Толкиен Джон Рональд Руэл. Возвращение государя

вел черную армаду от Пеларгира, Мерри ехал с мустангримцами по Каменоломной
долине, в Минас-Тирите бушевали пожары, и Пин испугался безумного взора
Денэтора. Но за страхами и заботами они друзей не забывали и все время
думали о Фродо и Сэме. Думать думали, а помочь никак не могли, никто теперь
не смог бы помочь Сэммиуму, сыну Хэмбриджа: он был один-одинешенек.

Он вернулся к каменной двери-перегородке, поискал и не нашел ни засова,
ни запора, опять протиснулся в лаз между дверью и сводом и ловко упал на
руки. Потом прокрался к выходу из логова Шелоб, где обрывки ее рассеченной
паутины мотались на холодном ветру - очень даже холодным показался он Сэму
после вонючей духоты, но зато и бодрящим. Он осторожно вылез наружу.
Было по-страшному тихо. И темновато - ну, вроде как в пасмурные
сумерки. Дымные, тяжелые тучи, снизу окрашенные мутным багрянцем, клубились
над Мордором и уползали на запад.
Сэм взглянул на оркскую башню, и вдруг ее узкие окна зажглись, точно
красные зрачки. "Сигнал, что ли, какой", - подумал он, и страх перед орками,
подавленный было гневом и отчаянием, овладел им снова. Путь-то у него был,
как видно, один: надо искать главный вход в эту треклятую башню - только вот
колени подгибались и дрожь не отпускала. Он отвел глаза от башни, от
каменных рогов Ущелины и, волоча непослушные ноги, медленно-медленно,
вслушиваясь в каждый шорох, вглядываясь в тени под скалами, пошел обратным
путем мимо того места, где лежал Фродо и до сих пор воняло гноем Шелоб,
потом наверх, до самого гребня, где он надел Кольцо и пропускал мимо орков
Шаграта.
Умные ноги дальше идти отказывались, и он решил все-таки посидеть
подумать. Ну да, вот сейчас он перейдет за этот гребень, шагнет - и очутится
в Мордоре, а оттуда пути назад нету. Сам не зная зачем, он вытянул Кольцо и
надел его. И сразу же на него обрушилась непомерная тяжесть, и злобное Око
Мордора загорелось совсем вблизи, во сто крат ярче прежнего: оно пронизывало
темень, которою само же окуталось и которая теперь мешала Властелину
избавиться от тревог и сомнений.
Как и в тот раз, обострился слух и помутилось зрение, выпуская из виду
здешнее, земное. Побледнели, словно потонули в тумане, утесы, зато донеслись
клокочущие стенания Шелоб и совсем уж четко, резко, чуть что не рядом
послышались яростные крики и лязг оружия. Он вскочил на ноги, прижался ухом
к скале и порадовался, что невидим: вот-вот нагрянут орки. Так ему, во
всяком случае, показалось. А потом он понял, что зря показалось: просто уж
очень громкими были ихние крики из башни, верхний рог которой торчал прямо
над ним, за левой кромкой Ущелины.
Сэм встряхнулся и снова прикинул, что делать дальше. Как-то оно худо:
похоже, орки совсем озверели, наплевали на все приказы и теперь мучают
Фродо, а может, уже и на куски его изрубили. Он снова прислушался: вдруг
забрезжила какая-то надежда. Это уж точно - в башне дерутся, орки
передрались. Шаграт и Горбаг чего-то не поделили. Надежда была крошечная, но
ему и этого хватило. А мало ли, а вдруг? Что там все остальное, сильнее
всего была любовь к Фродо, и он забыл о себе и воскликнул:
- Господин Фродо, сударь, иду, иду!
И побежал за гребень невозвратной тропой. Она свернула налево, потом
круто вниз. Сэм вошел в Мордор.

Он снял Кольцо, нутром почуяв опасность, но снял всего лишь затем,
чтобы лучше было видно.
- Оглядеться-то надо как следует, - пробормотал он. - Не все же в
тумане блуждать!
Увидел он суровую, истерзанную и скудную страну. Он стоял на вершине
высочайшего гребня Изгарных гор, над крутым откосом и темной котловиной; по
ту сторону котловины тянулся хребет пониже, острые скалы торчали, как черные
зубья, в огневеющем небе. Это был Моргвей, внутренняя горная ограда. Далеко
за нею, за озером тьмы, усеянной огоньками, светилось багровое зарево и
столбами вставал дым, внизу темно-красный; он сливался поверху в черную
тучу, и тяжкий свод нависал над зачумленным краем.
Сэм глядел на Ородруин, на Огненную гору. Высилась ее остроконечная
пепельная вершина, близ подножия полыхали горнила, и расселины по склонам
извергали бурные потоки магмы: одни струились, плеща огнем, по протокам к
Барад-Дуру, другие, виясь, достигали каменистой равнины и там застывали
подобьями сплющенных драконов, выползших из-под земли. Багровое озаренье
кузни Мордора было невидимо с запада, из-за Эфель-Дуата, а Сэму оно слепило
глаза, и голые скалы Моргвея были словно окровавлены.
Сэм взглянул налево - и ужаснулся, увидев башню на Кирит-Унголе во всем
ее сокрытом могуществе. Рог над гребнем Изгарных был всего лишь ее верхним
отростком, а с востока в ней было три яруса; и ее бастионы, внизу огромные,
кверху все уже и уже, обращены были на северо- и юго-восток. Кладка была
на диво искусная. Нижний ярус и дворик, футов за двести под ногами Сэма, был
обнесен зубчатой стеною с воротами на широкую дорогу, парапет которой
тянулся по самому краю пропасти. Потом дорога сворачивала на юг и крутыми
излучинами уходила во тьму, к торному пути с Моргульского перевала. Между
зубьями Моргвея, равниною Горгорота путь этот приводил в Барад-Дур. Узенькая
тропа, где стоял Сэм, ступенчатыми сходами спускалась на дорогу под стеною
близ башенных ворот.
Глядя на башню, Сэм как-то вдруг сообразил, что эта твердыня изначально
служила не Мордору, а против Мордора. В самом деле, ее воздвигли гондорцы
для защиты Итилии - давным-давно, когда Последний Союз победил Саурона, а в
Сумрачном Краю еще бродили остатки его недобитого воинства.
Но как было с Наркостом и Каркостом, башнями-клыками у Мораннона, так и
здесь. Обманув нерадивую охрану, Главарь Кольценосцев захватил твердыню, и
многие века владела ею черная нечисть. Еще нужнее стала эта башня, когда
Саурон возвратился: верных слуг у него почти не было, а запуганных рабов не
след выпускать из Мордора. Если же сюда попытается тайком проникнуть враг -
обойдет Минас-Моргул и ускользнет от Шелоб, - то его встретит неусыпная
стража.
Яснее ясного было Сэму, что никак не проберешься вниз мимо сотен
бдительных глаз, никак не минуешь ворота. И все равно недалеко уйдешь по
дороге, которую стерегут пуще зеницы ока. Как ни прячься в черной тени от
багровых отсветов, от орков не спрячешься, они в темноте видят не хуже
кошек. И это бы ладно - так ведь ему же надо было не удирать и не прятаться,
а соваться в самые ворота.

"Кольцо? Да Кольцо-то, - подумал он с ужасом, - опаснее всякого врага".
Заполыхала вдали треклятая гора, и ноша его так и налилась тяжестью. Видно,
вблизи от горнил, где Кольцо было некогда выковано, таинственная власть его
возрастала, и могучая нужна была сила, чтобы с ним совладать. Сэм не трогал
Кольцо, оно висело у него на шее; однако ему чудилось, что он вырос и
преобразился, что не сам он, а величественный его призрак вступает в пределы
Мордора. И обманный выбор вставал перед ним: либо отказаться от Кольца и
обречь себя на муку, либо же стать его владельцем и бросить вызов Тому,
сокрытому в черной башне за морем сумрака. Кольцо искушало его, подтачивало
волю, расшатывало рассудок. Мечтания овладевали им: он точно воочию видел,
как Сэммиум Смелый, герой из героев, грозно шагает по темной равнине к
Барад-Дуру, воздев пламенеющий меч, и со всех сторон стекаются войска на его
зов. И рассеиваются тучи, блещет яркое солнце, а Горгорот превращается в
цветущий, плодоносный сад. Стоит ему лишь надеть Кольцо, сказать: Оно - мое,
и мечтания сбудутся наяву.
В этом тяжком испытании ему помогла выстоять любовь к хозяину, но,
кроме того, в нем крепко сидел простой хоббитский здравый смысл: в глубине
души он твердо знал, что такое бремя ему не по силам, пусть даже видения и
не совсем обманные. Хватит с него и собственного сада, незачем превращать в
свой сад целое царство; есть у него свои руки - и ладно, а чужими руками
нечего жар загребать.
- И чего я сам себе голову морочу? - пробурчал он. - Да он меня как
увидит, так и сцапает, я и пикнуть не успею. А он увидит, и скоренько, ежели
я здесь, в Мордоре, вздумаю надеть Кольцо. Словом, как ни кинь, все клин.
Это ж надо: в самый раз бы мне пробраться невидимкой - а Кольцо не тронь.
Мало того, оно дальше - больше будет мне мешать, вот навязалась обуза! Ну и
что же делать?
Это Сэм просто так спрашивал: он знал, что надо побыстрее идти к
воротам. Он пожал плечами, встряхнул головой, как бы отгоняя видения, и стал
медленно спускаться, делаясь меньше и меньше: через сотню шагов он снова
превратился в маленького, перепуганного хоббита. Из башни слышны были без
всякого Кольца крики, лязг оружия, да и не только из башни - похоже, дрались
во дворе.

Сэм наполовину спустился, когда из темных ворот на дорогу, озаренную
багровым светом, выскочили два орка. По счастью, бежали они не к нему и
недалеко убежали, а свалившись, не двигались. Должно быть, их подстрелили из
бойницы или со двора. Сэм осторожно продвигался, левым боком прижимаясь к
стене; он взглянул наверх: да нет, не взобраться, куда там. Тридцать футов
гладкого-прегладкого камня - ни трещинки, ни выступа - до гребня стеньг,
нависавшего перевернутыми ступеньками. Только через ворота.
Он крался к воротам и соображал, сколько орков в башне у Шаграта,
сколько привел Горбаг и с чего они разодрались. В Логове с Шагратом было
около сорока, а с Горбатом, пожалуй, вдвое больше, но Шаграт не всех же
вывел из башни. А поцапались, конечно, из-за Фродо, из-за добычи.
Сэм даже остановился: он сразу все понял, точно увидел своими глазами.
Мифрильная кольчуга! Ну конечно же - раздели Фродо, увидели кольчугу, и
Горбаг наложил на нее лапу: они ведь его первые нашли! И выходит так, что
жизнь Фродо висит на волоске, ее охраняет лишь приказ из Черной Башни, а
если они ослушаются...
- Ну же, ты, негодный слизняк! - закричал сам на себя Сэм. - Беги
скорей!
Он выхватил Терн и ринулся к открытым воротам. Однако у входа под арку
его что-то задержало, в точности как паутина Шелоб, только невидимая. Вроде
бы проход свободен, а не пройдешь - и все тут. Он огляделся и по обеим
сторонам прохода в тени увидел Соглядатаев.
Это были две фигуры на тронах, у каждой по три тулова и три головы,
обращенные вперед, назад и поперек прохода. Головы как у стервятников, на
коленях когтистые лапы. Высеченные из камня, недвижные, они, однако, следили
- зорко, злобно, цепко - и распознавали врагов. Видимый или невидимый -
никто их не мог миновать. Они и впускали - и не выпускали.
Сэм изо всех сил рванулся вперед - и больно ушибся лицом и грудью.
Тогда с отчаянной смелостью - больше ему просто ничего на ум не пришло - он
вынул из-за пазухи фиал Галадриэли и поднял его над головой. Светильник
вспыхнул, разгорелся серебряной звездой - и отступили тени из-под темной
арки, а Соглядатаи, выхваченные из тьмы во всем своем жутком уродстве,
казалось, заново оцепенели. Черные камни-глаза блеснули леденящей
ненавистью. Сэм даже вздрогнул; но блеск угас, и он почуял их страх.
Когда же он проскочил мимо, пряча фиал на груди, за ним как железный
засов задвинулся: опомнились, будут стеречь еще строже. И испустили дикий,
пронзительный вопль - эхом загудели высокие стены. Сверху, отозвавшись,
резко ударил колокол.

- Готово дело! - сказал Сэм. - Позвонил у парадного! Ну, давайте сюда,
где вы там! - крикнул он. - Скажите своему Шаграту, что огромный
богатырь-эльф тут как тут, и эльфийский меч при нем!
Ответа не было, и Сэм пошел вперед; в руке его сверкал ярко-голубой
Терн. Темным-темно было во дворе, но он видел, что всюду валялись мертвецы.
Возле его ног скорчились два лучника с ножами в спинах. Трупы за трупами,
поодиночке, изрубленные или подстреленные, по двое, резали, душили, кусали -
и издохли, вцепившись друг в друга. По скользким камням струилась черная
кровь.
Доспехи, заметил Сэм, у одних были с Багровым Оком, у других - с Луной,
оскаленной, как череп; он, впрочем, приглядываться не стал. Большая дверь у
подножия башни была приоткрыта, на пороге лежал здоровенный орк. Сэм
перепрыгнул через него и зашел внутрь, растерянно озираясь.
Дальний конец широкого, гулкого коридора, тускло освещенного торчавшими
по стенам факелами, терялся в сумраке. По обе стороны виднелись двери и
проходы, и всюду было пусто; лежали два или три трупа. Сэм помнил из
разговора вожаков, что Фродо, живого или мертвого, надо искать "в потайной
каморке на самом верху" - но проискать можно было и целый день.
- Наверно, где-нибудь в той стороне, - пробормотал Сэм. - Башня вроде
как наискось построена, прислонена к горе. Ладно, вперед, не в темень же
соваться.
Он шел по коридору все медленнее и медленнее, еле волоча ноги. Ему
опять стало очень страшно. Тишину нарушал только звук его осторожных шагов,
которые эхо превращало в шлепки огромных рук по каменным плитам. Мертвые
тела, пустота, сырые стены, при свете факелов точно сочившиеся кровью,
смерть за каждой дверью и в темных простенках, да еще неотвязная память о
чудищах, поджидавших его у ворот, - словом, немудрено было и оробеть. Но ему
даже хотелось, чтоб на него скорей напали - один-два орка, не больше, -
лучше все-таки драться, чем трястись со страху. Он старался думать о Фродо,
который лежит где-то в этой жуткой башне, связанный, раненый или мертвый. И
не останавливался.
Ряды факелов кончились, он добрел почти до самых дверей в конце
коридора - это, верно, и были задние ворота башни, только теперь изнутри. И
вдруг откуда-то сверху донесся безумный сдавленный крик. Он замер и услышал
топот: кто-то быстро сбегал по гулкой лестнице.
Удержать свою руку было не под силу, она невольно схватилась за цепочку
с Кольцом. Но не успел Сэм надеть его, как из темного прохода справа
выскочил орк и вслепую побежал прямо на него. Шагов за шесть, подняв голову,
он заметил Сэма, а тот уже слышал его пыхтенье и видел воспаленные,
выпученные глаза. Орк в ужасе остановился: перед ним был вовсе не маленький
перепуганный хоббит с мечом в дрожащей руке, а огромная безмолвная фигура в
сером облаченье, заслонявшая неверный факельный свет; в одной руке у
пришельца был меч, яростным блеском выжигавший глаза, другую он держал на
груди, скрывая неведомую, властную, убийственную угрозу.
Орк съежился, дико завопил и метнулся обратно в проход. А Сэм
взбодрился, как щенок, нежданно-негаданно испугавший большого пса, и
погнался за ним с победным криком:
- Ага! Видал эльфийского богатыря! Вот он я. А ну, показывай дорогу на
самый верх, а то шкуру спущу!
Но ловкий и сытый орк был у себя дома, а голодный, изможденный Сэм
спотыкался на каждом шагу, взбегая по высоким ступенькам крутой винтовой
лестницы. Он запыхался; вскоре орк скрылся из виду, и все глуше доносился
сверху его топот; правда, время от времени он подвывал от ужаса, и эхо
гудело на лестнице. Но потом все стихло.
Сэм поднимался дальше. Он чуял, что он на верном пути, и сил у него
прибыло.
- Ну-ну! - сказал он сам себе, как следует упрятав кольцо и подтянув
пояс. - Если они все будут так шарахаться от меня при виде Терна, то, может,
я с ними как-нибудь и управлюсь. Вообще-то похоже, что Шаграт, Горбаг и их
молодцы славно поработали за меня. Кроме этого трусливого ублюдка, никого и
в живых, кажется, не осталось.
Сказал - и словно ударился лбом о каменную стену. А вдруг и в самом
деле - никого в живых?.. Чей это был отчаянный крик?
- Фродо, Фродо! Хозяин! - воскликнул он, давясь слезами. - Что мне
делать, если они вас убили? Иду, все равно иду - эх, кабы не опоздать!
Выше и выше вела лестница, которую изредка освещали факелы на поворотах
или над зияющими проходами в верхние ярусы. Сэм принялся считать ступеньки,
досчитал до двухсот и сбился. Шел он крадучись: вроде бы сверху послышались
голоса. Видно, ублюдок-то был не один.
И когда ноги уже не гнулись, а дышать стало совсем невмочь, лестница
кончилась. Он остановился (голоса были слышны отчетливо и близко) и
осмотрелся. Он был на плоской крыше третьего яруса, на круглой площадке
шириною футов шестьдесят, с низким парапетом. Лестница выходила посредине
площадки в сводчатую комнатку шатром: низкие дверные проемы глядели на
восток и на запад. На востоке, далеко внизу, простиралась темная пустыня
Мордора, полыхал Ородруин. Из кипящих недр яростней прежнего извергались
огненные потоки - такие раскаленные, что даже здесь, за много миль, верхушку
башни озарял багровый свет. Впрочем - Сэм поглядел на запад, - это была не
верхушка, а дворик у подножия верхней сторожевой башни, того самого рога над
горным гребнем. Оконная прорезь светилась. Дверь в башню - футов за тридцать
от Сэма - была отворена, и оттуда, из черноты, и слышались голоса.
Сэм не стал прислушиваться; он вышел из восточной дверцы и окинул
взглядом площадку - да, здесь, видать, была главная драка. Мертвецы лежали
грудами, повсюду валялись отрубленные головы, руки, ноги. Застоялся смертный
смрад. Вдруг кто-то рявкнул, кого-то ударили, раздался злобный крик, и Сэм
кинулся назад, к лестнице. Орк заорал, и это был голос Шаграта: резкий,
сиплый, начальственный.
- Ты что, Снага, очумел, как это ты не пойдешь? Да я тебя, гаденыша!
Думаешь, я ранен, так и можно отбрехаться? Иди-ка сюда, я тебе глаза
выдавлю, как Радбугу - слышал, он вопил? Вот подойдут парни, я с тобой
разберусь: скормлю тебя Шелоб!
- Не подойдет никто, ты прежде сдохнешь, - угрюмо отвечал Снага. - Два
раза уж сказал тебе: моргульская сволочь перекрыла ворота, из наших никто не
выбрался. Проскочили Лагдуф и Музгаш - и тех подстрелили. Говорю же: я сам
из окошка видел. А всем остальным - каюк.
- Вот, значит, ты и пойдешь. Мне все равно надо быть здесь; к тому же
Горбаг, подлюга, ранил меня, чтоб ему сгнить в Черной Яме! - Шаграт
разразился долгой и гнусной руганью. - Пока я его душил, он, вонючка, успел
меня ножом пырнуть. Иди давай, живьем ведь слопаю. Надо скорее обо всем
доложить в Лугбурз, а то угодим в Черную Яму. Да, да, с тобой на пару, не
отвертишься, не отсидишься!
- Не пойду я на лестницу, - буркнул Снага, - плевать я хотел, что ты
начальник. Хрен тебе! И не хватайся за нож, получишь стрелу в брюхо. Да и
начальником тебе не бывать, когда Там узнают, что ты натворил.
Моргульцев-гнид правильно всех перебили, но вы же и долбаки с Горбагом:
сцепились из-за добычи!
- А ну, заткнись! - рявкнул Шаграт. - У меня был ясный приказ, а Горбаг
хотел захапать кольчужку.
- Ты тоже хорош: сразу пошел выпендриваться - я, мол, здесь хозяин! У
него в голове-то было побольше твоего: он тебе сколько повторял, что
главного шпиона мы не видели, а ты уши затыкал. И сейчас как глухой -
говорят тебе, прав был Горбаг. Главный этот у нас под боком ходит - не то
эльф-кровопийца, не то поганый тарк [На оркском наречии - гондорец.]. Сюда
он идет, говорю же тебе. Колокол слышал? Он прорвался мимо Соглядатаев:
тарки это умеют. И гнался за мной по лестнице. Покуда он здесь, не пойду я
вниз. Будь ты хоть сам назгул, не пойду.
- Ах, ты так? - взревел Шаграт. - Туда не пойдешь, сюда не желаешь? А
когда он придет, удерешь и бросишь меня? Нет, не выйдет? Сперва я из тебя
кишки с дерьмом вытряхну!
Из башенной двери выскочил орк небольшого роста, а за ним гнался дюжий
Шаграт, скрючившись и загребая ручищами чуть не до полу: одна,
окровавленная, болталась, а в другой он держал большой черный сверток.
Прячась за лестничной дверцей, Сэм увидел в багровом свете его злобную
морду, изорванную когтями, испятнанную кровью, с ощеренных клыков капала
слюна.
Шаграт гонялся за Снагой по дворику, а тот ускользал, увертывался, -
наконец с визгом нырнул обратно в башню и скрылся. Из восточной дверцы Сэм
видел, как Шаграт стал у парапета, задыхаясь, сжимая и разжимая когти на
левой, свисавшей лапе. Он опустил сверток на пол, вытащил длинный красный
нож и сплюнул на него. Потом перегнулся через парапет, разглядывая нижний
двор, и зычно заорал раз-другой, но ответа не было.
Вдруг Сэм с изумленьем заметил, как один из распростертых мертвецов
зашевелился, пополз, ухватил сверток за спиною склоненного над парапетом
Шаграта и, шатаясь, поднялся на ноги. В другой руке у него был обломок копья
с широким плоским наконечником; он занес его для удара, но в последний миг
зашипел - от боли или от злобы. Шаграт отпрянул по-змеиному, извернулся - и
вонзил нож в горло врагу.
- Здорово, Горбаг! - крикнул он. - Ты что, не сдох? Ладно, сейчас
помогу!
Вскочив на рухнувшее тело, он бешено топтал и пинал его, нагибался,
колол и кромсал ножом, наконец закинул голову и испустил надсадный ликующий
вопль. Потом облизал нож, взял его в зубы, поднял сверток и заковылял к
ближней лестничной дверце.
Раздумывать не приходилось. Сэм, конечно, мог выскочить в другую
дверцу, но вряд ли незаметно, а затевать с этим выродком игру в прятки -
дело дохлое. Наверно, он поступил правильнее всего: с криком выпрыгнул
навстречу Шаграту. Теперь он Кольцо в руке не сжимал, но оно никуда не
делось, и всякий мордорский раб чуял его страшную власть и смертельную
угрозу. Нестерпимо сверкал Терн - отблеском звезд эльфийского края, страшнее
которого для орков ничего нет. И наконец, Шаграт не мог драться, не выпустив
сверток. Он пригнулся, зарычал и оскалил клыки. Потом отпрыгнул в сторону и,
когда Сэм на него бросился, выставил тяжелый сверток, словно щит, ткнув им
врага в лицо. Сэм отшатнулся и опомниться не успел, как Шаграт уже сбегал по
лестнице.
Сэм с проклятьем кинулся за ним, но быстро остыл. Он подумал о Фродо, о
том, что другой орк вернулся в сторожевую башню. Опять надо было выбирать,
не мешкая. Если Шаграт удерет, то скоро вернется с подмогой. Но если бежать
за ним - тот, другой, может такое вытворить... Шаграта еще поди догони, а
догонишь - кто кого убьет. Сэм повернулся и взбежал наверх.
- Опять небось маху дал, - вздохнул он. - Но будь что будет, сперва
доберусь до этой каморки на верхотуре.
А Шаграт тем временем сбежал по лестнице, пересек двор и выскочил из
ворот со своей драгоценной ношей. Знал бы Сэм, сколько скорби вызовет его
бегство, он бы, может, еще подумал. Но он думал только о том, где ему искать
Фродо. Он с оглядкой подошел к башенной двери и сунулся внутрь: вроде бы
совсем темно, но потом глаза привыкли, и он завидел справа тусклый свет - из
прохода к узкой винтовой лестнице у стены. Откуда сверху мерцал факел.
Сэм стал осторожно подниматься. Факел оказался над дверью слева,
напротив оконной прорези, обращенной на запад: это небось и было то красное
окно, которое они с Фродо увидели, выйдя из Логова. Сэм прошмыгнул мимо
двери и поспешил на третий этаж, каждый миг опасаясь, что сзади схватят его
за горло. Снова прорезь, теперь на восток, и опять факел над дверью
напротив. Дверь была открыта: темный коридор скудно освещали отблески факела
и багрового зарева за окном. Но лестница кончилась, и Сэм прокрался в
коридор. С двух сторон были низкие двери; обе заперты. Ниоткуда ни звука.
- Добрался, нечего сказать, - пробормотал Сэм, - было зачем добираться!
Но это вроде бы не самая верхотура. А дальше-то куда?
Он сбежал на второй этаж, попробовал дверь. Заперта. Он снова взбежал
наверх, пот лил с него ручьем. Каждая минута была дорога, и минута за
минутой уходили попусту. Он уж и думать забыл про Шаграта, Снагу и всех
прочих орков; он не чаял найти хозяина, посмотреть ему в лицо, потрогать его
за руку.
И наконец, усталый и разбитый, он сел на ступеньку пониже третьего
этажа и уронил голову на руки. Стояла жуткая тишина. Факел, догорая,
затрещал и погас; темнота, как волна, захлестнула его с головой. И вдруг,
себе на удивление, Сэм, у которого не осталось надежды и не было сил
горевать, тихонько запел, повинуясь тайной подсказке сердца.
Его слабый, дрожащий голосок был еле слышен в черной холодной башне;
никакой орк не принял бы это жалобное пение полуживого хоббита за звонкую
песнь эльфийского воина. Он тихонько напевал детские песенки Хоббитании,
стихи господина Бильбо - напевал все, что приходило в голову и напоминало
родные края. Внезапно сил у него прибавилось, голос окреп, и сами собой
сочинились слова, как простенький мотив:

Там солнце льет свои лучи
На вешние сады,
Цветут луга, журчат ручьи,
В лесах поют дрозды.
А может, льется звездный свет,
И я бы увидал,
Как тихо светится в листве
Жемчужная звезда.

А здесь темно, и ни души,
В углах таится смерть.
Но выше сумрачных вершин
Сияющая твердь.
Лучится ласковая синь,
Блистает звездный свод -
Ведь он прочнее всех твердынь,
И темнота пройдет.

- Но выше сумрачных вершин, - затянул он снова - и замолк. Ему словно
бы отозвался чей-то слабый голос. Да нет, показалось: ничего не слыхать. А
потом стало слыхать, только не голос, а шаги. Тихо отворилась дверь в
верхнем коридоре, заскрипели петли. Сэм съежился, затаив дыхание. Дверь
хлопнула, и злобный голос орка прогнусил:
- Ну ты, гаденыш, там, наверху! Только пискни еще, я тебе так пискну!
Понял? Ответа не было.
- То-то, - буркнул Снага. - А все-таки слазаю посмотрю, чего это ты
распищался.
Снова скрипнули петли, и Сэм, выглядывая из-за косяка, увидел в дверях
полосу света и фигуру орка: он, кажется, нес лестницу. Сэма осенило:
каморка-то не иначе как над коридором, а вход в нее через люк. Снага
приставил лестницу, взлез к потолку и загремел засовом. И снова послышался
мерзостный, гнусавый голос:
- Тихо лежать, пока цел! А цел ты пробудешь недолго - тебе что,