Утгер Майкл. Охота без милосердия

   Слим знал, что коп не ушел. Он не мог разжать руки, но это не имело значения. Коп уже никуда не уйдет! По лицу Слима скользнула слабая улыбка. Так он с ней и остался, упав в черную бездну смерти.

2. Его наивные мечты

   Сарай превратился в танцплощадку, пропахшую краской. Чико и Тина танцевали под мелодичное пение часов, которые Чико повесил на шею, как медальон. Джо сидел на перевернутой металлической бочке и отстукивал тонкими пальцами такт. Им было весело.
   — Так ты мне не ответил, Джо, — торопливо говорила Тина. — Ваш хозяин возьмет меня с вами?
   — Этого никто не знает, дорогая Тина. Хозяин — человек непредсказуемый. Все зависит от того, под какое настроение вы попадете.
   — Но он не может воспрепятствовать любви. У него же у самого роман. Почему мы не можем путешествовать парами? Я невеста Чико, и он не может меня бросить и уехать один.
   — Я придумал! — воскликнул Чико, кружась в вальсе на земляном полу. — Мы подговорим Шарлотту. Она сумеет убедить Криса, что Тину нужно взять. В конце концов должна быть справедливость. Шарлотта нас поймет. Это Тэй — ледяная статуя, ничего понять не может. И что он в ней мог найти?! Не женщина, а кусок льда из замерзшего яда.
   — Напрасно ты так, Чико, — мягко сказал Джо. — Она очень умная женщина, и её холодный расчет не один раз остужал необузданный пыл хозяина. Сейчас она страдает, но это же понятно. Ни одна женщина в мире не сможет пережить такой потери.
   — Глупости! — крикнула Тина и, уставшая, села на ящик, покрытый газетами. — Я устала! Вот я, та самая женщина, которая не сможет перенести разлуки с Чико.
   — Я думаю, мы этот вопрос скоро решим! — сказал Чико и, сняв часы с шеи, взглянул на циферблат.
   — Одиннадцать вечера. Кино уже кончилось, и Крис со своими дамами уже в мотеле. Нам не пора?
   — Придется еще часок переждать, — сказал Джо. — Краска должна хорошенько просохнуть. Ты видишь, какой ветер? Вся грязь с дороги налипнет на машину, и считай, труды прошли даром. В полночь поедем.
   — Да. Не забыть бы Слима в лесу. Он уже, наверное, задеревенел и превратился в сосну от этого кошмарного ветра. Ну, что там делать? В коттедже даже спичек не осталось, которые можно украсть.
   — Ты не прав, Чико. Слим железный человек! Хоть Слим меня и не очень любит из-за цвета кожи, но Слим не раз спасал наши шкуры. У него нюх, как у собаки. Он за милю чует беду.
   — Мне его не понять. Человек-машина! Я сотни раз пытался с ним заговорить, но натыкался на стену. Он подозревает всех и вся. Вот они с Тэй и спелись. Только и слышишь: «Слим, зайди ко мне в комнату, ты мне нужен». — Чико прошелся по кругу, виляя бедрами, и все засмеялись. — И Слим идет шушукаться с ней. А еще этот грязный небритый старик с помойки, который повсюду воняет своим огрызком сигары. И где он такие находит?! Великолепная троица! Я таких не понимаю! Люди в масках. То ли дело Тони! Это был человек с открытым сердцем! Таких больше не существует! — Чико с грустью посмотрел на часы. — Или Брэд! Человек, у которого не было соперников! Ему не было равных! На такого всегда можно положиться и не оглядываться назад, когда такой парень идет за твоей спиной. А Олин? Я не встречал людей веселей и остроумней. Ему все было нипочем. Для него обчистить банк или керосиновую лавку — одно и то же. Он не жил, а скользил по жизни.
   — И поскользнулся! — добавил Джо. — А ты наблюдательный паренек, Чико. Всем дал характеристику. Я, конечно, не буду тебя спрашивать о твоем идоле — Дэйтлоне-банкире, но хочу спросить о тебе. Кто ты сам? Ты имя свое помнишь?
   Тина удивленно посмотрела на возлюбленного.
   — Боже мой, разве тебя зовут не Чико?
   — Так меня прозвал Крис, когда подобрал на дороге. Мне и рассказать о себе нечего. Я человек без биографии и собственного лица. Отца я вообще не видел и даже не знаю его имени. Я остался один в тринадцать лет. Мать у меня была добрым человеком, но не всегда. Мне иногда казалось, что она меня ненавидит. Себя она называла свободной белой женщиной. Так себя называют все, кто пасется по вечерам вдоль улиц, где полно ресторанов. Вот ее свобода в этом и заключалась, что она занималась поисками денег, чтобы сводить концы с концами, а я болтался по дворам и трамваям в поисках ротозеев, у которых бумажники торчали из разных карманов.
   Мать уже не была молода, и клиенты к ней не липли. Когда она ловила какого-нибудь забулдыгу и притаскивала его домой, то мне приходилось ночевать на улице. Но в Санта-Барбаре тепло. В то время мы жили в Калифорнии. Я спал на пляжах, под лодками, а утром таскал часы у купающихся ротозеев. Как правило, меня спасали ноги, а не ловкость. Домой я возвращался голодным, но мать уже с утра успевала пропить все, что заработала за ночь. Она с трудом держалась на ногах, и тут все начиналось. Вся ее желчь выливалась на меня. То она била меня, чем ни попадя и при этом называла отпрыском грязной крысы. В эти минуты глаза ее становились красными и наполнялись гневом. Иногда мне казалось, что она может убить меня. Но нередко на нее нападала хандра и плаксивость. Она клялась, что никогда не бросит меня, что она меня любит, и когда я вырасту, то стану очень богатым и образованным человеком, как мой отец. Но его имени никогда не произносила, даже в пьяном виде. Честно говоря, меня этот вопрос не очень-то волновал. Я не понимал смысла слова «отец».
   Обстановка изменилась, когда мы переехали в Иллинойс. Спустя месяц у матери появились деньги. И это были немалые деньги. В доме перестали появляться мужчины, появился ледник, и в нем лежали продукты. Мать даже делала мне подарки на Рождество и День Благодарения. На стол стелили белую скатерть и ставили праздничный яблочный пирог. Конечно, она выпивала, но значительно реже и не дома. Я знал, что она заглядывала в бар на соседней улице. У нее были там приятели, с которыми она могла поговорить по душам за рюмкой. Но это все мелочи по сравнению с тем, что происходило раньше. Главное, я почувствовал заботу о себе.
   Нормальная человеческая жизнь длилась недолго. Я уже тогда чувствовал, что мне на роду написано быть бродягой и изгоем. Нервное напряжение меня не покидало ни на один день. И этот день пришел. Мать сбила машина. Насмерть. Меня не пустили даже в морг, и хоронили ее в закрытом гробу. На похоронах присутствовал только Джерри, родной брат матери. В это время он вышел из тюрьмы в очередной раз и в очередной раз провертывал аферу. Мелкая сошка. Он всю жизнь ходил в шестерках у крупных боссов и радовался любой подачке. Скользкий тип. Он забрал меня обратно в Калифорнию. Мы прожили в Санта-Барбаре один месяц, и его нашли на шоссе возле Лос-Анджелеса у перевернутой машины с проломленным черепом. Это рок! Он преследует нашу семью. Через месяц меня схватили за руку, когда я вытягивал бумажник у одного простофили из заднего кармана. Так я очутился в колонии для несовершеннолетних. Год назад с четвертой попытки мне удалось бежать. Там было несладко. Многие взрослые говорили, что в детстве им приходилось сидеть в колониях для несовершеннолетних, и, когда они попали в тюрьму, они попали на курорт.
   Я вернулся в Иллинойс, но светиться мне нигде не хотелось. Я ехал, не зная куда, сменял одну попутку другой. Мне всегда нужно было туда, куда ехала машина. Так, в один из сумрачных дней я застрял на бензоколонке. Хозяин заболел. Его свалила лихорадка. Он попросил меня обслужить машины за еду. Я проторчал у него неделю, пока он не встал на ноги. Старик оказался неплохим человеком и предложил мне жалованье и стол. Я работал по ночам, а он днем.
   Спустя год на заправке остановился Крис, и моя жизнь изменилась. Могу признаться, дамы и господа, я считаю, что фортуна повернулась ко мне лицом, и мне, наконец, повезло в жизни.
   — Это потому, что ты встретил меня, — сказала Тина и обняла его за плечо. — Но как же тебя зовут?
   — Дурацкое длинное имя Арчибальд. Коротко Арчи. Арчи Уэйн. Уэйн по матери.
   — А мне Арчи больше нравится, чем Чико.
   — Я уже успел забыть о своем имени. Крис сказал, что придет время, когда мне придется забыть о Чико и выйти на улицу без оглядки под своим настоящим именем. Он так и не захотел узнать, как меня зовут. Никто меня об, этом не спрашивал. Даже Тони — человек, который спас мою, глупую жизнь.
   — Спасибо тебе, Тони! — произнесла Тина. — Да будет земля тебе пухом. Ты спас для меня Арчи, и мы будем всю жизнь молиться о тебе.
   — Молитва не поможет. У Тони осталась дочь. Ей четырнадцать лет. Мы должны взять ее под свое крыло.
   — Удочерить? — удивилась Тина. — Но она моложе меня лишь на четыре года. Через пять лет я начну тебя ревновать к ней.
   — Глупости! Она дочь великого человека, который любил ее больше жизни. Мы должны заменить ей отца.
   — Ты прав, малыш, — сказал Джо. — Все мы здесь стали одной семьей. Мы не привыкли показывать своих чувств, но каждый из нас готов отдать жизнь за другого.
   — Поздно ты заговорил об этом, Джо! Никого не осталось. Как говорит Крис: «Смерть не сверяет свои шаги с календарем». Наша порода изгоев не доживает до старости. Мы живем сегодняшним днем. Стив и Люк не наши люди, и я не хочу идти с ними в одной упряжке.
   — Но хозяин сказал всем, что опасной работы больше не будет.
   — Ты наивный мечтатель, Джо. Такой большой, такой взрослый, а рассуждаешь, как ребенок. Ты можешь себе представить Криса, лежащим на диване с сигарой в одной руке и газетой в другой, рассуждающего о биржевых сводках?
   — Трудно такое представить, но если Крис заинтересуется биржей или игорным бизнесом или чем-нибудь таким, что может приносить хорошие доходы, я поверю, что он поставит автомат в угол и накроет его чехлом. Крис пылкая натура, его легко зажечь стоящей идеей. Ведь в банковском деле он уже все сказал. Ему не кого и нечем удивлять. А если так, то он непременно сменит свой профиль.
   — Ладно, согласен! Но мы ему всегда будем нужны!
   — С этим трудно не согласиться.
   Джо спрыгнул с бочки, подошел к свежевыкрашенному фургону с красными крестами на дверцах и ощупал металл.
   — Ну вот, высохло. Теперь можно ехать.
   — Можно. А ты не хочешь сходить за Слимом? Не оставлять же его в лесу сторожить сосны.
   — Ты прав.
   Джо открыл дверцу кабины и включил фары, которые осветили гравийную дорожку, ведущую к воротам.
   — Ладно, я его приведу, а ты. Арчи, убери оружие из кабины. Нам не нужны неприятности в дороге. Ночью могут остановить из любопытства.
   — Зачем? Я сяду за руль в белом халате, рядом сядет медсестра. Кому придет в голову нас останавливать? А если и так, то в машине есть носилки, и вы со Слимом сойдете за санитаров. Нас никто не знает, Джо. Все, что нам могут пришить, — это угон фургона. Но и это еще нужно доказать! Он другого цвета, и у него новые номера. Это же больничная машина. Фокус себя оправдал и не раз. Крис уже использовал этот вариант. На этом шарабане мы доедем до Мексики без единой остановки и проверки.
   — Ладно. Но береженого Бог бережет!
   Джо достал из отделения для перчаток фонарик и направился к выходу.
   — Ну вот, с коттеджем все, — мечтательно сказал Чико. — Сколько здесь было интересного! Теперь мы с тобой отправимся на юг и станем богатыми и уважаемыми людьми. Поживем пару лет в тихом городишке, а лотом я выдвину свою кандидатуру в мэры. Пройдет еще пара лет, и я стану губернатором Техаса!
   — А потом президентом Соединенных Штатов?! Болтун! Ты сам такой же мечтатель, как и Джо. Надо ставить перед собой задачи-минимумы. Первая задача — это добиться разрешения Криса на мою поездку.
   — Нет, моя красавица! Ты не умеешь мыслить глобально. Люди без фантазии становятся кухарками и таксистами. Мы рождены для большего, для лучшего.
   — А меня бы устроил маленький домик, работа сестрой милосердия и куча ребятишек с курчавыми, как у тебя, чубами. А кем ты будешь, почтальоном или портным, мне все равно. Счастье — это родной дом, уют, тепло и любовь.
   Они слышали, как скрипнули ворота, и Джо успел приоткрыть одну створку. Но дальше произошло непонятное. На территорию ворвалась машина, на подножках которой сидели люди с автоматами. Бампером сбило Джо. Он отлетел назад и упал на землю. Машина мчалась вперед. Джо уже был под колесами, и его смяло.
   Тина закричала во весь голос, и автоматные очереди прополосовали санитарную машину. Одна фара погасла. Тину отбросило в сторону, словно ее подхватил ураган. Девушку разорвало на куски. Чико продолжал стоять, ничего не понимая. Ни одна пуля не задела его.
   Внезапно он заревел, как раненый зверь. Он рванулся к кабине, схватил с сиденья автомат и, отскочив за стальную створку ворот, открыл огонь. Ветровое стекло черной машины превратилось в песок, машина свернула с дорожки и уткнулась в розовые кусты.
   Люди соскочили с подножек и бросились на землю. Из машины вышел только один человек, но простоял на ногах он меньше секунды. Качнувшись, он упал лицом в ухоженный куст чайных роз.
   Чико перекатился в дальний угол сарая и выскочил из него с обратной стороны. Сейчас у него была возможность пронырнуть через кустарник и юркнуть в лазейку, через которую он ходил к Тине на свидание. За забором была только одна тропа, которую нужно знать, иначе упрешься в сосновый забор и свалишься в овраг. У Чико была возможность уйти.
   Трудно понять парня в этом возрасте. Он обогнул сарай и, пригибаясь, перебежал к коттеджу. Обойдя его с тыльной стороны, он влез в окно кухни, перебежал в гостиную и влетел на второй этаж.
   Самой лучшее обозрение округи открывалось из бывшей комнаты Брэда. Чико подкрался к окну, сорвал занавеску и выбил стекло прикладом. Легавые все еще продолжали обстреливать сарай. Сейчас он видел почти всех, исключая двух-трех, которых загораживала машина.
   Чико вскинул автомат и открыл прицельный огонь. Двое в форме так и застыли с оружием в руках, уронив простреленные головы на землю.
   Чико ликовал:
   — Ну что, ублюдки? Получили, сучьи дети?!
   Он продолжал поливать из автомата. Еще один тип в штатском перестал стрелять и замер.
   — Ну что, вонючка, уткнулся в землю? Нюхаешь, чем смерть пахнет?!
   Из-за машины выбросили гранату. На первом этаже раздался взрыв. Из окон рвануло пламя. Коттедж загорелся. Дым потянуло вверх, и Чико уже не видел перед собой цель. Он перебежал через две комнаты и оказался в апартаментах Криса. Но и здесь висела дымовая завеса. Чико не стал суетиться, выбив окно, он открыл огонь наугад.
   Через пять секунд у него кончились патроны. Он отбросил автомат в сторону и выхватил из-за пояса пистолет. В этот момент он услышал шаги по коридору. Их было двое или трое. Чико отошел к стене и встал за шкаф. В комнате слишком темно, и его не заметят в первую же секунду, а это главное. Он взвел курок и направил оружие на дверь.
   Тишина. Противник пытался разгадать, где он. Но Чико не собирался себя выдавать. Все получилось не так, как он хотел. Дверь скрипнула и открылась, Чико выстрелил, но никто не вошел, и пуля улетела в коридор. Дверь приоткрылась во второй раз. Чико не стрелял, но никто и не входил. Просто в комнату бросили гранату. Вспышка, и все полетело к чертовой матери.

3. Их последняя мелодрама

   Вечерний сеанс в кинотеатре «Байограф» заканчивался в десять вечера. Мокрый асфальт отражал яркие неоновые рекламы развлекательных заведений на Линкольн-авеню.
   Здание кинотеатра было угловым и одной стороной выходило на Тридцать седьмую улицу. Это создавало определенные сложности для «охотников». До конца сеанса оставалось еще десять минут, но район и улицы уже были блокированы.
   После обхода Чинар вернулся в машину и сел на заднее сиденье. За рулем сидел сам комиссар. Сегодня они были наблюдателями. По соглашению с ФБР, Легерт забирал женщину в красном, имени которой в федеральной полиции не знали. Но это не имело значения, они получали главный кусок пирога, и такие мелочи их не интересовали.
   Машинка комиссара стояла в двадцати ярдах слева от входа, там, где было условлено. Переднее место рядом с водителем оставалось свободным.
   Легерт спросил:
   — Что там творится?
   — Чехарда. Джи-менов больше, чем зрителей в зале. Но я обратил внимание, шеф, что из зала имеется четыре выхода. Мы пасемся с вами у главного, но он не единственный.
   — Дэйтлон не ждет подвоха.
   — Не понимаю, почему вы пошли у этой дамочки на поводу. Ведь это она предложила вам взять Дэйтлона здесь.
   — Значит, она продумала этот вариант. Мы же не знаем Дэйтлона так, как она. И зачем ей вводить нас в заблуждение? Что она с этого получит? Мало облав провели впустую? На одну будет больше. Только у меня есть такое предчувствие, что на этот раз промаха не будет.
   — А я жалею о том, что не побывал здесь днем и не осмотрел все закоулки. Двери, выходящие во двор, не заперты.
   — Ими пользуются мальчишки, которые ходят на сеансы бесплатно.
   — Значит, вы знаете о такой лазейке?
   — Я еще знаю, что во дворе есть лестница, ведущая на чердак, и такая же лестница есть на сцене за экраном, но это ничего не меняет, Эд. Дэйтлон не уйдет. Ей нет смысла крутить нам мозги. Не вижу причин для этого. Получить премию и уехать? Но она может получить больше, оставаясь здесь. Эта женщина не уличная шлюха, которой хочет казаться.
   — Вы правы. Я узнал о ней все, что только успел за эти сутки.
   — Выкладывай.
   — Она действует по подложным документам. Работает под иммигрантку из Мексики, чтобы никто не копал ее прошлое. Под этим именем она открыла счет в банке и купила мотель. С Дэйтлоном она познакомилась не в мотеле и не случайно. Она знала его как гангстера, а это противоречит тому, что мы записали в протоколе допроса. Настоящее ее имя Тэй Морган. Элквист вычислил ее через бюро по найму недвижимости, когда вы приказали проштудировать южное шоссе. Наша ошибка заключалась в том, что мы искали в пригороде Чикаго, а надо было перешагнуть тропинку между штатами и искать в пригороде Ист-Чикаго. Расстояние в сорок миль, а наши облавы на них не распространяются. Но это уже дело прошлое, меня интересовало человеческое прошлое Тэй Морган. Ей тридцать два года, девичье имя Тэй Мекли. Дочь сэра Говарда Мекли, мирового судьи города Стиритор, в штате Калифорния. Закончила правовой колледж законодательства США в Сан-Франциско. По окончании колледжа работала личным секретарем окружного прокурора Роберта Моргана. Спустя год вышла замуж, а еще через год овдовела. Однако работу не бросила и осталась в должности личного секретаря у преемника мужа Тома Частлера. Два года назад, но это не точно, по другим данным, пять или четыре года назад, был убит выстрелом в голову родной брат Тэй, Чарльз Мекли. Очень ловкий адвокат. По слухам, имел дела с преступными группами. Убийце удалось скрыться. Вот здесь начинается самое интересное. В убийстве подозревался Крис Дэйтлон. Но быстро был освобожден за недостаточностью улик.
   После смерти сына старый судья Мекли протянул два месяца и умер. Тэй получила крупную сумму денег в наследство и недвижимость. После этого она оставила службу и уехала из Калифорнии. Надо сказать, что Частлер несколько раз делал ей предложение стать его супругой, но всякий раз получал отказ. Хочу добавить, что Частлер — один из самых богатых людей Запада. В течение трех месяцев Тэй распродала все с молотка и исчезла. На этом след ее теряется, и теперь она выплывает в Чикаго как «женщина в красном», содержательница притона и обиженная подружка знаменитого гангстера. Провалиться мне на этом месте, шеф, но одно с другим не вяжется.
   — Такие женщины очень преданны, Эд. Они не терпят предательства. Я видел ее глаза. Она готова была разорвать Дэйтлона на куски и бросить псам. Уверяю тебя, ей не легко было прийти ко мне.
   — Но она берет за это деньги! Вас это не смущает?
   — Я знаю, для каких целей ей нужны деньги. О чем мы спорим, Эд? Через пять минут кончается сеанс. Раскрой глаза пошире, и все увидишь. Первый допрос Дэйтлона поставит все на свои места.
   — Допрос?! Вы так и не поняли, почему это дело передали ФБР?
   Легерт взглянул на другую сторону улицы, где стояла машина Холлиса, в которой рядом с ним на переднем сиденье сидел еще один тип в черном кожаном пальто. Комиссар начал нервничать. Он давно уже не испытывал такой тревоги. Ему хотелось выйти из машины и разогнать всю эту банду в шляпах и плащах с поднятыми воротниками, но он не имел права этого делать. У него был приказ.
   Он взглянул на стрелки часов. Оставалось пять минут.
   Агент Грант тоже взглянул на часы, встроенные в приборную доску машины, и сказал:
   — Осталось пять минут.
   Холлис, дремавший за рулем, тихо пробурчал:
   — У нас еще вагон времени, чемпион.
   — Бывший чемпион, сэр. Палмен из Лос-Анджелеса перестрелял меня на два очка. Но в нашей стране не много таких найдется. Вот вы, к примеру. Вас назначили начальником отдела за ту ловушку, которую вы устроили Бонни и Клайду.
   — Ну, мы там были нелегально. Надо было отдать победу тому дебилу-шерифу. Беднягу совсем затюкали. Я их вычислил за два дня. — Холлис достал сигару и прикурил. — Этот шериф решил их арестовать. Придурок! Мы засели в кустарнике, а на шоссе набросали ржавых консервных банок, чтобы Клайд сбросил скорость. У меня было четверо таких, как ты. Хорошо стреляли мальчики. Четыре диска выпустили в его машину. Бонни выскочила, но пули били ее градом и держали на весу, не давая упасть. Потрясающее зрелище! А Клайд, как заводной заяц, прыгал за рулем, стукаясь башкой о потолок. Потом этот придурок-шериф напялил на себя мундир и пригнал их машину на международную выставку в Чикаго, где с указкой в руках, получая за лекцию пять долларов, рассказывал, как он уничтожил бандитов. Но сколько он не ершился, а количество дыр в машине так сосчитать и не мог. На сто сороковой сбивался.
   — На я слышал, что он говорил о ста семидесяти трех пулевых отверстиях.
   — Блеф. Цифра взята с потолка. Не веришь, иди проверяй. Драндулет так разворочен, что там ловить нечего.
   Холлис выпустил клуб дыма и расплылся в улыбке.
   — Бывают дни, когда мне моя работа нравится.
   Двери кинотеатра распахнулись, и из темного зала на улицу начали выходить зрители. Судя по лицам, фильм всем понравился. Люди улыбались и размахивали руками.
   Холлис и Грант вышли из машины и встали по другую сторону, напротив центрального входа. Грант расстегнул пальто и сунул руку под пиджак. Холлис тоже расстегнулся.
   — Смотри в оба, стрелок, — приказал Холлис. — Эта стерва подаст сигнал. Смотри, сукин сын, если дашь осечку!
   Холлис отошел в сторону, ближе к углу, но переходить дорогу не стал.
   Обстановка накалилась до предела.
   Холлис уже видел их. Тэй шла по правую руку от мужчины, который что-то нашептывал брюнетке на ухо.
   Он вел женщин под руки и прижимал их близко к себе. Народ валил из кинотеатра, как со стадиона во время чемпионата. Кто-то все время загораживал их. Но стоило Дэйтлону выйти из толпы, он сразу же узнал бы агентов. Сколько Гувер ни критиковал своих сотрудников, ничего не помогало. Все они как будто вышли из-под одного станка, и не надо быть Дэйтлоном, чтобы догадаться, что район оцеплен ребятами в черном.
   Холлис всматривался в лицо гангстера и не мог поверить, что это он. Внешность была изменена до неузнаваемости.
   Зрители шумно обсуждали фильм, кто-то шел быстро, кто-то медленно, но перед троицей все время оказывались люди. Холлис взглянул на Гранта, тот был в растерянности.
   — Вперед! — крикнул Холлис.
   Грант понял. Он начал переходить дорогу и пошел навстречу цели.
   Тэй вынула платок, смахнула им что-то с лица и уронила на землю. Ее кавалер этого не заметил, но не дал ей возможности отстать.
   Он крепко держал их под руки и что-то говорил без умолку, весело посмеиваясь после каждой фразы.
   «Какая беспечность!» — подумал Холлис.
   Грант перешел дорогу и остановился. Троица шла прямо на него. Их разделяло не более десяти шагов.
   Грант подгадал момент, когда перед целью никого не было и, выхватив пистолет, выстрелил, не целясь. Грохот отдался эхом. Толпа дрогнула, послышались женские крики. Кто-то упал на землю, кто-то в панике начал метаться. Пуля угодила преступнику в левое плечо, и кровь брызнула на лицо Тэй. Теперь она стала красной с ног до головы.
   Грант выстрелил второй раз, но пуля сбила растерявшегося ротозея, угодив ему в щеку и, сломав челюсть, прошла навылет.
   Дэйтлон раненым плечом оттолкнул Тэй, затем ударил ее ногой так, что она отлетела в сторону, упав в лужу и сбив с ног еще одну женщину. В ту же секунду он обхватил раненой рукой Шарлотту за горло и выставил ее перед собой. Правой рукой он выхватил пистолет из-за пояса. За это время Грант успел сделать еще два выстрела. Две крупнокалиберные пули взрыли Шарлотте грудь. Она умерла, не успев понять, что произошло.
   Прикрываясь трупом девушки, Дэйтлон выстрелил. Это был точный выстрел. Грант получил свинцовую примочку точно в лоб.
   Дэйтлон отбросил труп девушки и рванулся назад к кинотеатру, двери которого были еще открыты, но у выхода стояли двое джи-менов. Один успел выстрелить, второй нет. Пуля агента попала в бедро Дэйтлону, а пуля гангстера пробила грудь одного из фэбээровцев. Дэйтлон заметался. Он бросился к углу здания и, подскочив к парапету мостовой, услышал окрик:
   — Эй, парень! Тебе крышка!
   Он оглянулся.
   В пяти шагах от него стоял Холлис. Лучший агент ФБР не делал промахов. Он выстрелил шесть раз, и все шесть пуль попали в цель. Дэйтлон все еще стоял на ногах. Он смотрел на Холлиса ничего не донимающими глазами. Отшатнувшись назад, он сбил мусорный бак, падение которого в наступившей тишине прозвучало, как гонг. Он выронил пистолет и, перевернувшись через турникет, свалился на мостовую. Он скатился по дороге и застыл у обочины. Голова его оказалась в потоке ручья из дождевой воды и помоев, которые стремительно торопились стечь в канализационную решетку.