сухих склонах. Ослепленный лучами Артака, безжалостно заливающими пески, обессиленный жарой, засухой и, будем честными, грузом прожитых лет, он даже не заметил на поверхности небольшую впадину с отверстием для дыхания, пока не наступил на ее край, – и остался жив только потому, что у бродячего самца не оказалось гарема самок.
   И потому, что один из этих чужаков решил совершить доброе дело.
   Чтоб ему пересохнуть.
   Тоненькое существо, подошедшее первым, заговорило снова:
   – … убил… флор…
   Корд повторил, очень медленно:
   – Я… ищу… того… кто… убил… зверя… флара… Вон того бродячего самца, глупые вы маленькие базики!
   – Мне нужен еще кто-нибудь, – прорычала Элеонора сквозь зубы. Затем приложила руку к груди. – Я – Элеонора.
   Затем показала на мардуканца в слабой надежде, что он сообразит представиться.
   Чужак снова забормотал, размахивая двумя свободными руками. Атмосфера накалялась – причем в буквальном смысле. Элеоноре было непереносимо жарко, она ощущала, как вода из нее выпаривается все быстрее. И тут ей в голову пришла неплохая идея.
   – Капитан Панэ, – повернулась она к командиру, – это займет у нас некоторое время. Нельзя ли установить здесь какое-нибудь укрытие?
   Панэ поглядел на солнце и сверился с зуммером.
   – У нас еще три часа светлого времени. Останавливаться на ночлег рано.
   Элеонора начала спорить, но Роджер жестом остановил ее и обратился к Панэ сам.
   – Мы должны вступить с этими людьми в контакт, – сказал он, указывая подбородком на аборигена. – Вряд ли нам пойдет на пользу, если этот парень умрет от теплового удара.
   Панэ набрал полную грудь воздуха, оглянулся по сторонам – и тут сообразил, что они разговаривают на командной частоте. Видимо, давешний урок – о недопустимости споров в присутствии личного состава – пошел принцу на пользу. Но в главном он по-прежнему ошибался.
   – Если мы задержимся здесь, у нас закончится вода. Наши запасы ограничены. Мы должны спуститься в низину, где сможем их пополнить.
   – Мы должны вступить в контакт, – решительно возразил Роджер. – И мы дадим Элеоноре столько времени, сколько ей потребуется.
   – Это приказ, ваше высочество? – спросил Панэ.
   – Нет. Это настоятельное предложение.
   – Извините, что вмешиваюсь… – Элеонора не могла их слышать, но прекрасно видела, что они опять сцепились, и решила вмешаться. – Я не предлагаю останавливаться здесь на всю ночь. Но если мы уведем этого парня в тень, дадим ему воды, создадим более влажную атмосферу, дело наверняка пойдет быстрее.
   Роджер и Панэ разом повернулись к ней – два безликих шлема с расплывчатыми очертаниями – и тут же снова друг к другу. Еще пару минут продолжались препирательства, наконец Панэ сдался.
   Подбежали двое рядовых, неразличимые в униформе и камуфляжных шлемах, умело и расторопно раскинули большую палатку. В ней тоже было ужасно жарко, но солдаты распылили в воздухе немного воды, обрызгали стены (моментально высохшие снова), и дышать стало заметно легче. Прохлада и влажность получились весьма относительные, но мардуканцу и это пошло бы на пользу.
   Корд вошел внутрь и глубоко вдохнул. Воздух был горячий, но более влажный. Условия в укрытии не позволили бы жить в нем постоянно, тем не менее сейчас воспринимались как приятная передышка. Он кивнул малорослому переводчику (судя по всему, это был именно переводчик) и двум существам побольше, покрытым этой странной твердой оболочкой, похожей на шкуру жуков.
   – Благодарю. Так намного лучше.
   У дальней стены стояли еще два существа. Их непонятное оружие было направлено в сторону, но Корд повидал достаточно телохранителей, встречаясь с городскими богачами, чтобы распознать их в любом облике. Теперь оставалось определить, кто из этих существ главный.
   – Я Элеонора, – сказала О'Кейси, указывая на себя.
   Затем с опаской показала пальцем на гостя (в некоторых сообществах подобный жест воспринимался как оскорбление).
   – Д'Нал Корд… – Остальные слова чужака слились в неразборчивое бормотание.
   – Зверь флар, – попробовала она в надежде получить какой-то комментарий.
   В ответе компьютер отчетливо различил несколько слов: «я», «знание», «зверь флар», «убить».
   – Вы хотите узнать, как убили этого зверя? – спросила она, перебрав с помощью зуммера несколько вариантов. Количество расшифрованных слов возрастало, вскоре программа создаст ядро для местного диалекта, но до взаимопонимания было еще далеко.
   – Нет, – сказал мардуканец. Потом было что-то неразборчивое, потом: – … убил зверя флара. Ты?
   – О! – радостно воскликнула Элеонора и указала на принца. – Нет, это Роджер.
   Она испуганно замолчала, сообразив, что, если мардуканец не доволен случившимся, отвечать теперь придется лично Роджеру.
   Принц, щелкнув выключателем, поднял лицевой щиток.
   – Это был я.
   Его зуммер был оснащен точно такой же лингвистической программой, а сам он внимательно следил за достижениями Элеоноры. А поскольку его имплант был значительно более емким и мощным, кое в чем он опережал бывшую наставницу. В частности, он был уверен, что лучше разбирается в языке тела местных жителей. Гость казался очень расстроенным, но уж точно не обозленным. Скорее наоборот, в его поведении читалась признательность.
   Корд шагнул к Роджеру и сразу остановился – двое у стены схватились за оружие. Тем не менее он с осторожностью подошел к принцу вплотную, положил руку ему на плечо и заговорил.
   «Брат… жизнь… должен… долг…» – расшифровывал зуммер.
   – Вот дерьмо! – не удержалась Элеонора.
   – А что такое? – спросил Роджер.
   – Я думаю, – фыркнула О'Кейси, – он говорит вот что: вы спасли его жизнь и тем самым сделались его кровным братом.
   – Вот чертовщина! – прокомментировал Панэ.
   – Да что такое? – повторил Роджер. – Что вам не нравится?
   – Может, я и ошибаюсь, ваше высочество, – кисло сказал Панэ, – но в большинстве варварских культур к таким вещам относятся очень серьезно. Иногда это означает, что кровный брат должен войти в племя брата. Под страхом пытки.
   – Ну, по-моему, мы и идем примерно туда, где живет его племя, – пожал плечами Роджер. – Выпью оленьей крови, или что тут у них пьют, и пойдем дальше. Очень милая история, с удовольствием буду рассказывать ее в клубе. Вот и все.
   Элеонора покачала головой.
   – А что, если от вас потребуют остаться жить в племени? Или потребуется что-то более сложное, чем вы предположили?
   – Ой, – сказал Роджер. Подумал и добавил: – Ой!
   – Вот почему не следовало стрелять без крайней необходимости, – сказал Панэ в сторону и сквозь зубы.
   – Давайте попробуем выяснить, как нам отсюда выбираться, – предложила О'Кейси.
   – Свежо предание, – пробормотал Панэ.
   – Вождь Роджер… извинения… честь. Путешествие… идти… дальше…
   Корд сложил слова, которые ему удалось разобрать, и рассмеялся.
   – Меня тоже отнюдь не переполняет счастье. Я совершал духовный поиск, когда он так безрассудно спас мою жизнь. Неужели у вашего народа нет никакого воспитания? Впрочем, не важно. Ничто уже не важно для чудом выжившей мухи. Все равно я должен буду следовать за ним, подобно порожденный демоном некс, всю мою жизнь. О да. Надеюсь, она будет короткой…
   Он долго следил за маленьким переводчиком, пытавшимся осилить сказанное, и наконец нетерпеливо дернул рукой.
   – Это хорошее укрытие, но если мы поспешим, мы успеем добраться до моей деревни прежде, чем проснутся ядэны. Если у вас нет шкур, как у зверя флара, в деревне нам будет лучше. Я бы предложил вам снять шкуру с убитого зверя флара и использовать ее, но это займет слишком много времени. А у нас его нет.
   – Кажется, он сказал…
   – Крепкий орешек, – со смехом подхватил Роджер. – Он сказал, что придется с этим смириться. И что-то насчет торопиться.
   – Перевести полностью у меня не получилось, – грустно призналась Элеонора. – Необходимо знание общей культуры аборигенов. Без этого многие трудности с переводом просто неразрешимы. Поначалу я к тому же путалась в родовых окончаниях. Теперь разобралась, что он говорит о себе в мужском роде.
   Она коротко глянула на обнаженного аборигена и отвела взгляд.
   – Хотя я и не понимаю, почему не смогла определить это сразу, – добавила она с улыбкой.
   – А я, кажется, понял почти все, – сказал Роджер. – Я на него вроде как настроился, понимаете? Он еще сказал, что нам лучше убираться отсюда, иначе начнет происходить что-то паршивое.
   – А он не уточнял, что именно? – спросил Панэ.
   – Он назвал это «ядэны». Без объяснений. Мне кажется, это как-то связано с ночью. – Он повернулся к мардуканцу и включил в зуммере функцию активного перевода. – Что такое «ядэны»?
   Оказалось, что программа работает не только с известными словами, но и жестами мардуканца, контекстом и возможными ассоциациями, позволяя одновременно видеть серию картинок и версий. Когда компьютер справлялся с переводом удачно, он просто озвучивал наиболее вероятную версию, подставляя точные значения слов. В ответ на свой вопрос Роджер получил серию поясняющих картинок, общий смысл которых был абсолютно ясен.
   – Он говорит, что ядэны – это вампиры.
   – Ага, – вежливо произнес Панэ.
   – И тем не менее он вполне уверен в своих словах, – сказала Элеонора, кивая в знак согласия. – Теперь я тоже разобралась. Именно вампиры. Хорошо справился, Родж.
   Принц улыбнулся, польщенный редкой похвалой:
   – Вы же знаете, мне нравится учить языки.
   – Закругляемся. Скользкий сказал, что надо уходить отсюда, так? – Панэ вернул собеседников к более насущным проблемам.
   – Именно так, – холодновато отозвался Роджер. Прозвище аборигенов показалось ему омерзительным и несправедливым. – Он сказал, что возможны проблемы, связанные с чем-то, что появляется только ночью. Он хочет, чтобы мы поторопились и пришли к нему в деревню раньше, чем объявится это нечто.
   – Это не так уж просто, – задумался Панэ. – Найти проход, углубиться в джунгли… До темноты мы едва успеем достичь вершины хребта.
   – Мне кажется, он вполне уверен, что мы успеем дойти до деревни засветло, – вмешалась Элеонора.
   – Может, он и прав, – ответил Панэ, – но в таком случае его деревня намного ближе, чем я думал.
   – Тогда я бы предложил двинуться в путь, – сказал Роджер.
   – Без вопросов, – согласился Панэ. – Вот только палатку сложим.
   – Как вам угодно.
   Роджер вытянул из своей фляги питьевую трубочку.
   – Возьми, – предложил он мардуканцу. – Вода.
   До сих пор это слово еще не звучало, поэтому принц использовал стандартный английский. Чтобы объясниться, он отпил немного сам, затем стряхнул несколько капель на ладонь и показал мардуканцу. Корд наклонился, взял трубочку в губы и с шумом втянул в себя воду. С благодарностью кивнул Роджеру и жестом предложил покинуть палатку.
   – Сдается мне, – со смехом сказал Роджер, – что мы с тобой играем одну и ту же музыку.
   Вот только по разным нотам.
   Роджеру вскоре стало понятно, почему Корд и Панэ так сильно разошлись во мнениях, высчитывая, сколько придется потратить на дорогу. Гигантские ноги Корда несли его с такой быстротой, которая людям и не снилась. Морпехи, не будь они так нагружены, могли бы перейти на бег трусцой и держаться вровень с мардуканцем, но Мацуги, О'Кейси и пилотам катеров эта скорость была совершенно не по силам. По мере того как солнце опускалось за горы, а стены каньона сужались все ближе, мардуканец становился все беспокойнее, а смысл его слов – все яснее.
   – Принц Роджер, – сказал Корд, – мы должны спешить. Ядэны выпьют нас досуха, если найдут. Одежда с защитой есть только у меня. – Он показал на свой странный головной убор. – А может, у тебя хватит этих… « палатка» для всех?
   – Нет.
   Роджер взобрался на большой валун. Отсюда был виден почти весь отряд, рассеянный по каньону. Замыкающие еще только втягивались в узкую горловину, а головное звено уже почти достигло вершины. Сам по себе каньон был не слишком длинным, но преодолевать даже небольшие расселины и перебираться с валуна на валун тяжело нагруженным бойцам было неудобно. Силуэты морпехов почти сливались с окружающим фоном, их выдавали только вспышки солнечных батарей на рюкзаках и случайные блики на стволах винтовок. Хуже всего было группе с носилками – приходилось огибать углы, отыскивать места поудобнее, переволакивать свою ношу через препятствия. Отряд продвигался очень медленно.
   – Больших палаток на всех не хватит. Зато у нас есть другая защита. И у каждого есть своя маленькая палатка. А эти ваши ядэны – они большие и свирепые?
   Большая часть ответа слилась для Роджера в путаницу слогов, но отдельные слова он разобрал безошибочно.
   – Они не большие и не свирепые. Они прячутся. Они проскользнут в лагерь, где много воинов, и выберут одного или двух. Они победят их и выпьют досуха.
   Роджер вздрогнул. Поначалу он думал, что речь идет о простом суеверии, но описание было слишком точным.
   – В таком случае мы просто усилим охрану.
   – На равнине их тучи, – сказал Корд, широко поведя рукой. – Это все знают, – добавил он просто.
   – Я счастлив. – Роджер проворно спрыгнул вниз. – Оказывается, мы в Долине Вампиров.

ГЛАВА 18

   Здесь всегда дул ветер, ровно, изматывающе. Все каньоны пронизывал постоянный воздушный поток, от высокогорных равнин к джунглям, где атмосферное давление было ниже. Его упорство поддерживало последний оплот пустыни на пороге бескрайних трехъярусных влажных джунглей, раскинувшихся в ста метрах ниже.
   Капитан Панэ посмотрел вниз, на сплошной зеленый купол, и в шестой раз задумался, не ошибся ли он, приказав остановиться на ночлег посреди каньона. Корду, казалось, было безразлично, где спать; он упорно повторял, что они должны идти в деревню, а любое другое решение означает смертный приговор… но сейчас спокойно сидел у огня, спасаясь от холода. Панэ его не винил: холоднокровную тварь такой холод мог и усыпить.
   Морпех, почесывая подбородок, размышлял над тем, что они узнали от аборигена. С большой неохотой он признал, что Роджер оказался прав, когда настаивал на быстрейшем установлении контакта с местными жителями. И в конечном счете тот разговор в палатке задержал их совсем ненадолго. Но говорить это Роджеру или даже О'Кейси капитан не собирался. У отряда должен быть только один командир, в особенности в такой сложной обстановке, а, что бы там ни говорилось в штатном расписании, его королевскому высочеству полковнику принцу Роджеру не стоило поручать даже организацию пирушки в пивном баре.
   Когда этот юный осел без спросу сунулся вперед и застрелил неведомое чудовище, капитаном целиком владела безраздельная, добела раскаленная ярость. Теперь она схлынула, и Панэ сожалел, что сорвался и не удержал язык на привязи. И не потому, что сказал лишнее, и не потому, что не должен был себе такого позволять, и даже не потому, что маленький приватный разговорчик мог иметь сокрушительные последствия для дальнейшей карьеры некоего капитана Армана Панэ (если честно, этот капитан был сейчас слишком занят проблемами выживания, чтобы волноваться о такой ерунде, как карьера). Нет, капитан морской пехоты не мог себе простить, что поступил непрофессионально.
   С другой стороны, его маленький ядерный взрыв произвел-таки на принца нужное впечатление, протаранив его высокомерие и безалаберность – две основные черты характера мальчишки, затмевавшие собой все остальные. Именно поэтому Панэ не собирался признаваться в том, что на этот раз щенок мог оказаться прав. Последнее, в чем он нуждался для полного счастья, был принц, уверовавший в свою непогрешимость. Он и без этого непрерывно бодался с профессионалом, от которого целиком и полностью зависела его жизнь.
   Если оставить все эти соображения в стороне, следует признать, что Корд может оказаться исключительно полезным, во всяком случае на первое время, а его убежденность в том, что он в долгу перед Роджером, пойдет на благо всему отряду. Похоже, что мардуканец – вождь или шаман того самого племени, территорию которого им предстоит пересечь, а значит, Роджеру обеспечены наилучшие рекомендации и прекрасный посредник в делах. Они на такое и надеяться не смели.
   Непонятно только, зачем мардуканец забрел так далеко в горы. Он что-то говорил насчет видений и духовных поисков. Казалось очевидным, что проблема, заставившая его отправиться в путь сквозь крайне неблагоприятную местность, исключительно важна, но, как он ни силился объяснить ее, люди ничего не поняли. С другой стороны, по дороге к месту ночевки он почти все время разговаривал с Роджером и Элеонорой, и языковая программа практически завершила работу по созданию ядра местного диалекта. Завтра утром найти с аборигеном общий язык будет намного проще.
   Панэ позволил себе потратить еще несколько секунд на мечты о том, что так оно и будет, и как будет здорово, если это облегчит им дальнейший путь… затем выбросил всю эту ерунду из головы и занялся неотложными задачами. Сначала обход лагеря по периметру – последняя проверка перед отбоем, и ее надо провести лично. Все оказалось на месте: мины-ловушки направленного действия установлены, лазерные детекторы включены, температурные датчики отрегулированы. Чтобы просочиться через эту линию защиты, чужак должен превратиться в невидимку или быть не крупнее козленка.
   Он закончил проверку и вернулся к центру лагеря. Там его поджидала сержант-майор Косутич с переносным пультом управления через плечо.
   – Запускаем, – сказал он.
   Ева щелкнула выключателем, и на экране панели вспыхнуло множество значков. Защитный периметр ожил, автоматическое оружие, готовое к стрельбе, уставилось в ночь, прислушиваясь к сигналам датчиков. Ева пробежала глазами список результатов самопроверки и удовлетворенно кивнула.
   – Внимание всем, – объявил Панэ, используя одновременно внешний динамик скафандра и многополосную связь коммуникатора. – Мы все живы. Если кому приспичит отойти в сторонку и пописать, сделайте это в гальюне.
   Гальюны, как и все остальное, были устроены в полном соответствии с рекомендациями по разбивке временного лагеря на враждебной территории: выкопаны точно по нормативам на окраине лагеря, ближней к джунглям. Внутри защитного параметра каждая пара морпехов – стрелковые двойки – быстро оборудовали огневые позиции. Большинству морпехов предстояло в них и спать. Двухметровые окопчики были не слишком удобны, зато безопасны. Те, кто не был объединен в стрелковые команды, например пилоты (и Роджер тоже), установили свои индивидуальные походные палатки во внутреннем периметре, образованном огневыми позициями. Морпехам предстояло спать по очереди: пока один член двойки спал, второй стоял на страже. Эта система, опробованная армией в тысячах войн на множестве планет, была общепринятой и относительно безопасной. Относительно.
   – Как себя чувствуют бойцы, сержант-майор? – тихо спросил Панэ.
   Он терпеть не мог прибегать к расспросам, но постоянные препирательства с Роджером отвлекали его от привычных забот о подчиненных.
   – Им не по себе, – призналась Косутич. – Особенно женатым. Их жены и дети уже получили, наверное, извещение о нашей гибели. Даже если нам удастся вернуться, хорошего мало. Кто позаботится об их семьях? Страховая премия на случай смерти не так уж велика, чтобы на нее прожить.
   Панэ обдумал проблему.
   – Скажи им, что по возвращении всех ждут солидные наградные. Кстати, когда мы доберемся до какой-нибудь цивилизации на этом чертовом шарике, мы попробуем организовать что-то вроде выплаты жалованья.
   – Об этом пока думать рано, – покачала головой Косутич. – Пока пережить бы нам благополучно эту ночь, о большем я и не прошу. Не нравятся мне рассказы об этих ядэнах, очень не нравятся. Этот здоровенный скользкий ублюдок не похож на пустозвона, слухами он пугать не станет.
   Панэ кивнул, но вслух ничего не сказал. Не мог же он признаться подчиненной, что мардуканский шаман напугал и его.
   – Проснись, Вилбур. – Младший капрал д'Эстре стукнула напарника-гранатометчика по ботинку прикладом плазмомета. – Ну давай же, глупое животное. Твое время вышло.
   По местному времени уже наступила полночь, и девушке уже давно хотелось отдохнуть. После захода солнца они уже два раза менялись местами, но с тех пор стало значительно холоднее. За все это время она видела, как вдалеке, между деревьев, пробежали несколько мелких тварей, и слушала непривычные звуки чужой планеты. Ничего опасного, ничего такого, о чем можно было бы вспомнить в письме домой. Даже в безлунную ночь шлем позволял видеть неплохо – как в вечерние сумерки. Час за часом она могла только ждать, наблюдать и думать о том, как они влипли. Почему бы не заняться этим Вилбуру, тем более что его очередь дежурить? А она заползет в палатку и наконец уснет, только сначала надо выпинать оттуда разленившегося напарника.
   Гранатометчик спал примерно в метре от окопчика. Морпеховская палатка представляла собой гибрид одноместной туристской и спальника. В случае тревоги боец мог выбраться из нее в мгновение ока и скатиться на дно окопа, даже толком не проснувшись. Обычно Вилбур просыпался при первом же прикосновении напарника, но позади был тяжелый день, и он спал чересчур крепко.
   Разозлившись, д'Эстре достала фонарик и включила красный фильтр. Кроме видимого света он давал и инфракрасное излучение, легко проникающее сквозь ресницы. Сейчас она ему устроит…
   Она откинула клапан палатки и направила фонарик в глаза спящего.
   Когда прозвучал первый вопль, Роджер мгновенно вскочил на ноги. Лучше бы он этого не делал – заработал бы на несколько ушибов меньше. Едва он выпрямился, на него навалились двое морпехов и с размаха уложили на землю, лицом вверх. Спустя мгновение еще трое уселись на него сверху, а вокруг образовалось плотное кольцо телохранителей, ощетинившееся стволами наружу. Роджер и опомниться не успел.
   – Слезьте с меня, черт бы вас побрал! – заверещал он.
   Никто даже не шевельнулся. Пределы его власти были обозначены предельно четко: морпехи позволяли ему решать самостоятельно всякие пустяки – например, жить им или умирать, – зато в серьезных вопросах – а именно: жить или умереть ему самому – голос принца не значил ровно ничего. Телохранители игнорировали его приказы и угрозы так равнодушно, что в конце концов он бессильно хихикнул и затих.