Самойлова Елена. Паутина судеб

   -- Тяжело быть ведуньей, да? - Ладислав тоже вышел на порог, вытирая мокрый от пота лоб о не замаранное кровью предплечье. - А ведь хороший маг должен уметь делать все. И лечить, и калечить. Нападать и защищаться. И в случае необходимости поступать жестоко или подло.
   -- Даже спрашивать не хочу, где ты научился такому способу помощи женщине разрешиться от бремени, - пробормотала я, не открывая глаз, и чувствуя, как промозглый холод пробирается под тонкую рубашку, ледяными пальцами оглаживая вспотевшую спину.
   -- Я могу ответить, если захочешь, - Ладислав присел рядом со мной, и я ощутила на щеке его горячее дыхание, как облачко пара. - Только вот ответ тебе вряд ли понравиться.
   -- Тогда лучше не говори, - я открыла глаза и увидела стоящего буквально в двух шагах от порога бани Данте. Когда аватар тут объявился - понятия не имею, когда я выходила на улицу, его тут и в помине не было. Только если он хотел, чтобы его не увидели...
   -- Надеюсь, вы ей все-таки помогли, - спокойно произнес Данте, подходя ближе и, расстегнув застежку на плотном плаще, набросил его мне на плечи. Вовремя, а то меня уже начинало трясти мелкой дрожью.
   -- Нет, добили, чтоб не мучалась, - хмыкнул некромант, поднимаясь и протягивая мне липкую от крови руку. - Еваника, да не смотри на меня так, у тебя самой сейчас руки не чище, так что хуже уже не будет.
   Я только плечами пожала, цепляясь за его ладонь и кое-как вставая с холодного, сырого порога. Маг только едва заметно улыбнулся и потянул меня обратно в баню - там хотя бы недостатка в горячей воде не было, можно было отмыть руки от уже подсыхающей крови, да и Элии с Ланнан наверняка понадобится помощь.
   Телохранитель, - Ладислав обернулся к Данте, распахивая пошире дверь. - Идем с нами, поможешь отнести женщину домой. Все-таки, я свою часть дела сделал, и еще надеюсь лечь спать хотя бы до рассвета.
   По правде говоря, я надеялась на то же самое, но как только мы, кое-как приведшие себя в порядок, вышли на улицу, то обнаружили новый "сюрприз". Анисим, несмотря на заверения Ладислава, пришедший в себя гораздо раньше обозначенного срока - видимо, неспроста перстень ведуна носил, и что-то все-таки умел - поджидал нас за дверями бани в компании рослого мужика. Судя по кожаному фартуку, прожженному в нескольких местах - местного кузнеца.
   Завидев Данте с укутанной в одеяло роженицей на руках, Анисим завопил, как резаный, да так, что Элия, выносившая из бани ребенка, вздрогнула, невольно попятившись назад.
   А, что я говорил! Умучали они, Вавила, женушку твою своими обрядами чернокнижными! И дите не спасли, и хозяйки по дому тебя лишили! Али не видишь, что несут они ее на кладбище?
   Да замолкни ты, - огрызнулась Элия, покачивая новорожденного на руках. - Ребенка разбудишь своими воплями. Что орешь, как кликуша бесноватая? Живы и мать, и младенец.
   Докажи! - Анисим подался вперед, заглядывая в бледное, измученное лицо спящей глубоким сном женщины. - Да не она это, нежить какая-то!
   А ну, посторонись, - вдруг прогудел доселе молчавший кузнец, подходя к Данте и принимая из его рук женщину, кажущуюся невероятно хрупкой по сравнению со своим мужем. Несколько секунд Вавила вглядывался в лицо жены, а потом облегченно выдохнул, заулыбался. - Она это, Маруська моя.
   Кто бы сомневался. - Элия с ребенком на руках подошла поближе к кузнецу, что-то негромко говоря ему на ухо, и отодвигая уголок одеяльца так, чтобы можно было рассмотреть лицо новорожденного мальчика.
   Я отвернулась и, закутавшись поплотнее в плащ Данте, побрела к дому знахарки. Здесь мое присутствие больше не требовалось, и сейчас мне больше всего хотелось упасть на кровать и забыться сном. Так, чтобы не надо было никуда торопиться поутру, чтобы никому срочно не понадобилась ведунья Еваника. Где-то в уголке сознания маячила мысль о том, что больше всего мне сейчас хотелось бы впасть в долгую спячку до самой весны, а то и на несколько лет, и чтобы по пробуждении все встало на свои места, более-менее утряслось - и уже не тревожило душу и сердце.
   Но в доме Элии ждет меня заболевший Ветер, в теплом амбаре - разумные волки, где-то в Серебряном Лесу - Ревилиэль, а еще дальше, за горной цепью Гномьего Кряжа - небесный город-государство Андарион, за которым сейчас ненавязчиво присматривают драконы. Нет, не дадут мне спать до весны. Добудятся, чтобы огорошить сходу очередной "новостью". А жаль.
   Уже около самого порога приютившего нас дома, меня догнала уставшая, встрепанная дриада, то и дело оглядывающаяся через плечо. На мой немой вопрос она только пожала плечами.
   Анисим этот, Юродивый который, попытался прицепиться к Элии, потом зачем-то тебя нехорошим словом припомнил... Как мне кажется, огребет он по самые уши от твоего ручного некроманта, если раньше Данте ему язык не отрежет.
   Данте может, но вряд ли будет. Он другой способ найдет. - Вздохнула я, поднимаясь по едва слышно поскрипывающему крыльцу и заходя в теплые, хорошо прогретые сени.
   Поскорей бы покинуть эти Бобруйские Хатки. Я не пробыла здесь и дня, а уже хотелось оказаться подальше от извечного холодного тумана, сырости и придурковатого ведуна, считающего себя самой крупной рыбой в этом мелком пруду. Да и время поджимало - до Излома Осени меньше недели сроку осталась, не опоздать бы. А если к тому времени землю успеет покрыть первый снег, то я вовсе покой потеряю.
   Я верю в силу сказанного Слова, иначе не была бы я ведуньей, не призывала бы в ладони свои пламя с помощью заклинания. Но есть Слова, влияющие на мир вокруг нас, те, которые слышит пронизывающая этот мир магия, и иногда случается так, что сказанное в запале, с чувством или просто глубокой верой влияет на происходящее вокруг. Что-то сместилось в окружающем меня мире, когда я по глупости своей потянулась к опасному гаданию, подразнила великую Прядильщицу Судеб - и она вложила в меня Слова о грядущем, те самые, которые невозможно удержать в себе, но, вырвавшись наружу, слова эти начинают менять мир. Выстраивают цепочку событий, неизменно приводящих к известному результату.
   Видимо, я слишком устала, раз думаю, что все то, что я сейчас делаю, бесполезно, что все равно случайности приведут к тому будущему, которого я всеми силами старалась избежать. Будто бы я бегу по тропинкам, сворачивая то вправо, то влево, меняя направление пути - но все равно все эти тропки выведут меня к одной-единственной дороге, с которой у меня уже не удастся свернуть.
   Или же, у меня попросту возникло "просветление" откуда-то свыше.
   Как бы то ни было... но ощущение жуткой предопределенности ушло, почти позабылось, оставив после себя лишь неприятное покалывание в груди, смутное беспокойство, как после не слишком хорошего сна, который пытаешься вспомнить поутру - и никак не выходит.
   Только ощущение приближающейся беды...
   
   Ладислав проводил взглядом фигурку своей так называемой "благодетельницы" и едва заметно улыбнулся. Девчонка, конечно, слабенькая еще, но при должной тренировке из нее вышла бы магичка уровня самого Ладислава, если не лучше. Только вот избавиться бы ей от излишней мягкотелости и нежелания причинять ненужный вред "ближнему своему". Похоже, что Лексей Вестников хорошо натаскал ее только против нечисти, с людьми-то и прочими разумными созданиями ей явно сложнее. Пока решится кого-нибудь хотя бы пальцем тронуть, ей голову с плеч снесут или глотку перережут.
   Может, оно и лучше, что когда-то великий волхв Росского княжества не пожелал взять его, Ладислава, в ученики? Страшно подумать, каким он бы сейчас был - наверняка, как эта молодая ведунья, десять раз думал бы перед тем, как действовать, да и на одиннадцатый сомневался бы, и всю жизнь прожил в угоду никому не нужной морали.
   Некромант покачал головой, машинально поправляя манжеты на добротной, хорошо выделанной куртке, и с легким удивлением обнаружил, что местный ведун, крупный лысоватый мужчина с кучей дурацких и бесполезных амулетов, не пожелал уходить своей дорогой, несмотря на внятное предупреждение. Видимо решил, что ничего страшнее несварения желудка с ним не произойдёт, а к такой "неприятности" он уже успел привыкнуть. И откуда возникают такие наглецы, уверенные, что всё им сойдёт с рук?
   Устав препираться с знахаркой Элией, которая попросту игнорировала его попытки доказать, что не стоит ей вообще заниматься целительской практикой, ведун.. Анисим, кажется? Решил избрать мишень для своей доморощенной критики: Ладислава, как раз собиравшегося вернуться в столь тёплый и уютный дом старосты, пустившего его на ночлег, и, возможно, воспользоваться недвусмысленным предложением весьма привлекательной старостиной дочери.
   А ты, думаешь, великий маг, раз сумел проклясть? - Ведун, доведенный уже до белого каления игнорированием предыдущих "участников" дискуссии, решил попытаться взять реванш. Пусть даже с целью повысить собственную самооценку.
   Ладислав покосился на дородного мужчину, который был выше него самого почти на полголовы и, не размениваясь на хоть какие-то споры, спокойно обошел местного юродивого, направляясь к дому старосты, когда брошенная в спину фраза заставила его остановиться.
   Ну, покажи, какой ты великий маг на самом деле! Пустышка!
   Некромант еле заметно улыбнулся и вздохнул даже с каким-то облегчением. Этот дурак сам решил свою судьбу. Теперь даже своей "избавительнице" можно будет совершенно честно объяснить, что это "чудо" напросилось само, бросив ему, Ладиславу, вызов на магический поединок, от которого он, под угрозой потери своего славного имени, совершенно не мог отказаться. Но это придется рассказывать только если Еваника поинтересуется, куда же делся местный ведун. Но с чего ей подобным интересоваться именно у него? Можно считать, что он оказывает огромную услугу этой деревушке, причем совершенно бесплатно.
   Туман вокруг некроманта начал сгущаться, то скручиваясь в тугие спирали, то выпуская в сторону опешившего от такого "представления" Анисима тонкие жгуты щупалец. Призыв духа, питающегося страхом, может быть весьма опасен для новичка, не умеющего владеть собой, поскольку с момента воплощения призываемого существа и до указания конкретной цели, каждый, кто испытывает хотя бы толику страха - жертва. Нередки случаи, когда в путы собственных страхов попадал и сам заклинатель, но для Ладислава такие времена остались далеко позади.
   Мертвенным, темно-сиреневым огнем брызнуло из глаз некроманта, когда он резко развернулся в сторону бормочущего какие-то малополезные заговоры Анисима и указал на него рукой, вокруг которой туман стремительно уплотнялся. Заблестели в темноте две яркие алые точки, и тварь, поначалу казавшаяся полупрозрачной, медленно двинулась на побелевшего от страха ведуна, все еще надеявшегося на свои амулеты.
   И куда же этого юродивого погонит собственный страх?
   Дух когда-то умершего почуял легкую добычу, и двинулся на нее, опутывая тонкими щупальцами, которые с каждой секундой становились все плотнее, все осязаемей. Правда, только для жертвы - и заклинателя, который может наблюдать со всем со стороны. Некромант даже не шелохнулся, когда Анисим с воплем пробежал мимо него по улице вдоль домов, размахивая руками и крича что-то об инфернальной твари, вылезшей из преисподней.
   Так забавно было наблюдать за тем, как селяне поначалу выбегают из домов или высовываются из окон - полуодетые, сонные, но не увидев никого, кроме явно спятившего в конце концов ведуна, они бормотали под нос ругательства и убирались с осеннего промозглого холода обратно в теплые и уютные постели. И, разумеется, никто не обратил внимания на человека в темном плаще с глубоким капюшоном, неторопливо идущем в том же направлении, куда убежал Анисим Юродивый.
   Возможно, дух не оставляет после себя видимых следов, но для заклинателя отследить его путь было так же легко, как будто от призрака тянулась тонкая, но прочная нить, безошибочно позволявшая узнать направление. Вскоре Ладислав вышел из деревни и неторопливо побрел по влажной, скользкой от грязи дорожке, которая буквально через полсотни шагов уперлась в болото, различимое даже в темноте благодаря слегка фосфоресцирующим растениям на кочках, ярким, выкрашенным красным и белым цветом покосившимся вешкам и редким болотным огонькам, разноцветными светлячками кружащимся в воздухе немного в стороне от отмеченной вешками тропы. Некромант слегка поморщился, ступая на осклизлую дорожку, и медленно пошел вперед до тех пор, пока его сверкающие в предрассветном осеннем сумраке глаза не рассмотрели барахтающегося в болотной трясине человека, над которым устроили радостный хоровод разноцветные огоньки.
   Чего и следовало ожидать.
   Ладислав молча смотрел на человека, пытающегося с помощью своего посоха как-то удержаться на поверхности, но даже на неопытный взгляд становилось понятно, что все бесполезно. Слишком уж Анисима нервировало присутствие ставшего совсем уж жутким призрака, кружившего вокруг ведуна и рявкающего на него каждый раз, как тот пытался выбраться на сухое место. Трясина беспощадно засасывала свою жертву, а некромант спокойно стоял в стороне, наблюдая за происходящим. В какой-то момент глаза Анисима прояснились, он увидел на тропе фигуру в темном плаще, из-под капюшона которого посверкивали две сиреневые точки, и даже попытался позвать на помощь...
   Ну да, как же.
   Покойся с миром - так обычно желают уходящим, ведь так?
   Когда гнилая, воняющая тиной и перегноем вода сомкнулась над головой ведуна, Ладислав развернулся и пошел обратно в деревню. Вызванный призрак вернется за грань небытия, как только его жертва умрет, присутствие некроманта здесь совершенно необязательно.
   Маг поплотнее закутался в плащ и ускорил шаг. У него все еще оставалась надежда на заслуженный отдых после небедной на события ночи.
   Ева-а-а-а-а! Ну, Ева! Просни-и-ись!
   Я попыталась закопаться в простыню, натягивая одеяло на голову и категорически отказываясь не то что вставать - даже глаза разлепить, пока кто-то излишне шустрый, как пчелой ужаленный в хвост щенок, продолжал носиться рядом с моей кроватью, пытаясь меня растормошить. А вот и не получится!
   Ев, ну встава-а-а-ай!
   От исполнения "ритуальных шаманских плясок" неизвестный, но подозрительно знакомый "будильник" решил перейти к активным действиям, пытаясь стянуть с меня одеяло. Я сопротивлялась, как могла, но силы, по-видимому, были неравны, поскольку одеяло в конце концов все-таки отобрали, оставив обниматься с подушкой.
   Ну сколько спать можно, уже полдень!
   И что с того-о-о-о? - простонала я голосом мертвяка, выползающего из могилы с душераздирающим воем "Мозги-и-и-и-и". Кажется, получилось очень натурально, потому что "будильник" замолчал на целых полминуты, наполненные блаженной тишиной. Никак раздумывал, а жива ли я на самом деле, или нелегкая судьба ведуньи уже отправила меня в мир иной, не дав красиво умереть на руках родных и близких, предварительно прокляв всех врагов поименно.
   В комнате что-то зашуршало, потом пару раз грохнуло, а в конце концов в бок мне начало неловко тыкаться что-то холодное и твердое. Такого надругательства над собой я уже не стерпела и, лениво открыв один глаз, увидела слегка озадаченного Ветра, легонько тыкающего меня уже куда-то в область филейной части тела ножнами от моего же меча.
   Палочку, что ли, найти не мог? Зачем сразу ножнами-то?
   Палочки поблизости не оказалось, а пальцем было боязно, - усмехнулся паренек, убирая и меч, и ножны от меня подальше и усаживаясь на краешек кровати с явным намерением отобрать еще и подушку. - Вдруг откусишь.
   Нет, я тебя целиком съем, - широко зевнула я, демонстрируя Ветру заостренные зубы с тремя парами клыков. Тот невольно отшатнулся, а потом несколько нервно хихикнул:
   Это у айранитов шуточки такие, да?
   Нет, это у нас реакция на раннюю побудку.
   Тогда в следующий раз пошлю Данте тебя будить, - попытался неуверенно пригрозить подросток.
   Присылай. Я его с собой уложу... спать, - вздохнула я, все еще обнимаясь с подушкой и не имея никакого желания вставать.
   Не, вас обоих я точно не подниму, да и неловко будет, - с притворным сокрушением покачал головой Ветер, поднимаясь и направляясь куда-то в сторону двери.
   Зря я понадеялась на то, что ушлый мальчишка решил оставить меня в покое.
   Вылитая на затылок холодная вода заставила меня кубарем скатиться с кровати, встряхиваясь, как кошка, которую "добрые" дети как бы случайно уронили в ведро с колодезной водой. Я тихонечко зарычала, Ветер шарахнулся к двери, обнимаясь с пузатым глиняным кувшином для умывания, и, как мне показалось, на всякий случай вспоминая какое-нибудь не слишком убойное, но эффективное заклинание, когда дверь распахнулась, и на пороге появилась Элия. Знахарка окинула взглядом разворошенную постель, Ветра, замершего у дверного косяка в обнимку с лоскутным одеялом и пустым кувшином, посмотрела на меня, пытающуюся спросонья вытереть мокрые волосы о подушку... И звонко рассмеялась.
   -- Ветерок, у тебя только-только лихорадка прошла, а ты уже безобразничаешь. Я попросила тебя разбудить Еванику, а не искупать ее.
   -- Можно подумать, я не пытался, - буркнул подросток, сгружая одеяло и кувшин на лавку так, что я невольно подумала, что несчастная посудина доживает свои последние минуты.
   -- Можно считать, что у тебя получилось, - вздохнула я, возвращая подушку на кровать и поднимаясь с пола. - А поскольку заодно ты оказал мне услугу и дал умыться, то не мог бы ты быть столь добр, чтобы свалить из комнаты, пока я буду переодеваться?
   -- Было бы на что смотреть, - тихонько пробормотал себе под нос подросток, и тотчас шмыгнул за дверь, уворачиваясь от метко пущенного в его сторону сапога, стукнувшегося каблуком о прочный дубовый косяк и отскочившего под ноги знахарке. Элия только усмехнулась, подбирая обувку с пола и подходя ко мне.
   -- Кажется, тебе уже лучше. По крайней мере, в твоих глазах уже не гнездится тоска, которой там явно не место.
   -- Проснуться еще толком не успела, - улыбнулась я, одеваясь. - Ветру, как я понимаю, уже лучше?
   -- А то не заметно? На мастерство я, в отличие от Анисимки Юродивого, не жалуюсь. - Элия подала мне высушенный и приятно пахнущий травами дорожный кафтан. - Если не будете устраивать ночлег на сквозняках и не пожалеете пареньку лишнего одеяла, то можете уже сегодня отправляться в дорогу. Не знаю, что тебя гонит вперед, но это дело явно не терпит отлагательств.
   -- Это точно, - я приняла из рук знахарки свою приведенную в порядок верхнюю одежду, мимоходом заметив, что сегодня затянувшаяся рана и не болит вовсе, напоминая о себе лишь едва ощутимой стянутостью кожи на месте свежего шрама. - Элия... не представляешь, насколько я тебе благодарна.
   -- Почему же.. могу представить, еще как. - Женщина коснулась моих встрепанных после сна волос ласковым, почти материнским жестом. - Я тебе тоже. Если бы не ты и твой.. должник... То сегодня в семье кузнеца праздновали бы не рождение, а двойные похороны. Уже одно это доказывает, что и столь не любимые мной некроманты способны на добрые поступки. Пусть даже совершают они их такими методами, что лучше и не знать.
   -- Вот уж точно, - я обулась и, подхватив свою сумку с лавки, шагнула к выходу вслед за Элией. - Надо будет все ж таки предупредить Ладислава, что мы уезжаем.
   Холода уже совсем близко. Поутру, если верить Элии, на желтовато-бурой пожухлой траве уже появлялся белесый иней, вода в выставленном у входной двери ведре покрылась тоненькой пленочкой льда, а сейчас на крыльцо знахаркиной избы и небольшой двор уже ложились быстро тающие пушинки снега. Я стояла на самой нижней ступеньке, запрокинув голову к тускло-серому небу, и снег медленно и плавно падал на мое лицо, холодя щеки и лоб, таял на темно-коричневой шерсти походного кафтана.
   Вот и зима...
   Это ощущение было повсюду - в стылом, морозном воздухе, наполненном уже не осенним сладковатым ароматом прелой листвы, а какой-то царапающей легкие свежестью первого снега - и именно оно согнало меня с крыльца к амбару, где отдыхали разумные волки.
   Кажется, редко когда сборы были настолько торопливыми, разве что в тот памятный день, когда мы с Вилькой обнаружили на ступеньках наставниковой избушки продрогшую темноволосую девушку. И прошло-то всего года три, а кажется - будто бы целая жизнь. Тогда мы тоже собирались так, будто бы сама смерть наступала нам на пятки, ледяным порывом ветра дышала в затылок. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было - недаром Крыло аватаров в народе звали вестниками погибели. Их боялись всегда.. боятся и сейчас.
   Но теперь я думаю, что тогда было легче. Угрозу можно было увидеть, почувствовать, вступить с ней в бой - и отстоять свое право на жизнь и свободу, а как быть сейчас, когда все, что есть - это пророчество, большую часть которого я не помню, видения в зеркале и предсказание безыменя? Когда приходится убегать не от аватаров, а от нагаданной судьбы? Право слово, я устала от этого.
   Надеюсь, что эта гонка со временем закончится на пороге Лексея Вестникова...
   
   Спустя всего час в небольшом дворике Элии царил хаос в миниатюре. Разумные волки, на которых я вновь наложила иллюзию низкорослых северных коньков, сновали перед домом, всячески путаясь под ногами, но, тем не менее, почему-то желая все проверить лично, тщательно обнюхать каждую сумку и каждый сверток, забираемый в дорогу. Я металась от крыльца в дом и обратно, дважды позабыв в горнице шапку, и один раз - коробочку с мазью, которую Элия оставила мне для заживающей руки.
   Кстати, о птичках. Шрам чесался немилосердно с самого утра, но поделать с этим ничего не могли ни мои заклинания, ни снадобья знахарки. Элия, перепробовав все возможные варианты, в конце концов махнула рукой, заявив, что так, судя по всему, и должно быть - воспаления никакого не было, инфекции тоже, скорее всего, у меня просто индивидуальная реакция на ускоренное заживление. Я в ответ только хмыкнула - знала бы Элия, насколько ускоренное...
   Мы уже почти были в дверях, когда Ветер, неловко проходя мимо, случайно зацепил ногой за длинный ремень моей знахаркой сумки, стоящей раскрытой на низкой лавке - я как раз собиралась уложить туда мазь и свежие бинты "на всякий случай, который, как известно, бывает разным". Сумка, естественно, рухнула на пол, подтвердив бытующее в народе мнение о том, что хлеб всегда падает маслом вниз, а торба - дном вверх!
   Вначале раздался негромкий хлопок, потом скрежет и лязг - и всего через несколько секунд на полу возвышалась куча разного барахла, доходившая мне немногим выше колена. Наверху этой кучи малы скромно примостилась опустевшая сумка и потрепанное и слегка облезшее чучелко сиреневой птички с непомерно длинным клювом и довольно широкими крыльями, гнездившееся у меня в сумке последние лет пять - точно.
   Вот только начни вспоминать о птицах - непременно это чучело вылезает. Я уже всерьез заподозрила, что это сиреневое недоразумение на самом деле та самая птица обломинго, которую никто не видел, но о которой все знают. Избавиться бы от нее, так, на всякий случай, только вот спихнуть этот надоевший и никому не нужный хлам мне так и не удалось, несмотря на все попытки.
   -- Ев, - севшим голосом пробормотала Элия, глядя на бардак посреди бывшей когда-то чистенькой и прибранной горницы. - Я все понимаю - снадобья, книги, одежда... Я даже драный плащ понять могу.. Но зачем... Всевышнего ради, зачем тебе таскать повсюду с собой облезлое чучело?!
   -- Не поверишь, - выдохнула я. - Выбросить который год забываю.
   -- Вот в это я как раз почему-то верю... - Знахарка оглянулась и дернула за рукав столбом застывшего у дверей Ветра. Мальчишка поминутно краснел, бледнел и пытался выдавить из себя какие-то извинения, но поблескивающий, как рыбья чешуя, рукав кольчуги притянул его взгляд, как заклинанием. Кстати... Кто положил кольчугу ко мне в сумку?! - Ветерок, ты помочь исправить содеянное не хочешь?
   -- Хочет, - вздохнула я, беря в руки сумку и перекладывая на стол чучело лет -цать назад замученной птички. - Вот только пока в себя придет, мы с тобой, похоже, успеем собраться.
   Впрочем, воззвание к совести помогло, Ветерок перестал изображать из себя парализованную жертву малого василиска, и мы в шесть рук принялись закидывать вывалившиеся вещи обратно в сумку. В середине процесса упихивания свернутого в трубку мехового одеяла в относительно небольшую "знахарскую авоську" в горницу зашел Данте - поинтересоваться, что у нас случилось и почему мы так долго. Увидев, чем мы втроем занимаемся - Элия держит сумку максимально раскрытой, а мы с Ветром едва ли не кулаками утрамбовываем в нее одеяло - он рассмеялся и спросил, нужна ли нам помощь в этом тяжком труде.
   -- Да какие ж мы ведуны, - пропыхтела я, заталкивая одеяло в "бездонный" артефакт, - если не сможем впихнуть невпихуемое?!
   -- Судя по тому, что задача успешно выполнена, - Данте подошел ближе, разбирая стремительно уменьшающуюся кучу вещей и только успевая подавать нам с Ветром свертки с едой, кое-как сложенную одежду и прочий нужный и не очень хлам, - ведуны вы хорошие.
   -- Это как сказать, - раздался от дверей голос Ладислава. Некромант был сонный, не выспавшийся, и потому отличался повышенной раздражительностью и едкостью. - Я думал, что это моя специализация - за смертью ходить, но вы, юные дарования, заставляете меня подумать о смене профессии. Между прочим, если бы я знал, что вы еще настолько не собраны в путь, я бы еще полчасика поспал.
   Вещи наконец-то оказались на своем законном месте, то есть упрятаны где-то в недрах бездонной сумы, а я взяла со стола выуженное чучелко и, подойдя к Ладиславу, посмотрела на него как можно более честными глазами.