Страница:
навсегда запомнить, что руководство со стороны нашей организации это одно, а
оттирание на задний план советских и кооперативных органов -- это другое.
Первое абсолютно необходимо. Второе недопустимо и вредно. Первое не должно
превратиться во второе ни в коем случае, ни при каких условиях. В противном
случае мы можем загубить дело нашего строительства.
Во-вторых, вопрос о гарнцевом сборе460. Куда деваются эти 50 млн
пудов хлеба, собранные за помол на кооперативных государственных мельницах?
50 млн пудов -- это фонд для резерва. В-третьих, об общественных магазинах.
В высшей степени целесообразно завести их.
Я думаю, что хлебозаготовительные затруднения не пройдут для нас даром. Они
закалят наши ряды и заставят их разрешить хлебную проблему. Это будет
означать снятие главного затруднения с нашего пути.
* * *
Бухарин. Товарищи, я хотел бы в своей речи затронуть не только вопросы,
непосредственно связанные с хлебозаготовками, но и некоторые общие вопросы
нашей хозяйственной политики. Мне кажется, что обсуждая вопросы, связанные с
хлебозаготовками, мы, по сути дела, быть может, не вполне это сознавая,
подводим известный баланс нашей работе за определенный, качественно новый
период времени. Мы живем, как уже давно всем известно, в реконструктивный
период, и вопрос о хлебозаготовках, по сути дела, разрешается в вопрос о
том, хорошо ли мы оказались приспособленными к решению задач
реконструктивного периода.
Подводя итоги нашей работе за время с конца восстановительного периода,
следовательно, за первые шаги периода реконструктивизма (в скобках замечу,
что я хорошо понимаю условность этих границ), мы можем констатировать
громадные завоевания, кото-
рые сделало советское государство. Эти огромные достижения идут по целому
ряду самых различных направлений. Не подлежит никакому сомнению, что мы в
области технической реорганизации, несмотря на все пробелы и ошибки, сделали
все же большое продвижение вперед. Не подлежит никакому сомнению, далее, что
с точки зрения подведения социалистической базы под сельское хозяйство мы
вошли в полосу (которую никак нельзя недооценивать) гораздо более быстрого
развития общественных и коллективных норм в нашем сельском хозяйстве.
Наконец, точно так же не подлежит никакому сомнению то обстоятельство, что и
в смысле подготовки кадрового состава нашего людского аппарата мы точно так
же имеем что сказать в свое оправдание перед всемирной историей.
Но, товарищи, наряду с этим (и мне кажется, это-то и составляет
специфическую особенность момента), наряду с несомненным продвижением вперед
и с огромным положительным балансом, который мы можем зачислить в свой
исторический счет, опыт реконструктивного периода, вернее, того отрезка
реконструктивного периода, который мы уже имеем за своей спиной,
обнаруживает такие огромные зияющие дыры, такие провалы, которые ставят
перед нами целый ряд серьезных проблем общехозяйственной политики. Когда мы
вступили в реконструктивный период, партия написала в своих решениях, на
своем знамени, партия это подчеркнула -- пароль: "хозяйство с резервами".
Если вы посмотрите на решения наших съездов и пленумов ЦК в связи с внешней
обстановкой, вы увидите, что мы все время ставили своей задачей
хозяйствовать с резервами: валютными, товарными, хлебными и золотыми. Мы
этой основной директивы не выполнили, и мы в этом отношении находимся в
крайне тяжелом положении...
Голоса. Верно.
Бухарин. Недооценивать этого мы никак не можем, в особенности, если мы будем
иметь перед собой большую вероятность крупных внешних осложнений. Это, мне
кажется, товарищи, тема, на которой не нужно останавливаться, чтобы ее
популяризировать. Она настолько бьет в нос, что пара каких-нибудь цифр нашей
задолженности и нашего уменьшения золотых запасов плюс сравнение с
колоссально быстрым накоплением золотых запасов западноевропейских стран, в
первую очередь Германии, вполне достаточна для общей оценки положения на
этом фронте. Затруднения, связанные с невыполением директив насчет резервов,
сокращение хлебного экспорта, крупные провалы в нашем капитальном
строительстве, которые всем нам хорошо известны и за которые все мы несем
ответственность, сплачивание контрреволюционных сил на этой базе против нас
и крупнейшие провалы в деле хлебозаготовок, что составляет предмет,
политическое ядро обсуждения хозяйственных вопросов на данном пленуме -- все
это сигнализирует нам какие-то общие задачи, касающиеся нашей хозяйственной
политики.
Я хочу поставить со всей откровенностью и честностью перед самим собою
такого рода проблему: не вытекает ли огромное колебание и трудности такого
масштаба из самой сути, из самой природы реконструктивного периода, не
являются ли эти трудности общим законом нашего развития в реконструктивный
период, не навязано ли это самим ходом вещей, от чего мы ни при каких
условиях не можем избавиться? Я лично даю отрицательный ответ. Эти трудности
вовсе не вытекают непосредственно из общих условий реконструктивного
периода. Если мы хотим догнать Западную Европу -- а мы этого хотим, если мы
хотим усилить темп накопления социалистической промышленности -- а мы этого
хотим, если мы примем во внимание общую нашу хозяйственную отсталость, нашу
нищету, то совершенно понятно, что из всего этого вытекают огромные
трудности для нашего строительства.
Мы хотим сразу решить ряд больших задач: максимальное накопление в
социалистической индустрии, максимальный подъем в сельском хозяйстве,
максимум потребления рабочего класса и трудящихся масс вообще, максимум их
подъема и т. д. Эти задачи одновременно неразрешимы. Мы их решаем частично,
делая крен то в одну, то в другую сторону, противореча себе. Мы двигаемся
все время в противоречиях. Само собою разумеется, что такого рода трудности
действительно лежат в природе нашего реконструктивного периода. Я обращаю
ваше внимание, например, на такой любопытный факт, что мы жалуемся на
хозяйственную диспропорцию то с одного конца, то с другого.
Ворошилов. Давай твою панацею.
Бухарин. Панацей давать я не хочу, а ты меня, пожалуйста, не дразни.
Я хочу сказать, что реконструктивный период совершенно естественно вызывает
ряд осложнений и трудностей, но вместе с тем для меня не представляет
никакого сомнения, что трудности трудностям рознь; что трудности такого
порядка, которые бы влекли за собою обязательно, говоря формулировкой тов.
Сталина во вчерашней речи, угрозу смычке с крестьянством, что такого рода
трудности не вытекают обязательно из характера реконструктивного периода. И
мне кажется, что когда Ленин оставлял нам свое политическое
завещание461 (он, конечно, отлично понимал, что мы вступим
когда-нибудь в реконструктивный период), то он совершенно точно формулировал
границы тех трудностей, которые допустимы для нас и которые могут иметь
место в ходе нашего исторического развития. Ильич писал: "Если возникнут
серьезные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол
неизбежен, но в нашем социалистическом строе не заложены с необходимостью
основания такого раскола, и главная задача нашего ЦК и ЦКК, как и нашей
партии в целом, состоит в том, чтобы следить за обстоятельствами, из которых
вытечет раскол, и предупреждать их".
Когда, беря формулировку тов. Сталина, мы говорим теперь: "у нас есть угроза
смычке" -- подходит ли это под категорию обстоятельств, из которых может
вытечь раскол? Конечно, подходит. Угроза смычке есть обстоятельство, из
которого может вытечь раскол. Но Ленин писал, что главная задача нашего ЦК и
ЦКК, как и нашей партии в целом, заключается в том, чтобы не допустить
возрастания этих разногласий до степени серьезных классовых разногласий, т.
е. до таких разногласий, которые могут вызвать угрозу смычке. И если мы
сейчас говорим, что есть известная угроза смычке, то совершенно естественно,
что и здесь классовые разногласия начинают перерастать количественно в такие
классовые разногласия, из которых может проистечь раскол. Задача нашей
партии, согласно политического завещания Ленина, заключается в том, чтобы
следить за этим и предупреждать это.
Если бы мы оценивали дело иначе, то есть, если бы мы считали, что сама
природа реконструктивного периода ведет с неизбежностью к такого рода
социально-политическим потрясениям, которые вызывают угрозу смычке, мы
неизбежно пришли бы к такой теории, которую формулировал когда-то Троцкий, а
именно, что в ходе развития неизбежны столкновения между пролетариатом и
крестьянством, и погибла бы пролетарская диктатура, если не будет
государственной помощи западноевропейского пролетариата, следовательно, на
вопрос относительно того, вступили ли мы в период больших осложнений и
больших трудностей, можно ответить: вступили. Вступили ли мы в период
больших осложнений и больших трудностей, которые могут вызвать, в
особенности в условиях разнообразных наших просчетов, ошибок и пр.,
известные колебания (а в известной мере наши просчеты и пр. тоже низбежны,
потому что мы не всеведущи, и наши ошибки это есть накладной расход нашего
собственного обучения). Такие колебания не исключены.
Ворошилов. Когда обучитесь, тоже будете ошибаться.
Бухарин. Но, с другой стороны, такого рода трудности, которые приводят к
постоянному воспроизводству угрозы смычке, не лежат объективно и неизбежно в
природе реконструктивного периода.
Я, товарищи, обращаю ваше внимание еще на другое положение Ленина, которое
целый ряд товарищей выдвигали на последних наших партийных собраниях, и,
если не ошибаюсь, на XV съезде об этом говорил ряд ораторов, а именно,
положения, что нам недостает культуры и умения управлять.
Ворошилов. Вот это правильно.
Бухарин. Недавно один выдающийся немецкий профессор поместил огромную статью
относительно Советского Союза. Он писал про нас, большевиков:
"Замечательнейшие первоклассные политики, прекрасные политические стратеги,
великолепные агитаторы, прекрасные учителя того, как нужно политически
переделывать людей; но у них нет хозяйственной тренировки, нет хозяйственной
культуры. Несмотря на то, что десять-двадцать тысяч больше-
виков, стоящих на хозяйственном фронте, прямо-таки погибают и изнывают в
работе, они не имеют еще достаточного хозяйственного и культурного тренажа".
Эта характеристика не так далека от истины. И вот, я считаю, что если мы с
этой точки зрения подойдем к итоговому балансу нашей хозяйственной политики,
то вряд ли сейчас правильно и тактически и политически развивать целую
кампанию против так называемой "теории просчетов". На прошлом пленуме тов.
Микоян в своем докладе говорил: "Я считаю во всяком случае возможным прямо
утверждать, что две трети причин этих затруднений могли быть устранены нами,
если бы своевременно по линии экономического руководства и по линии
организационной нами были приняты все меры".
Микоян. Говоря о специфической причине затруднений текущего года --
правильно.
Бухарин. В решениях апрельского пленума, которые никем еще не отменены,
говорится, что причины этих затруднений связаны с трудностями быстрой
подготовки страны, индустриализации страны и с ошибками планового
хозяйственного руководства и т. д. Это абсолютно верно.
Я целиком разделяю такого рода постановку вопроса, что хлебозаготовительные
затруднения раскрыли перед нами во всей остроте двоякого рода затруднения и
поставили двоякого рода задачи.
Во-первых, затруднения общего характера, которым соответствуют общие
перспективные задачи, требущие от нас твердой генеральной установки на ряд
лет.
Во-вторых, затруднения специфические, при этом как раз острого характера,
которые характеризуют существо так называемого текущего момента, которые
требуют от нас специфических ответов (отмена чрезвычайных мер и т. д.).
Разумеется, эти проблемы непосредственно связаны с вопросами классовой
борьбы.
Но когда мы анализируем специфические причины нашего кризиса, то делается
ясным, что из общей причины мы не можем объяснить резкого и судорожного
потрясения, которое испытала наша хозяйственная система в текущем году. В
прошлом году мы вывезли хлеба на 277 млн и всех накормили; в этом году мы не
только ничего не вывезли, но испытываем жесточайшие признаки недопотребления
в целом ряде районов. Ясное дело, что за один год кулак не мог вырасти в
такую силу, за один год не мог совершиться такой процесс дробления, чтобы
вызвать такое быстрое кризисное потрясение всей нашей экономики. Именно
поэтому резолюция и ставит вопрос о специфических причинах, которые
превратили возможные затруднения, основанные на общих наших недостатках, на
общей нашей отсталости и дробности, в реальность. Из возможного кулацкого
наступления эти причины сделались реальностью, и кулак мог повести за собою
другие слои крестьянства именно в силу этих особых, добавочных,
специфических причин.
В прошлом году в среднем, если учесть хлебозаготовки, когда частник платил
цены выше наших, в общем цена хлеба для мужика была выше, чем в этом году. В
прошлом году налог не мог быть заплачен техническими культурами, а в этом
году был заплачен техническими культурами. В прошлом году не было такой
суммы добавочных денег на благоустройство, как в этом году. Теперь зерно
было поставлено в совершенно исключительное, чрезвычайно неблагоприятное
положение на хлебном рынке.
Именно поэтому стимул для продажи хлеба был крайне понижен, именно поэтому
как раз в данном году кулак смог повести за собою на вопросе о ценах (не на
каком-нибудь вопросе, а на вопросе о ценах на хлеб) известные слои деревни.
Именно поэтому в этом году на зерне мы испытали потрясение нашего
хозяйственного организма. Следовательно, главнейшим вопросом, который здесь
играет роль, является вопрос о ценах. Неправильно преуменьшать значение
именно этого фактора.
Не совсем правильно как раз для данного случая рассуждать таким образом, что
цены вообще играют ограниченную роль, что у нас не капиталистическое
хозяйство, что у нас пролетарская диктатура. Вообще цены в значительной мере
не играют роли регулятора производства и не имеют такого решающего значения.
Это так и не так. Конечно, внутри нашего государственного круга цена или
форма стоимости является известной фикцией, если хотите. Это есть наш
счетный метод, а не выражение анархического хозяйства. Это все верно, но
соотношение между нами и мелким крестьянским кругом, когда рыночные
отношения являются решающими (мы все здесь единым фронтом сражались против
тов. Осинского и отчасти против тов. Варги и других), там категория цен
является решающей, там не может быть, чтобы цена не являлась регулятором
производства.
Неправильно также думать, что будто в условиях совершенно планового
хозяйства, где формы цены вообще нет, можно было "назначить" какие угодно
пропорции между различными отраслями производства. Это тоже неправильно.
Если какая-нибудь отрасль производства, будь то сельское хозяйство,
промышленность или отдельная ветвь этих крупных подразделений,
систематически отдавала бы много больше труда, чем она получала бы, если бы
она не покрывала бы своих трудовых издержек, то эта отрасль производства
вынуждена была бы сжаться. В том обществе не будет никакого рынка, не будет
никакой цены.
Но из этого вообще не следует, что плановое руководство коммунистического
общества может как угодно относиться к данной отрасли производства. Если бы
ее "обидеть", она перестанет развиваться. Закон цен умирает, но остается
закон пропорциональных трудовых затрат. Если эта какая-нибудь отрасль
производства не получает достаточного питания от совокупного хозяйственного
организма, она хиреет. Из этого закона выскочить никак нельзя. И поэтому,
оставя в стороне весьма ученый спор о соотношении между ценой и ценнос-
тью, о перерастании цены во что-то другое и т. д., все-таки нужно сказать:
если какая-нибудь отрасль производства "обижена" с точки зрения
распределения резервов, она неизбежно идет назад.
У нас распределение совокупных наших сил идет, главным образом, по двум
каналам: через политику цен и через политику налогов, как всем нам хорошо
известно. Несмотря на то, что правильная статистика -- элементарная
предпосылка для правильной хозяйственной политики, достать нужные цифры
очень трудно. Руководство хозяйственной политикой опиралось на совершенно
странные показания наших статистических ведомств. Я навел справки по вопросу
о ценах на зерно. О некоторых цифрах, которые я получил из Госплана СССР, из
ЦСУ и т. д., можно сказать, что они говорят о каком-то сумасшедшем доме.
Одна только надежда, что они не совсем правильны. Речь идет именно о ценах.
Я пошел очень простым путем. У нас один из самых благополучных районов по
хлебу -- это Северный Кавказ. Я просмотрел цифры по Кавказу с точки зрения
того, что будет, если мы вычислим доход, т. е. деньги, выручаемые
крестьянином не только с пуда пшеницы, но и с десятины. Если верно то, что я
получил (ответственности за цифры я не беру), тогда нужно удивляться, каким
образом те затруднения, которые мы имеем сейчас, не произошли раньше. Цифры,
которые я получил по Северному Кавказу, гласят следующее.
Валовой сбор пшеницы с десятины в 1925 -- 26 г. составлял 69,9 пудов. В 1926
- 27 г.- 37,9. В 1927 - 28 г. - 29,8.
Шум, голоса. Не может быть!
Бухарин. Да, да.
Голос. Цифры правильны, там три года был неурожай.
Бухарин. Я взял для проверки другие цифры справочника ЦСУ. Цифры за
маленькими отклонениями сходятся. Так вот, товарищи, если посмотреть, как
реагировали мы на такое положение, то оказывается, что реагировали таким
образом, что при сборе с десятины 69,9 пудов крестьянин получал за пуд 115
копеек, а при сборе в 37,9 пудов цена пала чуть ли не на целый гривенник --
1 рубль 2 коп. Если мы посмотрим и поставим вопрос, как снизилась выручка
крестьянина за эти годы, если перемножить эти цифры выручки и вычесть то,
что он затратил на семена, то окажется, что в 1925 году он выручал с
десятины 72 рубля, в 1926 г. -- 32 рубля, а в 1927 -- 28 г.-- 24 рубля.
Голос. По льну тоже так.
Осинский. С американским фермером так всегда бывает.
Бухарин. Не совсем всегда так бывает, я не знаю, всегда ли так бывает.
Ворошилов. А ты должен знать, ты докладчик.
Бухарин. Я очень хорошо знаю, что если вы повышаете цены в каком-нибудь
одном районе, то это имеет последствия для других районов. Поэтому было бы
совершенной дикостью исходить из указаний одного района, по одному району
выравнивать цены. Но мы исходим из того, что мы все же по районам
варьировать должны. И товарищ Микоян говорил в своем докладе, что, если мы
будем повы-
шать цены, мы должны варьировать по районам в связи с конкретным положением
вещей, которое в данном районе имеется. Мы этого не делали. Поэтому
абсолютна правильна настойчивость, с которой теперешний пленум выдвигает
проблему зерна, настойчивость, с которой товарищи говорят о ценах.
Естественно, при таком положении зерна, когда мы взяли на себя почти с
самого начала чересчур много объектов снабжения со стороны государственного
аппарата, естественно, мы вынуждены были прибегнуть к чрезвычайным мерам.
Сейчас не должно быть вопроса о каком бы то ни было покаянном тоне по
отношению к чревычайным мерам. Застигнутые врасплох, мы должны были к ним
прибегнуть. Мы стояли перед проблемой: или остановить фабрики, или хлеб
брать (в значительной степени, именно не покупать, а брать).
Голоса. Неверно.
Бухарин. А по-моему, это верно. У нас не было никакого другого выхода, и
задним числом сейчас давать отбой, это ни к чему не приведет. Мы могли
прибегнуть к другим рецептам, если бы подумали гораздо раньше об этом, на
несколько месяцев раньше. Но после XV съезда, когда было упущено время для
всякого другого маневра, у нас не было никакого выхода.
Голоса. Правильно.
Бухарин. Это нужно сказать полным голосом, никакой здесь ревизии не может
быть допущено. Но мне кажется вообще, что напрасно переносить в эту
плоскость центр нашей дискуссии. Не в этом центр вопроса сейчас, не в нашем
прошлом, а в нашем настоящем. И тут мы должны спросить у себя: что является
тем политическим звеном, за которое пленум должен ухватиться сейчас?
Политический смысл -- снятие чрезвычайных мер. Поэтому совершенно понятно,
что, когда люди приходят и предлагают такую резолюцию, которую предлагает
Политбюро, они в первую очередь должны мотивировать снятие чрезвычайных мер.
Мы сейчас говорим: снять чрезвычайные меры, которые исторически оправданы, к
которым мы совершенно правильно прибегли. Мы должны снять эти чрезвычайные
меры, потому что они переросли сами себя, потому что они изжили себя
исторически, они хозяйственно нам больше почти что ничего не дают, они
хозяйственно, если и имеют какой-нибудь результат, то результат этот состоит
в усилении тех тенденций, еще не очень больших, но растущих, которые ведут в
сторону военного коммунизма (переход на карточки, исчезновение продуктов
первой необходимости и целый ряд других автоматически развивающихся
явлений). С другой стороны, политически они дают чревычайно резкий, большой,
но, к сожалению, отрицательный эффект, ссоря нас с более широкими кругами
крестьянства.
Я абсолютно согласен с тем, что вопрос о хлебных ценах должен быть поставлен
со всей остротой. Этот вопрос в первую очередь сводится к проблеме наших
отношений со средним крестьянством. Когда Ильич писал свое Завещание о
необходимости беречь наш союз с крестьянством и при этом не упоминал о
кулаке, то, ясное дело,
что это он делал вовсе не потому, что "не видел" кулацкой опасности, а
потому, что он считал, что важнейшей проблемой является вопрос о середняке,
который в значительной мере разрешает вопрос о победоносной или
непобедоносной борьбе с кулачеством. И когда мы сейчас говорим: нам нужно
проанализировать классы, классовое соотношение, мы, конечно, прежде всего
должны поставить вопрос о том, что случилось за это время между пролетарской
властью и середняцким крестьянством. Я должен здесь, в первую очередь,
реабилитировать письма, против которых здесь выступали некоторые товарищи.
Косиор. Нельзя только на основании писем судить о положении.
Бухарин. Это, конечно, верно, но преуменьшать значение писем совсем негоже.
Возьмем любого "руководящего работника", которому редко приходится бывать на
местах, а к числу таких принадлежит огромнейшее большинство. Как мы можем
узнать положение вещей иначе, как через сведения, которые нам передаются
через этих самых рабкоров, селькоров и военкоров462, которые
действуют в самой гуще массы. Если мы заткнем ухо по отношению к тому, что
доходит к нам из глубины масс, мы обнаружим бюрократический дефект. И так мы
затрепаны до чертиков работой, не видим живого человека, видимся только друг
с другом и то не всегда. Мы очень сильно оторвались физически от масс, и для
того чтобы нам больше от них не отрываться, нам нужны какие-то
многочисленные провода, которые бы доносили до наших ушей то, что делается в
глубине масс.
Товарищи, которые собрались со всех концов нашего Союза, чрезвычайно мало
говорили о фактах. Факты нужно приводить.
Варейкис463. Мы их знаем.
Бухарин. Ты знаешь, что у тебя под носом, но не знаешь, что есть в других
местах всего Союза.
Постышев. Пишут же вам о настроениях.
Бухарин. Мы должны ответить на вопрос о том, что происходит, на основании
известных фактов. Мы, безусловно, имели перед собою волну массового
недовольства. Около 150 выступлений в ряде мест нашего Союза, на Украине, на
Северном Кавказе, в Сибири, Казахстане и т. д.
Ворошилов. На одной шестой части земной поверхности.
Бухарин. Мы знаем целый ряд, несколько десятков различных террористических
актов. Да вот товарищ Эйхе464 заявил, что улучшение положения он
видит в том, чтобы меньше стреляли в наших товарищей. Мы имеем мятеж или
бунт в Семипалатинске, мы имели погромчики на ленинградской и московской
биржах, мы имели восстание в Кабарде и целом ряде других мест.
Скрътник465. Все это было и в прошлом году, только теперь острее.
Бухарин. Не совсем так было в прошлом году. Потому что в прошлом году не
было того, что было сказано на пленуме ЦК Украины. Позвольте мне привести
выдержку из некоторых выступлений.
Например, Бадаев466 говорил: "Мы имеем большущее политическое
осложнение среди крестьянства, нам приходится встречать единый фронт села
против нас. Это не шутка для нас. Это надо учитывать. Если нам после всех
этих ошибок придется полезть на чердаки, то нас с чердака спустят".
Разве хоть один товарищ говорил в прошлом году что-нибудь подобное? Товарищ
Сапов:
"Мы имели, примерно, массовых выступлений до 50-ти в своем округе, имели
крестьянскую демонстрацию в городе. Везде и всюду на основании самых точных,
самых объективных и проверенных документов мы установили, что руководство
везде и всюду принадлежало кулаку".
Были ли в прошлом году крестьянские демонстрации в городе?
Голос. Первого мая.
Бухарин. Товарищ Чернявский467:
"Мы имеем такое положение, когда беднота в своих демонстрациях в городе идет
не к представителям советской власти, а идет к рабочим -- своим шефам на
оттирание на задний план советских и кооперативных органов -- это другое.
Первое абсолютно необходимо. Второе недопустимо и вредно. Первое не должно
превратиться во второе ни в коем случае, ни при каких условиях. В противном
случае мы можем загубить дело нашего строительства.
Во-вторых, вопрос о гарнцевом сборе460. Куда деваются эти 50 млн
пудов хлеба, собранные за помол на кооперативных государственных мельницах?
50 млн пудов -- это фонд для резерва. В-третьих, об общественных магазинах.
В высшей степени целесообразно завести их.
Я думаю, что хлебозаготовительные затруднения не пройдут для нас даром. Они
закалят наши ряды и заставят их разрешить хлебную проблему. Это будет
означать снятие главного затруднения с нашего пути.
* * *
Бухарин. Товарищи, я хотел бы в своей речи затронуть не только вопросы,
непосредственно связанные с хлебозаготовками, но и некоторые общие вопросы
нашей хозяйственной политики. Мне кажется, что обсуждая вопросы, связанные с
хлебозаготовками, мы, по сути дела, быть может, не вполне это сознавая,
подводим известный баланс нашей работе за определенный, качественно новый
период времени. Мы живем, как уже давно всем известно, в реконструктивный
период, и вопрос о хлебозаготовках, по сути дела, разрешается в вопрос о
том, хорошо ли мы оказались приспособленными к решению задач
реконструктивного периода.
Подводя итоги нашей работе за время с конца восстановительного периода,
следовательно, за первые шаги периода реконструктивизма (в скобках замечу,
что я хорошо понимаю условность этих границ), мы можем констатировать
громадные завоевания, кото-
рые сделало советское государство. Эти огромные достижения идут по целому
ряду самых различных направлений. Не подлежит никакому сомнению, что мы в
области технической реорганизации, несмотря на все пробелы и ошибки, сделали
все же большое продвижение вперед. Не подлежит никакому сомнению, далее, что
с точки зрения подведения социалистической базы под сельское хозяйство мы
вошли в полосу (которую никак нельзя недооценивать) гораздо более быстрого
развития общественных и коллективных норм в нашем сельском хозяйстве.
Наконец, точно так же не подлежит никакому сомнению то обстоятельство, что и
в смысле подготовки кадрового состава нашего людского аппарата мы точно так
же имеем что сказать в свое оправдание перед всемирной историей.
Но, товарищи, наряду с этим (и мне кажется, это-то и составляет
специфическую особенность момента), наряду с несомненным продвижением вперед
и с огромным положительным балансом, который мы можем зачислить в свой
исторический счет, опыт реконструктивного периода, вернее, того отрезка
реконструктивного периода, который мы уже имеем за своей спиной,
обнаруживает такие огромные зияющие дыры, такие провалы, которые ставят
перед нами целый ряд серьезных проблем общехозяйственной политики. Когда мы
вступили в реконструктивный период, партия написала в своих решениях, на
своем знамени, партия это подчеркнула -- пароль: "хозяйство с резервами".
Если вы посмотрите на решения наших съездов и пленумов ЦК в связи с внешней
обстановкой, вы увидите, что мы все время ставили своей задачей
хозяйствовать с резервами: валютными, товарными, хлебными и золотыми. Мы
этой основной директивы не выполнили, и мы в этом отношении находимся в
крайне тяжелом положении...
Голоса. Верно.
Бухарин. Недооценивать этого мы никак не можем, в особенности, если мы будем
иметь перед собой большую вероятность крупных внешних осложнений. Это, мне
кажется, товарищи, тема, на которой не нужно останавливаться, чтобы ее
популяризировать. Она настолько бьет в нос, что пара каких-нибудь цифр нашей
задолженности и нашего уменьшения золотых запасов плюс сравнение с
колоссально быстрым накоплением золотых запасов западноевропейских стран, в
первую очередь Германии, вполне достаточна для общей оценки положения на
этом фронте. Затруднения, связанные с невыполением директив насчет резервов,
сокращение хлебного экспорта, крупные провалы в нашем капитальном
строительстве, которые всем нам хорошо известны и за которые все мы несем
ответственность, сплачивание контрреволюционных сил на этой базе против нас
и крупнейшие провалы в деле хлебозаготовок, что составляет предмет,
политическое ядро обсуждения хозяйственных вопросов на данном пленуме -- все
это сигнализирует нам какие-то общие задачи, касающиеся нашей хозяйственной
политики.
Я хочу поставить со всей откровенностью и честностью перед самим собою
такого рода проблему: не вытекает ли огромное колебание и трудности такого
масштаба из самой сути, из самой природы реконструктивного периода, не
являются ли эти трудности общим законом нашего развития в реконструктивный
период, не навязано ли это самим ходом вещей, от чего мы ни при каких
условиях не можем избавиться? Я лично даю отрицательный ответ. Эти трудности
вовсе не вытекают непосредственно из общих условий реконструктивного
периода. Если мы хотим догнать Западную Европу -- а мы этого хотим, если мы
хотим усилить темп накопления социалистической промышленности -- а мы этого
хотим, если мы примем во внимание общую нашу хозяйственную отсталость, нашу
нищету, то совершенно понятно, что из всего этого вытекают огромные
трудности для нашего строительства.
Мы хотим сразу решить ряд больших задач: максимальное накопление в
социалистической индустрии, максимальный подъем в сельском хозяйстве,
максимум потребления рабочего класса и трудящихся масс вообще, максимум их
подъема и т. д. Эти задачи одновременно неразрешимы. Мы их решаем частично,
делая крен то в одну, то в другую сторону, противореча себе. Мы двигаемся
все время в противоречиях. Само собою разумеется, что такого рода трудности
действительно лежат в природе нашего реконструктивного периода. Я обращаю
ваше внимание, например, на такой любопытный факт, что мы жалуемся на
хозяйственную диспропорцию то с одного конца, то с другого.
Ворошилов. Давай твою панацею.
Бухарин. Панацей давать я не хочу, а ты меня, пожалуйста, не дразни.
Я хочу сказать, что реконструктивный период совершенно естественно вызывает
ряд осложнений и трудностей, но вместе с тем для меня не представляет
никакого сомнения, что трудности трудностям рознь; что трудности такого
порядка, которые бы влекли за собою обязательно, говоря формулировкой тов.
Сталина во вчерашней речи, угрозу смычке с крестьянством, что такого рода
трудности не вытекают обязательно из характера реконструктивного периода. И
мне кажется, что когда Ленин оставлял нам свое политическое
завещание461 (он, конечно, отлично понимал, что мы вступим
когда-нибудь в реконструктивный период), то он совершенно точно формулировал
границы тех трудностей, которые допустимы для нас и которые могут иметь
место в ходе нашего исторического развития. Ильич писал: "Если возникнут
серьезные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол
неизбежен, но в нашем социалистическом строе не заложены с необходимостью
основания такого раскола, и главная задача нашего ЦК и ЦКК, как и нашей
партии в целом, состоит в том, чтобы следить за обстоятельствами, из которых
вытечет раскол, и предупреждать их".
Когда, беря формулировку тов. Сталина, мы говорим теперь: "у нас есть угроза
смычке" -- подходит ли это под категорию обстоятельств, из которых может
вытечь раскол? Конечно, подходит. Угроза смычке есть обстоятельство, из
которого может вытечь раскол. Но Ленин писал, что главная задача нашего ЦК и
ЦКК, как и нашей партии в целом, заключается в том, чтобы не допустить
возрастания этих разногласий до степени серьезных классовых разногласий, т.
е. до таких разногласий, которые могут вызвать угрозу смычке. И если мы
сейчас говорим, что есть известная угроза смычке, то совершенно естественно,
что и здесь классовые разногласия начинают перерастать количественно в такие
классовые разногласия, из которых может проистечь раскол. Задача нашей
партии, согласно политического завещания Ленина, заключается в том, чтобы
следить за этим и предупреждать это.
Если бы мы оценивали дело иначе, то есть, если бы мы считали, что сама
природа реконструктивного периода ведет с неизбежностью к такого рода
социально-политическим потрясениям, которые вызывают угрозу смычке, мы
неизбежно пришли бы к такой теории, которую формулировал когда-то Троцкий, а
именно, что в ходе развития неизбежны столкновения между пролетариатом и
крестьянством, и погибла бы пролетарская диктатура, если не будет
государственной помощи западноевропейского пролетариата, следовательно, на
вопрос относительно того, вступили ли мы в период больших осложнений и
больших трудностей, можно ответить: вступили. Вступили ли мы в период
больших осложнений и больших трудностей, которые могут вызвать, в
особенности в условиях разнообразных наших просчетов, ошибок и пр.,
известные колебания (а в известной мере наши просчеты и пр. тоже низбежны,
потому что мы не всеведущи, и наши ошибки это есть накладной расход нашего
собственного обучения). Такие колебания не исключены.
Ворошилов. Когда обучитесь, тоже будете ошибаться.
Бухарин. Но, с другой стороны, такого рода трудности, которые приводят к
постоянному воспроизводству угрозы смычке, не лежат объективно и неизбежно в
природе реконструктивного периода.
Я, товарищи, обращаю ваше внимание еще на другое положение Ленина, которое
целый ряд товарищей выдвигали на последних наших партийных собраниях, и,
если не ошибаюсь, на XV съезде об этом говорил ряд ораторов, а именно,
положения, что нам недостает культуры и умения управлять.
Ворошилов. Вот это правильно.
Бухарин. Недавно один выдающийся немецкий профессор поместил огромную статью
относительно Советского Союза. Он писал про нас, большевиков:
"Замечательнейшие первоклассные политики, прекрасные политические стратеги,
великолепные агитаторы, прекрасные учителя того, как нужно политически
переделывать людей; но у них нет хозяйственной тренировки, нет хозяйственной
культуры. Несмотря на то, что десять-двадцать тысяч больше-
виков, стоящих на хозяйственном фронте, прямо-таки погибают и изнывают в
работе, они не имеют еще достаточного хозяйственного и культурного тренажа".
Эта характеристика не так далека от истины. И вот, я считаю, что если мы с
этой точки зрения подойдем к итоговому балансу нашей хозяйственной политики,
то вряд ли сейчас правильно и тактически и политически развивать целую
кампанию против так называемой "теории просчетов". На прошлом пленуме тов.
Микоян в своем докладе говорил: "Я считаю во всяком случае возможным прямо
утверждать, что две трети причин этих затруднений могли быть устранены нами,
если бы своевременно по линии экономического руководства и по линии
организационной нами были приняты все меры".
Микоян. Говоря о специфической причине затруднений текущего года --
правильно.
Бухарин. В решениях апрельского пленума, которые никем еще не отменены,
говорится, что причины этих затруднений связаны с трудностями быстрой
подготовки страны, индустриализации страны и с ошибками планового
хозяйственного руководства и т. д. Это абсолютно верно.
Я целиком разделяю такого рода постановку вопроса, что хлебозаготовительные
затруднения раскрыли перед нами во всей остроте двоякого рода затруднения и
поставили двоякого рода задачи.
Во-первых, затруднения общего характера, которым соответствуют общие
перспективные задачи, требущие от нас твердой генеральной установки на ряд
лет.
Во-вторых, затруднения специфические, при этом как раз острого характера,
которые характеризуют существо так называемого текущего момента, которые
требуют от нас специфических ответов (отмена чрезвычайных мер и т. д.).
Разумеется, эти проблемы непосредственно связаны с вопросами классовой
борьбы.
Но когда мы анализируем специфические причины нашего кризиса, то делается
ясным, что из общей причины мы не можем объяснить резкого и судорожного
потрясения, которое испытала наша хозяйственная система в текущем году. В
прошлом году мы вывезли хлеба на 277 млн и всех накормили; в этом году мы не
только ничего не вывезли, но испытываем жесточайшие признаки недопотребления
в целом ряде районов. Ясное дело, что за один год кулак не мог вырасти в
такую силу, за один год не мог совершиться такой процесс дробления, чтобы
вызвать такое быстрое кризисное потрясение всей нашей экономики. Именно
поэтому резолюция и ставит вопрос о специфических причинах, которые
превратили возможные затруднения, основанные на общих наших недостатках, на
общей нашей отсталости и дробности, в реальность. Из возможного кулацкого
наступления эти причины сделались реальностью, и кулак мог повести за собою
другие слои крестьянства именно в силу этих особых, добавочных,
специфических причин.
В прошлом году в среднем, если учесть хлебозаготовки, когда частник платил
цены выше наших, в общем цена хлеба для мужика была выше, чем в этом году. В
прошлом году налог не мог быть заплачен техническими культурами, а в этом
году был заплачен техническими культурами. В прошлом году не было такой
суммы добавочных денег на благоустройство, как в этом году. Теперь зерно
было поставлено в совершенно исключительное, чрезвычайно неблагоприятное
положение на хлебном рынке.
Именно поэтому стимул для продажи хлеба был крайне понижен, именно поэтому
как раз в данном году кулак смог повести за собою на вопросе о ценах (не на
каком-нибудь вопросе, а на вопросе о ценах на хлеб) известные слои деревни.
Именно поэтому в этом году на зерне мы испытали потрясение нашего
хозяйственного организма. Следовательно, главнейшим вопросом, который здесь
играет роль, является вопрос о ценах. Неправильно преуменьшать значение
именно этого фактора.
Не совсем правильно как раз для данного случая рассуждать таким образом, что
цены вообще играют ограниченную роль, что у нас не капиталистическое
хозяйство, что у нас пролетарская диктатура. Вообще цены в значительной мере
не играют роли регулятора производства и не имеют такого решающего значения.
Это так и не так. Конечно, внутри нашего государственного круга цена или
форма стоимости является известной фикцией, если хотите. Это есть наш
счетный метод, а не выражение анархического хозяйства. Это все верно, но
соотношение между нами и мелким крестьянским кругом, когда рыночные
отношения являются решающими (мы все здесь единым фронтом сражались против
тов. Осинского и отчасти против тов. Варги и других), там категория цен
является решающей, там не может быть, чтобы цена не являлась регулятором
производства.
Неправильно также думать, что будто в условиях совершенно планового
хозяйства, где формы цены вообще нет, можно было "назначить" какие угодно
пропорции между различными отраслями производства. Это тоже неправильно.
Если какая-нибудь отрасль производства, будь то сельское хозяйство,
промышленность или отдельная ветвь этих крупных подразделений,
систематически отдавала бы много больше труда, чем она получала бы, если бы
она не покрывала бы своих трудовых издержек, то эта отрасль производства
вынуждена была бы сжаться. В том обществе не будет никакого рынка, не будет
никакой цены.
Но из этого вообще не следует, что плановое руководство коммунистического
общества может как угодно относиться к данной отрасли производства. Если бы
ее "обидеть", она перестанет развиваться. Закон цен умирает, но остается
закон пропорциональных трудовых затрат. Если эта какая-нибудь отрасль
производства не получает достаточного питания от совокупного хозяйственного
организма, она хиреет. Из этого закона выскочить никак нельзя. И поэтому,
оставя в стороне весьма ученый спор о соотношении между ценой и ценнос-
тью, о перерастании цены во что-то другое и т. д., все-таки нужно сказать:
если какая-нибудь отрасль производства "обижена" с точки зрения
распределения резервов, она неизбежно идет назад.
У нас распределение совокупных наших сил идет, главным образом, по двум
каналам: через политику цен и через политику налогов, как всем нам хорошо
известно. Несмотря на то, что правильная статистика -- элементарная
предпосылка для правильной хозяйственной политики, достать нужные цифры
очень трудно. Руководство хозяйственной политикой опиралось на совершенно
странные показания наших статистических ведомств. Я навел справки по вопросу
о ценах на зерно. О некоторых цифрах, которые я получил из Госплана СССР, из
ЦСУ и т. д., можно сказать, что они говорят о каком-то сумасшедшем доме.
Одна только надежда, что они не совсем правильны. Речь идет именно о ценах.
Я пошел очень простым путем. У нас один из самых благополучных районов по
хлебу -- это Северный Кавказ. Я просмотрел цифры по Кавказу с точки зрения
того, что будет, если мы вычислим доход, т. е. деньги, выручаемые
крестьянином не только с пуда пшеницы, но и с десятины. Если верно то, что я
получил (ответственности за цифры я не беру), тогда нужно удивляться, каким
образом те затруднения, которые мы имеем сейчас, не произошли раньше. Цифры,
которые я получил по Северному Кавказу, гласят следующее.
Валовой сбор пшеницы с десятины в 1925 -- 26 г. составлял 69,9 пудов. В 1926
- 27 г.- 37,9. В 1927 - 28 г. - 29,8.
Шум, голоса. Не может быть!
Бухарин. Да, да.
Голос. Цифры правильны, там три года был неурожай.
Бухарин. Я взял для проверки другие цифры справочника ЦСУ. Цифры за
маленькими отклонениями сходятся. Так вот, товарищи, если посмотреть, как
реагировали мы на такое положение, то оказывается, что реагировали таким
образом, что при сборе с десятины 69,9 пудов крестьянин получал за пуд 115
копеек, а при сборе в 37,9 пудов цена пала чуть ли не на целый гривенник --
1 рубль 2 коп. Если мы посмотрим и поставим вопрос, как снизилась выручка
крестьянина за эти годы, если перемножить эти цифры выручки и вычесть то,
что он затратил на семена, то окажется, что в 1925 году он выручал с
десятины 72 рубля, в 1926 г. -- 32 рубля, а в 1927 -- 28 г.-- 24 рубля.
Голос. По льну тоже так.
Осинский. С американским фермером так всегда бывает.
Бухарин. Не совсем всегда так бывает, я не знаю, всегда ли так бывает.
Ворошилов. А ты должен знать, ты докладчик.
Бухарин. Я очень хорошо знаю, что если вы повышаете цены в каком-нибудь
одном районе, то это имеет последствия для других районов. Поэтому было бы
совершенной дикостью исходить из указаний одного района, по одному району
выравнивать цены. Но мы исходим из того, что мы все же по районам
варьировать должны. И товарищ Микоян говорил в своем докладе, что, если мы
будем повы-
шать цены, мы должны варьировать по районам в связи с конкретным положением
вещей, которое в данном районе имеется. Мы этого не делали. Поэтому
абсолютна правильна настойчивость, с которой теперешний пленум выдвигает
проблему зерна, настойчивость, с которой товарищи говорят о ценах.
Естественно, при таком положении зерна, когда мы взяли на себя почти с
самого начала чересчур много объектов снабжения со стороны государственного
аппарата, естественно, мы вынуждены были прибегнуть к чрезвычайным мерам.
Сейчас не должно быть вопроса о каком бы то ни было покаянном тоне по
отношению к чревычайным мерам. Застигнутые врасплох, мы должны были к ним
прибегнуть. Мы стояли перед проблемой: или остановить фабрики, или хлеб
брать (в значительной степени, именно не покупать, а брать).
Голоса. Неверно.
Бухарин. А по-моему, это верно. У нас не было никакого другого выхода, и
задним числом сейчас давать отбой, это ни к чему не приведет. Мы могли
прибегнуть к другим рецептам, если бы подумали гораздо раньше об этом, на
несколько месяцев раньше. Но после XV съезда, когда было упущено время для
всякого другого маневра, у нас не было никакого выхода.
Голоса. Правильно.
Бухарин. Это нужно сказать полным голосом, никакой здесь ревизии не может
быть допущено. Но мне кажется вообще, что напрасно переносить в эту
плоскость центр нашей дискуссии. Не в этом центр вопроса сейчас, не в нашем
прошлом, а в нашем настоящем. И тут мы должны спросить у себя: что является
тем политическим звеном, за которое пленум должен ухватиться сейчас?
Политический смысл -- снятие чрезвычайных мер. Поэтому совершенно понятно,
что, когда люди приходят и предлагают такую резолюцию, которую предлагает
Политбюро, они в первую очередь должны мотивировать снятие чрезвычайных мер.
Мы сейчас говорим: снять чрезвычайные меры, которые исторически оправданы, к
которым мы совершенно правильно прибегли. Мы должны снять эти чрезвычайные
меры, потому что они переросли сами себя, потому что они изжили себя
исторически, они хозяйственно нам больше почти что ничего не дают, они
хозяйственно, если и имеют какой-нибудь результат, то результат этот состоит
в усилении тех тенденций, еще не очень больших, но растущих, которые ведут в
сторону военного коммунизма (переход на карточки, исчезновение продуктов
первой необходимости и целый ряд других автоматически развивающихся
явлений). С другой стороны, политически они дают чревычайно резкий, большой,
но, к сожалению, отрицательный эффект, ссоря нас с более широкими кругами
крестьянства.
Я абсолютно согласен с тем, что вопрос о хлебных ценах должен быть поставлен
со всей остротой. Этот вопрос в первую очередь сводится к проблеме наших
отношений со средним крестьянством. Когда Ильич писал свое Завещание о
необходимости беречь наш союз с крестьянством и при этом не упоминал о
кулаке, то, ясное дело,
что это он делал вовсе не потому, что "не видел" кулацкой опасности, а
потому, что он считал, что важнейшей проблемой является вопрос о середняке,
который в значительной мере разрешает вопрос о победоносной или
непобедоносной борьбе с кулачеством. И когда мы сейчас говорим: нам нужно
проанализировать классы, классовое соотношение, мы, конечно, прежде всего
должны поставить вопрос о том, что случилось за это время между пролетарской
властью и середняцким крестьянством. Я должен здесь, в первую очередь,
реабилитировать письма, против которых здесь выступали некоторые товарищи.
Косиор. Нельзя только на основании писем судить о положении.
Бухарин. Это, конечно, верно, но преуменьшать значение писем совсем негоже.
Возьмем любого "руководящего работника", которому редко приходится бывать на
местах, а к числу таких принадлежит огромнейшее большинство. Как мы можем
узнать положение вещей иначе, как через сведения, которые нам передаются
через этих самых рабкоров, селькоров и военкоров462, которые
действуют в самой гуще массы. Если мы заткнем ухо по отношению к тому, что
доходит к нам из глубины масс, мы обнаружим бюрократический дефект. И так мы
затрепаны до чертиков работой, не видим живого человека, видимся только друг
с другом и то не всегда. Мы очень сильно оторвались физически от масс, и для
того чтобы нам больше от них не отрываться, нам нужны какие-то
многочисленные провода, которые бы доносили до наших ушей то, что делается в
глубине масс.
Товарищи, которые собрались со всех концов нашего Союза, чрезвычайно мало
говорили о фактах. Факты нужно приводить.
Варейкис463. Мы их знаем.
Бухарин. Ты знаешь, что у тебя под носом, но не знаешь, что есть в других
местах всего Союза.
Постышев. Пишут же вам о настроениях.
Бухарин. Мы должны ответить на вопрос о том, что происходит, на основании
известных фактов. Мы, безусловно, имели перед собою волну массового
недовольства. Около 150 выступлений в ряде мест нашего Союза, на Украине, на
Северном Кавказе, в Сибири, Казахстане и т. д.
Ворошилов. На одной шестой части земной поверхности.
Бухарин. Мы знаем целый ряд, несколько десятков различных террористических
актов. Да вот товарищ Эйхе464 заявил, что улучшение положения он
видит в том, чтобы меньше стреляли в наших товарищей. Мы имеем мятеж или
бунт в Семипалатинске, мы имели погромчики на ленинградской и московской
биржах, мы имели восстание в Кабарде и целом ряде других мест.
Скрътник465. Все это было и в прошлом году, только теперь острее.
Бухарин. Не совсем так было в прошлом году. Потому что в прошлом году не
было того, что было сказано на пленуме ЦК Украины. Позвольте мне привести
выдержку из некоторых выступлений.
Например, Бадаев466 говорил: "Мы имеем большущее политическое
осложнение среди крестьянства, нам приходится встречать единый фронт села
против нас. Это не шутка для нас. Это надо учитывать. Если нам после всех
этих ошибок придется полезть на чердаки, то нас с чердака спустят".
Разве хоть один товарищ говорил в прошлом году что-нибудь подобное? Товарищ
Сапов:
"Мы имели, примерно, массовых выступлений до 50-ти в своем округе, имели
крестьянскую демонстрацию в городе. Везде и всюду на основании самых точных,
самых объективных и проверенных документов мы установили, что руководство
везде и всюду принадлежало кулаку".
Были ли в прошлом году крестьянские демонстрации в городе?
Голос. Первого мая.
Бухарин. Товарищ Чернявский467:
"Мы имеем такое положение, когда беднота в своих демонстрациях в городе идет
не к представителям советской власти, а идет к рабочим -- своим шефам на