Страница:
господство над миром и за организацию последнего в "единый мировой трест".
После смерти Ленина тов. Бухарин пытается превратить эту свою теорию в
официальное учение партии. В 1925 г. он подарил партии ряд сомнительных по
своей ценности теоретических открытий и политических лозунгов, связанных с
понятием государственного капитализма. Такова теория двух стратегических
планов ("Большевик", No 4 за 1925 г.) Ленина, один -- 1917-1921 гг.; другой
-- 1922 г., из которых второй ("набросанный на смертном одре", как говорил
однажды Бухарин) отменял первый. Таково и заявление, сделанное на
литературном совещании в ЦК и напечатанное в статье тов. Бухарина в журнале
"Красная новь"45 (книга 4-я, май 1925 г., с. 265): "по двум
вопросам из всех тех, по которым я спорил с В. И. [Лениным], я не согласен
до сих пор: это по вопросу о пролетарской культуре и государственном
капитализме". И дальше Бухарин высказывал тот взгляд, что не то Ленин позже
изменил свою точку зрения на госкапитализм, не то с самого начала защищал ее
не по теоретическому убеждению, а из "практических и педагогических
соображений".
Взятый под обстрел возникавшей тогда Ленинградской оппозицией за
ревизию ленинизма тов. Бухарин хотя и не взял обратно этих своих заявлений,
но временно прекратил дальнейшую пропаганду своей теории госкапитализма.
Этому благополучному отступлению Бухарина помогло еще то обстоятельство, что
тов. Зиновьев, взявшийся за теоретическое обоснование платформы оппозиции
1925 г., сумел при своей полной неспособности к обобщающему мышлению
поставить вопрос так, что Бухарину очень легко удалось на XIV съезде
превратить весь спор в схоластическое препирательство о том, "как назвать"
нашу госпромышленность. На XV партсъезде, когда оппозиция оказалась
организационно разбитой, тов. Бухарин счел момент удобным снова выдвинуть
свою теорию, на этот раз уже в применении к мировому развитию финансового
капитала. Теперь уже против теории Бухарина выступил один тов. Шацкин (тов.
Лозовский возражал только против практических выводов этой теории), за что
Бухарин обрушился на Шац-кина с самыми резкими нападками, обвинив его,
наконец, в "колебаниях в сторону оппозиции". Тов. Шацкину пришлось оставить
спор по большому вопросу о госкапитализме и начать защищаться от страшного
обвинения в "малюсеньких колебаниях" в сторону оппозиции. После этой победы
над Шацкиным на XV партсъезде тов. Бухарин сделал теперь попытку обезопасить
себя от дальнейших нападок превращением своей теории в официальный символ
веры всего Коминтерна.
В своем докладе на XV партсъезде тов. Бухарин впервые после
вынужденного перерыва возобновил эти попытки и защищал свою теорию в
применении к современному империализму в выражениях, почти совпадающих с
формулировкой нового проекта программы:
"Мы имеем, с одной стороны, -- говорил тов. Бухарин на XV партсъезде,
-- рост противоречий между различными капиталистическими государствами, с
другой стороны, мы имеем процесс организации капиталистических сил внутри
страны, что выражается в тенденциях в сторону государственного капитализма".
И дальше:
"Я бы это формулировал таким образом, что, если, с одной стороны, между
государственными капиталистическими организмами мы наблюдаем сейчас рост
конфликтов и пр., то, с другой стороны, этот рост конфликтов заставляет
буржуазию внутри страны по возможности быстрее закручивать гайку
концентрации и централизации капитала. Или по другому формулируя, мы имеем в
настоящее время обострение тенденций развития в сторону к госкапитализму при
буржуазной диктатуре" (с. 568).
По Бухарину, следовательно, устанавливаемый им закон развития "в
сторону к госкапитализму" есть только другая формулировка марксова закона
концентрации и централизации капитала. Чтобы дать сразу ясное и полное
представление о том, что это за "другая формулировка" того же якобы закона и
какая теория кроется за "новыми" формулировками нового проекта программы, я
вынужден буду, к сожалению, привести одну длинную выдержку из статьи тов.
Бухарина, впервые напечатанной им в 1925 году46, хотя и
написанной в 1916 году, но не напечатанной тогда, потому что Ленин отказался
ее напечатать в сборнике "Социал-демократа"47, органе ЦК нашей
партии, для которого она была специально написана:
"Организационный процесс, -- читаем мы в этой статье тов. Бухарина,--
привел к превращению каждой национальной системы капитализма в
"государственно-капиталистический трест"... Прежде основной категорией
экономической жизни была частнохозяйственная ячейка, отдельное предприятие,
которое встречается как конкурент со всяким другим. Эпоха финансового
капитала кладет конец такому положению вещей. Исчезает прежде всего основа
капиталистического индивидуума: отдельное частное предприятие как клетка
экономического организма. Более того, в значительной степени исчезает и
противоречие между различными подгруппами господствующих классов. Так
создается система коллективного капитализма, которая до известной степени
противоположная по своей структуре капитализму в его прежних формулировках.
Отдельный капиталист исчезает... он уже не конкурирует со своими
"земляками"; он кооперирует с ними, ибо центр тяжести конкурентной борьбы
переносится на мировой рынок, а внутри страны конкуренция замирает...
Государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли
производства; она не только охраняет общие условия эксплуатационного
процесса; государство все более и более становится непосредственным
эксплуататором, который организует и руководит производством как
"коллективный собирательный капиталист"..."
Итак, -- резюмирует тов. Бухарин эту главу, -- государственный
капитализм есть законченная формулировка государственно-капиталистического
треста. Процесс организации устраняет постепенно анархию отдельных частей
"народно-хозяйственного механизма, ставя всю экономическую жизнь под
железную пяту империалистического государства".
Эта цитата дает нам в "химически" чистом виде ту теорию, которая в
завуалированной форме дана в формулировках нового проекта, якобы
представляющих только, по словам Бухарина, другую формулировку прежнего, т.
е. марксова закона концентрации капитала. Вместе с тем эта цитата проливает
дополнительный свет на то, какой смысл содержится в изложении законов
конкуренции и анархии производства в прошедшем времени.
Статью свою тов. Бухарин сопроводил примечанием, в котором утверждает:
1)что Ленин в свое время не напечатал статьи только потому, что полагал, что
здесь развиваются неверные взгляды на государство, во-вторых, что в этом
вопросе ошибка была на стороне Ильича, ибо "он тогда неправильно относился к
положению о "взрыве" государства (разумеется, буржуазного), смешивая этот
вопрос с вопросом об отмирании диктатуры пролетариата... Занимаясь вопросом,
Ильич пришел к тем же выводам относительно диктатуры, а затем развил учение
о диктатуре настолько, что сделал целую эпоху в развитии теоретической мысли
в этом направлении".
Оставим в стороне некрасивую проделку тов. Бухарина, исправившего
задним числом свою статью, для того чтобы доказать, что это он подсказал
Ильичу центральную идею пролетарской революции -- положение о взрыве
буржуазного государства -- и изобразить себя учителем Ильича в этом вопросе.
Ограничимся только следующим замечанием: если бы даже Ленин нашел правильным
то, что писал тов. Бухарин по вопросу о взрыве государства, то он никак не
мог бы согласиться с развиваемой в этой статье теорией госкапитализма. А в
этом именно главное содержание и главная идея статьи. Но об этом тов.
Бухарин совершенно умалчивает в своем примечании, имеющем целью сказать
читателю, что автор статьи и ныне считает ее правильной и не противоречащей
взглядам Ленина.
Между тем, если бы внутри отдельных стран конкуренция все больше
замирала, если бы эта "новая формулировка" старого закона оказалась верной,
т. е. если бы конкуренция внутри отдельных стран все больше замирала, если
бы капитализм, хотя бы в национальном масштабе, становился "организованным"
и "коллективным" капитализмом48, то всю марксову теорию
капитализма, представляющую собой обобщение от капитализма, основанного на
частной собственности и товарном производстве с конкуренцией, анархией
производства, классовой дифференциацией -- надо было бы сдать в архив, как
еще при жизни капитализма потерявшую значение попытку его осмысливания. Не
даром же в те времена, когда тов. Бухарин бесхитростно и открыто
пропагандировал свою теорию, он вполне последовательно заявил, что "старые
испытанные орудия марксистской мысли, отчеканенные Марксом на основе весьма
реального существования соответствующих производственных отношений, начинают
давать осечку. А в обиходе практической жизни, -- бросает Бухарин с
пренебрежением, -- они продолжают некритически рассматриваться как средство
действительного понимания явлений хозяйственной жизни" ("Экономика
переходного периода", ГИЗ, 1920, с. 125).
б) Теория "единого мирового госкапиталистического треста"
Эта ошибочная и немарксистская теория, которой придерживаются авторы
проекта, приводит к тому, что последняя не дает (и при занятой позиции не
может дать) никакой экономической критики социал-демократической теории
ультраимпериализма, ограничиваясь только политической критикой ее.
Формулировка проекта по этому вопросу такова:
"Империализм пытается разрешить это противоречие (между уровнем
производительных сил и ограниченными рамками империалистических государств),
огнем и мечом прокладывая дорогу единому всемирному
государственно-капиталистическому тресту, организующему все мировое
хозяйство. Но эта воспеваемая социал-демократическими идеологами
ультраимпериа-диетическая утопия встречает на своем пути непреодолимые
объективные препятствия такого масштаба, что капитализм неизбежно должен
пасть под тяжестью своих собственных противоречий. Ряд империалистических
войн, вырастающих в мировые войны, путем которых закон централизации
капитала стремится дойти до своего всемирного предела единого мирового
треста, сопровождается такими разрушениями, взваливает такие тяжести на
плечи рабочего класса и миллионов колониальных пролетариев и крестьян, что
капитализм неизбежно должен погибнуть под ударами пролетарской революции (с.
18)".
Итак, "непреодолимые объективные препятствия", встречаемые
ультраимпериалистической тенденцией, исключительно военно-политического
порядка: войны, разрушения и вызываемая ими пролетарская революция.
Экономических препятствий для осуществления социал-демократической утопии
"единого всемирного госкапиталистического треста" проект программы
Коммунистического] И[нтернационала] не находит. Проект утверждает, что
финансовый капитализм именно в этом направлении и развивается, но что
пролетарская революция, вырастающая из войны, не даст этому
осуществиться49. Проект тем самым апеллирует к политике против
экономики, выкидывая вон тот экономический аргумент, который Ленин
неоднократно называл "существенным", "коренным", "важнейшим", "главнейшим"
во всей марксистской критике империализма. Подтвердить это можно было бы
десятком цитат из разных работ Ленина об империализме. Приведу только одну
единственную, направленную против Каутского, как раз в связи с критикой
теории ультраимпериализма:
"Теоретическая критика империализма у Каутского поэтому и не имеет
ничего общего с марксизмом, что эта критика обходит и затушевывает как раз
самые глубокие и коренные противоречия империализма: противоречия между
монополиями и существующей рядом с ними свободной конкуренцией, между
гигантскими "операциями"... финансового капитала и "частной" торговлей на
вольном рынке, между картелями и трестами, с одной стороны, и
некартелированной промышленностью, с другой, и т. д." (том. XIII, с.328).
Но, может быть, у Бухарина имеются новые, неопровержимые, конкретные
данные, которые делают необходимым такое исправление проекта V конгресса,
хотя бы в разрез с теорией Ленина? В этом случае мы, разумеется, не стояли
бы на догматической точке зрения. На XV партсъезде Бухарин представил такие
"данные". К сожалению, они очень далеки не только от неопровержимости, но
даже от самой простой убедительности. Это просто жалкие доказательства. Их
четыре. Вот они:
1. В Германии стальной и химический тресты сосредоточивают в своих
руках до 80% каждой отрасли. Такая же часть про-изводства электроэнергии
сосредоточена в руках государства и муниципалитетов страны.
2. В Италии Муссолини переделал конституцию на корпоративный лад50.
3. Япония эволюционировала к капитализму при большейсравнительно роли
самодержавного государства в экономичес-кой жизни страны, чем в других
странах.
4. В Вене муниципалитет, руководимый социал-демократами, ведет большое
жилищное строительство и держит в своихруках ряд крупных предприятий.
Вот и все доказательства. Из крупнейших могущественнейших стран
финансового капитала -- Америки, Англии, Франции, Германии, на которых
только и можно изучать тенденцию развития современного империализма, названа
одна Германия. Остальные просто забыты. В отношении же последней в качестве
примера госкапитализма приведены две крупнейших частнокапиталистических
монополии. Следующий пример более хитроумен, но не более убедителен: всем
известно, что электроснабжение, газовые заводы, почта, телеграф и во многих
местах железные дороги в самые либеральные времена находились в наибольшей
своей части в руках государства, муниципалитетов, кооперативов и др[угих]
тому подобных организаций и учреждений51. Это вовсе не случилось
только после V конгресса. Вообще же указывать на процент производимой
государственными предприятиями электроэнергии для доказательства роста
госкапитализма и не указывать удельного веса этих предприятий во всем
народном хозяйстве можно только при большой нужде в аргументах для
подкрепления своей теории.
По той же причине, по-видимому, Бухарин пользуется итальянской
конституцией как доказательством... госкапитализма. Организация
государственной власти на основах представительства разных слоев, профессий
и организаций буржуазии способствует концентрации государственного аппарата
в руках фашистской партии, но отнюдь не ведет обязательно к концентрации
хозяйства в руках государства, к отмене частной собственности и к созданию
"коллективного капитализма", а тем более "умерщвлению" конкуренции, анархии
и пр. Наконец, японский и венский аргументы настолько серьезны в качестве
доказательства мировых тенденций52 к "единому"
госкапиталистическому тресту, что просто не заслуживают того, чтобы их
опровергать.
Отношения между империалистическим государством и финансовым капиталом
гораздо лучше характеризуются термином трестификация государства", чем
устанавливаемой Бухариным тенденцией к госкапитализму. Последняя означает
подчинение капиталистического хозяйства государству, первая же обозначает
превращение государства и его политики в явное голое орудие трестов, союзов
капиталистов и магнатов капитала. В реальной действительности послевоенного
времени сращение между государственным аппаратом и капиталистическими
организациями происходит в такой форме, что есть основания говорить о
трестификации государства, как противоположной госкапитализму тенденции, т.
е. о подчинении буржуазного государства хозяевам промышленности и банков.
Для спасения своей точки зрения Бухарин, столь любящий в других случаях
строго формальную точность в терминологии и классификации, в данном случае
нарочно игнорирует важнейшее в процессе сращения государства с капиталистами
различие: происходит ли это сращение в форме подчинения государственного
аппарата хозяйственным организациям буржуазии или, наоборот, в форме
подчинения последней регулирующей, контролирующей и хозяйственно-управляющей
функции государства. Только в последнем случае может идти речь о
госкапитализме. В первом же случае "сращение" обозначает только освобождение
от прежних прикрытий и промежуточных инстанций, непосредственное подчинение
государства -- его аппарата -- империалистической буржуазии.
При исследовании этого вопроса форма, в которой происходит это
сращение, и вопрос о том, какая из сторон получает при этом преобладание --
имеют самое важное значение. А Бухарин, взявшийся за исследование новых
хозяйственных форм империализма, сознательно игнорирует формы сращения
хозяйства и государственного капитализма.
Вся теория Бухарина родилась как одностороннее и раздутое до размеров
универсальной теории обобщение частичного опыта по регулированию хозяйства в
нескольких странах, -- главным образом, в Германии и во время мировой войны.
Но за годы послевоенного развития буржуазия отменяла и уничтожала одно за
другим осуществленные во время войны госкапиталистические мероприятия.
Термин "военный социализм", которым эти мероприятия обозначались, приобрел у
буржуазии оттенок пренебрежения и ненависти. Буржуазия идет дальше и борется
за "разгосударствление" искони государственных предприятий. Такова была
борьба стиннесовской группы53 промышленников за изъятие из рук
государства железных дорог54, что частично осуществлено при
помощи "плана Дауэса"55; такова широко ведущаяся теперь в
Германии и Америке авторитетными капиталистическими организациями пропаганда
против государственного хозяйства, причем госкапитализм "добродушно
смешивается с социализмом и даже большевизмом, хозяйственное банкротство
которого приводится обязательно как классический аргумент против всякой
непосредственно хозяйственной деятельности государства" (Лапинский). Такое
же бешеное сопротивление оказывают в Англии угольные бароны идее
национализации горной промышленности даже с выкупом. О Франции говорить
нечего: там никто не думает об огосударствлении и никто не боится его. По
теории же Бухарина выходит, что "прежнее сопротивление идеям
"государственного социализма" (т.е. государственного капитализма) должно
исчезнуть. Передача управления государственно-капиталистического треста
формально независимому государству (мы говорим об экономическом
регулировании с обеспечиванием твердого дохода) по существу не меняет дела.
Зато она сулит и некоторые преимущества. Оппозиция "огосударствлению" идет
сейчас лишь из рядов торгового капитализма, отраслей, значение которых
убывает и посреднические функции которых становятся при непосредственном
контроле государства излишними"56.
По Бухарину, следовательно, финансовый капитал "должен" добровольно
передавать государству управление хозяйством. Но финансовые магнаты на это
не согласны, и в действительности частные монополии ведут ожесточенную
борьбу против государственных и конкурируют с ними. Тем самым возникновение
отдельных государственно-капиталистических предприятий не уменьшает анархии
и конкуренции, а, наоборот, увеличивает ее. К прежним противоречиям
прибавляется новое противоречие и новый вид конкуренции: между частной
монополией и государственной.
Если воспользоваться терминами, которые применяет проект программы в
отношении "военного коммунизма" и "нэпа", то с большим основанием, чем о
последних, можно сказать: военный социализм или, точнее, государственный
капитализм как система не есть "нормальная" экономическая политика
финансового капитала и еще меньше его хозяйственная форма. Известные под
этими названиями попытки регулирования и планирования хозяйства при власти
буржуазии в изолированной от мирового рынка Германии 1914-1918 гг. были
вызваны условиями войны, носили временный характер -- не в смысле
переходном, а в смысле эпизодическом -- и при исчезновении этих
исключительных условий, созданных войной, уступили место "свободной
хозяйственной деятельности" капиталистов, т.е. их неограниченному
распоряжению благоприобретенной собственностью. Буржуазное государство не
может отнять у буржуазии ее собственность или вести политику, систематически
ограничивающую пользование ее. Существенные и длительные ограничения, а тем
более уничтожение частной собственности, кладущее начало новому строю
имущественных отношений, могут быть не результатом самопроизвольной
экономической политики финансового капитала, а следствием классовой борьбы
пролетариата. Вот почему Ленин считал возможным и необходимым выставлять
государственно-капиталистические лозунги (принудительное синдицирование и
рабочий контроль) на знамени борющегося за власть пролетариата.
Руководствуясь своей неправильной теорией, тов. Бухарин с самого 1917
г. и поныне восстает против переходных требований, неизбежно идущих в наше
время по линии госкапитализма. Результатом этого, по-видимому, и является
эклектическая и путаная формулировка в проекте программы К[оммунистического]
И[нтернационала] вопроса о частичных лозунгах.
а) Как решался этот вопрос Лениным и прежними конгрессами Коминтерна
В этом пункте я должен буду подвергнуть критике как формулировки нового
проекта, так и формулировки проекта V конгресса. Но так как редакция
"Правды"57 заявила однажды58, что проект, принятый V
конгрессом в основу для дискуссии, был одобрен Лениным59, тем
самым ставя его вне дискуссии среди ленинцев, я должен начать с исторической
справки, доказывающей неверность этого утверждения.
Программная комиссия была впервые образована на расширенном пленуме
ИККИ в июне 1922 г. В работах этой комиссии вплоть до IV конгресса
К[оммунистического] И[нтернационала] тяжело больной Ленин участвовать не
мог. Представленный тов. Бухариным проект программы не был одобрен ни
программной комиссией, ни русской делегацией, ни IV конгрессом, и
фигурировал как его "собственный" (см. его речь на IV конгрессе
Коммунистического] И[нтернационала]), в то время как другие проекты были
представлены национальными секциями. При рассмотрении его в комиссии
возникли острые разногласия по вопросу о том, включать ли в программу
тактику единого фронта и конкретизирующие его частичные лозунги: рабочее
правительство, рабочий контроль и частичную конфискацию капиталистической
собственности. Главными спорщиками были, с одной стороны, тов. Бухарин
(против включения), с другой -- товарищи Радек и Варга (за включение). Тов.
Бухарин вынес этот спор на пленум IV конгресса К[оммунистического]
И[нтернационала] (на котором впервые после долгой болезни присутствовал
тов. Ленин), поставив вопрос в очень резкой форме:
"Некоторые товарищи утверждают, -- говорил Бухарин в своем докладе, --
что тактические вопросы, как, например, изъятие реальных ценностей в
Германии, тактика единого фронта или вопрос о рабочем правительстве также
должны быть разрешены в программе... Но я утверждаю, что стремление раз
навсегда установить эти вопросы является ничем, как выражением
оппортунистических наклонностей некоторых товарищей (смех)... Я буду
бороться против этого всеми мерами. Мы никогда не позволим вносить такие
пункты в программу. (Возглас Радека: кто это мы?) Мы, т.е. все лучшие
элементы Коммунистического Интернационала (смех, аплодисменты)".
(Стенографический отчет IV конгресса, с. 421 немецкого издания).
Не знаю, сводились ли "все лучшие элементы" IV конгресса к одной
итальянской делегации, но кроме нее никто не поддержал Бухарина. Однако эта
делегация дала своей поддержке такую мотивировку, что Бухарин счел нужным от
нее отгородиться... Итальянцы, которые были тогда против тактики единого
фронта, заявили, что вопрос о ее применении или неприменении есть дело
национальных секций, и потому незачем включать эти вопросы в общую программу
К[оммунистического] И[нтернационала].
Выступление тов. Бухарина создало такое положение, что русская
делегация, обсудив вопрос, сочла необходимым огласить специальное заявление,
подписанное товарищами Лениным, Троцким, Зиновьевым и
Бухариным60. В этом заявлении говорилось, что русская делегация
на конгрессе "устанавливает единодушно, что выдвигание переходных требований
в программах национальных секций, так же как их общая формулировка и
теоретическое обоснование их в общей части программы, не может
рассматриваться как оппортунизм" (там же, с. 542).
После этого конгресс принял резолюцию, предложенную тов. Зиновьевым от
имени русской и ряда других делегаций, в которой говорилось:
"П. 3. В программах национальных секций должна быть ясно и энергично
обоснована необходимость борьбы за переходные требования с соответствующими
оговорками касательно зависимости этих требований от конкретных условий
времени и места.
П. 4. Теоретическая основа для всех переходных и частичных требований
После смерти Ленина тов. Бухарин пытается превратить эту свою теорию в
официальное учение партии. В 1925 г. он подарил партии ряд сомнительных по
своей ценности теоретических открытий и политических лозунгов, связанных с
понятием государственного капитализма. Такова теория двух стратегических
планов ("Большевик", No 4 за 1925 г.) Ленина, один -- 1917-1921 гг.; другой
-- 1922 г., из которых второй ("набросанный на смертном одре", как говорил
однажды Бухарин) отменял первый. Таково и заявление, сделанное на
литературном совещании в ЦК и напечатанное в статье тов. Бухарина в журнале
"Красная новь"45 (книга 4-я, май 1925 г., с. 265): "по двум
вопросам из всех тех, по которым я спорил с В. И. [Лениным], я не согласен
до сих пор: это по вопросу о пролетарской культуре и государственном
капитализме". И дальше Бухарин высказывал тот взгляд, что не то Ленин позже
изменил свою точку зрения на госкапитализм, не то с самого начала защищал ее
не по теоретическому убеждению, а из "практических и педагогических
соображений".
Взятый под обстрел возникавшей тогда Ленинградской оппозицией за
ревизию ленинизма тов. Бухарин хотя и не взял обратно этих своих заявлений,
но временно прекратил дальнейшую пропаганду своей теории госкапитализма.
Этому благополучному отступлению Бухарина помогло еще то обстоятельство, что
тов. Зиновьев, взявшийся за теоретическое обоснование платформы оппозиции
1925 г., сумел при своей полной неспособности к обобщающему мышлению
поставить вопрос так, что Бухарину очень легко удалось на XIV съезде
превратить весь спор в схоластическое препирательство о том, "как назвать"
нашу госпромышленность. На XV партсъезде, когда оппозиция оказалась
организационно разбитой, тов. Бухарин счел момент удобным снова выдвинуть
свою теорию, на этот раз уже в применении к мировому развитию финансового
капитала. Теперь уже против теории Бухарина выступил один тов. Шацкин (тов.
Лозовский возражал только против практических выводов этой теории), за что
Бухарин обрушился на Шац-кина с самыми резкими нападками, обвинив его,
наконец, в "колебаниях в сторону оппозиции". Тов. Шацкину пришлось оставить
спор по большому вопросу о госкапитализме и начать защищаться от страшного
обвинения в "малюсеньких колебаниях" в сторону оппозиции. После этой победы
над Шацкиным на XV партсъезде тов. Бухарин сделал теперь попытку обезопасить
себя от дальнейших нападок превращением своей теории в официальный символ
веры всего Коминтерна.
В своем докладе на XV партсъезде тов. Бухарин впервые после
вынужденного перерыва возобновил эти попытки и защищал свою теорию в
применении к современному империализму в выражениях, почти совпадающих с
формулировкой нового проекта программы:
"Мы имеем, с одной стороны, -- говорил тов. Бухарин на XV партсъезде,
-- рост противоречий между различными капиталистическими государствами, с
другой стороны, мы имеем процесс организации капиталистических сил внутри
страны, что выражается в тенденциях в сторону государственного капитализма".
И дальше:
"Я бы это формулировал таким образом, что, если, с одной стороны, между
государственными капиталистическими организмами мы наблюдаем сейчас рост
конфликтов и пр., то, с другой стороны, этот рост конфликтов заставляет
буржуазию внутри страны по возможности быстрее закручивать гайку
концентрации и централизации капитала. Или по другому формулируя, мы имеем в
настоящее время обострение тенденций развития в сторону к госкапитализму при
буржуазной диктатуре" (с. 568).
По Бухарину, следовательно, устанавливаемый им закон развития "в
сторону к госкапитализму" есть только другая формулировка марксова закона
концентрации и централизации капитала. Чтобы дать сразу ясное и полное
представление о том, что это за "другая формулировка" того же якобы закона и
какая теория кроется за "новыми" формулировками нового проекта программы, я
вынужден буду, к сожалению, привести одну длинную выдержку из статьи тов.
Бухарина, впервые напечатанной им в 1925 году46, хотя и
написанной в 1916 году, но не напечатанной тогда, потому что Ленин отказался
ее напечатать в сборнике "Социал-демократа"47, органе ЦК нашей
партии, для которого она была специально написана:
"Организационный процесс, -- читаем мы в этой статье тов. Бухарина,--
привел к превращению каждой национальной системы капитализма в
"государственно-капиталистический трест"... Прежде основной категорией
экономической жизни была частнохозяйственная ячейка, отдельное предприятие,
которое встречается как конкурент со всяким другим. Эпоха финансового
капитала кладет конец такому положению вещей. Исчезает прежде всего основа
капиталистического индивидуума: отдельное частное предприятие как клетка
экономического организма. Более того, в значительной степени исчезает и
противоречие между различными подгруппами господствующих классов. Так
создается система коллективного капитализма, которая до известной степени
противоположная по своей структуре капитализму в его прежних формулировках.
Отдельный капиталист исчезает... он уже не конкурирует со своими
"земляками"; он кооперирует с ними, ибо центр тяжести конкурентной борьбы
переносится на мировой рынок, а внутри страны конкуренция замирает...
Государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли
производства; она не только охраняет общие условия эксплуатационного
процесса; государство все более и более становится непосредственным
эксплуататором, который организует и руководит производством как
"коллективный собирательный капиталист"..."
Итак, -- резюмирует тов. Бухарин эту главу, -- государственный
капитализм есть законченная формулировка государственно-капиталистического
треста. Процесс организации устраняет постепенно анархию отдельных частей
"народно-хозяйственного механизма, ставя всю экономическую жизнь под
железную пяту империалистического государства".
Эта цитата дает нам в "химически" чистом виде ту теорию, которая в
завуалированной форме дана в формулировках нового проекта, якобы
представляющих только, по словам Бухарина, другую формулировку прежнего, т.
е. марксова закона концентрации капитала. Вместе с тем эта цитата проливает
дополнительный свет на то, какой смысл содержится в изложении законов
конкуренции и анархии производства в прошедшем времени.
Статью свою тов. Бухарин сопроводил примечанием, в котором утверждает:
1)что Ленин в свое время не напечатал статьи только потому, что полагал, что
здесь развиваются неверные взгляды на государство, во-вторых, что в этом
вопросе ошибка была на стороне Ильича, ибо "он тогда неправильно относился к
положению о "взрыве" государства (разумеется, буржуазного), смешивая этот
вопрос с вопросом об отмирании диктатуры пролетариата... Занимаясь вопросом,
Ильич пришел к тем же выводам относительно диктатуры, а затем развил учение
о диктатуре настолько, что сделал целую эпоху в развитии теоретической мысли
в этом направлении".
Оставим в стороне некрасивую проделку тов. Бухарина, исправившего
задним числом свою статью, для того чтобы доказать, что это он подсказал
Ильичу центральную идею пролетарской революции -- положение о взрыве
буржуазного государства -- и изобразить себя учителем Ильича в этом вопросе.
Ограничимся только следующим замечанием: если бы даже Ленин нашел правильным
то, что писал тов. Бухарин по вопросу о взрыве государства, то он никак не
мог бы согласиться с развиваемой в этой статье теорией госкапитализма. А в
этом именно главное содержание и главная идея статьи. Но об этом тов.
Бухарин совершенно умалчивает в своем примечании, имеющем целью сказать
читателю, что автор статьи и ныне считает ее правильной и не противоречащей
взглядам Ленина.
Между тем, если бы внутри отдельных стран конкуренция все больше
замирала, если бы эта "новая формулировка" старого закона оказалась верной,
т. е. если бы конкуренция внутри отдельных стран все больше замирала, если
бы капитализм, хотя бы в национальном масштабе, становился "организованным"
и "коллективным" капитализмом48, то всю марксову теорию
капитализма, представляющую собой обобщение от капитализма, основанного на
частной собственности и товарном производстве с конкуренцией, анархией
производства, классовой дифференциацией -- надо было бы сдать в архив, как
еще при жизни капитализма потерявшую значение попытку его осмысливания. Не
даром же в те времена, когда тов. Бухарин бесхитростно и открыто
пропагандировал свою теорию, он вполне последовательно заявил, что "старые
испытанные орудия марксистской мысли, отчеканенные Марксом на основе весьма
реального существования соответствующих производственных отношений, начинают
давать осечку. А в обиходе практической жизни, -- бросает Бухарин с
пренебрежением, -- они продолжают некритически рассматриваться как средство
действительного понимания явлений хозяйственной жизни" ("Экономика
переходного периода", ГИЗ, 1920, с. 125).
б) Теория "единого мирового госкапиталистического треста"
Эта ошибочная и немарксистская теория, которой придерживаются авторы
проекта, приводит к тому, что последняя не дает (и при занятой позиции не
может дать) никакой экономической критики социал-демократической теории
ультраимпериализма, ограничиваясь только политической критикой ее.
Формулировка проекта по этому вопросу такова:
"Империализм пытается разрешить это противоречие (между уровнем
производительных сил и ограниченными рамками империалистических государств),
огнем и мечом прокладывая дорогу единому всемирному
государственно-капиталистическому тресту, организующему все мировое
хозяйство. Но эта воспеваемая социал-демократическими идеологами
ультраимпериа-диетическая утопия встречает на своем пути непреодолимые
объективные препятствия такого масштаба, что капитализм неизбежно должен
пасть под тяжестью своих собственных противоречий. Ряд империалистических
войн, вырастающих в мировые войны, путем которых закон централизации
капитала стремится дойти до своего всемирного предела единого мирового
треста, сопровождается такими разрушениями, взваливает такие тяжести на
плечи рабочего класса и миллионов колониальных пролетариев и крестьян, что
капитализм неизбежно должен погибнуть под ударами пролетарской революции (с.
18)".
Итак, "непреодолимые объективные препятствия", встречаемые
ультраимпериалистической тенденцией, исключительно военно-политического
порядка: войны, разрушения и вызываемая ими пролетарская революция.
Экономических препятствий для осуществления социал-демократической утопии
"единого всемирного госкапиталистического треста" проект программы
Коммунистического] И[нтернационала] не находит. Проект утверждает, что
финансовый капитализм именно в этом направлении и развивается, но что
пролетарская революция, вырастающая из войны, не даст этому
осуществиться49. Проект тем самым апеллирует к политике против
экономики, выкидывая вон тот экономический аргумент, который Ленин
неоднократно называл "существенным", "коренным", "важнейшим", "главнейшим"
во всей марксистской критике империализма. Подтвердить это можно было бы
десятком цитат из разных работ Ленина об империализме. Приведу только одну
единственную, направленную против Каутского, как раз в связи с критикой
теории ультраимпериализма:
"Теоретическая критика империализма у Каутского поэтому и не имеет
ничего общего с марксизмом, что эта критика обходит и затушевывает как раз
самые глубокие и коренные противоречия империализма: противоречия между
монополиями и существующей рядом с ними свободной конкуренцией, между
гигантскими "операциями"... финансового капитала и "частной" торговлей на
вольном рынке, между картелями и трестами, с одной стороны, и
некартелированной промышленностью, с другой, и т. д." (том. XIII, с.328).
Но, может быть, у Бухарина имеются новые, неопровержимые, конкретные
данные, которые делают необходимым такое исправление проекта V конгресса,
хотя бы в разрез с теорией Ленина? В этом случае мы, разумеется, не стояли
бы на догматической точке зрения. На XV партсъезде Бухарин представил такие
"данные". К сожалению, они очень далеки не только от неопровержимости, но
даже от самой простой убедительности. Это просто жалкие доказательства. Их
четыре. Вот они:
1. В Германии стальной и химический тресты сосредоточивают в своих
руках до 80% каждой отрасли. Такая же часть про-изводства электроэнергии
сосредоточена в руках государства и муниципалитетов страны.
2. В Италии Муссолини переделал конституцию на корпоративный лад50.
3. Япония эволюционировала к капитализму при большейсравнительно роли
самодержавного государства в экономичес-кой жизни страны, чем в других
странах.
4. В Вене муниципалитет, руководимый социал-демократами, ведет большое
жилищное строительство и держит в своихруках ряд крупных предприятий.
Вот и все доказательства. Из крупнейших могущественнейших стран
финансового капитала -- Америки, Англии, Франции, Германии, на которых
только и можно изучать тенденцию развития современного империализма, названа
одна Германия. Остальные просто забыты. В отношении же последней в качестве
примера госкапитализма приведены две крупнейших частнокапиталистических
монополии. Следующий пример более хитроумен, но не более убедителен: всем
известно, что электроснабжение, газовые заводы, почта, телеграф и во многих
местах железные дороги в самые либеральные времена находились в наибольшей
своей части в руках государства, муниципалитетов, кооперативов и др[угих]
тому подобных организаций и учреждений51. Это вовсе не случилось
только после V конгресса. Вообще же указывать на процент производимой
государственными предприятиями электроэнергии для доказательства роста
госкапитализма и не указывать удельного веса этих предприятий во всем
народном хозяйстве можно только при большой нужде в аргументах для
подкрепления своей теории.
По той же причине, по-видимому, Бухарин пользуется итальянской
конституцией как доказательством... госкапитализма. Организация
государственной власти на основах представительства разных слоев, профессий
и организаций буржуазии способствует концентрации государственного аппарата
в руках фашистской партии, но отнюдь не ведет обязательно к концентрации
хозяйства в руках государства, к отмене частной собственности и к созданию
"коллективного капитализма", а тем более "умерщвлению" конкуренции, анархии
и пр. Наконец, японский и венский аргументы настолько серьезны в качестве
доказательства мировых тенденций52 к "единому"
госкапиталистическому тресту, что просто не заслуживают того, чтобы их
опровергать.
Отношения между империалистическим государством и финансовым капиталом
гораздо лучше характеризуются термином трестификация государства", чем
устанавливаемой Бухариным тенденцией к госкапитализму. Последняя означает
подчинение капиталистического хозяйства государству, первая же обозначает
превращение государства и его политики в явное голое орудие трестов, союзов
капиталистов и магнатов капитала. В реальной действительности послевоенного
времени сращение между государственным аппаратом и капиталистическими
организациями происходит в такой форме, что есть основания говорить о
трестификации государства, как противоположной госкапитализму тенденции, т.
е. о подчинении буржуазного государства хозяевам промышленности и банков.
Для спасения своей точки зрения Бухарин, столь любящий в других случаях
строго формальную точность в терминологии и классификации, в данном случае
нарочно игнорирует важнейшее в процессе сращения государства с капиталистами
различие: происходит ли это сращение в форме подчинения государственного
аппарата хозяйственным организациям буржуазии или, наоборот, в форме
подчинения последней регулирующей, контролирующей и хозяйственно-управляющей
функции государства. Только в последнем случае может идти речь о
госкапитализме. В первом же случае "сращение" обозначает только освобождение
от прежних прикрытий и промежуточных инстанций, непосредственное подчинение
государства -- его аппарата -- империалистической буржуазии.
При исследовании этого вопроса форма, в которой происходит это
сращение, и вопрос о том, какая из сторон получает при этом преобладание --
имеют самое важное значение. А Бухарин, взявшийся за исследование новых
хозяйственных форм империализма, сознательно игнорирует формы сращения
хозяйства и государственного капитализма.
Вся теория Бухарина родилась как одностороннее и раздутое до размеров
универсальной теории обобщение частичного опыта по регулированию хозяйства в
нескольких странах, -- главным образом, в Германии и во время мировой войны.
Но за годы послевоенного развития буржуазия отменяла и уничтожала одно за
другим осуществленные во время войны госкапиталистические мероприятия.
Термин "военный социализм", которым эти мероприятия обозначались, приобрел у
буржуазии оттенок пренебрежения и ненависти. Буржуазия идет дальше и борется
за "разгосударствление" искони государственных предприятий. Такова была
борьба стиннесовской группы53 промышленников за изъятие из рук
государства железных дорог54, что частично осуществлено при
помощи "плана Дауэса"55; такова широко ведущаяся теперь в
Германии и Америке авторитетными капиталистическими организациями пропаганда
против государственного хозяйства, причем госкапитализм "добродушно
смешивается с социализмом и даже большевизмом, хозяйственное банкротство
которого приводится обязательно как классический аргумент против всякой
непосредственно хозяйственной деятельности государства" (Лапинский). Такое
же бешеное сопротивление оказывают в Англии угольные бароны идее
национализации горной промышленности даже с выкупом. О Франции говорить
нечего: там никто не думает об огосударствлении и никто не боится его. По
теории же Бухарина выходит, что "прежнее сопротивление идеям
"государственного социализма" (т.е. государственного капитализма) должно
исчезнуть. Передача управления государственно-капиталистического треста
формально независимому государству (мы говорим об экономическом
регулировании с обеспечиванием твердого дохода) по существу не меняет дела.
Зато она сулит и некоторые преимущества. Оппозиция "огосударствлению" идет
сейчас лишь из рядов торгового капитализма, отраслей, значение которых
убывает и посреднические функции которых становятся при непосредственном
контроле государства излишними"56.
По Бухарину, следовательно, финансовый капитал "должен" добровольно
передавать государству управление хозяйством. Но финансовые магнаты на это
не согласны, и в действительности частные монополии ведут ожесточенную
борьбу против государственных и конкурируют с ними. Тем самым возникновение
отдельных государственно-капиталистических предприятий не уменьшает анархии
и конкуренции, а, наоборот, увеличивает ее. К прежним противоречиям
прибавляется новое противоречие и новый вид конкуренции: между частной
монополией и государственной.
Если воспользоваться терминами, которые применяет проект программы в
отношении "военного коммунизма" и "нэпа", то с большим основанием, чем о
последних, можно сказать: военный социализм или, точнее, государственный
капитализм как система не есть "нормальная" экономическая политика
финансового капитала и еще меньше его хозяйственная форма. Известные под
этими названиями попытки регулирования и планирования хозяйства при власти
буржуазии в изолированной от мирового рынка Германии 1914-1918 гг. были
вызваны условиями войны, носили временный характер -- не в смысле
переходном, а в смысле эпизодическом -- и при исчезновении этих
исключительных условий, созданных войной, уступили место "свободной
хозяйственной деятельности" капиталистов, т.е. их неограниченному
распоряжению благоприобретенной собственностью. Буржуазное государство не
может отнять у буржуазии ее собственность или вести политику, систематически
ограничивающую пользование ее. Существенные и длительные ограничения, а тем
более уничтожение частной собственности, кладущее начало новому строю
имущественных отношений, могут быть не результатом самопроизвольной
экономической политики финансового капитала, а следствием классовой борьбы
пролетариата. Вот почему Ленин считал возможным и необходимым выставлять
государственно-капиталистические лозунги (принудительное синдицирование и
рабочий контроль) на знамени борющегося за власть пролетариата.
Руководствуясь своей неправильной теорией, тов. Бухарин с самого 1917
г. и поныне восстает против переходных требований, неизбежно идущих в наше
время по линии госкапитализма. Результатом этого, по-видимому, и является
эклектическая и путаная формулировка в проекте программы К[оммунистического]
И[нтернационала] вопроса о частичных лозунгах.
а) Как решался этот вопрос Лениным и прежними конгрессами Коминтерна
В этом пункте я должен буду подвергнуть критике как формулировки нового
проекта, так и формулировки проекта V конгресса. Но так как редакция
"Правды"57 заявила однажды58, что проект, принятый V
конгрессом в основу для дискуссии, был одобрен Лениным59, тем
самым ставя его вне дискуссии среди ленинцев, я должен начать с исторической
справки, доказывающей неверность этого утверждения.
Программная комиссия была впервые образована на расширенном пленуме
ИККИ в июне 1922 г. В работах этой комиссии вплоть до IV конгресса
К[оммунистического] И[нтернационала] тяжело больной Ленин участвовать не
мог. Представленный тов. Бухариным проект программы не был одобрен ни
программной комиссией, ни русской делегацией, ни IV конгрессом, и
фигурировал как его "собственный" (см. его речь на IV конгрессе
Коммунистического] И[нтернационала]), в то время как другие проекты были
представлены национальными секциями. При рассмотрении его в комиссии
возникли острые разногласия по вопросу о том, включать ли в программу
тактику единого фронта и конкретизирующие его частичные лозунги: рабочее
правительство, рабочий контроль и частичную конфискацию капиталистической
собственности. Главными спорщиками были, с одной стороны, тов. Бухарин
(против включения), с другой -- товарищи Радек и Варга (за включение). Тов.
Бухарин вынес этот спор на пленум IV конгресса К[оммунистического]
И[нтернационала] (на котором впервые после долгой болезни присутствовал
тов. Ленин), поставив вопрос в очень резкой форме:
"Некоторые товарищи утверждают, -- говорил Бухарин в своем докладе, --
что тактические вопросы, как, например, изъятие реальных ценностей в
Германии, тактика единого фронта или вопрос о рабочем правительстве также
должны быть разрешены в программе... Но я утверждаю, что стремление раз
навсегда установить эти вопросы является ничем, как выражением
оппортунистических наклонностей некоторых товарищей (смех)... Я буду
бороться против этого всеми мерами. Мы никогда не позволим вносить такие
пункты в программу. (Возглас Радека: кто это мы?) Мы, т.е. все лучшие
элементы Коммунистического Интернационала (смех, аплодисменты)".
(Стенографический отчет IV конгресса, с. 421 немецкого издания).
Не знаю, сводились ли "все лучшие элементы" IV конгресса к одной
итальянской делегации, но кроме нее никто не поддержал Бухарина. Однако эта
делегация дала своей поддержке такую мотивировку, что Бухарин счел нужным от
нее отгородиться... Итальянцы, которые были тогда против тактики единого
фронта, заявили, что вопрос о ее применении или неприменении есть дело
национальных секций, и потому незачем включать эти вопросы в общую программу
К[оммунистического] И[нтернационала].
Выступление тов. Бухарина создало такое положение, что русская
делегация, обсудив вопрос, сочла необходимым огласить специальное заявление,
подписанное товарищами Лениным, Троцким, Зиновьевым и
Бухариным60. В этом заявлении говорилось, что русская делегация
на конгрессе "устанавливает единодушно, что выдвигание переходных требований
в программах национальных секций, так же как их общая формулировка и
теоретическое обоснование их в общей части программы, не может
рассматриваться как оппортунизм" (там же, с. 542).
После этого конгресс принял резолюцию, предложенную тов. Зиновьевым от
имени русской и ряда других делегаций, в которой говорилось:
"П. 3. В программах национальных секций должна быть ясно и энергично
обоснована необходимость борьбы за переходные требования с соответствующими
оговорками касательно зависимости этих требований от конкретных условий
времени и места.
П. 4. Теоретическая основа для всех переходных и частичных требований