Страница:
...тебе всего я дарю!
Что-то вспрыснулось из меня в сильный, нежный и благодарный кулак Фиделя, и я со страхом подумал, что я описался в него.
Революционер же, тем временем, легко и умело вытащил руку из моих трусиков, освободил ее из-под одеяла и свободным движением пригладил этой рукой свою революционную бороду, которая будет расти, и оставаться с частичкой моего тепла до тех пор, пока не исчезнет с лица земли последний буржуй-капиталист и не победит Мировая революция!
ЦИТАТА
...и тогда моя мать сказала мне со слезами на глазах:
- Ну, вот и ты, Лёня, стал мужчиной...
Л.И.Брежнев
"Возрождение"
Фидель Кастро Рус покинул Артек на следующее утро. Я не видел его больше никогда в своей жизни. Однако когда я этим же утром, после бессонной ночи сладких воспоминаний минувшего, вернулся с традиционного купания и арбузных промываний желудка, то обнаружил на своей кровати аккуратно сложенное мексиканское одеяло.
Маргарита Михайловна, своим вечно влажным ртом, нежно сказала, что этот подарок Фидель-герой лично попросил передать худенькому мальчику с выгоревшими волосами и синими, светлыми глазками на долгую, добрую память.
Сейчас, когда я тереблю компьютер своими шаловливыми пальчиками и вбиваю в память моего однофамильца Билла Гейтса эти строчки, на плечи мне Машенька набросила эту память, клетчатое мексиканское одеяло, которое спасает меня от холодных северных ветров в большой деревне на озере Онтарио под названием Торонто, Канада, Земля, Солнечная Система.
ЦИТАТА
...шведская водка Абсолют, по словам надежного источника, является излюбленным напитком Кубинского Президента Фиделя Кастро Рус...
National Geographic
# 7, 1989
РАХМАНГУЛОВО
"Обломы" Женьки Иванова достойно войдут в историю Мировых обломов. Лёша Потапов даже хотел снять по этой теме свой дебютный фильм после учёбы во ВГИКе на курсах у Климова.
Фильм хотел назвать просто и легко - "Шесть обломов из жизни Днёва".
Один из самых примечательных обломов, на мой искушенный обломами взгляд, является следующий.
Строительный отряд Свердловского Архитектурного Института "Марс", что в переводе с сокращенного означает - Молодые Архитекторы Свердловска, совершал ударное строительство совхозного свинарника в татарской деревне Рахмангулово, Красноуфимского района, Свердловской области, Земля, Солнечная Система.
Женя был в отряде не на самом хорошем счету. Пьяница, дебошир, всегда при портвейне за пазухой в плоской военной фляжке, за которым ездил в ближайшее сельпо на такси, вызванное по телефону из-за тридевяти земель, а точнее из Красноуфимска.
А, как известно, наши простые Советские люди в булошную на такси не ездят.
Так вот. Лето. Жара неимоверная, мухи кругом летают навозные, лезут в глаза, в нос, смахнешь их рукой, капли пота сольются дождем с шершавой, заточенной под кирпич ладони, и дальше вперед выкладывать стенку этого злосчастного свинарника.
В обед - в совхозную столовку - бэ-э-э-э, гадость - тошниловка. Гадкое первое, гадкое второе, гадкий салат и гадкий горячий компот из гадких тухлых урюков. Но важно, что всё это за счет совхоза. Так что луженые портвейном студенческие желудки перегнаивали и это.
Жентяй вышел на крыльцо столовой, утирая липкий пот и перебарывая тяжелую обеденную отрыжку. Вокруг бегала пацанва Рахмангуловская, татарчата воевали с русскими в войнушку - Наши и Немцы. Примечательно, что татарчата были Нашими, а русские - Немцами.
Такие дела.
Орудием стрельбы являлись огромные брызгалки, бутылки из-под семейного, уничтожающего все живые волосы, шампуня Лана, Стерлитамакской парфюмерной фабрики.
Женя, сидя на крыльце, под нещадным полуденным солнцем, дожидаясь своих товарищей по строительству свинарника, резко выкинул вперед руку и зычным голосом закричал, обращаясь к одному из мальчишей-кибальчишей:
- Эй, ты, да, да, ты, тимуровец-бляха-муха, ну иди-ка сюда, мой золотой.
Пацан ("Наш", не немец) моментально откликнулся на просьбу строителя свинарника и подбежал легкими перебежками, качая маятник, к крыльцу.
- Так, тимуровец, дай-ка мне водицы твоей хлебнуть. Совсем горло пересохло.
Тимуровец охотно передал наполовину полную, (замечаете, не наполовину пустую), брызгалку строителю и Женя, тонкой струей наполнил себе рот освежающей влагой.
....
Тимуровец, немного склоня голову, молча, с каким то вожделением наблюдает за питиём строителя коровника.
Сделав короткий глоток, Женя извергает из себя на раскаленную землю все налитое, и, с безумством в голосе, вопит:
- Чо там у тебя, шампунь что ли!?
Тимуровец спокойно, и почему-то совершенно грубым, мужицким голосом отвечает:
- Хы-хы-хы, шампунь. Это не шампунь, хы-хы-хы -
это ссаки!
ТОРОНТО
Все! Завтра в 18.15 по Торонтовскому времени вылетаю в Сидней. Как классно, что там зима, эта июльская жара здесь просто сводит с ума. Каждый день синоптики обещают наутро прохладную погоду, и каждый день
...обманули, на улице та же жара...
Машенька моя зазвездатая заставляет меня покупать кондиционер в окошко наше невысокоё, спать невозможно по ночам, просыпаешься постоянно то в холодном, то в горячем поту. А я и купить то не могу, не на что. На последней кредитке Америкэн Экспресс осталось 122 доллара и сколько то там центов, на продукты на полнедели. Если сегодня не придет новая, шестая по счету Мастер-карт, (три недели назад сделал запрос), в Сидней придется лететь насухую. Там, конечно, Люську Ламберт можно найти, но с неё, наверное, много не вытянешь. Да и как там жизнь у неё, никто не знает. Злой, богатый, черный, негр-хазбент, небось, пилит ее своим большим, черным и в то же время податливым шлангом, от злой богатой злости каждую Божию ночь, так что мало мне обломится.
И ехать тоже надо, не пропадать же такой возможности. Когда для тебя ещё вдруг одно место свободное окажется, чтоб лететь на другой край света на халявку. Как для друга и ассистента Малколма, главного массажиста Канадской Олимпийской команды по пляжному волейболу. Перелёт вот только бесплатный, а все остальное - на свои денежки покупать. Ну, ничего, я Лондонским сквотом научен, как выживать в экстремальных ситуациях. Рынки с гнилыми фруктами в любом городе мира есть, бабушки добрые опять же там на этих рынках, а уж если что, то и из супермаркетов можно приличный обед себе устраивать каждый день. Этому меня лондонский панк Рокки научил в "Сэйфвэе" в Камдентауне подъедаться. Заходишь туда, берешь колясочку побольше размером, семейную такую и нагружаешь ее до упора, как будто ты добрый семьянин затариваешься на всю неделю этой пластиковой пищей. А пока ходишь так долго, ну около часа может, пьешь себе пиво, ешь булочки с колбаской, потом яблочко кусишь, бананчик там с апельсинкою, и всё нормально - день дюжишь. Поел себе спокойно, колясочку в проходе между стеллажами бросил и пошёл себе жвачку с кселитом покупать за 10 пенсов.
Я потом и Пузанова этой методике обучил, и ему так это понравилось, что он уже, будучи маститым папараци с деньгами в Париже супермаркеты обувал на булку-другую с колбаской болонья.
Правда пару бутылок портвейна я лучше с собой возьму отсюда из Торонто, так дешевле будет. Да и надежнее. Лишь бы мне до встречи дотянуть, не открыть пробки. Хотя вылетаем мы 3 июля, через Ванкувер, потом Токио. В Токио сидим пару часов и дальше в Сидней. Посадка в Сиднее 4 июля в 6.15 утра, так что я смогу себя сдержать и не выхалкать звенящую жидкость до полудня. А уж в полдень - держись за стены Театр Оперы и Балета.
Вот только, правда, встречаться не с кем совсем там, в Сиднее то этом. Все попередохли, как мухи. Одна надежда есть, что Найджел подъедет. Он собирался из Лондона на Олимпиаду, но вот только не уточнил когда. Ему же я везу эту стопку Пузановских фотографий из-под моста Альма в Париже.
Ну, ничего, был бы портвейн, а выпить всегда с кем найдется. Отметить "сильной" эту всеобщую дурацкую мечту. Совсем как Веничка на Красную площадь добирался в своей первой жизни.
А вот в какой жизни моя жена крутобёдрая упрекала меня в присущей старикам подчиненности великой Власти Воспоминаний? Не помню.
Не помню, сколько жён у меня было крутобёдрых в принципе.
Нет, не от жизни я устал, просто интерес к ней падает, - чувство вторичности притупляет эмоции, я постоянно ловлю себя на мысли о том, что всё это было, было. Вчера или позавчера, иль тысячу лет назад в другой жизни.
Неприятное чувство - будто тысячелетний старик заглянул в прошлое.
Кармические воплощения с дедушкой Сай Баба.
И еще я вот что думаю. Как я до сих то пор вообще не сдох. Как мы все вообще не сдохли?
Вот сколько мне? - не буду говорить, окей - скажем так - сколько нам всем?
Мы были детьми в шестьдесят пятых - семьдесят пятых, проще говоря, положа ногу на ногу - руку на сердце, (можно было б написать цифрами, как 65-75, но теряется весомость и значимость цифры). И ведь, правда, возвращаясь назад, трудно поверить, что мы еще живы.
Детьми мы ездили в авто, если таковые были у наших родителей, или друзей родителей, или в таксо, без ремней безопасности и воздушных подушек.
Проехаться в кузове разбитой в смерть полуторки соседа-алкаша дяди Лёни до заправки на горе, и не выпасть из кузова на ухабах было счастьем и событием недели.
Моя детская кроватка никогда не предполагала в себе функции защиты от падения на пол. У неё никогда не было ни спинок, ни боковинок. Ночные падения с неё были такими же частыми, как падения с громадного взрослого велосипеда дяди Николая, погибшего в Ташкенте, когда ты едешь в позе товарища Кваземодо - "под рамкой".
Мы пили воду не только из шланга садового участка, не только прямиком из речки-говнотечки, не задумываясь, сколько коров из колхозного стада справили своё грязное дело вверх по течению. Нет! Мы даже пили воду из луж, просто процеживая её через свои (дедушкины, то бишь) старые кепки, не понимая, что вода от этой фильтровки становиться только еще более инфицированной, так как кепка эта пришла еще от прадеда. И сколько горячего пота через неё прошло - один Бог знает своим великим Боговым умом.
Ужас-кошмар-какой-то-блядь.
Мы тратили часы, дни на конструирование наших машин (телег) из рухляди, с деревянными колёсами, скатывались на них с самых высоких холмов, только в самый последний момент, вспоминая, что совсем забыли, как тормозить, так как тормоза были совсем не предусмотрены. И только уже скатившись с гиканьем несколько раз, понимали, что кусты - это как раз и есть тормоза.
Мы уходили из дома рано утром, играли весь день до тех пор, пока не зажигались первые звезды на тоскливом небосводе, и никто не мешал нам и не искал нас. Мы были никому в это время не нужны. Мы предоставлялись самим себе.
Мы играли в футбол шнурованными мячами, которые невозможно было даже накачать, так жестка была кожа. Мы ложились под эти мячи, защищая ворота между двух берёз, и было больно, очень больно, очень.
Гудрон заменял нам жвачку. Мы увёртывались от мата дорожников, заливающих горячим гудроном асфальт разбитых улиц, и таскали лакомые кусочки из раскаленной печи, похожей на ту, из которой кормили голодных жителей Берлина наши воины в 1945-м победном году.
Мы ломали себе кости, рёбра, зубы и никто не думал даже подавать друг на друга в суд. Это расценивалось как обычный несчастный случай. Просто непруха. Никто никого не винил. Просто непруха.
Драки считались обычной дневной рутиной. Мы знали, как привыкать к синякам под глазами и ссадинам где только можно. Просто нужно привыкнуть.
Мы точно знали, что если во время игры в снежки у нас неожиданно пошла носом кровь, нужно просто приложить плотно скатанный снежок к своему носу, а другой снежок - к глазу того, по чьей вине это произошло.
Мы ели торты и пирожные, сделанные из толченого сахара с молоком и мукой третьего сорта, хлеб с маслом заменял нам дневной рацион, сладкая сахарная вода, взбитая углекислым газом, называемая "содовой" была деликатесом. Никто из нас не стал тучным жирняком и не думает о том, как сбросить сало, качая железяки.
Этой "содовой" мы делились с пятью-шестью друзьями из одной бутылки, и никто никогда не заболел, и не умер друг от друга.
У нас никогда не было Playstations, Nintendo, X-Boxes, video games at all, 99 каналов по кабелю, видиков, сэрраунд саунд, мобилок, компов, чат-румс на Интернэте... у нас просто были друзья. Мы просто выходили во двор, на улицу и сразу находили их.
Мы просто садились на велики, доезжали до знакомого подъезда, звонили в дверь или просто заходили без звонка, просто так, запросто поговорить с друзьями.
Как это только себе можно сейчас представить, Сара?
Без звонка! Без спроса родителей? В этом жестоком мире? Без охраны!
Всё что мы делали, висело потом на нас самих. Если мы нарушали закон, попадали в ментовки или в детские комнаты милиции, мы знали, что родители никогда не заступятся за нас. Иногда даже было спокойней сидеть в ментуре, чем возвращаться домой вообще.
Просто родители в то время были на с т о р о н е закона. Нет, скажите, ну можно это себе в голове представить!?
Если приходишь с улицы, и мама говорит, что одежда воняет табаком, то проще было сказать, что жгли с ребятами костёр. А дров не было, поэтому жгли табак.
Тем не менее, наше потерянное поколение умудрилось сотворить самых рисковых во всех областях цивилизованного, и не совсем сообщества, хъюманоидов.
За последние 30 лет человечество просто вздыбилось стремительным домкратом новых идей и свершений. Мы знаем, как побеждать и бороться с ошибками, начинать и бросать пить, курить, говорить правду себе и зеркалу.
Нас уважали не из-за денег!
Даже стоя на коленях, мы никому не кланялись!
Мы делали мир немного загадочнее!
Мы спасли мир от своей же угрозы!
Ты один из них, мой добрый соратник по борьбе?
ЭПИЛОГ
ВАНУА-ЛЭВУ
Это последние строки его дневника. Последние, перед тем как попасть в психушку в Йорк Дженерал Хоспитэл с устойчивой маниакальной депрессией. Последние, перед совсем последними в самолете Бостон - Лос-Анджелес.
В тот вечер, перед полётом в Сидней он просто весь светился от счастья, дурилка плюшевая. Все свои наряды примерял, чтобы последним обсосом не выглядеть перед Сборной, да перед, наверное, этой пресловутой Люськой. Попросил Серёгу Захарченко подбросить его до аэропорта, ведь денег даже на тачку не было. Мастер Карт эта его так и не пришла. Да вообще никогда не пришла. Кто ж такому кидарю деньги доверит. С одного счета на другой перебрасывать. Серёга с работы опоздал, но в принципе приехал вовремя. Мой то уже весь как на иголках был, места не находил, мотался из угла в угол как оглашенный. Но поехали вовремя. До Пирсона от нас минут двадцать ехать с хорошим таксистом. С плохим - тридцать.
Ну, поехали значит, поцеловал он даже меня перед дорогой, любовник сизоносый. Потом часа через четыре с половиной, ночью уже, приезжают назад оба пьяные вдупель. На четыреста первом хайвэе трак перевернулся, с какой то гадостью в цистерне. Гадость типа аммиака, только еще более токсичная. В трёх легковушках, на которые это говно вылилось от людей ничего не осталось. Водитель трака тоже кони задвинул. Одним словом пробка такая случилась, Москва отдыхай! Пока полицаи приехали, пока скорая с пожарными да какой-то еще службой очистки улиц от химикатов, из пробки той никакой возможности выбраться нельзя было. Ну, Мишка свои четыре, а не две, как задумывалось, бутылки портвейна и выжрал с Серёгой на двоих.
Когда понятно стало уже, что не успевают на рейс.
Всю ночь гужбанили, все запасы самодельного вина выпили, этого, как его - "Последняя жратва".
Плакал, конечно, не без этого.
Жалела я его, не без этого тоже.
Так второй день прошел под ту же пьяную дудку. Ну а как же, сколько можно уже на своих плечах все эти неурядицы Западной действительности переносить! Не за тем же сюда приехали, а за качественно новой жизнью! Правда!
Стакан за стаканом! Стакан за стаканом!
А в 10 часов совсем нетрезвого вечера июля четвёртого, года двухтысячного от Рождества Христова включаем СиЭнЭн - Джизэс, Мэри Энд Джозеф! - брэйкин ньюз! - самолет бухнулся в Сиднее прямо на здание аэропорта! Неизвестно поначалу какой, только жертв не меряно. И больше всего на земле, так как ухнул он прямёхонько на самолёты у второго терминала. Сказали, что в стаю журавлей врезался при посадке. Потом объявляют - авиакомпания "Канада-3000", а рейс 46А.
Я смотрю, мой милёнок протрезвел моментально, так же моментально волосёшки его, черные, как воронье крыло, седеют прямо на моих пьяных глазах.
Его же пьяные глаза перестали что-либо отражать на трое бессонных суток после этого чудесного поседения.
А через три дня я его в психушку отвезла, прямо по месту назначения в Йорк Дженерал Госпиталь. Там он месяц провалялся, а за это мы страховку получили от авиакомпании в 18500 Канадских долларов. Вроде как за моральный ущерб, и для газет еще про этот случай рассчитаться, так как газетки канадские на следующий день списки пассажиров рейса 46А выпустили по данным "Канады-3000".
Мишка в их числе почему-то оказался. Я опровержение в Торонто Старр по интернету написала, репортёры набежали буквально через полчаса. А мой то совсем ведь невменяемый стал. Я говорю типа, смотрите, что с человеком сделали, подонки, переживает из-за своей смерти в газетах. Ну, те шум подняли, адвокаты вокруг меня засуетились на следующий день, давай, мол, вези его в психушку, больше денег вытащим. А мне то даже и лучше, так как совсем Михрютка мой долбоявленный чокнулся. Ни ума, ни фантазии. Сидит и в одну точку смотрит всё время, не ест ничего, не пьёт. Алкоголь даже не пьёт. А, говорят, водка лечит в таких случаях. Чо сидеть то? Ну, померли люди, да и хрен с ними, ты то ведь жив!
Хотя звоночек для него самого это очень настойчивый был, и от судьбы не попрёшь. Не сейчас, так годом позже в башню угодил.
Одним словом, пока в больничке в потолок смотрел, да на транквилизаторах тащился, адвокаты "Митчел, Рок и Шнеерсон" из этой "Канады-3000" почти 50 штук канадских долларов вытащили. Нам восемнадцать с половиной отвешали, остальное себе за тяжёлую, опасную и кропотливую лоерскую работу взяли.
В день, когда ему выписываться пришло письмо от Мирьям из Лондона, что типа того что, дескать, мол, Найджел погиб в Сиднее. Вокурат угодил под крыло нашего самолета, ожидая багаж в зале прибытия аэропорта. Угораздило его в этот же день прилететь на стрелку.
Я, дура такая, рассказала это Михрюте в день выписки из госпиталя, вела его легонько под его дрожащую, как у Рейгана руку. Только сказала об этом трэджик эвэнт, а он и свалился у меня прямо в белоснежном коридоре на не менее белоснежный пол. Медсёстры набежали, давай пульс щупать, а он лежит и опять в потолок смотрит в одну точку. Я им говорю, - "Если он опять у меня в потолок так смотреть будет, так лучше вы уж его болезного, красавицы, в больничке еще на месяцок оставьте от греха подальше, ведь я сорвусь и зарэжу эго".
Ну, они и оставили на два. Всё равно советско-социалистическая канадская система здравоохранения бесплатна в таких случаях.
Через два дня звонят мне из больницы и говорят, забирайте, мол, вашего муженька и весь сказ.
"Чо такое?"
Мы, говорят, не психушка, а обычная лечебня. А он у вас псих, а психи в "желтом доме".
Ну, побежала я по моим родным адвокатам, дескать, типа того, что мне делать. Денег то на психушку нет. А они, родные, так обрадовались, что Михрюта психом стал, что организовали и оплатили мне встречу с каким-то светилой в области лечения психов.
Светило это, сухой старик со слезящимися глазами и вороньего крыла, крашеными волосами, Стивен Морхед, ничего делать не стал с моим болезным, а просто посоветовал поместить его в клинику Монро, в штате Огайо, США. Это что-то типа Научно Исследовательского Института, где на психах новые методы и препараты испытывают.
"Этот Монро, голубушка, просто и легко выправит мозги вашему болезному и вернёт к нормальной жизни. Тем более, как я понял, что "Митчел, Рок и Шнеерсон" всё равно все расходы по лечению оплачивает. Монро этот, - говорил старикашка, нежно держа меня под руку и подводя к двери, - отправляет больного в путешествие. Да-да, не удивляйтесь. Но виртуальное. Он подключает больного к другому, здоровому человеку с помощью каких-то приборов и заставляет их "вдвоём" летать в одно и то же "здоровое" место. Мозг перестраивается на положительные эмоции здорового человека и возвращается в нормальное, человеческое, а не психованное состояние. Удивительный метод. Я сам через него проходил дважды. Один раз как больной, другой раз, как здоровый "проводник". В конце этого объяснения Стивен еще нежнее сжал мой локоть и тихо произнёс, - "Вы же можете приходить ко мне когда угодно, пока ваш муж будет на лечении, я вас осмотрю. Вижу, что нервы у вас тоже ни к чёрту".
"Ну, классно, - думаю, - пусть едет к этому Монро, а я отдохну от него пару недель. Давно хотела на Коста-Рику слетать, в вулканы поплевать. Времени за глаза хватит".
На следующий день этот старый пердун Морхед позвонил в "Митчел, Рок и Шнеерсон" и всё устроил. Лоеры оплатили курс - две недели за двенадцать тысяч зелени и начали навый процесс с "Канада-3000" за новые 57 штук, плюс расходы. Дескать клиент наш из-за вас крышей поехал конкретно, то есть очень сильно. Процесс, естессно выиграли через четыре месяца, молодцы, гады! А вот денежек я от них так и не заполучила, потому как в бегах сейчас, и не знают они родимые, где я, кто я, куда я, и какие части я от себя отрываю, и что из них леплю.
Ладно...
В Институте Монро нас приняли хорошо, денежки-то ведь уплочены. Разместили всех четверых на пару дней. Михрюту моего определили в палату. Ну, не в палату, в прямом смысле слова, а в приличную такую комнату, как гостиница "Мариотт". На следующий же день вышла проблема. Не может Миха мой спать с кем угодно, кроме меня. Докторишки проверили моё ментальное здоровье, ничего в глаза не сказали, но спать с мужем запретили даже через датчики.
Два дня бились со многими кандидатами, с которыми "полетать" вместе можно было бы. Но всех претендентов больные мозги моего суженого отвергали со страшной головной болью. Я думаю, ну ни фига себе, откладывается моя поездка в Коста-Рику. Надо ведь еще детей куда-то устраивать, пока ездить буду.
И тут под вечер третьего дня, когда уже все вокруг издохли морально и физически, наша младшая, Стеша, проникла в лабораторию из комнаты присмотра за детьми, прижалась к моей высокой ноге и говорит, - "Мамочка, мамочка, я спаааать хочуууу..."
Тут то докторишки и догадались Стешку подсунуть под датчики.
Стешка у меня на руках заснула, потом я её на экспериментальную кровать перенесла. К моему болезному её тучей проводов закоротили и, смотрю, заснул родимый, как сурок. Люди в белых халатах все к экранам мониторов прильнули, какие-то там рычаги двигают, крутят, ухмыляются добродушно, дескать, показывают, знают, что делают.
На следующее утро вызывают в кабинет к главному врачу. Мол, всё нормально, и, такой, говорит, мы дескать, денег с вас совсем не возьмём, а еще и доплатим немного, если вы нам разрешите эксперимент этот продолжить с вашей дочерью. Уж больно всё складно получается у Майкла Гейтса. Мы раньше никогда не пробовали с маленькими детьми работать, а ваша дочь у нас первенец в этом изыскании. Поскольку дочери вашей еще только 5 лет, то она совершенно чиста в своих мыслях и снах, и процесс оздоровления вашего мужа идет в трижды ускоренном темпе.
Я говорю, да ладно, хорошо, так тому и быть, вот только ехать мне надобно назад в Канаду, а с кем я её тогда оставлю.
Главврач, - "А вы ехайте. Не переживайте, мы её в лучшую гостиницу с вашим сыном поместим и нянечку русскую найдем для неё. Это ведь всего на пару недель, а вы отдохнете немного, вон, как плохо выглядите, устало, у вас и мешочки под глазами тёмные. С сердцем, что ли плохо?"
"Попей-ка с моё" - подумала. Сказала же другое, - Билеты бизнес классом мне и детям, туда и обратно. Детям пятизвёздочный отель и сутошные. И мне бесплатную путёвку.
(В Сибирь?)
На Коста-Рику, дурында белохалатная.
На всё получила вежливое "да". И вечером того же дня со спокойным сердцем, всё устроив, улетела в Южную Страну Вулканов. На две недели.
Детям звонила почти каждый день. Егор мне, (ему тогда уже 13 исполнилось)- "Мамочка, всё хорошо, только вот папа, похоже не хочет отсюда уезжать совсем. И не хочет, чтобы Стеша уезжала. Каждый день, прямо с утра, лишь только датчики отстегнут от Стешки, бежит что-то писать. Компьютер ему не дают, так он вручную справляется. Листов по 30 каждый день пишет. И пишет, и пишет. По русски.
Врачи не понимают, что пишет, так меня много раз спрашивали, что, да как. А я откуда знаю. Папа говорит, что это про какое-то "зелёное небо".
Я докторам так и сказал. Больше ничего не спрашивают. Когда ты вернёшся и купишь мне такую же приставку игровую, компьютерную, что мне дали в гостинице эти добрые дяди. Стешкина няня очень толстая, и часто пукает. По русски говорит плохо, она из Польши. Пока" И трубку бросил.
Звоню Главному, он мне, типа, всё классно, через три дня забирайте вашего муженька живым и здоровым.
Эксперимент, типа, удался.
И правда, прилетела назад, смотрю, Михрюта мой здоровый, розовощекий такой стал, только глаза бегают, не смотрят на меня. Ну, это дело поправимое. Только разденься.
Что-то вспрыснулось из меня в сильный, нежный и благодарный кулак Фиделя, и я со страхом подумал, что я описался в него.
Революционер же, тем временем, легко и умело вытащил руку из моих трусиков, освободил ее из-под одеяла и свободным движением пригладил этой рукой свою революционную бороду, которая будет расти, и оставаться с частичкой моего тепла до тех пор, пока не исчезнет с лица земли последний буржуй-капиталист и не победит Мировая революция!
ЦИТАТА
...и тогда моя мать сказала мне со слезами на глазах:
- Ну, вот и ты, Лёня, стал мужчиной...
Л.И.Брежнев
"Возрождение"
Фидель Кастро Рус покинул Артек на следующее утро. Я не видел его больше никогда в своей жизни. Однако когда я этим же утром, после бессонной ночи сладких воспоминаний минувшего, вернулся с традиционного купания и арбузных промываний желудка, то обнаружил на своей кровати аккуратно сложенное мексиканское одеяло.
Маргарита Михайловна, своим вечно влажным ртом, нежно сказала, что этот подарок Фидель-герой лично попросил передать худенькому мальчику с выгоревшими волосами и синими, светлыми глазками на долгую, добрую память.
Сейчас, когда я тереблю компьютер своими шаловливыми пальчиками и вбиваю в память моего однофамильца Билла Гейтса эти строчки, на плечи мне Машенька набросила эту память, клетчатое мексиканское одеяло, которое спасает меня от холодных северных ветров в большой деревне на озере Онтарио под названием Торонто, Канада, Земля, Солнечная Система.
ЦИТАТА
...шведская водка Абсолют, по словам надежного источника, является излюбленным напитком Кубинского Президента Фиделя Кастро Рус...
National Geographic
# 7, 1989
РАХМАНГУЛОВО
"Обломы" Женьки Иванова достойно войдут в историю Мировых обломов. Лёша Потапов даже хотел снять по этой теме свой дебютный фильм после учёбы во ВГИКе на курсах у Климова.
Фильм хотел назвать просто и легко - "Шесть обломов из жизни Днёва".
Один из самых примечательных обломов, на мой искушенный обломами взгляд, является следующий.
Строительный отряд Свердловского Архитектурного Института "Марс", что в переводе с сокращенного означает - Молодые Архитекторы Свердловска, совершал ударное строительство совхозного свинарника в татарской деревне Рахмангулово, Красноуфимского района, Свердловской области, Земля, Солнечная Система.
Женя был в отряде не на самом хорошем счету. Пьяница, дебошир, всегда при портвейне за пазухой в плоской военной фляжке, за которым ездил в ближайшее сельпо на такси, вызванное по телефону из-за тридевяти земель, а точнее из Красноуфимска.
А, как известно, наши простые Советские люди в булошную на такси не ездят.
Так вот. Лето. Жара неимоверная, мухи кругом летают навозные, лезут в глаза, в нос, смахнешь их рукой, капли пота сольются дождем с шершавой, заточенной под кирпич ладони, и дальше вперед выкладывать стенку этого злосчастного свинарника.
В обед - в совхозную столовку - бэ-э-э-э, гадость - тошниловка. Гадкое первое, гадкое второе, гадкий салат и гадкий горячий компот из гадких тухлых урюков. Но важно, что всё это за счет совхоза. Так что луженые портвейном студенческие желудки перегнаивали и это.
Жентяй вышел на крыльцо столовой, утирая липкий пот и перебарывая тяжелую обеденную отрыжку. Вокруг бегала пацанва Рахмангуловская, татарчата воевали с русскими в войнушку - Наши и Немцы. Примечательно, что татарчата были Нашими, а русские - Немцами.
Такие дела.
Орудием стрельбы являлись огромные брызгалки, бутылки из-под семейного, уничтожающего все живые волосы, шампуня Лана, Стерлитамакской парфюмерной фабрики.
Женя, сидя на крыльце, под нещадным полуденным солнцем, дожидаясь своих товарищей по строительству свинарника, резко выкинул вперед руку и зычным голосом закричал, обращаясь к одному из мальчишей-кибальчишей:
- Эй, ты, да, да, ты, тимуровец-бляха-муха, ну иди-ка сюда, мой золотой.
Пацан ("Наш", не немец) моментально откликнулся на просьбу строителя свинарника и подбежал легкими перебежками, качая маятник, к крыльцу.
- Так, тимуровец, дай-ка мне водицы твоей хлебнуть. Совсем горло пересохло.
Тимуровец охотно передал наполовину полную, (замечаете, не наполовину пустую), брызгалку строителю и Женя, тонкой струей наполнил себе рот освежающей влагой.
....
Тимуровец, немного склоня голову, молча, с каким то вожделением наблюдает за питиём строителя коровника.
Сделав короткий глоток, Женя извергает из себя на раскаленную землю все налитое, и, с безумством в голосе, вопит:
- Чо там у тебя, шампунь что ли!?
Тимуровец спокойно, и почему-то совершенно грубым, мужицким голосом отвечает:
- Хы-хы-хы, шампунь. Это не шампунь, хы-хы-хы -
это ссаки!
ТОРОНТО
Все! Завтра в 18.15 по Торонтовскому времени вылетаю в Сидней. Как классно, что там зима, эта июльская жара здесь просто сводит с ума. Каждый день синоптики обещают наутро прохладную погоду, и каждый день
...обманули, на улице та же жара...
Машенька моя зазвездатая заставляет меня покупать кондиционер в окошко наше невысокоё, спать невозможно по ночам, просыпаешься постоянно то в холодном, то в горячем поту. А я и купить то не могу, не на что. На последней кредитке Америкэн Экспресс осталось 122 доллара и сколько то там центов, на продукты на полнедели. Если сегодня не придет новая, шестая по счету Мастер-карт, (три недели назад сделал запрос), в Сидней придется лететь насухую. Там, конечно, Люську Ламберт можно найти, но с неё, наверное, много не вытянешь. Да и как там жизнь у неё, никто не знает. Злой, богатый, черный, негр-хазбент, небось, пилит ее своим большим, черным и в то же время податливым шлангом, от злой богатой злости каждую Божию ночь, так что мало мне обломится.
И ехать тоже надо, не пропадать же такой возможности. Когда для тебя ещё вдруг одно место свободное окажется, чтоб лететь на другой край света на халявку. Как для друга и ассистента Малколма, главного массажиста Канадской Олимпийской команды по пляжному волейболу. Перелёт вот только бесплатный, а все остальное - на свои денежки покупать. Ну, ничего, я Лондонским сквотом научен, как выживать в экстремальных ситуациях. Рынки с гнилыми фруктами в любом городе мира есть, бабушки добрые опять же там на этих рынках, а уж если что, то и из супермаркетов можно приличный обед себе устраивать каждый день. Этому меня лондонский панк Рокки научил в "Сэйфвэе" в Камдентауне подъедаться. Заходишь туда, берешь колясочку побольше размером, семейную такую и нагружаешь ее до упора, как будто ты добрый семьянин затариваешься на всю неделю этой пластиковой пищей. А пока ходишь так долго, ну около часа может, пьешь себе пиво, ешь булочки с колбаской, потом яблочко кусишь, бананчик там с апельсинкою, и всё нормально - день дюжишь. Поел себе спокойно, колясочку в проходе между стеллажами бросил и пошёл себе жвачку с кселитом покупать за 10 пенсов.
Я потом и Пузанова этой методике обучил, и ему так это понравилось, что он уже, будучи маститым папараци с деньгами в Париже супермаркеты обувал на булку-другую с колбаской болонья.
Правда пару бутылок портвейна я лучше с собой возьму отсюда из Торонто, так дешевле будет. Да и надежнее. Лишь бы мне до встречи дотянуть, не открыть пробки. Хотя вылетаем мы 3 июля, через Ванкувер, потом Токио. В Токио сидим пару часов и дальше в Сидней. Посадка в Сиднее 4 июля в 6.15 утра, так что я смогу себя сдержать и не выхалкать звенящую жидкость до полудня. А уж в полдень - держись за стены Театр Оперы и Балета.
Вот только, правда, встречаться не с кем совсем там, в Сиднее то этом. Все попередохли, как мухи. Одна надежда есть, что Найджел подъедет. Он собирался из Лондона на Олимпиаду, но вот только не уточнил когда. Ему же я везу эту стопку Пузановских фотографий из-под моста Альма в Париже.
Ну, ничего, был бы портвейн, а выпить всегда с кем найдется. Отметить "сильной" эту всеобщую дурацкую мечту. Совсем как Веничка на Красную площадь добирался в своей первой жизни.
А вот в какой жизни моя жена крутобёдрая упрекала меня в присущей старикам подчиненности великой Власти Воспоминаний? Не помню.
Не помню, сколько жён у меня было крутобёдрых в принципе.
Нет, не от жизни я устал, просто интерес к ней падает, - чувство вторичности притупляет эмоции, я постоянно ловлю себя на мысли о том, что всё это было, было. Вчера или позавчера, иль тысячу лет назад в другой жизни.
Неприятное чувство - будто тысячелетний старик заглянул в прошлое.
Кармические воплощения с дедушкой Сай Баба.
И еще я вот что думаю. Как я до сих то пор вообще не сдох. Как мы все вообще не сдохли?
Вот сколько мне? - не буду говорить, окей - скажем так - сколько нам всем?
Мы были детьми в шестьдесят пятых - семьдесят пятых, проще говоря, положа ногу на ногу - руку на сердце, (можно было б написать цифрами, как 65-75, но теряется весомость и значимость цифры). И ведь, правда, возвращаясь назад, трудно поверить, что мы еще живы.
Детьми мы ездили в авто, если таковые были у наших родителей, или друзей родителей, или в таксо, без ремней безопасности и воздушных подушек.
Проехаться в кузове разбитой в смерть полуторки соседа-алкаша дяди Лёни до заправки на горе, и не выпасть из кузова на ухабах было счастьем и событием недели.
Моя детская кроватка никогда не предполагала в себе функции защиты от падения на пол. У неё никогда не было ни спинок, ни боковинок. Ночные падения с неё были такими же частыми, как падения с громадного взрослого велосипеда дяди Николая, погибшего в Ташкенте, когда ты едешь в позе товарища Кваземодо - "под рамкой".
Мы пили воду не только из шланга садового участка, не только прямиком из речки-говнотечки, не задумываясь, сколько коров из колхозного стада справили своё грязное дело вверх по течению. Нет! Мы даже пили воду из луж, просто процеживая её через свои (дедушкины, то бишь) старые кепки, не понимая, что вода от этой фильтровки становиться только еще более инфицированной, так как кепка эта пришла еще от прадеда. И сколько горячего пота через неё прошло - один Бог знает своим великим Боговым умом.
Ужас-кошмар-какой-то-блядь.
Мы тратили часы, дни на конструирование наших машин (телег) из рухляди, с деревянными колёсами, скатывались на них с самых высоких холмов, только в самый последний момент, вспоминая, что совсем забыли, как тормозить, так как тормоза были совсем не предусмотрены. И только уже скатившись с гиканьем несколько раз, понимали, что кусты - это как раз и есть тормоза.
Мы уходили из дома рано утром, играли весь день до тех пор, пока не зажигались первые звезды на тоскливом небосводе, и никто не мешал нам и не искал нас. Мы были никому в это время не нужны. Мы предоставлялись самим себе.
Мы играли в футбол шнурованными мячами, которые невозможно было даже накачать, так жестка была кожа. Мы ложились под эти мячи, защищая ворота между двух берёз, и было больно, очень больно, очень.
Гудрон заменял нам жвачку. Мы увёртывались от мата дорожников, заливающих горячим гудроном асфальт разбитых улиц, и таскали лакомые кусочки из раскаленной печи, похожей на ту, из которой кормили голодных жителей Берлина наши воины в 1945-м победном году.
Мы ломали себе кости, рёбра, зубы и никто не думал даже подавать друг на друга в суд. Это расценивалось как обычный несчастный случай. Просто непруха. Никто никого не винил. Просто непруха.
Драки считались обычной дневной рутиной. Мы знали, как привыкать к синякам под глазами и ссадинам где только можно. Просто нужно привыкнуть.
Мы точно знали, что если во время игры в снежки у нас неожиданно пошла носом кровь, нужно просто приложить плотно скатанный снежок к своему носу, а другой снежок - к глазу того, по чьей вине это произошло.
Мы ели торты и пирожные, сделанные из толченого сахара с молоком и мукой третьего сорта, хлеб с маслом заменял нам дневной рацион, сладкая сахарная вода, взбитая углекислым газом, называемая "содовой" была деликатесом. Никто из нас не стал тучным жирняком и не думает о том, как сбросить сало, качая железяки.
Этой "содовой" мы делились с пятью-шестью друзьями из одной бутылки, и никто никогда не заболел, и не умер друг от друга.
У нас никогда не было Playstations, Nintendo, X-Boxes, video games at all, 99 каналов по кабелю, видиков, сэрраунд саунд, мобилок, компов, чат-румс на Интернэте... у нас просто были друзья. Мы просто выходили во двор, на улицу и сразу находили их.
Мы просто садились на велики, доезжали до знакомого подъезда, звонили в дверь или просто заходили без звонка, просто так, запросто поговорить с друзьями.
Как это только себе можно сейчас представить, Сара?
Без звонка! Без спроса родителей? В этом жестоком мире? Без охраны!
Всё что мы делали, висело потом на нас самих. Если мы нарушали закон, попадали в ментовки или в детские комнаты милиции, мы знали, что родители никогда не заступятся за нас. Иногда даже было спокойней сидеть в ментуре, чем возвращаться домой вообще.
Просто родители в то время были на с т о р о н е закона. Нет, скажите, ну можно это себе в голове представить!?
Если приходишь с улицы, и мама говорит, что одежда воняет табаком, то проще было сказать, что жгли с ребятами костёр. А дров не было, поэтому жгли табак.
Тем не менее, наше потерянное поколение умудрилось сотворить самых рисковых во всех областях цивилизованного, и не совсем сообщества, хъюманоидов.
За последние 30 лет человечество просто вздыбилось стремительным домкратом новых идей и свершений. Мы знаем, как побеждать и бороться с ошибками, начинать и бросать пить, курить, говорить правду себе и зеркалу.
Нас уважали не из-за денег!
Даже стоя на коленях, мы никому не кланялись!
Мы делали мир немного загадочнее!
Мы спасли мир от своей же угрозы!
Ты один из них, мой добрый соратник по борьбе?
ЭПИЛОГ
ВАНУА-ЛЭВУ
Это последние строки его дневника. Последние, перед тем как попасть в психушку в Йорк Дженерал Хоспитэл с устойчивой маниакальной депрессией. Последние, перед совсем последними в самолете Бостон - Лос-Анджелес.
В тот вечер, перед полётом в Сидней он просто весь светился от счастья, дурилка плюшевая. Все свои наряды примерял, чтобы последним обсосом не выглядеть перед Сборной, да перед, наверное, этой пресловутой Люськой. Попросил Серёгу Захарченко подбросить его до аэропорта, ведь денег даже на тачку не было. Мастер Карт эта его так и не пришла. Да вообще никогда не пришла. Кто ж такому кидарю деньги доверит. С одного счета на другой перебрасывать. Серёга с работы опоздал, но в принципе приехал вовремя. Мой то уже весь как на иголках был, места не находил, мотался из угла в угол как оглашенный. Но поехали вовремя. До Пирсона от нас минут двадцать ехать с хорошим таксистом. С плохим - тридцать.
Ну, поехали значит, поцеловал он даже меня перед дорогой, любовник сизоносый. Потом часа через четыре с половиной, ночью уже, приезжают назад оба пьяные вдупель. На четыреста первом хайвэе трак перевернулся, с какой то гадостью в цистерне. Гадость типа аммиака, только еще более токсичная. В трёх легковушках, на которые это говно вылилось от людей ничего не осталось. Водитель трака тоже кони задвинул. Одним словом пробка такая случилась, Москва отдыхай! Пока полицаи приехали, пока скорая с пожарными да какой-то еще службой очистки улиц от химикатов, из пробки той никакой возможности выбраться нельзя было. Ну, Мишка свои четыре, а не две, как задумывалось, бутылки портвейна и выжрал с Серёгой на двоих.
Когда понятно стало уже, что не успевают на рейс.
Всю ночь гужбанили, все запасы самодельного вина выпили, этого, как его - "Последняя жратва".
Плакал, конечно, не без этого.
Жалела я его, не без этого тоже.
Так второй день прошел под ту же пьяную дудку. Ну а как же, сколько можно уже на своих плечах все эти неурядицы Западной действительности переносить! Не за тем же сюда приехали, а за качественно новой жизнью! Правда!
Стакан за стаканом! Стакан за стаканом!
А в 10 часов совсем нетрезвого вечера июля четвёртого, года двухтысячного от Рождества Христова включаем СиЭнЭн - Джизэс, Мэри Энд Джозеф! - брэйкин ньюз! - самолет бухнулся в Сиднее прямо на здание аэропорта! Неизвестно поначалу какой, только жертв не меряно. И больше всего на земле, так как ухнул он прямёхонько на самолёты у второго терминала. Сказали, что в стаю журавлей врезался при посадке. Потом объявляют - авиакомпания "Канада-3000", а рейс 46А.
Я смотрю, мой милёнок протрезвел моментально, так же моментально волосёшки его, черные, как воронье крыло, седеют прямо на моих пьяных глазах.
Его же пьяные глаза перестали что-либо отражать на трое бессонных суток после этого чудесного поседения.
А через три дня я его в психушку отвезла, прямо по месту назначения в Йорк Дженерал Госпиталь. Там он месяц провалялся, а за это мы страховку получили от авиакомпании в 18500 Канадских долларов. Вроде как за моральный ущерб, и для газет еще про этот случай рассчитаться, так как газетки канадские на следующий день списки пассажиров рейса 46А выпустили по данным "Канады-3000".
Мишка в их числе почему-то оказался. Я опровержение в Торонто Старр по интернету написала, репортёры набежали буквально через полчаса. А мой то совсем ведь невменяемый стал. Я говорю типа, смотрите, что с человеком сделали, подонки, переживает из-за своей смерти в газетах. Ну, те шум подняли, адвокаты вокруг меня засуетились на следующий день, давай, мол, вези его в психушку, больше денег вытащим. А мне то даже и лучше, так как совсем Михрютка мой долбоявленный чокнулся. Ни ума, ни фантазии. Сидит и в одну точку смотрит всё время, не ест ничего, не пьёт. Алкоголь даже не пьёт. А, говорят, водка лечит в таких случаях. Чо сидеть то? Ну, померли люди, да и хрен с ними, ты то ведь жив!
Хотя звоночек для него самого это очень настойчивый был, и от судьбы не попрёшь. Не сейчас, так годом позже в башню угодил.
Одним словом, пока в больничке в потолок смотрел, да на транквилизаторах тащился, адвокаты "Митчел, Рок и Шнеерсон" из этой "Канады-3000" почти 50 штук канадских долларов вытащили. Нам восемнадцать с половиной отвешали, остальное себе за тяжёлую, опасную и кропотливую лоерскую работу взяли.
В день, когда ему выписываться пришло письмо от Мирьям из Лондона, что типа того что, дескать, мол, Найджел погиб в Сиднее. Вокурат угодил под крыло нашего самолета, ожидая багаж в зале прибытия аэропорта. Угораздило его в этот же день прилететь на стрелку.
Я, дура такая, рассказала это Михрюте в день выписки из госпиталя, вела его легонько под его дрожащую, как у Рейгана руку. Только сказала об этом трэджик эвэнт, а он и свалился у меня прямо в белоснежном коридоре на не менее белоснежный пол. Медсёстры набежали, давай пульс щупать, а он лежит и опять в потолок смотрит в одну точку. Я им говорю, - "Если он опять у меня в потолок так смотреть будет, так лучше вы уж его болезного, красавицы, в больничке еще на месяцок оставьте от греха подальше, ведь я сорвусь и зарэжу эго".
Ну, они и оставили на два. Всё равно советско-социалистическая канадская система здравоохранения бесплатна в таких случаях.
Через два дня звонят мне из больницы и говорят, забирайте, мол, вашего муженька и весь сказ.
"Чо такое?"
Мы, говорят, не психушка, а обычная лечебня. А он у вас псих, а психи в "желтом доме".
Ну, побежала я по моим родным адвокатам, дескать, типа того, что мне делать. Денег то на психушку нет. А они, родные, так обрадовались, что Михрюта психом стал, что организовали и оплатили мне встречу с каким-то светилой в области лечения психов.
Светило это, сухой старик со слезящимися глазами и вороньего крыла, крашеными волосами, Стивен Морхед, ничего делать не стал с моим болезным, а просто посоветовал поместить его в клинику Монро, в штате Огайо, США. Это что-то типа Научно Исследовательского Института, где на психах новые методы и препараты испытывают.
"Этот Монро, голубушка, просто и легко выправит мозги вашему болезному и вернёт к нормальной жизни. Тем более, как я понял, что "Митчел, Рок и Шнеерсон" всё равно все расходы по лечению оплачивает. Монро этот, - говорил старикашка, нежно держа меня под руку и подводя к двери, - отправляет больного в путешествие. Да-да, не удивляйтесь. Но виртуальное. Он подключает больного к другому, здоровому человеку с помощью каких-то приборов и заставляет их "вдвоём" летать в одно и то же "здоровое" место. Мозг перестраивается на положительные эмоции здорового человека и возвращается в нормальное, человеческое, а не психованное состояние. Удивительный метод. Я сам через него проходил дважды. Один раз как больной, другой раз, как здоровый "проводник". В конце этого объяснения Стивен еще нежнее сжал мой локоть и тихо произнёс, - "Вы же можете приходить ко мне когда угодно, пока ваш муж будет на лечении, я вас осмотрю. Вижу, что нервы у вас тоже ни к чёрту".
"Ну, классно, - думаю, - пусть едет к этому Монро, а я отдохну от него пару недель. Давно хотела на Коста-Рику слетать, в вулканы поплевать. Времени за глаза хватит".
На следующий день этот старый пердун Морхед позвонил в "Митчел, Рок и Шнеерсон" и всё устроил. Лоеры оплатили курс - две недели за двенадцать тысяч зелени и начали навый процесс с "Канада-3000" за новые 57 штук, плюс расходы. Дескать клиент наш из-за вас крышей поехал конкретно, то есть очень сильно. Процесс, естессно выиграли через четыре месяца, молодцы, гады! А вот денежек я от них так и не заполучила, потому как в бегах сейчас, и не знают они родимые, где я, кто я, куда я, и какие части я от себя отрываю, и что из них леплю.
Ладно...
В Институте Монро нас приняли хорошо, денежки-то ведь уплочены. Разместили всех четверых на пару дней. Михрюту моего определили в палату. Ну, не в палату, в прямом смысле слова, а в приличную такую комнату, как гостиница "Мариотт". На следующий же день вышла проблема. Не может Миха мой спать с кем угодно, кроме меня. Докторишки проверили моё ментальное здоровье, ничего в глаза не сказали, но спать с мужем запретили даже через датчики.
Два дня бились со многими кандидатами, с которыми "полетать" вместе можно было бы. Но всех претендентов больные мозги моего суженого отвергали со страшной головной болью. Я думаю, ну ни фига себе, откладывается моя поездка в Коста-Рику. Надо ведь еще детей куда-то устраивать, пока ездить буду.
И тут под вечер третьего дня, когда уже все вокруг издохли морально и физически, наша младшая, Стеша, проникла в лабораторию из комнаты присмотра за детьми, прижалась к моей высокой ноге и говорит, - "Мамочка, мамочка, я спаааать хочуууу..."
Тут то докторишки и догадались Стешку подсунуть под датчики.
Стешка у меня на руках заснула, потом я её на экспериментальную кровать перенесла. К моему болезному её тучей проводов закоротили и, смотрю, заснул родимый, как сурок. Люди в белых халатах все к экранам мониторов прильнули, какие-то там рычаги двигают, крутят, ухмыляются добродушно, дескать, показывают, знают, что делают.
На следующее утро вызывают в кабинет к главному врачу. Мол, всё нормально, и, такой, говорит, мы дескать, денег с вас совсем не возьмём, а еще и доплатим немного, если вы нам разрешите эксперимент этот продолжить с вашей дочерью. Уж больно всё складно получается у Майкла Гейтса. Мы раньше никогда не пробовали с маленькими детьми работать, а ваша дочь у нас первенец в этом изыскании. Поскольку дочери вашей еще только 5 лет, то она совершенно чиста в своих мыслях и снах, и процесс оздоровления вашего мужа идет в трижды ускоренном темпе.
Я говорю, да ладно, хорошо, так тому и быть, вот только ехать мне надобно назад в Канаду, а с кем я её тогда оставлю.
Главврач, - "А вы ехайте. Не переживайте, мы её в лучшую гостиницу с вашим сыном поместим и нянечку русскую найдем для неё. Это ведь всего на пару недель, а вы отдохнете немного, вон, как плохо выглядите, устало, у вас и мешочки под глазами тёмные. С сердцем, что ли плохо?"
"Попей-ка с моё" - подумала. Сказала же другое, - Билеты бизнес классом мне и детям, туда и обратно. Детям пятизвёздочный отель и сутошные. И мне бесплатную путёвку.
(В Сибирь?)
На Коста-Рику, дурында белохалатная.
На всё получила вежливое "да". И вечером того же дня со спокойным сердцем, всё устроив, улетела в Южную Страну Вулканов. На две недели.
Детям звонила почти каждый день. Егор мне, (ему тогда уже 13 исполнилось)- "Мамочка, всё хорошо, только вот папа, похоже не хочет отсюда уезжать совсем. И не хочет, чтобы Стеша уезжала. Каждый день, прямо с утра, лишь только датчики отстегнут от Стешки, бежит что-то писать. Компьютер ему не дают, так он вручную справляется. Листов по 30 каждый день пишет. И пишет, и пишет. По русски.
Врачи не понимают, что пишет, так меня много раз спрашивали, что, да как. А я откуда знаю. Папа говорит, что это про какое-то "зелёное небо".
Я докторам так и сказал. Больше ничего не спрашивают. Когда ты вернёшся и купишь мне такую же приставку игровую, компьютерную, что мне дали в гостинице эти добрые дяди. Стешкина няня очень толстая, и часто пукает. По русски говорит плохо, она из Польши. Пока" И трубку бросил.
Звоню Главному, он мне, типа, всё классно, через три дня забирайте вашего муженька живым и здоровым.
Эксперимент, типа, удался.
И правда, прилетела назад, смотрю, Михрюта мой здоровый, розовощекий такой стал, только глаза бегают, не смотрят на меня. Ну, это дело поправимое. Только разденься.