Самойлова Елена. Паутина судеб

   "Успеть-то успели, да вот только сдается мне, все сложилось далеко не так, как ты хотела, сестра", - Подлунный сделал шаг навстречу и положил голову мне на плечо. Я не удержалась - и крепко обняла разумного волка за шею. - "Не торопись прощаться, сестренка. Я тебе еще пригожусь, вот увидишь. Ночь Излома впереди, и, как мне кажется, ты не будешь укрываться за крепкими стенами".
   "Правильно кажется", - я глубоко вздохнула - и отстранилась, заглядывая в светлые волчьи глаза, едва-едва светящиеся в подступивших сумерках бледно-зеленым.
   "Тогда - до скорой встречи, сестра".
   Подлунный лизнул меня в щеку и, взмахнув хвостом, умчался по пышному снежному одеялу в лес, а следом за ним - и его сородичи, исполнившие обещание Серебряного о помощи. Я медленно поднялась и, подхватив меч, подошла к калитке, по-простому скидывая зачарованное кольцо-веревку с резного столбика. Заклинание, наложенное на веревку, "узнало" меня, и позволило мне беспрепятственно зайти во двор.
   -- Ветер, Ланнан - прошу вас, входите.
   -- А нас точно ничем не шарахнет? - опасливо поинтересовалась доселе молчавшая дриада, недоверчиво посматривая на еле слышно поскрипывающую на студеном ветру калитку.
   -- Можешь оставаться на улице, - пожала плечами я, уже поднимаясь по добротному крыльцу.
   Как я и предполагала, ночевать во дворе никто не пожелал
   Защитное заклятие на входе оплело мою ладонь холодной змеей, но все же признало, и сгустками слабо светящегося тумана убралось обратно, впитываясь в дверную ручку, пропуская и меня, и моих спутников. Когда-то Лексей Вестников сказал, что я всегда буду желанной гостьей в этом доме.
   Гостьей...
   Я прошла сквозь темные, холодные сени, зажигая магический светлячок над головой, и очутилась в прохладной горнице. Похоже, что печь не растапливали со вчерашнего вечера, вот и вполз в комнату холод, а вместе с ним и осенняя сырость. Я бережно положила меч на узкую лавку у стола и, подойдя к печи, открыла заслонку, почти сразу же обнаружив в кучке подернувшегося белесым пеплом угля едва заметно мерцающие красные точки-глаза.
   -- Ну, здравствуй, проказница, - улыбнулась я сжавшейся от холода и оттого почти погасшей саламандре. Огненная ящерка не замедлила показать мне длинный ярко-красный язычок и поглубже зарылась в пепел. - А я думала печку затопить. Помочь не хочешь?
   Саламандра даже не шевельнулась. Ну, еще бы...
   -- Ветерок, подай-ка пару полешек помельче, они в углу за печкой лежат, - попросила я. Паренек, до того с интересом оглядывающийся по сторонам, наконец-то сгрузил на пол свою походную сумку и, небрежно бросив шапку на стол, стал принимать посильное участие в растопке печки.
   -- Ев, а ты с кем только что разговаривала? С домовым, что ли?
   -- Чудо в перьях, где ты домового в печке видел? - улыбнулась я, кладя по одному мелкие полешки в печь, немного потеснив недовольно заверещавшую ящерку. - Там саламандра живет.
   -- Ящерица эта? - с сомнением в голосе протянул Ветер, заглядывая в печь и пытаясь "подсветить" себе крошечным белесым огоньком. - Что-то она невзрачная совсем, может, она больная?
   -- Не, она просто замерзла. Сейчас огонь разведем - увидишь, какой красавицей станет. Только не смей ее трогать - без пальцев останешься. Она как-то раз по Вилькиному ножику побегала, так потом ту оплавленную железяку только выбросить оставалось.
   -- С характером зверушка, - усмехнулся паренек, возясь с застежкой наспинных ножен и снимая "выданный на сохранение" клинок.
   -- Не представляешь, с каким. Из-за нее печку без присмотра оставлять нельзя - вылезет и тогда по всему полу опять будут выжженные отпечатки лапок. - Я зажгла в ладони небольшой комок ярко-рыжего огня и осторожно закинула его в печное чрево.
   Раздался негромкий хлопок, и почти сразу же в печке загудело ровное, сильное пламя. Саламандра, до того честно сидевшая в дальнем уголке печи, теперь забралась на сложенные горкой поленья и блаженно замерла. Ее чешуя, до того казавшаяся черной и тусклой, сейчас наливалась багровым сиянием. Еще немного - и опять эта мелкая зараза будет сиять, как пылающее сосновое полено, и хорошо, если не вздумает устроить диверсию и немного размяться, бегая по полу.
   Ветер восторженно ахнул, наблюдая за стремительно меняющей цвет ящеркой, не забывая, впрочем, снимать с себя теплую зимнюю куртку и сапоги, а я оглядывала горницу, словно впервые ее увидев.
   Наверное, такое же чувство было у каждого, кто покидал родной дом с намерением обзавестись своим собственным. Конечно, для тебя тут всегда будут распахнуты двери, ты всегда будешь желанным гостем, но именно гостем. Ты уже не сможешь переступить порог, и, как когда-то давно, на всю горницу крикнуть "Я дома!". Просто потому, что это больше не твой дом. Вроде бы, все осталось таким, каким было, но все же...
   Не хватало каких-то мелочей, которые показывали, что здесь живу я. Моя коллекция минералов, привезенная из поездки к Гномьему Кряжу, исчезла с подоконника - я не забрала ее с собой, потому что сборы проходили в спешке, а вернуться уже как-то не получалось. Не думаю, что наставник ее выбросил, скорее всего, она покоится в одном сундуке с моим лоскутным одеялом, зимней одеждой и пергаментами, на которых я оставляла записи об изученных заклинаниях. Широкая лавка в углу рядом с печью, на которой я спала, когда начинало холодать, уже не была завалена книгами и одеждой, а оказалась застеленной новеньким покрывалом. Там, где обычно стояли мои поделки из древесных корней, теперь ютились плотно закрытые берестяные туески не то с лечебными мазями, не то просто с вареньем или медом.
   Это больше не мой дом, и от осознания этого стало как-то слишком уж грустно. Как будто в прошлое ушло что-то очень важное в моей жизни. Ощущение защищенности. Ощущение того, что у тебя есть дом, где тебя ждут.
   Говорят, что дом там, где твое сердце. Эта избушка в лесах неподалеку от Стольна Града была моим домом почти двадцать лет. А теперь я и сама не знала, где мой дом, потому что так и не нашла места, которому бы я могла отдать свое сердце...
   За оконном тихо заскрипела калитка, а полминуты спустя я услышала, как постукивает по добротному крыльцу дубовый посох. Хлопнула входная дверь, и я не удержалась - выбежала из горницы в сени, чтобы увидеть, как седой, с длинной окладистой бородой старик, покряхтывая, сгружает на пол потемневший от времени плетеный кузовок. Теплые карие глаза Лексея Вестникова задорно блеснули в мягком свете золотисто-рыжего магического светлячка, что вился над плечом моего наставника.
   -- А я-то думаю, кто у меня в избушке хозяйничает. Ну здравствуй, Ванечка. Надолго ль старика навестить собралась?
   Я ничего не ответила - только метнулась к нему, по-детски обнимая наставника за пояс и тихонечко всхлипывая, уткнулась лицом в пушистую, пахнущую травами и душистой древесной смолой бороду. Лексей только неловко огладил меня по коротко остриженным волосам, отставив в сторону дубовый посох.
   -- Ванька... Случилось чего? - негромко спросил он, легонько сжав мое плечо. Я выпрямилась и, утерев лицо рукавом, кивнула. - Раз такое дело, то давай я самовар поставлю, заварю кой-каких травок, а ты в кузовке моем порыскай - там пироги свежие, с визигой, да и утка печеная есть. Сегодня только в Стольном Граде на базаре у знакомой хозяйки выкупил. И ты мне расскажешь...
   Наставник на миг запнулся, глядя куда-то поверх моей головы. Я обернулась, и увидела Ветра, смущенно комкавшего в руках подол длинной шерстяной рубахи. Увидев, что на него наконец-то обратили внимание, мальчишка пригладил вихры и в пояс поклонился Лексею Вестникову.
   -- А это что за птенец залетный? Вань, твой ученик, что ли?
   -- Если бы, - вздохнула я, откидывая крышку кузовка и доставая оттуда завернутую в холстину давно остывшую печеную утку и узелок с пирожками. - Вообще-то, история это долгая... Очень.
   -- Ну, время у нас есть, - Лексей снял с себя запорошенный снегом теплый кафтан и, встряхнув его, повесил на вбитый в стену гвоздик. Присмотрелся ко мне. - Али нет совсем?
   -- Если и есть, то очень мало. - Я вручила продукты Ветру, и тот сразу же скрылся в горнице. - Наставник, со мной еще одна гостья... дочь Древа.
   -- Тогда идем, будешь знакомить, - Лексей тепло улыбнулся и зашагал к печке. - А потом ты мне расскажешь, как случилось так, что твой.. хм.. защитник отпустил тебя одну.
   В сердце словно вонзилась тупая игла.
   -- А он... и не отпускал, - еле слышно шепнула я, с трудом удерживаясь, чтобы снова не расплакаться. - Лексей... мне жизненно необходим ваш совет...
   -- Значит, ты его получишь, - он провел ладонью по моей голове, приглаживая встрепанные волосы, и окликнул Ветра. - Так, паренек, давай-ка ты мне поможешь самовар раздуть, пока Ванька с подружкой своей на стол соберут. Заодно покажу, как уговорить нашу огненную ящерку помочь по хозяйству.
   Я окликнула Ланнан, отрешенно сидящую на лавке и невидящим взглядом уставившуюся на пляшущее в печке пламя. Дриада медленно подняла на меня усталый, словно больной взгляд, и поднялась с места, поначалу неловко помогая мне перекладывать пироги на деревянное блюдо, но потом понемногу приходя в себя, и даже делая попытки поддержать разговор. Словно это не по мою, а по ее душу приходила призрачная Свора.
   Закипела вода в старинном пузатом самоваре, водруженном на стол наставником с помощью Ветра. Сильно запахло душистыми травами и лесной земляникой, спелой, только-только собранной с маленького кустика, с капельками росы на красных бочках. Откуда-то возник на столе плотно прикрытый туесок, в котором оказались пчелиные соты, полные тягучего, темного меда. Гречишный, похоже. Мой любимый.
   Я невольно улыбнулась, наблюдая за тем, как наставник ставит на стол четыре расписные глиняные кружки, в том числе и мою - с ярко-красными лошадьми и отколотым кусочком с краю. До сих пор помню, как в возрасте лет десяти слезно умоляла Лексея купить эту самую кружку на какой-то ярмарке в гончарной лавке. И сколько счастья мне было, когда наставник эту самую кружку мне все-таки подарил, несмотря на явно завышенную цену, названную продавцом.
   За плотно прикрытыми ставнями завывал суровый северный ветер, бились в оконное стекло из горного хрусталя колкие снежинки, а я сидела, потягивая пряный травяной настой из надколотой глиняной кружки, и впервые за долгое время ощущала себя совершенно спокойно.
   Как в краткое затишье перед бурей...
   
   Долгим был этот разговор, ох, каким долгим. Поначалу мы сидели вчетвером за одним столом - мы с Ветром рассказывали о наших "приключениях", то и дело перебивая друг друга, а Лексей Вестников только молча слушал, время от времени уточняя интересующие его подробности. Чему учили Ветра, пока он был у эльфов? Какая стихия послушней всего его воле? Впрочем, об уже изученных заклинаниях наставник не спрашивал, искоса поглядывая в сторону притихшей дриады, а я не торопилась поведать ни о призрачных гончих, ни о Данте.
   Время для этой темы настало уже после того, как Лексей отвел клюющего носом Ветра в мою "детскую" комнату, а я разместила Ланнан на втором этаже, где и раньше-то хранилось много чего интересного, а сейчас получился практически склад неизвестно чего. Пока я разбирала место на полу, до того заставленного не шибко легкими плетеными коробами, дважды натыкалась на побитый жизнью, сломанный пополам посох с обугленным навершием. Почему Лексей его не выбросил - понятия не имею. Даже на мой "дилетантский" взгляд вещь была безнадежно испорчена и восстановлению не подлежала, но зачем-то ведь наставник хранил ее на втором этаже, бережно завернутую в мешковину. Мало ли с какими событиями связан у него этот поломанный посох, который я когда-то давно видела в руках старого волхва.
   Кончиками пальцев я скользнула по гладко отполированному ясеню сломанного посоха - дерево почему-то казалось странно теплым на ощупь, словно сохранилась в нем еще как-то непонятная мне сила. Искусная резьба сплеталась в причудливые завитки, старинные руны, вырезанные на светлом ясене, казались "всплывающими" из естественных прожилочек в дереве - столь тонко они были нанесены на посох. Я водила по ним ладонью - и на какой-то миг осознала, что это такое. Охранное заклинание, вплетенное в предмет, сросшееся с ним настолько тесно, что когда оно было сломано, посох разрушился. Глубокая трещина разделяла вычурную рунную вязь, разломила ясень наискось.
   -- Интересно, кем надо было быть, чтобы сломать столько мощный оберег? - поинтересовалась дриада, выглянувшая из-за моего плеча и с интересом приглядывающаяся к посоху у меня на коленях.
   -- Не знаю. Надеюсь только, что с этим "кем-то" мы никогда не столкнемся, - пожала плечами я, бережно заворачивая обломки обратно в мешковину и перевязывая сверток найденным в кармане штанов шнурком для волос.
   -- Ев, я бы предложила попробовать во-он те короба поставить на сундук, а то, боюсь, нам места в этом хранилище может не хватить, - улыбнулась Ланнан. Я только кивнула, убирая отслуживший свое артефакт в сторонку, рядом с высоким берестяным туесом, крышка которого была залита воском.
   С грехом пополам, после долгих перекладываний и перестановок нам с дриадой все же удалось разместить на полу два набитых душистыми сушеными травами тюфяка вместе с подушками и одеялами. Я оставила на крышке сундука зажженную свечу и уже собиралась уходить, как меня окликнула Ланнан.
   Я обернулась, и на миг мне почудилось, будто бы причудливая тень на стене дрогнула, принимая очертания оскаленной звериной морды. Вытянутой такой, с провалами глаз.
   Мельком видимой во время бешеной гонки по Вещим Капищам.
   -- Да?
   -- Просто... спасибо за все, - дриада поспешно загасила свечу и принялась раздеваться почти в полной темноте. Я еще немного постояла в дверях, а потом вышла. Значит, я все-таки была права...
   Наставник терпеливо дожидался меня в горнице, устало облокотившись на полированную столешницу. Я смотрела на него, и осознавала, насколько же он постарел за то время, что мы с ним не виделись. И длинная борода, и аккуратно убранные в хвост волосы окончательно побелели, словно их присыпал нетающий в домашнем тепле снег, загорелое лицо, исчерченное морщинами, похудело, скулы заострились, и лишь глаза мягко блестели в зыбком свете свечей, как молодые. Длинные, изящные пальцы волхва машинально оглаживали поверхность стола, рисуя невидимые узоры, а старинный серебряный перстень с золотисто-рыжим янтарем на мизинце правой руки выглядел каким-то тусклым, утратившим свое обычное сияние. Крошечные золотые искорки, мягко мерцавшие в глубине камня, сейчас почти пропали, да и само кольцо потемнело, хотя раньше блестело так, будто бы его ежедневно чистили песком и мелом.
   -- Стар я уже стал, Ванька, на покой пора, - мягко улыбнулся наставник, пододвигая ко мне чашку с горячим, исходящим паром медвяным настоем.
   -- Вы еще меня переживете, - невесело усмехнулась я, присаживаясь на лавку и берясь обеими руками за предложенную кружку, согревая холодные ладони.
   -- Это мы еще посмотрим, - наставник машинально огладил пышную бороду. - А теперь, Еваника, рассказывай о том, куда подевала своего аватара, меч которого ты притащила отдельно от владельца ко мне в дом, и почему водишь с собой дриаду, отмеченную Дикой Охотой. Ты ведь не ее спасти пожелала, спрятав тут, ведь так?
   -- Не ее, - я подняла взгляд на Лексея Вестникова, впервые ощущая себя не просто его ученицей - а коллегой, самостоятельной ведуньей, пришедшей не под теплое и надежное наставниково крылышко, а испросить совета, как у старшего волхва. - История долгая, но если кратко - Данте забрала призрачная Свора, но я намерена его вернуть. Во что бы то ни стало.
   -- Ванька, а ты ведь не только за себя теперь отвечаешь, - покачал головой Лексей, подпирая щеку кулаком. - Ты королева, и не можешь просто так отмахнуться от этой ответственности, и уж тем более - не можешь рисковать собой попусту. От тебя зависит твой народ...
   -- Наставник, вы уж извините меня за резкость... - я невольно сдавила кружку в руках так, что та едва не треснула. - Но я и так слишком многим пожертвовала ради этой ответственности, которая мне и даром-то нужна не была. Данте каким-то образом отвел от меня призрачных гончих. Не знаю, как он это сделал, как отвел погоню от меня, как добился всего за несколько секунд того, чтобы гончие бросили свою жертву и устремились за ним... Но я знаю, что он еще жив, и я хочу его вернуть.
   -- Он действительно любил тебя, девонька, - вздохнул наставник, а у меня захолонуло сердце. - Или же настолько оказался тебе предан, что принес себя в добровольную жертву Дикой Охоте. По собственной воле ушел в свиту ныне забытого бога войны и доблести на поле битвы. Возможно, твой аватар когда-то поклонялся этому богу, или же просто очень хорошо знал те обычаи. Потому что доблестный воин мог загородить собою своего короля даже от Дикой Охоты, отдавая свою жизнь и душу в служение Черному Охотнику, что скачет в ночь Излома во главе призрачной свиты. И только в таком случае Свора щадит свою жертву, оставаясь голодной. А защитившего забирают с собой... После Излома Осени, после первого своего Дикого Гона Данте уже никогда не вернется в мир живых, навсегда став частью призрачной свиты.
   -- Я помню, что когда-то вы говорили, что человека можно вернуть из призрачной свиты. Я хочу знать, как это сделать. Вот и все. Мне нужно только знание. Помощь.. помощь мне уже не потребуется.
   -- Она тебе не потребуется, если ты сунешься к Дикой Охоте, очертя голову, - нахмурился наставник, барабаня пальцами по столешнице. - По-хорошему, я должен тебе сказать, что такого способа не существует - тогда ты хотя бы успокоилась. А со временем и смирилась бы.
   -- Не смирюсь, и вы это знаете.
   -- Потому я с тобой сейчас и разговариваю, - Лексей Вестников задумчиво отхлебнул из кружки пряного настоя и задумчиво уставился на пляшущее в печке пламя. - Ты ведь все равно попытаешься на Излом Осени встать на пути Дикой Охоты. Она тебя сомнет, и в этом будет частично моя вина. И я не смогу простить себе, что отправил тебя на смерть, даже не подготовив к тому, с чем ты наверняка столкнешься. Мой долг был отговорить тебя от этой затеи, и, если бы я знал тебя чуточку хуже, то непременно так и сделал бы. Ты королева, у тебя есть обязательства перед народом айранитов. - Тут он протянул руку и взял меня за ладонь, на которой белела тонкая полоска. - А еще у тебя есть обязательство перед тем, из-за кого у тебя остался этот шрам, который обязан был зажить, если бы не являлся символом договора. Как я понимаю, это не мальчик и не дриада?
   -- Правильно понимаете.
   -- Что это был за ритуал?
   -- "Поворот", выполняемый мной.
   -- Значит, над тем человеком висит "долг крови", иначе от шрама не осталось и следа на следующее утро. Еваника, ты хоть отдаешь себе отчет в том, что произойдет с твоим должником, если ты погибнешь, став на пути Дикой Охоты? - Наставник сжал мою ладонь, заглядывая мне в глаза. - Он не выживет, в этом даже не сомневайся. Более того, он не сможет даже до конца умереть, обреченный скитаться по Грани. У некромантов суровые условия "долга крови", настолько же суровые, как и их существование между жизнью и смертью. Его жизнь... Более того, его смерть - зависит от тебя. Ты уверена, что готова рискнуть не только собой, но и им, а в случае неудачи утянуть его вслед за собой на тот свет, в безвременье без права перерождения или покоя?
   -- Наставник... По-моему, вы не понимаете... - Я нахмурилась, ощущая, как мир вокруг стал невероятно четким и ясным, как мелкие детали становятся ярче и заметней. Значит, опять мои глаза затянуло черной блестящей пленкой, превратив их в холодные зеркала айранита. - Без Данте мне не нужен этот мир. Мне не нужно ни королевство, ни собственная жизнь. И уж тем более - не нужен некромант, который решил пойти своим путем, поскольку побоялся идти со мной через Вещие Капища. Если я не сумею вытащить Данте, то мне уже все равно, что будет с Андарионом. В конце концов, айраниты найдут себе нового короля, жили же они как-то без меня. И дальше проживут, в этом я не сомневаюсь. Мне все равно, что станет с Ладиславом - для меня все закончилось еще в Капищах, когда Данте забрали. Я согласна умереть без него, но жить в его отсутствие - это для меня уже слишком. Можете считать меня сколь угодно безрассудной и эгоистичной, но помогите советом - если можете. В противном случае я все равно встану на пути Дикой Охоты в ночь Излома, и остановить меня не получится. Об одном прошу - о Ветре позаботьтесь, мальчику очень нужен хороший наставник.
   -- Знаешь.. почему-то другого я от тебя и не ждал, - Лексей грустно улыбнулся и по-отечески погладил меня по голове. - Я постараюсь тебе помочь... и отправлюсь с тобой на Излом Осени. Все равно Серебряный обещал еще разок покатать на себе во время Дикого Гона. Прослежу, чтобы все удалось, быть может, помогу чем, но все равно.. самое трудное достанется тебе. Я не знаю точно, что тебя ждет, но запомни одно - не смей сдаваться. Как только ты окажешься в призрачной свите, пути назад уже не будет - только вперед, к поставленной цели. Как бы не было больно или страшно, если ты повернешь назад, хотя бы на миг усомнишься в себе - ты погибла. Дикая Охота не стерпит малодушия, а Черный Охотник не простит тебе слабости. Поэтому подумай еще раз, прежде чем решиться. Сила истинной королевы тебе не поможет, магия - тоже. Только твое упорство в достижении цели, готовность выкладываться до конца... и твое почти ослиное упрямство, которое в детстве частенько тебя подводило, - наставник вздохнул и отставил в сторону недопитую чашку с отваром. - Переложил я меда, теперь до утра не засну, - почему-то пожаловался он, а мне, как ни странно, стало чуточку легче. Хоть что-то в этом мире оставалось неизменным, и это вселяло определенную надежду.
   -- Данте не побоялся защитить меня. Значит, я не имею права повернуть назад.
   -- Излом Осени завтрашней ночью, - Лексей Вестников с трудом поднялся с лавки и положил ладонь мне на плечо. Осторожно сжал. - Советую тебе отдохнуть, как следует, и крепко подумать. Хотя, как мне кажется, ты уже не отступишься. Не знаю, скорбеть ли мне о том, что ученица выросла настолько упрямой, или же гордиться твоей целеустремленностью.
   -- А вот наутро после ночи Излома и определитесь, - улыбнулась я, возвращая своим глазам нормальный, человеческий вид.
   -- Непременно. А теперь... Иди-ка ты спать, Ванька. Утро вечера мудренее.
   -- Вы правы. Впрочем, как всегда, - я поднялась из-за стола, машинально заправляя за ухо прядь волос. - Я в последнее время и вправду плохо спала.
   -- А бы сказал - отвратительно. В зеркало-то давно смотрелась последний раз? - усмехнулся Лексей, задувая свечу, стоящую на столе. - Похоже, завтра придется тебя поднять с утра пораньше, да в баньку загнать. Авось не стыдно будет предстать перед Дикой Охотой.
   -- Может, стоит вас ослушаться? - очередной зевок пришлось сцеживать в кулак. - Вдруг будет мне такое счастье, что увидев меня, страшную, немытую-нечесаную, Черный Охотник сам выдаст мне требуемое.
   -- Ванька, - с укоризной проговорил наставник, поднимаясь с лавки и ненавязчиво подталкивая меня в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. - Охотник душу насквозь видит, что ему до телесной оболочки, как бы она не выглядела? Самые лучше бриллианты зачастую скрываются в весьма непритязательной с виду глыбе каменного угля.
   В ответ я только руками развела, торопясь подняться на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Как там говорится в мудром изречении - "будет день, будет пища". Мне действительно нужно отдохнуть, а там...
   Как судьба паутину сплетет...
   

Глава 13.

   Наставник в кои-то веки не стал исполнять угрозу о побудке " с утра пораньше" и честно дал мне выспаться. В эту ночь меня не донимали ни кошмары, ни воспоминания - я попросту отключилась, стоило мне только улечься на тюфяк, набитый душистыми травами. Остаток ночи и большую часть утра словно лешавка помелом смахнула - когда я открыла глаза, в окно лился тускловатый свет пасмурного зимнего дня.
   С наступлением сумерек нужно ждать Дикую Охоту, а до того...
   Я вскочила с лежанки, начиная одеваться прямо на ходу. Пока я прыгала на одной ноге, пытаясь попасть ногой в штанину, дверь открылась, и на пороге возник Ветер с глиняным кувшином и полотенцем, перекинутым через плечо.
   -- Ев, ты что, зарядкой с утра пораньше занимаешься? - улыбнулся тот, наблюдая за моими прыжками. Я налетела бедром на угол сундука, чертыхнулась и едва не упала, но одеться у меня все же получилось.
   -- Ветер, скажи честно, тебе понравилось меня будить?
   -- Можно подумать, ты этим не занималась на протяжении всего пути.
   -- Это еще не значит, что тебе тоже можно! - возмутилась я, обуваясь и подходя к мальчишке, с подозрением глядя на содержимое кувшина. - Это что - вода?
   -- Ну да, а разве не похоже? - невинно захлопал ресничками паренек, почему-то отступая на шаг назад.
   -- И зачем? - я задумчиво улыбнулась, переводя взгляд с кувшина на Ветерка. Тот сдернул с плеча полотенце и, размахивая им, как флагом, отступил еще на пару шагов к двери.
   -- Как зачем? Умываться!
   -- Без тазика? Ну, если ты называешь выливание воды мне на голову умыванием... - Я с хрустом размяла пальцы и создала в ладонях парочку миниатюрных шаровых молний.
   -- Эй-эй, я же ничего не сдела-а-а-ал! - взвыл Ветер, шустро разворачиваясь на пятках и выбегая в дверь.
   -- Но собирался! - радостно расхохоталась я, устремляясь следом за мальчишкой. Тот, не будь дурак, не стал даже пробовать пробежаться по узкой лесенке, рискуя оступиться и свернуть себе шею, а попросту скакнул вперед, активируя левитационное заклинание и аккуратно приземляясь на нижней ступеньке.