Страница:
Сразу после этого она, встретив Кински в прелестном зеленом полуторагектаровом садике за бокалом шампанского, предложила ей хорошее народное очистительное средство от запоров - проглотить три маслины с косточками.
- Через час это уже подействует, и вы почувствуете себя как ребенок во время полуденного сна. Только постарайтесь в это время находиться недалеко от туалета, так как понос будет достаточно сильный и долгий. А лучше, милочка, как только проглотите маслинки, так и посидите, почитайте что-нибудь веселое на толчке.
После этого случая Насти Кински всегда отрывает огромное количество бумаги от туалетного рулона и кладет все это поверх воды, практически на сто процентов заглушая звуки падения свыше. И так же как Ким Бессингер отчаянно ерзает своими стройными ножками по полу.
Было страшно и больно читать эти интервью, этот выстраданный бред хорошеньких женщин, убивающих своё собственное "я" из-за бредовых принципов восхождения друг над другом и гордыни неусмиренной, блин.
И ведь курсовую эту потом издали в местной Университетской типографии. Совсем как у нас газета "Архитектор" в инстике была. Только имена не полные, конечно опубликовали, а только инициалы. У Мирьям то я оригинал читал, еще до сдачи этой курсовой.
НАБЛЮДЕНИЕ
Я когда из туалета выхожу, постоянно задаю себе вопрос:
- Откуда во мне всё ЭТО?
Вот писательница Наталья Кушак, например, не стесняется своих излияний. К великим людям из России эта дешевая напускная попса не относится.
Однако у неё другие сложности. Она не может сходить "по большому", если не покурит в этот момент сигаретку "Кэмэл". Именно "Кэмэл" и ничто другое. В противном случае, за отсутствием присутствия таковой это может грозить ей запором. Надо сказать, что Наташа не курит совсем, а "Кэмэл" служит ей только в качестве слабительного.
У Наташиного мужа (забыл его имя) есть машина марки Фольксваген-Пассат. Чтобы не тратить деньги на сигареты Наташа, по деловому, поместила рекламу компании верблюдов на капоте своего авто, за что компания "Кэмэл" высылает ей сертификат на ежемесячную бесплатную отоварку в размере двух блоков сигарет "Кэмэл-лайт" на складе в Слотерфарте, город Амстердам, Земля, Солнечная Система.
МОСКВА
Народное средство по борьбе с запорами - три маслины с косточками - было подсказано Маргрэйт де Моор одной русской дамочкой по имени Маргарита Фирюбина.
Ритик - приемная дочка товарища Екатерины Алексеевны Фурцевой, министра культуры Брежневской эпохи. Крайне интересная женщина, удивительной судьбы человек.
Для получения статуса политического беженца в Нидерландах сменила благодаря моим недюжинным способностям художника-графика, своё вероисповедание и национальность на добротное и всемирноприемлимое - иудейское.
Однако это требует отдельной истории.
В первую очередь очень интересно, как Рита однажды решила бороться со своим крайне излишним весом. Маслины, конечно в этом ей мало помогали - все ведь с говном выйти не может, и решила обратиться она по сему к, известному в те годы на всей Руси великой, дяденьке - Кашпировскому. Времена тогда были уже не те, когда можно своими связями и именем пробиться на прием к могучему исцелителю. Доктор не очень то беспокоился об именах своих клиентов - все платили поровну. Дождавшись своей очереди через пару-тройку месяцев, Ритик с дрожью в толстых ногах переступила порог кабинета и медленно направилась к столу к светилу. Светило сидел в кресле и, не поднимая головы, продолжал перебирать на столе какие-то бумаги. Наверняка счета своих зарубежных банков. Ритик приблизилась к столу и робко так кхы-кхы кашлянула в пухлый кулачек.
Кашпировский медленно поднял голову, очень долго, как показалось пациентке, смотрел из-под своего могучего лобья на неё и вдруг оглушительно громко рявкнул на всю Тверскую:
- Мяса жрать меньше надо, свинья такая! Вон отсюда!
Ритик кубарем выкатилась из кабинета мимо секретарши и, что было духа, так же кубарем, покатилась домой, вся на нервах же, обзванивать своих подружек, о том какой же Кашпировский говнюк. Взял деньги, наорал, как последний подонок, и еще доктор называется после этого.
Квартира у Ритика на улице Горького, нынешней соответственно Тверской, около Моссовета, с подогреваемыми полами и огромным холодильником, забитым всякой вкуснятинкой. Ритик перво-наперво бросилась к своему большому железному другу и засунула себе в рот хороший кусок ветчины. Стала медленно и со вкусом жевать, запивая домашним брусничным компотиком, изредка постанывая и перекатывая голову с права налево по своему подбородку. "Какой идиот, - думала она, - мяса, видите ли, жрать меньше надо, ишь раскомандовался, свинья такая, светило хреново".
И только у Ритика всплыли в памяти эти золотые слова, как жестокая судорога свела желудок её, и едва она успела добежать до просторного туалета с подогреваемым полом, как вся ветчина, под громкий рык, вывалилась из маленького рта, смоченная брусничной водичкой.
Да, доктор Кашпировский опять оказался на высоте!
С тех самых пор Ритик не ест мясо, однако, только один сорт его - свинину. Видимо слова: - ...свинья такая, - в сознании у Риты были восприняты по-другому. Но зато ей не нужно никаких делать особых усилий, переквалифицируя себя в еврейскую беженку. Не есть поросятинку.
Такие дела.
Волк и коза
(басня)
Волк видит - коза пасется на каменной горе и нельзя ему к ней подобраться. Он ей и говорит:
- А пошла бы ты вниз, коза, тут и место поровнее, и трава для корма много слаще?
А коза и отвечает ему:
- Да пошел ты, козел...
ЛОНДОН
Второй раз мне было отказано в эфире на БиБиСи, потому что новый председатель КГБ (запамятовал его фамилию) выпустил, наконец, семью русского шпиона и беженца Олега Гордиевского к своему любящему мужу и отцу в Лондон, и счастливые люди, борцы за свободу слова и государственных тайн нашли добрый прием под крышей парламентской монархии. Сева, естественно, отложил и в этот раз интервью, отдав предпочтение борцам, вместо засраного андерграундного художника по жизни, проживающего на Олд Кент Роуд в трущобах Южного Лондона и питающегося фруктовыми отбросами с Ист-эндовского рынка.
Мне, правда, торопиться было некуда, так как жизнь моя лимитная текла спокойно и весело под сенью этой самой парламентской монархии и в бесплатном жилье. Так что, когда время подошло, то найти меня было очень просто, нужно просто кинуть маленький камешек в окно второго этажа, третьего от угла по Гленвэй 45 (из пентхауса на Олд Кент Роуд меня тогда уже выперли по решению суда Южного Лондона), и я к вашим услугам. Что и случилось однажды вечером. В окно постучал лёгкий кирпич, и седые длинные волосы увлекли меня в студийные кулуары БиБиСи.
Перед моим эфиром, который был посвящен как раз проблемам лондонской полиции в борьбе с нелегалами и лимитчиками из России, Сева работал с лысым, спокойным, приятным мужчинкой, типично борингового бухгалтерского вида. Сидя в студии с операторами за стеклом и отчаянно пытаясь побороть растущее волнение оттого, что по приезде в Рашу придется доказывать, что я только что разговаривал с Плантом и тот стрельнул у меня "Астру", я думал, кому к черту нужны воспоминания бывших Советских бухгалтеров. Если, конечно, они не смылись с кучей зелёных, бумажных денег или Золота Партии.
Передача закончилась, Сева вышел с бухгалтером, нежно и осторожно поддерживая его под руку, нежно смотря в глаза и рассыпая любезности. Если б не Всеволодова прелестная жена я подумал бы, что два педрилки договариваются о свидании на Пикадильке.
Я встал навстречу Севе с блеском в глазах, в которых до сих пор сияло отражение страшной физиономии Роберта Планта.
- Витя, познакомься, это Михаил Уржаков. Это, со кол, новая волна молодежной иммиграции в Великобританию. Молодежь нынче не блюдёт никаких законов, чтобы добиться своего, что крайне радует.
- Виктор, Виктор Суворов, - мягко сказал бухгалтер и пожал мою влажную от стэирвэй ту хэвэн руку.
И столько в его руке было энергии, что я понял, эти пальцы, вряд ли считали засаленные купюры в окошках металлургических сберкасс и выдавали их в натруженные, усталые повседневной измученностью, руки.
- Удачи Вам, Миша. Она нам сейчас нужна как никогда.
Мне стало так приятно, что он назвал меня на Вы с большой буквы, что на мгновение забыл о Цепах. Сразу, кстати, чувствуется, когда тебя называют с большой буквы. Положа ногу на ногу, руку на сердце, Виктор был единственный человек в моей жизни, если не считать моих родителей, называвшими меня на Вы. Родители начали называть сразу, когда я пришел после первого дня в первом классе школы номер 1 в городе герое Уфе.
По крайней мере, Витя дал это понять, даже может, не имея это глубоко ввиду.
Потом открыл свой небольшой, коричневой кожи, саквояж, придерживая его на колене, вынул оттуда небольшую книгу. Сева, читая его мысли, протянул ему свой стёршийся в боях за свободу слова, уставший, рабочий Паркер.
"Михаилу. Будь добр! Виктор Суворов" вывела белая рука второй стороне обложки. Меня сразу пробило, что это идентично автографу Артура Хэйли для Найджла на обложке "Аэропорта".
На обложке книги бухгалтера рельефно прбивалось название его произведения - "Ледокол".
"Полярник он, что ли? - подумал я, и, пожав еще раз белую руку, для получения полного фэн шуя от рокера Планта и полярника Суворова, двинулся вслед за Севой в студию.
ВАНУА-ЛЭВУ
Этот "Ледокол" в издании Британского "Пингвина" лежит в его коллекции совместно с "Аэропортом" того же "Пингвина". Мало того, что книги завёрнуты в тяжёлый целлофан и запаяны от проникновения воды, что не открыть, так еще лежат в металлической коробке из-под кубинских сигар "Гавана".
Так вот жизнь сводит и разводит задрипанных горе-писателей-художников-по-жизни с предателями Советской Социалистической Родины, Земля, Солнечная Система, Млечный Путь, приговорёнными ГРУ заочно и пожизненно к расстрелу из двадцати восьми автоматов системы АКМС навзничь.
МГ.
СВЕРДЛОВСК
Все что есть, это - рок-н-ролл. Мне кажется, что напалм, что рок-энд-ролл очень созвучны по утрам. И то и другое испепеляет. А как приятно было чувствовать себя напалмом в России.
"Коммунисты, я буду жрать ваше мясо"!
Круто, правда? Это из бывшего репертуара бывшего Красного Хача, группы Свердловского Рок Клуба начала Перестройки.
Мама моя, Антонина Александровна Уржакова, пожилая, прелестная женщина, говорит, что никогда не отречется от идеи, с которой она росла всю жизнь. У ней хоть идея есть. Не то что у нас - гденьги, гденьги и водкадавай!
Меня же Егорка со Стешкой сейчас иногда спрашивают, - "Папан! А чо такое ващще комунизьм?"
Я грю, - "Да я уже постарел, не помню, дети мои чо это такое. Вы бы лучше капитализьму учились". "А чо такое постареть, папан?" (Они у меня всегда чокают, независимо от того, где наше проживание осуществляется - в Амстердаме, Лондоне, Нью-Йорке, Лиссабоне, Стокгольме, Гонконге и тд. - уральская, бляха-муха, кровь, ю ноу, вот ай мин!)
А когда ты поймёшь, что постарел?
Просто! Говно теорема, детишки!
"Если ты начал открывать пивные бутылки открывалкой, значит, ты мощно постарел".
Такие дела.
ЧАРЫН
Старший брат Сашки Сюткина, Олег Сюткин сломал ногу, не смог выкарабкаться из каньона реки Чарын в Казахстане и умер, судя по всему, от голода и боли. До ближайшего геологического поста ему оставалось ползти всего каких-то восемьсот метров. Опознать его было не очень сложно, он высох, как Египетская мумия под горячим казахским солнцем. Он знал, что он умирает, поэтому лежал на спине со сложенными на груди руками и спокойно смотрел в это горячее небо.
А глаза ему выклевали птицы.
Такие дела.
ЛОНДОН
Сразу после весёлого и удачного своей весёлостью интервью на БиБиСи Сева в компании жены потащил меня в ресторан "Пападакис", к каким-то грекам отужинать с дегустацией вин. Сам он не пил, сославшись на больной желудок. Через минут десять после начала дегустации вкусного вина с привкусом еловой хвои к столу подкатила симпатичная высокая блондинка, с большой уверенной грудью и носом, явно указывающим на близкое родство с землёй обетованной. Сева представил мне красавицу как Вера Батчелор, ассистентка Роя Майлза в галерее "Рой Майлз". Галерейка эта очень даже известная в узких коллекционированных кругах, так как специализировалась она на продаже русского и советского искусства социалистического реализма. Новгородцев этим самым попытался лишний раз отблагодарить меня за приятно проведенный час в студии после тяжелого интервью с Витей Суворовым, полярником.
А время то тогда, еще раз напомню, было крепко взбаломучено перестройкой, а потому и популярно в приобретении всякого рода произведений искусства любой поры - взлёта, жизни и увядания социалистического строя. Так, например три пластинки Маккартни "Обратно в СССР", которые я приволок в Лондон, в эксчейндж лавке в Нотингхилле отошли у меня с руками по 40 фунтов каждая. Плюс четыре матрёшки, купленные в сувенирном магазине на Сретинке и приготовленные в качестве сувениров случайным знакомым, но по жадности утаенным под кроватью в сквоте на Олд Кент Роуд, по 35 фунтов каждая ушли на рынке в Камден Тауне.
Майлз же занимался советскими художниками еще далеко до Горби, поэтому на момент перестройки это оказалась одна из самых популярных галерей Лондона.
Потом в своё время, в 1998 году, Майлз даже приезжал в Ебург и подкупил у моего друга Мишки Ильина пару картин. Картины эти загнал на выставке, посвященной современному русскому андерграунду за приличную копеечку, скажем, пенсовичку. Мишке же досталось всего один пенс с фунта стерлингов, которые он благополучно пропил. А потом повесился у себя в студии. Узнав о реальной цене. Спасибо, Рой!
Такие дела.
Верочка предложила прямо на следующий же день посетить злачное место, где она пообещала представить меня Майлзу самолично.
На следующий день, по ее словам, в галерее "Рой Майлз" намечалась презентация великого современного русского художника Серёги Чепика.
Серёги Чепика! Меня аж передернуло. Неужто друга и путеводителя Жени Евтушенко по мастерским Пабло Пикассо в Париже?
Пришел я на следующий день раньше, чем положено на 40 минут, весь такой на костюме, (у Найджела одолжил), на галстуке итальянском от Ломовцева, чтобы успеть опробовать все предоставленные на обзор винные изделия. Еще у меня гнездилась в голове мысль опросить Чепика по поводу Евтушенко, еще раз может убедиться, что "Голубь" у меня в саквояже под кроватью настоящий, Пикассовский.
Напитки мне все удалось опробовать, под пристальные взгляды обслуживающего персонала, но вот Сергей по какой-то причине не появлялся совсем. Потом оказалось, что запил болезный с горя. А вот с какого - непонятно было никому. И выставка то получилась совсем даже хорошая, очень энергоносительные картинки у Серёги, такие все "петушистые", сочные. И только одно полотно выделялось из всех совсем своей непохожестью и стилем.
В дорогущей раме, мастерски выполненный в традиционной манере классического портрета, в центре первого зала галереи висел прекрасный образ Принцессы Дианы. Портрет заказал брат Дианы, Эрл Спенсер. Чепик выполнил его с семейной фотографии, никогда не встречая оригинал, а получилось как всегда у мастеров высокого класса - намного живее, женственнее и загадочней.
Все посетители, приглашенные на презентацию, подолгу останавливались у полотна, тихо шептались и уходили в другой зал рассматривать "Петрушку", другую знаменитую Серегину картину. Диана на продажу не выставлялась.
К моменту часа икс, начала вступительной речи Роя, я уже до того поднакачался халявным испанским каберне, что стоял, тихо покачиваясь, задевая плечи соседей, совсем как Петр Малков на встрече с Любимым Вождем и Учителем, Дорогим товарищем Ким Ир Сэном.
Только Майлз открыл свой немного перекошенный красный рот в душевном обращении к присутствующим, как вдруг к нему подбежал мальчонка с широкими, как у Шварца плечами и что-то стал нашептывать ему в сизое, волосатое ухо. Рой переменился в лице как минимум четыре раза в несколько секунд, от белого к фиолетовому через красный и зелёный, и побежал к выходу. За ним обслуга и ассистенты, Верка Батчелор в частности. Через полминуты она вернулась и, схватив меня за острый локоть, потащила в другой конец зала. Ноги меня к тому времени уже не слушались, и в глазах плавала хорошо знакомая муть прогрессирующего на всех порах опьянения третьей стадии. "Так, Майкл, алкашь, фак твою мочку, на какого хрена я с тобой связалась, чтоб тебе жить без загранпаспорта. Ну, Сева у меня за тебя ответит! Рестораном не обойдётся. Если меня Ройка уволит, я тебя в любых трущобах достану, и ты у меня в Совок в наручниках полетишь в цинковом гробу!" Потом ожесточенным шепотом продолжила, - "Ты знаешь, кто сейчас приехал? А? А? Диана приехала со своим камердинером посмотреть на свой портрет и познакомиться с художником. Рой ей поклоны при входе бьет. Мне же он шепнул, что если я тебя, алкоголика не спрячу, или не выведу, прощай моя головокружительная карьера! Поэтому сейчас ты быстро, как только тебе твои пьяные ноги позволяют, спускаешься вниз, в подвал, там у нас туалеты, а между ними курительная комната, будешь там сидеть, курить свою вонючую Астру, пока большие гости не свалят восвояси! Из зэт андерстуд?"
"Андерстуд, андерстуд, - пролепетал грешный мой язык, - всё выполню, вашсветлость!"
Ну и побрел я в подвал, надо сказать вполне и очень прилично обставленный, с чистенькими до противности туалетами, и чудненькой курительной комнатой, с массивными кожаными креслами и старинными гравюрами прекрасных наездниц по светло охровым стенам. Упал я на этот диван, и стадия опьянения моментально вступила в четвёртую фазу, фазу благотворной дрёмы.
ЦИТАТА
...если вы проснулись в курительной комнате у Роя Майлза, значит, вы там и заснули.
Я.
А проснулся я оттого, что кто-то легонько тряс моё остроё колено. Тихонько, не торопясь так, открыл глаза. Батюшки святы - Дианка Спенсер. Позади неё стоит такой большой мужик, ну совсем как большой старый, антикварный комод. Видно тот самый камердинер, о котором говорила Верка. Принцесса такая вся, наклонилась надо мной и типа спрашивает, - "Ар ю ол райт?" Грешный мой язык отсох от такой напасти, и я только рукой махнул, как Семен Семёнович своей жене после пьянки в ресторане "Плакучая Ива" с дичью из фильма "Бриллиантовая рука". Типа того что - ол райт, ол райт. Она так по-доброму усмехнулась и спрашивает снова, - "Ху ар ю?" (для идиотов, кто по-английски не говорит, это означает, - "Ты кто такой то вообще будешь, незнакомец мой невзрачный?") Я грудь свою выпятил почти так же как спину ежедневно гну, и грю, - " Ай эм эн артист!" Для идиотов - "Я самый крутой художник, чо, не видишь что ли?"
Тут она глазенки свои принцесские как расшеперит, и давай смотреть на меня восторженно во все эти же глазенки английские. Потом наклонилась надо мной, обняла нежно за шею и крепко так, не по дружески как-то, а совсем иначе-иначе поцеловала меня прямо в мой рот. Вот сюда прямо. Глядите! А потом еще языком у меня там повернула, вычищая гарь Астры и накипь Каберне. Я её давай своим языком отпихивать, неудобно всё-таки, пахнет не вкусно, перегаром и вааще. Короче говоря, немного нам языками побороться пришлось. А этот комод позади неё стоит, насупился как кот и пальцы свои колбаски крутит. А Диана оторвалась от меня с характерным чпокающим звуком и прошептала, - "Ю дид а ловли джоб". (Ты такой классный парнишша, и сделал прекрасную работу).
Сказала и спокойно себе пошла в женское отделение, даже не зная, что в августе 1998 года сдохнет в тоннеле Алма в Париже. "Комод" остался стоять в курительной и громко сопеть в широченные ноздри. Кубинская сигара легко вошла бы в каждую, и не задумываясь.
Раздалось душевное пение смываемой воды и через минуту, шелестя джинсами Пепе, принцесса, одарив меня улыбкой, прошествовала по лестнице наверх к гостям и Майлзу. Комод последовал за ней.
А я как дурак сидел еще с полчаса и тупо смотрел на гравюру с молодой барышней, гарцующей на прекрасном арабском скакуне. Тупо поднялся и поплелся наверх, в шумную толпу. Тупо взял себе с подноса бокал каберне и тупо выпил, не чувствуя приятной горечи вина.
Диана уже уехала со своей мебелью.
Судя по всему, портрет ей очень понравился, потому как Рой Майлз бегал не по старчески вокруг гостей, а лицо его обширное светилось красным счастьем, как планета Марс на утренней зорьке.
Тут ко мне Верка подбегает и спрашивает типа, успел ли я спрятаться, когда Диана пописать пошла.
А я такой стою и молчу тупо, улыбаюсь чему-то своему. А Верка тем временем, поправив свои длинные блондинистые, красивые волосы продолжает рассказывать, что Принцесса как вкопанная остановилась у портрета и стояла так, наверное, минут десять практически не двигаясь. Глаза ее такие большие, выпуклые, очаровательные, как у Крупской, наполнились скупыми букенгемовскими слезами и, поманив Майлза, спросила, где сам художник. Майлз ответил, что художник куда-то вышел и будет скоро. Сам Верке сверкнул глазами, мол, звони немедленно, посылай машину, короче, делай что хочешь, только привези красавца, такой позор мне не пережить. Не рассказывать же Диане, что Серёга бухой лежит в алкогольной коме вот уже второй день.
Но оправдывался он напрасно, так как принцесса пропустила все его слова мимо красивых королевских ушей, думая о чем-то своем. Потом выпила залпом бокал каберне, походила по залам галереи, рассеяно осмотрела все картины Чепика и спросила у Майлза, не отходящего от неё ни на шаг, где у тебя тут женский туалет на предмет пописать.
Майлз указал на дверь в бейсмент и учтиво удалился. Диана в сопровождении мажордома проследовала вниз, и никто не осмелился пойти вперед и предупредить меня о высокоперсонном визите.
А дальше всё произошло, как я уже описал.
Ах ты, черт, подумал я, осенённый простой разгадкой, значит "джоб ловли дан" было сказано не о моём умении вертеть языком во рту, отпихивая навязчивый язык принцессы, а просто она меня приняла за автора своего портрета, художника Сергея Чепика.
Одним простым словом, ничего я никому не сказал об этой славной встрече. Отложил до лучших времён. Майлз, мазафака, послал меня с моёй мазней на хой, даже не удосужившись посмотреть на картины, хотя одна из них провисела месяц в Королевской Академии Художеств, а другая в Британском Военном Музее в заказнике лежит.
Потом несколько раз по пьянке рассказывал я эту историю своим друзьям собутыльникам, подружкам-подкладкам, Машке тоже. Никто, конечно, не верил, а мне всё равно, главное знаю, что такого ни с кем из них, лузэров, никогда в жизни их никудышной не произойдет, чтобы их принцессы целовали. Даже самые затрапезные. Я вот удостоился такой высокой награды. Даже если принцесса оказалось на самом то деле немного шлюховатая и без права на долгое и счастливое проживание на этой дремучей планете Земля, Солнечная Система, Млечный Путь. Но это уже мелочи жизни.
"Кто без греха?", - как поговаривал Джизэс Крайст Супер Стар.
ВАНУА-ЛЭВУ
Что верно, то верно. Первый раз он рассказал мне эту историю в Москве на квартире у Терри, любителя порнографии в области энималс. Там находилась ночлежка и перевалочный пункт для всех арховцев-архаровцев, приезжающих в столицу нашей великой родинки заработать каких-никаких денег. Мишка тогда продавал свои ничтожные акварельки на Арбате, а я всё думала, как же человек, побывавший в Великобритании, поработавший в "фирменной" компании после всех своих приключений мог опуститься до уровня алкашей-продавцов национальных русских поделок для всех тех же карасей, которым он так верно служил на этом сладком Западе. Истории его поистине захватывающие, но правды от вымысла отличить невозможно. Этим то он всех своих девок и брал. Вымыслом.
Сидел вот так на полу, рассказывал, а жирняк Терри ухмылялся, утопая в своём затрапезном кресле, мы смеялись, прихлёбывая их любимый тридцать третий портвейн, и даже ни на минуту ему не верили.
Дура такая, отдалась ведь я ему сказочнику сивогривому в эту ночь. Прилипла к нему после этого. Такой уж мой крест. И несла я этот крест до победного конца, до одиннадцатого сентября 2001 года.
Но с Диановской историей я даже и не знаю, что и думать. Я всему этому не придавала и грамма смысла вплоть до нашей поездки в Хьюстон к Тиму Янгу в июле 1997 года. Мы тогда поехали с Мишкой в этот Техас на Тимкину свадьбу на пару дней. Егора отправили в Совок к бабушкам Нине и Люсе, так что можно было беззаботно потратить деньги с государственного пособия по безработице на увеселительную поездку, не задумываясь о нашем подрастающем поколении.
Смех смехом, а в тот вечер после свадьбы мы выпили все, что было в Тимкином баре, даже одолели эту "бомбу" "Узбекистон Виноси", которую Михрюта приволок из Совка ему в подарок. Еще полчаса посидели без спиртного, и мозжечок стал стремительно сужаться в поисках нового прямого энергетика. Тим с Молли, невестой суженной его, не знали даже, что и делать с нами, русскими алкоголиками. Короче Михрютка забрал ключи от Тимкиного Бьюика и рванул, пока не закрылось, в близлежащий ликерстор. Говорил, что даже если его полицаи в пьяном состоянии заловят, ему без мазы, так как права у него канадские, штрафовать всё равно не будут.
- Через час это уже подействует, и вы почувствуете себя как ребенок во время полуденного сна. Только постарайтесь в это время находиться недалеко от туалета, так как понос будет достаточно сильный и долгий. А лучше, милочка, как только проглотите маслинки, так и посидите, почитайте что-нибудь веселое на толчке.
После этого случая Насти Кински всегда отрывает огромное количество бумаги от туалетного рулона и кладет все это поверх воды, практически на сто процентов заглушая звуки падения свыше. И так же как Ким Бессингер отчаянно ерзает своими стройными ножками по полу.
Было страшно и больно читать эти интервью, этот выстраданный бред хорошеньких женщин, убивающих своё собственное "я" из-за бредовых принципов восхождения друг над другом и гордыни неусмиренной, блин.
И ведь курсовую эту потом издали в местной Университетской типографии. Совсем как у нас газета "Архитектор" в инстике была. Только имена не полные, конечно опубликовали, а только инициалы. У Мирьям то я оригинал читал, еще до сдачи этой курсовой.
НАБЛЮДЕНИЕ
Я когда из туалета выхожу, постоянно задаю себе вопрос:
- Откуда во мне всё ЭТО?
Вот писательница Наталья Кушак, например, не стесняется своих излияний. К великим людям из России эта дешевая напускная попса не относится.
Однако у неё другие сложности. Она не может сходить "по большому", если не покурит в этот момент сигаретку "Кэмэл". Именно "Кэмэл" и ничто другое. В противном случае, за отсутствием присутствия таковой это может грозить ей запором. Надо сказать, что Наташа не курит совсем, а "Кэмэл" служит ей только в качестве слабительного.
У Наташиного мужа (забыл его имя) есть машина марки Фольксваген-Пассат. Чтобы не тратить деньги на сигареты Наташа, по деловому, поместила рекламу компании верблюдов на капоте своего авто, за что компания "Кэмэл" высылает ей сертификат на ежемесячную бесплатную отоварку в размере двух блоков сигарет "Кэмэл-лайт" на складе в Слотерфарте, город Амстердам, Земля, Солнечная Система.
МОСКВА
Народное средство по борьбе с запорами - три маслины с косточками - было подсказано Маргрэйт де Моор одной русской дамочкой по имени Маргарита Фирюбина.
Ритик - приемная дочка товарища Екатерины Алексеевны Фурцевой, министра культуры Брежневской эпохи. Крайне интересная женщина, удивительной судьбы человек.
Для получения статуса политического беженца в Нидерландах сменила благодаря моим недюжинным способностям художника-графика, своё вероисповедание и национальность на добротное и всемирноприемлимое - иудейское.
Однако это требует отдельной истории.
В первую очередь очень интересно, как Рита однажды решила бороться со своим крайне излишним весом. Маслины, конечно в этом ей мало помогали - все ведь с говном выйти не может, и решила обратиться она по сему к, известному в те годы на всей Руси великой, дяденьке - Кашпировскому. Времена тогда были уже не те, когда можно своими связями и именем пробиться на прием к могучему исцелителю. Доктор не очень то беспокоился об именах своих клиентов - все платили поровну. Дождавшись своей очереди через пару-тройку месяцев, Ритик с дрожью в толстых ногах переступила порог кабинета и медленно направилась к столу к светилу. Светило сидел в кресле и, не поднимая головы, продолжал перебирать на столе какие-то бумаги. Наверняка счета своих зарубежных банков. Ритик приблизилась к столу и робко так кхы-кхы кашлянула в пухлый кулачек.
Кашпировский медленно поднял голову, очень долго, как показалось пациентке, смотрел из-под своего могучего лобья на неё и вдруг оглушительно громко рявкнул на всю Тверскую:
- Мяса жрать меньше надо, свинья такая! Вон отсюда!
Ритик кубарем выкатилась из кабинета мимо секретарши и, что было духа, так же кубарем, покатилась домой, вся на нервах же, обзванивать своих подружек, о том какой же Кашпировский говнюк. Взял деньги, наорал, как последний подонок, и еще доктор называется после этого.
Квартира у Ритика на улице Горького, нынешней соответственно Тверской, около Моссовета, с подогреваемыми полами и огромным холодильником, забитым всякой вкуснятинкой. Ритик перво-наперво бросилась к своему большому железному другу и засунула себе в рот хороший кусок ветчины. Стала медленно и со вкусом жевать, запивая домашним брусничным компотиком, изредка постанывая и перекатывая голову с права налево по своему подбородку. "Какой идиот, - думала она, - мяса, видите ли, жрать меньше надо, ишь раскомандовался, свинья такая, светило хреново".
И только у Ритика всплыли в памяти эти золотые слова, как жестокая судорога свела желудок её, и едва она успела добежать до просторного туалета с подогреваемым полом, как вся ветчина, под громкий рык, вывалилась из маленького рта, смоченная брусничной водичкой.
Да, доктор Кашпировский опять оказался на высоте!
С тех самых пор Ритик не ест мясо, однако, только один сорт его - свинину. Видимо слова: - ...свинья такая, - в сознании у Риты были восприняты по-другому. Но зато ей не нужно никаких делать особых усилий, переквалифицируя себя в еврейскую беженку. Не есть поросятинку.
Такие дела.
Волк и коза
(басня)
Волк видит - коза пасется на каменной горе и нельзя ему к ней подобраться. Он ей и говорит:
- А пошла бы ты вниз, коза, тут и место поровнее, и трава для корма много слаще?
А коза и отвечает ему:
- Да пошел ты, козел...
ЛОНДОН
Второй раз мне было отказано в эфире на БиБиСи, потому что новый председатель КГБ (запамятовал его фамилию) выпустил, наконец, семью русского шпиона и беженца Олега Гордиевского к своему любящему мужу и отцу в Лондон, и счастливые люди, борцы за свободу слова и государственных тайн нашли добрый прием под крышей парламентской монархии. Сева, естественно, отложил и в этот раз интервью, отдав предпочтение борцам, вместо засраного андерграундного художника по жизни, проживающего на Олд Кент Роуд в трущобах Южного Лондона и питающегося фруктовыми отбросами с Ист-эндовского рынка.
Мне, правда, торопиться было некуда, так как жизнь моя лимитная текла спокойно и весело под сенью этой самой парламентской монархии и в бесплатном жилье. Так что, когда время подошло, то найти меня было очень просто, нужно просто кинуть маленький камешек в окно второго этажа, третьего от угла по Гленвэй 45 (из пентхауса на Олд Кент Роуд меня тогда уже выперли по решению суда Южного Лондона), и я к вашим услугам. Что и случилось однажды вечером. В окно постучал лёгкий кирпич, и седые длинные волосы увлекли меня в студийные кулуары БиБиСи.
Перед моим эфиром, который был посвящен как раз проблемам лондонской полиции в борьбе с нелегалами и лимитчиками из России, Сева работал с лысым, спокойным, приятным мужчинкой, типично борингового бухгалтерского вида. Сидя в студии с операторами за стеклом и отчаянно пытаясь побороть растущее волнение оттого, что по приезде в Рашу придется доказывать, что я только что разговаривал с Плантом и тот стрельнул у меня "Астру", я думал, кому к черту нужны воспоминания бывших Советских бухгалтеров. Если, конечно, они не смылись с кучей зелёных, бумажных денег или Золота Партии.
Передача закончилась, Сева вышел с бухгалтером, нежно и осторожно поддерживая его под руку, нежно смотря в глаза и рассыпая любезности. Если б не Всеволодова прелестная жена я подумал бы, что два педрилки договариваются о свидании на Пикадильке.
Я встал навстречу Севе с блеском в глазах, в которых до сих пор сияло отражение страшной физиономии Роберта Планта.
- Витя, познакомься, это Михаил Уржаков. Это, со кол, новая волна молодежной иммиграции в Великобританию. Молодежь нынче не блюдёт никаких законов, чтобы добиться своего, что крайне радует.
- Виктор, Виктор Суворов, - мягко сказал бухгалтер и пожал мою влажную от стэирвэй ту хэвэн руку.
И столько в его руке было энергии, что я понял, эти пальцы, вряд ли считали засаленные купюры в окошках металлургических сберкасс и выдавали их в натруженные, усталые повседневной измученностью, руки.
- Удачи Вам, Миша. Она нам сейчас нужна как никогда.
Мне стало так приятно, что он назвал меня на Вы с большой буквы, что на мгновение забыл о Цепах. Сразу, кстати, чувствуется, когда тебя называют с большой буквы. Положа ногу на ногу, руку на сердце, Виктор был единственный человек в моей жизни, если не считать моих родителей, называвшими меня на Вы. Родители начали называть сразу, когда я пришел после первого дня в первом классе школы номер 1 в городе герое Уфе.
По крайней мере, Витя дал это понять, даже может, не имея это глубоко ввиду.
Потом открыл свой небольшой, коричневой кожи, саквояж, придерживая его на колене, вынул оттуда небольшую книгу. Сева, читая его мысли, протянул ему свой стёршийся в боях за свободу слова, уставший, рабочий Паркер.
"Михаилу. Будь добр! Виктор Суворов" вывела белая рука второй стороне обложки. Меня сразу пробило, что это идентично автографу Артура Хэйли для Найджла на обложке "Аэропорта".
На обложке книги бухгалтера рельефно прбивалось название его произведения - "Ледокол".
"Полярник он, что ли? - подумал я, и, пожав еще раз белую руку, для получения полного фэн шуя от рокера Планта и полярника Суворова, двинулся вслед за Севой в студию.
ВАНУА-ЛЭВУ
Этот "Ледокол" в издании Британского "Пингвина" лежит в его коллекции совместно с "Аэропортом" того же "Пингвина". Мало того, что книги завёрнуты в тяжёлый целлофан и запаяны от проникновения воды, что не открыть, так еще лежат в металлической коробке из-под кубинских сигар "Гавана".
Так вот жизнь сводит и разводит задрипанных горе-писателей-художников-по-жизни с предателями Советской Социалистической Родины, Земля, Солнечная Система, Млечный Путь, приговорёнными ГРУ заочно и пожизненно к расстрелу из двадцати восьми автоматов системы АКМС навзничь.
МГ.
СВЕРДЛОВСК
Все что есть, это - рок-н-ролл. Мне кажется, что напалм, что рок-энд-ролл очень созвучны по утрам. И то и другое испепеляет. А как приятно было чувствовать себя напалмом в России.
"Коммунисты, я буду жрать ваше мясо"!
Круто, правда? Это из бывшего репертуара бывшего Красного Хача, группы Свердловского Рок Клуба начала Перестройки.
Мама моя, Антонина Александровна Уржакова, пожилая, прелестная женщина, говорит, что никогда не отречется от идеи, с которой она росла всю жизнь. У ней хоть идея есть. Не то что у нас - гденьги, гденьги и водкадавай!
Меня же Егорка со Стешкой сейчас иногда спрашивают, - "Папан! А чо такое ващще комунизьм?"
Я грю, - "Да я уже постарел, не помню, дети мои чо это такое. Вы бы лучше капитализьму учились". "А чо такое постареть, папан?" (Они у меня всегда чокают, независимо от того, где наше проживание осуществляется - в Амстердаме, Лондоне, Нью-Йорке, Лиссабоне, Стокгольме, Гонконге и тд. - уральская, бляха-муха, кровь, ю ноу, вот ай мин!)
А когда ты поймёшь, что постарел?
Просто! Говно теорема, детишки!
"Если ты начал открывать пивные бутылки открывалкой, значит, ты мощно постарел".
Такие дела.
ЧАРЫН
Старший брат Сашки Сюткина, Олег Сюткин сломал ногу, не смог выкарабкаться из каньона реки Чарын в Казахстане и умер, судя по всему, от голода и боли. До ближайшего геологического поста ему оставалось ползти всего каких-то восемьсот метров. Опознать его было не очень сложно, он высох, как Египетская мумия под горячим казахским солнцем. Он знал, что он умирает, поэтому лежал на спине со сложенными на груди руками и спокойно смотрел в это горячее небо.
А глаза ему выклевали птицы.
Такие дела.
ЛОНДОН
Сразу после весёлого и удачного своей весёлостью интервью на БиБиСи Сева в компании жены потащил меня в ресторан "Пападакис", к каким-то грекам отужинать с дегустацией вин. Сам он не пил, сославшись на больной желудок. Через минут десять после начала дегустации вкусного вина с привкусом еловой хвои к столу подкатила симпатичная высокая блондинка, с большой уверенной грудью и носом, явно указывающим на близкое родство с землёй обетованной. Сева представил мне красавицу как Вера Батчелор, ассистентка Роя Майлза в галерее "Рой Майлз". Галерейка эта очень даже известная в узких коллекционированных кругах, так как специализировалась она на продаже русского и советского искусства социалистического реализма. Новгородцев этим самым попытался лишний раз отблагодарить меня за приятно проведенный час в студии после тяжелого интервью с Витей Суворовым, полярником.
А время то тогда, еще раз напомню, было крепко взбаломучено перестройкой, а потому и популярно в приобретении всякого рода произведений искусства любой поры - взлёта, жизни и увядания социалистического строя. Так, например три пластинки Маккартни "Обратно в СССР", которые я приволок в Лондон, в эксчейндж лавке в Нотингхилле отошли у меня с руками по 40 фунтов каждая. Плюс четыре матрёшки, купленные в сувенирном магазине на Сретинке и приготовленные в качестве сувениров случайным знакомым, но по жадности утаенным под кроватью в сквоте на Олд Кент Роуд, по 35 фунтов каждая ушли на рынке в Камден Тауне.
Майлз же занимался советскими художниками еще далеко до Горби, поэтому на момент перестройки это оказалась одна из самых популярных галерей Лондона.
Потом в своё время, в 1998 году, Майлз даже приезжал в Ебург и подкупил у моего друга Мишки Ильина пару картин. Картины эти загнал на выставке, посвященной современному русскому андерграунду за приличную копеечку, скажем, пенсовичку. Мишке же досталось всего один пенс с фунта стерлингов, которые он благополучно пропил. А потом повесился у себя в студии. Узнав о реальной цене. Спасибо, Рой!
Такие дела.
Верочка предложила прямо на следующий же день посетить злачное место, где она пообещала представить меня Майлзу самолично.
На следующий день, по ее словам, в галерее "Рой Майлз" намечалась презентация великого современного русского художника Серёги Чепика.
Серёги Чепика! Меня аж передернуло. Неужто друга и путеводителя Жени Евтушенко по мастерским Пабло Пикассо в Париже?
Пришел я на следующий день раньше, чем положено на 40 минут, весь такой на костюме, (у Найджела одолжил), на галстуке итальянском от Ломовцева, чтобы успеть опробовать все предоставленные на обзор винные изделия. Еще у меня гнездилась в голове мысль опросить Чепика по поводу Евтушенко, еще раз может убедиться, что "Голубь" у меня в саквояже под кроватью настоящий, Пикассовский.
Напитки мне все удалось опробовать, под пристальные взгляды обслуживающего персонала, но вот Сергей по какой-то причине не появлялся совсем. Потом оказалось, что запил болезный с горя. А вот с какого - непонятно было никому. И выставка то получилась совсем даже хорошая, очень энергоносительные картинки у Серёги, такие все "петушистые", сочные. И только одно полотно выделялось из всех совсем своей непохожестью и стилем.
В дорогущей раме, мастерски выполненный в традиционной манере классического портрета, в центре первого зала галереи висел прекрасный образ Принцессы Дианы. Портрет заказал брат Дианы, Эрл Спенсер. Чепик выполнил его с семейной фотографии, никогда не встречая оригинал, а получилось как всегда у мастеров высокого класса - намного живее, женственнее и загадочней.
Все посетители, приглашенные на презентацию, подолгу останавливались у полотна, тихо шептались и уходили в другой зал рассматривать "Петрушку", другую знаменитую Серегину картину. Диана на продажу не выставлялась.
К моменту часа икс, начала вступительной речи Роя, я уже до того поднакачался халявным испанским каберне, что стоял, тихо покачиваясь, задевая плечи соседей, совсем как Петр Малков на встрече с Любимым Вождем и Учителем, Дорогим товарищем Ким Ир Сэном.
Только Майлз открыл свой немного перекошенный красный рот в душевном обращении к присутствующим, как вдруг к нему подбежал мальчонка с широкими, как у Шварца плечами и что-то стал нашептывать ему в сизое, волосатое ухо. Рой переменился в лице как минимум четыре раза в несколько секунд, от белого к фиолетовому через красный и зелёный, и побежал к выходу. За ним обслуга и ассистенты, Верка Батчелор в частности. Через полминуты она вернулась и, схватив меня за острый локоть, потащила в другой конец зала. Ноги меня к тому времени уже не слушались, и в глазах плавала хорошо знакомая муть прогрессирующего на всех порах опьянения третьей стадии. "Так, Майкл, алкашь, фак твою мочку, на какого хрена я с тобой связалась, чтоб тебе жить без загранпаспорта. Ну, Сева у меня за тебя ответит! Рестораном не обойдётся. Если меня Ройка уволит, я тебя в любых трущобах достану, и ты у меня в Совок в наручниках полетишь в цинковом гробу!" Потом ожесточенным шепотом продолжила, - "Ты знаешь, кто сейчас приехал? А? А? Диана приехала со своим камердинером посмотреть на свой портрет и познакомиться с художником. Рой ей поклоны при входе бьет. Мне же он шепнул, что если я тебя, алкоголика не спрячу, или не выведу, прощай моя головокружительная карьера! Поэтому сейчас ты быстро, как только тебе твои пьяные ноги позволяют, спускаешься вниз, в подвал, там у нас туалеты, а между ними курительная комната, будешь там сидеть, курить свою вонючую Астру, пока большие гости не свалят восвояси! Из зэт андерстуд?"
"Андерстуд, андерстуд, - пролепетал грешный мой язык, - всё выполню, вашсветлость!"
Ну и побрел я в подвал, надо сказать вполне и очень прилично обставленный, с чистенькими до противности туалетами, и чудненькой курительной комнатой, с массивными кожаными креслами и старинными гравюрами прекрасных наездниц по светло охровым стенам. Упал я на этот диван, и стадия опьянения моментально вступила в четвёртую фазу, фазу благотворной дрёмы.
ЦИТАТА
...если вы проснулись в курительной комнате у Роя Майлза, значит, вы там и заснули.
Я.
А проснулся я оттого, что кто-то легонько тряс моё остроё колено. Тихонько, не торопясь так, открыл глаза. Батюшки святы - Дианка Спенсер. Позади неё стоит такой большой мужик, ну совсем как большой старый, антикварный комод. Видно тот самый камердинер, о котором говорила Верка. Принцесса такая вся, наклонилась надо мной и типа спрашивает, - "Ар ю ол райт?" Грешный мой язык отсох от такой напасти, и я только рукой махнул, как Семен Семёнович своей жене после пьянки в ресторане "Плакучая Ива" с дичью из фильма "Бриллиантовая рука". Типа того что - ол райт, ол райт. Она так по-доброму усмехнулась и спрашивает снова, - "Ху ар ю?" (для идиотов, кто по-английски не говорит, это означает, - "Ты кто такой то вообще будешь, незнакомец мой невзрачный?") Я грудь свою выпятил почти так же как спину ежедневно гну, и грю, - " Ай эм эн артист!" Для идиотов - "Я самый крутой художник, чо, не видишь что ли?"
Тут она глазенки свои принцесские как расшеперит, и давай смотреть на меня восторженно во все эти же глазенки английские. Потом наклонилась надо мной, обняла нежно за шею и крепко так, не по дружески как-то, а совсем иначе-иначе поцеловала меня прямо в мой рот. Вот сюда прямо. Глядите! А потом еще языком у меня там повернула, вычищая гарь Астры и накипь Каберне. Я её давай своим языком отпихивать, неудобно всё-таки, пахнет не вкусно, перегаром и вааще. Короче говоря, немного нам языками побороться пришлось. А этот комод позади неё стоит, насупился как кот и пальцы свои колбаски крутит. А Диана оторвалась от меня с характерным чпокающим звуком и прошептала, - "Ю дид а ловли джоб". (Ты такой классный парнишша, и сделал прекрасную работу).
Сказала и спокойно себе пошла в женское отделение, даже не зная, что в августе 1998 года сдохнет в тоннеле Алма в Париже. "Комод" остался стоять в курительной и громко сопеть в широченные ноздри. Кубинская сигара легко вошла бы в каждую, и не задумываясь.
Раздалось душевное пение смываемой воды и через минуту, шелестя джинсами Пепе, принцесса, одарив меня улыбкой, прошествовала по лестнице наверх к гостям и Майлзу. Комод последовал за ней.
А я как дурак сидел еще с полчаса и тупо смотрел на гравюру с молодой барышней, гарцующей на прекрасном арабском скакуне. Тупо поднялся и поплелся наверх, в шумную толпу. Тупо взял себе с подноса бокал каберне и тупо выпил, не чувствуя приятной горечи вина.
Диана уже уехала со своей мебелью.
Судя по всему, портрет ей очень понравился, потому как Рой Майлз бегал не по старчески вокруг гостей, а лицо его обширное светилось красным счастьем, как планета Марс на утренней зорьке.
Тут ко мне Верка подбегает и спрашивает типа, успел ли я спрятаться, когда Диана пописать пошла.
А я такой стою и молчу тупо, улыбаюсь чему-то своему. А Верка тем временем, поправив свои длинные блондинистые, красивые волосы продолжает рассказывать, что Принцесса как вкопанная остановилась у портрета и стояла так, наверное, минут десять практически не двигаясь. Глаза ее такие большие, выпуклые, очаровательные, как у Крупской, наполнились скупыми букенгемовскими слезами и, поманив Майлза, спросила, где сам художник. Майлз ответил, что художник куда-то вышел и будет скоро. Сам Верке сверкнул глазами, мол, звони немедленно, посылай машину, короче, делай что хочешь, только привези красавца, такой позор мне не пережить. Не рассказывать же Диане, что Серёга бухой лежит в алкогольной коме вот уже второй день.
Но оправдывался он напрасно, так как принцесса пропустила все его слова мимо красивых королевских ушей, думая о чем-то своем. Потом выпила залпом бокал каберне, походила по залам галереи, рассеяно осмотрела все картины Чепика и спросила у Майлза, не отходящего от неё ни на шаг, где у тебя тут женский туалет на предмет пописать.
Майлз указал на дверь в бейсмент и учтиво удалился. Диана в сопровождении мажордома проследовала вниз, и никто не осмелился пойти вперед и предупредить меня о высокоперсонном визите.
А дальше всё произошло, как я уже описал.
Ах ты, черт, подумал я, осенённый простой разгадкой, значит "джоб ловли дан" было сказано не о моём умении вертеть языком во рту, отпихивая навязчивый язык принцессы, а просто она меня приняла за автора своего портрета, художника Сергея Чепика.
Одним простым словом, ничего я никому не сказал об этой славной встрече. Отложил до лучших времён. Майлз, мазафака, послал меня с моёй мазней на хой, даже не удосужившись посмотреть на картины, хотя одна из них провисела месяц в Королевской Академии Художеств, а другая в Британском Военном Музее в заказнике лежит.
Потом несколько раз по пьянке рассказывал я эту историю своим друзьям собутыльникам, подружкам-подкладкам, Машке тоже. Никто, конечно, не верил, а мне всё равно, главное знаю, что такого ни с кем из них, лузэров, никогда в жизни их никудышной не произойдет, чтобы их принцессы целовали. Даже самые затрапезные. Я вот удостоился такой высокой награды. Даже если принцесса оказалось на самом то деле немного шлюховатая и без права на долгое и счастливое проживание на этой дремучей планете Земля, Солнечная Система, Млечный Путь. Но это уже мелочи жизни.
"Кто без греха?", - как поговаривал Джизэс Крайст Супер Стар.
ВАНУА-ЛЭВУ
Что верно, то верно. Первый раз он рассказал мне эту историю в Москве на квартире у Терри, любителя порнографии в области энималс. Там находилась ночлежка и перевалочный пункт для всех арховцев-архаровцев, приезжающих в столицу нашей великой родинки заработать каких-никаких денег. Мишка тогда продавал свои ничтожные акварельки на Арбате, а я всё думала, как же человек, побывавший в Великобритании, поработавший в "фирменной" компании после всех своих приключений мог опуститься до уровня алкашей-продавцов национальных русских поделок для всех тех же карасей, которым он так верно служил на этом сладком Западе. Истории его поистине захватывающие, но правды от вымысла отличить невозможно. Этим то он всех своих девок и брал. Вымыслом.
Сидел вот так на полу, рассказывал, а жирняк Терри ухмылялся, утопая в своём затрапезном кресле, мы смеялись, прихлёбывая их любимый тридцать третий портвейн, и даже ни на минуту ему не верили.
Дура такая, отдалась ведь я ему сказочнику сивогривому в эту ночь. Прилипла к нему после этого. Такой уж мой крест. И несла я этот крест до победного конца, до одиннадцатого сентября 2001 года.
Но с Диановской историей я даже и не знаю, что и думать. Я всему этому не придавала и грамма смысла вплоть до нашей поездки в Хьюстон к Тиму Янгу в июле 1997 года. Мы тогда поехали с Мишкой в этот Техас на Тимкину свадьбу на пару дней. Егора отправили в Совок к бабушкам Нине и Люсе, так что можно было беззаботно потратить деньги с государственного пособия по безработице на увеселительную поездку, не задумываясь о нашем подрастающем поколении.
Смех смехом, а в тот вечер после свадьбы мы выпили все, что было в Тимкином баре, даже одолели эту "бомбу" "Узбекистон Виноси", которую Михрюта приволок из Совка ему в подарок. Еще полчаса посидели без спиртного, и мозжечок стал стремительно сужаться в поисках нового прямого энергетика. Тим с Молли, невестой суженной его, не знали даже, что и делать с нами, русскими алкоголиками. Короче Михрютка забрал ключи от Тимкиного Бьюика и рванул, пока не закрылось, в близлежащий ликерстор. Говорил, что даже если его полицаи в пьяном состоянии заловят, ему без мазы, так как права у него канадские, штрафовать всё равно не будут.