Страница:
развития, в стране с неразрешенными вопросами, которые на Западе решала
буржуазия. Поэтому эта теория, вытекающая из нее тактика применимы во всех
странах молодого капиталистического развития, в которых буржуазия не
ликвидировала вопросов, оставленных ей в наследство предыдущими
социально-политическими формациями. Основная черта, отличающая круг идей,
называемых теорией и тактикой "перманентной революции", от ленинской теории
состоит в смешении этапа буржуазной революции с этапом социалистической.
Но ленинская теория демократической революции великолепно понимает, что
исторические этапы буржуазной и социалистической революций, происходящих в
окружении зрелого капитализма, не могут быть отделены друг от друга
китайской стеной. Заминка начавшейся демократической революции, ее поражения
могут открыть путь капиталистическому развитию, которое в десяток или в два
десятка лет настолько видоизменяет социальную структуру страны, что создает
элементы социалистической революции, не уничтожая элементов демократической.
Тогда налицо переплетение двух типов революции, предопределяющее их
перерастание. Этот процесс может быть сжат историей в месяцы, может быть
растянут и на годы. Ленинская теория подготовляет и к короткому перерастанию
и к продолжительному. Теория перманентной революции совершенно бессильна и
бесплодна в период "чистой" демократической революции (совсем чистой никогда
нет); в период переплетения двух типов революции находит уже почву под
ногами, ибо дело клонится к социалистической революции. Она, понятно, не
становится от этого правильной, ибо нельзя вычеркнуть того факта, что она
предъявляла претензии на применяемость в период, когда была вполне
неприменяемой. Когда, например, тов. Троцкий пишет, что "эта (его -- К. Р.)
оценка подтвердилась целиком, хотя бы с перерывом в 12 лет" (Л.Троцкий. 1905
г., изд. второе, с. 5), то, понятно, это утверждение не имеет ничего общего
с исторической действительностью. Нельзя считать, что "оправдалась" оценка,
неверная по отношению к революции 1905 г.,
потому что, благодаря поражению этой революции и двенадцатилетнему
капиталистическому развитию, возникла вторая революция, являющаяся
переплетением демократической и социалистической. Но, как мы сказали уже, с
момента, когда начинается переплетение, эта неверная в 1905 г. теория
приближается к действительности, поскольку эта действительность приближается
к диктатуре пролетариата, но переменчиво упрощает эту действительность, она
не в состоянии объяснить всей ее сложности, ибо, хотя новая революция
содержит уже в растущей мере элементы, ведущие к диктатуре пролетариата, то
она исходит еще из элементов демократической революции. Не понимая или даже
отрицая эти последние, нельзя достаточно сознательно и терпеливо относиться
к проблеме перерастания. Стоящий на почве перманентной революции по
необходимости имеет тенденцию к форсированию событий. Если условия
предопределяют скорый процесс перерастания, эта тенденция может сыграть даже
полезную роль, независимо от ее теоретически неверного источника. При более
медленном темпе перерастания, при большей сложности положения, эта теория
может привести к выкидышам.
Какие теоретические корни этой теории? (О социальных не говорю, ибо
факт, что на основе этой теории тов. Троцкому не удалось создать какой бы то
ни было массовой фракции, доказывает, что родилась она из теоретической
ошибки одиночек, а не из потребностей какого бы то ни было класса или
серьезной классовой прослойки). Мы уже видели, что почвой этой теории было
отсутствие учета различия между странами старого капиталистического развития
и молодого капиталистического развития, обремененного наследием предыдущих
социальных формаций. Ленин, полемизируя с тов. Троцким в [19]15 г., в статье
о "Двух линиях революции" упрекал тов. Троцкого, что "оригинальная теория
Троцкого берет у большевиков призыв к решительной революционной борьбе
пролетариата и к завоеванию им политической власти, а у меньшевиков --
"стирание" роли крестьянства. Крестьянство-де расслоилось и
дифференцировалось; его возможная революционная роль все убывала; в России
невозможна "национальная" революция: мы живем в эпоху империализма, а
"империализм противопоставляет не буржуазную нацию старому режиму, а
пролетариат -- буржуазной нации"" (Ленин, т. XIII, с. 213).
Этот упрек верен и в части, в которой Ленин устанавливает общность
взглядов тов. Троцкого и меньшевиков на крестьянство. Это признает сам тов.
Троцкий, когда в статье в "Нашем слове" от 17 сентября 1915 г., критикуя
тезисы Аксельрода, Мартынова и Мартова234, пишет:
"О городской демократии, как о революционном факторе, говорить не
приходится, остается крестьянство. Но насколько мы знаем, ни Аксельрод, ни
Мартов не питали преувеличенных надежд на его самостоятельную роль. Пришли
ли они к выводу, что за протекшее десятилетие непрерывной дифференциации в
среде крестьянства эта роль возросла? Такое предположение шло бы явно
наперекор и теоретическим соображениям и всему историческому опыту"
(Л.Троцкий. 1905 г., второе издание, с. 290).
Но несмотря на этот факт, было бы глубоко ошибочно считать эту теорию
меньшевистской или полуменьшевистской. Методология и политические цели не
одно и то же. Марксист Ленин в борьбе с народниками в "Развитии капитализма"
переоценил степень достигнутого капитализмом развития в России. Это делал и
Струве, но Ленин сделал это в связи с подчеркиванием растущей революционной
роли пролетариата; у Струве же эта переоценка послужила базисом для перехода
к либерализму, для обоснования надежд на господствующую роль буржуазии.
Меньшевизм, как это доказала история, был теорией городского мещанства,
мелкобуржуазно настроенных городских рабочих, тянущих коалицию с хозяином, с
буржуазией и поэтому отворачивающихся от мужика с его варварством, но и с
крестьянской войной. Меньшевики пришли к коалиции с буржуазией не потому,
что недооценивали крестьянство, а недооценивали крестьянство потому, что
хотели быть партией не революции, а оппозиции. Ничего общего с этой точкой
зрения не имел тов. Троцкий. С момента, как выкристаллизировались
политические разногласия между большевизмом и меньшевизмом и
выкристаллизовалась особая позиция т. Троцкого, то эта позиция была позицией
революционной борьбы против буржуазии. Она не учитывала правильно всех
путей, которые в России вели к пролетарской диктатуре, и поэтому большевизм
как теория должен был расти не только в теоретической борьбе с меньшевиками,
но и со взглядами тов. Троцкого. Но когда пришло время социалистической
революции, идея перманентной революции должна была по необходимости привести
тов. Троцкого к большевизму, то же, как Роза Люксембург, стоящая на точке
зрения очень близкой к точке зрения тов. Троцкого, должна была прийти к
современному коммунизму.
Борясь против характеристики точки зрения, т. н. "исторического
троцкизма" как меньшевистской, не только во имя исторической правды, но и
потому, что эта характеристика является орудием правого крыла партии,
сползающего к мелкой буржуазии, ленинцы-большевики должны продумать все
уроки старой идейной борьбы и понять всю правильность заявления тов.
Троцкого, что в тех основных вопросах, в которых он боролся против
Ленина -- прав был Ленин, а не он. Понимание этого необходимо не только
потому, что нельзя бороться за сохранение завоеваний Октября, не понимая
путей, приведших к Октябрю, но и потому, что ленинцы-большевики, как
интернационалисты, должны помочь революционерам Востока найти правильный
путь к их Октябрю. Этот путь может быть найден только при помощи ленинской
теории. Это покажем в следующей статье, посвященной вопросам китайской
революции и спорам, вызванным в наших рядах.
Необходимость продумания до конца этого вопроса усугубляется еще тем
фактом, что история создает теперь известные социальные условия для того,
чтобы ошибка одиночек получила более широкое распространение. В Западной
Европе нет крестьянства, могущего сыграть революционную роль. Только
полупролетариат деревни и сельские рабочие могут идти рука об руку с
революционным пролетариатом. Поэтому в Западной Европе коммунисты с трудом
усваивают точку зрения Ленина на демократическую революцию. Роза Люксембург
и мы, бывшие люксембургианцы, отражали этот факт. Но западноевропейские
коммунисты обязаны понять эту точку зрения, если хотят суметь помочь
колониальным революциям, которые являются демократическими революциями. В
самой России идет, благодаря процессу сползания, известная дезинтеграция
ленинского учения. Правая часть ВКП выдвигает связь с крестьянством, взятым
как целое, на первый план, доходя до теории врастания кулака, т. е.
деревенской буржуазии, в социализм. Новой части партии угрожает опасность
возникновения тенденций, отрывающих развитие пролетарской революции от ее
союзника -- крестьянства.
Платформа оппозиции стоит на почве ведущего начала промышленности, т.
е. пролетариата социалистической революции, сохранила и конкретно развила
ленинскую точку зрения, но если бы суждено было дальнейшее перерождение
партии, если бы начатый исключением верхушки оппозиции раскол партии
закрепился и углубился и большевики-ленинцы оказались вне влияния на
политику советского правительства, оказались бы лишенными возможности
исправлять политику партии, то на полюсе большевиков-ленинцев могла бы
появиться почва для непонимания и упрощения теории Ленина.
Уважаемый тов. Троцкий.
Ваше письмо, озаглавленное "Дорогие друзья..."236, получил,
его размножил и разослал.
Совершенно не понимаю, для чего понадобилось Вам исказить мое писание и
приплести мне какую-то небылицу о том, что я будто бы опасался, "как бы вся
левая каша не сварилась без нас". Насколько мне помнится, подобной мысли у
меня в письме совершенно не было, и если Вы решились утверждать о ее
существовании, то, надо полагать, что ее происхождение обязано исключительно
Вашей богатой фантазии. Для чего это Вы выдумали? Может быть, Вы этим самым
хотели показать свою способность к выдумыванию разных несуществующих вещей.
Но, уважаемый, тогда так и нужно было бы написать, а не вводить людей в
заблуждение.
Ведь Вы же должны знать, что на Ваших письмах мы учимся критиковать
противника, но, как мне кажется, нельзя и даже вредно учить нас критиковать
так, как критикуете Вы. По Вашему выходит: если хочешь кого-нибудь здорово
раскритиковать, то в таком случае без всякого стеснения прежде всего припиши
ему нечто, что критиковать ты можешь с успехом и... дело будет в шляпе.
Нечего сказать, силен, очень силен в таком случае будет критик и в
особенности тогда, когда он имеет почти исключительные права на
распространение своих статей. Я понимаю, для чего это нужно делать Сталину,
но никак не могу понять, для чего это понадобилось Вам. Второе, что меня
крайне удивило в Вашем письме, это недемократическое отношение к
"инакомыслящим": что -- слышится в Вашем письме -- вздумал критиковать,
значит, у тебя есть "нетерпение... индивидуалистическое, деляческое,
интеллигентски-оппортунистическое: ох, как бы там вся левая каша без меня не
сварилась". Но позвольте, ведь подобное утверждение не только глупое, но и
прежде всего непозволительное для хоть сколько-нибудь честного человека.
Такое отношение можно назвать как угодно, но только не товарищеским
отношением. Хотите Вы или не хотите, но выходит так, что тот человек,
который проповедует расширение демократии, сам в то же время совершенно не
способен придерживаться ее принципам. Вы своими действиями не только не
способствуете благим намерениям Карла Радека обрушиться на людей, которые в
любое время и несмотря ни на что обязательно "подмахнут всякое заявление Л.
Д." [Троцкого] (письмо Радека от 2 августа к тов. В.)237, но
наоборот: способствуете насаждению среди оппозиционеров послушания. Мне же
думается, что существование подобных отношений ничего кроме вреда нам
принести не смогут. А из этого логика такова: побольше демократии и более
серьезное отношение к демократии.
Я вовсе не обвиняю Вас в том, что Вы напрасно указали на существование
у меня соглашательских настроений. Они у меня были. Если они не так заметны
в письме, адресованном к Вам,
то они налицо в других письмах, и в них я указывал, что проповедуемое
мною соглашение весьма условное. Я думал, что нам удобнее всего войти в
партию, использовав тактический маневр, дабы нам опять представилась
возможность снова распространять свои взгляды среди партийцев, находящихся в
плену у теперешнего руководства коммунистической партии. То, что у меня было
тогда, я вовсе не отрицаю. Но я крайне возмущен, когда мне приписывают то,
чего у меня не было и нет, как например, лично Вами выдуманная и мне без
всякого стеснения приписанная Ваша "каша".
Теперь относительно нарисованных Вами в своем письме перспектив
оппозиции. Мне думается, что, хотя Вы и недолюбливаете оптимистически
настроенных людей и предлагаете всегда рассчитывать на худшее, Вы тем не
менее сами в этом вопросе стоите, как мне кажется, на оптимистической точке
зрения. Как будто бы в самом деле возможен только тот случай, который
рисуете Вы: просветившись, благодаря наличию противоречий в политике у
существующего руководства ВКП(б), рабочий класс обязательно воспримет наши
идеи, обратит взоры в нашу сторону и тем самым революция будет спасена. На
деле, по-моему, возможен второй, гораздо худший случай, о котором нельзя не
упомянуть в особенности в таком письме, в котором пишется о дальнейших
перспективах оппозиции. Именно: рабочий класс сможет определить путь, по
которому движется наше пролетарское государство, только тогда, когда будет
уже поздно исправлять все совершенные ошибки ЦК, когда революция встанет
непосредственно перед пропастью, толчок к падению в которую будет дан в
ближайший же момент.
Этого забывать никак нельзя, тем более, что ЦК имеет могучие средства
(легальные и нелегальные) к тому, чтобы резкость существующих противоречий
сгладить и убаюкивать партийную массу и весь рабочий класс казенным
благополучием. И в этом отношении тов. Радек совершенно правильно делает
весьма необходимое заявление, что сосланная оппозиция сделать может весьма и
весьма немногое к предотвращению надвигающейся опасности. Поэтому наша
задача не только учиться марксизму, не только констатировать сдвиг
центристов вправо или влево, но и прежде всего изыскание новых средств к
распространению идей оппозиции в партийной массе и в рабочей массе. Ибо без
массы мы ничто.
С коммунистическим приветом
1 сентября 1928 года Сибирь, г. Кокчетав.
P. S. Прилагаю копию из своего письма, которое я вынужден был разослать
своим товар[ищам] в связи с "левой кашей". Считаю весьма необходимым чтобы
Вы или тов. Седов присылали мне исходящие от Вас статьи и письма. Думаю, что
причина к этому Вам будет ясна без лишних слов.
С ком[мунистическим] приветом
В. Чернышев
...Прилагаемое письмо (т. е. это копия с того письма, которое я
получил) было мне принесено почтальоном в субботу 25 августа с. г. Таким
образом, свое путешествие от Алма-Аты (от Л. Д. Троцкого] ) до г. Кокчетава
оно совершило без малого в полтора месяца, сообщаю это я на всякий случай,
дабы не быть заподозренным в том, что я намеренно задержал его у себя.
По прочтению его Вы увидите, что хотя моя фамилия в нем и не
упоминается, но тем не менее оно направлено также и против моего письма.
Признаться, я был просто поражен, когда прочитал в нем те строки, которые
якобы выражают сущность моего письма. То, что в сущности должно было бы по
праву отнесено (как всякому хоть сколько-нибудь умеющему разбираться в
букваре русского языка, будет понятно по прочтению всего письма Троцкого) к
товарищам Теплову238, Преображенскому и другим, то все так
неожиданно было повернуто на мою голову. Все мысли, изложенные мною в своем
письме, Троцкий порядком переврал и приписал мне многое из того, чего у меня
совершенно не было в том письме. Прежде всего на счет того, что я будто бы
боялся, как бы левая "каша" не сварилась без меня. Должен прямо сказать, что
к подобному утверждению у меня нет в письме совершенно никакого повода.
Мне думается, что для того чтобы утверждать это, нужно было бы прежде
всего показать, что я на решения ЦК смотрел как на комплекс левых
мероприятий, все время расширяющихся и укрепляющихся, которые в недалеком
будущем должны обязательно перейти в настоящий левый курс, движение от
которого во все ближайшее время вправо со стороны нашего руководства было бы
совершенно невозможно. Но именно этого-то в моем письме и не было. Наоборот,
сочиняя его в двадцатых числах мая и указывал в нем, что левые мероприятия
ЦК имеют тенденцию несколько расшириться (что и случилось: через несколько
дней в начале июня было опубликовано воззвание ЦК о самокритике), я тем не
менее полагал, что от всех этих левых решений возможен скоро сдвиг вправо,
вследствие чего я и предлагал в своем письме, воспользовавшись революционной
ситуацией, вмешаться в работу партии т[аким] обр[азом], "чтобы уничтожить
всякую возможность к обратному поправению".
Я говорил, что нужно использовать благоприятный момент для борьбы, для
создания настоящего левого курса, указывая рабочему классу "на
недостаточность его (ЦК) мероприятий", принятых им решений, а тов. Троцкий
уверяет, что "молодой студент" будто бы полагает, что левый курс (или как он
выражается, "левая каша"), если уже не сварилась, то обязательно скоро
сварится, и, что самое главное, совершенно без помощи оппозиции. Невольно
при этом вспоминаются стихи Некрасова:
Я в деле собственном моем,
Конечно, не судья; но в том,
Что обвинитель мой читал,
Своей статьи я не узнал.
Ни рожь, ни греча, ни пшено,
Ячмень колючий -- и притом
Наполовину с дурманом.
Я вооружился в этом письме против всех товарищей-оппозиционеров,
заявляющих: что бы там ни произошло, что бы там ни делалось -- буду сидеть
здесь до тех пор пока меня не пригласят -- обратно, указывая, что нам не
следует ждать, пока там не додумается кто-нибудь пригласить оппозицию
обратно в Москву, но подготовлять наше возвращение своими собственными
силами, Троцкий же, беря так мыслящих людей под свою защиту, заявляет мне:
не тронь, брат, их, иначе худо будет. Особенно не критикуй, иначе ты
капитулянт, тебе припишем мы разные, хотя и чуждые тебе мысли и пр. и пр.
Однако, несмотря на то, что я в письме пострадал, я считаю его весьма
важным, т. к. Троцкий изложил в нем свое мнение по вопросу: как быть дальше,
насколько я понял, задача оппозиции, по Троцкому, заключается в следующем:
никаких соглашений, никаких компромиссов ни с правыми, ни с центристами и
непрерывная критика их неправильной политики. Оппозиции нужно поддерживать
все левые мероприятия центристов тем, что она 1) не должна заключать блок с
правыми и 2) должна каждый раз, когда это в действительности имеется,
констатировать факт сдвига. Партийная масса, вследствие противоречивости
политики ЦК, пробуждается, прозревает. Скоро она восстанет против главных
виновников теперешнего положения в стране и в партии и обратит все свои
взоры в сторону оппозиции. Этого часа оппозиции нужно терпеливо дожидаться.
Вот те замечания, которые я хотел написать по поводу письма тов. Троцкого.
С приветом Виктор Чернышев
27 августа 1928 г.
Август характеризуется дальнейшим напряжением спроса -- со стороны
деревни. Четвертый квартал прошлого года был на 4% ниже текущего года --
доходы населения возросли на 16-17%, а сельского на 30-35%. Промышленность
по продуктам широкого потребления дает рост на 22-23%. Спрос должен
сбалансироваться предложением.
Сокращение кустарной и мелкой промышленности, не компенсируемое
увеличением промышленной продукции.
Рост хлебных цен способствует увеличению спроса деревни, особенно
верхушечной части.
Положение о том, что районы товаром снабжены на 60-70-80%, не
соответствует действительности.
Понижение урожая в результате дождей в Центр[ально-]Чер-ноземной
области. Уменьшение урожайности в июле на 10-15%.Харьковщина около 40%, а
вообще ухудшение на 8-10%.
Повышение цен против июльских в Центр[ально-]Черноземнойобласти на 15%,
Среднее Поволжье на 38 и УССР на 8,8%. По пше-нице в
Центр[ально-]Черноземной области на 12%, в Крыму на 10%.
Рост цен происходит при сокращении хлебозаготовок. Август дает 685
тысяч тонн. В прошлом году август дал 975 тыс. тонн. Августовские заготовки
больше июльских на 5,5%, но составляют лишь 60% от обильных заготовок в этом
году240.
Выполнение плана по отдельным районам. Среднее Поволжье -- 20%, Центр
[ально-] Черноземн[ая область] -- 15%, Украина, Киевщина -- 62% и только
Сев[ерный] Кавказ -- 92%.
С концентрацией неблагополучно, так как крестьяне предпочитают платить
неустойку и прочее и продавать хлеб по повышенным ценам.
Запасы товаров показывают снижение. По ВТС241 на 12%, по
ВКС242 -- на 9%, Сах[арный] синдикат -- 7%. Кроме этого, эти
запасы оказались еще ниже, чем предполагалось.
Географическое положение и местонахождение товаров неблагоприятное, и
осенняя распутица ухудшит это положение производительности труда в
каменноугольной и металлической промышленности на Украине, вызванное большей
частью продовольственными затруднениями и понижением реальной заработной
платы как результат снижения индекса.
Дорогой товарищ,
Вы, верно, многое знаете из того, что я пишу, но для связности письма
не буду опускать и некотор[ых] фактов, заведомо Вам известных.
Положение в стране было весьма нехорошим перед июлем -- волнения в
Кабарде, Семипалатинске, бабьи бунты во многих местах, "смычки" делегаций от
крестьян с заводами, резкое ухудшение в настроении бедноты, недовольство в
армии -- все это придало силу правым. Они повели наступление. Записка
Фрумкина явилась только наиболее откровенным и четким выражением их
требований.
В Москве Угланов на район[ных] активах, на собрании пропагандистов
открыто заявил, что политика неправильна, что пленум ее пересмотрит, что
цифры Сталина неточны и т. д. Бухаринская школка243 по всей
Москве пустила слух, будто Сталин проводит "троцкистскую" политику и готовит
союз с ними [троцкистами]. Микроб троцкизма, проник, как видите, высоко.
Томский в профсоюзах также готовился к бою -- о его разговоре с Пятаковым
Вы, верно, знаете, ряд его людей (Мельничанский и др[угие]) собирали
"своих", где подготовляли публику, говорили о предстоящей борьбе, о том, что
нужно быть готовыми даже к ссылкам и т.д. (к ссылкам, видимо, других). В
руках правых оказалась "Правда" и "Большевик", этими органами они
пользовались почти до самого пленума умеренно, но линию свою проводили
упорно.
Советский аппарат в огромной части оказался право настроенным,
партийн[ый] аппарат, сплошь подобранный и назначенный Молотовым, оказался
тоже не совсем верным. Угланов совсем открыто выступал против Сталина, а
Комаров244 в Питере (именно он, а не Киров распоряжается там
аппаратом) занял позицию нейтралитета с явным уклоном в сторону правых. При
этих обстоятельствах Сталин довольно беззастенчиво обратил взоры на т[ак]
наз[ываемых] левых в партии. Лучшая часть этой публики просто люди
недоразвившиеся в силу ряда причин в оппозиционеров, другая, большая часть,
состоит из людей, которые были против прежней откровенно правой политики,
которые были против нашего исключения, но которые все время мужественно
голосовали ногами, да еще позволяли себе за обедом мычать. Вот эту-то
публику и подобрал, подтянул к себе Сталин -- и они составляют немаловажную
часть его нынешней фракции.
Авансы налево в этот период он расточал весьма щедро и кое-что даже
предпринял. Под флагом самокритики он завоевал Инст[итут] Красной профессуры
(перипетии этой борьбы, где [он] потерял важную позицию внутри своей
вотчины, вам, верно, известны).
Смоленщина, с одной стороны, необходимость хотя бы в циркулярном
порядке обрести известную базу в партии перед фактом уплывания парт-
[ийного] аппарата, [с другой,] толкнули са-
мокритику вперед. Перед пленумом оказалось, что драться по
хлебозаготовкам мало выгодно, Ст[алин] пустил в ход самокритику, его люди
начали обвинять "Правду" в саботаже самокритики, Ст[алин] сам ответил
письмом на тезисы Слепкова о самокритике (для кружка по изучению парт[ийных]
проблем при Комакадемии). Листок РКИ при помощи Орджоникидзе и Яковлева был
превращен в таран против "Правды" внутри самой редакции и т. д. Правые,
понятно, боя здесь не приняли, а перенесли нападение на деревенскую политику
ЦК и, что самое важное, перенесли ее в прессу. Одна статья -- наиболее
пикантная -- Э. Гольденберга на тему "Нэп или военный коммунизм",
объявленная в газете в предварительно напечатанном содержании No 12
буржуазия. Поэтому эта теория, вытекающая из нее тактика применимы во всех
странах молодого капиталистического развития, в которых буржуазия не
ликвидировала вопросов, оставленных ей в наследство предыдущими
социально-политическими формациями. Основная черта, отличающая круг идей,
называемых теорией и тактикой "перманентной революции", от ленинской теории
состоит в смешении этапа буржуазной революции с этапом социалистической.
Но ленинская теория демократической революции великолепно понимает, что
исторические этапы буржуазной и социалистической революций, происходящих в
окружении зрелого капитализма, не могут быть отделены друг от друга
китайской стеной. Заминка начавшейся демократической революции, ее поражения
могут открыть путь капиталистическому развитию, которое в десяток или в два
десятка лет настолько видоизменяет социальную структуру страны, что создает
элементы социалистической революции, не уничтожая элементов демократической.
Тогда налицо переплетение двух типов революции, предопределяющее их
перерастание. Этот процесс может быть сжат историей в месяцы, может быть
растянут и на годы. Ленинская теория подготовляет и к короткому перерастанию
и к продолжительному. Теория перманентной революции совершенно бессильна и
бесплодна в период "чистой" демократической революции (совсем чистой никогда
нет); в период переплетения двух типов революции находит уже почву под
ногами, ибо дело клонится к социалистической революции. Она, понятно, не
становится от этого правильной, ибо нельзя вычеркнуть того факта, что она
предъявляла претензии на применяемость в период, когда была вполне
неприменяемой. Когда, например, тов. Троцкий пишет, что "эта (его -- К. Р.)
оценка подтвердилась целиком, хотя бы с перерывом в 12 лет" (Л.Троцкий. 1905
г., изд. второе, с. 5), то, понятно, это утверждение не имеет ничего общего
с исторической действительностью. Нельзя считать, что "оправдалась" оценка,
неверная по отношению к революции 1905 г.,
потому что, благодаря поражению этой революции и двенадцатилетнему
капиталистическому развитию, возникла вторая революция, являющаяся
переплетением демократической и социалистической. Но, как мы сказали уже, с
момента, когда начинается переплетение, эта неверная в 1905 г. теория
приближается к действительности, поскольку эта действительность приближается
к диктатуре пролетариата, но переменчиво упрощает эту действительность, она
не в состоянии объяснить всей ее сложности, ибо, хотя новая революция
содержит уже в растущей мере элементы, ведущие к диктатуре пролетариата, то
она исходит еще из элементов демократической революции. Не понимая или даже
отрицая эти последние, нельзя достаточно сознательно и терпеливо относиться
к проблеме перерастания. Стоящий на почве перманентной революции по
необходимости имеет тенденцию к форсированию событий. Если условия
предопределяют скорый процесс перерастания, эта тенденция может сыграть даже
полезную роль, независимо от ее теоретически неверного источника. При более
медленном темпе перерастания, при большей сложности положения, эта теория
может привести к выкидышам.
Какие теоретические корни этой теории? (О социальных не говорю, ибо
факт, что на основе этой теории тов. Троцкому не удалось создать какой бы то
ни было массовой фракции, доказывает, что родилась она из теоретической
ошибки одиночек, а не из потребностей какого бы то ни было класса или
серьезной классовой прослойки). Мы уже видели, что почвой этой теории было
отсутствие учета различия между странами старого капиталистического развития
и молодого капиталистического развития, обремененного наследием предыдущих
социальных формаций. Ленин, полемизируя с тов. Троцким в [19]15 г., в статье
о "Двух линиях революции" упрекал тов. Троцкого, что "оригинальная теория
Троцкого берет у большевиков призыв к решительной революционной борьбе
пролетариата и к завоеванию им политической власти, а у меньшевиков --
"стирание" роли крестьянства. Крестьянство-де расслоилось и
дифференцировалось; его возможная революционная роль все убывала; в России
невозможна "национальная" революция: мы живем в эпоху империализма, а
"империализм противопоставляет не буржуазную нацию старому режиму, а
пролетариат -- буржуазной нации"" (Ленин, т. XIII, с. 213).
Этот упрек верен и в части, в которой Ленин устанавливает общность
взглядов тов. Троцкого и меньшевиков на крестьянство. Это признает сам тов.
Троцкий, когда в статье в "Нашем слове" от 17 сентября 1915 г., критикуя
тезисы Аксельрода, Мартынова и Мартова234, пишет:
"О городской демократии, как о революционном факторе, говорить не
приходится, остается крестьянство. Но насколько мы знаем, ни Аксельрод, ни
Мартов не питали преувеличенных надежд на его самостоятельную роль. Пришли
ли они к выводу, что за протекшее десятилетие непрерывной дифференциации в
среде крестьянства эта роль возросла? Такое предположение шло бы явно
наперекор и теоретическим соображениям и всему историческому опыту"
(Л.Троцкий. 1905 г., второе издание, с. 290).
Но несмотря на этот факт, было бы глубоко ошибочно считать эту теорию
меньшевистской или полуменьшевистской. Методология и политические цели не
одно и то же. Марксист Ленин в борьбе с народниками в "Развитии капитализма"
переоценил степень достигнутого капитализмом развития в России. Это делал и
Струве, но Ленин сделал это в связи с подчеркиванием растущей революционной
роли пролетариата; у Струве же эта переоценка послужила базисом для перехода
к либерализму, для обоснования надежд на господствующую роль буржуазии.
Меньшевизм, как это доказала история, был теорией городского мещанства,
мелкобуржуазно настроенных городских рабочих, тянущих коалицию с хозяином, с
буржуазией и поэтому отворачивающихся от мужика с его варварством, но и с
крестьянской войной. Меньшевики пришли к коалиции с буржуазией не потому,
что недооценивали крестьянство, а недооценивали крестьянство потому, что
хотели быть партией не революции, а оппозиции. Ничего общего с этой точкой
зрения не имел тов. Троцкий. С момента, как выкристаллизировались
политические разногласия между большевизмом и меньшевизмом и
выкристаллизовалась особая позиция т. Троцкого, то эта позиция была позицией
революционной борьбы против буржуазии. Она не учитывала правильно всех
путей, которые в России вели к пролетарской диктатуре, и поэтому большевизм
как теория должен был расти не только в теоретической борьбе с меньшевиками,
но и со взглядами тов. Троцкого. Но когда пришло время социалистической
революции, идея перманентной революции должна была по необходимости привести
тов. Троцкого к большевизму, то же, как Роза Люксембург, стоящая на точке
зрения очень близкой к точке зрения тов. Троцкого, должна была прийти к
современному коммунизму.
Борясь против характеристики точки зрения, т. н. "исторического
троцкизма" как меньшевистской, не только во имя исторической правды, но и
потому, что эта характеристика является орудием правого крыла партии,
сползающего к мелкой буржуазии, ленинцы-большевики должны продумать все
уроки старой идейной борьбы и понять всю правильность заявления тов.
Троцкого, что в тех основных вопросах, в которых он боролся против
Ленина -- прав был Ленин, а не он. Понимание этого необходимо не только
потому, что нельзя бороться за сохранение завоеваний Октября, не понимая
путей, приведших к Октябрю, но и потому, что ленинцы-большевики, как
интернационалисты, должны помочь революционерам Востока найти правильный
путь к их Октябрю. Этот путь может быть найден только при помощи ленинской
теории. Это покажем в следующей статье, посвященной вопросам китайской
революции и спорам, вызванным в наших рядах.
Необходимость продумания до конца этого вопроса усугубляется еще тем
фактом, что история создает теперь известные социальные условия для того,
чтобы ошибка одиночек получила более широкое распространение. В Западной
Европе нет крестьянства, могущего сыграть революционную роль. Только
полупролетариат деревни и сельские рабочие могут идти рука об руку с
революционным пролетариатом. Поэтому в Западной Европе коммунисты с трудом
усваивают точку зрения Ленина на демократическую революцию. Роза Люксембург
и мы, бывшие люксембургианцы, отражали этот факт. Но западноевропейские
коммунисты обязаны понять эту точку зрения, если хотят суметь помочь
колониальным революциям, которые являются демократическими революциями. В
самой России идет, благодаря процессу сползания, известная дезинтеграция
ленинского учения. Правая часть ВКП выдвигает связь с крестьянством, взятым
как целое, на первый план, доходя до теории врастания кулака, т. е.
деревенской буржуазии, в социализм. Новой части партии угрожает опасность
возникновения тенденций, отрывающих развитие пролетарской революции от ее
союзника -- крестьянства.
Платформа оппозиции стоит на почве ведущего начала промышленности, т.
е. пролетариата социалистической революции, сохранила и конкретно развила
ленинскую точку зрения, но если бы суждено было дальнейшее перерождение
партии, если бы начатый исключением верхушки оппозиции раскол партии
закрепился и углубился и большевики-ленинцы оказались вне влияния на
политику советского правительства, оказались бы лишенными возможности
исправлять политику партии, то на полюсе большевиков-ленинцев могла бы
появиться почва для непонимания и упрощения теории Ленина.
Уважаемый тов. Троцкий.
Ваше письмо, озаглавленное "Дорогие друзья..."236, получил,
его размножил и разослал.
Совершенно не понимаю, для чего понадобилось Вам исказить мое писание и
приплести мне какую-то небылицу о том, что я будто бы опасался, "как бы вся
левая каша не сварилась без нас". Насколько мне помнится, подобной мысли у
меня в письме совершенно не было, и если Вы решились утверждать о ее
существовании, то, надо полагать, что ее происхождение обязано исключительно
Вашей богатой фантазии. Для чего это Вы выдумали? Может быть, Вы этим самым
хотели показать свою способность к выдумыванию разных несуществующих вещей.
Но, уважаемый, тогда так и нужно было бы написать, а не вводить людей в
заблуждение.
Ведь Вы же должны знать, что на Ваших письмах мы учимся критиковать
противника, но, как мне кажется, нельзя и даже вредно учить нас критиковать
так, как критикуете Вы. По Вашему выходит: если хочешь кого-нибудь здорово
раскритиковать, то в таком случае без всякого стеснения прежде всего припиши
ему нечто, что критиковать ты можешь с успехом и... дело будет в шляпе.
Нечего сказать, силен, очень силен в таком случае будет критик и в
особенности тогда, когда он имеет почти исключительные права на
распространение своих статей. Я понимаю, для чего это нужно делать Сталину,
но никак не могу понять, для чего это понадобилось Вам. Второе, что меня
крайне удивило в Вашем письме, это недемократическое отношение к
"инакомыслящим": что -- слышится в Вашем письме -- вздумал критиковать,
значит, у тебя есть "нетерпение... индивидуалистическое, деляческое,
интеллигентски-оппортунистическое: ох, как бы там вся левая каша без меня не
сварилась". Но позвольте, ведь подобное утверждение не только глупое, но и
прежде всего непозволительное для хоть сколько-нибудь честного человека.
Такое отношение можно назвать как угодно, но только не товарищеским
отношением. Хотите Вы или не хотите, но выходит так, что тот человек,
который проповедует расширение демократии, сам в то же время совершенно не
способен придерживаться ее принципам. Вы своими действиями не только не
способствуете благим намерениям Карла Радека обрушиться на людей, которые в
любое время и несмотря ни на что обязательно "подмахнут всякое заявление Л.
Д." [Троцкого] (письмо Радека от 2 августа к тов. В.)237, но
наоборот: способствуете насаждению среди оппозиционеров послушания. Мне же
думается, что существование подобных отношений ничего кроме вреда нам
принести не смогут. А из этого логика такова: побольше демократии и более
серьезное отношение к демократии.
Я вовсе не обвиняю Вас в том, что Вы напрасно указали на существование
у меня соглашательских настроений. Они у меня были. Если они не так заметны
в письме, адресованном к Вам,
то они налицо в других письмах, и в них я указывал, что проповедуемое
мною соглашение весьма условное. Я думал, что нам удобнее всего войти в
партию, использовав тактический маневр, дабы нам опять представилась
возможность снова распространять свои взгляды среди партийцев, находящихся в
плену у теперешнего руководства коммунистической партии. То, что у меня было
тогда, я вовсе не отрицаю. Но я крайне возмущен, когда мне приписывают то,
чего у меня не было и нет, как например, лично Вами выдуманная и мне без
всякого стеснения приписанная Ваша "каша".
Теперь относительно нарисованных Вами в своем письме перспектив
оппозиции. Мне думается, что, хотя Вы и недолюбливаете оптимистически
настроенных людей и предлагаете всегда рассчитывать на худшее, Вы тем не
менее сами в этом вопросе стоите, как мне кажется, на оптимистической точке
зрения. Как будто бы в самом деле возможен только тот случай, который
рисуете Вы: просветившись, благодаря наличию противоречий в политике у
существующего руководства ВКП(б), рабочий класс обязательно воспримет наши
идеи, обратит взоры в нашу сторону и тем самым революция будет спасена. На
деле, по-моему, возможен второй, гораздо худший случай, о котором нельзя не
упомянуть в особенности в таком письме, в котором пишется о дальнейших
перспективах оппозиции. Именно: рабочий класс сможет определить путь, по
которому движется наше пролетарское государство, только тогда, когда будет
уже поздно исправлять все совершенные ошибки ЦК, когда революция встанет
непосредственно перед пропастью, толчок к падению в которую будет дан в
ближайший же момент.
Этого забывать никак нельзя, тем более, что ЦК имеет могучие средства
(легальные и нелегальные) к тому, чтобы резкость существующих противоречий
сгладить и убаюкивать партийную массу и весь рабочий класс казенным
благополучием. И в этом отношении тов. Радек совершенно правильно делает
весьма необходимое заявление, что сосланная оппозиция сделать может весьма и
весьма немногое к предотвращению надвигающейся опасности. Поэтому наша
задача не только учиться марксизму, не только констатировать сдвиг
центристов вправо или влево, но и прежде всего изыскание новых средств к
распространению идей оппозиции в партийной массе и в рабочей массе. Ибо без
массы мы ничто.
С коммунистическим приветом
1 сентября 1928 года Сибирь, г. Кокчетав.
P. S. Прилагаю копию из своего письма, которое я вынужден был разослать
своим товар[ищам] в связи с "левой кашей". Считаю весьма необходимым чтобы
Вы или тов. Седов присылали мне исходящие от Вас статьи и письма. Думаю, что
причина к этому Вам будет ясна без лишних слов.
С ком[мунистическим] приветом
В. Чернышев
...Прилагаемое письмо (т. е. это копия с того письма, которое я
получил) было мне принесено почтальоном в субботу 25 августа с. г. Таким
образом, свое путешествие от Алма-Аты (от Л. Д. Троцкого] ) до г. Кокчетава
оно совершило без малого в полтора месяца, сообщаю это я на всякий случай,
дабы не быть заподозренным в том, что я намеренно задержал его у себя.
По прочтению его Вы увидите, что хотя моя фамилия в нем и не
упоминается, но тем не менее оно направлено также и против моего письма.
Признаться, я был просто поражен, когда прочитал в нем те строки, которые
якобы выражают сущность моего письма. То, что в сущности должно было бы по
праву отнесено (как всякому хоть сколько-нибудь умеющему разбираться в
букваре русского языка, будет понятно по прочтению всего письма Троцкого) к
товарищам Теплову238, Преображенскому и другим, то все так
неожиданно было повернуто на мою голову. Все мысли, изложенные мною в своем
письме, Троцкий порядком переврал и приписал мне многое из того, чего у меня
совершенно не было в том письме. Прежде всего на счет того, что я будто бы
боялся, как бы левая "каша" не сварилась без меня. Должен прямо сказать, что
к подобному утверждению у меня нет в письме совершенно никакого повода.
Мне думается, что для того чтобы утверждать это, нужно было бы прежде
всего показать, что я на решения ЦК смотрел как на комплекс левых
мероприятий, все время расширяющихся и укрепляющихся, которые в недалеком
будущем должны обязательно перейти в настоящий левый курс, движение от
которого во все ближайшее время вправо со стороны нашего руководства было бы
совершенно невозможно. Но именно этого-то в моем письме и не было. Наоборот,
сочиняя его в двадцатых числах мая и указывал в нем, что левые мероприятия
ЦК имеют тенденцию несколько расшириться (что и случилось: через несколько
дней в начале июня было опубликовано воззвание ЦК о самокритике), я тем не
менее полагал, что от всех этих левых решений возможен скоро сдвиг вправо,
вследствие чего я и предлагал в своем письме, воспользовавшись революционной
ситуацией, вмешаться в работу партии т[аким] обр[азом], "чтобы уничтожить
всякую возможность к обратному поправению".
Я говорил, что нужно использовать благоприятный момент для борьбы, для
создания настоящего левого курса, указывая рабочему классу "на
недостаточность его (ЦК) мероприятий", принятых им решений, а тов. Троцкий
уверяет, что "молодой студент" будто бы полагает, что левый курс (или как он
выражается, "левая каша"), если уже не сварилась, то обязательно скоро
сварится, и, что самое главное, совершенно без помощи оппозиции. Невольно
при этом вспоминаются стихи Некрасова:
Я в деле собственном моем,
Конечно, не судья; но в том,
Что обвинитель мой читал,
Своей статьи я не узнал.
Ни рожь, ни греча, ни пшено,
Ячмень колючий -- и притом
Наполовину с дурманом.
Я вооружился в этом письме против всех товарищей-оппозиционеров,
заявляющих: что бы там ни произошло, что бы там ни делалось -- буду сидеть
здесь до тех пор пока меня не пригласят -- обратно, указывая, что нам не
следует ждать, пока там не додумается кто-нибудь пригласить оппозицию
обратно в Москву, но подготовлять наше возвращение своими собственными
силами, Троцкий же, беря так мыслящих людей под свою защиту, заявляет мне:
не тронь, брат, их, иначе худо будет. Особенно не критикуй, иначе ты
капитулянт, тебе припишем мы разные, хотя и чуждые тебе мысли и пр. и пр.
Однако, несмотря на то, что я в письме пострадал, я считаю его весьма
важным, т. к. Троцкий изложил в нем свое мнение по вопросу: как быть дальше,
насколько я понял, задача оппозиции, по Троцкому, заключается в следующем:
никаких соглашений, никаких компромиссов ни с правыми, ни с центристами и
непрерывная критика их неправильной политики. Оппозиции нужно поддерживать
все левые мероприятия центристов тем, что она 1) не должна заключать блок с
правыми и 2) должна каждый раз, когда это в действительности имеется,
констатировать факт сдвига. Партийная масса, вследствие противоречивости
политики ЦК, пробуждается, прозревает. Скоро она восстанет против главных
виновников теперешнего положения в стране и в партии и обратит все свои
взоры в сторону оппозиции. Этого часа оппозиции нужно терпеливо дожидаться.
Вот те замечания, которые я хотел написать по поводу письма тов. Троцкого.
С приветом Виктор Чернышев
27 августа 1928 г.
Август характеризуется дальнейшим напряжением спроса -- со стороны
деревни. Четвертый квартал прошлого года был на 4% ниже текущего года --
доходы населения возросли на 16-17%, а сельского на 30-35%. Промышленность
по продуктам широкого потребления дает рост на 22-23%. Спрос должен
сбалансироваться предложением.
Сокращение кустарной и мелкой промышленности, не компенсируемое
увеличением промышленной продукции.
Рост хлебных цен способствует увеличению спроса деревни, особенно
верхушечной части.
Положение о том, что районы товаром снабжены на 60-70-80%, не
соответствует действительности.
Понижение урожая в результате дождей в Центр[ально-]Чер-ноземной
области. Уменьшение урожайности в июле на 10-15%.Харьковщина около 40%, а
вообще ухудшение на 8-10%.
Повышение цен против июльских в Центр[ально-]Черноземнойобласти на 15%,
Среднее Поволжье на 38 и УССР на 8,8%. По пше-нице в
Центр[ально-]Черноземной области на 12%, в Крыму на 10%.
Рост цен происходит при сокращении хлебозаготовок. Август дает 685
тысяч тонн. В прошлом году август дал 975 тыс. тонн. Августовские заготовки
больше июльских на 5,5%, но составляют лишь 60% от обильных заготовок в этом
году240.
Выполнение плана по отдельным районам. Среднее Поволжье -- 20%, Центр
[ально-] Черноземн[ая область] -- 15%, Украина, Киевщина -- 62% и только
Сев[ерный] Кавказ -- 92%.
С концентрацией неблагополучно, так как крестьяне предпочитают платить
неустойку и прочее и продавать хлеб по повышенным ценам.
Запасы товаров показывают снижение. По ВТС241 на 12%, по
ВКС242 -- на 9%, Сах[арный] синдикат -- 7%. Кроме этого, эти
запасы оказались еще ниже, чем предполагалось.
Географическое положение и местонахождение товаров неблагоприятное, и
осенняя распутица ухудшит это положение производительности труда в
каменноугольной и металлической промышленности на Украине, вызванное большей
частью продовольственными затруднениями и понижением реальной заработной
платы как результат снижения индекса.
Дорогой товарищ,
Вы, верно, многое знаете из того, что я пишу, но для связности письма
не буду опускать и некотор[ых] фактов, заведомо Вам известных.
Положение в стране было весьма нехорошим перед июлем -- волнения в
Кабарде, Семипалатинске, бабьи бунты во многих местах, "смычки" делегаций от
крестьян с заводами, резкое ухудшение в настроении бедноты, недовольство в
армии -- все это придало силу правым. Они повели наступление. Записка
Фрумкина явилась только наиболее откровенным и четким выражением их
требований.
В Москве Угланов на район[ных] активах, на собрании пропагандистов
открыто заявил, что политика неправильна, что пленум ее пересмотрит, что
цифры Сталина неточны и т. д. Бухаринская школка243 по всей
Москве пустила слух, будто Сталин проводит "троцкистскую" политику и готовит
союз с ними [троцкистами]. Микроб троцкизма, проник, как видите, высоко.
Томский в профсоюзах также готовился к бою -- о его разговоре с Пятаковым
Вы, верно, знаете, ряд его людей (Мельничанский и др[угие]) собирали
"своих", где подготовляли публику, говорили о предстоящей борьбе, о том, что
нужно быть готовыми даже к ссылкам и т.д. (к ссылкам, видимо, других). В
руках правых оказалась "Правда" и "Большевик", этими органами они
пользовались почти до самого пленума умеренно, но линию свою проводили
упорно.
Советский аппарат в огромной части оказался право настроенным,
партийн[ый] аппарат, сплошь подобранный и назначенный Молотовым, оказался
тоже не совсем верным. Угланов совсем открыто выступал против Сталина, а
Комаров244 в Питере (именно он, а не Киров распоряжается там
аппаратом) занял позицию нейтралитета с явным уклоном в сторону правых. При
этих обстоятельствах Сталин довольно беззастенчиво обратил взоры на т[ак]
наз[ываемых] левых в партии. Лучшая часть этой публики просто люди
недоразвившиеся в силу ряда причин в оппозиционеров, другая, большая часть,
состоит из людей, которые были против прежней откровенно правой политики,
которые были против нашего исключения, но которые все время мужественно
голосовали ногами, да еще позволяли себе за обедом мычать. Вот эту-то
публику и подобрал, подтянул к себе Сталин -- и они составляют немаловажную
часть его нынешней фракции.
Авансы налево в этот период он расточал весьма щедро и кое-что даже
предпринял. Под флагом самокритики он завоевал Инст[итут] Красной профессуры
(перипетии этой борьбы, где [он] потерял важную позицию внутри своей
вотчины, вам, верно, известны).
Смоленщина, с одной стороны, необходимость хотя бы в циркулярном
порядке обрести известную базу в партии перед фактом уплывания парт-
[ийного] аппарата, [с другой,] толкнули са-
мокритику вперед. Перед пленумом оказалось, что драться по
хлебозаготовкам мало выгодно, Ст[алин] пустил в ход самокритику, его люди
начали обвинять "Правду" в саботаже самокритики, Ст[алин] сам ответил
письмом на тезисы Слепкова о самокритике (для кружка по изучению парт[ийных]
проблем при Комакадемии). Листок РКИ при помощи Орджоникидзе и Яковлева был
превращен в таран против "Правды" внутри самой редакции и т. д. Правые,
понятно, боя здесь не приняли, а перенесли нападение на деревенскую политику
ЦК и, что самое важное, перенесли ее в прессу. Одна статья -- наиболее
пикантная -- Э. Гольденберга на тему "Нэп или военный коммунизм",
объявленная в газете в предварительно напечатанном содержании No 12