Страница:
Индии зреют гнойные нарывы, чреватые новой гоминьдановщиной.
Эти "двуединые", "двухсоставные", точнее, "двухклассовые" партии,
"блестящим" образчиком которых был китайский Гоминьдан, вошли в моду с 1924
г., когда была сделана в Америке попытка организовать рабоче-фермерскую
партию86. На китайском образчике этой партии показали, какие
опасности для партии пролетариата они кроют в себе и каким тормозом
революционного движения они способны стать при революционной ситуации. На
деле это есть подчинение пролетарского авангарда крестьянству,
мелкобуржуазным, вообще не пролетарским слоям и группам. Это есть
окрестьянивание или даже обуржуазивание коммунистических партий и
большевизма. Давая вышеприведенную расплывчатую формулировку о соглашениях с
буржуазией, умалчивая об опыте с Гоминьданом, который был даже принят в
качестве сочувствующей партии в Коминтерн, не запрещая организации
двухклассовых партий, не указывая на противоречия интересов между
пролетариатом и крестьянством (наряду с совпадением этих интересов в ряде
пунктов), проект программы ставит под угрозу самое существование на Востоке
самостоятельных революционных партий пролетариата и тем самым превращает в
пустой звук слова о необходимости для коммунистов бороться за пролетарскую
гегемонию и за перерастание буржуазных революций в социалистические.
Мало того что пролетарские революции из проекта программы вообще
исчезают. "Двуединство" революции превращается в мировой закон и из России и
из стран Востока переносится на все страны, в том числе западные страны
развитого капитализма, где положение и позиции крестьянства совсем иные. В
главе IV, посвященной абстрактно теоретической характеристике диктатуры
пролетариата и переходного периода от капитализма к социализму, читаем (с.
39):
"В борьбе за диктатуру пролетариата и за последующее преобразование
строя против блока помещиков и капиталистов организуется блок рабочих и
крестьян под идейной и политической гегемонией первых, блок, являющийся
основой диктатуры пролетариата".
Это верно для России, переживавшей переход от буржуазно-демократической
к пролетарской революции, и для ряда других сходных с Россией по структуре
стран (Польши, Балкан, колоний). Но это неверно как общепрограммное
утверждение для всех стран. В 1918 -- 1919 гг. в Германии происходила борьба
за диктатуру пролетариата, но не было никаких признаков блока рабочих и
крестьян. Нет пока никаких оснований ожидать этого в будущем. В Англии
борьба за диктатуру пролетариата будет происходить, а блока рабочих и
крестьян не будет, потому что там нет крестьян, а что будет с колониями
никто не знает: не "отложатся" ли они еще до пролетарской революции.
Последнее является наиболее вероятной перспективой. Принимая во внимание
наличие в ряде других стран слоев (служащих, мелкой городской буржуазии и
др[угих]), которые при известных условиях могут заменить отсутствующее
крестьянство ("середняков") в качестве союзника пролетариата в борьбе за
диктатуру, лучше было бы воспользоваться старой марксистской формулой:
пролетариат совершает свою революцию в союзе со всеми трудящимися,
угнетенными и эксплуатируемыми и в их интересах. Конкретизацию этой формулы
надо оставить национальным секциям в соответствии с классовой структурой их
страны.
По тем же причинам не правилен и не допустим огульный отказ от
осуществления пролетарской революцией национализации земли. К правильным
аргументам тов. Карпинского и тов. Бендеровского (см. No 1 "Дискуссионного
листка" и журнал "Коммунистический Интернационал") надо еще только добавить,
что национализация земли необходима как раз в интересах мелких крестьян,
земля которых останется по-прежнему в их пользовании. Во всех
капиталистических странах с давней соб-ственностью на землю она опутана
множеством юридических наслоений (купчих, перепродаж, закладных, ипотек и
пр.). Распутать весь этот узел в интересах мелких собственников можно
только, разрубив его, путем объявления земли государственной собственностью,
при которой у мелкого крестьянина будет только одно обязательство -- перед
пролетарским государством. Если бы в отдельных случаях потребовались
отступления от национализации, то в зависимости от конкретных условий такие
отступления всегда возможны. Общий же огульный отказ от национализации земли
в пролетарской революции есть оппортунизм. Отказ от пропаганды до революции
лозунга национализации промышленности проект программы дополняет прямым
отказом от осуществления национализации земли сейчас же после революции.
Одно дополняет другое и вместе дают вреднейшую оппортунистическую ошибку.
а) Экономика и политика в буржуазной и пролетарской революциях
В вопросах переходного периода и развития СССР (как и вопросе о
китайской революции), более часто обсуждающемся в партии, мы можем
ограничиться короткими замечаниями.
При характеристике развития в переходный период от капитализма к
социализму следует особенно помнить сделанные нами эпиграфом к статье слова
Ленина: "в программе следует писать с абсолютной точностью то, что есть". В
наших взглядах о переходном периоде наряду с бесспорным и непрерываемым так
много еще непрочно сложившегося временного и переходного, что легко принять
желательное за сущее, кажущееся за действительное. Поэтому в программу,
которая должна отражать общие взгляды всех коммунистов и быть обязательной
для них, следует вписывать только самое необходимое, проверенное опытом,
точно установленное, записанное в историю и не обобщать того, что имеет
только ограниченную значимость для одних стран, на все прочие. К сожалению,
авторы меньше всего считали это для себя обязательным при составлении 4-й и
5-й глав проекта.
К чему, например, было вписывать противопоставление пролетарской
революции буржуазной в отношении темпа развития? Кто докажет и поручится за
то, что пролетарская решит свою задачу в более быстрый срок, чем это
требовалось для революции буржуазной? Неверно утверждение, что
капиталистический строй производственных отношений уже господствовал
экономически до буржуазной революции и что последняя не производила
вторжения в область имущественных отношений прежнего общества. О таких
вопросах можно спорить в книжках и статьях, и коммунистам можно быть об этом
разного мнения. Непонятно, почему нужно превращать в символ веры всех
коммунистов бухаринский взгляд на этот исторический вопрос. (Взгляд, из
которого, кстати сказать, тов. Бухарин сделал совсем неверный вывод, что все
задачи переходного периода сводятся к подготовке управляющих кадров, т. е.
бюрократии.) Ведь не должна же быть программа кратким изложением всех
сочинений ее автора.
Но главным и основным недостатком всей главы о переходном периоде
является отсутствие указания на роль и задачи пролетарского государства в
социалистическом переустройстве хозяйства переходного периода.
б) Задачи пролетарского государства
В проекте содержится декларация о том, что "победоносный пролетариат
пользуется завоеванной властью как рычагом экономического переворота, т. е.
революционного преобразования имущественных отношений капитализма в
отношении социалистического способа производства".
Это совершенно правильно. Но одной общей декларацией в программе
ограничиться нельзя. Необходимо указать, какими принципами должно
руководствоваться пролетарское государство в своей политике для
осуществления перехода к социализму. А в проекте программы мы находим только
перечень экспроприаторских мер, которые надлежит осуществить "на второй
день" после революции, и ни слова о том, какие экономические задачи падают
на государство в последующие дни и годы. Ни к одним же
охранительно-политическим мероприятиям сводятся задачи пролетарской
диктатуры после проведения экспроприации.
Этот недостаток проекта связан с тем, что автор не признает возможности
дальнейшего нарождения и развития капитализма на базе мелкого производства и
частной собственности (которая по проекту сохраняется даже на землю) после
проведения революционной экспроприации. Если же принять по внимание этот
момент, тогда нужно было бы примерно определить экономические задачи
диктатуры так:
"Экспроприацией прежде накопленных и созданных капитализмом богатств
экономические задачи пролетарской диктатуры не исчерпываются. После
экспроприации на пролетарское государство ложится тяжелая и трудная задача
вести такую политику ежегодного дохода и такое использование
частнокапиталистического хозяйства и его накоплений, при котором ежегодное
накопление и расширение производства происходило бы с всевозрастающим
перевесом в социалистическом секторе над частнособственническим. С этой
целью пролетарское государство должно заранее наметить и проводить в жизнь
такой рассчитанный на долгий ряд лет план развертывания хозяйства на основе
индустриализации, при котором происходила бы систематическая концентрация
хозяйства в руках пролетариата при относительном сужении частного
производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве и ограничение
в распределительной сфере роли стихийного, рыночного начала. В то же время
увеличилась бы материальная база социалистического производства (как в
непосредственно государственной части, так и в
производственно-кооперативной), расширялась бы роль планового начала,
непрерывно подымался, выравнивался бы материальный и культурный уровень
рабочего класса. Этой задаче государство подчиняет всю свою деятельность.
Для осуществления этой цели оно пользуется как рыночными методами, так и
планомерным применением экономической силы государственного аппарата (при
помощи налогов и пр.), для того чтобы, не подрывая общего развития
производственных сил, ежегодно перемещать из частнособственнического сектора
хозяйства часть накапливаемых в нем средств в социалистический. Только такой
политикой можно в течение долгого периода времени добиться полного
уничтожения частной собственности на орудия и средства производства,
уничтожить классовое давление общества и заменить его бесклассовым,
безрыночным, социалистическим".
в) План и стихия
Вместо такого динамического определения экономических задач диктатуры
пролетариата, которая должна производить перемещения в материальном базисе
хозяйства, проект преподносит нам (на с. 49) такую неподвижную, чисто
формальную и бессодержательную тавтологию о соотношении между плановым и
рыночным началами:
"Чем больше удельный вес раздробленного мелкокрестьянского труда... тем
больше объем рыночных отношений, тем меньше планового руководства...
Наоборот, чем меньше удельный вес мелкого хозяйства... чем могущественнее
концентрированные и социализированные массы средств производства, тем меньше
объем рыночных отношений, тем больше значение плана..."
Кроме этой тавтологии, можно найти по этому вопросу еще такое весьма
"ценное указание": преимущества крупного производства, мощь госаппарата в
целом приводят "при правильной политике" к систематическому вытеснению
частного капитала. Вопрос же о том, какова должна быть эта политика, чтобы
считаться "правильной",-- даже не поставлен.
Из дальнейшего абстрактно недиалектического противопоставления
"военного коммунизма" "нэпу" видно, что под правильной политикой проект
разумеет пользование одними только рыночными методами, без использования
силы государственного аппарата в экономической борьбе. "Нэп" проект
расшифровывает (в отличие от проекта V конгресса и обычно исторически
сложившегося словоупотребления) не как новую экономическую политику, а как
"нормальную" экономическую политику, тем самым превращая "нэп" из
исторического явления в абстрактную универсальную категорию.
"Правильной", "нормальной" объявляется, следовательно, такая политика
по строительству социализма, которая пользуется одними рыночными методами и
только ими, как будто и этими методами государство не может пользоваться
весьма различно.
"Рыночные отношения в условиях пролетарской диктатуры при правильной
политике (?) со стороны советского государства несут в своем развитии
собственную гибель", уверяет проект. Но при низком техническом уровне
социализированной промышленности, при ее небольшом сравнительно удельном
весе в общем народном хозяйстве страны, переходящей к социализму, при
огромном превосходстве и давлении мирового капитализма "свободная игра сил
на рынке" не заключает в себе гарантии усиления социалистического сектора
над частным. Как бы велика ни была "норма эксплуатации" (пользуясь старым
научным термином) пролетариата, составляющего небольшой процент
трудоспособного населения страны, его прибавочного продукта не может быть
достаточно для обеспечения нужной быстроты в темпе накопления
социалистического сектора и обеспечения расширенного госпроизводства на
социалистической основе во всех отраслях хозяйства (промышленности,
транспорте, сельском хозяйстве). Пролетарскому государству не обойтись при
этих условиях без внерыночных, внеэкономических мер систематической или
эпизодической перекачки средств из частного сектора в социалистический.
Допустимо ли это?
По точному смыслу проекта на этот вопрос надо дать отрицательный ответ,
ибо это было бы "ненормальной", т.е. военно-коммунистической политикой,
которую проект допускает только во время войны, да и то лишь в виде
исключения. То, что проект выдает за "нормальную" экономическую политику
пролетарской диктатуры, это какое-то своеобразное
социалистически-либеральное "[...] "87. Свободная игра сил на
рынке при пролетарской диктатуре должна обеспечить победу социализма --
такую мудрость провозглашает проект и возводит в закон развития всех стран к
социализму.
г) Военный коммунизм и нэп
В противоположность этакой "нормальной" экономической политике, --
военный коммунизм определяется то как "система конфискаций и реквизиций"
("сплошной грабеж"), то как "организация рационального потребления". На
самом деле не верно ни то, ни другое. Военный коммунизм не был системой
конфискаций и реквизиций, а был системой государственного регулирования
всего производства и распределения (а не одного только потребления) под
углом зрения расширения социалистического сектора хозяйства и общего
развития производительных сил страны. Рыночные методы и отношения не
исчезают целиком и при военном коммунизме: достаточно вспомнить, что
зарплата служащим и рабочим продолжала выплачиваться в денежной форме и
тогда, когда она составляла уже ничтожный процент по сравнению с натуральной
выдачей; точно так же долгое время уплачивалась ничтожная сумма наличными за
хлеб, отбираемый по разверстке. С другой стороны, и при нэпе государство не
может целиком отказаться от вмешательства в хозяйственную жизнь.
"Регулирование" остается и при одной и при другой системе политики, так же
как и рыночные методы, но в разных пропорциях и под разным углом зрения. В
этом вся разница.
Нэп и военный коммунизм -- это не противоположные сущности, между собой
не связанные, а две системы регулирования хозяйственной жизни: одна из них
считается только с интересами обороны, не боясь впасть в противоречие с
интересами развития производительных сил, в том числе и социалистического
хозяйства. Отсюда и большая доля непосредственного администрирования
государства и меньшая доля хозяйственных и рыночных методов; другая
считается в первую голову с интересами социалистического хозяйства и общего
развития производительных сил страны, отсюда и обратное отношение между
методами голого администрирования и хозяйственной целесообразности в
осуществлении всяких огосударствлений.
д) Кооперация производственная и торгово-кредитная
В проекте совершенно не проведено различия между двумя принципиально
различными с точки зрения близости к социализму видами кооперации:
производственной и торгово-кредитной. Только первая (коммуны, колхозы)
является принципиально социалистической; вторая же является одним из видов
госкапитализма, ибо, как правило, она обслуживает также и ка-
питалистические элементы деревни, а при некоторых условиях даже способствует
их росту. Подведение обоих видов под один или простое перечисление их без
разбору, как разные виды одной и той же сельскохозяйственной кооперации,
теоретически не верно, политически вредно.
е) Мировой и внутренний капитализм
Ошибки пятого раздела определяются всем предыдущим. В основном их две:
1) отрыв внутреннего развития страны от внешнего и 2) все изложение ведется
так, как будто бы ленинский вопрос "кто кого опередит" в своем развитии (мы
ли капитализм или наоборот) уже решен "внутри страны". Автор этой главы ясно
поставил себе целью доказать, что внутри страны социализм уже закреплен и
обеспечен, опасность идет только извне от "тенденции империалистических
держав к окружению СССР и к контрреволюционной войне против него с целью его
удушения и создания всемирного буржуазно-террористического режима" (с. 71).
Ни разу не указывается на скрытую экономическую и возможную
политическую смычку между мировым капитализмом и внутренним. Это тем более
странно, что проект не стоит на той точке зрения, которая до недавнего
времени находила у нас защитников, что обеспечение нашей экономической
самостоятельности требует национальной замкнутости хозяйства и возможно
большего сокращения торговых связей с мировым рынком, добывания и
производства у себя внутри страны решительно всего, что требуется для
экономически развитой страны. Наоборот, в проекте мы находим ту совершенно
правильную мысль, что "главной и основной линией здесь должна быть линия
возможно более широких связей с заграницей, но в пределах выгодности их для
СССР" (там же).
Но совершенно неизбежные "возможно более широкие связи" нашего
внутреннего хозяйства с мировым кроют в себе и очень большие опасности
увеличения возможностей для смычки внутреннего капитализма с мировым. За
последние годы этот факт обнаруживается с чисто стихийной силой. С
приближением к концу стабилизационного (восстановительного) периода в нашем
хозяйстве и с переходом в реконструктивную фазу усилились атаки и участились
выработки планов блокады и интервенции со стороны мирового империализма, и в
то же время участился бойкот государственных планов, срыв
экспортно-импортных балансов, выросших за годы нэпа, экономически мощным
слоем сельскохозяйственной буржуазии. Эти две стихийно и одновременно
складывающиеся и совпадающие тенденции являются главным фактом в нашем
экономическом развитии последних лет.
О развитии кулачества, представляющего у нас, благодаря своей
массовидности и глубоким корням, огромный контрреволюционный фактор внутри
страны, проект говорит в извиняющихся тонах и изображает его развитие редким
исключением из правила. А между тем, как уже было сказано, несколько лет
нэпа превратили больше одной десятой части крестьян в кулаков, столкнув одну
треть в бедноту, что находится в полном соответствии с тем, что Ленин не раз
твердил партии, что в условиях промышленно-технической отсталости, нашей
бедности капиталами, при огромном перевесе мелкого производства на его базе
"ежедневно и ежечасно рождается капитализм в массовом масштабе" и что этот
внутренний капитализм -- главным образом, кулачество -- есть опаснейший
контрреволюционный фактор. Последний и проявил себя таковым пока что только
в области экономики, но он неизбежно проявит себя и в политике.
ж) Давление капитализма на партию
Что этот класс имеет свое политическое представительство и внутри нашей
партии -- это теперь официально удостоверенный факт, с тех пор как в
известной резолюции Политбюро было констатировано (в связи с
хлебозаготовительными трудностями этого года), что за годы нэпа у нас
народился слой партийцев, которые не видят классов в деревне, не желают
ссориться с кулаками и хотят жить в мире со всеми слоями деревни ("Правда"
от 15 февраля 1928 г.). Последовавшие позже разоблачения случаев сплошного
загнивания, перерождения и вырождения целых верхушек, целых партийных
организаций губерний, уездов и районов на почве смычки с буржуазией города и
деревни полностью подтвердили эту оценку Политбюро. Как же решились авторы
проекта программы в полном противоречии с этой резолюцией написать в дни
смоленских, сочинских, артемовских, крымско-ибраимовских и всяких иных
разоблачений (которые, надо думать, не являются единственными, а только
прорвавшимися наружу случаями перерождения) написать следующее:
"Непрерывное вовлечение масс в процесс социалистического строительства,
постоянное освежение всего... аппарата новыми и новыми работниками из
пролетариев, систематическая выработка из рабочих... и рабочей молодежи... в
вузах, на специальных курсах и т. д. новых социалистических кадров...
является одной из главных гарантий против бюрократического окостенения или
социального перерождения непосредственно управляющего кадрового слоя
пролетариата" (с. 69).
Зная из газет об указанных случаях перерождения наших кадров, несмотря
на наличие всех этих мер, и прочитав в программе о "гарантии" против
перерождения, западноевропейский пролетарий-коммунист не поверит многому из
того, что есть верного в этой главе. Западноевропейский передовой
революционный рабочий должен знать не только о наших успехах и достижении,
но и о грозящих нам опасностях. Тов. Ксенофонтов уже напомнил по этому
поводу слова Ленина об опасности впасть в хвастовство, разрисовывая перед
иностранными товарищами наше положение. "Форвертсу"88 легко будет
на основании таких отдельных оптимистических и прикрашивающих положение мест
подорвать доверие у рабочих ко всей нашей программе.
з) СССР и мировая революция
На самом же деле гарантией против перерождения может быть только
развитие социализма в политике и хозяйстве, т. е. развитие рабочей
демократии и уничтожение товарно-денежных капиталистических отношений, что
связано с победой международной революции. А между тем проект крайне
односторонне характеризует связь между развитием СССР и международной
революцией. Все время говорится, что строительство социализма в СССР
является важным фактором международной революции. Это верно, но верно и
обратное: успехи революционного движения в других странах являются важнейшим
фактором для продвижения вперед, расширения дела строительства социализма в
СССР. Об этом проект программы умалчивает. Такое освещение объективной
взаимозависимости и взаимообусловленности судеб пролетарской диктатуры в
СССР с судьбами мировой революции проект заменяет двусторонней "договорной
формулировкой", составленной вполне по старому коммерческому правилу -- даю
тебе для того, чтобы ты мне дал:
"Систематические попытки империализма к политическому окружению СССР не
помешают ВКП выполнять свои интернациональные обязанности и оказывать
поддержку всем угнетенным... Со своей стороны международный пролетариат
обязан способствовать успехам социалистического строительства СССР и всеми
мерами защищать его от нападений со стороны капиталистических держав" (с.
72).
В проекте имеются только вызывающие недоумение формулировки по вопросу,
игравшему исключительно огромную роль в идейной жизни партии и
К[оммунистического] И[нтернационала] за последние 2 -- 3 года: при каких
международных отношениях может завершиться построение полного
социалистического общества? Может ли это быть в капиталистическом окружении
или необходимым условием для этого является победа социалистических
революций в ряде стран? Да или нет? В настоящем проекте нет ответа на этот
вопрос.
В одном из придаточных предложений в 5-й главе говорится, что рабочие
советских республик обладают "необходимыми и достаточными материальными
предпосылками в стране не только для свержения помещиков и буржуазии, но и
для построения полного социализма" (с. 64).
Какие материальные предпосылки проект имеет в виду говоря, что в стране
их достаточно для построения "полного социализма"? Запасы сырья, ископаемых,
почва, растительность? Но ведь никогда ни один марксист не считал наличие
многих запасов сырья и ископаемых достаточной предпосылкой социализма без
отношения к техническим возможностям их использования. Когда говорят о
материальных предпосылках социализма, имеют в виду в первую очередь
экономическую и техническую зрелость. Так неужели же авторы проекта берутся
утверждать, что наш теперешний технический уровень достаточен для построения
полного социализма? Неужели же у нас уже осуществлена электрификация или в
Эти "двуединые", "двухсоставные", точнее, "двухклассовые" партии,
"блестящим" образчиком которых был китайский Гоминьдан, вошли в моду с 1924
г., когда была сделана в Америке попытка организовать рабоче-фермерскую
партию86. На китайском образчике этой партии показали, какие
опасности для партии пролетариата они кроют в себе и каким тормозом
революционного движения они способны стать при революционной ситуации. На
деле это есть подчинение пролетарского авангарда крестьянству,
мелкобуржуазным, вообще не пролетарским слоям и группам. Это есть
окрестьянивание или даже обуржуазивание коммунистических партий и
большевизма. Давая вышеприведенную расплывчатую формулировку о соглашениях с
буржуазией, умалчивая об опыте с Гоминьданом, который был даже принят в
качестве сочувствующей партии в Коминтерн, не запрещая организации
двухклассовых партий, не указывая на противоречия интересов между
пролетариатом и крестьянством (наряду с совпадением этих интересов в ряде
пунктов), проект программы ставит под угрозу самое существование на Востоке
самостоятельных революционных партий пролетариата и тем самым превращает в
пустой звук слова о необходимости для коммунистов бороться за пролетарскую
гегемонию и за перерастание буржуазных революций в социалистические.
Мало того что пролетарские революции из проекта программы вообще
исчезают. "Двуединство" революции превращается в мировой закон и из России и
из стран Востока переносится на все страны, в том числе западные страны
развитого капитализма, где положение и позиции крестьянства совсем иные. В
главе IV, посвященной абстрактно теоретической характеристике диктатуры
пролетариата и переходного периода от капитализма к социализму, читаем (с.
39):
"В борьбе за диктатуру пролетариата и за последующее преобразование
строя против блока помещиков и капиталистов организуется блок рабочих и
крестьян под идейной и политической гегемонией первых, блок, являющийся
основой диктатуры пролетариата".
Это верно для России, переживавшей переход от буржуазно-демократической
к пролетарской революции, и для ряда других сходных с Россией по структуре
стран (Польши, Балкан, колоний). Но это неверно как общепрограммное
утверждение для всех стран. В 1918 -- 1919 гг. в Германии происходила борьба
за диктатуру пролетариата, но не было никаких признаков блока рабочих и
крестьян. Нет пока никаких оснований ожидать этого в будущем. В Англии
борьба за диктатуру пролетариата будет происходить, а блока рабочих и
крестьян не будет, потому что там нет крестьян, а что будет с колониями
никто не знает: не "отложатся" ли они еще до пролетарской революции.
Последнее является наиболее вероятной перспективой. Принимая во внимание
наличие в ряде других стран слоев (служащих, мелкой городской буржуазии и
др[угих]), которые при известных условиях могут заменить отсутствующее
крестьянство ("середняков") в качестве союзника пролетариата в борьбе за
диктатуру, лучше было бы воспользоваться старой марксистской формулой:
пролетариат совершает свою революцию в союзе со всеми трудящимися,
угнетенными и эксплуатируемыми и в их интересах. Конкретизацию этой формулы
надо оставить национальным секциям в соответствии с классовой структурой их
страны.
По тем же причинам не правилен и не допустим огульный отказ от
осуществления пролетарской революцией национализации земли. К правильным
аргументам тов. Карпинского и тов. Бендеровского (см. No 1 "Дискуссионного
листка" и журнал "Коммунистический Интернационал") надо еще только добавить,
что национализация земли необходима как раз в интересах мелких крестьян,
земля которых останется по-прежнему в их пользовании. Во всех
капиталистических странах с давней соб-ственностью на землю она опутана
множеством юридических наслоений (купчих, перепродаж, закладных, ипотек и
пр.). Распутать весь этот узел в интересах мелких собственников можно
только, разрубив его, путем объявления земли государственной собственностью,
при которой у мелкого крестьянина будет только одно обязательство -- перед
пролетарским государством. Если бы в отдельных случаях потребовались
отступления от национализации, то в зависимости от конкретных условий такие
отступления всегда возможны. Общий же огульный отказ от национализации земли
в пролетарской революции есть оппортунизм. Отказ от пропаганды до революции
лозунга национализации промышленности проект программы дополняет прямым
отказом от осуществления национализации земли сейчас же после революции.
Одно дополняет другое и вместе дают вреднейшую оппортунистическую ошибку.
а) Экономика и политика в буржуазной и пролетарской революциях
В вопросах переходного периода и развития СССР (как и вопросе о
китайской революции), более часто обсуждающемся в партии, мы можем
ограничиться короткими замечаниями.
При характеристике развития в переходный период от капитализма к
социализму следует особенно помнить сделанные нами эпиграфом к статье слова
Ленина: "в программе следует писать с абсолютной точностью то, что есть". В
наших взглядах о переходном периоде наряду с бесспорным и непрерываемым так
много еще непрочно сложившегося временного и переходного, что легко принять
желательное за сущее, кажущееся за действительное. Поэтому в программу,
которая должна отражать общие взгляды всех коммунистов и быть обязательной
для них, следует вписывать только самое необходимое, проверенное опытом,
точно установленное, записанное в историю и не обобщать того, что имеет
только ограниченную значимость для одних стран, на все прочие. К сожалению,
авторы меньше всего считали это для себя обязательным при составлении 4-й и
5-й глав проекта.
К чему, например, было вписывать противопоставление пролетарской
революции буржуазной в отношении темпа развития? Кто докажет и поручится за
то, что пролетарская решит свою задачу в более быстрый срок, чем это
требовалось для революции буржуазной? Неверно утверждение, что
капиталистический строй производственных отношений уже господствовал
экономически до буржуазной революции и что последняя не производила
вторжения в область имущественных отношений прежнего общества. О таких
вопросах можно спорить в книжках и статьях, и коммунистам можно быть об этом
разного мнения. Непонятно, почему нужно превращать в символ веры всех
коммунистов бухаринский взгляд на этот исторический вопрос. (Взгляд, из
которого, кстати сказать, тов. Бухарин сделал совсем неверный вывод, что все
задачи переходного периода сводятся к подготовке управляющих кадров, т. е.
бюрократии.) Ведь не должна же быть программа кратким изложением всех
сочинений ее автора.
Но главным и основным недостатком всей главы о переходном периоде
является отсутствие указания на роль и задачи пролетарского государства в
социалистическом переустройстве хозяйства переходного периода.
б) Задачи пролетарского государства
В проекте содержится декларация о том, что "победоносный пролетариат
пользуется завоеванной властью как рычагом экономического переворота, т. е.
революционного преобразования имущественных отношений капитализма в
отношении социалистического способа производства".
Это совершенно правильно. Но одной общей декларацией в программе
ограничиться нельзя. Необходимо указать, какими принципами должно
руководствоваться пролетарское государство в своей политике для
осуществления перехода к социализму. А в проекте программы мы находим только
перечень экспроприаторских мер, которые надлежит осуществить "на второй
день" после революции, и ни слова о том, какие экономические задачи падают
на государство в последующие дни и годы. Ни к одним же
охранительно-политическим мероприятиям сводятся задачи пролетарской
диктатуры после проведения экспроприации.
Этот недостаток проекта связан с тем, что автор не признает возможности
дальнейшего нарождения и развития капитализма на базе мелкого производства и
частной собственности (которая по проекту сохраняется даже на землю) после
проведения революционной экспроприации. Если же принять по внимание этот
момент, тогда нужно было бы примерно определить экономические задачи
диктатуры так:
"Экспроприацией прежде накопленных и созданных капитализмом богатств
экономические задачи пролетарской диктатуры не исчерпываются. После
экспроприации на пролетарское государство ложится тяжелая и трудная задача
вести такую политику ежегодного дохода и такое использование
частнокапиталистического хозяйства и его накоплений, при котором ежегодное
накопление и расширение производства происходило бы с всевозрастающим
перевесом в социалистическом секторе над частнособственническим. С этой
целью пролетарское государство должно заранее наметить и проводить в жизнь
такой рассчитанный на долгий ряд лет план развертывания хозяйства на основе
индустриализации, при котором происходила бы систематическая концентрация
хозяйства в руках пролетариата при относительном сужении частного
производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве и ограничение
в распределительной сфере роли стихийного, рыночного начала. В то же время
увеличилась бы материальная база социалистического производства (как в
непосредственно государственной части, так и в
производственно-кооперативной), расширялась бы роль планового начала,
непрерывно подымался, выравнивался бы материальный и культурный уровень
рабочего класса. Этой задаче государство подчиняет всю свою деятельность.
Для осуществления этой цели оно пользуется как рыночными методами, так и
планомерным применением экономической силы государственного аппарата (при
помощи налогов и пр.), для того чтобы, не подрывая общего развития
производственных сил, ежегодно перемещать из частнособственнического сектора
хозяйства часть накапливаемых в нем средств в социалистический. Только такой
политикой можно в течение долгого периода времени добиться полного
уничтожения частной собственности на орудия и средства производства,
уничтожить классовое давление общества и заменить его бесклассовым,
безрыночным, социалистическим".
в) План и стихия
Вместо такого динамического определения экономических задач диктатуры
пролетариата, которая должна производить перемещения в материальном базисе
хозяйства, проект преподносит нам (на с. 49) такую неподвижную, чисто
формальную и бессодержательную тавтологию о соотношении между плановым и
рыночным началами:
"Чем больше удельный вес раздробленного мелкокрестьянского труда... тем
больше объем рыночных отношений, тем меньше планового руководства...
Наоборот, чем меньше удельный вес мелкого хозяйства... чем могущественнее
концентрированные и социализированные массы средств производства, тем меньше
объем рыночных отношений, тем больше значение плана..."
Кроме этой тавтологии, можно найти по этому вопросу еще такое весьма
"ценное указание": преимущества крупного производства, мощь госаппарата в
целом приводят "при правильной политике" к систематическому вытеснению
частного капитала. Вопрос же о том, какова должна быть эта политика, чтобы
считаться "правильной",-- даже не поставлен.
Из дальнейшего абстрактно недиалектического противопоставления
"военного коммунизма" "нэпу" видно, что под правильной политикой проект
разумеет пользование одними только рыночными методами, без использования
силы государственного аппарата в экономической борьбе. "Нэп" проект
расшифровывает (в отличие от проекта V конгресса и обычно исторически
сложившегося словоупотребления) не как новую экономическую политику, а как
"нормальную" экономическую политику, тем самым превращая "нэп" из
исторического явления в абстрактную универсальную категорию.
"Правильной", "нормальной" объявляется, следовательно, такая политика
по строительству социализма, которая пользуется одними рыночными методами и
только ими, как будто и этими методами государство не может пользоваться
весьма различно.
"Рыночные отношения в условиях пролетарской диктатуры при правильной
политике (?) со стороны советского государства несут в своем развитии
собственную гибель", уверяет проект. Но при низком техническом уровне
социализированной промышленности, при ее небольшом сравнительно удельном
весе в общем народном хозяйстве страны, переходящей к социализму, при
огромном превосходстве и давлении мирового капитализма "свободная игра сил
на рынке" не заключает в себе гарантии усиления социалистического сектора
над частным. Как бы велика ни была "норма эксплуатации" (пользуясь старым
научным термином) пролетариата, составляющего небольшой процент
трудоспособного населения страны, его прибавочного продукта не может быть
достаточно для обеспечения нужной быстроты в темпе накопления
социалистического сектора и обеспечения расширенного госпроизводства на
социалистической основе во всех отраслях хозяйства (промышленности,
транспорте, сельском хозяйстве). Пролетарскому государству не обойтись при
этих условиях без внерыночных, внеэкономических мер систематической или
эпизодической перекачки средств из частного сектора в социалистический.
Допустимо ли это?
По точному смыслу проекта на этот вопрос надо дать отрицательный ответ,
ибо это было бы "ненормальной", т.е. военно-коммунистической политикой,
которую проект допускает только во время войны, да и то лишь в виде
исключения. То, что проект выдает за "нормальную" экономическую политику
пролетарской диктатуры, это какое-то своеобразное
социалистически-либеральное "[...] "87. Свободная игра сил на
рынке при пролетарской диктатуре должна обеспечить победу социализма --
такую мудрость провозглашает проект и возводит в закон развития всех стран к
социализму.
г) Военный коммунизм и нэп
В противоположность этакой "нормальной" экономической политике, --
военный коммунизм определяется то как "система конфискаций и реквизиций"
("сплошной грабеж"), то как "организация рационального потребления". На
самом деле не верно ни то, ни другое. Военный коммунизм не был системой
конфискаций и реквизиций, а был системой государственного регулирования
всего производства и распределения (а не одного только потребления) под
углом зрения расширения социалистического сектора хозяйства и общего
развития производительных сил страны. Рыночные методы и отношения не
исчезают целиком и при военном коммунизме: достаточно вспомнить, что
зарплата служащим и рабочим продолжала выплачиваться в денежной форме и
тогда, когда она составляла уже ничтожный процент по сравнению с натуральной
выдачей; точно так же долгое время уплачивалась ничтожная сумма наличными за
хлеб, отбираемый по разверстке. С другой стороны, и при нэпе государство не
может целиком отказаться от вмешательства в хозяйственную жизнь.
"Регулирование" остается и при одной и при другой системе политики, так же
как и рыночные методы, но в разных пропорциях и под разным углом зрения. В
этом вся разница.
Нэп и военный коммунизм -- это не противоположные сущности, между собой
не связанные, а две системы регулирования хозяйственной жизни: одна из них
считается только с интересами обороны, не боясь впасть в противоречие с
интересами развития производительных сил, в том числе и социалистического
хозяйства. Отсюда и большая доля непосредственного администрирования
государства и меньшая доля хозяйственных и рыночных методов; другая
считается в первую голову с интересами социалистического хозяйства и общего
развития производительных сил страны, отсюда и обратное отношение между
методами голого администрирования и хозяйственной целесообразности в
осуществлении всяких огосударствлений.
д) Кооперация производственная и торгово-кредитная
В проекте совершенно не проведено различия между двумя принципиально
различными с точки зрения близости к социализму видами кооперации:
производственной и торгово-кредитной. Только первая (коммуны, колхозы)
является принципиально социалистической; вторая же является одним из видов
госкапитализма, ибо, как правило, она обслуживает также и ка-
питалистические элементы деревни, а при некоторых условиях даже способствует
их росту. Подведение обоих видов под один или простое перечисление их без
разбору, как разные виды одной и той же сельскохозяйственной кооперации,
теоретически не верно, политически вредно.
е) Мировой и внутренний капитализм
Ошибки пятого раздела определяются всем предыдущим. В основном их две:
1) отрыв внутреннего развития страны от внешнего и 2) все изложение ведется
так, как будто бы ленинский вопрос "кто кого опередит" в своем развитии (мы
ли капитализм или наоборот) уже решен "внутри страны". Автор этой главы ясно
поставил себе целью доказать, что внутри страны социализм уже закреплен и
обеспечен, опасность идет только извне от "тенденции империалистических
держав к окружению СССР и к контрреволюционной войне против него с целью его
удушения и создания всемирного буржуазно-террористического режима" (с. 71).
Ни разу не указывается на скрытую экономическую и возможную
политическую смычку между мировым капитализмом и внутренним. Это тем более
странно, что проект не стоит на той точке зрения, которая до недавнего
времени находила у нас защитников, что обеспечение нашей экономической
самостоятельности требует национальной замкнутости хозяйства и возможно
большего сокращения торговых связей с мировым рынком, добывания и
производства у себя внутри страны решительно всего, что требуется для
экономически развитой страны. Наоборот, в проекте мы находим ту совершенно
правильную мысль, что "главной и основной линией здесь должна быть линия
возможно более широких связей с заграницей, но в пределах выгодности их для
СССР" (там же).
Но совершенно неизбежные "возможно более широкие связи" нашего
внутреннего хозяйства с мировым кроют в себе и очень большие опасности
увеличения возможностей для смычки внутреннего капитализма с мировым. За
последние годы этот факт обнаруживается с чисто стихийной силой. С
приближением к концу стабилизационного (восстановительного) периода в нашем
хозяйстве и с переходом в реконструктивную фазу усилились атаки и участились
выработки планов блокады и интервенции со стороны мирового империализма, и в
то же время участился бойкот государственных планов, срыв
экспортно-импортных балансов, выросших за годы нэпа, экономически мощным
слоем сельскохозяйственной буржуазии. Эти две стихийно и одновременно
складывающиеся и совпадающие тенденции являются главным фактом в нашем
экономическом развитии последних лет.
О развитии кулачества, представляющего у нас, благодаря своей
массовидности и глубоким корням, огромный контрреволюционный фактор внутри
страны, проект говорит в извиняющихся тонах и изображает его развитие редким
исключением из правила. А между тем, как уже было сказано, несколько лет
нэпа превратили больше одной десятой части крестьян в кулаков, столкнув одну
треть в бедноту, что находится в полном соответствии с тем, что Ленин не раз
твердил партии, что в условиях промышленно-технической отсталости, нашей
бедности капиталами, при огромном перевесе мелкого производства на его базе
"ежедневно и ежечасно рождается капитализм в массовом масштабе" и что этот
внутренний капитализм -- главным образом, кулачество -- есть опаснейший
контрреволюционный фактор. Последний и проявил себя таковым пока что только
в области экономики, но он неизбежно проявит себя и в политике.
ж) Давление капитализма на партию
Что этот класс имеет свое политическое представительство и внутри нашей
партии -- это теперь официально удостоверенный факт, с тех пор как в
известной резолюции Политбюро было констатировано (в связи с
хлебозаготовительными трудностями этого года), что за годы нэпа у нас
народился слой партийцев, которые не видят классов в деревне, не желают
ссориться с кулаками и хотят жить в мире со всеми слоями деревни ("Правда"
от 15 февраля 1928 г.). Последовавшие позже разоблачения случаев сплошного
загнивания, перерождения и вырождения целых верхушек, целых партийных
организаций губерний, уездов и районов на почве смычки с буржуазией города и
деревни полностью подтвердили эту оценку Политбюро. Как же решились авторы
проекта программы в полном противоречии с этой резолюцией написать в дни
смоленских, сочинских, артемовских, крымско-ибраимовских и всяких иных
разоблачений (которые, надо думать, не являются единственными, а только
прорвавшимися наружу случаями перерождения) написать следующее:
"Непрерывное вовлечение масс в процесс социалистического строительства,
постоянное освежение всего... аппарата новыми и новыми работниками из
пролетариев, систематическая выработка из рабочих... и рабочей молодежи... в
вузах, на специальных курсах и т. д. новых социалистических кадров...
является одной из главных гарантий против бюрократического окостенения или
социального перерождения непосредственно управляющего кадрового слоя
пролетариата" (с. 69).
Зная из газет об указанных случаях перерождения наших кадров, несмотря
на наличие всех этих мер, и прочитав в программе о "гарантии" против
перерождения, западноевропейский пролетарий-коммунист не поверит многому из
того, что есть верного в этой главе. Западноевропейский передовой
революционный рабочий должен знать не только о наших успехах и достижении,
но и о грозящих нам опасностях. Тов. Ксенофонтов уже напомнил по этому
поводу слова Ленина об опасности впасть в хвастовство, разрисовывая перед
иностранными товарищами наше положение. "Форвертсу"88 легко будет
на основании таких отдельных оптимистических и прикрашивающих положение мест
подорвать доверие у рабочих ко всей нашей программе.
з) СССР и мировая революция
На самом же деле гарантией против перерождения может быть только
развитие социализма в политике и хозяйстве, т. е. развитие рабочей
демократии и уничтожение товарно-денежных капиталистических отношений, что
связано с победой международной революции. А между тем проект крайне
односторонне характеризует связь между развитием СССР и международной
революцией. Все время говорится, что строительство социализма в СССР
является важным фактором международной революции. Это верно, но верно и
обратное: успехи революционного движения в других странах являются важнейшим
фактором для продвижения вперед, расширения дела строительства социализма в
СССР. Об этом проект программы умалчивает. Такое освещение объективной
взаимозависимости и взаимообусловленности судеб пролетарской диктатуры в
СССР с судьбами мировой революции проект заменяет двусторонней "договорной
формулировкой", составленной вполне по старому коммерческому правилу -- даю
тебе для того, чтобы ты мне дал:
"Систематические попытки империализма к политическому окружению СССР не
помешают ВКП выполнять свои интернациональные обязанности и оказывать
поддержку всем угнетенным... Со своей стороны международный пролетариат
обязан способствовать успехам социалистического строительства СССР и всеми
мерами защищать его от нападений со стороны капиталистических держав" (с.
72).
В проекте имеются только вызывающие недоумение формулировки по вопросу,
игравшему исключительно огромную роль в идейной жизни партии и
К[оммунистического] И[нтернационала] за последние 2 -- 3 года: при каких
международных отношениях может завершиться построение полного
социалистического общества? Может ли это быть в капиталистическом окружении
или необходимым условием для этого является победа социалистических
революций в ряде стран? Да или нет? В настоящем проекте нет ответа на этот
вопрос.
В одном из придаточных предложений в 5-й главе говорится, что рабочие
советских республик обладают "необходимыми и достаточными материальными
предпосылками в стране не только для свержения помещиков и буржуазии, но и
для построения полного социализма" (с. 64).
Какие материальные предпосылки проект имеет в виду говоря, что в стране
их достаточно для построения "полного социализма"? Запасы сырья, ископаемых,
почва, растительность? Но ведь никогда ни один марксист не считал наличие
многих запасов сырья и ископаемых достаточной предпосылкой социализма без
отношения к техническим возможностям их использования. Когда говорят о
материальных предпосылках социализма, имеют в виду в первую очередь
экономическую и техническую зрелость. Так неужели же авторы проекта берутся
утверждать, что наш теперешний технический уровень достаточен для построения
полного социализма? Неужели же у нас уже осуществлена электрификация или в