Страница:
Грибоедовская 13.
Уральск, Евгению Алексеевичу Преображенскому.
2 марта
Послал письмо, две открытки. Телеграфируйте, как живете. Привет, Лее,
Наталья, Лева
Алма-Ата, Троцкому, из Уральска.
2 марта
Получил открытку, ответил заказным [письмом], привет, Евгений
Тифлис, Грибоедовская 13, Вирап.
3 марта
Спасибо [за] выписку газеты. Буду [с] интересом следить [за] жизнью
Закавказья. Братский привет, Лева
Алма-Ата, Троцкому, из Новосибирска
4 марта
Шлем горячий привет. Назначение Мариинск, Минусинск. Бронштейн, Козловский,
Воровская45
Алма-Ата, Троцкому, из Оренбурга
4 марта
Едем из Бутырок в Казахстан, шлем коммунистический привет. Лазъко
Алма-Ата, Л. Седову, из Москвы
4 марта
Есть сведения [о] серьезной болезни папы. Твои телеграммы подозрительны.
Немедленно сообщи подробно состояние. Целую, Аня
"Личные отходы от оппозиции неминуемы в той труднейшей обстановке, в которой
оппозиции приходится бороться за дело Ленина",-- так писали
большевики-ленинцы в своей платформе накануне XV съезда.
После ренегатства Зиновьева и Каменева на этот же путь измены вступил и
Пятаков. В "Правде" появилось его покаянное заявление. Свое покаяние Пятаков
начинает с трафаретного (и лицемерного) признания всех ренегатов, пишущих
под диктовку Сталина, будто фракционная работа была продуктом злой воли
оппозиции. "Фракционная организация и фракционная борьба привели к такого
рода выступлениям,
. фрак-
которые явно ослабляли партию как носительницу диктатуры пролетариата Такие
методы борьбы я никоим образом правильными признать не могу". Но ведь
Пятакову лучше, чем кому-либо, известна готовность большевиков-ленинцев
прекратить фрак-
ционную деятельность, если им будет дана возможность защиты ленинской
пролетарской линии внутри партии. Что же оставалось делать действительным
большевикам, когда официальное руководство партии предпочитало блок с Чан
Кайши лозунгу Советов в Китае, блок с Хиксом48 и Перселем борьбе
с оппортунизмом, когда требование борьбы с растущей кулацкой опасностью
объявляли перед всей страной желанием ограбить крестьянство, когда указание
на необходимость более внимательного отношения к материальным нуждам
рабочего класса клеймили как демагогию, когда призыв к борьбе с бюрократией
выдавался за критику основ пролетарской диктатуры. Ошибки ЦК усугублялись,
увеличивался и зажим внутри партии... Как же обо всем этом "забыл" Пятаков?
Фракционные выступления ослабляли партию. Вместо этой бухаринско-сталинской
формулировки не мешало бы диалектически поразмыслить -- не была бы ослаблена
партия еще больше, если бы оппозиция не вела такого наступления, не
развернула такой ожесточенной критики линии нынешнего партруководства. Разве
это не привело бы к тому, что партия еще более уклонилась от ленинского
революционного пути? Все это было ясно Пятакову еще совсем недавно... После
XV съезда он ведь подписал заявление четырех (Муралова, Раковского, Радека и
Смилги)49.
Что случилось нового за эти два с половиной месяца, что заставило Пятакова
пересмотреть свою прежнюю "установку"? В противоположность Зиновьеву и
Каменеву он никаких новых "важнейших фактов партийной политики" не приводит
в свое оправдание. Он выдвигает два момента. Первое: для него недопустим
разрыв с ВКП. Второе: его "сомнения в том, что политика союза рабочих и
крестьян превратится в политику игнорирования классовых различий в деревне
(кулак -- середняк -- бедняк)", оказались ошибочными сомнениями.
Пятаков считает, что перед оппозиционером имеется три пути: 1) вне партии
вести политическую борьбу; 2) вне партии прекратить вести политическую
борьбу; 3) и вернуться в партию. Второй путь он справедливо отвергает, ибо
"такой ответ есть уклонение от ответа и отказ от участия в политической
борьбе рабочего класса". Пятаков избирает третий путь. Но от него требуют
стать на сталинско-бухаринскую позицию, целиком принять бухаринское
схоластическое рассуждение: термидор у нас или диктатура пролетариата. И вот
Пятакову сразу стала непонятна оценка, которая неоднократно делалась
оппозицией: да, у нас диктатура пролетариата, но она находится под сильным
давлением враждебных классовых сил: наряду с революционными мероприятиями
проводится и целый ряд мероприятий, идущих вразрез интересам пролетариата;
наряду с сохранением мировой революционной роли СССР в политике нынешнего
партруководства имеется многое, тормозящее победоносное развитие мировой
революции (политика в Китае, в Англо-русском комитете, преследование левых в
Коминтерне и т. п.); именно для защиты
диктатуры пролетариата, для ее сохранения необходимо активное воздействие
оппозиции на партию. Пятаков уже успел забыть, как и он вместе с другими
оппозиционерами доказывал, что именно в результате активности оппозиции
задерживается сползание нынешнего партруководства с пролетарской позиции;
что благодаря оппозиции имеют место короткие левые зигзаги в нашей политике;
что левые зигзаги сменяются правым курсом, если не мобилизовать пролетариат
на защиту его завоеваний, если не противопоставить дружный пролетарский
отпор нажиму термидорианцев на власть и партию.
Конечно, лучше всего этого можно было бы достигнуть внутри партии. И каждый
оппозиционер скажет вместе с Пятаковым: "Да, я за то, чтобы вернуться в ряды
ВКП в целях участия в общей борьбе и общей работе партии". Но достигается ли
эта цель тем, что оппозиционер шельмует свой вчерашний день? Можно ли
участвовать нормальным образом "в общей борьбе и общей работе партии", если
предварительно признать, что взгляды, правильность которых подтверждается
ежедневной жизнью, являются меньшевистскими и контрреволюционными? Нет,
нельзя. Нельзя вести правильной линии, фальсифицируя ленинизм, скрывая
прошлые ошибки, борясь с оправдавшими себя взглядами оппозиции как с
"меньшевистскими" и "контрреволюционными", содержа в тюрьме и ссылке честных
пролетариев-оппозиционеров, героев Октября, организаторов советской власти,
Красной армии, большевиков-ленинцев. А ведь даже младенцу ясно, что теперь
Пятаков делается прямым соучастником сталинско-рыковской расправы с
коммунистами. Он сейчас не меньше, чем Сталин и Рыков, отвечает за то, что
сотни и сотни оппозиционеров направляются в отдаленнейшие места царской
ссылки.
Не присоединяясь прямо к гнусной, лживой легенде о "троцкизме" (ведь он
письменно подтвердил, что слышал от Зиновьева и Каменева, как и для чего они
ее выдумали), Пятаков все же пишет: "Признание основным законом развития на
данном этапе принципа союза рабочих и крестьян есть точно такое же
обязательное условие принадлежности к ВКП(б)". Это открытие имеет лишь один
смысл: стыдливо признать, что прежняя позиция Пятакова противоречила этому
принципу, иначе говоря, что клевета о недооценке Троцким крестьянства
правильна. Одним росчерком пера Пятаков пытается вычеркнуть пять лет защиты
оппозицией того бесспорного взгляда Ленина, что именно для сохранения союза
рабочего класса с крестьянством необходим курс, не допускающий отставания
темпа развития промышленности от темпа развития сельского хозяйства. Рост
товарного голода в стране и затруднения с хлебозаготовками блестяще доказали
правильность экономических предвидений оппозиции. Свои сомнения насчет того,
что "политика ЦК превратится в политику игнорирований классовых различий в
деревне", Пятаков считает сейчас ошибкой, т. е. другими словами, он считает,
что политика ЦК была правильной
во всех ее установках (промышленность, не забегай вперед; огонь налево;
борьба с оппозицией), а виноват был -- он, сомневающийся в непрогрешимости
сталинского ЦК. И говорится это в тот момент, когда ЦК фактически сам
признался, что он своей политикой воспитал в партии элементы, "не видящие
классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся
вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с
кулаком и вообще сохранить популярность среди "всех слоев" деревни"
("Правда" от 15 февраля 1928 г.).
Нужны ли лучшие доказательства правоты оппозиции? Нужны ли лучшие
доказательства фарисейской измены Пятакова?
Каждый большевик понимает, что изменение партийной линии не может быть
произведено всерьез без признания прежних ошибок, без изменения отношения к
оппозиции.
Проводить левую линию при одновременном преследовании тех, кто эту левую
линию отстаивал и продолжает отстаивать перед партией, невозможно. Лозунг
физического истребления боль-шевиков-леницев есть термидорианский лозунг.
Аресты и ссылки находятся в непримиримом противоречии с объявленным будто бы
теперь левым курсом. Термидорианцы остаются в партии и около власти, а
большевики-ленинцы -- в тюрьмах и в отдаленных ссылках. Одного этого
противопоставления достаточно, чтобы вскрыть всю фальшь сталинской "левизны"
и пятаковской веры в эту "левизну". Сталин хочет подменить подлинную борьбу
масс рабочего класса и партии административно-бюрократическим "всесилием".
Пятаков переходит в лагерь тех, кто верит в это всесилие. Так сбывается еще
одна оценка Ленина. В своем "Завещании" он сказал, что Пятаков "слишком
увлекающийся административной стороной дела, чтобы на него можно было
положиться в серьезном политическом вопросе". Заявление Пятакова есть
результат длительных переговоров, сговоров, торга. Что дает это заявление
Пятакову, Сталину и его аппаратам (ЦК, ЦКК и ГПУ)? Какая выгода им в нем? Не
отрицая того, что такое заявление имеет персональное значение, надо признать
еще одно громаднейшее значение его: на этом заявлении можно "спекульнуть".
Его уже предъявляют во всех учреждениях (ЦК, ГПУ и во всех их местных
органах), предлагают подписаться под ним, угрожая в противном случае всеми
партийными и гепеускими карами. Таким образом, Пятаков делается знаменем
ренегатства, орудием развращения и деморализации партийцев, рискует
обратиться в символ, в "пятаковщину". Пятакова, как школьника, разыгрывают в
игре внутрипартийной дипломатии такие опытные интриганских дел мастера, как
Сталин, Зиновьев, Рыков. Что общего имеет дипломатничание, интриганство,
политиканство с правильной классовой политикой?
После отхода Пятакова оппозиция по-прежнему будет оставаться тем лицом
партии, которое обращено к пролетарским низам,
в противоположность Пятакову, который вместе с другими аппаратчиками
является тем лицом, которое обращено к верхам.
Для каждого последовательного оппозиционера на данной стадии развития между
его политической активностью вне партии и необходимости вернуться в
партию50. Оставаясь пока вне партии, он борется за нашу ленинскую
партию, за ВКП(б), за наше возвращение в нее, но не при помощи фарисейской
лжи и фальсификации и самооплевывания, а при помощи пропаганды большевизма.
Тот, кто хочет оправдать свое ренегатство, будет изображать эту позицию
"межеумочной" и "промежуточной". Никого это не смутит: пока классовые силы
не сказали еще своего решающего слова, до тех пор каждый оппозиционер будет
бороться, где бы он ни был, за выпрямление линии ВКП(б). Победа пролетариата
над термидорианскими элементами в партии вернет нас в нашу ленинскую ВКП(б).
Большевик-ленинец
Мы получили копии этих двух писем, рисующих картину диких расправ над
большевиками-ленинцами за их оппозиционные убеждения. Публикуя их, мы хотим
обратить внимание русского и международного пролетариата на совершенно
неслыханные приемы борьбы, которые применяет фракция большинства против
старых большевиков и организаторов пролетарской диктатуры в СССР.
Расправа с большевиками-ленинцами приняла чудовищные формы. По нашему
глубокому убеждению, эта расправа находится в противоречии с интересами
пролетариата и ослабляет его диктатуру. В этом мы лишний раз убеждаемся в
Бутырской тюрьме, где, находясь в заключении совместно со всей антисоветской
сволочью, мы испытываем ежеминутно их злорадство по поводу нашего ареста. В
этом они усматривают подрыв диктатуры пролетариата. [Такова] "классовая
правда" "классового врага".
Репрессии и издевательства поистине перешли все границы. Следственные органы
ОГПУ ведут себя в высшей степени цинично. ОГПУ выступает судьей наших
внутрипартийных споров, что находится в полном противоречии с уставом и
традициями нашей партии. Держа оппозиционеров в тюрьме совершенно
изолированными от общественной жизни, следователи ОГПУ имеют наглость
предлагать отказаться от оппозиционных взглядов, намекая на освобождение и
обратный прием в партию в этом случае. Мы неделями сидели во внутренней
тюрьме51 без допросов. Нам отказывали в бумаге для заявления.
Допросы свидетельствовали
лишь о политической безграмотности следователей и отсутствии материалов для
обвинения нас.
Возможно, что отдельные товарищи под влиянием удручающей обстановки
внутренней тюрьмы и угроз следователей отступят от своих взглядов. Тех же из
революционеров, которые не идут на эту циничную сделку, сажают в Бутырскую
тюрьму вместе с контрреволюционерами, спекулянтами и т. д.
В таком положении, в каком находимся мы, никогда не находились политические
заключенные даже при царе. В том же коридоре, где находится наша камера,
заключены грузинские меньшевики (14 коридор, 63 камера), пользующиеся
отдельным клозетом, улучшенной пищей, газетами и прочими привилегиями.
Поистине зрелище, вызывающее радость только в контрреволюционерах.
Культурная революция -- лозунг нашего времени. А не угодно ли вам пожаловать
в Бутырскую тюрьму и убедиться, в сколь культурных условиях находятся
арестованные оппозиционеры?
В камере, рассчитанной на 25 человек, находится 52 человека. Они лежат на
сплошных нарах. В камере, наряду с нами, пятью заключенными оппозиционерами,
сидят контрреволюционеры, спекулянты, валютчики, контрабандисты, убийцы,
шпионы, фальшивомонетчики, взяточники, бандиты, крупные и малые воры,
оккультисты, растратчики.
В такие камеры ОГПУ бросает по 2 -- 3 оппозиционера.
Естественно, что вся эта сволочь относится к нам враждебно, натравливает на
нас уголовщину. Всю свою злобу за советскую власть и компанию эта публика
срывает на нас.
ОГПУ несомненно знает, куда нас посадили. Такое поведение мы не можем иначе
назвать, как издевательством. Воздух в нашей камере отвратительный. В камере
воняет, как в уборной, мы лежим на грязных нарах в отчаянной тесноте и
покрываемся паразитами. В уборной неимоверная грязь. 4 стульчака на 52
человека. Оправиться не дают, так как нужно освободить место другой камере,
в случае расстройства желудка приходится оправляться в парашу, так как по
личному требованию в уборную не пускают.
Один из товарищей, заболев во внутренней тюрьме расстройством желудка,
попросился в уборную. Ему было отказано, и он вынужден был оправиться в
парашу. За требование к смотрителю вынести парашу в уборную требовавший был
посажен в одиночку.
Пища ниже всякой критики. Деньги и вещи, отобранные при заключении во
внутреннюю тюрьму ОГПУ, нам не возвращаются.
Во внутренней тюрьме мало того, что даются книжки идиотского содержания
(толстовские сказки "Погашенное солнце"), но эти книжки получает ОГПУ от
меньшевистского Красного Креста52.
На наши протесты против дачи этих книг начальник тюрьмы изволили раз
заявить: "Нам не интересно, кто вы".
Газет и серьезных книг не дают. То же и в Бутырской тюрьме. Между тем
меньшевики получают газеты и журналы. Тогда как подследственные спекулянты
имеют свидания, мы их лишены.
Письма нам разрешают писать два раза в неделю, причем они путешествуют из
Бутырской тюрьмы до какой-нибудь из московских улиц две недели. Прибыв в
тюрьму, мы были лишены возможности покупать продукты в лавочке, так как
камера еще до нашего прихода была лишена в виде наказания права лавочных
покупок. Мы добились его для себя лишь после скандала.
В таких "культурных" условиях находимся мы, заключенные по обвинению в
оппозиции. Доводя до вашего сведения о всех творящихся над нами безобразиях,
мы категорически протестуем против нашего заключения, так как считаем, что
наша деятельность подлежит суду партийных инстанций.
Мы во всяком случае не остановимся перед любыми формами протеста в целях
радикального изменения тюремного режима.
Шесть недель тому назад нас арестовали за принадлежность к оппозиции.
Сначала нас держали без предъявления каких бы то ни было обвинений во
внутренней тюрьме ГПУ. Мы сидели в камерах вместе с уголовными, валютчиками,
нэпачами. Женщин-оппози-ционерок сажали с проститутками и воровками. Нам не
давали ни книг, ни газет. Неделями нас держали без допросов, не предъявляя
никаких обвинений. Обыски, произведенные у нас дома, вопросы, которые
задавали на следствии, показывают, что у нас искали материалы и арестовывали
нас за наше участие во внутрипартийной борьбе перед XV съездом партии.
Мы отказывались давать показания в тюрьме о нашей партдея-тельности на том
основании, что отчет об этом мы дали в свое время партии. Но ГПУ, чтобы
вынудить их у нас, прибегало к мерам насилия и несколько дней держало нас в
карцере. После такого "следствия" мы продолжаем оставаться в невыносимо
тяжелых условиях. Из внутренней тюрьмы ГПУ нас перевели в Бутырскую тюрьму.
Здесь в камерах, рассчитанных на 20 -- 30 человек, держат по 40 -- 60.
Старый цементный пол весь в ямах. Грязные, не прилаженные друг к другу
доски-клоповники вместо нар. Небеленые стены, нет никакой возможности
поддерживать чистоту в условиях необычайной скученности. Как и в ГПУ, мы
сидим в камерах вместе с уголовными. Не выдают белья и не дают возможности
самим его стирать. Вши нас заедают. Ввиду скученности нет места для сна.
Нэпманско-уголовное население камер занимает лучшие места. Вновь прибывающий
спекулянт за 10 руб. покупает себе место у уголовного, не получающего
передач. Мы же по ночам ютимся у параши на цементном полу. Днем мы
подвергаемся прямым издевательствам как со стороны администрации тюрьмы, так
и со стороны антисоветских элементов тюремного населения. На нас
сосредоточивается вся классовая ненависть врагов пролетариата.
Нас не только изолируют от внешнего мира, над нами издеваются, стараясь нас
унизить и лишениями добиться наших покаяний.
Мы требуем прекратить эти издевательства над большевиками -- строителями
рабочего государства. Мы требуем отдельных камер для оппозиционеров.
Мы требуем свиданий с родными. Мы требуем окончания следствия в
установленные советскими законами сроки.
Требования наши направлены в ЦК и ЦКК ВКП(б). Ответ ждем к 12 часам 2 марта.
В случае неполучения ответа в этот срок прекращаем прием пищи.
* * *
Ночью 2-го и 3-го товарищи, написавшие это письмо, были высланы в глухие
места Сибири.
Москва, Грановского 3/101, Седовой
5 марта
Не дурите [с] телеграммами. Папа здоров. Лев. Отправитель: Седов, Алма-Ата
Верный, Троцкому, из Перми
5 марта Едем [в] Сибирь, пламенный привет. Васюта, Оганесов, Киевлен-
ко, Шенкман, Мартынов, Козлов, Ивановская, Бухарцева, Зацепин,
Воскресенский, Кириллов, Максимов, Патриарка
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
6 марта
Срочно сообщите, какие русские журналы выписать. Сергей
Алма-Ата, Троцкой, из Москвы
6 марта
Горячий привет. Всегда помним. Беспокоюсь [о] здоровьи. Ольга Барнаульская53
Алма-Ата, Седову, из Вологды
7 марта
Выслан [в] Кадников, Вологодской [губернии]. Подробности письмом, привет
всем. Давид
Москва, Грановского 3, квартира 101, Седовой, из Алма-Аты [После 10 марта]
Крайне удивлен отсутствием ответа [на] мою телеграмму от 10 марта.
Немедленно телеграфируй здоровье, положение Жоржика55. Если
деньги на покупку вещей не отправлены, ждите инструкций письмом. [У] мамы
возобно вилась малярия. [В] Алма-Ате крайний недостаток хинина. Вышлите
немедленно сто доз хинина [по] три десятых грамма, непременно [в] облатках.
Получил седьмое [и] восьмое письмо. Шестого нет. Напоминаю [о] привоз[е]
летних вещей Сережей. Мечтаю [о] свидании. Крепко вас целуем, Лев
Алма-Ата, Седову, из Краснококшайска
11 марта
Настроение бодрое, горячий привет Льву Давыдовичу [от] меня и
Заварьяна5'. Жду письма. Саша
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
14 марта
Здоровы. Дела [в] порядке. Сергей [в] апреле выезжает. Аня [-- в] июне.
Целуем всех крепко. Дети
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана 16 марта
Пламенный большевистский ленинский привет из ссылки. Андижан, гостиница
"Москва". Юшкин, Эвелъсон
Алма-Ата, Седову, из Москвы
17 марта
Регулярно сообщайте здоровье мамы. Хинин выслан. Жорж Вязниковцев, Игорь
Мартыныч отдыхают59. Сообщите [о] получении денег. Целуем, Аня,
Сергей
Андижан, гостиница "Москва", Юшкину
18 марта.
. 18 марта
Ждем подробных писем. Живем, благополучно работаем. Сердечный привет вам [и]
Эвельсону от Натальи Ивановны [и] Левы. Ваш Троцкий
.
Ачинск, Альскому. Троцкий, Алма-Ата
18 мартаКак здоровье? Привет, Троцкий
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана
19 мартаТелеграммы получили, шлем письмо. Большевистский привет вам,
Наталье Ивановне, Леве. Ваши Юшкин, Эвелъсон
[20 марта]
Адрес Мана61: Село Самарское, Тобольского округа. Ссыльному М.
Невельсону
Алма-Ата, Троцкому, из Вологды
21 марта
Сердечный привет вам, Наталье Ивановне, Леве. Сообщите [о] здоровьи, адрес.
Отвечайте Советский проспект 96. Врачев
Сов[ершенно]секретно.
Лично
| тов. Ярославскому
Уважаемый товарищ,
Вы пишете, что тов. Переверзев63 рассказал Вам о попытке
неизвестного ему лица конспиративно передать ему какие-то документы
оппозиции из Москвы, в частности, документ, который при беглом ознакомлении
тов. Переверзева с ним произвел на него впечатление предназначенного для
распространения полемического ответа Л. Д. Троцкого на какое-то мое письмо
ему об оппозиции.
Основываясь на этом сообщении тов. Переверзева, Вы просите меня
информировать партию об этой моей переписке с Л. Д. Троцким путем посылки в
ЦКК имеющихся у меня материалов.
Переписка моя с Л. Д. Троцким об оппозиции носит односторонний характер, ибо
состоит только из моих писем, остававшихся без ответа, если не считать того
ответа, о котором говорит предположительно тов. Переверзев и который до сих
пор остается мне неизвестным.
Письма мои представляют интерес разве лишь потому, что отражают мое
критическое отношение к тактике оппозиции в различные моменты
внутрипартийной борьбы, приведшее, в конце концов, к моему идейному разрыву
с оппозицией, несмотря на то, что с большинством руково дителей ее я был
связан давнишними и тесными личными отношениями. (Я говорю об идейном, а не
организационном разрыве, потому что организационной связи с оппозицией у
меня не было.)
Пересылая, согласно желания ЦК, копии этих моих писем, считаю нелишним
добавить, что опубликование их было бы неудобно по той же самой причине, по
которой я не выявлял никогда, даже в своей ячейке, своих разногласий с ЦК,
именно ввиду моей работы за границей и притом на дипломатическом посту.
С тов. приветом
Н. Крестинский
22 марта 1928 г.
22 марта
Письмо получил, заграничные газеты позабочусь, крепко обнимаю. Родек
Алма-Ата, Троцкому, из Колпашево
25 марта
Шлем привет и лучшие пожелания, просим часто писать, получение подтвердите
телеграфно. Смилга, Алъский, Нечаев64 , Ежов, Бухарцева, Эмануэль,
Карамоненко, Шенкман65
В первом письме я писал вам на основании материалов сибирской печати,
насколько ощутительно здесь влияние кулака в хозяйстве. Сибирские газеты с
разрешения Сталина на 2 -- 3 недели раньше начали живописать кулака, чем
центральная печать. Дошло дело до того, что Сырцов66
встревожился. У него кулак легализован и доступен обозрению, а в других
районах не слышно. Как бы не обвинили в недостатке распорядительности:
развел излишек кулаков. Он запросил Москву, почему нигде нет кулаков. Ему
ответили, что будут приняты меры. Вскоре воспоследовала знаменитая
Уральск, Евгению Алексеевичу Преображенскому.
2 марта
Послал письмо, две открытки. Телеграфируйте, как живете. Привет, Лее,
Наталья, Лева
Алма-Ата, Троцкому, из Уральска.
2 марта
Получил открытку, ответил заказным [письмом], привет, Евгений
Тифлис, Грибоедовская 13, Вирап.
3 марта
Спасибо [за] выписку газеты. Буду [с] интересом следить [за] жизнью
Закавказья. Братский привет, Лева
Алма-Ата, Троцкому, из Новосибирска
4 марта
Шлем горячий привет. Назначение Мариинск, Минусинск. Бронштейн, Козловский,
Воровская45
Алма-Ата, Троцкому, из Оренбурга
4 марта
Едем из Бутырок в Казахстан, шлем коммунистический привет. Лазъко
Алма-Ата, Л. Седову, из Москвы
4 марта
Есть сведения [о] серьезной болезни папы. Твои телеграммы подозрительны.
Немедленно сообщи подробно состояние. Целую, Аня
"Личные отходы от оппозиции неминуемы в той труднейшей обстановке, в которой
оппозиции приходится бороться за дело Ленина",-- так писали
большевики-ленинцы в своей платформе накануне XV съезда.
После ренегатства Зиновьева и Каменева на этот же путь измены вступил и
Пятаков. В "Правде" появилось его покаянное заявление. Свое покаяние Пятаков
начинает с трафаретного (и лицемерного) признания всех ренегатов, пишущих
под диктовку Сталина, будто фракционная работа была продуктом злой воли
оппозиции. "Фракционная организация и фракционная борьба привели к такого
рода выступлениям,
. фрак-
которые явно ослабляли партию как носительницу диктатуры пролетариата Такие
методы борьбы я никоим образом правильными признать не могу". Но ведь
Пятакову лучше, чем кому-либо, известна готовность большевиков-ленинцев
прекратить фрак-
ционную деятельность, если им будет дана возможность защиты ленинской
пролетарской линии внутри партии. Что же оставалось делать действительным
большевикам, когда официальное руководство партии предпочитало блок с Чан
Кайши лозунгу Советов в Китае, блок с Хиксом48 и Перселем борьбе
с оппортунизмом, когда требование борьбы с растущей кулацкой опасностью
объявляли перед всей страной желанием ограбить крестьянство, когда указание
на необходимость более внимательного отношения к материальным нуждам
рабочего класса клеймили как демагогию, когда призыв к борьбе с бюрократией
выдавался за критику основ пролетарской диктатуры. Ошибки ЦК усугублялись,
увеличивался и зажим внутри партии... Как же обо всем этом "забыл" Пятаков?
Фракционные выступления ослабляли партию. Вместо этой бухаринско-сталинской
формулировки не мешало бы диалектически поразмыслить -- не была бы ослаблена
партия еще больше, если бы оппозиция не вела такого наступления, не
развернула такой ожесточенной критики линии нынешнего партруководства. Разве
это не привело бы к тому, что партия еще более уклонилась от ленинского
революционного пути? Все это было ясно Пятакову еще совсем недавно... После
XV съезда он ведь подписал заявление четырех (Муралова, Раковского, Радека и
Смилги)49.
Что случилось нового за эти два с половиной месяца, что заставило Пятакова
пересмотреть свою прежнюю "установку"? В противоположность Зиновьеву и
Каменеву он никаких новых "важнейших фактов партийной политики" не приводит
в свое оправдание. Он выдвигает два момента. Первое: для него недопустим
разрыв с ВКП. Второе: его "сомнения в том, что политика союза рабочих и
крестьян превратится в политику игнорирования классовых различий в деревне
(кулак -- середняк -- бедняк)", оказались ошибочными сомнениями.
Пятаков считает, что перед оппозиционером имеется три пути: 1) вне партии
вести политическую борьбу; 2) вне партии прекратить вести политическую
борьбу; 3) и вернуться в партию. Второй путь он справедливо отвергает, ибо
"такой ответ есть уклонение от ответа и отказ от участия в политической
борьбе рабочего класса". Пятаков избирает третий путь. Но от него требуют
стать на сталинско-бухаринскую позицию, целиком принять бухаринское
схоластическое рассуждение: термидор у нас или диктатура пролетариата. И вот
Пятакову сразу стала непонятна оценка, которая неоднократно делалась
оппозицией: да, у нас диктатура пролетариата, но она находится под сильным
давлением враждебных классовых сил: наряду с революционными мероприятиями
проводится и целый ряд мероприятий, идущих вразрез интересам пролетариата;
наряду с сохранением мировой революционной роли СССР в политике нынешнего
партруководства имеется многое, тормозящее победоносное развитие мировой
революции (политика в Китае, в Англо-русском комитете, преследование левых в
Коминтерне и т. п.); именно для защиты
диктатуры пролетариата, для ее сохранения необходимо активное воздействие
оппозиции на партию. Пятаков уже успел забыть, как и он вместе с другими
оппозиционерами доказывал, что именно в результате активности оппозиции
задерживается сползание нынешнего партруководства с пролетарской позиции;
что благодаря оппозиции имеют место короткие левые зигзаги в нашей политике;
что левые зигзаги сменяются правым курсом, если не мобилизовать пролетариат
на защиту его завоеваний, если не противопоставить дружный пролетарский
отпор нажиму термидорианцев на власть и партию.
Конечно, лучше всего этого можно было бы достигнуть внутри партии. И каждый
оппозиционер скажет вместе с Пятаковым: "Да, я за то, чтобы вернуться в ряды
ВКП в целях участия в общей борьбе и общей работе партии". Но достигается ли
эта цель тем, что оппозиционер шельмует свой вчерашний день? Можно ли
участвовать нормальным образом "в общей борьбе и общей работе партии", если
предварительно признать, что взгляды, правильность которых подтверждается
ежедневной жизнью, являются меньшевистскими и контрреволюционными? Нет,
нельзя. Нельзя вести правильной линии, фальсифицируя ленинизм, скрывая
прошлые ошибки, борясь с оправдавшими себя взглядами оппозиции как с
"меньшевистскими" и "контрреволюционными", содержа в тюрьме и ссылке честных
пролетариев-оппозиционеров, героев Октября, организаторов советской власти,
Красной армии, большевиков-ленинцев. А ведь даже младенцу ясно, что теперь
Пятаков делается прямым соучастником сталинско-рыковской расправы с
коммунистами. Он сейчас не меньше, чем Сталин и Рыков, отвечает за то, что
сотни и сотни оппозиционеров направляются в отдаленнейшие места царской
ссылки.
Не присоединяясь прямо к гнусной, лживой легенде о "троцкизме" (ведь он
письменно подтвердил, что слышал от Зиновьева и Каменева, как и для чего они
ее выдумали), Пятаков все же пишет: "Признание основным законом развития на
данном этапе принципа союза рабочих и крестьян есть точно такое же
обязательное условие принадлежности к ВКП(б)". Это открытие имеет лишь один
смысл: стыдливо признать, что прежняя позиция Пятакова противоречила этому
принципу, иначе говоря, что клевета о недооценке Троцким крестьянства
правильна. Одним росчерком пера Пятаков пытается вычеркнуть пять лет защиты
оппозицией того бесспорного взгляда Ленина, что именно для сохранения союза
рабочего класса с крестьянством необходим курс, не допускающий отставания
темпа развития промышленности от темпа развития сельского хозяйства. Рост
товарного голода в стране и затруднения с хлебозаготовками блестяще доказали
правильность экономических предвидений оппозиции. Свои сомнения насчет того,
что "политика ЦК превратится в политику игнорирований классовых различий в
деревне", Пятаков считает сейчас ошибкой, т. е. другими словами, он считает,
что политика ЦК была правильной
во всех ее установках (промышленность, не забегай вперед; огонь налево;
борьба с оппозицией), а виноват был -- он, сомневающийся в непрогрешимости
сталинского ЦК. И говорится это в тот момент, когда ЦК фактически сам
признался, что он своей политикой воспитал в партии элементы, "не видящие
классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся
вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с
кулаком и вообще сохранить популярность среди "всех слоев" деревни"
("Правда" от 15 февраля 1928 г.).
Нужны ли лучшие доказательства правоты оппозиции? Нужны ли лучшие
доказательства фарисейской измены Пятакова?
Каждый большевик понимает, что изменение партийной линии не может быть
произведено всерьез без признания прежних ошибок, без изменения отношения к
оппозиции.
Проводить левую линию при одновременном преследовании тех, кто эту левую
линию отстаивал и продолжает отстаивать перед партией, невозможно. Лозунг
физического истребления боль-шевиков-леницев есть термидорианский лозунг.
Аресты и ссылки находятся в непримиримом противоречии с объявленным будто бы
теперь левым курсом. Термидорианцы остаются в партии и около власти, а
большевики-ленинцы -- в тюрьмах и в отдаленных ссылках. Одного этого
противопоставления достаточно, чтобы вскрыть всю фальшь сталинской "левизны"
и пятаковской веры в эту "левизну". Сталин хочет подменить подлинную борьбу
масс рабочего класса и партии административно-бюрократическим "всесилием".
Пятаков переходит в лагерь тех, кто верит в это всесилие. Так сбывается еще
одна оценка Ленина. В своем "Завещании" он сказал, что Пятаков "слишком
увлекающийся административной стороной дела, чтобы на него можно было
положиться в серьезном политическом вопросе". Заявление Пятакова есть
результат длительных переговоров, сговоров, торга. Что дает это заявление
Пятакову, Сталину и его аппаратам (ЦК, ЦКК и ГПУ)? Какая выгода им в нем? Не
отрицая того, что такое заявление имеет персональное значение, надо признать
еще одно громаднейшее значение его: на этом заявлении можно "спекульнуть".
Его уже предъявляют во всех учреждениях (ЦК, ГПУ и во всех их местных
органах), предлагают подписаться под ним, угрожая в противном случае всеми
партийными и гепеускими карами. Таким образом, Пятаков делается знаменем
ренегатства, орудием развращения и деморализации партийцев, рискует
обратиться в символ, в "пятаковщину". Пятакова, как школьника, разыгрывают в
игре внутрипартийной дипломатии такие опытные интриганских дел мастера, как
Сталин, Зиновьев, Рыков. Что общего имеет дипломатничание, интриганство,
политиканство с правильной классовой политикой?
После отхода Пятакова оппозиция по-прежнему будет оставаться тем лицом
партии, которое обращено к пролетарским низам,
в противоположность Пятакову, который вместе с другими аппаратчиками
является тем лицом, которое обращено к верхам.
Для каждого последовательного оппозиционера на данной стадии развития между
его политической активностью вне партии и необходимости вернуться в
партию50. Оставаясь пока вне партии, он борется за нашу ленинскую
партию, за ВКП(б), за наше возвращение в нее, но не при помощи фарисейской
лжи и фальсификации и самооплевывания, а при помощи пропаганды большевизма.
Тот, кто хочет оправдать свое ренегатство, будет изображать эту позицию
"межеумочной" и "промежуточной". Никого это не смутит: пока классовые силы
не сказали еще своего решающего слова, до тех пор каждый оппозиционер будет
бороться, где бы он ни был, за выпрямление линии ВКП(б). Победа пролетариата
над термидорианскими элементами в партии вернет нас в нашу ленинскую ВКП(б).
Большевик-ленинец
Мы получили копии этих двух писем, рисующих картину диких расправ над
большевиками-ленинцами за их оппозиционные убеждения. Публикуя их, мы хотим
обратить внимание русского и международного пролетариата на совершенно
неслыханные приемы борьбы, которые применяет фракция большинства против
старых большевиков и организаторов пролетарской диктатуры в СССР.
Расправа с большевиками-ленинцами приняла чудовищные формы. По нашему
глубокому убеждению, эта расправа находится в противоречии с интересами
пролетариата и ослабляет его диктатуру. В этом мы лишний раз убеждаемся в
Бутырской тюрьме, где, находясь в заключении совместно со всей антисоветской
сволочью, мы испытываем ежеминутно их злорадство по поводу нашего ареста. В
этом они усматривают подрыв диктатуры пролетариата. [Такова] "классовая
правда" "классового врага".
Репрессии и издевательства поистине перешли все границы. Следственные органы
ОГПУ ведут себя в высшей степени цинично. ОГПУ выступает судьей наших
внутрипартийных споров, что находится в полном противоречии с уставом и
традициями нашей партии. Держа оппозиционеров в тюрьме совершенно
изолированными от общественной жизни, следователи ОГПУ имеют наглость
предлагать отказаться от оппозиционных взглядов, намекая на освобождение и
обратный прием в партию в этом случае. Мы неделями сидели во внутренней
тюрьме51 без допросов. Нам отказывали в бумаге для заявления.
Допросы свидетельствовали
лишь о политической безграмотности следователей и отсутствии материалов для
обвинения нас.
Возможно, что отдельные товарищи под влиянием удручающей обстановки
внутренней тюрьмы и угроз следователей отступят от своих взглядов. Тех же из
революционеров, которые не идут на эту циничную сделку, сажают в Бутырскую
тюрьму вместе с контрреволюционерами, спекулянтами и т. д.
В таком положении, в каком находимся мы, никогда не находились политические
заключенные даже при царе. В том же коридоре, где находится наша камера,
заключены грузинские меньшевики (14 коридор, 63 камера), пользующиеся
отдельным клозетом, улучшенной пищей, газетами и прочими привилегиями.
Поистине зрелище, вызывающее радость только в контрреволюционерах.
Культурная революция -- лозунг нашего времени. А не угодно ли вам пожаловать
в Бутырскую тюрьму и убедиться, в сколь культурных условиях находятся
арестованные оппозиционеры?
В камере, рассчитанной на 25 человек, находится 52 человека. Они лежат на
сплошных нарах. В камере, наряду с нами, пятью заключенными оппозиционерами,
сидят контрреволюционеры, спекулянты, валютчики, контрабандисты, убийцы,
шпионы, фальшивомонетчики, взяточники, бандиты, крупные и малые воры,
оккультисты, растратчики.
В такие камеры ОГПУ бросает по 2 -- 3 оппозиционера.
Естественно, что вся эта сволочь относится к нам враждебно, натравливает на
нас уголовщину. Всю свою злобу за советскую власть и компанию эта публика
срывает на нас.
ОГПУ несомненно знает, куда нас посадили. Такое поведение мы не можем иначе
назвать, как издевательством. Воздух в нашей камере отвратительный. В камере
воняет, как в уборной, мы лежим на грязных нарах в отчаянной тесноте и
покрываемся паразитами. В уборной неимоверная грязь. 4 стульчака на 52
человека. Оправиться не дают, так как нужно освободить место другой камере,
в случае расстройства желудка приходится оправляться в парашу, так как по
личному требованию в уборную не пускают.
Один из товарищей, заболев во внутренней тюрьме расстройством желудка,
попросился в уборную. Ему было отказано, и он вынужден был оправиться в
парашу. За требование к смотрителю вынести парашу в уборную требовавший был
посажен в одиночку.
Пища ниже всякой критики. Деньги и вещи, отобранные при заключении во
внутреннюю тюрьму ОГПУ, нам не возвращаются.
Во внутренней тюрьме мало того, что даются книжки идиотского содержания
(толстовские сказки "Погашенное солнце"), но эти книжки получает ОГПУ от
меньшевистского Красного Креста52.
На наши протесты против дачи этих книг начальник тюрьмы изволили раз
заявить: "Нам не интересно, кто вы".
Газет и серьезных книг не дают. То же и в Бутырской тюрьме. Между тем
меньшевики получают газеты и журналы. Тогда как подследственные спекулянты
имеют свидания, мы их лишены.
Письма нам разрешают писать два раза в неделю, причем они путешествуют из
Бутырской тюрьмы до какой-нибудь из московских улиц две недели. Прибыв в
тюрьму, мы были лишены возможности покупать продукты в лавочке, так как
камера еще до нашего прихода была лишена в виде наказания права лавочных
покупок. Мы добились его для себя лишь после скандала.
В таких "культурных" условиях находимся мы, заключенные по обвинению в
оппозиции. Доводя до вашего сведения о всех творящихся над нами безобразиях,
мы категорически протестуем против нашего заключения, так как считаем, что
наша деятельность подлежит суду партийных инстанций.
Мы во всяком случае не остановимся перед любыми формами протеста в целях
радикального изменения тюремного режима.
Шесть недель тому назад нас арестовали за принадлежность к оппозиции.
Сначала нас держали без предъявления каких бы то ни было обвинений во
внутренней тюрьме ГПУ. Мы сидели в камерах вместе с уголовными, валютчиками,
нэпачами. Женщин-оппози-ционерок сажали с проститутками и воровками. Нам не
давали ни книг, ни газет. Неделями нас держали без допросов, не предъявляя
никаких обвинений. Обыски, произведенные у нас дома, вопросы, которые
задавали на следствии, показывают, что у нас искали материалы и арестовывали
нас за наше участие во внутрипартийной борьбе перед XV съездом партии.
Мы отказывались давать показания в тюрьме о нашей партдея-тельности на том
основании, что отчет об этом мы дали в свое время партии. Но ГПУ, чтобы
вынудить их у нас, прибегало к мерам насилия и несколько дней держало нас в
карцере. После такого "следствия" мы продолжаем оставаться в невыносимо
тяжелых условиях. Из внутренней тюрьмы ГПУ нас перевели в Бутырскую тюрьму.
Здесь в камерах, рассчитанных на 20 -- 30 человек, держат по 40 -- 60.
Старый цементный пол весь в ямах. Грязные, не прилаженные друг к другу
доски-клоповники вместо нар. Небеленые стены, нет никакой возможности
поддерживать чистоту в условиях необычайной скученности. Как и в ГПУ, мы
сидим в камерах вместе с уголовными. Не выдают белья и не дают возможности
самим его стирать. Вши нас заедают. Ввиду скученности нет места для сна.
Нэпманско-уголовное население камер занимает лучшие места. Вновь прибывающий
спекулянт за 10 руб. покупает себе место у уголовного, не получающего
передач. Мы же по ночам ютимся у параши на цементном полу. Днем мы
подвергаемся прямым издевательствам как со стороны администрации тюрьмы, так
и со стороны антисоветских элементов тюремного населения. На нас
сосредоточивается вся классовая ненависть врагов пролетариата.
Нас не только изолируют от внешнего мира, над нами издеваются, стараясь нас
унизить и лишениями добиться наших покаяний.
Мы требуем прекратить эти издевательства над большевиками -- строителями
рабочего государства. Мы требуем отдельных камер для оппозиционеров.
Мы требуем свиданий с родными. Мы требуем окончания следствия в
установленные советскими законами сроки.
Требования наши направлены в ЦК и ЦКК ВКП(б). Ответ ждем к 12 часам 2 марта.
В случае неполучения ответа в этот срок прекращаем прием пищи.
* * *
Ночью 2-го и 3-го товарищи, написавшие это письмо, были высланы в глухие
места Сибири.
Москва, Грановского 3/101, Седовой
5 марта
Не дурите [с] телеграммами. Папа здоров. Лев. Отправитель: Седов, Алма-Ата
Верный, Троцкому, из Перми
5 марта Едем [в] Сибирь, пламенный привет. Васюта, Оганесов, Киевлен-
ко, Шенкман, Мартынов, Козлов, Ивановская, Бухарцева, Зацепин,
Воскресенский, Кириллов, Максимов, Патриарка
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
6 марта
Срочно сообщите, какие русские журналы выписать. Сергей
Алма-Ата, Троцкой, из Москвы
6 марта
Горячий привет. Всегда помним. Беспокоюсь [о] здоровьи. Ольга Барнаульская53
Алма-Ата, Седову, из Вологды
7 марта
Выслан [в] Кадников, Вологодской [губернии]. Подробности письмом, привет
всем. Давид
Москва, Грановского 3, квартира 101, Седовой, из Алма-Аты [После 10 марта]
Крайне удивлен отсутствием ответа [на] мою телеграмму от 10 марта.
Немедленно телеграфируй здоровье, положение Жоржика55. Если
деньги на покупку вещей не отправлены, ждите инструкций письмом. [У] мамы
возобно вилась малярия. [В] Алма-Ате крайний недостаток хинина. Вышлите
немедленно сто доз хинина [по] три десятых грамма, непременно [в] облатках.
Получил седьмое [и] восьмое письмо. Шестого нет. Напоминаю [о] привоз[е]
летних вещей Сережей. Мечтаю [о] свидании. Крепко вас целуем, Лев
Алма-Ата, Седову, из Краснококшайска
11 марта
Настроение бодрое, горячий привет Льву Давыдовичу [от] меня и
Заварьяна5'. Жду письма. Саша
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
14 марта
Здоровы. Дела [в] порядке. Сергей [в] апреле выезжает. Аня [-- в] июне.
Целуем всех крепко. Дети
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана 16 марта
Пламенный большевистский ленинский привет из ссылки. Андижан, гостиница
"Москва". Юшкин, Эвелъсон
Алма-Ата, Седову, из Москвы
17 марта
Регулярно сообщайте здоровье мамы. Хинин выслан. Жорж Вязниковцев, Игорь
Мартыныч отдыхают59. Сообщите [о] получении денег. Целуем, Аня,
Сергей
Андижан, гостиница "Москва", Юшкину
18 марта.
. 18 марта
Ждем подробных писем. Живем, благополучно работаем. Сердечный привет вам [и]
Эвельсону от Натальи Ивановны [и] Левы. Ваш Троцкий
.
Ачинск, Альскому. Троцкий, Алма-Ата
18 мартаКак здоровье? Привет, Троцкий
Алма-Ата, Троцкому, из Андижана
19 мартаТелеграммы получили, шлем письмо. Большевистский привет вам,
Наталье Ивановне, Леве. Ваши Юшкин, Эвелъсон
[20 марта]
Адрес Мана61: Село Самарское, Тобольского округа. Ссыльному М.
Невельсону
Алма-Ата, Троцкому, из Вологды
21 марта
Сердечный привет вам, Наталье Ивановне, Леве. Сообщите [о] здоровьи, адрес.
Отвечайте Советский проспект 96. Врачев
Сов[ершенно]секретно.
Лично
| тов. Ярославскому
Уважаемый товарищ,
Вы пишете, что тов. Переверзев63 рассказал Вам о попытке
неизвестного ему лица конспиративно передать ему какие-то документы
оппозиции из Москвы, в частности, документ, который при беглом ознакомлении
тов. Переверзева с ним произвел на него впечатление предназначенного для
распространения полемического ответа Л. Д. Троцкого на какое-то мое письмо
ему об оппозиции.
Основываясь на этом сообщении тов. Переверзева, Вы просите меня
информировать партию об этой моей переписке с Л. Д. Троцким путем посылки в
ЦКК имеющихся у меня материалов.
Переписка моя с Л. Д. Троцким об оппозиции носит односторонний характер, ибо
состоит только из моих писем, остававшихся без ответа, если не считать того
ответа, о котором говорит предположительно тов. Переверзев и который до сих
пор остается мне неизвестным.
Письма мои представляют интерес разве лишь потому, что отражают мое
критическое отношение к тактике оппозиции в различные моменты
внутрипартийной борьбы, приведшее, в конце концов, к моему идейному разрыву
с оппозицией, несмотря на то, что с большинством руково дителей ее я был
связан давнишними и тесными личными отношениями. (Я говорю об идейном, а не
организационном разрыве, потому что организационной связи с оппозицией у
меня не было.)
Пересылая, согласно желания ЦК, копии этих моих писем, считаю нелишним
добавить, что опубликование их было бы неудобно по той же самой причине, по
которой я не выявлял никогда, даже в своей ячейке, своих разногласий с ЦК,
именно ввиду моей работы за границей и притом на дипломатическом посту.
С тов. приветом
Н. Крестинский
22 марта 1928 г.
22 марта
Письмо получил, заграничные газеты позабочусь, крепко обнимаю. Родек
Алма-Ата, Троцкому, из Колпашево
25 марта
Шлем привет и лучшие пожелания, просим часто писать, получение подтвердите
телеграфно. Смилга, Алъский, Нечаев64 , Ежов, Бухарцева, Эмануэль,
Карамоненко, Шенкман65
В первом письме я писал вам на основании материалов сибирской печати,
насколько ощутительно здесь влияние кулака в хозяйстве. Сибирские газеты с
разрешения Сталина на 2 -- 3 недели раньше начали живописать кулака, чем
центральная печать. Дошло дело до того, что Сырцов66
встревожился. У него кулак легализован и доступен обозрению, а в других
районах не слышно. Как бы не обвинили в недостатке распорядительности:
развел излишек кулаков. Он запросил Москву, почему нигде нет кулаков. Ему
ответили, что будут приняты меры. Вскоре воспоследовала знаменитая