Страница:
"панам". Чтобы не повторялась история вроде Днепростроя. Тогда инфляции не
будет. В противном случае -- путь инфляции и резкого обострения кризиса.
Партийное руководство пока стоит на этом пути.
Оппозиция предвидит обострение хозяйственного положения в текущем году.
Хлебные затруднения повторятся.
Снова пропускаются все сроки для выпрямления политики партии в деревне.
Оппозиция предлагает:
Ввести подоходно-прогрессивный налог на кулачество.
Обязательный заем в 150 млн пудов для крупных хлебодержателей.
Организация союза бедноты.
Отправка в деревню лучших пролетариев помочь бедноте организоваться.
В противном случае могут повториться "чрезвычайные меры" со всеми
губительными последствиями их для смычки с середняком23.
Пожалуй, самым интересным местом статьи Бухарина является вводная
часть, которая может быть кратко названа "Тоска по родине", то бишь лучшему
режиму. Послушайте, сколько подлинно элегической грусти заключено в
следующих словах:
"Посмотрите на письма рабочих, на записки, подаваемые во время
различных собраний, послушайте выступления рядовых пролетариев. Какой
огромный культурно-политический рост. Какой уровень вопросов и проблем,
копошащихся в головах массы. Какая жгучая потребность доискаться до "корня
вещей". Какая неудовлетворенность ходячей и стертой монетой штампованных и
пустоватых фраз, элементарных, как бревно, и похожих одна на другую, как две
горошины. Надо сознаться, что здесь в этих "ножницах" между запросами массы
и той "духовной пищей", которая ей подается (часто холодной и неряшливо
едва-едва разогретой), есть большая доля вины с нашей стороны вообще, со
стороны нашей печати, в особенности. Разве те вопросы, жгучие и "больные",
которые сверлят мозги многим и многим, находят у нас достаточно живой
отклик? Разве у нас достаточно удовлетворительно поставлено дело серьезной
информации о нашем хозяйстве? Разве мы в достаточной степени ставили перед
массой, и рабочей массой в первую очередь, сложнейшие проблемы нашего
хозяйствования? Нет и тысячу раз нет: здесь у нас огромный пробел, который
нужно заполнить, чтобы иметь право говорить о серьезных усилиях по
вовлечению масс в активное социалистическое строительство... Мы и сами
недостаточно осознали всю новизну условий реконструктивного периода. Именно
поэтому мы так "запаздывали". Проблему своих спецов поставили лишь после
Шахтинского дела, проблему совхозов и колхозов сдвинули практически с места
после хлебозаготовительного кризиса и связанных с ним потрясений и т. д.,
словом, действовали в значительной мере согласно истинно русской поговорке:
"Гром не грянет -- мужик не перекрестится"" .
Эта меланхоличность -- не просто случайное душевное состояние впавшего
в грусть Бухарина при виде кричащего несоответствия между политическим
ростом пролетариата и тупоумным и бездарным партийным руководством. Нет, его
грусть имеет серьезные политические корни. Как не грустить Бухарину? Статья
его появилась в "Правде" от 30 сентября. До этого его и его друзей усиленно
"прорабатывали" в ячейках и на активах. Когда все было сделано, выпустили
его со статьей, смысл которой, в лучшем случае, состоит в дальнейшей борьбе.
Для данного этапа борьбы статья его опоздала. То ли дело было, когда
Бухарин, будучи редактором "Правды" сам давал сигналы к "проработке"
оппозиции. И как все это было недавно.
Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые сны?
Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит --
В глубокой тьме таится он24.
Есть, есть о чем грустить Бухарину. По человечески, его можно даже
пожалеть. Увы, в политике на чувстве ничего не строится. А стоит только
трезво посмотреть на дело, и мы увидим, что поделом вору и мука.
Посмотрим, к каким политическим мыслям приходит Бухарин по случаю
меланхолии. Первое -- огромное несоответствие между запросами рабочих масс и
даваемыми ответами. Святая истина. Это несоответствие, увы, является фактом
не со вчерашнего дня. Второе -- никуда не годные шпаргалки, количество
которых обратно пропорционально их содержанию. Верно, тысячу раз верно.
Третье -- неподготовленность партии к решению основных хозяйственных (и
политических) задач -- отсутствие партийной демократии. И это совершенно
справедливо. По части "запаздывания" мы должны сделать нашему автору еще два
пренеприятных замечания. Ленин однажды сказал про "опаздывание" в хозяйстве:
"Отстающие будут биты". И второе -- любезные граждане, вы уже опять опоздали
с подготовкой к хозяйственному сезону. Если вы глухи и немы к указаниям
разума, то пусть снова учат вас колотушки жизни. Таков ваш удел.
Но обо всем этом оппозиция говорила давно, а не в порядке меланхолии25.
Оппозиция ставила вопрос о партийном режиме в связь с политикой партийного
руководства. Она указывала, что такой партийный режим неизбежно заведет
партию в окончательный тупик. Но вот оппозиция в Сибири, Средней Азии и
др[угих] "гиблых" местах. Не Бухарин ли глумится публично над преследуемыми
пролетарскими якобинцами?
Где Троцкий, в уме и революционной решимости которого Бухарин черпал
вдохновение в лучшие годы своей жизни? Где другие монтаньяры из ленинской
гвардии, которые остались верными пролетариату и в дни революционных
триумфов и в дни повседневной работы? Где они, "загрустивший" Бухарин? Не ты
ли первый, убоявшись открытого идейного боя, трусливым поднятием руки
отправлял оппозицию на сухую гильотину26? А теперь скулишь, как побитая
собака.
Сегодня режим поражает Бухарина, как вчера он поражал ленинскую
оппозицию. По этому поводу ленинская оппозиция не имеет никаких оснований
для выражения правым политического сочувствия. Но наблюдая за расправой с
правыми, мы должны сказать одно: душат их точно так же за спиной партии и
рабочего класса, как душили в свое время оппозицию. Правые уже политически
осуждены. В обращении ЦК по поводу Московской организации прямо говорится,
что с правыми надо бороться так же, как и с троцкистами. Значит, аресты,
ссылки?
Кто же они, эти стопроцентные правые (непримиренцы)? Где их взгляды,
изложенные ими самими? Ведь дело-то заключается в том, что пролетариату и
партии надо в первую очередь преодолеть определенную сумму политических
взглядов. Лишь в этом случае партия идейно вырастет и, может быть, окупит
расходы внутрипартийной борьбы. Неужели же дело только в Лядове и Угланове?
Правда, когда подумаешь, что ты в каком-нибудь Минусинске можешь встретиться
с Лядовым, то не можешь преодолеть чувства гадливого отвращения...
Мы говорим рабочим-коммунистам: долой правых. Правым должен быть
нанесен решительный идейный разгром. Никаких заигрываний с правыми (тебя
бьют, меня бьют -- давай бороться с аппаратом сообща).
Вместе с тем мы говорим партии и рабочему классу: за сталинские методы
борьбы с правыми -- ни капли ответственности. Правых надо политически
победить, а не душить их в тайниках партийного аппарата. Центристы сами
идейные банкроты. Власть в руках ограниченных эмпириков и тупоумных кретинов
есть величайшее бедствие вообще, в революционной эпохе в особенности. Вот
почему мы не может оказать ни малейшего доверия вождям центристов. Нельзя
бороться с правыми всерьез, преследуя ленинскую оппозицию. Требование
возвращения оппозиции из ссылки является необходимейшим условием изменения
партийного режима. За это требование должны бороться все, кому дороги
интересы пролетарской революции.
Когда настоящая работа была почти уже закончена, пришли газеты с
обращением ЦК по поводу Московской организации. В этом документе центристы
официально формулируют свои взгляды. Мы показали, в чем сходятся и в чем
расходятся взгляды центристов со взглядами правых. Эти же газеты принесли
сведения о дальнейшем обострении борьбы внутри блока. Все это говорит о том,
что мы правильно расценивали положение дел в экономике и политике.
Мы оставили без разбора путаные и противоречивые суждения Бухарина о
некоторых теоретических вопросах, в частности, о законе ценностей. Человек
отменил этот закон, школа его создала теорию о "двуедином регуляторе";
теперь Бухарин пресмыкается перед этим законом. Все одинаково неверно. Не
надо было в классовом обществе при наличии рыночных отношений выбрасывать за
борт краеугольный камень марксистской экономики. Со своей переходной
экономикой, отличительным свойством которой является то, что при капитализме
[...]27 все "наоборот" или "навыворот". Бухарин пока что попал не в царство
социализма, а в лапы самой вульгарной экономии. Однако разбор этого вопроса
крайне отяготил бы и так разросшийся ответ. Бухарин с Кржижановским28,
наверно, скоро станут академиками29. Мы не можем поздравить Академию наук с
этой парой новых "бессмертных".
Ни тот, ни другой не могут считаться представителями марксистской
науки.
Лучшим отводом Бухарину является разобранная нами статья.
Банкротство же теперешнего Госплана есть в то же время банкротство его
главы.
Минусинск
23 октября 1928 г.
Товарищи, в ночь 21 октября совершилась новая расправа на
большевиками-ленинцами. В Ленинграде, Харькове, Москве арестовано свыше
сотни стойких пролетарских революционеров -- с крупнейших фабрик и заводов
этих городов. Вместе со всей ленинской оппозицией они боролись за
исправление непролетарской политики нынешнего партийного руководства. Они
стремились свалить с плеч рабочих и деревенской бедноты непосильное бремя
все растущей безработицы, падающей заработной платы, обостряющегося
товарного голода, кулацкой кабалы и чудовищного бюрократического зажима.
Большевики-ленинцы призывали и зовут рабочих к борьбе с кулаком,
угрожающим пролетариату голодом, с наглеющим нэпманом и развращенным
бесконтрольным властвованием бюрократом и аппаратчиком. За это лучших
представителей оппозиции беспринципное сталинское руководство бросило в
тюрьму. На словах борясь с правыми, оно на деле прикрывает их. Оно само
переходит на рельсы правой политики, сыпя все новые удары по левому крылу
партии.
Товарищи, в качестве неотложных мероприятий большевики-ленинцы
добиваются:
усиления темпа индустриализации страны; такого повышения зарплаты,
которое возместило бы возрастающую дороговизну, неуклонно растушую
интенсивность труда; отмены непрерывных пересмотров норм выработки и
расценок;
организации союзов деревенской бедноты для борьбы с кулачеством;
принудительного займа на кулацкие хлебные и продовольственные излишки;
очистки партийных, профсоюзных и других органов
от разложившихся и переродившихся элементов;
подлинной, проводимой не на словах, а на деле, пролетарской демократии.
Это ленинские требования. Только на основе их действительного
проведения можно дать сокрушительный отпор наступающим на пролетариат его
классовым врагам. Расправа над оппозицией выгодна только буржуазии, а не ВКП
и рабочим. Московские пролетарии! Вы всегда были в первой шеренге
революционных борцов. Довольно выжидать -- слово за вами. Боритесь под
руководством оппозиции за ленинскую политику. Защищайте борцов за ваше дело:
выступайте с требованием немедленного освобождения на поруки фабрик и
заводов арестованных рабочих-оппозиционеров. Требуйте созыва заводских
собраний и выносите резолюции протеста против арестов большевиков-ленинцев и
добивайтесь их возвращения на заводы! Организуйте по цехам сбор подписей за
освобождение из тюрем и возвращение из ссылки большевиков-ленинцев и их
вождей товарищей Троцкого, Радека, Сосновского, Раковского, И.Н.Смирнова,
Смилги, Преображенского и других. Организуйте денежную помощь арестованным
ленинцам и их семьям!
В качестве протеста против террористического подавления оппозиции
выбирайте арестованных и сосланных оппозиционеров на предстоящих перевыборах
в партийные и профсоюзные органы и Московский совет!
Большевики-ленинцы (оппозиция ВКП)
Москва, 24 октября 1928 г.
Друзья,
Хочу воспользоваться оказией, т.к., видимо, нам по почте не часто
теперь придется сообщать друг другу новости32. Из газет, вероятно, вы уже
осведомлены насчет московского "бунта"33. Это действительно был бунт, но
бунт аппарата. Теперь уже очевидно, что тогда правые в надежде, что потери
их будут огромны, решили пожертвовать несколькими секретарями, чтобы
сохранить политические посты34. Им это удалось. После бунта они имеют теперь
бюро МК пять человек, а центристы -- три (один болен -- равно -- два), они
объявлены не правыми, а лишь примиренцами. Даже Рютин теперь котируется на
центристской публичной бирже как примиренец. Пытаются выезжать на всяких
Лядовых. Правые ведут расчет на затруднения и осуществляют тактику саботажа.
Они в гос-хоз-сов-кооп-аппаратах итальянят35 вовсю. Один жестко правый мне
говорил: "Хорошо им принимать левые резолюции и разводить демократию,
пускай-ка сами реализуют ее". В связи с такой тактикой они во всех ячейках,
где их ожидает [поражение], "каются". Однако их покаяниям никто никакой веры
не придает. Недельки две после бунта они было держали себя смирненько, да
вот теперь вновь обнаглели. Один из работников аппарата мне говорил дня
четыре назад: "Угланов с наглой откровенностью мобилизует вокруг себя хоз-,
сов- и коопчи-нуш. Михайлов организует профбюрократов. Нужно полагать, что
они готовятся к борьбе". На мой вопрос, что же конкретно Угланов может
сделать теперь, он ответил: "По всему, он готовит какое-то выступление". --
"Какое?" -- "Он готовится, видимо, рассказать разоблачающие Сталина
сенсации". -- "По-видимому, о методах его руководства". Мой собеседник --
сталинец -- человек, вполне доверия достойный. Как общее правило, правые не
голосуют, резолюции не вносят, кое-где лично выступают с елейными речами на
тот счет, что ошибки пусяковы, исправимы, что "не ошибается тот и т. д.". Но
в некоторых ячейках все же голосования были. В ячейке Академии
комвоспитания36 правые получили сто голосов. Совершенно открыто правые ведут
расчет на мужика и чиновника. Но правые настроения, видимо, значительны и в
рабочей среде. Они тем опаснее, что меднолобые никакой подлинной работы в
рабочей массе не ведут, а заняты комбинаторством. Кроме стихийно мужицких
настроений, по-видимому, замечается некоторый слой принципиально правый. Но
в массе актив и наиболее сознательный слой рабочих безусловно левых
настроений. Некоторые агитчики мне говорили, что все чаще встречаются
выступления на тему о том, что мы уже очень миндальничаем с мужичком, что
смычку превратили в фетиш и т. д. Как аппарат ни стремится решать все помимо
партийных масс, рядовые члены партии все более втягиваются в борьбу. Чем
более втягиваются, тем более растут симпатии к нам. Тому много
доказательств.
Во всех ячейках идут доклады. Всюду члены ячейки пристают неотступно к
докладчикам с вопросом "кто же конкретно правый". На одной ячейке рядовой
член партии выступил с речью о конкретных носителях правой опасности и
закончил при явном одобрении ячейки: "Почему же при всем том Рыков --
председатель] С[ов]н[ар]к[ома], а Троцкий в Алма-Ате?"
Даже самые оголтелые аппаратчики теперь рассматривают нас как левых,
льстиво говорят о наших прошлых заслугах и т. д.
Одновременно центристы недельки две тому назад дали лозунг для
"активистов" -- мы достаточно сильны, чтобы справиться с обеими фракциями.
Но события идут колоссально быстро. Теперь вновь, видимо, дело изменилось.
"Мы" немного стали трусить перед напором правых. Настроение тупоголовых
центристов крайне неодинаковое. То ликуют, то трусят. Перед пленумом МК
очень трусили и говорили самые смелые левые фразы. После удачного "разгрома"
углановцев они [посчитали] себя достаточно сильными. Теперь вновь идет
полоса трусости. Вызвана она новым обострением борьбы с правыми.
Вероятно, вы читали статью в "Рабочей газете". В ответ Яглом37 поместил
в "Труде" две статьи Мельничанского и Гинзбурга38 в защиту ВЦСПС39 -- это
тоже вам, вероятно, известно. Аппаратчики воспользовались этим и хотели
постановлением ячейки служащих ВЦСПС снять редактора "Труда". В самый
последний момент, когда Лобов40 готовился выступать с докладом,
его Томский вызвал к себе в кабинет. Час прождали. А там Томский устроил
скандал, потребовал передать все это на суждение фракции. Лобов вышел и "от
имени Сталина, Орджоникидзе и Томского" просил снять вопрос. Большинством
сняли. Это здесь расценили как начало борьбы за ВЦСПС. Но тут борьба идет
куда сложнее. Еще в мае месяце, когда положение Сталина было организовано
крайне слабо, Томский провел инструкцию по выборам на VIII съезд
профсоюзов41. После июльского пленума -- за первый период
взаимных заверений в "монолитном" единстве и т. д. -- Томский и его
тред-юнионисты провели фактически выборы на съезд. ЦК теперь очутился перед
фактом. Съезд чиновников и тред-юнионистов явно правых! Как исправить
положение? Лозовский внес предложение на фракции, чтобы теперь, по крайней
мере, на заводах обсуждали порядок дня съезда. Смысл хода ясен. Попытка
исправить дело либо частичными перевыборами, либо наказами. Но фракция
отвергла предложение Лозовского. Тогда пустили "Комсомольскую
правду"42. Но и это безрезультатно пока.
Единственно радикальный выход -- политически дезавуировать съезд. Но на
это трусишка евразиец43 не пойдет, по-видимому. Таков один из
сложных узлов борьбы. Далее. Единственным оправданием Сталина, когда он
всячески отгораживал правых, выдавая их примиренцам, было стремление и на
ноябрьском пленуме44 получить "монолитное единогласие" Для этого буквально
жертвуется всем.
Теперь идет выработка тезисов к пленуму. Рыков представил свой проект.
Знакомые с ним аппаратчики его характеризуют как нагло правый документ.
1)Темп индустриализации -- нынешний. 2)Вложение в сельское хозяйство
увеличить. 3) Поднять производительность труда на 17%, но зато ни слова о
зарплате. Передано в комиссию: Сталин, Молотов, Яковлев, Рыков и Куйбышев.
Как бы там ни было, Сталин пойдет на все уступки, лишь бы получить
единогласие. Так говорил одному из наших парней и Пятаков. По мнению
последнего, этот компромисс продержится не более двух недель. Впрочем, не
исключена возможность наступления со стороны правых. Может выступить
Угланов, ему все равно нечего терять, его решено снять.
Итак, положение Сталина все время напряженное. Его политика истинно
центристского лицемерия -- левые слова и перманентные уступки правым --
выделяют уже из рядов центристов левых, которые все более и более
приобретают ясные очертания и выходят из политического косноязычия. Левые
сталинцы здесь уже пришли до того сознания, что "единственной гарантией
подлинно ленинской политики в партии есть союз с вами (т. е. не с нами!!!) и
единым фронтом борьба с правыми". Это дословно слова молодого ответственного
левого сталинца. Они еще не зафиксировали в документах свои мысли, а потому
они не могут собирать свои силы.
Переоценивать их силы не следует. Б их часть составляют люди
интеллектуального труда. Но их настроения очень широко распространены, и
будь они люди не столь молоды и не так неопытны, смогли бы собрать
значительные кадры в партии. Подлинное их несчастье -- их возраст, все они
люди молодые, воспитанные в покорности. Вот два ряда фактов. Месяц тому
назад Менжинский в ПБ докладывал, что все мероприятия против оппозиции
впустую, поскольку они продолжают жить политически. Предлагал лишить нас
права вести переписку. Решение нам не было известно45.
Теперь мы узнали, что с 10/XI решено прекратить политическую переписку.
Запретить всем нам кроме Евгения [Преображенского], Карла [Радека], Ищенко и
Серебрякова писать политические письма. Далее волна арестов: в Ленинграде до
сих пор 112, в Москве -- 55, в Киеве -- 42, в Харькове -- 35, Баку -- 15,
Одессе -- 9, Саратове -- 8 и т. д. В Харькове избили арестованных, в
Ленинграде тоже. В Москве 212 человек объявили голодовку (понавезли из
провинции). Дело, как видите, принимает характер явно террористический по
отношению к нам. Но, с другой стороны, известны здесь и другие факты.
Орджоникидзе недавно, дня три тому назад сказал: "В рядах оппозиции так
много превосходных ребят! Бездействуют все, а как их привлечь в партию,
прямо не знаешь, с чего начать".
Сталин, беседуя приблизительно тогда же -- канун праздника, с одним
азиатом, сказал: "Они состоят из двух частей. Одна часть уходит от партии и
скоро даже субъективно станет контрреволюционной, а другая, во главе с
Л.Д.[Троцким], безусловно остается на партийной почве, безусловно нужна
партии. Но как их вернуть? Вот вопрос".
Оба, говоря, знали, что разговор этот дойдет до нас. Ответ я дал
передававшему мне очень простой: "Снять 58 статью, вернуть оппозицию из
ссылки, выпустить из тюрем, а там поговорим: насчет ошибок XV съезда, насчет
центристов и путей их исправления". -- "А насчет ваших ошибок?". -- "И на
этот счет поговорим". Таковы новости. Не полные, но что же поделаешь. Я
спешу, устал писать твердым карандашом, наконец, я даю торжественное
обещание при первой же оказии писать еще.
P. S. Перечитав письмо, я нашел, что переданному разговору могут
кто-либо из товарищей придать серьезное значение. Разумеется, не следует
рассматривать эти разговоры иначе, как симптоматическую болтовню, как
своеобразный маневр, продиктованный трудностью положения, в котором очутился
Сталин в настоящий момент. Но в качестве симптома разговоры эти и
аналогичные учесть надо, для того чтобы иметь суждение о наших центристах!
Но раз перешел от карандаша к ручке -- продолжаю информацию далее.
Октябрьская демонстрация прошла под сплошными левыми плакатами. Не
только мы, но и аппаратчики с удивлением отмечали, что в числе специально к
этой годовщине подготовленных знамен преобладали такие, на которых были
надписи левые. Причем значительная часть левых лозунгов были повторением
прошлогодних, тех, которые к десятилетию считались криминальными. "Долой
кулака, нэпмана и бюрократа", "Огонь направо", "Выполним заветы Ленина" и т.
д. так и пестрили по рядам. Наши ребята играли не последнюю роль в деле
оформления этих лозунгов. Они на местах прилагали все старания, чтобы 1)
преобладали левые знамена и 2) лозунги их, елико возможно, [приближались] к
"классическим" формулировкам. Это им блестяще удалось. Они не имели директив
выдвигать самостоятельные лозунги, но в одном или двух пунктах (стихийно)
был выброшен плакат "Да здравствует товарищ Троцкий", но из демонстрации
напали на них и отняли знамя. XI годовщина не дешево нам обошлась. Жертв мы
дали много. Еще до праздников был схвачен на улице Рафаил [Сахновский], в
портфеле которого взяли черновой набросок инструкции по проведению 7/XI.
Отпечатав (видимо, с прибавлениями), они разослали эту "инструкцию" по
районам для "проработки". После оного райкомы выделили десятки, на
обязанности коих лежало обход по ночам районов с целью воспрепятствовать
расклейке листовок и вывешиванию плакатов. Дано было указание не расклеивать
листовки, а распространять. Несколько комсомольцев, не взирая на то, пошли
на расклейку и были накрыты "десятками" (одиннадцать человек), были схвачены
за разбрасыванием ряд комсомольцев в общей сложности человек до 45 (в числе
55). Листовок, однако, захватили незначительное количество. Распространили
же их около 1800. Притчей во языцех теперь так называемое киевское дело. В
Киеве был арестован ряд товарищей, в их числе рабочие одного завода
(кажется, "Большевик"). Когда об этом узнали рабочие, они выделили делегацию
для отправки в ГПУ. Человек 150 (так пишет сводка ГПУ). Явились. Их не
приняли. Арестованные в это время гуляли, ворвались на балкон и стали
митинговать. Вызвали конную милицию. Демонстрация запела "Интернационал".
Милиция под козырек. После разогнали. На второй день пришли уже всем заводом
к окружкому и окрисполкому. Называют цифру 2000. ГПУ преуменьшает. Но успели
высказаться лишь три или четыре оратора. Делегатов в исполком и окружком не
пустили, выступавших арестовали. Разогнали.
Подробно не пишу, т. е. полагаю вам известно про бюллетень No 6489, где
много всяких сведений.
Я лично узнал эти сведения от аппаратчиков, все, за исключением числа
демонстрантов, совпадает с нашими сведениями.
Пятаков сказал одному из наших товарищей, что сводки ГПУ почти дословно
то же рассказывают, преуменьшая цифры.
В Ленинграде из числа мне известных: Ольга Танхилевич (кр[асный]
профессор, автор работы об Эпикуре46 и Лукреции47),
Альтер (автор работы о Р.Люксембург и др[угих]), Яцек, Вл. Яковин и
др[угие]. Число московских велико. Упомяну: Рафаил Сахновский, братья
Каплинские (Юрий и Лев), Лобода, Сандомирский, Барышев, Лавлер Поля,
Каминский, Петров, Метерицкий, Китаев, Эльцина Вера, Муся Магид, Фельдман
братья и др[угие].
Жертв, как видите, много, но приход еще большой. Баланс в нашу пользу.
будет. В противном случае -- путь инфляции и резкого обострения кризиса.
Партийное руководство пока стоит на этом пути.
Оппозиция предвидит обострение хозяйственного положения в текущем году.
Хлебные затруднения повторятся.
Снова пропускаются все сроки для выпрямления политики партии в деревне.
Оппозиция предлагает:
Ввести подоходно-прогрессивный налог на кулачество.
Обязательный заем в 150 млн пудов для крупных хлебодержателей.
Организация союза бедноты.
Отправка в деревню лучших пролетариев помочь бедноте организоваться.
В противном случае могут повториться "чрезвычайные меры" со всеми
губительными последствиями их для смычки с середняком23.
Пожалуй, самым интересным местом статьи Бухарина является вводная
часть, которая может быть кратко названа "Тоска по родине", то бишь лучшему
режиму. Послушайте, сколько подлинно элегической грусти заключено в
следующих словах:
"Посмотрите на письма рабочих, на записки, подаваемые во время
различных собраний, послушайте выступления рядовых пролетариев. Какой
огромный культурно-политический рост. Какой уровень вопросов и проблем,
копошащихся в головах массы. Какая жгучая потребность доискаться до "корня
вещей". Какая неудовлетворенность ходячей и стертой монетой штампованных и
пустоватых фраз, элементарных, как бревно, и похожих одна на другую, как две
горошины. Надо сознаться, что здесь в этих "ножницах" между запросами массы
и той "духовной пищей", которая ей подается (часто холодной и неряшливо
едва-едва разогретой), есть большая доля вины с нашей стороны вообще, со
стороны нашей печати, в особенности. Разве те вопросы, жгучие и "больные",
которые сверлят мозги многим и многим, находят у нас достаточно живой
отклик? Разве у нас достаточно удовлетворительно поставлено дело серьезной
информации о нашем хозяйстве? Разве мы в достаточной степени ставили перед
массой, и рабочей массой в первую очередь, сложнейшие проблемы нашего
хозяйствования? Нет и тысячу раз нет: здесь у нас огромный пробел, который
нужно заполнить, чтобы иметь право говорить о серьезных усилиях по
вовлечению масс в активное социалистическое строительство... Мы и сами
недостаточно осознали всю новизну условий реконструктивного периода. Именно
поэтому мы так "запаздывали". Проблему своих спецов поставили лишь после
Шахтинского дела, проблему совхозов и колхозов сдвинули практически с места
после хлебозаготовительного кризиса и связанных с ним потрясений и т. д.,
словом, действовали в значительной мере согласно истинно русской поговорке:
"Гром не грянет -- мужик не перекрестится"" .
Эта меланхоличность -- не просто случайное душевное состояние впавшего
в грусть Бухарина при виде кричащего несоответствия между политическим
ростом пролетариата и тупоумным и бездарным партийным руководством. Нет, его
грусть имеет серьезные политические корни. Как не грустить Бухарину? Статья
его появилась в "Правде" от 30 сентября. До этого его и его друзей усиленно
"прорабатывали" в ячейках и на активах. Когда все было сделано, выпустили
его со статьей, смысл которой, в лучшем случае, состоит в дальнейшей борьбе.
Для данного этапа борьбы статья его опоздала. То ли дело было, когда
Бухарин, будучи редактором "Правды" сам давал сигналы к "проработке"
оппозиции. И как все это было недавно.
Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые сны?
Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит --
В глубокой тьме таится он24.
Есть, есть о чем грустить Бухарину. По человечески, его можно даже
пожалеть. Увы, в политике на чувстве ничего не строится. А стоит только
трезво посмотреть на дело, и мы увидим, что поделом вору и мука.
Посмотрим, к каким политическим мыслям приходит Бухарин по случаю
меланхолии. Первое -- огромное несоответствие между запросами рабочих масс и
даваемыми ответами. Святая истина. Это несоответствие, увы, является фактом
не со вчерашнего дня. Второе -- никуда не годные шпаргалки, количество
которых обратно пропорционально их содержанию. Верно, тысячу раз верно.
Третье -- неподготовленность партии к решению основных хозяйственных (и
политических) задач -- отсутствие партийной демократии. И это совершенно
справедливо. По части "запаздывания" мы должны сделать нашему автору еще два
пренеприятных замечания. Ленин однажды сказал про "опаздывание" в хозяйстве:
"Отстающие будут биты". И второе -- любезные граждане, вы уже опять опоздали
с подготовкой к хозяйственному сезону. Если вы глухи и немы к указаниям
разума, то пусть снова учат вас колотушки жизни. Таков ваш удел.
Но обо всем этом оппозиция говорила давно, а не в порядке меланхолии25.
Оппозиция ставила вопрос о партийном режиме в связь с политикой партийного
руководства. Она указывала, что такой партийный режим неизбежно заведет
партию в окончательный тупик. Но вот оппозиция в Сибири, Средней Азии и
др[угих] "гиблых" местах. Не Бухарин ли глумится публично над преследуемыми
пролетарскими якобинцами?
Где Троцкий, в уме и революционной решимости которого Бухарин черпал
вдохновение в лучшие годы своей жизни? Где другие монтаньяры из ленинской
гвардии, которые остались верными пролетариату и в дни революционных
триумфов и в дни повседневной работы? Где они, "загрустивший" Бухарин? Не ты
ли первый, убоявшись открытого идейного боя, трусливым поднятием руки
отправлял оппозицию на сухую гильотину26? А теперь скулишь, как побитая
собака.
Сегодня режим поражает Бухарина, как вчера он поражал ленинскую
оппозицию. По этому поводу ленинская оппозиция не имеет никаких оснований
для выражения правым политического сочувствия. Но наблюдая за расправой с
правыми, мы должны сказать одно: душат их точно так же за спиной партии и
рабочего класса, как душили в свое время оппозицию. Правые уже политически
осуждены. В обращении ЦК по поводу Московской организации прямо говорится,
что с правыми надо бороться так же, как и с троцкистами. Значит, аресты,
ссылки?
Кто же они, эти стопроцентные правые (непримиренцы)? Где их взгляды,
изложенные ими самими? Ведь дело-то заключается в том, что пролетариату и
партии надо в первую очередь преодолеть определенную сумму политических
взглядов. Лишь в этом случае партия идейно вырастет и, может быть, окупит
расходы внутрипартийной борьбы. Неужели же дело только в Лядове и Угланове?
Правда, когда подумаешь, что ты в каком-нибудь Минусинске можешь встретиться
с Лядовым, то не можешь преодолеть чувства гадливого отвращения...
Мы говорим рабочим-коммунистам: долой правых. Правым должен быть
нанесен решительный идейный разгром. Никаких заигрываний с правыми (тебя
бьют, меня бьют -- давай бороться с аппаратом сообща).
Вместе с тем мы говорим партии и рабочему классу: за сталинские методы
борьбы с правыми -- ни капли ответственности. Правых надо политически
победить, а не душить их в тайниках партийного аппарата. Центристы сами
идейные банкроты. Власть в руках ограниченных эмпириков и тупоумных кретинов
есть величайшее бедствие вообще, в революционной эпохе в особенности. Вот
почему мы не может оказать ни малейшего доверия вождям центристов. Нельзя
бороться с правыми всерьез, преследуя ленинскую оппозицию. Требование
возвращения оппозиции из ссылки является необходимейшим условием изменения
партийного режима. За это требование должны бороться все, кому дороги
интересы пролетарской революции.
Когда настоящая работа была почти уже закончена, пришли газеты с
обращением ЦК по поводу Московской организации. В этом документе центристы
официально формулируют свои взгляды. Мы показали, в чем сходятся и в чем
расходятся взгляды центристов со взглядами правых. Эти же газеты принесли
сведения о дальнейшем обострении борьбы внутри блока. Все это говорит о том,
что мы правильно расценивали положение дел в экономике и политике.
Мы оставили без разбора путаные и противоречивые суждения Бухарина о
некоторых теоретических вопросах, в частности, о законе ценностей. Человек
отменил этот закон, школа его создала теорию о "двуедином регуляторе";
теперь Бухарин пресмыкается перед этим законом. Все одинаково неверно. Не
надо было в классовом обществе при наличии рыночных отношений выбрасывать за
борт краеугольный камень марксистской экономики. Со своей переходной
экономикой, отличительным свойством которой является то, что при капитализме
[...]27 все "наоборот" или "навыворот". Бухарин пока что попал не в царство
социализма, а в лапы самой вульгарной экономии. Однако разбор этого вопроса
крайне отяготил бы и так разросшийся ответ. Бухарин с Кржижановским28,
наверно, скоро станут академиками29. Мы не можем поздравить Академию наук с
этой парой новых "бессмертных".
Ни тот, ни другой не могут считаться представителями марксистской
науки.
Лучшим отводом Бухарину является разобранная нами статья.
Банкротство же теперешнего Госплана есть в то же время банкротство его
главы.
Минусинск
23 октября 1928 г.
Товарищи, в ночь 21 октября совершилась новая расправа на
большевиками-ленинцами. В Ленинграде, Харькове, Москве арестовано свыше
сотни стойких пролетарских революционеров -- с крупнейших фабрик и заводов
этих городов. Вместе со всей ленинской оппозицией они боролись за
исправление непролетарской политики нынешнего партийного руководства. Они
стремились свалить с плеч рабочих и деревенской бедноты непосильное бремя
все растущей безработицы, падающей заработной платы, обостряющегося
товарного голода, кулацкой кабалы и чудовищного бюрократического зажима.
Большевики-ленинцы призывали и зовут рабочих к борьбе с кулаком,
угрожающим пролетариату голодом, с наглеющим нэпманом и развращенным
бесконтрольным властвованием бюрократом и аппаратчиком. За это лучших
представителей оппозиции беспринципное сталинское руководство бросило в
тюрьму. На словах борясь с правыми, оно на деле прикрывает их. Оно само
переходит на рельсы правой политики, сыпя все новые удары по левому крылу
партии.
Товарищи, в качестве неотложных мероприятий большевики-ленинцы
добиваются:
усиления темпа индустриализации страны; такого повышения зарплаты,
которое возместило бы возрастающую дороговизну, неуклонно растушую
интенсивность труда; отмены непрерывных пересмотров норм выработки и
расценок;
организации союзов деревенской бедноты для борьбы с кулачеством;
принудительного займа на кулацкие хлебные и продовольственные излишки;
очистки партийных, профсоюзных и других органов
от разложившихся и переродившихся элементов;
подлинной, проводимой не на словах, а на деле, пролетарской демократии.
Это ленинские требования. Только на основе их действительного
проведения можно дать сокрушительный отпор наступающим на пролетариат его
классовым врагам. Расправа над оппозицией выгодна только буржуазии, а не ВКП
и рабочим. Московские пролетарии! Вы всегда были в первой шеренге
революционных борцов. Довольно выжидать -- слово за вами. Боритесь под
руководством оппозиции за ленинскую политику. Защищайте борцов за ваше дело:
выступайте с требованием немедленного освобождения на поруки фабрик и
заводов арестованных рабочих-оппозиционеров. Требуйте созыва заводских
собраний и выносите резолюции протеста против арестов большевиков-ленинцев и
добивайтесь их возвращения на заводы! Организуйте по цехам сбор подписей за
освобождение из тюрем и возвращение из ссылки большевиков-ленинцев и их
вождей товарищей Троцкого, Радека, Сосновского, Раковского, И.Н.Смирнова,
Смилги, Преображенского и других. Организуйте денежную помощь арестованным
ленинцам и их семьям!
В качестве протеста против террористического подавления оппозиции
выбирайте арестованных и сосланных оппозиционеров на предстоящих перевыборах
в партийные и профсоюзные органы и Московский совет!
Большевики-ленинцы (оппозиция ВКП)
Москва, 24 октября 1928 г.
Друзья,
Хочу воспользоваться оказией, т.к., видимо, нам по почте не часто
теперь придется сообщать друг другу новости32. Из газет, вероятно, вы уже
осведомлены насчет московского "бунта"33. Это действительно был бунт, но
бунт аппарата. Теперь уже очевидно, что тогда правые в надежде, что потери
их будут огромны, решили пожертвовать несколькими секретарями, чтобы
сохранить политические посты34. Им это удалось. После бунта они имеют теперь
бюро МК пять человек, а центристы -- три (один болен -- равно -- два), они
объявлены не правыми, а лишь примиренцами. Даже Рютин теперь котируется на
центристской публичной бирже как примиренец. Пытаются выезжать на всяких
Лядовых. Правые ведут расчет на затруднения и осуществляют тактику саботажа.
Они в гос-хоз-сов-кооп-аппаратах итальянят35 вовсю. Один жестко правый мне
говорил: "Хорошо им принимать левые резолюции и разводить демократию,
пускай-ка сами реализуют ее". В связи с такой тактикой они во всех ячейках,
где их ожидает [поражение], "каются". Однако их покаяниям никто никакой веры
не придает. Недельки две после бунта они было держали себя смирненько, да
вот теперь вновь обнаглели. Один из работников аппарата мне говорил дня
четыре назад: "Угланов с наглой откровенностью мобилизует вокруг себя хоз-,
сов- и коопчи-нуш. Михайлов организует профбюрократов. Нужно полагать, что
они готовятся к борьбе". На мой вопрос, что же конкретно Угланов может
сделать теперь, он ответил: "По всему, он готовит какое-то выступление". --
"Какое?" -- "Он готовится, видимо, рассказать разоблачающие Сталина
сенсации". -- "По-видимому, о методах его руководства". Мой собеседник --
сталинец -- человек, вполне доверия достойный. Как общее правило, правые не
голосуют, резолюции не вносят, кое-где лично выступают с елейными речами на
тот счет, что ошибки пусяковы, исправимы, что "не ошибается тот и т. д.". Но
в некоторых ячейках все же голосования были. В ячейке Академии
комвоспитания36 правые получили сто голосов. Совершенно открыто правые ведут
расчет на мужика и чиновника. Но правые настроения, видимо, значительны и в
рабочей среде. Они тем опаснее, что меднолобые никакой подлинной работы в
рабочей массе не ведут, а заняты комбинаторством. Кроме стихийно мужицких
настроений, по-видимому, замечается некоторый слой принципиально правый. Но
в массе актив и наиболее сознательный слой рабочих безусловно левых
настроений. Некоторые агитчики мне говорили, что все чаще встречаются
выступления на тему о том, что мы уже очень миндальничаем с мужичком, что
смычку превратили в фетиш и т. д. Как аппарат ни стремится решать все помимо
партийных масс, рядовые члены партии все более втягиваются в борьбу. Чем
более втягиваются, тем более растут симпатии к нам. Тому много
доказательств.
Во всех ячейках идут доклады. Всюду члены ячейки пристают неотступно к
докладчикам с вопросом "кто же конкретно правый". На одной ячейке рядовой
член партии выступил с речью о конкретных носителях правой опасности и
закончил при явном одобрении ячейки: "Почему же при всем том Рыков --
председатель] С[ов]н[ар]к[ома], а Троцкий в Алма-Ате?"
Даже самые оголтелые аппаратчики теперь рассматривают нас как левых,
льстиво говорят о наших прошлых заслугах и т. д.
Одновременно центристы недельки две тому назад дали лозунг для
"активистов" -- мы достаточно сильны, чтобы справиться с обеими фракциями.
Но события идут колоссально быстро. Теперь вновь, видимо, дело изменилось.
"Мы" немного стали трусить перед напором правых. Настроение тупоголовых
центристов крайне неодинаковое. То ликуют, то трусят. Перед пленумом МК
очень трусили и говорили самые смелые левые фразы. После удачного "разгрома"
углановцев они [посчитали] себя достаточно сильными. Теперь вновь идет
полоса трусости. Вызвана она новым обострением борьбы с правыми.
Вероятно, вы читали статью в "Рабочей газете". В ответ Яглом37 поместил
в "Труде" две статьи Мельничанского и Гинзбурга38 в защиту ВЦСПС39 -- это
тоже вам, вероятно, известно. Аппаратчики воспользовались этим и хотели
постановлением ячейки служащих ВЦСПС снять редактора "Труда". В самый
последний момент, когда Лобов40 готовился выступать с докладом,
его Томский вызвал к себе в кабинет. Час прождали. А там Томский устроил
скандал, потребовал передать все это на суждение фракции. Лобов вышел и "от
имени Сталина, Орджоникидзе и Томского" просил снять вопрос. Большинством
сняли. Это здесь расценили как начало борьбы за ВЦСПС. Но тут борьба идет
куда сложнее. Еще в мае месяце, когда положение Сталина было организовано
крайне слабо, Томский провел инструкцию по выборам на VIII съезд
профсоюзов41. После июльского пленума -- за первый период
взаимных заверений в "монолитном" единстве и т. д. -- Томский и его
тред-юнионисты провели фактически выборы на съезд. ЦК теперь очутился перед
фактом. Съезд чиновников и тред-юнионистов явно правых! Как исправить
положение? Лозовский внес предложение на фракции, чтобы теперь, по крайней
мере, на заводах обсуждали порядок дня съезда. Смысл хода ясен. Попытка
исправить дело либо частичными перевыборами, либо наказами. Но фракция
отвергла предложение Лозовского. Тогда пустили "Комсомольскую
правду"42. Но и это безрезультатно пока.
Единственно радикальный выход -- политически дезавуировать съезд. Но на
это трусишка евразиец43 не пойдет, по-видимому. Таков один из
сложных узлов борьбы. Далее. Единственным оправданием Сталина, когда он
всячески отгораживал правых, выдавая их примиренцам, было стремление и на
ноябрьском пленуме44 получить "монолитное единогласие" Для этого буквально
жертвуется всем.
Теперь идет выработка тезисов к пленуму. Рыков представил свой проект.
Знакомые с ним аппаратчики его характеризуют как нагло правый документ.
1)Темп индустриализации -- нынешний. 2)Вложение в сельское хозяйство
увеличить. 3) Поднять производительность труда на 17%, но зато ни слова о
зарплате. Передано в комиссию: Сталин, Молотов, Яковлев, Рыков и Куйбышев.
Как бы там ни было, Сталин пойдет на все уступки, лишь бы получить
единогласие. Так говорил одному из наших парней и Пятаков. По мнению
последнего, этот компромисс продержится не более двух недель. Впрочем, не
исключена возможность наступления со стороны правых. Может выступить
Угланов, ему все равно нечего терять, его решено снять.
Итак, положение Сталина все время напряженное. Его политика истинно
центристского лицемерия -- левые слова и перманентные уступки правым --
выделяют уже из рядов центристов левых, которые все более и более
приобретают ясные очертания и выходят из политического косноязычия. Левые
сталинцы здесь уже пришли до того сознания, что "единственной гарантией
подлинно ленинской политики в партии есть союз с вами (т. е. не с нами!!!) и
единым фронтом борьба с правыми". Это дословно слова молодого ответственного
левого сталинца. Они еще не зафиксировали в документах свои мысли, а потому
они не могут собирать свои силы.
Переоценивать их силы не следует. Б их часть составляют люди
интеллектуального труда. Но их настроения очень широко распространены, и
будь они люди не столь молоды и не так неопытны, смогли бы собрать
значительные кадры в партии. Подлинное их несчастье -- их возраст, все они
люди молодые, воспитанные в покорности. Вот два ряда фактов. Месяц тому
назад Менжинский в ПБ докладывал, что все мероприятия против оппозиции
впустую, поскольку они продолжают жить политически. Предлагал лишить нас
права вести переписку. Решение нам не было известно45.
Теперь мы узнали, что с 10/XI решено прекратить политическую переписку.
Запретить всем нам кроме Евгения [Преображенского], Карла [Радека], Ищенко и
Серебрякова писать политические письма. Далее волна арестов: в Ленинграде до
сих пор 112, в Москве -- 55, в Киеве -- 42, в Харькове -- 35, Баку -- 15,
Одессе -- 9, Саратове -- 8 и т. д. В Харькове избили арестованных, в
Ленинграде тоже. В Москве 212 человек объявили голодовку (понавезли из
провинции). Дело, как видите, принимает характер явно террористический по
отношению к нам. Но, с другой стороны, известны здесь и другие факты.
Орджоникидзе недавно, дня три тому назад сказал: "В рядах оппозиции так
много превосходных ребят! Бездействуют все, а как их привлечь в партию,
прямо не знаешь, с чего начать".
Сталин, беседуя приблизительно тогда же -- канун праздника, с одним
азиатом, сказал: "Они состоят из двух частей. Одна часть уходит от партии и
скоро даже субъективно станет контрреволюционной, а другая, во главе с
Л.Д.[Троцким], безусловно остается на партийной почве, безусловно нужна
партии. Но как их вернуть? Вот вопрос".
Оба, говоря, знали, что разговор этот дойдет до нас. Ответ я дал
передававшему мне очень простой: "Снять 58 статью, вернуть оппозицию из
ссылки, выпустить из тюрем, а там поговорим: насчет ошибок XV съезда, насчет
центристов и путей их исправления". -- "А насчет ваших ошибок?". -- "И на
этот счет поговорим". Таковы новости. Не полные, но что же поделаешь. Я
спешу, устал писать твердым карандашом, наконец, я даю торжественное
обещание при первой же оказии писать еще.
P. S. Перечитав письмо, я нашел, что переданному разговору могут
кто-либо из товарищей придать серьезное значение. Разумеется, не следует
рассматривать эти разговоры иначе, как симптоматическую болтовню, как
своеобразный маневр, продиктованный трудностью положения, в котором очутился
Сталин в настоящий момент. Но в качестве симптома разговоры эти и
аналогичные учесть надо, для того чтобы иметь суждение о наших центристах!
Но раз перешел от карандаша к ручке -- продолжаю информацию далее.
Октябрьская демонстрация прошла под сплошными левыми плакатами. Не
только мы, но и аппаратчики с удивлением отмечали, что в числе специально к
этой годовщине подготовленных знамен преобладали такие, на которых были
надписи левые. Причем значительная часть левых лозунгов были повторением
прошлогодних, тех, которые к десятилетию считались криминальными. "Долой
кулака, нэпмана и бюрократа", "Огонь направо", "Выполним заветы Ленина" и т.
д. так и пестрили по рядам. Наши ребята играли не последнюю роль в деле
оформления этих лозунгов. Они на местах прилагали все старания, чтобы 1)
преобладали левые знамена и 2) лозунги их, елико возможно, [приближались] к
"классическим" формулировкам. Это им блестяще удалось. Они не имели директив
выдвигать самостоятельные лозунги, но в одном или двух пунктах (стихийно)
был выброшен плакат "Да здравствует товарищ Троцкий", но из демонстрации
напали на них и отняли знамя. XI годовщина не дешево нам обошлась. Жертв мы
дали много. Еще до праздников был схвачен на улице Рафаил [Сахновский], в
портфеле которого взяли черновой набросок инструкции по проведению 7/XI.
Отпечатав (видимо, с прибавлениями), они разослали эту "инструкцию" по
районам для "проработки". После оного райкомы выделили десятки, на
обязанности коих лежало обход по ночам районов с целью воспрепятствовать
расклейке листовок и вывешиванию плакатов. Дано было указание не расклеивать
листовки, а распространять. Несколько комсомольцев, не взирая на то, пошли
на расклейку и были накрыты "десятками" (одиннадцать человек), были схвачены
за разбрасыванием ряд комсомольцев в общей сложности человек до 45 (в числе
55). Листовок, однако, захватили незначительное количество. Распространили
же их около 1800. Притчей во языцех теперь так называемое киевское дело. В
Киеве был арестован ряд товарищей, в их числе рабочие одного завода
(кажется, "Большевик"). Когда об этом узнали рабочие, они выделили делегацию
для отправки в ГПУ. Человек 150 (так пишет сводка ГПУ). Явились. Их не
приняли. Арестованные в это время гуляли, ворвались на балкон и стали
митинговать. Вызвали конную милицию. Демонстрация запела "Интернационал".
Милиция под козырек. После разогнали. На второй день пришли уже всем заводом
к окружкому и окрисполкому. Называют цифру 2000. ГПУ преуменьшает. Но успели
высказаться лишь три или четыре оратора. Делегатов в исполком и окружком не
пустили, выступавших арестовали. Разогнали.
Подробно не пишу, т. е. полагаю вам известно про бюллетень No 6489, где
много всяких сведений.
Я лично узнал эти сведения от аппаратчиков, все, за исключением числа
демонстрантов, совпадает с нашими сведениями.
Пятаков сказал одному из наших товарищей, что сводки ГПУ почти дословно
то же рассказывают, преуменьшая цифры.
В Ленинграде из числа мне известных: Ольга Танхилевич (кр[асный]
профессор, автор работы об Эпикуре46 и Лукреции47),
Альтер (автор работы о Р.Люксембург и др[угих]), Яцек, Вл. Яковин и
др[угие]. Число московских велико. Упомяну: Рафаил Сахновский, братья
Каплинские (Юрий и Лев), Лобода, Сандомирский, Барышев, Лавлер Поля,
Каминский, Петров, Метерицкий, Китаев, Эльцина Вера, Муся Магид, Фельдман
братья и др[угие].
Жертв, как видите, много, но приход еще большой. Баланс в нашу пользу.