Страница:
Пролетарский революционер не может быть эмпириком, т. е.
руководствоваться только тем, что у него сегодня под носом. Поэтому
борьба с правыми имеет для нас значение не только и не столько под углом
зрения непосредственных вопросов бюджета, ассигнований на коллективизацию в
1929 г. и пр., вокруг которых как будто она вращается (хотя и здесь дело
ограничивается намеками и общими фразами), но прежде всего с точки зрения
тех новых идей, которые она вносит в сознание партии.
Прежде всего мы остановимся на вопросе о том, в чем же суть правой
опасности. В качестве руководства в этом, как и в других вопросах, возьмем
основой -- увы, крайне худосочный -- документ всей кампании: речь Сталина на
пленуме МК и МКК 19 октября. Перечислив разногласия с правыми -- об этом
речь ниже -- Сталин заключает:
"Несомненно, что победа правого уклона в нашей партии развязала бы силу
капитализма, подорвала бы революционные позиции пролетариата и подняла бы
шансы на восстановление капитализма в нашей стране".
В этом случае, как и во всех других, когда он поворачивается против
правых, Сталин пороха не выдумывает, а пользуется готовым оружием
оппозиционного арсенала, обламывая только, по возможности, его марксистское
острие. В самом деле, если принять сталинскую характеристику правых всерьез,
то они окажутся внутрипартийным узлом термидорианской реакции. Опасность
контрреволюции есть не что иное, как опасность "восстановления капитализма в
нашей стране". Термидорианская опасность означает замаскированную форму
контрреволюции, совершающуюся на первом своем этапе через посредство правого
фланга правящей партии: в 18 веке -- якобинцев, ныне -- большевиков.
Поскольку Сталин заявляет, перелагая сказанное оппозицией, что "победа
правого уклона... подняла бы шансы на восстановление капитализма", постольку
Сталин не говорит ничего иного, кроме того, что правое крыло является
выражением термидорианской опасности внутри нашей партии.
Но послушаем, что он, на расстоянии нескольких строк, говорит о левом
крыле, об оппозиции. Опасность с ее стороны состоит, видите ли, в том, что
она "не видит возможности построения социализма силами нашей страны, впадает
в отчаяние и вынуждена утешать себя болтовней о термидорианстве в нашей
партии".
Этот пример центристской конфузии можно бы назвать классическим, если
бы конфузия могла иметь своих классиков. В самом деле: если речи о
термидорианстве в нашей партии являются болтовней, то чего же стоит
сталинское заявление, что победа правого крыла ВКП пролагала бы дорогу
восстановлению капитализма? В чем же, если не в этом, может состоять
термидорианство в социалистической революции? И до какой же степени нужно
запутаться, чтобы обвинять правое крыло партии в содействии реставрации
капитализма и тут же называть "болтовней" речи о термидорианстве в партии.
Вот где подлинная болтовня, притом специфически центристская. Ибо коренная
черта центризма состоит в механическом сочетании противоречий вместо их
диалектического преодоления. Центризм всегда объединяет в своей нищенской
суме "разумные", "приемлемые" элементы правого и левого крыла, т. е.
оппортунизма и марксизма, нейтрализуя их друг другом и тем сводя свое
собственное идейное содержание к нулю. Мы знаем от Маркса, что мещанское
мышление, даже самое радикальное, всегда состоит из "с одной стороны" и "с
другой стороны".
Вся вообще характеристика оппозиции в сталинской речи имеет характер
совершенно скандальной беспомощности. В самом деле, опасность левого уклона
состоит в том, что он "переоценивает силы наших врагов, силу капитализма,
видит только возможность восстановления капитализма, но не видит возможности
построения социализма силами нашей страны, впадает в отчаяние и вынужден
утешать себя болтовней о термидорианстве в нашей партии".
Пойми, кто хочет. Оппозиция "впадает в отчаяние", потому что видит
только "возможность восстановления капитализма" (т. е. опасность термидора);
но она "утешает себя (?) термидорианством в нашей партии", т. е. все той же
опасностью восстановления капитализма. Пойми, кто хочет. Если от чего и
можно было бы "впасть в отчаяние", так это от безыдейной центристской мазни.
Но оппозиция надеется справиться и с этой коростой -- задолго до построения
полного социалистического общества в нашей стране.
Борьба против правых ведется анонимно, и в смысле лиц, и в смысле дел.
Кроме Мандельштамов все голосуют единогласно против правых, да и
Мандельштамы, вероятно, уже голосуют со всеми. Естественно, если
партийцы-низовики спрашивают, где же эти правые. На это Сталин отвечает им:
"Неправы те товарищи, которые при обсуждении проблемы о правом уклоне
заостряют вопрос о лицах, представляющих правый уклон... Это неправильная
постановка вопроса... Дело тут не в лицах, а в тех условиях, той обстановке,
которые порождают правую опасность в партии. Можно отвести лиц, но это еще
не значит, что мы тем самым подорвали корни правой опасности в нашей
партии".
Это рассуждение есть законченная философия примиренчества и наиболее
яркое и торжественное отречение от основной ленинской традиции в области
идейной борьбы и воспитания партии. Отсылка от лиц, представляющих правый
уклон, к условиям, порождающим его, есть типично примиренческий довод. В
этом была основная и действительная ошибка старого "троцкизма",
противопоставлявшая его ленинским методам. Конечно, существуют "объективные
условия", порождающие кулаков и подкулачников, меньшевиков и оппортунистов.
Но из этого вовсе не вытекает, что наличие в большевистской партии
оппортунистов, меньшевиков, подкулачников и кулаков представляет
второстепенный вопрос. "Дело тут не в лицах, а в условиях". Замечательное
откровение. Старый троцкизм никогда так вульгарно и пошло не формулировал
теорию примиренчества. Нынешняя сталинская философия есть карикатура на
старый троцкизм, тем более злая, что бессознательная. Ленин неизменно учил
партию ненавидеть и презирать декларативные методы борьбы с оппортунизмом
"вообще", без ясного и точного поименования его наиболее ответственных
представителей и их дел. Ибо декларативная борьба чаще всего служит тому,
чтобы разрядить атмосферу, отвести накопившееся недовольство масс против
сползания вправо и еще слегка припугнуть правых, чтобы не слишком зарывались
и прятали хвост. Такая борьба против правых может в конечном счете оказаться
ограждением и прикрытием правых, только более сложными и обходными путями.
Центризму правые необходимы -- не в Ишиме, Барнауле или Астрахани, а в
Москве, как основной резерв, но такие правые, которые не вырываются из-под
команды, прирученные, терпеливые правые.
Теоретическим увенчанием правой политики является теория социализма в
отдельной стране, т. е. национал-социализма. Эту теорию центристы сохраняют
целиком, поддерживая ее гнилые устои новыми подпорками. Даже покорнейшие
делегаты Шестого конгресса [Коминтерна] жаловались в кулуарах: "Ах, зачем
нас заставляют проглотить в программе сей плод". Спорить снова по существу
национал-социалистической философии здесь нет надобности. Подождем, как
ответят ее творцы на критику программы. Отвечать им все же придется.
Замолчать не удастся.
Ограничимся тем, что отметим новую подпорку, которую Сталин пытался
воздвигнуть на московском пленуме 19 октября. Выступая поочередно против
оппортунистов и марксистов -- "с одной стороны" и "с другой стороны" --
Сталин доказывает, что мы можем "добиться окончательной победы над
капитализмом, если поведем усиленную работу по электрификации страны... Из
этого вытекает (??) возможность победы социализма в нашей стране".
В речи имеется, конечно, ссылка на Ленина, фальшивая и на этот раз. Да,
Ленин возлагал огромные надежды на электрификацию как на путь к техническому
обобществлению хозяйства вообще, сельского в особенности. Без
электрификации, говорил он, "ни о каком действительном социалистическом
фундаменте нашей экономической жизни не может быть и речи" (том XVIII, ч. 1,
с. 260). Но Ленин не отделял вопроса об электрификации от вопроса
международной революции и тем более не противопоставлял их. Это можно
документально доказать и на сей раз, как во всех вообще случаях, когда
злополучные творцы национал-социалистической теории пытаются опереться на
Ленина. В своем предисловии к книге покойного Скворцова "Электрификация
РСФСР"
Ленин говорит: "Особо отметить надо начало шестой главы, где автор...
превосходно опровергает ходячий "легонький" скептицизм насчет
электрификации..."82
Что же говорится у Скворцова-Степанова в начале шестой главы, которую
Ленин особо выделяет и так горячо рекомендует читателям? Скворцов борется
там как раз против представления, будто мы собираемся вершить электрификацию
и строить социалистическое общество в национальных границах. Вот что он
говорит:
"В ходячих представлениях об осуществимости электрификации обычно
упускается из виду еще одна сторона: пролетариат России никогда не думал
создавать изолированное социалистическое государство. Самодовлеющее
"социалистическое" государство -- мелкобуржуазный идеал. (Слушайте,
слушайте! -- Л. Т.) Известное приближение к нему мыслимо при экономическом и
политическом преобладании мелкой буржуазии; в обособлении от внешнего мира
она ищет способа для закрепления своих экономических форм, которые новой
техникой и новой экономикой превращены в самые неустойчивые формы".
Яснее выразиться, по-видимому, нельзя. Правда, после смерти Ленина
Скворцов-Степанов высказывался иначе и мелкобуржуазностью стал называть не
идею изолированного социалистического государства, а отрицание этой идеи. Но
ведь и Сталин прошел тот же путь: до конца 1924 года он одну из основ
ленинизма видел в признании невозможности построить социализм в отдельной
стране, тем более отсталой; а после 1924 года он построение социализма в
нашей стране провозгласил основой ленинизма.
"Успешное социалистическое строительство, -- говорит Скворцов-Степанов
в той же главе, -- возможно лишь при использовании громадных ресурсов
западно-европейской промышленности... Если бы в одной из первоклассных
промышленных стран, в Англии или в Германии, пролетариат захватил
политическую власть в свои руки, сочетание мощных промышленных ресурсов этой
страны с громадными, непочатыми естественными сокровищами России дало бы
возможность быстро двинуть вперед социалистическое строительство в обеих
странах".
Это та самая элементарная марксистская мысль, которая за последние три
года на всех соборах объявлялась основной ересью троцкизма. Как же, в таком
случае, Скворцов-Степанов оценивал социалистическое строительство в нашей
стране до победы пролетариата в передовых странах? Вот что у него говорится
на этот счет:
"Конечно, если хозяйственная территория, охватываемая пролетарской
диктатурой, достаточно обширна и представляет большое разнообразие и
богатство природных условий, ее обособленность не исключает возможности
развития производительных сил, являющегося экономической предпосылкой
пролетарского социализма. Но продвижение к нему будет до отчаяния медленным,
и социализм будет долго оставаться до крайности худосочным социализмом, если
только не произойдет срыв его политических предпосылок, в особенности
вероятный в такой обстановке" (гл. 6, с. 176-179).
Таким образом, Скворцов считал, что без европейской революции
строительство социализма будет неизбежно иметь "до отчаяния медленный" и
"худосочный" характер, а потому считал "в особенности вероятным" в таких
условиях срыв политических предпосылок социалистического строительства, т.
е. попросту крушение диктатуры пролетариата, независимо от военной
интервенции. Вот каким маловером выступал Скворцов-Степанов в шестой главе
своей книги об электри-фикации. Между тем именно по поводу этой будто бы
скептической оценки нашего строительства Ленин писал:
"Особо отметить надо начало шестой главы, где автор дает прекрасное
изложение значения новой экономической политики (т. е. нашего
"социалистического строительства" -- Л. Т.), а затем превосходно опровергает
ходячий "легонький" скептицизм насчет электрификации..."
Не везет злосчастному детищу самобытной центристской мысли. Каждая
попытка дополнительного аргумента неизменно обращается против него. Каждая
новая подпорка только расшатывает постройку, воздвигнутую из гнилого
материала.
Важной чертой правого крыла, как свидетельствуют статьи и резолюции,
изготовляемые по одному штампу, является стремление к мирному житию и страх
перед потрясениями. Это правильно указано, т. е. списано с документов
оппозиции. Но ведь на этом именно основана утробная ненависть к идее
перманентной революции. Речь идет, конечно, не о старых разногласиях,
могущих интересовать сейчас лишь историков и специалистов, а о перспективах
завтрашнего дня. Есть только два курса: либо курс на международную
революцию, либо курс на примирение со внутренней буржуазией. На проработках
"перманентной революции" окрепло правое крыло. Под прикрытием теории
национального социализма оно идет к примирению со внутренней буржуазией,
чтобы обеспечить себя от потрясений.
Поскольку кампания против правых ведется под знаком теории социализма в
отдельной стране, постольку мы имеем дело с борьбой внутри ревизионизма.
Этого нельзя забывать ни на минуту.
Если перейти к актуальным вопросам политики, то баланс центристов
сведется почти столь же благополучно.
а) Правые против "нынешнего" темпа индустриализации. Но что такое
"нынешний" темп? Он есть арифметический результат хвостизма, нажима рынка и
оппозиционного кнута. Он накопляет противоречия, а не разрешает их. Никакой
продуманной идеи он в себе не заключает. Никаких гарантий насчет будущего не
дает. Завтра может оказаться другой "нынешний" темп. Кликушество насчет
"сверхиндустриализации" означает открытые ворота для отступления.
б) Правые "отрицают целесообразность ассигновок на колхозы и совхозы".
А центристы? Каковы их планы, их размах? Коли взяться за дело
по-революционному, надо начать с батрачества и бедноты. Нужны смелые и
решительные меры (зарплата, организованность, культура), чтобы батрачество
почувствовало себя частью правящего класса страны. Нужен союз бедноты.
Только при наличии этих двух рычагов и при действительно ведущей роли
промышленности можно серьезно говорить о колхозах и совхозах.
в) Правые "за смягчение монополии внешней торговли". Это обвинение
несколько более конкретно (еще вчера указание на наличие таких тенденций в
партии называлось клеветой). Но и здесь опять-таки не указано, кто
предлагает смягчение и в каких пределах: в тех ли, в каких пытались
"смягчить" монополию Сокольников со Сталиным в 1922 г., или в более
широких?83
г) Наконец, правые "отрицают целесообразность борьбы с бюрократизмом на
базе самокритики". Об этом разногласии вообще серьезно говорить не
приходится. Существует прямое постановление сталинской фракции о том, что в
целях сохранения "твердого руководства" самокритика не смеет касаться ЦК, а
должна ограничиваться исполнителями. В чуть-чуть замаскированной форме
Сталин и Молотов разъясняли это постановление в речах и статьях. Ясно, что
оно сводит партийную самокритику на нет. По существу, мы имеем тут
монархически-бонапартистский принцип, бьющий по лицу все традиции партии.
Естественно, если "исполнители" тоже не прочь себя застраховать частицей
верховной неприкосновенности. Здесь разногласие иерархическое, а не
принципиальное.
Нынешнее расширение "самокритики" преследует, помимо всего прочего,
временные фракционные цели. Мы имеем здесь повторение, только в более
широком масштабе, той "самокритики", которую сталинская фракция организовала
в Ленинграде после Четырнадцатого съезда, когда сталинцы "беспощадно"
обвиняли зиновьевцев в бюрократическом зажиме. Какой режим установили в
Ленинграде сталинцы после победы, разъяснять не требуется84.
Но центристская характеристика правого крыла более всего замечательна
тем, о чем она умалчивает. Мы слышим о недооценке капитальных вложений,
коллективизации и "самокритики". Но ни единого слова о материальном,
культурно-бытовом и политическом положении пролетариата в стране. В этой
области, оказывается, между центристами и правыми разногласий нет. Между
тем, правильная оценка фракционных разногласий может получиться лишь в том
случае, если подойти к ним под углом зрения интересов и потребностей
пролетариата как класса и каждого рабочего в отдельности. (См. вторую главу
платформы большевиков-ленинцев "Положение рабочего класса и профсоюзы").
Статьи и резолюции против правых широковещательно, но неопределенно
говорят о капитальных вложениях в промышленность, но ни слова не говорят о
заработной плате. Между тем, этот вопрос должен стать основным мерилом
успехов социалистического развития, а, следовательно, и критерием
разногласий. Социалистический подъем не есть социалистический подъем, если
он не улучшает непрерывно, явно и ощутимо материально-бытовое положение
рабочего класса. Пролетариат есть основная производительная сила
социалистического строительства. Из всех вложений "капитальнейшими" являются
вложения в пролетариат. Рассматривать повышение зарплаты как премию за
повышение интенсивности труда значит руководствоваться методами и критериями
периода первоначального капиталистического накопления. Уже прогрессивные
капиталисты в период расцвета капитализма и их идеологии (ныне школа
Брентано)85 выдвигали требование улучшения материального
положения рабочих как предпосылку повышения производительности труда. По
крайней мере эту точку зрения прогрессивного капитализма рабочее государство
должно обобщить и обобществить, поскольку бедность страны и национальная
ограниченность нашей революции не позволяют и долго не позволят еще
руководствоваться подлинно социалистическим критерием. Этот последний
говорит, что суббота для человека, что производство имеет своей задачей
удовлетворение потребностей. До такого подлинно социалистического
взаимоотношения между производством и потреблением мы дойдем лишь в течение
долгого ряда лет, при условии победы революции в передовых капиталистических
странах и включения нашей страны в общую с ними хозяйственную систему. Но
обобществив капиталистические средства производства, мы должны по крайней
мере обобществить в отношении зарплаты тенденции прогрессивного,
а не первоначального и не упадочного капитализма. А для этого нужно
обратить в прах и разметать по ветру те тенденции, которые проникают [в]
последнее постановление ВЦСПС и ВСНХ относительно зарплаты на 1929 год. Это
есть постановление сталинского Политбюро. Оно гласит, что, за некоторыми
исключениями, измеряемыми в сумме тридцатью пятью миллионами рублей, в 1929
году не должно быть механического (замечательное словечко) повышения
зарплаты. Бесчисленные газетные статьи разъясняют, что задача на 1929 год
состоит в борьбе за нынешний реальный уровень заработной платы. Одновременно
трещотки трещат о бурном социалистическом росте. Притом товары направляются
в деревню. Растет безработица. Ассигнования на охрану труда ничтожны.
Алкоголизм прогрессирует. А в перспективе ближайший год борьбы за сохранение
нынешней оплаты труда. Это значит, что экономический подъем страны
совершается за счет уменьшения доли пролетариата в национальном продукте по
сравнению с другими классами. Никакая статистика не опрокинет этого факта,
который является в одинаковой степени результатом политики правых и центра.
Восстановительный период означал работу по старым, проторенным
капитализмом путям. Основным кадрам пролетариата восстановительный период
едва принес восстановление довоенной зарплаты. В восстановительной работе мы
использовали готовый опыт опрокинутого нами русского капитализма. Только
сейчас по существу открывается эпоха самостоятельного социалистического
развития. Первые шаги на новом пути уже достаточно ясно доказали, что тут
для успеха требуются совсем новые масштабы инициативы, замысла, предвиденья,
творческой воли, притом не только со стороны руководящих верхов, но и со
стороны основных пролетарских кадров и трудящихся масс вообще. Шахтинское
дело вопиет не только о бюрократизме и бездарности руководства, но и о
низком культурно-техническом уровне и недостаточной социалистической
заинтересованности шахтинских рабочих. Подсчитал ли кто-нибудь, во что
обошлось шахтинское "социалистическое строительство"? Этого не сделали ни
правые, ни центристы, чтобы не обжечь себе пальцев. Между тем, можно смело
сказать, что, если бы половина, даже треть преступно загубленных миллионов
своевременно направлена была на поднятие материального и культурного уровня
шахтинских рабочих, на повышение их социалистической заинтересованности в
деле, производство стояло бы сейчас на значительно большей высоте. Но
шахтинское дело совсем не исключение. Оно только наиболее вопиющее выражение
тех порядков, которые отражают бюрократическую безответственность наверху,
материально-культурную отсталость и пассивность -- внизу. Если мы всерьез
говорим о самостоятельном социалистическом строительстве, исходя из
унаследованного нами жалкого экономического базиса, то нужно прежде всего и
насквозь проникнуться той мыслью, что из всех хозяйственных вложений самыми
бесспорными, целесообразными и рентабельными являются вложения в рабочий
класс путем систематического, своевременного повышения реальной заработной
платы.
Понимания этого нет и в помине. Короткомыслие мелкобуржуазного
хозяйчика является основным критерием. Если под кнутом оппозиции
центристские мастера с грехом пополам поняли через 10 лет после Октября, что
без своевременных вкладов в тяжелую промышленность мы подготовляем
обострение противоречий в дальнейшем и подрываем основы легкой
промышленности, то эти горе-мастера, вместе со всеми своими подмастерьями,
до сих пор не поняли, что без своевременных вложений в дело всесторонней
общественно-политической, технической, бытовой квалификации рабочей силы они
наверняка подготовляют крушение всей общественной системы.
Штампованный ответ: где взять средства -- есть просто бюрократическая
уловка. Достаточно сопоставить почти восьмимиллиардный госбюджет на 1929 г.,
тринадцатимиллиардную валовую продукцию госпромышленности, более чем
полуторамиллиардные капитальные вложения и -- жалкие 35 миллионов как
годовой фонд повышения заработной платы. Что за кирпич и железо надо
платить, как и за их перевозку, этого не оспаривают. Необходимость
калькуляции издержек производства по крайней мере в принципе учтена. Но
издержки расширенного воспроизводства и повышения квалификации
социалистической рабочей силы остаются во всех расчетах тем последним
резервом, на спине которого сводятся концы с концами всех противоречий
нашего хозяйства, из рук вон плохо руководимого.
Не центристам положить этому конец.
Когда речь идет о последствиях нынешней кампании против правых, то
можно и должно подходить к вопросу, во-первых, со стороны целей и планов,
которые преследует руководящая центристская головка, и, во-вторых, -- со
стороны объективных результатов, которые могут или должны развернуться
вопреки и наперекор всем планам центристского штаба.
Главным припевом всей кампании служит совершенно тупоумное утверждение,
что правое крыло и левое -- "в сущности" одно и то же. Это не просто
галиматья, которую не только нельзя обосновать, но невозможно даже
членораздельно формулировать; нет, это строго целевая галиматья,
преследующая очень определенную задачу: на известном этапе кампании, когда
правые будут достаточно напуганы, круто повернуть весь огонь против левого
крыла. Правда, огонь этот и без того не прекращается ни на минуту. За
кулисами анонимной борьбы против правых ведется совершенно разнузданная
кампания против левых. Здесь мастера отнюдь не ссылаются на "объективные
условия", а ведут бешеную травлю против лиц с давно созревшей решимостью не
останавливаться ни перед чем. Так как осколки не только живут, но и
поднимают голову, то основная задача, господствующая над всей политикой
центристского штаба, состоит в том, чтобы борьбу против левого крыла
перевести в новую, более "высокую" стадию, т. е. окончательно отказавшись от
попыток убеждения как явно несостоятельных, заменить их более сильно