Страница:
подавляющего большинства товарищей. Но тут нужно прямо сказать: если есть
сейчас серьезная опасность единству или, по крайней мере, единодушию партии,
так это неистовствующий бюрократизм. Именно из этого лагеря раздавались
голоса, которые нельзя иначе назвать, как провокационными. Именно отсюда
осмеливались говорить: мы не боимся раскола! Именно представители этого
лагеря шарят в прошлом, выискивая все, что могло бы внести побольше
ожесточения в партийную дискуссию, искусственно оживляя воспоминания о
старой борьбе и старых расколах, чтобы незаметно и постепенно приучить мысль
партии к возможности такого чудовищного, самоубийственного преступления, как
новый раскол. Потребность партии в единстве хотят сшибить лбом с ее
потребностью в менее бюрократическом режиме. Если бы партия вступила на этот
путь и пожертвовала необходимейшими жизненными элементами своей собственной
демократии, она не приобрела бы ничего, кроме обострения внутренней борьбы и
расшатки основных своих скреп. Нельзя односторонне и ультимативно требовать
от партии доверия к аппарату, не питая доверия к самой партии. В этом суть
вопроса. Предвзятое бюрократическое недоверие к партии, к ее сознательности
и дисциплинированности есть главная причина всех зол аппаратного режима.
Партия не хочет фракций и не допустит их. Чудовищно думать, что партия
разобьет или позволит кому-либо разбить свой аппарат. Партия знает, что в
состав аппарата входят наиболее ценные элементы, в которых воплощается
огромная часть прошлого опыта. Но она хочет обновить аппарат и напоминает
ему, что он -- ее аппарат, ею избирается и от нее не должен отрываться.
Если продумать создавшуюся в партии обстановку, особенно как она
вскрылась в дискуссии, до конца, то станет совершенно ясна двойственная
перспектива дальнейшею развития. Либо происходящая ныне в партии
идейно-организационная перегруппировка по линии резолюции ЦК действительно
послужит шагом на пути органического роста партии, началом -- разумеется,
только началом -- новой большой главы -- и тогда это будет наиболее
желательный для всех нас и наиболее благотворный для партии исход. Тогда с
дискуссионными и оппозиционными излишествами, а тем более с
вульгарно-демократическими тенденциями партия справится легко. Либо же
перешедший в контрнаступление партаппарат в большей или меньшей мере
подпадет под влияние своих наиболее консервативных элементов и под лозунгом
борьбы с фракционностью снова отбросит партию на вчерашние позиции "штиля".
Этот второй путь будет несравненно более болезненным; он не задержит,
разумеется, развития партии, но заставит оплатить это развитие большими
усилиями и потрясениями, ибо даст лишнее питание вредным, разлагающим,
антипартийным тенденциям. Таковы две объективно открывающиеся возможности.
Смысл моего письма "Новый курс" состоял в том, чтобы помочь партии вступить
на первый путь, как более экономный и здоровый. И на позиции этого письма я
настаиваю целиком, отметая тенденциозные и ложные его истолкования.
Основные условия, которые не только затрудняют ходсоциалистического
строительства, но ставят время от време-ни революцию перед тяжкими
испытаниями и опасностями,достаточно известны. Это: а) наличие внутренних
социальныхпротиворечий в революции, которые при военном коммунизме были
механически придавлены, а при нэпе неизбежно раз-вертываются и стремятся
найти политическое выражение;б) длительная контрреволюционная угроза со
стороны импе-риалистических государств.
Социальные противоречия революции -- это ее классовые противоречия.
Каковы основные классы нашей страны? -- а) пролетариат, б) крестьянство, в)
новая буржуазия с обрастающей ее интеллигенцией буржуазного типа. По
хозяйственной роли и политическому значению главное место принадлежит
пролетариату, организованному в государство, и крестьянству, как создателю
преобладающих в нашей экономике сельскохозяйственных благ. Новая буржуазия
играет пре-имущественно посредническую роль как между государствен-ной
промышленностью и сельским хозяйством, так и междуразными частями
государственной промышленности и разными областями элементов нашего
хозяйства: государственной промышленности, крестьянского земледелия и
частного торгово-промышленного капитала.
2. Исторические аналогии с Великой Французской Рево-люцией (крушение
якобинцев!), которыми питаются и утеша-ются либерализм и меньшевизм,
поверхностны и несостоя-тельны.
Гибель якобинизма была предопределена незрелостью социальных отношений:
левое крыло -- разоренные ремесленники и торговцы -- лишенное возможностей
хозяйственного развития, не могло быть устойчивой опорой революции; правое
крыло -- буржуазия -- неизбежно возрастало; наконец, Европа, экономически и
политически более отсталая, не давала возможности революции развернуться за
пределами Франции.
Во всех этих отношениях наше положение несравненно более благоприятно.
Ядром революции и одновременно ее левым флангом является у нас пролетариат,
задачи и цели которого целиком и полностью совпадают с задачами
социалистического строительства. Пролетариат политически настолько силен,
что, даже допуская рядом с собою в известных пределах образование новой
буржуазии, он приобщает крестьянство к государственной власти не через
посредство буржуазии и мелкобуржуазных партий, а непосредственно, преграждая
буржуазии вообще доступ к политической жизни. Экономическое и политическое
состояние Европы таково, что не только не исключает, но, наоборот, делает
неизбежным перенесение революции на ее территорию. Если, следовательно, во
Франции даже и более проницательная политика якобинизма вряд ли могла бы
радикально изменить дальнейший ход событий, то у нас, при неизмеримо более
благоприятной обстановке, правильность политической линии, направляемой
методами марксизма, является на продолжительный срок решающим фактором в
деле ограждения революции от опасностей.
3. Возьмем условно худший, наименее для нас благоприят-ный исторический
вариант. Быстрый рост частного капитала,если бы таковой стал наблюдаться,
означал бы, что государст-венная промышленность и торговля, включая и
кооперацию,не обеспечивают потребностей крестьянского хозяйства. Этоозначало
бы, далее, что частный капитал все глубже вклинива-ется между рабочим
государством и крестьянством, приобре-тая экономическое, а, следовательно, и
политическое влияние на это последнее. Незачем говорить, что такого рода
перспектива разрыва между госпромышленностью и сельским хозяйством, между
пролетариатом и крестьянством знаменовала бы грозную опасность делу
пролетарской революции, предвещая возможность победы контрреволюции.
4. Какими политическими путями могла бы прийти победа контрреволюции
при условно намеченных нами в предшествующем пункте экономических
предпосылках? Путей этих могло бы быть несколько: либо прямое низвержение
рабочей партии, либо ее постепенное перерождение, либо, наконец, сочетание
частичного перерождения, расколов и контрреволюционных потрясений.
Преобладание тех или других методов зависело бы главным образом от темпа
экономичес-кого развития. В случае медленного роста перевеса частного
капитала над государственным, политический процесс принял бы преимущественно
характер перерождения государственного аппарата в буржуазном направлении с
соответственными отсюда последствиями для партии. При быстром росте частного
капитала и его смычки с крестьянством могли бы возобладать активные
контрреволюционные тенденции, направленные против коммунистической партии.
Мы берем эти варианты развития в столь обнаженном и резком виде не
потому, разумеется, что считаем их исторически вероятными, -- наоборот,
вероятность их минимальна, -- а потому, что лишь такая постановка вопроса
дает возможность более правильной и всесторонней исторической ориентировки,
а следовательно, и принятия всех возможных предупредительных мер. Наше
величайшее преимущество, как марксистов, в том, что мы улавливаем в зародыше
новые тенденции и новые опасности.
5. Вывод, который вытекает из сказанного в области экономической,
возвращает нас к проблеме ножниц, т. е. к правильной организации
промышленности и обеспечению ее согласованности с крестьянским рынком.
Упущение времени в этой области означает утрату темпа в борьбе с частным
капи-талом. Тут главная задача и главный ключ к проблеме революции и
социализма.
Если контрреволюционная опасность вырастает, как ска-зано, из известных
социальных отношений, то этим вовсе неисключается то, что сознательно
рассчитанной политикойможно эту опасность -- даже и при неблагоприятных для
революции экономических условиях -- уменьшить, оттянуть и отсрочить. А
такого рода отсрочка может, в свою очередь, даже и при очень неблагоприятном
варианте развития, спасти революцию, обеспечив ей либо благоприятный
хозяйственный перелом внутри, либо же смычку с победоносной революцией в
Европе. Вот почему, на основе указанной выше хозяйственной политики, нужна
определенная государственная и партийная, в том числе и внутрипартийная,
политика, имеющая своей задачей до последней степени затруднить скопление и
укрепление тенденций, питающихся трудностями и неудачами экономического
развития и направленных против диктатуры рабочего класса.
6. В разнородности социально-группового состава нашейпартии отражаются
объективные противоречия развития ре-волюции со всеми вытекающими из них
тенденциями и опас-ностями:
Фабрично-заводские ячейки, обеспечивающие связь партии с основным
классом революции, составляют ныне одну шестую часть партии.
Советские ячейки, при всех своих отрицательных сторонах, обеспечивают
партии руководство государственным аппаратом, чем и определяется большой
удельный вес этих ячеек. Высокий процент старых работников участвует в
партийной жизни через посредство этих советских ячеек.
Крестьянские ячейки дают партии некоторую, хотя и чрезвычайно
распыленную пока, связь с деревней.
Военные ячейки осуществляют связь партии с армией и через нее
преимущественно с деревней.
Наконец, в ячейках учебных заведений все эти тенденции и влияния
сочетаются и пересекаются.
7. Фабрично-заводские ячейки по классовому составу сво-ему являются,
разумеется, коренными. Но тот факт, что онисоставляют одну шестую часть
партии, и что наиболее актив-ные элементы партии изъемлются из них и
вводятся в партий-ный или государственный аппарат, не позволяет партии
покаеще, к несчастью, опираться только или даже преимуществен-но на
производственные ячейки. Рост этих последних будетнадежнейшим измерителем
успехов партии в области промы-шленности и вообще хозяйства и, вместе с тем,
лучшей гаранти-ей сохранения ее пролетарскою характера. Но вряд ли
можнонадеяться на их быстрый рост уже в ближайшее время. Партии придется,
следовательно, в ближайший период обеспечивать свое внутреннее равновесие и
свою революционную линию, опираясь на ячейки разного состава.
Возможной опорой контрреволюционных тенденциймогут явиться
возрождающийся кулак, посредник, скупщик,арендатор, словом, элементы,
гораздо более способные обволакивать государственный аппарат, чем
непосредственно партию. Более непосредственное влияние, вплоть до прямого
проникновения, возможно со стороны кулацких элементов разве лишь по
отношению к крестьянским и военным ячейкам. Здесь нам на помощь приходит,
однако, самый факт дифференциации крестьянства. Недопущение кулаков в армию,
в том числе и в территориальные дивизии, должно оставатьсяне только
незыблемым правилом, но и стать важнейшей мерой политического воспитания
деревенской молодежи, воен-ных частей и особенно военных ячеек. Руководящая
роль ра-бочих в военных ячейках должна осуществляться на почвеполитического
противопоставления трудовых крестьянскихмасс и армии -- возрождающемуся
кулачеству. То же самое от-носится и к деревенским ячейкам. Разумеется,
успешностьэтой работы будет, в последнем счете, определена тем опять-таки, в
какой мере государственной промышленности удастсяобслужить деревню. Но и
независимо от того, как быстро бу-дут развиваться наши хозяйственные успехи,
основная поли-тическая линия в военных ячейках должна быть направленане
просто против нэпманов, а, прежде всего, против возрож-дающегося кулака,
единственной исторически мыслимой и се-рьезной опоры всех и всяких
контрреволюционных попыток.В этом отношении нужен более тщательный анализ
различ-ных составных частей армии с точки зрении социально-областного
состава.
Несомненно, что через крестьянские и красноармей-ские ячейки в партию
вливаются и будут вливаться тенденциии настроения, отражающие в большей или
меньшей мере де-ревню, в ее отличии от города. Если бы этого не было,
кресть-янские ячейки не имели бы для партии никакой цены. Те илидругие
изменения настроений в этих кругах являются для партии напоминанием или
предостережением. Возможность вво-дить каждый раз их в партийное русло
зависит от правильно-сти общего партийного и внутрипартийного руководства, а
в последнем счете от того, подвигаемся ли мы к разрешению или к смягчению
проблемы ножниц
8. Величайшим источником бюрократизма является государственный аппарат.
С одной стороны, он поглощает и впитывает в себя огромное количество
наиболее активных элементов партии и приучает наиболее ответственных из них
к методам администрирования людьми и вещами, вместо политического
руководства массами. С другой стороны, он тре-бует львиной доли внимания к
себе со стороны партаппарата,воздействуя на этот последний своими методами
администри-рования. Отсюда уже в значительной мере вытекает бюрокра-тизация
партаппарата, грозящая отрывом партии от масс.Именно эта опасность является
сейчас наиболее оформившейся, непосредственной, явной. Борьба со всеми
другими опасностями должна в настоящих условиях начаться с борьбы против
бюрократизма.
9. Недостойно марксизма считать, что бюрократизм естьтолько
совокупность дурных канцелярских привычек. Бюрократизм есть социальное
явление, как определенная система управления людьми и вещами. В основе
бюрократизма лежит неоднородность общества, различие как повседневных, так и
основных интересов различных групп населения. Бюрократизм осложняется
некультурностью широких масс. У нас основным источником бюрократизма
является необходимостьсоздания и поддержания государственного аппарата,
кото-рый принудительно сочетал бы интересы пролетариата и кре-стьянства, до
гармонического хозяйственного согласованиякоторых мы еще далеко и далеко не
дошли. Необходимостьсодержания постоянной армии является другим
немаловаж-ным источником бюрократизма. Совершенно очевидно, чтоименно
перечисленные нами отрицательные социальные яв-ления, питающие ныне
бюрократизм, могли бы в случае дальнейшего своего развития поставить
революцию под угрозу.Об этом, как об одном из вариантов, сказано выше: рост
несо-гласованности государственного и крестьянского хозяйства,рост
кулаческого крыла в деревне, смычка его с частным тор-гово-промышленным
капиталом -- при низком культурномуровне трудящихся масс деревни, а отчасти
и города -- вотпредпосылки возможных контрреволюционных опасностей.
Другими словами: бюрократизм в государственном аппарате и в партии есть
выражение тех самых отрицательных тенденций нашей обстановки, минусов и
уклонов нашей работы, которые, при известных социальных условиях, могут
привести к подрыву революции. И здесь, как во многих других случаях,
количество на известной стадии переходит в качество.
10. Борьба с бюрократизмом государственного аппарата есть исключительно
важная, но длительная задача, более или менее параллельная другим нашим
основным задачам: хозяйственному строительству и повышению культурного
уровня масс.
Важнейшим историческим орудием для разрешения всех этих задач является
партия. Разумеется, и партия не может вырвать себя искусственно из
социальных и культурных условий страны. Но будучи добровольной организацией
авангарда, лучших, активнейших, наиболее сознательных элементов рабочего
класса, партия в несравненно большей степени, чем госаппарат, может оградить
себя от тенденций бюрократизма. Для этого она должна ясно видеть опасность и
непримиримо бороться с ней.
Отсюда же вытекает огромное значение самодеятельного воспитания
партийной молодежи -- для обслуживания госаппарата по-новому и для полного
преобразования его.
Вопрос о взаимоотношении партийной традиции и живой партийной политики
совсем не простой вопрос, особенно в нашу эпоху. Не раз приходилось за
последнее время говорить об огромном значении теоретической и практической
традиции нашей партии и о том, что разрыва идейной преемственности мы
допустить ни в каком случае не можем. Нужно только очень твердо условиться
насчет того, что именно мы понимаем под партийной традицией. Придется -- в
значительной мере методом от обратного -- начать с исторических примеров,
чтобы найти опору для выводов.
Возьмем "классическую" партию Второго Интернационала, германскую
социал-демократию. Ее "традиционная" полувековая политика основана была на
приспособлении к парламентаризму и на непрерывном росте организации, прессы
и кассы. Здесь традиция, нам глубоко чуждая, имела полуавтоматический
характер: сегодняшний день "естественно" вытекал из вчерашнего и столь же
"естественно" подготовлял завтрашний. Росла организация, развивалась печать,
обогащались кассы. В этом автоматизме воспиталось целое поколение, следующее
после Бебеля, -- поколение бюрократов, филистеров, тупиц, политический облик
которых вскрывался целиком в первые часы империалистской войны. Каждый из
съездов немецкой социал-демократии говорил неизменно о старой, освященной
традицией тактике партии. И действительно, традиция была могущественна. Это
была автоматическая, некритическая, консервативная традиция, которая, в
конце концов, задушила революционную волю партии.
В результате войны политическая жизнь Германии оказалась раз навсегда
выбитой из привычного "традиционного" равновесия. Молодая коммунистическая
партия с первых дней своего официального возникновения вошла в буржую эпоху
быстро чередующихся кризисов и потрясений. Тем не менее, мы и на короткой
сравнительно истории германской коммунистической партии видим не только
творческую, но и консервативную роль традиции, которая сталкивается на
каждом новом этапе и повороте с объективными потребностями движения и с
критическим сознанием партии. Героической традицией германского коммунизма
уже в первый период ее существования стала непосредственная борьба за
власть. Грозные мартовские события [19]21 г. жестоко обнаружили, что у
партии еще нет для этого сил. Понадобился резкий поворот -- в направлении
борьбы за массы, -- прежде чем снова начать непосредственную борьбу за
власть. Этот поворот дался нелегко, ибо шел против уже успевшей сложиться
традиции. У нас сейчас вспоминают обо всех, даже пустяковых разногласиях,
которые возникали в партии или в ее Центральном Комитете за последние годы.
Не мешало бы вспомнить о капитальнейшем разногласии, разыгравшемся к моменту
III конгресса Коминтерна. Теперь уже совершенно очевидно, что перелом,
который был тогда достигнут под руководством т. Ленина, при жесточайшем
сопротивлении значительной части, вначале большинства конгресса, буквально
спас Интернационал от разгрома и распада, грозивших ему на пути той
автоматической, некритической левизны, которая в короткий срок успела стать
косной традицией.
После III конгресса германская коммунистическая партия довольно
болезненно производит необходимый поворот. Открывается эпоха борьбы за массы
под лозунгом единого фронта, с длительными переговорами и другими
педагогическими приемами. Эта тактика длится свыше 2 лет и дает превосходные
результаты. Но вместе с тем затяжные пропагандистские приемы ее
превращаются... в полуавтоматическую традицию, сыгравшую очень серьезную
роль в событиях второго полугодия [19]23 г.
Сейчас уже совершенно бесспорно, что период с мая, с начала рурского
сопротивления, или с июля, с провала этого сопротивления, до ноября, когда
генерал Сект взял в руки власть, является в жизни Германии резко очерченным
периодом небывалого кризиса. Сопротивление, которое полузадушенная
республиканская Германия Эберта-Куно попыталась оказать французскому
милитаризму, сорвалось и увлекло за собою жалкое, худосочное социальное и
политическое равновесие страны. Рурская катастрофа сыграла по отношению к
"демократической" Германии ту же до известной степени роль, какую разгром
германских войск пять лет перед тем сыграл по отношению к режиму
Гогенцоллерна. Невероятной падение марки, хозяйственный хаос, всеобщее
брожение, всеобщая неуверенность, развал социал-демократии, могущественный
приток рабочих к коммунистам, всеобщее ожидание переворота. Если бы
коммунистическая партия, резко изменив темп работы, использовала
предоставленные ей историей 5-6 месяцев полностью и целиком для
непосредственной политической, организационной, технической подготовки к
захвату власти, развязка событий могла бы быть совсем не той, какую мы
наблюдали в ноябре. Но в том-то и дело, что коммунистическая партия вошла в
новый короткий период небывалого, пожалуй, в мировой истории кризиса с
готовыми приемами предшествующего двухлетнего периода пропагандистской
борьбы за влияние на массы. Тут нужны были новая ориентировка партии, новый
тон агитации, новый подход к массе, новое истолкование и применение единого
фронта, новые методы организации и технической подготовки -- словом крутой
тактический поворот. Пролетариат должен был увидеть в действии революционную
партию, идущую непосредственно на завоевание власти. Между тем, партия в
основном продолжала вчерашнюю, пропагандистскую политику, только в более
широком масштабе. Лишь в октябре партия берет новый курс. Но у нее остается
уж слишком мало времени для разгона. Партия придает подготовке лихорадочный
темп, масса не поспевает за партией, неуверенность сообщается обеим
сторонам, и в решающий момент партия отступает без боя. Важнейшей причиной
того, что германская коммунистическая партия сдала без сопротивления
совершенно исключительные исторические позиции, является то, что партия не
сумела на новом рубеже (май-июль [19]23 г.) стряхнуть с себя автоматизм
вчерашней политики, рассчитанной на годы, и ребром поставить -- в агитации,
в действии, в организации, в технике -- проблему захвата власти. Время есть
важный элемент политики, особенно в революционную эпоху. Упущенные месяцы
приходится иногда наверстывать годами и десятилетиями. Так было бы с нами,
если бы наша партия не взяла надлежащего разбега с апреля 1917 г. и не
овладела властью в октябре. Есть все основания рассчитывать, что германский
пролетариат поплатится за упущение не слишком жестоко, ибо устойчивость
нынешнего германского режима -- особенно в виду международной обстановки --
более чем сомнительна.
Без дальнейшего ясно, что традиция, как консервативный элемент, как
автоматическое давление вчерашнего дня на сегодняшний, представляет собою
чрезвычайно важную силу на службе охранительных партий и глубоко враждебна
революционной партии. Вся сила последней именно в свободе от консервативной
традиционности. Означает ли это свободу от традиции вообще? Ни в каком
случае. Но традиция революционной партии имеет совсем другую природу.
Если возьмем теперь нашу партию, в ее дореволюционном и в ее
пооктябрьском прошлом, то основным и драгоценнейшим ее тактическим качеством
надо признать непревзойденную способность к быстрой ориентировке и резкой
перемене тактики, к перевооружению и применению новых методов, словом, к
политике крутых поворотов. Бурная историческая обстановка сделала эту
тактику необходимой. Гений Ленина придал ей форму высшего мастерства. Это не
значит, конечно, что наша партия была совершенно свободна от консервативной
традиционности. Такой идеальной свободой массовая партия обладать не может.
Но сила и могущество партии выражались в том, что косность, традиционность,
рутина были сведены к минимуму дальнозоркой, насквозь революционной
тактической инициативой, в одинаковой мере смелой и реалистичной.
Именно в этом состоит и должна состоять подлинная традиция партии.
Большая или меньшая бюрократизация партийного аппарата непременно
сопровождается развитием консервативной традиционности со всеми ее
последствиями. Эту опасность лучше преувеличить, чем недооценить. Тот
несомненный факт, что более консервативные элементы аппарата все свои
сейчас серьезная опасность единству или, по крайней мере, единодушию партии,
так это неистовствующий бюрократизм. Именно из этого лагеря раздавались
голоса, которые нельзя иначе назвать, как провокационными. Именно отсюда
осмеливались говорить: мы не боимся раскола! Именно представители этого
лагеря шарят в прошлом, выискивая все, что могло бы внести побольше
ожесточения в партийную дискуссию, искусственно оживляя воспоминания о
старой борьбе и старых расколах, чтобы незаметно и постепенно приучить мысль
партии к возможности такого чудовищного, самоубийственного преступления, как
новый раскол. Потребность партии в единстве хотят сшибить лбом с ее
потребностью в менее бюрократическом режиме. Если бы партия вступила на этот
путь и пожертвовала необходимейшими жизненными элементами своей собственной
демократии, она не приобрела бы ничего, кроме обострения внутренней борьбы и
расшатки основных своих скреп. Нельзя односторонне и ультимативно требовать
от партии доверия к аппарату, не питая доверия к самой партии. В этом суть
вопроса. Предвзятое бюрократическое недоверие к партии, к ее сознательности
и дисциплинированности есть главная причина всех зол аппаратного режима.
Партия не хочет фракций и не допустит их. Чудовищно думать, что партия
разобьет или позволит кому-либо разбить свой аппарат. Партия знает, что в
состав аппарата входят наиболее ценные элементы, в которых воплощается
огромная часть прошлого опыта. Но она хочет обновить аппарат и напоминает
ему, что он -- ее аппарат, ею избирается и от нее не должен отрываться.
Если продумать создавшуюся в партии обстановку, особенно как она
вскрылась в дискуссии, до конца, то станет совершенно ясна двойственная
перспектива дальнейшею развития. Либо происходящая ныне в партии
идейно-организационная перегруппировка по линии резолюции ЦК действительно
послужит шагом на пути органического роста партии, началом -- разумеется,
только началом -- новой большой главы -- и тогда это будет наиболее
желательный для всех нас и наиболее благотворный для партии исход. Тогда с
дискуссионными и оппозиционными излишествами, а тем более с
вульгарно-демократическими тенденциями партия справится легко. Либо же
перешедший в контрнаступление партаппарат в большей или меньшей мере
подпадет под влияние своих наиболее консервативных элементов и под лозунгом
борьбы с фракционностью снова отбросит партию на вчерашние позиции "штиля".
Этот второй путь будет несравненно более болезненным; он не задержит,
разумеется, развития партии, но заставит оплатить это развитие большими
усилиями и потрясениями, ибо даст лишнее питание вредным, разлагающим,
антипартийным тенденциям. Таковы две объективно открывающиеся возможности.
Смысл моего письма "Новый курс" состоял в том, чтобы помочь партии вступить
на первый путь, как более экономный и здоровый. И на позиции этого письма я
настаиваю целиком, отметая тенденциозные и ложные его истолкования.
Основные условия, которые не только затрудняют ходсоциалистического
строительства, но ставят время от време-ни революцию перед тяжкими
испытаниями и опасностями,достаточно известны. Это: а) наличие внутренних
социальныхпротиворечий в революции, которые при военном коммунизме были
механически придавлены, а при нэпе неизбежно раз-вертываются и стремятся
найти политическое выражение;б) длительная контрреволюционная угроза со
стороны импе-риалистических государств.
Социальные противоречия революции -- это ее классовые противоречия.
Каковы основные классы нашей страны? -- а) пролетариат, б) крестьянство, в)
новая буржуазия с обрастающей ее интеллигенцией буржуазного типа. По
хозяйственной роли и политическому значению главное место принадлежит
пролетариату, организованному в государство, и крестьянству, как создателю
преобладающих в нашей экономике сельскохозяйственных благ. Новая буржуазия
играет пре-имущественно посредническую роль как между государствен-ной
промышленностью и сельским хозяйством, так и междуразными частями
государственной промышленности и разными областями элементов нашего
хозяйства: государственной промышленности, крестьянского земледелия и
частного торгово-промышленного капитала.
2. Исторические аналогии с Великой Французской Рево-люцией (крушение
якобинцев!), которыми питаются и утеша-ются либерализм и меньшевизм,
поверхностны и несостоя-тельны.
Гибель якобинизма была предопределена незрелостью социальных отношений:
левое крыло -- разоренные ремесленники и торговцы -- лишенное возможностей
хозяйственного развития, не могло быть устойчивой опорой революции; правое
крыло -- буржуазия -- неизбежно возрастало; наконец, Европа, экономически и
политически более отсталая, не давала возможности революции развернуться за
пределами Франции.
Во всех этих отношениях наше положение несравненно более благоприятно.
Ядром революции и одновременно ее левым флангом является у нас пролетариат,
задачи и цели которого целиком и полностью совпадают с задачами
социалистического строительства. Пролетариат политически настолько силен,
что, даже допуская рядом с собою в известных пределах образование новой
буржуазии, он приобщает крестьянство к государственной власти не через
посредство буржуазии и мелкобуржуазных партий, а непосредственно, преграждая
буржуазии вообще доступ к политической жизни. Экономическое и политическое
состояние Европы таково, что не только не исключает, но, наоборот, делает
неизбежным перенесение революции на ее территорию. Если, следовательно, во
Франции даже и более проницательная политика якобинизма вряд ли могла бы
радикально изменить дальнейший ход событий, то у нас, при неизмеримо более
благоприятной обстановке, правильность политической линии, направляемой
методами марксизма, является на продолжительный срок решающим фактором в
деле ограждения революции от опасностей.
3. Возьмем условно худший, наименее для нас благоприят-ный исторический
вариант. Быстрый рост частного капитала,если бы таковой стал наблюдаться,
означал бы, что государст-венная промышленность и торговля, включая и
кооперацию,не обеспечивают потребностей крестьянского хозяйства. Этоозначало
бы, далее, что частный капитал все глубже вклинива-ется между рабочим
государством и крестьянством, приобре-тая экономическое, а, следовательно, и
политическое влияние на это последнее. Незачем говорить, что такого рода
перспектива разрыва между госпромышленностью и сельским хозяйством, между
пролетариатом и крестьянством знаменовала бы грозную опасность делу
пролетарской революции, предвещая возможность победы контрреволюции.
4. Какими политическими путями могла бы прийти победа контрреволюции
при условно намеченных нами в предшествующем пункте экономических
предпосылках? Путей этих могло бы быть несколько: либо прямое низвержение
рабочей партии, либо ее постепенное перерождение, либо, наконец, сочетание
частичного перерождения, расколов и контрреволюционных потрясений.
Преобладание тех или других методов зависело бы главным образом от темпа
экономичес-кого развития. В случае медленного роста перевеса частного
капитала над государственным, политический процесс принял бы преимущественно
характер перерождения государственного аппарата в буржуазном направлении с
соответственными отсюда последствиями для партии. При быстром росте частного
капитала и его смычки с крестьянством могли бы возобладать активные
контрреволюционные тенденции, направленные против коммунистической партии.
Мы берем эти варианты развития в столь обнаженном и резком виде не
потому, разумеется, что считаем их исторически вероятными, -- наоборот,
вероятность их минимальна, -- а потому, что лишь такая постановка вопроса
дает возможность более правильной и всесторонней исторической ориентировки,
а следовательно, и принятия всех возможных предупредительных мер. Наше
величайшее преимущество, как марксистов, в том, что мы улавливаем в зародыше
новые тенденции и новые опасности.
5. Вывод, который вытекает из сказанного в области экономической,
возвращает нас к проблеме ножниц, т. е. к правильной организации
промышленности и обеспечению ее согласованности с крестьянским рынком.
Упущение времени в этой области означает утрату темпа в борьбе с частным
капи-талом. Тут главная задача и главный ключ к проблеме революции и
социализма.
Если контрреволюционная опасность вырастает, как ска-зано, из известных
социальных отношений, то этим вовсе неисключается то, что сознательно
рассчитанной политикойможно эту опасность -- даже и при неблагоприятных для
революции экономических условиях -- уменьшить, оттянуть и отсрочить. А
такого рода отсрочка может, в свою очередь, даже и при очень неблагоприятном
варианте развития, спасти революцию, обеспечив ей либо благоприятный
хозяйственный перелом внутри, либо же смычку с победоносной революцией в
Европе. Вот почему, на основе указанной выше хозяйственной политики, нужна
определенная государственная и партийная, в том числе и внутрипартийная,
политика, имеющая своей задачей до последней степени затруднить скопление и
укрепление тенденций, питающихся трудностями и неудачами экономического
развития и направленных против диктатуры рабочего класса.
6. В разнородности социально-группового состава нашейпартии отражаются
объективные противоречия развития ре-волюции со всеми вытекающими из них
тенденциями и опас-ностями:
Фабрично-заводские ячейки, обеспечивающие связь партии с основным
классом революции, составляют ныне одну шестую часть партии.
Советские ячейки, при всех своих отрицательных сторонах, обеспечивают
партии руководство государственным аппаратом, чем и определяется большой
удельный вес этих ячеек. Высокий процент старых работников участвует в
партийной жизни через посредство этих советских ячеек.
Крестьянские ячейки дают партии некоторую, хотя и чрезвычайно
распыленную пока, связь с деревней.
Военные ячейки осуществляют связь партии с армией и через нее
преимущественно с деревней.
Наконец, в ячейках учебных заведений все эти тенденции и влияния
сочетаются и пересекаются.
7. Фабрично-заводские ячейки по классовому составу сво-ему являются,
разумеется, коренными. Но тот факт, что онисоставляют одну шестую часть
партии, и что наиболее актив-ные элементы партии изъемлются из них и
вводятся в партий-ный или государственный аппарат, не позволяет партии
покаеще, к несчастью, опираться только или даже преимуществен-но на
производственные ячейки. Рост этих последних будетнадежнейшим измерителем
успехов партии в области промы-шленности и вообще хозяйства и, вместе с тем,
лучшей гаранти-ей сохранения ее пролетарскою характера. Но вряд ли
можнонадеяться на их быстрый рост уже в ближайшее время. Партии придется,
следовательно, в ближайший период обеспечивать свое внутреннее равновесие и
свою революционную линию, опираясь на ячейки разного состава.
Возможной опорой контрреволюционных тенденциймогут явиться
возрождающийся кулак, посредник, скупщик,арендатор, словом, элементы,
гораздо более способные обволакивать государственный аппарат, чем
непосредственно партию. Более непосредственное влияние, вплоть до прямого
проникновения, возможно со стороны кулацких элементов разве лишь по
отношению к крестьянским и военным ячейкам. Здесь нам на помощь приходит,
однако, самый факт дифференциации крестьянства. Недопущение кулаков в армию,
в том числе и в территориальные дивизии, должно оставатьсяне только
незыблемым правилом, но и стать важнейшей мерой политического воспитания
деревенской молодежи, воен-ных частей и особенно военных ячеек. Руководящая
роль ра-бочих в военных ячейках должна осуществляться на почвеполитического
противопоставления трудовых крестьянскихмасс и армии -- возрождающемуся
кулачеству. То же самое от-носится и к деревенским ячейкам. Разумеется,
успешностьэтой работы будет, в последнем счете, определена тем опять-таки, в
какой мере государственной промышленности удастсяобслужить деревню. Но и
независимо от того, как быстро бу-дут развиваться наши хозяйственные успехи,
основная поли-тическая линия в военных ячейках должна быть направленане
просто против нэпманов, а, прежде всего, против возрож-дающегося кулака,
единственной исторически мыслимой и се-рьезной опоры всех и всяких
контрреволюционных попыток.В этом отношении нужен более тщательный анализ
различ-ных составных частей армии с точки зрении социально-областного
состава.
Несомненно, что через крестьянские и красноармей-ские ячейки в партию
вливаются и будут вливаться тенденциии настроения, отражающие в большей или
меньшей мере де-ревню, в ее отличии от города. Если бы этого не было,
кресть-янские ячейки не имели бы для партии никакой цены. Те илидругие
изменения настроений в этих кругах являются для партии напоминанием или
предостережением. Возможность вво-дить каждый раз их в партийное русло
зависит от правильно-сти общего партийного и внутрипартийного руководства, а
в последнем счете от того, подвигаемся ли мы к разрешению или к смягчению
проблемы ножниц
8. Величайшим источником бюрократизма является государственный аппарат.
С одной стороны, он поглощает и впитывает в себя огромное количество
наиболее активных элементов партии и приучает наиболее ответственных из них
к методам администрирования людьми и вещами, вместо политического
руководства массами. С другой стороны, он тре-бует львиной доли внимания к
себе со стороны партаппарата,воздействуя на этот последний своими методами
администри-рования. Отсюда уже в значительной мере вытекает бюрокра-тизация
партаппарата, грозящая отрывом партии от масс.Именно эта опасность является
сейчас наиболее оформившейся, непосредственной, явной. Борьба со всеми
другими опасностями должна в настоящих условиях начаться с борьбы против
бюрократизма.
9. Недостойно марксизма считать, что бюрократизм естьтолько
совокупность дурных канцелярских привычек. Бюрократизм есть социальное
явление, как определенная система управления людьми и вещами. В основе
бюрократизма лежит неоднородность общества, различие как повседневных, так и
основных интересов различных групп населения. Бюрократизм осложняется
некультурностью широких масс. У нас основным источником бюрократизма
является необходимостьсоздания и поддержания государственного аппарата,
кото-рый принудительно сочетал бы интересы пролетариата и кре-стьянства, до
гармонического хозяйственного согласованиякоторых мы еще далеко и далеко не
дошли. Необходимостьсодержания постоянной армии является другим
немаловаж-ным источником бюрократизма. Совершенно очевидно, чтоименно
перечисленные нами отрицательные социальные яв-ления, питающие ныне
бюрократизм, могли бы в случае дальнейшего своего развития поставить
революцию под угрозу.Об этом, как об одном из вариантов, сказано выше: рост
несо-гласованности государственного и крестьянского хозяйства,рост
кулаческого крыла в деревне, смычка его с частным тор-гово-промышленным
капиталом -- при низком культурномуровне трудящихся масс деревни, а отчасти
и города -- вотпредпосылки возможных контрреволюционных опасностей.
Другими словами: бюрократизм в государственном аппарате и в партии есть
выражение тех самых отрицательных тенденций нашей обстановки, минусов и
уклонов нашей работы, которые, при известных социальных условиях, могут
привести к подрыву революции. И здесь, как во многих других случаях,
количество на известной стадии переходит в качество.
10. Борьба с бюрократизмом государственного аппарата есть исключительно
важная, но длительная задача, более или менее параллельная другим нашим
основным задачам: хозяйственному строительству и повышению культурного
уровня масс.
Важнейшим историческим орудием для разрешения всех этих задач является
партия. Разумеется, и партия не может вырвать себя искусственно из
социальных и культурных условий страны. Но будучи добровольной организацией
авангарда, лучших, активнейших, наиболее сознательных элементов рабочего
класса, партия в несравненно большей степени, чем госаппарат, может оградить
себя от тенденций бюрократизма. Для этого она должна ясно видеть опасность и
непримиримо бороться с ней.
Отсюда же вытекает огромное значение самодеятельного воспитания
партийной молодежи -- для обслуживания госаппарата по-новому и для полного
преобразования его.
Вопрос о взаимоотношении партийной традиции и живой партийной политики
совсем не простой вопрос, особенно в нашу эпоху. Не раз приходилось за
последнее время говорить об огромном значении теоретической и практической
традиции нашей партии и о том, что разрыва идейной преемственности мы
допустить ни в каком случае не можем. Нужно только очень твердо условиться
насчет того, что именно мы понимаем под партийной традицией. Придется -- в
значительной мере методом от обратного -- начать с исторических примеров,
чтобы найти опору для выводов.
Возьмем "классическую" партию Второго Интернационала, германскую
социал-демократию. Ее "традиционная" полувековая политика основана была на
приспособлении к парламентаризму и на непрерывном росте организации, прессы
и кассы. Здесь традиция, нам глубоко чуждая, имела полуавтоматический
характер: сегодняшний день "естественно" вытекал из вчерашнего и столь же
"естественно" подготовлял завтрашний. Росла организация, развивалась печать,
обогащались кассы. В этом автоматизме воспиталось целое поколение, следующее
после Бебеля, -- поколение бюрократов, филистеров, тупиц, политический облик
которых вскрывался целиком в первые часы империалистской войны. Каждый из
съездов немецкой социал-демократии говорил неизменно о старой, освященной
традицией тактике партии. И действительно, традиция была могущественна. Это
была автоматическая, некритическая, консервативная традиция, которая, в
конце концов, задушила революционную волю партии.
В результате войны политическая жизнь Германии оказалась раз навсегда
выбитой из привычного "традиционного" равновесия. Молодая коммунистическая
партия с первых дней своего официального возникновения вошла в буржую эпоху
быстро чередующихся кризисов и потрясений. Тем не менее, мы и на короткой
сравнительно истории германской коммунистической партии видим не только
творческую, но и консервативную роль традиции, которая сталкивается на
каждом новом этапе и повороте с объективными потребностями движения и с
критическим сознанием партии. Героической традицией германского коммунизма
уже в первый период ее существования стала непосредственная борьба за
власть. Грозные мартовские события [19]21 г. жестоко обнаружили, что у
партии еще нет для этого сил. Понадобился резкий поворот -- в направлении
борьбы за массы, -- прежде чем снова начать непосредственную борьбу за
власть. Этот поворот дался нелегко, ибо шел против уже успевшей сложиться
традиции. У нас сейчас вспоминают обо всех, даже пустяковых разногласиях,
которые возникали в партии или в ее Центральном Комитете за последние годы.
Не мешало бы вспомнить о капитальнейшем разногласии, разыгравшемся к моменту
III конгресса Коминтерна. Теперь уже совершенно очевидно, что перелом,
который был тогда достигнут под руководством т. Ленина, при жесточайшем
сопротивлении значительной части, вначале большинства конгресса, буквально
спас Интернационал от разгрома и распада, грозивших ему на пути той
автоматической, некритической левизны, которая в короткий срок успела стать
косной традицией.
После III конгресса германская коммунистическая партия довольно
болезненно производит необходимый поворот. Открывается эпоха борьбы за массы
под лозунгом единого фронта, с длительными переговорами и другими
педагогическими приемами. Эта тактика длится свыше 2 лет и дает превосходные
результаты. Но вместе с тем затяжные пропагандистские приемы ее
превращаются... в полуавтоматическую традицию, сыгравшую очень серьезную
роль в событиях второго полугодия [19]23 г.
Сейчас уже совершенно бесспорно, что период с мая, с начала рурского
сопротивления, или с июля, с провала этого сопротивления, до ноября, когда
генерал Сект взял в руки власть, является в жизни Германии резко очерченным
периодом небывалого кризиса. Сопротивление, которое полузадушенная
республиканская Германия Эберта-Куно попыталась оказать французскому
милитаризму, сорвалось и увлекло за собою жалкое, худосочное социальное и
политическое равновесие страны. Рурская катастрофа сыграла по отношению к
"демократической" Германии ту же до известной степени роль, какую разгром
германских войск пять лет перед тем сыграл по отношению к режиму
Гогенцоллерна. Невероятной падение марки, хозяйственный хаос, всеобщее
брожение, всеобщая неуверенность, развал социал-демократии, могущественный
приток рабочих к коммунистам, всеобщее ожидание переворота. Если бы
коммунистическая партия, резко изменив темп работы, использовала
предоставленные ей историей 5-6 месяцев полностью и целиком для
непосредственной политической, организационной, технической подготовки к
захвату власти, развязка событий могла бы быть совсем не той, какую мы
наблюдали в ноябре. Но в том-то и дело, что коммунистическая партия вошла в
новый короткий период небывалого, пожалуй, в мировой истории кризиса с
готовыми приемами предшествующего двухлетнего периода пропагандистской
борьбы за влияние на массы. Тут нужны были новая ориентировка партии, новый
тон агитации, новый подход к массе, новое истолкование и применение единого
фронта, новые методы организации и технической подготовки -- словом крутой
тактический поворот. Пролетариат должен был увидеть в действии революционную
партию, идущую непосредственно на завоевание власти. Между тем, партия в
основном продолжала вчерашнюю, пропагандистскую политику, только в более
широком масштабе. Лишь в октябре партия берет новый курс. Но у нее остается
уж слишком мало времени для разгона. Партия придает подготовке лихорадочный
темп, масса не поспевает за партией, неуверенность сообщается обеим
сторонам, и в решающий момент партия отступает без боя. Важнейшей причиной
того, что германская коммунистическая партия сдала без сопротивления
совершенно исключительные исторические позиции, является то, что партия не
сумела на новом рубеже (май-июль [19]23 г.) стряхнуть с себя автоматизм
вчерашней политики, рассчитанной на годы, и ребром поставить -- в агитации,
в действии, в организации, в технике -- проблему захвата власти. Время есть
важный элемент политики, особенно в революционную эпоху. Упущенные месяцы
приходится иногда наверстывать годами и десятилетиями. Так было бы с нами,
если бы наша партия не взяла надлежащего разбега с апреля 1917 г. и не
овладела властью в октябре. Есть все основания рассчитывать, что германский
пролетариат поплатится за упущение не слишком жестоко, ибо устойчивость
нынешнего германского режима -- особенно в виду международной обстановки --
более чем сомнительна.
Без дальнейшего ясно, что традиция, как консервативный элемент, как
автоматическое давление вчерашнего дня на сегодняшний, представляет собою
чрезвычайно важную силу на службе охранительных партий и глубоко враждебна
революционной партии. Вся сила последней именно в свободе от консервативной
традиционности. Означает ли это свободу от традиции вообще? Ни в каком
случае. Но традиция революционной партии имеет совсем другую природу.
Если возьмем теперь нашу партию, в ее дореволюционном и в ее
пооктябрьском прошлом, то основным и драгоценнейшим ее тактическим качеством
надо признать непревзойденную способность к быстрой ориентировке и резкой
перемене тактики, к перевооружению и применению новых методов, словом, к
политике крутых поворотов. Бурная историческая обстановка сделала эту
тактику необходимой. Гений Ленина придал ей форму высшего мастерства. Это не
значит, конечно, что наша партия была совершенно свободна от консервативной
традиционности. Такой идеальной свободой массовая партия обладать не может.
Но сила и могущество партии выражались в том, что косность, традиционность,
рутина были сведены к минимуму дальнозоркой, насквозь революционной
тактической инициативой, в одинаковой мере смелой и реалистичной.
Именно в этом состоит и должна состоять подлинная традиция партии.
Большая или меньшая бюрократизация партийного аппарата непременно
сопровождается развитием консервативной традиционности со всеми ее
последствиями. Эту опасность лучше преувеличить, чем недооценить. Тот
несомненный факт, что более консервативные элементы аппарата все свои