Тихонова Карина. Тайна осенней звезды

   – Замуж невтерпеж! – продолжал шеф, по-прежнему не глядя на меня. – Припекает прямо!
   Я кашлянула. Шеф опомнился, оторвал взгляд от окна и посмотрел на меня.
   – А у тебя что произошло? – спросил он сурово. – Тоже замуж невтерпеж?!
   – Совсем наоборот, – ответила я. – Родителям невтерпеж. Я как раз не тороплюсь.
   Шеф досадливо крякнул и развернул свою позицию на сто восемьдесят градусов.
   – Родители лучше знают! – завел он новую песню. – Если говорят, что нужно замуж выходить, значит, так оно и есть! А вы молодые еще! Слушайте людей, которые вам добра желают!
   – Ничего, что я дышу не в такт? – кротко поинтересовалась я.
   Шеф снова крякнул.
   – Игорь Константинович, – начала я, стараясь говорить спокойно и убедительно. – Я, конечно, не знаю, что у вас произошло с дочерью. Допускаю, что вы были правы. Но вам не кажется, что мы тоже имеем право на свои ошибки? На чужом опыте жизни не научишься! Разве нет?
   – Да мы уберечь вас хотим! – начал шеф, но я его перебила.
   – Может, не стоит? Дайте нам набить собственные шишки и получить собственные синяки. Возможно, после этого мы придем к тем же выводам, что и вы. Но тогда мы будем точно знать, что вы были правы. Понимаете? Точно знать!
   Шеф вздохнул и повозил руками по столу.
   – Ладно, – сказал он враждебным тоном. – Уговорила. Денег я тебе, конечно, дам.
   – Игорь Константинович! – возликовала я.
   – С условием!
   Я скисла. Не бывает бочки меда без ложки дегтя.
   – Поживешь у нас с женой пару дней и поедешь назад. Домой то есть. К папе и маме. Договорились?
   Я встала с кресла.
   – Считайте, что я вас ни о чем не просила, – холодно сказала я.
   – Сядь! – рявкнул шеф.
   – Домой я не вернусь, – продолжала я твердо. – По крайней мере, в ближайшее время.
   – Сядь! – повторил шеф тоном чуть пониже.
   Я молча опустилась назад в кресло. Шеф минуту посверлил меня взглядом, потом ворчливо спросил:
   – Где ты жить собираешься?
   – Пока не знаю, – ответила я честно.
   Шеф вздохнул.
   – Подружка-то у тебя есть?
   – Подружка есть.
   – Может, у нее?
   Я покачала головой. Рада бы в рай, да грехи не пускают.
   – Она замужем, – сказала я коротко. – Живет у мужа в однокомнатной квартире.
   – Чудесно! – резюмировал шеф с горечью.
   – Да вы не волнуйтесь! – успокоила я начальника. – Как-нибудь вывернусь! Сниму квартиру, в конце концов.
   Шеф сломал карандаш.
   – И эти барышни претендуют на самостоятельность! – возвестил он в потолок. – На независимость они претендуют!
   Он перевел на меня негодующий взгляд и спросил:
   – Ты знаешь, сколько стоит аренда однокомнатной квартиры?!
   – Нет, – ответила я со стыдом. Действительно, прокололась.
   – Зарплаты не хватит! – припечатал шеф. Я понуро молчала.
   – Ну, что? – спросил шеф чуть мягче. – Домой вернешься или к нам поедешь? Приглашаю от души! Жена тоже будет рада.
   – Спасибо, – ответила я.
   – Спасибо «да» или спасибо «нет»?
   – Спасибо, нет.
   Шеф слегка звезданул кулаком по столу.
   – Я придумала кое-что получше, – поторопилась я с объяснениями.
   Шеф насторожился.
   – И что ты придумала? – спросил он недоверчиво.
   – Поживу пока в редакции, – ответила я как ни в чем ни бывало. – А что? Денег с меня вы, надеюсь, не возьмете, диванчик в приемной очень даже удобный, туалет и умывальник имеются... Даже чайник есть!
   Шеф собрал обломки карандаша и выкинул их в мусорную корзину.
   – Кстати! – продолжала я бодро. – Можете зачислить меня ночным сторожем! Насколько я помню, эта штатная единица пока свободна!
   Шеф закатил глаза под лоб.
   – Сторожем! – сказал он с горечью. – Тоже мне сторож! Да мне придется еще одного нанять, чтоб тебя саму не украли!
   Я хихикнула.
   – Если украдут, то быстренько назад вернут, – заверила я шефа. – С хорошей доплатой.
   – Это точно, – смягчился шеф. – Я все жду, когда Ларискин парень ее обратно приведет. Она же кроме яиц всмятку ничего готовить не умеет!
   – Лариска у вас виртуоз, – похвалила я. – Можно сказать, человек с кулинарным талантом. У меня всмятку никогда не получаются, только вкрутую или яичница.
   Шеф невольно хрюкнул. Тут же спохватился и посмотрел на меня суровым взглядом.
   – Ладно, живи, – разрешил он.
   – Спасибо!
   – Не за что. Не на улице же тебе оставаться!
   – Спасибо! – повторила я радостно и поднялась с кресла.
   – Только родителям позвони! Скажи, где будешь ночевать, и все такое...
   – Обязательно! – пообещала я.
   – «Обязательно»! – передразнил шеф. – Ладно, сам позвоню. Знаю я вас: уйдете, и поминай как звали. А то, что родители ночью не спят, это так, ерунда!
   Он вздохнул. Мне стало его жалко.
   – Игорь Константинович!
   Шеф поднял на меня грустный взгляд.
   – Все будет хорошо, – пообещала я. – Вы не торопите Лариску, она сама назад вернется! Честное слово!
   Шеф только вздохнул.
   – Ладно, – сказал он через несколько секунд жестким начальственным тоном. – Оставили лирику. Что с расследованием?
   Я снова уселась в кресло.
   – Кое-что выяснила, – начала я. – Во-первых, Штерн дает голову на отсечение, что Терехин скончался от сердечного приступа.
   – Вот как, – заметил шеф. Взял из деревянного стаканчика другой карандаш и принялся крутить его в пальцах. – Голову, говоришь... Штерн – человек принципиальный. Его не купишь и не запугаешь. Раз он говорит, что причина смерти естественная, значит, так оно и есть.
   – Он не сказал, что причина смерти естественная, – возразила я спокойно. – Он сказал только о сердечном приступе.
   Шеф посмотрел на меня.
   – Но сердечный приступ – вещь естественная? – спросил он нетерпеливо.
   – Ага, – подтвердила я насмешливо. – Особенно для человека со здоровым сердцем!
   Шеф сломал второй карандаш.
   – То есть... – начал он неуверенно, – ты хочешь сказать, что приступ вызвали искусственно?
   Я выдержала многозначительную паузу.
   – Я пока ничего не хочу сказать. Только передаю вам то, что сказал Штерн. А он сказал, что у нашего кардиолога господин Терехин не наблюдался. И на сердце, судя по результатам вскрытия, не жаловался.
   – Укол? – предположил шеф, слушавший меня, как зачарованный.
   Я покачала головой.
   – Ничего похожего.
   – Яд?
   – Никаких токсинов в крови не обнаружили.
   Шеф молча развел руками.
   – А выражение ужаса на лице покойника? – напомнила я.
   Шеф почесал затылок.
   – Думаешь, он настолько перепугался, что умер от страха? Чего может испугаться взрослый здоровый мужик, к тому же один из неформальных хозяев города?
   – Вот! – сказала я. Поднялась с кресла и пересела поближе к шефу.
   – Я о том же думаю!
   – И что надумала? – поинтересовался шеф.
   Я виновато шмыгнула носом.
   – Понятно, – резюмировал шеф.
   Я почувствовала необходимость как-то оправдаться.
   – Не могу же я за один день внятно объяснить причину его смертельного испуга!
   – Да, конечно, – не стал придираться шеф. – Но что-то ты можешь предположить?
   Я пожала плечами.
   – Честно говоря, даже не знаю, что тут можно предположить. Попыталась вспомнить подобные случаи, описанные в художественной литературе...
   – Ну, ну, – заинтересовался шеф. – Вспомнила?
   – Только один, – призналась я. – Помните «Одиссею капитана Блада»?
   Шеф даже скривился от умственного напряжения. Через минуту его лицо просветлело.
   – Это про пиратов, что ли?
   – Про них, родимых.
   – Кажется, действие происходит в семнадцатом веке?
   – В восемнадцатом, – поправила я.
   – Хорошая книга, – похвалил шеф милостиво. – Я в детстве зачитывался.
   – Я тоже.
   Шеф нахмурился.
   – Только я не помню, кто там умер от страха?
   – Испанский капитан, – напомнила я. – Помните, его привязывают к жерлу корабельной пушки и обещают начать бой выстрелом из нее?
   – А-а-а! – вспомнил шеф. – Да-да! Точно!
   – И он умирает от страха.
   – Да-да! – повторил шеф. Его лицо на мгновение просветлело, но тут же снова омрачилось. Шеф посмотрел на меня и нерешительно спросил:
   – Терехина, что... пытали?
   – В том-то и дело, что нет, – ответила я с досадой. Ну, никак не хотел покойник втиснуться в положенные ему рамки! – Штерн клянется, что на теле ни пятнышка, ни царапинки, ни синячка... Ничего!
   – Голова Медузы, – сказал шеф.
   – Я тоже так подумала.
   – М-да...
   Шеф побарабанил пальцами по столу.
   – Но так не бывает, – сказал он неуверенно. – Голова Медузы – это греческий миф.
   – Чего-то же он испугался! – возразила я. – Так испугался, что умер от страха!
   – Да, действительно...
   Шеф нахмурился.
   – Может, закроем это расследование? – предложил он неуверенно. – Что-то мне неуютно.
   – Боитесь! – уличила я злорадно.
   Шеф обиделся.
   – Дурочка! Тобой рисковать не хочется!
   – Ничего, рискните, – поощрила я. – Мне, например, ужасно интересно, что там произошло!
   – Без головы остаться не боишься?
   – Не-а, – ответила я беспечно. Мысль о том, что я больше не бездомная собака, согрела мне душу и отогнала все опасения.
   Шеф испытующе посмотрел на меня.
   – Не нравится мне твой энтузиазм, – пожаловался он. – Передам-ка я это дело Димке Копылову! Он мужчина, вот пускай и разбирается...
   – Только попробуйте! – закричала я с испугом. И даже со стула приподнялась.
   – Только попробуйте! – повторила я с силой. – Я, между прочим, это дело начала, я его и закончу! А если вы у меня его отберете, то я... я... я...
   Меня заклинило, как заезженную пластинку.
   – На улице останусь, вот! – нашла я, наконец, убедительный довод.
   – С чего это? – не понял шеф.
   – С того, что уволюсь! А постороннего человека вы в редакции не оставите! Вот так!
   – Шантажистка, – сказал шеф с горечью.
   – Все вам не нравится! – возмутилась я. – Работаешь без особого рвения – плохо, работаешь с особым рвением – тоже не слава богу... Чем вы недовольны?
   – Тем, что особое рвение у тебя появляется только тогда, когда можно голову сложить, – откровенно высказался шеф. – Пойми, дурочка, я за вас отвечаю! Перед родителями вашими! А в первую очередь – перед собой. Если с вами хоть что-то случится...
   Шеф оборвал свою речь и угрюмо уставился в стол. Минуту царило напряженное молчание.
   – Игорь Константинович! – позвала я.
   – Чего тебе? – откликнулся он ворчливо.
   – Я осторожненько! Честное слово!
   – Ну, конечно...
   – Очень-очень осторожно! – убеждала я. – Буду вас информировать о каждом сделанном шаге! И если вам что-то не понравится... Все! На попятную! Мгновенно!
   Шеф поднял на меня недоверчивый взгляд.
   – Ой ли? – усомнился он.
   Я прижала ладони к груди.
   – Клянусь!
   Шеф шмыгнул носом.
   – Ладно, – ответил он все так же ворчливо. – Попробуем нового блюда. Только дуть на него буду я!
   – О’ кей, – подтвердила я. Шеф болезненно скривился. Он терпеть не может пошлых заезженных американизмов.
   – То есть хорошо, – поправилась я.
   – Уговорила, – признал шеф. – Ты меня снова уговорила. Лиса.
   Подумал и спросил:
   – Что думаешь делать дальше?
   – Думаю покрутиться вокруг знакомых Терехина.
   – А зацепки есть?
   – Есть мои бывшие однокурсники, которые работают на его телеканале.
   – Это хорошо, – проговорил шеф задумчиво. Немного подумал и спросил:
   – А что с его личным окружением?
   – С этим полный прокол, – признала я. – Не в курсе событий. Даже не знаю, кто у него жена.
   Шеф снова помрачнел, и я поторопилась его успокоить.
   – Но это ерунда! Все выясню!
   Я поколебалась и небрежно предложила:
   – Может, мне проконсультироваться у Аси? Она же писала несколько статей по Терехину! Наверняка она в курсе!
   – Нет, – отрубил шеф. – Никаких консультаций с Курочкиной! И не откровенничай с ней по поводу расследования!
   – Почему? – спросила я тихо.
   Шеф замялся.
   – Есть причина.
   – Это я понимаю, – ответила я. – Хочется знать какая?
   Шеф нахохлился.
   – Девушка не соблюдает основного правила журналистики? – продолжала я.
   Шеф бросил на меня короткий взгляд.
   – Ну, в общем, да, – признал он неохотно.
   Мне стало смешно.
   – Подумаешь, удивили! Да об этом вся редакция знает! И с кем она прокололась? С Терехиным?
   – Нет, – ответил шеф ровным голосом. – На этот раз она прокололась с Азиком.
   – Что-о-о?!
   Я снова привстала на стуле.
   – С Азиком? Она, что, совсем спятила?!
   – Наверное, – ответил шеф по-прежнему неохотно.
   – Он же бандит!
   – Это Асю не интересует, – напомнил шеф. – Ее интересует совсем другое.
   – Ах, да, – пробормотала я и села на стул. – Деньги...
   – Деньги, – эхом откликнулся шеф.
   Я почесала переносицу. Что тут скажешь? Ничего!
   – А уволить ее вы не можете? – спросила я осторожно. – Человек, работающий на Азика, в нашей редакции... По-моему, это излишняя роскошь.
   – Попробуй уволь ее теперь, – проворчал шеф. – Кто же мне позволит это сделать?!
   – Да, действительно.
   Я немного подумала.
   – А что с переделом собственности? – спросила я. – Что будет с Терехинским наследством? Кому все отойдет?
   – Если ты имеешь в виду завещание, то его в природе не существует, – ответил шеф.
   – Значит, жене, – сообразила я.
   – Выходит, так.
   – Значит, нужно поехать и посмотреть, что она собой представляет.
   – Поезжай, – согласился шеф.
   – Ничего, если я прикроюсь журналом? В том смысле, что мы хотим дать некролог?
   – Прикройся, – согласился шеф. – Как-то отреагировать на смерть Терехина нам, конечно, придется.
   – Тогда я поехала? – спросила я и поднялась со стула.
   – Подожди!
   Шеф достал из кармана пиджака бумажник и раскрыл его.
   – Это терпит, – попробовала отказаться я. – У меня еще есть немного.
   Шеф, не обращая внимания на мои нервные возгласы, выгреб из бумажника все содержимое. Протянул мне, коротко велел:
   – Бери!
   Я приняла бумажные купюры.
   – А чего так много? – поинтересовалась я.
   – Много не мало! – огрызнулся шеф. И добавил с печалью в голосе:
   – Считай, что это прибавка за риск.
   – Класс! – сказала я восхищенно. Уложила деньги в нагрудный карман джинсовой куртки и защелкнула кнопкой.
   – Класс! – повторила я. – Чувствую себя Матой Хари при исполнении!
   Шеф наклонился вперед и поманил меня к себе. Я послушно склонилась над столом.
   – Она плохо кончила! – напомнил шеф многозначительно.
   – Буду иметь в виду, – пообещала я.
   – Имей, имей.
   Мы одновременно выпрямились.
   – Разрешите идти? – спросила я по-солдатски.
   Шеф безнадежно махнул на меня рукой.
   – Топай.
   Я открыла дверь начальственного кабинета и вывалилась в приемную.
 
   Пока мы с шефом решали наши маленькие и большие проблемы, народ подтянулся на рабочие места. Я поздоровалась с Димкой Копыловым, мы перебросились парой фраз о том о сем, и я уже собралась выйти из редакции...
   – Майя!
   Я обернулась. Мне ласково улыбалась Ася Курочкина.
   Честно говоря, я не люблю, когда Ася улыбается. Нехорошая у нее улыбка, не искренняя. Но когда она пытается улыбаться ласково, смотреть на нее особенно неприятно.
   Финиш, одним словом.
   Я затормозила.
   – Привет!
   – Здравствуй, – ответила я сдержанно.
   Ася подошла ко мне и взяла меня под руку. Я с трудом удержалась от желания отодвинуться. Ася мне и сама по себе мало симпатична, а уж в сочетании с бандитом Азиком – и того меньше.
   Но я пересилила естественную брезгливость и не освободила руку.
   – Уходишь? – спросила Ася.
   – Да, – ответила я, глядя в пол, на Асины ножки. Ножки были обуты в дорогие туфельки из змеиной кожи. Лично я такие не потяну. Не по карману. Интересно, каким местом она их заработала? Хотя нет, не интересно.
   – Я провожу, – предложила Ася. – До двора.
   Я молча пожала плечами. Понятно, что барышне нужно со мной о чем-то поговорить. Даже догадываюсь о чем. Хорошо, что шеф меня предупредил об изменениях в личной Асиной жизни! Не дай бог, ляпнула бы что-то про ее нового спонсора!
   Мы вышли во двор перед редакцией.
   – Пройдемся до машины? – предложила Ася.
   Я с удивлением посмотрела на нее. Вчера мы с Асей не виделись, поэтому она про мою дефективную «ниву» знать не может. Хотя новости у нас в редакции распространяются быстро...
   – Машина там, – сказала я и показала на свою «ниву», стоявшую немного левей.
   – Ты купила машину? – удивилась Ася.
   – Ну да! – в свою очередь удивилась я. – О чем же ты говоришь?
   Ася ревниво последила за движением моей руки. Увидела старую облезлую тачку неопределенного цвета и сразу успокоилась.
   – Твоя? – спросила она, кивнув подбородком на мою развалюху.
   – Моя, – подтвердила я с материнской гордостью.
   – Симпатичная, – снисходительно похвалила Ася. Ее настроение поднималось вверх прямо на глазах. – Только я не про твою машину. Я про свою.
   – Ты купила машину? – на этот раз удивилась я. Впрочем, вру. Не удивилась. Изобразила удивление.
   – Нет, – небрежно ответила Ася. – Не купила. Подарили.
   И она подвела меня к небольшому симпатичному автомобильчику, на котором красовался знакомый логотип: лев, поднявшийся на задние лапы.
   – «Пежо», – констатировала я, рассматривая сияющую новенькую иномарку.
   – «Пежо», – подтвердила Ася скромненько.
   – Блеск, – похвалила я. – Поздравляю.
   – Спасибо.
   Ася скользнула внутрь салона и распахнула дверцу пассажира. Мне пришлось усесться рядом с ней.
   – Нравится?
   Я оглядела салон.
   – Нравится.
   – Классная машинка, – никак не могла успокоиться Ася. – На такой только в рай въезжать.
   – Ну, с этим лучше не торопиться.
   – Да.
   Минуту мы молчали. Наверное, я ей немного завидовала. Потому что в голове у меня вертелась расхожая Асина фраза: «Знаешь, каким местом она ее заработала?!»
   Знаю. Но не скажу. Как Явлинский.
   – У тебя личное расследование? – прервала Ася затянувшуюся паузу.
   – Что-то вроде того.
   Она кивнула.
   – По Терехину?
   – Ась, – сказала я мягко, – ты же знаешь: говорить о работе заранее – плохая примета.
   – Я не просто спрашиваю, – ответила Ася. – То есть не из любопытства.
   Я вежливо подняла брови, изображая интерес.
   – Отдай мне Дердекена, – попросила вдруг Ася.
   Я так удивилась, что даже не сразу нашла ответ.
   – Отдать Дердекена? Что ты имеешь в виду?
   – Не притворяйся, – сказала Ася нетерпеливо. – Я знаю, что шеф поручил тебе разработку нового клиента.
   Я промолчала.
   – Давай поделимся, – предложила Ася задушевным тоном. – Я тебе даю материалы по Терехину... Все, какие есть! А ты...
   Она сделала паузу.
   – А я?
   – А ты отдаешь мне интервью с Дердекеном. Ну, и вообще, всю разработку клиента. Лады?
   – Ась, – начала я, осторожно подбирая слова. – Ты прекрасно знаешь, что работу распределяет шеф. Попробуй предложить ему то же самое. Если он не против – ради бога! Разрабатывай кого угодно!
   Ася откинулась на спинку сиденья.
   – Шеф против, – сказала она ровным голосом. – Я уже просила.
   Я пожала плечами.
   – Ну, а я-то чем могу тебе помочь?
   – Откажись от статьи, – ответила Ася.
   Я оторопела.
   – Ась! Ты здорова?
   – Я здорова, – подтвердила Ася. Повернула голову и негромко добавила:
   – И ты пока здорова.
   Я наклонила голову к плечу и с интересом оглядела коллегу с головы до ног. Похоже, мне только что угрожали.
   – Интересная мысль! А на что же я буду жить?
   – Деньги не проблема, – продолжала Ася, нервно оглядывая двор. – Сколько ты хочешь за эту работу?
   – У тебя столько нет, – ответила я.
   – У меня, может, и нет. У других есть.
   Я вспомнила нашего маленького круглозадого бандита и понимающе кивнула. Ясно, откуда ветер дует. Не ясно другое: на фиг ему все это нужно? Неужели он как-то причастен к смерти Терехина? Может, это Азик нашел способ напугать его до смерти? Решил остаться единоличным хозяином города? А что, это мысль! Но если это так, то шеф прав: туда лучше не соваться. Можно поломать шею.
   – Я подумаю, – сказала я.
   – Подумай, – согласилась Ася. – Только недолго. Скажем, до завтра.
   Я вздохнула. Приятно думать, что главарь местной организованной группировки так сильно меня боится, но мне в это почему-то не верится.
   Дело вовсе не в моей скромной персоне, и вовсе не в этом смешном журналистском расследовании. А в чем тогда?
   В чем?!
   – Хорошо, – согласилась я кротко. – Я подумаю до завтра.
   – Отлично.
   Ася вылезла из салона. Я поняла это как приглашение выметаться к чертовой матери.
   Вылезла из машины и аккуратно прикрыла дверцу. Машинка была такая новенькая и сверкающая, что хотелось перевязать ее розовой ленточкой.
   – Пока, – сказала Ася и пошла прочь. Я проводила ее задумчивым взглядом.
   Думаете, я испугалась? Как бы не так! Всякое давление всегда вызывает у меня обратный рефлекс! Самым развитым чувством у меня является чувство противоречия!
   Спорить с Асей я не стала по одной простой причине: мне нужно все хорошенько обдумать. Допустим, что за этим предупреждением стоит маленький Турсун с большим Заде. Непонятно другое: зачем ему понадобилось на меня давить? Да еще в такой откровенной форме! Чем ему может помешать мое дилетантское расследование? Кто я такая? Какие у меня возможности? Особенно по сравнению с ним!
   Нет, тут что-то не так.
   А может, Ася просто хочет лишить меня выгодного заказа? Может, она решила воспользоваться своими неформальными отношениями с бандитом, чтобы сделать карьеру?
   Тоже вполне возможно.
   Я развернулась и пошла к своей «ниве» цвета «баклажан».
   Ясно одно. От своей работы я теперь не откажусь даже под дулом автомата.
   Я споткнулась и суеверно сплюнула через плечо.
   Нет, под дулом, конечно, откажусь, но будем надеяться, что до этого не дойдет.
   Я уселась в машину, выехала из ряда и развернулась. Мой путь лежал в обратном направлении. Туда, где высилась над городом огромная телебашня.
   На частном телеканале, принадлежавшим Терехину, работал мой бывший однокурсник, Вовка Сагалаев. Одно время он был в меня влюблен, и даже сделал мне предложение. Кажется, на четвертом курсе. Но я с подачи родителей твердо заявила: сначала диплом, потом глупости.
   Или, как поется в одной популярной песне, «первым делом самолеты»...
   Вовка огорчился, но ненадолго. Замену мне он нашел так неприлично быстро, что я даже немного обиделась. Впрочем, Танюшка – отличная девчонка, и мы с ней даже немного подружились. Они с Вовкой поженились на пятом курсе, после чего Танюшка ушла в декрет. Даже не знаю, закончила она в итоге университет или так и осталась с «моральным удовлетворением».
   Хотя... Каждому свое. Кто-то роет копытом землю, стремясь добиться денег и признания, кто-то получает больше радости от готовки семейных обедов. Люди разные, нельзя их равнять по себе.
   Интересно, а чего хочу я?
   Мысль показалась занятной, но додумать ее до конца я не успела. Потому что приехала.
   Я предъявила охраннику свою корочку, и шлагбаум перед воротами поехал вверх. Я завела машину во двор, приткнула ее на свободный пятачок и хлопнула дверцей.
   Тут же осадила себя, напомнив, что машина старенькая. Ее беречь надо. Кто знает, сколько лет мне придется ждать новую? Если вообще когда-нибудь дождусь!
   Я вошла в большой прохладный вестибюль, поднялась на второй этаж и пошла по длинному коридору, разглядывая таблички на дверях.
   На работе у Вовчика я была не раз. Знаю, что на месте он находится безотлучно, потому что возглавляет информационную редакцию и координирует действия всех корреспондентов. Предупреждать о своем приезде я не стала еще по одной эгоистической причине: мне не хотелось, чтобы Вовчик успел обдумать предстоящий разговор. По опыту знаю, что экспромтом получается лучше. Живенько получается.
   – Всем привет! – сказала я, входя в редакцию.
   – Привет, – мрачно откликнулся бородатый парень, сидевший в комнате в гордом одиночестве.
   – Я – Майя, – представилась я.
   – Очень приятно. Я – Гена.
   – Рада познакомиться, Гена. Вы, наверное, новенький?
   – Новенький, – мрачно подтвердил бородач. – Неделю, как устроился.
   – А чего ж вы такой мрачный? – удивилась я.
   Гена издал тоскливый вздох.
   – Так умер наш хозяин! – сказал он грустно.
   – Ничего, – утешила я. – Без работы не останетесь!
   Бородач немного оживился.
   – Думаете?
   – Уверена! Кто-то все равно вас к рукам приберет!
   – Кто? Азик?
   – Или городская администрация, – не согласилась я. – Скоро выборы, свой канал не помешает.
   Бородач встрепенулся еще веселей.
   – Да, похоже! А мы тут сидим, предаемся скорби...
   – Нет, птичку, конечно, жалко, – проявила я лояльность. – Умер человек, и все такое... Но это же не конец света?
   – В общем, нет.
   – Видите!
   Бородач преисполнился ко мне благодарности.
   – Хорошо, что вы пришли, – сказал он проникновенно. – Я до этого почти полгода без работы сидел. Так, перебивался заказными статейками... Надоело до ужаса!
   – Понимаю, – посочувствовала я.
   – Не понимаете, – заспорил бородач.
   – Понимаю, понимаю, – заверила я. – Сама тем же занимаюсь.
   И не давая бородачу опомниться, спросила:
   – А Сагалаев где скорби предается?
   – В столовой, – ответил мой новый друг.